Забравшись в машину, Уилл моментально подобрел и оживился.
— Снимай ботинки, — сказал он. — Давай помогу.
Он расшнуровал и один за другим стащил с нее промокшие ботинки, а потом поставил их на заднее сиденье.
Вытяни ноги. Когда тронемся, я поверну обогреватель вниз, и ты быстро обсохнешь.
Так и сделали. Всю дорогу Кейт, раскинувшись на сиденье, блаженствовала под струей теплого воздуха.
Уилл предпочитал помалкивать. Если к побережью он ехал легко и непринужденно, то теперь все было по-другому. Он гнал во всю мочь, и они на удивление быстро добрались до гостиницы.
Уилл вышел и открыл перед ней дверцу.
— Я донесу тебя, — сказал он. — Иначе ты собьешь ноги о гравий.
Она не стала возражать и позволила ему взять себя на руки. Когда они пересекали двор, Кейт вытянулась и потерлась щекой о его щеку.
Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в макушку. Все в порядке, счастливо подумала она. Сегодня ночью мы будем вместе, и «последняя преграда» будет сметена, в чем бы она ни заключалась.
Должно быть, Пьер Будэн слышал, как подъехала машина, потому что открыл дверь, не дожидаясь звонка. Он увидел Кейт на руках у Уилла и в отчаянии вскричал по-французски:
— Mon Dieu — encore un accident? Ce n'est pa posible!
Уилл успокоил его и поставил Кейт на первую ступеньку лестницы.
— Поднимайся к себе и прими горячую ванну, — скомандовал он, трогая рукав ее куртки. — Ты здорово промокла.
— Ты тоже здорово промок, — ответила Кейт. — Или нет?
— О, все о'кей, — бодро откликнулся он. — Этой одежке не страшен никакой туман. — Он отряхнулся, как терьер, и капли воды полетели от толстого вязаного свитера. — Ладно, я пойду поработаю с компьютером: надо подредактировать рукопись. У вас все в порядке, Пьер?
Двое мужчин, беседуя на ходу, отправились в контору, а Кейт стала медленно подниматься по лестнице. Она представила себе, что он идет с ней, и… и… Но он явно не стремился к этому, а раз так… Придется подождать.
Она легла в ванну с горячей водой и попыталась представить себе это «последнее препятствие». Нехорошая мысль пришла ей в голову. Уж не болен ли он? Нет, она не могла поверить этому. Уилл был слишком благороден, чтобы скрыть от нее такое. Значит, оставалось одно: он решил, что слишком поторопился с разговором о свадьбе, и пожалел о сорвавшемся с языка предложении. Что ж, тогда все в порядке: она ведь тоже совсем не рвется замуж, правда?
Лгунья, зачем ты врешь сама себе? Ты хочешь замуж за Уилла Рэйвена, и ни за кого другого!
Это признание придало ей сил. Если замужество становится жизненной необходимостью, надо сделать для этого все. Вытираясь громадным полотенцем, она принялась убеждать себя, что она не из тех девиц, которые костьми лягут, лишь бы женить на себе мужчину. Если Уилл чтит условности, то она не придает им особого значения. В обществе равных возможностей так поступает большинство девушек.
В спальне она просушила волосы и сверкающим водопадом распустила их по плечам. Она подумывала, не подобрать ли их наверх, но это слишком напоминало бы об их ужасной первой встрече, когда Уилл принял ее за потаскушку-горничную. Конечно, выходное платье тоже не годится. Она остановилась на юбке цвета чайной розы и жилете, который красиво, но не вызывающе облегал ее грудь: во всяком случае, ей хотелось так думать. Перед тем как выйти на лестницу, она достала прелестную тончайшую ночную рубашку из шелкового шифона персикового цвета и положила ее на кровать, чувствуя теплое и нежное прикосновение к коже. Она была уверена, что ночь принесет ей исполнение всех желаний, но у нее не хватало терпения.
Когда она спустилась, Уилла нигде не было, но зато в кухне вовсю хозяйничал Пьер. Он влез в большой белый передник и был теперь точь-в-точь бледная сосиска, одна из тех, которые она не раз ела в этой гостинице.
Он дружески приветствовал ее, непривычно растягивая английские слова, затем указал на фартук и гордо произнес:
— Я нашел это. Мсье Уилл занят, а я готовлю хороший обед с соусом Валле-д'0ж — масло, крем, яблоки и кальвадос!
— До чего изыскано звучит! — ахнула Кейт. — Очень мило с вашей стороны, мсье Будэн!
— Это для меня удовольствие, — скромно ответил он. — Извините меня, пожалуйста, Пьер.
Он повернулся к плите.
Кейт немного постояла рядом, но помощь Пьеру явно не требовалась, и она удалилась со спокойной совестью.
Она заглянула в приоткрытую дверь конторы. Уилл сидел за компьютером. Кейт постояла, любуясь темными завитками на его шее. С трепетом вспомнила она, как на побережье ее пальцы погружались в эти кудри. А сегодня ночью…
Он был поглощен работой, и она знала, что не должна его отвлекать. Интересно, даст он почитать ей рукопись? Вот было бы здорово!
Она представила, как приятно быть замужем за известным писателем или просто жить с ним. Она быстро освоила бы все тайны писательской жизни. Если он пишет свои романы в Лондоне, она подыщет себе еще и другую работу. Но если он чаще бывает в Париже, то тут все будет сложнее. Может быть, он позволит ей печатать его рукописи, а она тем временем начнет учить французский. Она стала строить планы на будущее, но тут же одернула себя, пошла в гостиную, включила телевизор и попыталась сосредоточиться на сводке новостей. Зачем ей чужие новости, когда ее самое ждет жизнь, полная новизны и безоблачного счастья! Только невозможно дождаться, пока она начнется.
Они обедали втроем. Пьер накрыл в столовой. Сияла люстра, отливали белизной чистые салфетки. Посреди стола стояла вазочка с цветами, которые она сорвала для Эдварда. Какое счастье, что вчера вечером их обед так и не состоялся!
Обед был почти праздничным. Пьер обнаружил в холодильнике красную рыбу, приготовил ее с нормандским соусом, и вышло такое блюдо — пальчики оближешь! Коротышка с удовольствием выслушивал горячие похвалы, которыми Уилл и Кейт осыпали его кулинарные таланты. Уилл был в прекрасном настроении. Он закончил редактировать свою книгу и спросил у Кейт, не рассердится ли Бекки, если он на время позаимствует гибкий диск и сдаст его в свое бюро, чтобы распечатать с него текст рукописи.
Кейт засмеялась и выразила уверенность, что Бекки сейчас согласится на все, ибо через два дня ее выписывают из больницы.
— Позвонил наш милый друг-доктор, — сказала она, — и пригласил меня навестить Бекки у него в Кане. Конечно, я съезжу. Мне будет приятно увидеть Бекки.
— Давай съездим вместе, — предложил Уилл. — Когда ты освободишься, мы отправимся в Живерни. Я хочу показать тебе сады на воде.
— О, это было бы чудесно! — Они обменялись долгим понимающим взглядом, и у Кейт побежали по спине мурашки. Какие чудеса у нее впереди!
После обеда она собралась вымыть посуду и убраться на кухне, а потому выставила мужчин пить кофе с кальвадосом в гостиную.
— Сегодня вам на кухне делать больше нечего, — засмеялась она. — Не мешайте мне внести свою лепту в кулинарию!
Она затеяла уборку, чтобы скоротать время, оставшееся до ночи.
Когда все было вымыто до блеска, она заглянула в гостиную и увидела, что мужчины увлечены беседой. Уилл улыбнулся ей и жестом пригласил сесть рядом.
— Пьер рассказывает о профессии управляющего гостиницей, — пояснил он. — Это потрясающе интересно и, пожалуй, может дать сюжет для новой книги. Он улыбнулся и добавил:
— Наверно, мы, писатели, в прошлой жизни были белками. Каждая крупица опыта тщательно очищается, потом закапывается и в свой срок извлекается на свет божий!
Он повернулся к Пьеру, перевел, и тот залился смехом.
Кейт не желала слышать о белках и прошлой жизни; ее волновало только то, что должно было случиться этой ночью. Если раньше у нее была уверенность, что они с Уиллом будут спать вместе, то теперь она засомневалась. Казалось, Уилл совсем не стремился к этому. Пьер продолжал болтать по-французски, а Уилл с явным удовольствием слушал его.
Он обнял Кейт за талию, и это прикосновение взволновало ее. Сквозь ткань рубашки она чувствовала тепло его тела, возбуждаясь все больше и больше. Несомненно, он ощущал то же и только притворялся, что внимательно слушает Пьера. Он все крепче прижимал ее к себе, его пальцы то сжимались, то разжимались, и она вновь и вновь ощущала, как дрожит его тело. Не в силах больше ждать, она встала и тихонько зевнула:
— Пойду спать, пожалуй. Спокойной ночи вам обоим!
Пьер с поклоном ответил:
— Bonne nuit, mademoiselle. Dormez bien.
Она быстро улизнула наверх, не дав Уиллу времени для ответа.
Кейт пришла в спальню и села на кровать. Ее колотила дрожь, руки и ноги окоченели. Это смешно, сказала она себе. Современные молодые женщины не ведут себя как стыдливые викторианские девицы, падавшие в обморок при одной мысли об ужасах, подстерегающих их в первую брачную ночь. Или кое-кто и сейчас побаивается?
Она, во всяком случае, в обморок не упала бы, даже если была бы девственницей. Кейт вспомнила ту ночь после студенческой пирушки, когда она слишком много выпила, возбудилась и в конце концов оказалась в постели одного симпатичного сокурсника, слывшего в их кругу завзятым сердцеедом.
Все ее подружки спали со своими мальчиками и делились с ней ощущениями. Поцелуи «сердцееда» ей понравились, и она спьяну подумала: а почему бы и нет?
Однако «сердцеед» оказался грубым и эгоистичным, и она не получила от случившегося ни малейшего удовольствия. Конечно, это не вызывало в ней желания повторить неудачный опыт.
Закончив колледж, она устроилась на работу, не оставлявшую времени на личную жизнь. Каждый час ее был строго рассчитан. Память об этих трудных днях еще не изгладилась: она спешила домой, чтобы накормить бедную и изможденную мать, которой предстояло ночное дежурство в богадельне. Со временем такая жизнь вошла в привычку, и Кейт перестала думать о себе. Она была до боли уверена, что мать принесла себя в жертву, дав ей возможность закончить колледж, покупать одежду, в которой было бы «не стыдно показаться на людях», и содержа квартиру в таком порядке, чтобы можно было пригласить друзей. Когда здоровье матери пошатнулось и она не смогла много работать, Кейт пришлось взвалить на себя дополнительную ношу и брать все больше и больше сверхурочных.
Она сидела на кровати, и перед ней сами собой проплывали воспоминания: вот она толкает тележку в безлюдном вечернем супермаркете; вот она несет белье в прачечную, потому что в их квартире негде его сушить; начищает все металлическое, чтобы угодить маминому вкусу; чистит, моет и скоблит тысячу и одну мелочь, которыми мать обставила всю квартиру. И ужасные последние дни, когда здоровье матери оказалось окончательно подорванным и Кейт пришлось бросить работу…
Она вздрогнула и отогнала воспоминания. Теперь ее судьба в ее собственных руках, и она знает, как ею распорядиться!
Она желала Уилла — со свадьбой или без, и была уверена, что он придет. То, что началось между ними на берегу, под покровом тумана, требовало продолжения.
Она встала, умыла лицо, почистила зубы и расчесала волосы. Потом она разделась, натянула тоненькую ночную рубашку и легла в широкую, мягкую постель, натянув одеяло до подбородка.
Время ползло как черепаха. Она по скрипу ступенек узнала бы, что Уилл поднимается наверх. В комнате горел ночник, и она нарочно оставила дверь приоткрытой, чтобы он понял — она не спит.
Казалось, прошли целые часы… Вдруг она села на кровати: ей послышались шаги. Она затаила дыхание, сердце болезненно сжалось.
Вот он поднялся на второй этаж; вот он свернул в коридор. Она чувствует, как он подходит все ближе и ближе. Вот он у ее двери!
Но что это? Не задерживаясь ни на секунду, он проходит мимо… Она слышит, как за ним закрывается дверь его спальни.
Она не могла в это поверить. Она не сомневалась, что он придет к ней. То, что случилось сегодня, только прибавляло ей уверенности. Тогда почему? Должно быть, его удержало это проклятое «последнее препятствие», и она обязана выяснить, что это значит. Сейчас, сию минуту!
Кейт затрясло при мысли о том, что она собирается сделать, но теперь ничто не могло ее остановить.
Выскочить из постели, накинуть шаль поверх рубашки, пересечь комнату и оказаться у двери Уилла было делом одной секунды.
Она остановилась, чтобы успокоить дыхание, и решительно постучала. Ответа не было. Кейт подождала и постучала опять — наверно, он был в ванной. Она открыла дверь и проскользнула в комнату. В этот момент из душа вышел Уилл. На нем не было ничего, кроме завязанного на талии зеленого полотенца, и в тусклом свете ночника он выглядел потрясающе, как никогда в жизни. У Кейт засосало под ложечкой, когда она увидела его сверкающее тело, влажное после душа, гладкое, белое, и клин черных волос на груди…
Кейт сделала героическое усилие, чтобы вспомнить, зачем пришла. Она нервно откашлялась.
— Уилл, мы должны поговорить…
— В самом деле? — мягко спросил он, делая шаг навстречу. В упор смотревшие на нее глаза казались черными бездонными прудами, голос был низким и ласковым, от его звука останавливалось сердце. — Ты действительно хочешь этого? Не слишком подходящее время для беседы, ты согласна?
Он стоял очень близко, но не прикасался к ней. С кривой усмешкой он сказал:
— Мне стоило огромных усилий сдержаться, чтобы не войти в твою спальню и не наброситься на тебя. Я даже принял холодный душ — бр-р-р! — но это не помогло. И раз уж ты пришла, то здесь ты и останешься.
Он нежно обнял ее, и его голос стал бархатистым:
— О моя милая, обожаемая, прекрасная Кейт, есть только одна вещь на свете, которой нам следует теперь заняться, и это не разговоры. Ты согласна?
Она забыла про все препятствия.
— Согласна, — прошептала она. — О Уилл, я согласна…
Его руки легли на ее плечи.
— Не думаю, что это нам понадобится, — улыбаясь сказал он, и тонкая шаль полетела на пол. — И это. — Он вздохнул, стащил с нее рубашку и отправил ее туда же. Через секунду к ним присоединилось его полотенце. Наконец-то он обнял ее по-настоящему, прижал к себе и принялся нашептывать нежные и страстные слова, музыкой звучавшие в ее ушах.
Он осторожно поднял ее и отнес на широкую кровать, откинув в сторону покрывало. Затем он лег рядом, приподнялся на локте и заглянул в ее глаза.
— Милая, я бы никогда не причинил тебе вреда, — очень серьезно сказал он. — Ты, веришь этому?
Она безмолвно кивнула.
— Всем существом я люблю тебя, Кейт. А ты?
Она кивнула снова.
— Скажи это, — попросил он.
— Я люблю тебя, Уилл. Очень.
— И ты выйдешь за меня?
Без всякого сомнения, подумала она и ответила:
— Да.
Он перевел дух.
— Тогда чего же мы ждем? — отрывисто засмеявшись, спросил он, и их губы слились в поцелуе.
Сейчас он поймет, что я совсем неопытна, подумала она. Уилл принялся медленно и нежно возбуждать ее, его губы бродили по ее телу, находили самые укромные места и ласкали их так, что она начинала тихонько вскрикивать, словно от боли, а ее тело изгибалось дугой.
Ее любовник и в постели не был молчуном: он осыпал похвалами ее губы, груди, соски, говорил, как она прекрасна и желанна, и Кейт все глубже и глубже погружалась в теплое море такого экстаза, о существовании которого раньше только догадывалась…
Он целовал ее все более страстно, и она придвигалась ближе и ближе, поддаваясь безотчетному стремлению прикоснуться к нему, познать его, заставить его закричать от наслаждения.
— Пожалуйста… пожалуйста… — услышала она свой умоляющий голос и, сгорая от желания, наконец почувствовала тяжесть его тела. Они соединились, и, когда это произошло, изумленный стон вырвался из ее груди.
Потом настал момент взрыва страсти, вздохов и криков, погружения и рывка, сотрясавших обоих диких конвульсий, перешедших в завершающую долгую-долгую вспышку… А потом они бессильно лежали в объятиях друг друга, пытаясь унять бурное дыхание.
— Чудесная… Восхитительная… — шептал Уилл. — Лучшая на свете…
Вместо ответа Кейт потянулась к нему и положила руку на его плоский живот, такой же теплый, влажный и шелковый, как и ее собственная кожа.
— Я… никогда… не знала… — Ее голос угас, и она уснула.
Проснувшись, Кейт увидела, что солнце освещает картины алых гвоздик, вышитых на занавесках. С сонным вздохом бесконечного счастья она потянулась к Уиллу, но ее рука не нащупала ничего, кроме давно остывших, смятых простынь.
На одну секунду дикий страх сжал ее желудок. Она вскочила с кровати, уговаривая себя, что все, в порядке: он рано встал, только и всего. Но она должна была увидеть его, услышать его голос, убедиться, что прошедшая ночь ей не приснилась.
Она пробежала в спальню, быстро приняла душ, натянула джинсы и свитер, махнула щеткой по волосам и стремглав кинулась по лестнице.
Пьера она не заметила, а Уилл, конечно, был на кухне! Он стоял и ждал, когда закипит чайник. При виде Кейт он просиял.
— Доброе утро, милая!
Его улыбка лучше всяких слов убедила ее, что все в порядке, что прошлая ночь не была всего лишь сном.
Чайник закипел, и он заварил чай.
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — сказал он. — Я проснулся рано, полюбовался на тебя спящую и кое-что придумал. Ты спала так сладко, что жаль было будить, поэтому я и решил поступить благородно, спуститься вниз и поставить чайник.
Она хихикнула и потупила глаза.
— С твоей стороны это было даже слишком благородно, — притворно стыдливо ответила она и получила в награду горячий поцелуй.
Его губы прошли по ее шее и остановились у тоненькой ключицы.
— Может, плюнем на чайник? — прошептал он.
Зеленые глаза Кейт сверкнули, но она благоразумно ответила:
— Конечно, нет! Я умираю от жажды… и голода.
— Это верно. — Уилл прижал к груди ее голову. — Я тоже голоден. Нас всю жизнь учили, что любовь прогоняет аппетит. Оказывается, вранье! Я пошел варить яйца.
Завтрак прошел весело, и было выпито немало хорошо заваренного чаю. Кейт казалось, что она еще никогда не была так счастлива.
Они вместе помыли посуду, а затем Кейт выглянула в окно и всплеснула руками.
— Боже мой, какое замечательное утро! Давай прогуляемся. Я покажу тебе дорожку, от которой произошло название гостиницы — «Ферма у Зеленой Тропы». Я не могу выговорить это по-французски: ты будешь смеяться над моим произношением.
Уилл заставлял ее снова и снова повторять «Ferine du Chemin Vert», пока не добился удовлетворительного результата и не наградил ее поцелуем. Мы ведем себя как дети… или как любовники, подумала Кейт. Любовь сбрасывает с плеч груз прожитых лет и заставляет нас забыть все плохое.
Узкая дорожка была скорее просекой в зарослях густых кустов и деревьев с переплетающимися кронами. Кейт любила ее с детства — это место казалось ей страшноватым и таинственным. У нее не хватило смелости, чтобы хоть раз узнать, куда же она ведет. Может, она вообще не имела конца…
Они шли, держась за руки, и Кейт сказала:
— Я часто гуляла здесь с Бекки. Летом, когда полно листьев, деревья смыкаются у тебя над головой и получается настоящий зеленый коридор. Чудесно!
— Чудесно… — эхом откликнулся Уилл. Он долго молчал и вдруг заговорил, словно на что-то решившись. — Кейт, скажи, этой ночью я не показался тебе грубым? Боюсь, я чересчур увлекся. Но я ужасно хотел тебя, а ты ведь так чувствительна…
Она нежно улыбнулась. Сегодня утром она могла бы рассказать Уиллу все на свете: между ними больше не стояло никакой преграды. Она промолвила:
— Я сама ужасно хотела тебя. Но мне и в голову не приходило, что секс может быть таким… всепоглощающим…
— Ну, не всегда он неистовый. Обычно все проходит спокойнее, но удовлетворения приносит не меньше…
Прежде чем она успела подумать, скольких женщин он любил, Уилл продолжил:
— Кейт, милая, как чудесно знать, что теперь мы недели, месяцы, годы, всю жизнь будем вместе!
Он прижал ее к себе. Кент благодарно потерлась щекой о его плечо и промурлыкала:
— А теперь давай наконец разберемся с твоим последним препятствием, которое будто бы мешает тебе жениться на мне.
Он остановился и смущенно заглянул ей в лицо.
— О чем ты говоришь? Я всегда хотел жениться на тебе. Теперь мне кажется, что я хотел этого с самого начала, когда вышел из такси, а ты так мило обратилась ко мне на ужасном французском языке. Ты сказала «que vous avez arrive», а надо было «que vous etes arrive». Урок окончен.
— Постараюсь запомнить, сэр, — кротко ответила она. — Но что за препятствие? Ты меня заинтриговал.
Он уставился в землю и изо всех сил пнул какой-то безобидный камушек.
— Я начал говорить об этом вчера на берегу, но ты промочила ноги, а потом все пошло слишком быстро. Вечером… Я был уверен, что мы с тобой сразу ляжем в постель, и не хотел, чтобы это произошло до того, как ты узнаешь. Я думал, так будет честнее. Но ты взяла инициативу на себя, а я… — он пожал плечами, — всего лишь мужчина.
Откуда ни возьмись налетел порыв холодного ветра, и Кейт поежилась.
— До того, как я узнаю? Так что же мне надо было узнать?
Он смущенно хмыкнул.
— Знаешь, как ни дико звучит, но это правда — Он ненадолго умолк, а потом его губы сложились в неуверенную улыбку. — Кейт, милая, дело в том, что… Оказывается, я твой сводный брат. Твой отец женился на моей матери за два года до ее смерти…
— Что? — Она услышала свой голос как будто со стороны. — Это не правда. Скажи, что это не правда!
Она отшатнулась, у нее отнялись ноги и остекленели глаза.
— Это правда, — тихо сказал Уилл, — но она ничего не меняет в наших с тобой отношениях. Мы ведь не в кровном родстве, мы любим друг друга, а все остальное не имеет значения. Ты можешь не видеться с отцом, пока сама этого не захочешь, но я знаю, как много это значит для Джимбо.
— Джимбо? — О ком он говорит?
— Мы всегда называли твоего отца «Джимбо». Моя мама придумала ему такое ласковое имя. — Он остановился, его глаза на мгновение приобрели мечтательное выражение. — Они очень любили друг друга.
— В самом деле? — Шок прошел, и она почувствовала себя спокойной и абсолютно бесчувственной.
— Ну подумай сама, милая, — принялся увещевать Уилл, — что здесь такого ужасного? Я знаю, как любит тебя отец. Все эти годы он только о тебе и говорил. Твоя фотография висит у него над кроватью.
— Очень трогательно! — усмехнулась Кейт, плохо соображая, что она говорит. Ее мир разлетелся на куски, а Уилл превратился во врага — врага, который задумал заставить ее смириться с тем, против чего восставало все ее существо.
Уилл продолжал говорить, и говорить разумно. Наверно, думает, что он ее уже победил.
— Он мечтает только об одном — когда-нибудь увидеться. Что бы ты ни думала, он очень любит тебя.
Кейт процедила сквозь зубы:
— И поэтому он послал тебя шпионить за мной? Хотел узнать, что выросло из брошенной им девочки? Ты обо всем докладывал ему по телефону, когда я ходила в магазин?
— Не будь дурой! — Уилл начинал терять терпение. — Конечно нет! Во-первых, он сейчас в Японии, у него деловая поездка. Во-вторых, он и думать не мог, что ты окажешься здесь и мы встретимся. Просто он посоветовал мне приехать сюда отлежаться, познакомиться с Бекки, узнать у нее, где ты находишься и не согласишься ли ты увидеться с ним. Ему прекрасно известно, что твоя мать сделала все, чтобы настроить тебя против него и очернить его имя в твоих глазах!
Кейт вспыхнула, ее ледяное спокойствие вдруг сменилось бешеной злобой.
— Как ты мог сказать такую гадость! Маме и не требовалось настраивать меня против отца. Я сама не слепая и не безмозглая дура! Вечером накануне ухода он сказал мне, что любит меня. На следующий день он уехал, и больше я не слышала от него ни слова. Он оставил нас без гроша за душой, и мама работала до самой смерти, чтобы содержать нас обеих! По-твоему, это любовь? — Слова так и сыпались из нее.
Уилл ошарашенно переспросил:
— Оставил вас без гроша? Я не могу в это поверить!
— Придется поверить, потому что это правда. Он жестокий и бессердечный, и я не хочу его видеть. — У нее перехватило горло. — И тебя тоже.
— Кейт… Милая, ты не понимаешь, что ты говоришь! И это после того, что мы были вместе? После того, как ты сказала, что любишь меня? — Его смуглое лицо стало пепельным. — За что?
Кейт собрала все свои силы. С этим нужно было покончить как можно скорее.
— Ну и что ж, что были вместе? Это всего лишь секс, — почти спокойно ответила она, сложив губы в презрительную усмешку. — Ты казался себе умным и ловким маленьким миротворцем, но со стороны ты выглядел смешно, поверь мне.
— Нет! — яростно крикнул Уилл. — Он шагнул к ней, его лицо исказил неистовый гнев, и на мгновение она испугалась, что он ударит ее. Но он сумел взять себя в руки. — Низкая, бесчестная ложь, и ты, черт побери, прекрасно это знаешь, Кейт! — У него опустились уголки рта, и он добавил: Если бы я хотел, ты бы уже давно лежала с меня в постели и только радовалась бы этому. Но ты сама пришла ко мне и сама скачала, что любишь!
Он всматривался в ее лицо, пытаясь найти хотя бы намек на взаимопонимание.
— Прошлой ночью я не знала, какой ты. Я думала, ты честный и прямой. Но оказалось, что я ошиблась. Ты лгал и обманывал меня с самого начала. Ты прекрасно знал, кто я. Ты обязан был все рассказать.
— Чтобы ты сразу же выгнала меня? Она отвернулась.
— Скорее всего, так бы оно и вышло, — без колебания сказала она.
Он шагнул к ней.
— Кейт… Любимая… Давай во всем разберемся. Ты не должна принимать это так близко к сердцу… — Он умоляюще прикоснулся к ее руке.
— Оставь меня! — Она отпрянула и прижалась спиной к старой деревянной калитке. — Нам не и чем разбираться. Все кончено. Я не хочу видеть ни тебя, ни моего отца, которого ты считаешь таким замечательным. Никогда. Вы — два сапога пара. Можешь убираться и передать это ему!
Кейт выпрямилась во весь рост. Она больше ни минуты не желала быть с ним рядом.
— Я была бы рада, если бы ты сгинул с моих глаз как можно скорее!
Он долго смотрел на нее, но она прятала глаза. Молчание становилось невыносимым.
Наконец он заговорил. Его лицо окаменело.
— Прекрасно. Я иду собирать вещи и договариваться насчет машины. Пожалуйста, попроси Пьера приготовить мне счет.
Он круто повернулся и захромал к гостинице, заставив Кейт почувствовать себя такой одинокой, как никогда в жизни.