42-й день лета

I

Никто не плавал в Серебряной по собственному желанию: те кто так делал, имели склонность не возвращаться обратно, а их тела никогда не находили. Мерикиты винили в этом Речную Змею. Джейм верила им, поскольку в Киторне провалилась в пищевод Змеи почти до его середины. Тем не менее, речные притоки считались в целом безопасными.

К югу от Тентира, один из таких потоков обрушивался вниз серией водопадов, бассейнов и порогов. Приближаясь к нему по тропинке, прорубленной через буйные заросли кустов облако-колючек, Джейм слышала рёв воды и смех кадетов, которым тоже пришла в голову подобная идея и которые её опередили. По мере движения, она стягивала с себя свою грязную одежду, не забывая при этом держаться подальше от тянущихся трёхдюймовых шипов.

Здесь была скала, поднимающаяся вверх в лучах дневного солнца. Бросив свёрток одежды у её основания, она стала взбираться вперёд, к звуку воды, распутывая при этом свои смешанные с комьями грязи волосы. На вершине, она была встречена восхитительными, холодными водяными брызгами, которые покалывали её горячую голую кожу, и освежающим дыханием, которое поднимало с её лица потные завитки волос. На той стороне ущелья, поток подпрыгивал на валунах, полупорогах, полуводопадах и попадал в широкий вытянутый котлован. У его дальнего края, вода быстрым потоком струилась наружу, попадая в каменную щель между несколькими большими плоскими скалами, а потом вниз, в следующий бассейн. Остальная часть водоёма кружилась медлительным водоворотом в постоянно обновляющейся заводи. Покачивающиеся в ней головы, повернулись вверх, чтобы поглазеть на неё, открыв рот. Ладно, пусть смотрят. Она мгновение вызывающе побалансировала на краю, а потом нырнула.

Уже в воздухе, до Джейм дошло, что прыгать головой вперёд в незнакомую воду не слишком разумно и, в самом деле, она едва разминулась с затопленным скальным выступом.

Питаемая горными снегами, вода была достаточно холодной, чтобы заставить сжаться сердце. Она была также неожиданно глубокой, если отойти чуть подальше от её коварной и вероломной кромки. Трещина в её ложе простиралась глубже, чем проникал свет — разумеется, результат скорее корчь тела Речной Змеи, чем простой эрозии. Над её уступами висели рыбы, полностью неподвижные, за исключением мерцания пятен света на их чешуе. Затем, в мгновение ока, они исчезли. Джейм подумала, что через облако грязи смываемой с её кожи, она увидела что-то в глубине пропасти, что-то, что шевельнулось и начало медленно подниматься.

Её плеча коснулась рука. От неожиданности, Джейм выпустила воздух из лёгких потоком пузырьков и, задыхаясь, всплыла. Рядом с ней покачивалась золотистая голова Тиммона.

— Ты меня напугала, — сказал он. — Люди обычно не ныряют со Скалы Шееломки головой вниз. — Он пригляделся к ней. — Ты стучишь зубами, а губы посинели от холода. Давай-ка сюда.

Он подплыл к одной из плоских скал и залез на неё. Обернувшись, он предложил ей руку. Помня о том, что её перчатки остались вместе с остальной одеждой на берегу, Джейм без его помощи вскарабкалась вверх и растянулась лицом вниз на скале, засунув кисти под локти. Камень был благословенно тёплым. В её памяти медленно выцветал образ того, что, как она думала, она видела в глубине. Вот уж действительно, Левиафан в луже — но это не в первый раз, когда она увидела подобную штуку.

Другие пловцы стали выскальзывать из бассейна наружу и уходить, из такта или из-за простого смущения. В данный момент, причина Джейм не волновала.

— Ах, — сказала она с довольным вздохом, расслабляясь. — Как хорошо.

Тиммон удобно устроил голову на сложенных руках, искоса на неё посматривая. Она думала, что он собирается расспрашивать её о том, как она выбросила Коррудина из окна, но вести об этом происшествии, по-видимому, его ещё не достигли.

Вместо этого он сказал, — Никто не примет тебя за парня, но я могу посчитать каждое из твоих рёбер. Тебе действительно стоит побольше есть.

— Так мне говорят все вокруг, но я думаю, что моё чувство вкуса был надолго испорчено в Призрачных Землях. Как бы тебе понравилось изо дня в день ужинать хныкающими овощами?

— Не особенно. Они и в самом деле хныкали?

— Когда не стонали и не кричали; а картофельные глазки всё время следили за тобой по комнате осуждающим взглядом. Мы даже не будем обсуждать капустные головы, или то, что в них было.

— Спасибо. Я думаю, что уже потерял аппетит к ужину.

Ему, по крайней мере, не нужно было беспокоиться о худобе, а скорее о том, чтобы не обрасти жирком. Сквозь полоски мокрых волос, она рассматривала его стройное, довольно мускулистое тело, вытянувшееся рядом с ней, алебастрово-белое, кроме загорелого лица, на которое солнце принесло неожиданное украшение в виде веснушек. Он ей ухмыльнулся и она быстро отвела взгляд, удивлённо почувствовав по жару в лице, что покраснела.

Они лежали достаточно близко, чтобы чувствовать тепло друг друга. Тиммон легонько провёл кончиком пальца по её коже. С усилием, Джейм сохранила неподвижность, хотя волосы на её руке задрожали и встали дыбом.

Он улыбнулся. — Тебе непривычно, когда тебя касаются, не так ли?

Удары, толчки, пинки, изредка обрушающиеся высотные здания, да… но нет, простые прикосновения не были для Джейм привычным опытом. Так же, как и удары камнями.

— Эй! — закричал Тиммон, вскакивая, когда галька отскочила от его голой спины.

На Скале Шееломке стояли две фигуры. На мгновение, у Джейм возникло странное чувство, что всё это уже случалось раньше, только человек в блестящей куртке был кем-то другим, как и она сама. Обрывки сна, горький вкус беспомощности и стыда… или это она была на скале, презрительно глядя вниз, на худого голого парня, тщетно пытающегося прикрыться?

Но вновь прибывшим оказался только Горбел, в собирающийся сумерках его алая куртка пламенела подобно пожару, и один из его дружков, который плотоядно смотрел на них вниз.

— Быстрая работа, Ардет! — закричал он, перекрикивая шум водопада. — Оставь нам хотя бы кусочек бёдрышка Норф!

Пока Тиммон добродушно ругался, Джейм рассматривала Лордана Каинрона, который смотрел на неё без всякого выражения. Как и Комендант, он был явно порадован тем, как она управилась с его двоюродным дядей. Коррудин, должно быть, обычно держался на заднем фоне, раньше, его имя никогда не выходило за пределы его собственного дома. Был ли он мозгом, скрытым позади бессмысленной жажды власти Калдана? Очевидно политика Каинронов была гораздо более сложной, чем она себе представляла.

Кто-то закричал. Слова терялись из-за расстояния, разбивались о воду и деревья, но они приближались. Крик раздался снова, теперь разборчивый:

— … раторн! Здесь раторн в лесу!

Второй Каинрон мгновенно пропал из виду — судя по звукам, угодив прямо в заросли колючих кустов — но Горбел повернулся и теперь стоял на месте, как будто пустил там корни. Затем он начал медленно пятиться к скользкому краю скалы.

Джейм и Тиммон вскочили на ноги.

— Осторожно! — Закричал Тиммон, но слишком поздно: нога Горбела уже опускалась в воздух. Мгновение, он шатался на краю, дико махая руками, как мельница крыльями, а потом упал. Он приземлился с большим всплеском и немедленно ушёл под воду, которая окрасилась красным. Трое, если он ударился о выступ…

Тиммон нырнул за ним. Собиравшаяся последовать примеру Ардета, Джейм застыла.

Нечто белое возникло на вершине скалы; что-то похожее на лошадь, но покрытое защитой из полос костяной брони цвета слоновой кости, от горла до поясницы. Слоновая кость также скрывала его морду, подобно боевому шлему, наружу из него вырастало два рога, меньший между раструбами носальных углублений, больший, изогнутый и закрученный, между глубоко посаженными рубиновыми глазами. Он пристально посмотрел вниз на Джейм и оскалил клыки с длинным мелодичным свистом удовлетворения.

Джейм почувствовала, как у неё отваливается челюсть. В последний раз, когда она видела жеребёнка раторна, он был только детёнышем. Прошло время: он вырос.

Тиммон всплыл вместе с Горбелом, который бестолково размахивал руками и бессвязно бормотал. Удар спиной, очевидно, спас ему шею, но не научил плавать.

— На помощь! — Закричал Тиммон и вздрогнул от боли, когда мотающийся кулак Горбела попал ему по носу. Затем вес намокшей одежды опять потянул их обоих вниз.

К чёрту раторна. Джейм нырнула.

И вновь, шок холодной воды, вновь мерцание глубины, с двумя погружающимися в неё фигурами. Их борьба столкнула их за пределы выступа. Тиммон пытался стащить смертоносную куртку, у которой, казалось, выросла сразу дюжина дополнительных рук, в то время как Горбел хватался за него в панике тонущего человека. Джейм поплыла за ними. В ушах пульсировало биение сердца, а в лёгких отдавало болью при каждом рывке. Каинрон, к счастью, наконец затих. Она вонзила свои ногти в куртку и разорвала её, выпустив свежее облако красного цвета. Они стащили остатки куртки с уже бессознательного Горбела и устремились к поверхности, таща его за собой.

Глубоко внизу, в тени скал, за их подъемом задумчиво следили глаза, такие большие и немигающие, что были похожи на обеденные тарелки.

Задыхаясь, Норф и Ардет вытащили Каинрона на берег. Горбел издал булькающий звук. Тиммон перевернул его на бок, и его начало тошнить водой и тем, что осталось от его ленча.

Они находились на узкой скале между верхним бассейном и первым, из целой серии ниже. У одного из концов скалы, вода с грохотом изливалась вниз через узкую горловину на месте трещины. Шум скрыл стук приближающихся копыт. Тем не менее, у Джейм не было сомнений, что именно дохнуло сзади на её шею. Она повернулась и оказалась лицом к лицу с молодым раторном. Его носовой рог почти нежно опустился под её подбородок, подталкивая его, заставляя или поднять голову или быть насаженной на остриё.

Что-то красное вылетело из воды с мокрым звуком — п-туут! — как будто это выплюнули. На голову жеребёнка шлёпнулась куртка Горбела, которая обмоталась своими изорванными рукавами вокруг его шеи. Он завизжал и встал на дыбы, передние копыта молотили по воздуху, задние скользили на мокрой скале. Он отступил назад под предупреждающий возглас Тиммона и пронзительный вопль Горбела.

Джейм бросилась бежать.

За Скалой Шееломкой, стена шипов удерживала её рядом с рекой, которая змеёй извивалась по горному склону, от широкого бассейна к узким порогам, от вытянутого камня посреди потока до расколотой надвое расщелины. Рёв воды становился всё громче, по мере того, как соединялось всё больше потоков, что скрывало шум погони, а ей нужно было смотреть куда поставить голую ногу, а не оглядываться назад. Здесь не было никакой возможности повернуться и принять бой, никаких других вариантов, кроме как погибнуть или достичь безопасности прежде, чем он её схватит.

Джейм остановилась на вершине валуна размером с маленький дом. Своим дальним боком, булыжник круто обрывался вниз, на узкий каменный выступ. За ним распахивался зев Котла Тёмного Порога, в который с грохотом падала вода, а наружу вздымался туман. Отсюда, она не могла увидеть внизу ни одного пути к бегству. Она поворачивалась, чтобы пойти обратно, когда из-под её ноги выскользнул камушек и она внезапно упала.

Вероятно есть вещи и похуже, чем катиться голой вниз по крутому, каменистому склону, но в данный момент Джейм ничего не приходило на ум, пока этим худшим не оказалась резкая остановка в конце. Избитая и задыхающаяся, она пришла в себя на каменном выступе у дымящегося обода котла и удивилась, что ничего себе не сломала или не перелетела через край.

Но она была не одна.

Родич Кинци.

У дальнего конца выступа, рядом с берегом, стояла фигура, сплётённая из тумана и окружённая ореолом шипов. Длинные белые волосы — или это грива? — трепетали от восходящего потока воздуха. Сквозь них иглами торчали уши. Джейм задумалась, не могла ли она разбить голову при падании и не заметить этого. По мере движения тумана, в какой-то момент фигура приняла форму стройной бледной женщины; затем, призрачной лошади, хотя, не совсем лошади.

Трое. Это винохир? В памяти всплыло имя: Бел-Тайри. Пропавшая Белая Леди.

Один тёмный, как бы жидкий, глаз осторожно её рассматривал.

Моя леди Кинци приказала мне найти тебя.

Джейм села, морщась от боли.

— Твоя леди… моя прабабушка Кинци… мертва. Прости. И уже очень давно.

Тёмный глаз показал белый ободок.

Как давно?

Джейм быстро прикинула, суммируя. — Ээ… тридцать четыре года.

Её собеседница вздрогнула, как от боли. На мгновение, Джейм увидела её ясно как маленькую болезненную кобылку, которая протестуя била копытом об землю и раскачивала головой, как будто прогоняя эти слова, которые угрожали разбить вдребезги её, уже пошатнувшийся, мир. На мгновение, из-под вуали серебристых волос показалась скрытая половина её лица. Что-то в ней было ужасающе неправильным.

Затем она опять стала женщиной, прижимающей свои дрожащие руки к ушам, как будто не хотела больше ничего слышать.

Нет, нет, нет. Мертва? И так давно? Ох, Кинци, для меня это была одна бесконечная ночь, полная жутких снов. Родич Кинци, моя леди приказала мне предупредить тебя… но моя леди была уже мертва, когда призвала меня, когда говорила со мной. В роще. Под взглядами столь многих молчаливых наблюдателей.

Это, должно было случиться в сухостое, где Тишшу оставил висеть посмертные знамёна Норф, как будто в неком воздушном зале, подумала Джейм.

— Леди, тебя позвало знамя Кинци? — спросила она, чтобы убедиться.

Да, да. Ох, должно быть, её кровь заточила её душу в ткань, на которую пролилась при её смерти.

Чёрт. Джейм подозревала именно это насчёт Эрулан. Её потрясли далеко идущие из этого выводы, но сейчас не было времени на их обдумывание.

— Ты сказала, что моя прабабушка послала тебя предупредить меня. О чём?

Вниз покатились камни, мгновение спустя, вслед за ними последовал раторн, похожий на стрелу белой молнии, с рогами, копытами и клыками. Винохир вскрикнула и растворилась. Там где она стояла, оказался просвет в зарослях кустов облако-колючек. Джейм ринулась сквозь него, с раторном, ревущим у неё на пятках. Тропинка упёрлась в стену шипов. Под ней темнела дыра, нора ведущая в логово какого-то животного. Джейм нырнула прямиком в неё. Мокрая кожа и влажный грунт превратили её в скользкий и грязный крутой скат. Оказавшись на дне, она успела мельком заметить мохнатую заднюю часть чьей-то туши, стремительно удирающей наружу через задний лаз, ради спасения своей драгоценной жизни.

Раторн врезался в кусты. Шипы и сухие ветки с треском ломались, ударяясь о его броню и между двойными лезвиями рогов. Джейм вскочила, но её распущенные волосы запутались в побегах ежевики. Пойманная в ловушку, через причудливое переплетение шипов она увидела что-то вроде белого затмения, летящего по темнеющему небу подобно падающей луне. Затем раторн вновь нанёс сокрушающий удар по веткам и она вырвалась на свободу.

Её дикий полёт внезапно окончился напротив пары ног. Здесь был целый полумесяц из ног, и кольцо из наконечников копий, направленное над её головой в сторону кустов. Среди их обломков раторн отступил назад и выкрикнул свой вызов. Его бока и бёдра были покрыты кровью от укусов шипов, а его красные, красные глаза немигающе смотрели в её.

Уйди от них, сказал его голос в её голове. Уйди вместе со мной и давай покончим с этим.

Её остановила рука на плече.

Жеребёнок фыркнул. Если не сейчас, то завтра, или на следующей неделе, или в следующем году. Жди. Затем он повернулся и поскакал прочь.

Капитан Боярышник со вздохом опустила копьё. — У вас есть одна особенность, леди, — сказала она Джейм. — Жизнь рядом с вами никогда не бывает скучной.

II

В конце концов все они собрались в кабинете Коменданта, который оказался рядом с Комнатой Карт.

Тиммон нашёл свои штаны. По-прежнему голая, Джейм дрожала внутри одолженной куртки. Горбел в своей рубашке, покрытой розовыми пятнами, метался в приступе гнева.

— Вы просто должны позволить мне поохотиться на него! — Бесился он, перегнувшись через стол Коменданта и крича ему прямо в лицо. — Ещё никому никогда не удавалась добыть на охоте раторна! Когда ещё у меня появится шанс, подобный этому?

Горбел очевидно был страстным охотником. Джейм никогда прежде не видела его таким оживлённым или менее похожим на уменьшенную копию его отца, которой он всегда старался казаться — но это не значило, что сам Калдан не охотился, подумала она, вспоминая содранную кожу мерикит, со всё ещё соединёнными с ней скальпами, разбросанную по его спальне в Рестомире.

Никто не упоминал бледную винохир. Джейм начала задумываться, не вообразила ли она себе их странный разговор. Душа её прабабушки Кинци была поймана в сети её смерти? Не полностью доставленное предупреждение?

— Вы обязаны позволить мне поохотится на него! — Кричал Горбел, в его голосе зазвучали победоносные нотки, — Отец будет настаивать!

Комендант задумчиво его рассматривал.

— С этим зверем нужно что-то делать, сир, — извиняющееся сказала Боярышник. — Я никогда прежде не видела чего-то подобного, целиком белый и с красными глазами — великолепный и одновременно жуткий — но он явно изгой. Череп. Несмотря на свои мерзкие характеры, раторны общественные животные, а его ярость не позволит ему к ним присоединиться. А сам по себе он сойдёт с ума, если уже не сошёл. Он опасен.

Остальные офицеры согласно забормотали.

— По крайней мере, мы теперь знаем, почему капризничал табун, — сказал мастер-лошадник. — Иначе и быть не могло, когда рядом бродило что-то вроде этого.

— Да, но почему здесь? Это правда, что некоторые из них едят людей, но нападать так близко к замку и столь избирательно…

Все посмотрели на Джейм.

Она, в свою очередь, уставилась на них через спутанный клубок мокрых, грязных волос, в которых запутались сломанные шипы в количестве, достаточном для постройки вполне приличного птичьего гнезда, думая только о том, чтобы перестать дрожать. А дрожала она не только от того, что была мокрой и замёрзшей, или от того, что под курткой её тело было располосовано узором жгучих царапин. Жеребёнок сумел проникнуть в её сознание. Она могла всё ещё ощущать вкус его ярости, но за ней была печаль и болезненное одиночество. Она отняла у него то единственное, что он когда-либо любил. Теперь у него осталась только она, и то, как он хотел её гибели, было только тенью его неистовой жажды собственной смерти.

— Действительно, — согласился Комендант, — нужно что-то сделать. Но не кадетам.

Горбел выглядел сначала ошеломленным, а затем взбешенным. Комендант его игнорировал.

— Организуем охоту. Возьмём офицеров и саргантов, боевых гончих и соколов. Сокольничий как обычно будет нашими глазами. Позаботьтесь об этом. Разойтись.

И они все, вдруг обнаружили себя сгрудившимися снаружи кабинета, включая ошеломлённого, запинающегося Горбела. — Н-н-но Комендант является Каинроном! — сказал он с искренним, почти болезненным недоумением.

Тиммон пожал плечами. — Возможно, у твоего Папочки не столь длинные руки, как ты полагал. Возможно, Шет позволит тебе убить что-нибудь позже. Что-нибудь маленькое.

— Ах! — с досадой зарычал Горбел и гордо зашагал прочь, громко хлюпая своими мокрыми сапогами.

— Я провожу тебя до твоих покоев, — сказал Тиммон Джейм, его слова прозвучали слишком довольными этой ситуацией.

— Нет, не проводишь, — отрезала она, не обращая внимания на его заботливо протянутую руку.

— Эй, ну хотя бы это-то тебе нужно? — позвал он сзади, показывая её одолженную куртку, которая слетела и осталась у него в руке.

— Нет!

Кадеты ошеломлённо глазели или ныряли в укрытие, убираясь у неё с пути, когда она стремительно летела по галерее. Один, его руки были полны оружия и брони, предназначенных для чистки, с жутким грохотом перевалился головой вперёд через перила и упал на тренировочный квадрат.

Рута встретила Джейм у дверей Норф. У кадета отвалилась челюсть. — Леди, вы… вы…

— Мокрая, замёрзшая, грязная, и в мерзком настроении. Просто устрой мне немного горячей воды, пока я кого-нибудь не убила. И прекрати пялиться на мои рёбра!