Огромный зал для пиршеств Короля Ши Ху молча ждал. Шли минуты. Наконец двери открылись, появилась вереница лакеев в роскошных ливреях, громко трубивших в трубы. За ними шла процессия священников, певших гимн в честь хозяина, чей гений безусловно являлся даром самих небес. За ними гордо выступала армия аколитов, разбрасывая впереди и позади себя лепестки роз. За ними шли два старших помощника: сказочно богатый юноша, отдавший все свое богатство ради возможности сидеть у ног своего кумира, и принцесса, отказавшаяся от трона. Принцесса несла маленький стул из слоновой кости, а юноша держал в руках серебряную подушку, на которой лежала простая, ничем не украшенная лютня.

Священники и аколиты продолжали петь свои гимны. Медленно текли минуты. И когда напряжение стали почти невыносим, послышалось слабое шарканье сандалий, несколько высоких гостей упало в обморок, и самый великий в мире знаток Вен-Ву проковылял через двери.

Он прожил не земле не меньше тысячи лет и, безусловно, был полубогом. Густая, белая как снег борода падала вниз, до самых ног, а огромные белые брови вздымались вверх, как хохолки рогатой совы. На нем была надета грубая крестьянская одежда из самой дешевой материи, а сандалии чинили по меньшей мере раз пятьдесят. Зеленые листья все еще падали со свежесрезанного дубового посоха. Презрение ко всему земному — вот что было написано на нем, и он был весь вымазан в грязи, принесенной с холма, на вершине которого спал последнюю ночь, укрытый звездным пологом.

Великий человек медленно дошел до стула из слоновой кости, и принцесса почтительно помогла ему сесть. Юноша встал на колени и еще более почтительно положил флейту на колени мастеру. Целую вечность святой глядел на нее, молча общаясь с инструментом, потом его голова слегка приподнялась. Поднялась морщинистая рука и из бороды раздался дребезжащий голос, похожий на гудение трутня; тем не менее отчетливый и властный.

— Лютня Вен-Ву, — сказал великий человек, — была изобретена Фу-дзы, который увидел, как метеор ударил в дерево тунг. Вскоре после этого рядом с метеором сел феникс, метеор слабо, но мелодично зашипел и феникс улетел с контрапунктным криком. Вот тут-то Фу-дзы и понял, что ему дарован знак Небес. Он срубил дерево, которое оказалось ровно тридцать три чи в длину, и разделил его на куски, по одиннадцать чи в каждом. Эти куски он вымачивал в проточной воде ровно семьдесят три дня, пятую часть года. Потом он коснулся верхнего куска, но тот отозвался слишком высоким звуком. Он коснулся нижнего куска, но звук был слишком низок. Тогда он коснулся среднего куска, и только это звук удовлетворил Фу-дзы.

Один из гостей чихнул и мастер поднял белую бровь. Лакеи, священники и аколиты бросились на несчастного и пинками прогнали его за дверь. Две минуты сердитого молчания, и мастер соблагоизволил продолжить.

— Фу-дзы поручил Лиу Дзу-чи, величайшему мастеру в Китае, сделать из средней части инструмент. Он ровно тридцать шесть цуней в длину, что соответствует трехсот шестидесяти градусам круга, четыре цуня в ширину, что соответствует четырем временам года, к концу расширяется до восьми цуней, что соответствует восьми праздникам, а его футляр два цуня в высоту, что соответствует янь и инь, двум силам, создавшим вселенную. Сначала собирались поместить на грифе двенадцать ладов, что соответствует двенадцати месяцам года, но позже Фу-дзы добавил тринадцатый, чтобы отметить високосный год.

Один из гостей закашлялся, и мастер поднял вторую бровь. Лакеи, священники и аколиты бросились на несчастного и выбросили его в окно. Три минуты, и только потом древний полубог соблагоизволил продолжить.

— Пять первоначальных струн, — прохрипел он, обжигая съежившееся собрание горящими глазами, — соответствуют пяти элементам: металлу, дереву, воде, земле и огню; и пяти темпераментам: спокойному, нервному, решительному, тяжелому и мудрому; и пяти музыкальным тонам: гун, шан, цзюэ, чжи и юй. Когда Вен, Король Чжоу, сидел в тюрьме в Циангли, его сын, принц Пай-юи-као, очень тосковал и, чтобы выразить свое горе, добавил шестую струну. Ее называют струной Вена, и она порождает низкий печальный звук. Когда Король Ву победил Короля Чео, он очень обрадовался и, чтобы выразить свою радость, добавил седьмую струну. Ее называют струной Ву, и она производит высокий героический звук. Вот как эта семиструнная лютня получила имя Вен-Ву, и в руках по-настоящему талантливого исполнителя она может приручить самого дикого зверя. В руках гения она может начать или остановить войну. Но и в руках ничтожества, такого как я, она может поднимать мертвых.

Великий человек остановился. Лакеи, священники и аколиты уставились вокруг, в поисках того, кто бы чихнул или закашлялся. Никто не дышал. Великий человек продолжил.

— Настоящий тон обладает восемью качествами: ясностью, загадочностью, отдаленностью, печалью, хвалебностью, мужественностью, мягкостью и протяженностью, но он может пострадать от шести состояний природы: жесткого холода, избыточной жары, резкого ветра, сильного шторма, громкого раската грома и крутящегося снега. Кроме того на лютне Вен-Ву нельзя играть при следующих семи обстоятельствах: траур по умершему, одновременная игра с оркестром, занятие важными делами, нечистота тела, нескромность костюма, неудача в попытке воскурить благовония и отсутствие подходящей аудитории.

Аудитория затаила дыхание, когда полубог медленно поднял лютню с колен. Он тронул одну струну: плинк! Вторую: плонк! и положил лютню обратно на колени.

— Я, — объявил он, — нахожусь в трауре по моей жене, вторым женам, наложницам, детям, внукам, правнукам и домашнему попугаю, которые погибли во время последнего тайфуна. Вон те деревенщины в углу храпят так слаженно, что составляют оркестр. Косой болван в синей одежде думает о танцах с девушками, а не об искусстве. Половина из вас не мылась больше месяца, а другая половина пролила суп на одежду. Я не чувствую в воздухе даже слабого запаха благовоний, и если я назову это сборище тупиц подходящей аудиторией — боги разразятся истерическим смехом.

Самый великий в мире знаток лютни Вен-Ву медленно поднял ногу и приподнял указательный палец левой руки. — Однако. — Божественное сияние обхватило его грозную фигуру. Еще шесть зеленых листьев выросли на посохе, как только пальцы мудреца сомкнулись вокруг него. — Мой траур заканчивается через два дня, и, если все остальное будет исправлено, я сыграю на этом волшебном инструменте. А сейчас вы можете проводить меня в мою хижину. И не тревожьте меня, чтобы я смог в тишине поразмышлять о человеческом несовершенстве.

Шаркая подошвами великий человек вышел из зала, за ним несся звук глухих ударов от падения на пол высоких гостей, потерявших сознание.

— Обман, дети! Обман и подделка. Гнилая действительность, раскрашенная и позолоченная ложью, — объявил Мастер Ли. Он коснулся лютни Вен-Ву, висевшей на стенном крюке: плонк! — Дурак будет учиться двадцать или тридцать лет и научится что-то делать, но умный человек за двадцать или тридцать минут узнает достаточно, чтобы стать знатоком. В этом мире правят не способности, а авторитет.

— Господин, сегодня я получил удивительный урок, — сказал я.

— И я, — с восхищением добавила Утренняя Печаль.

— Что мы будем делать сейчас? — спросил я.

— Ждать ареста, — ответил Мастер Ли, констатируя факт. — Король, конечно, не дал обмануть себя ни на секунду, но, надеюсь, я позабавил его. Что вы думаете о Золотых Девушках?

Короля я вообще не видел: так, огромная тень среди еще больших теней, но его телохранительниц трудно было не заметить.

— Они прекрасны, — сказала Утренняя Печаль. — Прекрасны и очень опасны. Вы обратили внимание на их капитана? Она боготворит короля и ждет не дождется убить кого-нибудь, чтобы доказать ему свою любовь.

Мастер Ли кивнул. — Будьте очень осторожны, когда нас позовут к его величеству. Лунный Мальчик, он был там?

— Нет, господин, — ответила Утренняя Печаль.

Король предоставил Мастеру Ли огромное помещение, в котором было несколько отдельных спален, соединенных с ванными комнатами, и когда я увидел их, мои глаза чуть не вылезли из орбит, как и у Утренней Печали. По облицованным нефритом трубам текла холодная вода, а из ртов девяти-голового бронзового дракона сочилась теплая. Мыло, сделанное из ароматного масла, добываемого из гороха Фенглай, толстые бархатистые полотенца, стоки воды в виде ртов девяти-головой черепахи. В центральной комнате стояли полки с великолепными картинами и парчовыми шкатулками, в которых лежали свитки, застегнутые на нефритовые застежки, а все стены были заставлены шкафами с книгами. Чернильный камень на столе был испещрен самым совершенными пурпурными пятнышками, какие я только видел, и Мастер Ли сказал, что это настоящий Дуань из Горлышка Лин-лань. Нос Мастера Ли привел его к шкафчику, в котором стояли вина со всех уголков империи, он выбрал один кувшин и подошел к окну.

Отсюда был виден весь дворец. Мастер Ли какое-то время изучал его планировку. Глубокий ров бежал между двумя высокими параллельными каменными стенами, и три поста остановили бы любого, кто попытался бы пересечь его по мосту. Выйти наружу было совсем не просто, и мне не понравились украшения, которые так любил Король Ши Ху. На стенах стояли пики с насажанными на них головами, а ряд пустых располагался под ними — для голов бандитов, которые, решил я, рано или поздно воспользуются этими украшениями.

— Они здесь, — прошептала Утренняя Печаль.

Я не слышал, как открылась дверь, но, повернувшись, обнаружил шесть Золотых Девушек и капитана. У капитана были глаза, как у орла, жестокие и безжалостные, и она повелительно махнула рукой. Мастер Ли в ответ поднял свою руку.

— Надеюсь вы не будете возражать, если сначала я сниму эти ужасные штуки. Они либо задушат меня, либо погребут под собой.

Он снял фальшивую белую бороду и чудовищные брови. Золотые девушки вывели нас наружу и повели вниз по лабиринту мраморных коридоров. Мы подошли к паре красивых лакированных дверей в четырнадцать чи вышиной, они беззвучно открылись и я увидел самый красивый зал в Китае. Во всяком случае более красивого я не видел.

Крестьянские девушки из пяти деревень могли бы устроить здесь танцы, и тесно бы им не было. Различные части отделялись друг от друга мерцающими полотнищами падающей воды, стекавшей в бассейны, в которых плавали ярко окрашенные рыбы. Застекленная крыша разрешала лучам солнца играть на замечательных камнях, раскиданных по всему залу, запах распускающихся цветов наполнял воздух. В центре находилась массивная голубовато-зеленая каменная глыба, которой нужна была только подушка, чтобы превратиться в трон, и там сидел Ши-Ху, Король Чао.

Чем ближе мы подходили, тем больше он становился. Маленькие блестящие глаза сверкали на огромном лице, и я с облегчением увидел, что он глядит на нас не с гневом, а с усмешкой. Мы встали на колени, выполнили три коленопреклонения и девять земных поклонов, и он дал нам знак встать. Потом он заговорил мягким спокойным голосом, в котором слышались стальные ноты.

— Без бороды вы нам больше нравитесь, — сказал он Мастеру Ли. — Нам кажется, что вы переборщили, хотя мы не можем не признать, что ваш артистизм победил реальность. Это было великолепное представление.

Мастер Ли молча поклонился.

— Кто вы такой и чего хотите?

— Ваше Величество, имя моего рода Ли, мое же собственное имя Као, и в характере моем есть легкий изъян, — вежливо сказал Мастер Ли. — А это мой уважаемый бывший клиент, а ныне помощник, Десятый Бык, а эту красивую девушку зовут Утренняя Печаль. С вашего разрешения она хочет показать Вашему Величеству свою застежку для волос.

Утренняя Печаль сняла застежку и протянула Капитану Золотых Девушек, которая, быстро оглядев застежку и не обнаружив в ней яда, протянула королю. Тот с интересом изучил переплетенных феникса и дракона, перевернул застежку и прочитал имена. Потом что-то прошептал одной из Золотых Девушек, которая поклонилась и вышла из помещения.

— Утренняя Печаль хочет опять увидеть Лунного Мальчика, и я не вижу причин, почему бы не помочь ей войти во дворец, — вкрадчиво сказал Мастер Ли. — Что касается меня, я ищу манускрипт. Я хочу только прочитать его, не забирая с собой, и я слышал, что Ваше Величество — величайший коллекционер редкостей. Я взял на себя смелость обмануть вас только для того, чтобы получить доступ во дворец, и вот маленький фрагмент манускрипта, о котором идет речь.

Он передал фрагмент рукописи Сыма Цяня капитану, которая проверила клочок бумаги и, пожав плечами, передала его королю. И тут я всерьез испугался, когда увидел на огромном лице полное непонимание. Он умел читать древние иероглифы не лучше меня. Он тоже пожал плечами и передал фрагмент капитану, а та вернула Мастеру Ли.

— Это ничего не значит для нас, — сказал он. — И вы слегка ошибаетесь по отношению к нам. Мы действительно собираем редкости, но нас интересуют не вещи, а люди. И вот жемчужина нашей коллекции.

Золотая Девушка вышла из-за одного из полотен падающей воды в сопровождении молодого человека. Утренняя Печаль забыла все правила вежливости и с громким криком радости бросилась к нему. Юноша тоже закричал и бросился ей навстречу, они встретились на полпути и так крепко обнялись, что на мгновение мне показалось, что это одно тело с двумя головами. Я думаю, что позеленел от ревности, а скрежет зубов услышали даже в Сучоу.

Никто не имел право выглядеть так, как Лунный Мальчик, который был самым красивым человеком на свете. Он мог бы пристыдить и павлина. На нем была пурпурная шляпа, украшенная золотом и драгоценными камнями. Лоб охватывала серебряная лента с тем же самым мотивом феникса-дракона, что и на застежке Утренней Печали, и скорее всего те же самые имена переплетались на другой стороне ленты. На шее висела золотая цепь, сделанная из сплетающихся змей, а на темно-красной одежде сверкали цветы и летели бабочки. Тонкую талию стискивал пояс, расшитый стеблями цветов и пшеницы. Поверх одежды он носил плащ из голубого атласа, по краям отделанный золотом. И его сапоги были из голубого атласа, и точно так же отделаны золотом. Но больше всего сводило меня с ума то, что вся эта роскошь не казалось вульгарной и чрезмерной. Напротив, Лунный Мальчик казался совершенством, и не хватало ему только аплодисментов. Назначение проклятой твари — скакать через мир под грохот оваций и дождь из лепестков цветов, а Десятого Быка — ковыряться в навозе деревенского сарая.

В конце концов они все-таки разделились. Король повелительно поднял палец. Лунный Мальчик подвел Утреннюю Печаль к трону, и сам Король Чао осторожно нагнулся и посадил Лунного Мальчика на одно колено, а Утреннюю Печаль на другое.

— Что за очаровательные дети! — сказал он и поцеловал Лунного Мальчика в щеку. — Ты самый необычный из все моих необычных людей, и ясно, что твоя душа слилась воедино с душой Утренней Печали. Но почему?

Он осторожно наклонил подбородок Утренней Печали и посмотрел в ее глаза. — Быть может ты тоже особенная, дитя? — Долгое время он изучал ее, а потом сказал или, скорее, прошептал. — Да. В тебе есть что-то, очень похожее на удивительную суть Лунного Мальчика, хотя совершенно неправильно так называть его. Он больше похож на солнце, а вот ты, да, ты скорее луна. Никто не может смотреть на солнце не ослепнув, поэтому мудрый человек изучает солнце, глядя на луну.

Король внезапно улыбнулся умопомрачительной улыбкой, открытой и неожиданной, как у ребенка, в глубине которой, однако, таились печаль и подавленное желание, потом он нежно приподнял волосы девушки и заколол их застежкой.

— Не хочешь ли ты носить мой мундир, саблю и золотой лук? — мягко сказал он. И хихикнул. — Это не совсем честный вопрос, не скрою, и ты не обязана отвечать. Никого из наших девушек мы не заставляли. Утренняя Печаль, мы хотим тебя, как мы хотели всех остальных, но ты сама должна принять решение.

Без видимых усилий он поднял обоих и поставил их на пол. Его глаза повернулись к Мастеру Ли.

— Даже этот скромный сирота слышал о потрясающем Ли Као, молва о чьих достижениях разнеслась по всему Китаю, — изысканно сказал король. — У нас есть очень много тем для обсуждения, и я заранее наслаждаюсь светом вашей мудрости. Быть может однажды вы даже скажите мне, зачем на самом деле прибыли в мой скромный дом, но это не спешно. Вы привели мне Утреннюю Печаль, и уже за это мы вам глубоко благодарны. Она будет нашим почетным гостем, и ваше пребывание у меня будет очень долгим.

Щелчок королевского пальца, знак, что аудиенция закончилась. Мы глубоко поклонились и вышли из тронного зала. Управляющий проводил нас обратно в наши комнаты, где уже был накрыт великолепный ужин.

— Мастер Ли, неужели он действительно имел в виду то, что я думаю? — спросил я.

— Что я и Утренняя Печаль присоединятся к его коллекции редкостей? Да, надеюсь, — радостно сказал Мастер Ли. — Ну, моя любовь, ты готова для золота и сабли?

Утренняя Печаль смутилась и опустила глаза. — Совершенно необыкновенный человек, — прошептала она.

Лично я не понимал, что такого необыкновенного есть в короле, не понимал до позднего вечера. Я проснулся после третьей стражи. Где-то играла музыка. Я оделся и поковылял в центральную комнату, потирая глаза и зевая во весь рот, где обнаружил Утреннюю Печаль, которая тоже услышала музыку и стояла около окна, глядя в сад.

Оказалось, что это Золотые Девушки. На этот раз вместо луков они принесли лютни и флейты, и очень хорошо играли на них. Потом из теней появилась огромная фигура, и Король Чао вышел на яркий свет луны. В этом уголке империи он был полновластным повелителем и мог взять все, что хотел. Но он никогда не действовал таким образом. Даже на расстоянии я почувствовал его радость, он глубоко поклонился в сторону спальни Утренней Печали и повернулся лицом к луне. Он поставил большой палец правой ноги на большой палец левой и запел любовную песню, песню той самой варварской страны, в которой родился.

Я не могу объяснить то, что почувствовал тогда, но более впечатляющего зрелища и более волнующей песни я не видел и не слышал за всю свою жизнь.

Стрела промчалась мимо — закрыла туча солнце.

Стрела промчалась мимо — и спряталась луна.

Стрела промчалась мимо — исчезли с неба звезды.

Стрела промчалась мимо — брожу, лишившись сна.

Но я стрелял не в звезды, и не в луну я метил,

Стрелял я в сердце девы, что на дороге встретил.

Потом его величество хлопнул в ладоши, имитирую какую-то птицу, и начал танцевать с грацией, которая только подчеркивалась его огромным телом. Но ничего приятного в этом не было. Грубый сын дикой природы, неспособный даже понять, что выставляет себя дураком.

Утренняя Печаль, Утренняя Печаль, кланг-кланг!

Приди ко мне; вдвоем с тобой

Хочу я жизнью наслаждаться,

Хочу к твоей груди младой

С печальной нежностью прижаться.

Утренняя Печаль, Утренняя Печаль, кланг-кланг!

Когда слышишь грома грохот

Когда слышишь ветра хохот

В дальней стороне

Вспомни обо мне!

Когда пенье птичье слышишь,

Когда лунный блеск увидишь,

При ночном огне.

Вспомни обо мне!

Когда солнце с неба светит,

Когда звезды в душу метят,

Ты в чужой стране…

Вспомни обо мне!

Ты услышишь плач разлуки,

Песнь любви и вопли муки

Иль подобные им звуки…

О, хотя б во сне

Вспомни обо мне!

Утренняя Печаль, Утренняя Печаль, кланг-кланг!

Любовная песня прозвучала три раза, потом его величество опять поклонился в сторону спальни Утренней Печали. Золотые Девушки последовали его примеру. А потом король и его девушки исчезли, смешались с тенями, и, я думаю, на моем лице можно было печь блины. Этот бесконечно варварский монарх, сколько же юных женщин он завоевал своими размерами, властностью, бесконечным обаянием и нежностью? Сабля и золото ждали Утреннюю Печаль, не говоря уже о невозможно прекрасном юноше по имени Лунный Мальчик.

— О, Бык. Бедный, бедный Бык, — тихо сказала Утренняя Печаль.

Ее рука скользнула в мою. — Приди ко мне; вдвоем с тобой хочу я жизнью наслаждаться, хочу к твоей груди младой с печальной нежностью прижаться, — ласково прошептала она.

— Кланг-кланг, — ответил я еще тише.

Бывают такие утра, о которых лучше забыть.

Это началось замечательно, солнечные лучи скользнули в окно и заиграли в пятнашки на голом плече Утренней Печали. Я ткнулся носом в ее щеку и услышал сонное жужжание ленивых мух, усыпляющий гул пчел, негромкое шуршание занавесок под шепчущим ветром, и счастливый голос, который проорал, — Вернись, маленькая дрянь!

Я сел в кровати.

— Проклятье, — жалобно вздохнула Утренняя Печаль.

Совершенно голый мальчик, лет тринадцати-четырнадцати, промчался мимо окна и скользнул на веранду.

— Эй, придурок, ты уже не хочешь маленького удаленького? — проорал тот же счастливый голос.

— Десять миллионов проклятий, — проворчала Утренняя Печаль, и зевнула.

Совершенно голый юноша промчался мимо окна вслед за мальчиком, но остановился, вернулся и сунул голову в комнату.

— Доброе утро, моя любовь, — весело сказал Лунный Мальчик.

— Почему ты должен бесполезно тратить эту штуку на мальчишек? — сказала она.

— Бесполезно? — Он самодовольно посмотрел на свою промежность. — Что ты имеешь в виду, говоря бесполезно? Ты очень хорошо знаешь, что некоторые из этих маленьких шалунов потом не могут сидеть месяцами. — Лунный Мальчик влез в окно и не торопясь подошел к кровати. — Эге, на этот раз ты подцепила замечательный экземпляр. Поздравляю.

Я быстро натянул одеяло на плечи.

— Ведь ты Десятый Бык, верно? Где ты раздобыл этот божественный нос? Выглядит так, как если бы на нем потопталось стадо коров.

— Э… Легкое недоразумение с Большим Хонгом, нашим кузнецом, — промямлил я.

— Надеюсь, ты хорошо повеселился на его похоронах, — сказал Лунный Мальчик, бесцеремонно уселся на кровать и начал нежно гладить правое бедро Утренней Печали. — Кстати о похоронах. Однажды я уже видел Мастера Ли, но тогда он был не в настроении. Меня он, конечно, не помнит. Я стоял в задних рядах придворных, ожидая, когда меня позовут выступать, а морщинистый старик, который изо всех сил бился головой о пол перед императором, вдруг вскочил на ноги, выхватил из рукава нож и перерезал горло Министру Торговли. Кровь залила все вокруг.

— Лунный Мальчик, а ты не врешь? — скептически спросила Печаль Рассвета.

— Каждое слово чистая правда. Когда император узнал, почему весь этот переполох, он никак не мог решить, нужно ли сварить Мастера Ли в масле или сделать его князем, и пока он решал, старик успел убежать в Туркестан. Вскоре после этого Главного Священника Самарканда нашли в интересной позе, с носом, уткнувшимся в подошву левой ступни, что много говорит гибкости его позвоночника, и когда стражники явились за Мастером Ли оказалось, что его внезапно вызвали к постели больной правнучки в Серендипе.

Я привык к тому, что люди рассказывают множество историй о Мастере Ли, только крошечная часть из которых была правдой, но и мне было ужасно непривычно слушать очередную порцию этих басен от отвратительно прекрасного голого юноши, взобравшегося в спальню через окно и гладившего голые ноги моей девушки. Закончив с ногами, он перешел к левой груди и обхватил ее обоими руками.

— Я скучал по тебе, — нежно сказала он.

— Как я люблю тебя, — прошептала она.

Да, король ошибался, считая что Лунного Мальчика назвали неправильно. Наоборот, это имя совершенно подходила для него, потому что все знают, что на луне живет большой белый заяц, а зайцы — известные извращенцы.

— Почему бы тебе, хотя бы на неделю, не избавиться от мальчишек и не попробовать меня? — еще тише прошептала Утренняя Печаль.

Кроме того, решил я, он движется с грацией кота, а Мастер Ли как-то сказал, что, по мнению Египтян, коты тоже живут на луне, и любой уличный мальчишка знает, что душа кота состоит из душ девяти послушниц, забывших свои обеты.

— Пойдем со мной, — тихонько сказала Утренняя Печаль.

— Дорогуша, я бы не хотел ничего другого, но у его величества слишком загребущие руки.

— Об этом позаботится Мастер Ли. У него есть для тебя работа, а этот мальчишка, на которого ты охотишься, напоминает морского червяка из Сватоу.

— Скажи морщинистому старику, что я согласен. Я только соберу немного одежды и драгоценностей — ты должна увидеть своими глазами изумруд, который король подарил мне — и поцеловать на прощанье парочку мальчуганов.

Мальчуган на веранде, который понял, что на него больше не собираются охотиться, застенчиво закашлялся. Лунный Мальчик по кошачьи прыгнул на ноги.

— Работа, работа, работа, — пожаловался он. — Ну почему обязанности всегда должны мешать удовольствиям? Тем не менее, долг есть долг.

Одним кошачьим прыжком он оказался у окна, вторым — за окном. — Вернись, маленькая дрянь! — проорал он и исчез.

Утренняя Печаль засмеялась и вернулась в мои объятия. — Вот, теперь ты познакомился с Лунным Мальчиком. Немного больший, чем жизнь, а?

— Будет ли он приходить к нам после свадьбы? — нерешительно спросил я.

— Я никогда не выйду замуж, — горько сказала Утренняя печаль и тяжело посмотрела на меня. — Лунный Мальчик и я думаем, что мы две части одной души, которая каким-то образом разделилась Великим Колесом Перерождений, и одной части нет до сих пор. Без нее мы никто, даже когда мы вместе. Бык, мы бродим по этому миру в поисках исчезнувшей части, и я никогда не остановлюсь, пока не найду ее.

Я хотел было поспорить с этим, но у Утренней Печали возникла мысль получше. Так что мы вернулись туда, где были до вторжения через окно, все пошло замечательно, и оказалось, что утро не такое уж плохое.

— Доброе утро, дети, — счастливо сказал Мастер Ли, входя в комнату. — Интересно, почему самые сладостные физические позы участников вызывают настоящее отвращение у посторонних зрителей?

Мы с трудом разделились и Мастер Ли занял на кровати место Лунного Мальчика.

— Твой абсурдно-красивый юный друг только что промчался мимо моего окна, — сказал он Утренней Печали. — Я никогда не видел много смысла в том, чтобы прыгать на кровати с мальчиками, но если бы мне вернуть свои девяносто, для него я сделал бы исключение. Будда, что за создание! Он согласен?

— Да, господин, — ответила она.

— Хорошо, и теперь я хочу убраться отсюда так быстро, как только возможно. Бык, Утренняя Печаль, я хочу, чтобы вы нашли самую высокую точку в замке, откуда лучше всего видны дворики и стены.

— Да, господин, — ответил я.

— Сегодня вечером Лунный Мальчик будет выступать, а после этого Золотые Девушки дадут представление. Никто не обратит внимание на юных любовников, бродящих по садам и целующихся на берегах озер. Сколько времени вам понадобится, чтобы набрать мешок жаб и два мешка светлячков?

— Не слишком много, — сказал я. — Пару часов.

— Замечательно, — сказал Мастер Ли. — Соберите их сразу после выступления Лунного Мальчика, и, если нам повезет, еще до полуночи мы будем далеко отсюда. А тем временем наслаждайтесь друг другом.

Он вышел, а Утренняя Печаль и я вернулись к нашим играм. Собаки лаяли, коты мяукали, петухи кукарекали, конюхи ругались и повара визжали друг на друга. Наконец мы встали, оделись и пошли искать самую высокую точку во дворце.