Меня разбудил шум, доносившийся из номера, заказанного для меня Лейксом.

Я резко открыл глаза. С колотящимся сердцем сел на кровати и замер, весь обратившись в слух. Осторожно достал из-под подушки револьвер. Краем глаза покосился на часы. Без малого два ночи.

Судя по звукам, там двигали туда-сюда тяжелые ящики. В современных отелях стены толстые, с хорошей звукоизоляцией. Времена, когда приходилось колотить в стенку, призывая влюбленную парочку утихомириться, канули в прошлое. Сегодня в гостиничных номерах прочные двери и стены, уплотненные двумя слоями пенного наполнителя. В этой пене, как в студии звукозаписи, тонет любой шум. Из чего вытекало: если я слышу его через стенку, на самом деле громыхает раз в пять-шесть громче.

Я тихо сполз с кровати и натянул брюки. На всякий случай положил в задний карман револьвер и взял с комода пустой стакан. Медленно подкрался к двери, разделяющей оба номера, и прижал к ней стакан. Пусть стены здесь и правда были звуконепроницаемые, но внутренние двери оставались всего лишь деревяшкой. Настал момент напряженной тишины, в которой я слышал только стук собственного сердца. Я ждал, когда снова раздастся шум, чтобы убедиться, что он мне не приснился.

И дождался.

Кто-то двигал в номере мебель. Я различил натужный стон и сразу вслед за ним – звуки ударов спинки кровати о стену. Стонала явно женщина. Я даже расслышал, как она выругалась – красивым грудным голосом, какой бывает у певиц. Потом зашуршали стаскиваемые с кровати простыни и хлопнул перевернутый матрас. Она что-то бормотала себе под нос, но слов было не разобрать.

Я мог поклясться, что это агент ФБР.

И я точно знал, чем она занимается.

Проводит обыск.

Ребекка Блекер обшаривала каждый угол комнаты, от пола до потолка, – искала тайник. Я услышал, как она сняла со стены эстамп и швырнула его на кровать. Распахнула дверцы шкафа и сдвинула в сторону металлические вешалки. Я ждал, что она предпримет дальше, но за дверью стало тихо. Потом женщина опять что-то неразборчиво пробормотала. Интересно, она там одна или нет? Все-таки одна, решил я: будь у нее напарник, он бы ей отвечал.

Должно быть, ключ она взяла у администратора. Ордер на обыск гостиничного номера полиции требуется только в том случае, если дирекция отеля отказывается от сотрудничества. Но такое бывает редко. Конечно, полицейские рейды вредят репутации заведения, но дурная слава притона, в котором укрывают преступников, еще страшнее. Слишком уж благопристойное местечко.

Стараясь двигаться бесшумно, я вернул стакан на комод и медленно приблизился к входной двери. Посмотрел в глазок налево и направо, насколько позволял обзор.

Федералы обычно работают группами – даже если дело расследует один агент, ему помогают сотрудники местных отделений. Я почти не сомневался в том, что увижу в коридоре копа в форме, или парня в мятом костюме с бляхой детектива, или еще одного агента ФБР. Но мне повезло.

Она была одна.

В коридоре стояла тележка с парой грязных тарелок и перевернутыми металлическими крышками. Кажется, больше никаких признаков жизни.

Я знал, что положено делать в такой ситуации. Будь рядом Анджела, она сунула бы мне в руки дорожную сумку и приказала бы уносить ноги: дойти до запасной лестницы, спуститься в подвал, через кухню пробраться в гараж и сесть в машину. Заодно обозвала бы меня тупицей за то, что номер в отеле бронировал через какую-то сомнительную контору. Она начала бы действовать сразу, едва услышав посторонние звуки.

Но Анджелы рядом не было.

А меня разбирало любопытство.

Я медленно надел новую рубашку, пиджак и галстук, что в темноте было не так-то просто, а свет включать я не хотел. Пригладил пальцами волосы, подхватил свою сумку и вышел за дверь.

В коридоре было пусто. Дверь в соседний номер была закрыта. Я попытался заглянуть в глазок, но ничего, кроме расплывчатого пятна оконной шторы, увы, не разглядел. Естественно: дверные глазки предназначены для того, чтобы смотреть изнутри наружу, а не наоборот. Я нырнул обратно в номер триста семнадцать, вырвал из гостиничного блокнота листок, написал «С наилучшими пожеланиями от Дж. Мортона» и дал номер одного из своих сотовых телефонов. Вышел в коридор и положил записку на лежащую тут же бумажку со счетом. Я накрыл тарелки металлическими крышками, так что тележка приобрела аккуратный вид, и медленно подкатил ее к двери триста шестнадцатого номера. Любой, кто захочет из него выйти, обязательно наткнется на тележку и заметит записку.

Я направился к лифтам, достал из кармана карту-ключ и разломил ее пополам. Открыл дверь на лестницу и поспешил вниз, перепрыгивая через ступеньку. Агент ФБР не выходила у меня из головы. Итак, теперь ей известно, как я выгляжу. Но ведь и я ее запомнил: и как ее зовут, и какой у нее номер жетона. Будь у меня под рукой компьютер, я бы парой кликов мышкой узнал о ней все. Почему-то мне хотелось покопаться в ее жизни.

Интересно, как скоро она меня вычислит. Я понимал: много времени на то, чтобы проверить записи с камер наблюдения, ей не понадобится. Но беспокоило меня другое: как ей удалось так быстро выйти на мой след? Александр Лейкс заверил меня, что волноваться не о чем: конфиденциальность мне обеспечена. Очевидно, что это не так. Каким-то образом ФБР пронюхало, где я остановился. Это означало, что в системе безопасности Лейкса серьезный сбой.

Я достал телефон и набрал номер. На четвертом звонке Лейкс снял трубку.

– Алло? – Голос у него был сонный.

– Ты дал мне паленый номер, – сказал я.

– Кто это?

– А ты еще не понял? Ты дал мне паленый номер в «Челси». Как раз сейчас ФБР переворачивает его вверх дном.

– Улисс.

Я уже спустился с лестницы и сейчас стоял перед дверью в подвал. К ней тянулся провод пожарной сигнализации. Я достал нож и просунул его между контактами. Мягко толкнул дверь бедром и протиснулся внутрь, удерживая нож, пока дверь не закрылась.

– Сейчас глубокая ночь, сэр, – сказал он. – Почему вы решили, что это федералы?

– Я ее уже видел. Она говорила, что прервала отпуск.

– Это женщина? Как ее имя?

– Не имеет значения. Она агент ФБР.

В это время суток освещение в гараже включалось автоматически, через датчики движения. Постоянно горела только тусклая лампочка возле лестницы. Я пошел через гараж, на ходу нажимая кнопку на брелоке, который дал мне Лейкс. Вокруг меня одна за другой вспыхивали лампочки. Примерно на полпути послышался характерный щелчок, и я увидел, как мигнули фары. Черный «субурбан», доставленный Лейксом, был припаркован возле самого выезда. Автомобиль был в точности таким, как я просил. Новая модель, глубокий черный цвет, вес три четверти тонны, триста лошадей под капотом, хромированные колпаки.

– Сэр, прошу принять мои глубочайшие извинения. Я могу забронировать вам номер в «Цезаре», на этот раз абсолютно чистый.

– Нет.

– У меня есть контакты в мотеле на окраине города. Там есть один замечательный индус. Уверен, он выполнит все ваши пожелания на условиях строжайшей конфиденциальности.

– Отныне я сам займусь своим жильем.

– Вы уверены?

– Я что, выражаюсь непонятно?

– Что вы, сэр! Могу я быть еще чем-то полезен?

– Встретимся в закусочной «Мэриленд энд Арктик» через двадцать минут. Надо поговорить.

Я сел в машину. Огляделся. Проверил зеркала. Окинул взглядом ряд припаркованных сзади автомобилей, чтобы убедиться, что никого не задену. Положил руку на рычаг коробки передач.

И тут оцепенел. Не в состоянии вымолвить ни слова, нажал отбой, прерывая разговор с Лейксом. И снова посмотрел в зеркало.

Сзади, через ряд от меня, стоял еще один черный «субурбан».