Были ли вообще бунты в Советском Союзе после Великой Отечественной войны? Этот вопрос уместен, потому что почти до конца прошлого века об этом не упоминалось ни в одном открытом источнике. И создавалась впечатление, что их не было. Но на самом деле, различные (большие и малые) бунты были. И происходили они почти каждый год. Причем бунтовали и военнослужащие, в том числе и военные моряки. Рассматриваемый период истории Советского Союза иногда называют временем застоя. Конечно, это условное название. Потому что все эти годы Союз развивался и укреплял свои позиции. Но при этом проявлялись и признаки застоя: и в экономике, и в политике, и в социальной сфере, и в жизни КПСС. О народных выступлениях против царизма написано достаточно много. А вот о подобных ситуациях в Советском Союзе никогда и никто не сообщал. Считалось, что в социалистическом обществе достигнуто «полное идейно-политическое единство» и, естественно, ни о каких народных бунтах и речи быть не может. Но борьба между народом и властью в стране не прекращалась. Сведения о бунтах и восстаниях были строжайшей государственной тайной, а тем более среди военнослужащих.

Председатель КГБ СССР Чебриков в своей «Справке» для членов ЦК КПСС отмечал, что за 30 послевоенных лет зафиксировано 24 случая массовых беспорядков, направленных против властей. В 11 случаях для подавления применялось оружие, в результате чего 43 человека были убиты, 166 ранены. Против 600 были возбуждены уголовные дела. За это же время за антисоветскую пропаганду и агитацию были осуждены 8152 человека.

 

9.1. Протестуют советские военные моряки

В это время была такая своеобразная форма протеста, как побег из страны. О некоторых таких побегах и пойдет речь.

Политические беглецы или обычные предатели?

Мы вспомним два таких случая. И в обоих из них речь можно вести только о предательстве. Хотя оба беглеца утверждали, что совершили побег по политическим мотивам и просили у США политическое убежище.

В июле 1959 года из польского порта Гдыня бежал командир советского эскадренного миноносца «Стремительный» капитан 3-го ранга Николай Федорович Артамонов. Во время стоянки корабля он на служебном катере пошел «на рыбалку» и, захватив с собой польскую подругу, бежал в Швецию, где его тут же передали американцам. Артамонов выдал все, что знал. Ему поменяли имя, помогли получить американское гражданство, а в СССР (заочно) приговорили к расстрелу.

В то время предательство еще не было массовым явлением, и предателей (чтобы привести приговор в исполнение) разыскивали. Артамонова обнаружили в 1965-м. Под именем Николаса Джорджа Шадрина он жил в Арлингтоне и работал в Разведывательном управлении Министерства обороны США. Решили перевербовать. Вербовка прошла успешно, и новый агент получил псевдоним Ларк. В период с 1966 по 1968 год Артамонов поставлял КГБ информацию о некоторых работниках ЦРУ и МО, сведения американцев о ВМФ СССР, анализ которых помогал выявлять примерные источники их информированности, и так далее. Однако ничего действительно ценного от него так и не поступило. Тогда, заподозрив Артамонова в двойной игре, руководство КГБ решает в 1975 году выманить его в СССР и уже на месте получить нужную информацию. Но в ходе этой операции Артамонов скончался. В нашей книге еще будет идти речь о перебежчике Артамонове.

В ночь на 7 апреля 1961 года командир плавучей базы подводных лодок «Смольный» Йонас Йозо Плешкис при переходе из Клайпеды в Таллин (по другим источникам – в Лиепаю) с помощью одного из членов экипажа переориентировал судовой компас. И вместо порта назначения он направил корабль к острову Готланд (Швеция), где обратился с просьбой о политическом убежище (сам корабль был возвращен в СССР).

Йонас Плешкис родился в Литве. Имел репрессированных родственников, отец был на поселении в Игарском районе Красноярского края. По окончании средней школы в 1954 году Йонас был призван в армию и в 1955 году поступил в ВВМУ подводного плавания им. Ленинского комсомола. Училище окончил в 1959 году по штурманской специальности – офицер-штурман подводного плавания.

Плешкис был заочно приговорен в СССР к смертной казни, однако с помощью ЦРУ выехал сначала в Гватемалу. В 1970-х годах проживал в США, где работал программистом и аналитиком в Силиконовой долине, с 1979 года находился в Каракасе (Венесуэла). Посещал независимую Литву в 1992 году. В 1993 году умер в Калифорнии (США).

Интересно, что с Плешкисом неоднократно встречался американский автор бестселлера «Охота за “Красным Октябрем”» Том Кленси. По сюжету командир и офицеры советского подводного ракетоносца «Красный Октябрь» намеревались просить политического убежища в Соединенных Штатах Америки. По этому роману, сделавшему Клэнси имя, был снят фильм с Алеком Болдуином и Шоном Коннери в главных ролях. И командир лодки «Красный Октябрь», который в книге литовец по национальности, был написан с Йонаса Плешкиса.

«Пираты» Балтийского моря. О пьяном угоне советского военного корабля в Финляндию (1970 год)

В истории мирового терроризма и пиратства на море известен такой необычный случай. В июле 1970 года командир Ленинградской военно-морской базы полный адмирал Байков И.И. и член Президиума Верховного Совета Советского государства, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Толстиков В.С., будучи в пьяном виде, захватили советский военный корабль и, угрожая команде дисциплинарным взысканием, угнали его в Финляндию. Финская сторона, верная традициям дружбы и добрососедства, задержала «террористов» и возвратила их вместе с кораблем советскому правительству. Перед лицом мировой общественности Кремлю пришлось покряхтеть, чтобы хоть как-то оправдаться. После этого, как писали зарубежные газеты, «Байкова списали на ветошь, а Толстикова законопатили послом» в недружественный тогда Советскому Союзу Китай. Народ гениально назвал это назначение: «посол на…».

«Политики» в их действиях не было усмотрено, против системы они не выступали. А угон за границу корабля… Наверное, тогда рассудили чисто по-русски: «С кем по пьянству причуд не случается?!» Конечно, позорный случай. Да, он никоим образом не связан с протестными действиями военных моряков, но один из участников этого события имел прямое отношение к преследованию инакомыслия в стране. Кем же были эти странные «беглецы»?

Иван Иванович Бойков был действительно заслуженным адмиралом. Он вместе с будущим ГК ВМФ Горшковым С.Г. учился в ВВМУ им. М.В. Фрунзе. Минер по военной профессии. Прошел большую службу на подводных лодках Тихоокеанского флота. Был командиром ПЛ М-16, командовал бригадой подводных лодок. Командовал Сахалинской военной флотилией (1946). В 1947 году стал командующим 7-м ВМФ на Дальнем Востоке. В 1960 году после переформирования Ленинградского военно-морского района в Ленинградскую ВМБ Бойков И.И. был назначен командиром этой базы и комендантом Кронштадтской крепости с подчинением главнокомандующему ВМФ. И в 1970 году он в этой должности уже пребывал более 10 лет. Пьяная пиратская прогулка на военном корабле в Финляндию закончилась для адмирала Бойкова относительно благополучно: его просто уволили на пенсию.

Василий Сергеевич Толстиков, по сути, был хозяином большого Ленинграда. Он окончил школу-семилетку и местный строительный техникум (1934). Работал на шахтах треста «Москвоуголь» в качестве десятника, техника, прораба. Затем переехал в Ленинград и поступил в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. После получения диплома стал главным инженером Военно-строительного участка. С началом Отечественной войны он был призван в армию и принял участие в боях в Карелии. День Победы встретил в Австрии в звании старшего лейтенанта. В 1945—1946 годах в качестве начальника отдела перевозок группы оккупационных войск в Германии Толстиков занимался демонтажом немецких промышленных предприятий и отправкой трофейного германского оборудования в СССР. Демобилизовавшись, он вернулся в Ленинград и принял активное участие в восстановлении города. После вступления в ВКП(б) в 1948 году Толстикова передвигали на хозяйственную, советскую, партийную работу: попеременно он занимал должности управляющего треста «Ленстройцветмет», заведующего отделом строительства Ленинградского обкома КПСС, 1-го секретаря Гатчинского райкома КПСС, первого заместителя председателя Леноблисполкома и, наконец, 2-го секретаря обкома КПСС. 3 мая 1962 года Толстиков был представлен Н.С. Хрущевым на должность первого секретаря Ленинградского обкома КПСС.

На этом посту он немало сделал для развития экономики и социальной сферы Ленинграда. При нем в городе начала осуществляться экономическая реформа 1965 года, были созданы первые научно-производственные объединения (НПО), велось широкое жилищное и промышленное строительство, построен БКЗ «Октябрьский», Дворец спорта «Юбилейный», открылась фирма «Лето».

Но с именем Толстикова связано многое с преследованием тех, кто пытался тогда в Советском Союзе высказывать свое мнение отличное от официального мнения советской власти. А в то время ужесточалась борьба с инакомыслием. Василий Сергеевич Толстиков выступал сторонником жесткой линии в борьбе с инакомыслием. Впрочем, его заместителем был Григорий Васильевич Романов, один из самых честолюбивых и одиозных партийных вождей (в 1970 году он станет сменщиком Толстикова на посту официального первого властного лица Ленинграда). Он люто ненавидел и травил всех тех, кто не приспосабливался безоговорочно под линию партии. Его имя ассоциировалось с «закручиванием гаек», жестким полицейским режимом. Вот такой тандем образовался в те дни.

В этих условиях Толстиков решил навести порядок на вверенной его управлению территории и зарекомендовать себя решительным и инициативным руководителем перед московскими властями с расчетом на дальнейшее продвижение по службе. Как первый секретарь Ленинградского обкома, Толстиков воспрепятствовал исключению из КПСС полковника КГБ в отставке Монахова. Истребительная команда под начальством Монахова в начале Советско-финской войны (1939) уничтожила в Соловецких лагерях несколько сот иностранных коммунистов. Василий Сергеевич Толстиков выступил откровенным гонителем поэта Иосифа Бродского, будущего лауреата Нобелевской премии. В 1964 году, особо не разбираясь, он приказал осудить и выслать «тунеядца» и еврея Бродского. Он позволял себе думать, что только он может обо всем судить, казнить и миловать.

С именем Толстикова связан террористический акт, который пытались совершить диссиденты Дымшиц и Кузнецов в 1969 году. Эдуард Кузнецов еще в 1961 году был арестован за антисоветскую деятельность. Он в составе группы студентов МГУ участвовал в подготовке покушения на Хрущева Н.С. План был разработан до мелочей, но заговорщиков выдал их слабовольный товарищ, струсивший в последний момент. Эдуард Кузнецов получил семь лет лагерей строгого режима. Отсидел весь срок. После освобождения проживать в Москве ему было запрещено, и он поселился на сто первом километре, в небольшом городишке Струнино Владимирской области под надзором местной милиции. Там Кузнецов сколотил группу авантюристов и предложил ей план в духе приключенческих романов – захватить самолет первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Толстикова и улететь в Израиль. Кузнецов был наполовину русским, наполовину евреем. Группа состояла из шестнадцати человек. Авантюристы прибыли в Ленинград, просочились в аэропорт. Но там их уже ждали чекисты. Террористов арестовали.

Коллегия по уголовным делам, признав доказанной вину подсудимых по делу, приговорила организаторов особо опасного преступления Дымшица и Кузнецова к смертной казни. Террористам-угонщикам неожиданно помог генералиссимус Франко. В испанской тюрьме ждали приведения в исполнение смертного приговора три баска. Их приговорили к расстрелу за реально совершенные ими убийства. Но в Европе развернулись мощные демонстрации под лозунгом отмены этих смертных приговоров. И тут аналогичные судебные решения в Советском Союзе. Мировая общественность стала требовать отмены приговоров и в отношении Дымшица с Кузнецовым. Испанский диктатор своих заключенных помиловал, создав, таким образом, прецедент и поставив в неловкое положение Кремль. Президент США Никсон и главы девятнадцати европейских государств просили советские власти отменить смертные приговоры. Смертные приговоры Кузнецову и Дымшицу были заменены на пятнадцать лет тюрьмы. В 1979 году Кузнецова и еще четверых угонщиков обменяли на шпионов, арестованных в Америке. Кузнецова лишили советского гражданства и предписали покинуть пределы СССР в течение двух часов. Но в это время Василий Сергеевич Толстиков был уже чрезвычайным и полномочным послом СССР в Королевстве Нидерланды. А Кузнецов ныне – гражданин Израиля.

Бунты на советских военных кораблях

Конечно, основной формой протестных действий среди советских военных моряков в рассматриваемый период времени были не побеги за границу, а именно бунты разных уровней и в различных структурных подразделениях флота, в том числе и на боевых кораблях. Ниже приведены общие данные по протестным действиям на советском военно-морском флоте, в том числе и по бунтам на советских кораблях.

Протестные действия на советском военно-морском флоте (достоверные, но не полные данные)

• Эсминец «Спартак» (БФ) – 26.12.1918 года по вине Ф. Раскольникова без боя сдался англичанам.

• Восстание на форту Красная Горка – 1919 год (БФ). Военные моряки на нескольких фортах в районе Кронштадта подняли мятеж против советской власти.

• Тральщик «Китобой» – 1919 год (БФ). Перешел на сторону мятежников во время восстания на форту Красная Горка, а затем целенаправленно сдался англичанам. Первый военный корабль РККФ, который предал советскую власть.

• Кронштадтский мятеж – 1921 год (БФ). Массовое восстание военных моряков против действий советской власти. Несколько кораблей приняло участие в восстании.

• Крейсер «Калинин» – 1947 год (ТОФ). Произошел бунт на крейсере. Корабль пытался уйти в Японию. Бунт был подавлен.

• Крейсер «Дмитрий Донской» – 1955 год (ТОФ). В экипаже крейсера вспыхнул бунт, который был жестоко подавлен.

• Эсминец «Сокрушительный» – 1959 год (БФ). Командир капитан 3-го ранга Артамонов Н.Ф. на командирском катере сбежал в Швецию и попросил в США политического убежища.

• Плавбаза подводных лодок «Смольный» – 1961 год (БФ). Командир лейтенант Плешкис И.И. угнал судно в Швецию и там попросил политического убежища.

• Подпольная организация военных инженеров Балтийского флота «Союз борьбы за политические права». Раскрыта в 1969 году, в 1970 году ее участники осуждены военным трибуналом.

• Военный корабль угнан в Финляндию – 1970 год (Лен. ВМБ). Это произошло по приказанию и с участием командира базы адмирала Бойкова И.И., который находился в пьяном состоянии.

• Сторожевой корабль СКР-74 – 1972 год (ТОФ). Четыре военнослужащих срочной службы захватили арсенал с оружием на корабле. Хотели под пиратским флагом уйти в иностранное государство.

• БПК «Сторожевой» – 1975 год (БФ). Заместитель командира корабля по политической части капитан 3-го ранга Саблин В.М. захватил корабль с целью восстания против режима власти в стране.

• Подводная лодка Б-855—1991 год (ТОФ). Капитан-лейтенант Андрей Медведев, старпом субмарины пытался увести лодку из Владивостока в нейтральные воды.

Об отдельных этих событиях мы уже рассказывали. Но сейчас вспомним и некоторые другие из них. В 1955 году было подавлено восстание на крейсере «Дмитрий Донской» (с 1953 года – «Владивосток»). Корабль строился в Северодвинске, но 2 сентября 1959 года снят со строительства при технической готовности 28,8 % и исключен из состава ВМФ. Сведения об этом выступлении весьма скудны. Степень секретности была столь высока, что и документов сохранилось мало. Даже установление фамилий личного состава этого корабля представляет трудность. Но еще до этого случая в 1947 году произошло восстание на крейсере «Калинин» Тихоокеанского флота. Корабль пытался уйти в Японию. Восстание было подавлено. Крейсер «Калинин» был заложен 12 июня 1938 года в Комсомольске-на-Амуре, спущен на воду 8 мая 1942 года. Флаг поднят 2 февраля 1943 года. Назван корабль в честь Михаила Ивановича Калинина, одного из советских государственных и партийных деятелей (1875—1946).

В августе 1956 года произошли волнения на легком крейсере пр. 68-бис. «Дмитрии Пожарском» (ТОФ) на почве возмущения личного состава из-за того, что не разрешили показывать кино на корабле (хотя показа даже в суточном плане не было). Но на соседнем крейсере «Адмирал Сенявин» кино крутили. Несколько человек самовольно вытащили киноаппаратуру, а когда вмешался врио старпома, стали буянить, возникли волнения среди личного состава срочной службы: возмущались, шумели, кидались друг в друга пачками махорки. Потом все же угомонились. Военное руководство же перестраховалось – придало событиям политическую окраску с расследованием, дознаниями и последующими репрессиями. Всего около десятой части экипажа так или иначе пострадало, в том числе и офицеры. Об этом событии написано в монографии Владимира Заблоцкого «Крейсера “холодной войны”».

В 1969 году была раскрыта и в 1970 году осуждена военным трибуналом подпольная организация военных инженеров Балтийского флота «Союз борьбы за демократические права», выступавший за демократизацию общества. За участие в этом подпольном союзе состоялся суд над офицерами Г. Гавриловым, Г. Парамоновым и Косыревым. В Таллине, Ленинграде и Калининграде по делу этого союза были арестованы около 30 человек и в Польше – два советских офицера. Как выяснилось во время следствия, руководителем организации был морской офицер Геннадий Гаврилов, писавший в самиздате под псевдонимом Алексеев.

Гаврилов служил лейтенантом в Палдиски (Эстония). Офицерский «Союз борьбы за демократические права» издавал самиздатский журнал «Демократ» на русском и эстонском языках. В 1968 году Гаврилов в этом журнале под псевдонимом Геннадий Алексеев издал статью по поводу чешских событий: «Открытое письмо гражданам СССР», где изложил «программу демократических преобразований» в стране. Он также открыто выступил на офицерском собрании с критикой ввода советских войск в Чехословакию. После этого он подвергся преследованиям: был исключен из КПСС, уволен со службы (1969). Членов союза – военнослужащих – судили закрытым судом. Г. Парамонов был признан невменяемым, Г. Гаврилов получил 6-летний лагерный срок, А. Косырев, раскаявшийся на следствии и давший обширные показания, – 2 года лагеря. Судьба остальных неизвестна. Гаврилов находился в заключение с 1969 по 1974 год. Получил освобождение досрочно по помилованию. Жил в Твери, стал священнослужителем.

В 1972 году на СКР-74 (193-я бригада противолодочных кораблей, ТОФ) произошел случай захвата арсенала на корабле. Четыре военных моряка (двое с БЧ-5, один с БЧ-1, и один с БЧ-4), все отличники боевой и политической подготовки, захватили ночью арсенал и хотели поднять на корабле пиратский флаг. Все закончилось быстро. Они поссорились и перестреляли друг друга. В результате – двое убитых, один раненый, один в психушке. Командиром корабля тогда был капитан 3-го ранга Поконин. А командиром 193-й бригады противолодочных кораблей был капитан 1-го ранга Волк Юрий Терентьевич. Суровый человек, но опытный моряк. За события на СКР-74 комбрига сняли с должности и назначили на Камчатку с понижением. Сторожевой корабль СКР-74 был заложен в Калининграде и в 1957 году зачислен в списки кораблей ВМФ, спущен на воду 27.7.1957, вступил в строй 26.11.1957. Его служба проходила в составе Балтийского, потом Северного флотов. А осенью 1959 года он перешел на ТОФ. В июне 1988 года СКР-74 был исключен из состава ВМФ в связи со сдачей в ОФИ для разоружения, демонтажа и реализации.

 

9.2. Протест против атомной бомбы

Расскажем еще о необычном протесте военных моряков. При появлении атомного оружия наиболее многочисленным классом кораблей в отечественном флоте были подводные лодки. В условиях ядерной войны подлодки, находящиеся под толщей воды, имели бы явное преимущество перед надводными кораблями. Поэтому, естественно, командование ВМФ хотело в первую очередь иметь атомное оружие на подводных лодках. Боевые зарядные отделения (БЗО) торпед были несопоставимо меньше авиационных атомных бомб. Например, первая американская бомба имплозивного типа («Толстяк») имела диаметр полтора метра, в то время как у торпед он был в три раза меньше. В этом заключалась трудность перехода от авиационной атомной бомбы к ее морскому варианту. И преодолеть ее хотели разными путями.

Разработчики ядерных зарядов предлагали увеличить размеры торпеды, а специалисты флота – уменьшить размеры заряда и иметь его хотя бы малой мощности. В связи с этим и появились два проекта торпедного оружия с ядерными боеприпасами.

Инициатором первого проекта выступил В.И. Алферов, деятельность которого в разное время была связана с Военно-морским флотом, Наркоматом судостроительной промышленности и Министерством среднего машиностроения. Во флоте он прослужил от командира торпедного катера до заместителя начальника Научно-исследовательского минно-торпедного института в Ленинграде. В системе Наркомата судостроительной промышленности Алферов работал директором крупного торпедного завода № 182 (позднее «Дагдизель») в Махачкале и заместителем начальника Научно-технического комитета в Наркомсудпроме. Перейдя во вновь организованное 1-е Главное управление Совета министров СССР, капитан 1-го ранга В.И. Алферов был назначен в КБ-11 и принимал самое активное участие в создании первой атомной бомбы, будучи заместителем главного конструктора, разрабатывавшим схему и приборы системы подрыва ядерного заряда.

Работу в Министерстве среднего машиностроения он закончил в звании контр-адмирала и должности заместителя министра, отвечавшего за разработку ядерного оружия. Но это произошло позже, в 1968 году. Авторитет В.И. Алферова в промышленности позволил ему сразу же после испытания первой водородной бомбы быстро организовать разработку сверхбольшой торпеды Т-15 под водородный заряд.

В Военно-морском флоте отношение к Алферову было крайне негативным после его письма Л.П. Берии и Н.А. Булганину о якобы незаконной передаче союзникам во время войны документации на авиационную торпеду 45-36АВ-А (авиационная высотного торпедометания – Алферова). Именно это письмо послужило поводом для известного несправедливого суда над адмиралами Н.Г. Кузнецовым, Л.М. Галлером, В.А. Алафузовым и Г.А. Степановым.

Так вот. По режимным соображениям, а также с учетом сложившихся личностных отношений торпеда Т-15 сначала разрабатывалась без участия Военно-морского флота. О ней 6-й отдел ВМФ узнал через проект первой атомной подводной лодки, главным конструктором которой являлся В.Н. Перегудов. Предполагаемое вооружение атомной лодки стало известно флоту только в декабре 1953 года после утверждения тактико-технических данных эскизного проекта 627. Оно сильно удивило моряков. Размещение одного громадного торпедного аппарата в первом отсеке фактически вытесняло традиционное торпедное вооружение. Торпедный аппарат для сверхторпеды размещался в диаметральной плоскости и повлиял на конфигурацию носа лодки. Вместо заостренной штевневой формы впервые была принята носовая оконечность сферической формы. Длина торпедного аппарата составляла более 22 % общей длины лодки.

А в конце того же 1953 года 6-й отдел ВМФ выдал промышленности (через 6-е управление МО) тактико-техническое задание (ТТЗ) на атомное боевое зарядное отделение (БЗО) корабельной торпеды калибра 533 мм с повышенной дальностью хода.

После этого в разработке одновременно оказались две торпеды: «большая» – калибра 1550 мм (алферовская) и «малая» – калибра 533 мм, соответственно с термоядерным и атомным зарядами. Первая – по инициативе Минсредмаша, вторая – флота.

Военно-морской флот стал возражать против большой торпеды, тем не менее именно она вошла не только в эскизный, но и в технический проект 627 (1954 г.). В техпроекте вооружение атомной подводной лодки опять состояло из одной большой торпеды, предназначенной главным образом для стрельбы по портам и базам, и двух торпед с обычными БЗО для самообороны (все торпеды электрические). А чем же стрелять по кораблям в ордере? Кроме того, весьма сомнительной была возможность подойти на дистанцию выстрела к военно-морской базе противника. Для ядерного боеприпаса больше подходили не малоэнергетичные электроторпеды, которые разрабатывались в то время с аппаратурой самонаведения, а прямоидущие дальноходные торпеды. ВМФ выдал ТТЗ на атомное БЗО именно к такому типу торпед.

Протесты военных моряков против торпеды Т-15 увенчались успехом. Официальные возражения против большой торпеды Т-15 Военно-морской флот изложил в заключении по техническому проекту 627. Взамен одного колоссального торпедного аппарата предлагалось установить аппараты традиционного калибра. В откорректированном в 1955 году техническом проекте вместо трех торпед (из них одна Т-15) боекомплект торпед составил 20 единиц при восьми 533-мм. торпедных аппаратах, что вполне удовлетворило моряков. Только после этого были прекращены работы над торпедой Т-15.

Завершая этот рассказ, заметим: первый ядерный боеприпас для торпедного оружия в СССР создали на два года раньше, чем в США. Выходы в море кораблей с ядерными торпедами разрешили в середине 1962 года. Таким образом, от первого подрыва ядерного заряда торпеды до первого выхода на боевую службу подводных лодок прошло всего лишь десятилетие освоения промышленностью и флотом морского ядерного оружия.

 

9.3. Военные моряки в «покушении» на Н.С. Хрущева

На Черном море случился громкий скандал. Произошел он под конец всем надоевшего хрущевского правления, поэтому в народном сознании этот случай ассоциировался с заранее подготовленным «покушением». Упорно ходил слух, что, мол, один морской офицер, подводник, возмущенный тем, что Хрущев отдал приказ резать боевые корабли на металлолом, решил отомстить самодуру за разваленный военно-морской флот. Во время последнего отпуска Хрущева этот офицер, командовавший подводной лодкой на Черном море, выследил катер, на котором Хрущев совершал морскую прогулку, и прошил днище судна. В образовавшуюся пробоину хлынула вода. Катер затонул, подводная лодка ушла на глубину, а затем благополучно вернулась на свою базу. Хрущеву чудом удалось спастись – его подобрал вертолет, который барражировал вдоль прогулочного маршрута катера. Командир подводной лодки, узнав, что Хрущева спасли, пустил себе пулю в лоб.

На самом деле все было так. Действительно, катер с Хрущевым на борту во время одной из морских прогулок на полном ходу налетел на какой-то твердый предмет. В днище судна образовалась огромная рваная пробоина, в которую хлынула вода. Но ее тут же откачивала мощная помпа, благодаря чему катер удерживался на поверхности. Экипаж проявил исключительное умение, благодаря чему судно самостоятельно пришвартовалось к пристани. Все пассажиры, включая Никиту Сергеевича, благополучно сошли на берег.

Что же это был за предмет, о который распорол брюхо прогулочный катер?

Перископ подводной лодки. Да, да. Именно подводной лодки. Стало быть, слухи о безумном таране офицера-подводника не миф? Нет. Миф. Расследованием установлено, что причиной ЧП стало чрезмерное любопытство капитана 2-го ранга Владимира Орлова. Так звали командира-подводника, который, решив посмотреть, что это за надоедливые шумы винтов не дают ему покоя, подвсплыл, но не сумел вовремя убрать перископ. Тот, словно гарпун, и прошил дно суденышка с вельможным пассажиром. Это были халатность, разгильдяйство, несогласованность, но никак не попытка покушения.

А вот в другом случае военные моряки предотвратили террористическую акцию подводных аквалангистов против советского крейсера, на борту которого находился Н.С. Хрущев. 15 апреля 1956 года отряд кораблей Балтийского флота в составе крейсера «Орджоникидзе» и эскадренных миноносцев «Смотрящий» и «Совершенный» покинул порт Балтийск и взял курс к берегам Англии. На борту крейсера находились первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев, председатель Совета министров СССР Н.А. Булганин, члены правительственной делегации, известный авиаконструктор А.Н. Туполев и мало кому известный в то время академик-атомщик И.В. Курчатов.

Этот поход знаменателен тем, что тогда впервые в истории советского Военно-морского флота на боевом корабле доставлялась правительственная делегация такого высокого уровня в иностранное государство. 17 апреля крейсер находился в Северном море – это был день рождения Хрущева (ему исполнилось 62 года). На юте корабля проходила церемония поздравления юбиляра. На следующий день отряд кораблей уже ждал Портсмут – главная база военно-морского флота Великобритании. Во время стоянки в Портсмуте произошел инцидент, который потом стал широко известен как «дело Крэбба». Ранним утром 19 апреля вахтенный на баке одного из советских эсминцев увидел, как у борта нашего крейсера всплыл человек в водолазном костюме и, пробыв на поверхности короткое время, вновь погрузился. Об этом немедленно было доложено командованию отряда. Возникло подозрение, что англичане пытаются провести тайный осмотр днища корабля. Не исключалась и диверсия – подрыв крейсера после выхода в открытое море. Поэтому срочно был проведн осмотр подводной части крейсера.

Вскоре командованию отряда советских кораблей стало известно, что исчез известный в британских ВМС подводный диверсант Лайонел Крэбб. Предполагалось, что он погиб. В то время, когда английский аквалангист пытался осуществить свою операцию под днищем крейсера, гребные винты корабля «случайно» провернулись. Спустя 14 месяцев обезглавленное тело подводного диверсанта вынесло на побережье Чичестера. Уже после распада СССР появилось много версий и самых невероятных предположений. Так, в одной из московских газет было опубликовано небольшое сообщение о том, что Крэбб был… советским разведчиком и на крейсере вернулся в Советский Союз. А в книге «Сто великих загадок XX века» утверждалось, что советские аквалангисты пленили англичанина, на борту крейсера его тайно вывезли в СССР, где он стал тренером советских подводников.

В ноябре 2007 года по телевидению был показан фильм «Откровения морского дьявола». В фильме давалась новая трактовка событий, об этом рассказывал их участник Эдуард Кольцов. По его словам, после того как акустик крейсера обнаружил подозрительный объект под днищем корабля, Кольцову было поручено совершить погружение и действовать по обстоятельствам. Когда он спустился в воду, то вскоре заметил силуэт человека в легководолазном костюме, который устанавливал мину на правом борту – там, где находятся зарядные погреба. Соблюдая осторожность, он приблизился к водолазу и перерезал ему дыхательное устройство, затем ударил в горло. Труп пловца унесло течением, а мину советский аквалангист перенес в угол пирса. За этот подвиг Эдуард Кольцов, как утверждал он сам, получил орден Красной Звезды…

Интерес к новейшему советскому крейсеру «Орджоникидзе» британская разведка проявила из-за следующего обстоятельства. Еще в 1955 году на военно-морской базе Портсмут находились с дружественным визитом советские крейсеры «Свердлов» и «Александр Невский». В сторону Портсмута корабль «Свердлов» в сопровождении двух эсминцев двигался по проливу Бельт в условиях густого тумана. Однако в какой-то момент крейсер вышел из строя, отклонился от глубоководного фарватера и на полном ходу пересек песчаную отмель глубиной всего около четырех метров, после чего вернулся в строй. Этот факт вызвал удивление у персонала радарных постов наблюдения НАТО. Маневр был принят за секретные испытания новейшего крейсера, максимально приближенные к условиям боевого прорыва советских крейсеров-рейдеров в Атлантику из Балтийского моря. Британское командование приняло решение при первой возможности осмотреть днище советского крейсера при помощи пловцов. И такая возможность представилась в апреле 1956 года. А вот для чего на самом деле Крэбб нырял под киль советского крейсера с Хрущевым на борту, об этом, возможно, люди узнают лишь в 2057 году. Такое решение приняло правительство Британии, засекретив на сто лет архивные данные по делу таинственно исчезнувшего аквалангиста Лайонела Крэбба.

 

9.4. Восстание на БПК «Сторожевой»

Безусловно, главным протестным событием в советском Военно-морском флоте был бунт на большом противолодочном корабле (БПК) «Сторожевой» Балтийского флота в 1975 году. Об этом событии известно и написано достаточно много.

Руководителем выступления против брежневского режима тогда был капитан 3-го ранга Валерий Михайлович Саблин.

Осенью 1975 года после выполнения задач боевой службы БПК «Сторожевой» был направлен на плановый ремонт в Лиепаю (Латвия). В связи с чем весь штатный боекомплект к мощному вооружению корабля (за исключением стрелкового оружия для экипажа) был сдан на временное хранение в береговые склады. Но перед постановкой в ремонт корабль получил приказ принять участие в военно-морском параде в Риге, посвященном 58-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Некоторые офицеры корабля (в том числе старший помощник командира капитан-лейтенант Новожилов) ушли в отпуск. 6 ноября 1975 года «Сторожевой» прибыл на рейд Риги и стал на указанную ему швартовую бочку, где он должен был находиться до утра 9 ноября, после чего следовать в Лиепаю на ремонт.

Капитан 3-го ранга Валерий Саблин, заместитель командира по политической части БПК «Сторожевой», протестуя против тогдашнего режима, в ночь с 8 на 9 ноября 1975 года арестовал командира корабля, самовольно снялся с рейда в Риге и повел корабль в Ленинград, чтобы выступить по телевидению и призвать советский народ к бессрочной забастовке. Верховный главнокомандующий Л.И. Брежнев, выслушав доклад министра обороны, принял решение поднять в воздух авиацию. Самолеты нанесли бомбовые удары по курсу корабля. Он застопорил машины. Мятежников арестовали, и началось следствие. Военной коллегией Верховного суда СССР, заседавшей с 6 по 13 июля 1976 года, Саблин В.М. был признан виновным по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР (измена Родине) и приговорен к смертной казни. Расстрелян он 3 августа 1976 года в Москве.

В нарушение действующей Конституции СССР партийное руководство КПСС с момента ареста уже приговорило В.М. Саблина к расстрелу. Это подтверждает записка № 408-А от 18.2.76 г. в ЦК КПСС, подписанная председателем КГБ Ю. Андроповым, министром обороны Гречко, генеральным прокурором Руденко и председателем Верховного суда СССР Смирновым. Много лет она хранилась в знаменитой «Особой папке» ЦК КПСС в архиве генсеков и лишь недавно была обнародована. В этом документе действия Саблина 8—9 ноября 1975 года еще до суда были квалифицированы как измена Родине. На полях записки четко видны росписи Брежнева, Суслова, Пельше и других членов Политбюро. Все высказались за смертную казнь Саблину.

И только13 июля 1976 года состоялось заключительное закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, которая приговорила В.М. Саблина, 1939 года рождения, к смертной казни. С лишением воинского звания и государственных наград.

Всю вину за случившееся Саблин сразу же взял на себя, не назвав никого в качестве сообщников. Обвинения в измене Родине и попытке угнать боевой корабль за границу Саблин категорически отверг. Он явно не ожидал смертного приговора. Поданное им прошение о помиловании почти сразу же было отклонено. Родным Саблина только через восемь месяцев сообщили о его смерти. В это время уже не было в живых преждевременно скончавшегося отца, а смертельно больная мать была прикована к постели.

Принимавший наиболее активное участие в восстании 23-летний матрос Александр Шеин был приговорен к 8 годам лишения свободы. В отношении еще 6-ти офицеров и 11-ти мичманов были возбуждены уголовные дела, однако они были оправданы, хотя многие из них были подвергнуты взысканиям по служебной и партийной линиям. В 1994 г. Военная коллегия Верховного суда РФ пересмотрела дело Саблина «с учетом новых обстоятельств» и переквалифицировала его с «измены Родине» на статьи о воинских преступлениях (превышение власти, неповиновение и сопротивление начальству), по которым изменила приговор Саблину на 10 лет лишения свободы. При этом было указано, что полной реабилитации Саблин и его соратник матрос Александр Шеин не подлежат, так как они совершили уголовное преступление – самовольный угон военного корабля.

О взбунтовавшемся замполите на советском военном корабле по решению партийно-государственного руководства СССР никто из рядовых граждан не должен был ничего знать. И это указание старательно выполнялось соответствующими советскими органами, бдительно охранявшими существовавшую в то время государственную систему. Вокруг всего, что было связано с событиями на «Сторожевом», была создана плотная стена секретности.

О самом Саблине В.М. еще будет идти речь в нашей книге. А сейчас продолжим рассказ о том, как шло «восстание» на БПК «Сторожевом».

Как бунтовал «Сторожевой»

Справка. Корабль зачислен в списки кораблей ВМФ СССР 20 октября 1970 года. 20 июля 1972 года состоялась закладка корабля на судостроительном заводе «Янтарь» в Калининграде. 21 марта 1973 года состоялся спуск на воду, 30 декабря того же года вошел в строй. 7 декабря 1974 года вошел в состав Балтийского флота. После подавления бунта в 1975 году экипаж был расформирован, а корабль через Атлантику, Индийский и Тихий океаны отправлен во Владивосток. Название не менялось. С 1996 года «Сторожевой» стоял и разбирался у причала «Дальзавода» во Владивостоке. 13 октября 2002 года на БПК был спущен флаг, а корабль выведен из состава Тихоокеанского флота и продан в Индию на металлолом.

Итак, БПК «Сторожевой» прибыл в Ригу для участия в параде по случаю 58-й годовщины Великой Октябрьской революции, после чего должен был уйти на ремонт в Лиепаю. Около 19.00 8 ноября 1975 года (спустя ровно 70 лет после восстания на крейсере «Очаков») заместитель командира корабля по политической части капитан 3-го ранга Саблин спровоцировал бунт на корабле. Обманным путем, вызвав командира корабля капитана 2-го ранга Потульного А.В. в гидроакустический пост, закрыл его на замок и выставил для охраны вахтенного старшего матроса Шеина, вооружив его своим пистолетом (без патронов). В помещении Потульный нашел письмо оставленное Саблиным, где объяснялись мотивы его выступления: «…мы не предатели Родины, а наше выступление носит чисто политический характер. Надо разбудить народ от политической спячки!..»

Таким образом, Саблин самопроизвольно арестовал командира корабля и захватил управление «Сторожевым». Затем он собрал 13 офицеров и 13 мичманов в мичманской кают-компании. Он объявил им, что руководство страны отошло от ленинских принципов, из-за чего в стране процветает бюрократизм, использование служебного положения в личных целях. Народ живет хуже год от года, а посему предлагалось совершить переход корабля в Ленинград, где поставить его рядом с символом революции крейсером «Аврора» (как вариант – перейти в Кронштадт). На вопрос, как эти взгляды увязываются с его партийностью, Саблин ответил, что вышел из партии и не считает себя связанным с нею (это был обман, официально он продолжал быть членом КПСС). Когда его спросили, где командир корабля, он заявил, что командир находится в каюте и обдумывает его предложения (это тоже был обман; командир был арестован и заперт в помещении под охраной сообщника). Саблин предложил мичманам и офицерам с помощью черных и белых шашек проголосовать по поводу его соображений. Только три офицера не возражали. Не разделившие взгляды замполита офицеры и мичманы были «изолированы в двух отдельных помещениях».

После окончания просмотра фильма (совсем не «Броненосец «Потемкин», как пишут многие) в 21.40 по сигналу «большой сбор» матросы и старшины выстроились на нижней артиллерийской палубе, в корме корабля. К ним с краткой речью обратился Саблин. Он объявил, что большинство офицеров на его стороне (это был очередной обман, потому что на самом деле было меньшинство) и предложил экипажу также поддержать его. Он говорил о коррупции в верхах, о том, что власти транжирят национальные богатства России, разоряют страну и народ, о необходимости смены руководства. Саблин призвал команду выступить против несправедливых порядков в государстве и довел до моряков план действий: «Сторожевой» идет в Ленинград с тем, чтобы в телевизионном обращении призвать к исправлению допущенных ошибок. Выступление «Сторожевого», по его планам, должно было быть поддержано на Ленинградской военно-морской базе, простыми ленинградцами, а затем и всей страной. В заключение выступления Саблин подчеркнул добровольность участия членов экипажа в походе: «Те, кто не хочет принять в нем участие, может сойти на берег на корабельном катере». Не весь личный состав корабля поддался на агитацию Саблина, о чем свидетельствуют попытки отдельных матросов, старшин и офицеров освободить командира и захватить Саблина еще в начале событий. Но эти попытки были предотвращены сторонниками Саблина.

Более подробное обращение Саблина было записано на магнитофонную ленту и несколько раз за ночь передано по внутрикорабельной трансляции. Вот ее фрагмент: «Напряженно и долго думая о дальнейших действиях, принял решение: кончать с теорией и становиться практиком. Понял, что нужна какая-то трибуна, с которой можно было бы начать высказывать свои свободные мысли о необходимости изменения существующего положения дел. Лучше корабля, я думаю, такой трибуны не найдешь. А из морей лучше всего – Балтийское, так как находится в центре Европы. Никто в Советском Союзе не имеет и не может иметь такую возможность, как мы, – потребовать от правительства разрешения выступить по телевидению с критикой внутреннего положения в стране… Наша цель – поднять голос правды… Наш народ уже значительно пострадал и страдает из-за своего политического бесправия… Только узкому кругу специалистов известно, сколько вреда принесло и приносит волюнтаристское вмешательство государственных и партийных органов в развитие Вооруженных Сил и экономику страны, в решение национальных вопросов и воспитание молодежи… Предполагается, что, во-первых, нынешний госаппарат будет основательно очищен, а по некоторым узлам – разбит и выброшен на свалку истории, так как глубоко заражен семейственностью, взяточничеством, карьеризмом, высокомерием по отношению к народу. Во-вторых, на свалку должна быть выброшена система выборов, превращающая народ в безликую массу. В-третьих, должны быть ликвидированы все условия, порождающие всесильность и бесконтрольность государственного и партийного аппарата со стороны народных масс… Мы твердо убеждены, что необходимость изложить свои взгляды на внутреннее положение в стране, причем чисто критического плана по отношению к политике Центрального Комитета КПСС и Советского правительства, имеется у многих честных людей в Советском Союзе…»

На самом деле всего трое были посвящены в планы Саблина и являлись его действительными сторонниками: мичманы Виктор Бородай, Валерий Величко и старший матрос Александр Шеин.

Предполагалось объявить БПК «Сторожевой» независимой территорией, от имени экипажа потребовать у руководства партии и страны предоставить ему возможность выступлений по центральному телевидению с изложением своих взглядов. Обращение к советскому народу было записано на магнитофонную пленку и непрерывно передавалось по корабельной трансляции: «Всем, всем, всем! Нет смысла доказывать, что в настоящее время слуги общества уже превратились в господ над обществом. На этот счет каждый имеет не один пример из жизни. Мы наблюдаем игру в формальный парламентаризм при выборах в советские органы и в исполнении Советами своих обязанностей. Практически судьба всего народа находится в руках избранной элиты в лице Политбюро ЦК КПСС…»

Планы Саблина нарушил командир электротехнической группы корабля старший лейтенант Фирсов (он же неосвобожденный секретарь комитета комсомола корабля), которому удалось незаметно покинуть «Сторожевой» и добраться до стоявшей на рейде подводной лодки Б-49. Фирсов доложил оперативному дежурному о ситуации на корабле, тем самым лишив Саблина преимущества по времени. Ведь все знали, что БПК должен отправиться на ремонт, и выход корабля из порта, как предполагал Саблин, мог не вызвать никаких подозрений. После бегства Фирсова рассчитывать на это он уже не мог, и поэтому начал действовать немедленно. Кроме того, на самом «Сторожевом» один из младших офицеров передал по радио сигнал тревоги. Поэтому ночью 9 ноября Саблин срочно вывел корабль из порта и направил его к выходу из Рижского залива. Снявшись с якоря, БПК «Сторожевой» вышел из строя кораблей парада, чудом развернулся в узкой реке и в 2 часа 50 мин. 9 ноября (в сопровождении пограничных катеров) вышел из Риги в Рижский залив, взяв курс к Ирбенскому проливу (расположен между латвийским берегом материка и южной оконечностью о. Сааремаа, соединяя Рижский залив с Балтийским морем). Экипаж «Сторожевого», несмотря на отсутствие ряда ключевых офицеров и старшин, действовал четко и слаженно, обеспечивая кораблю непростое маневрирование в темноте по руслу реки. На запрос пограничников, переданный светограммой (ратьером), о цели выхода корабля в море был получен ответ: «Мы не изменники, идем в Кронштадт».

Впоследствии суд, отрабатывая по указанию сверху версию измены Родине, обвинил Саблина в том, что раз он вел «Сторожевой» на выход из Рижского залива через Ирбенский пролив (т.е. на северо-запад), то, следовательно, держал курс на Швецию. Действительно, теоретически кратчайшее направление на Кронштадт – строго на восток, через Моондзундский пролив. Но практически этот курс был весьма опасен для такого крупного корабля, каким был «Сторожевой», из-за узких мест, мелей и банок у сотен островов Моондзундского архипелага. К тому же на корабле не было штурмана. Его обязанности, как и отсутствовавшего старпома, исполнял сам Саблин. Не было на «Сторожевом» и необходимых для прохода Моондзундским проливом специальных навигационных документов. К тому же Саблин знал, что его корабль во время плавания по этому маршруту вполне могла обстрелять береговая артиллерия, а также береговые ракетные установки. Да и остановить корабль в узких местах, перегородив ему путь другими кораблями, было несложно. Поэтому Саблин избрал курс из Рижского залива на Кронштадт на cеверо-запад через Ирбенский пролив – в открытое море, по рекомендованному для таких кораблей фарватеру.

С корабля в эфир понеслись радиограммы в адрес советских и партийных органов, что «Сторожевой» идет в Неву к стоянке «Авроры». К 8.00 9 ноября, когда «Сторожевому» оставалось около 18 часов хода до Кронштадта, на корабль посыпались одна за другой телеграммы от командующего Балтийским флотом, главкома ВМФ, министра обороны с категорическим требованием вернуться на рейд Риги. «Сторожевой» не отвечал на вызовы по радио. Руководство страны долго не могло поверить, что на корабле действительно произошел мятеж. Вышедшие вслед за БПК пограничные корабли потребовали остановиться, в ответ со «Сторожевого» передали семафором: «Друг! Мы не изменники Родины!» Пограничники не решились открыть огонь, «Сторожевой» продолжил свой путь. На корабле был поднят «флаг грядущей коммунистической революции». Однако флотское командование опасалось, что на самом деле корабль уйдет в Швецию. Поэтому была начата масштабная операция по его перехвату. Вдогонку было брошено 9 кораблей береговой охраны и Балтийского флота.

Около трех часов ночи 9 ноября был поднят по боевой тревоге 668-й бомбардировочный полк, базирующийся на аэродроме Тукумс в двух десятках километрах от Юрмалы. «Вводная» звучала так – условный противник вторгся в территориальный воды СССР. На вооружении полка были устаревшие к тому времени фронтовые бомбардировщики Як-28, однако они были подготовлены к нанесению авиационных ударов ночью в сложных метеорологических условиях. Взлетели самолеты-разведчики. В воздух поднялся весь полк! К 9 часам утра «Сторожевой» прошел Ирбенский маяк. В ходе поиска «Сторожевого» один из бомбардировщиков по ошибке атаковал и повредил советский сухогруз, шедший из Вентспилса в Финляндию. Вообще, вылет бомбардировщиков был организован неудачно, за что почти весь руководящий состав авиадивизии и авиаполка получил предупреждение о неполном служебном соответствии от имени главнокомандующего ВВС.

Но после нескольких бомбовых ударов в непосредственной близости от «Сторожевого» члены экипажа, утратив надежду на благополучный исход восстания, освободили командира, который прострелил Саблину колено (это был единственный выстрел на «Сторожевом») и вновь взял командование кораблем на себя. У «Сторожевого» заклинило руль, корабль стал описывать циркуляцию. БПК застопорил ход, тут же к нему подошли корабли, на борт была высажена морская пехота. Экипаж не оказал сопротивления. В 10.32 на КП флота поступила телеграмма от командира «Сторожевого»: «Корабль остановлен. Овладел обстановкой. Жду указаний командующего флотом». В уголовном деле указывалось: «В 10 часов 32 минуты 9 ноября 1975 года преступные действия Саблина и его пособника Шеина силами Военно-морского флота СССР и экипажа “Сторожевого” были пресечены, корабль остановлен в Балтийском море в 21-й миле от советской государственной границы и на расстоянии 50 миль от территориальных вод Швеции».

Корабль отбуксировали на якорную стоянку у полуострова Сырве, южной оконечности острова Сааремаа, где был снят с борта и арестован весь экипаж «Сторожевого». Позже комиссия под председательством главкома ВМФ установит, что никакого восстания не было, а были неосознанные действия людей, поддавшихся на демагогическую агитацию Саблина. Но, видимо, это не совсем точно. Потому что среди экипажа как минимум был один человек, который осознанно поддерживал действия мятежного Саблина и остался верен ему до конца. Это старший матрос Александр Шеин.

Сподвижник Саблина – Александр Шеин

Александр Николаевич Шеин родился в городе Рубцовске Алтайского края 7 марта 1955 года. В апреле 1969 года переехал с семьей в Тольятти, где окончил восемь классов. Поступил сборщиком на Волжский автозавод. Осенью 1971 года пошел в школу рабочей молодежи, где закончил десять классов. На заводе с ним произошел неприятный случай. Откликнувшись на просьбу знакомого, Александр вынес с завода несколько амортизаторов. Был осужден на один год условно. Признавал свою ошибку и ни от кого не скрывал этого факта. В мае 1973 года был призван на Балтийский флот. После учебного курса в октябре того же года прибыл на БПК «Сторожевой». На корабле он заведовал ленинской каютой, был штатным киномехаником, корабельным художником и руководителем самодеятельного ансамбля. Неоднократно поощрялся командованием.

Единственный, кто остался верным Саблину после бунта на БПК «Сторожевой», был А.Н. Шеин. На следствии он «не сдал» своего замполита. Все остальные отреклись от него. Александру было 20 лет. Разделял ли он политические убеждения Саблина, или просто наивно поддался на его агитацию, трудно сказать. Как штатный библиотекарь и киномеханик корабля он подчинялся непосредственно Саблину и находился с ним в постоянном общении. Видимо, это их сблизило, и Саблин доверился Шеину и обсуждал с ним свои политические идеи и взгляды. Шеин оказался и единственным из членов экипажа «Сторожевого», кроме Саблина, кто был осужден и получил за измену Родине 8 лет тюрьмы. Этот срок он полностью отсидел. Честный молодой парень, «упертый» в своей прямоте.

Именно старшему матросу Александру Шеину, полностью разделявшему убеждения и действия мятежного политработника, Саблин вручил свой пистолет и поставил охранять арестованного командира корабля 8 ноября 1975 года. Шеин вспоминал позднее о выступлении Саблина 8 ноября 1975 года перед экипажем корабля:

«После его выступления началось всеобщее воодушевление. То, о чем мы толковали меж собой в курилках, вдруг прозвучало во всеуслышание. Это было как праздник. Чувство достоинства пробудилось в каждом. Мы людьми себя почувствовали». И еще: «Почти все матросы поддержали нас, офицеры и часть старшин отказались, они особо и не высказывали свои мысли, скорее всего, трусили. Мы им предложили перейти в кубрики корабля, где их и закрыли. Один из механиков, секретарь комитета комсомола Фирсов, перебрался на борт стоящей рядом подводной лодки и продал нас. Поэтому уже все знали еще до нашего отхода из бухты о действиях экипажа».

После недолгого следствия в деле мятежного корабля остались только двое: Валерий Саблин и старший матрос Александр Шеин. Оба были помещены в разные камеры Лефортово. Родственники вспоминают, что Саблин и Шеин были сильно избиты. Саблин брал всю вину исключительно на себя, спасая свою команду. Всех отпустили. Кроме Шеина, который вину не признал, сказав, что за Саблиным пошел сознательно, полностью разделял и разделяет его взгляды. Шеин рассказывал, что у них даже в мыслях не было предать Родину и сбежать за границу. Они хотели идти в Ленинград, а если не получится – в Кронштадт. Но его заставили дать показания, что корабль должен был уйти в нейтральные воды. Эти показания сыграли свою чудовищную роль.

Но никакого угона судна за границу не было. Это полностью подтвердила Военная коллегия Верховного суда РФ в составе генерал-майора юстиции Л. Захарова, Ю. Пархомчука и В. Яськина, которая в 1994 году пересматривала дело Саблина/Шеина «в свете новых обстоятельств». Поэтому в обвинительном заключении Саблину и Шеину заменили 64-ю статью за измену Родине на статьи о воинских преступлениях: превышение власти, неповиновение и сопротивление начальнику.

Из уголовного дела: «Подсудимый Александр Шеин признан виновным в том, что, проходя срочную военную службу в качестве матроса на большом противолодочном корабле “Сторожевой”, с 8 на 9 ноября 1975 г. оказал пособничество подсудимому Саблину вступить насильственным путем в командование кораблем». Шеин был осужден к 8 годам лишения свободы с отбытием первых двух лет в тюрьме. В 1994 году общественность и родные В. Саблина и А. Шеина попытались начать борьбу за реабилитацию мятежного капитана и не предавшего его матроса. И дело было пересмотрено. С тем итогом, что все политические обвинения с них были сняты, зато выдвинуты новые – в воинском преступлении. С этим-то уже было трудно спорить. В результате чего расстрел уже казненному Саблину заменялся десятью годами тюрьмы, а отсидевшему восемь лет Шеину срок уменьшили до пяти лет. Вот такой получился поворот. Естественно, никакой компенсации за «лишние» три года тюрьмы матросу Шеину не установили….

Александр Шеин все свои осужденные годы за восстание на БПК «Сторожевой» провел в тюрьме КГБ в Лефортово, в Москве. Там он ремонтировал книги большой тюремной библиотеки. В ней хранились книги, изъятые у «врагов» советской власти, нередко представляющие собой несомненную историческую ценность. Сокамерники догадывались, что за человек Шеин. Его уважали, его слушались. Он был из «государственных», волею судьбы занесенных в этот уголок. У него был самый большой срок из всех, работающих на ремонте корпусов тюрьмы. До 1980 года он находился в тяжелой депрессии и нуждался в немедленной психологической помощи. Все его попытки получить разрешение уйти на зону оканчивались отказом. Но потом ему повезло: в Лефортовской тюрьме он встретил доброго человека, который помог ему выйти из состояния депрессии. У него открылся талант. Этот добрый человек учил его живописи, лепке, игре на гитаре. Он был очень способным учеником. Тонко чувствовал цвет. «Ломал» пальцы над тончайшими элементами. Цепко держался за форму. И Саша стал «оттаивать».

Дальнейшая судьба его складывалась тяжело. Из всех учебных заведений, куда пытался подать документы вернувшийся из тюрьмы бывший матрос Шеин, ему приходили четкие отказы. Без объяснения причин. Стабильно что-то не клеилось с работой, в городе Тольятти пробовал работать театральным художником. Не получилось. Очень неудачно женился, страдал, пил, – в общем, жизнь пошла под откос…

В одном из документальных фильмов о восстании на «Сторожевом» Саша Шеин делает следующий вывод: «Каждое общество нуждается в благородстве. Без него никакое общество не может развиваться. Саблин был именно таким благородным человеком». Фильм заканчивается словами: «Даже после своей смерти Саблин остается загадкой: как он, коммунист, решился выступить против государства». Но для любого человека, знакомого с историей СССР, наверное, в этом нет никакой загадки. Саблин не был отдельным индивидуумом. Но он был, конечно, человек особенный. Он один из плеяды революционных героев, которые боролись и погибли в борьбе, пытаясь спасти наследие Октября, вступив в борьбу с партийной бюрократией. При этом Саблин был не единственным честным коммунистом, выступившим в защиту ленинской политики. Таких безвестных героев были сотни и тысячи. И, скорее всего, сам Александр Шеин своим неординарным поступком тоже подтверждает это.