Нам удалось заночевать в придорожном отеле. Я чтобы восстановиться обернулась кошкой — так и проспала всю ночь. Правда, мне мешал Пирраки разместившихся в номере на первом этаже рысей. Но если учесть, что общее настроение и так никуда не годилось, то с чуждым мне, подавляющим запахом хищника я смирилась — всё плохо, пусть будет ещё хуже! Как же иначе? В жизни всегда так: горе пьётся до самого донышка.

В общем, на почти свежую голову, наскоро позавтракав, мы с Полом снова погрузились в машину и отправились по очередному адресу. Круговерть событий вела меня обратно — туда, откуда я так смело убежала. Я успела наворотить многое, за то время, что отсутствовала в родных землях. Страшно подумать!

До побега жизнь была наполнена до самых краёв смыслами: я стремилась, радела, мечтала, желала доказать себе и семье, что я чего-то да стою и ко мне следует прислушиваться. Сейчас я понимала, что пришлось возвращаться в ту же точку, откуда стартовала. Круг замкнулся, но мир продолжал стоять — нерушимый, крепкий, устойчивый, со своими правилами и законами. Они-то меня и перемелют — выплюнут за ненадобностью. И буду я статусным придатком незнакомого мне оборотня.

М-да. Всё в соответствии с законами бытия и нашего, ликанского общества. Именно общество сотрёт меня из жизни и сделает тенью супруга. Что мне останется тогда? Вспоминать почти три года свободы следуя за новой семьёй — вот что.

Удивительно, но даже надежды в моей душе не осталось. Мне очень сильно нравился Пол Щука — филантроп, умник, знаменитость, но в то, что он пойдёт к королю с просьбой я мало верила. Виной тому слова журналиста. Именно он задал вопрос об отношении семьи Пола к его интрижке с девушкой-оборотнем. Я сколько угодно могла выказывать пафос и гордиться своей расой, но существовали более глубинные мотивы, по которым даже просьбу к королю могут не удовлетворить. И будь мы трижды влюблены один процент из ста можно отвесить на наше совместное с Полом счастье.

Судьба приберегла для меня удивительную, изощрённую пытку, наполнив моё существование событиями, встречами, чувствами, смыслом, любовью. Обычно говорят: «Будет, что вспомнить в старости», я же жалела лишь об одном: как же мало мне придётся вспоминать в старости.

М-да…

Самое обидное, что даже трескотню Полина за завтраком, когда он решил вспомнить обещание и начал обсуждать тему Сумеречных далей, я слушала сквозь призму утреннего настроения — в пол-уха. Мне гораздо важнее казались ощущения, которые я испытывала в тот момент.

Мне и потом гораздо важнее стали поцелуи, которыми мы обменивались с кудесником стоя в моей комнате. Он помог надеть куртку, но вдруг обнял и поцеловал. Я не сопротивлялась, не играла с парнем, а наслаждалась тем, что мне отпущено временем. Я запоминала положение рук на моей спине, их движение вдоль позвоночника, теплоту губ, дыхания Пола, мягкие пальцы на моей щеке. Всё, буквально всё стало важным, болезненным и необходимым для меня. Каждое мгновение с Полом, каждый его жест, вздох, взгляд.

Это утро точно ляжет в копилку женских тайн, ведь я едва из кожи вон не выпрыгивала лишь бы только сохранить в сердце до самой кончины образ возлюбленного.

Полин заливался соловьём и сейчас, сидя в машине, двигающейся по узким улочкам городка, а моя душа трещала по швам от грядущих и, увы, неминуемых событий — помолвки и свадьбы. Но я улыбалась, слушала объяснения и даже умудрялась задавать вопросы, что называется, по делу. М-да, никогда не думала, что я сумею так запросто болтать, когда сердце обливается кровью. М-да-а-а…

— Зеркало — мечта, которую осуществила отдельная группа магов, отпочковавшаяся ещё в средние века от ордена «Чёрных сфер». Кровавые ребята были, доложу я тебе, Виола. Народ губили направо и налево. Перебили этих отщепенцев — вывели, как сорняк с поля. В летописях и старых книгах, осталось упоминание о том, что они умели делать, на какие чудеса были способны.

— Это противоречит Закону сохранения магии, — вяло протестовала я, стараясь не обращать внимания на ломоту в спине и коленях из-за неудобной позы. — Внутри Сумрака все становятся нулевыми.

— Так да не так, — настроение парня явно выходило за рамки скромной радости. — Маги становятся нулевыми, а оборотни — нет. Сумрак — это целая вселенная со своими правилами, которую только начали изучать. Если ты не можешь что-то объяснить или не видишь чего-то, это совсем не значит, что сего не существует. Исключения из правил не отменяют правила, а усиливают их10. Правило — Закон сохранения магической мощи. Так? Иллюзорные Зеркала — первое исключение из него.

— Пока что я слышу одни восторги и никакой конкретики, — хмыкнула я.

Эффект вышел мощнее, чем я предполагала получить на свой сарказм. Полин нахмурился, включил внутри себя умника и, растягивая слова, нудно принялся объяснять:

— Когда Сумрак взаимодействует с магией чародея по средствам произнесённого заклинания, то мы не видим процесс взаимодействия Сумрака и чар мага, а замечаем лишь случившееся преобразование. Что на самом деле происходит в тот краткий момент, когда воздействие происходит? Заклинание — речевой код, помогающий вступить в диффузию двум веществам — естественному магическому веществу Сумрака и временному-пополняемому, исторгаемому магом. Сумрак изначально больше, потому он поглощает или вбирает в себя чары мага.

Кивнула — азы знали даже школьники.

— Но как быть с замкнутой магией, той, что приходит из Сумрака к оборотням во время трансформации? Оборотни взаимодействуют на другом эмоциональном порядке, в который входит всё, включая самолечение, регенерацию клеток, продолжительность жизни, кстати сказать, такую же, как у любого практикующего чародея долгую. Вот тут и получилось, что мало мы знаем о магии ликантропов, вернее — как её возможно использовать. Она резкая, молниеносная, мощная. Именно это и привело к рождению групп, сообществ, даже целых кланов магов, охотящихся на ликанов. Ты любила в детстве пускать мыльные пузыри, ну, или наблюдать за рождением водяных на лужах или открытых водоёмах?

Переход показался резким, необычным, что я даже не сразу нашла что ответить. Но всё же кивнула. Пол продолжал:

— Пузырь существует потому, что поверхность воды имеет некоторое поверхностное натяжение, которое делает поведение поверхности похожим на поведение чего-нибудь эластичного. Однако пузырь, сделанный только из воды, нестабилен и быстро лопается. Для того, чтобы стабилизировать его состояние, в воде растворяют какие-нибудь поверхностно-активные вещества, например, мыло. Распространённое заблуждение состоит в том, что мыло увеличивает поверхностное натяжение воды. На самом деле оно делает как раз обратное: уменьшает поверхностное натяжение примерно до трети от поверхностного натяжения чистой воды. Когда мыльная плёнка растягивается, концентрация мыльных молекул на поверхности уменьшается, увеличивая при этом поверхностное натяжение. Таким образом, мыло избирательно усиливает слабые участки пузыря, не давая им растягиваться дальше. В дополнение к этому, мыло предохраняет воду от испарения, тем самым делая время жизни пузыря ещё больше11.

Все-таки как же легко спровоцировать этого всезнайку и вывести из равновесия! Я всего лишь усомнилась — он бросился отстаивать. Вот правду говорил всегда Эмиль — знаток психологии игрока: «У всех есть то, что их задевает — а значит, выводит из эмоционального равновесия». Полин, видимо, в силу не переродившегося во что-то более основательное и фундаментальное комплекса юного вундеркинда, старался доказать миру и каждому в нём живущему, что достоин звания учёного.

М-да-а-а-а. У всех свои тараканы в голове.

— Примерно такой вот Магический пузырь и создаёт закрытая магия оборотня, если её выпустить внутри Сумрака. Заклинания, по типу мыла в мыльном пузыре, делают сферу более долговечной. Конечно, магический пузырь лопнет, как и любой пузырь, но за это время можно успеть создать любую иллюзию, втянуть в неё людей, оборотней и магов.

— Значит, зеркало — сфера?

— Сферическая форма пузыря также получается за счёт поверхностного натяжения. Силы натяжения формируют сферу потому, что сфера имеет наименьшую площадь поверхности при данном объёме. * [7] Простая физика — ничего более. А Зеркало… Зеркало назвали потому, что доподлинно известно: внутри магической ловушки можно создать лишь иллюзию и ту на поверхности Сумрака, как на посеребрённой стороне стекла.

Почесала в затылке, чем рассмешила Полина, я всё-таки решилась на вопрос:

— Ты потому объединил Торуса и Мигеля, что Евгений — оборотень? Вернее, ты подозреваешь в преступлениях не мага, а оборотня — Евгений подходит на эту роль идеально, так?

— Нет, — хохотнул парень, наклонился и чмокнул меня в нос. — Потому что я хотел сформировать группы, чтобы сразу привыкали работать с напарниками.

— Правда? — не зная улыбаться мне или надувать щёки от обиды из-за того что меня разыгрывают, спросила я.

— В какой-то мере чистейшая правда.

Вот как хочешь, так и относись к его словам, произнесённым с хитрым выражением лица!

Неожиданно сердце кольнула тревога. Я обернулась и увидела на прозрачном стекле дверцы автомобиля чёткий рисунок ладони со всеми линиями, крючочками, складочками и бугорками в основаниях фаланг пальцев.

Тряхнула головой, но ладонь не исчезла. Я села удобнее и приложила свою ладонь к стеклу.

— Что? Что ты видишь? — Полин навалился на меня со спины, обнял одной рукой.

— Ладонь. Чья, не знаю.

Как только я произнесла фразу, стекло моментально заполнило едва уловимое лицо юной девушки-основательницы. Он смотрела на меня спокойными, умными глазами, словно изучала или запоминала.

— Скажи мне, — прошептала я, обращаясь к призраку. — Ты давно не приходила, но раз ты здесь — скажи.

Но вместо ответа лицо юной основательницы расцвело улыбкой, а глаза стали хитрыми. Губы девушки зашевелились, а мои вторили её движениям:

— Он знает, — получилось у меня.

— Кто знает? — бросил Пол.

Ответить я не успела: мир потерял звуки, выцвел, стал безжизненным, а в голове зазвучал высокий женский голос:

— Как не войти дважды в одну и ту же воду…

Разноголосый хор эхом повторял слова в моей голове, заставляя меня вжиматься в спинку кресла, сдавливать голову руками. Мне казалось, что каждый звук заставляет вскипать кровь, разъедает вены, выжигает душу.

— Так не быть второму, как не допущен первый, — повторила я за хором.

Боль заполнила всю меня до последней клетки и я, не выдержав пропала, растопившись внутри горящего водоворота собственной крови. Затем пришла темнота — холодная, спасительная, надёжная.

Хлопок по щеке заставил меня открыть глаза и первое, что я увидела — испуганные глаза Полина Щуки. Парень тут же набросился на меня с вопросами о моём здоровье, а я вместо того чтобы отвечать, поднесла ладонь к своему лицу и вгляделась в линии на ней. Память подкинула картинку ладошки на стекле, и я сравнила линии.

Полин продолжал теребить меня, спрашивал что-то, а я не могла оторвать глаз от чёрточек, образующих пентаграмму, которую раньше я не замечала.

— Надо будет спросить у Мартина, что это означает, — пошептала я, обращаясь к Полу.

Парень нахмурился, посмотрел на мою ладонь.

Я обрисовала ногтем линии, образующие пентаграмму. Пол внимательно смотрел за моими движениями, затем достал шариковую ручку и протянул мне. Я снова повторила рисунок, но теперь чернилами.

После короткой паузы Щука произнёс:

— Понятно. Читал о таком, но всё равно удивительно увидеть воочию. Это подсказка. Подробнее расскажешь о том, что ты видела и что за фразы ты произносила?

Объяснила, как сумела — комкано, подбирая слова, сбивчиво. Но меня порадовало, что Полин не посмеялся надо мной, а отнёсся к словам очень серьёзно:

— Пращуры помогают, только мы не можем расшифровать сказанное. Ладно, будем двигаться дальше. Поехали, Виктор.

— Но что и где ты про это читал? — указав на свою ладошку, спросила я.

— Обещаю, что до боя курантов в Новогоднюю ночь ты всё узнаешь. Пока что, оставим всё, как есть.

Остальную часть пути мы болтали, смеялись, жевали — в общем, старались не говорить ни о чём серьёзном, словно готовясь к сложным испытаниям.

Первое из них случилось сразу, как только мы пересекли границу владений. Нас обыскали полицейские, долго проводили допрос, затем, удостоверившись в том, что мы те за кого себя выдаём, разрешили следовать дальше. Напоследок старший группы напомнил Полину, что он на территории Ореховой провинции, и поправки к Законам королевства действуют в полной мере, а Пол тут же вытащил из кармана магический кристалл на цепочке и повесил его себе на шею. Действия всезнайки вызвали у меня всю палитру раздражения, а я и не подозревала, что она настолько красочная.

Деревенька Простор расположилась недалеко от границы частей государства, за лесочком и выглядела игрушечно и живописно, на фоне высокого холма. Дом Зелёных мы нашли сразу, впрочем, как и его обитателей — они наряжали высокую ёлку, растущую во дворе. Я сразу почувствовала запах родной расы, и настроение стремительно пошло вверх, размывая злость на мага с его защитным амулетом.

После недолгих объяснений, хозяева — мать на вид не старше сорока и дочь лет пятнадцати — пригласили нас в дом. Причём женщина всю дорогу не сводила с меня взгляда, а лицо подростка стало напряжённым и хмурым.

Разместившись за широким столом на удобных, добротных стульях мы пили чай и говорили о Магогесте и Миргороде, как принято у всех оборотней: сначала о внешнем, потом о сокровенном.

Потихоньку разговор лёг на нужные нам с Полом рельсы, и я погрузилась в рассказываемую женщинами историю. Говорила в основном мать, Мариика, а её дочь Ирада, вносила уточнения.

Оказывается, у Мариики была старшая дочь, и звали её Софья. Девушка влюбилась в шестнадцать лет в мага по имени Валентин Буков и последовала за ним в Магогест. Оборотень присылала электронные письма, в которых рассказывала о том, как живётся ей с любимым, насколько она счастлива.

София была более откровенна с младшей сестрой и присылала ей более подробные эпизоды, и один из них знакомство с оборотнем по имени Евгений Крюков.

Когда прозвучало знакомое имя, я вздрогнула, и посмотрела на Пола. Он, поймав мой испуганный взгляд, подмигнул мне и улыбнулся, попросив хозяев дома продолжать.

Последнее письмо, которое получили женщины от Софии, было наполнено теплотой, счастьем и ликованием. Она собиралась на бал вместе с возлюбленным и пребывала в приподнятом настроении. Электронное письмо содержало фотографию.

Мариика поднялась со стула и подошла к шкафу, что стоял в углу. Громадина из тёмного дуба, выглядевшая внушительно и мощно тонко скрипнула дверцей, когда мать Софии потянула за дверцу и снова пискнула, когда захлопнула её. Теперь в руках женщины была рамка, со вставленной в ней фотографией.

Усевшись на своё место, женщина погладила тыльную сторону фотографии и только после этого развернула её к нам. На нас с портрета смотрела фиолетовыми глазами рыжеволосая девушка. Платье с цветами выгодно подчёркивало изгибы её фигуры и тон кожи — белоснежный, фарфоровый.

Если не вглядываться в портрет и девушку на нём, то можно было бы принять её за меня и наоборот.

Я с трудом сглотнула, на секунду зажмурилась, а когда снова распахнула веки, посмотрела на Мариику. В её глазах читалась боль.

— Вы из Нагорных? — просипела я и откашлялась, схватившись рукой за горло.

— София — внебрачная дочь, — заговорила Мариика после недолгой паузы. — Я вдова. Мой муж, Ивар Зелёный, взял меня в жёны, зная, что ношу под сердцем дитя от другого мужчины. Тот — другой, он умер на охоте. Сломал шею… Мы хорошо жили с Иваром… Он помогал мне с поисками дочери. Даже ездил к Букову, чтобы поговорить, но… Пропал.

Женщина едва сдерживала слёзы. Ирада погладила мать по плечу и продолжила вместо неё:

— Папа пропал — исчез, как и София. Валентин приехал спустя три месяца. Он сказал, что София и папа найдены мёртвыми.

— Отделение ипостаси, верно? — предположил Пол.

Обе женщины кивнули, но спросила лишь Ирада:

— То, что говорят по телевизору… Это тот же урод?

Последнее слово она подбирала бесконечно долго, а когда выдала, то оно было пропитано отвращением и злостью. Но в глазах девушки читалась надежда, такая сильная, что я бы назвала её верой. И весь это поток чувств сейчас горьким водопадом изливался на единственную персону — Полина Щуку.

Пол поджал губы, постучал подушечками пальцев по столешнице, и, наконец, произнёс:

— Обещаю, что вы услышите имя преступника. Это пока всё, что могу вам обещать. Разрешите задать вам несколько вопросов?

Обе кивнули.

— Как давно пропала София?

— Семь лет назад.

— Валентин приезжал один?

— Да.

— У него было украшение на шее?

— Да. Маленький кулон с треугольником и ветвью.

Полин повыбивал ритм кончиками пальцев по столешнице, над чем-то размышляя, а затем коротко заявил:

— Спасибо. Нам пора. Вы разрешите открыть портал в вашем доме, чтобы мы могли переместиться с Виолой во владения Северных кошек?

Мариика чётко сказала:

— Да. Я позволяю открыть магический портал.

— Виола, — Пол обратился ко мне, — ты разрешишь открыть портал в твоём доме?

— Да. Я позволяю открыть портал в моём доме.

Пол поднялся, сделал несколько пассов руками, и пространство разверзлось, открывая участок коридора со стенами в бордово-золотых тонах, любимую узкую банкету и журнальный столик, на котором с моего отъезда так и лежал недочитанный томик детектива.

— Передайте моему шофёру, чтобы ехал в Магогест.

Полин ухватил меня за руку и первым шагнул в сумрачный туннель. Мне ничего не оставалось, как следовать за парнем.

Ступив на рыхлое, похожее на вату основание, я, сама не знаю зачем, обернулась, и пока пространство не затянулось туманом, смотрела в глаза женщинам. В них была буря эмоций — концентрированная смесь веры, жажды справедливости и боли. Той самой, что не сгладить временем и обстоятельствами — боль утраты.

Мы продирались по вязкому проходу, а я всё никак не могла отринуть от себя сочувствие к двум оборотням. Я сама пережила утрату и, хоть говорят, что время лечит, но я помнила последний день с бабушкой в мельчайших подробностях. Увы, родителей я не знала, не была привязана к ним, но бабушка…

Да что об этом!

— Ты заметила сходство Софии с тобой?

Вопрос Полина — спасательный круг, чтобы я не захлебнулась, не утонул в горе. Спасибо за это.

— Платье на Софии точь-в-точь, как моё, подаренное Валентином для бала. До мельчайших подробностей.

— Я заметил. И знаешь, это ещё один момент в мозаике преступления.

— М-да-а-а-а…

Рука Полина крепче сжала мою, и я бросила на него взгляд. Сдвинутые на переносице брови парня тут же разгладились, а губы растянулись в улыбке.

— Всё будет хорошо, обещаю, — обронил Пол и, обхватив меня за плечи, прижал к себе.

Идти в обнимку по нестабильному основанию было сложно — мы остановились. Уткнувшись в грудь парня, я впитывала его запах, наслаждалась им. Сколько мне ещё осталось вот так безрассудно идти на поводу у собственных чувств?

То-то и оно, что срок ограничен. А ведь Пол и наречённый пусть и дальние, но родственники. Значит, встречи не исключены.

Эх, тоска и любовь в сердце приведут однажды к агонии и…

А что если Полин попросит короля и тот не откажет? Надежды я не питала, но всё же — вдруг.

Нет! Нет! Я спрашивать не стану — не смею навязываться. Северные кошки — гордые существа, не отступающие перед Судьбой. Просто вот так постою ещё немного рядом, запомню запах, возможно — поцелуй, и оставлю в кладовых памяти на долгие годы. Больше не стану спорить с Судьбой, а найду в ней утешение.

— Ты хлюпаешь носом? Почему, Виола?

— Жаль тех женщин, — нашлась я.

Ну, в самом деле, не раскрывать же Полу истинную причину моих переживаний! Нет! Проще прыгнуть в бездну с разбега. К тому же сострадание к оборотням — часть правды, которую можно доверить устам.

— Да. Их жаль, — согласился парень и погладил меня по голове. — А я, грешным делом, решил, что ты переживаешь из-за скорого визита домой.

— Угу, — едва сдерживая слёзы, буркнула я.

— Из-за встречи с братьями в родных пенатах.

— Угу.

— Из-за скорой свадьбы с человеком, которого даже не видела.

Я дёрнулась, вскинула голову, но Полин лишь крепче сжал меня в объятьях и буквально сжирал спокойным, уверенным взглядом, точно удав кролика. Он разгадал меня, как бестолковый кроссворд. Что ж поделать: обычная провинциалка в поисках любви — такова моя скучная сущность.

Не нужно, не говори то, что сейчас скажешь, Полин. Пожалуйста. Я не переживу отказа. Ты — знаменитость, я — оборотень и неудачница. Видишь, я сама осознавала, что мы не пара и никогда ею не станем. Лёгкая интрижка и моя глупость — вот что такое наше общение.

— Я сейчас тебе скажу то, что никогда и никому не говорил. Ты выслушаешь и примешь к сведению. Потом наедине сама с собой всё обдумаешь. Может, посоветуешься с кем-то. Ещё раз подумаешь, и только тогда мы поговорим с тобой снова. Хорошо?

Слёзы окропили мои щёки — не сумела сдержать. Вот ведь!

— Прошу тебя не принимать поспешных решений в отношении свадьбы. Я приеду, и ты дашь ответ на мой вопрос. Договорились?

— На какой вопрос?

— Ты выйдешь за меня замуж? Какой же ещё может быть?

— Мало ли вопросов бывает, — я даже плакать перестала от изумления.

— По-моему очевидно, что я люблю тебя, и потому на эту тему вопрос только один, а вот ответов — два, к моему сожалению.

Внутреннее ликование захлестнуло меня настолько, что я первой набросилась с поцелуями на Полина, а он страстно ответил.

Ступив на твёрдую поверхность пола в собственном жилище, я принюхалась.

Гостей в доме по-прежнему много. Причём приятным открытием стало присутствие тройняшек в родных пенатах. Вероятно, они по обыкновению угомонились последними в доме, и потому прошли по коридору совсем недавно.

Эх, вот бы их сейчас увидеть, обнять.

Нет, не обнять — наброситься на шею и целовать-целовать-целовать!

От предвкушения я даже обхватила себя руками, чтобы приблизиться к представленному эпизоду. Воображение нарисовало в дверях комнаты тройняшек, Тита и Эмиля — братья всегда прибегали на шум. Тит и Эмиль тут же поспешат обнять свою младшую сестрёнку после разлуки, засыплют вопросами. Затем на авансцену выйдет Мартин и все присмиреют, разойдутся в стороны, чтобы дать возможность старшему из клана сдержанно взять сестру за плечи и легонько сжать их.

А что если нарушить традицию и ворваться в комнату Мартина, ведь она прямо в конце коридора. Я и по нему ужасно соскучилась, хоть и виделись совсем недавно.

Вот взять и поднять его с постели или вытащить из любимого кресла у окна, в котором он обожал читать отчёты и просто литературу, или сидеть, глядя в окно на широкие поля, лес и горы. О чём он думал в такие моменты для меня загадка и по сей день, но это моё боготворимое состояние брата, когда я понимала, что Мартин красив, умён, надёжен и печален. Хотелось подойти к нему, обнять, положить голову на плечо и вот так, не произнося ни слова, провести кучу времени вместе.

Вместе. Однажды и честно.

Нет, такого никогда не случалось и Мартин слишком скуп на ласку, чтобы допустить подобное.

— Что случилось, Виола? — зачем-то шепнул мне на ухо Полин, а я вздрогнула и вытаращилась на него.

Вскоре, сообразив, что я странно выгляжу со стороны с этими скрещенными на груди руками, замершая, точно статуя посередине коридора, я попыталась собраться с мыслями и проявить гостеприимство:

— Ничего. Всё в порядке, — суетливо схватившись за ворот пальто парня, отмахнулась я. — Раздевайся. Давай пальто, здесь жарко.

— Жарко, но я переживу, — в глазах Пола было неподдельное удивление. — Сам в состоянии отнести пальто.

— Хорошо, как тебе будет удобно, я просто…

Договорить я не успела: дверь в комнату Мартина распахнулась и из неё вышла Вивьен. В белом пеньюаре, отделанном кружевами. С распущенными по плечам волосами.

Ничего себе!

Первым порывом было броситься вперед, задать ведьме прямой вопрос.

О чём?

Хм-м. Да о чём угодно! Хоть о том, что правда ли день сменяет ночь, или всё происходит в привычном, но ином порядке. Или: за каким лешим она вползла в спальню брата?

В этот момент на пороге спальни в расстёгнутой рубашке появился Мартин. Он улыбался — раз, что из разряда чего-то нереального. Он наклонился и чмокнул Вивьен в губы — два, что совсем ненормально со стороны Мартина в нашей естественной жизни после смерти бабушки. Он опустил руку на целых две ладони ниже талии девушки, подпоясанной широким кружевным пояском — три, что дико по определению само по себе.

Никогда такого в нашем доме не было, а Мартин — старый холостяк.

— Неожиданно, — бросил старший брат, совершенно не смутившись, что его застали в неурочный час, и в совсем не двусмысленном виде. — Здравствуйте, ребята. Рад видеть вас обоих.

Это как же понимать?!

В глазах Мартина умиротворение и радость от встречи — больше ничего?

Что тут скажешь — язык к нёбу примёрз от удивления.

Я не ответила — перевела взгляд на Полина. А кудесник и рад стараться — лучился счастьем так, что хоть электростанцию подключай.

— Привет! Угол, чтобы мне свои кости кинуть найдётся в этом доме? — выдал он.

Я же продолжала пребывать в ступоре, а мой мозг пытался примерить меня с действительностью. Плохо у него это выходило — никак не могла поверить в реальность.

— Придумаем что-нибудь! — рассмеялся Мартин.

Вивьен тоже широко улыбалась, весело поглядывала то на одного мужчину, то на другого, а теребя тонкой ручкой кончик пояса пеньюара.

— Доброй ночи! — наконец выдохнула я, и мир приобрёл привычную конфигурацию: спокойствие Мартина — моя отчужденность и язвительность.

Может быть если бы брат как-то иначе повёл себя… Ну, не знаю… Стушевался или извинился, наверное, в таком случае я бросилась к нему на шею с объятиями. Но этого не произошло — всё как всегда.

— Виола, — Мартин смотрел на меня, и впервые я не могла понять его взгляд, классифицировать его хоть как-то.

— Да, Мартин.

— Рад снова видеть тебя дома.

— Рада вернуться.

— Завтра утром все соберутся, чтобы поделиться новостями, — продолжил Мартин в своей обычной манере. — Я так понимаю, вам тоже есть что рассказать.

Всё — настал предел!

— Да пошли вы все! — совсем неэлегантно заявила я, развернулась и бросилась по коридору, срывая с себя куртку и свитер.

— Я всё объясню! — полетели мне в след слова брата, но я наплевала на них, как и на окрик ведьмы: «Подожди!»

Полностью раздеться я не успела — оборот произошёл стремительно, болезненно.

Я прыгнула с крыльца, приземлившись на передние лапы. Сделала стойку, вслушиваясь в темноту ночи. Призраки прорезались сквозь воздух и их тела зависли над землёй, готовые следовать рядом, помогать и защищать.

Меня ждала охота — первая с момента побега в родном лесу.

Первая свободная охота — а значит настоящая.

Я была счастлива, о чём и возвестила громким урчанием госпоже Луне.