Как обычно после лета, втянуться в школьную жизнь было нелегко. Казалось, все ребята — это горошины разного размера, которые трясут и просеивают сквозь сито. В первые недели привыкаешь к новым учебникам, к новому расписанию, новым лицам. Потом в один прекрасный день все встает на место, и ты точно знаешь, где тебе положено быть и что делать в каждый из дней недели с восьми тридцати до последнего звонка в три часа дня.

Сито сделало свое дело — все теперь делились на друзей, врагов и серединок на половинку. Оказалось, у Тома в этом году врагов меньше, а серединок на половинку больше. Трое ребят ему нравились особенно — их вполне можно пригласить к себе домой, вместе заняться детской железной дорогой и строительством игрушечных ракет или сходить к ним.

Появился у него и настоящий друг, и это многое изменило в жизни Тома. Питу Каммингсу не страшно доверить самое важное, самое сокровенное. В школе он был новенький. Четырнадцать лет, худощав, лицо заостренное, по всем предметам дела у него шли блестяще. Подыгрывать учителям он и не думал. Наоборот, был не прочь повольничать и отколоть какой-нибудь номер, и это, естественно, навлекало на него учительский гнев. Но у Пита был хорошо подвешен язык, и ему всегда удавалось выкрутиться.

Том и сам не заметил, как рассказал Питу о прадедушке, духах и укладке призраков. Пит выслушал его без тени улыбки и, когда Том кончил, сказал:

— Плохо, что мы не знаем, куда девались все укладки. А то выкрали бы их обратно.

— Выкрали? — ошарашенно переспросил Том.

— Ну вообще-то это не кража. Просто возвращение прежнему владельцу. В государственном масштабе такое делается постоянно — возьми территории, произведения искусства. А крестоносцы и святая земля? Ведь сколько лет кровь рекой текла! А из-за чего?

— Пит, когда ты говоришь, все вроде бы логично. Но я даже не знаю, куда девались эти укладки. Может, их уничтожили. Ведь дело было пятьдесят, а то и сто лет назад.

— Давай спросим мистера Майлса, может, он что-то об этом слышал.

Мистер Майлс преподавал у них общественные науки.

— Смеешься, что ли? Он и так ко мне цепляется. И потом — он же ненавидит индейцев. Да и откуда ему знать про укладки? Только по учебнику нас и учит.

Об этом разговоре Том вскоре позабыл, но разве мог он забыть рассказ прадедушки о поисках своего духа? Втайне от всех он пытался голодать и бодрствовать по ночам. Это оказалось не просто. Приходилось делать вид, что он поужинал у товарища. Под урчание в пустом желудке он забирался в постель, но сон отгонял, ждал, когда улягутся родители и в доме наступит тишина. Потом на цыпочках крался по коридору и, подставив стул, залезал на чердак.

Это было самое высокое место в доме, да и удобным его никак не назовешь, значит, для испытания вполне подходит, так считал Том. Он сидел на балочном перекрытии и отчаянно боролся со сном — ведь если свалиться с балки, можно проломить потолок и оказаться на полу в коридоре. Тьма стояла кромешная, иногда ему казалось, что он слепнет. Когда сияла луна, он видел лишь легкое мерцание сквозь вентиляционные башенки на краю крыши. Но стоило луне скрыться, все погружалось во мрак. И при этом — могильная тишина. Наверху не было слышно пи шелеста печного вентилятора, ни урчания холодильника.

Так Том терзал себя три ночи подряд, но привело это лишь к тому, что он заснул на уроке французского да подхватил простуду — чердак ведь не отапливался. Питу он ничего рассказывать не стал — не хотел выставляться дураком.

К концу октября девятый класс отправился на первую экскурсию. Они изучали колонизацию Альберты, и всем классом поехали в Музей провинции Альберта посмотреть галерею пионеров. Было шумно и весело, да и экспонаты оказались интересные. У входа в галерею были выставлены викторианские музыкальные ящики, патефоны и «механические оркестры» начала двадцатых годов. Гид показала, как работают некоторые из них, и все девочки заткнули руками уши и завизжали — музыкальные ящики издавали жуткие, скрежещущие звуки. Мальчики внимали им не долго — за углом размещалась большая выставка старинных автомашин.

Скоро мистер Майлс стал всех созывать, и они с топотом понеслись вниз по мраморным ступеням. Внизу Пит ткнул Тома под ребра.

— Кончай пихаться, — проворчал Том и беззлобно дал Питу сдачи.

— При чем тут пихаться? Смотри. — Он показал на большой сводчатый проход у основания лестницы, ведущий в другую галерею. Над входом крупными современными буквами было написано:

«КУЛЬТУРА ЧЕРНОНОГИХ».

— Ты там был?

— Нет. А ты?

— Нет еще. Пошли посмотрим?

— Пошли. А то целый день — всякие штуковины из ранне-колониального периода.

— Реликвии.

— Так давай поглядим на реликвии моего народа. В конце концов, они сюда попали раньше.

И, пробежав по мраморному полу вестибюля, они юркнули под арку, а за ними другие мальчишки — после чинного хождения по залам всем хотелось размяться. Скоро по галерее черноногих слонялось человек десять мальчишек, восторженно охая при виде одежды вождей и воинов, вышивки на их сапогах и седлах. Кто-то затеял игру в салки вокруг типи в середине галереи, и вот уже один из парней завопил, а другой издал боевой клич и принялся отплясывать индейский танец по голливудскому образцу.

Том густо покраснел, отвернулся, отошел в дальний угол к шкафчику и сквозь запыленное стекло стал рассматривать экспонаты. Взгляд его лениво заскользил по надписям.

Скоро в галерею быстрой походкой вошел мистер Майлс, побранил мальчишек и велел им построиться — пора в автобус. Но Том даже не повернул головы. Будто загипнотизированный, он стоял и смотрел на покрытый пылью шкафчик.

— Пошли, Том. — Пит подтолкнул его локтем. — Эй, что с тобой? Заболел, что ли? Том!

Том обернулся и тупо посмотрел на Пита, будто видел его впервые в жизни. Потом моргнул и облизнул языком губы.

— Пит, посмотри сюда, в угол. Мне что, мерещится? Прочитай надпись.

— Опоздаем на автобус — мистер Майлс с нас шкуру сдерет. Ладно, ладно. Придумаю какое-нибудь алиби. Ну, что ты здесь нашел?

Он взглянул туда, куда указывал трясущийся палец Тома: мимо пожелтевших фотографий, изображающих древние обряды, мимо пропылившихся красных мешочков — некоторые из них были развязаны и открывали глазу пеструю коллекцию из камешков, костей, ягод, трав и перьев.

УКЛАДКА ПРИЗРАКОВ

ЕДИНСТВЕННЫЙ ИЗВЕСТНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР

СВЯЩЕННОЙ УКЛАДКИ

НЕДАВНО ПЕРЕДАН МУЗЕЮ ПРОВИНЦИИ

АЛЬБЕРТА НАСЛЕДНИКАМИ ПОМЕСТЬЯ СТРЭТМОР

В самом дальнем уголке шкафчика ютился сверток, перевязанный ремнем.

— Вот это номер! — Пит прижался носом к стеклу. — Здорово! Теперь ясно, почему у тебя вид, будто пыльным мешком огрели. С ума сойти! Эй, Том, ты что, не в себе? Случайно, не чокнулся?

Том уставился на него.

— Что?

— Ладно, потом поговорим. Возьми себя в руки. Схватив Тома за локоть, Пит вытащил его из галереи, провел через вестибюль. Весь класс уже сидел в автобусе, и мистер Майлс собрался идти за ними.

— А-а, вот и вы. Что там еще случилось? Ладно, поспешите.

— Учитель, Том заболел. Давайте я отведу его домой. На свежем воздухе ему сразу станет лучше. А то мало ли что…

Мистер Майлс заколебался, перевел взгляд с Тома па переполненный автобус.

— А твоя мама дома?

— Да, учитель. Должна быть дома.

— Я позвоню ей и скажу, что ты придешь пораньше. Только не шляйтесь по улицам.

И он заспешил к окошечку с надписью «Информация». Охранник указал в сторону раздевалки. Мистер Майлс крякнул с досады и повернулся к Тому и Питу.

— Сидеть, — скомандовал он, будто обучал собаку. — Я сейчас вернусь.

Он торопливо зашагал к телефону-автомату у раздевалки. Том сидел с тем же отсутствующим выражением лица. Пит сгорал от любопытства, но при появлении мистера Майлса изобразил глубокую озабоченность.

— Все в порядке. Каммингс, веди его прямо домой. Только не слоняйтесь без дела.

— Да, учитель. Нет, учитель. Не беспокойтесь, учитель.

Они посмотрели ему вслед.

— Так, — сказал Пит, как только они остались одни. — А теперь посиди еще минутку и объясни, что с тобой стряслось.

Дрожащим голосом Том рассказал о ночных бдениях на чердаке, о голодовке и как из всего этого ничего не вышло.

— Чему удивляться, если ты взялся за дело не с того конца, — решительно заговорил Пит. — Я вообще не понимаю, зачем искать этот дух, но раз уж тебе это так важно, надо искать как положено. На вот, подкрепись пока шоколадом. А то совсем отощаешь.

— Что значит «как положено»? — Том с жадностью накинулся на плитку шоколада. — Ой, вкусно как! Могу съесть всю, не жалко?

— А то, что твое лазанье по чердакам да сидение на сквозняке — глупо и ненаучно. Тут любой простудится. Если вправду хочешь найти этот свой дух, ищи по науке. Надо взять эту священную укладку, отнести твоему прадедушке, и пусть он устроит для тебя обрядовый танец. А уж потом спросишь у него, где тебе ждать появления твоего духа.

Том непонимающе уставился на Пита.

— Что? Взять укладку призраков? Но как?

— Стибрить, понятное дело. Вот будет забава!

— Украсть укладку? Но… ведь это же… незаконно.

— Не будем вдаваться в детали. Да что с тобой? Мы же всё давно обсудили. Помнишь, что сказал твой прадедушка? Те, кто продавал, не имели права этого делать, а эти Стрэтморы не имели права покупать. Я ведь тебе объяснял: государства занимаются этим постоянно. У них это называется… черт, забыл слово… репатриация. Вот мы укладку и репатриируем. Вернем тем, кому она принадлежала, — племени черноногих.

— Мы?

— А ты что, без меня за это дело возьмешься? Посмотрим правде в глаза, Том, ты парень хороший, но, говоря между нами, увести музейный экспонат и не попасться — на это у тебя не хватит мозгов. А тут смекалка нужна. Вот здорово! Я давно мечтал о чем-нибудь таком, да ничего путного не подворачивалось.

— Ну, если хочешь, наверное, можешь помочь. Но все-таки… украсть музейный экспонат… Пит, ты уверен, что все будет шито-крыто? Ведь отец у меня адвокат. Его собираются выдвинуть в судьи. Если что случится и нас застукают…

— Предоставь все мне, и никто нас не застукает, обещаю. Знаешь что, подумай об этом денек-другой, ладно? Только кончай эту дурость с бдениями и давай как следует ешь и спи. В решающий момент тебе понадобится вся твоя выдержка и сметка.

По дороге домой Том искоса поглядывал на друга. Шутит Пит или серьезно? Поди его пойми — тон уверенный, наставительный, да и по словам не определишь. Неужели он вправду хочет, чтобы они ограбили музей? Или это очередной розыгрыш?

Но в одном Пит был прав. Укладка вовсе не принадлежала музею. Если она кому и принадлежала, так это вождю Сэмюэлу Лайтфуту и его племени.

— А если попросить музейных работников — вдруг они нам ее отдадут? Мы все объясним… — робко предложил Том.

— Как же, дожидайся! Дальше первого охранника нам не пройти, никто нас к директору и близко не подпустит. Сам знаешь, как к нам взрослые относятся. Никто нас всерьез слушать не станет. И не забывай, если мы будем клянчить укладку, а потом ее все-таки заберем, они сразу сообразят, где искать, верно? Нет, Том, надо взять инициативу в свои руки и никого ни о чем не спрашивать. Честно говоря, не пойму, что тебя беспокоит? Они, скорее всего, и пропажи-то не заметят. Стенд самый обшарпанный, весь в пыли, так ведь? Спорить готов: мы вытащим оттуда укладку и бумажку с надписью, остальные экспонаты чуть передвинем, чтобы не было пустого места, и никто ничего не заметит. Помяни мое слово.

Том провел в раздумьях два дня. Он видел, что Пит изредка бросает на него вопросительные взгляды, но заговорили они об укладке только в пятницу, когда шли домой из школы.

— Ну? — осведомился Пит настолько будничным тоном, что все опасения Тома как-то сразу улетучились.

— Не знаю. Смотря какой у тебя план, — выдавил он из себя уклончиво. — Больше всего я из-за отца беспокоюсь. Если что-то помешает ему стать судьей — конец всему. Возьмет и перестанет со мной разговаривать и, наверное, будет прав. Дома и без того дела не очень.

— Ничего не случится. Не беспокойся. Мы всё как следует подготовим. Завтра пойдем в музей и проведем разведку на местности. Согласен?

— А что? Давай. Сначала посмотрим, какая там обстановка, а уж потом решим, да или нет.

— Встретимся у музея в десять. Не опаздывай.

На следующее утро неторопливой походкой они вошли в галерею черноногих. Пит и не думал приближаться к маленькому шкафчику в углу — ждал, когда они останутся в комнате одни. Потом он прошагал в угол, кликнул Тома:

— Иди посмотри на это старье. — А когда Том подошел, шепнул: — Прикрой меня. Хочу проверить, как открывается этот шкафчик, но чтоб телекамера не заметила.

Руки его замелькали над замком. Что-то скрипнуло, потом раздался щелчок, за ним — другой. Как ни в чем не бывало Пит отвернулся от шкафчика, убрал в карман перочинный нож.

— Не замок, а недоразумение, — пробормотал он. — Зубочисткой можно открыть.

— Где ты такому выучился? — ошарашенно спросил Том.

— Так и быть, скажу по секрету: мой отец — резидент.

— Будет врать-то.

— Эх ты, Фома неверующий. Думаешь, почему я из школы в школу кочую? Я его прикрытие, понял? — Он неторопливо оглядел комнату. — Здесь всего одна телекамера. Ее легко надуть — главное, засечь, с какой скоростью она поворачивается.

С тяжелым сердцем Том поднял глаза на маленький телеглаз, укрепленный под потолком в углу комнаты. Он равномерно двигался слева направо, а потом обратно, «оглядывая» все пространство комнаты.

— Окон в галерее нет, — задумчиво произнес Пит, — через запасный выход внутрь тоже не попасть. Сигнализацию видно даже отсюда.

— Значит, ничего не получится. — Том почувствовал облегчение, но постарался, чтобы Пит этого не заметил.

— Этого я не говорил. Сдаваться так просто — ну нет. Кто не рискует, тот не выигрывает. Есть мысль… — Том со страхом увидел, что в глазах друга зажглись искорки. — То, что надо. Сама простота. Мы остаемся в музее до закрытия, прячемся, и нас запирают. Значит, открывать запертые двери нам уже не надо. Как только стемнеет и в музее наступит тишина, я вскрываю шкафчик, мы хватаем укладку и выныриваем прямо через эту дверь.

Пит указал на запасный выход. Над дверью горела красная лампа, а на засове висела большая табличка:

НЕ ТРОГАТЬ

ЭТА ДВЕРЬ ВКЛЮЧАЕТ СИГНАЛ ТРЕВОГИ

ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННОМ СЛУЧАЕ

Пит вдруг захихикал, перестав изображать из себя всезнайку.

— А у нас как раз экстренный случай.

Против воли Том тоже захихикал. Но тотчас отрезвел.

— Слушай, Пит, это все здорово, но ведь табличка, наверное, не врет. Зазвонят звонки, прибегут охранники, полиция…

— Они решат, что кто-то влез в музей, — вот в чем весь фокус. И искать грабителя будут внутри, а когда сообразят посмотреть на улице — нас давно и след простыл. Сейчас выйдем из музея и поглядим, куда ведет эта дверь, легко ли смыться. Пошли?

— Пошли.

У Тома слегка кружилась голова, будто его мотало по «американским горам» в детском парке. Вроде бы и здорово и дух захватывает, только хочется обрести под ногами твердую почву. Но и отступать теперь нельзя — это же трусость, Пит сочтет его слабаком.

Вслед за Питом, полным воодушевления, Том вышел из музея. Они без труда сообразили, что дверь запасного выхода из галереи черноногих открывается на подъездную дорожку вдоль западной части здания.

— Уж очень здесь людно, — многозначительно изрек Том.

— Это сейчас, а вечером — ни души. — Пит зыркнул глазами в одну сторону, в другую. — На юг — отпадает. Когда на стоянке нет машин, человек сразу привлекает к себе внимание. А через Вторую авеню… Нет, туда кинутся сразу, как только сработает сигнал тревоги. Интересно, а что за этой живой изгородью?

Пит пересек дорогу.

— Иди сюда. Видишь, тут естественный полукруглый карниз, за ним — круча, а внизу — река. Лучше и не придумать. Через минуту мы уже скроемся за поворотом.

Даже если они оцепят район и начнут прочесывать улицы, мы — вне подозрений.

— Оцепят район? Начнут прочесывать? Слушай, Пит, давай оставим эту затею!

— Не бойся ты. Ничего такого не случится. Я па всякий случай просчитываю варианты, как и положено резиденту.

— Не нравится мне это, — буркнул Том.

— Да почему? Все пройдет, как но маслу, увидишь. — Пит пристально взглянул на Тома и даже изменился в лице. — Уж не собрался ли ты на попятный? Ведь мы все это затеяли ради тебя, неужели не понимаешь?

Том судорожно глотнул. Такого друга, как Пит, у него еще не было.

— Не иду я ни на какой попятный. Просто… не по душе мне твой план, вот и все. К примеру, вдруг полиция нагрянет в музей так быстро, что мы не успеем скрыться за поворотом?

Пит сразу успокоился и задумчиво кивнул.

— Неплохо. Мы еще сделаем из тебя резидента. Для начала надо прохронометрировать, сколько нам потребуется времени, чтобы убежать. Иди на Вторую авеню. Поболтайся там, но не спускай глаз с секундной стрелки — ровно через минуту после моей команды поднимется тревога.

— Что?

— Да не по правде, дурачок ты. Просто контрольная проверка. В общем, как только секундная стрелка пройдет полный круг, мчись что есть мочи сюда, к подъездной дорожке, и попробуй меня найти.

— Ну, это просто. Найду, куда ты денешься.

— Спорим, что не найдешь. А теперь старт!

И Пит, поджарый и самоуверенный, зашагал прочь.

Решительной походкой он пересек лужайку и направился к западному выходу. Том с завистью наблюдал за ним — хотелось быть таким же независимым, уверенным в себе! Тут Пит махнул ему рукой, Том вспомнил, что от него требуется, и опрометью понесся к улице, куда выходил фасад музея. Там он остановился и, честно повернувшись спиной к западу, стал ждать, поглядывая на секундную стрелку своих часов.

Как только прошла минута, он побежал назад, к подъездной дорожке у запасного выхода. Пита нигде но было видно. Том обследовал живую изгородь, автостоянку. Тогда он помчался ко Второй авеню и дальше вдоль участка, огибающего территорию музея с запада. Там тоже было пусто.

Не зная, что делать, он стоял на углу. Тут с западной стороны появился Пит и не спеша зашагал к нему вдоль улицы.

— Ну? — торжествующе воскликнул Пит. Лицо его раскраснелось, в волосах застряли опавшие листья и прутики.

— Вроде все получилось, — признал Том. — Только не пойму как.

— Я прошмыгнул через живую изгородь, будто кролик. Там внизу полно дыр. А потом выбрался на другом конце карниза-полумесяца.

— У тебя голова, будто с дерева упал. Пит поправил волосы.

— Да, как выбежим наружу, надо не забыть отряхнуться, привести себя в порядок. И еще. Нужно, чтобы вид у нас был совсем невинный, чтобы никому и в голову не пришло нас в чем-то подозревать. — Он нахмурил брови, рассеянно вытаскивая из волос опавшие листья и кусочки коры. Но вот лицо его прояснилось, он хохотнул: — Прекрасно.

— Что?

— Лучшего алиби не придумаешь. Пока не скажу, будет тебе сюрприз. Можешь мне довериться.

— Я от тебя только это и слышу, — проворчал Том.

— Хоть раз я тебя подвел?

— Мы не сто лет знакомы, тем более на такое дело я с тобой еще но ходил.

— Вот и сходим, познаем прелесть новизны. Теперь слушай. — Голос Пита снова зазвучал по-деловому: — Сейчас вернемся в музей и прикинем, где там лучше спрятаться. Пошли.

— Едва ли у нас будет большой выбор.

— Что ты во всем ищешь только минусы? Ясно, лучше укрыться как можно ближе к галерее черноногих, но давай внимательно осмотрим весь музей. Глядим в оба и наматываем на ус. Мы же не хотим в решающую минуту наткнуться на охранника, верно? А потом перекусим в кафетерии и на улице обменяемся впечатлениями. Идет?

Том кивнул, и они вошли в музей. Народу было много, даже для субботы, и вместе с толпой ребята поднялись по лестнице в одну из выставочных галерей.

Табличка гласила:

С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ:

ИСКУССТВО ДОКОЛУМБОВА ПЕРИОДА

ВРЕМЕННАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ ИЗ МЕКСИКИ

— Давай заодно посмотрим, что тут за чудеса, — предложил Пит, проталкиваясь локтями сквозь толпу. Том двигался следом.

Вдоль стен и в центре небольшого зала на подставках стояли прозрачные футляры из плотного стекла, в них были выставлены мелкие, не больше кулака Тома, резные украшения и фигурки. Но…

— Ого! — Он так прижался носом к стеклу, что на нем появилось пятно влаги. — Это все чистое золото!

Том не мог оторвать глаз от экспонатов. Но вот стоявший сзади посетитель толкнул его, и пришлось отойти.

Выбравшись из людского водоворота, они пошли по другим галереям, глядя в оба и наматывая на ус, как сказал Пит. По лицу Пита было ясно: он напряженно думает Тому стало не по себе. Если Пит впадал в задумчивость, жди новых сложностей.

— Нам повезло, что сейчас эта выставка, — наконец изрек Пит.

Том замер на месте прямо в центре вестибюля.

— Ты что, Пит? Неужели решишься на такое?

— Вот псих! — И Пит дал ему подзатыльник. — Ты за кого меня принимаешь? За уголовника? Опасность — да, пожалуйста. Злодеяние — никогда. Дурачок, я просто подумал, охранникам из-за этой выставки знаешь как придется попыхтеть? Ведь здесь целое состояние. Да еще все экспонаты маленькие. Не то что слиток серебра — читал недавно в газете? — его четверо не смогли унести. Попомни мои слова, все внимание будет на этой верхней галерее. Никто и не подумает горевать из-за какой-то пропылившейся индейской укладки, которая и цента не стоит!

— Большое спасибо! — Том тоже отвесил приятелю подзатыльник, и они зашагали по коридору к кафетерию, набрали там пакетиков с хрустящей картошкой и лимонада, вытащили все это на улицу и удобно устроились на лужайке, возле дерева. Место открытое, можно не бояться, что кто-то подкрадется и подслушает их разговор.

— Ну? — спросил Пит.

— Вот тебе и «ну»! Не нашел я, где спрятаться.

В фильмах всегда бывает комнатка уборщика или большой шкаф. А тут ничего такого нет, по крайней мере на виду, куда можно хоть как-то подобраться. Этот музей слишком современный, вот в чем беда. И еще, Пит, я не в восторге, что придется ночью идти по мраморному полу вестибюля. Слышал, как отдается звук шагов? Лучше прямо сразу объявить: «Мы идем!»

— Согласен с тобой целиком и полностью.

— Согласен?

— В таком случае остается сама галерея черноногих.

— Уж там точно не спрячешься.

— Очень даже спрячешься. В двух местах. Можно нарядиться под индейских воинов и стать рядом с восковыми фигурами или спрятаться в типи.

— Здорово мы будем выглядеть, если побежим по Второй авеню в штанах из оленьей кожи, с бусами на шее, не говоря уж о военной раскраске.

— Точно. Значит, остается типи.

— Но там не спрячешься, Пит. Нас сразу заметят. Охранник заглянет туда первым делом.

— Если будет специально кого-то искать — конечно. Но кого ему искать? Зачем? Раз в час, или как там у них принято, он обходит весь музей. А потом бегом назад, наверх, — считать золотые статуэтки. Спорить готов, никто нас не заметит.

— Ну нет, спорить не будем. Если я выиграю, мы загремим в тюрьму. Ничего себе спор.

— Никуда мы не загремим. Давай устроим проверку. Я сегодня вернусь сюда перед закрытием и брошу долларовую бумажку на пол позади фигур индейцев, которые сидят в типи у костра. Заодно погляжу, как охранники выпроваживают последних посетителей. А завтра придем и посмотрим, на месте ли мой доллар.

— По воскресеньям я езжу к прадедушке.

— Что ж, поезжай. Я приду сюда сам — прямо к открытию.

— Только, по-моему, этот твой доллар на полу мало что доказывает. Мы все-таки больше долларовой бумажки, да и спрятать нас труднее.

— А я ничего не собираюсь прятать. В этом весь фокус. Просто положу доллар на пол — за экспозицией у костра. Если завтра он окажется на месте, значит, охранник просто сунул в типи голову и посветил фонариком. А вот если исчезнет — ну, тут он, конечно, зашел в типи и все внимательно осмотрел.

— И что тогда?

— Придумаем что-то еще. Но я спорить готов, что он в типи не зайдет. Слушай, а у твоего прадедушки есть телефон? В середине недели можно с ним связаться?

— Нет. — Резкая смена темы застала Тома врасплох.

— Ладно. Тогда скажи ему прямо завтра — пусть готовит танец призраков. В следующее воскресенье укладка у него будет — обещаю!