На Женевской площади в Пимлико я нашел дом, который соответствовал моим требованиям и, как считалось, был нечист. Поговаривали, что ночью из него доносятся крики, а в окнах мелькают тени, когда на самом деле внутри никого нет. Я осмотрел дом с площади, а потом перебрался на улицу Джерси, чтобы осмотреть его заднюю часть. Соседний дом на улице Джерси, рядом с выбранным мной, принадлежал госпоже Бенсусан, которая как раз искала квартирантов. Ее комнаты были свободны, и, поскольку это соответствовало моим планам, я снял эти комнаты. Как выяснилось, они великолепно подходили для нашей цели.

Джабез Клайн.

Когда я рассказал Ферручи о своем открытии, он дал мне деньги для Клира, заставил его снять указанный дом и обставить две комнаты по своему усмотрению. Я передал деньги. Вот так Клир под фамилией Бервин устроился в Пимлико. А настоящего Врэйна мы поселили у госпожи Клир в Байсуотере. И все соседи считали его ее мужем. С головой у него было очень плохо, да и граф запугал его не на шутку, так что выдать его за мужа госпожи Клир оказалось совсем не трудно. Тем более что все знали о болезни Клира.

Я же поселился на улице Джерси под именем Рента. Там же я встречался с госпожой Клир, но никогда не ходил в Безмолвный дом, только при крайней необходимости.

Я постоянно боялся, что Майкл Клир, напившись, что-нибудь выкинет – что-нибудь совершенно не соответствующее образу Рента – и тем самым раскроет нашу тайну. Это стало одной из причин, по которой я упросил госпожу Бенсусан уступить мне спальню, окна которой выходили на задний двор дома номер тринадцать. Однажды ночью я увидел, как темная тень скользнула во двор госпожи Бенсусан, перемахнула через забор и исчезла. Однако при этом окна и двери в задней части дома были крепко заперты – это-то я знал наверняка. Единственное, в чем я был совершенно уверен, – это была женщина.

Пока я обдумывал то, что увидел, женщина поднялась буквально из-под земли – так, словно вылезла из люка – и направилась назад, к забору. Я вышел, подождал и остановил ее. К моему удивлению, это оказалась рыжая служанка госпожи Бенсусан – очень умная цыганская девушка и, как я думаю, переполненная злыми мыслями. Увидев меня, она встревожилась и попросила, чтобы я ничего не говорил хозяйке дома. Пытаясь подстраховаться, я пообещал ничего не делать, но потребовал у нее объяснить, как она вошла в дом и почему. Тогда она рассказала мне и вовсе необычную историю.

В течение нескольких лет она жила с госпожой Бенсусан, которая забрала ее от цыган и должным образом воспитала, хотя и не смогла искоренить ненависть к цивилизованной жизни. К тому же у этой девушки в крови было бродяжничество. Зная, что соседний дом по большей части пустует, Рода – так звали эту девушку – как-то перелезла через забор и попробовала забраться в дом, но окна и двери оказались запертыми.

Потом как-то ночью она обнаружила «дорогу» в подвал. Прихватив свечу, она пролезла в заброшенный подвал. Только кот мог благополучно проделать весь этот путь, но цыганка была сродни кошке. К тому же Рода рискнула только раз, а потом нашла лестницу, которую, как я предполагаю, использовали для того, чтобы добраться до верхнего ряда бочек. Девушка установила эту лестницу как раз напротив люка, чтобы легко лазить туда-сюда. В следующий раз, пробравшись в Безмолвный дом, она прихватила побольше свеч и стала бродить по комнатам. Так и появился призрак дома номер тринадцать, хотя не думаю, что молодая цыганка знала об этом. Она часто посещала Безмолвный дом, в то время как госпожа Бенсусан считала, что девушка в безопасности спит в своей кровати.

Я спросил Роду, почему она полезла в дом в ту самую ночь, когда я поймал ее. Она призналась, что присмотрела некоторые серебряные предметы в комнате Клира, которые собиралась украсть. А потом господин Клир стал запирать дверь в гостиную – он всегда делал так, когда сильно напивался. И Рода ушла ни с чем. После этого признания она вернулась к себе, а я пообещал держать все в тайне. Я также сказал ей, что если она станет держать язык за зубами, то получит стоящий подарок. Из-за этого я и заставил Ферручи купить женский плащ с мехом кролика. Рода часто гуляла по вечерам и сильно мерзла. Когда Ферручи передал его мне, у меня в гостях находилась госпожа Клир. Она сильно замерзла и позаимствовала плащ, чтобы добраться до дому. Какое-то время плащ находился у нее, а накануне Сочельника она вернула его, и на следующий день я передал его Роде. Это Ферручи купил плащ, а не я. И купил его изначально для Роды, а не для госпожи Клир…

На следующую ночь я зашел в подвал дома номер тринадцать и нашел, что «дорога», проложенная цыганкой, очень удобна и позволяет посещать Клира, не вызывая никаких подозрений.

Сначала он был встревожен моим неожиданным появлением, но когда я показал ему секретный путь, он тоже стал пользоваться им. Однако мы ходили им только поздно ночью, так чтобы никто из соседей не заметил, как мы перелезаем через забор.

Госпожа Клир тоже однажды воспользовалась этим путем, посетила мужа и поссорилась с ним из-за его пьянства. Именно ее тень и тень Клира господин Дензил видел на занавесях. Услышав стук в дверь, они выбрались из дома через «черный ход». Тогда-то в спешке Клир и порвала свою вуаль. Эта была та самая вуаль, обрывок которой обнаружил этот дотошный адвокат.

В ту ночь, после того как ушла его жена, Клир через черный ход вышел из дома и потом, войдя через парадный вход, встретился с Дензилом, сильно удивленный этой неожиданной встречей. Я очень рассердился, когда узнал, что Клир провел Дензила по дому. Но он сказал, что молодой человек был очень подозрительным, и он показал адвокату дом только для того, дабы тот убедился, что никого больше в доме нет и что ему, несомненно, почудились тени на занавесях. Несмотря на эти объяснения, я хорошенько отругал Клира, особенно за знакомство с Дензилом.

Так продолжалось несколько месяцев. Клир оставался в Безмолвном доме, напиваясь до смерти. Госпожа Клир заботилась о Врэйне у себя дома в Байсуотере, а я, замаскировавшись под старика, торчал на улице Джерси, хотя время от времени уезжал, чтобы встречаться с дочерью. Все это время Лидия и понятия не имела о наших приготовлениях. Когда я начал уставать от всего этого маскарада, Клир уперся, чего мы вовсе от него не ожидали. И, судя по всему, умирать он не собирался. В отчаянии я подумал, что единственный способ свести его в могилу – дать ему оружие, чтобы он смог убить себя.

Нет, я не хотел убивать его, но, перепив, он не узнал меня – решил, что перед ним враг. А стилет… Я считал, что если оружие находится в пределах досягаемости, то Клир может использовать его для самоубийства. Нет, я не оправдываюсь, но, конечно, пьяный негодяй всяко лучше, чем живой… Выбирая оружие, я постарался сделать так, чтобы Ферручи в любом случае оказался ни при чем. Так что выбор мой остановился на стилете, висевшем на разноцветной ленте в библиотеке поместья Бервин. Конечно, кинжал был куплен во Флоренции, да и Ферручи прибыл оттуда.

Я забрал этот стилет из поместья Бервин незадолго до Рождества, принес в Безмолвный дом и оставил на столе в гостиной Клира. Это было в девять часов вечера… Вот, пожалуй, и все. Что же до того, кто убил господина Майкла Клира… Я знаю об этом не больше вашего.

В ночь на Сочельник я чувствовал себя очень больным и написал Лидии, что нам надо встретиться. Мы встретились у Пегаллов, но, сказавшись больным, я уехал в шесть часов, а Лидия осталась с семейством на всю ночь. В семь часов госпожа Клир приехала ко мне в сопровождении Ферручи. Она вернула плащ, который впоследствии я передал Роде. Госпожа Клир снова хотела видеть мужа, но я отказал ей, потому что это было слишком рискованно. Кроме того, именно тогда Ферручи сообщил мне, что договорился поместить Врэйна в частную клинику доктора Джорса в Хэмпстеде.

Ферручи ушел. Правда, сначала он тоже хотел увидеть Клира и стал ждать, когда стемнеет. Вскоре после восьми он вышел на задний двор. Там-то его и заметила Рода, как раз в тот момент, когда он собирался перемахнуть через забор, а граф, не зная, кто эта девушка, испугался и выскочил со двора на улицу Джерси. Тут он натолкнулся на госпожу Клир, которая ожидала его. Потом эта парочка отправилась к доктору Джорсу в Хэмпстед. Полагаю, они остались там на всю ночь.

Оказавшись в одиночестве, я перелез забор приблизительно часов в девять и навестил Клира. Он уже отпраздновал Сочельник – был мертвецки пьян, и я не собирался говорить с ним, потому как он все равно не воспринял бы моих слов. Я оставил стилет на столе рядом с ним и вернулся на улицу Джерси. Потом я лег спать и проспал всю ночь, так что не знал ничего об убийстве до второй половины рождественского дня. Именно тогда госпожа Гриб рассказала моей домохозяйке, госпоже Бенсусан, что арендатор дома номер тринадцать на Женевской площади убит. Я предположил, что он погиб от приступа меланхолии, заколовшись стилетом, который я оставил на столе, но не посмел подойти к Безмолвному дому, чтобы узнать подробности.

Впоследствии я выяснил, что доктор, который исследовал тело, решил, что Клир убит, и тогда, испугавшись полиции, оплатил все счета госпожи Бенсусан и съехал через два дня после Рождества. Я вернулся в поместье Бервин, и вскоре ко мне присоединился Ферручи. Он сообщил о том, что успешно поместил Врэйна в «Убежище» под именем Майкла Клира.

Когда вышла газета с объявлением, именно я намекнул Лидии, что мертвец – тот, кто называл себя Бервином, – мог оказаться ее мужем. Мы отправились в город. Лидия опознала тело Клира как тело своего мужа… После смерти он стал выглядеть точно как Врэйн. А потом в назначенное время она получила страховку.

Вряд ли у меня есть, что еще сообщить. Госпожа Клир предала меня, потому что я не мог ей заплатить. Я не знал, под каким предлогом взять деньги у Лидии. Я сказал Лидии, что еду в Париж, но на самом деле оправился на поиски Роды, которая сбежала из дома на улице Джерси. Я предполагал, что она собиралась выкинуть что-то вроде этого, захватив часть вещей покойного Клира. Но прежде чем мне удалось обнаружить ее, я узнал из газет о самоубийстве Ферручи, а также о том, что Лидия уехала встречать меня в Дувр. Потом я увидел объявление госпожи Клир, где говорилось о том, что она выдаст меня, если я не расплачусь. Я согласился встретиться с ней в условленном месте, чтобы уговорить хранить молчание. Там-то меня и схватили полицейские.

Последнее, что хочу заявить: я не убивал господина Клира. Я не видел его после девяти часов, а тогда он был еще жив. Несмотря на утверждения судебного врача, я склонен считать, что господин Клир сам себя убил…

Теперь, сделав чистосердечное признание, я хочу быть наказанным, но надеюсь, что Лидия будет освобождена, поскольку она совершенно невиновна. Я – неудачник и остаюсь им, подписывая это письмо.

Само собой, Гордон Линк и Дензил сильно удивились такому признанию, которое, казалось, разъяснило все произошедшее.

– Что вы думаете о его версии самоубийства Клира? – поинтересовался Люциан.

– Глупый вопрос, – решительно ответил детектив. – Доктор, который осматривал тело, сказал, что подобное невозможно, что этот человек не мог совершить самоубийство. Положение раны показывает, что удар нанесен со стороны. Никто не мог вонзить стилет себе в сердце подобным образом. Кроме того, в комнате царил беспорядок, который явно указывал на борьбу, и стилета нигде не было. Это не самоубийство, а убийство, и я считаю, что или Клайн, или Ферручи убили этого человека.

– Но Ферручи не было…

– Он не был там после десяти, – перебил его Гордон Линк. – Но он был там около восьми. Рискну предположить, что Рода видела его, когда он возвращался, сделав дело, да и Клайн пишет, что стилет находился там.

– Думаю, сказать правду нам сможет только Рода, – вздохнул Люциан.

– Мы ищем ее, господин Дензил.

…Прошло несколько недель, а Роду так и не нашли. И вот однажды утром инспектор ворвался в офис Люциана.

– Признание! – закричал он. – Мы получили еще одно признание.

– И кто же признался? – в удивлении уставился на него молодой адвокат.

– Рода! – взволнованно ответил Гордон Линк. – Она призналась! Рода и убила Майкла Клира!