В связи с окончанием экзаменационной сессии, итоговых государственных экзаменов, защит, началом работы приемной комиссии и отсутствием студентов в стенах родных пенатов, всех не ушедших в законный отпуск сотрудников собрали на площадке "Альфа" - делать косметический ремонт ввиду недавнего затопления. Согласно новой оригинальной идее шефа ремонт предстояло проводить своими силами на те минимальные средства, которые Эдуард Игнатьевич обещал выделить из крайне скудных запасов филиала. Народ принял новость без энтузиазма, но и без особых возражений. В конце концов, каждый из "академиков" уже имел опыт подобной работы в домашних условиях, а альтернативой была бригада троллей под предводительством гнома, та самая, что ставила зимой перегородки. Встречаться с ними снова как-то не хотелось.

Поворчав, нехотя принялись готовить помещение: сдвигать к середине комнаты тяжеленные шкафы, набитые всякой всячиной, убирать со столов все нужное и ненужное, сами столы выстраивать башенкой, чтобы под ногами не путались, и находить временное пристанище тысяче разных вещей. Как водится, сие великое перемещение сопровождалось не менее великой руганью.

- Куда вы шкаф поставили, ироды?! Как его открывать, когда он теперь в углу?! По диагонали! Дверцами внутрь!…

- Повторяю для тех, кто с бронепоезда: тумбочки не кантовать! Не кантовать тумбочки! Не канто… а, черт с вами, кантуйте. Все равно теперь ящики по всей комнате собирать…

- Дорогу дайте! Дайте дорогу, я сказал! Или я тихо сказал?! Уйдите от греха, а то я шкаф уроню! На ногу! Кому? А кого поймаю!…

К концу дня мебель удалось-таки собрать в центре комнаты в компактный курган, замотать газетами, полиэтиленовыми мешками и проклеить скотчем. С чувством глубокого удовлетворения "строители" оглядели свое детище и мирно разошлись по домам, решив начать ремонт завтра с девяти утра. Однако на завтра всех удалось собрать только к половине одиннадцатого. Народ, одетый по-рабочему в разномастное старье, которое не жаль испачкать, столпился в кабинете под сенью мебельной пирамиды.

- А чем же ремонт делать? - растерянно поинтересовалась Ульяна; ее осенило первую. - У нас ведь ни краски, ни обоев нету.

Все запереглядывались. Как ни странно, а об этом никто не подумал.

- Выходит, мы и стройматериалы сами должны покупать, - в голосе Нины звучал не вопрос, а, скорее, утверждение. - А деньги где?

- У Эдуардовны, - флегматично откликнулась Тина, помощник главного бухгалтера. В ее характере периодически чередовались невозмутимость и бешеный темперамент. Она была очень славная, но в гневе становилась попросту опасна и крайне невоздержанна на язык. На любимый девиз Леопердовны: "Мат - не наш формат" в такие минуты она внимания не обращала.

- А где Эдуардовна? - Нина подобралась, как гончая, зачуявшая добычу.

- У себя в кабинете, где же еще, - Тина еще не успела договорить, как Нина сорвалась с места, устроив небольшой порыв ветра.

Отсутствовала она очень недолго и появилась, цепко сжимая в кулаке несколько купюр.

- Порядок, вот и бабки. Маловато, правда, но это ладно. Я тут одно место знаю - там обои дешевле, и вообще. Владя, отвезешь?

Владя не возражал. И Нина, прихватив для компании Миру, отправилась за добычей. Остальные, проводив ушедших взглядами, занялись кто чем, чтобы не скучать в ожидании. Поскольку все стулья были аккуратно сложены в курган посреди комнаты, расположиться пришлось на полу, постелив на него газеты.

Лина и Олесь играли в шахматы, время от времени обмениваясь соображениями относительно самых разных вещей: погоды, работы, содержания в неволе крокодилов и тех же шахмат. Шахматы, к слову сказать, молчали, не досаждая игрокам глупыми советами, и не бранились друг с другом. Причина столь примерного поведения дрыхла рядом в корзинке: крокодил Грызли, оставленный Лине на время отпуска Леопердовны, с удовольствием сожрал бы пару особо болтливых фигур. Фигуры об этом знали, потому и не вякали.

Янина, Ядвига и Ульяна, усевшись в кружок, устроили небольшой консилиум на тему: "Маникюр: исторический экскурс и перспективы развития", подробно разбирая все разновидности маникюра и педикюра, описание предварительных процедур, процесса как такового, обсуждая разные виды лаков и аксессуаров. Все это напоминало слет косметологов-профессионалов.

Саша, усевшись по-турецки на кипе газет, жевала крыжовник и болтала по телефону с мамой. Виделись они редко, поэтому беседа была углубленной и всесторонней.

Денек, Марик и Ленчик Лоботряс смотрели кино. На самодельном магикристаллическом экранчике размером с тетрадку шел фильм ужасов "И пришел песец…". Благодаря особым свойствам экрана ужастик сопровождался объемным звуком, эффектом присутствия и целой симфонией запахов. Это не всегда было удобно, так как белый пушистый зверек на деле оказался грозным кровожадным монстром размером с тигра, так что в экран он помещался не всегда. Вдобавок оттуда периодически вылетали виртуальные кишки, мозги и кровавые брызги, но при этом выглядели и пахли они вполне натурально, поэтому наиболее впечатлительные из присутствующих старались в ту сторону не смотреть. Технарям же все было пополам и до лампадки. Они равнодушно вытирали виртуальные брызги, отгоняли реальных мух и продолжали следить за приключениями веселого и озорного зверька.

Майя перечитывала "Ночной позор". Книга эта была в свое время бестселлером и имела три тома продолжения: "Нескончаемый позор", "Окончательный позор" и "Всем позорам позор". По книге был снят фильм, вызвавший немало споров, но признанный большинством равным голливудским блокбастерам по спецэффектам. Но Майя была твердо убеждена, что эротический триллер "Ночной позор" просто фуфло и до уровня книги не дотягивает совсем: и постельные сцены недостоверны, и главный герой неубедителен, и сценарий не иначе с бодуна писали. Но книгу она одобряла и иногда перечитывала.

Маргарита Леопольдовна, сидевшая в углу и старательно вязавшая носки мужу, детям, собаке и соседке из пятой квартиры, забеспокоилась первой. Она покосилась на стенные часы, которые забыли снять, и озабоченно пробормотала:

- Что-то они долго. Может, что случилось?

- И вовсе не долго, - рассеянно отозвалась Майя, переворачивая страницу. - Всего сорок минут прошло.

- Нинка сейчас, небось, по всему городу носится, ищет, где подешевле, - поддержала ее Саша, отправляя в рот очередную горсть крыжовника. - Она всегда в курсе что, где, когда и почем. А если не в курсе, то скоро узнает.

- А вот и мы!

Дверь распахнулась и явила присутствующим очень довольных Нину и Миру. Следом в комнату ввалился перегруженный Владя. Он аккуратно сбросил на пол рулоны обоев не лучшего качества, краску, полдесятка разнокалиберных кистей, пакет сухого клея, гвозди и пластилин.

Народ зашевелился. Через пару минут все столпились в углу, где лежали купленные стройматериалы. Сразу же возник вопрос: какой длины нарезать обои, если стены наперекос, как у Пизанской башни, а потолок волнами и зигзагами. Начали мерить стены и соотносить высоту и ширину, делать логарифмические вычисления и переругиваться. Наконец Олесь, уже защитивший к тому времени диплом профессионального магиматика с уклоном в аналитику и доказавший, что при определенной точке зрения тридцать два, деленное на два, может равняться восьми, с очень умным видом заявил:

- Здесь наблюдается неправильная планиметрическая геометрия стен, - помолчал немного и добавил, - или геометрическая планиметрия.

Тем не менее, вывели среднее арифметическое, расстелили рулон и поняли, что резать нечем! Все ножницы - в тумбочках, тумбочки - на вершине пирамиды, пирамида в два метра высотой. Выход нашли компьютерные гении. Они отыскали Полуэкта Полуэктовича с его бездонным дипломатом и выцыганили у него ножницы, молоток и полдюжины тюбиков клея "Момент". Обои нарезали, сложили стопкой и принялись выяснять, где у них верх, а где низ. Но поскольку узор на них был абстрактно-неопределенный, это оказалось непростой задачей. Под конец, разругавшись вдрызг и наспорившись до хрипоты, сошлись на одном: лепить, как придется, авось, никто не заметит разницы. Спохватились, что прежде чем клеть новые обои, нужно ободрать старые, чтоб не отлипли вместе с новыми. Начали обдирать. Получалось не слишком. Вернее, местами получалось, а местами нет. Как назло, снизу обои отходили так, словно их никто и не приклеивал к стене (а так и было), а вот сверху держались железобетонно, как партизан на допросе. Пришлось лезть под потолок и отмачивать упрямые обои водой, а потом соскребать со стены скользкие, потерявшие форму и цвет лохмотья. Забраться на такую высоту можно было только с помощью стремянки, а у нее, между прочим, по-прежнему была подпилена третья ступенька. И как водится, Ленчик-Лоботряс это запамятовал (или попросту не знал по причине его постоянного отсутствия на рабочем месте) и с грохотом навернулся, звучно брякнув затылком об пол.

- Да какое сотрясение! Ниче с ним не будет! - успокоил разохавшуюся Маргариту Леопольдовну Марик, подымая Ленчика за шкирку и выливая ему на голову немного воды из пластиковой бутылки.

- У него и мозгов-то нет, нечему там сотрясаться, - по-доброму добавил Олесь.

Оставив слегка окосевшего коллегу на полу обтекать и приходить в чувство, он спокойно взял бутылку, тряпку, шпатель и полез наверх, аккуратно перешагнув третью ступеньку. Половина оставшихся внизу тут же сгрудилась у подножия стремянки и наперебой давала советы. Олесь сверху отбрехивался, время от времени предлагая советчикам занять его место. Желающих не находилось. Незадействованные в процессе коллеги отнимали друг у друга пакет с клеем, пытаясь понять, что с ним делать. Поскольку инструкция была на китайском, разобраться, что к чему, не могла даже Лина. В конце концов, решили сделать, как обычно: налить полведра воды, высыпать туда содержимое пакета, разболтать и посмотреть, что получится. Сделали. Получилась краска-водоэмульсионка. Так что горе-ремонтники оказались обладателями нескольких литров превосходной белой краски, которая им была совершенно ни к чему. В ответ на многочисленные упреки коллег Нина заявила, что взяла то, на что деньги остались, и виноват во всем продавец, который нагло соврал, что в пачке клей, и вообще, она никуда больше не поедет и ничего покупать не станет. Поспорив немного, решили стибрить в лицейской столовке муку и заварить клейстер. А краской побелить потолок, чего сначала делать не собирались. Однако кисти, купленные сегодня, для побелки не годились - слишком малы. Неугомонный Ленчик предложил использовать швабру. На ушибленного посмотрели с жалостью и посоветовали сидеть тихо и не возникать. Парни, немного помудрив и покопавшись в недрах кладовой, состряпали пульверизатор из теперь уже пустой пластиковой бутылки, шланга от старой стиральной машины, большой резиновой груши и обрезка трубы. Все части свинтили, склеили "Моментом", дали чуть подсохнуть и опробовали. Аппарат работал, но подтекал. Поэтому пока Денек белил потолок, все сгрудились в углу, где капало меньше, и с интересом наблюдали, то и дело давая советы. Денис посылал всех без разбора, продолжая свое белое дело.

Когда краска закончилась, потолок блистал белизной. Денек тоже. Он был перемазан краской с головы до ног, но не особо переживал по этому поводу. А вот что действительно заслуживало внимания, так это намерения вредного зеленого гада, до сей поры крепко спавшего в корзине. Шум, гам, гвалт и ругань были змеенышу слишком знакомы и привычны, чтобы помешать его мирному сонному существованию. Но когда ему на нос начали шлепаться густые холодные капли невкусно пахнущей побелки, корзинка подозрительно зашевелилась. Лина всплеснула руками и метнулась к ней в надежде, что успеет ее закрыть, локализовав таким образом зубастую угрозу. Но чересчур шустрый зверь чешуйчатым снарядом вырвался наружу и воодушевленно завертелся по комнате, изучая изменившуюся обстановку. Изменения он не одобрил: стало слишком пусто, неудобно прятаться. Однако во всем можно найти положительные стороны. В углу лежали новые странные предметы, с которыми незамедлительно требовалось ознакомиться, первым делом попробовав на зуб. Прежде чем кто-то успел что-то сообразить, Грызли вприпрыжку направился в угол и ухватил зубами ближайшую к нему кисточку. Щетину он зажевал сразу, а вот рукоятка торчала у него из пасти минуты две. Удирая от охотников, отчаянно желавших засунуть его обратно в корзину, он здорово напоминал американского миллионера с сигарой в зубах: такой же страшный, хищный, хитрый и зеленый, как доллар. Убедившись, что вредителя не поймать, ремонтная бригада кинулась спасать то, что злобное пресмыкающееся сожрать не успело. Все, что только можно, взгромоздили на подоконники. То, что осталось, прицепили к стремянке: она сразу стала похожа на новогоднюю елку - столько на ней всего болталось и звякало. Возле стопки нарезанных обоев оставили стражу - Лину и Олеся, которых из всех присутствующих сочли самыми близкими и родными для земноводного грызуна. Их почти истерических возражений никто не слушал.

Отдышавшись немного, вспомнили, зачем, собственно, собрались, и решили, что самое время начать клеить обои. А поскольку клея не было, добывать муку для клейстера пришлось всем миром, состряпав на скорую руку Врата - портальный канал прямо на лицейскую кухню. Покуда все, взявшись за руки, удерживали проход, там орудовала Нина, взявшая с собой Владю в качестве тягловой силы. Муки принесли два килограмма: кило двести пшеничной, полкило ржаной и триста граммов рисовой плюс пачку картофельного крахмала. Все это добро после долгих споров и жарких препирательств смешали и бухнули в ведро с водой. И в тот момент, когда в воду высыпались последние крупинки, ахнула Люда - она очень кстати вспомнила, что вода должна быть кипятком! Делать нечего, развели магический костерок, вместо треноги над огнем установили стремянку, привязали ведро за дужку к ступеньке и стали помешивать неаппетитное варево. Ведро опасно накренилось, и небольшое количество клея шмякнулось в костерок, вызвав шипение, клубы вонючего дыма и очередную, привычную уже, порцию мата. Время от времени из ведра добывали клейстер при помощи половника, позаимствованного на той же универсальной кухне, проверяя продукт на липкость. Когда пробный обрезок обоев, пришлепнутый с помощью клейкой гадости к стене, не сумели отодрать, поняли, что готово. Для экономии времени липкое месиво решили не студить, мазать сразу. Работа закипела. На обойный лист девчонки по очереди шлепали половник горяченького, с пылу с жару, клейстера, спешно размазывали, будто масло по сковороде, подцепляли за краешки и, шипя и обжигаясь, быстро тащили к лестнице, на которой расположились Марик и Владя. Они вдвоем рискованно балансировали на шаткой стремянке и прижимали обои к стене под самым потолком. Через какое-то время их сменили Денек и Олесь, давая товарищам время отдышаться и малость подлечить ожоги. Лёнчик бегал внизу, будучи на подхвате по принципу: "Подай, принеси, пошел вон, не мешайся".

Девочки подтаскивали обои, следили, чтобы они ложились без зазоров, и разглаживали их снизу. Учитывая сложный рельеф стен и оригинальную конфигурацию потолка в сочетании с примечательной кривизной пола, приладить и разгладить обойные полотнища было совсем не просто. Раз за разом их приходилось отрывать и переклеивать. К тому же, несмотря на тщательно произведенные вычисления, полотнища то оказывались слишком длинными и тогда десятисантиметровыми козырьками торчали поверх плинтусов, то были чересчур коротки и в этом случае на те же десять сантиметров до плинтусов не доставали, что, разумеется, радости работникам не доставляло. Как и то, что несносный Змееныш воспринял все происходящее как игру, изобретенную специально для него. Он шмыгал у всех под ногами, пытаясь что-нибудь ухватить. Особенно его интересовали длинные обойные полосы. Он и так и эдак пытался к ним подобраться, но суровый страж Лина раз за разом шугала его шваброй.

В очередной раз увернувшись от опасной швабры, будущий нильский аллигатор решил поохотиться. В качестве добычи паршивец выбрал Майю, которая как раз размазывала по очередной обоине клейстер. Грызли, умело маскируясь среди сваленных на полу истоптанных газет, тихонько подкрался к ней сзади и с грозным хрюканьем ухватил за штанину потрепанных спортивных брюк, откусив брючину почти до колена. Он рассчитывал, что Майя завизжит и отпрыгнет в сторону, оставив соблазнительно промасленную клейстером новую игрушку в полном его распоряжении. На деле вышло совсем не так. Майя действительно взвизгнула и шарахнулась от острых Грызлиных зубов. Вот только не туда. С перепуга она наступила на густо смазанную клеем поверхность и шлепнулась навзничь. К счастью для нее, обои расстилали на толстом слое газет. Тем не менее, нежданное приключение ей почему-то пришлось не по вкусу. С трудом поднявшись на ноги, перемазанная клейстером до самых ушей и злая, как баньши на сковородке, Майя обрушила на голову своего обидчика поток самых разнообразных проклятий и эпитетов вкупе с различными предметами, которые попадались ей под руку. Подробно изложив свое мнение относительно родословной зловредного крокодила, а также предсказав его ближайшее будущее, Майя переключилась на грёбаные обои, мерзопакостный клей, долбанный ремонт, помянула добрым словом директора, этот самый ремонт объявившего, и логично вернулась к Грызли - виновнику как ремонтных работ, так и падения Майи в клейстер. К этому моменту она, наконец, выдохлась, и, швырнув в Змееныша тюбиком "Момента", вернулась к делам насущным. Грызли на лету подхватил вещицу, раскусил и как-то сразу понял, что пасть открыть не может. Он прилагал все усилия, чтобы разжать зубы, но ничего не получалось, поскольку клей, выползший из прокушенного тюбика, прочно залепил ему челюсти. Гроза ремонтников обиженно хрюкнул и забрался под слой газет - переживать.

Отметив исчезновение помехи, все с облегчением вздохнули. Проблем было достаточно и без крокодила: клейстер почти закончился, а стены обклеили еще не все. К тому же кое-где обои отстали и вызывающе торчали, кокетливо шелестя на сквозняке. Стали думать, что делать дальше. После продолжительных дебатов решили: недоклеенные листы прилепить с помощью "Момента", а отставшие от стен прибить гвоздями. Саша и Ульяна взяли по тюбику, отвинтили колпачки и принялись намазывать очередное полотно, а парни опять вознеслись под потолок - принимать промазанные обоины и вколачивать гвозди везде, где нужно.

Поначалу все шло нормально. Однако когда стали мазать третий по счету лист, Ульяна вдруг уселась на пол и сообщила, что слышит голоса. Они разговаривают прямо у нее в голове, а иногда начинают петь. Через пару минут голоса начали слышать все, а кое-кто даже видеть разные разности. Недолепив очередную обоину, ремонтная бригада вольготно расположилась вдоль стен и стала слушать и смотреть. Минут через пять Денек поспорил с Ядвигой, что зеленая шмакодявка на потолке сожрет красную, Нина восхищалась фиолетовыми птичками, а Лина и Майя слаженно подпевали неизвестно кому: "Кто тебя выдумал, спьяну был, видимо…" Спустя еще десять минут Лёнчик взобрался на подоконник и с воплем: "А мне летать охота!" распахнул окно. Ворвавшийся свежий воздух унес дурманную вонь коварного "Момента", отрезвив невольных токсикоманов. Слегка оклемавшись, решили все-таки закончить ремонт. Тщательно завязав рот и нос платками, освежили подсохший клей на позабытой обоине и кое-как прилепили ее на стену. Свершилось чудо - обоина оказалась последней! Дело осталось за малым - покрасить окна, батареи, дверь и подоконники. Разобрали кисти, открыли банку с краской и обнаружили, что краска наполовину высохла, так что пришлось щедро разбавлять ее сначала растворителем, потом скипидаром и, наконец, керосином, невесть зачем хранившимся в знаменитой бездонной кладовке. Доведя краску до нужной консистенции, разлили ее по консервным банкам и одноразовым стаканчикам и приступили к делу.

Первым голос подал Лёнчик-Лоботряс, еще не отошедший от убойного воздействия клея. Он поинтересовался: если он уже покрасил окна, надо ли красить и рамы тоже? Кротко выслушав все, что думали о нем коллеги, Лёнчик взял тряпку, смоченную керосином, и стал прилежно смывать со стекол нанесённую им же краску. Отмыв стекло, он попытался было вымыть и свежепокрашенный подоконник, но был отогнан бдительной Ниной. Она, вручив Лоботрясу веник, сурово велела подметать - от стены и до вечера! На вполне резонное замечание Лёнечки, что, вообще-то, уже вечер, суровая леди цыкнула так, что первые две минуты он работал раз в пять быстрее, чем привык.

К тому времени как стройматериалы закончились и ремонтировать стало нечего, было уже далеко за полночь. Когда часы, которые забыли спрятать вместе со всем барахлом, отскребли от толстого слоя побелки и налипших клочков газет, они показывали три часа ночи. Коллеги, отметившие истекшие сутки ударным трудом, едва стояли на ногах. Даже сама мысль о том, что сейчас надо идти умываться, переодеваться и каким-то образом добираться до дома, жгла души нестерпимо. Поэтому вся компания завалилась спать тут же, на огромной горе газет и старых обоев, которую Лёнчик нагреб веником в угол.

Уже засыпая, "академики" услышали странные чмокающие звуки, но внимания на них не обратили - слишком устали. А Грызли, сумевший-таки проглотить тюбик "Момента", пробрался потихоньку в противоположный угол и с блаженным выражением на морде жевал позабытый в суматохе пластилин.