Зима выдалась паршивой. Эдвард проклинал холодные ветры, которые обдували его, пока он спешивался у деревенского трактира, и успокаивал себя мыслью о том, что это наверняка последняя буря перед весной. А еще он ругал себя за то, что решился на такую причуду, как клубничные пирожные. И это при том, что они были не для него. Прошло почти полторы недели, а Джулия по-прежнему отказывалась говорить с ним. Он знал, что она все еще глубоко опечалена, и надеялся, что пирожные смогут поднять ей настроение и поубавят ее отвращение к нему. Или, наоборот, разозлят ее, но видеть ее ярость было лучше, чем наблюдать ее горе.
Над дверью зазвенел звонок. Он вошел внутрь, и его сразу же окутало теплом. Единственным посетителем, кроме Эдварда, был босоногий и одетый не по погоде мальчишка. Как его родители могли быть столь неосмотрительны? Он подумал о том, что надо бы поговорить с ними.
– Пожалуйста, – взмолился мальчик, протягивая кулачок, в котором была зажата монетка, – моя мама голодна.
– Прости, милый, – сказала миссис Поттс, – но за один пенни не купить мясного пирога.
– Но она умрет.
– Я уверена, с ней все будет в порядке.
Миссис Поттс посмотрела на Эдварда и обратилась к нему:
– Добрый день, лорд Грейлинг. Чего бы вам хотелось?
Он понимал, что, отдавая еду даром, не стоит надеяться на прибыль, но бывают же исключения. С другой стороны, если она начнет раздавать еду, все бедняки соберутся у ее дверей.
Эдвард опустился на колено перед мальчиком, которому, судя по всему, было не больше шести лет. Хотя в таверне было не настолько тепло, лицо мальчика, к удивлению Эдварда, раскраснелось.
– Что случилось с твоей матерью, парень?
– Она заболела.
– Вероятно, грипп, – сказала миссис Поттс. – Он уже многих подкосил.
Он коснулся ладонью лба мальчика:
– Слишком горячий.
– Тогда ему здесь не место. Прочь отсюда, парень. Возвращайся домой.
Эдвард поднял руку, чтобы прекратить ее истерику, а второй приобнял мальчика за худые плечи.
– Как тебя зовут, парень?
– Джонни. Джонни Ларк.
– Из скольких человек состоит твоя семья?
– Нас четверо.
– Заверните четыре пирога с мясом, миссис Поттс. Запишите их на мой счет.
Сняв пальто, он обернул его вокруг плеч Джонни Ларка и поднял его на руки. Мальчик был легким как перышко.
Взяв коробку, которую миссис Поттс поставила на прилавок, он добавил:
– И еще заверните мне четыре клубничных пирожных. Я скоро вернусь за ними. – Затем он посмотрел на мальчика и сказал: – Покажи мне, где ты живешь, Джонни.
Небольшой коттедж находился на окраине деревни. Глядя на веревки, натянутые на заднем дворе, Эдвард предположил, что мать Джонни была прачкой.
Опустив мальчика на ступеньки, он постучал в дверь. Никто не отозвался, и Эдвард открыл дверь. Из дома на него обрушился гнилостный смрад болезни.
– Миссис Ларк, – позвал он, входя внутрь.
С кровати в углу приподнялась женщина с распущенными рыжими волосами.
– Что ты натворил, Джонни?
Голос у нее был скрипучий, суровый и слабый. Лицо ее блестело от пота, а глаза потускнели.
– Он купил вам немного еды. А я – граф Грейлинг.
– О, милорд.
Эдвард бросился вперед, осторожно положил руку ей на плечо и ощутил жар, исходящий из-под ткани.
– Не вставайте. Я здесь, чтобы ухаживать за вами.
– Но вы же лорд.
– Который был весьма впечатлен изобретательностью вашего сына.
Повернувшись, он снял с мальчика пальто и повесил его на спинку стула. Потом, открыв коробку, Эдвард поставил на стол мясной пирог и сказал:
– Тебе нужно поесть, Джонни.
– Но моя мама…
– Я позабочусь о твоей маме.
Маленькая рыжеволосая девочка чуть младше Джонни вылезла из-под кровати. Эдвард взял ее на руки и посадил на стул. Четвертый член семьи лежал в колыбели. Ему придется размять пирог для ребенка и найти молока.
Эдвард предложил пирог женщине. Она покачала головой и сказала:
– Я не удержу его в желудке.
– Вам нужно попробовать. Съешьте хотя бы пару кусочков. Что говорит доктор о вашем состоянии?
– Он не приходил сюда. У меня не было денег, чтобы заплатить ему.
– Его что, вообще здесь не было?
Она покачала головой и ответила:
– Он не пришел, когда мой муж умирал на прошлой неделе. Сказал, что не может ничем помочь. Бен умер. Гробовщик пришел за ним и забрал наши последние деньги. А затем заболела и я. Кто позаботится о моих детях, когда я умру?
– Вы не умрете, – сказал он и передал ей пирог. – Съешьте столько, сколько сможете, а я схожу за врачом.
Он схватил пальто и направился к двери.
– Говорю вам, он не придет.
Эдвард остановился и оглянулся через плечо.
– Он будет обязан явиться сюда по моей просьбе, черт его подери.
Эдвард выбежал из коттеджа, едва замечая моросящий дождь. Когда он увидел больную женщину, младенца и маленькую девочку, у него началась паника. Перед лицом мелькнула Джулия, одинокая и живущая в убогих условиях. Он знал, что если она не захочет остаться в Эверморе, то он обеспечит ей что-то лучшее, нежели лачуга. Джулия получит коттедж в Котсуолдсе, армию слуг и достаточно средств на жизнь, в которой ни она, ни Элли не будут ни в чем нуждаться. Он напишет завещание и составит доверенность. Ему следовало заняться этим сразу же после приезда. Он должен был убедиться, что обеспечит их. То, что Альберт не сделал подобное, не злило его. Он был молодым, энергичным мужчиной. Откуда ему было знать, что смерть настигнет его на тридцатом году жизни? Но смерть не признает ни календарей, ни часов, и Эдвард не хотел, чтобы его застали врасплох.
Он собирался привести все дела в порядок и подсчитать все, что перешло к нему вместе с титулом. Его брат оставил дела в относительно хорошем состоянии, но Эдвард должен был выучить и узнать еще много чего. Хоть эта деревня и не входила в число его владений, он чувствовал ответственность за ее жителей. Он был самым крупным землевладельцем в округе и единственным, кто носил титул, на многие километры. Эдвард не собирался уклоняться от своих обязанностей.
Он приехал к дому врача и постучал в дверь. На пороге показалась маленькая женщина с волосами мышиного цвета. Ее глаза расширились.
– Лорд Грейлинг, вам не следовало покидать дом в такую погоду. Входите.
Сняв шляпу, он переступил порог и спросил:
– Ваш муж дома?
– Он у мистера Монро. Прокалывает нарыв. Он скоро вернется. Хотите его подождать?
– Спасибо, я подожду.
– Хотите чашечку чая?
– Не хочу вас утруждать.
– Это не составит труда.
– Тогда я с удовольствием выпил бы чашечку, спасибо.
– Садитесь, пожалуйста.
– Я промок, миссис Уоррен. Я не хотел бы испортить вашу мебель. Я постою.
– Как хотите. Я быстро справлюсь.
А вот Уоррен, в отличие от своей жены, не спешил. Прошло больше часа, и Эдвард успел выпить две кружки чая, прежде чем доктор вернулся домой. Увидев его, Уоррен удивился:
– Грейлинг, какой приятный сюрприз!
– Не по самому приятному поводу. Я только что приехал от миссис Ларк. Ей нездоровится.
– Да, у нее грипп.
– Откуда вы знаете? Вы ее не осматривали.
Уоррен вздернул подбородок и ответил:
– Половина деревни заразилась.
– И каково же лечение?
– Все, что мы можем, это позволить болезни идти своим чередом.
– Ее муж умер.
– Болезнь может быть вполне… неумолимой, – опустив подбородок, сказал доктор.
Эдвард поймал себя на мысли, что у него чешутся руки, чтобы заехать ему по его выбритому подбородку.
– У нее трое маленьких детей. Мне кажется, у мальчика тоже лихорадка.
– Боюсь, болезнь заразна.
– Так что мешает вам посещать больных – нехватка средств или отсутствие мужества?
Подбородок доктора вновь вздернулся, а лицо приобрело надменное выражение.
– Намеки на мою трусость приводят меня в негодование.
– Хорошо. Тогда все дело в средствах. Я могу иметь дело с человеком, который не умеет сострадать. Вы пойдете к миссис Ларк со мной и осмотрите ее. Затем вы посетите всех больных в округе. Если они не смогут заплатить за ваш визит, за оплатой придете ко мне. Вы также расскажете всем о том, что я готов платить любому, кто будет ухаживать за больными.
Уоррен покачал головой и сказал:
– Общение больных и здоровых только распространит болезнь.
– Вы хотите оставить их умирать?
– Умирают не все.
– Тогда некоторые больные испытывают неудобства. Или вы сделаете то, что требую я, или весной у нас появится новый доктор.
Новый врач появится вне зависимости от того, выполнит ли Уоррен его приказ. Небольшая конкуренция не повредит.
– Отправляемся?
Уоррен вздохнул и ответил:
– Поскольку мистер Ларк умер, я не знаю, удастся ли мне найти кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о миссис Ларк и ее детях. Смерть заставляет людей бояться. Многие думают, что, придя однажды, она обязательно вернется.
– Вам не потребуется искать кого-то для них. Я не собираюсь просить других делать то, чего не делаю сам. Я пригляжу за миссис Ларк. Мне просто нужно, чтобы вы осмотрели женщину и рассказали мне, как ей помочь.
* * *
Сидя на диване в своей спальне, Джулия смотрела на каминные часы, наблюдая, как часовая стрелка приближалась к двум, а минутная показывала двенадцать. Сегодня она не получила записку о визите графа. Может, он решил, что десяти дней достаточно, чтобы превратить подобные визиты в ритуал, и будет посещать ее дочь без дальнейших предупреждений?
Или он устал от визитов и времени, которое проводил с малышкой? А вдруг он использовал девочку, чтобы манипулировать ее матерью, а когда не добился желаемого результата, решил отодвинуть ребенка на задний план? После того, что она видела в детской, Джулия не могла поверить в подобное.
Наверняка во всем виновата Торри. Она отлынивает от своих обязанностей, вместо того чтобы принести ей записку. Джулия поднялась, пересекла комнату и позвонила в колокольчик. Услышав стук в дверь, она вздохнула с облегчением.
– Войдите.
Торри вошла в комнату и сделала небольшой реверанс:
– Вы звали меня, миледи?
– Тебя не просили мне ничего передать?
– Нет, миледи.
Джулия была разочарована.
– Граф не передавал мне записку?
– Он не смог бы. Его нет в поместье.
– Как это его нет в поместье?
Где он? В Лондоне? В другом поместье? В Хэвишем-холле? Он не мог уйти, не сказав ей.
– Сегодня утром он поехал в деревню и еще не возвращался.
– В такую погоду? – Джулия предупредительно подняла руку: – Не нужно отвечать. Мы не вправе сомневаться в нем.
Почему этот человек любит путешествовать в ужасную погоду? Он, вне сомнений, авантюрист. Ей стало жаль его будущую жену: она будет слишком часто волноваться о муже. Не то чтобы Джулия волновалась за Эдварда. Ей все равно, жив он или мертв. Он заслужил все это за то, что слышал те слова, что Джулия шептала ему на ухо, и не признался в обмане. Она все еще чувствовала себя униженной за каждое слово, которое она прошептала тогда.
– На этом все.
– Мне предупредить вас о его возвращении?
– Было бы замечательно. Я собираюсь провести полчаса с леди Альбертой, а потом буду работать с красками.
Она придумала новый персонаж для своего зверинца и очень хотела начать работу над ним.
Торри улыбнулась, как будто Джулия только что объявила, что собирается подарить ей дом и ей не придется работать до конца жизни.
– Очень хорошо, миледи. Комната казалась одинокой без вас.
– Ты несешь чушь, Торри. Комната не может быть одинокой.
– Вы будете удивлены, миледи.
Скорее всего, нет, ведь по ночам ее спальня тоже казалась одинокой. Вчера вечером около полуночи Джулия вошла в хозяйскую спальню в поисках хоть какого-то утешения. Не найдя его там, она отправилась в комнату, которую отводили Эдварду, когда он жил в поместье. Неразобранные сундуки все еще находились там. Опустившись на пол, она открыла сундук Альберта и заплакала, вдохнув знакомый запах. Затем по непонятным ей причинам она открыла сундук Эдварда и расплакалась еще сильнее.
Какую же трудную задачу Альберт поставил перед ним! Она вспоминала случайные беседы с Эдвардом и видела их в другом свете, видела человека, который стремился быть честным с ней, несмотря на обман.
Покачав головой, чтобы отогнать подобные мысли, она надела туфли и отправилась в детскую. В этот раз ей не надо было осторожно ступать, опасаясь быть услышанной.
Гувернантка вскочила при ее появлении и поприветствовала ее.
– Отдохните и выпейте чаю. Я пригляжу за леди Альбертой.
Гувернантка нахмурилась и посмотрела на дверь:
– Значит, его светлость не придет?
– Возможно, позже.
Джулия подошла к кроватке, подняла Альберту и сказала:
– Привет, моя дорогая. – Лицо малышки скривилось, словно она собиралась расплакаться в знак протеста. – Я знаю, что я не та, кого ты ожидаешь, но он задерживается. Я уверена, он придет к тебе, когда вернется.
Подняв дочь, она села в кресло-качалку и продолжила говорить:
– У меня нет таланта твоего дяди. Как ты думаешь, кто такой непослушный ласка? Знаешь, что я думаю, Элли? Мне кажется, что хоть ласка и должен был стать злодеем нашей истории, он вполне может оказаться настоящим героем.
* * *
Несколько часов спустя она отложила свои краски и подошла к окну. Стемнело, а Эдвард все еще не вернулся. Когда в комнату вошла Торри и вручила ей записку, Джулия уже подумывала отправить на его поиски слуг.
Леди Грейлинг!Грейлинг
Вдова в деревне нуждается в моей помощи. Не знаю, когда я смогу вернуться. Поцелуйте за меня леди Альберту и скажите ей, что я ее люблю.
Джулия с насмешкой скомкала бумагу. Неужели он думает, что она дура? Она точно знала, какую помощь Эдвард оказывает вдове. У мужчин имелись потребности, и их можно было легко удовлетворить ночью в объятиях вдовы.
Впервые после той роковой ночи, когда она узнала правду, Джулия ужинала в столовой. Компанию ей составляли лишь лакей, который подавал блюда и убирал за столом, да тиканье часов на каминной полке. Хотя она и прежде ужинала здесь одна, пока Альберт был в отъезде, Джулия не могла вспомнить, чтобы ей приходилось чувствовать себя настолько одинокой…
После ужина она насладилась бокалом портвейна в библиотеке. Она сидела в кресле, слушала потрескивание поленьев и представляла себе Эдварда, сидящего здесь по вечерам, пока она оставалась в своей спальне, давая ему понять свое возмущение его поступком и надеясь сделать его несчастным. В конце концов несчастной стала она.
После десяти вечера она зашла в бильярдную и двигала шары не кием, а рукой, вспоминая, как легко он посадил ее на стол и как дьявольски улыбался. Джулия думала о том, что он все время смотрел на нее так, словно не интересовался никакими другими женщинами. Он заставил ее поверить в то, что никакая другая женщина не удовлетворит его.
Какой же дурой она была! Перед глазами стоял образ вдовы, с которой Эдвард проводит этот вечер. Она хотела, чтобы она была старой, сморщенной и беззубой. Но, по правде говоря, Джулия подозревала, что вдова была молодой и красивой и радовалась возможности провести время с таким привлекательным, хорошо сложенным мужчиной, как Эдвард.
Теперь она поняла, почему он пил, пытаясь забыться. От мыслей о том, что он сейчас проводит время с другой женщиной, на глаза наворачивались слезы. Она знала, что не имеет на него никаких прав и ей не следует ожидать от него преданности.
Насколько она знала, после возвращения из путешествия Эдвард удерживался от связей только из-за осторожности. Теперь же необходимости соблюдать ее не было. Джулия была уверена, что он не был с другими женщинами до сегодняшнего дня. Она знала Эдварда как пьяницу, бабника, любителя азартных игр и все же не сомневалась, что с того момента, как он вернулся, и до сегодняшнего вечера он хранил ей верность.
Тот факт, что он был с другой женщиной, не должен был причинять ей боль. Ей не следовало скучать по нему.
Но она была благодарна за сегодняшний день. За то, что она смогла понять, что, возможно, у нее не хватит сил находиться в Эверморе.
* * *
Спустя два дня Джулия была уверена, что вдова не только молода, но и невероятно умела в том, чтобы доставить удовольствие его светлости и отвлечь его от важных дел. Рисуя на холсте хмурое небо, она была готова поддаться соблазну поехать в деревню и напомнить графу Грейлингу о его обязанностях. Возможно, он перекинулся на девушек из таверны. Он, как правило, не видел ничего плохого в своих пороках, будь то вино, женщины или ставки.
Она-то думала, что он изменился и стал другим, но Эдвард вернулся к своим старым привычкам.
Торри открыла дверь и внесла поднос с чайным сервизом. Поставив его на столик у камина, она сказала:
– Я принесла вам послеобеденный чай.
Джулия села на диван и улыбнулась, увидев четыре клубничных пирожных.
– Пожалуйста, передай повару мое восхищение. Я понятия не имела, что он может готовить клубничные пирожные, которые выглядят как те, что подают в деревенской таверне.
– Миледи, на самом деле это они и есть. Его светлость принес их.
Джулия резко подняла голову и спросила:
– Граф вернулся?
– Да, миледи. Не более двадцати минут назад. Он отдал пирожные мистеру Ригдону, приказал подать их вам с чаем и бросился в свою комнату.
Он вернулся и принес ей подарок. Она была тронута тем, что он помнил о том, какие пирожные она любила, даже несмотря на то, что провел в компании вдовы последние три ночи. Откусив кусочек пирожного, Джулия застонала от удовольствия. Ситуация была неоднозначной, и теперь она чувствовала себя обязанной ему. Она должна поблагодарить его. Торри уже собиралась уходить.
– Подготовь мое красное платье. Сегодня вечером я ужинаю с графом.
Улыбка горничной была такой широкой, что, казалось, могла ослепить Джулию.
– Будет сделано, миледи. С удовольствием.
Она быстро вышла из комнаты, а Джулия откусила еще один кусочек пирожного и подумала, заглянет ли Эдвард сегодня в эту комнату и детскую.
* * *
Эдвард стоял у окна, пока его камердинер готовил ванну и разжигал камин. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким уставшим. Лихорадка вдовы наконец-то спала вчера вечером, а Джонни полегчало сегодня утром. Остальные дети, казалось, избежали заражения. По крайней мере на данный момент никаких признаков болезни у них не наблюдалось. Ощущая ломоту в теле, Эдвард понимал, что ему повезло куда меньше, чем им.
Когда он ехал сюда, то думал, что во всем виноваты усталость и плохая погода. Теперь же он сомневался в этом. Когда слуги закончили с приготовлениями, его камердинер встал у двери. Эдвард уже приказал ему держаться подальше.
– Когда ты выйдешь отсюда, то больше не сможешь зайти.
– Милорд, думаю, вам нездоровится.
– Ты очень наблюдателен. Я заверну свою одежду в одеяло и выставлю за дверь. Старайся прикасаться к мешку как можно меньше и сожги его.
Это была крайняя мера предосторожности, но он собирался сделать все необходимое, чтобы никого не заразить.
– Каждые пару часов ставь у порога кувшин с водой и миску бульона. Если они останутся нетронутыми в течение двух дней, тебе придется зайти в комнату.
– Милорд…
– Я уволю тебя, если войдешь раньше. И не рассказывай об этом графине.
Не то чтобы он думал, что Джулия поинтересуется его делами, но он должен быть осторожен. Он не хотел, чтобы она молила Бога о его преждевременной кончине.
– Милорд, мне это кажется неправильным.
– Это всего лишь грипп. Мне будет плохо в течение нескольких дней, а потом я выздоровею. Не стоит беспокоиться.
– Как прикажете, милорд.
– Молодец! А теперь уходи.
С очевидной неохотой Марлоу открыл дверь и вышел из комнаты. Эдвард стащил с кровати одеяло и разложил его на полу, борясь с искушением растянуться на нем. Вместо этого он начал раздеваться.
Он действительно надеялся, что Джулия наслаждалась клубничными пирожными.
* * *
Она снова обедала в одиночестве, черт его побери! Он не пришел в комнату, где она работала с красками, и не посетил леди Альберту. Его отсутствие казалось странным, ведь он обожал девочку. Может, он лишь притворялся любящим дядей, чтобы заставить Джулию смилостивиться над ним?
Она так не думала. С того момента, как родилась ее дочь, он был нежен с ней и проявлял искреннюю заинтересованность в ее благополучии. Возможно, он просто устал от своих похождений. Она на собственном опыте знала, сколько сил он отдает своим удовольствиям. Она так и не смогла отогнать прочь мысли о его теле и мускулах, которые сокращались, пока он скользил…
Черт бы его побрал! Черт бы его побрал за то, что он показал ей то, чего она не могла иметь. Черт бы побрал ее тело, которое жаждало поклонения.
Она провела бо́льшую часть ночи, ворочаясь в кровати. Каждый раз, когда она засыпала, ей снились его прикосновения. Несмотря на то, что Эдвард и Альберт выглядели совершенно одинаково, она знала, что перед ней Эдвард, из-за его дьявольской улыбки и полных желания глаз.
Она проснулась в ужасном настроении от необходимости противостоять своему желанию увидеть его. Она боялась, что при встрече с ним он поймет, что вызвал ее ревность, проведя ночь с другой женщиной. Смешнее всего был тот факт, что Джулия не имела на него никаких прав. Она была вдовой и носила траур. Последнее, о чем ей следовало думать, так это о другом мужчине.
Тем не менее ей нужно было поблагодарить его за пирожные. Было бы неприлично оставить этот поступок без внимания. Завтрак в столовой помог бы ей выразить свою признательность.
Однако когда она вошла в столовую, Ригдон сообщил ей, что граф завтракает у себя. Сначала ужин, а теперь и завтрак. Он уединился, как она прежде. Зачем?
– Он собирается принимать пищу у себя в комнате?
Ригдон опустил голову и виновато произнес:
– На данный момент да.
Она подозрительно посмотрела на него и, сузив глаза, сказала:
– Ты мне что-то недоговариваешь.
– Ничего, миледи.
О нет, он что-то явно утаивал. В противном случае он бы не отводил глаза. Почему Эдвард остался в своей комнате? О господи! Он что, привез с собой вдову? Неужели он уединился в своей комнате вместе с ней?
А что, если ее догадка верна? Впрочем, ее это не касается. Она не могла запретить ему приводить женщин в свой дом, теперь он не принадлежал ей. Однако все будут думать, что Альберт изменяет ей. Этого она не собиралась терпеть. Он унижает Альберта и ее отношения с ним!
Внезапно Ригдон вздернул подбородок и сказал:
– Это неправильно, миледи. Его светлость ведет себя очень глупо.
О боже, значит, она права и слуги знают, что он привел с собой другую женщину. Какого черта он не соблюдает осторожность? Джулию охватил праведный гнев…
– Он приказал не говорить вам, но я боюсь за него.
Еще бы! Она собиралась сделать все возможное, чтобы Эдвард не смел даже нос сунуть в гостиную. Как он мог так унизить ее? Она отобьет у него охоту развлекаться с молодыми вдовами!
– Он еще не выпил бульон и воду, которые Марлоу оставил для него, – сказал ей Ригдон.
Бульон? Он кормил свою вдовушку бульоном? Подобная еда вряд ли подходит для соблазнения. Ей он привез клубничные пирожные. Во всей ситуации не было смысла. Она покачала головой.
– Где Марлоу оставляет бульон?
– На пороге. У двери его комнаты.
– Зачем?
– Потому что его светлость запретил кому-либо входить внутрь, если только бульон не останется нетронутым в течение двух дней. Только тогда мы сможем войти. Я полагаю, к тому моменту лорд Грейлинг уже будет мертв.
Разве кто-то умирал от переизбытка секса? Она предположила, что это возможно, и подобный способ не казался ей самым неприятным…
– Ригдон, я не совсем тебя понимаю.
– Миледи, нам запретили рассказывать вам об этом.
– А я требую, чтобы вы рассказали мне все.
– Он уволит меня.
– Я уволю тебя, если ты мне не расскажешь.
Он тяжело вздохнул и ответил:
– Хорошо. Лорд Грейлинг болен.
– Болен?
– Да, мадам. Грипп. Он боялся, что если не изолирует себя…
Остальные его слова утонули в стенах комнаты, потому что Джулия поднялась из-за стола и помчалась по коридору. Ее родители умерли от гриппа. Как это произошло? Как он заболел? Он был слишком сильным, слишком смелым, слишком молодым, чтобы умереть.
Только добравшись до своего крыла, она поняла, что понятия не имела, в какую комнату он переехал. Бульон. Ей просто нужно было найти бульон в коридоре. Она побежала вверх по лестнице и повернула налево.
В конце концов, ей не нужно было искать бульон. Марлоу сидел в кресле в конце коридора. Когда она приблизилась, он поднялся.
– Леди Грейлинг.
Она прошла мимо него.
– Его светлость не хочет…
Она не дослушала его. Толкнув дверь, Джулия бросилась через порог и увидела Эдварда, свернувшегося калачиком на простынях. Верхняя половина его тела была обнажена и покрыта потом.
Он приподнялся и махнул рукой:
– Тебе нельзя здесь находиться.
– И все же я здесь.
Она подошла ближе, и Эдвард откинулся назад.
– Тебе нужно уйти.
Не обращая на него внимания, она прижала ладонь к его лбу.
– Ты весь горишь.
– И именно поэтому тебе нужно уйти.
Именно поэтому она осталась. Повернувшись, она увидела Марлоу и приказала:
– Отправьте кого-нибудь за доктором Уорреном.
– Он ничего не может сделать, – пробормотал Эдвард.
– О, и когда ты стал экспертом в медицине?
– Пока заботился о миссис Ларк и ее сыне.
Кто такая эта миссис Ларк? И где мистер Ларк? Неужели он не спал с вдовой, а выхаживал ее?
– Миссис Ларк – вдова?
Он слегка кивнул.
– Ее муж недавно умер. От лихорадки. Она была больна. Ее сын тоже заболел. Я не должен был возвращаться сюда. Мне следовало остаться в деревне. Но я думал, что просто устал. Я думал, что меня знобит из-за погоды.
– Не важно. Болеть следует дома. Но почему ты заботился об этой женщине и ее ребенке?
– Больше никто не хотел.
Он остался в деревне, чтобы помочь людям, в то время как она предполагала иное. Сколько еще доказательств ей потребуется, чтобы принять тот факт, что человек, с которым она жила три месяца, был настоящим Эдвардом Олкоттом?
Она повернулась к Марлоу и повторила:
– Пошлите кого-нибудь за доктором Уорреном. Он должен явиться как можно скорее.
Когда Марлоу ушел, она повернулась к Эдварду, которого бил озноб. Оставалось надеяться, что доктор приедет быстро.
* * *
– Вам нужно готовиться, леди Грейлинг, – угрюмо произнес доктор Уоррен, отвернувшись от кровати. Своим видом он напомнил ей побитую собаку. – Маловероятно, что ваш муж выживет.
С таким же успехом он мог бы ударить ее. Она не могла дышать, а из пальцев на руках и ногах ушла вся кровь.
– Вы должны что-то предпринять.
Он медленно покачал головой:
– Извините, но от этой болезни нет лекарств.
– Женщина, о которой он заботился, миссис Ларк, она умерла?
– Нет.
– А ее сын?
– Он выздоровел.
– Как граф ухаживал за ней?
– То, что мы делаем, не имеет значения. Некоторые люди умирают, а некоторые нет.
– Тогда какой от вас прок? – Она отпрянула от него, пытаясь сдержать гнев и страх, которые охватили ее. – Уходите!
– Мне жаль…
– Я не хочу ничего слышать. Выметайтесь!
Доктор Уоррен удалился. Ей хотелось посочувствовать ему. Он беспомощно стоял и смотрел, как умирают люди. Однако нельзя сочувствовать тому, кто даже не попытался помочь. Она посмотрела на Марлоу, который тихо стоял в дверях как часовой.
– Принеси мне миску с прохладной водой, куски ткани, ледяную стружку и свежий бульон.
Марлоу повернулся, чтобы уйти, но ей в голову пришла еще одна идея:
– И миссис Ларк.
Камердинер развернулся и спросил:
– Я не совсем понимаю.
В отличие от доктора Уоррена, она не собиралась беспомощно наблюдать за тем, как болезнь добивает человека, который был гораздо более благородным, чем она когда-либо думала. Она обвиняла его в блуде, в то время как он заботился о больных. Ей было стыдно за те мысли. Джулия всегда ожидала от него худшего, но уже почти три месяца он показывал себя только с хорошей стороны.
– Отправьте лакея в деревню, чтобы спросить у миссис Ларк, как именно лорд Грейлинг заботился о ней. Скажите, чтобы он все запомнил. Даже самая маленькая деталь может иметь значение.
– Моя мама всегда рекомендовала горячий тодди.
Эдварду, вне сомнения, эта идея понравилась бы.
– Спасибо, Марлоу. Принеси и его.
Уходя, он закрыл за собой дверь. Она снова обратила внимание на Эдварда. Он дремал. Казалось, каждая минута имеет значение. Теперь, когда они остались одни, она почувствовала себя свободней.
– Эдвард, Эдвард, мне нужно, чтобы ты ненадолго проснулся.
Его веки дрогнули, но глаза он не открыл.
– Послушай меня. Я послала слугу поговорить с миссис Ларк. Но ты тоже можешь рассказать мне, как помог ей поправиться.
Она потрясла его за плечи. Эдвард не отвечал. Джулия потрясла его сильнее.
– Эдвард, ты можешь сказать мне, что ты делал?
Открыв глаза, он моргнул и ответил:
– Я убил его. Я убил Альберта.