Ночь. Кляйнцайт не спит. Болевая рота чистит оружие и доспехи, курит, рассказывает байки, поет песни. На тумбочке — непрочитанный Фукидид, Медсестра принесла его вместе с его одеждой, пижамами, кремом для бритья, бумажником и чековой книжкой.

Завтра опять сражение? — спросил Госпиталь.

Туалет, ответил Кляйнцайт.

Предвижу тяжелые потери, сказал Госпиталь.

В этой крапиве, сиречь опасности, мы отыщем этот прекрасный цветок, сиречь туалет, ответствовал Кляйнцайт. Лакедемоняне сидели на мокрой от морских брызг скале, расчесывали свои волосы.

Я думал, ты с афинянами, сказал Госпиталь.

Афиняне, лакедемоняне, ответил Кляйнцайт. Все одно. Нипочем не сдавайся врагу/И спусти свою битву в трубу.

Ты неправильно понял последнюю строку, вдруг вступило Слово. Должно быть так: «И получишь ты дырку во лбу».

Что‑то у тебя память вдруг наладилась, заметил Кляйнцайт.

Ничего такого с моей памятью, сказало Слово. Совершенно.

Ну что ж, мой мальчик, сказал Госпиталь, желаю тебе удачи.

Ах да, сказал Кляйнцайт. Уверен, что желаешь.

Я действительно желаю, сказал Госпиталь. Твое поражение — моя победа, а твоя победа и моя победа. Что бы я ни делал, я выигрываю.

Без проигрыша нет и победы, сказал Кляйнцайт.

Софистика, отозвался Госпиталь. Все очень просто: что бы я ни делал, я выигрываю. Собрался ли ты?

Я собираюсь, ответил Кляйнцайт. Кусочек за кусочком.

Остается подождать, сказал Госпиталь.

Остается собрать остатки, сказал Кляйнцайт.