Захват банды фальшивомонетчиков стал сенсацией, и газеты были полны описаниями рейда. Дженнингса повсюду превозносили, и его подвиг значительно улучшил его положение в глазах начальства. Из-за ранения ему пришлось несколько дней пролежать в постели, а тем временем произошли события, которые были бы ему весьма интересны, если бы он о них услышал. Они были связаны с Маракито.

После ее побега из дома в Сохо о ней не было никаких известий, хотя и было проведено тщательное расследование. Догадываясь, что Дженнингсу известно гораздо больше, чем она подозревала, Маракито не поехала в Рекстон и, прочитав в газетах отчеты о рейде, поздравила себя за сообразительность. Но она была в бешенстве, потеряв все как раз в тот момент, когда ее мечты начали было осуществляться. Она отправила свои деньги в заграничный банк, она надеялась угрозами вынудить Мэллоу оставить Джульет, она надеялась завоевать его любовь неистовым вниманием. Но уловка Дженнингса разоблачила ее обман, налет на цех и последующая смерть Хэйла разрушили ее планы и заставили скрываться. Она не боялась ареста, особенно когда ее главный враг, детектив, был прикован к постели, так что у нее было время составить план.

Маракито прежде всего желала отомстить Мэллоу и Джульет. Преступница по-прежнему любила молодого человека, несмотря на то что он презрительно отверг ее. Но в его жестокосердии она винила Джульет Сэксон и именно ей и решила отомстить лично. Сначала она намеревалась посетить «Святилище Муз», но подумав, что может встретить препятствие в лице миссис Октагон, которая наверняка помешает исполнению ее коварных замыслов, решила действовать иначе. Она решила написать лорду Карэнби и просить его устроить ей встречу с Джульет в его апартаментах в отеле «Эйвон». А тогда уж она осуществит свою месть, причем так, чтобы заставить Мэллоу страдать как можно больнее.

Вот так и вышло, что лорд Карэнби, который был сильно болен и не выходил из дома, получил письмо от Маракито, которая просила его пригласить мисс Сэксон встретиться с ней. «Я понимаю, что игра окончена, – писала коварная Маракито, – и я сама хочу покончить с этим. Я знаю многое, что поможет все разъяснить, поскольку я была соучастницей Хэйла и Клэнси по их бизнесу. Я не боюсь в этом признаться, поскольку не боюсь ареста. Я могу сама о себе позаботиться, и я уверена, что вы не выдадите меня, когда я буду у вас. Я также хочу кое-что рассказать вам о моей покойной тете Эмилии, которую вы так глубоко любили. Так что, если бы вы устроили мне встречу с мисс Сэксон и помогли снять камень с души, это было бы хорошо».

Когда Карэнби получил это письмо, его первой мыслью было послать за Мэллоу. Но он вспомнил, что Катберт очень зол на Маракито и, вероятно, сдаст ее полиции. Помня о любви к Эмилии, Карэнби не хотел этого, потому он не стал сообщать Мэллоу о просьбе Маракито. Он надеялся узнать у нее всю правду и покончить с этим делом раз и навсегда. Кроме того, у него была и другая причина, очень основательная, из-за которой старый лорд не хотел, чтобы его племянник присутствовал при разговоре.

Маракито вскоре получила ответ на письмо. В нем говорилось, что лорд Карэнби будет иметь удовольствие принять ее в воскресенье в три часа пополудни и что мисс Сэксон будет присутствовать. Маракито прочла эти строки с недоброй усмешкой и отправилась сделать кое-какие покупки, связанные с этим визитом. Если бы лорд Карэнби знал о ее недобрых замыслах, он скорее бы правую руку себе отрубил, чем подверг Джульет той опасности, которая ей грозила. Но он не думал, что Маракито настолько расчетлива и жестока.

Днем в воскресенье старый лорд сидел у камина, как всегда тщательно одетый, но вид у него был очень больной. Он страдал, как и сказал Дженнингсу, от неизлечимой болезни, и шансов на выздоровление у него не было. Но он отказывался ложиться в постель. Катберт часто приезжал к нему, но конкретно в этот день Карэнби пошел на хитрость и отправил его к своему старинному другу с сообщением о своей болезни. Катберт не подозревал, что готовилось. Иначе он никогда бы не уехал. Позже он горько жалел, что не рассказал Карэнби о том, что Маракито угрожала Джульет, иначе Карэнби никогда бы не принял Маракито. Но сейчас старый лорд терпеливо ждал женщину, приносившую беды. Ровно в три часа слуга впустил некую леди.

– Мадам Дюран, – представил он ее и удалился, оставив хозяина наедине с согбенной старой дамой, которая опиралась на палочку и казалась очень больной.

– Лучше бы мне никогда вас не знать, – сказал Карэнби, восхищенный талантом преображения Маракито.

– Необходимость вынудила меня быть хитроумной, – ответила она хриплым голосом и глянула на дверь.

Карэнби понял.

– Можете говорить свободно, – иронично сказал он. – Полицейские поблизости не прячутся.

– А где мисс Сэксон? – заговорила Маракито своим привычным голосом.

– Будет в половине четвертого. Я хотел бы прежде сам с вами переговорить, мисс Сол.

Женщина метнула жуткий взгляд на лорда. Несмотря на образ старушки, глаза ее были полны энергии и молодого огня, что и выдало ее. Они ярко сверкали на морщинистом лице. Ее волосы скрывала плотная шапочка, поверх которой была надета широкополая шляпа. Этот головной убор несколько лет назад вызвал бы удивление, но теперь, когда дамы вернулись к модам бабушек, он казался обыкновенным. С черным простым платьем, черной накидкой, щедро расшитой бисером, митенками и тростью черного дерева она казалась облаченной в траур. Для завершения образа на левой ее руке висел на ленте черный атласный мешочек. В нем лежал ее носовой платок и кое-что еще. Как обычно, она была надушена ароматом «Хикуи». Карэнби это заметил, но когда она не ответила на его замечание, указал ей на опасность.

– Если вы хотите ускользнуть от полиции, вам надо перестать использовать такой необычный аромат, мисс Сол…

– Зовите меня Маракито. Я привыкла к этому имени, – резко ответила она и села у камина, дрожа, чтобы поддержать образ старушки, в чьих жилах кровь уже замедляет свой бег.

– Тогда уж лучше Маракита, – с улыбкой ответил Карэнби. – Не будем делать грамматических ошибок. Но этот аромат вас выдает. Дженнингсу известно, что ваши сообщники использовали его как опознавательный знак.

– Именно так, – ответила она. – Дженнингс умен. Догадался о его значении. Это была моя идея. Но сейчас он в постели, и я не думаю, чтобы он кому-то еще об этом рассказал. Он любит держать свои открытия при себе. Не хочет делиться славой.

– Сейчас ему славы вполне хватает, Маракита. Но этот запах…

– Вы правы. Больше я не буду им пользоваться. Но что вы скажете о моем образе? Меня можно узнать?

– Ни в коей мере. Но вы отважны, раз думаете показаться в таком уродливом виде перед соперницей.

– О, теперь она мне уже не соперница, – презрительно отмахнулась Маракито. – Ваш племянник недостоин меня. Я отказываюсь от него.

– Очень разумно с вашей стороны. Надеюсь, вы уедете за границу и выйдете замуж за миллионера.

– Я могла бы. Но у меня своих денег хватает.

– Способ, которым вы их заработали, нельзя назвать заслуживающим уважения, – сказал Карэнби.

– Ха! – хмыкнула она. – Я сюда не о морали разглагольствовать пришла, лорд Карэнби. Вы в молодости святым не были. Я все о вас знаю.

– И от кого же?

– От моей тети Эмилии.

– Это вряд ли. Вы были еще ребенком, когда она погибла.

– Она не погибла, – холодно сказала Маракито. – Я пришла сказать вам, что она жила под именем мисс Лоах в коттедже «Роза».

Карэнби вскочил.

– Что вы говорите?

– Правду. Сейчас Эмилия мертва, но она много лет прожила в одиночестве. Я знала, что Селина Лоах моя тетка, и, – Маракито пронзила его взглядом, – миссис Октагон тоже это знала.

К этому времени Карэнби уже взял себя в руки.

– От Изабеллы Октагон можно ждать какой угодно гадости, – сказал он. – Так вот почему она приходила к вам!

– Да. Я велела ей прийти, пригрозив, что иначе расскажу об этом полиции. Я могла послать анонимное письмо. Она пришла, и я заставила ее пообещать мне не допустить свадьбы. Также могу добавить, что я написала ей это письмо сразу, как Эмилия умерла.

– А мы-то с Катбертом думали, что это все ненависть миссис Октагон…

– О да, она вас ненавидит. Но моя новость вас не удивила?

– Очень даже удивила, – задумчиво ответил Карэнби. – Но как вышло, что Селина погибла, а Изабелла жива?

– Они все трое встретились в недостроенном доме, – сказала Маракито. – Мне об этом рассказала сама Эмилия. Возникла ссора. Все три женщины были влюблены в вас. Селина стояла на лесах довольно высоко от земли. В ярости Эмилия столкнула ее вниз. А Изабелла молчала, потому что ненавидела Селину.

– Но как ей удалось занять место Селины?

– Ну, когда Селина разбилась, лицо ее было изуродовано. Я думаю, – хладнокровно добавила Маракито, – что еще и Эмилия постаралась. – Карэнби вздрогнул. Маракито рассмеялась. – О, моя тетушка на полпути не останавливалась. Она решила поменяться одеждой с погибшей. Рабочие были на обеденном перерыве, никого вокруг не было. Она заставила Изабеллу помочь ей, пригрозив сказать полиции, будто бы это она убила сестру. Поскольку сестры не ладили, Изабелла знала, что ее могут обвинить в убийстве, потому держала язык за зубами.

– Но она могла бы обвинить в этом Эмилию.

– А та отвергла бы обвинение. К тому же Изабеллу испугал горячий характер моей тетушки.

– Да уж, горячий характер. Уродовать лицо мертвой… Но я не понимаю, как Эмилия могла надеяться, что подмену не заметят друзья Селины, не говоря уж о ее отце.

– Эмилия должна была под видом Селины уехать на три года за границу и вернуться через несколько лет. Поскольку мистер Лоах умер скоропостижно, подмена удалась без труда. Вы же знаете, что на следствии показания давала только Изабелла, поскольку Селина – то есть моя тетушка – сказалась больной. Затем они обе уехали за границу и потом вернулись домой. Эмилия под личиной мисс Лоах поселилась в коттедже «Роза», а Изабелла вышла за мистера Сэксона.

– Но зачем Эмилия взяла имя Селины и…

– Затем, что Эмилию могли арестовать вместе с матерью и братом за фальшивомонетничество. Вы не могли бы ее спасти. Смерть Селины…

– Убийство Селины.

Маракито беспечно отмахнулась.

– Да как хотите. Оно пришлось как нельзя ко времени. Эмилия оказывалась в безопасности, а пригрозив Изабелле разоблачением, она не дала ей выйти за вас замуж.

Карэнби поднял взгляд.

– Теперь я понимаю, почему Изабелла оставила меня в покое. Правда, одну попытку она все же сделала.

– Но ей не удалось вас заставить на ней жениться. Но если бы удалось, Эмилия вмешалась бы. Она любила вас.

– Нет, – холодно ответил Карэнби. – Она любила мой титул, имя и богатство. Я никогда ее не любил, она меня тоже. Она словно околдовала меня, и, честно говоря, я бы женился на ней. Но я уверен, что сердце ее было отдано фальшивомонетничеству.

– Вы правы, – сказала Маракито, пристально глядя на него, – хотя не понимаю, как вы пришли к этой мысли, если считали, что моя тетка мертва. Да, она любила фальшивые деньги. Когда я выросла, она послала за мной и Даниэлем Солом…

– Кто он? Еще один член вашей семейки?

– Дальний родственник. Вы знали его как адвоката Хэйла.

– Да, действительно, – ответил Карэнби, весьма удивленный. – И зачем она вызвала вас двоих?

– Чтобы помогать ей. Мы воспользовались вашим домом. Нет смысла рассказывать вам о том, что мы проложили туннель и устроили там цех. Эмилия знала, что вы не потревожите дом…

– Я был сентиментальным дураком. Будь я умнее, вы так долго свои делишки не могли бы проворачивать.

– У нас есть и другие цеха, – холодно сказала Маракито. – Дженнингс не все нашел. Но, признаюсь, ваш дом был идеальным местом. Понять не могу, как Дженнингс узнал…

– Он нашел вход по планам, оставленным Максвеллом, который его строил. Эмилия отравила его.

– Да. Чтобы сохранить свою тайну. Мы с Хэйлом считали это ошибкой – он бы присоединился к нам. Но все к лучшему.

– Вы не лучше ее, – ответил Карэнби, глядя на нее с отвращением. – Вы ведь точно так же отравили Тайка.

– Это сделал Хэйл. Я была не против. Это было необходимо, – спокойно сказала она. – Но, сдается, вы все знаете.

– Дженнингс все мне рассказал. Даже о том, что кнопку звонка нажали вы. Это ему рассказал Хэйл.

– Да. Я знала, что Джульет Сэксон находится в комнате, и я захотела, чтобы ее арестовали. Она выбежала из дома, и я позвонила сразу же, как вырвалась от Хэйла. Он не хотел привлекать внимания к убийству. Но Джульет к тому моменту уже была слишком далеко.

– Но за что вы хотели отправить на виселицу несчастную девушку?

– Потому что я любила Катберта. Я с радостью увидела бы ее в петле, – мстительно проговорила Маракито. – Я ее ненавижу!

– Зачем же вы тогда хотите сегодня с ней встретиться?

– Сказать, что я отказываюсь от вашего племянника.

– Это как-то не вяжется с теми чувствами, что вы выказали сейчас.

Маракито равнодушно пожала плечами и не ответила. Карэнби начал подозревать, что она хочет причинить вред Джульет, и задумался, нет ли при ней какого-нибудь оружия. В атласном мешочке вполне мог оказаться острый нож или маленький револьвер. А Маракито, судя по убийству Максвелла и Тайка, священной человеческую жизнь не считала. Карэнби пожалел, что при нем нет Катберта. Он уже был готов позвонить слуге и приказать не впускать мисс Сэксон в комнаты, когда Маракито очнулась от раздумий.

– Вы еще что-то хотите узнать?

– Нет. Я думаю, вы все мне рассказали.

Она презрительно хмыкнула.

– Я очень немногое вам рассказала. Но за остальным обратитесь к миссис Октагон.

– А если я хочу узнать, кто убил Эмилию?

– Это вам миссис Октагон расскажет, – многозначительно сказала Маракито.

– Вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать. Эмилия вышла наружу другим путем, чтобы посмотреть, нет ли кого рядом. Она не вернулась. И мы с Хэйлом пошли ее искать. Мы нашли ее мертвой, и…

– Все это я знаю. Хэйл рассказал. Но он не знает, кто ее убил. А вы?

– Я не уверена. Но я подозреваю, что ее заколола миссис Октагон.

– Но откуда она взяла тот нож?

– Бэзил взял его из квартиры Мэллоу. Он передал его матери, а она…

– Это все домыслы, – сердито ответил Карэнби. – У вас нет доказательств.

– Никаких, – спокойно ответила Маракито, – но если кто и хотел убить мою тетку, так это миссис Октагон. Эмилия крепко держала ее на поводке и вертела ей как хотела.

– Вы о свадьбе?

– Да. И о других вещах. Я никогда не понимала, почему тетя Эмилия так привязалась к Катберту и этой девке. Но она определенно хотела, чтобы они поженились. Она попросила у Джульет фотографию вашего племянника, и Джульет ей ее принесла. Я забрала ее, а потом у меня ее украла эта дура, Сьюзен Грант. Странно, что эта фотография вернулась в коттедж. Мы с тетей поссорились насчет свадьбы. Она знала, что я люблю Катберта, но не захотела мне помочь выйти за него. Это все Джульет с ее… Ха! Я ненавижу ее. Я ничего не могла сделать, пока тетя Эмилия была жива. Она слишком много знала. Но после ее смерти я заставила миссис Октагон отменить свадьбу.

– Думаю, теперь миссис Октагон довольна, – спокойно сказал Карэнби.

– Сомневаюсь. Она слишком вас ненавидит. Однако теперь она может успокоиться, лорд Карэнби. Я оставляю Катберта.

Старый лорд надеялся, что она оставила в покое и Джульет, хотя ему все же было тревожно. На ее лице была написана такая злоба! Более, чем прежде, уверенный, что она замышляет недоброе, Карэнби снова хотел было позвать слугу, чтобы не впускать сюда девушку, но дверь вдруг отворилась и вошла Джульет. Вид у нее был сияющий и счастливый. Она попятилась, увидев якобы старуху, которая встала ей навстречу. Карэнби вскочил с дивана с живостью, которой не выказывал много лет, и встал между Джульет и ее врагом. Маракито ударилась в слезы.

– Ты будешь счастлива с Катбертом, – рыдала она, – а я… – ее голос прервался от слез. Она сунула руку в атласный мешочек, нашаривая платок.

Джульет изумленно посмотрела на нее.

– Кто это, лорд Карэнби?

– Сеньора Гредос.

– Маракито! – негодующе отшатнулась Джульет. – Не думала, что встречусь с этой женщиной…

– Этой женщиной? – вскричала, вспыхнув, Маракито. – Я женщина, которую любит Катберт!

– Нет. Он любит меня. Вы же старуха!

– Старуха? – взвизгнула Маракито, срывая шляпу и шапочку. – Я молода и куда красивее тебя! Глянь на мои волосы! – Они волной растеклись по ее роскошным плечам. – Мое лицо не хуже твоего! Я замаскировалась, чтобы увидеть тебя. Я ненавижу тебя! Я презираю тебя! Я запрещаю тебе выходить за Катберта!

– Как вы… да как вы смеете!

– Я все смею – даже это! – С этими словами Маракито подняла руку, и Карэнби увидел маленький флакончик, который она достала из мешочка. – Назовет ли Катберт тебя красивой после этого?

Она швырнула флакончик в Джульет. Если бы Карэнби не бросился между ними, он попал бы прямо ей в лицо, но вместо этого он выплеснулся на щеку Карэнби.

– Кислота! Кислота! – закричал он, зажимая лицо руками и падая на каминный коврик. Он ударился головой о решетку, и пламя охватило его волосы. Джульет подхватила его и потащила прочь, громко зовя на помощь.

– Ты дьявол! Дьявол! – закричала Маракито, ударив девушку в лицо. – Я не могу сейчас остаться, но я еще уничтожу твою красоту. Подожди еще!

Она торопливо надела шляпу и выбежала прочь. Камердинер лорда Карэнби влетел в комнату вместе с какими-то еще слугами.

– Пошлите за врачом! – кричала Джульет, пытаясь приподнять лорда Карэнби. – И схватите ту женщину!

– Она покинула отель, – сказал коридорный, и в этот момент с улицы послышался крик, а за ним визг и звук удара.