Клиент был очень маленьким мальчиком, едва достающим до края прилавка, но его резко очерченное, острое личико было умно не по годам — такой ум порой дает бедность. Агарь, взглянув на его копну рыжих волос и проницательные голубые глаза, взирающие на нее снизу вверх, решила, что перед ней ирландец, и когда мальчик заговорил, его акцент подтвердил догадку. Она с некоторым изумлением уставилась на оборванного босоногого мальчишку, потому что это был самый маленький клиент из всех, какие бывали у Агарь. Но Микки, как он себя назвал, был таким же продувным, как и клиенты более зрелого возраста, а если честно, и поболе. Он проницательно торговался с Агарь, используя свой маленький жизненный опыт, и явно решил не покидать магазина до тех пор, пока не получит намеченную им цену за залог. А залог его был парой крепких рабочих ботинок, подбитых сапожными гвоздями с большими шляпками и крепкой подошвой. Рыжий мальчик с грохотом швырнул их на прилавок и потребовал за них семь шиллингов.

— Я дам тебе пять, — сказала Агарь, осмотрев залог.

— Да неужто? — нахально пропищал сопляк. — Нацелились вырвать у меня изо рта кусок хлеба? Мама сказала, ботинки стоят семь монет, так я и хочу семь.

— Где твоя мама, мальчик? Почему она не пришла сама?

— Мама утешается, распивая за углом, а я уж наверняка и сам могу забрать эти чертовы денежки. Семь монет, красотуля, и можешь идти баиньки!

— Где ты взял эти ботинки? — спросила Агарь, не обращая внимания на убедительные речи паренька. — Вижу, что шляпки гвоздей на подошвах образуют две буквы.

— Ах! Может быть, — любезно согласился Микки. — На одной подошве — «G», a на другой — «K»; но моего отца зовут Патрик Дули, он в Америке, вот незадача. Мать раздобыла эти ботинки пять дней назад где‑то за городом. Это подарок, дорогуша, и они слишком велики и для меня и для моей матери, так что мы закладываем их, дорогая, за семь шиллингов.

— Возьми шесть, — убедительно сказала Агарь. — Больше они не стоят.

— Святые угодники! Вы только послушайте это вранье! — завопил Микки. — Шесть, вот как? И как я смогу принести матери на шиллинг меньше? Да она мне голову проломит двухпинтовой кружкой! Неужели, дорогуша, ты так любишь деньги?

— Вот… Вот! Возьми семь шиллингов! — сказала Агарь, желая избавиться от визгливого бесенка. — Я оформлю квитанцию на имя миссис Дули.

— Миссис Бриджит Дули, проживающей на Парк‑лейн, — величественно сказал Микки. — Уверен, это место сойдет не хуже любого другого. Мы — бродяги, и нам не слишком везет. Если бы не эти ботинки, мы отправились бы в Марлоу без медного гроша.

— Вот! Возьми квитанцию и деньги. Полагаю, вы украли эти ботинки.

— Разве это в моем характере? Украсть! Разве эти ботинки не были подарены мне из чистой благотворительности, любезной всем святым? А, ладно, ухожу, ухожу! Семь монет — не так много, но что толку искать справедливого отношения к ирландцам в стране саксонской тирании?

И Микки вышел, напевая «Носящие зеленое» крайне пронзительным и неприятным голосом.

Агарь убрала ботинки, и не подозревая, какая история может быть связана со столь обычным заложенным предметом. Но спустя два дня она прочитала статью об убийстве, и, к ее удивлению, те самые ботинки, которые сейчас стояли на верхней полке в ее ломбарде, были отмечены как звено в цепи доказательств, благодаря которым можно было бы повесить убийцу. Совпадения происходят в реальной жизни чаще, чем считается, и это был как раз такой случай. Ботинки с инициалами на подошвах были заложены в ломбарде, а меньше чем через сорок восемь часов после того, как их заложили, Агарь прочитала о них в газете. Странно, почти невероятно, но как говорит избитая поговорка: «Правда более странна, чем вымысел».

Если кратко, история преступления была такова: сэр Лесли Крайн из Уэлби‑Парк, Марлоу, был застрелен собственным егерем — Джорджем Керрисом. Похоже, егерь собирался жениться на дочери фермера Лауре Брентон, а сэр Лесли уделял девушке больше внимания, чем следовало бы, учитывая неравенство их положения. Керрис сделал баронету замечание, и тот немедленно уволил егеря. Неделю спустя Крайна, вышедшего после ужина на прогулку в парк, нашли у искусственного водоема, известного как Пруд Королевы, находившегося неподалеку от ворот. Следы, обнаруженные в мягкой грязи у воды, рассказали, что убийца носил ботинки, отмеченные на подошвах буквами «G» и «К». С помощью сапожника Марлоу вышли на Джорджа Керриса, который был арестован. Он не отрицал, но и не подтверждал свою вину. Тем не менее, как говорилось в статье, не было никаких сомнений в том, что это он убил сэра Лесли в приступе ревности, а также за то, что его уволили. Ботинки так и не нашли, поэтому мужчина явно избавился от них, после того как надел их в день убийства. В конце статьи говорилось, что баронету наследовал его двоюродный брат, который стал теперь сэром Льюисом Крайном.

«Странно, что ботинки заложили в Лондоне, — подумала Агарь, дочитав статью. — И еще более странно, что их заложил тот ирландский паренек! В тот день, когда он сюда пришел, он сказал, что сапоги ему дали пять дней назад. С того момента, как он их заложил, прошло два дня, значит, он их получил все семь дней назад. Хм! Сегодня двадцать первое августа, так что полагаю, Керрис должен был отдать ботинки Микки четырнадцатого. А теперь давайте‑ка взглянем на дату преступления».

Посмотрев статью, она обнаружила, что убийство было совершено в ночь на двенадцатое августа, а Керриса арестовали тринадцатого. Тут Агарь остановилась и задумалась. Если Керрис четырнадцатого был в тюрьме — а в газете было написано, что он уже сидел, — он не мог отдать ботинки в этот день. Тем не менее ирландский мальчишка признался, что получил сапоги в Марлоу, и назвал время, которое, как подсчитала Агарь, приходилось на четырнадцатое число этого месяца. Но в этот день хозяин ботинок находился под замком.

— Что‑то здесь не так, — сказала себе Агарь, сделав это открытие. — Возможно, Керрис и невиновен, несмотря на свидетельство этих ботинок. Что мне делать?

Трудно было сказать. Конечно, обвиняемый не отстаивал свою невиновность — факт, который по первому впечатлению казался довольно удивительным. Никто бы не позволил вздернуть себя за убийство, которое он не совершал. Но если Керрис виновен, у него должен иметься сообщник, иначе как сапоги попали к ирландскому бродяге, когда владелец их сидел в тюрьме?

«Этот человек может все‑таки оказаться невиновным, несмотря на свое странное молчание», — подумала Агарь.

И все‑таки, не зная всех обстоятельств дела, если не считать путаного и очень краткого отчета в газете, девушка не стала, да и не могла, делать собственные выводы относительного этого случая. На данный момент Агарь могла лишь написать заявление, что ботинки были сданы в ломбард. Это она немедленно сделала, а на следующий же день ей нанес визит детектив, который вел это дело.

Его звали Джалф — он был худой, высокий, темноволосый, серьезный и действовал очень осмотрительно, особенно в случае убийства. Он сказал, что у него есть совесть и что он никогда не простит себе, если назовет преступником не того человека. Джалф знал, насколько часто косвенные улики позволяли обвинить невиновного; насколько велика вероятность того, что даже самого проницательного детектива обманут очевидные улики, и как сложны и темны дорожки, порой приводящие к раскрытию загадочных преступлений. Поэтому поступки его были неспешны и обдуманны.

Прибыв в ломбард в Ламбете, детектив осмотрел ботинки, задал Агари несколько вопросов, а затем сел рядом с ней, чтобы «разложить все по полочкам». Из замечаний, которые она сделала относительно заложенных ботинок, Джалф заключил, что девушка проницательна и умна, поэтому готов был обсудить с ней это дело. В отличие от многих самодовольных детективов, Джалф всегда считал, что две головы лучше, чем одна, особенно когда вторая голова женская. Он с большим уважением относился к инстинкту слабого пола.

— Боюсь, этот человек виновен, — мрачно объявил он. — Он поссорился с сэром Лесли из‑за девушки и был уволен за наглость. Кроме того, его заметили выходящим из парка в десять часов… после убийства!

— А у него с собой было ружье?

— Нет. Но это не важно. Сэра Лесли убили выстрелом в сердце из пистолета. У Керриса был пистолет, но его не смогли обнаружить. Здесь никто не закладывал пистолета?

— Нет, только ботинки, — ответила Агарь. — И Керрис не мог отдать их Микки. Похоже, он уже целый день сидел в тюрьме, когда парень получил их.

— Что верно, то верно. Мы должны найти этого мальчишку и узнать, кто в тот день отдал ему ботинки. Но если Керри невиновен, почему он этого не сказал?

— Загадка, — вздохнула Агарь. — Вы сказали, что пистолет Керриса так и не нашли?

— Нет. Его не было в доме егеря, так что смею предположить, он выбросил его после убийства сэра Лесли.

— О‑хо! — резко сказала Агарь. — Значит, оружие, с помощью которого было совершено убийство, тоже не найдено.

— Но это тот самый пистолет — Керрис использовал его, а потом выкинул.

— Почему бы вам не поискать его?

— Мы искали повсюду, но так и не нашли.

— Вы осушили пруд, возле которого было совершено преступление?

— Ну, нет, — задумчиво протянул господин Джалф. — Этого мы не сделали. Хорошая идея!

Агарь нетерпеливо вздохнула.

— Хотела бы я сама расследовать это дело, — резко сказала она. — Я наверняка нашла бы убийцу.

— Мы его нашли, — флегматично ответил детектив. — Керрис убил сэра Лесли.

— Я в это не верю!

— Тогда почему он этого не отрицает?

— Не могу сказать. А Керрис сильно любит эту Лауру Брентон? — поинтересовалась Агарь, уставившись на Джалфа большими блестящими глазами.

— Думаю, да. Он безумно в нее влюблен.

— И она в него?

— О, этого я не скажу, — ответил Джалф. — Это совсем другое дело. Судя по тому, что я слышал, у меня сложилось впечатление, что она слишком поощряла молодого баронета. У Керриса явно были причины для ревности, поэтому меня не удивляет, что он убил сэра Лесли.

— Вам еще предстоит доказать, что он это сделал.

— Ба! — сказал Джалф, поднимаясь и собираясь уйти. — Он поссорился с баронетом; его уволили. Его пистолет исчез, а мертвец был застрелен из пистолета. И в качестве доказательств есть ботинки с его инициалами на подошвах. Вы не можете от всего этого отмахнуться. Не говорите чепухи, моя девочка, против Керриса есть сильные улики.

— Я понимаю, но есть одно очко в его пользу. Не он отдал Микки эти сапоги.

— Очевидно, нет. Но чтобы доказать это, мы должны отыскать паренька.

Это было легче сказать, чем сделать, потому что Микки и его мать исчезли — словно сквозь землю провалились. Все полицейские и детективы в Лондоне пытались найти мальчика, но не смогли. Однако его показания изменили ход дела. И все это время Джордж Керрис, находившийся в тюрьме Марлоу, отказывался говорить. Большинство людей считали его виновным из‑за следов его ботинок. Но Агарь, ссылаясь на залог, считала, что он невиновен. Тем не менее она не могла понять, почему в такой кризисной ситуации он держит рот на замке.

Уже несколько раз упоминалось, что Агарь считала свою жизнь в ломбарде чрезвычайно скучной и хваталась за любую возможность, чтобы немного отвлечься. Теперь же у нее появился шанс интересно провести время, разгадав тайну ботинок, и она решила его не упустить. Кроме того, чтобы провести расследование, требовалось прокатиться за город, и Агарь, уставшая от узких улочек Ламбета, с нетерпением ждала, когда сможет подышать свежим воздухом.

Девушка оставила ломбард под присмотром пожилого мужчины, который был ее помощником с тех пор, как ушел Болкер, и села в поезд до Марлоу. По прибытии Агарь встретил на железнодорожной станции Джалф — еще более мрачный, чем обычно.

— Добрый день, — негромко проговорил он. — Видите, я согласился на то, чтобы вы помогли мне распутать это дело, хотя, думается, тут и так все ясно.

— Я в это не верю, мистер Джалф. Помяните мое слово, Джордж Керрис невиновен в этом преступлении.

— Да ну? — скептически заметил Джалф. — И кто же тогда виновен?

— Вот это я и приехала выяснить, — ответила Агарь. — Я очень благодарна вам за то, что вы позволяете вам помогать, хотя, конечно, я делаю это, только чтобы удовлетворить собственное любопытство. Но вы не раскаетесь в том, что сделали мне поблажку. У меня развязаны руки?

— Вы можете делать то, что захотите.

— Да? Тогда я предварительно взгляну на нового баронета.

Агарь отказалась от предложения Джалфа ее сопровождать, сославшись на то, что сможет лучше выполнить свое дело в одиночку, и направилась к парку Уэлби, который находился на другой стороне Марлоу. Там она справилась, сможет ли увидеться с сэром Льюисом Крайном, и ей сперва отказали из‑за ее цыганской внешности. Но она упомянула, что ее дело связано с убийством покойного баронета, и тогда сэр Льюис соизволил с ней увидеться. Оказавшись с ним лицом к лицу, Агарь по одной ей известной причине очень пристально в него всмотрелась.

Лорд был уродливым пожилым человечком, намного старше своего покойного двоюродного брата, с неприятным желтоватым лицом, отмеченным печатью жадности. Агарь видела точно такое же хитрое выражение на осунувшемся лице Иакова Дикса и, без сомнения, поняла, что мужчина перед ней — скряга. Однако она не стала попусту тратить время, анализируя его характер, зная, что тот и так проявится в предстоящем разговоре, а сразу же перешла к делу.

— Я пришла от мистера Джалфа по поводу этого убийства, — отрывисто сказала она.

Сэр Льюис поднял взгляд.

— Не знал, что правительство нанимает дам‑детективов! — заметил он.

— Я не детектив, а владелица ломбарда, куда были заложены ботинки Джорджа Керриса.

— Ботинки, которые подтверждают его вину, — сказал Крайн со вздохом облегчения, что не ускользнуло от Агари.

— Я бы предпочла думать, что они доказывают его невиновность! — последовал холодный ответ.

— О! Вы говорите, что ботинки были сданы под залог бродягой, когда Керрис уже сидел в тюрьме. Я знаю об этом все, так как детектив мне рассказал. Но все равно Керрис виновен, иначе бы он отрицал свою вину.

— А у вас есть предположения, почему он этого не делает?

Сэр Крайн пожал плечами:

— Нет, разве что он знает, что виновен.

— Я верю в его невиновность.

— Тьфу! Мой двоюродный брат восхищался Лаурой Брентон, которая была помолвлена с Крайном, и по глупости оказывал ей знаки внимания. Тот человек повел себя из‑за этого нагло, и Лесли уволил его. Совершив убийство, тот взял двойной реванш.

— Где вы были, сэр Льюис, когда ваш двоюродный брат был убит?

— В парке, — откровенно ответил баронет. — После ужина мой двоюродный брат и я пошли прогуляться. Вскоре он пробормотал какое‑то оправдание и оставил меня. Думаю, пожелал встретиться с Лаурой у Пруда Королевы. Я пошел в другую сторону и вскоре был дома. Лесли еще не вернулся, поэтому я отправился на его поиски и нашел его мертвое тело у пруда.

— Вы слышали пистолетный выстрел?

— Да. Но не обратил на это внимания. Мой двоюродный брат имел привычку стрелять по мишеням, и я подумал, что он как раз и занимается этим.

— Что! Стрельба по мишени в сумерках! Может, ваш двоюродный брат видел в темноте как кошка? — с иронией поинтересовалась Агарь.

— Я ничего не знаю об этом! — раздражительно ответил Крайн. — Я рассказал вам все, поскольку вы представляете детектива Джалфа. Больше я ничего не скажу!

— Мне и не нужно, чтобы вы говорили еще что‑нибудь. Можно мне пойти взглянуть на пруд?

— Безусловно. Один из слуг проводит вас туда.

— А вы сами не хотите пройтись? — спросила Агарь, бросив на него острый взгляд.

Крайн отпрянул, его желтое лицо побледнело.

— Нет, — пробормотал он еле слышно. — Я достаточно нагляделся на это ужасное место!

— Очень хорошо, я пойду со слугой, — ответила Агарь и направилась к двери.

— А что вы хотите увидеть у пруда? — вслед ей спросил хозяин.

— Хочу найти потерянный пистолет.

Когда Агарь ушла, сэр Льюис, бледный и нервничающий, встал у открытого окна.

«Будь проклята эта женщина! — подумал он, сжав кулаки. — Она слишком умна. Но не думаю, что настолько умна, чтобы найти пистолет», — с удовлетворением добавил он.

Пруд Королевы был круглым, заросшим лилиями водоемом у нижней границы парка. На пути туда Агарь задала несколько вопросов сопровождавшему ее слуге.

— Сэр Льюис был беден, прежде чем получил поместье? — спросила она.

— Очень беден, мисс. У него и шестипенсовика не было; только то, что он получал от сэра Лесли.

— Он был в хороших отношениях со своим двоюродным братом?

— Нет, мисс. Они страшно ссорились. В ночь убийства они ужасно переругались!

— Из‑за чего? — спросила Агарь и, повернувшись, бросила острый взгляд на слугу.

— Из‑за денег и этой девушки — Лауры. Сэр Льюис любил ее так же сильно, как и сэр Лесли, но ей было плевать на них обоих, она была по уши влюблена в Керриса.

— А как она отнеслась к аресту возлюбленного?

— Ну, мисс, она плакала, и плакала, и клялась, что он невиновен, и говорила всякие глупости.

— Какие именно глупости? Может, в ее словах был какой‑то смысл?

— Я не осмеливаюсь вам их пересказать, мисс, — сказал слуга, поспешно оглядевшись по сторонам. — Потому как это может стоить мне места.

— Понимаю, — безмятежно сказала Агарь. — Эта Лаура говорит, что это сэр Льюис убил своего двоюродного брата.

— Да, она так и говорит, — ответил слуга, ужаснувшись ее проницательности. — Но как вы могли догадаться, мисс, это же…

— Не важно, — прервала его Агарь, поскольку они уже подошли к пруду. — Это то место, где было совершено убийство?

— Да, мисс. Мы нашли тело там, в грязи. И как раз рядом с ним отпечатались следы ботинок.

Агарь задумалась и задала еще один вопрос:

— Сэр Льюис когда‑нибудь посещал Керриса?

— Да, мисс, всего за два дня до убийства, ходил к нему из‑за какой‑то дичи.

— Вот как? — пробормотала Агарь. — Думаю, этот визит был не только из‑за дичи.

Она ничего не сказала об этом слуге, который стоял на берегу, наблюдая за ее поисками. Вода в пруду была чистая, на поверхности безмятежно плавали лилии. Агарь заглянула на дно, чтобы посмотреть, есть ли там какие‑либо следы пистолета, из которого убили сэра Лесли, но хотя вода была кристально‑чистой и Агарь внимательно обыскала весь пруд, она не увидела никакого оружия. Трава вокруг бассейна была коротко подстрижена, а на некотором расстоянии вверх по склону тянулась терраса, куда вел ряд низких каменных ступеней. По обе стороны от них, у подножия лестницы, возвышались две колонны с двумя урнами, украшенными в классической манере мраморными фавнами и нимфами. В этих урнах росли алые герани, сейчас в полном цвету, и когда Агарь лениво огляделась и заметила яркие цветки, ей в голову пришла одна мысль. Отпустив слугу, который больше был ей не нужен, она быстро направилась к террасе и подняла один из горшков из мраморной урны.

— Пистолета тут нет, — протянула она, разочарованно вернув горшок обратно. — Может быть, я ошиблась. Давайте‑ка исследуем другой горшок.

На этот раз ее проницательность была вознаграждена. На дне урны, что стояла по правую руку, Агарь нашла спрятанный под горшком небольшой пистолет. На его рукоятке была серебряная пластина с выгравированным именем. Глаза Агари удовлетворенно заблестели.

— Я так и думала! — сказала она про себя. — А теперь нужно рассказать Джалфу!

Детектив ждал ее у ворот парка и выжидающе посмотрел на нее, когда она приблизилась с улыбкой на лице. С мрачным удовлетворением цыганка вложила пистолет в его руку.

— Вот оружие, из которого был убит сэр Лесли! — проговорила она. В голосе ее звучали нотки триумфа. — Я нашла его под горшком герани в одной из урн. Что вы об этом думаете?

— Пистолет Керриса! — чрезвычайно удивленный, проговорил Джалф.

— Нет, не пистолет Керриса, а пистолет того человека, который и убил сэра Лесли.

— Керриса, — с несгибаемым упрямством повторил Джалф.

— Посмотрите на имя на серебряной пластине, идиот!

— Льюис Крайн! — ошеломленно прочитал детектив.

Потом поднял взгляд; на его серьезном лице читались изумление и озадаченность.

— Что… — пробормотал он. — Вы думаете, что сэр Льюис убил своего двоюродного брата?

— Я в этом убеждена! — твердо заявила Агарь. — Только что я узнала от слуги, что он тоже был влюблен в эту девушку, Лауру, что был беден и в финансовом отношении зависел от покойного. Они поссорились в ночь убийства, когда гуляли в парке. После ссоры они расстались и каждый отправился своей дорогой. Сэр Льюис сказал, что вернулся домой, что услышал пистолетный выстрел и подумал, будто его двоюродный брат стреляет по мишеням… Как будто кто‑то станет заниматься этим в сумерках! — презрительно добавила девушка. — А вот что он сделал на самом деле — я имею в виду Льюиса, — так это последовал за своим двоюродным братом и пристрелил его у Пруда Королевы, потом спрятал пистолет в мраморной урне и пробрался назад в дом, чтобы разыграть свою комедию. Говорю вам, мистер Джалф, что Керрис невиновен. Я всегда так говорила. Сэр Льюис — вот кто виноват, и он прикончил своего двоюродного брата, во‑первых, из ревности к Лауре Брентон, во‑вторых, потому, что хотел получить деньги мертвеца.

— Но отпечатки ботинок в грязи? — запинаясь, спросил Джалф, совершенно смущенный такими рассуждениями. — Следы были оставлены ботинками Керриса.

— Я не сомневаюсь, что это очередная часть хитроумного плана сэра Льюиса, — призналась Агарь, — придуманного, чтобы отвести от себя подозрения. Слуга, который отвел меня к Пруду Королевы, рассказал вам, так же как и мне, что сэр Льюис всего за день или два до случившегося побывал в коттедже Керриса. Так вот, по‑моему, тогда он и украл ботинки и надел их в ту ночь, когда совершил убийство — чтобы переложить вину на Керриса, которого любила Лаура Брентон. Разве вы не видите, в чем заключалась игра, мистер Джалф? Льюис хотел получить титул и деньги и жениться на Лауре. Поэтому он убил своего двоюродного брата, чтобы всех обойти и, с помощью косвенных улик возложив вину на Джорджа Керриса, получить руку девушки. Что вы теперь скажете?

— Определенно, все это выглядит плохо для сэра Льюиса, — признался Джалф. — И все‑таки я не думаю, что он бы осмелился…

— Ба! Люди осмеливаются и не на такое ради удовлетворения своих страстей! — резко возразила Агарь. — Кроме того, он считал, что сам в полной безопасности, раз на нем были ботинки Керриса. Именно сэр Льюис и отдал ботинки Микки… Ох, если бы только найти этого мальчишку!

— Он нашелся! — быстро сказал Джалф. — Пока вы были в парке, я получил телеграмму. Полицейские задержали его в Уайтчепеле и завтра пришлют сюда. Если он сможет поклясться, что ботинки ему отдал сэр Льюис, я получу ордер на арест этого человека.

— Я полагаю, он виновен, — задумчиво произнесла Агарь. — И все же не совсем уверена.

— Почему нет? Против него веские улики.

— Да… Да… Но почему, если сэр Льюис виновен, Керрис молчит и не заявляет о своей невиновности? Я должна повидаться с этим человеком и все выяснить. Могу я отправиться в тюрьму?

— Я отвезу вас туда завтра утром, — ответил Джалф. — Мне и самому хотелось бы узнать причину его молчания. Не может же быть, чтобы из любви к сэру Льюису он держит язык за зубами.

— Нет. И это меня озадачивает. В конце концов, может оказаться, что баронет невиновен так же, как и Керрис.

Джалф покачал головой:

— Не могу представить, где вы найдете третье лицо, которое можно будет обвинить в убийстве.

И, слегка подумав, прибавил:

— Если, конечно, вы не обвиняете того ирландского мальчишку, который заложил ботинки.

— Это может быть даже он! — серьезно сказала Агарь. — Но, думаю, мы все узнаем завтра. Керрис, сэр Льюис, Микки… Гм! Интересно, кто из них троих убил того бедного молодого человека!

Агарь около часа размышляла над этой проблемой и, не в состоянии ее разрешить, попыталась на ночь выкинуть ее из головы. Что касается Джалфа, на него такое впечатление произвела сообразительность Агари, которая нашла пистолет и составила дело против сэра Льюиса — а сыщик уже начинал верить, что тот виновен, — что на следующее утро, прежде чем отвести девушку в тюрьму к Джорджу Керрису, он проводил ее на отдаленную ферму.

— Здесь живет Лаура Брентон, — объяснил он. — Расспросите ее о сэре Льюисе, и посмотрим, сможем ли мы найти против него дополнительные доказательства.

Лаура была высокой красивой девушкой, слегка мужеподобной с виду. Но в настоящий момент она казалась больной и осунувшейся, что и неудивительно, ведь один из ее поклонников был мертв, а второй — в тюрьме. Однако она выразила готовность ответить на вопросы Агари и самым категорическим тоном заявила, что господин Керрис невиновен.

— Он и мухи не обидит! — плача, сказала она. — Хоть он и злился на меня за то, что я встречалась с сэром Лесли, но я не видела ничего плохого в этих встречах.

— Сколько людей — столько мнений, — холодно заметила Агарь, не одобряя такой морали. — Вы встречались с сэром Лесли в ночь убийства?

— Нет… Не встречалась! — неистово пробормотала девушка. — Кто такое сказал?

— Сэр Льюис. Он рассказал, что двоюродный брат расстался с ним в парке после ссоры, чтобы увидеться с вами возле Пруда Королевы.

Это Лаура наотрез отрицала.

— В тот вечер я ходила в Марлоу, чтобы купить тесьмы, — пояснила она. — Меня и близко не было возле парка Уэлби. Сэр Льюис — лжец и убийца!

— Убийца? Почему он должен был убить своего двоюродного брата? — резко поинтересовалась Агарь.

— Потому что он любит меня, а мне нечего ему сказать.

— Вы любили сэра Лесли?

— Ничего подобного! — гневно вспыхнула девушка. — Я никого из них не любила, только Джорджа Керриса. Он невиновен, а сэр Льюис — виновен. Я верю, что он убил своего двоюродного брата из пистолета, который дал ему сэр Лесли.

— Что вы знаете об этом пистолете?

— Ну, — тихо объяснила Лаура. — Я пошла в Уэлби‑Парк с отцом, чтобы оплатить аренду, и там, в библиотеке на столе, лежал пистолет с серебряной пластинкой. Сэр Льюис… он тогда еще не был баронетом, рассказал мне, что сэр Лесли подарил ему этот пистолет и показал свое имя на серебряной табличке. А когда сэр Лесли был убит из пистолета, я решила, что это сделал сэр Льюис.

— А разве у Джорджа Керриса не было тоже пистолета?

— Да, старинная вещица, которая и стрелять‑то прямо не могла. Я сама пыталась стрелять из него по мишени, которую Джордж установил на своей ферме.

— Пистолета в доме Джорджа нет.

— Тогда не знаю, где он, — равнодушно заметила девушка. — Но в одном я уверена: Джордж невиновен. Ох, попытайтесь вытащить его из тюрьмы!

— И пусть сэра Льюиса повесят? — сухо поинтересовалась Агарь.

— Да! — яростно воскликнула Лаура. — Он кровожадный зверь, я бы хотела видеть его мертвым!

Слегка удивившись жестокости девушки, Агарь оставила ее и отправилась в тюрьму, где содержался Керрис. Егерь был огромным светловолосым мужчиной, со свежим, красивым лицом. Обычно лицо его было откровенным и добродушным, но сейчас, из‑за последних событий, у него был угрюмый вид. На все вопросы Агари он отказывался давать объяснения.

— Не буду я говорить ни того, ни другого, — объявил он. — Убил я сэра Лесли или нет — мое дело. Во всяком случае, он заслуживал того, чтобы его убили.

— Кого вы выгораживаете? — изменив тактику, поинтересовалась Агарь.

— Никого, — покраснев, ответил Керрис.

— Нет, вы кого‑то прикрываете, иначе зачем вам рисковать головой. Но вы будете спасены, вопреки себе самому. Я знаю, кто убил сэра Лесли.

— Вы знаете? — переспросил арестованный, с тревогой вскинув взгляд.

— Да. Это сделал его двоюродный брат, сэр Льюис. На месте убийства мы нашли его спрятанный пистолет. Он украл ваши ботинки, чтобы, надев их, свалить вину на вас. Вы вышли из парка Уэлби в десять часов, после того как было совершено убийство. Разве вы не видели сэра Льюиса?

— Нет, не видел, — поспешно ответил Керрис. — Я никого не видел. Я услышал выстрел и подумал, что это могут быть браконьеры, но так как сэр Лесли уволил меня, решил, что следить за ними — не мое дело.

— Сэр Льюис заходил к вам незадолго до убийства?

— Да, заходил, хотел повидаться со мной насчет дичи.

— А вы не хватились ваших ботинок после того, как он ушел?

— Не хватился до самой ночи убийства, когда хотел их надеть, — сказал Керрис. — Я не носил их несколько дней, так как они были новыми и довольно сильно жали.

— Тогда нет сомнений, что сэр Льюис их украл, преследуя свои цели, — торжествующе объявила Агарь. — Он виноват, а вы…

— Я — невиновен! — с гордостью воскликнул Керрис. — Теперь я могу это сказать. Я не убивал сэра Лесли, я никогда и пальцем его не тронул.

— А раньше вы не говорили об этом, потому что выгораживали кого‑то. Кого?

Керрис не ответил, но вид у него был беспокойный.

Не успела Агарь повторить свой вопрос, ответ пришел с совершенно неожиданной стороны. Дверь камеры открылась, и с выражением глубокого удивления на лице вошел Джалф.

— Вот! — обратился он к Агарь. — Привезли Микки, и он сказал мне, от кого получил ботинки!

— От сэра Льюиса?

— Нет. Я повидался с сэром Льюисом, и он отрицает свою вину. Кроме того, он рассказал мне историю, которая подтверждает показания Микки и объясняет, почему Керрис держит язык за зубами.

Керрис соскочил с кровати и шагнул к Джалфу с озабоченным и разозленным видом.

— Ни слова! Ни слова! — проговорил он сквозь сжатые зубы. — Пощадите ее!

— Ее! — воскликнула Агарь, мгновенно все поняв. — Лауру Брентон?

— Да, Лауру Брентон, — ответил Джалф, отступив от егеря. — Микки видел ее; это она отдала ему ботинки.

— Я велел ей это сделать. Я велел! — в отчаянии перебил Керрис.

— Чепуха! Вы хотите выгородить ее, как пытались выгородить с самого начала. Но вы не правы. Лаура Брентон не стоит того, чтобы вы отдали за нее свою жизнь, друг мой. Она виновна в том, что убила сэра Лесли. А почему? Потому что он бросил ее и собирался жениться на другой женщине.

Керрис испустил громкий крик.

— Это ложь… ложь! Она любила меня!

— Она любила себя! — резко возразил Джалф. — Сэр Лесли обещал жениться на ней, и поэтому, когда Лаура не смогла заставить его исполнить обещание, она его убила. Чтобы переложить вину на вас, она стащила ботинки и надела их в ту ночь, когда отправилась на свидание с сэром Лесли у Пруда Королевы. А чтобы втравить в беду сэра Льюиса, она украла у него пистолет, чтобы убить из него его двоюродного брата.

— И спрятала пистолет в урну? — спросила Агарь, пораженная этими разоблачениями.

— Нет, это сделал Льюис. Он знал, что преступление совершила Лаура.

— Откуда?

— Он услышал выстрел и пошел посмотреть, кто стрелял. Возле Пруда Королевы он обнаружил своего убитого кузена, а на берегу поднял собственный пистолет. Так как он знал, что Лаура забрала пистолет из библиотеки в тот день, когда пришла со своим отцом платить ренту, он понял, что это она убила сэра Лесли. Выгораживая ее и не думая о том, какая опасность будет грозить ему самому, если найдут пистолет с его именем, он спрятал оружие в урну, где вы его и нашли. Итак, как видите, двое мужчин пытались выгородить девушку, которая не любила ни одного из них.

— Она любила меня… меня! — с мукой в голосе воскликнул Керрис. — Почему сэр Льюис заговорил?

— Чтобы избежать ареста! — ответил Джалф. — Он был не столь верным, как вы, мой несчастный друг. Однако вас в скором времени выпустят. Сегодня я арестую Лауру.

Это и было сделано в то же самое утро. Лаура была арестована и, придя в ужас от заявлений Микки и сэра Льюиса, хоть Джордж Керрис по‑прежнему молчал, она во всем призналась. Версия Джалфа оказалась совершенно верной. Девушка встретилась с сэром Лесли в ночь убийства у Пруда Королевы. Она собиралась убить его, если он не изменит своего намерения ее бросить. Он подтвердил, что бросает ее, и она убила его. Она украла пистолет и ботинки, чтобы при необходимости свалить вину на сэра Льюиса или Керриса. Кроме того, она забрала пистолет из дома Джорджа Керриса, чтобы изобличить его.

Если бы не Агарь и не эпизод с заложенными в ломбард ботинками, которые Лаура отдала Микки, чтобы тот от них избавился, она могла бы преуспеть в своих подлых планах — избежав возмездия, погубила бы других людей. Но теперь она призналась и была приговорена к пожизненной каторге. Она заслуживала казни, но избежала ее благодаря снисходительности жюри присяжных из‑за своей молодости и красоты.

Выпущенный из тюрьмы, на которую он так безумно себя обрек, выгораживая неблагодарную женщину, Джордж Керрис отправился в Ламбет и выкупил ботинки, которые Микки сдал в ломбард.

— Я собираюсь в Австралию, — сообщил он Агари. — Я не смог ее спасти, поэтому не могу оставаться в Марлоу. Я с самого начала знал, что она виновна. Она была у меня за день до убийства и унесла ботинки под тем предлогом, что отец захотел такую же пару и желает осмотреть их. Когда следы подошв с моими инициалами нашли в грязи у пруда, я догадался, что она надела мои ботинки и убила сэра Лесли. Я так ее любил, что все бы выстрадал ради нее, но вы с вашим ясным умом вывели ее на чистую воду, и теперь она заплатит за свое преступление. Жизнь здесь для меня закончилась, я уезжаю в Австралию и возьму с собой ботинки, которые ее погубили.

— Почему вы делали все это для Лауры, этой никчемной женщины?

— Она никчемная, знаю, — ответил Керрис. — Но я ее любил!

И кивнув на прощанье, он забрал ботинки и вместе с ними удалился в изгнание.