Я вошла в кафе и взглядом отыскала столик, за которым сидел знакомый отца. Он помахал мне рукой и… вдруг рухнул лицом в тарелку, по которой тут же растеклась черно-бордовая густая жижа…

Кровь? Откуда кровь?

Во рту появился металлический привкус, вязкая слюна заполнила рот. Резкие запахи обрушились на меня стеной: кофе, ваниль, печеные булки, кровь, пот, духи. Накатила тошнота.

Кто-то взвизгнул, а потом скрипнули стулья. Крик о помощи резанул по моим перепонкам. Дух металла сочился сквозь тонкое отверстие в витражном стекле. Я сделала шаг назад.

Снаружи, на улице, что-то сильно грохнуло. Стекла закусочной задрожали, но выстояли. За окном занялось зарево пожара.

— Полицию.

— А-а-а-а.

— Все на улицу.

Крики оглушали меня, как и тошнотворная вонь огня. Это только кажется, что пламя не пахнет, очень даже смердит. Всем тем, что съедает, что его подпитывает, тем и несет от него.

— Бежим, Линка. Чего стоишь? — шикнул на меня Остап и дернул за руку, утаскивая в сторону барной стойки.

— Оська? — хрипло прошептала я. — Ты как тут оказался?

— Бежим.

Оська толкнул меня за барную стойку и последовал за мной, когда раздался странный щелчок — окно разлетелось от взрыва.

Чашки на стеллажах, подвешенные за ручки на крюки, зазвенели, рюмки попадали, разбились.

Я отползла к стене, обхватила колени руками.

— Давай. Давай. Поднимайся.

Остап тянул меня в дверной проем, надавливая на мой затылок рукой, заставляя наклониться:

— Пригнись. Вот так. Быстрее.

Ноги были ватные, но я следовала за другом, скользя вдоль стен коридора. В какой-то момент Остап выпрямился и дернул меня на себя. Мы побежали.

Все происходило, будто в замедленной съемке: дым, гарь, голубые стены, покрашенные масляной краской, стрелки табло аварийного выхода.

— Нам сюда, — крикнул Оська.

Он толкнул металлическую дверь. Яркий свет больно ударил по глазам, я сделала шаг, запнулась обо что-то и упала. Мои уши уловили тонкий писк.

Пуля. Это пуля.

Крик Остапа:

— Назад. Назад.

Неожиданно во внутренний двор влетела иномарка. Она встала поперек, напротив выхода. Раздался треск бьющегося стекла, а в машине открылась дверца, оттуда вывалился мужчина и бросился ко мне. Нас разделяли несколько шагов.

— Внутрь, — заорал он.

Я подняла голову, осмотрелась. Рядом лежали три девушки и один парень. У всех глаза открыты. У девушки, что ближе ко мне, странно вывернута рука.

— Алина, назад, — кричал Остап.

Мужчина из иномарки подбежал ко мне, схватил за предплечье и дернул на себя. Я встала. Пуля вколотилась в металлический корпус машины с пронзительным звоном, потом еще одна.

— Пригнись, — командовал незнакомец. — Внутрь.

Мы вбежали в задымленный коридор. Снаружи слышались выстрелы. Остап схватил меня за руку, потянул за собой, открывая все двери подряд.

— Сюда, — настиг нас приказ мужчины. — Поворачивай.

— Там дыма много, — возразил Оська.

— Сюда.

В кухне оказалось большое окно. Оно смотрело на улицу, на которой полыхал автомобиль. Дым застилал глаза. Дышать стало нечем. Остап рванул на себя фрамугу и влез на подоконник, я последовала за ним.

— Слева машина. Синяя иномарка, — сообщил мужчина. — Вылезаем и прижимаемся к стене. Здесь эркер до земли, никто за ним не увидит нас. Пошли.

Остап спрыгнул и поймал меня. Мы прижались к стене дома. Мужчина соскочил и, мотнув головой в нужном направлении, пошел. Мы поторопились за ним.

Как просто: мне говорили, что делать — я выполняла. Остап шел рядом. Взор стеклянный, откашливался — наглотался дыма.

Раздался звук, мигнули фары автомобиля. Мужчина бросился к нему, распахнул дверь со стороны воительского сиденья и нырнул внутрь. Мы заняли задние места. Рюкзак больно врезался мне в спину. Пришлось терпеть.

Иномарка резво сорвалась с места и въехала во двор. Он оказался сквозным. Втолкнувшись в общий поток на проезжей части, в спокойном режиме проехали минут пять.

Я наблюдала за незнакомцем. Он стянул белые тонкие резиновые перчатки и бросил их на сидение рядом. Мужчина, как мне показалось, среднего роста, на вид ему около пятидесяти пяти. Серые глаза, мрачное выражение лица, пегие короткие волосы, небольшая лысина, тонкий нос. На нем черный свитер и серые брюки.

— Как вы здесь оказались? — начал Остап, ужасно кашляя. — Вы тот, из супермаркета.

— Да. И зовут меня Виктор Евгеньевич. Тебя звать Остапом, а это — Алина, и вы в полном дерьме. Сказал, чтобы сэкономить время…

Мужчина замолчал, достал из кармана простенький мобильник, набрал номер. Мой смартфон залился трелью, я взяла его и ответила на звонок:

— Да.

— Теперь ты убедилась, что это я?

Мужчину хорошо было слышно в трубку, и сомнений не осталось — он писал мне сообщения на телефон, присланный папой.

— Да, — пряча мобильный в карман платья и застегивая тот на молнию, кивнула я.

Посмотрела на Остапа и взяла его за руку. Душу опалил жар, и пустоту внутри заполнило ощущение счастья вперемешку с тревогой и злостью. Дикий коктейль эмоций клокотал и варился в котле моего сознания.

Он здесь, со мной. Не бросил, нашел. Прибью. Упертый баран. Его же могут убить, как не понимает простых истин?

Остап взирал на меня строго и холодно. Ничего, это стресс у него. У меня у самой руки дрожали. Держась за друга детства, не так чувствовала трясучку.

Иномарка тем временем вильнула во двор и остановилась. Мужчина заглушил мотор и повернулся к нам. Его пронзительный взгляд моментально все уловил. Я, скорее, почувствовала это, чем осознала или увидела. Я не читала мысли, но ощущала в мужчине волю и силу, хотя выглядел он слишком уж поджарым. Внутри него здоровье, мощь, напор. Не то что у болезненного Запрудного. Меня тянуло к мужчине, я доверяла ему, пусть и не знала, кто он таков и откуда его знал отец.

Неожиданно пришло видение: мы, сидящие в машине. Я бросила взгляд в окно и заметила собаку. Она стояла, наклонив голову набок, и рассматривала нас.

— Вы нас спасли, спасибо, — начал Остап, а я следовала за своим видением, пусть и слышала слова друга.

Собака побежала к проходу между домами и вышла у проезжей дороги. Ее привлекали машины, но она не двигалась с места, будто замерла. Изображение наводилось на каждое лобовое стекло проезжающего автомобиля.

— Пожалуйста, — ответил Виктор Евгеньевич.

— Нам не опасно тут находиться? — продолжил Остап. — Поедем дальше?

— Здесь не опаснее, чем в любом другом месте. Твоя подруга нам сообщит, если что-то пойдет не так. Она сейчас видит все, что происходит снаружи периметра. Так ведь, Алина Борисовна?

Я промолчала.

— У нас тридцать минут, чтобы поделиться информацией. Для вашей защиты я должен знать все, что произошло с вами с начала прибытия в санаторий.

— С чего бы это? — нахмурился Остап.

Меня тошнило. Едва ли не захлебывалась накатывающей рвотой.

— Отдай ей марлевую повязку, — приказал Виктор Евгеньевич. — Ей лучше станет.

Остап снял рюкзак с плеч, развязал шнурок и достал пакетик с марлевыми повязками, протянул мне. Я забрала весь мешок, достала одну, надела, остальные убрала себе в поклажу. Мне действительно стало легче, пусть я и не перестала жить сразу в двух мирах: в видениях, передаваемых собакой, и присутствовать в машине.

— Лучше? — короткие брови мужчины дернулись.

Весьма скудная мимика. Видимо, потому и эсэмэмски от него такие же, будто робот писал.

— Да. Спасибо.

— Начнем? Время идет, ребята.

Я первая все выложила: про "джинсового" с бригадой и про их предложение, про киллера, попавшего в аварию из-за собственного пса. Про разговор с Запрудным в аэропорту.

— Как он сказал? Борзый?

— "Ну, Борзый, везде вперед батьки".

— Спасибо, — холодно ответил Виктор Евгеньевич.

— А мне добавить нечего, — заявил друг.

— Хорошо, — мужчина взглянул на циферблат наручных часов. — Через три минуты мы с вами выходим из машины. Спускаемся в подвал, там бомбоубежище. До восемнадцати часов нуля минут вы будете находиться там. Далее я привезу вам документы и билеты на поезд до Санкт-Петербурга. Через четыре часа вы прибудете по месту назначения и пойдете в сторону Казанского собора.

Неожиданно картинка, передаваемая собакой, поменялась. Я увидела молодого человека лет тридцати пяти, выходящего из подвального помещения с металлической надстройкой. Он был светловолосый, голубоглазый, со шрамом над губой. Посмотрев на пса, парень улыбнулся, сложил губы трубочкой и выдал резкий звук, протянул руку и произнес:

— Ну, давай, иди сюда. Ко мне. Давай. Не хочешь? Хороший пес, хороший. Иди.

Парень немного наклонился, легонько похлопал себя по бедру и снова протянул руку:

— Иди же. Вот глупый пес.

Собака не двигалась с места. Парень, продолжая улыбаться, выпрямился, достал из кармана подобие пластиковой карты и приложил к металлической вставке в стене, держащейся на четырех болтах. После этого он, не оглядываясь, устремился к проезду.

— Зачем? — пожала плечами я. — Зачем в Питер?

— Позже.

Виктор Евгеньевич первым покинул машину. Теперь я видела его с иного ракурса, набирающим некий код на электронном замке. Он обернулся не к псу, а в сторону машины, мотнул головой. Мы с Остапом, не сговариваясь, вышли на улицу и приблизились к двери, за которой скрылся мужчина.

Спустившись по лестнице в подвал, мы проникли через толстую металлическую дверь внутрь помещения с тусклым светом и запахом сырости. Пересекли несколько комнат. В последнем блоке остановились возле запертой, обитой железом деревянной двери. Рядом с ней находился электрический щиток. Будто факир, Виктор Евгеньевич извлек откуда-то карточку, похожую на ту, что была у светловолосого парня, и приложил к металлическому квадрату, прикрученному к стене под выключателями.

— Побудьте здесь, — бросил мужчина и скользнул за дверь.

Я поймала взор Оськи и жестом спросила, как он. На друга детства было страшно смотреть: он играл желваками и глядел на меня свысока.

— Можете заходить, — просунулся в дверной проем Виктор Евгеньевич.

Я вступила первой, Остап за мной. Наш проводник захлопнул дверь и жестом указал, чтобы проходили прямо.

Помещение оказалось похожим на благоустроенную гостиницу, только вместо стойки администратора громоздился стол со множеством мониторов на нем. На каждом отражалось по хорошо обставленной комнате. На двух, висящих на стене под тупым углом друг к другу и напоминающих собой раскрытую книгу, отображалось все, что происходило на улице.

— Идите прямо по коридору до конца. Быстрее.

Мы выполнили приказ.

— Стойте здесь, — крикнул мужчина.

Остап пожал плечами, а я тяжело вздохнула. Неожиданно послышался щелчок, и в углу в полу появился люк, узкий, но протиснуться в него можно.

— Спускайтесь.

— Не-а, — покачал головой Остап. — С чего бы это?

— С того, что через пять минут я должен заняться своими прямыми обязанностями, а через сорок минут сюда вернется постовой и будет дежурить до восемнадцати ноль-ноль. Потом прибудет другой специалист, и после него на пост заступит следующий.

— Предельно ясно, — кивнул Остап и первым встал на ступеньки для спуска в люк.

— Алина, — без эмоций начал Виктор Евгеньевич, — твоя задача подойти к электронному замку на стене и набрать шесть любых цифр. Это станет кодом. Когда я вернусь за вами, ты снова наберешь их, и дверь откроется. Снаружи вскрыть замок невозможно, потому вы в полной безопасности. Закроешь дверь. Вы останетесь ждать моего появления. В случае если я не вернусь за вами, в момент пересменки между постовыми вы покинете убежище. Сделаете это сразу после ухода постового. На все про все у вас будет десять минут. Коды открывания дверей лежат на столе. Холодильник полон. Советую поспать. Спускайтесь.

Я быстро нырнула в бетонный мешок по лестнице и, посмотрев вверх, поймала взгляд Виктора Евгеньевича. Он был предельно холоден, внимателен. Люк закрылся, и в помещении включился свет.

Сбросила с плеч рюкзак и положила его на пол. Набирая на табло текущую дату, которую решила сделать кодом, чувствовала за своей спиной Остапа. Когда закончила, раздался тонкий писк, и экран висящего на стене плоского телевизора покрылся сеткой из множества отдельных изображений. На одном из них увидела Виктора Евгеньевича, удаляющегося по коридору.

— Код — сегодняшняя дата? — спросил Остап, а я кивнула. — Только звука не хватает. Тут, похоже, со всех видеокамер запись транслируется.

Я подошла к телевизору и стала наблюдать за действиями мужчины. Он ловко уселся за стол, подключил клавиатуру к одному из компьютеров и стал быстро что-то печатать. Потом появилась запись нашего вторжения в бомбоубежище. Виктор Евгеньевич отмотал еще немного и произвел манипуляции с программой. Затем снова запустил запись, и нас уже на ней не было. Впрочем, как и его.

— Привычно делает, заметила? — задумчиво спросил Оська. — И, кстати, звук хороший. Ощущение, что это не нас будут охранять, а мы наблюдать за тем, как нас охраняют.

— Угу, — отозвалась я. — Думаю, это часть протокола.

Виктор Евгеньевич вставил флешку в блок компьютера, еще немного пощелкал по клавишам пальцами. Закончив, он поднялся, взглянул на часы и поспешил на выход.

— Продуманный парень, — ухмыльнулась я и почувствовала, как руки Остапа легли мне на бедра.

— Он тебе нравится, — прошелестел Остап.

Это не был вопрос. Утверждение. Друг детства сопел мне в затылок.

Что он там себе надумал такого? Вот всегда так с Оськой. Прицепится к словам и… Да, мне импонировал Виктор Евгеньевич. В нем чувствовалось что-то такое, что объяснить не в состоянии. Мужское, что ли…

— Смотри, — улыбнулась я, — постовой вернулся.

Светловолосый парень вошел в помещение, захлопнул дверь и уселся в крутящееся офисное кресло, на котором пару минут назад сидел Виктор Евгеньевич.

Остап сильно стиснул мои бедра и прижал к себе.

— Давай посмотрим коды, — пролепетала я, чувствуя, как набухают груди от близости Остапа, от запаха его кожи.

Я содрала марлевую маску с лица и глубоко вдохнула. Попробовала повернуться к возлюбленному лицом, но Остап не дал мне этого сделать.

Аромат кожи парня сводил меня с ума. Он дурманил, окружал, обнимал, дарил ощущение покоя и постоянства. Все остальные запахи — чепуха. От обострившегося обоняния знала, что он ел в самолете, что делал после. Но над всем этим букетом довлел сейчас самый главный аромат — аромат моего мужчины.

Остап наглаживал мое бедро. Его ладони делали складки на платье, и подол полз вверх. Мне хотелось прильнуть к Остапу, а не стоять спиной, не видя глаз, без возможности поцеловать.

— Ты его оценивала, как мужика. Он тебе нравится, значит… — просипел друг и сильнее прижал меня к себе. — Сейчас разберемся с этим.

Его рука, ласкающая мое бедро, скользнула под подол, стала наглаживать лобок. Я издала стон и возобновила попытки оказаться лицом к лицу с Остапом. Не вышло. Проворные пальцы возлюбленного забрались под ткань трусиков и натирали шарик клитора. Мне хотелось, чтобы Остап коснулся моей груди, сжал ее, теребил сосок, но этого не происходило.

Я выдохнула и прошептала:

— Хочу тебя.

Вместо ответа парень уткнулся лбом в ложбинку между шеей и плечом и яростнее стал тереть клитор. Я сжала бедра, но ладонь любимого, двигающаяся вдоль моего естества, продолжала дразнить и одурманивать сознание. От мест его прикосновения ко мне по всему телу разбегалась сладкая дрожь, усиливая желание.

— Нет, я хочу… Хочу… Чтобы ты вошел в меня, — прохрипела я, задыхаясь от удовольствия.

Я не услышала ответа. Содрогнулась от нахлынувшего оргазма, сжимая бедра.

Остап подтолкнул меня к столу, стоящему неподалеку и нагнул — пришлось лечь на столешницу. Он задрал подол, стянул с меня трусики. Я почувствовала, как они скользнули по ногам и упали на пол. Звук расстегивающейся молнии заставил меня обернуться.

— Остап, я…

Его горячий и твердый пенис вошел в меня стремительно и глубоко. Услышала стон парня, его ладони гладили мои ягодицы. Я выгнулась. Мне хотелось видеть Остапа, быть с ним в визуальном контакте, наблюдать за лицом, иметь возможность поцеловать.

— Я люблю тебя, а ты… — зло выдохнул он.

Оська яростно насаживал меня на свое естество, наказывая за слова одобрения другому мужчине. Мышцы внизу живота стали скручиваться в тугой узел, я выгнулась и вымолвила:

— Люблю тебя.

Задыхаясь от собственных чувств, я распласталась на гладкой поверхности стола. Остап вбивал во влагалище свой крепкий орган, заставляя мое тело елозить по прохладной поверхности. Отвердевшие груди, касаясь прохладной столешницы, ввергали меня в неистовство. Тонкое кружево бюстика и ткань платья казались тугой мешковиной, царапающей и нещадно врезающейся в чувствительную и возбужденную плоть. Хотелось, чтобы парень поцеловал сосок, хотя бы дотронулся до моей груди. Но он продолжал яростное взыскание.

Я выгнулась, и накатила разрядка. Распласталась на столешнице всем телом. Остап сделал еще несколько движений, и теплая сперма заполнила мое лоно.

— А-а-а-а-а, — сдерживая стон и продолжая двигаться, прохрипел любимый.

Он сделал это в меня? В самом деле?

Я не могла выговорить ни слова. Остап продолжал двигаться во мне, но теперь целовал плечи, волосы, шею, тискал грудь.

— Люблю, — прошептал он, — слышишь? Люблю.

Я не знала, что и думать, что отвечать. Он сделал это: застолбил свое место возле меня, всего лишь заполнив меня своей спермой.

— Почему ты не предохранялся? — сурово бросила я, обернувшись к нему, и поймала Оськин взор.

Он поцеловал меня в шею страстно и нежно, потом отпрянул и, вытаскивая пенис из меня, произнес, оглаживая мои ягодицы:

— Нормальное желание мужчины быть с женщиной, с которой хочет построить серьезные отношения.

— А меня спросил?

— Спрашиваю: ты хочешь со мной серьезных отношений?

Он плотно прижался все еще возбужденным пенисом к моей попке и стиснул в объятиях.

— Знаешь, что ужасно? Ты сначала сделал, а потом спросил. Я в ванную. Похоже, вот эта дверь туда и ведет, — упрекнула его, вывернувшись из кольца рук.

Я обиженно одернула платье, подняла с пола трусики и, подойдя к закрытой двери, дернула ее на себя. В самом деле, за ней оказалась душевая. Задвинув щеколду изнутри, я уткнулась в свои ладони и улыбнулась.

Остап сказал, что любит и хочет отношений. Ура.

Быстро покончив с делами в душевой, вышла за дверь. Из одежды на мне была лишь цепочка на шее.

Остап сидел на разложенном диване, что стоял у противоположной стены и смотрел на огромный монитор. Молодой человек на нем играл в компьютерную игру на телефоне. Рядом с возлюбленным лежала стопка с чистым постельным бельем и тонкими одеялами.

Увидев меня, Остап подобрался. Быстро поднялся и бросился в ванную.

Так-то, милый-дорогой, теперь мой ход.

Послышался шум воды. Свою марлевую повязку, брошенную на столе, я определила в рюкзак, который перенесла ближе к дивану. Тут же громоздилась и Оськина поклажа. Я быстро застелила простынь, на подушки надела наволочки и улеглась. Остап вышел из душевой, прошмыгнул к дивану и улегся рядом, обнял. Я убрала его руку с талии, легла на спину. Остап навис надо мной, улыбнулся:

— Прости. Так вышло.

— Вышло? — нахмурилась я. — Ты обращался со мной, как со шлюхой.

— Разозлился. Говорю же: так вышло.

— Вот и у меня сейчас выйдет, — поджала губы я и ухватила Остапа за восставший пенис. Оська застонал, на секунду прикрыл глаза, а когда снова посмотрел на меня, улыбнулся и полез целоваться. Я увернулась, повалила друга на спину, оседлала. Оська стал тереть мои соски, но я отбросила его руки. Он хохотнул и потянулся снова, но я повторила маневр.

— Вредная какая, — улыбался дружок. — Перестань, я скучал по тебе весь полет.

— Так скучал? Не чувствую.

Я подвигала бедрами, и Оськины ладони тут же оказались на моих ягодицах. Отбросила руки парня.

— Да вы фурия, девушка. Злюка.

Привстав, я ухватила возлюбленного за пенис и стала двигать рукой вверх-вниз, стараясь делать это медленно, чтобы доставить максимальное удовольствие. Остап застонал и накрыл руками горошины моих сосков. Он гладил их, обрисовывал ореолу пальцем. Я едва сдерживала стоны, хотелось большего, много большего, но и торопиться не желала.

Остап приподнялся и обхватил губами мой сосок, а руками стал наглаживать мои ягодицы. Я направила его член в свою расселину и села, полностью вобрав в себя его горячий ствол. Подавшись вперед, начала двигаться. Остап, словно дикий зверь, теребил губами вершины моих грудей. Он поддерживал меня за мягкие выпуклости ниже спины, направляя движения и задавая ритм.

— Я люблю тебя, — прошептала я, и губы парня накрыли мои, впитывая признание.

Язык Остапа совершал бешеный танец, распаляя, побуждая отвечать. Неожиданно парень подхватил меня за попку и его пенис вынырнул из моего чрева.

— Почему? — возмущенно спохватилась я.

— Узнаешь, — обещающе прошептал он, и в страстном поцелуе накрыл мой рот.

Его руки ласкали мое тело, опаляя жаром. Мне казалось, что они были везде. Я не могла угнаться за его темпом, старалась не отставать, но не успевала. В какой-то момент плюнула и расслабилась, принимая удовольствие от ласк.

Остап неуловимым движением сменил позу, уложив меня на спину и разместившись между моих ног. Он проложил дорожку из коротких поцелуев к моему лону. Я таяла и извивалась от его прикосновений. Мне хотелось, чтобы он вошел в меня.

Сжав горячий ствол естества Остапа в кулаке, я стала двигать рукой вверх-вниз. Чувственно рассмеявшись, он ускользнул от моих цепких пальчиков. Неожиданно я ощутила прикосновение к клитору не пальцев, а чего-то иного, теплого, шершавого и быстрого. Языка. Движения казались легкими, но стремительными и энергичными. Мышцы внизу живота напряглись, а соски требовали прикосновений.

Я почувствовала, как в мое влагалище проникли два пальца и стали интенсивно двигаться там, имитируя фаллос. Я задыхалась от возбуждения, от приближающейся развязки и от беспомощной невозможности свести бедра вместе.

Разрядка нахлынула мощным потоком, обрушивая сознание, заставляя перестать чувствовать что-либо, кроме первородной эмоции. Губы Остапа снова завладели моим ртом и продолжили выполнять яростный танец желания. Я отвечала вяло, кутаясь в ощущения от полученного удовлетворения.

Остап раздвинул мои бедра, расположился между ними и глубоко вогнал член в мое лоно. Я едва не захлебнулась от новой вспышки удовольствия, выгнулась ему навстречу. Остап ухватил руками мою талию и стал яростно и жестко врезаться в мою плоть своим естеством. Он двигался мощно, приводя меня в экстаз, заставляя забыть о существовании мира вокруг, определяя меня в среду ощущений и страсти.

Он снова вытолкнул в меня сперму. Хотела этого, ждала и получила. Моментально накатил оргазм, и я больно укусила себя за запястье, чтобы не закричать во все горло от нахлынувшего наслаждения.

Остап лег рядом на подушку, голова к голове. Мне не хотелось двигаться, говорить было лень.