Крючков: Верный Руслан?

Из личного дела:

Крючков Владимир Александрович, член КПСС с 1944 г. Удмурт. 29 февраля 1924 года рождения.

Прописка: г. Москва, ул. Б. Никитская, д. 43. кв.? с 1974 г.

Образование высшее: Всесоюзный заочный юридический институт (1949); Высшая дипломатическая школа МИД СССР (1954).

Пребывание за границей: Венгрия, в 1954–1959 гг. работник совпосольства; Афганистан, 1978–1991 гг. (всего 13) командировки; Вашингтон, декабрь 1987 г., в составе делегации СССР.

Судимость: нет

Родственник: сын Владимир — дипломатический работник.

Сотрудничал с органами начиная с 1943 г. (под фамилией Подлясов с функцией подсадной утки в камерах особого отдела. В журнале «Юность» появляется по-своему любопытная публикация, в ней говорится, как ее автор в августе 1944 г. (!) был задержан патрулем, избит и брошен в подвал «Смерша». Там в камере было две «подсадные утки», один из них назывался «Иваном Подлясовым, уроженцем Сталинградской области, 1924 года рождения. Иван охотно рассказывал, что в 1942 году был призван в Красную Армию, попал в плен, окончил школу Абвера и был сброшен на парашюте на Кубани, имея взорвать железнодорожный мост, когда по нему будет проходить воинский эшелон». И вот уже в перестроечные годы «…я, увидев в газетах его портрет, обомлел. Тот же марийский антропологический тип, (…) тот же острый взгляд подслеповатых глаз на по-прежнему одутловатом лице. (…) На фронте не был, ибо имел бронь. После войны получил специальную подготовку, освоил венгерский язык, родственный марийскому…» [13. С. 83–84]). Фронта избежал. Далее освобожденный комсорг ВЛКСМ. С 1946 г. в прокуратуре: следователь районной прокуратуры, прокурор следственного отдела областной прокуратуры, в 1950–1951 г. — прокурор Кировского района Сталинградской области. В 1954–1959 гг. — пресс-атташе и 3-й секретарь посольства в Венгрии. В 1959–1967 гг. — референт сектора Венгрии и Румынии, завсектором отдела соцстран ЦК КПСС, помощник Секретаря ЦК КПСС Ю. В. Андропова.

Чекстаж с 24 мая 1967 г. Личный номер Е-104577. Занимал должности: помощник Председателя КГБ (24 мая — 7 июля 1967 г.); начальник Секретариата КГБ (1967–1971 гг.); 1-й заместитель начальника Первого Главного Управления (разведка) (1971–1974 гг.); Начальник ПГУ (1974–1988 гг.), Председатель КГБ СССР (1 октября 1988 г. — 21 августа 1991 г.).

Мы еще к нему вернемся! Ибо такого человека трудно переоценить…

 

Бобков: первый, не равный главному

Из личного дела: Бобков Филипп Денисович. Член КПСС с 1944 г. Русский. 1 декабря 1925 года рождения.

Прописка: г. Москва, ул. Б. Никитская, д. 43., с 1974 г. (имеет 2 квартиры)

Судимость: нет

Образование: ВПШ при ЦК КПСС (заочно, 1956).

Пребывание за границей: в 1945 г. в составе РККА.

В РККА с 1942 г. Во время Великой Отечественной войны служил в 65-й гвардейской дивизии, формировавшейся в Красноярске. Неся службу ремонтника оружия при штрафной роте, информировал командира заградотряда НКВД о настроениях переменного состава и о намерениях перебежать к врагу.

Чекстаж с 1945 г. Поступил в Ленинградскую школу ГУКР СМЕРШ, с 1946 г. после ее окончания (стоит понять этот небывалый прецедент: после войны идет сокращение кадров, в т. ч. и старших офицеров. Но тут на Лубянку устраивают вчерашнего старшину. Это как и чем нужно угодить?) работал в 5-м управлении МГБ (Оперативное и секретно-политическое): помощник оперуполномоченного, оперуполномоченный, старший оперуполномоченный, с 1952 г. начальник 2-го, затем 3-го отделения 1-го отдела (агентурные установки по заданиям подразделений центрального аппарата МГБ СССР и УМГБ по Московской области) 5-го управления МГБ. С 1953 г. — начальник 1-го отделения и помощник начальника 1-го отдела 4-го Управления МВД СССР. После образования КГБ занимал должности: Заместитель начальника 1-го отдела 4-го управления (Антисоветское подполье. Приказом КГБ № 00249 от 17 мая 1954 г. на отдел было также возложено расследование заявлений о терактах) и секретарь парткома 4-го управления (Секретно-политическое)

(1954–1955 гг.) Начальник 1-го отдела 4-го управления КГБ при СМ СССР (1955–1960 гг.) Постановлением Совета Министров СССР Управление было упразднено, а его функции и кадры переданы в состав Второго Главного управления (внутренняя контрразведка) КГБ при СМ СССР. Начальник 10-го отдела (охрана дипкорпуса и наружное наблюдение) (1955 г.). Заместитель начальника второго главного управления КГБ при СМ СССР (1961–1967 гг.) 1-й заместитель начальника 5-го управления (борьба с идеологической диверсией) КГБ при СМ СССР (15 августа 1967 г. — 1969 г.), начальник управления (23 мая 1969 г. — 18 января 1983 г.), Заместитель (18 января 1983 г. — 5 декабря 1985 г.), 1-ый заместитель председателя КГБ (5 декабря 1985 г. — 29 января 1991 г.)

Член Правовой Комиссии ЦК КПСС.

Книга: История советских органов государственной безопасности. М.: ВКШ, 1977. (В соавторстве).

Его контактер (или агент?) Н. Н. Яковлев оценивает его весьма высоко: «Став зампредом после ухода из КГБ в ЦК Ю. Андропова, Бобков с той поры до сего времени является фактическим руководителем КГБ СССР. Чебриковы и Крючковы приходят и уходят, а Бобковы остаются. По данным на 1987 г., подавляющее большинство членов коллегии КГБ были прямыми ставленниками Бобкова. В свое время он расставил их по всей стране в роли начальников Пятых управлений республиканских КГБ и пятых отделов областных управлений, после чего они не без его помощи заняли должности, позволявшие им войти в состав коллегии» [14. С. 30].

 

«Куда я — туда и моя команда»

Вместе с Андроповым из ЦК пришла небольшая группа помощников. «Держались они на первых порах тесной стайкой, — вспоминал генерал В. Кирпиченко, — и все старались выяснить, нет ли вокруг Юрия Владимировича недоброжелательности или, не дай бог, не зреет ли какая крамола. Эта группа была предана ему лично и стремилась всеми доступными средствами работать на повышение его авторитета, что порой выглядело даже смешным и наивным из-за прямолинейности в восхвалении достоинств нового председателя…»

У Ю. В. Андропова за 15 лет управления КГБ сложилась большая личная команда, представленная руководителями Секретариата и его консультантами. Это товарищи В. Н. Губернаторов, Б. С. Иванов, Е. И. Калгин, Е. Д. Карпещенко, Г. К. Ковтун, С. А. Кондрашов, В. А. Крючков, П. П. Лаптев, В. Г. Митяев, Ю. С. Плеханов, И. С. Розанов, Н. А. Рымарев, И. Е. Синицын, Ю. И. Спорыхин, В. С. Ушаков, В. В. Шарапов.

Наши портреты трех генералов: Лаптева, Калгина и Шарапова.

В. В. Шарапов. Работал в «Правде», выпустил несколько книг по Вьетнаму. Ю. В. Андропов обратил внимание на стиль его публикаций и пригласил к себе в мае 1971 г. Был спичрайтером: писал редкие выступления и доклады, редактировал.

Е. И. Калгин — это всего-то бывший личный шофер Андропова. Потом — референт в Секретариате. А в 1982 г. стал начальником охраны. Что не совсем удивительно: Н. Власик у И. В. Сталина и А. Рябенко у Л. И. Брежнева тоже начинали с персонального водителя, а Р. Гуль у В. Ленина, по сути, совмещал эти обязанности. То есть помогли совершить головокружительную карьеру: бывший личный водитель с места в «Чайке» приземлился в руководящее кресло на генеральскую должность. Ну, тут за такое не то что будешь отрабатывать все, что прикажут, но еще и вперед забежишь и в глаза будешь хозяину заглядывать: чего изволите?

П. П. Лаптев работал у Ю. В. Андропова в отделе ЦК КПСС, был рекрутирован в Комитет в апреле 1968 г. Полковник. Начальник Секретариата 9 августа 1971 г. — февраль 1979 г. Генеральское звание. Когда Ю. В. Андропов стал генсеком, то его имя появлялось в официальной хронике, где указывалось, что Пал Палыч — не какой-нибудь, а старший из его помощников. После смерти Ю. В. Андропова опять вернулся на работу в КГБ, но ненадолго. Уже в июне 1985 г. П. Лаптев будет назначен первым замзавом Общим отделом ЦК, а с мая до августа 1991 г. — заведующий. В 1986 г. избран членом ЦРК КПСС.

 

Организационная политика

При Андропове аппарат вырос в неимоверной прогрессии.

Процитируем тонкого наблюдателя, бывшего работника бывшего ЦК КПСС, В. Легостаева: «Время Андропова во всех отношениях было «золотым веком» органов КГБ. (…) На органы снизошла манна небесная в виде обилия новых генеральских должностей, назначений, кабинетов, заграничных командировок, штаб-квартир, резидентур, особых отделов (…) Фантастическое увеличение при нем численности личного состава органов госбезопасности. По фигурирующим в печати данным, эта численность была доведена Андроповым при содействии Брежнева до 480 000. В 1940 г. НКВД СССР имел в своих штатах чуть более 32 тыс. оперативных сотрудников… (То есть более чем 8-кратный прирост — А. Ш.).

Они занимались тем, чем на генетическом уровне предписано заниматься любому чиновничьему сообществу, то есть создавали сами для себя и для других людей проблемы и при этом по экспоненте размножались. Где есть чиновники, там есть проблемы. (…) Чем больше чиновников — тем больше проблем. Где много чиновников в белых халатах — там много больных; где много чиновников в рясах — там много грешников; где много пузатых чиновников в погонах и с полосатыми жезлами в руках — там больше всего нарушений ПДД; где много чиновников от государственной безопасности — там непременно будет много всякого рода шпионов, террористов и других злодеев. Обратите внимание, сейчас на земном шаре плотность спецслужб на единицу территории максимальна за всю историю человечества. И что, разве мир стал более безопасным? Отнюдь. При посадке на авиалайнер служба безопасности изымает ныне у пассажиров даже миниатюрные пилки для ногтей. Конечно, не потому, что пилкой будто бы можно завалить авиалайнер. Просто где-то есть чиновник, который, возможно, получил за эту идею повышение в классе. Чиновник в любой ситуации придумает, чем отчитаться о проделанной работе перед начальством» [19. № 5. С. 5].

Уже покидая Лубянку, Юрий Владимирович высказался на коллегии КГБ СССР в таком ключе: «Многие вопросы нами решены, но жизнь ставит и новые задачи… Не все ладно в самом управленческом механизме страны. Те дела, которые приходится расследовать нашим сотрудникам в последнее время, показывают, что негативные явления происходят в самых верхних эшелонах партийно-хозяйственной жизни. Возникают опасные тенденции, которые мы, конечно, преодолеем. Так что недопущение случаев коррупции, как это называют наши идеологические противники, — это тоже важная задача для чекистов сегодня» [20].

И лишь накануне окончательного погрома СССР комитетчики в лице начальника ПГУ Л. В. Шебаршина раскрыли и сам факт наличия «организационного оружия», и дали прямой ответ на возникший вопрос интересующимся в лице главного редактора газеты «День» А. А. Проханова [21. С. 331–334].

И до прихода Ю. В. Андропова на площадь Дзержинского все и вся было под колпаком КГБ. Но он довел это дело до совершенства. Особенно это касается тех структур, которые расположены рядом с Лубянкой: Кремль, здания ЦК КПСС на Старой площади и проч. Возникло явление, которое называют то чекизацией [22. С. 53, 236–258]; то кагэбизацией [7. С. 209]; или андропологизацией [23. С. 98]. Словом, всяк найдет на свой вкус. Как говорили по этому поводу любители игры слов, «чрезвычайная комиссия превратилась в нейтральный комитет». Советник А. А. Александров-Агентов пишет в своих воспоминаниях, что услышав эту шутку на улицах Москвы в 1983 г., пересказал ее Генеральному — Юрий Владимирович помрачнел…

Пусть и поздно, но зато откровенно признают: «Я (…) познакомился практически со всей работой нашей партийной, государственной и общественной машины как тайной, так и открытой. Ни одна организация, как я узнал, не существует без представителей КГБ. И я понял, что эта система по мощи и влиянию партии не уступает и существует как параллельная структура.

Хрущев тогда, правда, пытался это положение сломать, подчинить КГБ партии, и частично ему это удалось. Но он не понял, что конфликт партии и тайной полиции был единственной формой взаимного контроля за всем происходящим внутри системы советской власти. Воюя друг с другом, кагэбэшники и партийные лидеры на местах тщательно следили друг за другом, частично предотвращая коррупцию, и, что важно, наверх шла более или менее объективная информация» [24. С. 18].

Дезинформировать руководство и другие органы госуправления можно по-разному. О. Д. Калугин сообщает, что В. А. Крючков «в 1980 г. решил унифицировать информационные потоки, идущие из Кабула. Он считал, что информация, поступающая по каналам партийных органов, КГБ, МИДа и военной разведки, слишком разношерстна, противоречива. Иногда она вызывала у Леонида Ильича очень дурное настроение. В результате унификации информационного потока на стол бывшего Генерального секретаря стала поступать благостная информация о победах советского оружия, о разгроме афганской оппозиции и грядущем превращении Афганистана в нового социалистического сателлита» [25. С. 17–18]. Мы еще коснемся ниже всех аспектов того, как КГБ обернул свои технологии

по дезинформации против политического руководства своей страны. Он силен настолько, чтобы тягаться на равных с высшей в стране властью. Поэтому как минимум в этом контексте можно утверждать, что КГБ становится теневым центром страны и социалистического полумира. КГБ брался за любую работу, чтобы потом заменить собой функции всего государства, и в конце концов подмял его. Именно Лубянке, а не Кремлю давно уже принадлежит большинство властных полномочий.

КГБ к 1985 г. обладал самыми главными инструментами, необходимыми для захвата власти перед осуществлением «перестройки», развитой инфраструктурой, пронизывающей все советское государство, а также всеми методами для реализации замысла. Государство — это в известной степени зло. Но в разведке-контрразведке это дело доведено если уж не до абсолюта, то хотя бы до максимума. Разведка — самый острый политический инструмент, оказалось, что он применим и как скальпель для «расчлененки». Оружие партии оборачивается против дела самой партии.

Но только сильный осмеливается воевать с формально более высокостоящим. А сила у Комитета была. Это было заметно со стороны. Согласно оценке одного советолога, имевшего тесные контакты с ЦРУ: «Через несколько лет после прихода Андропова в КГБ (…) мы столкнулись с более современной службой. Возможно, что эти изменения и возмужание ее кадров начались раньше, но с его приходом они приобрели ускорение. Теперь это были «новые кагэбэшники», они лучше знали язык, обладали специальными знаниями, одевались на западный манер и т. п. Произошли изменения в методологии чекистской работы» (Цит. по: [26. С. 17–18]). Но сам Ю. В. Андропов в бытность Заведующим Отделом по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран ЦК КПСС, по некоторым сведениям, сказал одному из своих подчиненных: «Держи ты этих кагэбистов в руках и не давай им вмешиваться не в свои дела» (Цит. по: [27. С. 549]).

Главное, что сделал Андропов в КГБ, — вернул ведомству всеобъемлющий характер. Компенсировал ущерб, нанесенный сокращениями, проведенными при Хрущеве.

Мы вынесли в отдельное приложение № 1 структуры внутри центрального аппарата КГБ, созданные при Ю. В. Андропове. Отметим, что структурные диспропорции при этом не возникли, как, например, в Комитете Информации, не возникли.

Только и тут стоит понимать все верно. Чуть ли не в каждой книжке пишут, что КГБ-де стал так могущественен, что 5 июля 1978 г. «Комитет Государственной Безопасности при Совете Министров СССР» переименован в «Комитет Государственной Безопасности СССР». Эти авторы просто не понимают сути и всего смысла функционирования государства: дело в том, что согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР все Государственные Комитеты при СМ СССР были переведены в Госкомитеты СССР, думаю, что здесь не глупость, не деза, а присутствует «мы ленивы и нелюбопытны».

 

«… Наука дивная таится»

Став Председателем Комитета, Юрий Владимирович запросил учебники и наставления, бывшие на тот момент в пользовании. Пройдя курс такой самообразовательной чекучебы, «порог отставания» был преодолен, и Юрий Владимирович мог не только понимать профессиональный сленг, но и сам указывать: «Чекистская работа должна быть филигранной. Надо быть интеллектуально выше своего противника. Надо видеть события и явления за горизонтом».

Наша книга посвящена упадку безопасности, соучастию КГБ (уже без Андропова?) в разгроме СССР. Но, может быть, я зря наговариваю, и они на такое не способны чисто технически? «Перестройка» — это грандиозная, пока еще не имеющая прямых аналогов операция, которая была проведена на самом передовом научно-аналитическом уровне. И обвинять человека можно только тогда, когда его интеллектуальный уровень будет соответствовать сложности решения задач. Словом, возникает вопрос: что нужно было знать, чтобы устроить перестройку?

Чекисты от науки в ВКШ так и не смогли разобраться в самом предмете национальной безопасности СССР. В силу мощного давления идеологов наука о безопасности и контрразведывательная деятельность считалась «частным случаем приложения классовой теории к конкретной области жизнедеятельности общества».

Кто противостоял комитетчикам в борьбе за власть? Те, кто этой властью обладал: партийный аппарат. Чем руководствовался аппарат в своей повседневной деятельности? Марксизмом-ленинизмом, которому уже было к тому времени лет сто, а он был все еще «вечно живой». Чем руководствовался Комитет? Этому посвящена наша глава.

Сопоставим аппарат и его боевой отряд. В последние дни перестройки отмечалось, что «КГБ (…), во-первых, всегда знал больше, чем партия: она и не хотела ничего знать, удовлетворяясь победными реляциями и заверениями в преданности. Во-вторых, идеология могущественного тайного ордена КГБ, в отличие от партийной, не только принимала факт существования противников, проблем и противодействия, но и предполагала возможность преодоления любых трудностей четко рассчитанными активными действиями» [29. С. 17]. А. А. Зиновьев писал об интеллектуальных качествах аппаратчиков несколько точнее: «Одна из причин того жуткого состояния, в котором оказалась наша страна — это идиотизм высшего советского руководства. Беспрецедентный исторический идиотизм. Я в своей первой книге «Зияющие высоты» описал, почему происходит так, что в высшее руководство постепенно отбираются круглые идиоты. Это есть общий закон (…). Интеллектуальный уровень советского руководства оказался настолько низким, что трудно себе вообразить. Это была одна из причин той катастрофы, которая случилась с нашей страной» [30. С. 73]. В партработники приходили люди или с идеологическими задатками, или им промывались мозги в разного рода партшколах, а там в ходу была псевдонаука, о которой тот же А. А. Зиновьев сказал, что были написаны сотни книг, но ни одна из них не может претендовать на звание научной.

Но и интеллект, и возможности КГБ тоже не всегда были примером.

Возьмем т. н. дело «взрывников», которое в КГБ считали образцово-показательным [31. С. 245]! После терактов в Москве их искали полгода! Причем с основными трудностями следствие, я считаю, столкнулось в самом начале: «Взрыв произошел зимой на наземном участке полотна, и, чтобы собрать осколки, пришлось несколько дней растапливать снег. По мелким клочкам и ошметкам восстановили и сумку, в которой находился смертоносный груз» [32. С. 289].

В тоже время, когда дело касалось личных интересов комитетчиков, работали они практически безупречно и, главное, быстро. Так, например, когда на станции метро «Ждановская» был убит клерк Секретариата КГБ СССР майор Афанасьев, то результаты были молниеносными: это случилось 28 декабря 1980 г., а уже 14 января виновные были установлены. И это при том, что более других разрабатывалась версия о побеге с копиями документов на Запад!

Так что одни дела КГБ делал с удовольствием, если они соответствовали его коренным интересам, и все у него получалось; другие задания сверху игнорировал, если они не соответствовали интересам генералитета, отговорка была реальной: «Да что они понимают?! В нашем деле!!!». И это правда: в КПСС в ходу были одни «строители коммунизма».

Еще один пример «виртуозной» работы, по крайней мере, ее пытаются выдать за таковую: «…самыми опасными для сотрудников охраны высоких руководителей являются люди с шизофреническими задатками. От них всегда можно ожидать различных непредсказуемых действий. И нужно отдать им должное в этом отношении: у них весьма сильно развито воображение и способность точно определять уязвимые места в системе охраны, отсюда и методы и средства проведения террористического акта. Анализ действий такого рода лиц как раз свидетельствует об этом, поэтому сотрудникам охраны приходится постоянно тренировать себя, чтобы уметь выявить таких людей по ряду признаков, особенно в ходе обеспечения безопасности массовых мероприятий» [33. С. 99 — 100].

Уж что верно, то верно. Н. С. Хрущев открыл Кремль для народа. Народ и воспользовался: в Тайнинском саду поселилось два табора цыган. Это было уж слишком. Кремль прикрыли. Тут приспел технический прогресс — были разработаны устройства охраны, первые видеоустройства было решено поставить по периметру кремлевской зубчатки, в одном месте засомневались: высоко, не дай бог, упадешь, сломаешь шею, вызвали спецов, чуть ли не «снежных барсов», те пожали плечами: да, мы бы не решились здесь лезть без оборудования. Оставили брешь. Проходит время, мониторят: кто-то ночью шастает по Кремлю, хватают: что да как! Точно состоит на учете, любит паркурить и т. д. Участок заделали. И везде заделывают: ну их к богу, от этих шизо одни проблемы! Еще «…случай, имевший место в здании Центрального Дома Советской Армии, когда там однажды проводилось собрание военнослужащих с участием руководителей государства и правительства. Допуск в здание ЦДСА осуществлялся военными, а непосредственно в зал заседаний — сотрудниками служб безопасности. Шизофреник изучил систему допуска и сумел пройти через первый контроль, но был разоблачен в фойе, когда следовал в зал заседаний. Только хорошая натренированность позволила сотрудникам безопасности выявить его. Он был одет в форму адмирала Военно-Морского Флота, выглядел солидно, был строен, подтянут и до определенной поры даже излишне вежлив в обращении с другими. На его груди красовалось множество наград. Однако внимание сотрудников безопасности привлекло неправильное их расположение на мундире и большое количество разных знаков, которые не могли носить высшие офицеры. «Адмирала» попросили предъявить документы и приглашение на участие в собрании, которых у него, естественно, не оказалось» [33. С. 100].

Ну и?.. Лично я здесь не вижу никакой особой натренированности, которую бы стоило расхваливать, все это примитивно. Могу рассказать подобный случай и из собственной практики. В 1971 г., как известно, ввели в армии и на флоте институт прапорщиков и мичманов. Я — 1962 года рождения и только по молодости лет не узнал об этом в тот же день. Стоим мы с отцом на остановке, ждем транспорт, и вот я вижу — напротив нас стоит сравнительно молодой человек с двумя звездами на погонах. Я спрашиваю у отца: «Это кто — генерал-лейтенант?». Отец отвечает: «Присмотрись повнимательнее». Я смотрел на него, смотрел и понял, в чем дело: петлицы-то не генеральские (про лампасы я тогда еще не знал: фото генералов я видел только в книгах погрудно). Итак, если с задачей, пусть и с трудом и за гораздо большее время справляется десятилетний ребенок, то какой же это профессионализм и что тогда под ним иметь в виду? Так что не смейтесь, когда вам скажут «профессионал»…

Вернемся к делу «взрывников». Был момент, когда нашли одну из мин благодаря бдительности какого-то человека на Курском вокзале. Далее «Взрывоопасную сумку привезли на… Лубянку в кабинет заместителя Председателя. Начали думать, что делать дальше. Решили вызвать специалистов из Оперативно-технического управления и преподавателей по минно-взрывному делу из подмосковной Балашихи, там располагался учебно-тренировочный центр, где готовили членов внештатных оперативно-боевых групп, которые должны были действовать в качестве разведчиков-диверсантов в «особый период» (…).

Показывают им сумку и предлагают обезвредить. Наставник диверсантов Петр Нищев, увидев ее, затрясся от бешенства:

— Нельзя ее открывать и сдвигать с места! И вообще, какой мудак приволок бомбу сюда?

— Но-но, не кипятись. Может, разрезать сумку сбоку?

— И резать нельзя!

— Давайте просветим переносной рентгеновской аппаратурой.

— И просвечивать не рекомендуется! Мало ли какой датчик там установлен.

— Но ведь бомба до сих пор не взорвалась, сколько ее ни кантовали?

— А если там установлен временной предохранитель и бомба только что встала на боевой взвод? Да и медлить тоже нельзя.

Выгнали всех из кабинета. Обложили сумку мешками с песком со всех сторон. Аккуратно перерезали провода, соединяющие батарейку с электровзрывателем. Предварительно просветив рентгеном, вскрыли корпус. Вытащили электродетонаторы. СВУ оказалось без сюрпризов» (Цит. по: [17. С. 225–226]).

До сих пор нечто аналогичное приходилось читать только о сирийцах: когда там в очередной раз воевали с Израилем, одна из ракет, выпущенных с самолета, не взорвалась, а зацепилась хвостовым оперением за дерево, и ее привезли не куда-нибудь, а в Министерство обороны, и давай ее… пилить. Хорошо, что в этот момент заходят советские советники, увидели и приросли к месту, потом все же хватило сил сказать: «Что ж вы делаете-то?! Может быть, нам отдадите?». Те (обрадованно): забирайте. Отправили в Москву [34. С. 14]. В общем, как в диалоге: — Филипп Денисович, а идиотов много в КГБ? — А где их нет?

КГБ, тот, что был за СССР, оказался методологически не готовым к явлениям типа перестройки. При этом, конечно, стоит сказать, что как раз та часть, что пошла на погром Советской Родины, была готова и даже использовала все в свою пользу; и при этом применялась практически вся сумма знаний, которой владел Комитет.

И без всяких андроповых еще в доандроповскую эру во всех разведках мира в те годы произошел поворот в сторону многообразия знаний и получения методической составляющей информации во всей ее полноте. И это легко видно на нескольких прикладных науках.

Пример: социология и социальная кибернетика. В «черных кабинетах» еще царской жандармерии вскрывались письма обывателей и делались статистические подсчеты. В приватном порядке в огромном массиве писем люди писали о революции как о совершенно ясном деле. Когда у нас шла война с финнами, то немецкая резидентура в Москве получила указание: узнайте и доложите, как война изменила повседневную жизнь в стране. Немец подул на заиндевевшее стекло, посмотрел в дырочку и отписался в Абвер-командер: видимых изменений никаких, при — 40° едят мороженое на улице. В Берлине не поверили и запросили по новой. В ответ послали подтверждение. В фатерлянде хмыкнули и шифровки сложили в папочку с надписью: «факторы, указывающие на непобедимость русских». Тем не менее начали 22 июня…

Теперь уже противоположную сторону интересовало: а каково настроение врага после Москвы и Сталинграда? Когда забрасывали Н. И. Кузнецова (в мире секретов — «Колониста»), то попросили наряду с выполнением конкретных заданий не забыть провентилировать и этот вопрос. Ответ: немцы признают поражение в войне как данность, но все пьяные разговоры заканчиваются тем, что биться все равно надо до конца: до Берлина, до рейхсканцелярии, до последнего окопа… Эту информацию тоже положили в отдельную папочку, а там уже с 41-го лежал, запылившись, листочек с донесением: один наш разведчик, прогулявшись по тылам противника, отметил, что ни разу он не заметил немца, который бы читал газету. Посчитали, что этот фактор указывает на то, что нижние чины вермахта не будут способны на самостоятельное поведение в случае, если останутся без прямого и непосредственного командира: если снайперу убить лейтенанта, весь взвод можно брать прямо тепленькими.

…А начинали предельно скромно. В. Е. Семичастный рассказывал, что еще при нем на спектаклях Шатрова сидели люди, помечавшие в блокнотах реакцию зала на реплики [35. С. 42–43]. Дальше — больше. В Институте социальных исследований был создан секретный сектор [36, 37. С. 40, 43], а в самом КГБ была заведена социологическая Служба [38. С. 15].

Из открытых источников известно лишь одно название специально подготовленного труда — made in KGB — по таким вопросам: «Моделирование глобальных политических и экономических процессов (учебное пособие в/ч 48230). 1975» [39. С. 166]. Вот по этим-то лекалам и смоделировали нынешний «глобальный политический и экономический процесс».

Признавалось и то, что «…перестройка замышлялась ее инициаторами как очередной план социальной инженерии, и поэтому она прямо нацеливалась на те два рычага, на которые все инженеры общественного устройства всегда обращали внимание: общественные организации и общественное мнение. Когда в 1988 году эти два элемента вышли на первый план, роль органов безопасности усилилась.

Им было поручено возглавлять группы неформалов, создавая движения там, где их не было, и внедрять свою агентуру в руководство тех движений, которые уже существовали к этому времени» [40. С. 22]. То есть и тут заметны технологии создания режима наибольшего благоприятствования и прикрытия деятельности явных антисоветчиков.

Пример: психология. Военный Институт иностранных языков (ВИИЯ) Вооруженных Сил СССР, где на 4-м факультете обучали разложению войск и населения противника, был закрыт. Зато в КГБ этими проблемами занимается Служба «А» ПГУ и кафедра психологии № 6 на Высших Курсах КГБ (образована в 1972 г. из секции кафедры № 1, начальник — А. Жмыриков). Был и еще некий Институт, о котором пишут, что он занимался разработкой воздействия пропаганды на массы [41. С. 241].

Что же касается партии, то Лаборатория активных средств психологического воздействия была создана в АОН при ЦК КПСС только в 1990 г. [42. С. 11]. В самый пиковый момент существования СССР эти методы были применены во всей полноте: «Есть основания считать, что августовский «путч» прошел по сценарию, разработанному энэльпистами, и сами его инициаторы находились под психологическим воздействием» [43. С. 15].

Как известно из книги отставного разведчика из ЦРУ П. Швейцера «Победа» [44], там и в Пентагоне запустили комплексную программу дезинформации в сфере вооружений и технологий. Внедрение западных лжетехнологий давало разрушительный эффект для отдельных объектов советской экономики.

Шла имитация необходимости роста своего аппарата (см. об этом в книгах Ю. И. Мухина [45,46]) с доведением до уровня универсального, самодостаточного политического механизма с максимальным числом политинструментария на пространстве СССР, то есть предыдущая работа Ю. В. Андропова доводилась до совершенства: «Надо отметить, что первые три или четыре года перестройки функции такого важного государственного института, как КГБ, уточнялись, конкретизировались и видоизменялись в зависимости от международной и внутренней обстановки. Ему в обязанность были вменены новые задачи: сбор, централизация и обработка информации о «внутреннем» терроризме, а также о покушениях на государственный суверенитет» [47. С. 265–266], и, как следствие этого, улучшение оперативных возможностей.

Программа дезинформации руководства и своего собственного народа (то есть патриотически настроенной части всего населения) была отработана и выполнялась на должной высоте (см. об этом в самом конце главу «Операция прикрытия, она же Глава Самая Разоблачительная»). Фальсификация документов, дача заведомо ложных свидетельских показаний ставилась на поток (например, о катынском деле [49. С. 87–90,128–153]).

И, наконец, самая виртуозная составляющая любой операции, так называемая декомпозиция: «Чем выше мастерство разведчика, тем на большее число отдельных элементов он способен раздробить любое мероприятие, тем красивее у него получится мозаика, составленная из этих элементов, тем неповторимее будет ее рисунок, а значит, тем труднее будет противнику постичь все тонкости его замысла и выявить приемы, с помощью которых этот замысел будет исполнен. Умение разделить целое на части, а затем из части сотворить новое целое — едва ли не главное в профессии разведчика…» [50. С. 393].

Если раньше о своих возрастающих интеллектуальных возможностях говорилось тайно (как, например, в докладе Л. И. Брежневу «О результатах работы КГБ при СМ СССР и его органах на местах за 1967 г.» № 1025 А/ОВ от 6 мая 1968 г.: «В решении задач качественного укрепления кадров, прежде всего подразделений разведки, контрразведки и следственных аппаратов, Комитет госбезопасности исходит из того, чтобы эти кадры по уровню своей подготовки и чекистскому мастерству были способны обеспечить в современных условиях дальнейшее совершенствование методов и средств борьбы с противником на основе новейших достижений социальных наук и научно-технической мысли»), то в последние годы КГБ неоднократно демонстрировал это открыто: «С именем Ю. В. Андропова неразрывно связаны творческое развитие ленинских принципов в деятельности органов и войск КГБ, большие и важные свершения в их жизни. Под его непосредственным руководством была разработана и успешно осуществляется научно обоснованная, выверенная жизнью программа деятельности по обеспечению государственной безопасности страны в условиях развитого социализма» [51. С. 3]; «В Комитете разработана и последовательно осуществляется научно-обоснованная программа действий по защите советского государственного и общественного строя от разведывательно-подрывной деятельности противника. Большой вклад в ее разработку и практическое осуществление, в одухотворение чекистской работы большевистской страстностью внес Ю. В. Андропов» [52. С. 53]. Так что скажем спасибо Ю. В. Андропову и В. М. Чебрикову за эту откровенность. Теперь Лубянка не сможет сказать: а кто его вообще знает, как делаются такие вещи, эти разные перестройки — мы вот не знаем и не знали… Или опять скажет, что это было блефом?

Не подпуская других специалистов СССР к стоящей информации, перекрывая им «интеллектуальный кислород», ограничивая допуски к той или иной литературе, сам КГБ стремился к максимальной информированности, т. к. он входил в т. н. Список 1C — степень ограничения для поступавшей из-за рубежа литературы, куда входили библиотека ЦК, Библиотека имени Ленина и, возможно, ИНИОН.

Рассказывает доцент Высшей школы КГБ СССР, кандидат юридических наук, полковник А. П. Фролов: «…стал выходить «Сборник КГБ». Первые номера я прочитывал с большим вниманием, от корки до корки. Потом интерес к изданию стал убывать: в Сборнике обычно помещались обширные доклады и выступления высокопоставленных руководителей КГБ, содержавшие трескучие призывы, тривиальные критические замечания, шаблонные рекомендации либо публикации с простенькими, наивными сюжетами из практики контрразведывательной работы. Правда, попадались и хорошие, содержательные работы по юридическим вопросам, например о прямом и косвенном умысле при шпионаже. (…)

Отношение отдельных руководителей Высшей школы КГБ, факультетов и кафедр к теории КРИ в немалой степени определялось мнениями должностных лиц с Лубянки: «А генерал имярек на этот счет сказал так-то», — говорили оппонентам в дискуссиях. И все противоположные аргументы становились излишними, непригодными, так как точки над «i» этим суждением как бы расставлялись раз и навсегда. Чем выше стоял в служебной иерархии начальник, тем весомее и неоспоримее считалось его утверждение. (…)

В. В. Федорчук, сменивший Ю. В. Андропова на посту председателя КГБ, был полной противоположностью ему. Наука, в том числе специальная, его не привлекала. (…)

Особенно ярко у Федорчука проявилась одна удручающая черта — маниакальное чувство всеподавляющей ненависти к теории КРИ и к сотрудникам, так или иначе связанным с ней. (…)

Особенно В. В. Федорчук неистовствовал в этом плане на посту председателя КГБ Украины (1970–1982 гг.). Вот некоторые факты. До него КГБ Украины многие годы (1954–1970 гг. — А. Ш.) возглавлял кандидат экономических наук генерал-полковник В. Ф. Никитченко. При нем здесь был образован научно-исследовательский отдел, в котором работали рядом с опытными чекистами видные юристы, психологи, кибернетики. В НИО разрабатывались актуальные вопросы теории и практики КРИ, другие проблемы. Вступив в должность председателя КГБ Украины, Федорчук первым делом ликвидировал единственный в своем роде НИО, а его сотрудников в приказном порядке направил на работу в оперативные подразделения в отдаленные от Киева города» [53. С. 50–51, 92]. Действительно, в апреле 1960 г. КГБ при СМ УССР создана группа по изучению и обобщению опыта органов госбезопасности республики. Такие же группы были созданы в 1-м (разведывательном) и 2-м (контрразведывательном) управлениях КГБ Украины. 6-й отдел создан 18 декабря 1967 г. приказом КГБ при СМ УССР № 00154 как научно-исследовательское подразделение для разработки и внедрения в оперативную практику научных основ ведения борьбы с подрывной деятельностью противника. В мае 1971 г. отдел был ликвидирован, а его функции частично возложены на Инспекцию при Председателе КГБ УССР и 4-й отдел КГБ, который выполнял информационно-аналитическую работу по обеспечению оперативной деятельности органов госбезопасности. В связи с необходимостью создания единой системы информационного обеспечения контрразведывательной деятельности приказом КГБ СССР от 22 июня 1980 г. № 0045 в КГБ УССР создана Информационно-аналитическая служба на правах отдельного подразделения.

Многому не доучивали в разведшколах, и за это незнание потом приходилось расплачиваться срывом операций. Вспоминает бывший начальник Информационно-аналитического управления КГБ генерал-лейтенант Н. С. Леонов: «Вообще, надо сказать, что овладение специальными дисциплинами, то есть техническим инструментарием разведчика, шло успешно. Гораздо сложнее обстояло дело с изучением иностранных языков. (…) Еще хуже обстояло дело с общеполитической, страноведческой подготовкой будущих разведчиков. Почему-то никому в голову не пришло включить в программу подготовки курсы «Современная внешняя политика», или «Внешняя политика Советского Союза», или «Основные региональные проблемы современности». Куцые курсы страноведческого профиля давали элементарные справочные знания. Мы не изучали и не знали внешней политики тех стран, куда готовились ехать на работу. В школе не было профессоровполитологов, специалистов-международников, социологов, юристов. Не было и соответствующей литературы, пособий. Практически вся информация ограничивалась читкой газет. Эта зияющая прореха в учебных программах давала о себе знать на протяжении всей жизни выпускника школы. Такая «черная дыра» превращала разведывательную школу в ремесленное училище, выпускавшее специалистов в лучшем случае средней квалификации. Наиболее способные продолжали свое образование уже во время практической работы, а большинству это оказывалось не под силу» [54. С. 51–52].

Именно юристы и впадают в такую ересь, что становится просто смешно. Даже там, где, казалось бы, все должно быть проработано на самом высочайшем уровне, они делают возмутительные логические ошибки. Кибернетикам в руки как-то попала Конституция РФ (вообще-то, это не их дело, юстиция весьма далека от подлинной науки), и вот умные головы насчитали целый ряд не состыкованных друг с другом статей «Основного Закона» в области наиважнейшей: национальной безопасности. Предваряя этот анализ, кибернетики пишут, что это неудивительно: «…за исключением отдельных усилий, вызванных разработкой Конституцией РФ, закона РФ о безопасности, Военной доктрины РФ и других подобных документов, систематической разработки теоретических основ обеспечения безопасности в СССР / России не предпринималось» [55. С. 7]. И теперь, когда известные патриоты С. Бабурин и С. Сулакшин требуют изменения Конституции, не следует забывать и этот фактор. А то такая Конституция изменит нас…

И всякая самостоятельность в этой сфере обзывалась отсебятиной и строго или мягко каралась: «Современная научная мысль хорошо изучила кризисы капитализма, но сколько-нибудь серьезных научных трудов о возможности кризиса в социалистическом обществе не существовало. (…) Да и быть не могло, поскольку коммунистическая пропаганда в принципе не признавала возможности кризиса нашего общества» [56. С. 136]. То есть всякая попытка переноса этого вопроса на советскую действительность вызывала подавление. По мнению жрецов из идеологических органов, ни в коем случае не должно было произойти ни с СССР, ни с КПСС то, что именно произошло. Прогнозы-предупреждения всячески карались, перекрывались.

Это в западной печати, напротив, о будущем неминуемом крахе Советов писалось довольно откровенно. Скрыть сам факт ведения холодной войны не удалось бы: в ней участвовали миллионы людей, которые произвели на свет десятки доктрин и других документов калибром поменьше; и как называют цифру, всего их было до ста тысяч документов — сейчас они хранятся в Архиве Национальной Безопасности под Вашингтоном. Но выполнить такую простейшую интеллектуальную технологию, как совмещение двух положений — угроза со стороны Запада и теоретическая возможность уничтожения социализма, — так никто и не смог. Любой автор «Зияющих высот» мог угодить либо за решетку, либо за рубеж.

Для маскировки намерений и грядущего успеха США послужили усилия подыгравшего им жреческого аппарата КПСС. «В Сталинских работах 20 — 30-х гг. убедительно показывалось, что интервенция империалистических государств против Страны Советов не исчерпывается войнами, как в 1918–1920 гг., а осуществляется и в мирных формах, не только открыто, но и тайно (разведывательно-агентурное проникновение, создание сети подпольных враждебных организаций, их финансовая и техническая поддержка, подготовка контрреволюционных переворотов, совершение диверсий, вредительства и т. п.).

«Мирная» интервенция дополняет военную в условиях войны, становится самостоятельной и приоритетной для буржуазии в условиях отсутствия таковой; продолжает войну или готовит новую; в ней тесно взаимодействуют внешняя и внутренняя контрреволюция: «штурм извне» увязан крепко в единый узел со «штурмом изнутри».

Сталин сделал исключительно прозорливое предостережение, что «мирная» форма интервенции не менее опасна, чем военная, и таит в себе возможность реставрации капитализма, то есть при помощи нее можно достичь тех же результатов, как и при открытом военном нападении» [57. С. 289]. И далее автор приведенного отрывка ссылается на следующие слова самого И. В. Сталина [58. Т. 5. С. 148]. (Надо сказать, что в теоретическом наследии И. В. Сталина мы нашли много интересного в его оценках состояния безопасности страны).

Но вот «после смерти Сталина деятели, возглавившие партию и страну, под флагом обновления теории и политики отнеслись высокомерно к его идеям и задачам в борьбе с холодной войной Запада. (…)

…Они не сумели создать систему защиты от холодной войны», — продолжает далее автор [57. С. 289–290].

Итак, «все проявления критики существующего строя не имели объективной основы внутри Советского государства». Так это или нет, показала сама жизнь… А тогда об этом говорилось много и, увы, далеко не в пользу объективности. Обычной их формулировкой было что-то вроде: «советское общество по самой социально-политической природе своей не расположено к буржуазным влияниям». На Марсе, что ли, оно было???

И лично Андропов тут внес довольно значительный вклад [59. С. 2; 60. С. 726–727; 61. С. 21]. Если И. В. Сталин призывал не расслабляться, то все его наследники только твердили о несокрушимости строя…

Но и сами контрразведчики низового звена, которые занимались острыми вопросами на хорошей основе, не избегали проблем. Как сейчас вспоминает преподаватель Высших Курсов военной контрразведки (г. Новосибирск) капитан 1-го ранга КГБ В. П. Наталенко: «Трезво оценивания происходящие в стране процессы, я понимал, какая беда надвигается на всех нас. К такому пониманию я стал приходить в процессе своего диссертационного исследования, которым занимался с 1977 г. как соискатель сначала по теме «Противоречия социалистического общества, пути и средства их разрешения», а затем по теме «Качественные характеристики советских людей, необходимые для дальнейшего совершенствования социализма». Смена тем была вызвана, мягко говоря, неоднозначным отношением официальной науки к противоречиям в социалистическом обществе.

В исследовании были проанализированы события в Чехословакии конца 60-х гг. и в Польше начала 80-х гг., опубликованный издательством «Прогресс» «Глобальный прогноз до 2000 г.», подготовленный президенту США в 1980 г., известный план бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса по уничтожению «самого непокорного на земле народа» (В настоящее время т. н. тезисы А. Даллеса рассматриваются как активное мероприятие (фальшивка) КГБ, о чем будет сказано еще ниже. — А. Ш.), меморандум антикоммунистов 1975 г. о необходимости осуществления ползучей контрреволюции в СССР и ряд других документов и материалов.

Своими размышлениями делился на кафедре и с сослуживцами, в частности, выступая перед преподавательским составом по поручению начальника политотдела И. А. Левина в октябре 1981 г. Тогда с трудом воспринимались сделанные мной выводы о возможности падения промышленного и сельскохозяйственного производства в нашей стране, об искусственном придержании на складах продуктов питания и других товаров повседневного спроса для осложнения политической и оперативной обстановки, о предстоящей дискредитации армии и КГБ, о перерождении большого числа партийных руководителей, о возможном проникновении во власть скрытых противников социализма, о его деформации, об обострении межнациональных отношений, о том, что для многих может встать вопрос о выживании и даже о жизни и смерти» [62. С. 230–231].

Зато дезинформация шла густым потоком и со всех сторон.

В 1983 г. в Советском Союзе вышла книга Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР».

Из личного дела:

Яковлев Николай Николаевич. Член ВКП(б) с 1944 г. Русский. 1927 года рождения.

Прописка: г. Москва, Смоленская наб., д. 5/13, кв. 135.

Пребывание за границей: длительное время невыездной.

Судимость: находился под следствием, арестован в 1952 г., освобожден в 1953 г.

Образование: МГИМО, МГУ (юрфак, экстерном). Кандидат (1955), доктор (1968) исторических наук.

Работал в МИД, Институте истории, Институте США, Институте социально-политических исследований.

Завербован, находясь под следствием, сотрудничал, работая на Ю. В. Андропова и Ф. Д. Бобкова.

Н. Н. Яковлев уничижительно отзывался о т. н. «молекулярной теории», которая была принята на вооружение в НТС, сочиненная экспертом В. Д. Поремским: «Энтээсовцы вручили ЦРУ наскоро перелицованное старье — «молекулярную доктрину», с которой Поремский носился еще на рубеже сороковых и пятидесятых годов, то есть в пору самых теплых отношений НТС с Intelligence Service. Под крылом ЦРУ Поремский раздул ее значение до явного абсурда: энтээсовцы хором превозносят для внешнего употребления вздор Поремского. «Доктрина» удобна для НТС тем, что всегда можно ответить на требования ревизоров из ЦРУ, где ваши единомышленники в СССР, беспардонной ложью: они-де есть, только их простым глазом не разглядеть, если не вооружиться личным микроскопом Поремского.

Вот как вознес, например, Редлих «молекулярную доктрину» в «теоретическом» докладе, прочитанном на заседании руководства НТС в 1972 г. (надо думать, мысленно озираясь на контролеров из ЦРУ): «Совершенно очевидно, что при достаточной мощности пропагандистского потока, оформляющего стремления и чаяния людей, можно настроить их так, что они будут играть как хорошо срепетировавшийся оркестр без дирижера, что, обходясь минимумом организационных начал, можно добиться накопления политического потенциала, который Поремский удачно сравнивает с постепенным охватом молекул переохлажденной жидкости, т. н. «предкристаллическим состоянием» (отсюда и название его идеи «молекулярной» теории, или доктрины). В этой «организации без организации», в элементарной солидарности единомышленников, в готовности искать не то, что разделяет, а то, что объединяет людей, лежит ключ к успеху общего дела».

Этот вздор, адресованный Западу, конечно, поднимается на смех руководителями НТС, которые в своем кругу язвят: у нас завелась «одна революционная молекула, да и то пьяная», они-то уж точно знают, что движет творческим воображением Поремского и каковы цели сочинения бредовой «доктрины» — получать долларовые подачки из кармана американского налогоплательщика.

Если говорить серьезно и по существу, то притягательная сила описанной «идеологии» близка к нулю, а быть может, величина отрицательная» [1]Медиатор (от лат. mediator, от medius) — срединный, в средине находящийся; посредник. Попов М. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке. 1907
.

Речь идет о методическом контенте для структуры сетевого типа, который только и подходил для того типа организации, что из себя представляла НТС: мощный центр в ФРГ и сеть в СССР. И которая к тому времени уже во многом реально срабатывала.

Уважаемый С. Г. Кара-Мурза комментирует его так: «Н. Яковлев приводит доклад об этой доктрине, сделанный в 1971 г. (в 1972 г.? — А. Ш.) и точно отражающий ее суть, и издевается над ним. Какая, мол, чушь! Это в 1985 г., когда «молекулярная агрессия» уже разворачивалась вовсю. А ведь эта технология и сегодня не изменилась, но никакого интереса ни у КПРФ, ни у патриотической интеллигенции не вызывает».

Говорит он и о социальной кибернетике, касаясь «творчества» и деятельности А. И. Солженицына. И опять сделано это было с позиции «несерьезности» подхода. Ссылаясь на свою же статью «Продавшийся и простак» и приводя из нее: «Наша эпоха научно-технической революции ставит перед человечеством и серьезные задачи. Восторг перед возможностями науки и техники Запада зачастую переходит в глубокий пессимизм, когда начинают размышлять, какие беды могут сотворить чудеса XX века в руках людей, нравственно ущербных. Как организовать общество, как интегрировать величайшие научно-технические достижения в жизнь человечества, не лишив его жизни? На этой почве расцветают различные теории «технократии», когда ставится знак равенства между знанием техники и способностью управлять обществом», далее приводит размышления некоего героя рассказа итальянского писателя-фантаста Пино Альдони о целесообразности передачи власти из рук политиканов в руки техников-специалистов по управлению обществом. Все это — с известной долей сарказма, делая отсылки на книгу «Август четырнадцатого». Не стану утомлять читателя цитированием мыслей Солженицына на этот счет — каждый может с ними ознакомиться, если захочет. Суть — в другом. Солженицын, попав в компанию людей, сведущих в таких вопросах, счел для себя возможным рассказать со страниц «Красного колеса» о таких вопросах, которые давали советской стороне шанс понять: кроме наивностей идеологии, есть еще и очень тонкие технологии, которые могут управлять социальными системами с помощью методов, на порядок превосходящих традиционную науку. Но выводов сделано не было, наоборот, Солженицын всячески осмеивался: «Коль скоро Солженицын помянул неведомую «социальную кибернетику» и тем обнаружил свою ученость, посмотрим, как относился к проблеме осчастливить математическими методами, кибернетикой и прочим общественное устройство сам Н. Винер» [1]Медиатор (от лат. mediator, от medius) — срединный, в средине находящийся; посредник. Попов М. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке. 1907
.

Здесь надо напомнить, что социальная кибернетика не была столь уж неведома, и, если бы доктор наук Н. Яковлев только бы захотел, он бы нашел у нас множество трудов на эту тему, только речь у них, понятно, шла о реальных механизмах управления обществом, а не некой идеальности его построения.

А что же сам Юрий Владимирович? Вундеркинд или же так себе? Издательством «Гудок» в 2004 г. (к 90-летию) выпущена книга «Рассекреченный Андропов», составителю — полковнику Б. Л. Прозорову из Высшей Школы, открытые материалы по тлетворному влиянию западной пропаганды на советскую молодежь, закрытые материалы по «мозговым центрам» — дали покопаться в архивах (Федеральная Служба Безопасности. Оперативный архив. Фонд № 1: Переписка с главой партии и правительства. Фонд № 2: Переписка с вышестоящими органами власти: аппарат ЦК КПСС, Секретариат Верховного Совета СССР, Совет министров СССР). Прочитал. Ну, вы знаете, гордиться особо нечем!

 

Кадры решили все

Единственного, кого могли опасаться верхи КГБ, задумавшие предать свою страну, это были свои собственные низы: от прапорщиков до майоров где-то. И тут надо отдать им должное: они умело смогли создать условия для реабилитации со своими далеко идущими целями. Потомков репрессированных допустили в комсомольско-партийный аппарат и в «органы».

Ныне искренние люди из «органов» дивятся: ну как так, меня специально пригласили в КГБ, я им сказал, что я — сын расстрелянного в 37-м, но не только прошел «кастинг», но и я дослужился до подполковника?..

И эффект не заставил себя ждать.

Плюс пресловутое «разложение Западом»…

Свидетель со стороны: в конце 70-х — начале 80-х гг. моя жена была подростком. Среди родственников в Москве у нее был сотрудник КГБ в звании подполковника. Не бог весть какое звание и, очевидно, пост. В памяти жены четко отложились детские впечатления от поездок в Москву «в гости». На ребенка неизгладимое впечатление производило изобилие иностранных товаров и продуктов в семье родственников. Одежда, бытовая техника, продукты питания длительного хранения — все было иностранным. Как вспоминает жена, в квартире были большие стопки каталогов (типа «Otto», «Quelle» и им подобных) за разные годы. Дети, естественно, общались между собой. Дочка сотрудника КГБ просто и незамысловато объяснила моей жене, что любые необходимые вещи и продукты они просто выбирали по каталогам и заказывали, и они аккуратно доставлялись. При этом интересны оценки и интонации. Демонстрировалась крайняя степень презрения к собственной стране и людям. По ее словам «в совке мы покупаем только хлеб и молоко». Очевидно, что ребенок только повторял многократно слышанное от родителей и копировал их позицию.

Мне кажется, этот маленький штришок ярко высвечивает истинную картину того, чем был КГБ в поздний советский период. Очевидно полное разложение и перерождение.

Мог ли такой КГБ выступить в защиту советского строя? Т. н. «совка»? Ответ очевиден [63]. Ну что ж, из этого видно, что вся система КГБ, включая ХОЗУ, способствовала развалу работы по спасению СССР.

Рыба, как говорится, гниет с головы. Удивительно то, что будущие Председатели КГБ А. Н. Шелепин, В. Е. Семичастный и Ю. В. Андропов во время войны остались в тылу — надо же было кому-то руководить комсомольскими организациями.

Кроме студентов МАИ М. Вольфа и Е. К. Лигачева были и другие, которые в беседе с одним молодым разведчиком, расслабившись, позволили себе воспоминания: «В сорок первом, когда немец стоял под Москвой, нас эвакуировали в Алма-Ату. Проводили мы своих девок на фронт, погрузились в поезд и с песнями двинули на восток.

— О каких девушках идет речь? — не понял я.

— Ну, о студентках, сокурсницах наших. Они еще до войны научились в аэроклубах самолетовождению, а в сорок первом сформировали боевую эскадрилью и улетели воевать.

— Так у вас же бронь была!

— С добровольцев-то бронь снимали. Девки почти все погибли. Жалко их.

Тут один из молодых оперов, слышавших наш разговор, сорвался и спросил в упор у матерого «разведчика»:

— А вас никогда не мучает совесть?

Того передернуло. Однако он быстро взял себя в руки, собрался и ответил:

— Нет, не мучает. Я рад, что хожу по земле, дышу воздухом и наслаждаюсь жизнью.

Мне подумалось тогда, что те девчонки тоже могли бы стать инженерами-конструкторами, а воевать должны все-таки мужчины» [64. С. 8].

КГБ был поставлен в оборонительную позицию. А победу приносят только атаки. Оборона, сдерживание и пассивное сопротивление — это только выживание. И тут есть свой индикатор: вопрос с предателями-перебежчиками. Когда-то у ЧК были длинные руки, но со временем они укоротились.

В случае с перебежчиком Ю. Носенко дело было за малым: чтобы убить, его требовалось найти. К решению задачи подключили даже ЦК КПСС. 27 мая 1966 г. там получили предложения КГБ о способе отыскания Носенко, но опытные высшие аппаратчики решили «Постановление ЦК КПСС принять голосованием секретарей ЦК КПСС без занесения в протокол». Суть Постановления, наверное, так и осталась бы неизвестной потомкам, если бы не исполнительность мелкого партийного чиновника. Он не потерпел такого нарушения делопроизводства и аккуратно вписал в карточку содержание вопроса: «О фотоочерке о семье предателя Носенко и о нем для продвижения в западную печать для дальнейшего проведения его розыска в США». В 1969 г. американцы подбросили резидентуре (не сказано, какой именно) данные о его местонахождении. Уже в 1970-е гг. Ю. В. Андропов поручил О. Калугину (со слов последнего) уничтожить Ю. Носенко, но нанятый было для этого дела киллер попался и сел в тюрьму за другое преступление [65. С. 67–68].

И один случай породил тенденцию. «…Бегство и предательство разведчиков ПГУ, да и военных, становилось чем-то привычным. Никто из крупных начальников не был наказан, никто не подал в отставку. Бывало, поступали негласные распоряжения, запрещавшие обсуждать эти «происшествия». Чего этим хотели добиться — непонятно.

Рассказывали, что разведка ГДР захватила одного из своих изменников за рубежом и вывезла в багажнике белого «Мерседеса» в ГДР. Личный состав Управления был выстроен во дворе здания, на предателя напялили мундир, сорвали погоны, прочитали приговор и расстреляли…» [66. С. 274–275]. Видимо, тогда у нас была напряженка с белыми «Мерседесами» — не на чем вывозить было!

Были те, которые говорили о трагическом положении прямо: «Я пытался уговорить руководство разведки использовать судебные процессы над разоблаченными предателями для того, чтобы снять полнометражный бескупюрный кинофильм о ходе разбирательства и показать его всем офицерам разведки. У меня не было сомнений в том, что это оказалось бы полезным. Всякий, кто увидел бы такой фильм, смог бы лично убедиться в том, что все предатели становились, по их собственным признаниям, на путь сотрудничества с врагом из-за жадности, трусости, той или иной душевной слабости. Все они считали, что вынесенные им приговоры были справедливы. Это уже потом, в «демократическое» время оставшиеся в живых за рубежом или выпущенные из мест заключения предатели все до единого стали выдавать себя за борцов против тоталитарной системы.

Были основания полагать, что такие материалы могли подтолкнуть вероятных агентов вражеских спецслужб к мысли о быстрейшем побеге за границу из страха оказаться разоблаченными. И очень хорошо! Бежавший предатель — полбеды, он уже опасности представить не сможет, кроме разве статей и книжек, эффективность которых изрядно упала. Я постоянно проводил мысль допустимости и желательности введения у нас в разведке принципиальной возможности направления на проверку на полиграф любого сотрудника, убеждал, что в Соединенных Штатах это тривиальная норма безопасности. Предлагал сам подвергнуться такой проверке первым. Мои, может быть, слишком радикальные предложения не были поддержаны и остались неосуществленными, хотя я и сейчас уверен, что ничего антидемократического и ничего антигуманного в этих предложениях нет. Если государство оказывает разведчику полное доверие, то оно должно быть взаимным» [54. С. 363–364].

Комитетчики с радостью ухватились за примат правового государства: можно «уйти» и потом жить на Западе припеваючи. О прошлом, когда было не до слюнтяйства и сантиментов, пишут с гримаской, было-де такое время, когда «

произошла окончательная трансформация и закрепление в нормативах неправовых актов (прежде всего о политическом преследовании и проведении «актов возмездия»)» [67. С. 65].

Но разложение охватило комитетчиков уже намертво. Не я один так утверждаю, в сборнике «Государственная безопасность и демократия» Л. Колеватов в статье «Отвечать есть за что» говорит о ГБ в таких выражениях: «…полностью разложившаяся изнутри организация, работающая только на себя». Не скажу: сажать можно было уже любого, но мысль такая приходит. Факты толкают к проверке и чистке.

О. Калугин в книге «Прощай, Лубянка!», которую мы еще будем цитировать, приводит целый букет с характерным душком: «Зять Председателя КГБ Украины Виталия Федорчука, работавший корреспондентом ТАСС в Уганде, в пьяном виде разбил служебную машину и пытался отремонтировать ее за счет ТАСС, но получил отказ. Тогда Федорчук обратился к руководству ПГУ с просьбой оплатить ремонт из сметы КГБ. На имя Андропова была изготовлена докладная, в которой говорилось, что некий сотрудник ТАСС (подразумевалось, что это прикрытие работника ПГУ) попал в тяжелое положение в связи с аварией автомашины, чем могут воспользоваться вражеские спецслужбы. Во избежание провокаций предлагалось выплатить 1700$ за ремонт поврежденной автомашины. Андропов, не глядя, подписал рапорт, и зять Федорчука вздохнул свободно. (…)

Крупным делом о хищениях и взятках в системе КГБ, не получившим огласки, был процесс над майором Хвостиковым. С 1972 г. в течение нескольких лет он путем вымогательства получал взятки от священнослужителей Ростовской епархии. Военный трибунал, инкриминировавший ему взятки на сумму около 150 тысяч руб., приговорил Хвостикова к расстрелу — мере чрезвычайной, учитывая характер преступления. В суровой расправе были заинтересованы высокопоставленные начальники, стоявшие за спиной Хвостикова и поспешившие избавиться от него раз и навсегда.

Не лучше вели себя чекисты, работавшие по церковной линии за границей. Частые поездки по восточноевропейским столицам свели меня с некоторыми священниками местных православных церквей. Все они в той или иной мере сотрудничали с органами госбезопасности, и мне пришлось выслушать немало их упреков и жалоб на самоуправство и злоупотребления, допускавшиеся офицерами КГБ. Чаще всего речь шла о бесконечных выпивках за счет пожертвований местных прихожан, вымогательстве валюты и хищении церковной утвари. (…)

Имелась небольшая группа офицеров, в обязанности которых входило выявление нелояльных или сомнительных сотрудников. А сигналов поступало немало: в здании ПГУ в Ясенево крали меховые шапки в гардеробе, импортные часы в спорткомплексе, колеса с машин на автостоянке. Многие считали, что орудует кто-то из обслуживающего персонала или шоферов. Когда в бассейне пропали двенадцатые по счету часы, Крючков возмутился: куда смотрит отдел безопасности? Пришлось нанести радиоактивную метку на специально закупленные в Японии часы, чтобы по излучению найти злоумышленника. Им оказался капитан из Управления научно-технической разведки. Его сразу же уволили из КГБ без огласки и передачи дела в суд! (…)

В спортивном комплексе немалым успехом пользовалась массажистка, которая, как потом выяснилось, не только растирала начальству спины. Дело было поставлено на конвейер, и в нем оказались замешаны два заместителя Крючкова, один начальник управления и другие начальники меньшего калибра. За все шалости пострадала, конечно, массажистка, которую срочно уволили, но после угроз рассказать о своих клиентах устроили на работу в другом месте. Крючков провел воспитательные беседы с шалунами (выше уже была информация, что на таком компромате В. Крючков и навербовал себе команду предателей — А. Ш.) и удовлетворился заверениями, что черт их никогда больше не попутает. (…)

Однажды из-за трагического инцидента на Дальнем Востоке возник острый спор внутри руководства КГБ. Оперативный работник местного управления госбезопасности, исполняя роль помощника капитана по пассажирской части на советском теплоходе, зафрахтованном японскими туристами, изнасиловал у себя в каюте, а затем зверски убил и выбросил в иллюминатор молодую японку. Через некоторое время ее тело было подобрано японскими рыбаками. Преступника нашли довольно быстро, но японской стороне о нем не сообщили. Чья-то светлая голова на высоком уровне предложила честно признать, что убийца — не только советский гражданин, но и чекист». С Лубянки воняет, как с помойки.

Да, много было позволено сотрудникам КГБ при советской власти. Но в условиях капитализма им было бы позволено намного больше. Так что стоит ли удивляться всем нынешним событиям.

Подполковник Советской Армии К. Н. Севостьянов в своем дневнике за 13 декабря 1988 г. пишет, что он получил задание: с ротой десантников навести порядок в здании комитета КГБ, где расположился штаб города по ликвидации последствий землетрясения. Туда ворвалась толпа возбужденных людей и парализовала работу. Работник КГБ города советует ничего не предпринимать. Ему сказали: если хочет, пусть работает. Но он испугался, сел в «Волгу» и укатил [68. С. 12–13]. Обратим внимание: не пешком, а на машине, и не в «газик», а в «Волгу»!!! Ну-ну… Да, так удобнее.

Генерал В. Широнин вспоминает: «Однажды по ВЧ-связи мне позвонил один из руководителей оперативной группы (назовем его ВМ), находившийся в Баку, и попросил разрешения вылететь в Москву для личного доклада. Я уже знал, что несколько сотрудников этой группы при следовании железнодорожным транспортом пытались спровоцировать на открытие огня, забрасывая их камнями. Однако провокация не прошла. А ВМ в это время забаррикадировался в гостинице и не решался прийти на помощь своим товарищам. В связи с этим инцидентом могли всплыть какие-то неизвестные доселе обстоятельства, поэтому согласие на прибытие ВМ в Москву сроком на сутки я дал. Но каково же было мое удивление, когда ВМ после доклада об указанном происшествии заявил, что не желает больше возвращаться в Баку, так как представителям контрразведки там якобы нечего делать. В ответ я кратко ему пояснил:

— В Азербайджане чрезвычайное положение введено указом Президента, и этим указом поддерживать режим ЧП возложено на МВД и КГБ. Ваша командировка в Баку и есть исполнение данного указа…

ВМ попросил время на то, чтобы съездить домой. А на следующее утро принес заявление о том, что глубоко разделяет идею «департизации» органов КГБ, в связи с чем просит приостановить его членство в КПСС и включить в комиссию по реформированию системы органов и войск КГБ СССР, прервав служебную командировку в Азербайджан. Вот как этот человек воспользовался ситуацией, чтобы прикрыть элементарную трусость. (…) Неожиданно мне позвонила жена ВМ и, представившись знакомой Раисы Максимовны Горбачевой, пригрозила

пожаловаться «на самый верх», если заявление мужа не будет удовлетворено. Супруги действительно переехали в Москву из Ставрополя. Видимо, поэтому ВМ в свое время был повышен в должности. Про таких, как ВМ, у нас говорили:

— Все идут в атаку, а он ложится в окоп. Как же записать этот эпизод в аттестации? Не напишешь же «трус», ведь он «блатной». Вот и придумали вместо слова «трус» писать «скромен в бою» [69. С. 166–168]. Да, хорошая это штука, юмор, помогает скрыть подлинное отношение. Итак, «товарищ» дезертирует с фронта и проводит операцию прикрытия — профессионал, он действует так, как его выучила эта же самая Советская власть, которую он когда-то в присяге обещал защищать.

Первый заместитель Председателя КГБ РСФСР генерал В. А. Поделякин, говоря о своей работе в США, подчеркивает: «Но совесть моя перед Америкой совершенно чиста, потому что я выполнял задание чисто защитного характера и вовсе никак не покушался на какие-то ее тайны» [70. С. 8].

В разведке выросли настоящие адвокаты дьявола. В. А. Крючков в глубоком пассиве: «Мы ни разу не использовали недозволенных методов в работе против наших противников, решительно порвав с практикой прежних лет, когда принцип «око за око» служил оправданием нарушения норм международного права и законности. К сожалению, взаимностью нам не отвечали…» [71. Кн. 1. С. 110]. В. Кирпиченко отвечает на вопрос: надо ли давить гадов? «Раньше считалось, что у КГБ «длинные руки». Предатели боялись, что их достанут в любой точке планеты. А сейчас выносят ли военные трибуналы заочные смертные приговоры изменникам и как приводят их в исполнение? Такая практика существовала при Сталине. На моей же памяти в разведке не было ни одного случая «охоты на ведьм». Террор — не наш метод, даже по отношению к предателям. Да их жизнь и так жестоко наказывает. Мысль о том, что он предатель, навсегда поселяется в сознании изменника и преследует до самой смерти» [72. С. 18]. Ага, конечно, по ночам энурезом исходит. Скинулись бы на клеенку.

Кстати, израильтяне, например, до конца жизни охотятся за своими изменниками, но мы-то, конечно же, должны быть выше всех этих грязных «еврейских штучек»?

Разведчик, работавший по линии «ПР» в Израиле, Ливане и Египте, подтверждает это по-своему: «Офицеры разведки КГБ и

ЦРУ понимали проблемы другой стороны на уровне своих личных отношений. Мы могли встретиться в баре, вместе посмеяться над какой-либо шуткой, а затем разойтись по своим делам. У нас никогда не было друг к другу чувства неприязни или злобы, мы никогда не подстраивали друг другу ловушки» (Ю. Котов, цит. по: [73. С. 93]). Зато со своим собственным народом борьба идет до «полной гибели, всерьез».

Кто-то, по-моему, О. Гордиевский, писал, что партийные собрания больше всего напоминали уговоры вражеских шпионов сдаться, при этом обещали сохранить звание и оклад. Со стороны же это выглядело так: «Примерно пару раз в месяц нас, журналистов, созывали по телефону из совмиссии на «профсоюзное собрание». Так именовалось ритуальное заседание членов КПСС и ВЛКСМ в специальной комнате без окон, обшитой специальным металлом и пластиком от внешнего подслушивания. Внутри имелся кондиционер, но все равно было душно и тягостно, словно в отсеке подводной лодки. Дежурный оратор — партсекретарь или какой-нибудь дипломат — зачитывал нудно, потея и насупясь, новейшее длинное постановление московских вождей. И сурово заклинал крепить нашу бдительность во вражеской среде.

Оживление возникало, лишь когда предавался анафеме новоявленный советский перебежчик к коварным янки. Чаще всего он был из КГБ. Его полагалось осудить поголовным голосованием и отрапортовать исправно в Москву. При сем можно было отмолчаться, но ради самосохранности не допустить даже невольной усмешки» [74. С. 50]. Повторим: «Чаще всего он был из КГБ». И еще запомним: совесть их перед Америкой абсолютно чиста!

Но в мировой прессе все подавалось с точностью до наоборот. Сколько было статей о страшном монстре по имени «КГБ»? Сотни. Подборка названий значительной части их собрана в специально составленной с этой целью книге [75]. Таков разрыв между реальными делами «советской тайной полиции», как там любили объяснять, и пропагандистской шумихой. Со временем у массового читателя Запада появился безотчетный ужас перед КГБ. А они были такие милые и пушистые перед Западом, который защищали ФБР и их западные коллеги, но зато над советским беззащитным гражданином они отыгрались по полной программе.

И теперь много лет спустя они также продолжают работать на расхолаживание своих кадров и удивляются непримиримости других. В. А. Крючков в своем интервью с исключительно лживым названием «Я сделал все что мог, чтобы спасти державу», вспоминая волну разоблачений шпионов 1985 — 86 гг., говорит: «Многие из предателей были преданы суду, большинство из них приговорены к смертной казни. Причем, удивительное дело, иногда нам казалось, что, может, не стоит строго наказывать кого-то из тех, кто встал на путь предательства. Но, знаете, суды были непреклонны! Никакого нашего давления не было — они сами выносили строгие приговоры за предательство. Иногда нам даже казалось, что слишком строгие» [76. С. 5]. Обратим здесь свое внимание на первую фразу: многие из предателей были преданы суду… Значит, кого-то от суда удалось спасти? И на последнюю: строгие приговоры за предательство. Иногда нам даже казалось, что слишком строгие. То есть ведомство, по-настоящему независимое, карает слишком сурово.

 

Канал «Арбатов»

В 1964–1967 гг. руководителем группы консультантов Ю. Андропова в аппарате ЦК КПСС был Г. А. Арбатов. Первое место работы — спецредакция издательства «Прогресс», выпускавшего для нашей элиты переводную литературу, которая наводнила потом нашей элите мозги всякими еврокоммунизмами, франкфуртскими программами, теориями конвергенций и прочими пораженческими штучками. До 1964 г., работая в журналах «Коммунист» и «Проблемы мира и социализма», а затем в ИМЭМО АН СССР, неофициально консультировал О. Куусинена, а затем Андропов взял его консультантом уже официально.

Именно через Арбатова и осуществлялись контакты Андропова с американцами. Он сам рассказывает о разговоре с Ельциным, тот: «У меня к вам тоже есть вопросы». Достает бумагу: «Строго секретно, в ЦК КПСС. Предложить тов. Арбатову использовать личные связи с Киссинджером для форсирования сроков встречи в верхах. Андропов». Смотрит на меня Ельцин и говорит: «Вот вы работали на КГБ, а теперь пытаетесь меня чему-то учить». Я говорю: «При чем тут КГБ, вы на год посмотрите, Андропов тогда еще в ЦК работал» [77].

 

Канал «Питовранов»

Еще свое особое окно на Запад — Торгово-Промышленная Палата с генерал-лейтенантом Е. П. Питоврановым.

Из личного дела:

Питовранов Евгений Петрович. Член ВКП(б) с 1937 г. Еврей. 20 марта 1915 г. рождения.

Образование: единая трудовая школа (8-летка), школа ФЗУ НКПС, Московский электромеханический институт инженеров железнодорожного транспорта (1934–1938 гг.), после 4-го курса направлен на работу в НКВД; ВПШ при ЦК КПСС (1964).

Пребывание за границей: Австрия, Сомали, Франция, Индия — точно, а всего в 1969–1984 гг. совершил 184 загранпоездки.

Судимости и аресты: с 27 октября 1951 г. Находился под следствием до 1 ноября 1952 г.

Чекстаж: с октября 1938 г. Оперуполномоченный 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР, 15 декабря 1938 г. был направлен в УНКВД по Горьковской области. Замначальника, начальник УНКВД (26 февраля — 31 июля 1941 г.), снова замначальника. Занимал должности в тылу. Замначальника (1946 г.), Начальник 2-го Главного управления (контрразведка) МГБ СССР (1946–1950 гг.), замминистра госбезопасности СССР (31 декабря 1950 г. — 28 октября 1951 г.)

После освобождения: Начальник Управления по разведке за границей ГРУ МГБ СССР (5 января — 11 марта 1953 г.), Замначальника 2-го Главного Управления МВД СССР (17 марта — 21 мая 1953 г.), 1-й заместитель начальника (разведка) МВД СССР (21 мая — 17 июля 1953 г.), далее — представитель при МГБ ГДР, Начальник 4-го управления (транспорт) КГБ при СМ СССР (23 марта 1957 г. — 20 февраля 1960 г.), представитель при разведке КНР, начальник Высшей Школы.

1 февраля 1966 г. уволен в запас по сокращению штатов, работал во всесоюзной торговой палате (с 1972 г. — ТПП), которая в 1969–1985 гг. использовалась в качестве самостоятельной службы финансовой разведки: Заместитель председателя президиума ВТП-ТПП (1966–1971 гг.), 1-й заместитель председателя президиума ТПП (1971–1983 гг.), Председатель президиума ТПП (1983–1988 гг.), Главный советник председателя президиума ТПП (1988–1991 гг.), консультант представительства итало-российской торговой палаты в Москве.

Евно Пинхусович «…стал появляться на торговых ярмарках и конференциях. (…) Западные коммерсанты сочли Питовранова очень занимательным собеседником. Высокий, похожий на ученого, этот пятидесятишестилетний (описание относится к 1973 г. — А. Ш.) мужчина казался очень уравновешенным и непринужденно и бегло говорил с ними на английском, французском и немецком языках. Он будил волнующие надежды на прибыльные торговые сделки. (…) Естественно, Питовранов произвел впечатление на западных представителей, и, несомненно, что впечатление оказалось бы еще более сильным, знай они, кем он был на самом деле» [78. С. 18–19]. Связь с Ю. В. Андроповым была односторонней, сразу было сказано: «В наши проблемы посвящен лишь один человек — Е. И. Калгин». Он будет решать организационные проблемы. Оперативные, информационные и прочие принципиально важные — Ю. В. Андропов. Именно Е. Питовранов через посредничество первого замначальника ПГУ Б.С. Иванова и начальника ПГУ А. М. Сахаровского предложил активную работу разведки с позиций торгово-экономических кругов. Первая встреча с Ю. В. Андроповым у него состоялась на одной из конспиративных квартир в сентябре 1969 г. [79. С. 115–116,118]. Когда многие годы спустя об этом стало известно, то интерпретировали это в таких выражениях: «Коллега Иванов настоятельно рекомендует Питоврано-ву «присмотреться к Торгово-промышленной палате». Присмотрелся. Со временем возглавил» [80. С. 6].

И это весьма важно, ибо как сейчас отмечают: «К середине 60-х гг. в СССР фактически сформировалась «трехконтурная» экономика. Главный, срединный контур здесь представляла «официальная» экономическая система под управлением Минобороны-ВПК. Внутренний, скрытый контур — «теневая» экономика, находившаяся под «крышей» МВД. И существовал еще и внешний контур зарубежной экономики, легальной и нелегальной, который курировался КГБ. (…) С приходом в КГБ Андропова началось перераспределение ресурсов в пользу внешнего контура, где прибыльность операций была в несколько раз выше, чем в сфере ВПК» [79. С. 5]. Словом, первый еврейский олигарх был чекистом.

То, что было скрыто от взоров в СССР, вдруг сразу становилось ясно, стоило только человеку побывать достаточное время за рубежом: «Василий Аксенов рассказывал, что, эмигрировав, попал первый раз в Западный Берлин, в ФРГ, и был поражен количеством русских ребят узнаваемого вида, весьма активно шустрящих по бизнесу. Это начало 80-х, ни о какой перестройке и речи не было. (…) Теперь ясно, что это были они, «птенцы гнезда Питовранова», готовящие новые площадки» [80. С. 6].

Сколько всего было таких «контор», не совсем ясно, но известно от кадровиков, что он искал способы стать зампредом именно по таким подразделениям.

 

Канал «Калугин»

В начале 1960-х, в период замирения с Америкой, по студенческому обмену из СССР в США была послана группа молодых людей.

В эту группу входили: работник ЦК А. Н. Яковлев, оперуполномоченный центрального аппарата ПГУ КГБ СССР О. Д. Калугин. А также Ю. Н. Стожков и Г. П. Бехтерев, один из них тоже из КГБ, а второй — из ГРУ.

Из личного дела:

Калугин Олег Данилович. Член КПСС с 1957 г., вышел из состава партии в 1990 г. Русский. 6 сентября 1934 г. рождения.

Родственники: отец и брат — чекисты.

Судимости: в марте 2001 г. Главная военная прокуратура возбудила в отношении Калугина уголовное дело по ст. 275 (государственная измена) и 283 (разглашение государственной тайны). 26 июня 2002 г. Московским городским судом был признан виновным в государственной измене и заочно приговорен к 15 годам заключения в колонии строгого режима. Лишен звания и наград в июне 1990 г., восстановлен в конце 1991 г. Вторично лишен в 2002 г.

Пребывание за границей: в сентябре 1958 г. — августе

1959 г. находился в загранкомандировке в США под прикрытием студента филфака ЛГУ им. А. А. Жданова, направленного на учебу на факультет журналистики Колумбийского университета Нью-Йорка по программе студенческого обмена. С июня

1960 г. вновь работал в резидентуре в Нью-Йорке под прикрытием корреспондента Московского радио. В марте 1964 г. был досрочно отозван в СССР. Замрезидента в Вашингтоне (1965–1970 гг.), прикрытие — 2-й, затем 1-й секретарь Посольства. В 1990 г. в составе парламентской делегации. В 1995 г. выехал в США по контракту с компанией INTERCON. Проживает в Вашингтоне. До 1998 г. преподавал в Католическом университете Америки в Вашингтоне, работает в частных фирмах, занимающихся вопросами безопасности, Международном музее шпионажа, читает лекции в Центре изучения контрразведки и безопасности.

Образование: Ленинградский институт иностранных языков (англоязычное отделение) МГБ-КГБ, в 1955 г. — на практике. Школа № 101. Курсы УСО при Школе № 101.

Чекстаж с 1952 г. Замначальника (1970–1973 гг.), начальник внешней контрразведки (1973–1979 гг.), 1-й замначальника УКГБ по г. Ленинграду и Ленинградской области.

В 1987 г. был выведен в действующий резерв КГБ, работал заместителем начальника Управления режима АН СССР, с 1988 г. — начальником 1-го Управления (безопасности и режима) Министерства электронной промышленности СССР. В феврале 1990 г. уволен в запас.

Примкнул к антисоветскому движению, которое и было создано самим КГБ. В июне 1990 г. лишен звания и наград. Народный депутат СССР. С сентября 1991 г. — советник Председателя КГБ В. В. Бакатина.

Награды: ордена Красного Знамени (1977 г.), Красной Звезды (1967 г.), «Знак Почета» (декабрь 1964 г.), медали.

Автор ряда книг, интервью.

При написании статей пользовался фамилией «Кедров».

При наружном наблюдении проходил как объект «Петров».

Процитируем первую его книгу «Прощай, Лубянка!»: «Наконец нашу группу «студентов» из ПГУ вызвали в ЦК ВЛКСМ, где мы познакомились с остальными участниками советско-американской программы студенческого обмена. Были здесь гражданские лица, представители военной разведки и, конечно, партийного аппарата в лице аспиранта Академии общественных наук при ЦК КПСС Александра Яковлева. Принимал нас Сергей Романовский (секретарь ЦК ВЛКСМ по международным молодежным связям, до этого — Председатель Комитета молодежных организаций — А. Ш.) — холеный самоуверенный комсомольский чиновник… Мы сидели в его просторном кабинете и слушали со скучающим видом его длинные сентенции о пользе международных контактов. Всем нам было известно, что мы первые советские студенты, выезжающие в Америку после войны. (…)

От Колумбийского университета к нам прикрепили Стива Видермана, который и вел в последующем четверку советских студентов, состоявшую из двух сотрудников КГБ, одного — ГРУ и одного от ЦК КПСС. (…)

На факультете журналистики меня представили декану, профессору Эдварду Баррету, во время второй мировой возглавлявшему службу новостей» [81].

Это — не совсем верный перевод. Каждый спец по национальной безопасности знает слово «intelligence». В англо-американской литературе термин «intelligence» только семантически равнозначен словам «информация», «новости», «сведения». Это первоначальное его значение было частично утрачено в связи с тем, что данным термином стали обозначать разведку в целом, с тем чтобы скрыть истинное содержание ее деятельности. Поэтому «intelligence» часто употребляется как синонимы слов «разведка», «шпионаж», «тайные операции». Одно из лучших определений понятия «intelligence» содержится в докладе Конгрессу США «Комиссии Гувера», проводившей в середине 1950-х гг. расследование деятельности информационных органов правительства: «"Intelligence" имеет отношение ко всему, что необходимо знать до принятия определенного курса действий» [82. С. 28–29, прим.]. Отставной генерал западных спецслужб трактует это понятие также в связи с информацией: «Разведывательная информация — есть осмысленные сведения, основанные на собранных, оцененных и истолкованных фактах, изложенных таким образом, что ясно видно их значение для решения какой-либо конкретной задачи текущей политики» [83. С. 34–35].

В 1971 г., вернувшись из США, где он был заместителем резидента в Вашингтоне, он стал заместителем начальника 2-й службы, что означало повышение сразу на две ступени в иерархии центрального аппарата разведки, а в 1974 г. 40-летний Калугин получил звание генерал-майора, став самым молодым генералом на тот момент в КГБ. А самый молодой генерал (комиссар ГБ в 1943 г.) в истории советских спецслужб, Е. Питовранов, тоже начал службу с центрального аппарата в 29 лет!

Такие карьерные скачки были обусловлены, прежде всего, покровительством со стороны лично Андропова. В своей книге «Первое Главное Управление» Калугин называет Андропова своим «ангелом-хранителем» и пишет, что между ними складывались «отношения отца и сына». На фотографии в газете «Сов-Сек» Калугин при рукопожатии так низко кланяется Андропову, как будто хочет поцеловать его руку [84].

 

Канал «Золото партии»

В годы горячки перестройки этим и другими проложенными каналами воспользовались для вывоза золотого запаса.

О том, что инициатива в этом деле исходила от КГБ, о чем говорит отрывок из докладной записки полковника Л. Веселовского: «Средства, поступившие в виде доходов в партийную кассу и не отражаемые в финансовых документах, могут быть использованы для приобретения анонимных акций фондов отдельных компаний, предприятий, банков, что, с одной стороны, обеспечит стабильный доход, независимо от дальнейшего положения партии, а с другой стороны, эти акции могут быть в любой момент реализованы на фондовых биржах с размещением капитала в иных сферах с целью обезличивания партийного участия, но с сохранением контроля. Для исключения возможных помех при проведении таковых операций в условиях чрезвычайного периода необходимо создать как на территории СССР, так и за его пределами специальные группы быстрого реагирования на изменение ситуации, укомплектованные профессионально подготовленными инструкторами из действующего резерва КГБ СССР или из особо доверенных лиц, привлеченных к сотрудничеству как на добровольной основе, так и из лиц, по тем или иным причинам увольняемых из КГБ СССР». Н. Е. Кручина на беду себе и всей партии поставил визу: «Если делать, то только с КГБ», и… Золото, конечно же, пропало.

А Л. Веселовский, перед тем как уехать с концами в Швейцарию, успел еще написать и объяснительную (издержки, знаете ли, провала ГКЧП — при Андропове, конечно же, такого бы не случилось): «В ноябре 1990 г. по просьбе руководства ЦК КПСС (Ивашко, Кручина) решением руководства ведомства (Крючков и Бобков) я был переведен из ПГУ на работу в УД ЦК КПСС. Решением Секретариата ЦК КПСС я был назначен на должность зам. заведующего сектором по координации экономической деятельности хозяйственных служб… Основанием для моего перевода в ЦК явилась срочная потребность руководства УД ЦК создать подразделение, способное координировать экономическую деятельность хозяйственных структур партии в изменившихся условиях… Выбор пал на меня, поскольку по своему образованию я являюсь экономистом-международником, имею опыт зарубежной работы и был известен большинству руководящих работников ЦК по своей деятельности в ЦК ВЛКСМ и ВЦСПС. Кроме того, Кручина считал, что такой серьезный вопрос, как организация экономической деятельности, можно было поручить только сотрудникам ведомства, в честности которых он никогда не сомневался. Я полагаю, что не последнее место в выборе моей кандидатуры сыграло то обстоятельство, что, будучи в длительной командировке по линии ведомства в стране со сложной обстановкой, мне было поручено осуществлять связь с компартией, которая в тот момент находилась в полулегальном положении…

Была достигнута договоренность о периодическом информировании Бобкова о моей деятельности в УД ЦК КПСС» (Цит. по: [85. С. 218–219]). Итак, полковник Л. Веселовский поступил на должность замзаведующего сектором по координации экономической деятельности хозяйственных служб Управления Делами ЦК КПСС, в помощники был взят полковник А. Давиденко.

Забегая чуть вперед, расскажем об одном из самых кульминационных моментов войны против Советской власти: о выборах в местные представительные органы зимой-весной 1990 г. Такие вещи сейчас обходятся в «круглые суммы», но и тогда требовали средств.

Через Ф. Д. Бобкова осуществлялась операция по поддержке кандидатов рвущегося во власть «Демдвижения». Автор источника [86. С. 113] говорит, что операция проводилась силами 5-го и 6-го управлений, но, как мы увидим ниже, без ПГУ не обошлось. Был создан настоящий альянс между агентами КГБ, агентурой влияния и откровенно преступными элементами. Он поддерживался финансовой подпиткой как изнутри, так и извне. Один из советских контрразведчиков, пожелавший остаться неизвестным, рассказал, что каналы финансирования разработаны в КГБ. В городах Москве, Ленинграде, Горьком, Туле, Казани и других были созданы кооперативы и СП, которые заключили фиктивные договоры на поставку дефицитной продукции; эти товары были распроданы, а деньги распределены между кандидатами-«демократами». За рубежом были открыты фирмы, из СССР через СП были перекачаны лес, металл, нефть по демпинговым ценам. Часть «прибыли» была переправлена назад и отдана все тем же лицам. Предполагается, что так была прокручено до 100 млн. долл. Понятно, что по обыкновению часть разворована, но 20–25 млн. все же дошло до кассы кандидатов [86. С. 113–114]. К «счастью», денег было так много, что «демократы» не передрались.

Так, с агентурой, настроенной против партэлиты, более-менее что-то ясно. А сами-то наши партбонзы, они что — ангелы? Увы!

Проанализировав реакцию на разоблачения предателей и шпионов, можно отыскать любопытную закономерность. Как только в число виноватых и предателей попадало лицо из номенклатурного «истеблишмента», то ответный ход отличался более мягким вариантом наказания: так, например, 5 мая 1960 г. на дипломатическом приеме заместитель министра иностранных дел Я. А. Малик в состоянии алкогольного опьянения рассказал шведскому послу Рольфу Сульману о том, что пилот самолета-разведчика американских ВВС U-2, сбитого 1 мая 1960 г., Ф. Г. Пауэрс жив и предстанет перед судом, официально же было объявлено о его смерти и по замыслу Н. С. Хрущева об этом стоило молчать до самого суда — Я. А. Малику решением Президиума ЦК КПСС был вынесен только строгий выговор; В. Беленко — военный летчик, бежавший на истребителе МиГ-25 в Японию — мог в принципе не опасаться за жизнь и благополучие семьи: родители жены достаточно влиятельны, чтобы не допустить малейших неприятностей; А. Шевченко, бывший заместитель Генерального Секретаря ООН от СССР, учившийся вместе с сыном министра иностранных дел А. А. Громыко, был вхож в эту семью и назначен на свой высокий пост благодаря протекции [87].

Скажите мне, вы сами-то будете защищать таких предателей? Вот-вот. Кому охота оставаться искренним адвокатом дьявола?

 

Это голубая мечта всех позднесоветских «демократов» — общественный (и иной) контроль над спецслужбами. С этим они долго носились, когда в годы перестройки долбили из всех огоньков и новостей КГБ СССР.

Поверьте, с этим контролем не то что тяжело, а невозможно.

Известная притча. Жила-была кошка, и жили-были мыши. Кошка, как и полагается, поедала мышей. Вконец достала, и мыши собрались. Перебрали все варианты и решили, что лучшим будет привязать к ее хвосту колокольчик, пока она спит, чтобы слышать, как она будет красться. Единственный неразрешимый вопрос: «Кто привяжет колокольчик к хвосту кошки?».

В чисто идеальном, желательном виде контроль над своими отечественными спецслужбами со стороны общества не был, его нет сейчас и не будет в дальнейшем. Это миф.

Спецслужба всегда работает с опережением. Она проводит ту или иную операцию, о которой мы если и узнаем, то много позже, чем следовало бы. Выявление такой информации, ее очистка от дезинформации, верная интерпретация факта — это большая относительно самостоятельная задача задач для национальной безопасности.

Тут нужна критика, смелая и безоглядная, со стороны парламента и СМИ. На Западе неплохо извещены о проколах своих спецслужб, реальных подоплеках шпионских скандалов. Там провалившийся агент, а тем более агент-перебежчик, — причина запроса в парламенте, скандал в прессе. А у нас? За годы, когда разведкой руководил В. А. Крючков, свершилось столько актов предательства и побегов, что хватило бы на десяток «импичментов» для начальников спецслужб. Союзное руководство В. А. Крючкова не только не сняло, а двинуло на повышение, и тогда он снял всех. Через гильотину ГКЧП.

Тот политик, который понимает смысл игры своих спец-службистов, тот живет долго. Вот и наши партократы учили не только В. И. Ленина, а всего лишь общую историю, то у них, возможно, все же как-то бы да отложился мировой опыт в этой сфере. Контроль за полицией у Наполеона, например, предельно — для той поры — четко разработан: «Особенное внимание было посвящено Бонапартом организации столичной префектуры полиции. Префект парижской полиции, хотя и подчиненный министру полиции, был поставлен совсем особо от других сановников, имел свой личный доклад у первого консула, и вообще уже с самого начала было ясно, что первый консул в лице парижского префекта полиции хочет иметь как бы контрольный осведомительный орган, который помогал бы следить за действиями слишком уж могущественного министра полиции.

Тот же Бонапарт, например, с умыслом несколько дробил свою политическую полицию и стремился иметь не одну, а две или даже три полиции, которые наблюдали бы не только за гражданами, но и друг за другом. Он поставил во главе министерства полиции Фуше, очень ловкого шпиона, хитрого провокатора, пронырливого интригана, словом, сыщика-специалиста. Но Бонапарт знал вместе с тем, что Фуше не то что его, а отца родного продаст при случае за сходную цену. Чтобы обезопасить себя со стороны, первый консул и завел доверенных шпионов с очерченной задачей: шпионить за самим Фуше. А чтобы точно уловить момент, когда Фуше это заметит и постарается их подкупить, Бонапарт держал еще и третью серию шпионов, функция которых была следить за шпионами, наблюдающими за Фуше» [96. С. 70].

Сама элита проспала угрозу от своих же спецслужб. Если И. В. Сталин прямо говорил, что у нас «головокружение от успехов», то дальше его слова были преданы забвению. А ведь какая речь на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) [58.Т.14. С. 100–101]!

 

Есть с чем сравнить: контроль при Сталине

Человек, переживший при Советской власти взлеты и падения, тюрьму и побег через границу, не востребованный на родине, но принятый на Западе, словом, чеченец А. Авторханов рассказывал о наиболее важных людях из ЦК ВКП(б), где ему доверено было работать: «Особый сектор должен был быть органом надзора за верхушками партии, армии, правительства и, конечно, самого НКВД. Для этого у него была собственная агентурная сеть и специальный подсектор «персональных дел» на всех вельмож без различия ранга. Сталин, сидя у себя в кабинете или находясь где-нибудь на отдыхе, имел постоянный контакт с закулисной жизнью партийных и государственных верхов Москвы. Даже простая личная переписка людей из высших слоев подвергалась бдительной цензуре сетью Особого сектора — исключение не делалось и для собственных единомышленников, — точь-в-точь, как это делал и «черный кабинет» царской охранки или Меттерниха. Таким образом Сталин знал, чем дышит его враг и друг в собственном окружении. По мере накопления «минус пунктов» в личном деле вельможи его судьба уже предрешалась в Особом секторе» [97. С. 127–128].

Сталин не мог не ценить таких людей. В узком кругу он мог сказать о них: «Это все — наши дорогие товарищи. Эти люди неоднократно проверены нами в деле». А своему верному (до конца!) союзнику написать в письме: «…Что касается моих информаторов, то, уверяю вас, это очень честные скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо» [98. С. 222–223].

Так, не увидев ясности ни в правленной им же статье в «Правде» «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей» от первых строк: «Сегодня публикуется хроника ТАСС об аресте группы врачей-вредителей. Эта террористическая группа, раскрытая некоторое время тому назад органами ГБ, ставила своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза» — и до последних «…чтобы ликвидировать вредительство, нужно покончить с ротозейством в наших рядах» [99. С. 1], ни в представленных документах, он поручил его дополнительную проработку не человеку из ЦК, а попросил сделать ему выборку по людям, которые знали оперативную практику, но были честными и не связанными с Москвой. На эту роль отобрали троих: секретаря ЦК ВЛКСМ В. Н. Зайчикова, первого секретаря Челябинского обкома ВЛКСМ П. Колобанова и аспиранта АОН Н. Н. Месяцева. «Комсомольцы» не работали в «органах», а последний в 1943–1945 гг. был начальником следственной части ОКР «Смерш» 5 гвардейской армии. В. Н. Зайчикову поручили дело бывшего министра Абакумова, П. Колобанову — «дело врачей», а Н. Н. Месяцев с его подготовкой должен был курировать оба [100. С. 4].

Контроль проявлялся и в неуклонном повышении уровня самих партийцев в этой острой политической сфере. По итогам доклада И. В. Сталина на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) было принято решение о спецучебе для руководящих коммунистов, в программу включалось изучение работы разведок стран империализма и СССР.

 

Хрущев: война и еще раз война

Н. С. Хрущев, избранный в декабре 1949 г. секретарем ЦК ВКП(б) и первым секретарем МГК, был назначен еще и куратором спецслужб. Это смог вычислить внимательный В. В. Кожинов. Именно такая ключевая роль позволила ему стать первым лицом.

Но сие не дает возможности почивать на лаврах. Н. С. Хрущев, уничтоживший первого из «перестройщиков» Лаврентия Берия, о чем сейчас много написано, вдруг делает зигзаг и начинает досконально исполнять замыслы врага. Например, выступает с докладом «О культе личности и его последствиях», где постоянно мелькает термин «культ личности Сталина», и на Сталина возлагается вина за организацию незаконных репрессий, затем появляется постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий», и в стране начинается реабилитация многих незаконно репрессированных. То есть, получается, что Хрущев, уничтоживший Берию, начал выполнять его политическую программу!

Как такое могло случиться? Только если на Хрущева очень серьезно воздействовал какой-то человек, который, во-первых, был сторонником Л. Берии и его идей; во-вторых, имел рычаги влияния на Н. Хрущева. То есть это должен быть человек из спецслужб, работавший с Берией, пользовавшийся его доверием, знавший о его замыслах и которому при этом доверял бы Хрущев.

И таким человеком мог быть только И. А. Серов.

Из личного дела:

Серов Иван Александрович. Член ВКП(б) с июня 1926 г. Русский. 1905 года рождения.

Образование: сельская школа, школа 2-й ступени (1923), Ленинградская пехотная школа (1928), арт. курсы усовершенствования комсостава РККА, Ленинград (1931), Военно-инженерная академия РККА (1936); Военная академия РККА им. М. В. Фрунзе (1939).

В РККА с 1925 г.

Пребывание за границей: Германия и Польша (1945–1947 гг.) в составе РККА, Англия в составе делегации, апрель 1956 г.

Чекстаж с января 1939 г. Заместитель начальника Главного Управления рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР (9 — 18 февраля 1939 г.). Уполномоченный НКВД СССР по 1-му Белорусскому фронту (1945 г.), Советник НКВД СССР при Министерстве общественной безопасности Польши (1945 г.), Заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом по делам гражданской администрации (1945 г.), Заместитель Главноначальствующего СВАГ по делам гражданской администрации (1945–1947 гг.), Уполномоченный НКВД-МВД СССР по ГСВГ (1945–1947 гг.), одновременно с 13 мая 1946 г. член Спец, комитета по реактивной технике при СМ СССР (№ 2), 1-й замминистра внутренних дел СССР (1947–1954 гг.). Председатель КГБ при Совете Министров СССР (13 марта 1954 г. — 8 декабря 1958 г.) Начальник ГРУ — заместитель начальника Генштаба ВС СССР по разведке (1957–1958 гг.).

Снят с должности в связи с делом О. В. Пеньковского и 12 марта 1963 г. лишен звания Героя Советского Союза и ордена Ленина и разжалован до генерал-майора. В дальнейшем — помощник командующего Туркестанским ВО, с августа 1963 г. — Приволжским ВО по вузам. С 1 сентября 1965 г. на пенсии.

А теперь еще раз пройдемся по биографии и обратим свое внимание на отдельные факты.

В январе 1939 г. он окончил Военную академию имени Фрунзе и был направлен в НКВД СССР. 9 февраля назначают подполковника Серова заместителем начальника Главного управления Рабоче-крестьянской милиции, а уже 18 февраля Серов становится ее начальником. Меньше чем за месяц работы подполковника Серова назначают на генерал-полковничью должность! То есть мы опять имеем дело с феноменом Бобкова.

Это единственный пример такой стремительной карьеры в НКВД не только в тот период, но и в мировой истории «органов», аналогов просто нет и не было. Ну разве что у вчерашнего з/к Дзержинского. Никакой «мохнатой лапы» у Серова не имелось, до попадания в НКВД он никаких карьерных прыжков не совершал, поэтому единственное объяснение феноменального карьерного роста И. Серова в НКВД — установление личных дружеских отношений с Л. Берией. А уже в июле И. Серов назначается замначальника Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. В сентябре Серов назначается наркомом внутренних дел Украины. На Украине Серов знакомится с 1-м секретарем ЦК Компартии Украины Н. С. Хрущевым. В феврале 1941 г. Серов возвращается в Москву, становится 1-м замнаркома госбезопасности СССР (НКГБ был выделен из НКВД, наркомом стал Меркулов). В июле НКГБ и НКВД вновь объединяются в одно ведомство, и Серов становится заместителем наркома.

29 декабря 1945 г. Л. Берия переводится из НКВД в Госкомитет № 1 (по ядерному оружию), а НКВД был снова разделен на НКГБ и НКВД еще в 1943 г. Серов в 1947 г. становится 1-м заместителем министра.

5 марта 1953 г. Берия становится министром, при этом МВД и МГБ объединяются, и своим 1-м заместителем в новом объединенном МВД, курирующим вопросы госбезопасности, он назначает И. Серова.

Когда в конце июня 1953 г. встает вопрос об аресте Л. Берии, И. Серов становится перед дилеммой, чью сторону принять: Л. Берии или Н. Хрущева. Учитывая, что на стороне Н. Хрущева — Советская Армия, его победа предрешена, и И. Серов делает единственно правильный выбор в таких условиях — переходит на сторону более сильного и становится приближенным Н. Хрущева.

В марте 1954 г. Н. Хрущев решает выделить госбезопасность из МВД, и создается КГБ при СМ СССР. 1-м председателем назначается Серов.

В. Е. Семичастный в своем последнем интервью: «Хрущев его с собой всюду брал. Он за границу с ним всюду ездил (…) Серов всюду, как начальник 9-го Управления или как начальник личной охраны, был с Хрущевым. И это тогда дало повод думать, что, видимо, он не случайно таскает Серова за собой, потому что Серов помогал ему. (…) Понимаете? А тут еще Хрущев выступил с разоблачением культа Сталина, где приводит многие решения на «расстрельных письмах» с росписями Молотова, Кагановича, Микояна, других… а его росписи нет, как будто бы он не участвовал. Это тоже все наводило на мысль о том, что кто-то… и, скорее всего, именно с ведома Серова… сделал так, чтобы росписи Хрущева испарились» [101. С. 7].

Возможно, И. Серов действительно сделал так, чтобы откуда-то «испарились» компрометирующие Н. Хрущева росписи, возможно, знал про него что-то такое, что позволяло на него повлиять и добиться нужных результатов. Да еще и ездил с Н.

Хрущевым постоянно и по стране, и за границу, чтобы не выпускать его из-под контроля.

Ну а сам, Серов, вы как думаете, «чистенький», что ли?

Может, он и был выдвинут Л. П. Берия, потому что на него имелся компрматериал? Такой: «…чьи-то настойчивые руки начали раскачивать ближайшего сотоварища Никиты — генерала Серова. (…). Серов в «органах» всем дал понять, что он не хвост собачий, что над ним никого нет, кроме Никиты. Серов вел себя так, что многие до сих пор думают, что он был сватом Хрущева. И вот на такого «кадра» некоторые старатели из военной контрразведки через министра внутренних дел Дудорова начали «постукивать» с настойчивостью дятла.

Тук-тук: а Серов-то подручный Берии. Тук-тук: а отец Серова служил урядником в Вологодской тюрьме, охранял большевиков (и Сталина, между прочим). Тук-тук: а сам-то Серов вывез из Европы бриллиантовую корону бельгийского королевского дома и закопал на собственной даче. Тук-тук: а Серов покровительствовал шпиону Пеньковскому, а жена Серова летала в Лондон в сопровождении этого ублюдка…» [102. С. 26]. Итакой сигнал мог дойти и до ушей Никиты Сергеевича и быть подкрепленным доказательствами. Настолько существенными, что могли «свалить» любого неугодного.

После событий в Венгрии, где Никите Сергеевичу был дан очередной бой, между Н. Хрущевым и И. Серовым пробежал холодок. И. Серов за послушание помог Н. Хрущеву удержаться у власти в 1957 г. во время борьбы с «антипартийной» группой, состоящей из Молотова, Маленкова, Кагановича «и примкнувшего к ним Шепилова» (из чисто прагматических соображений: «антипартийная группа» его бы убрала однозначно), в 1958 г. И. Серова перевели на пост начальника ГРУ. Это было понижение: если над председателем КГБ начальником был только сам Хрущев, то над начальником ГРУ было еще два уровня начальства — начальник генштаба и министр обороны.

Новым председателем КГБ стал А. Н. Шелепин, главный комсомолец Советского Союза, в 1961 г. его сменил другой комсомолец — В. Е. Семичастный. Профессиональным кгбшникам Хрущев больше не доверял. Почему? Как вспоминал сам Шелепин, Хрущев при назначении на должность сказал: «У меня к вам еще просьба: сделайте все, чтобы меня не подслушивали». То есть получается, что при Серове подслушивали и Хрущев об этом знал. Но ничего не мог сделать.

(Не стоит удивляться этому: Сталина тоже подслушивали и американцы, и «наши» [103. С. 30]). И тут можно только порадоваться за Л. Брежнева: он смог поставить дело так, что подслушивал Андропова.

 

Брежнев: «Люди Андропова» предпочитают использовать генсека себе на пользу

Еще несколько слов в постановке задачи. Те люди из британской спецпропаганды, что создали за О. Пеньковского книжку «Письма Пеньковского», отмечали, что Председатель КГБ генерал армии И. Серов стоит перед заведующим Отделом административных органов генерал-майором Н. Р. Мироновым навытяжку. Было это или нет — свидетелей уже не осталось. Но можно с уверенностью сказать, что уже другая пара — член Политбюро ЦК КПСС, Председатель КГБ Ю. В. Андропов и член ЦК КПСС, Заведующий Н. И. Савинкин — не были в таких отношениях.

Отдел административных органов аппарата ЦК КПСС — это руководство и контроль за деятельностью управлений и отделов военных ведомств, партийных и комсомольских армейских организаций, политотделов военных округов и флотов, ведомств госбезопасности и внутренних дел, органов прокуратуры, Верховного Суда СССР, органов госконтроля, здравоохранения, соцобеспечения.

Суть работы Отдела заключалась в курировании порученных структур.

Кадры Отдела — руководители и ответственные сотрудники: Заведующий Отделом (генерал-полковник), Первый заместитель Заведующего Отделом (генерал-лейтенант), заместитель Заведующего Отделом (генерал-лейтенант), заведующий подотделом, заместитель заведующего подотделом, заведующий сектором (генерал-лейтенант), заместитель заведующего сектором (эта должность была в больших секторах, где число инструкторов более 5, полковник), инструктор отдела (полковник), помощник Заведующего Отдела — заведующий Секретариатом, помощник Заведующего Отделом, секретарь Заведующего Отделом, помощник заведующего Секретариатом. Есть и технический персонал: секретарь сектора, секретарь-машинистка, курьер.

Один из Первых заместителей Заведующего Отделом курировал два военных сектора, другой — все остальные. В секретариате у каждого сектора был свой куратор, который помогал с документооборотом и каждого новичка натаскивал на делопроизводство.

Численность. Планируемая на 24.07.1948 — 80 чел. (из них 59 — ответственных, 21 — технических), далее неполная: 1955 — 87 чел.; 1973–1954; 1979 — 55; 1980-е — 60; после 1988–1967 (в т. ч. и техперсонал).

В центре работы: 1. Знание дел и хода исполнения решений ЦК КПСС на порученном участке; 2. Изучение и рекомендации по расстановке кадров номенклатуры ЦК; 3. Участие в подготовке ЦК по вопросам, касающимся порученного участка; 4. Рассмотрение писем и жалоб заявителей, поступавших с порученного участка, и принятия мер по законному удовлетворению. Но общей задачей любого работника ЦК КПСС было недопущение развития негативных тенденций на порученном участке [8. 104–110].

Но даже весь Отдел был не в состоянии проконтролировать всех комитетчиков: на чуть ли не пятисоттысячный коллектив КГБ приходилось 5 (пять!) работников сектора ГБ Отдела аппарата ЦК. Они только и успевали, что выверить анкеты отъезжающих за границу, и их поток был столь велик, что о будущих подонках-перебежчиках и будущих героях писалось только одним стилем — канцеляритом — и в выражениях «Беспредельно предан делу КПСС». Формальный контроль имел и Московский горком партии, но не напрямую над всем КГБ СССР, а только через его партком — точно также, как и над всеми министерствами и ведомствами. На более низком уровне существовали обкомовские и крайкомовские отделы адморганов. Но что они могли? Даже первые секретари, как потом оказалось, не вмешивались в дела местных «органов». Первый секретарь двух обкомов В. В. Бакатин: «Приходил на партийные собрания и от имени партии произносил речь, посвященную бдительности. Вот и весь контроль»; первый секретарь Краснодарского крайкома И. К. Полозкова: «Что же касается права партийного контроля над деятельностью администрации, то он не распространялся над деятельностью советских, военных учреждений и КГБ».

В Советском Союзе правящим классом была бюрократия, или, если говорить в терминах того времени, «номенклатура» — высший слой руководителей КПСС и государственных органов.

Принято говорить, что силовые структуры в СССР состояли из Министерства обороны, МВД и КГБ. Признаться, мы и сами так считали, пока не провели доскональные исследования системы национальной безопасности СССР. Она была куда как многообразнее. (См. [104,111]).

Партия пыталась контролировать КГБ, но в реальности ничего не получалось. Как только партийный чиновник попадал в систему КГБ, чекисты его очень быстро перевербовывали. Их этому учили, и очень неплохо учили. Так и с Андроповым произошло: партия хотела, чтобы Юрий Владимирович контролировал чекистов, а вышло так, что сами чекисты стали его контролировать. Таким образом, в деле контроля над советскими силовыми структурами получалась следующая ситуация: армия контролировалась чекистами настолько, чтобы им не мешать, но все же не настолько, чтобы им помогать. То есть армия была как бы в стороне от политики. КГБ не контролировался никем, а МВД контролировалось партией. Получалось равновесие сил между партией и госбезопасностью. Именно по этой причине КГБ не мог устроить открытый государственный переворот, и приходилось действовать постепенно и очень медленно.

 

«Дорогой Леонид Ильич», вопрос жизни и смерти

Ситуация со здоровьем Л. И. Брежнева должна была устраивать его скрытых врагов. Важно было только верно проработать тактику. «Порочный круг» возник давно: при Сталине Л. И. Брежнев, как и все высшее звено аппарата, работал до утра, спал урывками и, заработав хроническую бессонницу, стал принимать лекарство. Прикрепленный (особо доверенный охранник) Л. И. Брежнева вспоминает о безобразиях со снотворным: «…Я даже не знал, что такое ноксирон, нембутал и прочие препараты. (…) Год шел 1969-й, Брежнев был молодой и сильный, запас здоровья и энергии казался бесконечным, лет на двадцать — не меньше. Но уже тогда, в безоблачную пору, он, как оказалось, повадился пить снотворные сверх меры, уже тогда он губил себя; тогда, в пору молодости и силы, начался отсчет метронома.

Всего через несколько коротких лет весь мир увидел человека-развалину.

О том, что якобы из-за особенностей организма он должен спать не менее девяти часов в сутки, Брежневу сказали давно, кто-то еще из днепропетровских врачей. Так я слышал, по крайней мере, от Рябенко. Леонид Ильич поддался этому внушению, старался неуклонно выполнять предписанное, с тех давних пор, в общем, и началась свистопляска со снотворными.

К тому времени, когда я стал выполнять обязанности заместителя начальника охраны, Брежнев уже безнадежно втянулся в лекарства. Когда организм привыкал к каким-то одним препаратам, он менял одни таблетки на другие. Помню, одного только ноксирона он принимал до восьми таблеток в день. Где-то в середине семидесятых годов американские ученые установили, что препарат этот чрезвычайно вреден из-за своих побочных действий. Врачам стоило героических усилий, чтобы вывести его из рациона Леонида Ильича. Но сколько же он успел выпить этих таблеток — даже очень здоровый организм не выдержал бы такой нагрузки.

Все дело в том, что «лечил» он себя практически бесконтрольно.

Личные врачи Генерального — вначале Родионов, а после того как он в середине семидесятых годов неожиданно скончался, Косарев — выдавали таблетки нам, охране, а уж мы по их предписанию — Леониду Ильичу. Мягкий и податливый Родионов безотказно выдавал шефу значительный запас, и тот упростил дело.

— Передай резерв ребятам, — сказал он доктору, — они выдадут. Чтоб лишний раз тебя не вызывать…

Так мы оказались втянуты в эту круговерть. (…)

Брежнев подходил к соратникам, членам Политбюро: «Ты как спишь? Снотворными пользуешься? Какими? Помогает? Дай попробовать». Никто ему не только не отказывал — старались услужить. Передавали лекарства из рук в руки. (…) Андропов почти всегда передавал безвредные пустышки, по виду очень похожие на настоящие лекарства. Это не являлось спецзаказом, производство их было налажено за рубежом, и мы приобретали. Видимо, идея с пустышками принадлежала Чазову.

Между двух огней оказался первый заместитель начальника КГБ (так в тексте — на самом деле Председателя КГБ — А. Ш.) Цвигун. Он знал, что его шеф дает вместо лекарств пустышки, и сам Андропов предупреждал его об ответственности. Но отказать Генеральному секретарю «в личной просьбе» у него не хватало мужества, Цвигун передавал настоящие сильнодействующие снотворные. Вот как вспоминает об этом Чазов: «Брежнев, считая его своим близким и доверенным человеком, изводил его просьбами об успокаивающих средствах. Цвигун метался, не зная, что делать: и отказать невозможно, и передать эти средства — значит усугубить тяжесть болезни. А тут еще узнавший о ситуации Андропов предупреждает: «Кончай, Семен, эти дела. Все может кончиться очень плохо. Не дай бог, умрет Брежнев даже не от этих лекарств, а просто по времени совпадут два факта. Ты же сам себя проклинать будешь (…)».

Подмена настоящих лекарств увеличивала степень риска для больного и еще больше доставляла хлопот охране. Леонид Ильич глотал горстями пустышки, сон не наступал, он натыкался на настоящие таблетки и такими же горстями глотал их. Он мог своими руками убить себя» [112. С. 144–145,147 — 149]. До этого дело не дошло, хотя и было близко.

 

Обстоятельства, всего лишь обстоятельства

Пришел 1982 год.

24 сентября я был в Москве. На Красной площади хоронили Маршала И. X. Баграмяна. Центр перекрыли, заперли ГУМ, я поднялся на 2-й этаж, там, где маячил человек из «девятки», до трибуны Мавзолея было совсем близко, и тут что-то нехорошее меня кольнуло: а ведь следующий в списке Маршалов он, Брежнев.

Вот что знал В. Легостаев: «Накануне ноябрьских праздников Брежнев по телефону устроил Чазову допрос с пристрастием о состоянии здоровья Андропова. Пообещал после праздников к этой теме вернуться. Юрий Владимирович страшно занервничал. На конец ноября планировался очередной Пленум ЦК. На нем ожидались важные кадровые перестановки. В Орготделе узкая группа занялась подготовкой положения «О Председателе партии». Поговаривали, что на Пленуме этот статус обретет Брежнев, генсеком же станет кто-то другой. Утром 9 ноября Брежнев выехал из Завидова в Кремль на работу. Перед выездом от него в приемную передали Захарову (помощник генсека по линии Совета Обороны — А. Ш.) указание пригласить на 12–00 к генсеку Андропова. Встреча состоялась. Вроде бы на ней был кто-то еще. О чем говорили, доподлинно не известно. Однако исходя из общей ситуации, можно утверждать с высокой степенью вероятности, что Андропову было сказано о принятом решении рекомендовать на ближайшем Пленуме к избранию генсеком Щербицкого. Андропову, как второму секретарю, предстояло заняться организационной стороной подготовки Пленума» [19. № 6. С. 6].

Сами же обстоятельства смерти таковы. Л. И. Брежнев хотел видеть на своем посту В. В. Щербицкого, бывшего на тот момент 1-м секретарем ЦК КП Украины. На ближайшем Пленуме ЦК КПСС планировалось выдвинуть его кандидатуру. С этой целью Л. И. Брежнев пригласил 9-го ноября 1982 г. на 12 часов к себе Ю. В. Андропова для консультации и чтобы заранее обеспечить себе поддержку.

От 12 часов дня 9-го ноября, когда состоялась эта встреча в кабинете № 1, и до 9 утра 10-го ноября, когда обнаружено его тело, — таковы четкие хронологические рамки загадки смерти Л. И. Брежнева. Что еще случилось или могло случиться в этот промежуток времени? С Л. И. Брежневым все как всегда: обед, потом спал до 17 часов, работал до 19 часов, потом поехал на дачу в Заречье, в 20.30 ужин с женой и прикрепленным охранником В. Медведевым. Потом — сон. Утром приезжает сменщик охранника В. Собаченков и просит В. Медведева вместе подняться в спальню. Л. И. Брежнев мертв. Охранники вместе пытаются сделать искусственное дыхание в течение 30 минут до приезда Ю. В. Андропова. Тщетно…

Судя по всему, это было отравление. И если заказчик — Ю. В. Андропов, то кто же мог быть исполнителем? В число их входит чрезвычайно узкий круг: это только те члены Политбюро, кто имел быстрый и непосредственный доступ к генсеку, но не сообщается, что в этот день кто-то из них был на приеме; контактируют только телохранители и обслуга (нужно ли напоминать, что все они — без всякого исключения — одобрены Ю. В. Андроповым) и члены семьи.

Л. И. Брежнев принимал снотворное, и тогда его могли уничтожить, подложив яд под видом лекарства. Вообще, как о нем сообщают, он не был подозрительным человеком, и это могли легко использовать…

«Утром следующего дня Брежнева обнаружили в спальне на даче в Кунцеве мертвым. Кто? Как? Почему? Ответ известен. По свидетельству Владимира Медведева, сотрудника охраны Брежнева, первым на дачу прибыл Андропов. Был сосредоточен, деловит, волос на голове не рвал. Следом прикатил верный Чазов. За ним — «скорая помощь». Членов ПБ на дачу не допустили. Видите ли, Виктория Петровна не велела. Особенно велела не пускать Черненко. Ну да, он-то, наверное, и был третьим на последней беседе генсека с Андроповым. Мне уже раньше доводилось писать в «Завтра» о многочисленных неясностях в обстоятельствах смерти Брежнева. Поэтому не буду педалировать здесь эту тему снова. У меня не вызывает сомнений, что Брежнев пал жертвой политического убийства в пользу Андропова» [19. № 6. С. 6].

Многое говорит о том, что Ю. В. Андропов убил Л. И. Брежнева, об этом многие пишут, и мы не станем повторяться, а зададимся вопросом: а может быть, Ю. В. Андропов и знать не знал и ведать не ведал, как применять яд? Ответ находим в книге О. Д. Калугина: «Как-то из одной крупной азиатской страны от агента в местной контрразведке поступило тревожное сообщение о разрабатываемых планах шантажа жены резидента ГРУ. Эта, уже немолодая дама очень любила свою собаку, огромного кобеля, исполнявшего не только сторожевые функции. Собака отвечала даме пылкой взаимностью, и на базе этой документально зафиксированной патологии контрразведка намеревалась завербовать неверную подругу резидента. Обычная мера против готовящейся провокации — отозвать предполагаемую жертву из страны. В данном случае прямолинейное решение было опровергнуто из-за опасения провала источника и трудностей реализации материала в ГРУ по чисто этическим соображениям.

Выход, как ни парадоксально, предложили не профессионалы, а политик Андропов. Он посоветовал отравить собаку и закончить на этом дело. Резидента же после отпуска за границу не выпускать под предлогом наличия информации о готовящейся против него грубой провокации. Курьезная часть в этой далеко не смешной истории выявилась после того, как специалисты КГБ, изготавливающие различные яды для уничтожения людей, не смогли порекомендовать какого-либо рецепта, пригодного для собаки. Опять выручил Андропов, подсказавший, что крысиный яд вроде стрихнина может сработать» [81. С. 198]. В этих словах удивляет термин «политик»: получается, что это тот, кто может дать совет об отравлении?.. А кто же тогда токсиколог?

Сам Л. И. Брежнев был настороже и не во всем доверял Ю. В. Андропову. Как пишет племянница, дочь его брата Якова: «Однажды мы пришли с отцом к Леониду Ильичу в кабинет на Старую площадь. «Только что Андропов от меня ушел», — сказал дядя и невольно показал на стул напротив. Отец, совсем уже было приземлившийся на этот стул, вскочил как ужаленный. "Что, Яша, боишься Андропова? — засмеялся дядя. — Я сам его боюсь. Бог с ним, есть в нем что-то очень темное…"» [113. С. 262].

А утром 10-го числа он уже был мертв.

…Воспользовавшись тем, что смерть Л. И. Брежнева случилась сразу же после праздничной демонстрации 7-го ноября, негласно объявили, что он простудился, пока стоял на Мавзолее.

Итак, обстоятельства, всего лишь обстоятельства. Никакого обвинения. Победителей не судят…

 

«Мы — в доле, и у нас все схвачено»

Когда в марте 1954 г. ЦК КПСС делил структуры и функции единого бериевского МВД СССР на спецслужбистский Комитет ГБ и милицейское Министерство ВД, какая-то умная голова совершенно верно решила, что чекистам ничего доверить нельзя. И спецотдел, который курировал золотой запас Родины, совершенно верно отдали под охрану милиции: отбор кандидатур строгий; выхода на соблазны Запада нет и не надо давать; значит, не украдут.

Однако в 1983 г. голова не менее умная решила эту задачу. С точностью до наоборот: всех, кого надо, скомпрометировали; министра сняли, из ЦК выгнали, довели до самоубийства; само МВД основательно «почистили».

Чуть ли не раз в год появляется какой-нибудь липовый материал (фильм, хлесткая статья) про Щелокова: никак, понимаешь, его тень не дает покоя извечным телемедиаборцам с коррупцией. Тут и ковры, тут и «мерседесы», и картины, и прочее, прочее, конфискат тот же. (Но можно подумать, что сам КГБ лучше: куда девались посылки из-за границы, взятые на таможне по одобрению — за одни сутки! — из ЦК, согласно Записке № 547-А «О конфискации посылок с мацой, засылаемых в СССР сионистскими организациями за границей» от 11 марта 1975 г.) А я спрашиваю: а сколько грамм золота пропало из доверенной казны? Ну а кто слышит глас вопиющего в этой интеллектуальной пустыне?

Себя чекисты объявили непримиримыми борцами с коррупцией, под шумок уперли весь золотой запас, запустив процесс грабежа и параллельного убийства обмародерствованного государства.

Потом убили всех свидетелей. И среди них — хранителей пресловутого «золота партии»: двух Управляющих Делами ЦК КПСС, старого Г.С. Павлова и нового (1983–1991 гг.) Н. Е. Кручину.

Чекисты (не все, конечно! — ради бога, я вас таки умоляю!) воровали всегда, воровали много, и все, как-то, понимаешь, липло золото к их «кристально чистым» рукам.

В Хакасии, в Чебаковской волости, шла полномасштабная война белопартизанского отряда Ивана Соловьева. На подавление прислали 18-летнего А. Гайдара. Командир имел 2-летний опыт и своего партизанства, и, обратно, подавления инсургентов. Бандиты разбегаются. Соловьев выходит на контакт с предложением: обещает сдачу золота с приисков в обмен на сохранение жизни. Когда А. Гайдар сообщает об этом в Центр, его тут же отстраняют от командования, заводят дело о перегибах. Приехали чекисты. И Соловьев, связанный и запертый в бане, был убит часовым, который «чего-то испугался», также «при попытке к бегству» были застрелены его адъютант Сашка Соловьенок и еще один — Чихачев. Золото сплыло [114. С. 4]. Аркадий Петрович мучился всю жизнь… У того Гайдара была совесть, не то что у «внучка», у него было «отнюдь».

Но вы скажете: это где-то в диких лесах, на периферии. Ах, бросьте, в Центре то же самое, то же самое. «Оставшиеся без твердой хозяйской руки чекисты все больше ударялись в междоусобицы и коммерцию. Собственно, порядка в государственной безопасности было немного и при Дзержинском. К примеру, в 1922 г. рабоче-крестьянская инспекция доложила Дзержинскому, что его подчиненные изымают в таможне конфискованное у контрабандистов спиртное, причем замешаны даже члены коллегии ГПУ. Он тут же написал своему провинившемуся соратнику Станиславу Мессингу: «Приказываю прекратить эти безобразия, объявить строгий выговор тем лицам из органов Г.П.У., которые получали и требовали эти напитки из таможни, за их незаконные действия и за дискредитирование органов Г.П.У…»

После смерти Дзержинского стало еще хуже. Дело дошло до того, что Политбюро потребовало от ОГПУ отчета о деятельности созданных чекистами хозяйственных и торговых организаций с предоставлением их точного баланса» [115. С. 66].

Это никогда, ни на минуту не прекращалось. И теперь, когда нам говорят: «Нельзя, допустить, чтобы воины превратились в торговцев»[116. С. 1, 3], мы только улыбаемся: это ж надо, за каких кретинов нас принимают?! Воины не превращаются в торговцев (это было б еще полбеды!), они могут перейти только в убийц и мародеров.

Теперь-то мы все про вас знаем. Кроме фактуры, и анекдоты: на доклад к начальнику разведки приходит рядовой сотрудник:

— Хочу поделиться некоторыми сомнениями в операции, которую мы проводим. Дело в том, что мы решили заслать нашего человека в Швейцарию на длительное оседание. Легенда: от умершего дядюшки по наследству он получает миллион. Засылаем человека, который чист перед их контрразведкой. Мы сделали все как надо: исключили из комсомола, полгода проволынили в ОВИРе и вчера проводили его в аэропорту…

— Я никак не пойму: в чем проблема-то?

— Вы знаете, напоследок он обернулся и как-то странно помахал нам рукой…

А уж когда грянул путч, то он смел все преграды на их пути. В биографиях людей, что нас интересуют, довольно часто можно встретить формулировку: «в 1991 г. уволился из КГБ, занялся бизнесом, стал мультимиллионером». Впрочем, это еще относительно честно. Совсем нечестно, это когда он остался на госслужбе и контролировал те или иные потоки, финансовые, понятно дело. И в свой карман. Стоит ли удивляться разным мелочам, когда им удалось, как пишут, отхватить 65 % всей собственности страны?

Только учтите, что Председателя-Ювелира никто не звал в долю: нет никаких фактов, указывающих на то, что к рукам

Юрия Владимировича прилип хоть гран золота: политикам оно не по нутру.

А теперь еще оцените и такое: после этого девять лет — с 1982-го по 1991-й — комитетчики — самые могущественные люди в стране — разваливали «Союз нерушимый республик свободных», обладая всеми ресурсами, обладая знаниями, владея и диктуя значительными кадрами от ручного генсека до рядового спецвойск, и лишь осенью-зимой 1991 г. смогли его окончательно сломать.

Нет, что ни говорите, но политика — штука сложная, а оттого интересная.

А что еще мне не нравится?

31 января 1983 г. был упразднен Военный научно-технический комитет по атомному, водородному и ракетному оружию при Совете обороны, который занимался вопросами мобилизации и обеспечения выполнения планов и заданий Совета обороны по производству вооружения и военной техники.

 

Однако было и такое

В средине июня 1983 г. состоялся весьма любопытный Пленум ЦК КПСС.

Более других оказался один тезис из речи генсека Андропова: «…Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать. Так сказать, эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок» [117. С. 2].

Ни одно изречение руководителя послесталинского времени не разбирается и не трактуется то так, то этак.

Да, советская система показала столь много интересного для исследователя на своей заключительной стадии, что и было, по сути, предсказано первовестником.

Нам (не судим, не привлекался, за границей не был, под оккупацией не был и т. д. и т. п.) никогда не понять того, что на самом деле — в оперативном понятии, а не в идеолого-пропагандистском — из себя представлял советский народ — строитель коммунизма. Нам, обывателям, информация приходит в виде препарированной, отработанной, пропущенной через редакции. Говорят, что если бы не успокоительная роль СМИ, мы все посходили бы с ума: настолько много мерзостей умудряется вытворять человек.

А в КГБ СССР, говорят, разрабатывался «портрет предателя». Там (на основе поведения людей под немецкой оккупацией 1941–1944 гг.) и было предсказано вся мерзость народа, который согласится на свое любое существование под пятой либералов.

Но оказывается еще, и что далеко не все отпечатано в «Правде» и других источниках.

Были сказаны и слова Ю. В. Андропова в докладе: «…страна, обладающая чуть ли не половиной черноземов мира, ввозит десятки миллионов тонн зерна — величайший позор и несчастье» Цит. по: [118. С. 325], их вырезали.

Кроме того, была и неприкрытая угроза «некоторым товарищам». Одним запомнилось это так. Прервав выступавшего содокладчика К. У. Черненко, он вдруг сказал: «Да, кстати. Мне известно, что в этом зале находятся люди, которые позволяют в беседах с иностранцами распространять ненужную и вредную для нас информацию. Я не буду сейчас называть фамилии, товарищи сами знают, кого я имею в виду. И пусть они запомнят, что это — последнее предупреждение им» (Цит. по: [119. С. 54.])

Но другому товарищу этот момент запомнился так:

«Во время выступления на июльском пленуме ЦК КПСС (1983 г.) председателя Гостелерадио СССР Сергея Георгиевича Лапина раздалась реплика Ю. В. Андропова:

— Постой, Сергей, ты вот о политобозревателях говоришь. Кое-кто из них в этом зале сидит. Так они, прежде чем у тебя на телевидении выступать, инструкции получают в иностранных посольствах…

Зал замер. Кто-то выкрикнул:

— Назовите фамилии!

Андропов ответил:

— Назову, придет время — обязательно назову. Всех!

Неожиданно объявили перерыв. Я вышел в вестибюль

Свердловского зала Кремля. Остановился и заговорил с Владимиром Игнатьевичем Бровиковым. Он, как председатель счетной комиссии, раздавал бюллетени для тайного голосования по выводу из состава ЦК КПСС Щелокова и Медунова. И вдруг наше с ним внимание привлекла прямо-таки комическая сцена. Мы стояли недалеко от двери, ведущей в комнату президиума. Подходы к ней охраняли крутые ребята из «девятки». И вот прямо на них из глубины коридора, тяжело топая, двигалась живописная группа «братьев Гусаковых». Впереди, откинув тяжелый зад и почти до пола свесив безразмерный живот, шагал обозреватель по кличке «Хряк», ставший в годы ельцинской смуты дипломатом. За ним с побелевшими от постоянного перепоя зрачками семенил его коллега по команде по кличке «Фига». Замыкали процессию два телеболтуна по кличкам «Пахан» и «Зюня», возглавлявшие, впрочем, академические институты.

И вдруг офицер из «девятки» заученным движением — шаг вперед и вправо — перекрыл им дорогу.

— Мы к Юрию Владимировичу… — как-то жалобно выдохнули они вразнобой.

— А вас к нему не приглашали! — отрезал офицер.

И «братья Гусаковы» убрались восвояси.

До смерти Ю. В. Андропова они притихли. Отлипли от идеологического руля. А при Горбачеве вновь задрыгались. И при ельцинском царствовании в России надежно присосались к кормушкам. И через начальственные пятки достигали «мозгового ствола» и влияли на самые серьезные решения» [120. С. 5]. Лично от Ю. В. Андропова исходило и такое…

Может, оттого и сам умер так быстро?..

 

Не пора ли нам заканчивать нашу полукнигу?

Уж и герой наш умер.

Сделаем же наш крайний сеанс разоблачения.

Это только кажется, что дезинформация есть часть или вспомогательная функция в работе спецслужб. Нет. Иногда она прямо основная, с ее помощью только все и получается. И мы понимаем так: там, где заканчивается ложная правда, так там сразу же начинается правдивая ложь. Можно и наоборот…Поверьте, это мало что значит: так или этак.

 

План Даллеса

«Окончится война, все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, — все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы неизменно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания.

Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением и исследованием тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс.

Литература, театры, кино — все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и прославлять так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности.

В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности.

Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражда народов, прежде всего вражда и ненависть к русскому народу — все это расцветет махровым цветом.

И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества.

Будем вырывать духовные корни, опошлять и уничтожать основы духовной нравственности.

Мы будем браться за людей с детских, с юношеских лет, главную ставку будем делать на молодежь. Станем разлагать, развращать, растлевать ее. Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов». Аллен Даллес.

Таков текст. Теперь время и место. По одной версии, это произошло на сверхсекретном заседании Совета по Международным Отношениям, в котором, помимо Аллена Даллеса, участвовали президент США Г. Трумэн, американский министр финансов и основатель теории политического реализма в международных отношениях Г. Моргентау и многолетний советник президента по финансовым вопросам Б. Барух. По другой версии, Даллес выступил с докладом «Размышления о реализации американской послевоенной доктрины против СССР» на закрытом заседании американского Конгресса.

Достоверность тезисов Даллеса вот уже ряд лет вызывает в России ожесточенные споры. Одни говорят: посмотрите вокруг и вспомните, как нас к этому привели, все по плану! Другие смеются: плана не было!

Кто прав?

Оба правы. И оба неправы.

«Впервые высказывание, очень схожее по смыслу с «цитатой из Даллеса», появилось в СССР в… художественной литературе. В 1965 г. в Киеве в издательстве «Радяньский письменник» вышел роман Ю. Дольд-Михайлика «И один в поле воин». В его второй части — «В плену у черных рыцарей» — американский генерал Думбрайт, инспектирующий разведшколу, произносит слова, которые можно рассматривать как вольное изложение установок Даллеса на развертывание идеологической войны против СССР.

Позднее нечто подобное произносит и другой литературный персонаж — один из отрицательных героев романа Анатолия Иванова «Вечный зов». Читал ли писатель произведение своего украинского собрата по перу или был знаком с каким-то документом из архивов КГБ о планах ЦРУ — неизвестно. Но случайные совпадения в нашей жизни бывают крайне редко, так что, скорее всего, цитата, приписываемая Аллену Даллесу, была введена в писательский и журналистский обиход еще во времена Брежнева кем-то из спецслужб. Люди же творческие охотно ее использовали, потому как она отвечала их убеждениям и в общем-то соответствовала тогдашней стратегии «психологической войны» [139. С. 3].

Но неправы и те, кто полагает, что эти тезисы плана могли родиться в голове писателей-выдумщиков, которые вложили их в уста врагов Союза ССР. Все логичнее предположить, что план-фальшивка написан профессионаламимистификаторами из КГБ, с тем чтобы когда всякий раз когда люди будут подходить к поиску структур, взломавших СССР, им будут подсовывать этот план и говорить: вот видите, это — внешнеполитический механизм США, его часть — ЦРУ, это сделали они на основании этого плана!

Это 1965 год.

 

«О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан»

А это уже 1977. Новый виток в деле сваливания вины на другого. На этот раз: «КГБ СССР в ЦК КПСС. 24 января 1977 г. Записка. О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан. По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающей приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, один из важнейших аспектов подготовки такой агентуры — преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.

Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи. При этом ЦРУ исходит из того, что деятельность отдельных, не связанных между собой агентов влияния, проводящих в жизнь политику саботажа и искривления руководящих указаний, будет координироваться и направляться из единого центра, созданного в рамках американской разведки.

По замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики, будет вести научные изыскания в Советском Союзе по тупиковым направлениям. При выработке указанных планов американская разведка исходит из того, что возрастающие контакты Советского Союза с Западом создают благоприятные предпосылки для их реализации в современных условиях.

По заявлениям американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой из числа советских граждан, осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов.

КГБ учитывает полученную информацию для организации мероприятий по вскрытию и пресечению планов американской разведки».

Записку видел очень ограниченный круг ограниченных людей! Мы бы никогда и не узнали о ее существовании. Если бы не В. А. Крючков, который с целью манипуляции при выступлении на закрытом заседании сессии Верховного Совета СССР 17 июня 1991 г. не огласил сей опус. Воспроизводить этот документ здесь совершенно не имеет смысла.

Говорят, что к этой Записке существовало и приложение на нескольких листах, где перечислялись все эти господа агенты влияния из числа партаппаратчиков, академиков, экспертов из «мозговых центров» и проч.

Здесь есть особый смысл. Человек, привыкший воспринимать информацию так, как она изложена, был бы нацелен искать агентов влияния где угодно, но только не там, откуда пришла «бумага». А между тем пристальное изучение истории перестройки показывает, что агенты влияния Запада были сосредоточены именно в комплексе зданий вокруг площади Дзержинского. И вся эта Записка есть не что иное, как попытка заранее обелить себя. Насколько я знаю, мы единственные, кто указывает на такую реальность за более чем 20 лет. Настал «момент истины».

 

«ЦРУ против СССР»

1983-й, чекистко-андроповский год. Следующий виток опять массовый характер: Николай Николаевич Яковлев. «ЦРУ против СССР».

По собственному свидетельству Н. Яковлева с ним неоднократно беседовал лично Ю. Андропов, а материалами для книг его снабжал лично начальник 5-го Управления КГБ Ф. Бобков [140].

Книга вышла гигантским тиражом в 750 000 экз. Несмотря на название, около половины этой книги посвящено не деятельности ЦРУ против СССР, а нарушениям прав человека американскими спецслужбами на территории самих США; четверть объема книги занимает описание принимавшихся при Трумэне и уже много десятков лет как отмененных планов США по атомным бомбардировкам и другим враждебным мероприятиям в отношении СССР.

Именно в этой книге впервые на русском языке были процитированы некоторые отрывки из директивы СНБ 20/1 от 18 августа 1948 г. Кстати, Яковлев честно указал, что 23 ноября она была отменена, но на это никто не обращает внимания, и отрывки из нее продолжают цитировать в сотнях книг и статей в чисто пропагандистских целях.

Что же касается непосредственно подрывных мероприятий ЦРУ против СССР, то этому посвящено всего около четверти объема книги. В качестве примеров таких подрывных мероприятий приводятся свидетельства о связях ЦРУ с несколькими диссидентами, проживающими в СССР, и с эмигрантской организацией НТС.

Если бы книга полностью соответствовала своему названию, она бы рассказывала о резидентуре ЦРУ США под прикрытием американского посольства, о разоблаченных офицерах (official), агентах-туристах (non-official), о завербованных агентах из числа совграждан. Кроме книги Н. Н. Яковлева, на эту же тему вышло множество книг и статей.

Что касается диссидентов внутри СССР, то Яковлев приводит в книге данные о менее чем 10 диссидентах, имевших контакты с американцами. Между тем в СССР по диссидентским статьям в период от Хрущева до Горбачева было осуждено 8145 чел., таким образом, контакты с ЦРУ имелись всего лишь у 0,1 % советских диссидентов!

А что касается эмигрантского НТС — если помните, нами приводилось свидетельство бывшего сотрудника КГБ СССР А. Кичихина о том, что «если бы КГБ не подкреплял НТС своей агентурой, союз давно бы развалился — (…) мы подпитывали НТС и кадрами, и, так сказать, интеллектуально», их «идеи — плод нашего творчества».

Таким образом, НТС представлял собой некое совместное предприятие КГБ и ЦРУ: половина тамошних диссидентов была агентурой КГБ, а вторая половина — агентурой ЦРУ. Нашему КГБ диссиденты были нужны, чтобы запугивать Политбюро, а ЦРУ использовало их, чтобы продемонстрировать свою работу и получить новые бюджетные ассигнования (иными словами, имитация бурной деятельности).

Практическое же влияние диссидентов на советское общество было равно нулю. Неужели кто-то серьезно думает, что СССР развалил академик Сахаров? Да и самого академика Сахарова, кстати, как уже ранее говорилось, в диссидентскую деятельность вовлек КГБ (по данным А. В. Островского).

Помимо нескольких диссидентов, в книге «ЦРУ против СССР» в качестве примера подрывной деятельности ЦРУ против Советского Союза приводится работа т. н. «вражеских голосов» — финансируемых США радиостанций «Голос Америки» и «Свобода». Эти радиостанции вели вещание на русском языке и в своих передачах рассказывали о недостатках советской системы, о нарушении прав человека, критиковали коммунистическую идеологию и советских руководителей.

Однако влияние западных радиоголосов на советскую аудиторию было минимальным по следующим причинам: во-первых, в СССР проводилось глушение западных радиостанций силами Службы глушения 2-го управления радио Минсвязи СССР. Существовали специальные «глушилки» — радиостанции постановки помех, которые генерировали электронные шумы в том же частотном диапазоне, в каком вещали западные радио-голоса (в основном это изделие «Вяз» производства Красноярского завода телевизоров), и поэтому в СССР слушать их с помощью обычных радиоприемников было невозможно: звуки настолько плотно забивались шумами, что слова становились практически неразличимы. Некоторые народные умельцы выходили из положения путем изготовления самодельных длинных антенн, позволявших более-менее нормально улавливать заглушаемые звуки, но таких радиолюбителей было очень немного. Глушение слабо действовало в сельской местности, но далеко не каждый специально поедет в деревню слушать «Голос Америки».

Надо сказать, что в СССР глушили западные радиоголоса не всегда: глушение началось в 1948 г., затем прекратилось осенью 1959 г. в связи с визитом Хрущева с США, затем снова возобновилось в 1962 г. в период Карибского кризиса, затем в 1963 г. глушение было прекращено и возобновилось снова только через 5 лет — в 1968 г. В 1973 г. в связи с визитом Брежнева в США глушение западных радиоголосов снова было прекращено и возобновилось только в августе 1980 г. Таким образом, с августа 1980 г. абсолютное большинство советских людей слушать «вражеские голоса» не могло даже при очень большом желании.

Но чтобы желание возникло, об этих радиоголосах надо было узнать. А узнать было негде. В СССР не было свободной прессы, не было независимых СМИ, и поэтому люди могли получать только ту информацию, которую сочтет нужным сообщить государство. В советских СМИ в отношении зарубежных капиталистических стран подавался в основном сплошной негатив, и, чтобы люди не могли узнать альтернативную точку зрения, сам факт существования западных радиостанций на русском языке не афишировался и замалчивался. Естественно, об этих «вражьих голосах» нередко рассказывали друг другу по секрету, но абсолютное большинство советских людей даже не подозревало об их существовании. И тут вдруг выходит гигантским тиражом книга, в которой красочно расписываются «Голос Америки» и «Свобода», но при этом говорится, что по ним передают такие ужасы, что даже не думайте их слушать. И тем самым создается эффект «запретного плода».

Если бы КГБ действительно хотел, чтобы советские люди не слушали западные радиоголоса, он бы просто запретил Н. Яковлеву упоминать об их существовании в своей книге, а вместо этого написать про каких-нибудь американских шпионов.

Если человек чего-то не знает, он этого не захочет. Нельзя захотеть того, о чем не знаешь. А тут получилась ситуация, когда людям рассказали, что есть «Свобода» и «Голос Америки», но вы даже не думайте их слушать, ведь эти вражеские голоса такие вражеские! И тем самым разбудили в людях любопытство.

В 1983 г. народу рассказали про западные радиоголоса, а когда книга «ЦРУ против СССР», попавшая во все библиотеки и передававшаяся из рук в руки, за 3 года была прочитана уже минимум десятью миллионами человек, КГБ дал народу возможность вражеские голоса наконец-то послушать.

КГБ с помощью издания гигантским тиражом книги Н. Яковлева «ЦРУ против СССР» о давным-давно отмененных американских планах, диссидентах и западных радиоголосах провел успешную операцию прикрытия, с помощью которой «убил двух зайцев»:

1) общественное мнение среди патриотически настроенной части населения было обработано таким образом, что негативные результаты «перестройки», которая должна была начаться в ближайшее время, легко будет свалить на происки ЦРУ;

2) либерально настроенной части населения указали источники, где можно получать негативную информацию об СССР и позитивную информацию о странах Запада, и с помощью этой информации их легче будет убедить в правильности курса на «перестройку».

И такие вещи вообще-то не удивительны. Ибо действенно в политике и в мире спецслужб только то, что имеет несколько эффектов. Ибо, как уже заметили, Ю. Андропов «… был двойным, тройным, даже четверным в своих подходах. Он посылал разные сигналы разным слоям населения: защищал Любимова и его театр на Таганке и одновременно жестко боролся с диссидентами, выпустил дешевую водку и призывал к борьбе с прогульщиками, пьяницами, боролся со взяточниками в Ташкенте и Москве и не интересовался взяточниками в Азербайджане, где правил его человек — генерал КГБ Гейдар Алиев, интересовался рыночными реформами и призывал «оживить почины сталинских лет» [141. С. 129]. Да, такие все успевают…

Ладно. ЦРУ против СССР. А КГБ-то, он что, «за» СССР? Да нет, все были против СССР. Откуда им взяться? У нас в стране среди элиты было и есть не принято иметь хорошее политическое образование — легче довольствоваться какими-то мифами: ими можно овладеть за день-другой, начитался — и ты коммунист или либераст. (Да и народу так понятней!) Но вращение в сферах подразумевает, что нужно и как-то применять и высший пилотаж в политических приемах, а знаний-то тю-тю, и тут они упражняются в изменах и вранье. Тоска.

 

Мемуар-роман «Операция „Голгофа“»

А потом прошла перестройка, после которой столько разговоров было… И среди них возникали в вопросы: а не было ли это все дьявольской игрой спецслужб, но уже своих, а не западных. И в 1995-м году получили ответ.

Например, была опубликована статья «Операция "Голгофа"» [142], которая наделала чрезвычайно много шума и взволновала многих.

И причина появления материала банальна: чекисты понимают, что операция «Перестройка» прошла небезупречно и в обществе все больше и больше разговоров о совершенном преступлении: уничтожении своего же собственного государства и смены успешного развития на бардак. Нужна была акция прикрытия, и известный спец-дезинформатор М. П. Любимов выполнил ее.

А статья действительно сногсшибательная. Михаил Любимов, который до этого писал, в сущности, ерундовые пьесы, но неплохой роман «И ад следовал за ним», выдал на гора псевдомемуары. В них говорится: именно Андропов замыслил операцию под кодовым названием «Голгофа», суть которой — через кратковременное «возвращение в капитализм» обновить страну и прийти к новейшему «истинному социализму».

Но такого рода «информация» похожа на дымовую завесу; эта полуправда должна скрыть правду. Операция, по всей видимости, действительно была задумана, вот только вряд ли ее целью было возвращение к социализму… [143].

Вот так-то: «…все это такая информация, подтверждения которой если и есть, то лежат за семью печатями. Или, наоборот, опубликованы, но в таком виде, что этим фактам никто не верит» [144. С. 289]. И когда пошли вполне доказательные материалы о роли советской разведки/контрразведки в уничтожении КПСС и СССР, то доморощенные строптивцы говорили: знаем-знаем, а все это «Операция „Голгофа“», ну то есть миф и бред.

Именно от старого генерала-чекиста и исходит совет врать до конца: «Никогда ни в чем не признавайся! Даже когда разъяренный муж поймает тебя за член в постели своей жены — отрицай все и до конца! От страха член станет маленьким, ты выскользнешь и смотаешься!». А что? Я лично всегда убеждал, что бытовой пример помогает иногда понять самый высокий полет в политике.

А истина нужна… Вы думаете, только нам с вами?

Вот уже и «Спецназ России», где только и было разговоров о героизме и профессионализме, сегодня публикует правдивые материалы автора В. Н. Шведа о Крючкове и К° [145].

Пока шла перестройка, Ельцин ничем не интересовался: некогда, в основном надо было действовать. Но как только она закончилась, можно было и попробовать поискать ответы на мучившие вопросы: куда делись золотой запас, да и прочие бюджетные деньги, которые просто пропали осенью 1991-го? Для этого Ельцин дал приказ об открытии архивов, смелому Полторанину дал статус вице-премьера, пропуск-«вездеход», подписал соответствующий мандат. М. Полторанин принес неважные известия: пусть не все-все, но большинство украли Bobkoff and Company с помощью своей агентуры и, прежде всего, Геращенко. По итогам доклада Полторанина Ельцин вызвал к себе Коржакова и показал ему документы. Коржаков просмотрел их, одни — невнимательно, другие — более пристально, и высказался в присущей ему манере: «Я знаю многое, но иногда даже мне бывает интересно». Ельцин спросил: «Я не могу знать до конца ваши там правила игры, но что мы можем себе позволить против этого Бобкова?». Ответу Коржакова Ельцин не обрадовался, но пришлось удовлетвориться: «Против Бобкова мы себе ничего не можем позволить, а вот против его шестерок…». Дальше началась операция «Мордой в снег».

И чем дальше время уводит нас от августа 91-го, тем больше откровенностей мы получаем. В приложении № 3 мы приводим пусть и не самый свежий, но весьма откровенно-убийственный материал, который расставляет некоторые точки над «Ь>.

И В. А. Крючков, и Ф. Д. Бобков в 90-е гг. очень часто появлялись на разного рода патриотических тусовках. Зачем это им? Они хотели точно знать, что о них думают. Им надо было знать, насколько чисто им удалось провести операцию «катастройка» и разоблачены они или нет? Нет конечно! Да и кто это мог сделать? Журналистика? Но она подконтрольна на 95 %, гонялась за сенсацией и уличной сплетней, красивой фразой. Социология исследовала всех «силовиков» гуртом, с процентами, настроениями, мнениями. А наша наука по национальной безопасности фактически отсутствует. Хотя не нужно быть скрупулезным исследователем и ученым, чтобы увидеть плоды деятельности новой, насажденной в нашей стране системы.

Конечно же, большая и малая деза идет и со стороны, от штатских. В связи с украинским кризисом — «над всем Майданом безоблачное небо, а далее везде» — лидер капэрфников Г. Зюганов сделал свое заявление. Куда вклинил такие пассажи: «Преобразования надо было начинать с реформы КПСС. Хорошая программа была разработана Юрием Владимировичем Андроповым. Если бы он пришел к власти пятью годами раньше, то многих потрясений удалось избежать. Но, к сожалению, страну «подстрелили» на взлете при помощи идеологов перестройки и их дальнейших последователей» [146]. Нет, что ни говорите, но фюреры-«коммунисты» держат свою паству за полных идиотов — ну и печатали бы ерундень для внутреннего пользования! — так нет же, лезут в общедоступную печать.