Услышав признание девушки, оба изумленно переглянулись. Каким образом могла фотография Катберта попасть к сеньоре Гредос и зачем Сьюзен Грант ее украла? И почему она намекает, что молчала ради блага Мэллоу? Дженнингс тут же решил докопаться до истины. Сьюзен расплакалась, случайно глянув на ошеломленного Катберта.

– Вы служили горничной у Маракито?

– У сеньоры Гредос? Да, полгода.

– Вы знаете, что происходило в этом доме?

Сьюзен перестала всхлипывать.

– Я не понимаю, о чем вы, – озадаченно ответила она. – Это был игорный дом, насколько я знаю. Но ничего плохого я там не видела, разве что они играли по воскресеньям.

– И каждый вечер всю неделю, – пробормотал Дженнингс. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы сеньору Гредос называли Маракито?

– Иногда джентльмены, приходившие играть в карты, так ее называли. Но она сказала своей горничной, которая была моей подружкой, что они ее старые друзья. Мне кажется, что они жалели бедную сеньору Гредос, сэр, – наивно добавила мисс Грант, – она так страдала из-за своей спины. Она редко поднималась с кушетки. Ее всегда привозили в комнату, когда начиналась игра.

– Ага. Вы знали, что там идет игра, – резко прервал ее Дженнингс. – Разве вы не знаете, что это противозаконно?

– Нет, сэр. А вы знаете?

Катберт не смог удержаться от смеха.

– Получи, Дженнингс. Ты частенько захаживал в тот дом в Сохо.

– У меня были свои причины помалкивать, – поспешно сказал детектив. – Можешь быть уверен, я мог бы прикрыть эту лавочку сразу, расскажи я о ней моему шефу. Но я решил, что будет лучше оставить все как есть, пока дом ведет себя пристойно.

– Я уверена, что там все было пристойно, сэр, – вознегодовала Сьюзен. – Сеньора Гредос была очень уважаемой леди.

– Она, полагаю, всегда жила одна?

– Да, сэр. – Сьюзен замялась. – Интересно, была ли у нее мать?

– Почему вам интересно?

– Понимаете, сэр, та леди, что приходила к мисс Лоах…

– Миссис Херн?

– Да, я слышала, что ее зовут миссис Херн, но она была похожа на сеньору Гредос как две капли воды, разве что старше и седая.

– Хмм, – задумчиво протянул Дженнингс. – А сеньора Гредос когда-нибудь говорила о миссис Херн?

– Никогда, сэр. Но миссис Пилл – кухарка мисс Лоах – сказала, что миссис Херн живет в Хэмпстеде. Но она так похожа на мою бывшую хозяйку, что, когда я открыла ей дверь, мне показалось, что это сеньора Гредос. Но меня мог сбить с толку запах.

Дженнингс поднял взгляд.

– Запах? Что вы имеете в виду?

– Сеньора Гредос, – спокойно объяснила Сьюзен, – пользовалась очень приятными духами, японскими, «Хикуи». Других духов она не использовала, и я никогда не встречала ни одной леди, которая бы использовала этот аромат, кроме миссис Херн.

– О, значит, миссис Херн ими пользовалась?

– Да, сэр. Когда я отворила дверь в тот вечер, – Сьюзен поежилась, – первое, что я заметила, был запах духов «Хикуи», от которых в коридоре запахло, как в парикмахерской. Я подалась было вперед, чтобы посмотреть, не сеньора ли это Гредос, но она отвернулась. Но я мельком заметила ее лицо, и если она не родственница моей бывшей хозяйки, не есть мне больше хлеба!

– Миссис Херн не обиделась на то, что вы всматривались ей в лицо?

– Она вроде напряглась…

– …увидев вас, – быстро закончил Дженнингс.

– Да нет, сэр. Она никогда прежде меня не видела.

– Не уверен, – пробормотал детектив. – Вы узнали в мистере Клэнси и мистере Хэйле гостей дома в Сохо?

– Нет, сэр. Они никогда мне прежде на глаза не попадались.

– Но ведь как горничная вы были обязаны открывать дверь…

– Минуточку, сэр, – сказала Сьюзен. – Я открывала дверь, когда приходило мало людей. После восьми мое место занимал Джиббер. И я почти никогда не поднималась наверх, поскольку сеньора Гредос велела мне оставаться внизу. Раз вечером я поднялась и увидела… – ее красноречивый взгляд остановился на Катберте. Он покраснел. – Лучше бы я не делала этого.

– То есть, девушка, – раздраженно сказал Мэллоу, – вы хотите сказать…

– Не мешай, Мэллоу, – встрял Дженнингс, – задавать вопросы оставь мне. – Он обернулся к Сьюзен, которая потупила взгляд и расплакалась. – Лицо мистера Мэллоу произвело на вас впечатление?

– Да, сэр. Но я знала это лицо и прежде.

– Как так?

Сьюзен удивленно подняла взгляд.

– По фотографии в гардеробной сеньоры Гредос. Я часто смотрела на нее и, когда увольнялась, не смогла оставить ее там. Да, это кража, я понимаю, – со слезами в голосе вскричала мисс Грант, – и я хорошо воспитана, но я ничего не могла с собой поделать.

К тому времени Катберт побагровел, как осенний закат. Он был скромным молодым человеком, и это откровенное признание повергло его в дрожь. Он уже готов был вмешаться, когда Дженнингс повернулся к нему с вопросом:

– Почему ты подарил этот снимок…

– Не неси чепухи! – вскричал он, вскакивая. – Ничего я такого не делал! Я был знаком с Маракито только как с хозяйкой игорного дома. Между нами нет…

– Не надо, сэр, – сказала Сьюзен, в свою очередь, вставая и вспыхивая от ревности. – Я видела, как она целовала эту фотографию!

– Значит, она спятила, – воскликнул Мэллоу. – Я никогда не давал ей повода для такой глупости. Я уже много месяцев как помолвлен, и… – он спохватился, что ведет себя глупо, оправдываясь перед влюбленной служанкой, и резко развернулся на месте. – Я уйду в другую комнату, – сказал он. – Позови меня, когда я буду нужен, Дженнингс. Больше не могу слушать эту чушь.

Он вышел, хлопнув дверью, вызвав очередной приступ рыданий у Сьюзен Грант. Каждое его слово пронзало ей сердце.

– Я разозлила его, – всхлипывала она, – а я бы жизнь за него отдала!

– Девочка моя, – ласково начал Дженнингс, готовый воспользоваться страстью девушки для пользы дела, – глупо влюбляться в джентльмена в положении мистера Мэллоу.

Мисс Грант запрокинула голову.

– Я читаю «Боу Беллс» и «Фэмили Хералд», сэр, – твердо сказала она, – и не раз читала о гувернантках, то есть служанках, которые выходили замуж за графов. А мистер Мэллоу не граф, сэр.

– Будет, когда лорд Карэнби скончается, – сказал Дженнингс, едва найдя ответ, – и романы – это не жизнь. Кроме того, мистер Мэллоу помолвлен.

– Я знаю, сэр, с мисс Сэксон, – вздохнула бедняжка Сьюзен. – Она очень милая леди. Наверное, он ее любит.

– И очень горячо. Они вскоре поженятся.

– А еще она получила деньги мисс Лоах, – снова вздохнула Сьюзен. – Как же ей повезло. И муж красивый, и денег полно. А бедная служанка вроде меня должна смотреть да крепиться сердцем и молиться. Но вот что я вам скажу, сэр, – добавила она, вытирая глаза и смиряясь, – если я не леди, то сеньора Гредос леди, а она не захочет, чтобы мистер Мэллоу женился на мисс Сэксон.

– Но мистер Мэллоу не любит сеньору Гредос.

– Может, и нет, сэр, но она-то его любит. Да. Тут как ни верти, мистер Дженнингс, пусть она хромая, и больная на спину, и не встает с кушетки, она его любит. Она держала эту фотографию у себя в комнате и целовала ее, я своими глазами это видела. Я взяла ее в самый последний момент, прежде чем покинуть дом, поскольку я тоже люблю мистера Мэллоу и не хочу, чтобы испанская леди целовала его даже на картинке.

– Честное слово, – пробормотал Дженнингс, пораженный такой страстью, – это все очень странно.

– Конечно, джентльмены не думают, что у бедной девушки тоже есть сердце. И я влюбилась, хотя он ни разочка на меня не посмотрел. Мисс Сэксон милая, добрая леди, обманутая своей матерью, но я и ей бы его не отдала. Но я вижу, что у меня нет ни шанса, – заплакала Сьюзен, – раз он так дверью хлопнул в сердцах, так что я отпускаю его. И ухожу. Мое сердце разбито.

Но Дженнингс заставил ее сесть.

– Еще рано, девочка моя, – твердо сказал он, – если вы хотите добра мистеру Мэллоу…

– О да, – сверкая глазами, перебила она его, – в конце концов, он тоже сердцу приказать не может. Глупо было думать иначе. Но я-то чем могу ему помочь, сэр?

– Он хочет узнать, кто убил мисс Лоах.

– Тут я ему не помогу, сэр. Я не знаю, кто ее убил. Миссис Херн, мистер Хэйл и мистер Клэнси – все ушли, и когда зазвонил звонок, она была одна, мертвая, в своем кресле, с картами на коленях. Ох, – в голосе Сьюзен зазвучали пронзительные истеричные нотки, – ужасное зрелище!

– Да-да, – успокоил ее Дженнингс, – мы вскоре дойдем до этого. Но давайте вернемся к фотографии. Она долго была у сеньоры Гредос?

– Около трех месяцев, сэр. Я раз утром увидела ее, когда принесла ей завтрак, и тут же влюбилась в красивое лицо. Затем Джиббер сказал, что этот джентльмен иногда приходит, и я, нарушив приказ, поднялась наверх после восьми, чтобы посмотреть. Он оказался куда лучше, чем на фотографии. Я часто наблюдала за ним и завидовала сеньоре Гредос, что у нее есть этот снимок с нежными словами. Сэр, – вдруг выпрямилась Сьюзен, – если мистер Мэллоу помолвлен с мисс Сэксон и не любит сеньору Гредос, то почему он написал такие слова?

– Он не ей их писал, – неуверенно сказал Дженнингс, – по крайней мере я так думаю. Невозможно сказать, как эта фотография к ней попала.

– А вы его не спросите, сэр?

– Да, после вашего ухода. При вас он говорить не станет.

Сьюзен повесила голову и печально встала.

– Моя мечта развеялась, – горестно сказала она, – хотя я совершенствовалась в речи и счете, чтобы однажды стать гувернанткой и встретиться с ним в высшем свете.

– Ах, это все выдумки «Фэмили Хералд», – с участием сказал Дженнингс.

– Да, я это понимаю, сэр. Я рассталась с иллюзиями. Но я сделаю все, чтобы помочь мистеру Мэллоу, и надеюсь, он будет тепло вспоминать обо мне.

– Я в этом уверен. Кстати, куда вы теперь?

– Вернусь к маме в Степни, сэр, буду ей помогать. Места у меня больше нет. У меня счастливый, пусть и немодный дом. И после того, как мое сердце было разбито, я больше не смогу служить, – печально вздохнула Сьюзен.

– Вам жаль покидать коттедж «Роза»?

– Нет, сэр, – содрогнулась Сьюзен, – мне все чудится труп и карты. Миссис Пилл собирается замуж за Томаса Барнса и хочет снять этот коттедж. Она просила, чтобы я осталась, но я не могу.

Дженнингс насторожился.

– Как это? Как миссис Пилл может снять такой дорогой дом?

– По договоренности с мисс Сэксон, сэр. Мне миссис Пилл сказала. Мисс Сэксон хотела продать дом, но Томас Барнс поговорил с ней и сказал, что поднакопил денег за двадцать лет службы у мисс Лоах…

– Ага, – задумчиво сказал Дженнингс, – он же тогда служил у мисс Лоах, верно?

– Да, сэр. И получал хорошее жалованье. Когда мисс Сэксон узнала, что он хочет жениться на кухарке, снять коттедж и брать жильцов, она позволила ему снять его как есть – с мебелью. Они с миссис Октагон возвращаются в город, а миссис Пилл намерена отмыть коттедж от чердака до подвала, прежде чем выйдет замуж за Тома и пустит жильцов.

– О, так у нее есть жильцы на примете?

– Да, сэр. Она не согласилась бы, чтобы Томас снял коттедж, если только они не пустят жильцов для начала, поскольку боится, что они с Томасом не смогут выплачивать ренту. Потому Томас поговорил с мистером Клэнси, и тот решил там поселиться. Он снимет всю ту часть, где жила мисс Лоах, и он не хочет, чтобы в доме еще кто-то жил, поскольку он человек тихий и спокойный.

– О! О! О! – воскликнул Дженнингс, каждый раз по-разному. – Миссис Пилл весьма разумна. Надеюсь, они с Томом хорошо заживут. Кстати, что вы думаете о мистере Барнсе?

Сьюзен не заставила его долго гадать.

– По мне, он туповат, – сказала она. – И хорошо, что миссис Пилл собирается за него замуж. Всю его жизнь им руководила мисс Лоах, а теперь, когда ее нет, он прямо сущий ребенок. Таким мужчинам, – объяснила Сьюзен, – нужна женщина, чтобы присматривать за ним. Не то что этот джентльмен, – она бросила нежный взгляд на закрытую дверь. – Он-то сможет защитить слабую женщину.

Дженнингс, узнав все, что мог, встал.

– Что же, мисс Грант, – спокойно сказал он, – я вам обязан за откровенность. Советую вам уехать домой и больше не думать о мистере Мэллоу. Это все равно что влюбиться в луну. Вы знаете мой адрес, и если вдруг услышите о чем-то, что могло бы нас вывести на след убийцы мисс Лоах, то мистер Мэллоу отблагодарит вас за информацию.

– Я сделаю, что смогу, – решительно заявила Сьюзен, – но не возьму ни пенни. У меня тоже чувства есть, как и у всяких там леди.

– Как вам будет угодно. Но мистер Мэллоу готов предложить вознаграждение от имени своего дяди, лорда Карэнби.

– От того, что любил мисс Лоах, сэр?

– Да. В память о былой любви лорд Карэнби очень хочет узнать, кто ее убил. И мистер Мэллоу тоже хочет это знать, по личным мотивам. Я так думаю, что вы пойдете повидаться с миссис Пилл?

– Думаю, да, сэр, когда она станет миссис Барнс. Я приду на свадьбу – мы с Джеральдиной будем подружками невесты.

– Тогда, если вы увидите или услышите что-то важное для нашего дела, то запоминайте. Кстати, вы не в курсе, как сеньора Гредос заполучила ту фотографию?

– Нет, сэр.

– И вы думаете, что миссис Херн – мать сеньоры Гредос?

– Да, сэр.

– Спасибо, пока это все. Держите ушки на макушке, а рот на замке, и если узнаете что-то, что могло бы заинтересовать меня, – обратитесь по адресу, который я вам дал.

– Да, сэр, – сказала Сьюзен и попрощалась, но, прежде чем уйти, бросила еще один долгий взгляд на дверь, за которой изнывал от нетерпения Мэллоу.

Когда она ушла, Дженнингс вошел в соседнюю комнату. Катберт курил. Он вскочил, как только увидел детектива.

– Эта дуреха ушла? – сердито спросил он.

– Да. Бедняжка. Незачем злиться, Мэллоу. Ну влюбилась она в тебя. У бедных тоже есть чувства.

– Да я понимаю, но ведь это смешно. Я никогда ее прежде не видел и люблю только Джульет.

– Ты уверен?

– Дженнингс!

– Ну-ну, не злись. Нам надо распутать это дело, а оно с каждым днем все запутаннее. Ты давал этот снимок сеньоре Гредос?

– Маракито? Нет. Я дал его Джульет.

– Ты уверен?

– Абсолютно! Я понятия не имею, как он попал в дом к Маракито.

Дженнингс задумался.

– Может, Бэзил передал. В его интересах посеять раздор между тобой и мисс Сэксон. Кроме того, если моя догадка верна, это показывает, что миссис Октагон была намерена помешать вашему браку еще до смерти ее сестры.

– А! Значит, смерть мисс Лоах дала ей шанс оправдать свой запрет на брак.

– Ну, может, она не решалась сделать этого прежде, поскольку мисс Лоах могла не оставить свои деньги Джульет, если бы свадьба не состоялась.

Катберт кивнул и задумчиво произнес:

– В конце концов, старушке я нравился, к тому же я племянник человека, который любил ее в юности. Возможно, у нее душа лежала к этой свадьбе, и она могла пригрозить, что завещает деньги кому-то еще, если миссис Октагон не согласится. Потерпев здесь неудачу, миссис Октагон через Бэзила передала снимок Маракито в надежде, что Джульет начнет задавать вопросы…

– А если бы начала? – подхватил Дженнингс.

У Катберта вид был неловкий.

– Ты уж законченным ослом меня не считай, – сказал он, изображая смех. – Маракито влюблена в меня. Я перестал к ней ходить, поскольку она стала чересчур внимательна ко мне. Я тебе не говорил, поскольку мужчина не должен рассказывать о женских слабостях. Но поскольку все стало слишком серьезно, лучше, чтобы ты знал.

– Я рад это слышать. Кстати, Катберт, тебе туго придется в треугольнике мисс Сэксон, Сьюзен Грант и Маракито.

– Чушь! – сердито ответил Мэллоу. – Джульет – единственная женщина, которую я люблю и на ком намерен жениться.

– Маракито помешает вашему браку.

– Пусть попробует, – фыркнул Катберт.

Дженнингс сурово посмотрел на него.

– Я не очень уверен, но она способна испортить тебе жизнь. Есть еще и миссис Херн, которая может быть, а может и не быть матерью этой испанской демоницы…

– Если это не она сама, – предположил Мэллоу.

– Нет! – решительно ответил детектив. – Маракито не встает с постели. Ты сам это знаешь. Тем не менее я навещу миссис Херн в Хэмпстеде. Она же свидетель. Сиди тихо, Мэллоу, и не мешай мне вести расследование. А пока спроси мисс Сэксон, когда она потеряла эту фотографию.

– Ты теперь хоть какой-то свет в конце туннеля видишь?

– У меня есть крохотная зацепка. Но я еще нескоро докопаюсь до истины. За этим убийством многое стоит, Мэллоу.