Он висит над пропастью, Успокоившись, Потому что это случилось. Сквозь ребра вклинивается в скалу синева — И гордость не отгородит, и мольба не отмолит. Глаза — безрассудные стражники, А рассудок — всего лишь глаз. Однако он радуется — словно орел В бескрайних просторах под кровавой зарей, — Потому что Иначе не будет, Не было И быть не могло. Впервые, спокойный, беспомощный, Титан ощутил свою мощь.

Прометей, Схваченный в середине пути И повешенный меж землею и небом, Проглотил украденный дар. Цепи — или цепкие корни, — Протянувшиеся с холодной земли, Всасываются в раскаленную плоть, Пробуя горящие кости. А ограбленное, обозленное солнце Вырастило яростного стервятника. Но вскоре солнце, насытившись, расцвело, А земля обагрилась шафраном. Прометей, утратив свободу, Украсился цветами блаженства — Стенаниями земли и солнца, — Взращенными холодеющим человечеством.

Прометей над пропастью Вспоминал свой сон — Он спеленут цепями в безопасном убежище, А космические пифоны, Море и Небо, Бьются за Землю — всесильную драгоценность, И расклепанная молотом шляпка гвоздя, Которым он пригвожден к скале, — Лишь трепетный мотылек у него на груди. Его руки и ноги не должны рвать цепей, Однако он опасается глянуть на мотылька — Опасается утратить страданье блаженства. Дивное сновидение — блаженный мир, Где печени дано исцелиться. Но сейчас он вернулся в реальную жизнь С цепями, небом, землей и стервятником.

Прометей прикован, Потому что украл, — Но он далек от людей и не может им рассказать, У земли перегной, а у неба огонь. Он жертвует свою плоть — Ежедневная дань, — Чтоб людей миновала чаша сия. Он висит на цепях, Распятый под небесами, Вдалеке от людей и не может сказать им, Что они ничего не должны.

Не бог — лишь ветер в цветах. Не цепи — лишь нервы и сухожилия. Не стервятник — лишь багровое пламя, Слово — Ошметок солнца, — Схороненное навеки неизреченным, Пожизненная, бессмертная рана, Кровоточащий безмолвием звук.