Россия встретила их дождем - эка невидаль для жителей Туманного Альбиона. Низкое серое небо; воздух с запахом свежести после грозы; дороги, сверкающие в огнях уличных фонарей - привычная картина для истинного британца. Если бы не одно большое НО: единственное, что напоминало командированным магам родную страну, были они сами.

Небо, затянутое свинцовыми тучами, было похоже, скорее, на огромный купол, под которым кипела жизнь, если это можно назвать жизнью; вместо чистоты и легкости воздух пропитался выхлопными газами, а дороги… двадцать процентов нуждались в капитальном ремонте, остальные и дорогами назвать было нельзя. Фонари горели один через три улицы; светофоры хитро подмигивали оранжевыми глазами, другие не работали вообще; кто-то из пассажиров ехавшей впереди машины выбросил из открытого окна обертку от растаявшего мороженого…

Поселение в гостиницу прошло сумбурно и в дальнейшем казалось страшным сном.

Возле обшарпанного восьмиэтажного здания, выкрашенного в грязно-бежевый цвет, горел единственный на весь двор фонарь с разбитым плафоном, освещая крыльцо тусклым желтовато-дымным светом. Дощатые зеленые двери оказались заперты изнутри, а от звонка на выцветшей стене тянулись оборванные провода. Поняв, что звонить бесполезно, профессор Шеллерман постучал по деревянному косяку - тот нехорошо пошатнулся и с жутким скрипом слегка съехал вправо. Решив, что геометрическая асимметрия ему совсем не нравится, Хьюго постучал по другой стороне. Косяк с тем же скрипом вернулся на место, как будто все время своего существования простоял так, не сдвигаясь ни на миллиметр. Побоявшись барабанить в дверь подобного сомнительного состояния, целитель некоторое время рассматривал вариант привлечения внимания находящегося внутри дежурного посредством камушка, пущенного в открытую форточку. Форточка оказалась закрыта, и камушек угодил прямиком в стекло. Стекло печально зазвенело и лопнуло. Шеллермана передернуло. Судя по звуку, донесшемуся изнутри, цель его была достигнута несколько в большей степени, чем он изначально предполагал.

Через пару минут дверь распахнулась, явив настороженным взглядам свирепую заспанную физиономию тети Клавы, вахтерши в прошлом, а ныне дежурной ресепшионистки гостиничного комплекса.

- Эт хто ж туть хулюганить, вашу мать! Щас мялицию вызову - вон они в соседнем кабаке уже второй день пьють! - с порога гаркнула басом гордая обладательница пятьдесят последнего размера одежды и сорок третьего размера обуви при росте чуть больше полутора метров, закатывая рукава. На поясе ее красовалась боевая сковородка, которую она, не задумываясь, готова была пустить в ход.

Англичане оторопели - такое "Добро пожаловать" стало для них полной неожиданностью. Профессор МакДугл первой пришла в себя и полезла было в сумочку за командировочным листом, да только чуть-чуть не успела - тетя Клава, заприметив Хьюго, сразу же узнала в нем виновника недавнего переполоха, не давшего ей досмотреть сон, где в триста сорок восьмой серии знаменитого сериала "Санта Мария или просто Барбара" главная героиня, потомственная многодетная мать-одиночка в третьем поколении, сообщала незадачливому дону Хулио как минимум четыре новых толкования его имени, одно из которых сопровождалось характерной жестикуляцией. Шеллерман, уловив недобрые флюиды, направленные на свою персону, среагировал мгновенно. К сожалению, примененные им навыки магического гипнотического внушения, полученные на Западе, на исконно русской тете Клаве сработали не совсем так, как хотелось бы. От сковородки увернуться он, конечно, успел, но это стоило ему шикарного фингала под глазом, половины пуговиц и полуоторванного рукава. В тот момент, когда тетя Клава собралась было продолжить экзекуцию, Марион наконец-то достала из сумочки злополучный командировочный лист и, вклинившись между своим пострадавшим коллегой и Немезидой местного розлива, с риском для жизни предъявила последней спасительную бумагу. Попавший в поле зрения вахтерши документ произвел поистине магическое действие: злобная мегера моментально расплылась в широкой приветливой улыбке, которая, по причине частичного отсутствия зубов, устрашала больше, чем свирепая гримаса.

- Ой, дык шо ж вы раньше-то не сказались, мы ить вас с вечера дожидаимся! Добро пожаловать, гостюшки дорогие!…

И строгая ресепшионистка, мгновенно трансформировавшаяся в гостеприимную хозяйку, заспешила вперед, показывая приезжим дорогу. Марион первой шагнула через покосившийся порожек; Хьюго осторожно последовал за ней, мрачно озираясь и придерживая оторванный рукав.

Оказавшись в вестибюле, британцы выяснили, что пытались попасть в гостиницу с черного хода, выходившего, соответственно, на задний двор, предназначенный для хозяйственных нужд. Виновником столь неприятного казуса был сонный таксист, на автопилоте довезший пассажиров до гостиницы и высадивший их там, где сумел припарковаться.

Холл гостиничного комплекса выглядел вполне прилично, что несколько сгладило впечатления Марион о грязном заднем дворе и неласковом приеме, оказанном поначалу. Шеллерман же по сути своей был более злопамятен, что усугублялось тем, что фингал под глазом саднил достаточно сильно, а рукав все время норовил сползти с плеча.

Между тем их дородная провожатая шустро шмыгнула к стойке портье, за которой в данный момент никого не было, сняла с крючочков на стене большой ключ и повернулась к гостям:

- Нумер ваш на третьем этаже, люксъ, с двумя спальнями, кухней и гостиной с балконом, стало быть. Да пойдемте, я вас доведу, шоб не заблукали в потемках! - с этими словами тетя Клава бодро зашагала к лестнице, ничуть не сомневаясь, что Хьюго и Марион последуют за ней. Дорогой она задушевно беседовала не то с британцами, не то сама с собой. - Вы ужо не серчайте, я ить не со зла. Панки, чтоб их, паразитов, понос прохватил, хулюганствуют почем зря! Да и то сказать, я и так спросонья малость нервенная бываю, а тут кирпичи в окна, то да се…

Двери отведенного британцам номера тетя Клава отперла самолично. Войдя в комнату, она первым делом подошла к шкафу, открыла его, под потолком зажегся неяркий свет, после чего дверца шкафа закрылась, а свет продолжал гореть во всю силу своих сорока ватт. Сей факт привел иностранцев в крайнее недоумение, пока Хьюго, с рождения обладавший любопытной натурой, не обнаружил на дальней стенке платяного предмета мебели маленький выключатель. В целом же номер оказался средней руки, а спальни совершенно одинаковые, за тем исключением, что в одной находился старенький цветной ламповый телевизор, а в другой - не менее древний холодильник, правда в почти рабочем состоянии.

Кое-как спровадив тетю Клаву, Хьюго с удовольствием растянулся на мягком плюшевом диване в гостиной - единственном соответствующем атрибуте номера класса люкс. Распухший глаз то и дело давал о себе знать, но у Целителя не было ни сил, ни желания приводить себя в порядок после длительного перелета и неожиданной "теплой" встречи. Марион, сославшись на внезапную головную боль, отправилась спать, так что Шеллерман, предоставленный сам себе, занялся любимым в редкие минуты тишины и спокойствия делом: приятным ничегонеделанием. Постепенно его стало клонить ко сну, и в тот самый момент, когда сети Морфея обволокли не ожидавшего подвоха профессора, двери номера распахнулись, и внутрь ввалилась дородная ресепшионистка с небольшим тазиком в руках. В тазике что-то булькало, а с поверхности поднимался белый пар.

Сон Хьюго смело как рукой, и он подозрительно уставился на тетю Клаву:

- Не соблаговолите ли уточнить, что Вы здесь делаете, мадам? - хмуро, но вежливо поинтересовался он - правила хорошего тона не позволяли ему наорать на женщину вдвое старше, несмотря на дикое желание это сделать. Фингал и почти оторванный рукав положение не улучшали.

- Мадюмаузель! - обиженно гаркнула почтенная дама и с грохотом поставила тазик на журнальный столик перед диваном. Часть содержимого тазика от внезапного резкого движения выплеснулась на Целителя, а поскольку жидкость оказалась свежезаваренным горячим чаем, доброты и нежности по отношению к виновнице у гостя не прибавилось.

Мысленно поблагодарив судьбу, что чай попал на живот, а не ниже, Шеллерман теперь уже с опаской посмотрел на тетю Клаву. Последняя тем временем полоскала в тазике марлевые салфетки небольшого размера. Недоуменно подняв бровь, Хьюго спросил:

- А это еще зачем?

- Дык, глаз Ваш лячить будим! - с готовностью откликнулась вахтерша и с размаху припечатала горячую мокрую салфетку к фиолетовому фингалу. - Подяржите и посядите так мянут пять, авось поможет!

В очередной раз прокляв себя и свою воспитанность, которая не допускала возможности поднять руку на представительницу прекрасного пола, пусть даже и не совсем прекрасную, Хьюго лихорадочно считал секунды изощренной русской пытки. Оскорбленный дух мужчины требовал мести, а натура Целителя жаждала узнать результаты нового способа лечения. Любопытство победило, но к положительному итогу не привело: синяк меньше не стал, наоборот, даже немного увеличился в размере вследствие насильного прикладывания салфетки к глазу. Тетю Клаву, однако, это нисколько не смутило, и она, всплеснув руками, заохала, заахала и заявила, что, мол, слишком мало целебного чая соприкасалось с больной поверхностью. Профессор насторожился, и не зря, хотя предугадать последующие действия хозяйки не сумел.

- Щас точно помогёт, - довольно пробормотала знатная ресепшионистка, схватила Целителя за загривок и окунула в тазик с оставшимся там чаем.

На счастье Хьюго вовремя появившаяся на шум МакДугл предотвратила дальнейшую экзекуцию своего многострадального коллеги, отправила тетю Клаву отдыхать простейшим заклинанием "Спи, моя радость, усни!", а тазик превратила в симпатичную вазочку с лиловыми фиалками.

- Какая варварская страна, - устало вздохнул Шеллерман, с трудом поднявшись с дивана. - Спасибо за помощь, Марион. Пойду спать, пока эта… ЭТО не вернулось, - тихо добавил он, прежде чем скрыться за дверью спальни.

Красная ковровая дорожка на крыльце и разодетая в расшитый сарафан и смешной кокошник девица профессору Хьюго Шеллерману не понравились сразу же. В руках красотка держала большой поднос, на котором по старинному русскому обычаю должны были обнаружиться каравай хлеба и солонка. Вместо каравая гостям преподнесли… батонную нарезку не первой свежести, наскоро купленную в магазинчике возле остановки на углу, бутылку кетчупа и пачку оливкового майонеза - стандартный обеденный набор сотрудников филиала. Возле расфуфыренной девицы красовалось существо небольшого роста, одетое по последнему писку моды (писк особенно делал упор на не сочетаемые цвета и фасоны и, судя по результату, был предсмертным). Существо что-то залопотало, торжественно и быстро, но почему-то монотонно, от чего сразу же захотелось спать.

- Ближе к делу, Брумгильда Леонардовна, а то у меня уже руки тянутся, - донесся откуда-то скучающий голос директора.

Этот голос Шеллерман знал хорошо, так как всего за несколько часов знакомства успел наслушаться директорских историй про дистанционное обучение, изучение английского языка путем заучивания по три новых слова каждый день, дальнейших перспектив развития и еще множество тем, не имеющих никакого отношения к цели командировки в Россию.

- Хорошо, Эдуард Игнатьевич, - существо недовольно поджало ядовито-алые губки, поправило прическу и другие части тела, гордо вздернуло подбородок и со словами: "Прошу за мной" резко развернулось на 180 градусов. - Это наша площадка "Альфа", - снова затараторило существо, начиная экскурсию, - основное административное и учебное здание. Правда, кроме нас, тут еще два лицея, три училища и вечерняя школа обитают, но мы справляемся.

Тем временем в приемной, как обычно с утра, собравшийся народ толковал сны и сновидения за прошедшую ночь на предстоящий день. Лина, менеджер по расписанию, обладающая ослиным упрямством, сложным характером, раздражительностью, вспыльчивостью и язвительностью, но в то же время природным обаянием, терпением и хорошо развитой интуицией, давала бесплатные консультации по пророчествам и предсказаниям. За добровольное согласие работать на расписании получила прозвище "Камикадзе"; сбежала с должности, но ведомая какими-то только ей известными причинами, вернулась к тому, с чего начала, за что ее обозвали мазохисткой. Но ее способность быстро приспосабливаться к каждой новой ситуации и реагировать на происходящие вокруг события позволяли, зачастую, просто плыть по течению, опираясь на шестое чувство и не задумываясь о последствиях. В вопросах интерпретации снов Лина, как говорится, собаку съела (ее сны всегда сбывались до последнего образа), а посему имела обыкновение спорить с Маргаритой Леопольдовной, потомственной толковательницей и ясновидящей. Заведующая заочным отделением, она была женщиной милой и доброй и, казалось бы, совершенно случайно попавшей в клубок целующихся змей, именующих себя штатными сотрудниками Академии.

Очередная дискуссия была в самом разгаре, когда в маленькую приемную ввалилась та самая разодетая девица в кокошнике, на деле являющаяся юристом филиала Ядвигой Тимофеевной. Мнения других сотрудников о ней значительно расходятся, поэтому описание на этом завершается, дабы не нарушать правдивость изложения сплетнями, полученными посредством сарафанного радио.

- Чтобы я еще раз согласилась помогать Леонардовне! - Ядвига сорвала со своей головы кокошник и с размаху бросила его в мусорную корзину. Туда же полетел расписанный под хохлому поднос с остатками нарезки. Кетчуп и майонез пропали где-то по дороге между стендом с расписанием и кабинетом менеджеров очного отделения, скорей всего, затерявшись в холодильнике отдела кадров до следующего раза.

- Спокойно, Ядочка, нервные клетки не восстанавливаются, - ласково пропела Лина взбесившемуся помощнику директора по правовым вопросам.

- Ты это нашей мегере скажи! - рявкнула в ответ Ядвига и глубоко вздохнула в попытке успокоиться. - Нарядила меня черт знает во что!… Кстати, - добавила она намного тише, - они сейчас с гостями сюда придут, на экскурсию…

Договорить Ядвига не успела. В приемную зашел Эдуард Игнатьевич, директор филиала Академии, мужчина преклонного возраста, что, однако, не мешало ему управлять достаточно большим учебным заведением. Качество управления значения не имело. Несмотря на лета, Эдуард Игнатьевич изумлял своих подчиненных новыми оригинальными идеями, сыпавшимися на их головы буквально ежеминутно. Многие удивлялись, каким образом от раскладывания пасьянсов в тишине и холоде собственного кабинета можно сохранить присутствие духа, здравый ум и твердую память, коими так гордился действующий директор.

- Доброе утро, коллеги, - нараспев поприветствовал директор собравшийся народ. - Так, а что это мы тут сидим? Почему не работаем?

Народ переглянулся и дружно посмотрел на секретаря, Тоню, девчонку сговорчивую, покладистую, уступчивую и всегда искренне желающую помочь. В своем деле Тоня не знала равных, что, однако, не афишировала на каждом углу и за это пользовалась заслуженным уважением коллег.

- Так, Эдуард Игнатьевич, у нас дверь в учебный отдел не открывается, думаем, чем взломать, - невозмутимо объяснила Тоня. - Может, чайку?

Попасть в рабочий кабинет сотрудникам удалось только через два часа. И только через форточку. Старая качающаяся стремянка с подпиленной третьей ступенькой стояла на земле под окнами учебного отдела; ржавую металлическую решетку пришлось сбить ломиком, так вовремя найденным Полуэктом Полуэктовичем, начальником отдела ТСО филиала, в собственном бездонном дипломате. Еще там обнаружились: два сверла, дюбель, отвертка, отбойный молоток, два мотка плексигласовых шнурков повышенной прочности, две коробки с гвоздями, плоскогубцы, винты, триста двадцать шурупов, сорок два метра проводов, обломки мониторов, хвосты мышек (тапочки тараканов потерялись при транспортировке), одна раздолбанная клава, постное масло для смазки и приготовления салатов, спирт - протирать приборы (а Вы как думали!), скрепки, микросхемы, бублики, сахар, заварка и штурвал от самолета (в хозяйстве пулемет пригодится!). Помимо прочего, в бездонном чемоданчике нашли свое пристанище двадцать три сломанных МТ-шки, как сокращенно обзывались мини-тестеры, специальные приборчики для тестирования, в народе также именуемые тетрисами. Поскольку МТ-шек было мало, а студентов много, к концу трудного учебного дня приборчики постепенно превращались из мини-тестеров в мини-тостеры, нагреваясь от непрерывной работы градусов так до девяноста, чем не стеснялись пользоваться хитрые сотрудники Академии и ушлые студенты, поджаривая на МТ-шках хлеб, сосиски, а иногда и яичницу. Разумеется, вся эта продуктовая вакханалия не шла приборчикам на пользу, сокращая их и без того недолгий век. В результате Полуэкт Полуэктович был вынужден заниматься ремонтом почивших от непосильной нагрузки тестеров на работе и дома, что и побуждало его добавлять их к числу разнообразных предметов, населяющих его дипломат. Надо сказать, что в тот день их перечень был далеко не полон. Начальник отдела ТСО забыл дома портативный домкрат, кулек с карамелью и набор инструментов на все случаи жизни. Кроме странного списка вещей "на всякий пожарный и каждый день" Полуэкт Полуэктович отличался особым умением говорить о простом сложными, сознательно завуалированными фразами, что всегда помогало выйти из любой нестандартной ситуации.

- Кто додумался подпереть дверь изнутри шкафом с бумажными тестами?! - в тишине громкий голос Нонны Вениаминовны, начальника учебного отдела, показался очень громким. - Только не говорите мне, что это крысы сделали!

Дама в самом расцвете, Нонна Вениаминовна, отличалась довольно спокойным, но в исключительных случаях, взрывным характером. На работе бывала постоянно занята, причем, непосредственно работа отнимала малую толику ее драгоценного времени.

- Так, это… они же на прошлой неделе холодильник опустошили, - неуверенно предположила Ульяна, учебный менеджер очного отделения. - Ничего не оставили, даже целлофан от сосисок и крабовых палочек сожрали, сволочи.

- Да, - на полном серьезе поддержала Лина. - И записку оставили: "Спасибо, было вкусно, приносите еще".

- Надо шкаф на место поставить, наверное, - задумчиво произнесла Люда, помощница Лины, глядя на стену с отодранными обоями.

Помимо хранения тестов вышеупомянутый предмет интерьера выполнял другую, не менее важную, функцию: создавал впечатление качественно сделанного евроремонта, закрывая дальний угол, не обклеенный обоями. Сами обои были выполнены в лучших традициях классического абстракционизма, так как представляли собой оборотки, использованные раза по четыре, что, впрочем, придавало кабинету определенный шарм и изящество. По крайней мере теперь менеджеры не перебирали многочисленные папки с экзаменационными ведомостями в поисках нужной оценки, а просто внимательно присматривались к стене за спиной; по всем известному закону подлости нужная ведомость обнаруживалась обычно под самым потолком. Тогда в дело шла та самая стремянка на все случаи жизни: лампочку вкрутить, расписание повесить, добраться до своего рабочего места через окно, посмотреть ведомость или просто оглядеть мир с высоты птичьего полета.

- Надо Владика позвать! Он в этом деле - профи! - согласилась Майя, менеджер заочного отделения, остроумная, с хорошим чувством юмора, умеющая замечать различные забавные ситуации, а также попадать в них изо дня в день. Увлекалась сочинением пародий на своих коллег, причем, зачастую, ее слова сбывались вплоть до последней буковки. Майю это приводило в состояние легкого недоумения, так что иногда она подозревала в себе способности к ясновидению.

Владя, невысокий, крепкий парень, добродушный и флегматичный, как тяжеловоз-першерон, служил в техническом отделе на подхвате. Сложные манипуляции с компьютерными программами были ему недоступны. Зато если появлялась необходимость переместить этот самый компьютер с одного этажа на другой, да и вообще что-нибудь куда-нибудь переставить, прибить и завинтить, конкурентов у него просто не находилось.

- Может и крысы, - проворчал Владя, оттаскивая в сторону тяжеленный шкаф, набитый бумажным хламом, с таким видом, словно это была пустая картонная коробка. - У нас в компьютерном зале эти твари все шнуры пожрали. Мы чего только не делали, чтобы их отвадить: и перцем провода посыпали, и уксусом поливали, и горчицей мазали.

- И что? - поинтересовалась Лина, принимаясь стругать карандаш.

- А ничего. Они сказали, что с уксусом не очень любят, а вот с горчицей им понравилось!

Знакомство командированных волшебников с сотрудниками филиала состоялось часом позже. Особо в представлении усердствовала Брумгильда Леонардовна, существо, встречавшее их батоном-кетчупом на крыльце. В Академии она занималась воспитательной работой, будучи чрезвычайно активной и целеустремленной донельзя. Любимым коньком Брумгильды Леонардовны был правильный образ жизни, который она усиленно навязывала своим подопечным, не слишком считаясь с их мнением на сей счет. За недолгое время общения с заместителем директора Шеллерман успел выяснить, что в распоряжение Академии предоставлены три площадки: "Альфа", "Бета" и "Дельта", все в разных частях города. За организацию и проведение занятий отвечал учебный отдел, техническое оснащение обеспечивал отдел ТСО. Начальники этих подразделений, как и сами сотрудники, друг друга на дух не переносили, и не проходило ни дня без того, чтобы Нонна Вениаминовна и Полуэкт Полуэктович не обменялись взаимными обвинениями в срыве учебного процесса. За всем этим своим зорким оком следила Элла Эдуардовна, дочь директора филиала и по совместительству главный бухгалтер, а посему и зарплата начислялась, исходя из ее настроения. Об отделе кадров ничего плохого Шеллерман не услышал, скорей всего, потому, что работавшие там сор из избы предпочитали не выносить, разбираясь со всеми проблемами самостоятельно.

Отвязавшись, наконец, от Леонардовны, профессора из Британской Академии Высшей Магии облегченно вздохнули. Теперь можно было углубиться в изучение документов для выявления и исправления замечаний перед приездом Комиссии из Министерства магического образования Великобритании. Поначалу исправление всех недочетов за такой короткий срок казалось невозможным. Много позже оказалось - не казалось.

- Интересно, а как же к нему обращаться?

- Ну, как, по имени отчеству, наверное.

- А какое у него отчество?

- Откуда я знаю, пойди и спроси!

- Ага, спроси! Вот сама пойди и спроси!

Профессор Шеллерман злился. Он честно пытался не обращать внимания на отчетливый тихий шепот за спиной и работать, но когда именно твою персону обсуждают так, как будто тебя нет рядом, никакие нервы не выдержат.

- Если вы хотите что-либо спросить у меня, спрашивайте! Или прекратите разговоры!

Майя и Лина удивленно посмотрели на Целителя: что-что, а на слух он, похоже, не жаловался. Девчонки переглянулись; Лина изогнула бровь, косясь в сторону подруги; Майя слегка качнула головой: мол, не-а, не дождешься, не спрошу. Наконец, Лина робко проговорила:

- Простите, мы хотели бы узнать Ваше отчество.

- Мое что? - профессор раздражался с каждой минутой все больше и больше. Мало того, что эти бестолочи отвлекают его от важных документов, так еще и мямлят нечто неразборчивое!

- Отчество, - повторила Майя чуть громче. - Ну, как звали Вашего отца?

- Причем тут мой отец?! - рявкнул профессор, приподнимаясь из-за стола. Девицы нервно переглянулись, и он уловил мысль одной из них: "Чего он взъелся? Псих какой-то…"

- Просто в России так принято, - взялась объяснять Лина. - Уважительное обращение подразумевает полное имя и отчество, образованное от имени отца. Как его звали, Вы не могли бы сказать?

- Моего отца звали Авраам, - отрывисто бросил профессор, опускаясь на стул. - И не надо разговаривать со мной, как со слабоумным!

- Это получается… Хьюго Авраамович?! - девушка растерянно посмотрела на подругу, потом на него. - Звучит как-то…

- По-идиотски! - сообщил свое мнение Шеллерман. - И профессора МакДугл тоже не стоит называть Марион Дункановна!

- Да, не стоит, - слабым голосом проговорила его собеседница, чей взгляд все еще был откровенно обалдевшим.

- Но как же нам тогда к Вам обращаться? - вторая девушка слегка нахмурилась. - Нельзя же просто…

- Нельзя! - отрезал Шеллерман. - Будет лучше, если вы будете обращаться к нам так, как принято у нас: профессор МакДугл и профессор Шеллерман. Или просто профессор!

- Зовите меня просто: Ильич! - пробормотала Майя, зыркнув на Лину. Та с трудом сдержала смешок. Профессор Шеллерман нехорошо прищурился:

- Что Вы сказали?

- Ничего, профессор!

- Тогда, может быть, вы приступите к работе? - его тихий шипящий голос был практически не слышен в царившем шуме.

- А мы, собственно, не развлекаться пришли, - Лина плюхнулась на краешек своего стола, особо не переживая по поводу последствий. Освободить ее от должности Мастер-Целитель не мог, а нынешнему начальству это было крайне невыгодно: где еще можно найти человека, выполнявшего свои обязанности даже во сне, а порой и вместо него, невзирая на необходимость отдыха? Так что максимум ее ждал только выговор с занесением в личное дело, что девушку абсолютно не волновало.

Шеллерман сделал вид, что не заметил наглости, но про себя пообещал запомнить поведение нахальной девчонки. "Я не злопамятный, - нередко уверял он окружающих. - Я просто злой, и память у меня хорошая!"

- Нонна Вениаминовна просила напомнить, что нужно проверить посещение занятий. Расписание в приемной. Майя Вас проведет по аудиториям, а то еще потеряетесь по дороге, - таких невинных ангельских глаз профессор не видел даже у самых шкодливых своих студентов, что бы те ни натворили.

Лина соскочила со стола и испарилась, подарив профессору на прощание зловредную ухмылку. Шеллерман проводил ее злобным взглядом.

- Долго еще Вас ждать? - раздраженно бросил профессор Майе, поднимаясь из-за стола. Когда он пребывал в таком состоянии, окружающим приходилось солоно. Однако его провожатая и бровью не повела: ей было не привыкать.

- Идемте, профессор.

Они вышли из крошечного кабинета сотрудников и зашагали по длинному коридору мимо множества закрытых дверей. Поднялись на второй этаж, третий, а когда Майя свернула к лестнице на четвертый, Шеллерман потерял терпение.

- С какой стати Вы решили показывать мне аудитории с верхних этажей?

- Наши студенты на площадке "Альфа" с утра занимаются только на шестом, чердаке и мансарде, - Майя поражала своей невозмутимостью.

- А остальные пять?

- А остальные до четырех часов дня заняты.

- Кем?!

- Двумя лицеями и тремя училищами. А с шестнадцати ноль-ноль мы делим помещения с вечерней школой для особо одаренных среди недоразвитых переростков нашего города, - Майя повернулась в сторону лестницы, вовремя спрятав улыбку, однако, мысли ее были донельзя отчетливы: "Вот блин, еще один придурок выискался!… Надо сходить к вечерникам, предложить пополнить их ряды…"

Шеллерман смолчал. Доказательств неуважительного отношения к своей персоне у него не было, а чтение мыслей уже давно признавалось в магическом мире противозаконным. Хотя, никто не станет подозревать иностранного гостя во внезапном пищевом отравлении, которое совершенно неожиданно произойдет с некоторыми сотрудниками филиала Академии в ближайшее время. Хьюго мысленно пообещал себе запастись попкорном, как только представится такая возможность, чтобы повеселиться от души, глядя на результаты своей тайной диверсионной деятельности.

За темпераментной беседой профессор и его провожатая поднялись на шестой этаж. Майя толкнула дверь ближайшего кабинета:

- Психомаги-очники. Третий курс.

В аудитории полным ходом шла лекция по физиомагнетизму шимпанзе, которую читал компьютер голосом алкоголика с двадцатилетним стажем пребывания в психушке. Лекция была щедро приправлена нецензурными выражениями из самой ненормативной лексики. Помимо компьютера в помещении находились две девочки с внешностью отличниц и лохматый юноша с мечтательным взглядом. Девочки прилежно конспектировали, временами краснея от наиболее крутых оборотов речи своего электронного наставника; парень сидел, раскачиваясь на стуле и рассеянно пялясь в потолок.

- Как? Всего трое?! - брови Шеллермана взлетели под самую макушку.

"Хлопай ресницами и взлетай, - пропела про себя Майя, глядя на профессора. - А он и половины не видел. То ли еще будет, ой-ой-ой… Кстати, а ресницы у него ничего…"

- Ну, вообще-то, в группе двадцать шесть человек, - уточнила она вслух.

- А где все остальные?

"Н-да, до него убийственно долго все доходит. Наверное, акклиматизация", - снова подумала девушка, одновременно поясняя.

- На семинары студенты ходят очень неохотно, а лекции и вовсе игнорируют.

- Заставляйте!

- Не получается! Студенты боятся только отчисления, да и то не слишком. Но пока они платят за обучение, мы не можем их отчислить.

- Кто вам сказал такую вопиющую глупость?

- Директор, кто же еще. Идем дальше? Только там еще хуже. Тут хотя бы кто-то пришел.

- Идемте, - отрывисто бросил в ответ Шеллерман, резко разворачиваясь к дверям. - Я хочу видеть картину в целом.

Полчаса спустя картина была яснее ясного. На занятиях присутствовали не больше пяти студентов из каждой группы при том, что групп с численностью меньше двадцати человек просто не существовало. Вдобавок не явилась половина преподавателей, означенных в списках. Вместо них лекции вели компьютеры, у каждого из которых имелся собственный взгляд на читаемый предмет. Соответственно, содержание лекций оказалось более чем оригинальным. Инспектируя кабинеты, профессор ярился все сильнее и сильнее, но не проронил ни единого слова. То ли копил злость для очередной планерки в понедельник, то ли решил не нарываться на мысленные язвительные комментарии Майи в свой адрес, потому как ничего не мог с ней сделать до поры до времени. Он не понимал столь вопиющего пренебрежения обучением как со стороны студентов, так и со стороны преподавателей. Маг-недоучка - это же стихийное бедствие! Вот только усваивать такую простую истину студиозы не желали. Правда, на эту проблему у профессора уже нашлось решение, достойное четырежды чемпиона Международных Магических Игр.

Завершив обход, он в сопровождении Майи вернулся к психомагам. Компьютер все также сыпал специальными психомагическими терминами, изложенными посредством брани. Студентки прилежно записывали; их одногруппник спал с открытыми глазами.

- Список группы сюда! - велел Шеллерман, оглядев пустые места в аудитории.

Получив желаемое, он пробежал взглядом ряд фамилий и сурово поинтересовался, кто присутствует. Девушки, робея, назвались; парень дрых. Не обращая на него внимания, профессор положил на стол лист со списком, сделал сложное движение рукой, щелкнул пальцами и отчеканил:

- Сивка-Бурка, встань передо мной, если дружишь с головой!…

Над бумагой мигом материализовался клок черного дыма и разбился о поверхность листа. Буквы, из которых состояли фамилии студентов, словно вобрали эту черноту и стали объемными. Шеллерман злобно ухмыльнулся, поднял список и отчетливо прочитал самую первую фамилию:

- Абдубердыбабаев!

Раздался звучный хлопок, и на один из стульев из-под потолка свалился волоокий жгучий брюнет в одних трусах. Он испуганно озирался вокруг; его лоб украшал жирный черный оттиск: круглая печать с черепом в бандане и скрещенными костями в центре.

- Нехорошо опаздывать на занятия, Абдубердыбабаев, нехорошо! - вкрадчивый голос профессора вгонял в ступор, равно как и то, что он ухитрился запомнить и с первого раза безошибочно произнести языколомную фамилию. Проигнорировав направленные на него оторопевшие взгляды, Шеллерман продолжил воспитательную деятельность. - Бестолковых! Баранов! Гадюкина! Дракулович! Забубенов!

На стулья шлепались студенты и студентки. Большинство из них было, мягко говоря, не совсем одето, что ясно давало понять: они предпочитали дрыхнуть до обеда. Каждого украшало страшненькое клеймо с черепушкой. Но всех переплюнул Ядный - он материализовался не один, а с двумя разбитными девицами; печать красовалась на его бритой макушке. Последним появился загулявший преподаватель. Судя по его опухшей физиономии, ночь он провел совсем даже не скучно. Незадачливые прогульщики с ужасом озирались вокруг, не понимая, что могло выдернуть их из дома в такую несусветную рань - одиннадцать утра. Мало-помалу всеобщее внимание сосредоточилось на незнакомой личности в черном, брезгливо взирающей на них с кафедры. Личность, с непередаваемым отвращением оглядев аудиторию, сообщила:

- С этого дня я настоятельно советую вам не пропускать занятия без веской причины.

- А че, блин, в натуре, - Ядный попытался возразить и даже привстал со стула.

- Молчать! - слово было сказано тихо, ровно и настолько зловеще, что заткнулись даже мухи. - Как только занятия закончатся, черепушка исчезнет. Но имейте в виду: стоит вам пропустить хоть одну пару, и она появится снова. Причем так, что ни косметика, ни одежда не помогут вам ее скрыть. И я всегда смогу с ее помощью вытащить любого из вас откуда угодно. Хоть с кладбища. Делайте выводы.

Шеллерман еще раз взыскательно оглядел студентов, оценил степень выпученности глаз и решил, что его поняли достаточно хорошо. Он спустился с кафедры и жестом предложил преподу занять его место и начать лекцию. Тот повиновался.

Выходя из аудитории, Шеллерман слышал, как он излагает тему лекции языком, не слишком отличавшимся от языка его электронного предшественника, тем более что наглый комп все время вмешивался и вносил собственные коррективы.

- Профессор! - изумленно выдохнула Майя, о которой Шеллерман, занятый наведением конституционного порядка, как-то подзабыл. - Как Вы это делаете? Научите нас!

- Смотрите внимательно и учитесь, - сухо бросил в ответ профессор, направляясь к другой аудитории. - Следующая группа будет в вашем распоряжении.