Прежде чем покинуть комнату умершего, Мэллоу – теперь лорд Карэнби – запечатал признание в присутствии Йо и вместе с ним вышел в гостиную.

– И что вы будете с ним делать? – спросил врач, кивая на конверт.

– Отдам своему адвокату, чтобы хранил вместе с фамильными документами, – ответил Катберт. – Я думаю, вы согласитесь со мной, Йо, что незачем делать содержимое достоянием публики. Мой дядя мертв.

– Даже если бы он остался в живых, я посоветовал бы вам хранить молчание, – мрачно ответил Йо. – Эта женщина заслуживала своей участи, пусть это и был несчастный случай. Она сломала Карэнби жизнь. Он мог бы жениться на Селине Лоах и жить счастливо, если бы не она.

– Тут вы не правы. Винить во всем надо Изабеллу Октагон. Вот кто стал настоящей роковой женщиной для моего несчастного дядюшки. Если бы не она, ничто не помешало бы ему жениться на Селине, и он не попал бы в сети Эмилии. Эмилия не убила бы Селину, и в результате через много лет мой дядя не погиб бы от руки Бетшебы Сол.

– Кто это – Бетшеба Сол?

– Маракито. Но вы не знаете всего, да и я не считаю нужным пересказывать эту гнусную и трагическую историю. Я уберу эти бумаги подальше и никому ничего не расскажу, кроме Дженнингса.

– Того детектива! – удивленно воскликнул Йо. – Думаете, это разумно? Он же может вытащить все наружу!

– Нет. Он нашел логово фальшивомонетчиков, и ему достаточно славы. Узнав правду, он прекратит расследование этого дела. Если я промолчу, он будет продолжать рыть и сделает несколько неприятных открытий.

– Да, наверное, лучше рассказать ему. А мисс Сэксон?

– Она никогда ничего не узнает. Пусть думает, что Эмилию убила Маракито. Правду будем знать только мы с вами и Дженнингс.

– Можете положиться на меня, – сказал Йо, пожимая Катберту руку. – Хорошо, а что вы будете делать теперь?

– С вашего позволения, я попрошу вас остаться здесь и сделать все необходимое для выноса тела. Я хочу нынче вечером поговорить с миссис Октагон. А завтра я сделаю все, чтобы останки Карэнби перевезли в наше семейное гнездо в Эссексе.

– Сначала будет следствие.

– Да бога ради. Маракито мертва, и ничто, порочащее семейство Мэллоу, не всплывет на поверхность. Вам на следствии не надо ничего говорить о том, что кислота предназначалась Джульет.

– Сделаю что смогу. Но ее тоже будут допрашивать.

– Я намерен повидаться с ней вечером.

– А как насчет миссис Октагон?

– О, – сказал новый лорд Карэнби с недоброй усмешкой, – я хочу разобраться с миссис Октагон раз и навсегда.

– Но вы ведь не расскажете ей об убийстве?

– Конечно, нет. Она сразу же всем все выложит. Но то, что она знала настоящее имя Эмилии и покрывала убийство сестры, заставит ее сдаться. Я не хочу, чтобы Джульет и дальше боролась с мамашей. Но открою я очень немногое.

После этого Катберт ушел и взял кеб до «Святилища Муз». Он приехал туда в десять, и дворецкий сообщил ему, что мисс Сэксон лежит в постели с головной болью, а миссис Октагон не велела принимать мистера Мэллоу. Бэзила дома не было, как и мистера Октагона. Катберт спокойно выслушал, затем дал дворецкому, с которым был знаком, полусоверен.

– Скажите миссис Октагон, что ее желает видеть лорд Карэнби.

– Но, сэр, я не могу…

– Я – лорд Карэнби. Мой дядя умер нынче вечером.

Дворецкий выкатил глаза.

– Да, милорд, – тут же сказал он и проводил Катберта в холл. – Думаю, я не обязан говорить, что это вы, милорд, – заметил он, усадив посетителя в гостиной. – Боюсь, хозяйка рассердится.

– Не беспокойтесь насчет этого, Сомс. Скажите ей, что пришел лорд Карэнби.

Дворецкий быстро ушел, горя нетерпением рассказать об этом остальным слугам.

Катберт сидел у стола, на котором горела электрическая лампа. В его кармане лежало признание, и он улыбнулся, подумав, как миссис Октагон была бы рада его прочесть. Однако у него и так хватало средств заставить ее вести себя как должно. Он не собирался уходить, пока не вынудит миссис Октагон согласиться на свадьбу и пообещать, что она уедет за границу вместе со своим многообещающим отпрыском, Бэзилом, на неопределенный срок. Так Катберт надеялся отделаться от нежелательных родственников и начать семейную жизнь в покое.

– Только ссылка решит проблему, – пробормотал он.

Миссис Октагон, в роскошном чайном платье, вплыла в комнату с выражением недовольства на точеном лице. Она очень походила на Маракито и, судя по всему, пребывала в дурном настроении. Мэллоу видел, что она удивлена, поскольку по рассказу Джульет она считала, что лорд Карэнби лежит в постели, и не понимала, как он может нанести ей столь поздний визит. Более того, лорд Карэнби прежде никогда к ней не заходил. Однако она, видимо, была готова принять его – с трагическим видом, в манере Сары Сиддонс. Но когда она вошла в комнату, она увидела в свете электрической лампы лицо Катберта и застыла на месте.

– Как… – сказала она звучным голосом. – Что это значит, мистер Мэллоу? Я надеялась увидеть…

– Моего дядю. Я знаю. Но он умер.

Миссис Октагон схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть, и стерла слезинку.

– Умер, – прошептала она и упала на софу.

– Скончался два часа назад. Теперь лорд Карэнби – я.

– Вы не делаете чести этому титулу, – зло сказала миссис Октагон, и лицо ее стало угрюмым. – Мертв. Уолтер Мэллоу мертв. Ах, я так его любила!

– Странно же вы показываете свою любовь, – спокойно сказал Катберт, усаживаясь.

Миссис Октагон тут же встала.

– Я запрещаю вам сидеть в моем доме, лорд Карэнби. Мы чужие люди.

– О нет, миссис Октагон. Я пришел сюда договориться.

– О чем? – с презрением сказала она, видимо, уверенная, что у него нет ничего против нее.

– О нашей свадьбе с Джульет.

– Мисс Сэксон, если вам будет угодно. Она никогда за вас не выйдет.

– Выйдет. Каковы причины вашего упорства?

– А я отказываюсь вам отвечать, – зло сказала миссис Октагон, а затем вдруг продолжила ни с того ни с сего: – Если хотите знать, я ненавидела вашего дядю.

– Вы только что сказали, что любили его.

– Любила, – воскликнула она, раскинув руки. – Я безумно любила его. Я ему волосами бы ноги вытирала. Но он не был меня достоин. Он любил Селину, жалкую, безвольную дуреху. Но я помешала этой свадьбе, – с торжеством закончила она. – И вашей не допущу.

– Не думаю, что моей свадьбе вы сможете помешать, – спокойно ответил Катберт. – Меня принудить не удастся, миссис Октагон.

– А я и не собираюсь, – ответила она. – Но моя дочь подчинится моему решению и отвергнет вашу руку. Мне все равно, будь вы хоть сто раз лорд Карэнби. Джульет не выйдет за вас, будь у вас все деньги мира. Я ненавидела Уолтера Мэллоу, вашего дядю. Он гнусно обошелся со мной, и я поклялась, что никогда никто из моих детей не будет с ним связан. Селина хотела этого брака и заставляла меня согласиться, пока была жива. Но она мертва, и лорд Карэнби мертв, и вы ничего не сможете сделать. Я презираю… презираю вас!

– Мы могли бы разговаривать более рассудительно.

– Я не позволю вам далее здесь оставаться. Ступайте.

Она театральным жестом показала на дверь. Катберт взял шляпу.

– Я уйду, если вы настаиваете, – сказал он, – направляясь к дверям, – но я вернусь с полицейским.

Миссис Октагон ахнула и посерела.

– Что вы хотите сказать?

– Вы знаете, что я хочу сказать. Мне уйти?

– У вас нет ничего против меня, – с яростью сказала она. – Оставайтесь, если хотите, и просветите меня, о чем вы.

– Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, – повторил Мэллоу, садясь. – Я знаю, что ваша сестра умерла много лет назад, – миссис Октагон открыла рот, – и что Эмилия выдавала себя за Селину Лоах. И возможно, миссис Октагон, вы помните, как погибла ваша сестра?

– Я пальцем ее не тронула! – дрожа и задыхаясь, ответила миссис Октагон.

– Нет. Это сделала Эмилия Сол, а вы покрывали преступление.

– Я все отрицаю. Идите и приводите полицию, если хотите!

Катберт пошел к дверям. У выхода он обернулся.

– Заявление Эмилии огласят в суде с огромным удовольствием, – сказал он.

Миссис Октагон бросилась к нему, схватила за фалды и потащила в центр комнаты. Затем она заперла дверь и села.

– Нам никто не помешает, – сказала она, вытирая с лица испарину. – Что вам известно?

– Все, даже то, что это вы написали моему дяде то письмо, в котором говорилось, что ему следует повидаться с так называемой Селиной Лоах.

Со стороны Мэллоу это был выстрел наудачу, но, судя по ее лицу, он попал в цель. Миссис Октагон была единственной женщиной, которая могла послать такое письмо. И она даже не пыталась этого отрицать.

– Я послала его потому, что устала от тирании этой женщины. Я подумала, что у нее будут неприятности.

– Но она могла устроить неприятности и вам. Положим, она осталась бы в живых и рассказала бы всем о гибели Селины?

– Тогда она сама сунула бы голову в петлю, – глухо ответила миссис Октагон. Вся ее театральность улетучилась. – Дура я была, что тянула так долго. Двадцать лет эта дрянь держала меня за горло. Именно Эмилия заставила меня согласиться на вашу помолвку с Джульет. Иначе, – злобно добавила она, – я скорее умерла бы, чем согласилась. О, – воскликнула она, потрясая кулаками, – как я ненавижу вас, и вашего дядю, и весь род Мэллоу!

– «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли», – беспощадно процитировал Катберт. – Что же, знайте теперь, что мне известно всё.

– Вы знаете, кто убил Эмилию?

– Маракито сказала, что это сделали вы.

– Я? – взвизгнула миссис Октагон. – Да как она посмела? Но раз она, как сказала мне Джульет, мертва, я не смогу привлечь ее за клевету. Она сама ее убила! Я уверена! Этот подпольный цех…

– Так вы о нем знали?

– Нет, – отрезала миссис Октагон. – Я ничего не знала о преступных делишках Эмилии. Я позволила ей носить имя моей сестры…

– Почему? – быстро спросил Мэллоу, не зная, что Маракито сказала Карэнби.

– Не знаю, – угрюмо ответила миссис Октагон. – У Эмилии были какие-то проблемы с законом. Ее брата и мать потом засадили за фальшивомонетничество. Она тоже могла попасть за решетку, но я согласилась молчать. Эмилия столкнула Селину с лесов. Затем обернулась и сказала, что это я убила сестру. Поскольку все знали, что я не лажу с сестрой, меня могли обвинить в убийстве, а Эмилия пригрозила, что затянет петлю на моей шее. Эмилия заставила меня помочь ей переодеться, поскольку лицо мертвой было изуродовано, а фигурой они были похожи, так что могло сойти. Я не знала, как она собирается обмануть моего отца. Но он скоропостижно скончался. Если бы он не умер, обман не удался бы. Я давала показания в ходе расследования, а Эмилия-Селина делала вид, что больна. Я ухаживала за ней, и врач у нас был со стороны. Затем мы уехали за рубеж, она вернулась и заперлась в коттедже «Роза». Я пыталась выйти замуж за Карэнби, но Эмилия не дала.

– Почему?

– Да потому что сама любила Карэнби на свой, хищный манер. Вот почему она настаивала, чтобы вы с Джульет поженились. Она всегда угрожала рассказать, что это я убила Селину, хотя я была невиновна!

– Если так, то чего вам было бояться?

– Обстоятельства были против меня, – сказала миссис Октагон, облизывая сухие губы и сверкая глазами, как демон. – Мне пришлось подчиниться. Если бы я тогда знала о подпольном цехе, я бы все рассказала. В приступе ярости я написала тогда Карэнби, но потом испугалась, что Эмилия все ему расскажет.

– Она бы так и сделала, не скончайся она так удачно.

– Вы хотите сказать, что это я ее убила? Я уже сказала вам, это Маракито!

– С чего вы это взяли? – спросил Мэллоу, наслаждаясь ее ошибкой.

– Да потому, что она постоянно грызлась с Эмилией из-за вас! Маракито хотела за вас выйти, а Эмилия ей не позволяла. После гибели Эмили Маракито встретилась со мной, и мы договорились не допустить этого брака, и…

– Я все это знаю. Я видел – скорее, мой дядя видел, – как вы входили в дом Маракито в Сохо.

– Я пришла еще из-за Бэзила, – глухо сказала миссис Октагон. – Однако я все вам рассказала. Что вы хотите делать?

– Я хочу жениться на Джульет.

– Я вам отказываю, – яростно сказала миссис Октагон.

– Тогда я все расскажу.

– Вы опозорите Джульет. Кроме того, закон не сможет меня коснуться!

– Я не был бы так уверен. Вы содействовали сокрытию преступления. А если публике станет известно, что вы закрыли глаза на смерть своей сестры и много лет молчали, вы утратите популярность. Боюсь, ваши книги перестанут покупать.

Миссис Октагон все это понимала. Она просто сжигала Катберта взглядом. Она бы убила его, но он был сильнее и знал слишком много такого, разглашения чего она не желала. Мэллоу видел все это и продолжал убеждать.

– К тому же, миссис Октагон, Джульет может дать вам шесть тысяч в год…

– Только не она, – саркастически рассмеялась миссис Октагон.

– Она сделает это по моей просьбе. Я не хочу, чтобы моя жена владела деньгами, заработанными на фальшивомонетничестве. Этот доход перейдет вам по дарственной.

– Шесть тысяч в год, – задумалась леди. – И вы будете молчать?

– Конечно, ради блага Джульет и вас. И мне кажется, что вам лучше будет на несколько лет отправиться в путешествие.

– Я навсегда найду себе обитель в Америке, – встала миссис Октагон. – Думаете, я останусь здесь, чтобы любоваться мужем моей дочери? Да ни за какие деньги в мире! К тому же мистер Октагон трясется над мошной, и я с ним не останусь. Мы с Бэзилом уедем в Америку и там обретем славу!

– Это явно будет лучше, чем прославиться здесь другим образом, – сухо сказал Мэллоу. – На людях вы будете, конечно, очень любезны с Джульет. И со мной тоже.

– О, – рассмеялась она, – я даже поцелую вас, если пожелаете.

– Так далеко заходить не стоит. Мне жаль вас.

– А я вас ненавижу! Ненавижу! Хотя бы сейчас оставьте меня в покое! Приходите завтра, и я при всех соглашусь на ваш брак. Но я надеюсь, что вы оба будете несчастны! Джульет не любит меня, иначе она погнушалась бы вами! Жаль, что вы не умерли вместе с вашим дядюшкой!

Вид ее стал настолько безумным, что Катберт счел за благо покинуть комнату. Ключ торчал в двери, потому он ушел, уверенный, что миссис Октагон, дабы избежать скандала по поводу ее темных делишек, будет очень любезна с ним на людях, каким бы демоном она ни была наедине. Так закончился их разговор.

Наутро Мэллоу поехал к Дженнингсу и рассказал ему все, включая и признание Карэнби, а также о разговоре с миссис Октагон. Дженнингс слушал, совершенно ошеломленный.

– Я рад, что ты мне все рассказал, – сказал он. – Конечно, я не хочу, чтобы это все выплыло наружу. В целом впечатление у меня такое же, как у миссис Октагон, что это Маракито убила мисс Лоах. Незачем рассказывать, что под этим именем скрывалась Эмилия. Вовсе незачем ее сюда приплетать. Ну и дело, Мэллоу!

Катберт согласился.

– Это, скорее, умозаключение, а не факт.

– А факт всегда похож на вымысел, – изрек Дженнингс, словно цитировал. – Однако мы получили от Клэнси показания насчет других подпольных цехов. Рано или поздно накроют всю банду. И, кстати, Мэллоу, по здравом размышлении мне кажется, что лучше раскрыть настоящее имя Эмилии.

– Я тоже так думаю. Если ее ославят как мисс Лоах, все будут знать, что она тетка Джульет. Расскажите Джульет правду.

– Мы расскажем все, за исключением того, что это именно лорд Карэнби убил эту женщину. Она была роковой женщиной…

– Нет, – ответил новый лорд Карэнби, – это миссис Октагон роковая женщина. Это она стоит за всем.

– И за это она получает шесть тысяч в год. Вряд ли Штаты смогут наложить арест на эти деньги. Однако я еще посмотрю. Мне охота хоть как-нибудь наказать Изабеллу Октагон. А что насчет Сьюзен Грант?

– Можешь передать ей тысячу фунтов от меня, чтобы она смогла выйти замуж за своего пекаря. Затем миссис Барнс – бывшая миссис Пилл. Она совершенно невиновна. Ее муж Томас сядет, так что ты лучше скажи ей, а я о ней позабочусь. Что же до тебя…

– Тут все в порядке, Мэллоу. После дела о фальшивомонетничестве мне сильно подняли жалованье.

– Все равно я хочу подарить тебе несколько тысяч от меня и Джульет. Без тебя я, возможно, был бы обвинен в убийстве. Да и в любом случае дела мои были бы плохи. Мог бы разразиться скандал.

– Теперь уже не разразится, – сказал Дженнингс. – Я все улажу. Миссис Октагон уедет в Штаты вместе со своим отпрыском, ты сделаешь мисс Сэксон леди Карэнби. И спасибо за награду, я теперь смогу жениться на Пегги.

– Похоже, мы все настроены жениться, – сказал Мэллоу, вставая, чтобы уйти. – Как твое плечо?

– Нормально, – сказал детектив. – К тому же стоило получить рану, чтобы Пегги за мной ухаживала. Она лучшая в мире…

– Нет уж, извини, – сказал Катберт. – Лучшая в мире девушка – это Джульет! – И, рассмеявшись, он откланялся.

Можно и не рассказывать, что под тщательным присмотром Дженнингса все скандалы были подавлены в зародыше. Банда во главе с Клэнси на долгие годы попала за решетку, а все их делишки были прикрыты. Маракито незаметно похоронили, и Мэллоу поставил ей памятник, несмотря на ее коварство в отношении Джульет. Не прошло и шести месяцев, как Дженнингс женился на Пегги и снял дом в Ганнерсбери, где они с Пегги и поселились в приятной компании Ле Боу, который радикально переменил мнение относительно профессии Дженнингса. Старый профессор учит танцам соседних детей. Сьюзен Грант также вышла замуж за своего пекаря, и теперь у них одна из лучших пекарен в Степни. Миссис Октагон почти сразу же уехала в Америку. Несмотря на все усилия Дженнингса, ей удалось оставить за собой шесть тысяч в год. Никто не знает, как ей это удалось, но завистники намекают на вмешательство со стороны правительства. Однако она с Бэзилом уехала в Штаты, заявив, что постоянные успехи в Англии ее утомили. Теперь миссис Октагон держит литературный салон в Бостоне и считается одной из самых выдающихся личностей в мире. Бэзил женился на богатой наследнице. Питер, уставший играть роль мужа знаменитости, остался в Англии, но из Лондона он уехал. Он продал «Святилище Муз» и снял коттедж в одном имении в Кенте, принадлежащем лорду Карэнби. Там он разводит цветы и часто заходит к своей падчерице и ее мужу, когда они приезжают туда. Питер так и не узнал правды о своей жене. Он всегда отзывается о миссис Октагон с почтением, но не хочет ехать к ней в Америку. Питеру хватило и фальшивого искусства, и фальшивых восторгов.

А Катберт и Джульет поженились, не прошло и года. Свадьба была скромной в связи со смертью дяди, а потом лорд Карэнби увез супругу в кругосветное путешествие. Леди Карэнби до сих пор считает, что это Маракито убила мисс Лоах, а также из газет она узнала, что под именем ее тетушки на самом деле скрывалась Эмилия Сол. Миссис Октагон также изобразила изумление этим позорным обманом и сумела обмануть Джульет, которая так и не узнала, какую роль сыграла в этом ее мать. Джульет вообще считала, что ее мать была очень рада их с Катбертом браку.

– На самом деле ты всегда нравился моей маме, – сказала она мужу, когда они отправились в свадебное путешествие.

– Сомневаюсь, – сухо сказал лорд Карэнби.

– Она сказала, что всю жизнь мечтала, чтобы я стала твоей женой, но Маракито угрожала ей уничтожить Бэзила, если…

– О, вот как, значит? Что же, Джульет, я весьма обязан миссис Октагон за то, что она так меня любит, но, с твоего позволения, мы не будем с ней больше встречаться, если сможем.

– Раз она теперь живет в Америке, мы едва ли смогли бы встречаться с ней часто, – вздохнула леди Карэнби. – К тому же она любит Бэзила больше, чем меня. Бедный мальчик, я надеюсь, что ему будет хорошо в Америке.

– Конечно. Женится на богатой наследнице…

Пророчество Катберта оказалось верным.

– Давай больше не будем об этом говорить, Джульет. Это ужасное убийство чуть не сломало нам жизнь. Мой несчастный дядя говорил о роковой женщине. Для нас ею стала Маракито.

– А я? – спросила Джульет, уютно прижимаясь к мужу.

– Ты самый лучший и нежный ангел в мире.

– А ты самый любимый дурачок, – сказала она, нежно целуя мужа. – Хватит нам роковых женщин. Давай больше никогда об этом не вспоминать.

Так они и поступили.