Каждое ограбление начинается одинаково. После того как Мар-кус изложил свой план, нам предстояло осмотреть место действия. Порой это не менее опасно, чем само ограбление. На подготовку операции уходят десятки часов. Надо изучить каждый дюйм помещения, от входа в банк до дверей хранилища. Знать назубок имена всех кассиров и номера беджиков всех охранников. Исследовать каждый закуток на каждом этаже здания. Выяснить, стоят ли электронные замки на стеклянных дверях, как запирается хранилище и где расположена сигнализация. Когда и где управляющий – или управляющая – пьет кофе.

Короче, надо знать абсолютно все.

Стало быть, необходимо попасть в банк и как следует осмотреться там. Причем не за двадцать минут. Строго говоря, на такую разведку требуется дня два, не меньше. Подготовительный период профессионально организованного налета требует решения множества проблем. Во-первых, следует изобрести основательную причину для посещения банка. Служащие всегда замечают тех, кто подолгу и явно без дела околачивается в зале. Но даже если удастся осмотреть помещение, не привлекая внимания сотрудников, остаются камеры видеонаблюдения. Немедленной угрозы они не несут – нельзя арестовать человека только за то, что он зашел в банк, покрутился и ушел, – но в дальнейшем способны причинить массу неприятностей. Сразу после ограбления следствие тщательно изучит видеозаписи за последние полгода в поисках человека, подходящего под описание преступника. И если таковой обнаружится, его фото тут же покажут в новостях. Что означает первый шаг к аресту. Поэтому для проведения рекогносцировки нам предстояло проникнуть в банк под чужими личинами.

Обернуться призраками.

Диспетчером у нас была Сю Мэй. Предполагалось, что она будет сидеть в фургоне, обложившись схемами здания, пить из термоса горячий зеленый чай и поддерживать с нами беспроводную связь, а при необходимости исполнять обязанности переводчика. Одним словом, она должна была служить нам своего рода поводырем.

В банк шли мы с Анджелой.

Утром мы несколько часов готовили маскировку. Анджела превзошла самое себя. Красное летнее платье от Гуччи, платиновый браслет с драгоценными камнями, туфли на шпильке по последней моде, сумочка в тон. От женщины, которую я знал столько лет, не осталось ничего. Новая Анджела была лет на двадцать моложе и на несколько миллионов богаче. Зеленые контактные линзы придавали ее взгляду почти фосфорическое сияние, длинные черные волосы были уложены в безупречную прическу. Облик дополняли кроваво-красные губы. Картинка с журнальной обложки, да и только. Анджела исчезла. Вместо нее на свет появилась Элизабет Риджуотер – богатая наследница из Новой Англии.

Я выглядел иначе. На мне был недорогой черный костюм и темный галстук, модный пару сезонов назад. Грим добавил мне лет десять. Выкрашенные в темный цвет волосы сообщали моему облику нотку агрессии. Я поработал над лицевыми мышцами и придал своей физиономии выражение злобной настороженности. Одним словом, я перевоплотился в Уильяма Голда – личного телохранителя мисс Риджуотер.

Анджела приковала к моему запястью атташе-кейс с логотипом «Халлибертона». Это был легкий алюминиевый чемоданчик, изнутри защищенный дополнительной прокладкой из пеноматериала. Я поднял его, и внутри что-то перекатилось – маленькое, но тяжелое.

– Пора, – сказала Анджела.

Мы вылезли из фургона и через вращающиеся двери вошли в вестибюль. Анджела, разумеется, шагала впереди, уверенной и грациозной походкой женщины, которая может позволить себе все, чего ей захочется. Я держался сзади: голова чуть опущена, на носу – темные «рэйбэны». На нас оборачивались, и я, несмотря на маскировку, ощущал определенный дискомфорт. Мне гораздо спокойнее, когда я сливаюсь с толпой.

«Нэшнл эксчейндж тауэр» располагался в тридцатипятиэтажном небоскребе с вертолетной площадкой на крыше. В вестибюле я наскоро оценил обстановку. Двери, насколько я мог судить, не запирались ни обычными ключами, ни магнитными. Металлодетекторы, какие сегодня часто ставят при входе в общественные здания, отсутствовали. Девушки на ресепшене не задали нам ни единого вопроса. Лишь одна посмотрела, как мы идем к лифтам, и кивнула.

Банк занимал несколько верхних этажей здания. Я успел пробежать глазами висевший рядом с лифтами список арендаторов. Первый этаж был отдан под вестибюль. На втором находились кабинеты администрации, технических служб и службы безопасности. На третьем и четвертом этажах обосновалась юридическая фирма, на следующих восьми – крупный промышленный холдинг. Тринадцатого не было, на этажах с четырнадцатого по двадцать первый разместилась нефтяная компания. На двадцать третьем и двадцать четвертом этажах шел ремонт; двадцать пятый облюбовала для себя стартап-компания по электронике. На верхних этажах – с двадцать шестого по тридцать пятый – владычествовал банк.

На одном из них было устроено хранилище.

Большая часть традиционно безликих банковских помещений не представляла для нас никакого интереса. Два этажа занимали стойки по обслуживанию клиентов, еще пять – кабинеты персональных менеджеров. Хранилище валюты, которое мы собирались ограбить, находилось на тридцать пятом этаже. Предполагаемая добыча – восемнадцать миллионов наличными.

Мы зашли в лифт, и я включил на своих часах таймер. Имея на руках поэтажный план здания и замерив время подъема на один этаж, мы могли рассчитать скорость движения лифтов. А зная скорость движения лифтов – вычислить, как скоро подоспеет помощь после срабатывания кнопки тревожной сигнализации.

Лифт поплыл вверх, и Анджела устремила на меня обеспокоенный взгляд.

– Волнуешься? – спросила она.

Я покачал головой:

– Переживаю лучшие моменты своей жизни.

На тридцать пятый этаж мы поднимались две минуты, молча следя за тем, как меняются цифры на световой панели. Наконец двери лифта разъехались, и прямо перед нами возник мужчина. Я бросил взгляд на Анджелу, но она даже не повернула ко мне головы. Очевидно, здесь имелась система оповещения служащих с верхнего этажа о визите гостей. То, что менеджер встретил нас на выходе из лифта, вряд ли можно было списать на совпадение.

Все здесь выглядело как в любом другом банковском офисе, если не считать того, что он вознесся на тридцать пять этажей над землей. Прямо из лифта вы попадали в просторную приемную с большим окном, возле которого стояли диваны. Часть стены напротив занимали кабинки операционистов, разделенные плексигласовыми перегородками, и несколько дверей – каждая с двойным запором. В глубине, за кабинками, угадывались еще какие-то помещения. Мне показалось, что я разглядел дверцы служебного лифта и массивную круглую дверь хранилища. Здесь явно царила стилистика минимализма. Никаких излишеств, строгая деловая обстановка.

Менеджер обменялся с Анджелой рукопожатиями и поприветствовал нас по-малайски.

– Я бы хотела арендовать индивидуальный сейф в хранилище, – по-английски сказала Анджела.

Этого было достаточно, чтобы он расплылся в улыбке и повторил приветствие, теперь уже по-английски, после чего пригласил к себе в кабинет. Анджела производила впечатление женщины, которая не любит попусту тратить время, и мене-джер это понял. Он открыл перед нами одну из дверей с двойными замками, за которой тянулся длинный коридор. По обеим сторонам располагались многочисленные кабинеты. Мы сели в кресла, я поднял алюминиевый кейс, и Анджела расстегнула на моем запястье наручники. Я не произнес ни слова. Чем меньше я говорил, тем правдоподобнее выглядел в своей роли. По идее я мог вообще не раскрывать рта.

– Пока я здесь, мне нужен небольшой сейф для хранения одной ценной вещи, – сказала Анджела. – Если возможно, я хотела бы ознакомиться с вашей системой безопасности.

– Уверяю вас, вы обратились по адресу. Мы предлагаем самые разные варианты сейфов, оборудованных лучшей в Азии системой защиты.

– Я слышала, что у вас есть особо надежные сейфовые ячейки в хранилище.

– Да, но мы предоставляем их корпоративным клиентам для хранения ценностей стоимостью свыше пяти миллионов фунтов стерлингов. Смею вас заверить, наши индивидуальные сейфы, установленные в соседнем с хранилищем помещении, абсолютно надежны.

– Я полагаю, что вы сделаете для меня исключение.

Анджела отстегнула от кейса наручники, положила его на колени и открыла. Внутри лежал камень размером с подушечку мужского пальца. По цвету он напоминал рубин, но рубинов такой чистоты не существует. Это был красный бриллиант. Редчайшая драгоценность. Камень был найден в Индии почти триста лет назад и впоследствии поочередно принадлежал двум европейским монархам, трем княгиням, двум шейхам и трем миллиардерам. По оценкам экспертов, его продажная цена зашкаливала за четырнадцать миллионов долларов. Внешне камень был похож на застывшую каплю крови.

Это был бриллиант «Казахская корона».

Разумеется, не настоящий. Настоящий хранился в Абу-Даби, за двухдюймовым пуленепробиваемым стеклом. Это была подделка, но очень качественная. «Бриллиант» изготовили из кубического циркония, а затем для придания красного оттенка обработали небольшим количеством церия. Опытный специалист, вооруженный ювелирной лупой, с ходу определил бы, что камень не настоящий, но мы рассчитывали, что до этого не дойдет: кейс Анджелы был набит липовыми документами – здесь имелась и страховка, и сертификат происхождения, и результаты экспертиз. Мы хотели, чтобы камень производил впечатление ценного, и, смею сказать, он его производил.

У менеджера округлились глаза, но он тут же взял себя в руки. Подозреваю, способность демонстрировать бесстрастное отношение к огромным ценностям, вверяемым на хранение сотрудникам банков, входит в число их профессиональных навыков. Это понятно: один намек на алчный интерес отпугнет потенциального клиента. Кажется, он понял, что в этом деле придется немного отступить от привычных формальностей. Скользнув по нас взглядом, он опустился в кресло, с которого привставал, чтобы рассмотреть камень.

– Я готова заплатить любую сумму за сохранность своего имущества, – сказала Анджела, – но при условии, что вы предложите мне соответствующий уровень безопасности. В прошлом у меня были проблемы с малайскими банками.

Она вела тонкую игру. Ее целью было убедить менеджера показать нам хранилище, но при этом увернуться от аренды сейфа. Если он нам откажет, рассуждали мы, то легче забудет о нашем визите. А вот если он согласится с нашими условиями, а мы в последнюю минуту дадим обратный ход, он наверняка нас запомнит, что впоследствии нам аукнется. Голос Анджелы звучал одновременно вежливо и капризно; в нем то проскальзывали нотки отчаяния, на которое хотелось откликнуться участливым вниманием, то сквозило презрительное пренебрежение, подталкивавшее собеседника ответить ей решительным отказом.

Пока Анджела беседовала с менеджером, я запоминал расположение видеокамер. В банке действовала единая система видеонаблюдения, и в поле зрения размещенных под потолком купольных камер попадал каждый квадратный дюйм помещений. Похожие на черные бляшки, эти глазастые штуки висели над операционными кабинками и дверями кабинетов; за подходами к хранилищу следили сразу четыре таких. Единственным местом, куда не могло проникнуть их всевидящее око, оставались служебные туалеты, расположенные в самом конце коридора.

Я вежливо извинился, встал и направился в туалет. Едва покинув кабинет, я шепнул себе под нос:

– Камеры.

В ухе, где у меня был спрятан передатчик, раздался тихий голос Сю Мэй:

– Обрати внимание на служебный лифт. Он рядом с хранилищем и помещением для сейфовых ячеек.

Лифт разительно отличался от того, в котором мы поднимались. Толстые стальные двери, новейшая система внутренней связи. Человек на одном конце мог вести переговоры через систему закрытой трансляции телевидения. Проходя мимо, я постарался получше рассмотреть конструкцию.

– Двойная защита, ключ-карта, – прошептал я.

– Боже, – ответила Сю. – А хранилище?

– Тройная система защиты, – сказал я. – Таймеры отсчета и задержки времени, комбинация из трех кодов.

Как вскоре выяснилось, это была не игра.

В лифте Анджела, нажав кнопку нижнего этажа, сделала пару шагов по кабине, внимательно разглядывая светильники. Скрытые камеры здесь, конечно, имелись, но микрофонов не было. Лифты редко оборудуют системами аудиоконтроля безопасности, но на всякий случай проверить следовало. Убедившись, что нас не прослушивают, она прислонилась к задней стенке кабины и шепнула мне на ухо:

– Этот банк – гиблое место.

– А мне нравится, – сказал я. – Хранилище видела?

– «Дибольд. Класс-II», с таймером и трехуровневым доступом. Это означает, что три менеджера должны одновременно в определенное время суток, известное только им, ввести три разных кода, известные только им, но даже тогда хранилище не откроется сразу. Зато запустится таймер, отпирающий запорное устройство через полчаса. Да, видела я это чертово хранилище.

– С каким удовольствием я бы туда пролез, – сказал я.

– И не мечтай. Мы уходим. Если бы проблема была только в хранилище! Не забывай, что отсюда всего один квартал до полицейского участка и пять минут езды до штаб-квартиры Королевской полиции Малайзии. А у них вертолеты и десант спецназа. Хочешь, чтобы на тебя, как в кино, со всех сторон полезли парни в черных масках и бронежилетах? Мы до дверей хранилища и дотронуться не успеем, как уже будем в наручниках. Или нас сразу же пристрелят.

– Неужели ты думала, что украсть семнадцать с лишним миллионов будет легко?

– Я не думала, что это будет смертельно опасно. Но я ошиблась.

Я покачал головой.

– Мы должны отказаться от этой работы, – сказала Анджела. – Исчезнуть. Поедем в Прагу. Закажем номер в «Босколо» и с месяц отсидимся.

– И в чем прикол?

– Я занимаюсь этим не ради прикола, – сказала Анджела. – Я хочу разбогатеть и зажить нормальной жизнью.

– А меня эта нормальная жизнь достала. Я и живу-то только ради таких вот авантюр.

– Эта авантюра нас погубит.

Я тряхнул головой и сказал:

– Ну, значит, так тому и быть.