Так сложилось, что географию Израиля Борис изучал не по учебнику. Геодезические измерения институт проводил по всей стране. Приходилось выезжать на контроль своих работников и на север страны (Голанские высоты с горой Хермон), и на юг (пустыни Арава и Негев), и на Мёртвое море и озеро Кинерет, расположенные на отрицательных высотах, и на, протянувшееся с севера на юг, Средиземноморское побережье. Борису запомнился случай, когда он с одной из бригад поехал в пустыню, прилегающую к Мёртвому морю. Целью поездки являлось нанести на карту небольшой источник, который отсутствовал на ней. Утром за ним заехали его работники Ариэль Леви и Менаше Битон. В какой-то момент, когда свернули со скоростной трассы на грунтовую дорогу, а потом с неё на пустынное бездорожье, перед ветровым стеклом мощного джипа «Isuzu» появился скалистый сухой каньон. С трудом преодолевая его каменистые россыпи, джип натужно продвинулся вдоль пересохшего ручья ещё несколько километров, пока путь ему не преградила скальная гряда. Дальше ехать было невозможно. Сверившись с картой, определили, что до источника было около пяти километров. Ариэль, участливо взглянув на своего шефа, предложил ему остаться в джипе, где работал кондиционер, а с радиотейпа неслись трогательная мелодия джазового блюза. Борис сходу отклонил его предложение и, надевая за спину маленький рюкзачок с литровой бутылкой воды, весело проговорил:

– Ребята, быстро собираемся, и в путь, в дорогу. За меня не переживайте, я не в первый раз в горах, приходилось покорять вершины высотой более чем 5000 метров, так что всё будет хорошо.

Как оказалось впоследствии, все хорошо не было. Борис не учёл два фактора. Во-первых, когда он покорял вершины Кавказа, Памира и Тянь-Шаня, ему было не полсотни лет, как сегодня, а всего двадцать. Во-вторых, все горные пики были покрыты ледниками, и температура воздуха при восхождении была отрицательной. Здесь в азиатской пустыне острые снежинки не падали на обветренное лицо, в противовес им, его покрывали горячие лучи жаркого солнца. Температура воздуха в тени достигала сорока градусов, разумеется, со знаком плюс. Однако, вначале когда тронулись в путь, едва заметная, сложенная из камней, тропа петляла в направлении спуска. Борис размеренно, следя за дыханием, как учили его в альпинистском лагере, шагал по скальному каньону. За ним шли его работники: Ариэль напевал про себя какой-то модный израильский шлягер, а религиозный Менаше, чуть покачивая, покрытой чёрной кипой, головой шептал про себя псалмы из молитвенника, который держал перед собой. Борис двигался легко и непринуждённо, грациозно обходя громадные валуны, которые то и дело, преграждали дорогу, тем самым заслужив комплимент Ариэля, который сказал:

– Я вижу, босс, вы, действительно, не первый раз в горах, шагаете, как заправский альпинист.

Лучше бы он этого не говорил. До источника добрались в течение часа. Определить его координаты при помощи спутниковой аппаратуры заняло не более десяти минут. Произведя необходимые измерения, не став дожидаться, когда испепеляющее солнце достигнет зенита, тут же двинулись в обратный путь. Вот тут-то всё и началось. Обратный путь уже представлял собой крутой скальный подъём. Пройдя первый километр горного взлёта, Борис вначале почувствовал лёгкое головокружение. Ещё через несколько сотен метров крутого горного повышения ноги начали наливаться свинцовой тяжестью, а прерывистое дыхание вызывало пугающие хрипы. Сквозь застилающую пелену обволакивающего пота в голове у Бориса крутилась удручающее сплетение словес:

– Что же, чёрт побери, со мной происходит, даже на заледенелых шеститысячниках Памира я чувствовал себя хорошо, а тут высота вряд ли зашкаливает за тысячу метров.

А ещё внутренний голос стыдливо укорял его:

– Что же скажут о своём начальнике мои подчинённые, которые ещё час назад хвалили его за физическую выносливость. Надо же, какое позорище!

Невдомёк было Борису осознать, что порукой этого позорища был не только его полувековой возраст, а долгие десятки лет злоупотребления табаком. Но главной причиной являлись, всё-таки, непознаваемый ранее, привкус израильской пустыни, обжигающие лучи непомерно низкого солнца и нарушение водного баланса организма. Он вспоминал, как на Памире, ранним утром, руководитель их альпинистской группы перед восхождением на вершину инструктировал, что пить надо как можно больше воды сейчас, а в пути не разрешалось пить ни капли. В пустынном мареве пить следовало, если и не каждую минуту, то, по крайней мере, каждые полчаса. Борис знал это, но как на грех, литровый запас воды был исчерпан ещё час назад.

В какой-то момент Борис помимо своего сознания, которое назойливо подсказывало ему, что этого делать нельзя, присел на первый, попавшийся на извилистой тропе, валун. Он уже не замечал, простиравшегося во все стороны горизонта, поистине фантастического марсианского пейзажа. Резные отвесные стены остроконечных каменистых пиков, разноцветная палитра скальных разрезов и нагромождение огромных валунов уже не волновали его потухшее воображение. Борис думал только о том, как найти в себе силы подняться и пойти дальше. Ариэль и Менаше, взволнованно вглядываясь в бледное лицо Бориса, обсуждали между собой, как вызвать к месту их дислокации вертолёт с целью его вызволения из жаркого каменного плена. Услышав слово вертолёт, Борис, едва успев подумать:

– Вот только этого ещё не хватало! Прославиться на всю еврейскую державу! Чтобы потом, падкие до сенсаций, израильские газеты раструбили, как спасали с простого маршрута, который зачастую и школьники проходят, начальника полевого отдела, – невероятным усилием воли заставил себя поднятья и медленно, едва переставляя отяжелевшие ноги, продолжить изнурительный подъём.

Как ни странно, но именно этот, совсем не гипотетический, шанс опозориться перед всеми и, прежде всего, перед самим собой, придал ему заряд, неизвестно откуда, найденных сил двигаться дальше. Шаг за шагом он медленно, следовал по узкому змеистому каньонному проходу, и каждый раз ему казалось, что уже видно их красный джип, оставленный ими у скального бастиона. Через полчаса хода джип, наконец-то, проявился уже наяву. А ещё через полчаса он остановился у небольшого киоска на перекрёстке дорог, где Борис отоварился двухлитровой бутылкой минеральной воды, которую тут же без остатка влил в свой почти иссохший организм.

По приезду в институт Борис хотел было рассказать о своих злоключениях в горной пустыне, всё-таки Эдуард был не просто профессором, а, ещё и, мастером спорта по альпинизму. Его имя неоднократно упоминалось в ежегодниках советского альпинизма «Побеждённые вершины». Но тот, не дав ему не вымолвить ни слова, увлёк его за собой и торопливо проронил:

– Собирай, Боренька, свой походный кейс, завтра по распоряжению директора мы с тобой едем в Амман.

– Эдик, у тебя все дома, – покрутил пальцем у своего виска Борис, – ты часом не злоупотребил сегодня алкоголем. Или может ты забыл, что Амман – это не что иное, как столица Иорданского королевства, которое является арабским и враждебным Израилю государством.

– Ты уж прости меня грешного, Борис, – оборвал его Эдуард, – но это ты забыл, что буквально несколько месяцев назад Иордания стала второй после Египта арабской страной, заключившей мирный договор с Израилем. Именно в этой связи и должна быть установлена окончательная граница между двумя государствами.

– А причём здесь мы с тобой, Эдик, – смущаясь, спросил Борис.

– Притом, дорогой, – улыбнулся он, – что я как представитель проектной службы, а ты как руководитель полевого отдела должны с нашими иорданскими коллегами разработать совместную программу координирования границ, которая, как меня информировали, будет проходить посредине реки Иордан.