Когда Дженнингс тем вечером приехал на условленную встречу, он нашел Мэллоу в полном отчаянии. Поведение Джульет так сбило с толку молодого человека, что он чуть не сходил с ума. Он был рад увидеть Дженнингса – хоть кому-то трезвомыслящему можно будет излить душу.
– В чем дело? – спросил Дженнингс, который сразу же понял по лицу Катберта, что что-то случилось.
– Ничего. За исключением того, что я схожу с ума. Я рад, что ты пришел. С каждым днем все запутывается все больше и больше. Я настроен раскопать это убийство хотя бы ради собственного душевного спокойствия. Я с тобой. У меня детективная лихорадка, и я хочу мести. Можешь во всем на меня рассчитывать.
– Ладно, дружище, – успокаивающе сказал Дженнингс, – сядь и поговорим, пока девушка не пришла.
– Сьюзен Грант. Я ее видел недавно.
– Ты с ней говорил?
– Нет. Я догадался, что это она, по твоему описанию и потому, что она вошла в коттедж «Роза».
– А, – сказал, усаживаясь, Дженнингс, – значит, ты там был?
– Да. Я обо всем тебе расскажу. Я не знаю, сошел я с ума или нет. Когда она должна прийти?
Детектив сверился с часами.
– В половине девятого. Через полчаса. Ну, давай. Что случилось?
– Прочти, – сказал Катберт, передавая ему записку Джульет. – Получил сразу после того, как ты тем вечером ушел.
Дженнингс с задумчивым видом прочел записку, затем отложил ее и уставился на друга.
– Странно она пишет, – сказал он. – Мне казалось, ей хотелось бы узнать, кто убил ее тетку. Что она имеет в виду?
– Не знаю. Я с ней встречался сегодня. – Катберт подробно рассказал ему о поездке в Рекстон и разговоре с Джульет. – И что она имела в виду, когда говорила, что я как-то с этим связан?
– Кто-то отравляет ее мысли. Возможно, ее брат.
– Что ты знаешь о нем? – тут же спросил Катберт.
– Ничего хорошего. Он истеричный идиот. Много играет и впадает в ярость, когда проигрывает. Я думаю, порой он просто не отвечает за свои поступки.
Мэллоу откинулся в кресле, кусая ус. С каждым словом Дженнингса он все больше убеждался в том, что Бэзил связан с этим убийством. Но почему Джульет намекала ему на его собственную вину, он представить не мог. Не будь он так взволнован, он, может, и не рассказал бы Дженнингсу о Бэзиле. Но, вымотанный полудоверием Джульет и желая узнать правду, он рассказал детективу все о своей встрече с молодым человеком.
– Что ты на это скажешь? – спросил он.
– Ну, – с сомнением начал Дженнингс, – многого из его слов не вытянешь. Определенно у него проблемы с Хэйлом…
– И он был обеспокоен тем, что я бывал в доме Карэнби по ночам.
– Ты там бывал?
– Да. Я не хотел об этом говорить, но я должен рассказать тебе все, чтобы ты мог объяснить, что происходит между мной и Джульет. Я не могу ее понять. Но я уверен, что ее мать и Бэзил пытаются настроить ее против меня. Не удивлюсь, если они обвиняют меня в этом убийстве.
– Но на каком основании? – спросил Дженнингс.
– Мы как раз к этому подходим. Но теперь я вижу, почему Бэзил и его мать не хотят этого брака. По завещанию мисс Лоах Джульет получает шесть тысяч фунтов дохода в год, причем полностью в собственное распоряжение. Миссис Октагон и ее любимчик хотят наложить на них лапу. Они понимают, что, если Джульет станет моей женой, я не дам им сосать из нее соки, так что как только мисс Лоах умирает, мать тут же забирает назад свое разрешение на брак, а теперь ее еще и Бэзил поддерживает.
– Но я думал, что миссис Октагон богата.
– Нет. Сэксон, ее покойный муж, оставил ей очень немного, а Октагон, пусть и мямля, умеет придержать деньги. И мамаша, и сынок расточительны, потому надеются сделать бедняжку Джульет своим банкиром. Каким-то образом они притянули меня к этому преступлению, и Джульет думает, что я могу попасть в тюрьму. Потому она и написала эту таинственную записку, Дженнингс. Сегодня она просила меня прекратить расследование ради собственного блага, что показывает, что она считает меня виновным. Я не смог вытянуть из нее объяснений, поскольку она убежала. Черт! – Катберт в гневе вскочил. – Если бы она просто сказала мне правду, поговорила начистоту! Я не могу понять ее молчания.
– Я могу, – тут же сказал Дженнингс. – Бэзил каким-то образом замешан в этом деле, и то, что он обвиняет тебя, показывает, что он находился близ «Розы» в ту ночь. Он отчаянно боится признаться.
– Уж конечно, – сказал Катберт, – особенно после того, как поссорился с теткой за неделю до ее смерти.
– Он поругался с ней?
– Конечно. Я разве не рассказывал тебе, о чем он проговорился? Его просто распирает гнев на покойницу. Ты сам знаешь, какой у него неконтролируемый нрав. Я видел, как он взбесился, когда проиграл в баккара у Маракито. Осел! Не умеет толком играть и проигрывать достойно, как джентльмен. Как вообще брат Джульет может быть таким хамом, я не понимаю. Она сама честь, а Бэзил – ха!
– Он поругался с теткой, – пробормотал Дженнингс, – и у него бешеный нрав, насколько нам известно. М-да. Он и правда может быть замешан в этом деле. Ты знаешь, где он был той ночью?
– Да. Они с Джульет ездили в «Театр Марло» на какую-то пьеску какого-то нового драматурга.
– Ха! – сказал Дженнингс отчасти сам себе. – А «Театр Марло» не так далеко от Рекстона. Возьму на заметку. У них была ложа?
– Думаю, да. Их пригласил автор.
– Кто это?
– Не знаю. Один из тех, кто играет в поэтов в доме Октагонов. Кучка идиотов. Но что ты скажешь обо всем этом, Дженнингс?
– Думаю, что миссис Октагон и ее отпрыск пытаются помешать свадьбе, притягивая тебя к убийству. Ты был там в ту ночь?
– Да, – сказал Катберт с некоторым замешательством – к удивлению Дженнингса. – Не хотел говорить, поскольку дядя просил меня помалкивать. Но раз уж дело пошло так, то лучше тебе знать, что я там был, причем как раз во время убийства.
Дженнингс выпрямился и уставился на друга.
– Господи! Мэллоу, почему ты мне это тогда не рассказал?
– Ты мог на месте арестовать меня, – ответил Катберт. – Я пообещал дяде держать язык за зубами. Но теперь…
– Теперь ты расскажешь мне все. Друг мой, сними тяжесть с души.
– Спокойно, ты узнаешь все. Ты знаешь, что тот дом позади «Розы» заброшен уже лет двадцать?
– Да. Ты мне рассказывал.
– Карэнби обнес его стеной высотой в пятнадцать футов, и внутри сущие джунгли. Говорят, что в доме водятся привидения. Там какие-то огни и слышатся странные звуки.
– Что за звуки?
– Ой, да стоны, звяканье цепей и все такое. Мне говорила об этом Джульет.
– От кого она такое услышала?
– От кухарки мисс Лоах, женщины по фамилии Пилл. Она утверждала, что в доме водятся привидения, и рассказывала о свете и звуках. Я сам не верю в привидения и думаю, что там кто-то бывает, потому однажды пошел проверить.
– В тот день, когда я приезжал туда? – спросил Дженнингс.
– До того – за неделю или за две. Я ничего не увидел. Дом ветшает, непохоже, чтобы там кто-то бывал. Я осмотрел парк и не заметил никаких следов, человеческих или чьих-то еще.
– Наверное, тебя не было в ту ночь, когда духи резвились.
– Так я и сказал Карэнби. Я рассказал ему обо всем, когда он вернулся в Лондон. Он был очень взволнован. Ты ведь помнишь историю этого дома – полный абсурд. Но Карэнби он дорог. Я посоветовал ему снести дом и сдать землю под строительство. Он сказал, что возможно, и попросил меня пойти ночью и шугануть духов. Я был там в ночь убийства и залез в сад через стену. Ты же знаешь, там нет ворот.
– Когда это было?
– Где-то между десятью и одиннадцатью.
– Боже мой! Как раз когда ее убили!
– Да. Именно потому я и помалкивал, особенно поскольку перелезал через стену возле коттеджа.
– Где именно?
– Рядом с коттеджем есть поле спелой пшеницы. От сада его отделяет изгородь. Я прошел по тропинке, которая идет от станции, и перепрыгнул через изгородь.
– Ты заходил во владения мисс Лоах?
– Нет, я не имел на это права. Я видел свет в цокольном этаже, но особого внимания не обратил. Я очень хотел найти призрака. В общем, я прошмыгнул вдоль изгороди со стороны поля и перелез через стену. Затем я продрался сквозь парк, весь исцарапался, но ничего не нашел. В доме было тихо, я подождал с четверть часа, и все. Я перелез через стену с другой стороны и поехал домой. Я простыл, почему и надел на другой день пальто. Вот тебе история моей охоты за призраком. Ну не дурак ли я?
– Жаль, что ты раньше мне этого не рассказал, Мэллоу.
– Тогда бы ты решил, что это я убил старушку. Но я рассказываю тебе об этом сейчас, чтобы ты распутал это дело. Я раньше не говорил потому, что не хотел, чтобы меня втягивали в это дело.
– Ты ничего не заметил в коттедже?
– Ничего. И никого. Я ни звука не слышал.
– Даже крика?
– Даже крика, – сказал Мэллоу. – Услышь я хоть что-то, я бы сразу пошел посмотреть, что случилось.
– Странно, – пробормотал Дженнингс. – А ты точного времени не помнишь?
– Не с точностью до минуты. Было чуть больше десяти. Сколько конкретно – не скажу. Может, четверть одиннадцатого. Но я же не думал, что что-то произойдет, и на часы не смотрел.
Дженнингс задумчиво изучал ковер.
– Мне вот интересно – не ушел ли убийца этим путем, – пробормотал он.
– Каким?
– Через стену и через парк. Видишь ли, он не мог уйти через переулок или по тропинке на станцию, не наткнувшись на полицейского. Но он мог выскользнуть из передней двери в половине одиннадцатого и, как и ты, перелезть через стену, пройти через парк и выбраться с другой стороны. Так он мог ускользнуть от полиции.
– Возможно, – недоверчиво проговорил Катберт, – но я покинул парк около одиннадцати. Если кто-то шел за мной, я бы заметил.
– Я бы не был так уверен. Ты сам сказал, что там сущие джунгли. Тот человек мог заметить тебя и затаиться. Более того, – добавил детектив, выпрямившись, словно готовый сорваться с места, – он мог написать мисс Сэксон, что видел тебя той ночью. А она…
– Чушь! – перебил его Мэллоу. – Он бы выдал себя.
– Если только письмо не было анонимным.
– Возможно, – сказал Мэллоу, – но Бэзил мог находиться поблизости. Вот и повод обвинить меня.
– Тогда ему пришлось бы объяснять, почему он там находился в такой час. Но он не хочет, и будь уверен, мисс Сэксон ради него будет молчать. Нет, Мэллоу. Кто-то очерняет тебя перед мисс Сэксон – Бэзил или кто еще. Если бы нам только удалось ее разговорить…
Катберт покачал головой.
– Боюсь, это невозможно.
– Может, я возьму тебя под арест, – предложил Дженнингс, – и тогда уж она заговорит?
– Нет, черт тебя дери! – в ужасе воскликнул Мэллоу. – Это будет уже слишком. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что я ошивался поблизости той ночью. Моим объяснениям могут не поверить. В любом случае меня обольют грязью, зная, что я помолвлен с племянницей покойной.
– Я понимаю. – Дженнингс встал и потянулся. – Мне надо услышать, что скажет Сьюзен, – он глянул на часы. – Она придет через несколько минут.
Повисла тишина.
– О, кстати, – нарушил молчание Дженнингс, вынимая из кармана какие-то бумаги, – я заглянул в дело семейства Сол.
– И что? – вяло спросил Катберт.
Дженнингс сверился со своими записями.
– Эти Сол, – сказал он, – были той еще семейкой. Мамаша, братец и дочь…
– Эмилия!
– Она самая. Все они были фальшивомонетчиками. У них был цех где-то в Хэмпстеде. Главой банды была миссис Сол, остальные тоже были замешаны. Потом Эмилии надоела такая жизнь – думаю, нервы не выдержали. Она пошла на сцену и так встретилась с Карэнби. Потом она, как ты знаешь, погибла. Мать и братец попались. Их посадили. Мамаша, думаю, умерла – говорят, ее отравили за то, что слишком много рассказала. Брат попал в тюрьму, вышел через много лет по досрочному освобождению, затем тоже умер. Остальная банда тоже попала за решетку, но я не могу сказать, что с ними стало.
Катберт пожал плечами.
– Это мало чем нам поможет.
– Верно. Но зато ты видишь, чего избежал твой дядя, не женившись на той женщине. Я не понимаю…
– Карэнби тоже, – улыбнулся Мэллоу. – Он любил мисс Лоах, но Эмилия прямо загипнотизировала его. Но она мертва, и я не вижу связи между ней и этим убийством.
– Что же, – спокойно сказал Дженнингс, – сдается, кто-то кроме матери дал показания, в результате чего банду накрыли и нашли подпольный цех. Предположим, что этим человеком была Селина Лоах, ненавидевшая Эмилию за то, что та увела у нее Карэнби. Один из членов банды вышел недавно на свободу и мог в отместку убить старую леди.
– Что? Да ведь столько лет прошло!
– Месть – это такая страсть, что с годами лишь крепнет, – мрачно сказал Дженнингс. – В любом случае я намерен раскопать все сведения по этому старому делу о фальшивомонетничестве, особенно потому, что сейчас в обращении появилось много фальшивых денег. Не удивлюсь, если подпольный цех снова заработал, мисс Лоах узнала об этом, и…
– Это все домыслы, – воскликнул Мэллоу. – Не вижу ни малейшей связи между фальшивомонетчиками и этим убийством. Кроме того, это не объясняет, почему Джульет намекает на мою причастность!
Дженнингс не ответил.
– Еще и звонок, – пробормотал он, глядя себе под ноги, – это надо бы объяснить. – Он быстро поднял взгляд. – Вот что я тебе скажу, Мэллоу. Это дело может оказаться куда серьезнее, чем мы подозреваем.
– Для меня и так серьезнее некуда, – ответил Катберт, – хотя я и не понимаю, что ты имеешь в виду. Все, чего я хочу, – понять, в чем дело, и жениться на Джульет. Найти убийцу мисс Лоах и не думать об этом давно забытом деле фальшивомонетчиков.
– Между этими преступлениями есть связь, – упрямо повторил Дженнингс. – Не могу сказать, какая именно, но я чую, что раскрытие одного дела приведет к раскрытию другого. Если бы я смог доказать, что мисс Лоах убита одним из тех фальшивомонетчиков…
– И что тогда будет?
– Я смогу найти нынешний подпольный цех.
Он бы рассказал подробнее, но тут вошел слуга Мэллоу и сказал, что мистера Дженнингса спрашивает некая молодая особа. Мэллоу приказал слуге пригласить ее, и вскоре в комнату вошла Сьюзен Грант, взволнованная, с пылающим лицом.
– Рад вас видеть, – сказал Дженнингс, пододвигая ей кресло. – Это мистер Мэллоу. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
– Я уже встречалась с мистером Мэллоу, – сбивчиво проговорила Сьюзен.
– В «Розе»? – спросил Мэллоу.
– Нет. Когда я служила горничной у сеньоры Гредос.
– Сеньора Гредос? – спросил Дженнингс прежде, чем Мэллоу успел открыть рот. – Вы имеете в виду Маракито?
– Я слышала, что ее зовут Маракито, сэр, – спокойно ответила Сьюзен. – Хромая дама, большая любительница карточной игры. Она живет в…
– Я знаю, где она живет, – сказал Катберт, в свой черед покраснев. – Я порой приходил туда поиграть в карты. Но я никогда вас не видел.
– Но зато я вас видела, сэр, – горячо сказала девушка. – Я часто смотрела на вас, когда вы меня не замечали, и…
– Минутку, – вмешался в разговор Дженнингс. – Вернемся к делу. Откуда вы взяли портрет мистера Мэллоу?
– Я не буду отвечать, – прошептала девушка.
– Но вам придется, – сердито сказал Мэллоу. – Я вам приказываю.
– Я молчу ради вашего блага, – сказала она. Ее глаза наполнились слезами. – Но если вы хотите это знать, то я взяла его из гардеробной сеньоры Гредос, когда уходила из ее дома. И я оставила этот дом из-за вас, сэр, – вызывающе закончила она.