Само восстание декабристов – не тема нашего рассказа. Здесь речь мы поведем только об участии в нем военных моряков и о судьбе флотских офицеров, испивших горькую чашу за непродуманность, разноречивость, поверхностность суждений и решений декабрьского движения. Но все же немного напомним о восстании.

 

3.1. Коротко о Декабрьском вооруженном восстании

14 (26) декабря 1825 года в Петербурге произошло вооруженное восстание, организованное группой дворян-единомышленников (Северное общество), представленной в основном офицерами с целью превращения России в конституционное государство и отмены крепостного права. Но восстание потерпело поражение. К вечеру того же дня правительство полностью подавило его. В Южном обществе Сергей Муравьев-Апостол и Бестужев-Рюмин сделали попытку поднять Черниговский полк, но после небольшой стычки под Белой Церковью сдались.

В результате проведенного по делу декабристов следствия пятеро из них (главные действующие лица) – П.И. Пестель, К.Ф. Рылеев, С.И. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский – были приговорены к смертной казни через повешение. Ранним утром 13 (25) июля 1826 года на валу кронверка Петропавловской крепости приговор был приведен в исполнение. Многих участников восстания и членов тайных обществ, имевших отношение к его подготовке, отправили в ссылку и на каторгу в Сибирь. А в 1856 году оставшиеся в живых декабристы были помилованы.

Определяя историческое значение движения декабристов, В.И. Ленин писал: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию».

Но заметим, что трагедия 14 декабря 1825 года до сих пор остается одной из самых загадочных и спорных страниц отечественной истории. Некоторые современные историки считают, что во второй половине XIX и начале ХХ века была создана легенда о декабристах. Она со времен А.И. Герцена (которого декабристы «разбудили») стала первоосновой мифов, которыми тешила себя оппозиционная русская интеллигенция. Позже эти мифы и легенды были включены в официальную государственную идеологию СССР.

Несомненно, события ноября – декабря 1825 года оказали решающее влияние на все последующие события российской истории. Однако действительно многое в том восстании вызывает недоуменные вопросы и бросается в глаза как несуразицы. Тайные общества (Южное и Северное) готовили восстание почти 10 лет. Но когда в конце 1825 года неожиданно сложились благоприятные условия (страна оказалась без власти – 19 ноября 1825 года император Александр I загадочно умер или исчез, его брат, прямой наследник Константин, отказался от престола, другой брат, будущий император Николай I, тоже долго не принимал царство), организаторы восстания медлили и почему-то не начинали его. Признанные идеологи многолетнего заговора (вожди революционного движения) накануне основных действий находились вдали от столицы и не готовились к восстанию, а уничтожали компрометирующие рукописи. Главные вожаки восстания в столице вообще не пришли на место решающих событий, да и само мятежное выступление происходило вопреки тому, что заговор вроде бы за два дня до того был выдан предателем. Каждый из мятежных солдат, которых задерживали с вечера 14 декабря, с чистой совестью объяснял, что выступал только против присяги новому царю Николаю потому, что и месяца не прошло, как присягали другому – Константину.

Но, говоря современным языком, все же группа решительных заговорщиков-экстремистов (Сергей Муравьев-Апостол и его ближайшие соратники) смогла самостоятельно почти без проблем вывести войска на главную площадь Петербурга, совершить террористический акт и опрокинуть всю политическую ситуацию. Императору Александру I ранее пришлось побывать самому в роли заговорщика-наследника (потому что он знал о готовившемся убийстве отца императора Павла I в 1801 году), поэтому он ожидал сговора возможных злоумышленников с его собственным наследником ради государственного переворота. Может быть, поэтому, предчувствуя приближение мятежного события, он внезапно и удалился в Таганрог (2 сентября 1825 года), где позже вскоре и скончался. Но оказалось, что наследники не участвовали в заговоре. Николай узнал о нем буквально накануне событий. Также ничего не знали и два других брата: Константин и Михаил. Восстание намечалось на 1826 год и готовилось против царя Александра I. Его смерть и отречение от престола царевича Константина Павловича – бездетного старшего брата Александра I – ускорили события. Но восстание разбилось о начало эпохи нового царя Николая I, даже не успевшего повенчаться на трон. Заговор был быстро подавлен, не успев получить распространения.

Загадочна роль в декабрьских событиях военного губернатора Петербурга и члена Госсовета Милорадовича М.А. Во всяком случае, с его участием готовился процесс вывода войск на площадь Петербурга. В условиях, в которых оказалась российская власть в декабре 1825 года, Милорадович считал возможным поднять военных. Но в последний момент он отменил планируемый захват власти, как задачу, нереальную в новых условиях.

Михаил Андреевич Милорадович, заслуживший в 1813 году графский титул (за умелое руководство войсками в заграничном походе) и ставший рекордсменом по числу награждений боевыми орденами России и Европы, был вне конкуренции в рядах российских военных героев. Он происходил из знатного сербского рода. Милорадович был прирожденным воином; в минуты наибольшей опасности был особенно оживлен и весел. Он имел редкий дар говорить с солдатами и, не щадя себя, делил с ними все невзгоды военного времени. Солдаты очень любили его – за беспредельную храбрость и доброе отношение к подчиненным. Милорадович несколько лет командовал Гвардейским корпусом, который был костяком восставшего гарнизона на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Милорадович 14 декабря явился при полном параде на Сенатскую площадь убеждать войска, уже присягнувшие Константину, принять новую присягу Николаю. Осознанно пошел туда на верную смерть. В более чем пятидесяти сражениях счастливо избежавший ранения, он получил в тот день две раны от революционеров-заговорщиков: одну, пулевую, от Каховского (выстрелом в спину) и вторую – штыковую, от Оболенского. Одна из них оказалась смертельной. Зачем заговорщикам было нужно это зверское убийство Милорадовича?! Он стал первой жертвой декабрьского восстания.

Скорее всего, Милорадович оказался заложником декабрьских событий.

Поведение Николая I в событиях 1825 года тоже вызывает вопросы, на которые нет убедительных ответов. Александр I скончался 19 ноября. Но лишь 14 декабря Николай согласился, чтобы ему присягали чиновники и военные. На императорский трон он вступил вообще лишь в 1826 году (коронация Николая состоялась в Москве 22 августа 1826 года). Николай I приложил массу усилий, чтобы утаить от современников и потомков ту роль, которую он сыграл в событиях ноября – декабря 1825 года. Он просто истреблял нежелательные улики – вплоть до уничтожения свидетелей: по крайней мере, одному из главнейших, К.Ф. Рылееву, он точно заткнул рот в полном смысле этого слова.

 

3.2. Участие военных моряков в восстании 1825 года

Восстание в декабре 1825 года было первым общероссийским восстанием с целью свержения монархической власти. Для нас важно то, что военные моряки в этом восстании принимали очень заметное участие. Наиболее активно участвовали в подготовке декабрьского восстания капитан-лейтенанты Н.А. Бестужев и К.П. Торсон, лейтенанты А.П. Арбузов, Д.И. Завалишин и М.К. Кюхельбекер, морские офицеры Николай Алексеевич Чижов, братья Бодиско Борис Андреевич и Михаил Андреевич. Кто эти люди и как сложились их судьбы, мы расскажем чуть позже.

14 декабря 1825 года. Сенатская площадь Петербурга

14 декабря среди трех тысяч восставших военных на площади находились и матросы Гвардейского экипажа под командованием капитан-лейтенанта Николая Александровича Бестужева и лейтенанта Антона Петровича Арбузова (1100 моряков).

Реализацию своих протестных идей декабристы во многом связывали с военно-морским флотом и его прогрессивными офицерами. Так, они вынашивали идею поднять мятеж в Кронштадте. 2—3 июня 1825 года Рылеев К.Ф. для этого даже провел рекогносцировку на местности. В сопровождении достаточно многочисленной свиты молодых поклонников флотских офицеров (среди них были М.К. Кюхельбекер и Д.И. Завалишин) он посетил Кронштадт. Но осмотр фортов и знакомство с местным командным составом показали, что ни по географическому расположению, ни по техническому состоянию крепости, ни по настроениям гарнизона Кронштадт на роль восставшего острова тянуть не может. И с тем планом было покончено.

В связи с изменением обстановки решено было в день принятия присяги императору Николаю I (14 декабря) поднять войска столичного гарнизона, верные организаторам восстания. Истинные цели предстоящего восстания члены тайного Северного общества от солдат и матросов гвардии решили скрыть. Предполагалось, что как только восставшие войска блокируют Сенат, в котором сенаторы готовятся к присяге, в помещение Сената войдет революционная делегация в составе Рылеева и Пущина и предъявит Сенату требование не присягать новому императору Николаю I, объявить царское правительство низложенным и издать революционный Манифест к русскому народу. Добившись этого, декабристы намеревались немедленно опубликовать свой Манифест. Одновременно гвардейский морской экипаж, Измайловский полк и конно-пионерный эскадрон должны были с утра двинуться в Зимний дворец, захватить его и арестовать царскую семью. Планировалось физически уничтожить Николая Павловича. Затем созывался Великий собор – Учредительное собрание. Оно должно было принять окончательное решение о формах ликвидации крепостного права и государственного устройства России, решить вопрос о земле. Командование войсками при захвате Зимнего дворца было поручено декабристу Якубовичу А.И. (капитан Нижегородского драгунского полка). Было решено также захватить и Петропавловскую крепость силами Гвардейского морского экипажа для угрозы Зимнему дворцу с помощью находившейся там артиллерии.

14 декабря 1825 года офицеры – члены тайного общества еще затемно были в казармах и вели агитацию среди солдат. В 6 часов утра Якубович отказался вести матросов и измайловцев на Зимний дворец. Тем самым резко нарушался принятый план действий, и положение осложнялось. Поэтому восставшие офицеры, несмотря на готовность солдат пойти за ними и явное сочувствие собравшегося народа, вели себя пассивно. Тем не менее на Сенатскую площадь Петербурга (в 1923—2008 гг. – площадь Декабристов) стали прибывать восставшие воинские части. Первой пришла на площадь колонна Московского полка со знаменем под руководством штабс-капитан Щепина-Ростовского и братьев Бестужевых, где построилась в каре вокруг памятника Петру I. Вскоре к ней быстро примкнул Гвардейский морской экипаж. Гвардейцы-моряки стояли под георгиевским знаменем, которым экипаж был награжден за героизм в битве при Кульме. Всего силы восставших насчитывали около 3100 солдат и матросов под командованием 30 офицеров.

Но выяснилось, что Сенат уже присягнул и сенаторы разъехались. Оказалось, что восставшие войска собрались перед пустым Сенатом. Николай Павлович, заранее предупрежденный о готовящемся восстании, предложил Сенату собраться для принесения ему присяги в 7 часов утра, до того, как восставшие полки выйдут на Сенатскую площадь. В 7 часов 20 минут 14 декабря сенаторы принесли присягу и разошлись. Таким образом, первая цель восстания не была достигнута. Более того, назначенный руководить восстанием «диктатор» князь С. Трубецкой на площади не появился. Трубецкой изменил восстанию. На площади складывалась обстановка, требовавшая решительных действий, а на них-то и не решался Трубецкой. К концу дня выбрали нового «диктатора» – князя Оболенского, начальника штаба восстания (за час до конца восстания), но время было упущено.

К Сенатской площади подошли верные Николаю I войска (12 тысяч человек) с артиллерией и окружили мятежные полки. Несколько конных атак на каре восставших были отбиты штыками и «батальным огнем». Попытки петербургского генерал-губернатора М.А. Милорадовича, великого князя Михаила (младшего брата Николая) и других лиц отговорить восставших также окончились неудачей. К митрополиту Серафиму подошел М.К. Кюхельбекер. Моряк и лютеранин, он не знал высоких титлов православного смирения и потому сказал просто, но с убеждением: «Отойдите, батюшка, не вмешивайтесь в это дело». Митрополит обратил свое шествие к Адмиралтейству. Сам Николай верхом на коне тоже выехал на Адмиралтейскую площадь. Однако и это не повлияло на настроение восставших.

Восставшие долго выжидали. Войска были не единственной живой силой восстания. На Сенатской площади в этот день был еще один участник событий – огромные толпы народа. Преобладало «простонародье». Образовались два «кольца» народа. Первое состояло из пришедших пораньше, оно окружало каре восставших. Второе образовалось из пришедших позже – их жандармы уже не пускали на площадь к восставшим, и «опоздавший» народ толпился сзади царских войск, окруживших мятежное каре. Из этих пришедших «позже» образовалось второе кольцо, окружившее правительственные войска. Заметив это, Николай понял опасность этого окружения. Оно грозило большими осложнениями.

Все восставшие войска были с оружием и при боевых патронах, но артиллерии у восставших не было. Николай успел взять инициативу в свои руки и сосредоточить на площади против восставших вчетверо большие воинские силы, причем в его войсках были кавалерия и артиллерия. В распоряжении Николая было 36 артиллерийских орудий. В пятом часу Николай I отдал приказ артиллерии стрелять картечью. После семи залпов восставшие полки были рассеяны. На Галерной улице офицеры попытались построить солдат для контратаки, но новые орудийные выстрелы разметали и этот строй. Оставшиеся в живых солдаты и матросы отступили по Галерной улице и по льду Невы. В это время Михаил Бестужев попытался собрать на льду Невы солдат Московского лейб-гвардии полка и матросов Гвардейского экипажа, чтобы захватить Петропавловскую крепость и превратить ее в оплот восставших. Однако пушки стали стрелять ядрами и разбили лед. Матросы и солдаты проваливались и тонули, а уцелевшие бросились к другому берегу на Васильевский остров. Так закончилась последняя попытка спасти положение. Попытка моряков захватить Петропавловскую крепость оказалась неудачной.

По официальным данным, число жертв восстания декабристов составило 80 человек. Сенатор П.Г. Дивов говорил о 200 убитых, очевидец восстания Л.П. Бутенев – о 300 убитых и раненых, чиновник Министерства юстиции С.Н. Корсаков насчитывал 1271 человека, погибшего в день восстания 14 декабря, в том числе 1 генерал, 1 штаб-офицер, 17 офицеров, 93 солдата Московского полка, 69 – Гренадерского, 103 матроса гвардейского Морского экипажа, 17 конногвардейцев. 39 – «во фраках и шинелях», 9 – «женска пола», 19 – «малолетних» и 903 – «черни».

Расправа над декабристами

Потерпевшие поражение декабристы успели собраться на квартире Рылеева. Это было их последнее собрание. Они договорились лишь о том, как держать себя на допросах. В тот же вечер (14 декабря) произведены аресты многих декабристов. Первыми были арестованы Рылеев, кн. Оболенский и двое Бестужевых. Николаю Бестужеву удалось сначала скрыться и убежать в Кронштадт, где он некоторое время проживал на Толбухином маяке между преданными ему матросами. Сразу же были также арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость 371 солдат Московского полка, 277 – Гренадерского и 62 матроса Морского экипажа. Арестованных декабристов привозили в Зимний дворец. Сам император Николай выступал в качестве следователя.

К следствию и суду по делу восстания на Сенатской площади были привлечены 579 человек. Более 120 активных участников восстания, в том числе все офицеры-моряки, сосланы в Сибирь. Свыше 1000 солдат и матросов прогнали сквозь строй; многих сослали на каторгу, отправили в действующую армию на Кавказ и на Средиземноморскую эскадру.

А над военными моряками-декабристами состоялся еще один позорный и публичный суд. 13 июля 1826 года, в день казни пятерых руководителей восстания, в Кронштадте на флагманском корабле «Князь Владимир» был поднят черный флаг. На его палубе морское начальство России, чтобы сгладить свою вину перед императором, поспешило провести обряд разжалованья 15 флотских офицеров из числа декабристов еще до оглашения приговора Верховного уголовного суда: Н.А. Бестужева, М.А. Бестужева, А.П. Арбузова, Д.И. Завалишина, К.П. Торсона, А.П. Беляева П.П. Беляева, Ф.Г. Вишневского, М.К. Кюхельбекера, Б.А. Бодиско, М.А. Бодиско, В.А. Дивова, В.И. Штейнгеля. Декабристам прочитали гражданский приговор. Над головой 10-ти из осужденных сломали морской палаш, а сорванные эполеты и мундиры выбросили за борт. Остальные 5 человек были лишены мундиров и сабель. При этом лейтенанта Б.А. Бодиско тут же разжаловали в матросы. Остальных же участников восстания возвратили в Петербург, где их ждал окончательный приговор: они лишились чинов, дворянства, кто ссылался на вечную каторгу (от 20 до 8 лет), кто присуждался к крепостным работам, кто высылался на поселение, а кто отправлялся в далекие гарнизоны служить в качестве рядовых.

Все они с достоинством прошли аресты и унизительное конвоирование матросами, находившимися 14 декабря вместе с ними на Сенатской площади. Достоверно известно, что на допросах ни один из них не произнес ни слова наговора на товарища. Всю вину они брали только на себя. Всего же к государственным преступникам, причастным к событиям 14 декабря 1825 года, было приписано 20 флотских офицеров.

Верховный уголовный суд приговорил к смертной казни отсечением головы 31-го участника восстания, среди них: лейтенантов гвардейского экипажа Антона Арбузова (28 лет) и Дмитрия Завалишина (24 года), мичмана гвардейского экипажа Василия Дивова (24 года). Среди прочих мер наказания декабристов была и такая: приговорить по лишении чинов и дворянства к политической смерти (то есть положить голову на плаху, а потом сослать вечно в каторжную работу). И таких осужденных было 17 человек.

 

3.3. Гвардейский морской экипаж в Декабрьском восстании

Справка. Гвардейский морской экипаж сформирован в 1810 году из команд придворных гребцов и яхт, моряков Балтийского и Черноморского флотов (первоначально 410 человек, в 1910 г. – свыше 2 тыс. человек). Дислоцировался в Петербурге (до 1820 г. в Литовском замке, затем в казармах на Екатерининском канале). Экипаж участвовал в Отечественной войне 1812 года. Отличился в бою под Бауценом и особенно под Кульмом (1813), за что удостоен гвардейского знамени. В 1825 году выступил с оружием в руках на стороне декабристов. Моряки-гвардейцы участвовали в Русско-турецких войнах 1828—1829 гг. и 1877—1878 гг., Крымской (оборона Кронштадта в 1855 г.) и Русско-японской (1904—1905 гг.) войнах. В феврале 1917 года экипаж перешел на сторону революции и занял Николаевский и Царскосельский вокзалы в Петербурге. В дни Октябрьского вооруженного восстания 1917 года участвовал в разгоне Предпарламента, занял Госбанк и гостиницу «Астория», охранял Балтийский вокзал, участвовал в подавлении мятежа Керенского – Краснова. Экипаж был расформирован в начале 1918 года.

Участие в событиях 14 декабря 1825 года

Ранним утром 14 декабря командир морского Гвардейского экипажа капитан 1-го ранга Качалов П.Ф. вместе с другими командирами гвардейских полков был уже в Зимнем дворце. Им были зачитаны завещание Александра I и отречение Константина Павловича от престола, а также манифест о вступлении на престол Николая Павловича. Присягнув новому императору и получив экземпляры Манифеста и отречения, Качалов П.Ф. прибыл в экипаж. Первый взвод 1-й роты был отправлен им во дворец за георгиевским знаменем и назначено общее построение на 10 часов всему экипажу для принятия новой присяги. Уместно заметить, что до этого дня агитационную работу против принятия новой присяги среди матросов успешно проводили офицеры экипажа: Арбузов А.П., Кюхельбекер М.К., братья Александр и Петр Беляевы, братья Бодиско и другие, которыми управлял член тайного Северного общества капитан-лейтенант Бестужев Н.А.

С прибытием на прием присяги командира 2-й бригады, 1-й Гвардейской пехотной дивизии генерал-майора Шипова весь экипаж в количестве 1200 человек был построен на плацу. На правом фланге – георгиевское знамя, на левом – ластовая команда. Генерал Шипов объявил перед строем об отречении Константина и начал читать Манифест. Перед зачтением Манифеста капитан 1-го ранга Качалов скомандовал экипажу: «На караул!» Однако из строя стали вначале тихо, а затем все громче раздаваться выкрики: «Отставить! Отставить!» Матросы стали опускать ружья на плечо. Генерал Шипов чтение Манифеста остановил, вызвал на середину строя командиров рот и попросил их объяснить, что происходит в строю. Лейтенант Арбузов и другие ответили, что они уже присягнули Константину Павловичу и изменять присяге, данной всего две недели назад, они не могут. Это будет до тех пор, пока «Его Величество лично или письменно не разрешит их на то». Затем генерал Шипов приказал всем командирам рот прибыть в канцелярию экипажа, где потребовал от них первыми принять присягу, но, получив отказ, арестовал их.

Тем временем в экипаж, который стоял в строю без командиров рот, пришли братья Николай и Петр Бестужевы. Воспользовавшись замешательством, Бестужев Петр громко заявил, что на Сенатскую площадь уже прибыли Московский и Гренадерские полки, которые отказались принимать новую присягу. Сразу вслед за заявлением брата капитан-лейтенант Бестужев Николай поручил младшим офицерам экипажа братьям Беляевым, братьям Бодиско, Дивову В.А. и Шпееру В.А. освободить из-под ареста командиров рот.

В это же время с Сенатской площади послышались выстрелы. Подбежав к первой роте, Бестужев Петр крикнул: «Ребята, что вы стоите? Слышите стрельбу? Это ваших бьют!» Его брат капитан-лейтенант Бестужев Николай, сбросив с себя шинель, скомандовал: «Ребята, за мной на площадь! Выручайте своих!» Призывы Бестужевых положили конец колебаниям матросов и офицеров экипажа. Освобожденные из-под ареста командиры рот встали на свои места и практически весь Гвардейский экипаж с оружием, строем, с георгиевским знаменем и оркестром двинулся на Сенатскую площадь.

Таким образом, к Сенатской площади прибыли все 8 рот экипажа и артиллерийская команда. Всего около 1100 человек. В казармах остались: караул, часть нижних чинов, в основном из ластовой роты, 6 офицеров и командир экипажа капитан 1-го ранга Качалов П.Ф. Прибытие экипажа на Сенатскую площадь было встречено бурным ликованием солдат лейб-гвардии Московского полка, стоящего в каре. Матросы экипажа были построены офицерами в «колонну к атаке» между каре Московского полка и строящимся Исаакиевским собором с направлением к Адмиралтейству и Зимнему дворцу.

Но восставшие не имели четкого плана действий и пассивно ждали, что к ним придут на переговоры и согласятся на уступки. Против мятежников была предпринята атака кавалергардов и конногвардейцев, но она не удалась вследствие гололедицы. Короткий зимний день клонился к вечеру. Исчерпав все попытки склонить восставших к повиновению, Николай Павлович дал приказ стрелять картечью. К ночи с восстанием было покончено, и в Зимний дворец стали доставлять арестованных. Офицеры экипажа и подавляющая часть матросов вернулись в казармы. Командир экипажа капитан 1-го ранга Качалов П.Ф. сразу после разгона восставших матросов с Сенатской площади направил к Николаю Павловичу капитан-лейтенанта Лермонтова Н.М., который стал императора «уверять в готовности нижних чинов присягнуть на верность». Николай приказал командиру Гвардейского корпуса генералу Воинову приехать в экипаж и не позднее 8 часов вечера, «до пробития зори», привести его к присяге, что и было исполнено. Вскоре присяжный лист экипажа был доставлен в Зимний дворец тем же Лермонтовым Н.М. За два дня – 14 и 15 декабря – 15 офицеров экипажа были арестованы, а позже – 13 июля 1826 года – они были по приговору Верховного уголовного суда отправлены на разные сроки на каторгу. Все осужденные были лишены дворянства, воинских званий, наград и прочего. Капитан 1-го ранга Качалов П.Ф. был освобожден в октябре 1826 года от должности командира экипажа и переведен в Морской кадетский корпус. В экипаж, который остался практически без офицеров, были прикомандированы 5 офицеров из лейб-гвардии Семеновского полка и причислены с флота еще 11 офицеров.

 

3.4. Связь декабристов с известными адмиралами России

С движением декабристов связаны имена деятелей русского флота адмиралов Д.Н. Сенявина, Н.С. Мордвинова и В.М. Головнина. Сенявина и Мордвинова участники тайных обществ даже планировали ввести в состав Временного правления, которое должно было быть создано после свержения царя. Но ни один из этих адмиралов не был членом тайного общества, поэтому после разгрома восстания никто из них к ответственности не привлекался. Чтобы понять, почему декабристы ориентировались в своих планах на этих знаменитых адмиралов, вспомним и коротко расскажем об их жизни.

Мордвинов Николай Семенович (1754 —1845)

Наиболее известный представитель дворянского рода Мордвиновых, сын адмирала Семена Ивановича (начинал службу на флоте при Петре Великом). Около 10 лет от роду был взят Екатериной II во дворец для совместного воспитания с великим князем Павлом Петровичем, но уже в 1766 году отдан отцом на службу во флот гардемарином и через два года был произведен в мичманы. В 1774 году послан для усовершенствования в морском искусстве в Англию, где пробыл 3 года, познакомился с ее бытом и воспитал в себе симпатии к ее учреждениям. С производством в капитаны 2-го ранга назначен командиром линейного корабля «Св. Георгий Победоносец» (1781), через год принял новый 74-пушечный корабль «Царь Константин», с которым в 1783 году совершил плавание по Средиземному морю. В порту Ливорно женился на англичанке Генриетте Коблей, которую привез с собой в Россию.

Во время Второй турецкой войны в чине контр-адмирала командовал Лиманской флотилией, возглавлял осаду с моря, бомбардировку и штурм крепости Очаков (1788), за что был награжден орденом Св. Анны 1-й степени и обширными населенными имениями. В 1790 году, вследствие размолвки с начальствовавшими в краю лицами, главным образом с Потемкиным, оставил службу. В 1792 году он занял место председателя Черноморского адмиралтейского правления. На этом посту он вступил в борьбу с другим известным администратором Новороссии, Дерибасом И.М., продолжавшуюся и в следующее царствование. При вступлении на престол Павла I Мордвинову было пожаловано имение с 1000 душ крестьян, но затем он был предан суду и уволен еще до приговора в отставку. Вскоре, однако, он был назначен членом Адмиралтейской коллегии и произведен в чин адмирала. Но большую часть царствования Павла I он оставался не у дел, лишь под конец был назначен членом Адмиралтейской коллегии и произведен в чин адмирала.

Воцарение Александра I открыло широкое поприще для кипучей государственной деятельности Мордвинова, обратившего на себя внимание либерализмом своих взглядов. Мордвинов привлекался в эту пору к обсуждению важнейших государственных вопросов в Совещательном комитете, а с образованием в 1802 году министерств занял пост министра морских сил, на котором оставался только три месяца, так как, убедившись в преобладающем влиянии на императора своего помощника Чичагова П.В., отказался от управления министерством (остался членом комитета для улучшения флота).

Популярность его в обществе наглядно сказалась в выборе его московским дворянством в 1806 году предводителем московского ополчения, хотя он не был в то время даже дворянином Московской губернии. Авторитет адмирала в правительственных сферах вновь вырос с возвышением Сперанского М.М., с которым его сблизила общность взглядов по многим вопросам и для которого он сделался помощником в составлении плана новой системы финансов. С учреждением Государственного совета Мордвинов был назначен его членом и председателем департамента государственной экономии, но последовавшая вскоре ссылка Сперанского М.М. (воспитатель наследника-цесаревича Александра Николаевича) на время пошатнула и его положение. Он вышел в отставку и уехал в Пензенскую губернию, в село Столыпино, и хотя уже в 1813 году вернулся в Петербург, но прежнее место занял только в 1816 году. Выйдя через два года вновь в отставку, он два года пробыл за границей, по возвращении же вскоре был назначен председателем департамента гражданских и духовных дел Государственного совета; вместе с тем он был членом Финансового комитета и комитета министров, и эти же должности сохранял за собою и в царствование императора Николая. В 1823 награжден высшим российским орденом Св. Андрея Первозванного.

Как противник аракчеевщины и известный либерал Мордвинов предполагался декабристами в состав высшего органа управления государством. Он был единственным из членов Верховного уголовного суда в 1826 году, кто отказался подписать смертный приговор декабристам. Именно он устроил на службу в Российско-американскую компанию декабриста К. Рылеева. Н.С. Мордвинов имел репутацию самого либерального человека в царском правительстве и пользовался большим авторитетом среди декабристов. «Мордвинов заключает в себе одном всю русскую оппозицию», – говорил о нем А.С. Пушкин. Н.С. Мордвинов первым предложил принести присягу Константину – за это он надолго лишился доверия Николая, все пытавшегося отыскать связи адмирала с заговорщиками.

В 1823 году Мордвинов был избран председателем Вольно-экономического общества и сохранял это звание до 1840 года. 12 января 1829 года по предложению А.С. Шишкова адмирал был избран членом Российской академии. В 1834 году он был возведен в графское достоинство. В 1837—1838 годах выступал оппонентом министра финансов Канкрина, предлагая свой вариант проведения реформы денежной системы России.

Постигший его в 1840 году нервный удар явился началом болезни, которая через пять лет (1845) свела 90-летнего старца в могилу. Надгробный камень до сих пор сохранился на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

В 1802 году морской министр адмирал Мордвинов напутствовал молодых офицеров, уезжавших в Англию. Их было двенадцать. Среди них – Головнин, его друзья Рикорд и Коростовцев, способные моряки Бутаков, Давыдов, Миницкий. Уже будучи адмиралом, Василий Михайлович Головнин тоже обратил на себя внимание декабристов.

Головнин Василий Михайлович (1776 —1831)

«Завидую тебе, питомец смелый, Под сенью парусов и в бурях поседелый!» – так писал А.С. Пушкин о Василии Михайловиче Головнине. Это точная и справедливая характеристика известного адмирала российского флота. Головнины – старинный русский дворянский род, предположительно происходящий от новгородского боярина Никиты Головни (1401). Отец и дед служили в Преображенском полку, куда, согласно существовавшему тогда обычаю, на 6-м году от рождения был записан сержантом и Василий. Но, потеряв родителей в девятилетнем возрасте, он потом был определен в Морской кадетский корпус. Произведенный в гардемарины, участвовал на корабле «Не тронь меня» 23 и 24 мая и 22 июня 1790 года в сражениях против шведов и был награжден медалью. Окончив курс в корпусе в 1792 году, был по малолетству оставлен еще на один год и воспользовался этим для изучения словесности, истории и физики. В январе 1793 года был произведен в мичманы и с тех пор беспрерывно находился в походах и за границей. В 1799 году участвовал в высадке десанта и в сражениях на берегах Голландии. Время с 1801 года по 1805 год провел в Англии, куда был послан для службы на судах английского флота и где находился под начальством адмиралов Корнвалиса, Нельсона и Колингвуда.

В 1806 году возвратились в Кронштадт, завершив первое русское плавание вокруг света, Крузенштерн и Лисянский. Почин был сделан. И морское министерство России решило отправить в подобное же плавание еще один корабль. В 1806 году в чине лейтенанта М.И. Головнин был назначен командиром шлюпа «Диана». «Диана» была обычным транспортом-лесовозом, который под руководством В.М. Головнина перестроили на Олонецкой верфи в шлюп – небольшой трехмачтовый парусный корабль. В истории русского флота не отмечено другого такого факта, чтобы лейтенанту доверили командование кораблем. В истории русского флота имя Василия Михайловича Головнина занимает одно из самых почетных мест. Замечательные плавания, дважды совершенные В.М. Головниным по волнам трех океанов на военных шлюпах «Диана» (1807—1809) и «Камчатка» (1817—1819), доставили ему заслуженную славу отважного мореплавателя. События, сопутствовавшие плаванию на «Диане», – пленение корабля англичанами на мысе Доброй Надежды и блестяще осуществленный уход «Дианы» буквально из-под носа англичан – прогремели в свое время на весь мир. Несмотря на то что «Диана» имела специальное разрешение английского правительства, командующий английской эскадрой вице-адмирал Барти, объявив В.М. Головнину о войне, начавшейся между Россией и Англией, задержал русский корабль до получения соответствующего распоряжения из Англии. 16 мая 1809 года, более года проведя в плену, Головнин на «Диане» предпринял побег. Корабль успешно вышел из бухты на глазах нескольких английских кораблей и благополучно прибыл на Камчатку.

Два года спустя, по окончании этого плавания, в жизни В.М. Головнина происходят новые события, еще более упрочившие его мировую известность. В 1811 году на В.М. Головнина было возложено поручение описать Курильские и Шантарские острова и берег Татарского пролива в Тихом океане. Результаты этих трудов он также напечатал в 1819 году. При описи Курильских островов, когда «Диана» бросила якорь у острова Кунашир для пополнения запасов провианта и пресной воды, Головнин был обвинен в преступлении принципов сакоку (строгие законы закрытой страны) и захвачен японцами в плен вместе с мичманом Муром, штурманским помощником Андреем Ильичом Хлебниковым и 4 матросами. Плен продолжался более двух лет. Головнин и его спутники были освобождены из плена. В октябре 1813 года Головнин вновь поднялся на борт «Дианы». В 1817—1819 годах В.М. Головнин совершил новое кругосветное путешествие, описанное им в 1822 году. На этот раз для путешествия был специально построен военный шлюп «Камчатка».

Головнин был великолепным моряком и учителем, создавшим замечательную «головнинскую» школу. Своим учителем считали его такие выдающиеся русские моряки-ученые, как Литке, Врангель, Матюшкин, Анжу, Рикорд и другие. Огромные заслуги принадлежат В.М. Головнину и в деле развития и укрепления могущества русского флота. В 1821 году в чине капитан-командора Головнин был назначен помощником директора Морского корпуса. В 1823 году он стал генерал-интендантом флота, а в 1827 году получил в свое ведение департаменты: кораблестроительный, комиссариатский и артиллерийский. За время 8-летнего управления Головниным интендантской частью на флоте (1823—1831) было построено 26 линейных кораблей, 21 фрегат, 2 шлюпа и многих других мелких судов общим количеством свыше 200, в том числе десять первых в России пароходов.

В нелегких условиях протекала деятельность Головнина в морском ведомстве. Очень часто его начинания наталкивались на тупое сопротивление косных и ограниченных царских чиновников. В морском ведомстве процветали взяточничество, казнокрадство, бюрократизм. Все это вызывало глубокое возмущение Головнина – честного и неподкупного человека. Его переживания вылились в гневное, обличительное произведение – «Записка о состоянии Российского флота в 1824 году». Новый генерал-интендант Василий Михайлович Головнин сознавал свою ответственность за судьбу русского флота. Он принялся за дело с жаром. И сразу же началось единоборство с адмиралтейскими старцами, консерваторами и рутинерами, с чиновниками-казнокрадами, с прожорливыми китами-подрядчиками. Головнин раскрывает жалкую картину гибели живого дела в бесконечных потоках официальных бумаг, в страшных дебрях канцелярий и департаментов. Все это творилось на виду у правительства, на виду у двора. Язвительные и злые характеристики дал Головнин руководителям тогдашнего флота. Тут и умом недалекий граф Кушелев, и слепо преданный всему «аглицкому», капризный и своенравный Чичагов, хитрый и льстивый придворный маркиз де Траверсе, и, наконец, фон Миллер – вопиющая бездарность и глупость.

Будучи человеком высокогуманным, с широким кругозором, пламенным патриотом своей Родины, Головнин не мог не чувствовать царского гнета и за пределами сферы своей деятельности. Отсюда становится понятным близкое знакомство его с декабристами, тесная дружба с одним из них – Завалишиным. С молодым Завалишиным познакомился он в 1821 году, когда его назначили помощником директора морского корпуса, а Завалишин был там преподавателем. Головнин не мог не разделять чаяний этих передовых людей того времени, их мечты о политическом переустройстве России на благо народа.

В Петербурге был дом у Синего моста, принадлежавший Российско-Американской компании. Жил в нем с зимы 1824 года новый служащий компании – Кондратий Рылеев. В доме у Синего моста часто сходились литераторы, моряки, армейские офицеры. Рылеев был душою этих крамольных сходок – собраний Северного общества декабристов. Наведывался сюда и Василий Михайлович Головнин. Его встречали радушно. Прославленный путешественник и ученый моряк хорошо знал многих гостей Рылеева. В доме у Синего моста готовились к решительным действиям. Большие надежды возлагал Кондратий Рылеев на военных моряков. Многие флотские офицеры были членами Тайного общества, а их подчиненные – матросы гвардейского экипажа, расквартированного на Екатерингофском проспекте – могли выступить по первому знаку своих командиров. Подумывали декабристы и об использовании Кронштадта.

Знал ли Головнин о замыслах декабристов? Несомненно, знал. Разделял ли он их? К сожалению, не удалось до сих пор обнаружить каких-либо документальных свидетельств членства его в Северном обществе. Однако откровенность и резкость его тогдашних суждений, прямота и благородство его характера заставляют с известным доверием отнестись к высказыванию Дмитрия Завалишина, который в своих мемуарах утверждает, что Головнин принадлежал к числу «членов Тайного общества, готовых на самые решительные меры». Но вот эти строки Завалишина кажутся более чем сомнительными. Завалишин сообщает: «По показанию Лунина (один из видных декабристов. – Авт.), это именно Головнин предлагал пожертвовать собой, чтобы потопить или взорвать на воздух государя и его свиту при посещении какого-либо корабля».

Неизвестно, где был в тот сумрачный и морозный декабрьский день Василий Михайлович Головнин. Быть может – в отъезде, быть может – дома. Ни среди восставших, ни в рядах правительственных войск имя его не упоминается современниками. Когда начались в Петербурге аресты декабристов, в доме Головнина тоже появились жандармы. Они задержались в комнатах Феопемта Лутковского – брата жены Василия Михайловича. Лутковский Ф.М., двадцатидвухлетний мичман, совершивший уже два кругосветных плавания, состоял при Головнине «для особых поручений». Жандармы порылись в мичманских бумагах, книгах и ушли, унося с собою портрет Завалишина. Портрет висел на стене в комнате Лутковского. Вскоре Феопемт Лутковский был выслан из Петербурга с «отеческим» наставлением – выбирать впредь лучших друзей. Он был отправлен на Черное море, которое считалось тогда «морской Сибирью».

А Головнин продолжал упорную свою работу. Один за другим сходили со стапелей линейные корабли, фрегаты, шлюпы, военные транспорты. Строили корабли быстро: в Петербурге по три линкора в год, в Архангельске – по два. Флот получал новые суда, вполне пригодные для морских баталий и дальних плаваний. В 1830 году Головнин был произведен в вице-адмиралы.

Летом пришла в Россию страшная гостья – холерная эпидемия. В конце июня заболел Головнин. Он страдал молча. Через несколько дней. Василий Михайлович скончался. В 1921 г. книжное собрание В.М. Головнина в разрозненном виде поступило из имения Головниных в Московский университет. Впоследствии оно было выделено из общего и обменно-резервного фондов и сейчас хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова. В составе библиотеки В.М. Головнина около 205 томов книг по географии и морскому делу.

Дмитрий Николаевич Сенявин (1763 —1831)

Дмитрий Николаевич принадлежит к дворянскому роду Сенявиных, чья судьба была тесно связана с историей русского флота с самого момента его основания. Сын премьер-майора в отставке Николая Федоровича Сенявина, который некоторое время служил генеральс-адъютантом у своего двоюродного брата адмирала Алексея Наумовича Сенявина (1722 —1797), который был сыном петровского вице-адмирала Наума Акимовича Синявина (Сенявина) (1680—1738).

Многолетнюю военную службу Сенявина Д.Н. нельзя назвать гладкой. В ней были и заслуженные награды, и царская опала, трудные морские походы и ратные подвиги. Его военные заслуги высоко ценили адмирал Ушаков Ф.Ф. и светлейший князь Потемкин Г.А.

После окончания в 1780 году Морского кадетского корпуса мичман Сенявин Д.Н. на корабле «Князь Владимир» участвовал в плавании к Лиссабону и обратно. Проявив в походе «отличное радение в службе», был замечен командованием, по возвращении из плавания в 1782 году молодого офицера направили сначала на Азовскую флотилию, а затем на Черноморский флот.

В 1783 году 20-летний Дмитрий Сенявин получил чин лейтенанта и назначение флаг-офицером при контр-адмирале Мекензи Ф.Ф., который занимался вопросами строительства Ахтиарского порта (Севастополя) – будущей главной базы русского флота. В 1786 году Сенявина назначили командиром пакетбота «Карабут», курсировавшего между Севастополем и Константинополем, доставляя дипломатическую почту послу в Турцию.

Сенявин участвовал в Русско-турецкой войне 1787—1791 годов. В мае 1787 года он был произведен в капитан-лейтенанты и назначен флаг-капитаном при контр-адмирале Войновиче М.И. 3 июля 1788 года на корабле «Преображение господне» участвовал в сражении с турецким флотом у о. Фидониси. Являясь в это время генеральс-адъютантом Потемкина Г.А., был им послан с донесением о победе в Петербург. Императрица Екатерина II подарила Сенявину золотую табакерку, осыпанную бриллиантами, которой он очень гордился.

Осенью 1788 года, в течение двух месяцев, во время осады Очакова Дмитрий Сенявин, уже в чине капитана 2-го ранга, командовал отрядом из 4 судов, действовавших против турецких кораблей, помогавших осажденным. Ему удалось уничтожить 13 турецких транспортов, за что Сенявин получил орден Святого Георгия 4-й степени. В 1789 году Сенявин провел в Севастополь корабль «Владимир», стоявший во льдах между Очаковом и Кинбурном, был пожалован орденом Святого Владимира 4-й степени с бантом. Командовал кораблем «Иосиф II», а затем «Навархия». Сражаясь в составе эскадры Ушакова Ф.Ф., летом 1791 года отличился в сражении у м. Калиакрия.

По рекомендации Ушакова в 1792 году Дмитрий Николаевич был назначен командиром корабля «Александр Невский». А через четыре года Сенявин был произведен в капитаны 1-го ранга и назначен командиром 74-пушечного линейного корабля «Святой Петр». На нем он участвовал в Средиземноморской экспедиции Ушакова Ф.Ф. в 1798—1799 годах, предпринятой с целью ограничения захватнической политики Франции. Действия Сенявина в этом походе заслужили высшую оценку Ушакова. При овладении Ионическими островами Дмитрий Николаевич командовал объединенным русско-турецким отрядом. Его решительные действия при захвате крепости на о. Св. Мавры были высочайше отмечены орденом Святой Анны 2-й степени и чином капитана генерал-майорского ранга. В тяжелом сражении за остров и крепость Корфу «Святой Петр» являлся флагманским кораблем эскадры, а Сенявин был ближайшим помощником командующего в организации успешного штурма. Действия Дмитрия Николаевича в Средиземноморье принесли ему широкую известность и заслуженный авторитет.

По возвращении эскадры Ушакова Ф.Ф. в Севастополь в 1800 году Сенявина Д.Н. назначили командиром Херсонского порта, а через три года он был произведен в контр-адмиралы и стал командиром порта в Севастополе. В 1804 году Сенявин назначается флотским начальником в Ревель, где он и находился до 1805 года В этом году Дмитрий Николаевич был поставлен во главе русской эскадры, отправлявшейся в Средиземное море для боевых действий против наполеоновской Франции. В августе 1805 года Сенявин получил чин вице-адмирала и назначение главнокомандующим русских вооруженных сил на Средиземном море. В сентябре 1805 года из Кронштадта он во главе эскадры отправился на защиту Ионических островов как базы русского флота. В декабре 1806 года Турция объявила войну России, в боевые действия вступил и русский флот на Средиземном море. 10—11 мая 1807 года произошло знаменитое Дарданелльское сражение. 19 июня у полуострова Афон Сенявин нанес турецкому флоту сокрушительное поражение. За блестящую победу в Афонском сражении Сенявин был награжден орденом Святого Александра Невского.

После заключения Тильзитского мира (1807) вице-адмирал Сенявин Д.Н. получил приказ государя Александра I оставить Архипелаг, передать Ионические острова и другие русские опорные пункты на Средиземном море французам, а Тенедос – Турции, фактически зачеркнув все победы флотоводца. Эскадру император указал возвратить в Россию. 9 сентября эскадра Сенявина, в составе десяти кораблей и трех фрегатов, покинула Корфу, направляясь на родину, но сильный встречный ветер, перешедший в шторм, заставил вице-адмирала в конце октября зайти в Лиссабон. По Тильзитскому миру Россия присоединилась к континентальной блокаде Англии. В Лиссабоне русская эскадра с моря оказалась блокированной подошедшим английским флотом, с суши приближались французские войска, которые через месяц заняли город. Сенявин Д.Н. отказался выполнить указ своего государя об исполнении всех предписаний французов, провел самостоятельные и не согласованные с русским правительством дипломатические переговоры с англичанами, после которых наша эскадра была интернирована и доставлена в Портсмут, где должна была находиться до заключения мира между Англией и Россией. Тем самым Дмитрий Николаевич сумел сохранить русские корабли.

В начале сентября 1809 года русская эскадра под командованием вице-адмирала Сенявина Д.Н. прибыла в Ригу. Александр I самостоятельность и независимость действий Сенявину, который к тому же «сберег и людей и деньги», простить не смог. Вице-адмирал поступал в Адриатике вопреки августейшей воле, поэтому попал в опалу. Кроме этого, популярность и слава флотоводца в России, вернувшегося победителем из труднейшего 4-летнего похода, была огромной, а это было не по душе государю. В 1810 году Сенявин Д.Н. был назначен на второстепенную должность командира Ревельского порта. Во время Отечественной войны 1812 года, тяготясь своим бездействием в Ревеле, он подал прошение государю о зачислении в действующую армию или Московское ополчение, но получил отказ. В 1813 году Дмитрий Николаевич подал в отставку. Александр I, не сказав ни слова, уволил его с половиной пенсии. Только через 12 лет, в 1825 году, в связи с угрозой очередной войны с Турцией, новый император Николай I вернул знаменитого флотоводца на службу и назначил командующим Балтийским флотом. В этом же году Сенявин получил звание генерал-адъютанта, а в августе 1826 года Дмитрий Николаевич был произведен в адмиралы. В этом же году он был избран почетным членом Петербургской академии наук, а в декабре был назначен сенатором. В 1827 году в связи с победой союзной эскадры над турецко-египетским флотом в Наваринском сражении Сенявину были вручены алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского.

Надо отметить, что на флоте Дмитрий Николаевич пользовался не только огромным авторитетом, но и большой любовью. Ученик и продолжатель тактики Ушакова Ф.Ф., Сенявин был противником телесных наказаний матросов, лично руководил подготовкой флотских экипажей, отличался кристальной честностью. Его патриотизм неказенного цвета не мог не импонировать; его отношения с подчиненными как в прошлом, так и в настоящем не могли не вызывать симпатии, а его опала не могла не волновать и не возмущать. И отсюда с легкостью заключалось: Дмитрий Николаевич Сенявин враждебен режиму. Его не привлекали в тайное общество, но он, как Мордвинов и Сперанский, был в числе тех, кого декабристы намечали в состав Временного правительства, и даже в случае успеха восстания его предполагали поставить во главе правительства.

В 1787 году капитан 1-го ранга Дмитрий Сенявин женился на Терезе – дочери австрийского генерального консула в Яссах, женился по любви и прожил с Терезой Ивановной до самой смерти. В браке родились шестеро детей: три сына и три дочери. В 1798 году родился старший сын Николай. Он так же, как и отец, стал морским офицером. Перейдя поручиком в гвардию, в Финляндский полк, Сенявин-младший вступил в тайное общество «Хейрут», где «занимался конституцией». Общество это было дочернее Союзу благоденствия, и организовал его литератор Федор Глинка, состоявший к тому же чиновником по особым поручениям для сбора сведений о подпольных кружках при петербургском генерал-губернаторе Милорадовиче М.А. Он собственно и помог в 1820 году Николаю Сенявину избежать ареста после доноса на него корнета Ронова.

Восстание 14 декабря 1825 года было для Сенявина Д.Н. военным бунтом, а военный бунт карался смертью. В июне 1826 года шестерых генерал-адъютантов «прикомандировали» к Верховному уголовному суду. Среди них и Сенявина. Сенявин Д.Н. был в числе тех, кто сурово осуждал декабристов. Арестован был и сын Дмитрия Николаевича – капитан лейб-гвардии Финляндского полка Николай Сенявин, но осужден он не был.

В 1830 году Сенявин долго болел и был уволен в отпуск по болезни. Адмирал скончался 5 (17) апреля 1831 года Сенявин Д.Н. был похоронен с воинскими почестями в Петербурге, в Духовской церкви Александро-Невской лавры. Император Николай I лично командовал почетным эскортом лейб-гвардии Преображенского полка. В 2013 году в Севастополе и в городе Боровск (Московская область, где родился Д. Сенявин) славному адмиралу постаивли новые памятники.

 

3.5. Судьбы моряков-декабристов

В Декабрьском вооруженном восстании 1825 года участвовали многие военные моряки: и офицеры, и простые матросы. Но мы расскажем только об офицерах, которые были наиболее активными участниками тех мятежных событий.

Декабристы братья Бестужевы

Среди восставших в декабре 1825 года было пять братьев Бестужевых. Из них трое (Николай, Михаил и Петр) были военными моряками. Наибольший практический вклад в осуществление восстания внесли братья Николай и Михаил Бестужевы.

Бестужев Николай Александрович (1791—1855)

Николай Александрович – старший из 4-х братьев Бестужевых, участвовавших в заговоре. В 1809 году он блестяще окончил Морской корпус, получил офицерское звание и был оставлен в корпусе преподавателем. Он читал лекции по военно-морскому искусству, морской практике, по физике. В 1812 году он добился назначения в действующую армию в штаб Кутузова, но в связи со смертью полководца назначение не состоялось. В 1815 году он идет служить в Кронштадт на боевые корабли. В 1815 году участвовал в морском походе в Голландию, а в 1817 году – во Францию.

Став в 1820 году заместителем директора маяков в Финском заливе, Н. Бестужев не ограничился выполнением своих прямых обязанностей и создал при Адмиралтейском департаменте литографию (1822), описал некоторые из маяков. Будучи переведен в департамент, он стал флотским историографом и занялся «Историей русского флота». Летом 1824 года он на фрегате «Проворный» участвует в качестве историографа в морской экспедиции во Францию и Гибралтар. 12 декабря 1824 года произведен в капитан-лейтенанты. С июля 1825 года он стал почетным членом Адмиралтейского департамента и директором Адмиралтейского музея, за что получил от друзей прозвище «Мумия».

Как Н. Бестужев стал революционером и примкнул к декабристам? В 1818 году Николай вступает в масонскую ложу «Избранного Михаила» (название указывало на то, что Михаил Романов был «избран» на царство народом), куда входили многие участники декабристского движения: Ф.П. Толстой, Ф.Н. Глинка, В.К. и М.К. Кюхельбекеры, Г.С. Батеньков. Тогда же Н. Бестужев стал членом другой организации – Вольного общества учреждения училищ по методе взаимного обучения (ланкастерских школ). Наконец в 1821 году он был выбран членом Вольного общества любителей российской словесности, где быстро занял одно из ведущих мест. В январе 1825 года Бестужев вступает в тайное общество, где примкнул к левому крылу, лидером которого был К.Ф. Рылеев. Вскоре его избрали одним из трех директоров (председателей) этого общества. Он сразу занял последовательно демократическую и республиканскую позицию, требуя освобождения крестьян с землей и расширения прав народного представительства. Н. Бестужев был членом коренной Думы, являлся участником всех важнейших совещаний у Рылеева накануне восстания. Он автор проекта «Манифеста к русскому народу».

В день восстания 14 декабря он привел на Сенатскую площадь Гвардейский морской экипаж, став, таким образом, «главным действующим лицом» дня, поскольку на этот экипаж «революционный штаб возлагал все надежды». Но на Сенатской площади Н. Бестужев отказался возглавить восстание, мотивируя это тем, что он моряк. Эта решительность, вызванная полным отсутствием опыта революционной борьбы, была свойственна всем декабристам. После их поражения пытался бежать в Финляндию, но ночью 15 декабря был схвачен у Толбухинского маяка, доставлен в Зимний дворец и допрошен Николаем I. На следствии Н. Бестужев вел себя очень осторожно и хладнокровно, не сообщая лишнего и не скрывая своих взглядов. Николай Александрович Бестужев был обвинен в том, что «участвовал в умысле бунта принятием в тайное общество членов, лично действовал в мятеже, возбуждал нижних чинов и сам был на площади». Он был отнесен ко II разряду и приговорен к положению головы на плаху и ссылке в вечную каторжную работу. Сроки ее постепенно сокращались, он пробыл на ней 13 лет. 13 июля 1826 г. над осужденным была совершена гражданская казнь, а в сентябре он, закованный в кандалы, был направлен в Сибирь и 13 декабря прибыл в Читу, место своего заключения. В августе 1830 года декабристов перевели в Петровский завод, где братья Бестужевы пробыли до июля 1839 года. 8 ноября 1832 года срок каторги был сокращен до 15 лет, а 14 декабря 1835 года – до 13 лет. В 1839 году братьям Бестужевым каторгу заменили поселением в Иркутской губернии, поэтому 10 июля 1839 года братья Михаил и Николай перебрались в город Селенгинск.

Сосланный в Сибирь на вечную каторгу Н. Бестужев занимался просвещением местного русского и бурятского населения. В Чите и Петровском заводе он создал портретную галерею участников декабристского движения и их жен. Тогда же были написаны политические трактаты («О свободе торговли и вообще промышленности», 1831), художественные и мемуарные произведения, сочинения по механике. Обосновавшись на поселении в Селенгинске, братья Бестужевы испытывали материальные трудности: семья их была небогата и на руках у матери оставались еще три дочери. Девизом Бестужевых были слова: «Если жить, то действовать», – и Николай с Михаилом проявили себя мастерами на все руки. Братья занимались овцеводством и земледелием, но это не могло обеспечить их жизнь, и тогда Николай стал зарабатывать, рисуя портреты сибиряков Кяхты и Иркутска. Братья открыли часовую, ювелирную и оптическую мастерские, большой успех выпал на долю придуманных Николаем «сидеек» («бестужевок»), удобного и легкого экипажа, распространенного в Сибири в те дни. С 1844 года мать и сестры Бестужевых хлопотали перед правительством о разрешении поселиться вместе с Николаем и Михаилом, что облегчило бы их материальное положение. В этих хлопотах Прасковья Михайловна скончалась, а сестры прибыли в 1847 году в Селенгинск. Это сделало жизнь Бестужевых более радостной. Удаленные от культурных центров, они жили полнокровной жизнью, вникая во все события внутренней и международной политики. Тяжело переживая трагические неудачи в Крымской войне, Николай предпринимал попытку усовершенствовать ружейный замок (отправленная в Петербург модель пропала в канцеляриях). Он проводил метеорологические, сейсмические и астрономические наблюдения. Выращивал табак и арбузы, пытался организовать тонкорунное овцеводство. Описал Гусиноозерское месторождение каменного угля. Проводил исследования по этнографии и археологии, собирал бурятские песни и сказки. Открыл следы оросительных систем у первых земледельцев Забайкалья, петроглифы вдоль Селенги.

В Селенгинске братья Михаил и Николай Бестужевы близко сошлись с главой буддистов, хамбо-ламой Гусиноозерского дацана Гомбоевым. Михаил Бестужев написал трактат о буддизме, который до сих пор не найден. Младший брат хамбо-ламы Н.И. Гомбоев принял христианство и уехал в Китай, где стал начальником почтово-телеграфной службы Российского посольства в Пекине. За него вышла замуж дочь Николая Бестужева – Екатерина. Николай жил в гражданском браке с буряткой Сабилаевой. Они имели двоих детей. Дети жили в семье селенгинского купца Д.Д. Старцева и носили его фамилию: Алексей (1838—1900, стал крупным сибирским купцом и промышленником) и Екатерина (в замужестве Гомбоева, умерла в 1929 или 1930 году в Харбине в возрасте около 90 лет).

Возвращаясь из Иркутска, куда он ездил по приглашению жандармского генерала Казимирского, с которым он сблизился еще в Петровском заводе, Николай Бестужев при переправе через Байкал уступил свою теплую повозку семье одного бедного чиновника и сильно простудился. Давно скрывавшаяся болезнь развилась, но он отказался обратиться к медицинской помощи. «После его стоически-твердой борьбы с судьбой-мачехой, – говорит в своих “Записках” его брат Михаил, – он, казалось, утомился жизнью и жаждал смерти». Николай Александрович Бестужев умер 15 мая 1855 года в Селенгинске. Похоронили его на старом городском кладбище. Жители Селенгинска установили на его могиле памятник – знак особой признательности декабристу-просветителю.

Память о декабристе Николае Александровиче Бестужеве до сих пор жива. В 1975 году в Селенгинске, в доме купца Старцева Дмитрия Дмитриевича, был открыт Музей декабристов. В Улан-Удэ Русский государственный драматический театр с 1991 года носит имя Николая Бестужева. Создано Общество потомков Н. Бестужева.

Бестужев Михаил Александрович (1800 —1871)

Родной брат Николая Бестужева Михаил Александрович тоже был военным моряком. В 1812 году он поступил в Морской кадетский корпус. 10 июня 1814 года произведен в гардемарины. С 1 марта 1817 года он стал мичманом, а 22 марта 1822 года получил звание лейтенант. С 1817 по 1819 год служил в Кронштадте. С 1819 по 1821 год – в Архангельске. Но 22 марта 1825 года в звании поручика переведен в лейб-гвардии Московский полк. С 3 мая 1825 года – штабс-капитан.

В 1824 году Михаил был принят в Северное общество К.П. Торсоном. 14 декабря 1825 года М. Бестужев лично вывел на Сенатскую площадь 3-ю роту Московского полка. В тот же день он был арестован прямо на этой площади. 18 декабря 1825 года его заключили в Петропавловскую крепость. М. Бестужев был осужден по II разряду. 10 июля 1826 года приговорен к каторжным работам вечно. Заключение в одиночной камере и желание узнать что-либо о находившемся за стеной брате Николае подтолкнули М.А. Бестужева к поиску способа сообщения с ним. Попытки выстукивать буквы их порядковым номером в алфавите не оказались успешными, и он составил свою азбуку по новому принципу. «…Так как брат мой был моряк и потому должен быть знаком со звоном часов на корабле, где часы или склянки бьют двойным, кратковременным звоном, то я и распределил мою азбуку также», – писал он в своих воспоминаниях. В дальнейшем азбука широко распространилась по застенкам России, была усовершенствована и применялась несколькими поколениями политзаключенных.

В «каторжной академии» Михаил изучал испанский язык под руководством Д.И. Завалишина, а также польский, итальянский, английский и латынь под руководством других ссыльных декабристов. Он изучал золотое, часовое, переплетное, токарное, башмачное, картонажное и шапочное дело. Стал автором популярной среди ссыльных песни «Уж как туман» (1835), посвященной 10-й годовщине восстания Черниговского полка. Женился на сестре казачьего есаула Селиванова – Марии Николаевне (умерла в 1867). Они имели 4 детей: Елену (1854—1867), Николая (1856—1867), Марию (1860—1873), Александра (1863—1876). Михаил построил дом, занимался сельским хозяйством, акклиматизацией растений. Печатался в первой газете Забайкалья «Кяхтинский листок».

Написал нескольких повестей, воспоминаний по истории движения декабристов.

После амнистии, последовавшей 26 августа 1856 года, Михаил Бестужев остался в Селенгинске. В 1857 году участвовал в большом торговом сплаве по Амуру до Николаевска (Амурские экспедиции 1854—1858 годов). М. Бестужев руководил флотилией из 40 барж и плотов.

22 апреля 1862 года Михаилу Александровичу Бестужеву было разрешено проживать постоянно в Москве, где он умер от холеры 22 июня 1871 года, похоронен на Ваганьковском кладбище.

Бестужев Петр Александрович (1804 —1840)

Еще один декабрист из семьи Бестужевых. И тоже военный моряк. В 1812 году он поступил в Морской кадетский корпус. С 1817 года гардемарином совершал плавания по Балтийскому морю. 22 февраля 1820 года выпущен во флот мичманом. В 1824 году на фрегате «Легкий» плавал к Исландии и Англии. Был близок к соученикам по Морскому корпусу братьям (будущим декабристам) Михаилу и Борису Бодиско. В 1825 году мичман Бестужев П. служит в 27-м флотском экипаже, потом он стал адъютантом командира Кронштадтского порта и военного губернатора Кронштадта вице-адмирала Ф.В. Моллера. П. Бестужев увлекался чтением, хорошо знал и любил творчество Пушкина и своего кумира Грибоедова. Свободомыслие зародилось в нем в результате чтения разных рукописей, среди которых были «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева и «Рассуждение о непременных государственных законах» Фонвизина.

В 1825 году был принят в члены Северного общества, и вскоре сам принял в тайное общество лейтенанта 2-го флотского экипажа Н.А. Чижова. П. Бестужев – участник восстания 14 декабря 1825 года на Сенатской площади. За 5 дней до 14 декабря П. Бестужев приехал в Петербург и по настоянию братьев за день до рокового дня должен был вернуться в Кронштадт. Но уже 13-го он снова был в Петербурге. В решительный момент, утром 14 декабря, когда Якубович отказался исполнить поручение общества и вывести к Зимнему дворцу гвардейцев Морского экипажа, П. Бестужев поехал туда с инструкциями Рылеева, чтобы призвать матросов к отказу от присяги и выходу на Сенатскую площадь. В дальнейшем П. Бестужев поддерживал связь между гвардейским экипажем и восставшим Московским полком. На Сенатской площади он постоянно находился в роте гвардейцев.

П. Бестужев был арестован и привезен в Морскую коллегию утром 15 декабря, заключен в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Он попал в список осужденных активных деятелей декабристского движения (121 человек). 10 июля 1826 года осужден по XI разряду к разжалованию в солдаты в дальний гарнизон с выслугой. Участвовал в войнах на Кавказе. Был ранен в бою. 22 июля 1826 года П. Бестужев отправлен в Кизильский гарнизонный батальон. 1 февраля 1827 переведен в Ширванский пехотный полк. В 1826—1828 годах он был участником Русско-персидской войны. 21 мая 1828 года произведен в унтер-офицеры. В 1828—1829 годах участвовал в Русско-турецкой войне. Был ранен при штурме крепости Ахалцих. В мае 1832 года был уволен «за ранами» от службы (в действительности заболел тяжелой психической болезнью) и отдан под опеку матери П.М. Бестужевой, с воспрещением въезда в столицу. Жил под надзором в родовом имении на левом берегу реки Волхов в селе Сольцы Новгородской губернии. В июле 1840 года по ходатайству матери помещен в больницу «Всех скорбящих» на Петергофской дороге, где он умер через месяц. П. Бестужев погребен на Тентелевском кладбище при церкви Святого Митрофания.

Торсон Константин Петрович (1793—1851)

Декабрист-мореплаватель Константин Петрович Торсон был, возможно, опытнее других моряков-декабристов. За его спиной – участие в войне со Швецией 1808—1809 годов. В 1812 году он первым из флотских офицеров удостоился боевого ордена за личный подвиг. На шлюпе «Восток» в 1819—1821 годах находился в составе Арктической экспедиции Беллинсгаузена – Лазарева.

Родился Константин Петрович в семье лютеран, вероятно, выходцев из Швеции. Константин Торсон окончил Морской корпус и вскоре прославился как искусный и неустрашимый флотский офицер. В 1819 году на него обратил внимание начальник русской экспедиции в Антарктику капитан Ф.Ф. Беллинсгаузен. Он зачислил лейтенанта К.П. Торсона в состав экипажа шлюпа «Восток». В конце 1819 года русские корабли, находясь на дальнем юге Атлантического океана, подошли к земле с неприступным каменным берегом. Высокий остров был покрыт снегом. Землю назвали в честь Торсона, и лишь после событий 1825 года ее стали обозначать на картах под именем острова Высокого.

После возвращения на родину К.П. Торсон занялся изучением положения русского флота, который находился тогда в самом плачевном состоянии. Маркиз де Траверсе, занимавший пост русского морского министра, и его преемник Моллер развалили флот и подорвали морские силы великой державы. Среди русских моряков существовало убеждение, что это было сделано вполне сознательно по указке Англии. К.П. Торсон со свойственным ему трудолюбием и обстоятельностью собрал детальные данные о состоянии русского морского флота и предложил свои способы для исправления многолетних «ошибок». Большую помощь Торсону оказывал Николай Бестужев, будущий декабрист, капитан-лейтенант восьмого флотского экипажа. Морское министерство было вынуждено обратить внимание на настойчивую деятельность Торсона. Его рекомендации были рассмотрены особой комиссией и признаны весьма ценными. Он был назначен адъютантом начальника Морского штаба. Однако авторство предложений Торсона было присвоено высшим морским чинам. Во время знаменитого петербургского наводнения (7 ноября 1824 года) К.П. Торсон вместе с Д. Завалишиным и Михаилом Кюхельбекером спасали погибавших на затопленных улицах столицы. В том же 1824 году Константин Торсон готовился в плавание к Северному полюсу, но экспедиция не состоялась, хотя для нее уже строились два корабля. В походе к полюсу хотел принять участие и Михаил Бестужев.

Сблизившись с братьями Бестужевыми, капитан-лейтенант К.П. Торсон стал часто бывать в доме у Синего моста, где жили Кондратий Рылеев и Александр Бестужев. Там собирались братья Кюхельбекеры, Завалишин и другие декабристы. В 1825 году Торсон был принят в ряды Северного общества. К.Ф. Рылеев поручал капитан-лейтенанту Торсону захватить во время будущего восстания Кронштадт, превратив его в оплот революции. Обсуждалась также возможность увоза всей царской семьи на военном фрегате. Это было опасное предприятие, и оно могло быть поручено только такому искусному моряку, как Торсон. Именно К.П. Торсон вместе с Бестужевыми явился в дом Российско-Американской компании, чтобы сообщить Кондратию Рылееву о смерти Александра I в Таганроге. Накануне знаменательного дня 14 декабря 1825 года герой Антарктики виделся с главными руководителями восстания. Он не принимал непосредственного участия в восстании на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, но он был одним из активнейших членов тайного Северного общества.

Константин Торсон был схвачен и заключен в крепостной каземат. Он содержался в Свеаборге близ Гельсингфорса и в Петровской куртине Петропавловской крепости. Вместе с тем нельзя было не учитывать его большие знания морского дела, и поэтому ему разрешалось даже в крепости составлять записки о желательных преобразованиях в морском флоте. Тем не менее К.П. Торсон был судим «по второму разряду» и приговорен к «положению головы на плаху» и вечной ссылке в каторжную работу. Затем вечная ссылка была заменена двадцатилетней. В 1827 году, закованным в кандалы, он прибыл в Читинский острог. Через некоторое время декабристов перевели в Балягинский Петровский железоделательный завод в Забайкалье, где для них была выстроена укрепленная тюрьма по образцу «исправительных домов Америки».

В этой живой могиле декабристы проявляли по-разному свои замечательные способности. Николай Бестужев и К.П. Торсон необычайно быстро восстановили и пустили в ход долго бездействовавшую водяную «пильную мельницу» завода. Несколько позже они коренным образом переоборудовали доменную печь и вдвое повысили ее производительность, облегчив труд рабочих-каторжников. Декабристы добились того, что Петровский завод стал выпускать «железо не хуже шведского». Есть сведения, что в тюрьме Константин Торсон заносил на бумагу воспоминания о своих скитаниях в океанах. Среди узников Петровского завода было три кругосветных путешественника: сам К. Торсон, Д. Завалишин и М. Кюхельбекер. Торсон часто делился вслух воспоминаниями о походе русских кораблей к ледяным берегам Антарктики. Каторжный «досуг» он коротал также за изготовлением модели лесопильной, молотильной и жатвенной машин. Эти навыки пригодились ему, когда К.П. Торсон в 1835 году был поселен в захолустной Акшинской крепости, затерявшейся среди бурятских кочевий.

15 января 1837 года Торсону разрешено переехать в город Селенгинск, унылый заштатный городок, засыпанный наносами беспокойной реки. Прибыл он туда 21 мая 1837 года. А 14 марта 1838 года в Селенгинск переехали мать и сестра Торсона. Из-за Торсона братья Бестужевы тоже решили поселиться в этом городе, хотя должны были ехать в Западную Сибирь. В своем доме Торсон вместе с братьями Бестужевыми организовал школу для обучения грамоте и ремеслам детей местных жителей. Так в Селенгинске вместе жили старые друзья и соратники, офицеры флота Николай и Михаил Бестужевы и Константин Торсон.

Вдали от морей они не раз вспоминали свои замечательные плавания, утесы Гибралтара и благоухающие леса Таити. Николай Бестужев трудился в Селенгинске над своими точными морскими приборами. Торсон думал о создании в Забайкалье небольшой фабрики машин и орудий сельского хозяйства; ему удалось построить в Селенгинске мельницу и создать молотильную машину. Занимаясь сельским хозяйством, декабристы вводили новшества в организацию овцеводства, впервые развели арбузы, дыни, огурцы. Кроме того, они вели большую просветительскую работу среди жителей Забайкалья.

К.П. Торсон прожил в Селенгинске двенадцать лет. Это были годы неустанных трудов и бескорыстного служения народу.

К. Торсон жил в гражданском браке с Прасковьей Кондратьевой. В 1841 году у них родилась дочь Елизавета, которая получила отчество Петровна от имени крестного отца и фамилию Кондратьева. Также был сын Петр Кондратьев. Умер К. Торсон в Селенгинске в 1852 году. Похоронен он на берегу Селенги рядом с Н.А. Бестужевым.

Арбузов Антон Петрович (1797/98—1843)

Родился в дворянской семье. Воспитывался в Морском кадетском корпусе. Гардемарин – 7 июня 1812 года, мичман – 27 (или 21) июля 1815 года, лейтенант – 27 февраля 1820 года. Предназначен был для Гвардейского экипажа с 20 ноября 1819 года. С 1812 года совершал плавания по Балтийскому морю, в 1823 году на фрегате «Проворный» плавал в Исландии и в Англии, в 1824 году на шлюпе «Мирный» – в Росток. Один из основателей тайного Общества Гвардейского экипажа (1824 год), автор его уставов. Цель общества – свобода и равенство. Уставы предусматривали смертную казнь для тех, кто, войдя в общество, изменит ему. В 1825 году был принят Д. Завалишиным в Орден восстановления, затем стал членом Северного общества (декабрь 1825). Участник совещаний у Рылеева и Оболенского. Активный участник восстания на Сенатской площади. Арбузов в последние дни перед восстанием пытался сообщить матросам своей роты о плане и цели восстания. Кроме него, на такое не решился ни один из членов Северного общества. Приверженец республиканской формы правления. Он отказался присягать Николаю I. Арбузов вместе с Николаем Бестужевым вывел Гвардейский экипаж на Сенатскую площадь, где побудил матросов к продолжению бунта.

Арестован в ночь с 14 на 15 декабря 1825 года и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. 10 июля 1826 года Антон Петрович Арбузов осужден на каторжные работы пожизненно. За участие в восстании декабристов он лишился офицерского чина, дворянства и был сослан в Сибирь. Срок каторги сокращен до 20 лет – 22 августа 1826 года. В 1827 году срок каторги ему император сократил сначала до 15, а затем до 13 лет. Наказание отбывал в Читинском остроге и Петровском заводе. Работая на Нерчинском руднике, А. Арбузов изобрел новый способ закаливания стали. По истечении срока каторги Арбузов А. был переведен на поселение в с. Назаровский Ачинского округа Енисейской губернии (ныне Назарово Красноярского края). В Назарово Арбузов жил трудно, достиг такой нищеты, что в последнее время питался только рыбой, которую сам ловил. Умер Антон Петрович Арбузов в 1843 году. Могила его не сохранилась.

Завалишин Дмитрий Иринархович (1804 —1892)

Дмитрий Иринархович — сын генерал-майора Иринарха Ивановича Завалишина, двоюродный брат поэта Ф.И. Тютчева. Учился в Морском кадетском корпусе (1816—1819). Уже в 17 лет он преподавал в Морском корпусе астрономию, высшую математику, механику и другие науки. В 1822—1824 годах участвовал в кругосветном плавании под командованием М.П. Лазарева. Принимал участие в деятельности Русско-американской компании (РАК).

Ему довелось быть главным инициатором проектов укрепления и расширения русского влияния в Калифорнии в 1824—1825 годах. Мичман Д.И. Завалишин посетил русские колонии в Америке на фрегате «Крейсер». Прибыв в Калифорнию в декабре 1823 года, Завалишин в полной мере оценил огромные потенциальные возможности этого края. Путь к осуществлению своих планов Завалишин видел в провозглашении независимости Калифорнии от Мексики. Возвратившись в ноябре 1824 года в С.-Петербург, Завалишин представил царскому правительству обстоятельную записку с предложениями расширить русские владения в Калифорнии. Рассмотрение этих предложений было поручено специальному комитету, куда вошли управляющий Министерством иностранных дел К.В. Нессельроде, а также адмирал Н.С. Мордвинов. Хотя сам Завалишин не был приглашен участвовать в обсуждении вопроса о селении Росс, он сумел заинтересовать своими просьбами как директоров РАК, так и Мордвинова. Независимый в своих суждениях адмирал в полной мере оценил важность закрепления России в Калифорнии и с самого начала выступил в поддержку предложений Завалишина.

Но для правительства А.А. Аракчеева и К.В. Нессельроде эти предложения были явно неприемлемы. Неудивительно поэтому, что Нессельроде их категорически отверг. Настойчивый Завалишин обратился летом 1825 года с личным письмом непосредственно к Александру I, но царь так и не пожелал его принять. Восстание 14 (26) декабря 1825 года на Сенатской площади полностью перечеркнуло проекты расширения колонии Росс. Все записки и документы Завалишина, относящиеся к исполнению «некоторой части» его планов относительно Калифорнии, перепуганные директора немедленно уничтожили. Уже находясь в тюрьме (причисленный к заговору декабристов), Завалишин в письме к Николаю I 24 января (5 февраля) 1826 года объяснял значение своих калифорнийских планов: «Калифорния, поддавшаяся России и заселенная русскими, оставалась бы навсегда в ее власти. Приобретение ее гаваней и дешевизна содержания позволили иметь там наблюдательный флот, который доставил бы России владычество над Тихим океаном и китайскую торговлю, упрочили бы владения другими колониями, ограничили бы влияние Соединенных Штатов и Англии». Реальная действительность оказалась совсем не похожей на заманчивую картину, о которой не переставал мечтать молодой военный моряк.

Летом 1825 года Д. Завалишин сблизился с К.Ф. Рылеевым. Формально он не являлся членом декабристских организаций, но тем не менее разделял их идеи. В ноябре 1825 года он отбыл в отпуск в Казанскую и Симбирскую губернии и во время восстания декабристов 14 (26) декабря 1825 года отсутствовал в Санкт-Петербурге. Арестованный в начале января 1826 года, после допроса был освобожден, однако в марте 1826 года вновь арестован. В ходе следствия содержался под арестом в Главном штабе вместе с А.С. Грибоедовым, о котором оставил ценные воспоминания. Обвинен в согласии с умыслом цареубийства; был приговорен к каторжным работам. Пребывание в Сибири описал в книге «Записки декабриста». В 1863 году ему разрешили вернуться из Сибири. Он был принудительно выслан царем из Читы по представлению генерал-губернатора Муравьева (уникальный в отечественной истории случай – выслали из Сибири в Европейскую Россию). Власти считали пребывание его в Забайкалье опасным: Завалишин писал статьи, разоблачающие злоупотребления местной администрации.

Завалишин обосновался в Москве. Участвовал в печати, публикуя статьи и воспоминания («Московские ведомости», «Русский вестник», «Русская старина», «Исторический вестник» и другие газеты и журналы). Автор обширных «Записок декабриста» (1904; 1906), содержащих важные, хотя и не лишенные тенденциозности, сведения о жизни декабристов в Сибири.

Умер в Москве в 1892 году. В 2012 году в Иркутском музее декабристов проходила выставка «Американские тайны шкатулки декабриста Д.И. Завалишина», главным экспонатом которой стала шкатулка Дмитрия Иринарховича, которую музею передал внук декабриста, известный астрофизик Борис Иванович Еропкин.

Кюхельбекер Михаил Карлович (1798—1859)

Михаил Карлович Кюхельбекер был младшим братом декабриста Вильгельма Кюхельбекера, друга и однокашника А.С. Пушкина (происхождение – из саксонских дворян). В 1811 году поступил на обучение в Морской кадетский корпус, который окончил в 1815 году. Гардемарин с 7 июня 1813 года. 2 февраля 1814 года зачислен в Гвардейский экипаж. С 21 июля 1815 года – мичман. В 1819 году на бриге «Новая Земля» участвовал в походе в Северный Ледовитый океан к берегам Новой Земли. Со 2 февраля 1820 года – лейтенант. В 1821—1824 годах на шлюпе «Аполлон» участвовал в походе на Камчатку.

Михаил Карлович членом тайных обществ не был. Но активно участвовал в восстании на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. С Сенатской площади самостоятельно явился к великому князю Михаилу Павловичу и был доставлен в канцелярию Семеновского полка. С 15 декабря 1825 года находился в заключении в Петропавловской крепости. 7 января 1826 года переведен в Выборгскую крепость, 2 июня 1826 года возвращен в Петропавловскую крепость. Осужден по V разряду 10 июля 1826 года. Приговорен к каторжным работам на 8 лет. 22 августа 1826 года срок каторги сокращен до 5 лет. 22 июля 1826 года отправлен в Кексгольм. 5 февраля 1827 года отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь. 22 марта 1827 года прибыл в Читинский острог. В сентябре 1830 года переведен в Петровский завод.

В «каторжной академии» М. Кюхельбекер изучал историю, географию, экономику. Брал уроки пения. Занимался огородничеством и земледелием, работал портным. По окончании срока каторги указом от 10 июля 1831 года отправлен на поселение в заштатный город Баргузин Иркутской губернии (ныне село Баргузин Баргузинского района Бурятии), где находился его старший брат Вильгельм. Братья Кюхельбекеры завели большое хозяйство, выращивали новые для Сибири сельскохозяйственные культуры. Михаил Карлович в своем доме открыл бесплатную больницу и аптеку для местных жителей. Бесплатно оказывал медицинскую помощь и на свои средства приобретал лекарства. Пользовался большим уважением у местных жителей. 3 июня 1834 года Михаил Карлович в Баргузине женился на дочери мещанина Анне Степановне Токаревой. Они имели 6 дочерей, жили в собственном доме. Дочери Михаила Карловича получили образование в Иркутском девичьем институте, благодаря пособиям Малой артели.

После амнистии от 26 августа 1856 года был восстановлен в правах потомственного дворянства. Из-за недостатка денег не смог выехать в Европейскую Россию. Был освобожден от надзора 12 декабря 1858 года. Михаил Карлович служил агентом золотопромышленных компаний. В 1858 году обратился к министру финансов с просьбой о выдаче ему разрешения на разработку золотых россыпей в Восточной Сибири.

Михаил Карлович Кюхельбекер умер в Баргузине, по одним данным, в 1857 году, по другим – в 1859 году. В 1950-е годы точное местонахождение могилы М.К. Кюхельбекера было утеряно. Новый памятник был установлен в предполагаемом месте захоронения. 24 декабря 1861 года четыре средних дочери М.К. Кюхельбекера были удочерены генерал-майором Францем Викентьевичем Одинцом (муж родной племянницы декабриста). Им было разрешено пользоваться фамилией и правами состояния воспитателя без права на наследование его родового имения.

Декабристы братья Бодиско

Декабристы, флотские офицеры Борис Андреевич и Михаил Андреевич Бодиско принадлежат к древнему европейскому роду (голландскому), прослеженному с XII века. Родоначальник русской ветви рода Бодиско Андрей Генрих родился в Петербурге в 1722 году, был архитектором, у него было четыре дочери и три сына. Средний сын Андрей Генрих Мориц (1753—1819), тульский и орловский помещик, и был отцом декабристов братьев Бодиско. А их родной дядя (по отцу) Николай Бодиско был известным российским адмиралом, который в 1793 году исполнял деликатное и опасное поручение императрицы Екатерины II, сопровождая из России в Англию графа де Артуа, будущего короля Франции. В последние годы жизни Николай Бодиско восстанавливал Ревельский порт, командовал Свеаборгской крепостью, был отмечен многими орденами.

Родителей братья Борис (старший из братьев) и Михаил Бодиско видели редко, растили их деревенские няньки, а воспитывали заезжие иностранцы-гувернеры. Недостаток родительского тепла младшим восполняли старшие братья и сестры.

Детство в родительском поместье окончилось для Бориса и Михаила по достижении девяти лет. Братья провели по восемь лет безвыездно в стенах военного училища. Борис в 1814 году, а Михаил в 1817 году стали гардемаринами и начали плавать. Через три года каждый из них был произведен в мичманы. К тому времени отец скончался, рассчитывать можно было только на собственные силы, а стало быть, служить как нельзя лучше. В 1823 году братья Бодиско совершили совместное плавание вокруг Северной Европы на 44-пушечном фрегате «Проворный». Борис был уже лейтенантом. Оба служили в Гвардейском экипаже, куда отбирались лучшие офицеры. При Александре I отбором занимался великий князь Константин Павлович. Совместное плавание сблизило братьев Бодиско. Они были очень разными.

Характеристику Бориса дал Петр Бестужев: «Молодой человек с умом, с хорошими познаниями, доброй души, правил строгих до педантизма. Никогда не дает он полную волю сердцу. Характер твердый, но мрачноватый и угрюмый… Хорошую книгу, ученый разговор предпочитает простодушной беседе. Все рассчитано, на все система. Прочна приязнь его, но трудно ее выиграть». Совсем другим был Михаил. По мнению людей, близко знавших его, «он был честолюбив в лучшем смысле этого слова, то есть хотел отличиться и выдвинуться не только ради наград и милостей сверху, а и по внутренней необходимости достигнуть совершенства во всех проявлениях». Его исполнительность и распорядительность были замечены, и после исландского похода он был назначен адъютантом Морского министра маркиза И.И. де Траверсе. Живой и впечатлительный нрав Михаила часто отвлекал его в сторону от важных дел: он с увлечением танцевал, посещал театры и концерты, влюблялся и пользовался успехом. Но при этом успевал много читать, знал стихи Пушкина и Рылеева, которые ходили в списках. Рылеев стал его кумиром.

Летом 1824 года Михаил участвовал в плавании по маршруту Кронштадт – Брест – Гибралтар – Плимут – Кронштадт, снова на фрегате «Проворный». В качестве историографа был взят в плавание лейтенант Николай Александрович Бестужев. В 1824 году в Гибралтаре укрывались разгромленные испанские революционеры, и офицеры «Проворного» оказались свидетелями расстрела сторонников вождя революции Рафаэля Риего. Революция в Испании привела в восторг русских офицеров. Эти настроения в определенном смысле подготовили почву для антиправительственных речей Николая Бестужева, который старался привить молодым офицерам свободный образ мысли. Группа революционно настроенных офицеров вскоре составила тайное Общество офицеров Гвардейского экипажа. Кроме Михаила и Бориса Бодиско в него входили: А.П. Арбузов, А.П. Беляев, П.П. Беляев, В.А. Дивов.

Глубокой осенью 1824 года уходил в плавание и Борис Бодиско на шлюпе «Смирный». Оно могло оказаться для него судьбоносным: кругосветный круиз рассчитывался на два года. Но в силу обстоятельств (во время шторма в Северном море получил серьезные повреждения) шлюп «Смирный», перезимовав в Норвегии, 27 мая 1825 года возвратился в Кронштадт.

В начале декабря 1825 года установилась связь моряков Гвардейского экипажа с Северным обществом через Николая Бестужева. Будучи разными по характеру, братья Бодиско по-разному относились и к восстанию декабристов. Михаил активно приветствовал и поддерживал это движение. А Борис сопротивлялся. Но судьбе было неугодно отвести Бориса Бодиско от участия в событиях на Сенатской площади, хотя он противился этому, как мог. В ночь на 14 декабря Борис Андреевич во всеуслышание заявил, что он, не зная планов и сообщников, участия в демонстрации на Сенатской площади принимать не будет. Поэтому утром ротный Гвардейского экипажа Б. Бодиско разъяснил своим матросам, что он ни приказывать, ни советовать им не должен и что дело каждого поступать, как подсказывает ему совесть. Но появившийся вскоре Николай Бестужев, успевший оценить обстановку, действовал решительно: он послал Беляевых, Арбузова и Дивова в роты, с тем чтобы вывести их во двор. Братья Беляевы и Михаил Бодиско освободили ротных, и Гвардейский экипаж с развернутым знаменем и 32 офицерами во главе ринулся бегом на Сенатскую площадь. Среди них были оба брата Бодиско.

Старший брат сдерживал младшего от опрометчивых поступков, но он был как одержимый и вырывался из рук. Когда восставшие начинали проигрывать, несколько офицеров Гвардейского экипажа покинули площадь, в том числе и Михаил Бодиско. Увидев это, Борис попытался уговорить роту последовать их примеру. Матросы отказались. Он остался с ними до конца, верный долгу.

В ту же ночь Борис Бодиско был арестован. После короткого допроса в Зимнем дворце отвезен в Петропавловскую крепость, где по личному указанию Николая I помещен в одиночную камеру. 9 января его перевели в Ревельскую крепость, откуда 5 июня 1826 года возвратили в Петербург; до суда он снова находился в одиночной камере.

Михаил Бодиско был арестован утром 15 декабря в казарме Гвардейского экипажа лично великим князем Михаилом Павловичем. До 3 января он вместе с братьями Беляевыми и Дивовым находился в Главной городской гауптвахте, потом – в одиночной камере Алексеевского равелина. Допрашивали братьев Бодиско мало.

В ночь на 13 июля военных моряков – участников восстания, собранных в Петропавловской крепости, обрядили в парадные мундиры и вывели из камер, чтобы зачитать приговор Верховного уголовного суда. В нем 15 имен: капитан-лейтенанты Николай Бестужев и Константин Торсон, лейтенанты Антон Арбузов, Дмитрий Завалишин, Михаил Кюхельбекер, мичманы Василий Дивов, Александр и Петр Беляевы – «по лишению чинов и дворянства сослать в каторжные работы»… на двадцать, двенадцать, восемь лет. Лейтенанта Николая Чижова – сослать в Сибирь… Всех в Сибирь. По окончании каторги оставить на поселение… Без права возвращения… Еще четверых – мичмана Петра Бестужева, лейтенантов Николая Акулова, Федора Вишневского и Епафродита Мусина-Пушкина – «лишить чинов с написанием в солдаты с выслугой и отправить в дальний гарнизон».

Росписью государственным преступникам мичман М. Бодиско отнесен к пятому разряду за то, что «лично действовал в мятеже с возбуждением нижних чинов», он осужден в каторжные работы на 10 лет, а потом на поселение. Государь император своим указом заменил ему наказание крепостными работами. Борису Бодиско вменялось в вину то, что он «лично действовал в мятеже бытностью на площади», он осужден по восьмому разряду – лишению чинов и дворянства и ссылке на поселение. «Из чувства милосердия» Николай I смягчил наказание Борису, повелев «написать его в матросы». Борис Андреевич был сослан солдатом в действующую армию, Михаил – в Бобруйскую крепость.

12 апреля 1828 года Борис Андреевич был произведен в унтер-офицеры. Перед ним открывалась перспектива ухода в отставку, возвращения к нормальной жизни.

Но 24 мая 1828 года Борис Андреевич Бодиско в возрасте 26 лет был убит во время похода против горцев. Известие о гибели Бориса не скоро дошло до Бобруйска, где отбывал наказание Михаил. Здесь Михаил Андреевич принялся за Евангелие. И в нем постепенно совершился переворот. Вникая в великое учение любви и милосердия, он день за днем постигал сущность его. Евангелие дарило надежду и утешение униженным и оскорбленным, давало ответы на наболевшие вопросы. Заключенные в осеннее время, стоя в ледяной воде, очищали крепостные рвы. От такой работы на ногах образовались незаживающие раны, развился ревматизм. Поэтому несколько месяцев Михаил Бодиско провел в лазарете.

21 июля 1831 года, отбыв пять лет крепостных работ, М. Бодиско был переведен в 49-й егерский полк пехотинцем. Полк шел на усмирение поляков. И снова унижение муштрой, поднадзорностью… И мучительный духовный конфликт: надо убивать братьев-славян, идти против собственных убеждений, чтобы верноподданническим поведением выслужиться и заработать прощение государя-тирана… С 1833 года Михаил Андреевич служил на юге, последние годы – в Бессарабии. В Волынском полку он «нес гарнизонную, караульную и пограничную службы, а также участвовал в борьбе с проникновением в Россию чумы». 3а эти заслуги в 1837 году он получил чин прапорщика и вскоре подал в отставку. 20 декабря 1838 года «Государь Император приказал: уволив от службы прапорщика Волынского пехотного полка Бодиско, запретить ему въезд в обе столицы и учредить за ним, как прикосновенным к происшествию 14 декабря, на месте жительства секретный надзор». В апреле 1839 года он прибыл в город Чернь Тульской губернии, где стал помещиком,

Михаил Андреевич сделался управляющим в доле своих братьев, которые жили в Петербурге. В 1844 году Михаил Андреевич женился на Людмиле Павловне Теличеевой. Прошло еще 11 лет. В 1855 году умер император Николай I. Надеясь на перемены, титулярный советник М. Бодиско, «проживая в Тульской губернии с 1839 года и состоя на службе, постоянно был аттестуем удовлетворительно и ни в чем предосудительном замечен не был», снова просит разрешить ему приезжать в Петербург. На этот раз разрешение было получено. Михаил Андреевич был хорошим семьянином и много внимания уделял воспитанию своих детей. Сыновья пошли по стопам отца. Младший сын Андрей Михайлович (1863—1922) окончил Морской кадетский корпус и Николаевскую академию, заведовал минной частью Черноморского побережья.

Михаил Андреевич Бодиско скончался в 1867 году. М.А. Бодиско умер в чине надворного советника в своем имении в с. Богородицком (Жадоме) Чернского уезда Тульской губернии. Ежегодно в день его кончины 28 июня дети и внуки собирались в Соковнино и после панихиды на могиле перечитывали бережно сохраняемые письма, страницы из дневника его матушки, всматривались в светлые лица братьев-декабристов на старинных портретах. В 1918 году взбунтовавшиеся крестьяне сожгли усадьбу вместе с семейными архивами.

Чижов Николай Алексеевич (1799—1844)

Активным участником восстания 14 декабря 1825 года в Петербурге был лейтенант 2-го флотского экипажа Николай Алексеевич Чижов. Сын небогатого помещика с. Покровское Чернского уезда, он за участие в этом восстании провел в Сибири 17 лет. Он был моряком, лейтенантом. В 1813—1820 годах Чижов служил на Черном море, на гребных судах военного флота. Принимал активное участие в исследовании Новой Земли. Экспедиция произвела опись Западного побережья острова. В 1823-м напечатал в журнале «Сын Отечества» статью «О новой земле». Вскоре после возвращения в Кронштадт Чижов вступил в члены Северного общества (за месяц до восстания). В день восстания вывел на Сенатскую площадь часть гвардейского экипажа. Следствие установило, что он 14 декабря был в гвардейском экипаже, первый сообщил там о выступлении Московского полка на Сенатскую площадь «и сам туда же отправился».

Такими вот были флотские декабристы. Умные молодые офицеры. Наверное, запутавшиеся в масонстве, западных революциях, в попытках перенести капиталистическую формацию на крепостную землю России. И пострадали так жестоко. Отдать бы им сполна свой талант службе военно-морскому флоту России! Может быть, так было бы лучше. Но не будем их судить. Их осудила сама история. Нам же делать выводы и не повторять ошибок…