Я перечитала эсэмэску, которая пришла на мой телефон от неизвестного абонента. Все тот же стиль написания: явись туда-то, сделай то-то, выполнять. Словно некто невидимый подгадал, что я уже сдала винтовку приемщику для ее пересылки по договору, обнаружившемуся в машине.

Снова уставилась на летное поле, которое распласталось огромным серым прудом с серебристыми птицами — самолетами. Один из них мой.

За окном смеркалось. Скоро объявят посадку. Скорее бы уже. Устала слоняться взад-вперед среди стульев и багажа. Чего только за прошедшие часы не успела переделать. Даже поспать умудрилась в зоне бизнес-класса. Доплатить пришлось, зато тихо и спокойно. Обслуживание опять же…

Ну и денек. Накрутил, наломал…

Длинный он какой-то, несуразный. Впрочем, богатый на события…

Вспомнился обходительный молодой человек из конторы, куда сдала оружие. Он строил мне глазки, говорил комплименты и расточал улыбки, пока оформлял М-16.

"…Машину оставь на стоянке по адресу…" — снова прочитала я. Увы и ах, не выйдет, джип удалился в неизвестном направлении.

Ладно-ладно, я знала, в каком направлении поехал автомобиль, мало того, наизусть помнила номер телефона водителя, но не спешила с ним связываться. Остап достоин того, чтобы жить долго и счастливо до тех пор, пока я не разберусь со своими проблемами.

"…В аэропорт необходимо прибыть к двенадцати часам тридцати минутам. Пройти к кассам, забрать заказанный билет до Москвы на имя Смородиновой Алины Борисовны…"

Не человек — робот писал, честное слово. Нет, ну в самом деле, ты и так пишешь на мой номер телефона, зачем меня мне же и представлять?

Хорошо, я прибыла в аэропорт раньше, что с того? Приемщик по имени Александр позаботился о моей винтовке и был настолько любезен, что откопировал отсутствующий листок приложения с адресом доставки, ведь у меня как раз этого листка и не хватало. Но мало того, парень еще довез меня до аэропорта, попросив номер телефона и возможность как-нибудь еще пообщаться. Очень настаивал на том, чтобы я ему Москву показала, когда он приедет в туристическую поездку в столицу нашей родины.

Согласилась на все, даже чиркнула адрес Московской квартиры от доброты душевной. А что? Мне не жалко, она опечатана, ведется следствие, пусть приезжает и целует закрытую дверь.

Когда попала в аэропорт, я растерялась: куда следовать дальше? Вспомнила сообщение. Часы на телефоне показывали одиннадцать ноль-ноль. И куда податься бедному крестьянину?

Огляделась. Взор замер на кафе, и желудок выполнил кульбит, болезненно сжался. Рот моментально наполнился слюной. Я облизнулась. Хорошо хоть приступ обостренного нюха схлынул еще на подъезде к аэропорту, иначе захлебнулась бы собственными слюнями. Вообще, я чувствовала, что жизнь налаживалась. Здесь в меня точно стрелять никто не будет — глупо.

— Простите, вы не подскажете…

Я вздрогнула и посмотрела на человека, который обращался ко мне. Им оказался молодой мужчина, на вид лет тридцати — тридцати двух. Шевелюра гладко прилизана в модную прическу, голубые глаза… Улыбка у него уверенного в себе человека.

На киллера вроде не похож, а там, поди, разбери. Ретироваться нужно, вдруг я ошибалась? У того, что из машины с собакой по мою душу пришел, тоже не написано было, что он подрабатывает убийством людей, но ведь это не помешало ему попытаться прихлопнуть меня.

— Не подскажу, извините. Вон там стойка администрации.

Я махнула рукой в нужном направлении и заспешила к магазинами.

— Простите, — нагнал меня незнакомец. — Совсем разучился с девушками знакомиться.

— Тогда вам на курсы пикапа, — пожала плечами я и ускорилась.

— Я не то имел в виду… Я…

Войдя в магазин с одеждой, я устремилась к вешалкам. Сейчас мне годился любой наряд, кроме того, что на мне. Сдернув с вешалки легкое платье подходящего размера и теплую кофту, без примерки направилась к кассе. Оплатила.

"…Ни с кем не разговаривайте в зоне для встречающих. Все время находитесь в людных местах…"

Кабинка — место интимное, да и незнакомец мог оказаться преступником. Он продолжал следовать за мной по пятам, дышал в затылок, пока продавец упаковывала платье и кофту.

— Я не знаю, как еще…

— Еще? — обернулась я. — Не нужно "еще".

— Со мной такое впервые, — улыбнулся молодой человек. — Любовь с первого взгляда…

— О-о-о-о, — прогудела я и рванула из магазина.

Интере-е-е-е-сно, сегодня все парни с ума сошли, что ли? Нашли себе красавицу. Нечесаная, с наспех заплетенной косой и в камуфляже. Чего они все на меня кидаются-то?

На очереди бутик с женским бельем. Я сунулась туда, снова схватила то, что по размеру могло подойти, и оплатила. Хорошо, взяла два комплекта — на всякий, так сказать, пожарный случай. Джинсы куплю в Москве. Вот что с ботинками делать?

Не-е-е-ет, ботинки останутся эти. Сейчас так модно, чтобы платье и грубая обувь, а бегать удобнее в ботинках, хоть по тайге, хоть по столице.

"…Пройдите регистрацию и следуйте в зону вылета. В зоне вылета до самой посадки оставайтесь в людном месте…"

Я едва ли не бежала к кассам, вытаскивая на ходу паспорт. Голубоглазый преследовал меня, пытаясь поговорить.

Пристал как банный лист. Мне хватило приемщика, нового знакомства я бы не пережила.

Сунув паспорт девушке за стойкой, я сказала, что должна забрать билет. Та кивнула и поинтересовалась о багаже. Я не желала сдавать рюкзак, напротив — сунула в него покупки и, улыбнувшись, спросила, есть ли в зоне прилета туалет. На самом деле, вопрос даже мне показался глупым, но я пыталась унять дрожь, вдруг обуявшую меня. Получив утвердительный ответ от девушки и отрепетированную улыбку в придачу, забрала билет и направилась к зоне контроля. Пройдя все процедуры, взглянула на экран телефона: ровно двенадцать тридцать — прибыла, как и велено.

Контроль много времени не занял. После него пробилась в туалет, умылась, причесалась, переоделась и почувствовала себя лучше. Выйдя, направилась в кафе, заказала пасту, салат и кофе. Достав билеты, всмотрелась в них.

Ничего себе. Мой вылет должен состояться только поздно вечером. Пункт прилета — "Шереметьево". В Москве буду рано утром, в начале пятого.

Я повертела в руках телефон и вперила взор в эсэмэску:

"Машину оставь на…" — так-так, пропускаем. — "В аэропорт необходимо прибыть к двенадцати часам тридцати минутам. Пройти к кассам, забрать заказанный билет до Москвы на имя Смородиновой Алины Борисовны. Ни с кем не разговаривайте в зоне для встречающих. Пройдите регистрацию и следуйте в зону вылета. В зоне вылета до самой посадки оставайтесь в людном месте".

Все. Больше ничего не было. Ни тебе паролей, явок, штаб-квартир… Безобразие. Тебя послали? Иди и не спрашивай. А я очень хотела спросить, просто жаждала. Особенно по поводу времени отлета в Москву. Зачем в полдень брать билет и проходить регистрацию, когда вылет поздно вечером?

Телефон в моих руках звякнул, и экран засветился. Я судорожно открыла папку с сообщениями и прочитала:

"По адресу в договоре ходить не следует. В "Шереметьево" сядете в бизнес-класс Аэроэкспресса. Доедете до метро Курская, пройдете в Атриум. Спуститесь на подземную парковку. Марка и номер автомобиля будут сообщены позже. Отправитесь на проспект Буденного".

Отлично. Феерично. Ощущение, что я втянута в какой-то квест. Так мы подростками развлекались, когда адреналина не хватало, а гормоны бушевали. Что за шпионские истории? За каким…

Стоп.

За таким. Киллер мне не приснился. Был человек, который точно знал, куда я должна прибыть. Он вел меня, помогал. Но главное другое: он был связан с папой и мамой. Глупо только на это полагаться, но что-то внутри меня подсказывало: все нормально, следуй указаниям.

В сознании созрела твердая уверенность: я все сделала правильно. Остап с отцом от меня далеко — значит я их вывела из-под удара. А глубоко в моей душе занозой застряла тоска.

Осенька.

Как же хотелось его снова увидеть, прильнуть к горячей груди, вдохнуть его такой родной запах. Для меня он всегда пах тайгой.

Кстати, о запахах: мне несли заказ. Снова обострилось обоняние. Неужели сейчас накатит новый приступ ясновидения?

Я почувствовала древесно-пряно-амбровый аромат с нотками мандарина и кориандра. Да, обычную мужскую туалетную воду — не суть. Основой являлся запах человека, носившего на себе такой аромат.

Голова закружилась, шум вокруг стал нестерпимым, накатила тошнота, и я оказалась на улице у входа в стекольно-бетонный корпус аэропорта. Смотрела в спину мужчине, который удалялся от меня. Именно он пользовался пряно-древесным парфюмом, был худощав и носил очки. Про этого мужчину вспомнил Егорыч, когда я описала его во время видений в санатории.

Как же его звали? Фамилия мне показалась очень знакомой, хотя точно нигде и никогда ее не слышала. Очень красивая такая фамилия, звучная…

Попутный… Прудный… Запрудный. Точно — Запрудный. Николай Запрудный, один из коллектива лаборатории.

Похоже, он тоже собирался лететь на самолете. Мне хорошо было видно, как он входил в стеклянные двери аэропорта, держа в одной руке билет, а в другой — сумку. Видимо, ненадолго он прилетал во Владивосток — поклажа не объемная. Сегодня на нем была рубашка светлого тона, на нее надет джемпер, брюки светло-серого цвета.

Виденье растаяло очень стремительно, будто оборвалось, и в тот самый момент, когда мужчина углубился в зал ожидания.

— Вам принести воды?

Вскинув голову, я натолкнулась на участливый взгляд официанта.

— Ваш заказ сейчас принесут, — расплылся в улыбке молодой человек.

В его глазах вспыхнул интерес ко мне, парень сильнее склонился и добавил:

— Вы улетаете? Надолго?

— Как получится.

— Очень жаль. Нам категорически не хватает красивых девушек. Оставайтесь.

Приторная улыбка и внимательный взгляд, привели меня в чувство. Мне захотелось сказать этому юноше "пару ласковых", но передумала. Вместо них я проронила:

— Вам не хватает красивых девушек потому, что вы морите их голодом.

— Конечно-конечно, — спохватился официант, — я сейчас узнаю судьбу вашего заказа.

— Будьте так любезны.

Вскоре я уже уплетала пасту за обе щеки, запивая ее кофе под проникновенные взгляды официанта. Жизнь налаживалась, хоть и тоска налипала на мысли, точно снег на провода, утяжеляя восприятие от дороги домой.

— Алина, я рад видеть вас.

Я закашлялась оттого, что пища пошла не в то горло. Это же надо так людей пугать.

Обернувшись, чтобы отвесить добрую порцию нелестных эпитетов, замерла на полуслове. Передо мной стоял Николай Запрудный. Странным показалось то, что я не почувствовала аромата той самой туалетной воды с мандариновыми нотками. Даже вдохнула глубже — ничего. То я реагировала на любые, даже самые едва уловимые запахи, расщепляла едва ли не на составляющие, а тут пропустила. Прибор "ясновидения" сломался или тормозил?

Сделав над собой усилие, спросила:

— Мы знакомы?

— Я вас знаю, — улыбнулся Запрудный. — Алина Смородинова. А я Николай Львович Запрудный. Разрешите присесть?

"Валяйте", — хотелось сказать мне, но вместо слов просто указала на стул напротив. Узрев ухмылку на лице мужчины, поняла, что выдала себя с головой. По всем правилам пикапа я должна была его отшить.

Промах, Лина, промах.

— Алина, — пристраивая сумку на соседнем стуле, произнес Запрудный, — я уверен, что мое присутствие вам будет только на пользу. Мы с вами не знакомы, но я знаю ваших родителей. Мы вместе работали над одним проектом. Потом судьба ваших родителей изменилась, моя тоже.

Спагетти некрасиво свесились у меня изо рта, и пришлось их втягивать со свистом, помогая себе ложкой. Я так хотела есть, что не до красивого поведения за столом. Запрудный сделал вид, что не заметил моего поведения и бросил подошедшему официанту, что ничего заказывать не станет.

Хозяин-барин. А паста очень даже вкусная, впрочем, как и кофе.

— С чего вы взяли, что я вас знаю? Навешать лапшу о знакомстве с моими родителями очень просто в нынешней ситуации. Может, вы мошенник, увидевший репортаж о зверском убийстве, и узнали меня по фотографии.

— Я отдаю себе отчет в том, что говорю. Мало того, я накануне приходил к Семену Георгиевичу, но вас не застал. Я знаю о вас очень многое, как и то, что в последнее время вы чувствуете, что с вами что-то не то происходит. Точнее — вокруг вас. Мало того, я предполагаю, что в ближайшее время ваша жизнь сильно изменится, задатки появились уже сейчас.

— Ага. Вы на кофейной гуще гадать умеете? И?.. Как моя жизнь изменится? Хотя да, вы правы. Прилечу домой, пойду в полицию. Там переговорю со следователем, занимающимся делом об убийстве. Согласна, что грядущее мало похоже на рядовые будни студентки.

— Не понял… Ах да, конечно… Тот репортаж… Сожалею.

"Сожалею". Он и правда это сказал? Или оговорился и намеревался произнести: "Соболезную"?

— Алина, — обратился после некоторой заминки Запрудный, — когда с вашим отцом и Светланой мы работали в специализированной лаборатории, мы там не в бирюльки играли. Проект по разработке отдельных субстанций сдвинулся с места. Открывалась ярчайшая перспектива продолжить работу и создать нечто невообразимое, совершить прорыв в науке.

— Зачем вы мне об этом говорите? Что от меня-то нужно? И на ваши достижения прошлого мне, откровенно говоря, наплевать.

— Ваша мама была прекрасным вирусологом, — словно не слыша моих возражений, Запрудный поспешно продолжил. — Ей цены не было. После той трагедии, что произошла с ней… С Борисом и Светланой, они продолжили работу. Подвиг. Наука — вечный подвиг.

Что за чепуха, а? Какая трагедия? Или это он так вызывал меня на контакт? Так пусть бы не старался. Все равно не понимала, зачем он заговорил со мной.

— Я повторю вопрос: что вам от меня нужно? О трагедиях прошлого мне могли рассказать родители. Если этого не сделали — значит, не сделали. Вы-то куда лезете?

— Алина, — сдернув очки с мясистого носа, Запрудный потер переносицу и потом посмотрел на меня, — такие открытия не могут кануть в пустоту. Всегда остаются следы. Они неминуемо приведут к вам. Вы в опасности. Я не преувеличиваю. Выслушайте меня, пожалуйста, спокойно. Пусть мои слова покажутся полным бредом, но ваша жизнь и судьба науки зависит от того, что с вами произойдет дальше. Борис… Он очень сложный человек. Целеустремленный, яростный, увлеченный. Потрясающе талантливый. Перед закрытием лаборатории проект, который я упомянул, вдруг пошел семимильными шагами. Все были воодушевлены, работали, точно сумасшедшие. Но потом вдруг неожиданная отставка Бориса поставила нас в тупик. Мы все не могли взять в толк, в чем дело…

Запрудный замолчал, крутя дужку очков между пальцами. На прозрачные стекла попадал свет от ламп, и они сверкали. Я смотрела на мужчину, дожидаясь продолжения, и не могла понять неожиданный порыв объяснить мне проблемы тех далеких лет. Не понимала, при чем тут я и мои родители? Да, они решились уйти раньше других, но тут, как говорится, судьба такая.

— Послушайте, странный вы человек… Николай Львович Запрудный. Вы вообще понимаете, где находитесь и как все происходящее выглядит со стороны? Так я расскажу. Сижу в кафе, ем, никого не трогаю. Жду рейса, на который удалось взять билет, ведь собралась экстренно. Намереваюсь лететь в Москву, чтобы пойти в полицию и узнать судьбу моих родных. Вдруг являетесь вы: здрассте, я Запрудный, работал с вашими родителями. И начинаете рассказывать мне о диком проекте, предаваться воспоминаниям, пугаете немыслимой угрозой. Вам и в голову не пришло, что мне плевать на судьбы всех проектов и людей, у меня свои проблемы. Объясните, зачем вы говорите мне все это? Для чего? Или вы городской сумасшедший? У вас приступ? Позвать официанта?

Я набросилась на него, и получилось так естественно, что самой удивительно стало. А еще меня волновал его взгляд, выражение лица. Запрудный задумался, смотрел вглубь себя, но без оттенка ностальгии, словно говорил и анализировал день сегодняшний.

— И знаете, что любопытно, Алина? — вдруг спохватился Запрудный, напялил очки и, скрестив руки перед собой на столе, подался немного вперед.

— Что?

— Работа над проектом затормозилась. "Велес" — пакет разработок, которые необходимы стране. Он развалился с уходом всего двух сотрудников — вашего отца и мамы. Все спустили на тормозах, общая картина перестала быть ясной. Позже отдельные направления засекретили.

— Очень интересно, — глотнув кофе, улыбнулась я. — Поняла, вам нужно выговориться. Вы не слышите меня. Хорошо. Говорите, если вам нужно высказаться. Когда ваш самолет?

— Скоро, осталось полчаса, и объявят посадку.

— Оказывается, вы умеете слышать хоть иногда, что вам говорят. Это радует.

— Правда?

Запрудный вглядывался в меня, будто пытался разглядеть душу. Меня немного смутил его взор, но я продолжала открыто смотреть ему в лицо. Внутри все клокотало.

С самого начала, когда мужчина сел рядом со мной, почувствовала дискомфорт, теперь же мне стало откровенно душно в его обществе. И вдруг звуки вокруг усилились, а вместе с ними я услышала стук его сердца, шум крови в венах. Запрудный был болен: нехитрый набор хронических заболеваний.

Меня затошнило. Его пот по запаху казался слишком едким.

Опять на меня напал приступ ясновидения, или как оно называется?

— Вы очень красивая, Алина. К вам тянет. Вы располагаете к себе, маните. Это дар для женщины.

Каждая моя клетка протестовала против него. Первичное прохладное отношение к Запрудному сменилось резкой антипатией. Я не знала, почему так остро реагировала на запах его пота? Ведь три минуты назад все было нормально. Что произошло?

Я смотрела на мужчину и различала каждую пору на лице, черные точки на носу, желтоватые белки глаз, небольшие мешки под глазами. Наверное, у него проблемы с почками. Не знаю, с чего взяла, но точно что-то не так.

Захотелось встать и уйти.

— Простите, я не должен был, — откинулся на спинку стула Запрудный. — Просто ваши глаза…

Он вдруг рассмеялся, снял очки, протер их салфеткой и произнес:

— Глупо выглядит со стороны, не правда ли? Не зря складывают анекдоты про профессоров и студенток. Иногда такие бесы в ребра стучатся, что…

— Бывает, — выдавила из себя и догадалась глотнуть кофе.

Он остыл, стал невкусным, но его аромат перебивал зловонье, исходящее от Запрудного. Странно, что буквально некоторое время назад я его запах считала узнаваемым, но не отвратительным. Времени с момента входа его в аэропорт прошло не так много.

В мои размышления вклинился голос ученого:

— Я сильно отклонился от нашей беседы. Вы, наверное, утомились, слушая меня, но потерпите еще немного. Ваша реакция тому свидетельство. Но меня можно понять — я торопился все объяснить вам, уложиться в короткий срок.

— Ага, — продолжая держать кружку у рта и вдыхая аромат кофе, бросила я.

— Вы теперь знаете основное, и позвольте, я закончу? Так вот, жизнь нашей лаборатории завершилась до окончания грандиозного проекта. Ни шатко ни валко проект двигался. Мы подошли к экспериментам. Работали с бактериями… Биологическое оружие — та еще штука, и оно… В тот день произошел взрыв, потом пожар. Он уничтожил все документы, биологический материал… Все. Оставались копии, бланки, куски экспериментов, но они оказались мелочью. До сих пор не понимаю, почему полезли за документами в сейф… Если бы этого не сделали, то все можно было бы восстановить.

— Сочувствую вам, — пожала плечами я и глотнула кофе. — Но в чем опасность для меня?

— Вы не догадываетесь, Алина?

— Нет.

— Хорошо… — задумчиво произнес Запрудный. — Хорошо. Точнее — конечно, вы не догадываетесь.

— Ну вот, — хмыкнула я, — сначала посеяли интригу, а теперь так бездарно свели ее на нет.

— Мой рейс очень скоро, — суетливо заговорил Запрудный, — но я оставлю вам визитку. Очень надеюсь, что вы со мной свяжетесь.

— С чего бы это?

— Я доподлинно знаю о том проекте, который прячет ваш отец — "Велес". Изначально он назывался "Химера" и был лишь частью программы. Потом его вывели за скобки, так сказать, определили в отдельное производство. Была бактерия под названием Химера, а переросла в целую фундаментальную разработку. Наша лаборатория обслуживала лишь часть того, что происходило в секретном помещении. Велес — второй бог в славянском пантеоне. Но его никогда не пускали в пантеон. Почему? Вот в чем вопрос.

— И? Вы знаете ответ?

Я вела себя некультурно и осознавала это. Мне очень хотелось, чтобы Запрудный ушел и не заговаривал со мной о "Велесе". Не его ума это дело, впрочем, как и не моего. Папа оставил инструкции, буду им следовать. Все остальное и остальные — идут лесом.

— Вы не верите мне и боитесь, Да, я знаю ответ и могу поделиться своей догадкой с вами.

— Вторую догадку не выдержу, пока с первой не прояснится. Зачем вы набросились на меня с разговорами?

— Я знаю Бориса, работал с ним. Он настолько дорожил наукой, что никогда, слышите, никогда не позволил бы разработкам пропасть, исчезнуть, раствориться. "Велес" у вас, или он будет у вас, Алина. Борис даже после смерти нашел бы возможность передать его вам. Не сомневаюсь. И вот когда вы получите научную работу, на вас нахлынут большие неприятности.

Мужчина откинулся на спинку стула и театрально замолчал. Я помалкивала и приканчивала кофе. Меня не покидало чувство дискомфорта рядом с Николаем Запрудным. Хотелось убежать куда-нибудь. Вроде приятный на вид мужчина, ухоженный, не красавец, но обстоятельный, весь такой чистенький, а казался неприятным, вонючим.

— Алина, — нарушил паузу Запрудный, — я не собираюсь отбирать у вас "Велес", ведь твердо знаю, что он — ваша надежда. Борис всегда был умным человеком и умел подстелить себе и Светлане соломку, чтобы больно не упасть. Все вокруг ценили его за талант, а я — за способность мягко упасть. Но Борис если даже и правда погиб, то явно будет помогать вам с того света. Он должен был позаботиться о вас, зная, какое мощное оружие вкладывает вам в руки. Я просто хочу помочь. Я приехал к Семе, чтобы сообщить об этом желании.

— Чем? Чем помочь хотите? Забрать призрачный проект, который вам привиделся?

— Я повторюсь: хочу помочь, но не Борису — вам. Я понимаю, каких высот могла достичь программа. Борис — настоящий ученый. Он не остановился на том, чего достиг. Я это знаю, и все, кто был с ним знаком. Потому заявляю вам: проект существует и он реален. Просто вы его еще не получили. Очень многим нужен "Велес" и есть люди, которые ни перед чем не остановятся. В ваших интересах не играть с судьбой, а обрести защиту.

— Заинтриговали.

— Вот вам моя визитка, — мужчина полез в карман рубашки и вытянул небольшой белый прямоугольник. — Позвоните мне, как окажетесь в Москве. Я буду там несколько дней и встречусь с вами. Объясню кое-что. Помогу спрятаться. У вас будет время обдумать мое предложение — схватить протянутую руку помощи. Уверен, что, если не случилось сейчас, случится позже.

— Что случилось?

— Вас захотят устранить.

— Вы с ума сошли?

Испуг вышел неподдельным. Я вспомнила рыскающего по номеру мужчину и труп на дороге. Мне повезло, просто очень сильно повезло: тот человек попал в аварию. Но что будет дальше?

— Нет. Знаю, что это произойдет, и ждите покушения. Найдутся те, кому "Велес" не нужен. Я догадываюсь, от кого это исходит. Догадываюсь, кто заказал покушение на ваших родителей. Потому предлагаю лично вам свою помощь. Когда вы поймете, что я прав, то прошу вас, наберите номер телефона, я буду ждать звонка. Извините, мне пора.

Поднялся с места и был таков. Ничего себе.

Я вытащила свой разобранный телефон и собрала корпус, включила. Когда экран ожил и был готов к работе, набрала номер телефона из визитки. Несколько гудков, и мне ответил Николай Запрудный:

— Так это вы подослали ко мне тех четырех парней? Вы хотите купить "Велес"?

— Алина? Как… Ну конечно… Алина, вас кто-то преследовал?

— Да. Вот и хочу узнать, кому еще интересен проект, если догадались. Вы сами сказали. Так сообщите мне, поделитесь информацией.

— Алина, как это все выглядело? — у собеседника голос озабоченный, встревоженный.

— Заехала в кафе перекусить, парни нагрянули, торг устроили. А я ничего не знаю, и где этот хренов проект уж точно. Так откуда ветер дует? Я попросила у переговорщика, чтобы он с заказчиком свел, но воз и ныне там. Хотелось всем вам объяснить, что я ничего не знаю, и никаких документов у меня нет. Поняли? Нет. Варитесь в своем дерьме сами. Все.

— Ну, Борзый, везде вперед батьки, — послышалось в трубке.

— Что? Как вы сказали?

— Неважно. Послушайте, Алина. Все гораздо серьезнее, чем я думал. Прилетите в Москву, сразу, слышите, сразу свяжитесь со мной. Мне нужно вам кое-что объяснить, пока не поздно.

Трубка замолчала, а я разобрала ее на элементы и снова уложила в рюкзак. Мысли, точно улей, гудели в голове. Хотелось выть на Луну от такой неразберихи.