Где был рождён я, там уж нет селенья, Остались только ямы погребов. Дом, где я рос, разрушен, к сожаленью, На Родине не отыскать следов: Моих родных, сестёр, дедов, прадедов. Я не «Иван, не помнящий родства», Хочу всех вспомнить! И пройти по следу К истокам, и к тебе река Москва. Хоть стёрты, переписаны страницы, Но верю я, что всё же отыщу И соберу по зёрнам, по крупицам Родню свою, погосты посещу. Прочту заупокойные молитвы, Всех помянув в рыданиях немых. Дай Бог, чтоб не остался позабытым Никто из предков дорогих моих. Судьба их нелегка была, я знаю, Но прошлые грехи не вороша, Прости им Боже, я к Тебе взываю! Пусть всех их упокоится душа.

Зашторив купол неба плотной тканью, Ночь Божий свет скрывает от людей, Но всё равно, сквозь дыры ткани сей, Сочится свет к нам звёздочек мерцаньем. И целый месяц режет ангел ткань, Круг вырезая в сине-чёрной шторе. И вот на землю – льётся света море, Опустошая лунную лохань. Бывает так: хоть выколи глаза, Ни зги не видно, ночи тьма густая, Утюжит небо тёмных тучек стая, Но рвётся штора молнией. Гроза!

Я, оглянувшись, понимаю, Как тонок жизни проводок, Так много раз упасть я мог, Идя над пропастью, по краю. Благодарю тебя, мой Бог, За жизнь свою, за боль и милость. За всё, что было и случилось, И от чего Ты уберёг. Чем отплатить смогу Тебе? Любовью? Верой Православной? Всю жизнь служивший злу исправно, Блуждающий в кромешной тьме…

– Верните мне моё лицо, Моё верните имя, – Просил я слёзно подлецов С глазницами пустыми. – Тебе не следует грустить, Будь счастлив вместе с нами. Продать ты можешь и купить. Исполнить все желанья! Нет на тебе уже греха, Отныне ты свободен. Клеймо, что у людей на лбах, Сегодня очень в моде. Никто не грабит, не крадёт, Закон не нарушает. По новым правилам живёт, Боится – уважает. Ты получил билет в наш рай, Блаженствуй, наслаждайся. Пороки, страсти не скрывай, Не прячь их, не стесняйся. У нас свобода для любви, Отбрось скорей сомненья. Секс не греховен! Посмотри – Его все проявленья. Вот с братом брат, вот мать и сын, Вот дочь с отцом и мужем. Вот дед, доживший до седин, Коз приобрёл семь дюжин. А вот кобель хозяйку ждёт. А вот семья большая, Народу много в ней живёт. Кто с кем, кто чей, не знают. И это было все грехом, В том мире вашем злобном. Все это делалось тайком. Здесь все в грехе свободны! Никто не в праве их судить, Мораль у нас простая – Любовь обязана служить Желанья разжигая. – Но разве счастлив тем народ, Что тело ублажает? К ним насыщенье не придёт, Пределов страсть не знает. – Ничто не вечно, но пока, Все счастливы и сыты. Ещё расплата далека, Хоть смерть стучит копытом. Конечно, ждёт их страшный ад: И ломки, и похмелье. Пока же – множество услад, Всеобщее веселье. – Я не хочу! Верните мне Моё святое имя, – Кричал и дрался я во сне… С виденьями своими.

Слишком много стихов понаписано, Прочитает ли кто их, товарищи? Я поэт, хоть пока и непризнанный. Всё чего-то ещё сочиняющий. Барабанили капли по лужицам, По стеклу водной пыли накрошено. Я бродил по затопленным улицам, Проливной дождь напомнил мне прошлое. Защемило внутри, там под ложечкой, Дождь с лица омывал слёз извилинки. Начал я разговаривать с Боженькой: «Ты прости меня, Боженька миленький! Помоги мне слезою горючею, Омыть грешную душу – поганую. Пробуди в ней всё самое лучшее, Чтоб покаялась, всё ж, окаянная. Чтоб росточком, былиночкой нежненькой, Скорлупу расколола, проклюнулась, Распустилась бы белым подснежником, Не завяла бы чтоб, не осунулась!» Барабанили капли по лужицам…

Я скорлупы задубленной своей Уже полвека, как не покидаю, И нет желанья, сбившись в птичью стаю, Лететь по небу с клином журавлей. Знать проведу своих остаток дней, Боясь свободы и страшась полёта. Мне так привычней, не страшит охота, Открытая на птиц у егерей. В мечтах, однако, я летал не раз, Парил свободно в сине-звёздном небе Орлом могучим. Словно белый лебедь, Восход встречая в предрассветный час. И соколом взмывал за облака, Но падал камнем с тех высот всегда я, Как Пётр (апостол) по воде шагая, Вдруг стал тонуть. Был маловер пока. Но он уверовал. А я – смогу? По вере нашей нам даются силы. О, мне б, хоть за минуту до могилы, Уверовать и сбросить скорлупу.

Себя ограничивать стану во всем. Как прежде, не буду я тела рабом. Желанья его для меня не указ. Душа будет главной отныне! Вот кто-то смеётся, что слышал не раз Из уст моих много решительных фраз. Но всё остаётся на круге своём. Порыв этот тоже остынет. Ну что ж, поглядим, может, правда я слаб? И, может быть раб я? Но Господа раб. Молю, не оставь Ты меня одного, Увязнувшим в этой трясине.

Ни чинов, ни званий не прошу. Ни богатств, ни почестей, ни славы, Ни страстей и ни побед кровавых. Об одном молитву возношу: «Ты даруй мне, Боже, мирну смерть, Ниспошли достойную кончину: Безболезненную, непостыдну. Страхи помоги преодолеть. Силу дай уверовать в Тебя, От лукавства демонов избави. И без покаянья не остави Дабы жизнь моя прошла не зря. Чтоб душа, поднявшись от земли, Отпустить смогла бы все мирское. Обретая райское, былое Счастье всеобъемлющей любви».

Сказать по правде вам, друзья, Не знаю, кто она такая, Но, говорят, она летает! Конечно, сам не видел я, Но всё же верю! Так бывает! Она приходит по ночам, Средь бела дня и утром ранним, Не сообщив о том заранье, И не спросив, нужна ли вам, Назначено ли ей свиданье. Зачем пришла она ко мне? Она само очарованье! В том счастье или наказанье Не понял я ещё вполне. А, может, это испытанье, Чтоб я молитвой пренебрёг, Забросил церковь, послушанье. Ждал и томился в ожиданье, Со страхом, что она уйдёт, Оставив лишь воспоминанье. Любви взаимной, чистой плод, Стихов объёмное изданье – Мне не заменит покаянье? Но может, все-таки, найдёт Господь, мне в этом оправданье?! Любя, проявит состраданье И милосердно снизойдёт. Стихи молитвой назовёт, Прощая пылкое созданье Очистит, в Царстве помянёт!

Я не хочу кривить душой, Ещё и страсти не остыли, Угли подернуты золой, Но их водою не залили. Я не всегда в ладу с собой: Бывает, мысли о могиле Овладевают головной, И одолеть я страх не в силе. Я б смог подняться над землей – Когда бы слёзы грех омыли. Душа бы обрела покой, Когда бы мысли воспарили – К Тебе, мой Бог!

Я развращен! Опустошен! Смысл жизни тает, ускользает. Что совесть мне не позволяет, Тем чаще я и увлечен. Я восхищен и поражен: Побег надежды прорастает. Как сладок миг порой бывает, Когда ты Духом посещен! Он всё вокруг тебя меняет, Твой разум чист и просветлен. Мрак и тоску со всех сторон Своим он светом разгоняет. Но, к сожалению, так бывает Не часто! Исчезает свет, Когда Святого Духа нет, Тогда и радость пропадает. И мечется душа, страдает. В ночь, утром, вечером и днем Скорбит о суженом своём… Меня в измене обвиняет.

Семь миллиардов человек, Как муравьи, снуют, потеют, Взрослеют, а потом стареют: Недолог человека век! *** О человек, коль ты рожден, Увы, уже приговорен! *** Я раб Творца вселенной – Бога! Пишу доступным языком, О том, что телом мы умрём, Покинем изгородь острога, В котором мы сейчас живём, Считая этот «скорби дом», Где постоянная тревога, Своим единственным жильём! Нам тяжело, тревожно в нём. Забот, волнений всяких много, Но ум мятежный шепчет строго, Что лучше места не найдём. И мы в безумии своём К гробам бежим, других толкая. В пылу борьбы не замечая Того, что каждый обречен – На смерть! Но, час её не зная, Впрок запасаем, забывая, Что ничего не унесём Туда! – Там жизнь совсем иная! Наш разум, видно, повреждён, Коль, зная тысячи примеров, Мы не щадим ни сил, ни нервов. На что…? До самых похорон! Но смерть всё ближе с каждым днём, А мы живём, как будто вечны. Дела, заботы бесконечны, Господь же говорит о том, Что тела смерть – дверь жизни новой, В которой нам уже готовы: Тела, блаженство и покой, Коль были чистыми душой!

Прощай, прощай великий «остров»! Я рад, что здесь я побывал. Расстаться мне с тобой не просто, Но я вернусь! Коль обещал. Монастыри твои и храмы, Давали путнику приют. С молитвой тихой, непрестанной По вере братья в них живут. И я бродил здесь по тропинкам, Ища покой среди камней. Души осталась половинка, В тени твоих монастырей. Гора Афон мне будет сниться, И воспарившая над ней: Святая, Чистая Девица, Заступница за всех людей! Удел её – Гора Святая! Хоть вся земля Её удел! Но видно здесь частичку рая, Господь оставить захотел!

Я вышиваю нитью золотою, Ткань пробивая строчками стиха, Посыпав голову свою золою, Вновь прилечу к тебе издалека. И понесёт меня стальная птица, Мелькнут в иллюминаторе моря. И встретит равнодушно заграница, Чужой я там, чего мне ехать зря? «Ты обещал! – мне память повторяет – Прошло уже три года с октября». Воображенье краски подбирает, Рисует гору, а над ней Тебя!

Величавый открылся вид взору. Я взошел на Афонскую гору. Убегали в даль звенья хребта. Несказанной была красота. Тишиною она поражала. Небо тайны свои открывало, Разгоняя слои облаков. Очертанье крутых берегов, Тонкой лентой в дали извивалось. На мгновение, мне показалось, Что сбылась, наконец-то, мечта. И душа моя снова чиста.

Что оставил я там, почему Возвращаюсь туда постоянно? Ведь никто же не ждёт. Не пойму, Зачем еду, вновь, гостем незваным? Мне и дома неплохо, но вот Оформляю опять документы Не в круиз, не на южный курорт. И к чему эти мне сантименты? Видно, время пришло послужить, Матерь Божия так захотела, Укрепить веры тонкую нить Посещеньем святого удела!

В небытье я лежал погружён, Завернув себя в три одеяла. Колокольчиков звон-перезвон К службам, к трапезам, – тело не вняло. Что со мной, Богородица-Мать? Отчего я страдаю, болею? Не могу я, Родная, понять Промыслительну эту идею. Пантелеймона лик на меня Безучастно, взирает с иконы. Пел кондак я во здравие зря. Не услышаны Им мои стоны? Говорят, что есть польза душе В муках тела. Любому известно О грехах слов избитых, клеше… Мне не легче от этого. Честно! Вот молюсь я, в сознанье придя, Чтобы гнев Ты сменила на милость. Госпожа, в чем провинность моя? Дай мне знать. Дабы не повторилось… Чтобы впредь не прогневать Тебя!

Эгейскою розой над морем плыла К Афона обрывистым скалам. В свой сад покаянья без горя и зла Ты избранных чад созывала. Тонул, угасающий солнца овал, Раскрасив картину лучами. Эгейскою розой Твой образ назвал Монах, умилясь, со слезами.

Уже Афон дорогами исчерчен. О камень посох старцев не стучит. И тропы, что вели от сердца к сердцу, Никто не выстилает, не мостит. И я не отыскал душе покоя В монастырях, в тени скалистых гор. Не от того ль, что это сердце злое Для Господа закрыто до сих пор? И не причём тут новые дороги, Машины, телефоны, интернет, Нет смысла обивать святынь пороги, Коль страха Божьего и покаянья нет.

Сегодня полная луна, И небо тучи не закрыли, Ты без меня, опять одна, Подушку слёзы омочили. Нет, это не твоя вина, Что не пришел я на свиданье, Любовь – свела меня с ума, Спалила все мои желанья. В её огне другим я стал, Померкли ценности земные, Покров таинственный упал, И стали «слитки золотые» – Ничто, мираж – один обман… Я вдруг всё понял, и увидел – Нам дар бесценный Богом дан, Не ценим этого – не видим! Пока не потеряем всё, Пока «с косою» не нагрянет. Нам мало – мы хотим ещё, Мы дома – нас куда-то тянет. Неблагодарность, зависть, зло… О, как мы на детей похожи, С Отцом нам очень повезло, Мы осознать сего не можем. Ручонки тянем, лезем в грязь, Скорбим, рыдаем, злы, капризны. Взбираемся, чтоб нам упасть, Ломаем, портим «механизмы». А Он прощает нас – любя, От смертных бед оберегает. Не понимание терпя, Через пророков вразумляет. Сам к нам пришел и рассказал, Простыми притчами, словами Своею смертью показал, Чтоб духом жили, не телами. И, чтоб прощали всех врагов, Смиренно тяготы сносили, Не говорили лишних слов, Друг-друга и Его – любили. Душа, бессмертная душа! Дитя, возлюбленное Богом, Прекрасна ты и хороша, Но в теле заперта убогом. Я возлюбил тебя, как Он, Всем сердцем, я в тебя влюбился, От духа я сейчас рожден, И осознал, зачем родился.

Я не буду цитировать вас, Не хочу над i точку поставить, Что сказали, – не важно сейчас, Это всё ещё можно исправить. Знаю я, что в конце, по судьбе. Мы, ответим за каждое слово, И прочувствуем боль на себе, Став на место того – другого. Слово лечит, но слово и бьёт, Возвышает и в ад низвергает. И надежду, и жизнь нам даёт, Но оно ещё и убивает. Я не буду цитировать вас, Не хочу вспоминать все обиды, Сам сорвался, сказал много фраз, За которые больно и стыдно. Обуздать бы поганый язык, Разжигающий адское пламя. Зубы сжав, не срываться на крик, Чтоб в аду не гореть с чертями. Мудрость дай, Богородица-Мать, Осознал я всю значимость слова. Помоги мне язык обуздать, Чтоб хулить не дерзал я другого!

Умереть мы успеем ещё, Ну а если здесь всё-таки лучше? Вот умрём, а там нет ничего, Что взамен-то тогда мы получим? Умереть мы успеем всегда, Но, я думаю, так не бывает, Как умрешь, коль ещё не судьба, Человек это сам не решает. Да, конечно, бывало порой Что с судьбой кто-то спорить пытался, И кидался он вниз головой, Только сам ли на это решался? Или лишь покорился тому, Кто безумием нас заражает? Проклинать и злословить судьбу Дьявол нам постоянно внушает. Я уверен, загробный мир есть, И мир духов незримых реален. Крест свой надо безропотно несть, Так как, всё-таки рай – идеален!

Люблю тебя, Святая Русь! Люблю, хранимую Богами, Непобедимую врагами, Всем сердцем за тебя молюсь. Люблю тебя, Святая Русь! Ты дивною своей судьбою, Масонам не даёшь покоя. Я сын твой – я тобой горжусь! Люблю тебя, Святая Русь! Хоть не везло тебе годами – С дорогами и дураками, Но я надеюсь, что дождусь: Когда великий твой народ, В котором мощь твоя и сила, Который ты объединила, В достатке мирно заживёт. Люблю! За что? Сам не пойму, Но что-то есть в тебе такое, Юродивое и простое, Что не понятно никому – За что святой тебя зову!

В день первый Божьего труда, Земля и небо появились. Они Им первыми творились, Но и тогда была вода! И Дух носился над водою, И тьма над бездною… Тут свет, Господь создал, и много лет, Он чередуется со тьмою. Затем Бог создал небосвод, С водою воду разделяя, Твердь неба, ныне голубая, Её разбила «над» и «под». Вода под небом собралась: Глубины, ямы заполняя, Льдом и снегами замерзая, И суша в водах поднялась! Трава, деревья разрослись - Земля произвела растенья. Живые Господа творенья В день пятый, в водах родились. Благословил Бог рыб морских И пресмыкающихся души. А гнёзда птиц вились на суше. Вода произвела всех их. Бог нас из праха сотворил, Из грязи, может быть, из глины. Воды в нас больше половины, Вода источник жизни, сил. Итак, вода была всегда?! Всё из воды, вода повсюду, Вода во всём, вода ты – чудо! Откуда же взялась вода?

Я верю в Бога! Наконец душа моя рыдает. Во тьме густой забрезжил свет, Он путь мне освещает. На четвереньках и ползком: Как червь, как жук навозный, Слезами омываю пол Под взглядом этим грозным. Боюсь в раскаянье своём, Не вымолю прощенья. Мне страшно, в горле слезный ком, Душа дрожит в смятенье. Вдруг, несказанное тепло По телу – ком растаял. Я блудный сын, но сын Его! Он сыновей прощает.

Если завтра конец, если мир обречен, Если муки в аду бесконечны, Почему тогда люди беспечны? Боль вокруг, а им всё нипочем. Чем-то занят их ум, что-то «мнят                                    про себя», Всё за деньги у них, всё в продаже. Что-то знают, планируют даже, Оправданье всему находя. В бесконечной борьбе за бумажки-рубли, За богатство, в котором нет счастья, Называя любовью и страсти, Воспевают пороки свои. Терпеливый Господь, распахнув двери,                                                  ждёт, Всех заблудших на пир созывает. И грехи, и проступки прощает, За добро в тысячу крат воздаёт! Только мир ослеплён и не слышит уже В постоянной заботе о многом. Не привычно идти ему с Богом, Он не хочет «копаться» в душе. Если завтра конец, если дрогнут весы, Если лопнула чаша терпенья. Грех идёт чрез все поколенья, И пробили возмездья часы. То как праведный Лот, без оглядки                                               назад, Поспешим перед Богом смириться. Нам в смирении много простится. Гордецы попадут, видно, в ад. Кто, посмеет пред Богом гордиться?

Ты всё страдаешь и тоскуешь, Моя заблудшая душа, Остаться без жилья рискуешь, Без одеянья, без гроша. Кому нужна ты будешь – Богу? Когда бы так – я счастлив был Тем, что дарованной свободой Тебя я всё ж не погубил. Ох, тяжко мне с тобой, родная, Ничем тебе не угодишь. Твои капризы выполняю, А ты болишь! Болишь! Болишь…!

Даруй мне, Господи, смиренье, Твой промысел познать мне дай. Хотя бы на одно мгновенье Дверь приоткрой в небесный рай. Я знаю, дверь туда открыта. Из-за духовной слепоты Глаза мои грехом прикрыты. Приподними завесу. Ты… Моё ты сердце знаешь, Отче! К Тебе пробиться тяжкий труд. Гордыня, похоть, страсть и блуд, Мои отяжелили очи, Меняться сердцу не дают…

Любой ценой, по головам шагая, В безумной гонке слабого топча, Стяжаем деньги, власть не замечая, Как жизнь хрупка и тает как свеча. Кто нам внушил желанье ненасытно, Всем обладать, считая всё своим? Нет нашего здесь! Разве нам не видно, Когда у гроба ближнего стоим? Что он унёс, вдруг, сердцем здесь                                              остался И этим, может, душу погубил? Спасен ли, коль легко со всем расстался, Оставил всё. И всё, и всем простил. Взять и отдать, простить, оставить                                          вряд ли, Из нас способен кто-то. Нелегко! Попробовал и я. Скажу вам, братья: Не получилось это, мне «слабо»! И страшно мне, когда с ничтожно малым Расстаться добровольно не могу. В предсмертный час, молю, чтоб сил                                                достало Сказать: «Господь, за всё благодарю».

Мне жить совсем неинтересно, Я не встречал судьбы скучней, Заранее уже известно, Всё: до конца, до мелочей! Вот эти мысли многократно, На протяженье жизни-дней, Мне намекали деликатно, Чтоб я покончил счёты с ней. Но проходили дни, недели, Судьбы вираж за виражём, Крутил такие карусели, Я и мечтать не смел о том. Теперь уж мне за пятьдесят, Я дедом стал, вернулся к Богу! Имею дом, жену, внучат, Молюсь, готовлюсь понемногу, Экзамен главный – жизни всей Сдать, коли очередь настанет. Не тороплю судьбы своей, Но временами всё же тянет – Всплакнуть над долюшкой. Сильней И чаще замахать крылами, Чтоб проскользнувши меж теней, Узнать, что там, за облаками, Что будет с душами людей.

Себе не буду больше лгать, Что все прошло, что все забыто, Ничто от Бога не сокрыто, За все придется отвечать: За слово праздное, за лень, За пьянство и за объеденье, За непомерное веселье, За черезмерно скорбный день. За соблазнений красоту И за монашеское братство. За страсть, за похоть, за богатство, За оскорбленья, клевету. За жизнь, прожитую в скиту, И за всенощную молитву. За страшную с лукавым битву, За проведенный день в посту. Духовный груз судьбы земной, Все наши тайные мечтанья, Всё недовольство и стенанья Мы заберем на суд с собой. Обрящем каждый жребий свой, За всё получим воздаянье – Иль рай, иль вечное страданье. Кому из нас дадут какой? Определит суд над душой, С собой принесшей в оправданье, Предсмертное свое желанье И опыт, ею нажитой.

Дорога к Богу – это бой Длиною в жизнь! Но всё решает Последний миг. Бой завершает Мысль – овладевшая душой. В разгаре бой – с самим собой, Когда вдруг ясно понимаешь, Что все, конец – ты умираешь. Вот он экзамен главный твой! Как страшно, если в миг последний Нас тайный враг перехитрит. Нам мысли плотские внушит И дикий ужас перед смертью! Иль наше сердце обольстит, «Заслуги» все напоминая… Так в эти сети попадая, Себя безгрешным всякий мнит. Но кто пред Богом устоит? Кто в сердце поселил смиренье? Кто выполнил предназначенье Своё – того лишь Бог простит! И в этом тайна вековая, Сосуды разные творя, Он создал для чего тебя? Не знаю я. И ты не знаешь. Но Он-то знает! Он решает, Как пройдена тобой стезя. Своё творение любя, Я верю, многое прощает!

Смогу ли оправдаться пред Всевышним?! Грехами я пропитан, как водой Песок, тот, что на отмели речной. Но в неотступности своей привычно Молю, набравшись смелости, Его – Помилуй, Боже, сына грешного!

Обличайте меня, обличайте! В этом польза большая душе. Ни обид, ни грехов не прощайте И не верьте, как прежде – уже! Оскорбляйте меня, предавайте, А я Богу за вас помолюсь. Слабым, трусом меня называйте, Это так – только я не стыжусь. Не хочу за богатство сражаться, За идею вставать под ружьё. Жажду я – научиться смиряться, Одолев злое эго моё.

Ужели плач мой не достигнет Бога, И не омоет душу от грехов, Запачканную грязью бранных слов И похотью замаранного слога, Мне не подняться выше облаков? Теперь терпи! Молитвы и рыданья, Когда б они от сердца, от любви, Тогда б до неба долететь могли. Не были бы напрасными старанья, Когда б они к смиренью привели.

Прислушайся друг: Бог устами своими, Тебе говорит, что ты будешь спасен – Почаще в уме повторяй Его Имя, Всегда и повсюду ты помни о Нем! Молитва простая. Её повторяя, Покой постепенно в душе обретешь. Конечно, не сразу: работа большая, Пройдут, может, годы, пока всё поймешь. Пять слов, признающих Христа Сыном Бога: [1] Три слова из сердца к Нему вопиют: [2] Всего восемь слов, но в них мудрости                                                 много. Евангелий дух закодирован тут.

Я достоин высокого звания – поэт, Но, имея иное призванье, Все ещё не готов, и решимости нет, Принести горький плод покаянья. Уготовленный крест понести не скорбя, Не юля, от судьбины не прячась. Положиться на Бога, врагов возлюбя, Сораспяться с Христом – не иначе. Все богатства, всю славу, что в мире                                          земном, Променять на убогую келью. И уже никогда не заплакать о том, Что неверное принял решенье. Ох, лукавый я раб, зарыл мину [3] в песок, Ту, что дал мне Господь в попеченье. Но ещё время есть, чтоб её я извлёк, И использовал по назначенью.

Я воспеваю жизни всей венец, Её рубеж, миг истины, экзамен, Итог её, краеугольный камень, Души освобожденье – наконец! Я воспеваю страшную черту, Что так манит нас и что так пугает. Что там за ней? Никто того не знает, Что делит жизнь на «эту» и на «ту». Я воспеваю то, что одному, Об этом думать страшно и опасно, Другой об этом помнит ежечасно, А третий мнит, что не грозит ему… Я воспеваю смерть. И я боюсь, Что не готов ещё к её приходу: Покинуть тело, обрести свободу. И в покаянье искреннем молюсь: «Помяни мя Господи во Царствии Твоем, И пошли мне кончину мирну,                                       не постыдну И доброго ответа на страшном                                     судилище…»

Мария – Дева пресвятая! В виденье сказочном мелькнул, Твой образ. Душу потрясая, Сознанье, ум перевернул. И я рыдал от потрясенья, Вместить не в силах дивный миг. Восторг, любовь и умиленье, Сиянье, радость, светлый лик. Быль это или сновиденье? Не знаю, было как в раю! Иль темной силы наважденье, Что называют прелестью. Грызет меня тоска глухая, Ничто не радует уже. Тот отблеск сладостного рая, Неизгладим в моей душе. Не пережил бы я виденье, Когда б ты ближе подошла. Меня убило бы свеченье И радость, что с тобой пришла.

Без тебя я уже не могу, Мне покоя в душе не хватает, Мысли мечутся, сердце страдает – Будто я перед кем-то в долгу. Ты поддержка моя и спасенье, Ты прекрасная песня моя, Ты прогретая солнцем земля, Мой восторг и моё вдохновенье. Ключ чистейшей, холодной воды, Покаянья и веры источник, Лучших мыслей моих переводчик, На церковно-славянский язык. Нить, незримо идущая к Богу, Разговор без посредников с Ним, Как с Отцом и как с Другом моим, Одарившим меня твоим слогом, Посетив меня духом Своим.

Череда злоключений земных В срок окончится определенный. Станет снова душа окрылённой, Сбросив тяжесть покровов своих. Но ещё несвободен дух мой, В сердце бьётся измученной птицей. Его голос не может пробиться Через плотный, удушливый слой, Так лелеемый глупой душой, Ставшей столь ей привычной темницы. Плоть томится, устала желать, Дух крепчает, мужает с годами. Нет, не стоит, увлёкшись мечтами, Обветшавший покров покидать. Видно всё-таки нужен я здесь, Коль даёт время Бог помолиться, Чтобы дух в вере смог укрепиться И плоды покаянья принесть.

Запутались мы в выборах своих, Измучились, устали, но не можем Прожить без них. И хоть порой не сложен Сам выбор, но так много стало их! Мы принимаем множество решений, Обречены какой-то смысл искать, Мучительно чего-то выбирать Из тысячи различных предложений. Вот так заботой этой постоянной Загружен мозг – ему не до молитв. Покой душевный, напрочь, позабыт, А быт диктует выбор непрестанный. Ох этот выбор, выбор окаянный, Свобода воли! Страстный ум кипит, Боится ошибиться и скорбит, Не получивши результат желанный. Нас миллиарды, как всем угодить? Когда и двое разное желают, Любые компромиссы отвергают, В безумной злобе могут кровь пролить. Но есть ли способ это изменить, Не заблудившись в выборных скитаньях? Необходимо уменьшать желанья, За всё, всегда, судьбу благодарить!

Мелькают тысячами лиц Кино, телеэкраны. И миллионами страниц Газеты и журналы. В потоках улиц городских, В театрах, на концертах, В армейских смотрах строевых, В мечетях, в храмах, в церквях. Сплошным потоком разных глаз, Одежд, фигур и мимик Проходят люди мимо нас. Мы родственники с ними? Кто в этой массе из толпы Нам дорог, узнаваем? Кому небезразличны мы? Кого не забываем? Так мало близких нам людей, Не более того, Чем жило в отчине своей Прадеда моего. Не выезжал он никуда, Ходил к соседям в гости, Там и остался, навсегда, В деревне на погосте. Он не был для меня пример, Жил без идейно, Богом… А я, идейный пионер, Покуролесил много. И хоть немало повидал, Пошлялся, повлюблялся, В итоге понял, осознал – За миражами гнался. Какой бессмысленный обман. К чему всю жизнь стремился? Куда летел, как ураган, И как юла крутился… Вновь обогнать хочу толпу, Чего-то достигая. Достигнув, снова побегу. Куда? Зачем? Не знаю.

В бездонном небе, голубом, Поднявшись над землёю, Не отыскал я места в нём, Где б отдохнул душою. Ни на воде, ни под водой, Под толщею земною. В стране родной, в стране чужой, Полна душа тоскою. И сокрушаясь, и скорбя, Упал я на колени. Зачем я здесь? И кто же я? В чём смысл земных мучений? И где тот дом, где сторона, Нет скорби где и горя? Любая плоть обречена Стать жертвой чей-то вскоре. В цепочке этой – пищевой Мы в самой середине. И будем чьею-то едой, Когда душа покинет. Не тело дом её родной… Где обретёт она покой?

Я все ж со временем останусь Наедине с самим собой, Молиться буду неустанно И обрету в душе покой! Но если вдруг воспоминанья Прервут моей молитвы ритм, Вновь пробудив во мне желанья, И будет хрупкий мир разбит. Тогда упав с «вершины мира» (Но коль останусь я живым), Я соберу остаток силы И поползу к ногам Твоим! Как полоумный завывая, Лелея светлую мечту, Я воззову к Тебе – Святая! К Тебе и к Сыну Твоему!

Что хорошего есть в человеке, Я б при встрече у Бога спросил? Благодарным он не был вовеки И во век никого не любил. Вечно он недоволен – страдает! Разве это возможно в любви? Нет, конечно, любовь окрыляет, Освещает людей изнутри! Я ни разу такого не встретил. Тут ответили мне небеса: «Знать напрасно прожил ты на свете, Коль не видят, закрыты глаза. Человек видит то, что он знает, Слышит то – во что он посвящён. Он хорошее не замечает, Если нету хорошего в нём!» Зарыдал я и в это мгновенье Воспарил сокрушенной душой. Чем хорош человек? Возвышеньем Над страстями в сей жизни земной!

Упаду я на колени Перед древними святынями, Замелькают словно тени Души памятью хранимые. Не понять, где ложь, где правда, Где игра воображения? Был талант, то описал бы В красках, в образах видения: Как звучала до рассвета Куполами отражённая, Поднимаясь к небу светом, Песня, Богу посвященная, Колыхалось свечи пламя, Оживляя лики тенями, В этом древнем ныне храме, Где стучу я в пол коленями.

Когда читаю в слух свои стихи, То запинаюсь, путаюсь, теряюсь, Поэтому смиренно дожидаюсь, В эфире, может, зазвучат они. *** Калейдоскоп из образов мешает, Сбивает мысль – язык, как наркоман, На полуслове часто зависает, Ныряя в подсознанья океан. Мысль искрометна всюду проникает, Но облекаясь в лживые слова: И красоту, и искренность теряет. Слова лукавы, а она права! Они её невинности лишают, Оттенком слов вся суть искажена, С «настройки» нас туманностью сбивают. А может нам подсказка не нужна? Оказываем «медвежью» услугу, Запутавшись в наборе разных слов. Зачем-то переводим мысль друг другу На тысячи различных языков! Она же никаких преград не знает! Утративший способности народ Детишкам с ранних лет уже внушает, Навязывает мыслей перевод!

О Боже, Боже пожалей, Не дай скатиться в прелесть, в дебри, Смирено жребий свой приемлю, Как самый грешный из людей. Позволь мне написать «Пророка», Глаза и уши мне открой, Дай им услышать голос Твой, Звучащий в этих рифмах, строках. *** Он жил когда-то рядом с нами, Ну кто тогда подумать мог, Его-то – плотника устами Заговорит Всевышний Бог!? Как мы могли ему поверить: Суббот не чтит, закон не «чтёт», Устоев Он не признаёт И говорит народу ересь Как Бог и, как Его пророк. Всё это мы ещё терпели, Но Он сказал: «Я Сын! Я Бог! Я Ключ к замку той райской двери, Которую открою в срок», А Сам Себя спасти не смог… Вода и кровь текли в песок, Ученики Его скорбели, Со страхом на исход смотрели, Невольно подводя итог Всему – чем жили, чем горели, Но все надежды их истлели На помощь неба. Что же Бог, Казнить-то как Его посмели, Чего ж Он Сыну не помог? Умы сомненья одолели, Смертельный страх на них напал, И всякий веру потерял, Скорбя о собственном уделе, Он им ноги омывал… Он говорил о всём заранье: Что надругаются над Ним, Что всеми будет Он гоним, Но в этом долг и послушанье – В смиренье Он непобедим. Какой ещё пророк нам нужен? Пришёл на землю, к людям Бог, Всё рассказал нам, всё изрек И этим подведён итог. Тот, кто словам Его послушен, Тот сын Его, Его пророк!

Раз батюшка сказал – моя дебелость, Мне не позволит обрести покой. Да, он был прав! Я именно такой, И это в сердце мне и в кожу въелось. Я задубел и телом, и душой, Не признаю ничьих авторитетов. Писателей, политиков, поэтов – Нет в избранных, раздел полупустой. Но не совсем, в нём Федор Достоевский – Талант не превзойденный и большой, Не с телом говорит он, а с душой, И слог его глубок, как стих Библейский. В разделе этом можно отыскать: Поэтов, что Россию воспевали, Героев, что страну мою спасали, Душ православных не пересчитать. А в остальном, я вам скажу опять: «Нет для меня иных авторитетов, За исключением святых аскетов Готовых ежечасно умирать, Любовью чтобы к Богу воспылать!»

Какою силою дитя, будь это: человек,                                              щенок, Птенец, былинка иль росток Вдруг вырастает? Кто разгадает? Что силу матери дает Вынашивать в утробе плод, Оберегать от всех невзгод, Справляясь с множеством хлопот, В наш век бурлящий? Какою силой, господа, Мы строим замки, города? Затем их рушим! Летаем в космос, мчимся вдаль, Давя в экстазе на педаль. На встречу смерти! Покоя требуем, устав. Забыв усталость – Унять не можем буйный нрав. И все с начала… Что нами движет, где тот дух, Который в силах, Жизнь возвратить в холодный труп, Поднять с могилы? Уходит он, всему конец, И рвутся связи. Где красовался молодец, Лишь комья грязи. Оставил память он – кому? Какую память? Поможет там она ему, Иль болью станет?! Вопросов много, где ответ, К чему стремится? Душе ни в чём покоя нет, Зачем родиться? Не для того ж, чтоб сколотить Своё наследство!? Ну будут дети, внуки жить На эти средства. А для чего, ну спустят всё, Ну приумножат? Ну скажут доброе словцо О нас, быть может. А нам-то что? Ужели смысла в жизни нет И нет покоя? Зачем приходим в этот свет И планы строим? Гонясь за целями, летим в огонь – сгораем. Что ж не умнее мотылька знать                                         поступаем. Я возмущен, я должен знать В чём жизни сила? Что, мы пришли сюда страдать, Затем могила? Нет, я уверен, есть ответ На все вопросы. Мы больше звёзд и всех планет, Мы сами космос! Нам разорвать порока сеть Необходимо. А смерть души – вторая смерть! Вот в чем причина: Тревоги, страхов, беспокойств, Души метаний. Её не пониманье свойств, Её желаний. Сберечь очистив, укрепить – В благом стремленье. Плотские страсти победить Для воскресенья. Вот для чего должны мы жить В любви всецело. Чтоб дух свободно смог парить Над грешным телом. Но человек, однако, слаб Пред злом, соблазном. Своей греховной плоти раб, И тем несчастлив.

Не надо быть всеядным, брат, Объединяя культы веры, В писаниях есть тому примеры, Верь, это снова шаг назад. Вот Вавилон, великий град, Построен после он потопа. Единодушно люди – скопом Трудом прославиться хотят. Кирпич из обожённой глины Скрепляют земляной смолой. Растёт стена, за слоем слой. И вырастает средь равнины До неба башня высотой. Один народ, одно наречье, Одно желание на всех, Безумна вера в свой успех На небо доступ обеспечить. Бог этот осудил порыв, По всей земле народ рассеял, Но глупая сия затея До наших дней в умах людских. Призыв звучит – объединиться, Идеей древней воспылать. Рай на земле не отыскать, Напрасно-то чего трудиться?! Религию одну создать, Объединяя правду с ложью, Чтоб затерялось Слово Божье Средь «умных» мыслей и цитат? Господь сказал – и верить надо, Что явиться на землю вновь, Но веру сбережет, любовь Не мир, а маленькое стадо – Людей, смиренных и простых, По-детски кротких, чистых сердцем. Неизвращенных иноверцев, Объединивших веры их. «Нью Эйдж» – религия без Бога. «Экуменизм» – ложь говорит: «Ты знай, Бог всё тебе простит, К Нему широкая дорога, Она всех нас объединит!» Без покаянья? Без молитв? Богов в «единой вере» много, там в каждой секте свой – «стоит»!

И всё бы хорошо, и солнышко сияет, И силы есть, пока и я не стар ещё. И девушки порой глазёнками стреляют, Но только это всё не то, не то, не то! Пройтись бы по лугам, помять траву                                           ногами, С вселенной ощутив единство и родство. Почувствовать весну, её благоуханье, В черемухи цветы зарыв своё лицо. Прекрасный этот миг всё естество                                           меняет. С возвышенностью чувств и с трепетом                                               в груди Мы мира пульс всего висками ощущаем И медленно парим в пространстве и                                                 любви. Вот так бы и всегда, забыв вчера и                                              завтра, Мгновеньем каждым жить, отбросив                                            опыт свой. Творца благодарить, ни в чём                                     не сомневаться. Смириться, возлюбить! И обрести покой.

С удовольствием выпью кагора, Ни текилы, ни виски не надо. Поведу, под хмельком, разговоры С бородатым, в подряснике, братом. Запоём задушевную песню, Развернётся душа нараспашку. И насыщенней жизнь и чудесней, Если с братом осилить по фляжке. Да, веселие тоже полезно, Нам примером в том служит природа, Чередует она, неизбежно, Пост и праздник в течение года. С удовольствием выпью кагора, Кипяточком разбавив немного, Время праздников кончится скоро, Впереди пост – и долгий, и строгий.

Я оставлю заботы свои, Понесёт меня жизнь, понесёт. Потянулись на юг журавли, Снова осень, кончается год. Что же ждёт меня там – впереди? Что же осень с собой принесёт? Не брани ты меня, не кори, Я устал от ненужных хлопот. Оглянись и вокруг посмотри: Человек с чем пришел – с тем уйдёт, Бесконечны желанья твои, Нет предела у этих хлопот. Оторваться хочу от земли, Опротивел «надкушенный плод». Осень – снова туманы, дожди Приближают к земле неба свод…

Жизнь примитивна и пуста. Что от зверей нас отличает? Никто доподлинно не знает. Любовь, а может красота, Что чувства наши возвышает? А может, творчество и спорт, Культура, вера и молитва, С инстинктами своими битва, Когда не страшен даже черт, А сердце Господу открыто? Но чаще в глупости своей Скотоподобны мы бываем, Гонясь за материальным раем, В плену желаний и страстей, За жизнь цепляясь, умираем. А что потом, того не знаем. Так и живём, так и умрём?!

Я думаю, не всякий может Сказать: «Я баловень судьбы!» Её дорожные столбы Не всем по нраву. Ну так что же?! Один её клянёт за то, Что не любим был, что другие Носили цепи золотые, Катались в дорогих авто. Кого-то тёща доставала, Отец кого-то обижал Тем, что братишку обожал, И мама не его ласкала. Кого-то женщина бросала, Кому-то друг не верен был. Другой неправильно прожил, Хотел бы всё начать сначала. Шестой жил скорбью и заботой С неблагодарною женой. Был недоволен всем: страной, Правительством, своей работой. Судьбу-злодейку проклинал И горько плакал, вспоминая Дни счастья, тяжело страдая, Вернуться в прошлое желал. Я ж ностальгиею не болен, Богатства не стяжал, увы. Но все ж, я баловень судьбы, Спасибо Богу, всем доволен!

Когда бы всё начать сначала, Пришлось бы, вдруг, однажды мне, Тогда б без устали звучала Молитвой тихою к Тебе. Песнь без конца и без начала В моей склонённой голове: «Боже, милостив буди мене грешному». Моим дыханьем это б стало, Как наяву, так и во сне. Ум не на миг не покидало И пело б в сердца глубине: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».

Препятствий много на его пути: Люд православный сердце раскрывает, Он, властью данною – грехи прощает, Соблазн приходит – хочется пасти! Но каждый это слово понимает, По-своему. Один готов спасти Заблудших души, крест помочь нести. И пасторской любовью их спасает! Другой пасомых, в тайне, презирает, За то, что не способен донести, Произнося с амвона глупости, Им истину – которую не знает.

Чего тебе ещё? Протри глаза свои: До «проводов» осталось так немного. Скорее собирай пожитки, уходи: Коль недоволен – скатертью дорога. Ну, что тебе ещё, чего ты заскучал? Всё, вдоволь, есть – тебе неведом голод. Попробуй не дышать… Теперь ты осознал В чем счастье…? И другой не нужен повод?! Да, счастье рядом, здесь. Чего тебе скорбеть, Творца гневить неблагодарным воем? Но ненасытен ты в желании хотеть. И чаще хочешь не своё – чужое!

Воспоминанья – как обуза, Как наказанье за грехи, Их с тьмы высвечивает муза, И я пишу, пишу стихи. Не нахожу я в них покоя, Чего же мне не достаёт? Всё вроде есть! Но всё пустое! Тревога от чего растёт? То солнышко нещадно жалит, То дождь, то холод – всё не так! То дни длинны – мир светом залит! То ночь темна, и страшен мрак! Мне одному бывает скучно, С другими – скукота вдвойне! С молитвой мне намного лучше, Но не всегда она во мне. Она ревнива, не прощает Измены! Убегает прочь! Как только ум с ней связь теряет, В душе тревога, в сердце ночь! «Вернись! – прошу её. – Останься! Не уходи! Живи во мне!» Она в ответ мне: «Плачь и кайся! Очистись, я вернусь к тебе. И приведу ещё с собою – Смиренье! Коль оно войдёт – В твоё сознанье, в сердце злое, То и покой душа найдёт».

Чего мне, кажется, бояться? Я ж никого не убивал, Бывало, девок обнимал, Учился с ними целоваться. Чего мне, кажется, бояться? Молиться в праздники ходил, Постился. Ну, бывало пил. Святыням ездил поклоняться. Чего мне, кажется, бояться? Детей взрастил, внучки растут. Водички, может, подадут, Когда сам не смогу подняться. Чего мне, кажется, бояться? Нас всех когда-то позовут И приговор произнесут, И нету шансов здесь остаться. И все же, страшен Божий суд! Причин немало волноваться: Кто может за себя ручаться? Кто без греха? Кого спасут? И нестерпимо оставаться Здесь на земле: там, может, ждут?! И страшно: душу вдруг сожгут! Что делать? Надо здесь спасаться.

Я не стремлюсь жить в памяти народа, Мне б Богу угодить до встречи с Ним. Покой души моей, её свобода, Увы, ничем земным не заменим. К чему мне память вечная? Ну право, Посмертно. И при жизни ни к чему, Но если все же поразмыслить здраво, Мне без вниманья скучно одному. Но коли высоко подымет слава… Там тяжело дышать. Ведь наверху Разряжен воздух, почестей отрава Не даст родиться чистому стиху. О, как же мне соблазнам не поддаться, Не стать рабом страстям своим мирским? Не стоит, видно, слишком увлекаться Ничем земным. Ничем земным? Ничем                                                 земным!

Не для меня? Ну, слава Богу, Сегодня вырыта могила, Вот женщина заголосила, Народ собрался понемногу. Нет, не по мне она рыдает, Но не могу унять тревогу, Смотрю с тоскою на дорогу – На ту, что к кладбищу виляет. Всё так наглядно и реально С другим всё это, не со мною, Но и ко мне придёт «с косою». Придёт, ведь это ненормально?! Я до конца ещё не верю И лишь представлю миг ухода, Моя противится природа, Душой от страха холодею. Живу, не думая о смерти, На будущее планы строю. Что обойдёт смерть стороною… Мне зря внушают это черти.

А я-то думал! Я-то верил! А я-то плакал по ночам, С надеждой открывая двери, Всем, кто когда-то постучал. Искал в толпе прохожих взглядом, Встречал с надеждой корабли, Шагал под солнцем и под градом За миражём на край земли. Я с детства знал и верил свято, Что обязательно найду Того, расстался с кем когда-то. Найду! И в ноги упаду! Проходит жизнь моя, ребята, Я всё ищу, ищу, ищу. А Он-то, на кресте распятый, Всё ждёт, когда же я приду.

Сколько раз я писал о любви, И опять не могу удержаться, Я уверен, что мысли мои Много раз будут к ней возвращаться! Ах любовь – это птицы полёт, Это выстрел отравленной пули, Добровольное рабство и плод, Тот, что Еве в раю подпихнули! Разобраться бы в терминах нам, Об одном ли мы думаем с вами? Говоря о любви, каждый сам Знает, что там стоит за словами. Только как же её описать? Слов не хватит, и музыки мало. Не поймать её, не удержать, Не укрыть паранджой, покрывалом. Не подвластна любовь никому, На душе без неё беспокойно. Власть, богатство иль честь на кону, Но и это её не достойно. Что ещё рассказать мне о ней? Нет дороже её, нет прекрасней, Не бывает милей и светлей, Ярче, сладостней, чище, опасней! Нет возвышенней чувства – полней, Ничего нет сильней её власти, В ней источник энергии всей. Без любви нет ни жизни, ни счастья!

Да, нелегко сознанье удержать, В глубины окунувшись подсознанья, И, не свихнувшись в океане знанья, Перед обличеньем Божьим страх унять. Приняв, как должное, позор и наказанье, Которого стремимся избежать… Экран сознанья медленно погас. Вот новая реальность – сновиденье. Что это за волшебное мгновенье, Что так легко перемещает нас В иную жизнь, в другое измеренье? Хотел бы я сей миг остановить, Зависнув на невидимой границе. Одновременно видеть то, что снится, Не оборвав связующую нить С той жизнью, что в телах у нас струится. Два мира разделённых – совместить!

Без них нас бы просто творили. Зачем же нам нужно тогда, Чтоб в муках они нам родили, Что нас к ним влечёт – иногда? Нам стимулом служит, мотивом Не ум их. Возможно, душа? Когда она в теле красивом, И дева собой хороша. Как полное солнца затменье, Бывает в природе порой, Так сходит на нас наважденье, Теряем мы власть над собой. И хоть понимаем прекрасно, Что всё под копирку у них, Но все рассужденья напрасны О том, что мол, много других. Попала она в ожиданье, На ней видно стрелки сошлись. Волнует нас с нею свиданье. В чём фишка? Пойди разберись… Но лучше всего – откажись От розовых, глупых мечтаний. На грешную землю спустись. Коль станешь сильнее желаний, То, значит, познал эту жизнь!

Поют и говорят все о любви. Да где же, где она – любовь-то эта? А вдруг её придумали поэты, И нет в природе этих чувств – почти? В природе нет? А вдруг наоборот? Всё от любви, и лишь любовь повсюду, Привыкли мы к Божественному чуду. Потерян рай? Но он же в нас живёт! Влюблялся я когда-то в женский пол, И чувства к небесам меня вздымали, И падал если чувства остывали. И вновь искал и к новой цели шел. Хотелось мне любовью обладать, Искал я способ всеми быть любимым. И тут я понял – мы в любви едины! Любовь не поделить, не разорвать. Она, как воздух, всем необходима, Но ею невозможно управлять.

Истина сия не нова, Раз познал и хочешь снова Испытать полет души. Что, все средства хороши? Это бред. Если вдруг фальшивит слово, Если, написал…ново, Против смысла не греши. Плохо – лучше не пиши. Мой совет. Потерпи, дай настояться, Силы, крепости набраться Моложавому вину, Мудрости познай цену, Цену бед. Всё придёт, всему есть время, Прорастёт таланта семя, Принесёт достойный плод, В срок, когда пора придёт. Жди поэт.

Закатилось солнце, закатилось, Замела за окнами метель, Ты уже навеки заблудилась В сказке той, где солнце и капель. Закатилось солнышко надежды, Погрузилась в темень жизнь моя, И уже не буду я, как прежде, Заезжать в родимые края. Как давно оттуда я уехал, Врос в другую землю – поседел, Все равно аукается эхом, Боль в груди, ведь я осиротел. Закатилось солнце, закатилось. Закатилось солнышко моё, А в душе тревога поселилась, И ничем не выкуришь её.

Тебя послушать друг – ты идеален, Достоинств много, что и говорить. Скажи по дружбе, кто ещё нормален, Кого ты не хотел бы изменить? Иль просто не злословить, не хулить? Из женщин ни одна ещё пока что, Под твой стандарт не может подойти: То некрасива, то ленива страшно, А то «на бабки» хочет развести. Наш мир таков, в нём идеальных нету, Есть в каждом червоточинки свои, Но ты последуй мудрому совету: Во всём, мой друг, всегда себя вини. Снаружи мир такой, какой внутри!

Против я! Не хочу! Не желаю! Жить по правилам вашей игры, Если ими довольны все вы? Это ваш выбор, я не играю! *** Вся жизнь игра, и все мы в ней актеры, Но разобраться всё же нам пора: На что играем? Кто в ней режиссеры? Награда нам какая суждена? Взывает к нам священное писанье, Играете по правилам чужим, Бессмертье на кону, души страданье, Но мы лишь этой жизнью дорожим. Так променяв монеты золотые На мелочь, на бумажные рубли. Приобретаем вещи дорогие, Но ими нас в ловушку завлекли. И режиссер, создатель ложных правил, Доволен, что мы в пасть к нему идём. Он обманул нас, сети нам расставил, А мы обман его не сознаём.

Когда кого-то ненавидим, Тем против Бога восстаём, Грех этим на душу берём. Со стороны себя не видим. Лицо в гримасе исказилось, Глаза вылазят из орбит, Рот искривился и кричит, А кожа пятнами покрылась. Оскал зубов напоминает Зверину пасть. Безумный взгляд. Пульс учащён, кромешный ад Вокруг себя всё выжигает. Аффектом – это называют. Бунт против собственной судьбы, Безумный всплеск людской злобы, Забвеньем памяти считают. Гневливость – тяжкий, смертный грех. Жаль, что не всякий понимает, Что человек «чело» теряет. Во гневе он не Чело-Век!

Безнадега ты, ох, безнадега! Мне понятны все скорби твои. Навалилось проблем очень много, И не видно конца впереди. В серых красках дома, лес и люди, Под глазами бессонниц круги. Завтра снова – опять то же будет, Только больше и больше долги. Дома дети, жена, тёща злая В тесной комнатке десять на три. Безнадега с порога встречает, Только в очи жены посмотри. Дети, дети щебечут, смеются – И у них есть проблемы свои. То поссорятся, то подерутся, Что делить им – смешные они. Безнадега ты, ох, безнадега! Пролетают безличные дни. Если только не вера бы Бога, То, как это всё можно снести?

Если Бог мне откроет, что завтра помру, Ничего не изменится в жизни моей. Буду так же кормить я собак поутру В свете первых скользящих по небу                                             лучей. Защемит, затрепещет в испуге душа, Вдруг узнав, что так мало отпущено ей, А ведь жизнь, несмотря ни на что,                                              хороша… И молитва польётся из уст горячей. Ничего не изменится внешне… Ценней И дороже, и слаще покажется жизнь. Зачарует природа красою своей, Синевою накроет прозрачная высь. Зазвучит, запоёт пеньем птиц тишина, Шумом ветра и шелестом листьев и трав. Как прекрасна Планета, что нам отдана… Зарыдаю я, всё, наконец, осознав. С благодарностью Богу за прошлые дни, И приемля конец, предначертанный мне, Попрошу у Него: «Ты меня помяни, Не сожги мою душу на адском огне».

Судьба, она штука такая, В ней каждое слово весомо. Но есть точка зренья другая: «Не так это всё, по-другому». Не так? Очень я сомневаюсь, Слова долговечней людей. Как жаль, временами срываюсь…. Привычка, как видно, сильней. И хочется мне извиниться, Прощенья за грубость просить. Но видя надменные лица, Опять начинаю грубить. Ох, слаб и младенец я в вере, Но, всё ж исправляться пытаюсь. Прогресс есть, коль я сожалею… И каюсь пред Господом. Каюсь!

Не знаю, пропоёт ли снова Петух, приветствуя зарю. И я, как прежде бестолково, Жизнь буду доживать свою. Стишки писать. Кто их читает? Работа в доме, бизнес, сад. День незаметно пролетает, Не отмотать его назад. Под вечерок, для аппетита, Вина стаканчик пригубив, И, как всегда, поев до сыта, Христу молитву сотворив. В ней помянув родных и предков, «Помилуй Боже», – пропою. За грусть мою, за то, что редко Встречаю с радостью зарю.

Ну, что ты, дряхлая старуха, От горя чёрная стоишь? Влеченье плоти не потухло… Кому нужна ты? – Вот и мстишь! Съедает зависть к деве юной, Вернуть пытаешься года? Сама любви его безумной Не восхотела ты тогда. Наина – гордая колдунья, Всю жизнь любила лишь себя, Но финн, влюблённый до безумья, Приворожил тебя… И зря Твоё он сердце растревожил. Увяла девы красота. Старуха перед ним… И что же, Душой-то так же молода. «О, вы – коварные мужчины, Вам тело юное давай», – Немой вопрос в глазах Наины: «Уже не любишь, негодяй?» И разъедает злоба душу: «Я отомщу, ты так и знай, Приворожил и бросил тут же, Иди мол, старая, страдай». В сюжете сказочки былиной Руслан с Людмилой разлучён, А Черномор с брадою длинной Развратом в замке увлечён. Но зло наказано. Любимых Соединяет снова рок. Страданья ж бабушки Наины, Любовь отвергнувшим урок.

Ты что так долго не приходишь, Ушла к другому, может быть? С ним будешь ночи проводить? Я был любим тобою, вроде, Как ты могла мне изменить? Я стал тебе не интересен, Былое не вернуть назад? Во многом сам я виноват. Общенья миг с тобой чудесен, Я нашим встречам очень рад. И хоть со мной уже другая, Я знаю, ты опять придёшь, Смятенье в душу привнесёшь, Мой ум намеками смущая, Былую страсть во мне зажжешь. И я опять тогда оставлю, Молитву тихую свою, Её я искренне люблю, С ней в тишине я Бога славлю. С тобой же, милая, творю!

Ох, не накликать бы беду Своим беспечным поведением, Слагая рифмы на ходу В очередном стихотворении. *** Наверно, я в стихах своих – Ищу спасенье Или пишу их для других – Под настроенье? Какие чувства пробудить – Стремлюсь в народе, Пытаясь что-то сочинить – В угоду моде. Да, мне сегодня не писать – Невыносимо, Но, может, всё же замолчать – Необходимо. Молчаньем душу сберегу Иль потеряю? Не знаю, снова на бегу Стих сочиняю.