Как сторонника применения военной силы против формирований Аль-Каиды, Талибана, Саддама Хусейна, меня нередко спрашивают, не стал ли я под старость лет республиканцем. На самом деле республиканцем я был всю свою жизнь, независимо от того, сколько реакционеров-республиканцев от Брента Скоукрофта до Патрика Дж. Бьюкенена не согласны с этим утверждением. Не в том смысле, что я за воссоединение Ирландии, — хотя я за, — но в том смысле, что я против всех форм монархии и абсолютизма. Четверть века назад я переехал в Соединенные Штаты, отчасти сбегая от британской королевской семьи (чье паблисити, увы, последовало за мной через Атлантику), а отчасти потому, что независимым автором проще быть в стране, у которой есть писаная конституция и законодательно закрепленный Билль о правах. После варварского нападения на американское гражданское общество 11 сентября 2001 года я решил перестать манкировать своими обязанностями и подал заявление на получение гражданства, и хотя мои бумаги, кажется, сгинули в ужасающем водовороте под названием «Ведомство национальной безопасности», я считаю себя стоящим в очереди на принесение официальной клятвы защищать конституцию от всех врагов, внешних и внутренних.

В январе этого года я оказался вовлечен в две судебные тяжбы, одну — в стране проживания, а другую — в стране рождения, и обе связаны со злоупотреблением властью. В первом случае, директор Американского союза гражданских свобод Энтони Ромеро спросил меня, не соглашусь ли я стать истцом в процессе против Агентства национальной безопасности (АНБ) и косвенно против Министерства юстиции. Было установлено, что АНБ занималось массовой несанкционированной слежкой за американскими гражданами. Мне представлялось ясным (и это утверждается в иске), что это нарушение Первой и Четвертой поправок Конституции в отношении права на неразглашение конфиденциальной информации, с которой имеют дело репортеры, ученые и юристы, работая на Ближнем Востоке и в Западной Азии, и в том, что это являлось необоснованным вторжением в личную жизнь. Именно Первая поправка позволяет мне зарабатывать на жизнь. Но дорога она мне не поэтому, а потому, что она направлена против любого попрания свободы слова. Поэтому я согласился.

А затем мне надо было заполнить анкету о моих контактах и поездках в такие страны, как Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан, и Индонезия, обо всех путешествиях, которые я совершил по заданию этого журнала за несколько последних лет. Там был вопрос о том, имелись ли у меня контакты с лицом или группой лиц, которых правительство Соединенных Штатов могло бы рассматривать как связанных с террористами. Я задумался. Большинство из тех, с кем я перезванивался и переписывался по электронной почте в Ираке и Афганистане, посвятили себя борьбе с силами бен Ладена. Но потом было еще одно небольшое дело, в которое я оказался вовлечен. Двух человек собирались посадить на скамью подсудимых в лондонском суде: один из них, Дэвид Кео, — бывший сотрудник аппарата кабинета премьер-министра Тони Блэра, а другой, Лео О’Коннор, — предполагаемый получатель от Кео некоего документа. Якобы в документе сказано следующее: 16 апреля 2004 года президент Джордж Буш предложил произвести бомбардировки штаб-квартиры телекомпании «Аль-Джазира» в Катаре и обсуждал это намерение только с Тони Блэром. А я бывал в представительствах компании, и у меня там есть друзья, а иногда я появлялся на ток-шоу «Аль-Джазиры». Поэтому я, возможно, подпадаю как минимум под один из пунктов о контакте с подозреваемыми в терроризме. Я оказал в Вашингтоне кое-какую помощь освещавшей эту историю команде репортеров лондонской газеты «Дейли миррор» и связался с известным британским юристом Джеффри Робертсоном, который на основании «Закона о свободе информации» подготовил от имени «Аль-Джазиры» запрос в Лондон, чтобы ознакомиться с соответствующим меморандумом.

Обе эти тяжбы возымели достаточно значимые последствия. В первом деле в нашем иске утверждается, что президент Буш прямо нарушил закон: в «Акте о негласном наблюдении в целях внешней разведки» 1978 года, или «Акте», сказано: «наблюдения с использованием радио- электронной аппаратуры… и прослушивание телефонов, устных и электронных сообщений на территории страны может осуществляться на базе ограниченного перечня оснований». (Курсив мой.) В этом «ограниченном перечне оснований» нет слов «тайным президентским указом». Во втором деле, если утверждение верно, это означает, что был бы разбомблен важнейший узел коммуникации в нейтральной и дружественной Соединенным Штатам стране (помимо всего прочего предоставляющей свою территорию для размещения Объединенного Центрального командования ВС США). Я попытался было представить себе возможную реакцию в арабском мире, но у меня не хватает воображения. Давайте просто скажем, что это пробило бы большую и дымящуюся дыру в дипломатии «дружелюбия» Карен Хьюз. Кроме того, возникло бы подозрение, что американская бомбардировка багдадского представительства «Аль-Джазиры» в 2003 году, в результате которой погиб репортер, не была прискорбной случайностью.

Обсуждая эти вопросы, я в некотором роде уже балансирую на грани нарушения закона. Поскольку мы подали свой иск, администрация Буша издала «белую книгу» и дала согласие на слушания на Капитолийском холме относительно правомерности задействования АНБ против американских граждан. Но это было отнюдь не первой реакцией власти на разоблачение программы слежки. Сначала из Белого дома гневно заявили о том, что, кто бы это ни сделал, он нарушил закон и оказал помощь и пособничество врагу. Для установления источника утечки информации было инициировано уголовное расследование. А в Британии Королевская прокуратура намерена отложить начало процесса против Кео и О’Коннора до получения согласия на место закрытого рассмотрения дела от Джека Стро, министра иностранных дел Блэра. (Британское законодательство опирается на «Закон о государственной тайне», позволяющий правительству засекретить даже информацию, являющуюся общественным достоянием, что в США было бы нарушением Первой поправки. Еще одна пришедшая мне в голову главная причина, почему я сменил одну страну на другую.) Иначе говоря, обратите внимание, дорогой читатель, с этим делом вас и не собираются знакомить в принципе!

Давайте разберемся основательно и предоставим слово противной стороне. С 1978 года, когда «Акт о негласном наблюдении в целях внешней разведки» («Акт») стал законом, ситуация изменилась. Действующие в международном масштабе группы джихадистов стерли различие между «зарубежной» и «отечественной» территорией. Силам правопорядка требовалось срочно реагировать. В официальном документе Министерства юстиции утверждается, что конгресс разрешил президенту устанавливать слежку без санкции суда, когда после 11 сентября принял резолюцию «О предоставлении полномочий на применение военной силы в борьбе с терроризмом» («Резолюция»). В решении Верховного суда по делу «боевика» Ясира Эсама Хамди, сказано, что в «Резолюции» в качестве «обычной практики ведения войны» предусматривается содержание под стражей «в стесненных условиях». Теперь Министерство юстиции хочет сказать, что слежка с использованием электронных средств не менее «обычная практика ведения войны». О, Авраам Линкольн тоже приостановил действие акта Хабеас корпус во время гражданской войны.

Тем не менее никуда не уйти от того факта, что в «Резолюции» ни слова не говорится о слежке. И не республиканцы ли фетишизируют «первоначальное намерение» и противятся выявлению скрытых или появлению новых толкований действующего законодательства? Более того, после принятия «Резолюции» конгресс внес в «Акт» поправки. Поэтому нельзя утверждать, что «Резолюцией» конгресс намеревался заменить или отменить «Акт». Этого нельзя утверждать, даже приняв вырвавшийся в итоге у критиков «Акта» аргумент относительно его неконституционности. Если акт, по мнению Буша, нарушает баланс разделения властей, предоставляя чрезмерные полномочия конгрессу, президент должен просить законодателей изменить, или отменить его, или обратиться с ходатайством б его отмене в Верховный суд. А до тех пор он является законом страны, который президент присягал соблюдать и исполнять. И если цитировать Верховный суд, нелишне напомнить, как в его решении от июня 2004 года в ответ на намерения администрации продолжать удерживать «боевиков» под стражей без суда сказано, что «состояние войны не предоставляет президенту карт-бланш». И если сны порождают обязательства, то войны — соблазн для правителей присваивать себе чрезвычайные полномочия. В свое время Буш назначил генеральным прокурором Джона Эшкрофта, настолько слабо представлявшего себе Конституцию Соединенных Штатов, чтобы провозгласить, что в Америке «у нас нет царя, кроме Иисуса». В этом идиотском заявлении лишними были два последних слова.

И если теперь по аналогии с бессудным задержанием Хамди, фактически военнопленного, такой же «обычной практикой ведения войны» будет признан несанкционированный судебным решением электронный шпионаж за американцами, то трудно сказать, что не последует дальше. Обыски офисов компаний и домов без соответствующего ордера? Предварительная цензура прессы? Именно здесь аналогия с Линкольном становится более релевантной. Простодушный Эйб действительно попытался сам приостановить действие акта Хабеас корпус. Но председатель Верховного суда постановил, что это вправе сделать только конгресс, и Линкольну пришлось передать дело на Капитолийский холм. И я никогда не слышал, чтобы эта репрессивная мера хоть немного сократила войну или ускорила принятие «Прокламации об освобождении рабов», однако, возможно, оказала психологическое воздействие, продемонстрировав решимость юнионистов не останавливаться ни перед чем. Важно бдительно следить за этим: мы уже находимся «в состоянии войны» с негосударственными формированиями столько же, сколько продолжалась гражданская война. Нам бесконечно повторяют, что это будет долгая борьба. Но в таком случае нам тем более важно знать, каковы наши права и обязанности. Администрация пытается эту мысль заглушить, фактически заявляя: «Это — чрезвычайная ситуация. Бойтесь. Доверьтесь нам». Какая нечестная болтовня. Наше разведывательное «сообщество» с его многомиллиардным сверхсекретным бюджетом оставило нас незащищенными 11 сентября. Единственным родившимся и выросшим в Америке гражданином США, воевавшим в рядах Талибана, был Джон Уокер Линд из округа Марин. Джордж Тенет, услышав о пожаре башен-близнецов, спросил, имеет ли это какое-то отношение к тому парню из летной школы в Миннесоте. За это Буш наградил его Президентской медалью Свободы. Когда ЦРУ не фильтровало «грязные» разведданные по Ираку, с ними просачивалась вражеская пропаганда, дискредитировавшая саму идею возможности «смены режима» в той стране. Эти люди даже не отчитывались перед Бушем: «санкционировав» в конце 2001 года внесудебную слежку, он обнаружил, что АНБ уже приступило к ней без всякого разрешения. В ФБР, на которое свалились тонны полученного в результате сырого материала, признали, что его обработка оказалась практически бесполезной тратой сил и времени. А стоит ли ждать от организации, на штаб-квартире которой до сих пор красуется имя Дж. Эдгара Гувера (шпионившего за Мартином Лютером Кингом и шантажировавшего его, пытаясь довести до самоубийства), вопрос: а законно ли это? Это и другие основания для озабоченности невозмутимо закрыл бывший директор АНБ, генерал Майкл Хайден: «Я могу однозначно заявить, что благодаря данной программе у нас появилась информация, которая в противном случае была бы недоступна». Что ж, возможно. То же самое можно было бы сказать, если бы всех нас вынуждали вытряхнуть содержимое «BlackBerry» на его вместительные колени.

Ввязавшись в судебный процесс по защите гражданских свобод, вам заведомо придется объединиться с людьми, вам неприятными. Я стал сторонником «Американского союза защиты гражданских свобод» тридцать лет назад, когда тот растерял немало приверженцев, защищая гарантированное Первой поправкой право «Американской нацистской партии» проводить парад в еврейском пригороде Скоки, штат Иллинойс. Я сказал Энтони Ромеро записать меня истцом, но мне было интересно узнать, кто еще будет истцом. «Национальная ассоциация адвокатов по уголовным делам» — отлично. Представители этой группы жаловались, что незаконное подслушивание телефонных разговоров нарушает адвокатскую тайну и делает практически невозможным представление подзащитных из отдаленных районов, не летая к ним каждый раз для личной встречи. «Совет по американо-исламским отношениям» — гадость. Эти люди рационалистически толкуют мусульманский фундаментализм и в свое время выгораживали сумасшедшего эстрадного певца Юсуфа Ислама (бывшего Кэта Стивенса), подстрекавшего к убийству Салмана Рушди. И тем не менее какой безумной и жалкой должна быть Служба национальной безопасности, чтобы не пустить в страну трансатлантический рейс только потому, что на его борту был этот певец. Профессора Ларри Даймонд и Барнетт Рубин из Стэндфордского и Нью-Йоркского университетов соответственно — хорошая компания. Даймонд был членом переходного правительства Ирака, прежде чем, разочаровавшись, подал в отставку, а Рубин остается бесценным советником при ООН и правительстве Афганистана. Для борьбы с врагом эти два человека сделали больше, чем когда-либо удалось Джорджу Тенету, но теперь они считают, что их старые друзья и контакты не хотят свободно говорить по телефону или писать по электронной почте. Для меня это тоже очень важно, как и для вас, поскольку, хотя мой вклад был незначителен, такие журналисты, как Джон Бернс и Питер Берген, сделали для сбора разведданных об Аль-Каиде куда больше, чем ЦРУ или АНБ. Наложите ограничения на исследовательскую работу подобных людей, и национальная безопасность окажется под угрозой. На нашей пресс-конференции 17 января в трехсотлетие со дня рождения Бенджамина Франклина я сказал, что это печальный, но подходящий повод почтить память человека, который (а) был вдохновляющим председателем на Конституционном конвенте и б) пролил свет на освободительную силу электричества.

Еще один незаурядный соистец — Джеймс Бэмфорд, чьи книги об АНБ «Дворец головоломок» и «Вместилище тайн» являются основным источником знаний общества о гигантском агентстве, о существовании которого долгое время не было даже известно. Благодаря Бэмфорду и другим, мы теперь знаем, что АНБ шпионило за американскими гражданами, отказывавшимися от участия во Вьетнамской войне, пытаясь доказать, что за антивоенными и правозащитными движениями стояли иностранные державы. Слежка велась за всеми без разбора — от «Черных пантер» до квакеров, а Дэвида Кана, автора «Взломщиков кодов», первого писателя, докопавшегося до этих фактов, поместили под тщательное наблюдение. Именно эти широкомасштабные злоупотребления властью и привели к сенатским слушаниям, созванным Фрэнком Черчем, сенатором от Айдахо. На этих слушаниях был запущен процесс импичмента Ричарда Никсона, и они стали главной причиной принятия «Акта». Именно Федеральный суд в Восточном округе Мичигана, в который мы подали свой иск, впервые постановил в 1972 году, что прослушивание без ордера телефонных разговоров американцев в целях национальной безопасности — неконституционно. Позже это решение против Никсона оставил в силе Верховный суд. А если так же поступит Суд, в составе которого преобладают сторонники Буша, мои друзья-неоконсерваторы станут жаловаться, что я подрываю позиции «президента военного времени». На это у меня готов ответ: стоит отдать эти полномочия или права одному президенту на неопределенный срок и без необходимости отчитываться, их получат все следующие президенты. Слежка разрастется как сорняк, и вам никогда не удастся узнать, шпионят ли за вами, или добиться исключения из списка подозреваемых. Очевидно, эту элементарную истину мог уразуметь даже Джон Эшкрофт: «Я слышал от своего друга, что он против общегосударственного удостоверения личности, поскольку не хочет, чтобы будущий президент Клинтон получил слишком много власти». Во всех этих сегодняшних дискуссиях о «Патриотическом акте» и «гэбэшном государстве» часто приходится наблюдать, как виднейшие либеральные демократы дают стрекача или с энтузиазмом присоединяют свои голоса к хору, поющему хвалу полицейскому режиму (как уже было в 1996 году после теракта в Оклахома-Сити, когда запаниковавший Билл Клинтон продавил «Закон о борьбе с терроризмом и о применении смертной казни»), а ценности либерализма последовательно отстаивают отдельные видные консерваторы, такие как Гровер Норквист и бывший конгрессмен Боб Барр. С ними обоими я, готовясь подписать иск «Американского союза защиты гражданских свобод», встретился за обедом в перерыве конференции «Национальной стрелковой ассоциации США». Что ж, теперь Боб Барр тоже выступает в туре «Американского союза защиты гражданских свобод». Итак, если сторонников Второй поправки можно мобилизовать для защиты Первой и Четвертой, меня это абсолютно устраивает.

А что в этой войне с терроризмом имеет отношение к «Аль-Джазире»? На вопрос репортера «Дейли миррор» у церкви 8 января в Вирджинии Колин Пауэлл (сопровождавший Буша 16 апреля 2004 года) сказал: «Вы спрашиваете меня о встрече двухлетней давности, поэтому я не помню». (На вопрос «Вэнити Фэйр» Пауэлл ответил: «Мое процитированное вами высказывание никак не подтверждает того, что я был на встрече, где подобное могло обсуждаться. 16 апреля во время визита Блэра я присутствовал, но не обязательно при каждом разговоре премьера с президентом, который происходил в тот день. У меня нет записей бесед, чтобы все это восстановить, но ни я, ни президент никогда всерьез такую идею не воспринимали».) Этому опровержению явно не хватает категоричности. Создается впечатление, что такой разговор либо (а) если имел место, то запомнился, либо (б) кажется настолько невообразимым, что его можно прямо и твердо отрицать. В ответе с Даунинг-стрит, 10, на запрос на основании «Закона о свободном доступе к информации» подтверждается, что в бумагах секретариата кабинета министров «содержится информация, которая имеет отношение к вашему запросу» касательно «меморандума или стенограммы разговора президента Буша с премьер-министром о бомбардировке штаб-квартиры телекомпании „Аль-Джазира“ в Катаре». Затем сказано, что раскрытие указанной информации «нанесет или с большой вероятностью сможет нанести ущерб отношениям между Соединенным Королевством и другими государствами». В соответствии с законом кабинет министров вообще имеет право на отказ от обсуждения этого вопроса по соображениям национальной безопасности, поэтому странно, что в письме косвенно история подтверждена. И, разумеется, если ничего особенного тут нет или если президент всего-навсего скверно пошутил, и стенографистки неправильно поняли, то мы все спускаем на тормозах. Однако почему в таком случае правительство хочет засадить за решетку двух британских граждан?

Когда мне потребовалось сделать фотографию, чтобы проиллюстрировать эту статью, мы с фотографом поехали до развилки в Вирджинии, где стоит большой придорожный указатель «Разведывательный центр имени Джорджа Буша: ЦРУ». Нам удалось сделать несколько снимков, прежде чем появились шесть полицейских машин, и крупные мужчины, схватившись за пистолеты, приказали нам держать руки на виду. С немалым трудом нам удалось убедить их, что они не вправе изымать у нас пленку. Мы были на государственной земле Культурно-исторического парка Потомак, под голубым небом Америки и мощной защитой Конституции и рядом со знаком, мимо которого за год проезжают миллионы автомобилистов. Что же происходит в безлюдных местах, пока шесть патрульных машин транжирят деньги налогоплательщиков? По моему опыту в странах, где не скрывающиеся фотографы привлекают внимание полиции, граждане являются собственностью государства. Долг истинного республиканца состоит в противостоянии банановой республике и банановым республиканцам и банановым демократам, чтобы Билль о правах пережил и эту войну (как все предыдущие). Когда 24 января Генеральный прокурор Альберто Гонсалес пришел на юридический факультет Джорджтаунского университета, группа студентов развернула плакат с надписью: «Те, кто жертвует свободой ради безопасности, недостойны ни того, ни другого». И ни того, ни другого не получат, могу добавить я. Слова эти принадлежат Бенджамину Франклину.