Люди Волка ждали меня в заброшенном стрип-клубе. Они не афишировали своего присутствия, но я знал, что они там. Сквозь щели в заколоченных фанерой окнах я разглядел мельканье локтей и дым сигарет. Черный внедорожник Волка был припаркован в двух кварталах отсюда, на бульваре, между забором из металлической сетки и пустующей автостоянкой. Я проехал мимо него. Здание клуба служило напоминанием о тяжелых временах, переживаемых Атлантик-Сити. Граффити изуродовали вывеску до неузнаваемости, листы фанеры на окнах почернели от сырости. Сквозь асфальт перед входом пробивались сорняки, по оштукатуренным стенам карабкался вверх полуувядший плющ. От былого очарования этих мест не осталось и следа. Неоновые лампы под козырьком были разбиты. Светофор на углу бульвара лениво мигал красным.

Я припарковался, вышел из машины и нарочно громко хлопнул дверцей. Заодно еще высоко поднял руку, чтобы они меня увидели. Капли дождя падали на ладонь и стекали под манжету новой рубашки. Дождь снова зарядил, едва я сел за руль, правда, на этот раз в виде мелкой мороси. Подойдя ближе, я сунул руку в карман и сжал рукоятку «беретты».

Меня вышел встретить один из молодчиков Волка. Я остановился шагах в десяти от него.

Это был мускулистый парень в черном худи, из-под которого торчала майка. У него были сбриты все волосы, даже брови, а лоб украшала татуировка в виде двух скрещивающихся молотков. Он улыбнулся мне беззубым ртом и приподнял полу своего балахона, показывая заткнутый за пояс пистолет.

– Вытаскивай пушку, – сказал он. Голос у него был низкий и вязкий. – Даю пять секунд.

Я достал из кармана «беретту», вынул обойму и передернул затвор, чтобы извлечь патрон. Показал ему пустую камору и магазин и бросил все это в грязь, прямо ему под ноги. Вернул руку в карман и пожал плечами.

– Где Волк? – спросил я.

– Ждет, – сказал парень. – Гони второй ствол.

Я вынул руку из кармана. Показал ему обе ладони и снова пожал плечами.

– Сам проверь, – сказал я.

Парень подозрительно глянул на меня и сделал ко мне несколько осторожных шагов. Отвел мои руки в стороны, охлопал мне спину и бока, наткнулся на выпуклость сзади и достал у меня из-за пояса револьвер. Навел на меня дуло, свободной рукой продолжая ощупывать меня с ног до головы: вдруг я припас что-нибудь еще. В его дыхании смешивались запахи ментола, ружейного масла и кристаллического мета.

Я смерил его суровым взглядом, чувствуя, как вода льется мне за воротник.

Парень отступил на шаг, но глаз с меня на всякий случай не сводил. Он откинул барабан моего револьвера и потянул шомпол выбрасывателя. Медные патроны посыпались на мостовую.

– Теперь ты один у нас со стволом, – сказал я.

Он улыбнулся щербатым ртом, достал из-за пояса свой пистолет и освободил магазин. Потом передернул затвор, и из патронника выскочила пуля. Он показал мне магазин и большим пальцем нажал оттяжную пружину. Пули одна за другой полетели на землю.

Цок-цок-цок.

Они долго перекатывались по асфальту, пока не попадали в трещины. Я молчал. Даже не двигался. Мы стояли друг напротив друга, как бандиты в старом вестерне. Поднявшийся ветер швырнул мне в лицо брызги дождя.

Из дверей клуба вышел Волк. Его светлый костюм оставался идеально сухим. Казалось, вода, стекающая с козырька над входом, сознательно огибает его фигуру.

– Входи, – сказал он. – Поговорим.

Клуб был дырявым как решето. Вода с прохудившегося потолка лилась потоками. После стольких лет запустения она уже не собиралась в лужи, а сквозь провалы в полу стекала прямо в фундамент. Внутри нас ждал еще один парень, в куртке «пилот». Он тихо стоял в углу.

Волк жестом показал на ржавые складные стулья, некогда отлитые из дешевой китайской стали. Между ними стояла перевернутая банка краски. Столешницей служил положенный сверху лист фанеры. Я осторожно проследовал за ним.

– Садись, – сказал он.

Я отодвинул один из стульев и оглядел незнакомого парня с головы до ног на предмет оружия. Ничего подозрительного я не заметил, но мало ли мест, где можно спрятать нож или маленький «ругер» – вроде того, что был у Алексея, которого я прикончил в солончаках.

– Садись, – повторил Волк.

Когда я сел, Волк как-то странно улыбнулся. Он устроился на стуле напротив меня, протянул руку и щелкнул пальцами. Парень распахнул куртку, вытащил хромированный револьвер, рассчитанный на патрон «магнум-357», и положил его на открытую ладонь Волка. Револьвер был огромный – длинный, с ногу младенца, и мощный, как ружье.

Я посмотрел на оружие, потом перевел взгляд на Волка.

– Я думал, мы обо всем договорились.

Волк снова улыбнулся своей странной полуулыбкой. Поднял револьвер дулом вверх, откинул барабан и высыпал в руку патроны. Потом положил их вместе с пустым револьвером на стол между нами. Они не зазвенели, а легли с тяжелым стуком, как и положено пулям массой двести гранов, которые оставляют в теле человека дырки размером с пару кулаков. Он подтолкнул одну из них кончиком пальца, и она скатилась со столешницы прямо мне в руку.

– Я хочу посмотреть федеральный груз, – сказал он.

Я перевернул пулю. Magnum в переводе с латыни означает «большое». У меня в руках была полуоболочинная пуля с полым наконечником размером с мой мизинец. Такая же устрашающая, как и само оружие, из которого стреляют этими чудовищными штуками. Я аккуратно поставил пулю на стол.

– После того, как ты покажешь мне деньги, – сказал я.

– Нет, сначала ты, – уперся Волк. – Необязательно отдавать все сразу, просто докажи, что они у тебя.

Я скорчил гримасу и щелкнул по пуле. Она упала и покатилась обратно к Волку. Он успел поймать ее.

– Каких доказательств ты ждешь? – спросил я. – Ты же знаешь, что я не принес их с собой. Как только я удостоверюсь в твоей честности, я скажу тебе, где спрятан груз, и ты можешь делать с ним все, что захочешь. Но первый шаг за тобой.

– Ты когда-нибудь играл в русскую рулетку? – спросил Волк.

Я не ответил.

– Люблю азартные игры, – сказал он. – Насколько я понимаю, ты тоже. В этом револьвере шесть камор. Пусть будет одна эта пуля. Я не знаю, в какую камору она попадет, так что револьвер или выстрелит, или нет. Тут все дело в вероятности, сам понимаешь. Когда я в первый раз нажимаю спусковой крючок, вероятность прострелить тебе башку составляет шестнадцать процентов. При второй попытке шансы возрастают. Двадцать процентов. Потом двадцать пять, тридцать три, пятьдесят. Понимаешь? С каждым разом твои шансы выжить падают.

Волк взял в руку револьвер, откинул барабан и загнал пулю в одну из камор. Он вернул барабан на место, взвел курок и прицелился мне в голову.

Потом нажал спусковой крючок.