Погоня, стрельба, Алинкины способности — весь этот кошмар, обрушившийся на нас почти мгновенно, лишь мы покинули безопасный бункер, казался кадрами из крутого боевика. Вот только мы были не зрителями, а участниками. Расскажи кому — не поверят.

Усталость была просто нечеловеческой. Хотелось обратно, в тайгу, в прошлую жизнь, в тишину и безмятежность. На Лину было страшно смотреть. Лицо стало бледным, с заострившимся носиком, впалыми глазами, резко очерченными скулами и походило на маску с театральной афиши. Но я не услышал от нее ни стона, ни жалобы.

— На улицу Щепкина подбросите? — спросил я у водителя, притормозившего возле меня автомобиля.

После утвердительного кивка назвал полный адрес, и мы с Алинкой забрались на заднее сиденье невзрачной серой машинки "Рено-Логан". Наконец, смогли перевести дух. Даже несколько минут, проведенных на "островке" относительной безопасности, казались нам роскошью. Болтать друг с другом просто не было сил.

Приобняв Линку за плечо, я прижал ее к себе, и мы оба на миг прикрыли воспаленные усталые веки.

— Щепкина, дом пятьдесят восемь, — оповестил шофер.

Расплатившись с частником, мы вышли возле трехэтажного длинного здания из красного кирпича. На противоположной стороне дороги возвышалась церквушка, построенная в том же стиле и веке, а рядом еще одна двухэтажка, составлявшая с ними единый архитектурный ансамбль. Очень странно выглядело это местечко посреди панельных серых высоток. Словно попали в некий временной карман из прошлого.

Проводив взглядом резво ускользающий "Логан", мы поспешили к безликому многоэтажному зданию. Вошли в подъезд рядом с аптекой. На третьем этаже располагался офис по торговле оргтехникой.

— Добрый день, — начала Алинка. — Мы забрать заказ на имя Бориса Смородинова.

— Номер заказа назовите, пожалуйста, — улыбнулась нам миловидная девушка с короткой стрижкой.

На бейджике, приколотом к голубой рубашке значилось имя "Ирина".

— Тридцать четыре, шестьсот восемьдесят пять. Оплачен по безналу, — бодро сказала Алина.

Я держал подругу за руку. По тому, как подрагивали ее пальчики, мне было совершенно ясно, что ни о какой бодрости речи не идет, только выдержка. Надолго ли ее хватит? Давненько мы уже слоняемся, точно неприкаянные. Я уставать уже начал, а что говорить про Линку?

— Заказ есть. Получатель: Смородинова Алина Борисовна. Я так понимаю, это вы? Дайте, пожалуйста, документ, удостоверяющий личность: паспорт или водительское удостоверение.

Проверив паспорт, поданный Алинкой, менеджер выдала ей новенький телефон с сим-картой.

— Спасибо, — улыбнулась подруга и забрала со столешницы коробочку с телефоном.

— Проверять будете? — засуетилась Ирина.

— Нет, спасибо. Мы пойдем.

Спустившись на второй этаж, Алина достала телефон и спешно набрала номер очередного абонента. Короткий разговор, и у нас в руках следующий адрес. Новая цель — торговый центр и курьер с посылкой от дяди Бори.

Заколдованный мир какой-то. Вывернутая реальность. Чувствую себя белкой в барабане. Вроде быстро передвигаемся с Линкой, а все равно продолжаем находиться внутри иллюзорной клетки. Еще одна посылка от Алинкиного отца… С первой все началось. Вернулись на круги своя. Полный цикл промчались — следующий заход. Бежим куда-то, рвемся, прячемся, и нет такому марафону конца.

Не задерживаясь в здании, мы покинули оазис прохлады и вышли в душный мир автомобильных выхлопов и таящихся за каждым углом преследователей.

Алинка вся подобралась и принюхалась. Судорожно сглотнув, она виновато посмотрела на меня.

Оглядевшись, я заметил кафе-гриль.

— Лисонька моя, хочешь курочки? — хитро подмигнув подруге, спросил я.

Алинка бодро закивала и улыбнулась, наморщив носик. Я не удержался, захохотал в голос. Так было приятно видеть ее прежней, пусть на краткий миг, но прежней. Подруга потянулась ко мне и чмокнула. Поцелуй пришелся в губы, что несказанно порадовало.

Угнетающий ад в душе отступил, показался вымыслом, таким же, как и картины древнего художника. Написанное пекло потрескалось, видны грубые мазки, и потому рассматривать его следует с большого расстояния, чтобы ощутить всю глубину тартара, заставить себя дрожать от ужаса.

Не страшно. После всего, что с нами приключилось — ерунда.

— Пойдем? — потянула меня за руку Алина.

— Пошли.

Вся эта гонка с преследованием вымотала нас. Только входя в кафе, я понял, что тоже зверски проголодался.

— Хорошее и тихое место. Не находишь? — шепнул я на ушко Лине, когда мы заняли столик в углу заведения.

Обеденный зал оказался небольшим, но уютным. Бежевого цвета стены, отделанные под венецианскую штукатурку, выгодно подчеркивались разноразмерными картинами — репродукциями с полотен великих художников эпохи ренессанса. Из висевших полотен я узнал лишь "Мону Лизу" и "Рождение Венеры". Простенькие занавески придавали обстановке внутри зала легкость, невесомость, будто воздуха много, а само помещение больше, чем есть на самом деле. Визуальный обман, но уютный и не давящий на психику, как бывает в некоторых кафе, когда дизайнер переборщит с наслоением стилистик.

— К чему клонишь? — тихо спросила подруга.

— Отличная позиция для наблюдения. Сейчас перекушу с тобой за компанию и поеду по адресу, а ты дождешься меня тут? Если что-то пойдет не так, успеешь уйти.

— Неплохая мысль, — согласилась Линка. — Запиши новый номер телефона на всякий, так сказать, пожарный случай.

Мы по очереди посетили санузел и, умывшись, почувствовали себя почти что счастливыми. Как же мало человеку нужно для счастья. Всего лишь чтобы его оставили в покое.

Вонзая зубы в сочную ножку цыпленка и жадно поглощая кусок, я посматривал на Алинку. Подруга жевала хрустящую куриную корочку и блаженно жмурилась.

Картина маслом. Ад — картина на холсте.

Но время неумолимо неслось вперед, мне пора.

— Я буду рядом, — сказала Алина, загадочно сверкнув глазами, когда я встал из-за стола.

Слегка нахмурившись, я кивнул, переваривая сказанное. Это она о своих способностях, что ли? С нее станется.

Оставив Алинку наслаждаться курятиной, я прихватил свой рюкзак и вышел на улицу. Быстро подвернувшийся частный извозчик домчал меня до места встречи. Расплатившись, я вышел из машины и немного прогулялся вокруг торгового центра. За мной увязался приблудный пес. Я бы его не заметил, если бы не странность в его поведении: он ходил за мной будто приклеенный и ни разу не гавкнул, не вильнул хвостом. Создавалось ощущение, что рядом находилось не живое существо, а робот, передвигающий лапами, настолько точно и выверенно, что от этого становилось не по себе.

— В тайге нынче урожай на красную смородину, — пробурчал я, остановившись возле худосочного парня с вещмешком за плечами и чувствуя себя героем театра абсурдов.

— В Москве гораздо больше черной, — произнес отзыв собеседник.

Пазл сложился — пароль и отзыв совпали. Мы, когда звонили курьеру, договорились об этом. Именно он и сообщил, как нужно будет к нему обратиться. Вопрос: "Зачем такие сложности?" — никого не волновал, но чувство тревоги от большего полета в гротеск казалось полным.

Жуть. Надоели шпионские игры.

Отдав мне посылку, курьер неуловимо растворился в толпе. Я незаметно осмотрелся. Народ суетливо шмыгал туда-сюда по своим делам. Никому до меня вроде бы не было дела, кроме одинокого бродячего пса, вышедшего из-за куста живой изгороди. Собака внимательно заглянула мне прямо в глаза и приветливо вильнула хвостом.

Неужели. Впервые с момента его преследования меня.

— Подарок у меня, — шепнул я псу, ощущая себя полным кретином.

Я присел и потрепал собаку по шерстке — животное даже не шелохнулось. Оно стояло, точно зачарованное, и смотрело на меня застывшими глазами.

— Все спокойно? — спросил его, не особо рассчитывая на ответ.

Пес, лениво свесив язык из пасти, посмотрел сначала налево, затем направо, словно заскучал, а потом, вновь вильнув хвостом, кивнул.

— Тогда я того… Это… Пошел, что ли?

Собака снова кивнула в ответ.

Ситуация из разряда нарочно не придумаешь. В голове никак не укладывалось, что Алина залезла в мозг к животинке и "беседовала" со мной, не выходя из кафе.

Мне вдруг стало смешно. Не знаю, от напряжения, усталости или от утопичности происходящего, но я наклонился к собаке и шепнул:

— Вызови мне такси.

Пес странно наклонил голову набок, а из его пасти выскочил жалобный звук.

— Куда-куда? — развел руками я, потом хлопнул себя по бедрам. — Вот прямо сюда и вызывай.

Бред сивой кобылы. Абсолютная ахинея. У собаки прошу, чтобы вызвала мне такси.

Кто послушает — скорую помощь вызовет, и прямиком в психушку. А что? Самое место. Там врачи мудрые, поверят всему, что им расскажу. А мне к этому моменту хватит рассказов на недели… Да что я скромничаю? Месяцы. Рассказал — укольчик, снова поведал историю про "Велеса", спецпроект и агентурную сеть — укольчик. Красота. Живи да радуйся.

Я уселся на борт подземного перехода и стал ждать машину. Если все верно и мне не померещилось, то такси приедет.

И вот ведь в чем штука: оно действительно приехало, теперь — желтое. Вначале озвучил произвольно выбранный маршрут, чтобы уйти от незримого "хвоста". Понимал, что перестраховывался, но говорят, что береженого и боги берегут.

Движение было сильным — в этот час все возвращались домой с работы. Шофер старался вести машину ровно, но то и дело мы останавливались. Сидя на переднем месте рядом с водителем, взглянул в окно. По тротуару, резво семеня лапами, бежал тот самый пес, что повстречался мне возле магазина.

Алина — солнышко мое рыжее, следит, переживает.

И вдруг я поймал себя на мысли, что мне страшно. Вот так вот по-человечески, совершенно некстати, но ощутил ужас. Алина — девчонка, которую знал едва ли не всю свою жизнь — необычное создание.

Ну, это я еще мягко загнул. Создание. Ха. Папа назвал ее особью.

Что же такое там создавали в специальной лаборатории наши "пращуры", что даже малая часть общего проекта настолько противоестественна? Может, и к лучшему, что произошел пожар, и документы сгорели? Так вроде мне Алинка сказала со слов, как его там… Запрудного, кажется. И ведь шлепнули его. Прямо вот так, взяли и убили посередине большого города. Знал мужик, что там, в лаборатории творилось, ох, знал. А киллер, который за Алинкой пришел? Про это вообще молчу.

Реки повернем вспять.

Ха-ха. Отличные лозунги были в то время. И сейчас, вспомнив один из них, я осознал, что повернуть реки — сущая безделица для людей того времени. Совсем другое — перетрясти мир, вывернуть его наизнанку, сотворить и улучшить человека, сделав его неуязвимым. Вот в чем детальность и изворотливость сознания — работа над человечеством, переформатирование его. Вызов естеству, сотворению человека, всему, что может быть в живой природе. Линка — полное тому доказательство. Она реальна, она способна, она хочет отстоять свое право на существование. Особь, желающая породить себе подобных существ. Химера.

Не-е-ет, одними реками, повернутыми вспять, легко отделаться. Нужно насиловать природу ежедневно, ежечасно. Жестко любить ее и доказывать, что мы, человечество, способны на многое, мы достойны всего сущего.

Не люблю даже в мыслях возвращаться к этому, но убийца пришел неспроста — он хотел ее уничтожить, чтобы не было такого творения. Тот, кто сделал заказ, осознавал, каково это — жить в одном мире с иным человеком. Обязательно появится некто, желающий подарить такую свободу людям, помочь забраться на вершину любой пищевой цепочки.

У нас могут появиться избранные…

Я тяжело сглотнул. Хотелось врезать кому-нибудь, подраться, чтобы снять груз морального пресса. Я разрывался между столькими чувствами, мнениями, событиями, что хотелось бежать, просто нестись не разбирая дороги, подальше от всего…

Всего, кроме Алинки.

Неожиданно я так четко и остро ощутил это и принял. Все что происходило вокруг, меня беспокоило мало, вернее, мог справиться, кроме нее — Алины. Вот что меня пугало. Моему аду нашлось имя — Алина.

Расплатившись с водителем, я вышел на автобусной остановке. Винтовка не болталась в руках, благополучно перекочевав ко мне в рюкзак еще в торговом центре, куда я предварительно зашел до поездки.

Немедля нужно попасть на другую улицу и снова поймать такси, чтобы добраться уже непосредственно до кафе, где ждала подруга.

Спустившись в подземный переход, я бодро прошел под широкой магистралью и поднялся наверх. На улице меня встретил старый знакомый, бродячий пес. Весело подмигнув ему, я направился дальше. Собака, нагнав меня, злобно зарычала и негромко тявкнула.

— Что? Сейчас уже приеду, — сообщил и продолжил путь.

Пес еще несколько раз гавкнул, остановившись, развернулся ко мне хвостом и начал заливисто лаять. Шерсть на нем ощетинилась.

Оглянулся и увидел, что в моем направлении из подземки выскакивают два крепко сбитых парня. Я метнулся в ближайший двор, молясь лишь о том, чтоб он был проходным. Снаружи заливисто брехал Алинкин подопечный, а через несколько минут там рычала и лаяла целая собачья свора — подруга постаралась.

Арка — нырнул в нее, как лис в нору. Куда теперь?

Молнией метнулся через узкую улочку, петляя меж двух домов и скрываясь за стеной многоэтажки. Перепрыгнув низкий забор, срезал путь, стрелой пролетев детскую площадку. Ложащиеся на город сумерки помогали мне уходить от погони.

Я несся, помня лишь о подруге, сидящей в кафе и помогающей мне уходить от погони. Мне неизвестно, что там произошло с собаками. Да и есть ли дело до всего, что осталось позади? В том-то вся и штука — нет. Я мог сомневаться, переживать, бояться, чувствовать Линкино превосходство и свою ничтожность, но стоило только опасности подкрасться, я трясся только за любимую.

Вильнул в проход между домами, очутился на оживленном перекрестке. Он дезориентировал меня, но я быстро собрался. Моя задача — подземный спуск, туннель перехода, лестница вверх.

Я было уже рванул к переходу, как за спиной раздалось жесткое гортанное рычание. Обернулся. Ко мне, четко и размеренно перебирая лапами, подошел все тот же пес.

— Нормально, — крикнул я. — За мной.

Спуск по лестнице, пробежка, подъем — мое дыхание начало сбиваться. Новый двор и тот же пес, бегущий рядом.

Я уже потерял счет улицам, дворам и перекресткам. Неплохая разминка с нагрузкой на плечах. В десантные войска с такими марш-бросками пора.

Остановился передохнуть и глотнуть воды из маленькой бутылки, припрятанной в наружном кармане рюкзака. Собака тоже встала как вкопанная. Тявкнула и, дождавшись, пока я на нее посмотрю, развернулась и убежала прочь.

Ну и как это понимать? Все, что ли? Преследователи потеряли меня? Можно ловить такси и ехать?

Постоял еще несколько минут, точно истукан с острова Пасхи, четко различая стук сердца, отражающийся эхом в ушах. Так и не увидев преследователей, я медленно вышел на проезжую часть и стал голосовать автомобилям.

Мне пришлось довольно долго стоять с вытянутой рукой возле дороги. Спрашивается: где тот пес, что вел меня все это время? Алинка тоже удумала: отпустила собаку, а я тут крутись как хочешь.

Эх, женщины… Имя вам — вероломство. Или у классика иначе было?

Да, точно иначе, почти уверен, но душа требовала выплеска, и что решил выдать за эпитет писателя, то пусть и будет.

— Эй, парэн, тэбэ куда?

Потертая "шестерка" стояла рядом с обочиной, а из слегка приоткрытого окошка смотрели на меня два карих глаза.

— Мне? — растерялся я. — А-а-а, мне тут недалеко… наверное.

— Дорогу покажешь?

— Не уверен.

— Ай, шайтан. Садыс.

Не иначе как едва заметив меня на подходе к кафе, Алинка побежала навстречу. Во всяком случае, лишь я поднялся по ступенькам, в проходе столкнулся с подругой, тут же упавшей в мои объятия.

— Линочка, — облегченно выдохнул я и крепко сжал ее.

Постояв так недолго, я чмокнул подругу в висок, и мы прошли за наш столик в углу. Только я возвратился, помыв руки, как принесли горячий чайник.

— С бергамотом, как ты любишь, — улыбнулась Линка.

— Я с земляникой люблю и брусникой, — ворчливо произнес я.

— Прости.

— Все нормально.

Лина счастливо улыбнулась и положила мне на тарелку пирожок с мясом, мой любимый. Дождавшись, когда чай заварится, девушка разлила его по чашкам.

Я сидел и упивался редкой минутой спокойного ничегонеделания, терпким ароматом травы и вкусом выпечки.

— Добрый вечер, Андрей Егорыч, — ответила Алина на входящий вызов телефона, пока я сосредоточенно жевал. — Да, как положено, по инструкции папы. Да, готовы к отъезду. Хорошо. Поняла, сделаем, — по-военному четко докладывала девушка. — Нет, не все в порядке. На нас сегодня уже дважды напали. Бандюганы отъявленные, вот кто. Подробности? Слушайте, было так…

Я задумчиво отхлебнул чаю. Зачем Егорычу подробности? Или любопытство разбирает, как всех пенсионеров, от нечего делать?

— В каком смысле "они приняли предложение"? — переспросила Алька. — Кто "они", кто принял? Не мне, говорите? Да, в остальном все хорошо. Сыты, обуты, одеты. Да. Отбой.

Линка нахмурилась, теребя простенький мобильник в руках. Я старался быстрее прожевать, чтобы спросить у нее, что такое там случилось.

— Странно все как-то, как будто кто-то там с ним стоял и подсказывал… — задумчиво произнесла она. — Может, папа рядом или мама? Не знаю… Он ведь позвонил — значит, папа с ним как-то сконнектился и…

— Да ладно, Алинка, разве поймешь этих ученых? Они все сами с собой разговаривают. Даже мой батя порой так делал.

— Егорыч велел не шляться без дела по городу и не мелькать. Удивительно, то же самое сказал Виктор Евгеньевич. Андрей Егорович будет ждать нас в лесу под Питером, в обозначенном на карте пункте. И настоятельно рекомендует пройти до конечного маршрута вместе. Да, он знает, что мы встретились тут, в Москве, — упреждая мой вопрос, сказала девушка.

— Вот видишь, Егорыч мог и с моим отцом лясы точить. Знает, что нас двое, вот и предупреждает.

— Да, он мог с твоим папой говорить. Знаешь, Оська, у меня уже голова кругом. Все эти… Даже нормального определения дать не могу… Пусть будут побегушки, ни в какие ворота не лезут. Папа мой сказал — не носиться по городу, а укрыться, Егорыч то же самое сказал, а тут те крепкие ребятки и… Слу-у-у-ушай.

Алинка ударила кулачком по столешнице, и приборы для специй тихо звякнули.

— Чего?

— Тогда получается, что и наши преследователи знают, что мы вместе.

Я пожал плечами:

— Наверное, тот постовой описал меня, и не знаю… как там у них… ориентировки, что ли, пошли в народ.

— М-да… Ориентировки… Егорыч или все они там вместе, включая моих родителей, наверное, догадались о произошедшем, и потому Андрей Егорович и сказал: "Приняли предложение". Раз нам вместе дальше следует идти — значит нам обоим не безопасно. Ох, и втянула же я тебя… Не прощу себе.

— Перестань, сам втянулся и весело провожу лето.

— Да уж, обхохочешься.

— Теперь остается разработать маршрут и вызвать знакомого таксиста, — предложил я. — Как поступим?

— Поехали на электричке. По городу все равно ходить сейчас опасно. Вон за углом поджидают и нападают.

— А что, вполне себе так предложение. Найдем какую-нибудь гостиницу, переночуем, а дальше по коням.

Мы заказали еще пирогов, расплатились и вышли. До вокзала было три остановки на метро, но Алина переменила решение, и мы стали голосовать "частникам". Я потом сообразил, что с М-16 нам долго придется объяснять на входе, где стоят металлоискатели, чья винтовка и зачем она нам нужна. Лишнее внимание нам ни к чему, пусть даже документы в полном порядке.

— Давай такси вызовем? — увещевал я. — Дождь начинается.

— Нет. Если они тебя едва ли не на полдороге схватили, то лучше проявить осторожность.

— О. Да что за бред такой? Игра затянулась.

— Игра? — капли упали на ресницы Алины и повисли белесыми бисеринками. — Ничего себе игра. Кому из нас весело? Тебе весело?

— А чего ты на меня взъелась, подруга? — не выдержал я. — Я, что ли, втащил тебя в это дерьмо? Сам по самые ушки и не жужжу. Вот и ты давай на мне не срывайся. Чего опять? Ничего себе у тебя перемены в настроении.

У Линки в руке зазвонил телефон, она ответила на вызов, приложила мобильный к уху, а потом коротко сказала:

— Здравствуйте. Да, он со мной. Сейчас. — Девушка протянула мне телефон. — Дядя Сема звонит.

Я взял аппарат в руки и гаркнул:

— Да.

— Привет, сын.

Дождь полил, будто из ведра. Алинка натянула капюшон и помогла мне надеть мой. Возле нас затормозила иномарка, и водитель, приоткрыв окно, спросил:

— Вам куда, молодежь?

— Нам за город, — отозвалась Алинка.

— Садитесь.

— За сколько довезете?

— Пап, что звонишь? — спросил я в трубку.

— Сговоримся, садитесь, — бросил мужчина.

— Хотел сказать тебе, Остап, — услышал я голос в трубке. — Я думал и… ты прав. Совершенно прав.

Алинка прошмыгнула на заднее сидение, а я сел рядом, захлопнул дверь. Автомобиль тронулся с места.

— Тут ведь дело даже не в том, что я против Алины, я… Я сожалею, что все тебе рассказал.

— Пап, хорош уже.

— Ты держись Алины, постарайся следовать за ней, так надо. Не разлучайтесь. Мы делаем все возможное, чтобы Борзый угомонился.

— Пап, что за Борзый, а?

— Сейчас это не так важно, сколько значимо, чтобы ты держался рядом с Алиной. Борька в курсе, Егорыч — тоже. Вас встретят. Прости, Оська, что втянул тебя во все это. Знал ведь, что существует опасность, но… Не уберег. Просто Алина никогда к тебе не питала ничего такого, все с Зигурдом была, вот и… Да что там… Времени мало. Давай, сын, держись.

— Мало времени, тогда объясни самое главное: какого хрена тут происходит? Мне не нужны подробности, только суть.

— Я потом тебе все объясню. Егорыч вас встретит. Пока.

Мне захотелось выкинуть телефон куда подальше, настолько разозлился на отца. Мутят они все там, мутят, а толку никакого. Ядрен батон. Надоело.

— Куда едем? — спросил я у девушки.

Алинка сунула мне в руки листок бумаги желтого цвета и отвернулась к окну. Намокшая бумажка оказалась объявлением о сдаче комнат в общежитии на сутки, в пяти километрах от города.

Докатились. Но вполне разумный вариант. Хотя я бы предпочел киношку — сухо, тепло, попкорн — красота.

— В Питер поеду одна, — заявила вдруг Линка.

— Ага, вот так мне прям и приспичило тебя одну оставить. Совсем, что ли?

— Не смей так со мной разговаривать.

— Как бы я ни разговаривал, сути не меняет.

— Ты не понимаешь…

Театральностью и не пахло, моя рыжая возлюбленная на самом деле глубоко переживала происходящее. Я сразу понял это. Тон, с которым она выдохнула слова, меня завел. Захотелось противиться, наорать, приструнить девчонку. Знал, что она скажет мне, что отвечу ей. Мы скатывались в банальную ссору, грозящую разразиться, как только окажемся наедине.

Готов ли я к такому?

Вообще, вот если честно: кто для меня Алина Борисовна Смородинова? Отвечу на вопрос, и сразу станет понятно, к чему я готов, а к чему нет.

С одной стороны, я всегда любил ее. Пусть поначалу любовь была детская, разудалая, переросшая в юношеское чувство. Но что сейчас?

Снова падал в ад, в который толкнул меня отец. Страх и неприятие обожгли меня, готовя к новым мукам совести и боли от невосприятия другой ипостаси моей подруги. Думать об этом не желал, но придется. Следовало заставить себя, буквально переломить через колено и заставить взглянуть правде в глаза. Что я увижу?

Ответ пришел сам собой, и мне стало легко и свободно — только любовь.