Долго шуршал лыжами, припоминая летние стежки. Все исчезло под снежными сугробами, все в лесу было по-иному.

Умаялся вконец, еле уже торил след в снежной целине, наконец выбрался на поляну, присел на еловый выворотень.

Неожиданно расступилась январская сутемень, непривычно ударил в глаза по-летнему яркий свет.

Все вокруг стало предельно разным. Голубым светом вспыхнула в темном провале выворотня сосулька-леденец, прослезилась оранжевой каплей. Березы-модницы стали смотреться в зеркало-снег. Где-то рядом крикнула с перепугу ворона:

— Весна! Весна!

Потом вверху кто-то нежно тронул туго натянутые струны:

— Цзинь! Цзинь!

Все чаще, звонче.

Догадался, это лопались до предела натянутые морозом волокна сучьев: с одной стороны солнце, с другой — январская тень.