Находка сбила Джайлса с толку. Было ясно, что это именно та монета, которую молодой человек подарил Анне. И вот он нашел ее на землях монастыря. Это могло означать, что его возлюбленная находилась где-то неподалеку, возможно, даже в доме. Она никогда не бывала в монастыре, когда жила в «Вязах», – по крайней мере, после Нового года, когда монета появилась у нее. Вэйр решил, что девушка оказалась здесь позже, в последние несколько дней, что она была в парке и обронила монету. Это было так странно, если лишь этот пустячный подарок поможет ему выследить то место, где она скрывается…

А скрывается она в монастыре, Джайлс был уверен в этом. Если б она находилась неподалеку и свободно прогуливалась, ее арестовали бы. Поэтому ей необходимо спрятаться в доме. Она сбежала с Уолтером Франклином, а теперь была под крылом его брата Джорджа. Загадка со временем становилась все более запутанной. Вэйр не знал, что предпринять или какую выгоду извлечь из этой находки.

Безусловно, если б он мог попасть в монастырь и обыскать дом, то мог бы найти Анну. Или, возможно, если б он раскрыл свою любовь к Анне, Джордж Франклин рассказал бы правду и позволил бы ему поговорить с ней. Но это стоило обдумать, и Джайлс решил пока оставить все как есть. Поцеловав монету – разве она не принадлежит его любимой? – он спрятал ее в карман и отправился домой.

А дома его ожидал сюрприз, причем не самый приятный. Вэйр добрался как раз вовремя, чтобы переодеться к ужину, и нашел письмо от Ольги Караши, которая заявляла, что они с матерью остановились в деревенской гостинице. Княгиня просила Вэйра навестить ее тем вечером, поскольку хотела представить его своей матери. Джайлс был раздражен, что этот неподходящий визит случился именно сейчас. Он не хотел быть представленным матери Ольги, и у него имелись дела поважнее, чем болтать на французском с иностранкой. Тем не менее, будучи всегда вежливым джентльменом, он не мог отказать и после ужина отправился в деревню.

Моррис, владелец «Веселого танцора» – так называлась гостиница, – был крупным мужчиной, обычно очень занятым собой. В тот вечер он превзошел себя и выглядел надутым, как лягушка из притчи. Тот факт, что две княгини остановились в его доме, был для него огромной честью. Хотя, если быть точным, они были иностранками, что немного меняло дело, и все же у них были титулы и много денег, причем, насколько знал Моррис – как он сказал своей жене, – у них могли быть соверены, изъятые из обращения.

Джайлса хозяин гостиницы принял, надев свой лучший костюм и поклонившись до пола.

– Да, мистер Вэйр, их сиятельства здесь, на первом этаже, мистер Вэйр; они заняли салон и две спальные комнаты.

– Я не знал, что у вас есть салон, Моррис! – сказал Джайлс с загоревшимися глазами.

– На какое-то время я назвал эту комнату так, – важно ответил владелец гостиницы. – Моя дочь знает французский, мистер Вэйр, и называет гостиную именно так. Мы с миссис Моррис и наша дочь Генриетта хотим, чтобы их сиятельства чувствовали себя как дома. Позвольте мне провести вас, сэр, в салон к их сиятельству. Garkong сейчас занят, так же как и femmie de chambers.

– Я смотрю, вы и сами неплохо разбираетесь во французском, Моррис.

– Генриетта, моя дочь – или, лучше сказать, mon filly, – научила меня некоторым важным моментам, сэр. Вот сюда, в салон, сэр. – И Моррис указал в сторону гостиной, проявив при этом манеры придворного времен Людовика XIV.

Джайлс вошел в гостиную, которая была красива и старомодна, но одновременно скромна. В ней звенел смех.

Ольга подошла и, поймав его взгляд, продолжала смеяться, пожимая ему руку.

– Я вижу, вы оценили комичность ситуации, – сказала она.

– Моррис сообщил мне о вашем приезде, как только я вошел, – ответил молодой человек. – Почему вы остановились в таком угрюмом месте, княгиня?

– Ах, нет, – последовал красивый жест, выражающий легкое раздражение, – сегодня вы должны звать меня Ольга…

– Я не стану позволять себе такую вольность, – быстро отказался Джайлс.

Аристократка надула губы.

– Ну, тогда мадемуазель Ольга, – сказала она. – А мою мать вы должны называть княгиня Караши. Позволите, мистер Вэйр, представить вас моей матери?

Она повела молодого человека вперед, и он поклонился полной леди, которая когда-то была красивой, но в которой возраст взял верх над всеми прелестями. Она была смуглее своей дочери и имела вялый, ленивый вид, что отлично сочеталось с ее полнотой. Видимо, она не особо много двигалась. И все же лицо ее было красивым, и у нее были прекрасные темные глаза. Волосы старшей Караши были серебристого цвета и удивительно контрастировали с ее смуглым лицом. Можно было подумать, что в ее жилах текла африканская кровь. На ней было желтое платье, обшитое черными кружевами, а шея, волосы и руки были увешаны множеством украшений. Ее вкус, как и внешний вид, казались варварскими. На этом холодном, туманном острове она выглядела как какая-то заблудившаяся тропическая птица.

– Я рада вас видеть, мистер Вэйр, – сказала женщина мягким, плавным голосом не без нотки твердости. – Моя дочь часто говорила о вас.

Ее английский был очень хорош – иностранный акцент почти не ощущался. И все же легкая шепелявость и проскальзывающая твердость добавляли пикантности ее голосу. Даже в своем возрасте – а ей уже было больше пятидесяти – она была, безусловно, очаровательной женщиной, а в молодости, должно быть, виделась просто богиней. Ольга выглядела по-королевски чарующе, но мать все же превосходила ее. Джайлс поймал себя на мысли о том, что эта Клеопатра Запада очаровала его.

– Давно вы в Англии, княгиня? – спросил он.

– Всего неделю. Я приехала увидеться с Ольгой. Она очень настаивала, хотя я и не люблю путешествовать. Но я люблю Ольгу.

– В отличие от моего отца, – сказала младшая Караши, пожимая плечами, – он бы не приехал. Полагаю, он считает, что я обесчестила его.

– Дитя мое, – упрекнула ее мать, – ты же знаешь, какое мнение у твоего отца по поводу этой дикой жизни, которую ты ведешь.

– Очень трудной жизни, – парировала ее дочь. – Пение – это не так просто, как кажется. А в остальном, можешь быть уверена, я весьма уважаема.

– Но это не подобающая жизнь для Караши, моя дорогая. Если б только ты вернулась в Вену и вышла за мужчину, которого твой отец…

– Я сама решу, когда мне выходить замуж! – вспылила Ольга, бросив взгляд на Джайлса, который чувствовал неловкость положения. – Граф Тарок может выбрать себе другую жену.

Старшая княгиня, видя, что новому знакомому эта беседа не по душе, воздержалась от дальнейшего спора и, пожав плечами и сделав глоток кофе, пожаловалась на его вкус.

– Ты не знаешь, как правильно варить кофе, – сказала она, убирая веер. – И здесь холодно, в этой вашей Англии.

– Но, княгиня, сегодня очень тепло! – постарался приободрить ее Вэйр.

– Тем не менее я попросила развести огонь, – ответила пожилая дама, указывая веером в конец комнаты. – Владелец дома был так удивлен…

– Он, без сомнения, был поражен причудой вашего сиятельства, – сказала Ольга, усмехнувшись. – Сигарету?

Старшая княгиня не спеша взяла одну и пододвинула свой стул ближе к огню. Ночь для Джайлса была жаркой, и он едва выдерживал духоту комнаты. Окна и двери были закрыты, пылал огонь. К тому же Ольга зажгла какие-то ароматические свечи, что добавляло воздуху тяжелый запах. Вэйр не мог не сравнить эту комнату с Герзельбергом, а женщин – с сиренами в том нечестивом логове разврата. Которая из двух была Венерой, он не взялся решать.

– Я привыкла к тропическому климату, – объяснила пожилая княгиня, выпуская облачко дыма. – Я родом с Ямайки, но много лет прожила в Вене, и еще в этой холодной Венгрии… – И она задрожала от воспоминаний о холодной погоде.

– А, теперь я понимаю, княгиня, почему вы так хорошо говорите по-английски, – сказал Джайлс. Он мог бы добавить еще, что догадался, почему мать Ольги выглядела по-южному, а вкусы у нее были варварскими. В ней текла негритянская кровь, решил он, как и в ее дочери. Это объясняет вспыльчивый темперамент Ольги.

– Я покинула Ямайку, когда мне было двадцать четыре, – объяснила пожилая аристократка, в то время как ее дочь нахмурилась; по каким-то причинам Ольга не одобряла таких рассказов. – Князь Караши путешествовал в эти края. Он прибыл на плантацию моего отца и женился на мне. Я жалею, что не вышла за кого-нибудь на Ямайке, – закончила она свой рассказ.

– Мама, – с обидой оборвала ее дочь, – ты всегда была счастлива в Вене и в замке.

– В замке – да. Там было так тихо… Но Вена – фу! Она слишком пестрая и суетная.

– Вы не любите шум и волнения, княгиня? – вежливо поинтересовался Вэйр.

Старшая Караши помотала головой с видом разозленной королевы.

– Я не люблю ничего, кроме отдыха. Лежать в гамаке с сигаретой, слышать шум ветра в пальмах, прибой на берегу… Вот мой рай. Но в Венгрии – никаких пальм, никакого прибоя… Фу! – Она состроила недовольную гримасу.

– Различия налицо, – засмеялась Ольга. – Но я похожа на своего отца. Он – лихой охотник и наездник. Ах, если б только я родилась мужчиной! Я люблю седло и ружье. Неудивительно, что я сбежала от скучного общества Вены, где женщины – рабы.

– Мне нравится быть рабыней, если отдых – это рабство, – тихо произнесла ее мать.

– Разве ваш отец не позволял вам ездить верхом и стрелять, мадемуазель Ольга? – спросил Джайлс.

– Разрешал, в меру. Но он австриец старой закалки. Он не верит в независимость женщины. Моя мать, покорная и послушная, – вот та женщина, которую он любит.

– Князь очень добр ко мне. Он никогда не беспокоит меня, – подтвердила пожилая княгиня.

– Он не позволит ветру дуть на вас слишком сильно, мама, – сказала Ольга с надменной усмешкой. – Он потомок тех венгров, которые имели при себе черкесских рабов и распоряжались ими, как игрушками. Я – другая.

– Ты ужасно нелюдима, Ольга, – вздохнула ее мать. – Твой отец простил тебя, но он все еще сердится. Я с трудом получила его разрешение приехать сюда.

– Он, безусловно, полагает, что вам удастся привезти меня обратно, чтобы выдать за графа Тарока, – сдержанно ответила младшая княгиня, – но я остаюсь. Она снова посмотрела на Джайлса, как будто он являлся причиной ее решения, и молодой человек встал, чтобы сменить тему разговора.

– Боюсь, я вас утомил, – сказал он, выглядевший в тот момент очень стройным и красивым. – Вы, наверно, желаете удалиться.

– Конечно, я желаю, – сказала старшая Караши. – Но моя дочь…

– Я останусь и поговорю с мистером Вэйром, – заявила младшая.

– Ольга! – прошептала ее мать, очень удивленная.

– Боюсь, мне надо идти, – сказал Джайлс с тревогой в голосе.

– Нет. Вы должны остаться. Я должна поговорить с вами об Анне, – настаивала Ольга.

– Кто такая Анна? – поинтересовалась ее мать, лениво поднимаясь со стула.

– Вы ее не знаете, мама. Это друг мистера Вэйра. А теперь вам пора, Катинка проводит вас в спальню и поможет вам.

– Ты не задержишься долго, Ольга? Если б твой отец знал…

– Мой отец не узнает, – перебила молодая княгиня, провожая пожилую к двери. – Вы ему не скажете. Кроме того, – она пожала плечами, – мы, женщины, свободны в Англии. То, что может шокировать моего отца, является хорошим тоном в этой замечательной стране.

Мать Ольги прошептала что-то Джайлсу сонным голосом и покинула комнату, двигаясь, несмотря на свою полноту, весьма грациозно. Когда она вышла и дверь закрылась, ее дочь открыла окна нараспашку.

– Ах! – произнесла она, выпуская на улицу запах ароматизированных свечей. – Я не могу дышать в этой комнате. А вы, мистер Вэйр?

– Я предпочитаю свежий воздух, – ответил ее гость, принимая сигарету.

– Воздух гор и болот, – произнесла младшая Караши с видом охотницы, затянувшись сигаретой. – Я тоже. Я люблю широкие пространства и прохладные ветра. Если б мы находились в Карпатских горах, вы и я, какой бы дикой была наша жизнь!

– Какая привлекательная картина, княгиня.

– Я не княгиня сейчас. Я Ольга!

– Мадемуазель Ольга, – поправил Джайлс. – Что же вы хотели сказать по поводу Анны?

Караши казалась раздраженной его настойчивостью.

– Вы не думаете ни о чем, кроме этой женщины! – вспылила она.

– Она ваш друг, мадемуазель.

– Ах! Как чопорно вы это произносите! Мой друг!.. О да. Я сделала бы многое ради нее, но почему я должна делать все?

– Я не понимаю, мадемуазель.

Молодая женщина с большим усилием взяла себя в руки и посмотрела на собеседника с улыбкой.

– Это так сложно понять? – спросила она мягко.

– Очень сложно, – невозмутимо ответил Джайлс.

– Слеп тот, кто не хочет видеть! – яростно прошипела Ольга.

– Вы правы, мадемуазель. – Вэйр поднялся, чтобы уйти. – Позволите мне покинуть вас?

– Нет! Я должна многое сказать вам. Пожалуйста, присядьте.

– Если вы будете говорить об Анне, – ответил Джайлс, оставаясь на ногах. – Из того, что вы говорили при нашей первой встрече, она, очевидно, знает что-то об Алом Кресте, и…

– Я не знаю, что ей известно. Она всегда была очень осторожна.

– Я думал, она разговаривала с вами откровенно.

– Ха, она разговаривала со мной так же, как любая женщина разговаривает с себе подобной! Сдержанно, мистер Вэйр. И все же я могу сказать вам кое-что, что может пролить свет на эту загадку.

– Я был бы благодарен вам.

– Это не приведет вас к месту, где она прячется.

– А что, если я уже знаю его, мадемуазель?

Ольга замерла перед своим гостем: руки сложены, дыхание быстрое и прерывистое.

– Вы не можете знать этого.

– Но… вы… знаете, – внезапно понял молодой человек.

– Может, знаю, а может, и нет, – быстро ответила Караши, – и если вы знаете, почему бы вам не отыскать ее?

– Я намерен попытаться.

– Попытаться! Значит, вы не уверены в том, где она? – настойчиво спросила Ольга.

– Прежде чем я отвечу, мадемуазель, я должен знать, друг вы мне или же враг Анны. – Джайлс посмотрел на нее в упор.

– Вы правильно задаете вопрос. Я ваш друг и друг Анны, и нет, я ей не враг. Но я не отдам ее вам. Нет. Вы, должно быть, догадались, что я…

– Мадемуазель, – быстро прервал Вэйр княгиню, – избавьте меня и вас от ненужного унижения. Вы знаете, что я люблю Анну и что я не люблю никого, кроме нее. Я отдам свою жизнь, чтобы найти ее и доказать ее невиновность.

– Даже ваша жизнь не вернет ее вам и не спасет ее от правосудия. Джайлс, – женщина протянула к нему руки, – я люблю вас…

– Жара в этой комнате плохо влияет на вас. Я пойду.

– Нет! – Ольга выскочила между Вэйром и дверью. – Раз я уже начала, я должна сказать вам все. Слушайте! Я наводила справки. Я знаю больше об Алом Кресте и о связи Анны с ним, чем вы думаете. Ее судьба в моих руках. Я могу доказать ее невиновность.

– И вы докажете… докажете!

– При условии, что вы откажетесь от нее.

– Я никогда не сделаю этого! – со злостью закричал Джайлс.

– Значит, ее накажут за преступление, которого она не совершала.

– Вы же знаете, что она невиновна.

– Я могу доказать это, и я сделаю это. Но вы знаете цену.

– Ольга, не говорите так. Я готов на многое ради Анны…

– И вы отказываетесь ее спасти, – надменно ответила княгиня.

– Я отказываюсь бросать ее!

– Значит, так я и поступлю – расскажу полиции. Я знаю, где она.

– Вы… вот зачем вы приехали сюда.

– Я не за этим приехала, я хотела увидеть вас. Объясниться. Я вас люблю, и если вы откажетесь от нее, я ее спасу.

– Я могу спасти ее и без вас, – сказал Джайлс, быстро направляясь к двери. – Ваше присутствие здесь подтверждает мои догадки. Я смогу найти ее, и я спасу ее.

– Вы выведете ее наружу, и ее арестуют. Только я могу спасти ее.

– Что вы и сделаете. О, Ольга, вы же не такая, и…

– Вы знаете мое условие, – процедила княгиня сквозь зубы.

– Я не могу поступить так… не могу.

– Тогда вы должны быть готовы увидеть ее падение.

– Вы – дьявол!

– А вы очень вежливы… Нет. Я женщина, которая любит вас и которая намерена заполучить вас во что бы то ни стало.

– Вы действительно можете спасти Анну?

– Могу.

– У меня есть время подумать?

Выражение радости промелькнуло на лице Караши.

– Значит, я не так безразлична вам, как вы убеждали меня, – сказала она мягко.

– Нет, нет! Я не могу так сказать! Дайте мне время! Время! – И молодой человек открыл дверь.

– Подождите, подождите! – воскликнула Ольга и снова захлопнула ее. – Я дам вам два дня. Затем я вернусь в Лондон. Если у меня будет ваше обещание, Анну освободят от всех обвинений. Если же вы попытаетесь что-то предпринять в эти дни – ведь вы, возможно, знаете, где она, – ее тут же арестуют.

– Я ничего не стану предпринимать, – сказал Вэйр потухшим голосом.

– Поклянитесь! Поклянитесь! – Женщина положила руки ему на плечи.

Джайлс сделал шаг назад, чтобы освободиться.

– Я не буду ни в чем клясться, – сказал он холодно. – У меня есть два дня. – С этими словами он открыл дверь, но княгиня успела поцеловать его.

– Вы мой! Вы мой! – возликовала она. – Дайте Анне ее свободу, ее доброе имя. У меня есть вы. Вы мой! Мой!

– Только при определенных условиях, – оборвал ее молодой человек и поспешно вышел.