Тамара Хоффа

МЕДВЕДЬ ЕЕ СЕРДЦА

Животное во мне, книга 2

Внимание!

Текст, предназначен только для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствие с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления ЗАПРЕЩЕНО. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Над книгой работали:

Перевод: Василиса

Вычитка: Мария

Русификация обложки: Кира

Пролог

Медвежья кровь

1994 г.

Бледная и слабая, девочка лежала на белых простынях такой громадной кровати, что на ее фоне ребенок выглядел совсем крошечным. Армейская фуражка цвета хаки, надвинутая на лоб, подчеркивала нездоровый желтоватый оттенок ее кожи, но Лиззи никогда бы с ней не рассталась. Папа подарил ей эту фуражку, а Лиззи была папиной дочкой. Папа сказал, что фуражка сделает ее такой же сильной, как он. Она должна была быть сильной, потому что чувствовала себя такой слабой.

Ее громадные карие глазища осматривали комнату, в которой она находилась последние две недели. Абсолютно белые стены, унылый натюрморт на стене, на который она уже устала смотреть, капли дождя медленно катятся по стеклу всегда закрытого окна. Она так устала. Трубки в носу, капельница в руке, боль повсюду.

Где же мама и папа? Когда она просыпалась, обычно кто-то из них дежурил в кресле у ее кровати. Хотя сейчас это не имело значения, она все равно не могла долго держать глаза открытыми. Она сейчас заснет, а когда проснется, родители будут рядом. Хорошо, если она проснется. Лиззи слышала, что говорил доктор, и она знала правду — она может скоро умереть.

Это было не так уж плохо. Если она умрет, то отправится к ангелам, и вся ее боль наконец закончится. Но папа все время говорил, что ей нужно сражаться, а мама… мама будет плакать…

Год за годом цикл продолжался. Шесть или восемь месяцев ремиссии, если Лиззи везло, а затем снова в больницу. Облучение. Химиотерапия. Боль.

Лиззи жила в постоянной боли. Постоянная тошнота от лекарств. Синяки по всему телу и раны от капельниц. У нее было так много поясничных пункций, что она перестала их считать. Они искали и искали донора костного мозга, но у Элизабет была четвертая группа крови с отрицательным резусом, так что шансы найти ей донора были примерно такими же, как если бы ее сбил мотоцикл в церкви.

Она подслушала, как ее родители обсуждают, стоило бы завести еще одного ребенка, который, вероятно, мог бы стать донором, после чего у Лиззи случился истерический припадок. Она ни за что не позволит им привести в мир еще одного ребенка, если ему будет угрожать такой же ад при жизни.

Единственная хорошая вещь, которая хоть как-то примиряла ее с окружающими, была возможность дистанционного обучения. К тому времени, когда ей стало четырнадцать, она уже закончила среднюю школу и начала учиться в колледже.

Лиззи собиралась стать врачом. Именно она найдет лекарство от рака. Потому что никто не должен страдать так, как она.

Каким-то чудом в 2004 году у нее наступила ремиссия, которая длилась почти два года. За эти два года она получила степень бакалавра в колледже. К сожалению, в тот год, когда она закончила колледж, судьба нанесла их семье еще один сокрушительный удар — не стало матери Лиззи. Инфаркт. Ничего не предвещало такого конца, мама никогда не испытывала проблем с сердцем, а потом — раз — и ее не стало.

Элизабет и ее отец стояли на краю открытой могилы, когда гроб медленно опускали в землю. Лиззи хотела взять отца за руку, но он стоял неподвижно вытянувшись, как на параде, сложив руки за спиной. Слезы тихо катились по ее щекам, в то время как лицо Патона Монтроуза окаменело в неподвижной, суровой маске.

Хотя Элизабет всегда была близка со своим отцом, потеря матери вместо того, чтобы объединить их, вбила клин между ними, который Лиззи так и не смогла преодолеть. Патон Монтроуз стал генералом, далеким и холодным. Он относился к ней как к солдату, а не к дочери. Но у Элизабет была цель, хотя она и понимала, что получить высшее образование для нее будет вдвое трудней, чем для здорового человека.

Она сосредоточилась на учебе и видела «генерала» только по выходным. Лиз начала скрывать свои рецидивы от отца, она не хотела казаться слабой в его глазах. Если он не знал, что ее ремиссия закончилась, чьи это были проблемы? Временами она думала, что он все же знал…

Глава 1

Февраль, 2010 г.

Элизабет Монтроуз повесила трубку и села на край кровати. Как это типично для ее отца: назначить дочери встречу через своего секретаря. Ее вызывали в логово льва.

Когда Лиззи была маленькой девочкой, она была исключительно папиной дочкой, но все изменилось после смерти матери. Элизабет шесть долгих лет боролась с лейкемией собственными силами, а полковник Монтроуз предпочитал этого не видеть. Он стал далеким и холодным, совсем не тем человеком, которого она знала, когда была маленькой девочкой.

Полковник Монтроуз отдал всего себя карьере и стал генералом Монтроузом, но семья перестала быть семьей. Во всяком случае, то, что осталось от их семьи.

Элизабет сейчас редко его видела. Что он мог от нее хотеть? Почему назначил встречу в офисе? Пожалуй, единственным способом узнать, что он хотел, было посещение его офиса.

Нервно вытерев повлажневшие ладони, Элизабет встала и пошла в ванную, ужаснувшись своему побледневшему лицу в зеркале. Независимо от того, как долго она оставалась в ремиссии, Лиз никогда не теряла болезненную бледность. Огромные карие глаза смотрели на нее с бледного лица, темно-каштановые локоны торчали во все стороны. Может быть, поэтому ее кожа выглядела такой бледной? Потому что ее волосы были такими темными, почти черными, но она не решалась их покрасить. Ее волосы выпадали несколько раз из-за химиотерапии, и Лиз боялась повредить их, когда шевелюра все же отросла. Может быть, у нее паранойя? Но она имела право.

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Теперь она была здорова. Девять месяцев в ремиссии. Все шло хорошо. Она защитила докторскую диссертацию и разослала резюме. Вскоре у нее будет работа, ее мечты исполнятся. Она найдет лекарство от рака. Она была уверена в этом, не зря же она получила образование. Так ведь?

Элизабет отодвинулась от раковины, быстро разделась и встала под душ. Ей некогда расслабляться, если она собирается добраться до Форт Кэмпбелл к одиннадцати часам.

Для встречи с отцом Элизабет выбрала деловой костюм, темно-серого цвета, с юбкой-карандашом длиной чуть выше колена. На ней была бледно-розовая блузка, которая, как она надеялась, придаст ее лицо хоть какие-то краски, и простые черные туфли на высоком каблуке. Она собрала волосы в элегантную французскую косу и наложила минимальный макияж.

Лиз подняла свой мобильник и бросила его в сумочку, схватила портфель и направилась к двери.

Ей понадобится около часа, чтобы добраться до базы, к счастью, на проселочных дорогах, по которым она будет ехать, практически не было движения, ибо Лиз нервничала до чертиков.

Ее маленькая «хонда» покорно съедала милю за милей, Лиз включила приемник и настроила его на волну кантри, а Форт Кембелл неумолимо приближался. Она не видела своего отца с Рождества, и это было катастрофой.

Остановившись у КПП, Элизабет вытащила водительские права из своего кошелька и передала дежурному сержанту.

— Для чего вы прибыли, мэм?

— У меня встреча с генералом Монтроузом, сержант.

Сержант отсканировал ее удостоверение личности и внес данные.

— Можете проезжать, мэм. Вам прямо до второго перекрестка, а затем поверните направо, третье здание слева от вас.

— Спасибо, сержант.

Он вернул ей удостоверение личности, она закрыла окно и медленно поехала вперед на базу. Воспоминания накрыли ее внезапно. Вот они едут на джипе с отцом по базе, мужчины играют во фризби на улицах.

Повсюду цвет хаки: пыль и грязь, здания, мужчины и женщины, машины — все выглядит одинаково. Она последовала указаниям сержанта и остановилась перед зданием штаба.

Элизабет поставила свою машину на парковку и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она расстегнула ремень безопасности, схватила портфель и вышла из машины. Расправив плечи, она, как любой хороший солдат, почти промаршировала к кабинету генерала.

Помощник генерала встал, когда Лиз подошла:

— Проходите, мисс Монтроуз. Генерал ждет вас.

— Спасибо, майор.

Лиз один раз сильно стукнула в дверь, предупреждая о своем приходе, и подождала, пока генерал не приказал:

— Войдите!

— Добрый день, генерал.

Ее отец встал из-за стола из красного дерева и подошел к ней, чтобы поцеловать, едва коснувшись щеки.

— Привет, Элизабет. Как дела, милая? Присаживайся.

Он указал на большое кожаное кресло напротив своего стола.

Элизабет села, стараясь игнорировать подавляющий размер мебели в кабинете. Ее пять футов явно терялись на этом фоне.

Генерал Монтроуз вернулся к своей властной позе, усевшись за громадный стол и выжидательно уставившись на Лиз.

Она прочистила горло.

— Не то, чтобы я не рада вас видеть, генерал, но зачем было вызывать меня сюда? Что случилось?

— Ты, как всегда, прямо к делу. У меня есть предложение для тебя, — генерал кивнул на папку, лежащую на столе. — Ходят слухи о сообществе оборотней.

— Слухи? С каких это пор ты обращаешь внимание на слухи?

— Допустим, у нас есть основания полагать, что эти слухи правдивы.

— Ладно. — Элизабет подняла бровь. — Я даже представления не имею, о чем ты говоришь. Что это за слухи? И какое отношение они имеют ко мне?

— Позволь мне начать с того, в чем у нас нет причины сомневаться. Оборотни живут дольше людей. Мы смогли определить, что большинство оборотней доживают до ста пятидесяти лет, вполне возможно, что они могут жить и дольше.

Элизабет кивнула.

— Я этого не знала, но меня это не удивляет. В конце концов, мы с ними — разные виды.

Ее отец поднял руку:

— А вот тут самое интересное. Ходят слухи, что они не болеют…

— О, не смеши меня, — прервала Лиз. — Все болеют.

— Нет, — возразил генерал. — В том-то и дело. Они не болеют. У них даже простуды не бывает. Даже гриппа. И рака. Они абсолютно здоровы. Они не болеют.

Лиз подалась вперед в своем кресле.

— Ты это серьезно? — Генерал кивнул. — И ты веришь, что это больше, чем просто слухи?

— Да, верю.

— Кто-нибудь пытался получить подтверждение этому от сообщества оборотней?

— Ты всегда была умной девочкой.

— О чем ты, папа? — Волнуясь, она сбилась и позволила себе некоторую фамильярность.

— Я хочу, чтобы ты это сделала.

— Прошу прощения, что сделала?

— Армия создает исследовательское подразделение, чтобы изучить, какими особыми свойствами обладают оборотни.

— Ты имеешь в виду, что есть и другие вещи, помимо здоровья и долголетия?

— Именно так. Способности к исцелению, сила и даже что-то вроде телепатической связи.

Элизабет чувствовала, что близка к потере сознания. Может ли все это быть реальностью? Если эти слухи были правдой и если в крови оборотней действительно содержались такие антитела, то можно было с уверенностью сказать, что лекарство, на которое она надеялась, появится в течение нескольких лет, а не десятилетий.

— Ты хочешь, чтобы я стала частью исследовательской команды? — Спросила она, ее голос дрожал от подавленного волнения.

— Я хочу, чтобы ты возглавила гражданское подразделение команды.

Лиз почувствовала, как ее челюсть отвисла.

— Вы серьезно, генерал? Я только что закончила университет. Разве вы не хотите, чтобы кто-то более опытный возглавил проект?

— Ты сомневаешься в моей проницательности, детка?

Лиз выпрямилась.

— Нет, сэр.

— Я так и подумал. Я хочу, чтобы это был кто-то молодой и дерзкий, с не замыленным взглядом на вещи. Мне нужен кто-то, кто хорошо ладит с людьми. Самые большие трудности в этом проекте будут заключаться в том, чтобы заставить сообщество оборотней сотрудничать. Если я поставлю на твое место бравого вояку, они заткнутся раньше, чем захотят говорить. То же самое произойдет, если на твоем месте будет старый лабораторный хрыч.

Лиз ощетинилась.

— Итак, вы предлагаете мне работу, потому что я красивая, молодая женщина? — Оккорбленно спросила она.

— Не кипятись, Элизабет. Не думаю, что так уж обидел тебя. Конечно, это неприятно слышать, но ведь это — правдивая история твоей жизни, и твоих отношений с людьми… — он поднял руку, не давая ей перебить его. — Вместе с тем ты идеально подходишь для такой работы, учитывая твои знания и опыт, поэтому нет смысла обижаться на меня за то, что я протежирую тебя. Я уверен, мы сработаемся. Потому я тебя и позвал. — Их взгляды сцепились, холодная синева подавляла мятежный карий. — Я скучаю по тебе, Лиззи.

Он не называл ее так десять лет! Это был нечестный ход. Элизабет проглотила комок в горле. Предложить ей работу мечты, а затем сыграть на струнах ее сердца? Генерал определенно что-то замышлял, но, как бы то ни было, она не могла упустить предоставленную возможность.

— Я тоже скучаю по тебе, папа. А кто возглавит армейское подразделение?

— Майор Том Кратчфилд возглавит проект, а доктор Брэдли Брэнстон вместе с… — он пролистал бумаги на своем столе, — техническими специалистами Джеймсом Маршаллом и Алексом Грантом войдут в армейское подразделение исследовательской группы. Ты сможешь сама выбирать членов гражданской команды.

— И сколько будет со стороны гражданских?

— Думаю, трех будет вполне достаточно.

Элизабет кивнула, мысленно перебирая кандидатов.

— Да, это должно сработать. Когда проект стартует?

— Первого марта. Ты будешь готова к этому времени?

— Так точно, сэр.

— Элизабет, это не шутки, проект засекречен. Ты не сможешь делиться подробностями вне этих стен. Ни с друзьями, ни с коллегами. Никому ни слова!

— Так точно, сэр. Но как мне набрать команду, если я не могу рассказать им о проекте?

— Если ты считаешь, что они подходят для проекта, приводи их сюда для собеседования. Мы заставим их подписать соглашение о неразглашении, прежде чем ознакомим с деталями проекта.

Элизабет кивнула.

— Хорошо, я думаю, это сработает.

Ее отец подвинул к ней лист бумаги:

— Это копия, которую нужно подписать.

— Вау, ты серьезно! — Элизабет покачала головой, просматривая документ. Ничто в его содержании не казалось необычным. Стандартное соглашение о неразглашении, поэтому она черкнула подпись и вернула бумагу своему отцу.

Он вручил ей солидную визитку.

— Это мой телефон для личного пользования. Специально выделенная для этого линия. Позвонишь мне, когда понадобится назначить собеседование, и я позвоню майору Джентри, чтобы договориться о встрече, на которой ты представишь мне свою команду.

Элизабет встала и подавила желание отдать честь, она знала, когда нужно отступить.

Внимание генерала полностью вернулось к бумагам на его столе.

— До свидания, сэр.

Ее заявление на мгновение отвлекло его от работы, генерал поднял голову.

— О, да, до свидания, Элизабет, было приятно увидеться.

Лиз повернулась и тихо вышла из комнаты. Голова шла кругом. Радость. Надежда. Нервное возбуждение и, возможно, немного страха. Лиз на самом деле никогда не была рядом с оборотнями. По крайней мере, насколько ей было это известно, поэтому она была немного напугана самой идеей, но окрылена возможностями, открывшимися для исследования.

Ей нужно было вернуться домой и сделать несколько телефонных звонков.

* * *

Март, 2010 г.

Их группа получила название «Проект Асклепий» в честь древнегреческого бога медицины и исцеления. Элизабет полагала, что это уместно. Ей посчастливилось найти трех удивительных исследователей для работы с ней; один из них, доктор Ричард Бекман из университета Вандербильта, был ее преподавателем. Он был лучшим в своей сфере, и Лиз не могла поверить, что он согласился взять отпуск в университете, чтобы присоединиться к проекту.

Сегодня их проект официально стартовал. Они встречались с первыми приглашенными оборотнями и пытались убедить их сотрудничать с программой. Это была работа Элизабет. Она была «человеком». Хотя, поскольку она имела дело с оборотнями, возможно, это был неправильный термин. Она хихикнула про себя. Том ненадолго отвернулся от дороги и странно посмотрел на нее.

— Что смешного?

— Да так, кое о чем вспомнила. — Она подавила еще один смешок, все-таки у военных чувство юмора было на нуле.

Лиз открыла папку с файлами на коленях. Они собирались встретиться с Себастьяном фон Дрейком, главой волчьей стаи фон Дрейка в Вольвесберге, Западная Вирджиния. Согласно ее материалам, стая состояла из более чем четырехсот оборотней. С тех пор, как оборотни в открытую объявили о себе, они селились небольшими городками, в которых размещались их стаи, кланы, прайды и т. д. В большинстве городков могли проживать и люди, а также представители других видов оборотней, однако костяк обычно составляли члены одной племенной группы.

Фон Дрейк когда-то приехал из России, но потом проживал в Соединенных Штатах в течение последних двадцати лет, насколько это было известно Лиз. Его возраст не указывался, но, по ее сведениям, он был вдовцом. Если они не болели, отчего умерла его жена? Возможно, от старости? Отсутствие у него детей тоже казалось странным. Она перевернула страницу и начала рассматривать фотографию оборотня. Высокий, темный и красивый — так бы она могла его описать. Если фотография сделана недавно, старость определенно не представляла бы проблемы. Должно быть, он приехал в Америку в детстве, потому что на вид ему было слегка за тридцать. Как в таком молодом возрасте он оказался альфой своей стаи?

— Том, что ты знаешь об иерархии в клане оборотней? — Спросила она.

— Совсем немного. Почему ты спрашиваешь?

— Мне интересно, каким образом они выбрали альфу? Этот Себастьян фон Дрейк выглядит таким молодым. Я думала, что альфа должен быть гораздо старше.

— О, понимаю. Нет, это не имеет ничего общего с возрастом, вопрос в силе и власти. Тот, у кого достаточно сил и власти удержать стаю, и есть альфа. Часто они сражаются за место альфы, иногда такой бой идет до смерти.

— Боже мой, вы же не серьезно?

— Боюсь, совершенно серьезно. В конце концов, они животные.

Элизабет вздрогнула в своем тонком пальто. Во что она влипла?

— Они агрессивны по отношению к людям?

— Насколько я слышал, нет. Они даже не агрессивны по отношению друг к другу, кроме как в поединках за доминирование. Предположительно, они очень любят друг друга, очень ориентированы на стаю/семью.

— Как интересно! Как долго нам к ним ехать?

— Еще примерно двадцать минут.

Элизабет закрыла папку и положила ее на место между ними, проверила часы, нервно вытерла повлажневшие ладони об брюки цвета хаки.

— Хорошо, я не хочу опаздывать.

— Вас понял.

Элизабет закрыла глаза и мысленно репетировала свою речь, пока они не выехали на длинный, засаженный по бокам деревьями проселок. В конце подъездной аллеи стоял громадный особняк в плантаторском стиле. Прежде, чем они остановились, громадные двойные двери распахнулись, и на крыльце появились встречающие. Четверо очень больших мужчин вышли из дома и стали по бокам дверного проема, затем вышел Себастьян фон Дрейк. Элизабет была ошеломлена. Лиз могла поклясться, что чувствует силу, исходящую от мужчины, эта сила физически ощущалась кожей, как тысяча жгучих муравьев. Воистину, этот человек был альфой.

Он стоял с царственной грацией на верхней ступеньке крыльца. Совершенно без улыбки, но и не хмурясь, просто сохраняя величественное выражение лица, которое позволяло посетителю понять, что ему или ей предоставляется великая честь находится в его присутствии.

Элизабет вышла из джипа и подавила желание поклониться. Поднявшись по ступенькам, она протянула руку.

— Элизабет Монтроуз.

Вместо того, чтобы пожать ей руку, Себастьян поднес пальцы к губам и поцеловал их.

— Приятно познакомиться, мисс Монтроуз. Себастьян фон Дрейк. Можете звать меня Бастианом.

Лиз чувствовала, как румянец заливает ее щеки.

— Спасибо, Бастиан. Пожалуйста, называйте меня Лиз. — Майор Кратчфилд встал позади нее. — Могу ли я представить майора Тома Крачфилда?

Себастьян кивнул майору.

— Пожалуйста, заходите внутрь, мой шеф-повар приготовил для вас обед.

— Как мило, спасибо, — поблагодарила Элизабет. Она последовала за Себастьяном по коридору в самую роскошную столовую, которую она когда-либо видела. Гобелены сражающихся с волками мужчин украшали стены, потолок был высотой не менее двенадцати футов, а пол из черного мрамора был изумительным. Огромный стол был накрыт белоснежными скатертями, сервирован красным фарфором с золотой оторочкой, хрустальные бокалы и позолоченные столовые приборы соответствовали фарфору. Золотистого цвета салфетки, сложенные в виде лебедей, венчали каждую тарелку, изящно изогнувшись так, как будто были готовы поплыть.

Четверо мужчин из числа встречающих последовали за ними, Себастьян взял Элизабет под руку и подвел к столу. Он усадил ее по правую руку. Майору Кратчфилду было предложено сесть слева. Остальные мужчины заняли свои места.

— Позвольте мне представить мое ближайшее окружение, мой бета — Антон Козлов, лейтенант — Виктор Ползон, заместитель — Иван Волков и начальник охраны — Саша Воткин. — Представляя, он жестом указывал на каждого из них. — Эта прекрасная леди — доктор Элизабет Монтроуз, а слева — майор Том Кратчфилд. Они приехали, чтобы обсудить с нами дела. Пожалуйста, выслушайте их.

Элизабет могла бы поклясться, что услышала рычание от одного из мужчин, не рык возмущения мужчины, а именно рычание волка. Волоски на ее руках приподнялись. Ой, дерьмо!

К счастью, в этот момент вошел официант, Себастьян кивнул, разрешая подавать на стол, и по столовой поплыл божественный запах говядины по-бургундски. Отсрочка. Еда была бесподобной, но с таким же успехом Лиз могла жевать опилки. Она так нервничала, что жевала и глотала совершенно автоматически.

У мужчин, похоже, не было такой проблемы, они поглощали пищу с такой скоростью, как будто на горизонте маячила голодовка. Она никогда не видела, чтобы кто-то съедал столько мяса за один присест. Не то, чтобы они демонстрировали плохие манеры за столом, отнюдь, все было в рамках приличия, но еда исчезала с бешеной скоростью. Когда они наконец отодвинули свои тарелки, Лиз поняла, что ее время пришло. Все взгляды сосредоточились на ней.

Она прочистила горло.

— Джентльмены, правительство Соединенных Штатов обращается за вашей помощью. Я — гражданский представитель проекта «Асклепий», мы занимаемся определенными исследованиями. Проект предназначен для поисков лекарства от рака и других неизлечимых болезней для населения. До нашего сведения дошло, что эти заболевания, похоже, не влияют на популяцию оборотней. Так ли это?

Пятеро мужчин посмотрели друг на друга, и затем все взгляды остановились на Себастьяне. Он медленно кивнул.

— Мы хотели бы взять образцы крови у каждого из вас для анализа; провести обследования, и, если такое возможно, взять образцы костного мозга.

Себастьян покачал головой.

— Прошу прощения, это невозможно.

Сердце Элизабет упало.

— Не понимаю. Почему нет? Тесты практически безболезненны и могут спасти миллионы жизней.

— В нашей крови нет ничего, что могло бы вам помочь, и мы не собираемся выступать морскими свинками для ваших экспериментов. Это единственное, чего мы боялись, когда объявили людям о своем существовании.

— Но…

— Простите, мисс Монтроуз, но мое решение является окончательным. Это невозможно.

* * *

В течение шести месяцев Элизабет и Том переходили от стаи к клану, от клана — к прайду, просили об одном и получали одинаковый отказ. Нет. Нет. Нет. Как и в случае с Себастьяном фон Дрейком, никто не старался им что-либо пояснить или обговорить, сообщалось только то, что кровь оборотней не сможет помочь им в исследованиях. Тем не менее, как это было возможно, если все они признали, что у них иммунитет к болезням? Элизабет отчаялась.

Сегодня генерал назначил встречу у себя в офисе, Элизабет трясло от ужаса, поскольку она представляла, что скажет генерал. Она боялась, что проект будет свернут, а вместе с ним — ее работа и ее мечты.

Было только девять часов утра, а Лиз уже была одета и мерила шагами свою кухню. Телевизор бормотал новости на заднем плане, поэтому она могла притворяться, что смотрит их, но на самом деле Лиз была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на что-либо, кроме предстоящей встречи. Но что еще она могла бы сделать? Сделала ли она все возможное, чтобы заставить оборотней согласиться? Нет. Она сделала все, что могла. Оборотни были категорически против сотрудничества. Если бы только она могла понять, почему. Это просто не имело никакого смысла. Обследование не повредит им в любом случае. Почему они не помогут?

Встреча была назначена на час дня, ей понадобится полтора часа, чтобы доехать до Кларксвилла, что дало ей два с половиной часа на подготовку. Иногда действительно ужасно не иметь друзей. Ее жизнь была заполнена только врачами, обучением и исследованиями. Кошка Гизмо был единственным существом, которое могло считаться ее другом. Пушистый клубок обвился вокруг ее ног, пока она мерила шагами кухню, Лиз наклонилась и подняла кошку. Опустившись на кухонный стул с кошкой на коленях, она погладила ее, шепча:

— Прости, детка. Я не обращала на тебя особого внимания в последнее время, не так ли?

Гизмо моргнула, уставившись на Лиз своими желтыми глазами, и подтолкнула ее руку, требуя больше ласки, выгнув шею, когда Лиз подчинилась и почесала ее за ушками. Сидеть с мурлыкающим меховым комочком на коленях — вот что ей нужно. Нервная дрожь прошла, и чувство спокойствия наполнило ее. За свою короткую жизнь она пережила больше, чем когда-либо приходилось пережить большинству людей, и она выжила. И это она тоже переживет. Если проект закроют, она найдет другой, ее жизнь на этом не закончится. Пусть немного, но она все еще поживет. Она должна помнить об этом. Каждый день был подарком, никто не знал, сколько еще продлится ремиссия.

Она была поражена, когда Гизмо спрыгнула с ее колен. Должно быть, она задремала, потому что часы на стене показывали одиннадцать часов. Что ж, по крайней мере, ожидание закончилось, она могла выезжать, остановиться и взять что-нибудь в Кларксвилле на ланч, пообедать и вовремя попасть на встречу. Вздохнув, Лиз встала, отряхнула кошачью шерсть с юбки, взяла портфель и телефон и направилась к своей машине.

Когда она вошла в кабинет своего отца, она с удивлением обнаружила незнакомого мужчину, сидящего в одном из кресел для посетителей. Его воротник украшали серебряные дубовые листья, значит, он был полковником, а выглядел, как представитель спецвойск. Майор Кратчфилд также присутствовал, но больше никого из команды не было. Трое мужчин поднялись, когда она вошла в комнату, и Лиз изогнула бровь, адресуя отцу молчаливый вопрос.

— Элизабет, войди, пожалуйста, и закрой дверь. — Он обошел стол и подошел к ней, целуя в щеку. Потом он обнял ее и подвел к незнакомцу. — Я бы хотел познакомить тебя с новым участником проекта Асклепий, полковником Джоном Ридом.

Элизабет пожала руку мужчине, но ей пришлось сопротивляться желанию вытереть потом ладонь о свою юбку. Что-то в этом человеке вызывало ее стойкое отвращение. Он был высокий, широкоплечий и прекрасно выглядел, но его выдавал холодный, мертвенный взгляд. Как будто в нем отсутствовала всякая человечность. Он ужасно не понравился Лиз, хотя для нее такое отрицательное отношение было крайне редким. В основном, Лиз нравились все.

— Присаживайтесь, и давайте начнем, — сказал Патон, возвращаясь к креслу за столом.

Элизабет села и сложила руки на коленях.

— Что происходит? Почему мы добавляем еще одного участника в проект?

— На самом деле, мы добавляем в проект целую команду. Полковник Рид будет руководить секретной поисковой группой проекта.

— Секретный поиск? Я не думаю, что мне нравится, как это звучит, отец. Что ты имеешь в виду конкретно? Мы говорим о похищении людей??? О привлечении к участию силой?

— Я предпочитаю думать об этом как о стратегическом присвоении необходимых активов, — ответил Патон.

— Это семантика, отец. Ты имеешь в виду похищение людей! Как вы думаете, что произойдет, когда вы отпустите этих людей? О, Боже! Вы не планируете их отпускать, не так ли? Ты же не планируешь держать их в плену постоянно?

— Господи, девочка моя, избавь меня от мелодрам! Конечно, мы не планируем держать их в плену до конца их дней. Мы дадим им легкую наркотическую смесь, над которой поработали наши ученые, и они ничего не вспомнят. Просто из их памяти выпадет денек-другой, ничего более.

— Скажи мне, что ты это не серьезно! Вы не можете проводить медицинское обследование людей без их разрешения. Это противоречит конституции, в конце концов! Это противоречит медицинской этике! Это… это… у меня нет слов от возмущения!

— Просто успокойся, юная леди. У нас есть особое разрешение от самого президента Соединенных Штатов на проведение этих экспериментов. Они имеют первостепенное значение для национальной безопасности.

— Я первая, кто считает, что лекарство от рака и других болезней имеет огромное значение для всего мира, но никак не для национальной безопасности. Как ты это объяснишь?

— А ты когда-нибудь думала, что случится, если оборотни захотят заняться терроризмом??? Они невосприимчивы к болезням, они в состоянии перебить всех людей и захватить власть в стране!

— О, не начинай отец. Тебе не кажется, что ты выдаешь желаемое за действительное? Оборотни составляют менее трех процентов населения.

— Это мы знаем, но нам неизвестна скорость их размножения. Кроме того, возможно ли, что они могут превращать людей в оборотней? Об этом тоже ходят слухи. Они хранят слишком много секретов, и отсутствие сотрудничества с их стороны весьма беспокоит Вашингтон.

Элизабет глубоко вздохнула и подумала о том, что сказал ее отец. Хотя идея все еще не устраивала ее, она могла понять его точку зрения. Сколько раз она сама задавалась вопросом, почему оборотни отказываются сотрудничать по такому пустяку? Что они скрывают?

— Хорошо, я не могу говорить за остальную часть команды, но я думаю, что я в деле. Куда же мы движемся?

ГЛАВА 2

Две недели спустя Элизабет, Гизмо и все ее нехитрое имущество переместились в удивительно современную и комфортабельную квартиру, прячущуюся под сотнями фунтов камней в Смоки моунтайн.

Лиз не была уверена, участвует ли она в съемках очередного сезона «Стар Трека» или «Светлячка», но это, безусловно, это было чем-то из разряда фантастики. Весь комплекс был построен внутри горы. Совершенно незаметный снаружи, внутри комплекс разросся на десятки этажей. Жилые помещения, лаборатории, офисные помещения и многое другое, а также, к глубочайшему стыду Элизабет — тюремные камеры.

Прежде чем она успела обжиться в своей новой квартире, первые «гости» начали прибывать. К счастью, все пошло по плану, и оборотням, казалось, не было причинено никакого вреда от наркотиков.

Элизабет получила свои образцы, и оборотни были отпущены, так и не узнав, что являлись частью эксперимента. Хотя и недовольная тем, как они получали образцы, Элизабет была рада возможности начать свое исследование.

Однако, как только она начала эксперименты, все стало действительно очень странным. Антитела, которые она ожидала найти в крови, отсутствовали. На самом деле антител не было. Нет. Ни антител, ни антивирусных компонентов, ничего. Что бы там ни препятствовало распространению болезней в среде оборотней, к иммунитету это отношения не имело. Должно быть, это определялось на генетическом уровне. Что-то в самой ДНК. У них в команде был генетик, но Элизабет не хотелось передавать исследование кому-то другому.

Молекулярная биология имела дело с генами и ДНК, но Элизабет хотела больше информации. Доктор Хеллер занялся генетическими картами оборотней, а Лиз каждую свободную минутку изучала гены и генную терапию.

Ученые выделили гены, которые вызывали многие заболевания у людей, почему они не смогли выделить ген, который вызвал хорошее здоровье у оборотней? Это было возможно, верно?

Прогресс был чрезвычайно медленным, и правительство постоянно давило. Потребовалось почти два года, чтобы составить карты ДНК оборотней. В то время, как человеческий генофонд составлял более ста тысяч генов, большинство из которых были до сих пор неизвестны, они обнаружили более трехсот тысяч генов в ДНК оборотней.

Исследование того, какой ген или гены в этом огромном количестве отвечали за характеристики, которые искало правительство, могло занять целую жизнь, а власти явно не хотели ждать так долго. Ни в коем случае.

* * *

— Лиззи, детка, мою задницу поджаривают на медленном огне. Они хотят знать, есть ли хоть какой-то прогресс в исследованиях по проекту, — рычал Патон Монтроуз.

— Мы работаем над этим, генерал, — ответила Лиз, намеренно подчеркнув его звание. — Нам удалось составить карты ДНК оборотней, это огромное достижение.

— Это в вашем ученом мирке может считаться достижением, а правительство хочет иметь на руках существенные козыри. Когда мы сможем начать экспериментировать с генетической информацией? И что именно вы обнаружили? Они живут дольше? Быстрее исцеляются? Они сильнее физически? Они никогда не болеют?

Элизабет вздохнула.

— Единственная вещь, которую мы смогли доказать, как факт, основываясь на исследованиях крови — это то, что они действительно не подвержены человеческим болезням. Любые бактерии или вирусы, которые мы вводим в образец крови, мгновенно уничтожаются. Из этого можно сделать вывод, что оборотни действительно могут исцеляться быстрее человека, но это пока только гипотеза. Что касается того, что они живут дольше или физически сильнее, мы не смогли доказать это по образцам крови или тканей.

— Если их кровь убивает все, почему мы не можем ввести кровь оборотня кому-либо и посмотреть, передает ли она иммунитет?

Элизабет крутила телефонный шнур вокруг пальца, она боялась направления, которое приняли мысли отца.

— В цепи ДНК оборотней более трехсот тысяч генов. Там гораздо больше, чем просто способность бороться с болезнями. Мы понятия не имеем, что могло бы сделать введение крови оборотня человеку, пап. Если мы переливаем кому-либо кровь всего лишь не той группы или не того резуса, это может убить человека, что говорить о введении крови оборотня?

— Если бы я мог найти добровольцев, военных, готовых на это во имя национальной безопасности, возможно ли было бы провести такие испытания на добровольцах?

— Нет, генерал Монтроуз. Мне… так не кажется. Я только что объяснила тебе, что это может убить людей. Готовы ли они пойти на такой риск или нет. Я не согласна выступать убийцей. Возможно, я не врач в полном смысле, но у меня есть свои этические нормы. Я не хочу рисковать жизнями людей только ради того, чтобы ваши боссы были счастливы. Исследование не может быстро приносить нужные ответы. Это не кролика из шляпы вытащить.

— Хорошо, успокойся, дорогая. Я постараюсь обсудить вопрос в верхах и выиграть для вас еще немного времени, но вам придется представить удовлетворительные результаты, иначе вас просто заменят в проекте.

Сердце Элизабет упало, ее сердце и душа были вложены в этот проект, как можно ее взять и заменить? Она ответила, подавляя дрожь в голосе:

— Я начну испытания на животных в течение недели. Это должно помочь нам выиграть время.

— Вот это — моя дочь! — С гордостью заметил генерал.

Ею снова манипулировали. Ее отец был мастером манипуляций, он знал, какие кнопки нажать, чтобы получить именно то, что он хотел. Он знал, что она никогда не согласится на испытания на людях, но, настаивая на них, он получил то, что хотел — испытания на животных. Она никогда не научится не попадаться в ловушки.

* * *

Сто белых крыс, которым вводили разные штаммы крови. В распоряжении Лиз была кровь волков, медведей, львов и тигров. С первых инъекций прошла неделя, и ни один из испытуемых не умер. Первый этап преодолели.

Элизабет села за лабораторный стол и вытащила из клетки маленькую белую мышку. Пот выступил у нее на лбу, руки слегка дрожали, она тайком огляделась, чтобы убедиться, что никто не заметил. Да, не с ее удачей. Мало того, что ее работа была в опасности, а ожидаемые результаты едва маячили на горизонте, так еще и ремиссия закончилась.

Мышь в ее руке зарычала и попыталась укусить пальцы в перчатках. Лиз переменила положение рук, схватив грызуна за шею. Как интересно! Мыши, как правило, были довольно неагрессивными, они могли пищать, если чувствовали угрозу, но она наверняка никогда не слышала от мышей рыка. Она взяла быстрый анализ крови и вернула образец в клетку.

Температура у нее поднималась, Лиз понимала, что не сможет больше работать сегодня. Она пометила образец крови, сохранила его в холодильнике и направилась к себе в квартиру. Ей нужно было принять ее лекарства и снять лихорадку.

Лиз удалось пройти окружными путями и убедить доктора Мейерса отправить свои химиотерапевтические препараты на комплекс. Лиз могла сама продолжать курс лечения, чтобы никто не узнал… она надеялась на это.

Вторая неделя, казалось, Лиз и мыши следовали в противоположных направлениях. Когда Лиз стало хуже, мыши стали сильнее, быстрее и увеличили мышечную массу. Они начали вводить доброкачественные бактерии в кровеносную систему, чтобы контролировать результаты.

Элизабет снова и снова пересматривала полученные изображения, не веря своим глазам. Когда микробы попали в капельку крови на предметном стекле микроскопа, они на мгновение замерцали, а затем исчезли, словно по волшебству.

Никакие антитела не напали на них, просто — пшик и исчезли. Какого черта? Вся команда не могла объяснить этого. Ни у кого даже не было теории. ДНК может обеспечить иммунитет к болезням, но это не заставит бактерии исчезнуть, а просто не позволит им размножаться. Что это было?

Они продолжали тестировать неделю за неделей с более сильными биологическими агентами, вплоть до тех пор, пока они не тестировали те, которые Управление боевых разработок держало под замком. Мыши были невосприимчивы ко всему. Эбола, сибирская язва, бубонная чума, рак, рассеянный склероз, все, что они могли придумать в качестве опытов.

Элизабет парила от восторга и одновременно была опустошена. Оказалось, что их теории верны, и кровь оборотней несла ключ к иммунитету от всех болезней, разрушительных для человека, но они были не ближе к тому, чтобы найти этот ключ, чем три года назад.

Тестирование продвигалось от мышей к крысам, а затем к кроликам, без каких-либо реальных побочных эффектов, кроме увеличения мышечной массы и агрессии у субъектов. Элизабет знала, что ее время истекло. Армия требовала испытаний на людях. Они хотели суперсолдат, способных противостоять биологической войне, с повышенной силой и скоростью, как у объектов эксперимента.

Лиз плюхнулась на кровать и положила голову на скрещенные руки. Гизмо подошла и слегка ткнула ее лапкой, требуя внимания.

— Привет, детка. — Лиз села и положила пушистую любимицу себе на колени. — Что же мне теперь делать? — Спросила она, почесывая кошку за ушами. — Если бы я думала, что это безопасно, я была бы первой в очереди на испытания на людях, Гиз. Бог знает, мне это нужно больше всего. Но они не позволят мне больше откладывать это. У них уже есть добровольцы.

Она уткнулась лицом в кошачью шею и позволила первой слезе проскользнуть сквозь закрытые веки.

* * *

27 октября 2013 года

Десять человек стояли смирно, как на параде, в лаборатории на шестом этаже. Для первичного осмотра и введения инъекции в лаборатории присутствовали все члены команды Элизабет, а кроме того, отец Элизабет, майор Кратчфилд, и неприятный всем полковник Рид.

Из-за агрессии, проявленной предыдущими субъектами, охранники с оружием, заряженным транквилизаторами, были размещены на всех выходах и по периметру. На всякий случай, как говорится. Мужчины были великолепными объектами, лучшими из лучших. Морские котики, рейнджеры, зеленые береты. Элизабет была рядом с военными всю свою жизнь, поэтому она узнала элиту с первого взгляда.

Хотя все мужчины подписали письменный отказ от ответственности, согласившись участвовать в эксперименте, Лиз не торопилась, а отвела каждого человека в сторону и объяснила риски лично. Она не ожидала, что они передумают, ей прекрасно было известно упрямство военных в вопросах чести, но, по крайней мере, она чувствовала, что сделала все, что было в ее силах.

Как она и подозревала, они приняли ее предупреждения с бравадой и каменным выражением лица, торжественно кивая и отказываясь отступать от своего намерения. Ну, она во всяком случае, попыталась.

Она посмотрела на часы, в двенадцать испытуемые должны были получить первую инъекцию. Это было предзнаменование?

Каждый мужчина получит одну пинту крови для начала, как при стандартном переливании крови.

— Хорошо, джентльмены занимайте свои места в креслах для переливания и начнем.

Потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы повесить капельницы. Элизабет внимательно следила за любыми признаками гемолитической реакции. Если кровь оборотней начнет атаковать эритроциты в мужском теле, они могут умереть за считанные минуты. Это был ее самый большой страх. Десять минут прошло, ничего не происходило.

Элизабет вздохнула и перестала мерить шагами комнату. Она осторожно уселась на край стула рядом с лабораторной стойкой и продолжила внимательно следить за мужчинами. Прошло тридцать минут, емкости с кровью опустели. Мужчины выглядели нормально, за исключением легкого волнения.

Элизабет и ее специалисты удалили капельницы и начали проверять показатели жизнедеятельности. Тогда-то и прозвенел первый из предупреждающих звонков. У всех мужчин за пятнадцать минут началась лихорадка, не просто небольшое повышение температуры, а температура взлетела выше тридцати восьми. Кровяное давление также увеличилось, теперь это был настоящий стресс, лихорадка могла вызвать повышение АД, но не до тех цифр, которые они видели здесь.

Когда Элизабет снимала манжету для измерения давления с руки солдата перед ней, он начал преображаться прям перед ее глазами. Сначала пульсация мышц скользнула по его руке, словно волна, катящаяся по берегу. Затем из всех пор кожи полезли золотистые волоски. Прежде чем она успела даже воскликнуть, он взревел и ударил по ее лицу рукой, теперь преобразившейся в лапу с трехдюймовыми когтями.

К счастью, она сидела на стуле и сумела отклониться. Она отодвинулась и одновременно повернула голову, позволяя когтям скользнуть мимо и только поцарапать ее шею, а не повредить ее лицо.

Она упала со стула и лежала на полу, глядя, как безумие настигает присутствующих.

Комнату заполнили рычание, вопли и рев, а также выстрелы из транквилизатора, крики мужчин и женщин, общий хаос. Элизабет закрыла голову руками и молилась.

Когда рукопашный бой закончился, два охранника лежали мертвыми на полу, их горло было вырвано когтями полузверей-полулюдей, которые в тот момент валялись в комнате в бессознательном состоянии. Элизабет медленно подползла к стулу и неуверенно поднялась на ноги. Она так дрожала, что боялась, что сама окажется на полу, поэтому опустилась на стул и в ужасе оглядела комнату.

Что, черт возьми, здесь произошло? Солдаты спешили обезопасить усыпленных добровольцев. Элизабет знала, что комната должна быть наполнена шумом, но она ничего не слышала. Шок. Это должно быть шок. Она была в шоке.

— Элизабет, ты истекаешь кровью, с тобой все в порядке?

Откуда исходил голос? Комната кружилась или у нее кружилась голова? Холод окружил ее, зрение затуманилось, затем она почувствовала что-то теплое в своей руке, а потом наступила темнота.

* * *

Настоящее время

Никто никогда не говорил об инциденте. Когда на следующий день Элизабет проснулась после применения успокоительного, все следы ужасного эксперимента были тщательно убраны. Лаборатория выглядела нетронутой. Добровольцы исчезли вместе с солдатами, и все вернулось на круги своя, но бойня навсегда осталась в ее памяти.

Лиз пыталась выяснить, что случилось с мужчинами, которые вызвались участвовать в эксперименте, но отец отказался дать ей какую-либо информацию. Эти люди будто бы исчезли по воле правительства, и Лиз опасалась, что они были либо нейтрализованы, либо поступили в распоряжение менее этичной исследовательской группы.

Она была готова покинуть проект, но опасалась, что без нее все результаты будут утеряны. Пока она была здесь, по крайней мере, она имела некоторый контроль.

Теперь она была рада, что осталась в программе. Страшно представить, насколько хуже была бы ситуация, если бы она этого не сделала. Элизабет с самого начала знала, что с полковником Джоном Ридом что-то не в порядке, но она никогда бы не догадалась, насколько не в порядке.

Этот человек был явно безумен. Он не искал лекарство от болезни, он искал способ создать суперармию, и если бы он мог устранить популяцию оборотней в процессе, то счел бы это вишенкой на торте.

Джон сделал предложение руководству: отловить и удерживать в плену детей-оборотней с целью проведения экспериментов. Их будет легче контролировать, они податливы, их даже можно будет убедить, чтобы они помогли ходу экспериментов, и их можно будет удерживать в течение более длительных периодов времени.

Элизабет была в ужасе. Как они могли даже подумать о похищении детей? Это было безумием. Она провела детство в больнице, это был ужасный опыт, который она никому не пожелала бы. Мысли о том, что они оторвали бы ребенка от любящих родителей и бросили бы их в клетку, как животное, вызывали у нее стойкие болезненные спазмы.

Но независимо от того, сколько она протестовала, ее отец и старшие должностные лица, казалось, были полны решимости выполнить план. Таким образом, ее единственным вариантом было попытаться смягчить обстоятельства в самой приемлемой мере. Она пыталась играть за кулисами, чтобы обхитрить отца и вернуть детей их родителям. Робко надеясь, что не будет пойманной и нейтрализованной в процессе.

В любом случае это не имело большого значения. Ремиссия закончилась, и она не была уверена, что следующая ремиссия наступит. Если она не найдет лекарство, которое искала в ДНК оборотней, ее ничто не спасет. Боже, как же она устала!

Она проскользнула в клетку Кары и села на кресло рядом с ее кроватью, взяв за руку ребенка. Кара была волчонком, ее содержали в лаборатории уже две недели, она хорошо приспосабливалась, но все еще была напугана и одинока.

В руке Кары торчала капельница, якобы державшая ее в седативном состоянии. Чего никто не знал, так это того, что Элизабет притворно успокаивала детей. У нее было соглашение с ними, они делали вид, что спят, когда другие были в комнате, и она выключала камеры, когда находилась в лаборатории.

— Привет, мой милый ангел, — сказала Элизабет. — Как ты себя чувствуешь сегодня?

Кара слегка улыбнулась, но слезы блестели на ее глазах.

— Я в порядке, но я скучаю по маме. — Она фыркнула.

Элизабет обняла ее и крепко прижала.

— Я знаю, дорогая. Мне очень жаль. Обещаю, я скоро отвезу тебя домой. Еще немного. У меня есть план. Еще чуть-чуть, детка.

ГЛАВА 3

Мартин упал на диван в своей гостиной, поднося к губам холодное пиво, жидкость скользнула по горлу, принося моментальное облегчение. Боже, как же он нуждался в этом! Адский был денек. Хоть и чудесный во многих отношениях, но и весьма проблемный.

Он взглянул на часы на стене — полночь. Ведьминский час. За последнюю неделю произошло столько всего, что голова шла кругом. Берн Хелмс, Глава медвежьего клана, нашел свою пару. И хотя Мартин был рад за Берна, все же немного завидовал ему.

Удивительно, что при достаточно больших семьях, обычных у медведей, Мартин был единственным ребенком. Он проводил в доме Хелмсов столько же времени, сколько и в собственном. Хотя клан в целом и был большой семьей, все-таки с Берном у Мартина сложились особые родственные отношения.

Мартин и Берн выросли вместе. Больше, чем друзья и товарищи по клану, ближе, чем братья. Берн был Главой медвежьего клана в Хани-Корнер, а Мартин — его бессменным бетой. У Берна было пять сестер, но не было братьев, кроме Мартина. Они были братьями по духу.

Наблюдение за Берном с Дженной сегодня вечером было особой пыткой. Мартин никогда не видел своего друга настолько счастливым, настолько наполненным любовью и радостью. Мартин до боли хотел этого. Конечно, все они этого хотели, каждый оборотень мечтал найти свою пару, но Мартина не цепляло это настолько сильно, пока он не увидел счастье Берна. Он не хотел ревновать к своему другу. Он любил Берна, он хотел быть счастливым за него, и он действительно любил Дженну. Она была достаточно хороша для Главы клана. Мартин уже видел это. Но, черт возьми, зеленоглазый змей ревности глодал его сердце.

Как будто этого было недостаточно, судьба должна была добавить груза на его плечи. Груза, связанного с похищением детей. Срань господня! Мартин, Берн, Дженна и ее лучшая подруга Элис посетили официальный ужин в доме Себастьяна фон Дрейка, альфы волчьей стаи фон Дрейка в соседнем городе. Таково было командное решение, однако один Мартин с самого начала подозрительно относился к нему. Оказывается, его подозрения были полностью необоснованными.

Это была еще одна часть головоломки, которая перевернула эту ночь с ног на голову. Фон Дрейк попросил Берна сформировать альянс, чего не делали между кланами/стаями целую вечность. У Мартина голова шла кругом.

Себастьян открыл Берну две поразительные тайны. Первое: из его стаи без следа пропали два щенка. Его следопыты не смогли найти ничего, ни запаха, ни следов. Один из щенков пропал без вести в течение месяца, другой — в течение двух недель, и сейчас они были не ближе к тому, чтобы найти их, чем когда они исчезли.

Во-вторых, Себастьян был мишенью для соперника — альфы. На данный момент тайно, но он боялся, что рано или поздно официальный вызов будет брошен. Сама идея была нелепой, потому что Себастьян был самым сильным из альфа-лидеров, каких когда-либо встречал Мартин. Просто находясь в присутствии мужчины, ты чувствовал, как его сила скользит по твоей коже. Однако, казалось, что кто-то был настолько глуп, чтобы поверить, что может бросить вызов этой силе.

Себастьян не сказал и даже не намекнул прямо, но Мартин читал между строк: Себастьян думал, что у него в стае предатель.

Дать сопернику в руки такую информацию было бы убийственным. Себастьян очень доверял Берну, и уважение Мартина к этому человеку росло с каждой минутой, стоило узнать его поближе.

Этот союз был бы полезен для Клана. Объединение стаи фон Дрейка и Клана Хелмса сделает их сильнее, Мартин был в этом уверен. Однако эти похищения заставили его волноваться. Себастьян сказал им, что до него доходили слухи о пропаже других детей. Оборотни были невероятно скрытны по своей природе. Иногда это было явно в ущерб им же. Итак, слухи были всем, что было у них распоряжении, а это отнюдь не вдохновляло.

HUNTS, ОХОТНИКИ — Организация людей, противостоящих влиянию оборотней, набирала популярность и, казалось, проникала повсюду. Фактически, один из их членов Клана сообщил, что видел группу подозрительных туристов в лесу только на этой неделе, и Мартин послал Ганса провести расследование.

Ганс не смог определить, были ли люди угрозой или нет, но теперь Мартин был действительно обеспокоен сообщением. Может ли это быть как-то связано с пропавшими щенками из стаи фон Дрейка? Были ли эти люди здесь, чтобы попытаться выкрасть детенышей из Клана Хелмса?

Ему нужно было немного поспать, потому что утром предстояло сделать около четырехсот телефонных звонков, без преувеличения. Берн хотел как можно скорее укрепить союз и одновременно представить Дженну Клану. Поэтому Мартину нужно было собрать полное собрание Клана на завтрашний вечер без предварительного уведомления. Это означало, что нужно связаться со всем кланом, со всеми четырьмя сотнями оборотней, прежде чем наступит ночь.

Возможно, он просто позвонит сестре Берна, Джулии, она была самой большой сплетницей в Клане. Он мог позволить ей сделать всю работу, а самому просто сидеть, сложив руки, и расслабиться. Да, он действительно нуждался в сне, сон сделает его хоть немного счастливее.

* * *

Мартин стоял на своем месте на поляне, пока Берн созывал круг.

— Богиня с вами. Братство, сила и честь держат круг.

Как всегда, казалось, что электрический ток несется прямо по позвоночнику Мартина, когда Берн произносит священные слова.

— Для меня большая честь и привилегия сегодня вечером не только представить клану мою возлюбленную пару, но и стать побратимом с Себастьяном фон Дрейком.

В толпе послышался глухой ропот, и Берн поднял руки, чтобы заставить их замолчать.

— Я знаю, что это стало неожиданностью для некоторых из вас, и, честно говоря, предложение стало неожиданностью и для меня. Кровное содружество не формировалась веками, и для нас большая честь объединиться со стаей фон Дрейка.

Мартин осмотрел толпу, чтобы увидеть их реакцию, они варьировались от шока и радости до опасения, но он не почувствовал каких-либо действительно негативных реакций со стороны толпы. Тем не менее он поймал краткую угрюмую гримасу на лице беты Себастьяна, Антона. Как интересно!

Берн кивнул Себастьяну, и двое мужчин вышли вперед и повернулись друг к другу. Они стояли, положив руки друг другу на плечи.

В голосе Себастьяна отчетливо слышался низкий гул силы.

— Я, Себастьян фон Дрейк, со своей стороны обещаю мои лояльность, верность, силу, честь, меч, когти, мудрость и братство Берну Хелмсу и клану Хани-Корнер с этого дня до тех пор, пока смерть не заберет мою душу.

Волна силы пронеслась по кругу. Мартин чувствовал, как его медведь пытается прорваться сквозь кожу. Вау, этот волк был очень сильным!

Голос Берна тоже гремел от силы.

— Я, Берн Хелмс, со своей стороны обещаю мои лояльность, верность, силу, честь, меч, когти, мудрость и братство Себастьяну фон Дрейку и стае фон Дрейка с этого дня и до тех пор, пока смерть не заберет мою душу.

Оба мужчины одновременно повернули головы и укусили запястье руки побратима, опиравшейся на правое плечо. Хотя ночь и была ясной, молния осветила небо. Мужчины разжали клыки, кровь потекла с ран на землю, побратимы запрокинули головы, и из горла Берна донесся рев, в то время как Бастиан взвыл, как волк.

Мартин взревел. Клан дружно подхватил рев, а люди фон Дрейка взвыли на луну.

— Теперь мы едины, — сказал Берн. — Одно сердце, один дух, один клан.

— Одна стая, — добавил Себастьян.

Мартин почувствовал, как связь заняла свое место. Он мог чувствовать Себастьяна в своем сердце. Он знал то, что никто не мог понять, и безумно сочувствовал его одиночеству. Он не мог представить, что у него нет общей связи, которую он чувствовал со своим Кланом, а теперь и со стаей фон Дрейка.

Себастьян заговорил.

— Я считаю, что у нас есть повод отлично отпраздновать еще одно событие, и я надеюсь, что Берн позволит мне. Я хотел бы быть первым, кто представит вашему Клану пару Главы. — Берн кивнул, Себастьян отступил и протянул руку Дженне.

Мартин наблюдал, как Себастьян положил дрожащую руку Дженны в большую ладонь Берна. Берн посмотрел на свою подругу с выражением такого всепоглощающего обожания, что Мартин почувствовал, как слезы подкатывают к глазам, и с силой моргнул, прогоняя их.

— Я представляю вам Дженну Мари Рейнс, пару Главы, и просто неординарную женщину. Пусть она принесет нашему Клану мир и радость, которую она принесла нашему Главе.

Берн подхватил Дженну на руки и нежно поцеловал.

Когда он наконец поднял голову, его глаза предательски поблескивали, и он незаметно вытер слезы.

— Я люблю тебя, малышка, — прошептал Берн, низко склонившись к Дженне, и Мартин почувствовал, как зависть камнем давит на сердце.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она, не стесняясь слез.

Берн обнял ее и повернул лицом к клану.

— Моя пара! Моя Дженна! — Крикнул он.

Мартин присоединился к бурным приветствиям толпы. Когда аплодисменты и поздравления, наконец, стихли, Берн замкнул круг, и все отправились весело праздновать.

Оказалось, что все в клане постарались приготовить что-то особенное для вечеринки, поэтому еды было достаточно, чтобы накормить зоопарк. Как хорошо, что в таких вещах клан проявлял завидное единство! Мартин наполнил тарелку и отправился на поиски своего лидера. Он хотел бы пожелать своему другу и альфе всего хорошего, а затем тихонько исчезнуть и постараться зализать свои раны в одиночестве.

Мартин знал, что должен находиться здесь, сидеть за столом со своей семьей, но в этот вечер он просто физически не мог находиться в эпицентре чужого веселья. Он понимал, что ведет себя трусливо, что несвойственно его характеру. В конце концов, он был вторым официальным лицом в Клане, но, черт возьми, сегодня вечером он был просто человеком.

— Приветствую тебя, Глава, — сказал он, когда подошел к Берну.

Дженна сидела на коленях у Берна, она подняла голову и улыбнулась.

— Привет, мой друг. Почему так официально? Лучше садись и присоединяйся к нам, — ответил Берн.

— Спасибо, но воздержусь. У меня есть обязанности, которые я должен выполнить. Я просто хотел сказать вам, что церемония была прекрасной, и я желаю вам обоим счастья и всяческих благ, — сказал Мартин. — Могу я поцеловать твою пару?

Берн зарычал низко и угрожающе, но Дженна звонко рассмеялась.

— Ну, конечно, Мартин, можешь, — сказала она и поставила тарелку на стол, наклонившись к нему.

Мартин поцеловал ее в щеку, не обращая внимания на рычание Берна. Дженна хлопнула его по плечу.

— Прекрати, большой медведь, или я тебя укушу!

Берн фыркнул, и все за столом засмеялись. Мартин почувствовал, что его лицо покраснело.

— Дженна, тебе не следует так разговаривать с Главой клана. Он все же наш Глава. Он безусловно заслуживает нашего уважения, — попенял Мартин.

— Мартин, мой друг, он твой лидер. А для меня он муж, а моя мама всегда говорила мне: «Начинай так, как ты собираешься продолжать». Он должен знать с самого начала, что жена не обязана во всем быть согласной с мужем.

— Как скажешь, пара Главы. Извини, что смутил тебя, Глава. Пожалуй, мне пора в отпуск. Доброй ночи!

Мартин кивнул и повернулся, чтобы уйти. Берн сказал ей только вчера, что ей нужно быть осторожной с оборотнями, потому что их слух намного лучше, чем у людей, но, очевидно, она еще не усвоила этот урок, потому что, когда Мартин уходил, он услышал, как она шепчет Берну.

— Что его укусило за задницу сегодня?

* * *

У Мартина зазвонил сотовый, он вскочил с кровати, поднося телефон к уху. Солнце едва заходило за горизонт, а Мартин не спал более суток, так что лучше бы это были хорошие новости.

— Да, что случилось? Что произошло? — Спросил он.

— Мартин, охотники нанесли удар! Джейкоб Шмидт пропал. Родители в истерике, а Александр Шмидт вот-вот потеряет контроль над собственным зверем. Он не может найти след своего ребенка. Нет запаха. Нет следов. Ничего. Устройте охрану для Дженны и, как минимум, усильте охрану города. Соберите всех остальных в доме Шмидта. Мы начнем поиск немедленно. Я позову Себастьяна на помощь. Пусть предоставит своих лучших следопытов. Мы должны найти ребенка очень быстро, прежде чем охотники покинут этот район.

Мартин уже практически оделся, когда Берн передал информацию. Его грудь сжималась с каждым словом, он склонил голову и кратко помолился всем богам и богиням за безопасное возвращение Джейкоба, прежде чем ответить.

— Считай, что все уже сделано, Глава. Я в пути.

Ганс, лейтенант инфорсеров, был единственным, кому Мартин доверял защиту пары Главы. Он был частью внутреннего круга охраны и, похоже, установил хорошие отношения с Дженной. Гансу он позвонил первым.

— Ганс, у нас проблема.

— Да, что за проблема?

— Похищение, как мы и боялись. Джейкоб Шмидт. Мне нужно, чтобы ты охранял пару Главы, пока мы будем искать. Понимаешь важность этой задачи? Жизнью за нее отвечаешь!

— Понял, босс. Со мной она будет в безопасности, как детеныш в берлоге. Найди ребенка, Мартин. Я знаю, что ты добьешься успеха там, где другие потерпели неудачу!

— Спасибо за верную службу, друг! Я молюсь, чтобы ты оказался прав.

Потом Мартин вызвал своего лейтенанта Джайлса, и вместе они собрали людей для службы охраны и поисковой группы. В течение получаса более ста человек спустились в дом Александра Шмидта, чтобы начать поиск.

Кухонный стол Шмидта был превращен в штабной пункт, заваленный картами и устройствами связи. Берн разделил город и прилегающие районы на квадраты, назначив команды из двух человек для поиска в каждой области и передачи отчетов каждые двадцать минут.

Мартин оставался на кухне, занимаясь радиопередачей, в то время как Берн, Себастьян и его элитные следопыты пошли обыскивать спальню Джейкоба в третий или четвертый за это утро. Мартин уже сам прочесал комнату и ничего не нашел.

Он услышал рев своего альфы.

— Как они могут это делать? Как они не оставляют запаха?

За это утро вопрос прозвучал в сотый раз.

— Я могу только предполагать, что их ученые каким-то образом придумали способ замаскировать их запах, мой друг. Я не знаю, каким образом, — ответил Себастьян.

— Давайте отправимся в лагерь, может быть, ваши следопыты смогут уловить их запах, — предложил Берн.

— Хорошая идея! Поехали, — ответил Себастьян. Двое мужчин вышли из комнаты и кивнули Мартину, когда проходили мимо него к входной двери. Берн открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мартин перебил его.

— Я слышал, отправляйся в лагерь, расскажешь, что там. Я буду координировать отсюда. Давайте быстрее, с богом! — Он коротко, но искренне пожал руки Берна и получил ответный кивок. Глаза Берна были омрачены, и Мартин знал, что в данный момент он, вероятно, не способен говорить.

Тиканье часов на стене казалось минутой, а не секундой. Время тянулось и тянулось, Мартин мерил шагами кухню Шмидтов.

Сестры Берна, Джулия и Дагмар, прибыли и забрали Марго Шмидт в логово, где поили ее чаем с медом, стараясь успокоить.

Казалось, прошли часы, хотя на деле — всего двадцать минут, прежде чем Берн доложил обстановку. Стоянка была заброшена. Не удивительно. Они нашли следы шин и следовали за ними. Все остальные команды отчитались, что не обнаружили ничего: никаких следов, никаких признаков Джейкоба. Ситуация выглядела откровенно хреново.

Через несколько минут Мартину позвонили, что все собираются в доме Шмидта. Они надеялись, что Джайлс сможет использовать свои компьютерные навыки, чтобы определить, какие транспортные средства похитители использовали в соответствии с найденными следами шин. Это была идея Себастьяна. По мнению Мартина — блестящая идея.

Около полдюжины мужчин собрались у ноутбука Джайлса на кухне Шмидта. Они определили, что одним из автомобилей был джип Гранд Чероки, а другим — большой грузовой фургон, но они не смогли определить его марку или модель. Третьим был внедорожник с пятнадцатидюймовыми шинами, но оказалось, что все внедорожники использовали шины одного типа, так что это могла быть любая марка или модель.

Берн метался по кухне, как животное в клетке, усиливая нервное напряжение Мартина, когда внезапно его глава испустил самый мучительный звук, который он когда-либо слышал. Рев боли и ужаса, от которого мех Мартина подтянулся к поверхности его кожи. Его глава упал на колени и скорчился от боли. Затем мех пророс из каждой поры его кожи, он трансформировался в считанные секунды, его одежда разлетелась в клочья, когда он рванулся к двери, и любое препятствие вызывало у него ярость и боль.

Себастьян придержал дверь открытой, не давая Берну сорвать ее с петель, а Мартин трансформировался и помчался за Берном. Себастьян тоже последовал за ними в форме волка.

Насколько бы не были близки Мартин и Берн, они никогда не умели говорить, находясь в облике медведей. Между ними могли передаваться образы и чувства, но не слова. Тем не менее, теперь он слышал кусочки разговора между Берном и Себастьяном.

— Моя пара! Сара! Что я скажу сестре? — Это от Берна.

— Спокойнее… еще живы… почувствуй силу Дженны. — Он слышал это от Себастьяна. Они бежали к центру города. Школа. В голове Мартина головоломка из разрозненных частей наконец сложилась в картину. Охотники снова нанесли удар. Они пришли вслед за Сарой, племянницей Берна, и Дженной, пара Берна была ранена.

Где, черт возьми, был Ганс? Он готов был порвать Ганса на куски. Он приказал защищать пару Главы своей жизнью. Господи, а если Ганс буквально выполнил приказ и теперь мертв?

Они врезались в передние двери школы, и Берн мгновенно превратился в человека. Мартин задержался на несколько шагов, его трансформация замедлилась, он осматривал каждую комнату вдоль коридора, в то время как Берн мчался изо всех сил прямо в класс Дженны.

Они ничего не нашли в школе, но последовали за запахами Дженны, Ганса и Сары на игровую площадку. Они обнаружили Ганса, без сознания валявшегося возле скамьи, дротик с транквилизатором все еще торчал у него из шеи.

— Помоги Гансу! Я буду искать Дженну, — закричал Берн через плечо и помчался к качелям. Мартин извлек дротик из шеи Ганса и схватил аптечку от одного из охранников, прибывших в фургоне. Он вводил Гансу дозу йохимбина, чтобы полностью нейтрализовать воздействие кетамина, и в этот момент услышал громкий рев Главы. В его реве звучал триумф.

— Брось мне пару штанов, Мартин, — закричал Берн, неловко закрываясь руками. Все-таки изменение за такой короткий период сказывалось на теле.

Берн вернулся туда, где все собрались вокруг медленно просыпающегося Ганса.

— Они похитили Дженну, — сказал Берн.

Себастьян в шоке поднял голову.

— Какого черта они это сделали? — Спросил он.

— Не знаю, но это — самая большая ошибка, которую они совершили. Теперь мы можем отследить их. Собери всех вместе. Нам нужна вся огневая мощь, которую мы можем получить. У тебя есть кто-нибудь, кто умеет взрывать?

— Взрывник? Ты это серьезно? — Себастьян казался ошарашенным.

— Еще как серьезно! Если мы найдем их лабораторию, от нее ничего не останется, кроме дыма и пепла, — ответил Берн холодным, как лед, голосом.

— В моей стае есть двое бывших морских котиков. Один из них — эксперт по взрывчатым веществам, но я не знаю, есть ли у него под рукой взрывчатка, — ответил Себастьян.

— У меня также есть эксперт-сапер в моем клане, бывший спецназовец. У нас есть пластид и детонаторы, таймеры, короче все, что нужно. — Берн кивнул и повернулся к одному из внедорожников.

— Мартин, собери внутренний круг. Себастьян, пойдем со мной. Мы встретимся у меня дома, в 16:00, — бросил Берн через плечо, не прерывая шага.

Мартин кивнул головой. Скоро дерьмо полетит на вентилятор.

ГЛАВА 4

Элизабет сидела, уставившись на открытый ноутбук перед собой, но информация просто не задерживалась в ее мозге. Все, о чем она могла думать, — о предстоящем прибытии полковника Джона Рида и его последних приобретениях. Два медвежонка из Хани-Корнер, Западная Вирджиния. Они должны прибыть в любую минуту, и она чертовски нервничала.

Она не могла выйти из программы, потому что была напугана мыслью о том, что случится с этими детьми-оборотнями, если она не будет здесь, чтобы убедиться, что они были в безопасности, но Элизабет прекрасно понимала, что является соучастницей преступления, что убивало ее.

У нее был план, как освободить их, но совершенно не было мыслей о том, что делать после того, как она осуществит свой план? Она должна исчезнуть. Будет ли она когда-нибудь в безопасности? Найдут ли они ее и уничтожат? Черт, это, наверное, не имело значения, похоже, она все равно умирала.

Ее исследования ни к чему не привели. Она не нашла ничего в тестах, которые она проводила на детях-оборотнях. Бог знает, может, вина настолько ослепляла ее, что она уже не могла адекватно оценить результаты? Она чувствовала себя лицемерной тварью. Она действительно хотела найти лекарство, она действительно хотела! Но какой ценой?

Она должна была сыграть доктора с холодной головой и черствым сердцем перед охранниками и даже перед своими сотрудниками. Несколько дней Элизабет даже не знала, кем же являлась на самом деле. Теперь она собиралась умереть и, вероятно, будет вечно гореть в аду за все, что сделала.

Но, может быть, и нет, если бы она смогла спасти детей. Каждый раз, когда кто-то появлялся, она чувствовала себя балансирующей на тонком льду. Она должна была быстро связаться с детьми. Провести достаточно времени наедине с ними и заслужить их доверие, чтобы защитить их. До сих пор ей везло, но один промах, один ребенок, которому не удалось подыграть, и она будет убита. Они все бы оказались в дырявой лодке и без весел.

Она пожала ноющими плечами, пытаясь ослабить напряженные мышцы. Мышечные спазмы так сводили ее голову и плечи, что казалось, голова вот-вот отвалится. Зазвенел зуммер. Звук переговорного устройства так сильно потряс ее, что она чуть не упала со стула.

Вздохнув, она подошла к настенной консоли и ответила.

— Доктор Монтроуз слушает.

— Мы прибыли, Лиз. Готовь три каталки, — ответил Джон Рид.

— Принято. Мы уже в пути, — ответила Лиз. Три каталки? Какого черта им понадобились целых три каталки? Он привел дополнительного ребенка? Боже, это было все, что ей было нужно. Или, может быть, один из мужчин пострадал? Ну, это она узнает достаточно скоро.

Лиз собрала свою команду, и они поднялись на парковку. Джон открывал двери фургона, когда она подошла.

— Почему три каталки, Джон? Ты привез дополнительного ребенка?

— Кое-что получше, Лиз. Я привез тебе пару оборотня.

— Что ты имеешь в виду?

— Учитель-человек в школе, где мы схватили одного из детей оборотней, недавно была связана с оборотнем. У нее на шее след от укуса.

— Вы похитили человека!!! О чем, черт возьми, ты думал, Джон! Мы не трогаем людей!

— Эй, не кипятись, Лиз! Она была с ребенком, когда мы схватили ее, и прежде, чем мы успокоили ее, у нее проросли когти.

Элизабет пробормотала проклятие.

— Она что? Действительно прорастила когти? Хочу это видеть.

Джон подошел, чтобы вытащить женщину из клетки, но сейчас она была в полубессознательном состоянии.

— Где я? Что вы хотите от меня? — Пробормотала она.

Джон вытащил ее из машины и посадил на одну из каталок. Ее руки были теперь совершенно нормальными. Голова женщины моталась из стороны в сторону, и она постоянно что-то бормотала.

— Сара? Где Сара? Где я?

Элизабет подошла к ней и придержала ее голову на месте, пристально глядя на Джона.

— Как ее зовут?

— Дженна Рейнс.

— Дженна, постарайся успокоиться, — сказала Элизабет, прикрепляя Дженну к каталке. — Вы в безопасности, а Сара не пострадала. Расслабься, отдохни, и когда ты проснешься, я все тебе объясню. Просто отдохни сейчас. — Элизабет погладила ее по волосам, Дженна закрыла глаза и, казалось, снова заснула.

Элизабет подошла к Джону.

— Что, черт возьми, ты сделал? Вы не можете просто взять и похитить человека! Люди — это вам не оборотни, ее родня обязательно обратится в полицию. Ты — фантастический идиот!

Джон схватил ее за плечи и потряс.

— Ты думаешь, что полиция — это проблема? Боже, как ты можешь быть такой наивной, когда твой отец практически курирует эту программу? Мы можем делать все, что захотим. Никто не остановит нас. Никто не будет допрашивать нас.

Внутренне Лиз поежилась, в этом-то и состояла суть проблемы, не так ли? Военные думали, что они выше закона. Свободны делать все, что угодно, черт возьми, без всякого осуждения. Она встретилась непроницаемым взглядом с его глазами и кивнула.

— Не думаю, что ты прав, впрочем, ничего нового, — пробормотала она себе под нос. — Пойдемте в лабораторию, — сказала она на этот раз погромче, чтобы все услышали. — Полагаю, вы отправитесь обратно, полковник?

— После того, как мы пополним запасы — да.

— Ну и ладно. — Лиз резко повернулась и направилась к лифтам, радуясь, что избавилась от полковника, прежде чем бы дала волю своим первобытным инстинктам и хорошенько пнула его в живот.

Пока лифт опустился, колесики в ее голове начали вращаться с бешеной скоростью. Может быть, это был шанс, которого она ждала. Если Дженна Рейнс действительно была парой оборотня, она могла бы помочь Лиз разработать план спасения детей.

Если бы только ей удалось поговорить с ней наедине достаточно долго, чтобы что-то придумать. Это безусловно, проблема, но Лиз найдет способ ее решения. Она посмотрела на предположительно спящую женщину. Она притворялась. Ее глаза подергивались под веками, как мексиканские прыгающие бобы. Что, черт возьми, она делала? Это точно не был быстрый сон.

Они достигли лаборатории и вышли из лифта.

— Тревор, вы устроите мисс Рейнс в кабинете три, я устрою детей, а затем позабочусь о ней. Убедитесь, что ей предоставлены все возможные удобства.

— Так точно, мэм, — ответил санитар.

Элизабет перенесла Джейкоба в один из кабинетов. Она не могла называть их клетками, хотя в действительности они именно клетками и являлись. Он начинал приходить в себя после наркотиков, которые ему ввели. Она быстро вставила капельницу в его руку, чтобы он не чувствовал боли, и подвесила на стойку капельницы пакет с физиологическим раствором. Физраствор ничем бы не навредил, и даже помог бы в очищении организма, она специально неправильно перемаркировала пакеты, чтобы все, присутствовавшие в лаборатории думали, включая ее коллег, что она держит пациентов под сильным успокоительным. Лиз прошептала ему на ухо.

— Привет, малыш, как тебя зовут?

Он застонал и покачал головой из стороны в сторону, потом наконец, открыл глаза, уставившись на нее. В его горле начал зарождаться низкий рык.

— Я знаю, что ты напуган, и мне очень жаль. Меня зовут Лиз. Я доктор. Я знаю, что это большое страшное место, но я обещаю, что буду охранять тебя. Ты же можешь почувствовать по запаху, лгу я или говорю правду, так ведь? — Спросила она.

Прищурившись, он медленно кивнул, как будто он только что понял ее.

— Пожалуйста, не плачь. Я обещаю, что буду держать тебя в безопасности, однако тебе нельзя плакать или баловаться, пока меня нет рядом, иначе у меня ничего не выйдет. Я не хочу этого делать, но другие не должны догадываться, что тебе не дают успокоительное, понимаешь? Понимаешь?

Он кивнул.

— Скажи мне свое имя.

— Джейкоб Шмидт.

— Молодец, Джейкоб! Понимаешь, о чем я говорю? Сколько тебе лет?

— Мне шесть, скоро будет семь, — прошептал он, тихонько сглотнув слезы.

— Ну, ты уже совсем взрослый! И очень храбрый, я уверена в этом. — Продолжала задавать вопросы Лиз.

— Я — медведь, — гордо сказал он, расправляя узенькие плечи.

— О, хорошо, медведь? Тогда вы оба смелы и свирепы, верно? — Подыграла ему Лиз.

— Да, мэм.

— Хорошо, тогда вы оба сможете играть в мою игру со мной, верно?

— В какую игру?

— Вы оба должны притворяться крепко спящими, если меня нет рядом. Все время. Я знаю, что это будет сложно, но это очень важно. Как вы думаете, вы можете сделать это? Вы достаточно сильны?

Лиз знала, что воззвание к его гордости сработает.

— Я смогу. Я большой и сильный. Я медведь.

— Я знала, что ты сможешь! Сейчас мне нужно уйти. Ты попытаешься немножко поспать, хорошо? Я скоро вернусь, чтобы проверить тебя.

Она наклонилась вперед и поцеловала его в лоб.

Его маленькая рука сжала ее руку.

— Ты вернешься, обещаешь?

— Я обещаю, Джейкоб, и я всегда выполняю свои обещания.

Элизабет перешла к следующей кабинке и посмотрела на самого красивого ребенка, которого она когда-либо видела. Светло-золотистые кудри обрамляли личико в форме сердца с шоколадно-коричневыми глазами, взгляд был умным и слегка озорным.

— Тебе не нужно повторять то, что ты сказала, я все это слышала, — сказал ангелочек, прежде чем Лиз открыла рот. — Я — Сара из Клана в Хани-Корнер, племянница нашего Главы клана. Та леди там, — она указала на кабину Дженны, — это пара дяди Берна. И у вас теперь оооочень много проблем.

Лиз задохнулась от смеха, этот ребенок был неподражаем.

— Что такое Глава клана?

— Ты ничего не знаешь? Это самый большой босс. Руководитель нашей Семьи, нашего клана.

Черт побери, проблемы росли, как снежный ком.

— Ты права, Сара. У меня проблемы. Я пока не знаю, как, но попытаюсь все это исправить. Я надеюсь, что ты и твоя тетя сможете мне помочь. Я хочу найти способ помочь освободить детей. Как ты думаешь, твой дядя поможет мне?

— Мой дядя освободит меня, Дженну и всех детей.

— Значит, он мне поможет?

Сара пожала плечами.

— Что?

— Дядя Берн сейчас очень злой.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Дядя Берн мало говорит, если злится.

— Хм, хорошо. Я подумаю над тем, что ты сказала. Ты сказала, что понимаешь все остальное?

— Да. Я буду делать вид, что сплю, если тебя не будет здесь.

— Хорошо, спасибо, Сара. Я обещаю, что ты скоро уедешь отсюда.

— Я знаю, — ответила Сара с улыбкой.

Лиз усмехнулась, откидывая локоны со лба Сары.

— Я скоро вернусь. Я пойду поговорить с твоей тетей.

— Тетя Дженна очень милая, она поет песни, — сказала Сара, повернулась к стене и закрыла глаза.

Едва только Элизабет собиралась поговорить с Дженной, вошел майор Том Крутчфилд. Отлично, теперь у нее была аудитория. Это был ее шанс для беседы с глазу на глаз. Она должна была разыграть командную карту. Черт, черт, черт!

Дженна села на койку в кабинке и сложила руки на груди. Элизабет подошла к кабинке Дженны, и Дженна посмотрела на пол.

— Мне жаль, что вы попали в это место, мисс…

— Дженна, Дженна Рейнс.

— Мисс Рейнс. Я доктор Элизабет Монтроуз.

— Зачем вы это делаете? — Спросила Дженна. — Это дети. Разве вы не понимаете, что забираете их у их родных? Что вы с ними делаете?

Элизабет почувствовала, как ее щеки заливает краска стыда.

— Я не причиняю им вреда. Только беру анализы крови. Это необходимо для большего блага. Чтобы найти лекарство от болезней, которые уничтожают человеческое население; рак, СПИД, рассеянный и множественный склероз и прочие болезни.

— Вы наносите им вред. Взгляните на них! Они без сознания. В клетках. Испуганные, одинокие, вдали от своих семей. Как вы можете оправдывать свои действия?

— Их кровь может спасти миллионы!

— Есть и другие способы. Вы могли бы попросить добровольно выступить донорами. Попросить у оборотней образцы крови.

— Почему вы думаете, что мы не просили? — Элизабет повысила голос. — Мы просили, мы уговаривали, мы умоляли. Они все отказались. Они могут восстанавливаться, они никогда не болеют, они живут сотни лет, и все же они отказываются делиться секретами своего здоровья с человеческой расой.

— Извините, но это все еще их право. Это не дает вам права брать то, что не ваше.

Лиз отвернулась и прошлась по кабинету. Она положила руки на металлический стол и на мгновение склонила голову, Боже, как же чертовски она устала. Когда все это закончится? Она пошла обратно к решетке клетки и встретила взгляд Дженны, ее взгляд был грустным и смиренным.

— Когда твоя жизнь будет висеть на волоске, посмотрим, какое решение ты примешь, — сказала она, повернулась на каблуках и вышла из комнаты.

Лиз села на кровать в своей комнате и погладила спину Гизмо, которая свернулась на коленях. Она облажалась. Плохо. Несмотря на то, что она только играла роль в лаборатории, она позволила своим личным чувствам взять верх. Нет, она не согласна с тем, что происходило в проекте «Асклепий». Хотя ведь и не совсем. Но почему они это делают? Чтобы она верила, потому что ей нужно это лекарство.

Теперь она разозлила женщину, с которой надеялась стать союзницей. Шикарный ход, черт побери. Необходимо это исправить. Ты уже большая девочка, так что прикуси язычок, соберись, иди туда и помирись с Дженной.

Элизабет взяла Гизмо на руки, пожалуй, она позволит маленькой Саре играться со своей кошкой, пока будет разговаривать с Дженной. Гиз обожает объятия, и составит Саре замечательную компанию. Она вернулась через дверь в левой задней части лаборатории, коротко поговорив с охранником у двери. Дженна все еще стояла за решеткой своей клетки, когда Элизабет вернулась.

— Прошу прощения, что повысила голос. Это моя вина. Я слишком увлечена своими исследованиями, — сказала она.

Дженна глубоко вздохнула:

— Я понимаю. Мы просто должны согласиться на то, на что несогласны.

— Вы позволите мне взять вашу кровь? — Продолжала задавать вопросы Лиз.

— Зачем вам моя кровь? Как вы сказали, я всего лишь человек, — стояла на своем Дженна.

Элизабет изогнула бровь.

— Думаю, мы обе знаем, что вы — гораздо больше, чем просто человек, не так ли? Джон сказал, что, когда у вас пытались отнять медвежонка, вы заревели и отрастили когти. Вы можете объяснить, как это случилось?

— Я думаю, что ваши люди употребляют наркотики. Возможно, я и зарычала от гнева, как, я думаю, поступил бы кто угодно, если бы из его рук вырывали близкого человека, но никаких когтей у меня уж точно не было. Она продемонстрировала Лиз свой идеально ухоженный маникюр.

— Почему я сомневаюсь, что это — правда? — С небольшой долей сарказма поинтересовалась Лиз.

Дженна пожала плечами.

— Возможно, потому что вы связались не с теми людьми, — ответила Дженна, указав холодным взглядом на решетки.

— Туше, — ответила Элизабет. — Тем не менее, вы все еще не ответили на мой вопрос. Вы позволите мне взять вашу кровь? Вы сами предложили, чтобы я попросила об этом, а не применяла силу.

— Так наступить на собственную мину… Так и было, добрый доктор. Да, я позволю вам взять мою кровь.

— Пожалуйста, подойдите и сядьте на кушетку.

Дженна подчинилась, и Лиз достала из ближайшего ящика жгут, шприц и несколько вакуумных трубок. Лиз разозлилась, что один из охранников последовал за ней, когда она подошла к клетке, черт побери, она так надеялась хоть минуту побыть наедине с этой женщиной!

Охранник вошел в кабину первым и вел себя как грозный придурок. Ужасно!

— Не двигайтесь с кушетки и не делайте резких движений, — приказал придурок — охранник.

«О, это должно заставить ее расслабиться», — саркастически подумала Лиз. Женщина выглядела так, будто может потерять сознание в любой момент.

— Вытяните правую руку, пожалуйста, — попросила Лиз.

Дженна поморщилась, когда игла вонзилась ей в руку, а когда Лиз поменяла флаконы, Дженна тихо выругалась.

— Извините, я почти закончила, — успокаивающим тоном сказала Лиз.

Еще одна смена флаконов, и Дженна застонала, охранник подошел поближе, и девушка съежилась.

— Отойди, Дэвид, ей не нравятся иглы. Она не собирается нападать на меня, ради Бога!

— Откуда вам знать, — хмыкнул охранник.

— Она — человек, — заметила Лиз.

— Или нет, — ответил охранник.

Элизабет сунула последний флакон в карман своего лабораторного халата и сняла жгут, она протерла след от укола спиртовой салфеткой и накрыла его небольшим лейкопластырем, похлопав Дженну по руке.

— Спасибо, мисс Рейнс. Я ценю ваше сотрудничество.

— Что значит капля крови для друзей, — саркастически заметила Дженна.

Элизабет едва покинула кабину с вездесущим Дэвидом за спиной, когда весь ад вырвался на свободу. Взрыв или землетрясение, что-то очень сильно сотрясло гору. Светильники взорвались над их головами, камни и обломки посыпались повсюду. Летящий кусок металла ударил Элизабет по голове.

Загорелись аварийные огни, и в комнате появилось жуткое красное сияние. Охранники начали громко орать приказы.

— Всем занять свои места! Обезопасить заключенных.

Элизабет была ошеломлена и дезориентирована. Кто-то схватил ее за руку и потянул к выходу. Перед ее глазами плавали черные пятна. Она споткнулась и упала. Что происходит? Когда тьма поглотила Лиз, один из солдат поднял бездыханное тело, унося в безопасную комнату.

 

* * *

Мартин сделал необходимые звонки, и через тридцать минут пятьдесят оборотней и десять машин направились на юго-восток через горы Голубого хребта. Они подсчитали, что примерно на час отставали от группы охотников, поэтому соответственно прибавили скорость.

Мартин позвонил на мобильник Берна.

— Что? — Рявкнул в трубку Берн.

— Ты знаешь, куда нам направляться? — Спросил Мартин.

— Смоки Маунтинс, это все, что пока мне известно. Дженна не спит и общается со мной, но ей все еще больно.

— Понимаю, — ответил он.

— Просто следуй за нами и не теряй из виду. Мне нужно сконцентрироваться, чтобы я мог поговорить с Дженной.

— Да, Глава. Понял-принял. Удачи!

Мартин снова уселся на свое место и обдумал, с чем они столкнутся в конце пути. Джайлс крутил баранку молча, он и вовсе был не склонен к разговорам. Мартин никогда не возражал против хорошей драки. В конце концов, он был медведем, но он ненавидел играть вслепую.

Они понятия не имели, против скольких человек они будут сражаться. Какова будет охрана на объекте. Никакой информации. Так Мартин работать не любил. Он был планировщиком, любое нарушение планов раздражало его.

— У тебя случится кондрашка или откроется язва, если ты будешь так нервничать, бро, — пробормотал Джайлс, даже не глядя в сторону Мартина.

— Знаю, черт побери. Как ты можешь быть таким спокойным?

— А что толку нервничать, Мартин? Мы разберемся с этим, когда доберемся туда. Я верю в Берна, и теперь верю в Себастьяна, не вижу повода зря чесаться от нервов, не так ли?

— Ты хочешь сказать, что я не верю Главе, не верю в своего лучшего друга? — Мартин ощетинился.

— И в мыслях не имел, — спокойно ответил Джайлс, не повышая тона. — Я просто говорю, что ты слишком беспокоишься. Ты хуже моей бабушки.

— Если бы ты не был за рулем, я бы дал тебе в глаз.

Джайлс засмеялся.

— Знаю, черт побери. Хорошо для меня, что я за рулем, а?

Мартин рассмеялся, и часть его напряжения ослабла, что и было целью Джайлса.

— Спасибо, бро. Я попытаюсь немного вздремнуть, я на ногах с прошлой ночи.

— Само собой, если мы направляемся к Смоки Маунтинс, у тебя есть час-полтора.

Казалось, что Мартин только на секунду прикрыл глаза, как в его кармане завибрировал мобильник.

— Да, — спросонья рявкнул он.

— Припаркуйтесь здесь и выходите, — приказал Берн.

Все машины съехали с дороги, и оборотни массово повыпрыгивали со своих мест. Они образовали круг вокруг Берна.

— Комплекс находится в этом направлении, — сказал Берн, указывая на запад. — Нам нужно обратиться и исследовать местность. Дженна сказала, что их держат под землей. Ищите вход в подземный объект. Ищите камеры наблюдения, мины-ловушки, электронное оборудование. Наше самое большое преимущество — это неожиданность. Они не знают, что мы придем. Мы не должны дать им понять, что уже здесь. Убедитесь, что вас не увидят. Встретимся здесь через час.

Мужчины спрятали машины в кусты и перекинулись в свои животные формы. Медведи и волки тихо просочились в лес. Мартин и Джайлс остались вместе, их золотисто-коричневый мех сливался с опавшими листьями и тенями от веток, маскировка была идеальной.

Они последовали за Берном и Себастьяном, чтобы убедиться, что их лидеры в безопасности. Они обнаружили несколько камер наблюдения, стратегически размещенных у входа. Входа, который вел внутрь горы. Срань господня!

Чертовски хорошо, что они принесли взрывчатку, потому что это был единственный способ попасть туда, но, черт побери, они будут сидеть, как утки, когда они пробьют дверь, или сидеть, как медведи, сказал он. Их единственной надеждой было застать врагов врасплох. Если они увидят, что оборотни приближаются, они станут шкурами у камина еще до того, как наступит вечер.

Берн и Себастьян сумели подняться по крутому склону и осматривали вход сверху над камерами. Они кивнули друг другу и тихонько спустились обратно, направляясь прямо к Мартину и Джайлсу. Возвращаемся. Одно слово прозвучало в его голове, и все оборотни повернулись и направились туда, где припарковали машины.

Когда все собрались на месте встречи, Берн рассказал им о том, какую информацию он собрал.

— Как вы знаете, Дженна сказала, что их держат под землей. Похоже, у них есть какое-то огромное сооружение, построенное под горой. Жилые помещения, лаборатории, богиня знает, что там еще. Верхний уровень, на который мы пойдем — это гараж, так что, надеюсь, он не будет слишком защищен. Нам нужно убедиться, что нас не засекут никакие камеры при установке взрывчатки. Спуск до уровня лаборатории будет сложной задачей. К тому времени они узнают, что мы проникли в комплекс, и если нам придется спускаться на лифтах… мы потеряем эффект неожиданности при нападении. Если кто-то хочет отступить, сейчас самое время.

Мужчины выпрямились и отрицательно покачали головами.

— Мы знаем о риске и сознательно идем с вами, — сказал Мартин.

Берн похлопал его по плечу, а затем уткнулся лбом в плечо Мартина.

— Спасибо, брат, — прошептал он.

Вход разорвало оглушительным взрывом, оборотни кинулись внутрь, половина из них сохраняла человеческую форму, другая половина была в форме животных. В то время как они могли лучше сражаться в форме своих зверей, человеческая форма тоже была крайне необходимой, например, чтобы открывать двери или нажимать на кнопки.

Камни и обломки еще продолжали падать, когда они пробирались вовнутрь, в настоящее время в гараже находилось только четверо охранников, но, прежде чем Мартин смог добраться до первого из них, солдаты начали выбегать из скрытых проходов вокруг сооружения, стреляя из автоматического оружия.

Тем не менее, долго стрельба не продлилась. Пуля вонзилась в плечо Мартина, когда он прыгнул на первого охранника, один удар острых, как бритва, медвежьих когтей по шее отправил охранника на небеса. Люди просто не могли сравниться по силе с десятифутовыми медведями-гризли с лапами размером с обеденные тарелки и шестидюймовыми когтями, или с волками с внушительными клыками и челюстями, которые могут сломать шею человека за считанные секунды.

Весь бой длился менее пяти минут, с незначительными травмами у оборотней. Двадцать охранников лежали мертвыми на полу. Однако человеку, который похитил Дженну, удалось сбежать, и Берн взревел от безумного гнева.

Мартин вернулся к человеческой форме и позвал Джайлса и Ганса.

— Обыщите тоннели быстро и тихо. Посмотрим, что там внизу. Возвращайтесь обратно как можно скорее.

Пока Мартин ждал возвращения Ганса и Джайлса, он обыскал парковку, убедившись, что все враги уничтожены, и проверил состояние оборотней. К счастью, травмы оборотней были незначительными, и большинство из них тут же заживало.

Спустя всего десять минут появился Ганс и отчитался. Новости были хороши для их целей. Мартин подошел к Берну.

— Мы отследили маршруты, по которым охранники выходили на поверхность. Люди есть только на двух других уровнях. Лаборатория, в которой находятся шестнадцать охранников и все пленники, по запаху их должно быть двадцать пять; и жилой уровень, где должен находиться персонал. Они упростили нам задачу — все собрались в одной комнате, пять охранников блокируют вход. Что вы хотите, чтобы мы сделали с учеными?

Берн не мог ответить на вопрос Мартина в форме медведя, поэтому он отступил назад.

— Нам нужен доктор для допроса. Если вы можете безопасно захватить его и сдержать других, сделайте это. Если нет, устраните по своему усмотрению. С тобой пойдут Джайлс, Ганс, Виктор, Иван и еще трое на твой выбор, необходимо проверить весь жилой уровень.

— Встретимся на поляне в 21:00, — сказал Берн.

Мартин торжественно кивнул.

— Приказ понял, Глава.

Берн повернулся к Бастиану и посмотрел на черного волка.

— Вы готовы откусить еще несколько голов?

Бастиан щелкнул челюстями в опасной близости от мужской гордости Берна.

— Эй! Осторожнее! Я все еще хочу детенышей, ты знаешь!

Если бы волк мог улыбаться, Мартин был уверен, что Себастьян покатывался бы от хохота, да и сам Мартин едва сдержал смех.

Когда семь оборотней просочились в туннели, Мартин был рад оставить позади себя запах горелой взрывчатки и пороха. Этот запах жег его нос и притуплял чувства. Аварийное освещение на лестничных клетках, которые они тихо миновали, продвигаясь вниз, было очень тусклым, но более чем достаточным для их зрения оборотней.

Они двигались быстро, желая достичь жилого уровня, чтобы проникнуть на него синхронно с захватом лаборатории. Они прошли седьмой уровень, где находилась лаборатория и пара Берна, и Мартин почувствовал смрадный запах страха, исходящий от солдат и пленников внутри. Он изо всех сил пытался сдержать своего медведя. Зверь рвался на волю. Нарывался на драку.

Когда они спустились дальше, дразнящий аромат пощекотал его ноздри, аромат, содержащий кленовый сироп, корицу и что-то еще. Мартин застыл на месте, и Ганс ощутимо толкнул его в спину.

— Что за черт, бро?

— Ты чувствуешь это запах? — Шепотом поинтересовался Мартин.

— Какой запах? Я чувствую запах людей. Какой запах ты имеешь в виду?

Мартин закрыл глаза, глубоко вздохнул и выдохнул.

— Черт, — бросил он коротко и шагнул прочь. Ганс бросился догонять его, похлопав по плечу.

— Так, о чем ты, Мартин?

— Не бери в голову. Давай просто сделаем это.

Ганс странно посмотрел на него, но кивнул.

— Ладно.

Сердце Мартина безумно билось, а мысли кружились каруселью. Как судьба может быть настолько жестокой? Где-то на этом уровне была его пара, и она была врагом. Должен ли он убить ее, прежде чем он узнает? Будет ли его судьба тяжелее или проще, если она останется живой, а он будет знать, что никогда не получит ее?

И что, черт побери, делать? Все его существо кричало, что ему нужно найти и защитить свою пару, но он никогда не предаст свой Клан. Двести лет, которые он провел в ожидании своей пары, могла ли его судьба быть настолько сукой, чтобы отдать в одну руку только для того, чтобы отнять другой?

Одно было ясно, он не сможет ее убить. Ему придется отдать ее на милость Берна и разобраться с последствиями. Теперь его медведь подгонял его. Найди нашу пару! Защити.

Мартин не хотел полностью оборачиваться, он был достаточно силен, чтобы иметь возможность частично измениться, и превратил только свои руки в смертельные когти. Виктор и Иван полностью перешли в форму волка и сняли охрану у двери в жилую зону, прежде чем прозвучал хоть один выстрел.

Мартин рассмеялся над трехдюймовой металлической дверью, которая, как они думали, защитит их от вторжения. Очевидно, они никогда не видели разъяренного медведя гризли в десять футов ростом. Ганс и Джайлс протаранили дверь, и она оторвалась от стены, как сделанная из папье-маше.

Пули застрекотали быстро и яростно, когда оборотни бросились к входу, Мартин несколько раз почувствовал свинцовый ожог, но у его медведя была своя цель. Убей все, что препятствует тебе забрать свою пару. Найди и защити.

Рев и рычание, крики и стрельба, казалось, хаос никогда не закончится, но на самом деле прошло всего несколько мгновений. Затем крики смолкли, единственным звуком остались сдавленные стоны и рыдания персонала.

Около пятнадцати мужчин и женщин сжались в углу, прикрывая собой женщину, лежащую без сознания. Мартин взревел так громко, что было чудом, что потолок не рухнул прямо на них. Это была его пара! Срань господня. Она была без сознания. Он не смог защитить ее. Ее сладкий запах наполнил его легкие, и Мартин бросился к ней.

Группа, окружавшая ее, пыталась отодвинуть ее назад, напуганная полу-человеком, полу-животным. Одна смелая женщина заговорила дрожащим голосом.

— Пожалуйста, не делай ей больно. Она — очень хорошая. Добрая. Она так много пережила.

Мартин зарычал, и женщина заметно задрожала, слезы катились по ее лицу, но все же она умоляла.

— Пожалуйста, ее зовут Элизабет Монтроуз.

— Я не причиню ей вреда, — отрывисто бросил Мартин. — Просто отдайте ее мне. — Женщина притянула Лиз ближе, дрожа, как лист на ветру. — Я же сказал — отдайте ее мне, — строго повторил Мартин. — Никто из вас не пострадает, но вы пойдете с нами. Я понесу женщину. Он выдернул Элизабет из рук дрожащей женщины и прижал к своей груди. — Взять под охрану остальных и вывести на поляну. Там мы встретимся. — Мартин повернулся и вышел из комнаты без оглядки.

Он вышел в коридор и прислонился к стене. Мягкая, сладко пахнущая женщина у него на руках. Богиня, она была прекрасна. Кожа, бледная, как алебастр, была обрамлена золотисто-каштановыми волосами, стянутыми в роскошный хвост, который, вероятно, достигал бы ее пояса, если бы волосы висели свободно. Густые темные ресницы ласкали ее бледные щеки, и Мартин хотел, чтобы она открыла глаза, чтобы он мог увидеть, какого они цвета. Кровь покрывала волосы на левой стороне ее головы, и медный запах перекрывал ее натуральный аромат кленового сиропа и корицы.

Она была такая маленькая и худенькая. Он снова понюхал. Что-то не так с запахом ее крови. Мартин шагнул дальше по коридору, подальше от запаха крови и смерти позади него. Когда расстояние между Мартином и сценой позади него увеличилось, аномалия в крови его пары стала более яснее. Она была больна. Вот что имела в виду женщина, когда сказала, что она так много пережила.

Черт. Дерьмо. Сука — судьба. Мало того, что судьба оказалась сукой, похоже, она еще и ощенилась!!

Мартин не мог удержаться от поцелуя в лоб бессознательной пары. Затем он отнес ее наверх к поляне, чтобы дождаться пленных вместе с остальной командой.

Все дети были загружены на два вертолета, которые были предоставлены Себастьяном. У этого человека были такие связи, о которых Мартин даже не хотел думать. Берн, Сара и Дженна тоже забрались на борт одного из вертолетов.

Пленных предполагалось отвезти на внедорожниках. Мартин знал, что его обязанностью было обеспечить безопасность маршрута, но он никак не мог спустить с рук женщину, так и не пришедшую в сознание. Элизабет, ее защитница назвала ее Элизабет. Имя играло у него в голове. Он будет держать ее на руках на пути обратно в Хани-Корнер. Если она очнется, он легко сможет ее контролировать. Проблема решена.

— Джайлс, — позвал он. — Ты за рулем, я держу женщину, она ранена.

Джайлс подошел и посмотрел на женщину, безвольно повисшую на руках у Мартина.

— Кто-то из наших навредил ей?

— Нет, думаю, она пострадала от падения обломков.

— Она пахнет не хорошо.

— Я знаю. Я полагаю, что она больна. — Мартин быстро подошел к тому месту, где они спрятали машины. — Давайте отправляться назад, у нас впереди три часа пути.

Как только они сели в машину, запах его пары стал обезоруживающим. Мартин мог почувствовать вкус кленового сиропа и корицы на своем языке. Он сидел на заднем сиденье, удерживая безвольное тело на коленях, и хмурился.

Прошел почти час с тех пор, как они захватили комплекс, который теперь лежал позади них в облаке пыли и мусора. Берн приказал полностью уничтожить объект, как только они убедились, что все живые были эвакуированы. Никто не будет проводить эксперименты там снова. Вообще.

Он точно не знал, когда его пара получила травму, но она слишком долго находилась без сознания. Он боялся, что она серьезно пострадала и нуждается в неотложной медицинской помощи. Нежно убрав волосы со лба, он прошептал ей на ухо:

— Элизабет, тебе нужно очнуться немедленно.

Мартин почувствовал облегчение, когда она слегка застонала и покачала головой. Она приходила в себя.

— Вот так, сердце мое. Время просыпаться.

Очень медленно ее веки затрепетали, а затем сонно моргнули. Наконец, сумев открыть глаза, она уставилась на него. На него смотрели самые прекрасные в мире глаза цвета кофе с янтарными искрами. Он ожидал страха, но ничего подобного. Только вопиющее любопытство и разумный анализ.

— Привет!

Ее тихий грудной шепот моментально возбудил его, что в данной ситуации было совсем некстати.

— Привет, Элизабет. Ты была без сознания очень долго. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня били по голове кирпичом, а теперь в моей голове играет рок-группа, — ответила она. — Есть Тайленол?

Мартин слегка улыбнулся.

— Думаю, в аптечке найдется. Ты сможешь сесть?

Она, казалось, на мгновение поколебалась.

— Не уверена, но давай попробуем.

Он осторожно опустил ее в сидячее положение, она сжала голову одной рукой, а другую прижала к животу.

— Черт, у меня все кружится перед глазами. Она опустила голову между колен.

Мартин быстро взял лекарство из аптечки и бутылку воды и уложил Элизабет головой к себе на колени.

— Думаю, лежа тебе будет легче.

— Да, — слабо прошептала она. Он отсыпал две таблетки в ладонь и поднес к ее рту.

— Приподнимись и глотни это. — Он положил лекарство на ее язык и налил ей глоток воды, которую она жадно выпила. — Еще воды?

— Пожалуйста.

Он поил ее маленькими глотками, пока она не выпила половину бутылки.

— Спасибо, — выдохнула она

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты сможешь сейчас на них ответить? Одна из твоих коллег сказала, что тебя зовут Элизабет Монтроуз. Так ли это?

— Да.

— Чем ты занималась в лаборатории?

Элизабет заколебалась, и Мартин впервые почувствовал страх.

— Я был руководителем исследований для проекта «Асклепий».

Сердце Мартина упало. Она действительно была врагом. Не какой-то лаборант низкого уровня, просто выполняющий приказы, а руководитель всего проекта. Черт.

— Так ты врач?

— Не доктор медицины, доктор наук в области микробиологии. Могу я спросить, кто ты? Я полагаю, ты из клана Дженны.

Мартин поднял брови — откуда она это знает?

— Да, так и есть. Мартин Крюгер, к вашим услугам.

— Как вы так быстро нашли нас?

Лицо Мартина стало непроницаемым.

— Не могу вам об этом сказать.

— Ладно.

Веки Элизабет затрепетали, она изо всех сил старалась не заснуть.

— Почему вы похищали детей-оборотней?

— Не моя идея… пыталась остановить это… нуждалась в лечении… — бессвязно пробормотала она и устало закрыла глаза. На этот раз она не потеряла сознание, а просто уснула.

Мартин снова и снова прокручивал ее слова в голове. Не имело значения, была ли это ее идея или она пыталась остановить это. Она не остановила это, она участвовала. Она могла бы покинуть программу. Она могла бы сказать кому-то об этом, обратиться к прессе. Она была так же виновата, как и все остальные.

ГЛАВА 5

Мартин до дыр протаптывал пол перед камерами в подвале дома Главы клана последние три часа, и снова, и снова останавливался перед камерой доктора Элизабет Монтроуз. Была полночь, и женщина спала.

С ее ростом в пять футов и три дюйма она казалось совсем крошечной против его шести футов и шести дюймов роста. Она была человеком. Она была больна. Лейкемия, если его нюх не обманывал. Она была врагом. Она была его парой. Срань господня!

Он собирался поймать зубами пулю, рассказав своему Главе клана об этом. Охренительно интересным будет разговор! Мартин поднялся по лестнице, зная, что его ждет бессонная ночь, и нажал единичку на быстром наборе номера.

— Берн. Слушаю.

— Это Мартин. Мы разместили пленных в подвале общего дома Клана. Пять техников и доктор.

Мартин зарычал.

— Что случилось? — Обеспокоенно спросил Берн.

— Кое-что, что мне нужно обсудить с тобой лично, — ответил Мартин.

— Хочешь обсудить это сейчас?

— Нет, лучше бы завтра, — вздохнул Мартин.

— Мне это не понравится, правда?

— Почти 100 %, что нет. Даже так — я чертовски уверен, что нет, — вздохнул Мартин.

— Ну, окей, тогда лучше действительно оставить неприятное на завтра. Лимит плохих новостей у меня сегодня явно исчерпан.

— Я так и понял. Увидимся утром на совещании, — подытожил Мартин.

— Только не слишком рано, — запротестовал Берн. — Да, денек выдался адским. Давай спать, встретимся в девять утра.

— Окей, Глава. Доброй ночи!

— Доброй ночи, Мартин.

Сон в этом разрезе выглядел дурной шуткой. Мартин знал, что не сможет закрыть глаза этой ночью. Он пошел домой, взял пиво из холодильника и плюхнулся на диван. Он чувствовал, что оказался в центре торнадо. Его разум, его тело и его медведь — все кружилось каруселью.

Его медведь был первобытным, диким, животным. Он знал только одно. Они встретили свою пару. У медведя не было никаких сомнений или оговорок. Ему было все равно, добра она или зла. Он хотел только спариваться, защищать и любить. Жаль, что человек не мог чувствовать то же самое.

Тело Мартина как раз — таки и не было против спариться с Элизабет. Его член ныл с тех пор, как он впервые почувствовал ее запах в туннелях. Это чертовски бесило. Срань господня, похитительница детей!

Как он мог чувствовать желание к такой женщине? Он должен хотеть задушить ее голыми руками, а не бросить на пол и любить до тех пор, пока она не задохнется, выкрикивая его имя. Он был психом, обезумевшим от желания спариться, это все, что его интересовало.

Он выпил остаток пива и поставил бутылку на стол. Гнев жег его изнутри, как горячие угли. Похоть подливала бензина в этот костер. Затем на него обрушилось горе, и огонь превратился в дым и пепел.

Выхода не было. Он мог анализировать это до посинения, но это никак не повлияло бы на факты. Почему он продолжал гонять мысли по кругу? Ему нужно было принять душ и хотя бы попытаться немного поспать. Он должен был встретиться со своим Главой утром.

Может быть, Берн сможет помочь ему найти ответ. Его друг и наставник всегда помогал ему в прошлом, всегда стоял рядом с ним. Может быть, есть способ? Кого он обманывает? Сам себя, очевидно.

Плечи Мартина опустились, он чувствовал себя смертельно уставшим и соображал, хватит ли у него сил подняться по лестнице в спальню. Какой смысл идти дальше? Его жизнь закончилась. Его мечта о паре и детенышах обернулась пшиком.

Двести лет ожидания и поиска этой идеальной родственной души, и — получи! — она оказывается врагом. Невыносимой. Неподходящей. Злой.

Одинокая слеза скатилась в уголок глаза, и Мартин злым движением оттер ее. Многие медведи так и не нашли свою единственную и прожили свою жизнь, просто наслаждаясь свободными отношениями. У него был долг перед Кланом. Он мог сделать то же самое.

Его медведь зарычал в его голове. Наше. Сохранить. Защитить.

— Ой, да заткни пасть! Осточертело твое нытье, — сказал Мартин, но это было правдой.

Мог ли он просто позволить ей уйти сейчас, когда он ее нашел? Позволит ли Берн ее отпустить?

Мартин знал, что не может спариться с ней, но был уверен, что его медведь не позволит, чтобы ее убили или даже причинили малейший ущерб. Что бы он сделал, если бы его Глава Клана потребовал ее устранения? О, богиня, вот еще одна вещь, которая не даст ему заснуть сегодня ночью!

Он плюхнулся на кровать, даже не удосужившись снять одежду, только скинул туфли. Мартин закрыл глаза и представил себе лес. Он был в своей медвежьей форме, бежал сквозь деревья к ручью. Он мог слышать, как вода журчит между камней.

Листопад, листья хрустят под лапами, но солнце еще теплое, сияющее через почти облетевшие ветви. На пожухшей лозе сохранились налитые ягоды ежевики, и он остановился, чтобы смахнуть языком их сладость.

Здесь он был свободен, и незаметно подкравшийся сон подарил ему несколько часов покоя, прежде чем ему придется столкнуться с еще большей мукой.

* * *

Мартин постучал в дверь кабинета Берна ровно в девять часов.

— Заходи, — раздался гулкий голос друга.

— Доброе утро, Глава, Дженна, — сказал Мартин и кивнул присутствующим. Джайлс и Ганс.

— Доброе утро, Мартин. Кофе готов, бери чашку и булочку, и начнем, — сказал Берн.

Когда Мартин наполнял свою чашку, в дверь снова постучали. Берн поднял бровь.

— Ну, и кто это еще? — Спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Войдите!

Дверь открылась, и Сара промчалась по комнате и запрыгнула на колени Берна, а за ней с осторожностью просочилась сестра Берна, Джулия.

Берн обнял свою племянницу и встретился взглядом со своей сестрой.

— Какой неожиданный визит, Джули! И чего хотят прекрасные дамы?

— Мне так жаль, Берн! Я знаю, что вы заняты, но Сара была очень обеспокоена прямо с утра. Она настаивала, что ей нужно поговорить с вами. Это очень важно. Она расплакалась, когда я ей сказала, что придется подождать. Я не знала, что еще делать, кроме как привести ее.

Берн спустил Сару с колен и поставил ее лицом к себе.

— Хорошо, маленькая мисс, что тебя беспокоит? Ты боишься? Я обещаю, что никто больше не сделает тебе больно.

Сара торжественно посмотрела на него.

— Нет, дядюшка Берн, я не боюсь, но мне нужно было рассказать вам об одной леди.

— Какой леди?

— Леди-докторе. Докторе Лиз.

Мартин навострил уши.

— Это взрослые дела, Сара. Тебе нет нужды беспокоиться об этом.

Берн погладил ее по голове.

Сара зарычала и пнула его в голень. Берн выпрямился на все свои семь футов роста и сердито посмотрел на ребенка. Любой другой мог бы наделать в штаны от страха перед гигантом-альфой, тем более что даже Мартин мог чувствовать его силу через всю комнату. Маленькая Сара покраснела, но не от смущения, а от гнева. Она топнула ногой и посмотрела прямо на своего дядю.

— Ты перестаешь на меня так смотреть и выслушаешь! — Закричала она. — Я сказала маме, и я скажу вам то, что я должна сказать, это очень важно, и вы должны меня выслушать!

Дженна положила руку на плечо Берна, и он моментально расслабился. Он посмотрел на свою пару.

— Берн, сядь. Не будь ослом. Выслушай ее, — сказала Дженна.

Берн вздохнул и сел.

— Ну, ладно. — Он скрестил руки на груди и уставился на ребенка. — О чем таком важном ты хотела мне сказать?

Мартин напрягся на стуле, не желая пропустить ни слова.

Сара глубоко вздохнула.

— Доктор Лиз — хорошая, и не враг нам.

Мартин перебил начавшуюся речь Сары.

— Сара, доктор Монтроуз — руководитель исследовательского отдела. Она сама сказала мне это.

— Я знаю, — проворчала Сара. — Но ей не нравилось то, что они делали. Она их обманывала.

На этот раз перебил Берн.

— Обманывала их? Что это значит, Сара?

— Ты знаешь те капельницы, которые нам ставили?

— Да.

— Ну, в них должно было быть лекарство, чтобы мы спали, — сказала Сара.

— Ну да. Я видела это, — сказала Дженна.

Сара покачала головой.

— Там не было такого лекарства. Мы притворялись.

— Что?! — Хором выдохнули все остальные присутствующие.

— Доктор Лиз сказала, что мы должны притворяться спящими, кроме тех моментов, когда она была с нами. И мы притворялись.

— Она сказала тебе, почему так нужно? — Обеспокоенно спросил Берн.

— Она сказала, что плохие люди дадут нам настоящее лекарство, если узнают, что мы не спим. Она пыталась найти способ помочь нам сбежать. Она спросила меня, поможешь ли ты ей.

— И что? Что ты ей сказала? — Продолжал допытываться Берн.

— Я сказала ей, что ты злишься и мало разговариваешь, когда злишься, но я знаю, что ты спасешь меня и всех детей.

Берн засмеялся.

— Вы чувствовали, что я иду?

— Конечно. И ты был действительно сердитый. Как мама, когда она бросается вещами.

Все присутствующие расхохотались, а Джулия покраснела до малинового цвета.

— Иди сюда и обними дядю Берна.

Берн распахнул руки, и Сара бросилась в его объятия. На другом конце комнаты Мартин застыл в ошеломленном недоверии.

Его пара вовсе не была таким монстром, каким он ее себе нарисовал. Но доверять ей он все же не мог. Она все-таки работала на врага, но, по крайней мере, у нее была совесть.

— Хорошо, спасибо, Сара. Твоя информация была очень важна.

Маленькие плечики Сары гордо распрямились, а грудь выгнулась вперед, как у петушка бентамской породы.

— А я тебе так и сказала, — крикнула она, подошла и взяла мать за руку. — Видишь, мама, я же говорила, что это важно, — прошептала она, когда они двинулись к двери.

— Да, детка, — ответила Джулия. — Спасибо, Берн, — пробормотала Джулия через плечо, когда они выходили из комнаты.

Сара остановилась.

— О, я почти забыла… — Она снова повернулась к Берну. — У меня кошечка доктора Лиз.

— Что? — Изумился Берн.

— Она принесла ее, чтобы составить мне компанию, прежде чем вы пришли, чтобы спасти нас, и я взяла ее к себе домой, но она все время мяукает. Я думаю, что она скучает по доктору Лиз. — Берн вздохнул.

— Хорошо, мартышка. Вы присмотрите за кошечкой несколько дней, а потом мы решим, как ее вернуть доктору Лиз.

— Окей, дядюшка Берн. Это очень хорошая кошечка.

— Я уверен в этом, — сказал Берн с хмурым видом, откинувшись на спинку стула и притягивая Дженну к себе на колени.

— Ну, это было удивительным открытием. Может быть, доктор Монтроуз — наш союзник, а не враг. Мы могли бы использовать ее, чтобы проникнуть внутрь организации.

Мартин зарычал.

Берн вопросительно посмотрел на него.

— Не хочешь объяснить, почему ты рычишь на меня, Мартин Крюгер?

Мартин откашлялся.

— Прости, Берн! Сейчас прозвучит новость, которую я и хотел огласить утром, — пояснил Мартин.

— Ах, да, всю ночь ждали, когда же подвешенный меч упадет. Давай уже, хуже не будет.

— Элизабет Монтроуз — моя пара, — категорически заявил Мартин.

— Охренеть теперь, — выдавил из себя Берн. — Это, безусловно, усложняет дело, не так ли?

Мартин уставился в пол.

— Мне нечего сказать, Берн. Вы знаете, что это не мой выбор.

— Да знаю, брат, знаю. Я думаю, что первым делом нужно привести ее сюда и поговорить с ней. Тащи ее сюда, Мартин.

— Да, Глава.

Когда Мартин подошел к двери, он услышал, как Дженна шепчет Берну.

— Я ничего не понимаю, когда Элизабет говорила со мной, она была холодна, как лед. Когда я обвинила ее в похищениях, она огрызалась.

— Дженна, тише. Слух оборотней, помнишь? Мы скоро узнаем правду, — прошептал в ответ Берн.

Мартин медленно спускался по лестнице, не уверенный в том приеме, который его ждет, когда он войдет в камеру Элизабет. Он ожидал либо страха, либо гнева. Он обнаружил, что женщина свернулась на кровати, дрожа под тонким одеялом, но заливаясь при этом потом.

Мартин сдернул ключ со стены, ворвался в камеру и, встав на колени рядом с кроватью, повернул ее к себе лицом. Ее кожа была бледной до синевы:

— Элизабет, что случилось?

— Лихорадка, озноб. Мне нужно мое лекарство, — прохрипела она от сухости в горле. Мартин достал пластиковую чашку со стола рядом с ее кроватью и налил ей глоток воды.

— Ты в состоянии идти? Я проведу тебя наверх, и тебя осмотрит доктор Клана.

Элизабет слабо покачала головой.

— Я не думаю, что смогу подняться по лестнице сейчас. Я так устала. — Ее глаза снова закрылись.

Медведь Мартина заревел в его голове. Он оставил ее прошлой ночью. Оставил ее в одиночестве и посмотрите, что с ней случилось. Он подвел свою пару. Не захотел защитить ее, а она ведь действительно больна. Мартин обернул одеяло вокруг крошечной женщины и поднял ее на руки. Подойдя к двери, он отчитал охранника.

— Почему мне не доложили, что ей стало плохо?

— Прости, Мартин. Она уже была больна, когда ее привезли. Она просто пленница. Я не думал, что тебя сильно обеспокоит ее состояние, — ответил молодой медведь.

Низкое рычание вырвалось у Мартина.

— Не нужно было думать. Это не входило в твою компетенцию. В любом случае нужно звонить мне. Понял?

— Так точно, сэр.

Мартин поднялся по лестнице обратно в кабинет Берна в три прыжка. Элизабет, казалось, начала задыхаться, наряду с ознобом и лихорадкой. Мартин пересматривал свой план, он не думал, что вызова врача будет достаточно, им придется отвезти ее в больницу.

Мартин аккуратно перехватил тело на руках и открыл дверь в кабинет Берна, ворвавшись внутрь, как будто его хвост горел.

— Берн, она больна, очень больна. Нам нужно отвести ее в клинику. Можешь позвонить доктору Фицпатрику, чтобы он нас встретил?

Берн уже был на ногах.

— Дженна позвонит, пока я еду. Давай, бегом.

Все четверо погрузились в джип Берна, Дженна набрала доктора прежде, чем они успели покинуть подъездную дорожку. Мартин достал из кармана носовой платок и попытался промокнуть пот со лба своей пары.

Берн включил обогрев на полную мощность, и дрожь Элизабет немного утихла. Она бросила из-под ресниц взгляд на Мартина и прижалась ближе.

— Ты такой большой и теплый, — прошептала она. Он прижал ее к себе как можно ближе, желая успокоить, насколько он мог это сделать.

Она подняла руку и провела ладонью по его щеке.

— И очень красивый. Поцелуешь меня?

Мартин наклонился вперед и осторожно коснулся ее губ, его сердце рвалось из груди. Она мягко улыбнулась.

— Какой хороший сон!

Она снова закрыла глаза и прижалась щекой к его груди.

* * *

Запах дезинфицирующего средства пробился даже сквозь кислород искусственной вентиляции легких. По этому запаху, жесткой подушке под ее головой и царапающей кожу простыне, прикрывшей ее, Элизабет сразу поняла, где она. Больница. Опять. Опять в аду.

Она услышала шелест рядом с кроватью, она знала, что следует приложить усилия, чтобы открыть глаза и оценить, насколько плохой была ситуация в этот раз, но Лиз так устала, а еще ей приснился такой хороший сон.

Ну ладно, лучше посмотреть правде в глаза. Ее веки затрепетали, и она моргнула несколько раз, пытаясь сфокусировать свое зрение. Кто-то сидел рядом с ее кроватью. Это был ее папа? О Боже, пожалуйста, не допусти, чтобы это был папа! Она была не в настроении для одного из его разговоров в стиле «держись, солдат».

Снова моргнув, она увидела, что фигура определенно была не ее отцом, а огромным красивым медведем, который смотрел на нее, когда ходил перед ее камерой прошлой ночью. Тот, сон о котором ей приснился. Если бы она и так не была красной от температуры, она, вероятно, покраснела бы.

— Привет, — прохрипела она, ее голос звучал хрипло и сухо. Мужчина, который сидел, уставившись в пол, резко поднял голову и посмотрел ей в глаза. Он пододвинул кресло ближе к ней и взял ее за руку. Это было немного странно.

— И тебе привет. Хочешь воды? Ты очень хрипишь, — сказал Мартин, протягивая руку к пластиковому стаканчику на ее тумбочке. Элизабет кивнула, и он приложил соломинку к ее губам. Сделав несколько маленьких глотков, она выпустила соломинку.

— Спасибо.

Он поставил чашку обратно на стол.

— Ты сильно напугала меня, сердце мое. У тебя была температура 39 и лихорадка.

Сердце мое? Она не ослышалась? Элизабет не слишком хорошо понимала по-немецки, но уж столько-то она знала. Почему он так ее называл?

— Всего 39? Я не паникую, пока она не достигает сорока. — Она попыталась рассмеяться, хотя это звучало немного принужденно. — Где я и кто ты?

— Ты сейчас в больнице, а я — Мартин Крюгер, бета Клана медведей из Хани-Корнер.

— Остряк. Я знаю, что я в больнице. Я имею в виду, где именно эта больница.

— Боюсь, сейчас не могу об этом сказать, — ответил Мартин.

Элизабет нахмурилась.

— Итак, мой статус пленницы не поменялся, просто сменилась камера.

— Мне очень жаль, но так оно и есть. Пока у нас не появится возможность определить твою принадлежность и роль в проекте Асклепий.

— Я не была связана с похищением людей. Хотела бы я это остановить, но не в моей власти, увы.

— Так нам и сказали…

— Да ну? Кто сказал? — Прервала его она.

— Сара Барр, одна из тех детей, которых похитили из нашего Клана, — ответил Мартин.

— Аааа, малышка Сара. Она зарычала на меня и сказала, что у меня большие проблемы! Ее дядя собирался прийти и спасти ее, и я очень пожалею об этом. Думаю, она была права.

— Да, Сара — не по годам развитой ребенок. Однако, несмотря на ее страстные заверения в том, что ты «милая леди», у меня осталось к тебе много вопросов.

— Безусловно, осталось. Давай уже спрашивай. Я отвечу на то, что могу ответить.

— Если ты была против похищения, почему не вышла из проекта? Почему ты не ушла? Ты могла обратиться к властям, к прессе, в конце-концов, к оборотням, так ведь?

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Это очень сложно, и я не уверена, что ты поверишь мне…

— Оборотни могут чувствовать запах лжи, Элизабет.

Она выгнула бровь.

— Мне это известно, — она пожала плечами. — Было несколько причин. Во-первых, я боялась того, что случится с детьми, если кто-то другой возглавит программу. Если я находилась там, я могла заботиться о том, чтобы с ними обращались гуманно, чтобы им не причинили вреда, и я работала над планом, чтобы помочь им сбежать.

— А что на счет властей или прессы?

— Я действительно не знаю, как далеко зашла эта программа. Я не знала, кому я могу доверять. Что-то случилось в начале программы. Кое-что действительно отвратительное, и вовлеченные люди… они… просто исчезли. И больше их никто и никогда не видел. Я испугалась. Мне самой противна моя трусость, но что я могу сказать? Я ботан-зануда, а не солдат. Я не могу сказать, чтобы мысль обратиться к кому-нибудь из альф вообще приходила мне в голову. Я имела дело с ними, когда пыталась договориться о добровольном получении образцов крови и тканей, но все они были скрытны. Большинство едва говорило со мной. Насколько я слышала, они мало общаются и друг с другом. Едва ли я могла бродить от стаи к клану в надежде, что они меня выслушают, а мое начальство об этом не узнает, не так ли?

— Это все верно, Элизабет, и я могу сказать, что ты не врешь мне, но есть что-то еще, не так ли? Что-то, о чем ты умалчиваешь.

— Уверена, что есть много вещей, о которых я не говорю. Как я уже сказала, это сложный вопрос, — вздохнула Элизабет и уставилась на свою руку, комкающую простынь.

Мартин мягко взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Глядя прямо в ее карие глаза, он сказал:

— Я собираюсь еще усложнить, сердце мое.

— Почему ты меня называешь меня так? Что вообще происходит?

— Это — наше новое осложнение, доктор Элизабет Монтроуз. Ты — моя пара, — сказал Мартин.

Элизабет уставилась на него так, словно у него только что выросли две головы.

— Ты шутишь, правда? Я? Потому что, если ты серьезно, тебе «повезло», мистер. Ты ведь знаешь, что я умираю, верно?

Это то, о чем не говорят вслух. Мартин ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Я знаю, что ты больна, но нет, ты не умираешь. Врач сказал, что…

— Мартин, ты можешь наплевать с горы на все, что сказал врач. У меня с шести лет хронический миелолейкоз. Я — исключение, поскольку у детей он обычно не развивается, только у взрослых. «Повезло» мне. Я борюсь с этим уже двадцать лет, но мое время истекает.

— Что такое миелолейкоз?

— Хроническая гранулоцитная лейкемия.

— Почему они не смогли вылечить тебя? Я думал, что пересадка костного мозга лечит лейкемию?

— Это ошибка, которую делают многие люди. Пересадка костного мозга может помочь. Если найдется такой донор, но в моем случае не смогли найти донора костного мозга, который был бы совместим. У меня четвертая группа крови с отрицательным резусом. Самая редкая группа крови, только один процент населения имеет такую группу. Сжечь стог сена гораздо проще, чем найти в нем иголку.

— Но ты очень долго продержалась. Ты боец.

— Мой бой почти окончен, Мартин. Химиотерапия, переливание крови, лекарства — все это сказывается на моем теле. Вот почему я так отчаянно пыталась разгадать секрет, почему оборотни не болеют.

— И как, разгадала? — Спросил Мартин, пристально глядя ей в глаза.

Грусть наполнила сердце Элизабет.

— Нет, даже не приблизилась к разгадке. Я ничего не нашла. — Вспышка боли пронзила ее, когда она вспомнила неудавшийся эксперимент.

— Что случилось? Что-то болит? — Спросил Мартин.

— Не физически, нет. Просто так жаль, что мне не удалось. Я так хотела что-то оставить после себя. Сделать в своей жизни хоть что-то важное. Нужное. Что-то, чтобы я осталась в памяти. Теперь меня будут помнить, как доктора Менгеле. Ученый-негодяй, которому было все равно, сколько боли он причиняет своими экспериментами. — Слезы катились по ее щекам, и она не могла их остановить.

Мартин смахнул их большими пальцами.

— Это не правда, Элизабет. Все это — не правда. Ты не умрешь. Я не позволю тебе или кому-то другому думать, что ты монстр.

Элизабет горько рассмеялась.

— Не позволишь мне, да? Как ты это сделаешь? Откроешь мне сейчас этот волшебный секрет, потому что я — твоя пара?

Мартин не смог встретиться с ней глазами.

— Я так и подумала. А теперь я хочу заснуть. Ты можешь уходить, не держу. Если ты выполняешь функцию охранника, ты можешь ее выполнять и снаружи палаты.

Она перевернулась на бок и повернулась к нему спиной.

* * *

Мартин вышел из комнаты, чувствуя себя скорее змеей, чем медведем. Он обидел свою пару. Снова ее подвел. Несомненно, он только что получил титул «Худшая пара на все времена», но что он мог сделать? Она сказала все, как есть, но опять же что-то утаила. Он знал это. Он не мог ей доверять настолько, чтобы открыть тайны, которые могли стать угрозой для его вида.

Берн, Дженна и Джайлс вошли в холл, когда он вышел из палаты. Ганс охранял дверь, когда Мартин говорил с Элизабет, поэтому он все слышал.

— Как она? — Спросила Дженна, подойдя к Мартину.

— Лучше. Она ненадолго пришла в себя. Мне удалось поговорить с ней. Спускайтесь в зал ожидания, я там все объясню. Ганс, ты останешься здесь и присмотришь за ней?

Его друг грустно улыбнулся и кивнул. Все четверо пошли по коридору в общую приемную больницы. Приглушенные тона, аквариум с рыбками в центре комнаты, детская игровая площадка — все приемные больниц выглядели одинаково. Как бы больница не пыталась скрыть очевидное, все же это была больница.

Никто не произнес ни слова, пока все они не сели в одной из небольших комнат для посетителей. Мартин опустил голову на руки. Дженна, всегда готовая выслушать и помочь, положила руку ему на колено.

— Что происходит, Мартин? Ты ведь сказал, что ей стало лучше, а выглядишь так, как будто пнул бездомную собаку.

Мартин поднял голову и встретился взглядом с ее обеспокоенными карими глазами.

— Я чувствую себя так, как будто мне дали под дых. Разве так должно было быть? Это должно быть как с тобой и Берном. Время радости и праздника… — выдавил из себя Мартин. — Элизабет говорит, что она умирает. Что у нее не так много времени осталось.

— Вот что она имела в виду, — пробормотала Дженна.

— Что? — Мартин подскочил от ее заявления. — Когда? О чем ты говоришь?

— Когда я была в этой ужасной лаборатории и мы… не смогли прийти к согласию, — Дженна тщательно подбирала слова. — Она накричала на меня, а потом выбежала. Она сказала что-то вроде: — Посмотрим, что бы ты сделала, если бы умирала. Теперь, я думаю, что понимаю, почему она так вышла из себя.

Мартин посмотрел на Берна.

— И что мне с этим делать, брат? Я не думаю, что могу позволить ей умереть. Я знаю, мы только встретились, но связь очень сильна…

Берн кивнул.

— Я понимаю. Я знаю, что ты чувствуешь, Мартин. Не дуйся на меня. Я чувствую твою боль и твою борьбу через нашу связь, ты знаешь это. Кроме того, я только что образовал связь со своей парой. Я знаю, что стремление защитить свою пару сильнее всего, превосходя все остальное, что тебе дорого. Но, Мартин, твоя пара не умирает прямо сейчас. У тебя есть еще время. Еще есть.

— Время для чего, Берн? Что изменится?

— Время узнать ее лучше. Время для нас, чтобы судить, можем ли мы доверять ей, чтобы раскрыть наши секреты. Время позволить ей влюбиться в тебя.

Мартин усмехнулся.

— Да уж, с учетом того, с чего я начал. Она, вероятно, даже не захочет говорить со мной теперь. Она выгнала меня из своей палаты.

Берн сел на стул рядом, притянул к себе Мартина и уткнулся лбом в его лоб.

— Мартин, ты самый лучший человек, которого я знаю. Ты верный, смелый, у тебя большое сердце. Я уверен, что ты сможешь наладить с ней отношения. Богиня не делает ошибок, вы должны быть вместе. Она тоже это почувствует.

Мартин почувствовал, что его наполняет чувство покоя от поддержки его лидера и друга. Джайлс успокаивающее сжал его плечо, давая понять, что весь клан поддержит его. Посмотрите, сколько всего произошло за один день? Вчера он думал, что шансов нет, а его пара — его враг. Сегодня они нашли золотую середину. Он знал, что она не злая, возможно, у них еще была надежда.

Ему нужно было вернуться к своей паре.

— Доктор Фицпатрик сказал, что вернется в шесть. Я хочу быть там, когда он придет. Мне лучше вернуться в палату Элизабет.

— Хочешь, чтобы мы остались здесь? — Спросила Дженна.

— Нет, спасибо. Вы все езжайте домой. Со мной все в порядке.

— У тебя нет машины, Мартин. Как ты доберешься до дома? — Спросила Дженна.

— Он не поедет домой, — ответил Берн, и Мартин кивнул.

— Что? Почему? — Изумилась Дженна.

— Один раз я уже оставил свою пару, и посмотри, что случилось. Я больше не оставлю ее, — ответил Мартин.

Дженна порывисто обняла его, и Мартин принял ее утешение.

— О, Мартин, но ты был не виноват!

— Я знаю, дорогая Дженна, но все же я не оставлю ее одну. Я и мой медведь должны убедиться, что она в целости и сохранности.

Дженна отступила, и Берн занял ее место.

— Доброй ночи, брат. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, и ты знаешь, что я имею в виду. Что угодно, — сказал Берн.

— То же самое касается меня, — сказал Джайлс, хлопая его по спине.

— Спасибо, друзья, я так и сделаю. Мартин медленно прошел по коридору обратно в палату Элизабет, не уверенный в том, как его примут. Ганс все еще стоял за дверью, скрестив руки на груди.

— Она не спит? — Спросил Мартин.

— Так точно, сэр. Телевизор включен, — ответил Ганс.

Мартин засмеялся.

— Сэр? Серьезно? Ты думаешь, я злюсь на тебя или что?

Ганс улыбнулся.

— Просто не хотел попасть под горячую руку.

Мартин хлопнул своего друга по плечу.

— Можно подумать, ты до этого не попадал. Спасибо за то, что присмотрел за моей леди. Тебе лучше пойти догнать Джайлса, прежде чем он уедет без тебя.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я остался? Я могу охранять тебя, пока ты спишь, — предложил Ганс.

— Я думаю, что мы здесь в достаточной безопасности. Спасибо за то, что ты такой хороший друг. Иди домой и хорошо отдохни.

— Как скажешь. Увидимся утром. — Они обменялись дружескими тычками, и Ганс ушел в поисках Джайлса.

Мартин осторожно толкнул дверь палаты. Звук вечерних новостей встретил его.

Элизабет сидела на кровати, перед ней лежал поднос с совершенно неаппетитной больничной едой. Она подняла глаза, когда он вошел.

— И что на этот раз? Пришел, чтобы снова обвинить меня во лжи? Или придумал что-то похуже? Я ужинаю. Выйди. — Она снова обратила свой взор на резинового вида курицу и переваренные зеленые бобы на тарелке.

— Прости, Элизабет. Я, кажется, сказал много лишнего. Могу ли я войти? Я не скажу ни слова, если ты не захочешь.

— Да делай, что хочешь, — огрызнулась она.

Конечно, не то приветствие, которое он хотел бы услышать, но, по крайней мере, она не выгнала его взашей с пинка. Она отрезала кусочек курицы и положила в рот. Она жевала и жевала, пытаясь заставить себя это глотнуть.

— Боже, какое дерьмо. Все эти годы в больницах и дома, тебе постоянно говорят: «Ты должен есть, чтобы поддерживать себя». И требуют, чтобы ты ел что-то, похожее на лежалые опилки, фуууу.

Мартин рискнул ответить.

— Не думаю, что есть толк в диете. Я могу принести тебе что-то не из больничной столовой. Что бы ты хотела?

Она скептически посмотрела на него.

— Серьезно? Ты принесешь мне настоящую еду?

— Да, если тебе от этого станет лучше.

— Что-нибудь, что я хочу?

— Если это в моих силах, конечно.

Элизабет улыбнулась первой настоящей улыбкой, которую он когда-либо видел на ее лице, казалось, что солнце вышло из-за туч и осветило все вокруг.

— Я хочу огромный, сочный, жирный гамбургер с луковыми кольцами и шоколадным молочным коктейлем.

Мартин был удивлен, Элизабет выглядела такой крошечной, большинство леди такого размера, насколько ему было известно, жевали только листики салата, как кролики.

— Серьезно? Тогда тебе повезло — я знаю, где его готовят лучше всего, и, так вышло, что хорошо знаком с хозяином, так что тебе доставят твой гамбургер прямо сюда.

Мартин вытащил свой мобильный из кармана брюк и позвонил в закусочную Молли.

— Ха, женщина. Я должна была догадаться, — пробормотала Элизабет себе под нос.

Его маленькая пара была ревнивой? Нет, она не могла ревновать, она ведь все еще ненавидела его, верно? Он смотрел, как она взяла пульт для телевизора, быстро пролистала каналы и выключила его. Повесив трубку после размещения заказа, он повернулся к Элизабет.

— Молли будет здесь через полчаса. Она делает лучшие гамбургеры в городе, — сказал он.

— Час от часу не легче, — проворчала Элизабет. — Можешь ли ответить, все дети сейчас в безопасности?

— Да, конечно, могу, Элизабет. Я пытаюсь не создавать сложностей.

— С таким же успехом ты можешь звать меня Лиз, — перебила она.

— Хорошо, Лиз. Все дети в целости и сохранности. Дженна, молодая женщина, с которой вы встретились в лаборатории, работает над тем, чтобы вернуть их родителям, пока мы здесь.

— Ох, как хорошо. Я видела большинство своих сотрудников в подвале, где вы меня держали, но больше никого. Что случилось с солдатами? Ты просто оставил их позади?

Мартин стиснул зубы, боясь потерять отыгранные при помощи предыдущего ответа позиции, но он не смог бы физически соврать своей паре.

— Нет, Лиз. Если бы кто-то и выжил после первоначальной атаки, он бы все равно не смог выжить после взрыва объекта.

— Вы взорвали объект? Целиком? Все мои исследования? Вместе с людьми? Они были не плохими людьми, просто солдатами, выполняющими свой долг. Все разрушено?

— Один сбежал. Человек, который похитил Дженну и Сару.

Лиз горько рассмеялась.

— Ангелы горят, а дьявол сбегает. В этом мире действительно нет справедливости.

Слезы катились по ее бледным щекам, и Мартин все бы отдал, чтобы облегчить ее боль. Он осторожно сел на край кровати, что было нелегким делом для мужчины шести футов шести дюймов ростом, и притянул ее к себе на колени. Он думал, что она будет сопротивляться, вместо этого она упала ему на грудь и разрыдалась. Ее хрупкое маленькое тело сотрясали сильные рыдания, болью отзываясь в его сердце. Он что-то бормотал ей на родном немецком языке, пытаясь успокоить свою пару, пока ураган не превратился в слабый дождь, и она наконец отстранилась от него. Его медведь не хотел отпускать ее.

Он вручил ей свой платок, и она промокнула глаза, шепча извинения.

— Прости, я промочила тебя насквозь. Обычно я не плакса. Просто так много всего произошло, и некоторые из этих людей были моими друзьями. Ну, не совсем друзьями, но хотя бы знакомыми. Понимаешь?

Мартин погладил ее по волосам, восхищаясь пушистой мягкостью прядей.

— Да, я знаю, сердце мое, мне очень жаль. Кажется, что я постоянно перед тобой извиняюсь. Я думаю, что далеко не все они были плохими людьми, но тот, кто зарабатывает на войне, прекрасно знает, чем рискует. Когда они украли наших детей, они объявили войну оборотням и понесли заслуженные потери. В наших сердцах мы очень похожи на животных, в которых мы обращаемся, безжалостными, суровыми и территориальными. Нельзя безнаказанно взять то, что принадлежит нам. Особенно это касается детей.

Лиз кивнула, шмыгнув носом.

— Конечно, я понимаю. Просто это так печально. Так грустно, что все это когда-либо должно было случиться.

Раздался стук в дверь, и Мартин поднялся открыть. Молли, пожилая оборотень-кабан, которой было около четырехсот лет, была нагружена огромной сумкой с едой. Один запах заставил живот Мартина заурчать, а рот — наполниться слюной.

Мартин чмокнул ее в щечку.

— Привет, Молли, дорогуша. Большое спасибо, что заботишься о нас.

Он пытался помешать ей войти в палату, но против любопытной Молли у него шансов не было. Она прошла мимо него и подошла к краю кровати.

— Как дела, маленькая мисс? Я — мисс Молли, и я слышала, что вам посчастливилось стать парой этого сопляка.

Мартин надеялся, что в полу откроется дыра и поглотит его. Очевидно, медвежье сарафанное радио работало сверхурочно. Потрясающе. Лиз выглядела так, словно проглотила жука, но самым вежливым тоном ответила.

— Приятно познакомиться, мисс Молли. Я Элизабет Монтроуз, но вы можете звать меня Лиз. Мартин сообщил мне о моей… удаче, хотя, говоря откровенно, эта концепция мне совершенно непонятна, и я нахожусь в растерянности, не зная, как себя вести.

Молли почесала двойной подбородок и повернулась, чтобы посмотреть на Мартина.

— Она точно говорит по-английски?

Мартин искренне расхохотался, казалось, впервые за несколько недель, хотя прошел всего-то один день, и обнял Молли за талию, проводя ее к двери.

— Да, Молли, она говорит по-английски. Я расскажу все-все об этом, но в другой раз. Тебе лучше вернуться в закусочную, Клайд будет ждать тебя.

— Черт возьми, ты прав. Ладно, но тебе лучше растолковать мне все и побыстрее, — она поцеловала его в щеку.

— Обещаю-обещаю, ты меня знаешь.

Он еще раз чмокнул ее в щеку и вытолкнул ее за дверь, плотно закрыв за собой.

Когда Мартин повернулся к Лиз, она залилась очаровательным розовым румянцем, причем покраснело не только лицо, но и вся шея вплоть до воротника ужасной больничной рубашки, и Мартин невольно задался вопросом, как далеко разлился ее румянец. Коснулся ли румянец ее маленькой упругой груди? Его джинсы угрожающе натянулись, и Мартин понял, что лучше сменить направление мыслей как можно быстрее.

— Думаю, теперь моя очередь извиняться. Боже мой, я повела себя, как ужасный сноб. Я не хочу, но не могу с собой ничего поделать, когда волнуюсь, я становлюсь такой претенциозной, — смущенно сказала она.

— Все нормально. Ты дала Молли повод для сплетен на целую неделю. Вот уж будет о чем поболтать в закусочной.

Если это было возможно, Лиз покраснела еще сильнее.

— Отлично. Я стану посмешищем в городе, название которого я даже не знаю. Просто потрясающе.

Мартин очень старался не засмеяться, но все равно фыркнул.

— Не смей смеяться надо мной!

— Нет, что ты. — Он картинно провел по лицу, как будто стирая улыбку, и на этот раз Лиз не выдержала и расхохоталась. Он делал успехи. — Давай, принимайся за свой гамбургер. Пахнет чудесно.

— Уммм, ты прав — божественно. Безусловно, намного лучше, чем эта больничная гадость.

Мартин вытащил пенопластовые контейнеры из сумки и поставил один на раскладной столик напротив ее кровати. Когда Лиз открыла коробку, она воскликнула.

— Боже мой, я умерла и попала на небеса! Глазам своим не верю — какой же он огромный! Гигантский! Я даже не уверена, что смогу с ним справиться.

Теперь мозг Мартина действительно вскипел. Он только и мог представлять, как она произносит эти слова, стоя на коленях перед ним. Черт. Он собирался умереть от неукротимого стояка. Вниз, мальчик, вниз, сейчас не время. К сожалению, члену были глубоко фиолетовы его речи.

Он быстро сел на стул и положил пенопластовую коробку себе на колени. Один из способов скрыть свой конфуз. Если Лиз не перестанет издавать все эти стонущие звуки неземного удовольствия, пока она ест, он кончит прямо в штаны. Богиня, и это был всего лишь гамбургер!

ГЛАВА 6

Мартин не обманул, это был лучший гамбургер, который ей когда-либо приходилось есть. Она жадно проглотила больше половины гамбургера, прежде чем поняла, какой невежливой компаньонкой себя продемонстрировала. Она только молча набивала желудок, забыв о Мартине.

Промокнув губы бумажной салфеткой, она попыталась завязать разговор:

— Итак, я знаю, что повела себя как последняя задница с Молли, но ты действительно ни слова не сказал мне о значении пары для оборотней. Что это значит, когда ты говоришь, что я — твоя пара?

Мартин подавился гамбургером и потянулся за стаканом воды. Упсссс, не то, чтобы он так хотел сейчас обсуждать этот вопрос.

Когда он с трудом преодолел приступ кашля, Лиз спросила:

— Ты в порядке? Может, позвать медсестру?

Он бросил на нее двусмысленный взгляд.

Окей, Лиззи, ты попала прям в яблочко с закрытыми глазами.

— Лучше молчи, пока не откашлялся.

— Со мной все в порядке. Ты просто застала меня врасплох, вот и все.

— Ну, окей.

— Все это время вы занимались исследованиями оборотней и ни черта не слышали об их парах?

— Я занималась исследованиями здоровья и долголетия оборотней, а не их сексуальных связями. Зачем бы мне было что-то узнавать о спаривании?

Мартин вздохнул и пожал плечами.

— Будем считать, ты права. Я просто подумал… я не знаю, о чем я подумал. Я иногда забываю о том, что люди не знают вещей, о которых оборотни узнают чуть ли не с рождения.

— И что? Ты собираешься объяснить это мне или как?

— Богиня, какая ж ты настырная женщина!

— Не удивил, мне так говорили и раньше, — пробурчала она.

— Хорошо, думаю, что первое, о чем тебе нужно узнать — это то, что у оборотней существуют предназначенные пары.

— В каком смысле предназначенные? Откуда ты узнал, допустим, что встретил именно свою пару?

— Ты — врач, поэтому, думаю, поймешь это быстрее всех остальных. Феромоны.

— Феромоны?

— Это лучший способ для объяснения происходящего. У оборотней животное обоняние. Я уверен, что уж это тебе известно. — Лиз кивнула. — Когда мы встречаем свою пару, то сразу узнаем ее по запаху.

— Но каким образом?

— Животное в нас реагирует на это. Это на уровне инстинкта. Мой медведь почуял твой аромат кленового сиропа и корицы и сразу же сказал Моя.

— Так, попридержи-ка лошадей. Во-первых, я пахну кленовым сиропом и корицей?

— Именно для меня — да.

— Ничего себе, как это странно! Кстати, во-вторых, ты сказал, что разговариваешь с собственным медведем?! Я думала, что ты и медведь — это одно лицо. Я имею в виду одно целое. Черт возьми, я не знаю, как сказать это правильно. Я не обидела тебя?

— Нет. Я понимаю, что ты хотела сказать. С одной стороны, мы — одно целое, с другой — две разные личности. Мы разделяем тело и читаем мысли друг друга… нас двое, но в одном. Это действительно невозможно объяснить необоротню.

— Угу, понимаю. Ты сказал, что это — первое, о чем я должна узнать. А что второе?

— Пара — это до конца жизни.

— Мужик, ты реально вытащил короткую соломинку, сожалею. Часто ли оборотни спариваются с людьми? Я знаю, что Дженна — человек или была человеком, — осторожно начала Лиз.

— Что ты имеешь в виду под «была человеком»?

Лиз вздохнула.

— Я полностью честна сейчас. Она больше, чем я могу тебе объяснить, — пробормотала она. — Ходили слухи, что оборотни могут изменить людей. Превратить их в оборотней. Это все, конечно, слухи, но Джон, мерзавец, который исчез, когда ты напал на лабораторию, сказал, что руки Дженны превратились в когти, прежде чем они усыпили ее. Он думал, что она могла быть превращена в оборотня. У меня не было возможности проверить ее кровь… — крошечное семечко надежды робко проросло в ее душе. Если это правда, возможно, она имела шанс выздороветь и прожить жизнь с этим чертовски привлекательным медведем. Мечты, которые она давно похоронила, оказалось, еще были способны ожить. Может ли она излечиться? Иметь детей?

Мартин выглядел одновременно нерешительным и серьезным, она была уверена, что он не даст ей прямого ответа.

— Большой сюрприз, — осторожно начал он. — Нет, оборотни не могут изменить людей…

— Я почти слышу НО, однако ты явно не собираешься продолжать, так ведь? — Настойчиво заявила Лиз.

— Прости, но не могу. Не сейчас.

— Это большой секрет оборотней, которого не положено знать людям? Я поняла.

Лиз посмотрела на свои колени. Крошечное семя надежды превратилось в пыль и сдулось ветром. Она посмотрела на Мартина и почувствовала всю горечь утраты. Он был красивым мужчиной. Громадный, широкоплечий, с темно-каштановыми волосами, очень коротко подстриженными, и с глубокими шоколадно-карими глазами, в которые она могла бы смотреть часами. У него, очевидно, были развиты чувства верности и чести, которые она очень ценила в людях, в его глазах иногда плясали смешинки, и Лиз чувствовала исходившее от него душевное тепло

Страсть, с которой он встал на защиту своего Клана или как там он его назвал на немецком? Род, семья, клан? Если он злился, в его глазах вспыхивал неукротимый огонь, и Лиз отдала бы все на свете, чтобы узнать, какой огонь вызовет в его глазах не злость, а страсть. Каково, если это пламя превратится в сексуальную страсть, вожделение, возможно, даже любовь? Как чудесно было бы узнать, почувствовать это, как жаль, что это невозможно. Вне зависимости от того, посчитала ли его загадочная богиня их парой или нет. Мартин никогда не будет доверять ей, и они никогда не будут вместе.

Мартин, должно быть, почувствовал, как изменилось ее настроение, он отложил свой ужин в сторону, сел на край кровати и осторожно обнял ее.

— Пожалуйста, сердце мое, пожалуйста, попытайся понять. — Его глаза умоляли ее. — Дай мне время. Дай нам шанс.

Затем он нежно поцеловал ее. На этот раз по-настоящему. Он овладел ее ртом, как будто испытывал неукротимый голод, он завоевывал ее, и Лиз сдалась на волю победителя.

Пусть даже это было все, что ей суждено получить в этой жизни, она возьмет все, не теряя ни минуты драгоценного времени. Когда его язык сплелся с ее языком, Лиз позволила своим рукам скользить по верхней части его торса, жадно исследуя широкие плечи, твердую грудь и выпуклые бицепсы. Но ей хотелось большего, хотелось быть ближе, хотелось просто раствориться в нем.

Она провела руками вверх по его бицепсам, погладила плечи, чувствуя, как мощные бицепсы подрагивают под ее пальцами, скользнула по мощной шее и запустила пальчики в коротко подстриженные волосы. Волосы слегка покалывали ее ладонь, вызывая приятное щекочущее ощущение, и она перебирала пальцами волосы снова и снова. Прижималась к его губам, желая никогда не отпускать.

Когда он слегка отстранился, Лиз захныкала, и Мартин начал прокладывать дорожку поцелуев, скользя по ее лицу, носу, векам, скулам, вниз по линии подбородка, к тому месту под ее ушком, которое сводило ее с ума. Затем он взял ее лицо в свои руки и посмотрел ей в глаза.

Элизабет почувствовала, как сердце бешено колотится в ее груди. Она была удивлена, что аппарат не зафиксировал усиление сердцебиения, и медсестра не примчалась на помощь. Вау, этот мужчина умеет целоваться! Она была права. Он будет ненасытным в постели.

— Ты дашь нам шанс, Элизабет? — Снова спросил Мартин, умоляя ее взглядом.

Лиз почувствовала, как в уголках глаз скапливаются непрошеные слезы.

— О, Мартин, какой в этом смысл? Это только повредит нам обоим. Ты не доверяешь мне, и я сомневаюсь, что когда-либо начнешь доверять, но даже если мы справимся с этой проблемой, тебе просто придется стать свидетелем моей смерти, только и всего. Я не хочу такой боли ни для тебя, ни для себя. В тебя слишком легко влюбиться, но мое сердце столько раз уже было разбито, что не выдержит последнего раза.

Еще одна слеза покатилась по ее щеке, и Мартин смахнул ее большим пальцем. Он покачал головой.

— Все не так. Все совсем не так. Я верю тебе, я знаю, что нам понадобится время, но, черт возьми, я уверен, что уже люблю тебя, поэтому поздно оплакивать то, что уже случилось.

Он снова поцеловал ее коротким нежным поцелуем, едва касаясь губ.

— Я не сдамся, сладкая Элизабет. Ты будешь моей! — Он мягко улыбнулся, хотя глаза его оставались очень серьезными. — Я уйду сейчас, тебе нужно немного поспать. Я не хотел тебя расстраивать.

Элизабет сморгнула очередную слезу и провела рукой по щеке, затем наклонилась вперед и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, Мартин.

Что еще можно было сказать? Она и так сказала все, что могла. Мартин ее просто не слушал.

* * *

Когда Мартин вышел из палаты, он не покинул больницу, хотя и не сказал об этом Лиз. Он спал в кресле у ее двери, потому что хотел дать ей немного времени на размышления в одиночестве. Ему это тоже было необходимо.

И что ему теперь делать? Слишком много фактов, на которые указала Лиз, были неоспоримы. До тех пор, пока он не сможет ей доверять, как он может с ней спариться? Как же он сильно хотел ее! Физически он хотел ее так сильно, что все болело внутри, но была еще и высшая духовная потребность защитить и оградить ее от всего, что могло бы ей навредить.

Она была яркой и завораживающей, милой и веселой. Он хотел заставить ее улыбнуться, но все, что он пока делал, казалось, только заставляло ее плакать. Вот какой несуразной парой он был. Он задавался вопросом, закончил ли Джайлс проверять биографию Элизабет. Может быть, подробности биографии Элизабет несколько уменьшат количество черных пятен в их отношениях.

Мартин вытащил свой мобильник из кармана и быстро набрал номер своего друга и советника. Джайлс ответил после первого же гудка.

— Да!

— Эй, бро, дома все в порядке? — Спросил Мартин.

— Да, все хорошо. Дженне удалось найти родителей всех детей, и они уже собираются забирать их, пока мы разговариваем. У нас в гостях сейчас чертовски много счастливых оборотней. Вот что я скажу тебе.

— Могу себе представить! Ну, это же прекрасно!

— Есть ли проблемы с пленными? — Спросил Мартин.

— Никаких. Все они очень покладисты. Берн, Ганс и я опросили их всех. Мы услышали от всех практически одно и то же, что подтверждает сведения, которые Элизабет рассказала о программе. Наша единственная проблема сейчас в том, что нам с ними делать.

— Да, я подумал об этом, когда Берн предложил нам их взять в плен. Они не знают, где они или кто мы, но они видели нас. Мы могли бы быть стать виновными в похищении людей, если бы они обратились в полицию.

— В общем, верно. Тем не менее, я не думаю, что они были бы склонны обратиться в полицию, учитывая, что они могут быть осуждены за то же самое при данных обстоятельствах. Плюс их правительственный проект засекречен. Я думаю, стоит просто завязать им глаза, а потом развести в разные точки страны и там оставить.

— Пожалуй, так для всех будет лучше. Подобно Холодной войне, повиснет угроза взаимного уничтожения, а это существенно отрезвляет. — Мартин сделал паузу. — Ты просмотрел данные Элизабет для меня?

На другом конце телефона на какое-то время зависла тишина, а затем Мартин услышал, как шуршат бумаги.

— Да, я сделал, как ты просил. Но не уверен, что ты будешь в восторге от этого.

Великолепно.

— Хорошо, я подготовился, можешь бросать камень.

— Элизабет Роуз Монтроуз — единственная дочь генерала Патона Монтроуза и Луизы Монтроуз…

— Генерала Монтроуза? — Перебил Мартин.

— К сожалению, да. Он является руководителем проекта «Асклепий» и, насколько я могу судить, тем, кто привлек Элизабет к участию в проекте.

— Гребаный случай, — выругался Мартин.

— Н-да, я так и думал, что эта бомбезная новость тебе не придется по вкусу, — сказал Джайлс.

— У нее хватает смелости сидеть там и говорить мне, что она «абсолютно честна» со мной, но не хватает совести заявить, что ее отец является главой всего этого чертова проекта? А потом она злится на меня из-за проблем с доверием. Я покажу ей проблемы с доверием…

— Мартин! Мартииин! — Заорал Джайлс, чтобы привлечь его внимание. — Не будь ослом и не напортачь со своей парой. Может, она ждала подходящего момента, чтобы рассказать тебе.

— Насколько подходящего? Когда ее отец появился у моего порога с гаубицей, направленной на мои яйца? Иисусе Христе и все ангелы его! Если ее отец генерал, то как только они обнаружат, что ее тело не найдено в руинах этой лаборатории, они кинутся искать ее, как свора гончих — лису.

— Мартин, остынь на минутку. Девушка больна, только вчера она была с лихорадкой и в бреду. Я слышал ее в машине. Ради бога, пока она в больнице, сколько времени вы действительно с ней провели? Ты ее допрашивал?

— Нет, конечно, — проворчал Мартин. — Ну, может поспрашивал немного. Я пытался узнать ее.

— И насколько вам удалось быть откровенными? Ты рассказал ей что-нибудь личное о себе? Что-нибудь о Клане, какую-то информацию, которую нельзя получить в общем доступе?

— Ты что, спятил? Конечно же, нет. Я не могу доверять ей личную или секретную информацию. Я еще не определился с ней.

— Ты себя слышал? Ты реально ожидаешь, что она прям горит желанием поделиться с тобой своими секретами? Ты требуешь от нее доверительной информации, но абсолютно не собираешься отвечать доверием ей? С чего бы ей это делать? Что она получает от этого?

Мартин заткнулся, Джайлс был прав. Элизабет в основном говорила ему то же самое, но он не слышал ее. Она рассказывала ему все, а он ей ничего не говорил. Как она могла доверять ему? Богиня, он был идиотом!

— Ты прав, Джайлс. Я мудак. Мне нужно поговорить с Берном. Спасибо, брат. Я поговорю с тобой позже.

Мартин отключился и уже собирался дозвониться до Берна, когда пришел врач с вечерним обходом. Встав и пожав ему руку, Мартин вошел в комнату вместе с доктором Фицпатриком.

— Я думала, что ты ушел, — буркнула Лиз в сторону Мартина. — Здравствуйте, доктор Фицпатрик, — продолжила она, обращаясь к врачу и направив все свое внимание на него.

— Добрый вечер, Элизабет. Как ты себя чувствуешь сегодня вечером?

— Все еще немного уставшей, но в остальном гораздо лучше, спасибо. Температуры сегодня не было, а одышка прекратилась.

— О, это хорошие новости! Я собираюсь выписать тебя завтра. Просто продолжай принимать лекарства и отдыхай.

Элизабет закатила глаза.

— О, да, я выучила это, как молитву.

Доктор Фицпатрик улыбнулся и похлопал ее по руке.

— Я в этом уверен. Тебе необходимо прибыть через неделю ко мне на осмотр, хорошо?

 

Элизабет посмотрела на Мартина.

— Думаю, что приеду, если мой тюремщик разрешит, и я буду еще здесь, — ответила она.

Мартин не знал, сердиться или смущаться.

— Я привезу ее через неделю, Док.

— Спасибо. — Он снова пожал руку мужчине и вышел из комнаты.

— Что ты еще здесь делаешь? Я думала, ты ушел, — спросила Лиз.

Мартин пожал плечами.

— Я оставил тебя в покое. Я охраняю дверь снаружи.

Лицо Элизабет помрачнело.

— Вероятно, ты боишься, что я убегу в больничной сорочке и бахилах?

— Нет, сердце мое. Я хочу быть уверенным в твоей безопасности, — мягко ответил Мартин, выходя и закрывая за собой дверь.

Теперь ему точно необходимо позвонить Берну.

— Привет, мой друг. В больнице все в порядке? — Сразу же спросил Берн.

— Да, все хорошо. Великолепно на самом деле. Доктор Фицпатрик выписывает Элизабет завтра.

— Замечательные новости, я рад, что твоей паре стало лучше.

Мартин откашлялся.

— Я хотел бы отвезти ее к себе домой… — Мартин сделал паузу. — Все будет в порядке, Берн?

— Да, я уверен, что ты обеспечишь безопасность своей паре.

— Мне нужно кое-что сообщить тебе, Берн, — продолжил Мартин.

— Что тебе мешает сказать это сейчас, брат? — Берн засмеялся.

— Нет. Если ты понимаешь, о чем я. Лично сообщить. Это важно. Не мог бы ты заехать завтра ко мне? После обеда? Мы могли бы поговорить, и, возможно, Дженна и Лиз могли бы попить кофе и поболтать кое о чем.

— Да без проблем, так и сделаем. Часа в три дня, хорошо?

— Замечательно. Могу я попросить еще об одной услуге?

— Ты же знаешь, проси, о чем угодно.

— Можно как-то организовать для Лиз чистую одежду утром? У нее нет ничего, кроме того тряпья, в котором она была после нападения в лаборатории.

— Конечно, без проблем. Увидимся завтра, брат.

— Спасибо, брат, доброй ночи!

Теперь возникает вопрос, как он уговорит Лиз переехать к нему?

* * *

Мартин крепко спал в кресле возле палаты своей пары, преследуемый снами о прекрасной женщине, которая была так близко и одновременно так далеко. Утром обнаружилось, что Ганс прибыл с одеждой для Элизабет и, благослови господь его душу, с большой дымящейся чашкой кофе эспрессо для Мартина.

— Ты спаситель, Ганс. Я прямо хочу тебя расцеловать, — сказал Мартин.

Ганс засмеялся.

— Э, нет, вдруг твоя пара ревнива? — Затем выражение его лица потемнело. — Как жаль, что меня некому ревновать, — пробормотал он.

— Что?

— Не бери в голову. — Ганс растянул губы в улыбке, — могу я познакомиться с твоей парой, теперь, когда она уже не спит?

— Конечно, ты ведь собираешься отвезти нас домой, не так ли? — Мартин засмеялся.

— Полагаю, так. Я забыл, что ты остался без машины.

— Я тоже. Хорошо, что я попросил Берна отправить кого-нибудь с одеждой. У меня в голове сейчас такая каша.

— Спаривание любого медведя сведет с ума, — заметил Ганс.

— Ну, да, ну да, — ответил Мартин. — Проходи, познакомишься с моей Лиз.

Мартин слегка постучал в дверь, слегка приоткрыл ее и осмотрелся, чтобы убедиться, что Лиз прикрыта простыней, прежде чем полностью открыть дверь. Лиз сидела на кровати, ее волосы были недавно расчесаны и ниспадали с ее плеч, как водопад. Ее щеки сегодня слегка порозовели, она выглядела так красиво, что сердце Мартина заныло от одного только взгляда на нее.

— Доброе утро, сердце мое. Ты готова ехать домой?

— Домой? — Удивленно спросила она. — Разве я не должна вернуться в свою камеру?

— Нет. Я бы хотел, чтобы ты пожила у меня в качестве гостьи.

— Гостьи? Разве не пленницы? — Ответила Лиз.

— Нет, сердце мое. Моей гостьи. Если ты захочешь уйти, я отвезу тебя куда угодно, и оставлю там, но, пожалуйста, останься.

Лиз приподняла бровь.

— Ты серьезно? Ты разрешишь мне уйти?

Мартин почувствовал, как его сердце упало вниз.

— Да, если ты так захочешь.

Лиз посмотрела на Ганса, который стоял рядом с ним, затем снова перевела взгляд на Мартина. Она смотрела на него в течение минуты, словно что-то оценивая в голове, Мартину казалось, что прошел час, затем Лиз кивнула.

— Хорошо, мне нужно отдохнуть несколько дней. Я поеду с тобой к тебе домой… как твой гость. Но не подумай лишнего, Ромео, мне нужна отдельная комната.

Ганс покраснел до корней своих светлых волос, Мартин старался изо всех сил не расхохотаться.

— Так точно, мэм. Я обещаю быть идеальным джентльменом.

Надеюсь, богиня не испепелит меня на месте за такую незначительную ложь, — подумал Мартин, — так как ты, маленькая леди, окажешься в моей постели гораздо раньше, чем успеешь сообразить.

— Где мои манеры? Элизабет, это Ганс Грубер. Он принес тебе новую одежду и станет нашим шофером сегодня.

Элизабет протянула Гансу свою маленькую ладошку.

— Приятно познакомиться, Ганс.

Он взял ее за руку, но вместо того, чтобы пожать ее, поднес ее пальцы к губам и поцеловал их. Затем застенчиво протянул ей сумку и сказал.

— Я надеюсь, что все подойдет. Это Дженна подбирала, — он кивнул ей. — Мы подождем снаружи, пока вы переоденетесь.

И поспешно отступил.

Мартин смотрел, как Элизабет смотрит на сумку и мечтательно улыбается, затем она повернулась к нему.

— Мартин, я бы предпочла, чтобы ты тоже вышел, пока я переодеваюсь.

Он подарил ей самый невинный взгляд и поиграл бровями.

— Мне нужно выйти? А как же подсмотреть? Вдруг тебе понадобится помощь?

— Спаси боже, не понадобится, Йоги. Я вполне в состоянии одеться собственными силами. Брысь отсюда!

— Йоги? Правда?

— Может, стоит называть тебя Бу-Бу?

Мартин засмеялся.

— Окей, пусть будет Йоги! Ты реально хочешь, чтобы я ушел? — Он почти упрашивал.

— Да, реально хочу. Убери за дверь свою пушистую задницу!

— Эй, моя задница не пушистая… на данный момент.

Элизабет встала с кровати, подхватила одежду, прижимая ее к себе спереди одной рукой, а другой рукой решительно выпихнула его за дверь.

— Брысь! Дай мне десять минут.

Мартин притворился удрученным.

— Хорошо, десять минут. Я буду считать.

Элизабет вытолкнула его за дверь, плотно прикрыв дверь за ним.

* * *

Лиз действительно желала бы, чтобы на этой двери был замок, она не слишком верила, что Мартин не может ворваться в любую минуту. Она быстро вернулась к кровати, на всякий случай прикрываясь одеждой. Дженна выбрала очень удачно, положив джинсы и футболку, трусики, бюстгальтер, шлепанцы и даже немножко косметики. Казалось, она действительно была хорошей женщиной.

Все идеально подошло, даже бюстгальтер. Бог знал, как Дженна так точно догадалась о ее размерах, но Лиз была в полном восторге. Как же здорово было избавиться от больничной хламиды!

— Можете входить, ребята. Я одета, — позвала она.

Лиз села на край кровати и засунула ноги в милые розовые шлепанцы. Когда Мартин и Ганс вернулись в комнату, она спросила:

— Итак, когда мы можем покинуть это «уютное» место?

— Доктор уже выдал эпикриз, нам просто нужно подписать некоторые документы. Я зарегистрировался у медсестры, пока ты одевалась, она должна быть здесь через несколько минут с бумагами, и тогда мы можем идти. Мартин сел на кровать рядом с ней.

— Звучит, как план. Садись, Ганс, ты заставляешь меня нервничать, — сказала Лиз, указывая на стул.

Ганс сел, и Лиз улыбнулась ему.

— Расскажи мне немного о себе, Ганс. Чем ты занимаешься в этой жизни?

Ганс посмотрел на Мартина, и Элизабет увидела, что он слегка кивнул.

— Я занимаюсь безопасностью Клана. Возглавляю службу безопасности.

— Вау, это большая ответственность. И долго ты этим занимаешься?

На этот раз Ганс не оглядывался на Мартина, прежде чем ответить, а просто дал уклончивый ответ.

— С тех пор, как мне исполнилось двадцать лет.

Поскольку Элизабет понятия не имела, сколько лет Гансу сейчас, он мог занимать эту должность и десять, и пятьдесят лет.

— У вас большой Клан? — Она все еще спотыкалась на этом слове.

Снова взгляд и кивок Мартина, прежде чем ответить.

— В городе проживает около четырехсот медведей.

Грудь Ганса выпятилась от гордости.

Прежде чем Лиз смогла задать еще один вопрос, вошла медсестра со своими бумагами. Когда Лиз подписывала бумаги, она обдумывала разговор. Мартин позволил Гансу ответить на ее вопросы. В какую игру он играл сейчас?

Пока Ганс отправился за машиной, медсестра привезла инвалидную коляску для ее выписки из больницы. Черт побери, как это надоело. Ну хорошо, по крайней мере, она выписывалась. Когда они достигли двойных дверей, выходящих из больницы, Ганс уже ждал их там.

Мартин открыл заднюю дверь темно-синего внедорожника и подсадил Лиз на сиденье. Она ожидала, что он сядет с Гансом на переднее сиденье, но он обошел вокруг машины и забрался к ней. Убедившись, что она пристегнута, он пристегнул свой ремень безопасности, постучал по спинке сиденья водителя, и они отправились в путь.

Элизабет оглянулась, когда они выехали, пытаясь определить, где они находятся. Определенно они все еще где-то в горах, извилистые повороты, кругом журчат ручьи и мелкие водопады. Деревья, покрытые яркой осенней шубой, окружали дорогу с обеих сторон. Местность была прекрасной, но Лиз понятия не имела, в каком штате они находятся.

Мартин протянул руку через сиденье и взял ее ладонь в свою. Она посмотрела на их соединенные руки и подумала о том, что должно было произойти. Одно было ясно: ей нужно было позвонить отцу, но что, черт возьми, она собиралась ему сказать? Папа, меня похитил оборотень, но ничего страшного, потому что он моя пара, и, думаю, что я влюбилась в него? Да он решил бы, что у нее Стокгольмский синдром, и отследил бы телефонный звонок и прилетел бы за ней быстрее молнии.

Как она могла сказать ему, что она в безопасности, если он сразу же захочет знать, где она? Электронная почта? Нет, он мог бы точно отследить ай-пи. Одноразовый телефон и смс-ка были, вероятно, ее единственной надеждой. Она использует код, который они установили много лет назад, чтобы доказать ему, что это она, и будет надеяться на то, что он оставит ее одну на несколько дней, пока она не поймет, что ему сказать.

— Мартин?

— Да, Лиз?

— Можем ли мы остановиться в магазине или где-нибудь еще, где можно купить одноразовый сотовый телефон?

Мартин удивленно приподнял брови.

— Зачем тебе одноразовый телефон? Если тебе нужно позвонить, воспользуйся моим.

— Мне нужно позвонить отцу, и я не хочу, чтобы он смог отследить звонок.

Во взгляде Мартина появилось понимание.

— Ты уже знаешь, кто мой отец, так? — Гнула свою линию Лиз.

— Да, я узнал об этом еще ночью.

Лиз была в шоке. Он знал, и все же он не пытался давить на нее и даже позволил Гансу ответить на ее вопросы. Что это было?

— Как?

— Джайлс, мой друг, проверил твою биографию. Он узнал, что твоим отцом является генерал Патон Монтроуз, глава проекта Асклепий.

Лиз кивнула.

— Да, и я должена сообщить ему, что со мной все в порядке, чтобы он не бросил на мои поиски бригаду морпехов, но я не хочу, чтобы он смог отследить нас.

Мартин наклонился вперед и поцеловал ее.

— Спасибо!

— Спасибо? За что?

— Спасибо, что доверяешь мне.

Элизабет улыбнулась и поцеловала его в ответ, не легким касанием губ, как он, а настоящим поцелуем, который заставил их обоих задохнуться.

— Ганс, заедем в магазин Энди, чтобы мы могли купить мобильник, ладно?

— Не вопрос.

Лиз держала мобильник в руке и печатала сообщение.

Бархатцы, безопасно. НЕ пускай в ход разведку. Я выйду на связь с тобой через три дня. Пожалуйста, папочка, хоть раз послушай меня.

Она позволила Мартину увидеть сообщение, которое она послала, и с нетерпением ждала ответа.

— Почему бархатцы?

— Это наше кодовое слово. Это значит, что я не отправляю текст под принуждением, — ответила она.

Телефон загудел в ее руке.

Подтверждаю. Три дня, Лиззи. Если через три дня ты не выйдешь на связь, я переверну небо и землю, поняла меня, дочка? Роджер, генерал.

Спасибо тебе. Я люблю тебя, папа.

Понял-принял. Я тоже. Время.

Элизабет отключила телефон и вынула батарею, передавая обе части Мартину.

— Можешь положить в надежное место? Я не хочу рисковать. Когда нужно будет связаться с ним, я вставлю батарею обратно и включу телефон.

— Ты — ловкая женщина, малышка, не так ли? — Сказал Мартин, иронично приподняв бровь.

— Невозможно провести всю жизнь рядом со спецназом и ничему не научиться.

Внедорожник выкатился на красивую засаженную деревьями по обеим сторонам аллею, и Лиз отвлеклась от их разговора. Она даже представить не могла, как будет выглядеть дом Мартина. Она ожидала какую-то маленькую холостяцкую квартирку или часть дома в аренде. То, что она увидела, было громадным деревянным особняком, который даже близко нельзя было назвать домиком, двухэтажным, с крыльцом и верандой.

Деревянные кресла-качалки покачивались на веранде, приглашая посидеть и насладиться полуденным солнцем в хорошей компании за чашкой чая. Потемневшее от времени дерево выглядело надежным и солидным.

— Мартин, твой дом прекрасен!

Мартин улыбнулся ей:

— Спасибо. Я построил его сам.

Лиз поняла, что ее лицо выразило крайнюю степень удивления, а челюсть отпала, поскольку Мартин громко рассмеялся.

— На самом деле братья из Клана немного помогли мне. Но основное я сделал сам. Я люблю работать руками.

Лиз посмотрела на постройку и представила работающего Мартина. Черт, ее новые трусики промокли. Мартин издал непонятный звук, который прозвучал подозрительно, как рычание, и ее взгляд снова упал на его лицо.

Горячий взгляд заставил ее задуматься, угадал ли он ее нескромные мысли. На мгновение его глаза вспыхнули янтарным, а затем он моргнул, и они снова вернулись к своему глубокому шоколадному цвету.

— Проходи, не стесняйся.

Они оставили машину, и он повел ее в красивый дом. Дом был открытой планировки, и Лиз вошла в большой холл в два этажа. Интерьер был выдержан в деревенском стиле, с открытыми балками и лепниной, огромный каменный камин занимал всю стену. Дом производил захватывающее впечатление.

Гранитная барная стойка отделяла гостиную от кухни справа. На кухне она увидела сверкающие приборы из нержавеющей стали, по центру располагалась плита с грилем. Боже, она бы убила за такую кухню!

— Хочешь, чтобы я показал тебе твою комнату? Тебе нужно лечь?

— Нет, я в порядке. Как насчет того, чтобы просто посидеть в гостиной и поговорить?

— С радостью. Он улыбнулся ей и усадил на огромный мягкий диван. — Хочешь что-то выпить?

— Ах, как бы я хотела выпить бокал вина, но только не с моими лекарствами, увы. Как насчет сладкого чая?

— Сейчас сделаю. Сиди и отдыхай. Я сейчас вернусь.

Элизабет опустилась на удивительно мягкий диван и вздохнула. Она не хотела признавать, насколько она устала. Боже, рак высосал ее до донышка. Она закрыла глаза и откинула голову назад на мягкую подушку, всего на минуточку.

ГЛАВА 7

Когда Мартин вернулся со сладким чаем для Лиз, он обнаружил, что Элизабет спит в углу дивана. Она подтянула к себе ноги и свернулась комочком. Он снял плед, висевший на спинке кресла, осторожно окутал ее и подоткнул. Он знал, что она устала.

Он взглянул на часы — почти полдень. Три часа до прибытия Берна и Дженны. Хорошо. Нужно было дать Лиз возможность немного вздремнуть, а ему — немного времени, чтобы привести мысли в порядок. Он поставил ее чай на кофейный столик на случай, если она проснется и захочет его, и вышел на заднюю веранду, чтобы подумать.

Его сущность тянулась к лесу, как и у Берна, и его медведь хотел перекинуться и бегать, но Мартин побоялся оставить Лиз одну. Как бы ему ни хотелось побегать и сжечь энергию, он не хотел, чтобы она проснулась в незнакомом месте в одиночестве.

Неохотно его медведь уступил потребностям пары. Мартин сел на качели и уставился на лес, позволяя спокойствию окружавшего его вида наполнить душу. Стрекотали сверчки и пели птицы, кое-где крошечные зверьки спешили искать пищу или просто гонялись друг за другом ради забавы.

Это было его любимое место для того, чтобы сидеть и просто отдыхать. Должно быть, он был погружен в свои мысли дольше, чем он предполагал, потому что звук шуршащего гравия под шинами на дороге вывел его из сомнабулического состояния.

Он прошел через французские двери в гостиную и осторожно похлопал Лиз по плечу. Она тут же открыла глаза.

— Мартин?

— Привет, соня. У нас гости.

Раздался стук в дверь. Лиз посмотрела вниз и увидела плед, укрывавший ее.

— Как долго я спала? — Удивленно спросила она.

— Около трех часов.

— О, Мартин, прости!

— Не за что, тебе необходим был отдых. Ванная комната там, — он указал рукой через прихожую, — ты можешь освежиться, пока я встречу гостей.

Элизабет быстро встала, и он едва успел поддержать ее, когда она пошатнулась.

— Полегче. Не торопись.

— Кто приехал?

— Просто Берн и Дженна.

— О-о, — сказала она, наклонив голову и направляясь в ванную.

Не похоже, чтобы я успокоил ее, — с юмором подумал Мартин, направляясь к двери. Он открыл двери и увидел друзей, нагруженных цветами и пакетами. Мартин протянул руки, чтобы частично принять груз.

— Что тут такое? — Спросил он.

Дженна вручила ему запеканку и букет из полевых цветов.

— Мы привезли немного еды, чтобы вам не пришлось заботиться о готовке, и подобрали часть вещей для Элизабет.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку, вырвав у Берна рычание, которое заставило Мартина улыбнуться.

— Давай на кухню. Лиз освежается, она будет прямо сейчас.

Все они отправились на кухню, и, верная своему слову, Элизабет присоединилась к ним, когда они уселись вокруг стола. Элизабет заметила один из пакетов, который принесла пара, маленький пластиковый контейнер для кошек, и она взвизгнула от радости, упав на колени перед маленькой переноской.

— Боже мой, Гизмо, это ты? Я думала, что потеряла ее, — закричала она, слезы радости текли по ее щекам, когда она вытащила полосатую кошечку из переноски и прижала ее к своей груди.

— Привет, радость моя, — пробормотала она, крепко обнимая мурлыкающий комок. — Но как?

— Сара, моя племянница, спасла ее. Она сказала, что вы дали ей поиграться с кошкой, и она захватила ее с собой, когда ее спасли, — сказал Берн.

Лиз вытерла слезы и неохотно положила Гизмо обратно в переноску.

— Я никогда не смогу отблагодарить вас за это, — сказала она, вставая.

Дженна подошла, обняла ее и вручила цветы.

— Это тебе! Мы еще немножко одежды привезли, — поприветствовала ее Дженна. Она обняла Лиз, и Лиз неуклюже обняла ее в ответ, смущенно глядя на Мартина через плечо Дженны. Почему эти люди были так добры к ней?

— Спасибо, — Лиз с трудом преодолела смущение. — Вы так добры ко мне!

О-о, она опять ведет себя, как Мисс Благородные манеры.

Мартин положил запеканку в холодильник, а Берн бросил остальные пакеты на стол по центру.

— У нас с Берном есть кое-какие дела, и я подумал, что вы и Дженна могли бы занять друг друга, пока мы будем решать свои дела. Тогда мы все сможем поужинать вместе. Ты не против?

Лиз посмотрела на него, как олень, попавший в свет фар. Может быть, ему все же следовало посоветоваться с ней, а не ставить перед свершившимся фактом? Он наблюдал, как она взяла себя в руки, а затем попыталась улыбнуться.

— Ну да, конечно. Звучит прекрасно, — сказала она.

Дерьмо, она все еще говорила, как сноб. Мартину нужно было найти способ заставить ее расслабиться.

— Почему бы вам не подняться в комнату Лиз, чтобы заняться примеркой и пристроить Гизмо?

— Спасибо, Мартин. Это хорошая идея, — сказала Лиз.

— Я просто подожду вас в кабинете, — сказал Берн и направился по коридору, поцеловав жену в щеку. — Увидимся позже.

Мартин взял Лиз за руку, пытаясь успокоить ее своим прикосновением. Он осторожно растирал большим пальцем напряженные костяшки, пока Лиз хоть немного не расслабилась. Они поднялись по лестнице вместе с Дженной и повернули налево в верхнем коридоре.

— Здесь четыре спальни. Моя в самом конце коридора. — Мартин указал рукой. — Твоя комната вот, я выбрал ее потому, что у нее собственная ванная.

Он открыл дверь справа в потрясающую комнату, выполненную в оттенках лилового и темно-фиолетового. Большая кровать с пологом стояла у задней стены в обрамлении тумбочек из вишневого дерева, а справа стоял старомодный шезлонг чудесного розового оттенка.

У стены напротив стоял громадный шкаф из вишневого дерева, а рядом с ним висело большое зеркало. Мартин вошел внутрь, волоча за собой Лиз. Он поставил кошачью переноску на пол, а Дженна бросила свертки на кровать. Мартин повернулся к Элизабет.

— Итак, тебе нравится?

Она шокировано смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Это грандиозно, Мартин! Абсолютно великолепно, — сказала она, проводя рукой по атласному одеялу.

Мартин улыбнулся, глядя в ее прекрасные янтарные глаза.

— Я рад, что тебе нравится. Ванная комната там. — Он указал на дверь слева. — Там же и туалет. — Он кивнул в сторону другой двери. — В шкафу полно вешалок, если они тебе понадобятся.

Дженна села на кровать.

— Спасибо, Мартин. Я уверена, что с нами все будет хорошо.

Она повернулась к Лиз.

— Мы принесли лоток, корм для кошек и мисочки. Мы можем позволить Гизмо изучить обстановку, пока она не почувствует себя комфортно. Мартин, будешь уходить — прикрой за собой дверь. Тебе лучше не заставлять Берна ждать, ты знаешь, каким медведем-букой он может быть.

Она рассмеялась своей шутке.

Мартин покачал головой от ее ужасного каламбура, а Лиз задохнулась от смеха. Мартин посмотрел на нее сверху вниз.

— Надеюсь, вы будете в порядке?

 — Мы будем в порядке. Иди уже. Спасибо тебе!

Она приподнялась на носочки и чмокнула его в губы. Он не удержался, обнял ее и глубоко поцеловал. Исследуя языком ее сомкнутые губы, он попытался их раскрыть, и Лиз сдалась и приоткрыла рот. У нее был такой сладкий вкус, что ему не хотелось отрываться, но он отступил, оставив их обоих затаившими дыхание.

Он вышел из комнаты без оглядки, потому что боялся, что если он оглянется назад, то уже никуда не пойдет, а Берн все-таки ждал его.

Он спустился по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и обнаружил, что Берн расположился на диване в кабинете с пивом в руках.

Мартин схватил пиво из маленького холодильника в углу и занял место в кресле рядом со своим другом, а не за столом. Он хотел, чтобы это был разговор между друзьями, даже если Берн был его лидером.

Прежде чем он успел что-то сказать, Берн нетерпеливо начал:

— И что ты хотел мне сказать?

— Это касается Элизабет.

— Я все понял, Мартин. Я же не идиот. Конкретнее.

— Если у меня будет хоть какой-то шанс осуществить спаривание, мне нужно сказать ей, что я могу ее изменить. Если я этого не сделаю, она не даст нам ни шанса.

Берн строго посмотрел на него.

— Мартин, это абсурд. Мы еще не знаем, можно ли ей доверять. Если она вернется к отцу и передаст ему эту информацию, подумай о последствиях.

Мартин кивнул.

— Я понимаю, но на самом деле, я не уверен, что нам грозит опасность, если она скажет. Она уже сказала мне, что ходят слухи, что оборотни могут изменять людей. Если бы они знали правду о том, что мы можем только изменить собственную пару, возможно, они бы прекратили свои глупые попытки.

Берн, казалось, задумался об этом на мгновение.

— Я не знаю, Мартин. Существует большая разница между слухами и фактической передачей им такой информации. Я опасаюсь, о чем-либо информировать ученых из проекта Асклепий на этом этапе, пока не узнаю, как они связаны с охотниками.

Мартин уставился в пол возле своих ног и попытался придумать еще один аргумент. Что еще он мог сказать, чтобы убедить своего друга? Наконец, он решился:

— Берн, она умирает.

— Что? — Изумился Берн.

Мартин поднял глаза и встретился взглядом с Берном.

— Она умирает, Берн. Я не знаю, как долго она продержится. Я боюсь ждать. Боюсь, что, если я ее не изменю в скором времени, может быть уже слишком поздно, и я потеряю ее навсегда.

Берн покачал головой.

— Но сейчас она выглядит хорошо. Доктор выписал ее из больницы…

Мартин перебил его:

— Лекарство поддерживает ее состояние, но это не продлится долго. Ее время истекает, Берн, и она это знает. Пожалуйста, позвольте мне сказать ей, что я могу изменить ее, пока не стало слишком поздно.

Берн снова покачал головой, затем встал и начал мерить шагами кабинет.

— Мартин, я не знаю, что сказать. Я предполагал, что она больна, но чтоб настолько… мне очень жаль. — Он сел на диван и взял обе руки Мартина в свои, глядя ему прямо в глаза. — Я бы умер, если бы потерял свою Дженну. Просто лег бы и позволил смерти прийти ко мне. Я бы никогда так не поступил с тобой, брат. Даже ради Клана. У тебя есть мое разрешение. Ты можешь не только сообщить ей, но и сделать это. Богиня с вами.

Берн обнял Мартина и похлопал его по спине.

Мартин чувствовал, как будто вся тяжесть мира покинула его плечи. Сегодня Элизабет станет его.

— Пойдем, найдем наших дам и пообедаем лазаньей. Я голоден, — сказал Берн, вставая.

— Поддерживаю! — Согласился Мартин.

* * *

Джон Рид сидел в кабинете Патона Монтроуза и ожидал генерала. Он знал, о чем пойдет речь. Генерал хотел, чтобы он забрал его дочь. Эти медведи думали, что они такие умные, но, как оказалось, забыли, что он сумел их перехитрить и сбежать.

Даже если бы он этого не сделал, такому военному гению, как генерал, не потребовалось бы много времени, чтобы прийти к выводу, что атака, скорее всего, была совершена одним из кланов оборотней, чьих детей они похитили. Святой боже. Они не были глупцами. Срань господня!

Джон прятался в лесу, когда оборотни покидали этот район и взорвали напоследок исследовательский центр. Да пропади все пропадом! Все собранные материалы были пущены по ветру вместе с миллионами, вложенными в этот чертов проект. Не то, чтобы драгоценная маленькая сучка генерала обнаружила что-то важное.

Но он видел, как ее забрали медведи вместе с большинством других исследователей. Они все нашлись сейчас. Нашлись в разных городах страны, все, кроме дочери генерала. Вероятно, она была в сговоре с оборотнями. Джон никогда не доверял маленькой сучке.

Вошел генерал Монтроуз, Джон изучил его выражение лица и встал, чтобы поприветствовать, как положено солдату.

— Вольно! Присаживайся, — Патон Монтроуз сел за свой стол. — Ты узнал, где она?

— У меня нет ее точного местоположения, но я веду розыск. Мы знаем, что она в Хани-Корнер. Мы отследили ее до дома их лидера, Берна Хелмса. А потом ее отвезли в больницу, но вчера выписали, и с тех пор мы не можем отследить ее местонахождение.

— Она была в больнице? Что случилось, она была ранена?

Голос генерала повысился на октаву.

— Не уверен точно, но, похоже, это была лихорадка. Они дали ей антибиотики и выписали ее. Возможно, просто ошиблись.

— Нет. — Генерал выглядел очень серьезным. — Это чертов рак. Почему она не сказала мне, что ремиссия закончилась? — Пробормотал он.

— Рак? — Недоверчиво поинтересовался Джон.

— Это не твое дело, — отрезал Патон. — Просто найди ее и верни ее сюда.

— Так точно, сэр. — Джон встал и снова отдал честь.

Патон Монтроуз нерешительно поднял руку в ответном приветствии:

— Свободен. Держи меня в курсе. У тебя сорок восемь часов.

— Так точно, сэр.

Джон повернулся на каблуках и вышел из кабинета. Напыщенный мудак. Иногда Джон действительно ненавидел свое командование. Теперь ему придется снова отправиться в Хани-Корнер с очередной попыткой похищения. Технически, конечно, это выглядело спасательной операцией, но суть от этого не менялась. Приехать, выкрасть девушку, сбежать и не попасться с поличным. Просто вишенка на торте, верно?

Да, верно. За исключением прошлого раза, когда ему чуть не подпалили задницу. У него было несколько причин посчитаться с этими медведями, и если несколько охранников и погибнут на часах, счет это не сравняет. Ублюдки.

Он достал свой мобильный телефон и набрал номер своего заместителя.

— Джим, ты уже обнаружил местоположение девчонки Монтроуза?

— Пока нет, все еще пытаюсь. Мы опознали автомобиль, который забрал ее из больницы. Он принадлежит Гансу Груберу, но ее нет ни в доме Грубера ни в доме Хелмса. Я дам вам знать, как только мы найдем место.

— Не беспокойся об этом, все равно я направляюсь к вам. У нас есть приказ от генерала, сорок восемь часов, чтобы найти и выкрасть девчонку, или мы в полной заднице.

— Вас понял. Я определю ее местонахождение до вашего приезда. Когда вы прибудете?

— В 19:00.

— Вас понял. Ожидаем.

Они оба повесили трубку без лишних разговоров.

Джон дымился от злости, пока ехал. Элизабет содержали в камерах подвала этого ублюдка Берна до поездки в больницу. Если потом ее освободили и не вернули назад, то этому могла быть только одна причина: она вступила в сговор с чертовыми оборотнями. Предательница.

Некоторое время он обдумывал отделение от военных, развивая свои связи с охотниками. Они были реальной силой, с которой нужно считаться, без дурацких правил и положений. Он будет лидером. Возьмет на себя ответственность за организацию и сотрет чертовых оборотней с лица земли. Без всяких переговоров и реверансов. Он видел, что могут делать эти животные, по его мнению, они представляли еще какую угрозу для человеческого общества. Если позволить им бесконтрольно размножаться, они скоро свергнут правительство. Эти идиоты в Вашингтоне не знали, на что они подписались. Джон знал.

Он видел, как они с ураганной скоростью уничтожили подготовленных солдат, разорвав их на части, как будто игрушки из папье-маше, кровь и кишки летели всюду. Крики и рычание, вой и ужас. Он никогда не забудет выражение лица своего лучшего друга, когда шестидюймовые когти вонзились в его грудь и разорвали его на две части. Никогда. Эти звери должны быть уничтожены.

Пошел в жопу генерал Монтроуз и его приказы. Джон менял свою миссию. Ему плевать было на спасение, он должен был найти и уничтожить. Он собирался уничтожить цель, но не раньше, чем получит все ответы.

Ему нужно было узнать, сколько информации слила хорошенькая докторша, прежде чем он вырвет ей язык. Они найдут ее, допросят, а затем уничтожат. Тогда Джон и его люди исчезнут.

Его команда была верна лично ему, они беспрекословно последовали за ним к охотникам, забив болт на приказы армии США. Он устал от выполнения приказов. Теперь он станет тем, кто их отдает. Приняв окончательное решение, он повеселел и включил радио. Запеть вместе с Хэнком Уильямсом-младшим «Все мои друзья-хулиганы будут тусить до утра», показалось очень уместным, и Джон засмеялся.

* * *

Как только Лиз расслабилась, у нее тотчас наладились прекрасные отношения с Дженной. Казалось, они наконец-то забыли о своих разногласиях, а Дженна была действительно очаровательной женщиной, правда, с ужасным чувством юмора.

Ужин был вкусным, а Берн и Мартин шутили и разговаривали, как старые друзья. Напряжение, которое она ранее заметила в своем присутствии, похоже, рассеялось. Должно быть, это была их деловая встреча.

На протяжении всей трапезы Мартин использовал любую возможность, чтобы прикоснуться к ней, он погладил ее руку, когда вручал ей рулет, погладил по плечу, когда он шел, чтобы взять новую бутылку вина из холодильника. Его взгляд редко отрывался от ее лица, это одновременно и стесняло, и возбуждало ее. Глаза Мартина неоднократно вспыхивали, меняя цвет от янтарного до коричневого, и он смотрел на нее так, словно она была шоколадной конфеткой, а он был готов съесть ее на десерт.

Дженна прочистила горло и посмотрела на своего мужа.

— Берн! — Она шутливо ткнула его под ребро. — Нам пора домой, дорогой. У нас еще дела.

— Дела? — Спросил он.

— Да, понимаешь? — Сказала она, еще раз незаметно ткнув его в бок.

В мозгу растерянного медведя что-то щелкнуло, и он кивнул.

— Да-да, дела, — он засмеялся, целуя ее, и прошептал ей на ушко: — Я могу придумать парочку дел, которые не против осуществить с тобой, малышка.

Дженна хихикнула.

— Приятных дел.

Она все смеялась, пока они не встали из-за стола.

— Увидимся позже. Спасибо за прекрасный вечер!

Она обошла стол и поцеловала Мартина в щеку, заработав рычание от Берна, а потом поцеловала и Лиз. Берн лишь махнул рукой, схватил Дженну за руку и практически потащил ее к двери.

Лиз подумала, смогут ли они доехать до дома без остановки где-нибудь в лесу, и улыбнулась. Она встала и начала убирать со стола. Мартин подошел к ней сзади, когда она поставила посуду в раковину.

— Оставь, я займусь этим позже. Пожалуйста, пойдем со мной на веранду? Я хочу посмотреть на закат.

Лиз широко улыбнулась и взяла руку, которую он протянул ей.

— Окей, звучит заманчиво! Он провел ее через французские двери в задней части гостиной, и ее дыхание перехватило от открывшегося с веранды великолепного вида.

— Оооо, Мартин, как это прекрасно!

Он сел на качели и притянул ее к себе.

— Это мое любимое место.

— Я понимаю, почему, — сказала она, когда он привел в легкое движение качели.

Несколько мгновений они сидели в дружеской тишине, просто любуясь красотой природы и наслаждаясь тихим уединением. Мартин обнял ее за плечи и притянул к себе, затем протянул другую руку и подхватил ее под бедра, притягивая к себе на колени.

— Так лучше.

Элизабет хихикнула, как школьница, затем так же быстро посерьезнела. Взяв его лицо в свои руки, она заглянула ему в глаза.

— Мартин, пожалуйста, не делай этого. Я уже просила тебя однажды, и я сказала тебе. Что влюбиться в тебя слишком легко. Не заставляй меня ранить нас обоих, — сказала она со слезами на глазах.

— Нет, моя сладкая, не буду. У меня есть для тебя один маленький секрет.

Элизабет сморгнула слезы, Мартин наклонился и поцеловал ее глубоко и нежно. Лиз затаила дыхание, поглощенная страстью, которая кипела между ними, но была озадачена, когда он отступил. Она покачала головой, пытаясь прояснить мысли.

— Что?

— Ты задала мне в больнице вопрос, на который я смогу ответить тебе сейчас.

— В больнице я задавала тебе множество вопросов.

— Давай, ты просто немножко помолчишь и позволишь мне договорить?

— Да, о, могучий медведь!

Мартин зарычал на нее и слегка шлепнул по заднице.

— Эй, — возмутилась она, потирая место шлепка.

— Веди себя хорошо и слушай.

— Ну, окей, я слушаю.

— Ты спросила меня, как могут оборотни спариваться с людьми, если живут так долго, я готов ответить. Оборотни могу изменять свою пару.

Элизабет была ошеломлена. Слухи были верны, оборотни могли изменять людей.

— Закрой рот, прежде чем поймаешь муху, — сказал Мартин, положив палец на ее подбородок. — А теперь слушай дальше: оборотни не могут изменить любого человека. А только свою пару.

Разум Элизабет мчался со скоростью сто миль в минуту.

— Но как? Я не понимаю. Если вы можете изменить свою пару, почему вы не можете изменить любого другого человека?

Мартин удивленно приподнял брови.

— Вы, ученые, возможно, когда-нибудь сможете это объяснить. На данный момент мы действительно не знаем. Мы предполагаем, что это как-то связано с энзимами в нашем укусе в сочетании с гормонами, выделяющимися при оргазме, но никто в этом не уверен. Может быть, это просто магия.

Теперь настал черед Лиз поднять брови.

— Магия? Ты ведь не просто сказал это мне?

— История оборотней изобилует магией, сердце мое. Мы были созданы с помощью магии. Не научным путем.

— Ты был создан при помощи магии?

— Это совершенно другая история. А я хочу продолжить эту историю, милая Лиз. Ты понимаешь, что я тебе говорю? Я могу изменить только тебя. Сделать тебя одной из нас, и ты получишь свободу от рака, свободу любить меня, свободу жить своей жизнью. Очень долгой жизнью.

Элизабет закрыла глаза и положила голову на грудь Мартина. Она чувствовала, что все ее тело дрожит. Боже мой, это может быть правдой? У нее была надежда на мгновение в больнице, вспышка мечты и фантазии, но может ли это быть реальностью?

По ее щекам потекли слезы, и Мартин начал успокаивающе поглаживать ее по спине.

— Элизабет? — Спросил он с нежностью: — Что с тобой, сердце мое? Я думал, ты будешь счастлива.

Счастлива? Счастье и близко не описывало то, что она чувствовала. Победа, ошеломление, ликование, как будто она вознеслась на небеса! Она вскочила и начала осыпать поцелуями его лицо. Сначала казалось, что Мартин был слишком ошеломлен, чтобы ответить, но затем он овладел ситуацией и ответил ей.

Он осторожно обхватил ее голову ладонями и прижался к ее губам в пьянящем поцелуе. Страстно спариваясь с ее ртом, как будто предвосхищая то, что он будет делать с ее телом, жадно и безудержно. У его поцелуев был вкус кофе и коричневого сахара, и Лиз хотелось большего. Хотелось раствориться в нем до дна, так, как будто он был единственным мужчиной на Земле.

Ее пальчики зарывались в его коротко подстриженные волосы, она почти мурлыкала.

— Пожалуйста, Мартин, отнеси меня в постель, я хочу тебя!

Он зарычал, поднял ее на руки, не прерывая поцелуя, и шагнул к двери. Лиз нащупала ручку, поскольку руки Мартина были заняты, и он захлопнул за собой дверь. Он взлетел по лестнице, успев сорвать с нее футболку и лифчик, прежде чем они достигли верхней площадки.

Его рубашка последовала за ним и упала на пол за дверью его спальни. Он сбросил туфли и прислонился к двери, закрывая, и позволил Лиз медленно скользнуть по его мускулистому телу. Она прочувствовала каждую впадину и выпуклость его тела, ей понравилось, как волоски на его груди потерлись о ее чувствительные соски.

Они оба потянулись к поясам своих джинсов одновременно. Он расстегивал ее пояс, а она — его. Он легко сдернул джинсы с ее ног, она нетерпеливо их переступила. Лиз должна была быть более осторожной, так как его джинсы натянулись, молния едва сдерживала выпуклость его тугой эрекции, а Лиз не хотелось все испортить, еще не начав.

Головка его члена выскользнула из ширинки джинсов, когда Лиз расстегнула пуговицу и торопливо потянула язычок молнии, слегка коснувшись ладонью тугой и уже влажной плоти. Осторожно спуская молнию вниз, она с изумлением изучала его размер.

Хорошо, что она была осторожна и, о мой бог, какой ценный приз ее ожидал! Она провела ладонью по его стволу вверх и вниз, и Мартин тяжело прислонился к двери и застонал.

Лиз опустилась на колени и стянула с него джинсы, скользя ладонями по мощным мышцам его бедер и искр. Она освободила от штанин его ноги по очереди, и удивляясь, что даже его ноги кажутся ей беспредельно сексуальными. Проведя по его ногам снизу вверх, она губами проследила путь до самого паха, задержавшись, чтобы поцеловать чувствительное место под коленом, а потом снова скользнула губами вверх по его бедрам к паху.

Стоны и вздохи удовольствия Мартина безумно волновали ее. Ее руки следовали за ее ртом, поглаживая и лаская, пока они не остановились на его мускулистой заднице. Затем она осторожно обхватила его яйца и начала медленно ласкать. Ее язык шаловливо скользнул выше и провел влажную дорожку по набухшей вене до самого кончика члена.

Она снова лизнула его член от основания до кончика, потом нежно обхватила рукой, определяя, сколько сможет взять в рот, и обхватила губами головку. Руки Мартина сжались в ее волосах, в горле зародилось низкое рычание.

— О, богиня, сердце мое, как же хорошо! У тебя волшебный ротик!

Лиз глубоко вздохнула, расслабила горло и втянула в рот столько члена, сколько смогла, затем отодвинулась, так что во рту осталась только головка. Она закрутила язык вокруг кончика и соскользнула в щель.

Мартин потянул ее за волосы, оттягивая.

— Остановись, или я кончу тебе в ротик, а чтобы спариться, мне нужно быть в твоей сладкой киске.

Он поднял ее на ноги и прижал к груди, она обвила ноги вокруг его талии, когда он пытался донести ее до кровати.

Мартин бросил ее в центр кровати, и она подскочила на матрасе, прежде чем он придавил ее сверху, как хищник, настигший свою жертву. Она растянулась в центре кровати.

— Не двигайся, — приказал Мартин, опускаясь между ее раздвинутыми ногами. — Я хочу попробовать твой мед.

Элизабет схватилась за изголовье кровати, когда Мартин раздвинул ее ноги еще шире своими широкими плечами. При первом же касании его языка ее бедра оторвались от кровати.

— Ты такая мокрая для меня, такая красивая, — пробормотал Мартин, облизывая губы.

Он раздвинул ее половые губки пальцами одной руки и глубоко проник между ними, трахая ее своим языком, пока она не начала бесконтрольно извиваться, прижимаясь широко раскрытыми бедрами к его лицу. Она была так близко, так близко, ей не хватало самой малости, чтобы разлететься в оргазме.

Затем он заменил свой язык пальцем, сначала одним, а затем двумя, обхватив губами ее клитор. Медленные чувственные круги вокруг пучка нервов, нежные касания языка, толчки пальцев, которые сладко мучили ее, но не давали улететь за край.

— Мартин, пожалуйста! — Умоляла она, приподнимая бедра. Он взял ее клитор в рот и начал легонько посасывать, прищелкивая комочек нервов языком, пока ее возбуждение не достигло невиданных высот. Он все усиливал и усиливал давление губ и языка, подводя ее вплотную к оргазму, а затем слегка прикусил, и бурное освобождение настигло Лиз, как цунами. О, боже мой! Она сжала челюсти так сильно, что боялась сломать зубы! Все ее тело билось в пароксизме страсти.

Он продолжал целовать и ласкать ее клитор и узкий вход, постепенно снижая интенсивность прикосновений, позволяя ей до капли насладиться небывалым оргазмом. Когда ее тело слегка успокоилось, он нежно поцеловал сладкую киску и проложил дорожку поцелуев вверх по телу, чтобы накрыть ее губы своими губами.

Она ощутила на его губах свой вкус.

— Ты прекрасна, когда кончаешь, сердце мое, — сказал он, перекатываясь в сторону и притягивая ее к себе, чтобы она прижалась головой к его заросшей волосами груди. Ее руки начали скользить, исследуя красивое тело, прижимавшееся к ней.

Лиз нравилось, как волоски на его груди щекотали ее ладонь, она провела ладонью по плоским коричневым соскам и почувствовала, как они напряглись от ее прикосновения. Мартин поднял ее, и она оседлала его бедра. Ммм, это хорошо, теперь я могу играть обеими руками.

Она слегка ущипнула его соски, наклонилась вперед и втянула сосок в рот, облизывая его языком, затем проложила дорожку поцелуев от его груди вверх по шее и по краю напряженной челюсти. Лиз потерлась щекой о мягкую щетину на подбородке.

Мартин повернул голову, чтобы поймать ее рот в обжигающем душу поцелуе. Его руки покинули ее бедра, чтобы подняться к ее маленькой груди, он обхватил груди руками и нежно массировал, его огромные руки полностью закрывали их.

Лиз вздохнула в его рот, когда он провел пальцем по ареолу соска. Она чувствовала, как ее соски застыли от напряжения, прося его прикосновений. Мартин легонько ущипнул ее соски, и она застонала от удовольствия, прикосновение огнем пронеслось до самого клитора и просто затопило ее жаждущую киску.

— Я знаю, что ты хочешь, сердце мое. Ты готова принять меня?

— Да, о, Боже, да, — выдохнула Лиз.

Он приподнял ее за бедра и начал мучительно медленно опускать на свой член. Она ахнула, когда он наконец наполнил ее, он был таким большим, она чувствовала себя полностью растянутой и наполненной до краев. Едва опустившись до конца, Лиз застонала от удовольствия и начала двигать бедрами. Руками она опиралась на грудь Мартина, пытаясь оседлать его полностью, но он был таким большим и мощным, что ее ноги просто не доставали до кровати.

Мартин обнял ее и мгновенно перевернул под себя, и дальше контроль принадлежал только ему. Одной рукой он придерживал ее под спину, второй опирался на кровать рядом с ее головой, вколачиваясь в нее глубоко, жадно и быстро.

Рука, придерживающая ее под спину, строго фиксировала ее позицию, поэтому Лиз обвила ногами его талию и начала подаваться бедрами навстречу его толчкам. Ее руки поглаживали и царапали его спину, его лобковая кость терлась о ее клитор при каждом поступательном движении, и Лиз впадала в нирвану.

— О, да, да, еще, Мартин! Вот так, да! Ооооо, божеееее!

Он толкался все сильнее и быстрее, их глаза встретились, и она увидела, что его взгляд горел янтарным медвежьим огнем. Он зарычал, и она инстинктивно повернула голову, открывая ему свою шею. Резкий укус в местечко между шеей и плечом, и Элизабет забилась в оргазме, захлебываясь криком.

Ничто в жизни не подготовило ее к такому опыту. Она почувствовала его всем своим существом. Молния взорвалась у нее в голове, его мысли атаковали ее сознание, целая жизнь воспоминаний, радости и печали, смеха и слез, дружбы и, прежде всего, любви. Миллион синапсов выстрелили одновременно, и тьма поглотила ее.

Она очнулась от ощущения прохладной влажной ткани, скользящей по ее телу, и встретилась взглядом с Мартином. Теперь его глаза были шоколадно-коричневыми. Он наклонился и поцеловал ее, наполненный нежностью и любовью, слезы сами собой покатились из ее глаз.

Я люблю тебя, моя пара. Теперь ты моя.

Она слышала слова, но губы Мартина не двигались.

— Мартин? Как? Что произошло?

— Ты потеряла сознание.

— Потеряла сознание?

— Да, но такое бывает. Такое частенько случается во время спаривания.

— Хм, окей. — Элизабет колебалась. — Мартин?

— Да, моя сладкая?

— Я чувствую тебя в своей голове, я тебя слышу, прежде чем я потеряла сознание, клянусь, я видела твои воспоминания…

— Да, мне нужно было тебя заранее предупредить. Оборотни могут общаться со своими парами телепатически.

— Что? Ты, должно быть, разыгрываешь меня?

— Нет, сердце мое, не разыгрываю.

Элизабет услышала, как он произнес это в ее голове. Да уж, к этому нужно привыкнуть.

ГЛАВА 8

Джон Рид встретился со своими людьми в специально оговоренном месте, недалеко от городской черты Хани-Корнер. Хотя он принял решение, он пока не собирался делиться им со своей командой. Он только собирался сказать им, что миссия изменилась.

У него была команда из пяти человек. Все отличные ребята, они работали вместе десять лет, и он доверил бы любому из них прикрывать себе спину. И в каких только переделках они не побывали! Когда Джон вышел из машины, мужчины собрались поприветствовать его.

— Вольно, — сказал он, отдав им честь. — Отчитайтесь, — потребовал он, повернувшись к Джиму Ходжесу.

— Мы обнаружили цель. Она находится с бетой, Мартином Крюгером, в его доме. Я оставил Бриджеса на страже, чтобы они ничего не заподозрили.

— Хорошо. Мы осуществим операцию сегодня вечером. Миссия изменилась. Мы больше не спасаем, теперь мы допрашиваем и уничтожаем цель.

Джон заметил, как вспышка изумления пробежала по лицу Джима, прежде чем он взял себя в руки и уставился на него пустым взглядом вояки.

— Принято. Во сколько ты хочешь нанести удар?

— Мы нападем, как только они улягутся спать. В 24:00. Это дает нам пять часов на планирование операции. Предлагаю перекусить и приняться за составление плана.

— Время ужина, — объявил Джим, и люди рассеялись. Как только они вышли из зоны слышимости, он озвучил вопрос, который хотел задать Джону.

— Почему генерал изменил миссию? Я знаю, что он — та еще задница, но не поверю, чтобы он решился уничтожить свою дочь.

Джон пожал плечами.

— Думаю, он пришел к такому же выводу, как и я. Элизабет, очевидно, в сговоре с оборотнями. Она предатель. Ты же знаешь, генерал Монтроуз состоит исключительно из звездно-полосатого флага. Армия всегда значила для него больше, чем его семья. Армия — его семья. Элизабет представляет угрозу для национальной безопасности.

Джим покачал головой.

— Не думаю, что смогу это сделать.

— Я смогу, — отрывисто бросил Джон.

— Ээээх, — вздохнул Джим. — Ты бы и собственную мать положил, если бы думал, что она предатель, ты — хладнокровный ублюдок.

— Чертовски верно, — ответил Джон, хлопая его по плечу. — Теперь доставай сухпаек и будем думать о плане. Свяжись с Бриджесом и узнай, на месте ли цель.

Джим сунул в ухо наушник радиосвязи, болтающийся у него на шее, и нажал кнопку.

— Местоположение Синей птицы? — Спросил он. Джим слушал минуту, а затем повернулся к Джону.

— Ты не поверишь этому дерьму, — сказал он.

— Сомневаюсь. Что он сказал?

— Элизабет и медведь заперлись в спальне и устроили там дикую оргию. Причем, если верить Бриджесу, дикая оргия — это слишком мягко сказано. Он сказал, что зверь укусил ее!

Джон налился багрянцем.

— Я знал, что эта сука была предателем. Я предупреждал тебя. Могу поспорить, что она была причастна к нападению на лабораторию, возможно, помогла организовать все это.

Джон отправил короткое сообщение генералу Монтроузу.

Цель обнаружена. Дом Мартина Крюгера. Проведем операцию сегодня вечером.

Это должно отвлечь старого перца от его задницы, пока Джон не сможет сообщить о трагическом исходе миссии. Он быстро очистил свой телефон, убедившись, что Джим не видит его сообщения. Прохлопав рукой по плечу своего товарища, он направился к столу и табуреткам.

— Дайте мне немного пожрать.

Джим тяжело вздохнул. Они провели вечер, планируя стратегию нападения, и в полночь расположились вокруг дома Мартина Крюгера. Джон собирался остаться снаружи, пока четверо его людей вошли в дом.

Они должны были немедленно устранить медведя и привести Элизабет на допрос. Обе цели находились в одной комнате, операция должна была пройти без сучка и задоринки. Джон подошел к французским дверям с отмычкой и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта. Боже, эти медведи были или глупы, или чертовски дерзки.

Джон тихо открыл дверь и указал своим людям путь внутрь.

* * *

Мартин лежал, прижимая к груди сладко сопящую пару. Его пара. Элизабет теперь принадлежала ему. Он смотрел, как она спит, постоянное напряжение и усталость исчезли с ее лица. Изменения в ее теле уже начинались. Это было почти так, как будто он мог слышать бой в ее крови, когда ее медведь начал захватывать и сражаться с демоном, который держал Лиз в заложниках большую часть ее короткой жизни.

Посторонний звук поразил его уши, и тело Мартина напряглось, переключившись в режим опасности. Он услышал шепот, тихий скрип открывающейся двери и шаги. Он накрыл ладонью рот Лиз и заговорил в ее голове.

— Проснись, у нас здесь гости.

Ее глаза открылись с сонным удивлением.

— В тумбочке есть пистолет, возьми его и иди в ванную. Не выходи, пока я не скажу тебе, что это безопасно.

Он поцеловал ее, крепко и быстро, и подтолкнул ее к безопасной зоне.

— Но Мартин!

— Не спорь со мной, иди! И запри дверь.

С пистолетом в руке Элизабет умоляюще посмотрела на него и тихо закрыла дверь ванной. Он услышал щелчок замка, кидая подушки под одеяло, чтобы они напоминали две фигуры в кровати.

Шаги становились все ближе, и Мартин едва успел добраться до своего укрытия, прежде чем дверь спальни распахнулась, прикрывая его. Человек, который вошел, протянул руку и трижды выстрелил в большую цель на кровати. Мартин наполовину сдвинулся, схватил вытянутую руку и повернул человека к себе лицом. Один удар его когтей перерезал горло солдату, и Мартин отбросил его к стене.

Второй человек открыл по Мартину беспорядочную стрельбу. Горящие осколки металла вонзились в его плоть и взбесили медведя. Он полностью обернулся в животную форму и разорвал мужчину пополам, выбросив ошметки из комнаты.

Третий нападающий даже не успел войти в комнату. Мартин разорвал ему горло еще возле двери, а последний, с белым от ужаса лицом, попытался быстро отступить вниз по лестнице, когда Мартин прыгнул за ним.

Лестница была небольшим препятствием для гризли размером в десять футов, и Мартин настиг свою добычу в гостиной. Победно взревев, он повернул маленького человека над головой и выбросил его из эркера, удовлетворенно прислушиваясь к хрусту костей и звону разбитого стекла.

Тут он услышал это. Еще одна добыча ожидала снаружи. Он врезался в переднюю дверь, сбивая ее с петель, когда мужчина включал двигатель автомобиля. Мартин почувствовал его запах. Человек, который похитил Дженну и Сару. Тот, кто сбежал.

Он встал на задние лапы и потянулся к небу, ревя в гневе и разочаровании, затем опустился на четвереньки и погнался за ним. Будучи взрослым медведем гризли и оборотнем, он мог бежать со скоростью почти тридцать пять миль в час, правда, на короткие расстояния. Его враг не сможет скрыться.

Мартин преследовал внедорожник, но добыча выжимала из машины адскую скорость. Он добрался до асфальтированной дороги и скрылся в ночи, оставив Мартина реветь в разочаровании и обиде.

Опустившись на четыре лапы, Мартин медленно вернулся домой. В доме царил беспорядок, к тому же, ему нужно было успокоить свою пару. Он пытался связаться с ней мысленно, но либо он был слишком далеко, либо их связь не позволяла ему общаться с ней, пока он был в форме медведя. Скорее всего, так оно и было, поскольку она еще не изменилась полностью и не нашла свою собственную медведицу. Они, вероятно, не могли еще общаться в такой форме, а Мартину очень не хотелось сверкать голым задом посреди дороги ночью.

Он просто помолился, чтобы она была в безопасности, и прибавил скорости. К тому времени, когда он свернул на дорогу, он был потрясен, увидев, что Берн, Джайлс и Ганс стоят над распростертым на его крыльце телом.

Когда он приблизился, Ганс бросил ему пару спортивных штанов. Он перекинулся и кивнул в знак благодарности.

— Что, черт побери, происходит?

— Хорошая работа, Мартин, — заметил Берн. — Ты оставил одного в живых для допроса.

— Я оставил? — Удивился Мартин.

Берн засмеялся.

— Да, тот, которого ты выбросил через эркер, сумел выжить. Думаю, это был недосмотр с твоей стороны.

— Где Лиз? С ней все в порядке? — Внезапно Мартин испугался, что он оставил свою пару в опасности.

— Она в порядке. У тебя чертовски опасная пара, — сказал Берн. — Она спустилась вниз после того, как ты ушел. Связала этого придурка струнами от жалюзи, а затем воспользовалась твоим мобильником, чтобы позвонить мне.

Грудь Мартина выпятилась от гордости.

— Где она? Мне нужно ее увидеть.

— Внутри с Дженной. Они делают кофе и бутерброды. Похоже, это будет долгая ночь.

— Хорошо, я сейчас вернусь, — сказал Мартин.

— Не торопись. Мы никуда не денемся. — Берн зарычал на пленника.

— Пока что все, что мы смогли выбить из этого придурка, это имя, звание и кодовый номер.

Мартин закатил глаза и направился на кухню. Ему действительно нужно было увидеть Элизабет. Он обнаружил, что она стоит у стойки, перед ней лежат хлеб, сыр, мясное ассорти и приправы, и они с Дженной работают в четыре руки, как один конвейер, готовя бутерброды для армии голодных медведей.

Мартин подкрался к ней сзади и обнял ее за талию, целуя в шею. Лиз подпрыгнула и обернулась.

— Мартин Крюгер! После сегодняшней ночки тебе очень повезло, что я не ткнула ножом тебе в глотку! Не смей так тихо ко мне подкрадываться! — Она хлопнула его по руке.

— Прости, сердце мое. Я не подумал. Я просто хотел обнять тебя. — Ее глаза смягчились, и он наклонился, чтобы поцеловать ее мягкие губы.

— С тобой все в порядке? — Спросил он, скользя руками по ее телу.

— Я в порядке, ни царапины, — сказала она, глядя на его грудь, усыпанную розовыми пятнами. — А ты как? Эти следы от пуль?

Он провел рукой по груди.

— Ерунда, они быстро затягиваются. Оборотни исцеляются при перекидывании.

— Вот черт! — Лиз подошла к столу и села на стул. — Мы это слышали. Все слухи оказались правдой. Вы излечиваетесь намного быстрее, чем люди. Удивительно быстро. Глазам своим не верю.

— Перекидывание исцеляет. Мы не знаем, как, но если нам хватит сил перекинуться, то мы сможем залечить практически любую травму, если она не касается сердца или мозга.

Лиз опустила голову к коленям, а Мартин уселся перед ней на колени.

— Тебе нехорошо?

— Просто пытаюсь принять все это. Так много всего, чего я просто не понимаю.

— Я знаю, маленькая, и я попытаюсь тебе все объяснить, просто сейчас мне нужно помочь Берну допросить последнего нападавшего. Можешь отложить свои вопросы на потом?

Вошла Дженна.

— Иди и делай то, что должен. Я могу дать Лиз ускоренный курс информации об оборотнях.

Лиз кивнула.

— Да, иди и делай то, что должен. Я буду в порядке здесь с Дженной.

— Хорошо. — Мартин крепко поцеловал ее. — Я буду снаружи, если понадоблюсь.

Лиз погладила его по щеке с пробивающейся с утра щетиной и наклонилась вперед, чтобы прошептать ему прямо в губы.

— Ты мне нужен всегда.

Мартин моментально возбудился, но с трудом сдержал себя. Поцеловав ее в нос, он пробормотал:

— Вредная девчонка! — Затем Мартин заставил себя выйти во двор, дела не могли ждать.

* * *

Когда все покинули дом Мартина, уже светало. Заключенный, сержант Джейсон Бриджес, наконец, раскрыл детали миссии. Элизабет не хотела думать о том, каким образом оборотни выбили из него эту информацию.

Однако она не могла поверить в то, что он сказал. По словам Бриджеса, они были посланы ее отцом не для того, чтобы ее спасти, а для того, чтобы уничтожить. Само собой, Элизабет уже приходило в голову, что, если она организует побег детей из лаборатории, приказ о ее ликвидации не замедлит последовать. Но ей никогда не приходило в голову, что приказ отдаст ее собственный отец. Мог ли он действительно сделать это?

Была ли армия действительно более важна для него, чем его собственная плоть и кровь? Она должна была связаться с ним завтра. Должна ли она делать этот звонок? Были ли они в безопасности сейчас или армия планирует еще одну более серьезную атаку?

Эту информацию они не могли получить от Бриджеса, потому что это выходило за пределы его компетенции. Он был просто солдатом, выполняющим приказы. Голова шла кругом. Добавьте к этому всю информацию, которую она почерпнула от Дженны, и Лиз просто не знала, как понимать происходящее.

Она должна была обратиться в медведя. Она, конечно, теоретически представляла это, но теперь предстояло перевести теорию в практику, а ее мозг отказывался это постичь. Дженна поклялась, что это не больно, но Лиз просто не могла в это поверить. Как ее маленькое пятифутовое тело может превратиться в гигантского медведя гризли, просто и безболезненно? Как это вообще возможно? Ее рациональный мозг исследователя требовал ответов, а ответов просто не было. Магия. Это был единственный ответ, который она получила от оборотня… Лиз не верила в магию.

Мартин плюхнулся рядом с ней на диван и протянул ей чашку кофе. Она сделала благодарный глоток и поставила чашку на стол рядом с собой, прижимаясь к нему.

— Спасибо!

— Я прямо вижу, как колесики вращаются в твоей голове. Что вообще происходит?

— Все. Все и сразу. Я запуталась.

Мартин посмотрел на нее сверху вниз, на его лице отобразилось беспокойство.

— Что-то, что касается нас?

Она обхватила его лицо.

— Нет, — прошептала она, целуя его в губы. — Это единственное, что меня не смущает. Ты — мой единственный якорь в этом мире хаоса.

— Что тогда? Чем я могу помочь?

— В основном, это касается моего отца. Я просто не могу поверить, что он отправил команду, чтобы убить меня. Не знаю, что теперь делать. Я чувствую себя такой потерянной и одинокой. Он был единственной семьей, которую я знала.

Мартин наклонил ее лицо так, чтобы он мог смотреть ей в глаза.

— Он — не единственная твоя семья, — прорычал он. — Теперь я — твоя семья. А ты — моя пара. Это значит, что весь Клан теперь твои родственники. У тебя появились сразу четыре сотни родственников. И каждый из них готов отдать за тебя жизнь.

— Ты это несерьезно, Мартин! Преувеличиваешь, так ведь? Я даже не знаю этих людей.

Мартин предупреждающе рыкнул.

— Я более чем серьезен. Я знаю, что ты еще не можешь почувствовать связь, поскольку не обращалась, но поверь мне пока на слово. Когда ты первый раз перекинешься, ты сразу же поймешь, о чем я говорю. В Клане существует связь между всеми. Мы чувствуем друг друга через эту связь. Мы — семья.

Лиз вздохнула.

— Я даже представить такое толком не могу. Всю свою жизнь я хотела брата или сестру, но единственный раз, когда мои родители рассматривали возможность завести второго ребенка, это было исключительно для того, чтобы он выступил донором костного мозга для меня. Я не могла позволить, чтобы мой брат или сестра подверглись такой боли. Огромная семья, все связаны любовью. Правда?

— Правда.

Его рука соскользнула с ее подбородка вниз по шее к ямочке между ключицами, он приласкал нежную кожу, а затем стянул великоватую ей футболку с одного плеча. В его глазах зажглись искушающие янтарные огоньки, и Лиз знала, что его медведь был близко к поверхности.

Она подняла его футболку, скользнула рукой вниз и наклонилась, чтобы куснуть его за мочку уха.

— В прошлый раз ты не дал мне развернуться, дай мне сейчас поиграть с тобой! — Прошептала она, лаская кончиком языка его ухо.

Глубокий стон стал его ответом.

— Постараюсь, малыш, но обещать не могу. Я сейчас на грани. Ты сводишь меня с ума.

— Сними футболку и откинься назад. — Футболка Мартина перелетела через всю комнату, и он лег на диван. Лиз сняла свою собственную рубашку и лифчик и скользнула вверх, прижимаясь к своему мужчине всем телом. — Я уже говорила тебе, как мне сильно нравится это? — Она зарылась пальчиками в волоски на его груди, игриво подергала за волоски и приласкала напряженные соски кончиками пальцев. — Ммм, как приятно к тебе прикасаться, — мурлыкнула она, продолжая мучить его. Наклонившись, она опять прикусила мочку его уха, а потом быстренько зализала место укуса. — Тебе нравится? — Мартин вздрогнул.

— Продолжай, прошу тебя!

Она поцеловала его в шею и соскользнула с его торса вниз. Его длинный напряженный член теперь вдавливался в ее живот через его мягкие спортивные штаны.

Она села на колени и положила руку на пояс его штанов.

— Я думаю, их нужно снять. — Мартин поднял бедра и помог Лиз сбросить с него штаны. Она приподнялась, чтобы выкинуть штаны подальше, и в восхищении уставилась на его скульптурное обнаженное тело.

Лиз медленно стянула с себя джинсы и трусики, и член Мартина дернулся в знак признательности за стриптиз-шоу, заставив ее улыбнуться.

— Тебе понравилось, большой мальчик?

— О, да, мэм. А теперь иди сюда. Мне слишком одиноко, — сказал он, поглаживая свой толстый член.

— Сделай так еще! Я хочу, чтобы ты погладил себя… это так заводит!

Рука Мартина снова скользнула по его стволу, и Лиз опустилась на колени возле кушетки, облизывая кончик головки и затем следуя губами за его рукой вниз по стволу. Мартин застонал, когда она обхватила его яйца одной рукой и дразнила его сосок другой, он продолжал поглаживать член, пока она лизала и сосала его.

Мышцы его живота натянулись, его яйца напряглись, бедра рвались с дивана, настоятельно требуя жестко трахнуть этот сладкий ротик.

— Я сейчас кончу, сердце мое. О, богиня, как хорошо, — простонал он. Лиз сильно ущипнула его за сосок, Мартин содрогнулся всем телом.

Горячая сперма стрелой вырвалась ей в горло. Она проглотила каждую каплю и нежно облизала головку.

Она улеглась сверху и нежно поцеловала его в губы, поделившись с ним его вкусом, а затем Мартин перехватил контроль. С неукротимым голодом он пожирал ее сладкий ротик. Каким-то образом они оказались уже на полу. Элизабет больше не контролировала ситуацию, Мартин брал ее тело, как зверь, грубый и дикий. Она выпустила на волю зверя.

Он провел ладонями по ее груди, сжал нежную плоть и жадно накинулся на один сосок, а затем — и на другой, облизывая, засасывая и покусывая, он сводил ее с ума своими настойчивыми ласками, которые отдавались огнем прямо в ее клиторе.

Лиз была так возбуждена от своей игры с Мартином, что ее киска пульсировала и текла. Теперь каждое движение его губ и языка на ее сосках заставляли внутренние мышцы киски сжиматься, требуя, чтобы его член наполнил ее до краев.

Мощное бедро Мартина скользнуло между ее ног, его твердый член прижался к ее бедру, и она стала лихорадочно тереться об его твердость.

— Мартин, возьми меня, — взмолилась она.

Зарычав, он раздвинул головкой члена ее нежные складки и одним длинным толчком ворвался вовнутрь. Лиз выгнула бедра и закричала от восторга. Он проник в нее, но этого было недостаточно. Он вытащил член и грубо развернул ее.

— Обопрись на руки и колени, — приказал он, поднимая ее бедра и толкаясь в нее сзади. Он крепко держал ее за бедра, жестко и быстро вдалбливаясь в нее. Она была такой тесной. Затем он обнял ее одной рукой, а пальцами другой нашел ее клитор, дразня его в такт своим толчкам.

Лиз чувствовала, как внутри нарастает оргазм, а крошечные электрические удары пронзают ее от макушки до кончиков пальцев. Мартин наклонился вперед и лизнул ее вдоль позвоночника. Затем он прикусил метку спаривания, не так сильно, чтобы прокусить кожу на этот раз, но достаточно сильно, чтобы отправить ее в полет.

Лиз закричала, когда кульминация взорвала ее изнутри, ее внутренние мышцы судорожно сжались на твердом стержне Мартина, выдаивая его член до последней капельки. Их покрытые потом тела сплелись, когда Лиз обессиленно упала на пол, ноги больше не держали ее. Мартин последовал за ней, в последний момент извернувшись так, чтобы она опустилась на него.

Лиз понадобилось мгновение, чтобы восстановить силы, потом она открыла глаза и встретилась взглядом с расплавленным шоколадом глаз своего любимого мужчины. Она никогда не видела, чтобы столько любви концентрировалось во взгляде, обращенном на нее, и чувствовала себя Гринчем в конце фильма. Ее сердце выросло на десять размеров и почти вырвалось из ее груди.

Этот мужчина любил ее. Этот удивительный, замечательный, яростный, надежный мужчина любил ее. Остальное можно оставить на потом.

Я люблю тебя!

Я тоже тебя люблю, сердце мое!

Она прижалась ближе, может быть, эта телепатическая связь и была неплохим способом общения.

ГЛАВА 9

Генерал Патон Монтроуз расхаживал по своему кабинету и спорил с самим собой. Сорок восемь часов, которые он дал полковнику Риду, прошли, и не только его дочь не вернулась к нему, но и вся команда исчезла без следа.

Пэт не знал, что думать. Последнее смс, которое Рид отправил ему, сообщало о том, что Лиз находится в Хани-Корнер. Он знал, где она была, но не знал, оставалась ли она там сейчас. Не знал, была ли она еще жива.

Незнание сводило его с ума. Почему, черт возьми, Рид не отвечал на его сообщения? Была ли его команда ликвидирована? Лиз должна была связаться с ним завтра, но он не мог ждать. Просто не мог. Он также не видел смысла в отправке другой команды. Не тогда, когда он не знал расположения предыдущей.

Это была миссия, которую мог выполнить только он. Он собирался попасть в логово льва или, в данном случае, в берлогу медведя, и выяснить, что случилось с его дочерью. Миссия может стать фатальной, но какое теперь это имеет значение. Если его Лиззи не будет, ему все равно не зачем будет жить.

Он тяжело упал за стол и вызвал своего помощника в кабинет.

— Я возьму отпуск на несколько дней, майор. Очисти мое расписание и возьми себе немного отгулов, если хочешь.

Майор вопросительно посмотрел на него, но знал, что лучше не озвучивать свое любопытство, вместо этого он просто отдал честь:

— Да, сэр. — Развернулся на каблуках и вышел из кабинета.

Несмотря на то, что он получил звание генерала, Пэт все еще держал свой тревожный чемоданчик в комплекте. Он вытащил сумку из шкафа и направился к своему фургону, несколько нажатий на экран GPS-навигатора, и Патон направился в Западную Вирджинию, как он надеялся, к Лиззи.

Он истово молился весь долгий путь, хотя до этого полагал, что давно разучился молиться.

Молился, чтобы найти свою дочь живой и здоровой. Если бы хоть раз Бог услышал его молитвы!

Пейзаж изменился, когда Патон приблизился к месту назначения, и даже в своем угнетенном состоянии он восхитился красотой пейзажа. Когда он подъехал к подъезду двухэтажного бревенчатого дома, он закрыл глаза и прошептал последнюю молитву перед тем, как выйти из машины.

Он не успел даже прикрыть дверь машины, как на крыльце появился человек-гора. По крайней мере шесть футов шесть дюймов роста, широченный в плечах, с коротко подстриженными темными волосами и аккуратной ухоженной бородкой. У него не было оружия, но Пэт предположил, что оно ему и не нужно.

Мужчина закрыл за собой дверь и сделал угрожающий шаг вперед.

— Кто вы и почему находитесь здесь? — Настойчиво спросил он.

Патон продемонстрировал пустые руки и медленно пошел вперед.

 

— Меня зовут генерал Патон Монтроуз. Я ищу свою дочь, Элизабет. Мне сообщили, что ее в последний раз видели здесь.

— Достаточно, остановитесь!

Патон застыл на месте, держа руки неподвижно.

— Пожалуйста, я пришел один. Мне просто нужно убедиться, что с ней все в порядке.

— Действительно? — Спросил мужчина с ухмылкой. — И только поэтому ты послал команду спецназовцев, чтобы убить ее?

— Что за чертовщину я слышу? — Возмутился Патон. — Я отправлял команду, которая должна была спасти ее.

Человек-гора покачала головой.

— Они нам сообщили совсем не это.

— Кто сообщил? — Потребовал ответа Патон, его руки сжались в кулаки. — У вас остался хотя бы один пленный из этой команды?

— Один-единственный.

— Что случилось с остальными? — Спросил он, хотя боялся, что знает ответ.

Мужчина пожал плечами.

— Мертвые, в основном. Один сбежал!

Гнев затопил внутренности Патона. Если один из команды сбежал, почему он не связался с ним?

— Вы знаете имя человека, который сбежал?

Человек-гора нахмурился, под его губами отчетливо обозначились клыки.

— Джон Рид.

Слова было трудно разобрать, поскольку челюсть оборотня частично трансформировалась, но Патон все понял.

— Сукин сын, — потрясенно пробормотал Патон.

Медведь с усилием спрятал клыки, и Патон снова посмотрел на него.

— Я никогда не отдавал приказа убить свою дочь, а Джон Рид растворился в воздухе. Должно быть, он изменил миссию для своих собственных целей, — продолжил Патон. — Слушай, я просто хочу убедиться, что с моей Лиззи все в порядке, пожалуйста! Я не человек, который привык просить, но я согласен и умолять, чтобы убедиться, что с Лиззи все в порядке.

Поза медведя немного расслабилась.

— Я Мартин Крюгер, пара Лиз. Она в доме, с ней все в порядке. Заходите. — Он повернулся и открыл дверь, приглашая.

Патон на мгновение застыл, ошеломленный. Пара? Его Лиззи была спарена с медведем? Какого черта? Затем он бросился вверх по ступенькам к двери, прежде чем Мартин передумал бы и закрыл ее, оставив его снаружи.

Лиззи стояла прямо в фойе, сжимая руки, и выглядела такой маленькой и неуверенной. Бравые генералы никогда не плачут, но сейчас в глазах Патона стояли слезы. Он схватил дочь в объятия и прижал так крепко, будто бы никогда не хотел отпустить.

Она рыдала на его плече.

— Папочка, — воскликнула она, когда он похлопал ее по спине, его горло было слишком стиснуто эмоциями, чтобы генерал смог выговорить хоть слово. Когда она успокоилась, он отстранился и посмотрел ей в лицо, вытирая следы слез с ее щек большими пальцами.

— Слава Богу, с тобой все в порядке, Лиззи. Я так волновался за тебя!

Она икнула и прошептала:

— Со мной все в порядке, папа. Я так рада, что ты пришел!

— Пойдем на кухню и выпьем кофе, — предложил Мартин. — Думаю, нам есть о чем поговорить.

Когда они следовали за Мартином на современную кухню, Лиз держала Патона за руку, как будто вновь стала маленькой девочкой.

— Садитесь, я поставлю чайник. Я думаю, что нам это понадобится. — Он кивнул в сторону большого соснового обеденного стола. Он был сделан вручную из соснового бруса в стиле хэнд-мейд. Хотя можно было подумать, что такой стол будет неуместен на кухне из нержавеющей стали и гранита, он отлично вписывался в интерьер.

— Не возражаешь, если я позвоню своему Главе клана, Берну, и попрошу его присоединиться к нам? — Спросил Мартин.

— Главе клана?

— Это лидер клана Мартина, папа. Его называют Глава клана. Это немецкое слово, — вмешалась Элизабет.

Пэт кивнул.

— Нет, конечно, не буду возражать. Наверняка это хорошая идея. Лучше сразу выложить карты на стол, чтобы не повторять потом информацию.

— Я тоже так подумал, — ответил Мартин, вытаскивая мобильник из кармана и поворачиваясь спиной к паре за столом.

Пока мужчина на мгновение отвлекся, Патон сосредоточился на своей дочери.

— С тобой все в порядке, Элизабет? — Прошептал он. — Они не держат тебя тут против воли?

Патон удивился выражению ее лица, такой радости, безмятежности и покоя он не видел у нее с детства.

— Нет, папа. Никто не держит меня против моей воли. Я в полном порядке. Более, чем в порядке. Я слушала у двери, когда Мартин говорил с тобой. Я знаю, он сказал тебе, что мы с ним спарились.

— Да, он сказал. — Патон продолжил тихим голосом: — Но я не знал, говорил ли он мне правду или даже что это на самом деле значит.

— Я знаю, я сама еще далеко не все поняла, чтобы четко объяснить тебе. По крайней мере пока. Берн должен будет решить…

— Какого черта ты имеешь в виду, что не можешь мне это объяснить? — Поинтересовался Патон, все еще пытаясь понизить голос.

Мартин подошел к столу, удерживая в одной руке три дымящиеся чашки кофе, а в другой — кофейник.

— Она имеет в виду, генерал Монтроуз, то, что некоторые аспекты образования пар у оборотней считаются священными и секретными. Вам также нужно знать, что не стоит шептать в присутствии оборотня. Уверяю вас, мой слух достаточно острый, что я спокойно могу услышать звук биения сердца у вас в груди.

Гребаное дерьмо, вот это генерал опростоволосился!

Пэт глубоко вздохнул и попытался подавить свое разочарование, в его положении не стоило злить медведя, вряд ли это приведет к чему-то хорошему.

— Приношу извинения. Я не хотел вас обидеть, — сухо сказал он.

Мартин рассмеялся без юмора.

— Тебе было все равно, обижусь ли я. Ты просто хотел убедиться, что с Лиз все в порядке. Я справлюсь с этим, — сказал Мартин, целуя Лиз в макушку. Он закончил наливать кофе и поставил кофейник в центр стола, подошел к холодильнику, чтобы взять бутылку взбитых сливок, и поставил ее рядом с Лиз.

— Сливки или сахар, генерал?

— Спасибо, черный без сахара.

— Я догадался. Берн и его пара должны быть здесь в скором времени, они живут всего в миле отсюда. К нам также присоединятся Джайлс Фредрикс и Ганс Грубер. Это еще двое высокопоставленных члена Клана, если не считать меня.

— Лиз упомянула, что Клан — это немецкое слово. У вас есть легкий акцент в некоторых словах, вы из Германии? — Спросил Патон.

Мартин улыбнулся.

— Нет, я родился здесь, в Америке, но мои родители родились в Германии и говорят по-немецки.

Любопытство Патона росло, как на дрожжах.

— Оттуда приехали все медвежьи кланы или только ваш Клан?

— Оборотни съезжаются со всего мира. Наш клан прибыл из Германии, только и всего, — ответил Мартин.

— И как долго ваш Клан проживает в Америке? — Спросил Патон.

Мартин поднял бровь и подумал, как ответить на вопрос.

— Мы можем проследить наши корни вплоть до первых поселенцев в американских колониях.

Прежде чем Пэт успел задать еще один вопрос, раздался стук в дверь, затем двери распахнулись и раздался громкий крик.

— Мартин, мы здесь, а Дженна принесла медовые пирожные!

— Мы на кухне, — крикнул в ответ Мартин.

Патон мог видеть через барную стойку нескольких входивших. Гигантский мужчина ростом около семи футов с всклокоченными светлыми волосами и бородой. Его рука обвивала плечи высокой статной женщины, ее светлые волосы были стянуты во французскую косу, а карие глаза сияли. Она несла поднос с восхитительно выглядящей выпечкой.

Генерал Монтроуз всегда был джентльменом, поэтому быстро встал, принял у женщины поднос, поставил его на стол и повернулся, чтобы протянуть руку.

— Патон Монтроуз, мэм.

— Дженна Рейнс, — ответила она, пожимая ему руку, у ее спутника в этот момент вырвалось тихое рычание. Она толкнула его локтем в бок. — Это моя пара, Берн Хелмс. Будь хорошим мальчиком, или никакого меда, дорогой, — пробормотала она тихонько Берну.

Двое мужчин пожали друг другу руки, и Патон понял, что Берн вполне мог участвовать в военных действиях, его легко было представить нападающим. Раздался еще один стук, и Мартин пошел, чтобы впустить двух последних участников совещания.

Когда все представились друг другу и заняли место вокруг стола с кофе и пирожными, в кухне наступила настороженная тишина.

Наконец Дженна нарушила молчание.

— Так вы собираетесь снова попытаться нас убить? — Выпалила она, глядя на генерала.

Патон ответил.

— Дорогая леди, я никогда не пытался вас убить.

Берн слегка рыкнул.

— Вы и охотники нападаете на нас годами. Похищения, убийства, эксперименты. Как вы можете сидеть с невозмутимым лицом и так врать? Поразительно просто. — Он посмотрел на своих товарищей-оборотней за столом. — Я даже не чувствую запах лжи. А вы?

Патон посмотрел на Элизабет. Она покачала головой, а затем он посмотрел прямо на Берна.

— Мистер Хелмс, я генерал армии США. Я был руководителем проекта Асклепий более пяти лет. За все это время мы не сотрудничали с охотниками и не убили ни одного оборотня.

Он сложил руки на столе.

— Я знаю, что не могу сказать то же самое в отношении обвинений в похищении людей и экспериментах. Я скажу вам, что Элизабет была против этого. — Он кивнул в ее направлении. — Война — это грязное дело. Мы в армии иногда считаем, что цели оправдывают средства. Сопутствующий риск, как говорится. В начале оборотни, которых мы похищали, даже не подозревали о своем похищении… дети… да, я сожалею об этом решении, но оно исходило не от меня, а от гораздо более высоких органов.

— Легко обвинять других, — сказал Берн.

— Да, именно, — ответил Патон. — Я не возражаю. Я беру на себя ответственность за то, что произошло. Я мог бы остановить это, но я чувствовал, что исследование было слишком важным. Что цели действительно оправдывают средства.

— Как ты мог? — Воскликнула Дженна.

Патон посмотрел ей в глаза.

— Потому что жизнь моей дочери была под угрозой.

За столом наступило тяжелое молчание. Все опустили глаза, а потом украдкой посмотрели на Элизабет. Патон прочистил горло, чтобы привлечь внимание к себе.

— Я хотел бы поговорить с выжившим в миссии, если это будет возможно.

— Зачем вам это нужно? — Спросил Берн, сверля генерала взглядом.

— Я бы хотел узнать, что именно произошло. Почему они не выполнили приказ, и где скрывается Джон Рид, если ему об этом известно.

— Он сейчас в больнице. Он сильно пострадал от падения, у него сломана ключица, несколько ребер и бедро, есть также внутренние повреждения, но вы сможете увидеть его завтра. Я все устрою, если вы останетесь в городе.

— Я взял отпуск на несколько дней, и могу остаться. Если тебя не смущает эта идея? — Спросил он, повернувшись к Элизабет.

— Мне бы этого очень хотелось, папа, — сказала она.

* * *

Элизабет сидела на качелях на заднем крыльце Мартина, придерживая Гизмо на коленях, и наслаждалась одиночеством. Мартин был на своей утренней встрече с внутренним кругом, и хотя она дорожила каждым моментом, который они проводили вместе после всего, что произошло за неделю с момента прибытия ее отца, ей понадобилось несколько минут, чтобы привести свои мысли в порядок.

Спокойно — голос прозвучал в ее голове. О да, это была одна из вещей, которые она должна была обдумать. Через три дня наступит полнолуние, Лиз нужно будет перекинуться Ее медведица начала самоутверждаться несколько дней назад, и Мартин не шутил, когда сказал, что это невозможно объяснить. Она чувствовала, что у нее раздвоение личности.

Ее медведица засмеялась. Не смешно, леди. Она могла чувствовать все, что думала и чувствовала ее медведица, но, когда существо решило заговорить с ней, Лиз все равно перепугалась. Боже, это было так странно, и, несмотря на все заверения Мартина, она была напугана до смерти грядущей переменой.

Не бойся, я бы никогда не сделала тебе больно.

Лиз глубоко вздохнула и сказала вслух.

— Хорошо я попытаюсь.

Не пытайся, делай.

— О, отлично, теперь я принимаю рекомендацию от мастера Йоды.

Она рассмеялась, и медведица смеялась вместе с ней.

Лиз дальше углубилась в свои мысли. Ее отец оставался в Хани-Корнер в течение трех дней, и было удивительно, что произошло за это небольшое количество времени. Двое мужчин, которые начинали как враги, стали больше, чем союзниками, они стали друзьями.

Патон Монтроз и Берн Хелмс были во многом похожи. Сильные, умные, верные, гордые и спрятавшие горячо любящее сердце под внешней грубой оболочкой, позволяя увидеть его лишь избранным. Ее отцу удалось получить множество информации от Джейсона Бриджеса.

Джон Рид покинул резервацию. Он участвовал в боевых операциях с охотниками. Бриджес предоставил им местонахождение базы управления охотников, Холли-Спрингс, Миссисипи, а ее отец направил военную полицию, чтобы задержать полковника Рида за дезертирство. Скоро он очутится в Ливенворте и навсегда перестанет их беспокоить.

Теперь все, что Лиз должна была сделать, это выяснить, что она собирается делать с остальной частью своей жизни. Она смеялась от радости. Впервые с шести лет впереди ее ждала целая жизнь. Долгая жизнь, если верить Мартину и ее новым друзьям, а она верила им.

Надо завести детенышей, — настойчиво твердила ей медведица в голове, и Лиз не могла спорить с ее настойчивостью. Она положила руку на живот и подумала о ребенке, который будет расти внутри нее. Мечта, которую она тайно скрывала, но давным-давно потеряла всякую надежду осуществить. Теперь ее мечта лежала на ладони — прекрасный маленький мальчик с шоколадно-карими глазами Мартина и густыми каштановыми волосами.

Французские двери открылись, Мартин плюхнулся на качели рядом с ней, забросив руку ей на плечи и притянув ее голову к своей груди. Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— Привет, сердце мое. Ты выглядишь слишком задумчивой. Все нормально?

Она скинула кошку с колен, позволив Гизмо отправиться исследовать задний двор, и прижалась ближе.

— Все замечательно. Я просто мечтала о маленьком мальчике с твоими глазами, — пробормотала она, поворачивая голову, чтобы поцеловать кожу, выглядывающую между открытыми пуговицами воротника его рубашки.

Благодаря ее новым усилившимся чувствам она услышала его учащенное сердцебиение.

— Реально? А я представляю маленьких девочек с яркими глазами их мамы и ее солнечной улыбкой.

— Девочек? Во множественном числе? Как ты думаешь, сколько детей у нас может быть? — Дразнила она Мартина.

— По крайней мере, двое или трое девочек, чтобы им не было одиноко, как нам в детстве, пожалуй, можно еще мальчишку или двоих.

Лиз встала, чтобы посмотреть на него.

— Пятеро детей?

— У родителей Берна было шестеро. Пять девочек и мальчик. Я любил ходить к нему в гости в детстве.

Лиз покачала головой.

— У меня нет слов, Мартин, пятеро детей. У меня пока не укладывается в голове мысль даже об одном ребенке.

Он поцеловал ее, долго, сладко и глубоко.

— Нам не нужно решать сейчас, любовь моя. У нас есть целая жизнь, но, очевидно, мы оба хотим хотя бы одного ребенка. — Он приподнял брови, глядя на нее: — Хочешь начать делать маленькую Лиззи прямо сейчас? — Игриво спросил он, повернув ее на коленях так, чтобы было удобнее целовать ее метку пары. Он играл грязно.

В ответ она начала торопливо расстегивать пуговицы на его рубашке, потянула ткань рубашки из его брюк, а затем сунула руки под рубашку, обнимая его за плечи. Мартин повел плечами, позволив рубашке упасть на пол крыльца.

— Эти качели недостаточно велики для того, что я запланировал для тебя, — прорычал он, подняв ее на руки и неся внутрь. Вместо того, чтобы идти к лестнице и спальне, как она ожидала, он отвел ее в гостиную и усадил на мягкий восточный коврик перед камином.

Оставив ее на секунду, он щелкнул выключателем, включая камин, и снял с себя брюки, одновременно выскользнув из туфель. Лиз изо всех сил старалась не смеяться при виде огромного обнаженного мужчины, который шел к ней только в одних носках.

— У тебя замерзли ноги? — Дразнила она Мартина.

Мартин посмотрел вниз на носки, а затем перевел полный смешинок и разгорающейся страсти взгляд на Лиз.

— Мой член жаждет окунуться в твою киску, а тебя интересуют только мои носки? Должно быть, я что-то делаю не так, — сказал он, склоняясь над ней, схватив оба запястья и держа ее руки над головой. Его восхитительно длинный твердый член прижался к сладкому местечку между ее бедер, и Мартин двигал его взад-вперед, дразня ее клитор сквозь тонкий материал ее шортиков для йоги.

— Надеюсь, он привлек твое внимание? — Спросил Мартин.

— Ммм, да, —  простонала она.

— Хорошая девочка. А теперь держи свои руки там, — сказал он, сползая вниз по ее телу, а ее футболка соскользнула вверх и улетела куда-то под диван. У ее черного кружевного бюстгальтера была застежка спереди, и Мартин одним щелчком расстегнул ее, отгибая чашки, чтобы обнажить твердые камешки ее сосков и маленькие упругие груди.

Его рот накрыл почти всю ее левую грудь, затем отодвинулся, чтобы язык мог облизнуть острый кончик. Его губы и зубы дразнили вершинку, посылая огненные стрелы наслаждения прямо в ее клитор. Он уделил то же самое внимание другой ее груди и продолжил сползать вниз по ее животу. Стянув шорты с бедер, он поцеловал выступающий холмик, а Лиз нетерпеливо приподняла попку, чтобы дать возможность стянуть шорты полностью.

Он вернулся, чтобы встать на колени между ее раздвинутыми ногами, скользя руками от лодыжки до бедра, но так и не достиг местечка между ее ногами, которое просило его прикосновения. Мартин наклонился вперед и провел языком по ее пупку.

Затем его руки скользнули вниз, пальцы накрыли лоно, раздвигая нежные губки и размазывая выступившую влагу по трепещущему клубочку нервов в центре. Он широко раскрыл ее большими пальцами, скользя губами по нежным складочкам, чтобы поймать в плен клитор. Лиз стонала его имя, ее бедра взметнулись с ковра навстречу его губам. Его мягкая борода щекотала киску, пока он сосал ее клитор, как человек, умирающий от жажды в пустыне и пытающийся слизнуть каждую капельку влаги.

Ее ноги были закинуты на его плечи, он подхватил ее под попку, лаская половинки и прижимая Лиз все ближе к своему рту, творящему волшебство с ее плотью. Боже, что этот мужчина мог вытворять своим языком! Мучительно медленно он провел кончиком языка от входа в лоно до клитора, и дрожь сотрясла Лиз.

— Мммм, такая вкусная, — промурлыкал он, не отрывая рта от трепещущей киски, а вибрация еще больше усиливала удовольствие. Руки продолжали нежно массировать ее ягодицы, он раздвинул половинки и провокационно коснулся кончиком пальца тугого колечка, которого еще не касался ни один мужчина.

Лиз подпрыгнула.

— Мартин?

— Тсс, сердце мое, расслабься. Тебе будет хорошо, я обещаю.

Она была так влажна, что ее соки залили щель между ягодиц, и его палец размазывал влагу вокруг запрещенного местечка. Он нажал на тугое колечко ануса, одновременно сильно всасывая ее клитор и трахая пальцами другой руки истекающее соками лоно.

— Мартин, — простонала Лиз, еще никогда она не чувствовала себя такой наполненной, а потом он начал двигаться. Он дерзко трахал пальцами оба ее отверстия, одновременно сладко и глубоко засасывая клитор. Голова Лиз металась из стороны в сторону.

Она не могла пошевелить бедрами, придавленными плечами Мартина, поэтому Лиз схватила его за голову, не зная, хочет ли она оттянуть его или наоборот еще сильнее прижать. Оргазм взорвал ее, как зеркало, упавшее на бетон и брызнувшее во все стороны тысячами ярких осколков. Лиз хотелось кричать, но с ее губ срывались только стоны и хныканье, которые она не могла остановить.

Лиз никогда не кончала так долго и так сильно. Мартин медленно опускал ее, успокаивая нежными прикосновениями и позволяя дрожи оргазма постепенно стихать, потом подтянулся выше и заключил Лиз в объятия, нежно сцеловывая со щек слезы восторга.

Пока он сцеловывал слезы, его руки нежно поглаживали ее спину, попку, зарывались в копну волос на голове.

— Тебе хорошо, сердце мое? Я не сделал тебе больно?

Когда Лиз наконец-то взяла себя в руки, она посмотрела в глаза своей любви на все времена и смахнула остаток слез с ресниц.

— Ты никогда не сможешь сделать мне больно, мой большой мишка!

Она надеялась, что ее глаза передают всю любовь, которую она испытывала к нему.

— У меня нет слов, это было так ошеломительно!

Он поцеловал ее в нос и немного расправил спутанные пряди волос.

— Хорошо, хорошо, я понял.

Она перекатилась на него и нежно поцеловала в его сладкие губы.

— Но я думала, что мы с тобой собираемся сделать бэби, — прошептала она, проводя ладонью между их телами, чтобы схватить его твердый член, прижимающийся к ее бедру.

— Ммм, так и было, — пробормотал он, целуя ее.

Она пристроила его головку у входа в лоно и медленно опустилась на его член. Этот раз не был диким и быстрым, они занимались любовью медленно, долго и сладко, перед тихонько потрескивающим углями камином, а потом заснули, не размыкая объятий.

ГЛАВА 10

Утреннее солнце, сияющее в новых стеклах эркера, разбудило Мартина, он нехотя открыл глаза, не желая расставаться с лучшей ночью своей жизни, и притянул к себе поближе расслабленное женское тело.

Его пара провокационно пошевелила попкой, прижимаясь к его утренней эрекции.

— Я вижу, что кто-то очень рад видеть меня этим утром, — поддразнила она.

Мартин откинул ее длинные волосы в сторону и поцеловал в шею.

— Он всегда рад тебя видеть.

Лиз хихикнула.

— Разве я не утомила его прошлой ночью?

— Ни за что на свете, сердце мое. Тебе не удастся утомить меня даже через четыреста лет, — сказал он, обнимая ее, чтобы украсть утренний поцелуй.

— Брррр, — она оттолкнула его, — я же не почистила зубы!

Лиз вскочила с их самодельной кровати на полу, схватив плед, которым он прикрыл их, и, обернув его вокруг себя, бросилась в ванную. Оставив Мартина лежать во всей своей обнаженной красе на коврике в гостиной. Возбужденного до чертиков и совершенно одинокого.

Смирись, лютик, как говорила ему Дженна. Он встал, натянул брюки, быстро привел себя в порядок и направился на кухню сварить кофе. Он услышал, как Лиз торопливо возится наверху, и через несколько минут она присоединилась к нему, свежая, умытая и одетая в джинсы и футболку.

— Так нечестно, ты спрятала все самое интересное! — Поддразнил он Лиз, наливая ей чашку кофе.

— Я же не могу скакать по дому весь день голой, глупый мишка!

— А почему нет?

— Потому что скоро приедут Дженна и Джулия. Мы хотим вместе пообедать.

Мартин продемонстрировал самое обиженное выражение лица, и она засмеялась.

— Ты такой глупыш. Разве у тебя нет дел этим утром?

— Не-а. У меня выходной. У меня есть куча вопросов, которые нам нужно обсудить. Я собирался сделать это вчера, но мы как-то отвлеклись, — сказал он, пронзив ее недвусмысленным взглядом.

Лиз подняла руку, прося паузы.

— О, нет, нет. Сначала новости. Если у тебя есть, что сказать, скажи это сейчас, иначе потом мы снова отвлечемся.

Мартин слегка надул губы, но сел за стол напротив нее.

— Хорошо, будут тебе горячие новости. Твой отец звонил Берну вчера. Военные не только арестовали Джона Рида, но и захватили штаб-квартиру охотников. Там было достаточно оружия и боеприпасов, чтобы закрыть в тюрьму всю команду на пятнадцать-двадцать лет за незаконное хранение и использование. У засранцев изъяли автоматическое оружие, взрывчатые вещества, кроме того, Берн сказал, что у них были даже ракетные установки и минометы.

Вот дерьмо!

— Да, но есть и хорошие новости. Они нашли подробные карты и планы захвата. Можешь угадать, где они планировали проводить захват?

— Дай-ка подумать. Здесь, без сомнения, верно?

— Да, захват Хани-Корнер стоял у них в планах. Они собирались выждать, пока соберется внутренний круг, и уничтожить всех одним махом

— Господи, боже мой!

— Да, хорошо, что мы узнали об этом вовремя. В противном случае многие были бы убиты или ранены.

— Джон действительно был безумен, так ведь?

— Не знаю, можно ли это назвать безумием. Переполнен ненавистью и одержим на всю голову, так будет точнее.

— Интересно, почему? Я просто не понимаю причин такой ненависти.

— У Берна была возможность тщательно допросить Джейсона Бриджеса. Знаешь, он был правой рукой Рида долгое время.

— Ну да, знаю.

— Похоже, все началось еще во время боевых действий в Афганистане. Их отряд искал повстанцев в горах, и на них напала стая волков, только это были не волки. Это были оборотни. Джон едва выжил. Его ненависть зародилась еще тогда и, похоже, дальше только росла. Когда он встретился с охотниками, они приняли его в свои ряды.

— Говорю же, он чокнутый на всю голову. Он считает всех оборотней злом только на том основании, что какая-то стая была на стороне противника во время боевых действий. Это то же самое, что считать всех мусульман злом только из-за Аль-Каиды.

— Да, но этот мир полон ненависти и фанатизма, увы.

Лиз потянулась через стол и схватила его за руки.

— Мне так жаль, что вам пришлось столкнуться с такой ненавистью.

Мартин улыбнулся ей.

— В течение долгих лет никто не знал о нас, иногда я думаю, что это было к лучшему, но скрывать нашу природу было очень утомительно. Что есть, то есть, как говорит Дженна. У меня для тебя тоже есть хорошие новости, но это сюрприз! Позволь мне собраться, и я отвезу тебя посмотреть.

— Почему ты не можешь просто сказать?

— Не-а. — Он поцеловал ее в лоб и помчался наверх, чтобы принять душ и одеться. Через двадцать минут он вернулся на кухню с ключами в одной руке и с повязкой для глаз в другой.

— И для чего тебе эта штука? — С небольшой долей сарказма поинтересовалась Лиз.

— Завязать тебе глаза, конечно, — поддразнил Мартин. — Я же сказал, это будет сюрприз!

Он повел ее к внедорожнику и пристегнул.

— Давай, сердце мое, позволь мне надеть тебе повязку, чтобы я тебя удивил.

Лиз слегка нахмурилась, но кивнула.

— Просто чтобы ты знал — я ненавижу сюрпризы, — проворчала она.

— Приму к сведению, но это будет ПРИЯТНЫЙ сюрприз.

* * *

Лиз действительно ненавидела сюрпризы, но она не хотела разочаровывать Мартина. Она просто надеялась, что ехать недалеко, потому что боялась, что ее укачает.

— Ну, дай мне хоть малюсенькую подсказку, куда мы едем!

Мартин взял ее ладонь и поцеловал пальчики.

— Никаких подсказок.

— Ты — старый интриган.

— Вчера ночью ты не считала меня старым. Ты думала, что я великолепный любовник.

— Беру свои слова обратно.

— Даже не надейся.

Он засмеялся, и этот беззаботный звук поднял ее настроение. Она должна быть счастлива, а не злиться, если ее пара хочет преподнести ей сюрприз. Ей нужно перестать так маниакально контролировать все вокруг.

После короткой поездки они остановились и припарковались. Мартин провел ее через автоматические двери, которые открылись и закрылись за ними. Знакомый запах дезинфицирующего средства и больницы защекотал ее ноздри, и она поморщилась. Какого черта он привезет ее в больницу?

Она услышала звон лифта, и они вошли внутрь. Когда они начали спуск, у Лиз в животе похолодело. Двери распахнулись, Мартин продолжил вести ее по длинному коридору, она услышала, как он повернул ручку, а затем…

— Сюрприз! — Вокруг нее раздались крики, и Мартин стянул повязку с ее глаз. Лиз удивленно заморгала. Перед ее глазами предстала полностью оборудованная лаборатория, заполненная ее друзьями. Дженна, Берн, Джулия, Джайлс, Ганс, все остальные сестры Берна и их пары, даже Себастьян фон Дрейк был там.

Подносы с едой и миска для пунша украшали нетронутую рабочую зону. Дженна бросилась обнимать ее.

— Как тебе сюрприз?

— Ущипни меня! Я сплю? Что это?

Берн шагнул вперед.

— Это — твоя лаборатория. Мы знаем, что ты мечтаешь найти лекарство от рака, и мы хотим тебе помочь. Теперь, когда тебе известны наши секреты и ты согласилась их сохранять, мы вполне можем помочь тебе. Ты знаешь, у нас тоже есть вопросы. Вопросы о том, как работает спаривание. Как появились оборотни и многое другое. Мы не можем позволить, чтобы твой гений пропал даром.

Берн поцеловал ее в щеку, а Мартин зарычал.

Глаза Элизабет наполнились слезами.

— У меня нет слов, я не знаю, как вас благодарить!

Берн пожал плечами, как будто это было сущим пустяком.

— Ты только что нас поблагодарила, дорогая! — Сказала Дженна, обняв Лиз за плечи и вытягивая ее в центр комнаты. — А теперь давайте праздновать!

Да, подумала Лиз, если ты не участвовал в медвежьей вечеринке, ты ничего не видел в жизни… Лиз никогда не была большим фанатом алкоголя, поскольку всю жизнь сидела на лекарствах, но не повеселиться сейчас от души было бы совсем грешно. Она сидела на стуле в тихом уголке и с улыбкой наблюдала за праздником.

Себастьян подошел, чтобы присоединиться к ней со стаканом мерло в руке.

— Приятно снова вас видеть, мисс Монтроуз, — сказал он.

— Пожалуйста, зовите меня Лиз. Я не была уверена, что вы помните меня.

— Я хорошо помню нашу встречу. Вы — очень впечатляющая молодая леди. Я рад, что встретил вас теперь, при более благоприятных обстоятельствах.

— Благодарю, я тоже рада. При первой встрече вы произвели на меня сильное впечатление. Этакое безусловное командование.

Себастьян покраснел, и Лиз это удивило.

— Мне сказали, что я — замшелый ретроград, — ответил он со смехом.

Лиз была шокирована тем, что у кого-то хватило смелости заявить такое Себастьяну фон Дрейку.

— Правда??? И кто осмелился?

— Моя пара! — Засмеялся Себастьян.

Лиз оглядела комнату.

— Я и не знала, что вы нашли свою пару. Поздравляю! Она здесь?

Себастьян сделал глоток вина.

— Нет, она в Чикаго. Элис, моя пара, в настоящее время изо всех сил сопротивляется притяжению, между нами, но я надеюсь, что со временем мы придем к взаимопониманию. Я — терпеливый волк.

— Ооооо, — протянула Лиз, явно не зная, как среагировать на сказанное, и сделала глоток вина, чтобы потянуть время.

— Прошу прощения, я не хотел грузить вас своими проблемами. Не обращайте внимания на бред старого волка. Полнолуние через две ночи. Собираетесь ли вы бежать с Кланом при вашем первом изменении? Моя стая и Клан Берна связаны, мы часто бегаем вместе в полнолуние.

— Я не знаю. Мартин не говорил об этом. Я думала, что мы будем одни…

Себастьян понимающе посмотрел ей в глаза.

— Возможно, так будет лучше. — Он подмигнул ей и повернулся, чтобы уйти.

Хочу мою пару — зарычала ее внутренняя медведица, Себастьян разбудил зверя.

* * *

Лиз откинулась в ванне, полной пузырьков, и сделала глоток вина из бокала. Мартин настоял, чтобы она приняла ванну для расслабления, но Лиз все равно чувствовала себя, как туго натянутая тетива. Наступило полнолуние. Она должна была первый раз обернуться, что ее волновало и пугало. Каково это — быть медведем?

Прекрасно, сильно, свободно.

Ее медведица говорила с ней все больше и больше, и она начинала чувствовать себя немного чревовещательницей. Мартин заверил ее, что это нормально, и она привыкнет к этому, но иногда Лиз казалось, что она стремительно летит с катушек.

Солнце садилось за горизонт, Лиз было необходимо, чтобы Мартин был рядом с ней во время первого обращения, поэтому она торопливо вылезла из ванны, вытерлась, накинула шелковый пеньюар и отравилась на его розыски.

Лиз нашла его в гостиной, на столе стоял поднос с сыром и крекерами, Мартин похлопал себя по коленям.

— Иди ко мне!

Когда она подошла к нему, он пробормотал.

— Снимай пеньюар. — Она позволила шелку упасть на пол и слегка пошевелила бедрами, прикоснувшись попкой к бедрам любовника. Мартин усадил ее на колени, он был одет только в пару боксеров.

Нежный поцелуй коснулся губ Лиз.

— Постарайся перекусить хоть немного, чтобы твоя медведица не сходила с ума от голода во время перекидывания.

— В медвежьей форме я не хочу есть что-то живое, — пискнула Лиз.

— Медведи вообще-то всеядны, но помни, что ты контролируешь ее, а не она тебя. Конечно, с животными инстинктами сложно, но тебе необходимо научиться их сдерживать.

Лиз была настроена скептически, но кивнула.

— Хорошо.

В любом случае она должна проглотить хотя бы несколько крекеров с сыром, просто чтобы убедиться, что медведица не решит утолить свой голод какими-нибудь мерзкими червяками или личинками.

Когда солнце закатилось за горизонт, Мартин поднял Лиз с колен и поставил на ноги.

— Давай пойдем на заднюю веранду, там перекинуться легче. Мы можем потом побегать в лесу. Он снял свои боксеры и позволил им упасть на пол, а затем взял Лиз за руку и вывел на улицу.

Они спустились с веранды, сухая трава защекотала ее голые ступни.

— Что мне нужно делать, чтобы перекинуться? — Спросила она.

— Ты должна просто расслабиться и позволить своей медведице выйти на поверхность. Я перекинусь первым, это должно заинтересовать ее. Просто позволь ей выйти.

Лиз никогда не видела Мартина в форме медведя, и она так нервничала. Она ждала звука хрустящих костей и мышц, но ничего такого не происходило. Вспышка света и ощущение, как будто где-то рядом лопнул воздушный шарик, и там, где стоял Мартин, уселся десятифутовый медведь-гризли. Он опустился на все четыре лапы и уперся головой в живот Лиз, и что-то внутри нее вылезло на поверхность.

Она пыталась не бороться с этим, но это было трудно. Она хотела сохранить контроль, но медведь толкнул сильнее. Лиз глубоко вздохнула и отпустила медведицу, и мир изменился. Все вокруг нее выглядело и пахло по-другому.

Она посмотрела вниз, все ее тело было покрыто мехом.

Боже мой, я медведь!

Да, сердце мое, и ты — медведь и ты прекрасна!

Она попыталась сделать шаг и пошатнулась, упав на четвереньки. Затем она попыталась ходить на четырех ногах и споткнулась, как ребенок, который делает первые шаги.

О, брат, к этому нужно привыкнуть.

Ты поймешь это через несколько минут, это на уровне инстинктов. Просто пойдем со мной.

После неуверенного старта Лиз вскоре побежала за Мартином через деревья и подлесок. Запахи леса окружали ее. Затхлый запах гниющих листьев, запах белки на дереве слева, запах пресной воды в направлении их движения. Звук воды, падающей по камням и устремляющейся вниз по течению, становился все громче для ее ушей, когда она следовала за своей парой.

Они вышли на поляну перед небольшим водопадом. Прозрачный голубой поток струился от его основания.

Хочешь поплавать?

Будет холодно.

Ты забыла, что теперь покрыта мехом.

Лиз рассмеялась, и звук, издаваемый ее медведицей, был больше похож на рев. Мартин бросился в ручей, а Лиз последовала за ним. Он был прав, с мехом Лиз совсем не чувствовала холода. Это взбодрила ее, она нырнула и поймала пастью рыбу, глотая, прежде чем осознала, что она делает.

Боже мой, я только что съела сырую рыбу!

Она услышала смех Мартина в своей голове

Просто думай об этом, как о суши!

Она окатила Мартина водой с ног до головы, а затем сбежала из ручья, а он погнался за ней. Они пробежали половину дороги до дома, а потом замедлились, лениво шагая бок-о-бок.

У тебя прекрасная медведица, сердце мое.

Спасибо, Мартин. Ты тоже красивый медведь.

Они достигли заднего двора, и неуклюжий зверь повернулся, чтобы взглянуть на нее сверкающими янтарными глазами.

Готова перекинуться обратно?

Полагаю, да… я чувствую себя так замечательно!

Я знаю, но теперь ты свободна перекинуться в любое время.

Серьезно? В любое время, когда захочу?

Да, но это требует много энергии, поэтому ты не захочешь перекидываться много раз за день.

Хорошо, тогда давай перекидываться обратно. Как мне это сделать?

Так же, как ты перекинулась в медведя. Просто подумай о своей человеческой форме и позволь ей взять верх.

Лиз закрыла глаза и представила себя человеком. Когда она открыла глаза и посмотрела вниз, она снова была собой. Святое дерьмо, она это сделала! Прежде, чем она это осознала до конца, она уже оказалась в объятиях Мартина, который беспорядочно осыпал ее поцелуями.

Он поднял ее, как пушинку, и понес к дому.

Я хочу поделиться с тобой секретом, — гудела медведица в ее голове Лиз прервала поцелуй и похлопала Мартина по плечу:

— Поставь меня на минутку.

— Что-то случилось? — Спросил он, глядя на Лиз в замешательстве.

— Я не знаю, просто подожди секунду.

Что такое? Что такого важного, что ты прерываешь этот момент? — Спросила Лиз в своем уме.

Лиз почувствовала улыбку своей медведицы.

У нас есть детеныш.

Колени Лиз подогнулись, и она с размаху уселась на пол. Мартин упал на колени перед ней.

— Богиня, Лиз, в чем дело?

— Мы беременны!

Ее позабавил шок, проступающий на его лице. Момент — и шок превратился в восторг, Мартин вскочил на ноги, подхватил ее на руки и закружил по комнате.

— Я говорил тебе, что мы собираемся родить ребенка, — сказал он, когда поставил Лиз на пол и поцеловал ее медленно, сладко и глубоко.

Руки Мартина обхватили ее лицо, затем медленно скользнули по ее шее и плечам, пробираясь к ее животу, он распластал ладонь по еще плоскому животу и благоговейно упал перед Лиз на колени. Он поцеловал живот Лиз, а потом поднял на нее глаза, в которых янтарный цвет переливался в коричневый и обратно. Его руки обвились вокруг ее талии, он прислонился щекой к животу Лиз, нежно поглаживая ее по спине. Лиз почувствовала, как ее медведица мурлычет ей на ухо. Кто знал, что медведи могут мурлыкать? Ее медведица, наглая девица, мысленно перекатилась на спину, как будто ждала, что ей почешут пузо. Лиз зарылась пальцами в мягкие, короткие волосы Мартина и притянула его ближе. Первый шок уже отступил, на смену ему пришло желание.

Теперь она хотела отпраздновать свою радость со своей парой. Она обвила руками широкую спину Мартина, опустилась перед ним на колени, и они оба перекатились на пол. Пушистый ковер ласкал ее сверхчувствительную кожу.

Само собой, страсть захлестывала их и раньше, но на этот раз все было по-другому. Руки медленно и нежно скользили по трепещущей плоти, жаркие тягучие поцелуи покрывали кожу.

Лиз парила в море нежности и любви. Посредством их связи она могла чувствовать Мартина. Чувствовала его радость и страсть. Его любовь и заботу. Это было фантастически! Когда он наконец соединил их тела, входя в нее томительно нежно, дюйм за дюймом, Лиз была так близко к оргазму, что была готова кричать.

— Господи, я так люблю тебя! — Прошептала она, когда он медленно двинулся, упираясь в самое сладкое местечко. Лиз выгнула спину, ее внутренние мышцы сжались, и она кончила, кусая губы в агонии экстаза.

Мартин увеличил темп, еще несколько глубоких толчков и он бурно кончил, выкрикивая в экстазе ее имя.

ГЛАВА 11

Канун Рождества…

Прошли годы с тех пор, как Элизабет проводила Рождество со своим отцом, и она чертовски нервничала. Она пребывала в нервическом возбуждении. Лиз с отцом разговаривали по телефону каждую неделю в течение последнего месяца. Больше, чем она говорила с ним с самого детства. Несмотря на то, что они технически работали вместе над проектом Асклепий, они действительно крайне мало проводили времени вместе во время проекта.

Они еще не сказали ему о ребенке. Это должно было стать ее рождественским сюрпризом. Конечно, все медведи знали. Лиз хотела сохранить все в тайне, во всяком случае, пока не пройдет первый триместр, но не с чутким медвежьим нюхом! Кто знал, что беременные женщины «пахнут» по-другому? Видимо, оборотням это было хорошо известно. Не прошло и недели ее беременности, как все вокруг начали улыбаться и недвусмысленно на нее коситься. Дженна наконец дала понять, что Клану все известно. Любопытные засранцы. Она рассмеялась своей шутке.

Рождество в Хани-Корнер напоминало пасторальные картины Нормана Роквелла. Весь город был украшен по максимуму. Каждый дом и магазин были освещены гирляндами. Венки украшали каждую дверь, а на городской площади выросла 20-футовая ель с украшениями размером с обеденные тарелки.

Казалось, что жители пытались превзойти друг друга, когда дело доходило до украшения своих домов и газонов. Там были сцены Рождества, множество Сант с эльфами, оленями, снеговиками и даже Микки и Минни Маус. Дом Мартина не был исключением.

По крайней мере, украшен он был с большим вкусом. На лужайке перед домом олени из гирлянды тянули белые сани. Дом был украшен фонариками в виде сосулек, а рядом с каменным камином стояла огромная живая сосна. Они поехали в город и вместе купили украшение, на котором было написано «Наше первое Рождество».

Лиз расположила украшение на передней части елки, чтобы все видели. Перила на лестнице были обвиты гирляндой, и дом пах чудесно. В духовке томилась рождественская индейка, а Мартин поехал встречать отца в аэропорт.

Лиз вошла на кухню, чтобы проверить все в двадцатый раз. Стол выглядел идеально. Яркая красная скатерть покрывала деревянную поверхность. Папа прислал ей несколько вещей, которые Лиз оставляла на хранение в его доме, когда переехала жить в лабораторию, и среди них был фарфор ее матери. Теперь он блестел на столе.

Золотистые салфетки в зеленых кольцах для салфеток соседствовали с серебристыми тарелками, а возле тарелок стояли хрустальные бокалы для вина и воды. В качестве рождественского подарка Берн и Дженна прислали им цветочную композицию. Сделанная в виде небольшой деревянной избушки, украшенной шелковыми цветами, она торжественно занимала центр стола.

Лиз вытащила индейку из духовки, чтобы она остыла, и поставила запеканку с брокколи и нарезкой в духовку для разогрева. Мартину и ее отцу лучше бы поторопиться. Если они еще чуть-чуть задержатся, ее медведица будет в бешенстве.

Гравий захрустел под шинами, значит, отец с Мартином уже дома. Лиз выпрямилась и вытерла руки передником, которым прикрыла свое нарядное платье. Затем она развязала и сняла передник, бросаясь к двери, чтобы поприветствовать свою семью.

Она распахнула дверь, когда ее отец поднимался по ступенькам крыльца. Она была удивлена, увидев, что отец был в гражданской одежде — темно-синем костюме с белой рубашкой и рождественским галстуком.

— Папа! — Закричала она, бросаясь в его объятия с такой силой, что чуть не снесла его с крыльца.

Он быстро пришел в себя и вышел вперед, все еще держа ее на руках. В его объятиях еще чувствовалась некоторая неловкость, но в целом он был гораздо более открытым теперь. Через мгновение он отпустил ее и отодвинул на расстояние вытянутой руки.

— Будь я проклят, но твой муж, похоже, оказался прав с этими своими штучками оборотней. Выглядишь ты шикарно! Посмотрите на эти розовые щечки, — сказал он, поглаживая ее по щекам, — и сдается мне, ты наконец-то прибавила в весе!

Лиз чувствовала, как румянец заливает ее щеки, теперь они действительно горели розовым. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, папочка! Я и чувствую себя великолепно! Давай, заходи внутрь, здесь холодно, — пригласила она.

Мартин, стоящий позади ее отца с его чемоданом, слегка зарычал на нее.

— Дорогая, а как на счет меня? Мне что, не положен поцелуй?

Лиз подбежала к Мартину, обняла его и поцеловала в щеку.

— Охохо! Поцелуй в щеку? Медовый месяц закончился.

Лиз рассмеялась.

— Ты еще не женился на мне, большой медведь. Так как же медовый месяц мог закончиться?

Она помчалась в дом, а Мартин вдогонку шлепнул ее по попке.

Лиз и ее отец направились на кухню, а Мартин поднялся наверх, чтобы занести чемодан отца в его комнату.

— Ужин почти готов, папа. Выпьешь чего-нибудь? Немного вина? Пиво? Кофе?

Она порхала по кухне, но отец взял ее за руку и притянул к себе.

— Лиззи, успокойся. Это же просто я, твой отец. Я — не компания гостей, чтоб вокруг меня прыгать. Если я захочу выпить вина или пива, я в состоянии и сам взять его. Ты не должна ждать меня. Пожалуйста, перестань так беспокоиться.

Лиз закусила губу и посмотрела в пол. Ее папа всегда мог видеть то, что она пыталась скрыть.

— Прости, папочка! Я так взволнована, что ты наконец приехал.

Он поднял ее подбородок пальцем.

— Так расслабься и будем наслаждаться моим визитом. Он поцеловал ее в нос, повернулся к холодильнику и вытащил пиво, скрутив пробку и выбросив ее в ведро. Затем сделал длинный глоток. — Вот что могу сказать, у твоей пары всегда шикарное немецкое пиво в холодильнике!

Лиз рассмеялась, и ее напряжение немного ослабло. Мартин вошел и обнял ее сзади, целуя ее брачную метку.

— Ммм, все выглядит шикарно! Думаю, я тоже возьму пива. Хочешь что-нибудь, детка? — Он спросил, прикусывая мочку ее ушка.

— Если ты откроешь, я выпью немного игристого, — сказала она.

— Конечно, дорогая! — Мартин взял себе пиво, а для Лиз открыл игристое и наполнил ее бокал.

— Ты все еще трезвенница, я смотрю, — заметил Патон.

Лиз и Мартин обменялись взглядами, а затем Лиз покачала головой.

— Ты же знаешь меня, папа, я никогда не пью, — сказала она, скрестив пальцы за спиной.

Они ели чудесные блюда, приготовленные Лиз, и болтали на протяжении всего обеда, но Лиз не могла дождаться окончания обеда. Она не знала, была ли это немецкая традиция или только традиция в семье Мартина, но они открывали подарки от семьи в канун Рождества и только подарок от Санты — в рождественское утро.

Так что, как только обед закончился, они перешли к открытию подарков, и она не могла дождаться, когда ее отец откроет подарок, который она купила для него, чтобы намекнуть о скором появлении внука.

Мартин сложил посуду в раковину, пока она готовила кофе. Они были слишком сыты для десерта и решили подождать до открытия подарков, чтобы насладиться потом шварцвальдским пирогом. Мартин взял в гостиную поднос с кофе и сладким, а Лиз и ее отец последовали за ним.

Мартин усадил Лиз на диван и занялся распаковкой подарков, которые подавал потом ей. Лиз была готова от нетерпения грызть ногти. Мартин подарил ей красивые сережки с янтарем и бриллиантами. Вообще-то она была девушкой, равнодушной к украшениям, но серьги были чудесными.

— Они напомнили мне твои глаза, — сказал он, и ее сердце затрепетало. Она не могла удержаться, целуя его сладкие губы.

— Хватит нежностей, — проворчал ее отец.

Затем Мартин подарил Патону книгу о военной тактике, которую он заказал онлайн. Этот подарок покорил генерала. Лиз указала на подарок для Мартина, это был небольшой токарный станок для работы по дереву, который она нашла для своей пары. Он любил работать с деревом.

Казалось, прошло несколько часов, прежде чем Мартин наконец вручил Патону подарок, которого она ждала. Ее отец сорвал упаковку с крошечной коробки и открыл ее, подняв на Лиз глаза в смешливом удивлении, он достал из коробочки погремушку.

— Это что такое? — Спросил он, а затем, когда до него дошло, буквально взлетел со стула. — Подождите минутку… это то, что я думаю? Ты… вы????

Лиз встала, чтобы обнять его, когда он бросился к ней.

— Именно, папочка! Я беременна!

Отец закружил ее, целуя в обе щеки, затем аккуратно поставил на пол и украдкой смахнул слезу.

— Поздравляю, детка, — сказал он, а затем повернулся к Мартину с огнем в глазах. — Так, сынок, теперь дело за свадьбой! В нашей семье не принято рожать детей с другой стороны одеяла. Мы поняли друг друга? — Сказал он Мартину, картинно хмуря брови. — Я понимаю, что для оборотней большее значение имеет спаривание, но хочется и официальной свадьбы. Подловил! — Сказал генерал, похлопав Мартина по плечу. — И прежде, чем я уеду домой, я хочу видеть свою дочь твоей официальной женой!

— Но папа! — Попыталась перебить его Лиз. — Ты будешь здесь чуть больше недели. Ты думаешь, что можно спланировать свадьбу за такое короткое время?

Патон повернулся к дочери и понизил голос.

— Я в этом уверен. Если я смогу составить план боевой операции в течение недели, почему нельзя за то же время спланировать свадьбу? — Он повернулся к Мартину. — Разве это невозможно, сынок?

Мартин, большой, сильный медведь, казалось, смешался, но затем тяжело сглотнул и кивнул.

— Так точно, сэр. Я уверен, что мы сможем.

* * *

Патон Монтроуз лег спать с улыбкой на лице и проснулся на рассвете, все еще улыбаясь. Он собирался стать дедушкой! Слова, которые он думал, никогда не сорвутся с его губ. Лиззи отказалась разглашать пол ребенка, утверждая, что еще слишком рано об этом знать, но Пэт слишком хорошо знал свою дочь. Лиз знала, был ли ребенок мальчиком или девочкой, он был в этом железно уверен. Хотя, конечно, им она об этом ни за что не скажет. Эта девушка умела хранить секреты не хуже, чем тайный агент ЦРУ.

Хотя Мартин… можно попробовать раскрутить большого медведя на недостающую информацию. Но это только в том случае, если Лиз поделилась со своей парой секретом. Лиззи вполне была способна скрыть такой секрет даже от своего мужа. Она явно хотела, чтобы пол ребенка стал сюрпризом при его рождении.

Не то, чтобы это имело грандиозное значение, конечно. Внук или внучка, какая разница, все равно генерал был вне себя от радости. Дедушка! Это слово просто не умещалась в его голове. Боже, его Лиззи выглядела невероятно! Круглая и счастливая. Пэт рассмеялся про себя, он никогда не представлял, что будет думать о Лиз, как о пышечке, она так долго была истощена, и, по правде говоря, пока она располнела совсем чуток. Но у нее появились заметные изгибы, она выглядела сильной и здоровой. Что ни говори, судьба повернулась к ним козырной стороной.

Усевшись на кровати, он думал о предстоящем дне. Он приехал в Хани-Корнер не просто с визитом. Берн хотел этой встречи. Он и Глава очень много общались в последнее время и стали такими себе заклятыми друзьями. Не совсем друзья, но уже не враги.

Он уважал Берна. Берн был великолепным главой для своего Клана, а его жена была просто само очарование. Рождественская вечеринка, на которой они все присутствовали вчера, длилась до раннего утра, но Берн все равно настоял на проведении встречи в десять утра. Может быть, медведям не нужно так много спать, как людям? Хотя, если это так, почему же они впадают в спячку на зиму?

Патон потянулся до хруста в костях, а потом отправился в ванну. Черт побери, еще несколько дней он реально чувствовал себя на все свои пятьдесят с хвостиком. После быстрого душа он надел форму, в конце концов, это была деловая встреча.

Соблазнительный аромат свежезаваренного кофе потянул его вниз по лестнице и прямо на кухню. Элизабет и Мартин уже потягивали кофе за столом.

— Чашки в шкафу над кофеваркой, папа, — сказала Элизабет, поправляя халат на плечах и покачивая ногой в смешном пушистом тапочке в виде кролика.

Пэт вытащил чашку и наполнил ее густым свежезаваренным кофе, благодарно кивнул и сделал первый глоток. Мммм, сказочный вкус!

— Лиззи, ты готовишь чертов кофе так, как никто в моей жизни!

— Спасибо, папочка, но кофе с утра варил Мартин.

Патон поднял бровь.

— Отличная работа, сынок. Человечество еще не придумало ничего лучшего, чем чашка кофе по утрам.

— Ооо, я вижу, от кого Лиз унаследовала свою кофеиновую зависимость. — Засмеялся Мартин. — У нас есть еще время позавтракать, прежде чем мы поедем к Берну. Положить что-нибудь? — Спросил Мартин.

— Нет, спасибо. Никогда не был большим любителем завтрака. Кофе мне вполне достаточно.

— У меня есть несколько медовых пирожных Дженны, — уговаривала Лиз.

Патон явно заинтересовался.

— Ну, одно-два пирожных были бы мне вполне по силе.

Лиз улыбнулась и подошла к стойке, доставая контейнер с пирожными.

— Я поняла. — Ухмыльнулась она. Черт, его маленькая девочка так хорошо его знала! Он понятия не имел, что там Дженна добавляла в свои пирожные, но подозревал, что без колдовства явно не обошлось, ибо они вызывали мгновенное привыкание.

Пэт и Мартин вместе поехали на встречу.

— Сынок, не мог бы ты хотя бы намекнуть, чего хочет Берн?

— Я бы мог, но тогда мой Глава отрезал бы мои яйца и держал их в банке на своем столе. Мне нравятся мои яйца, Лиззи тоже будет против, если я их лишусь.

Патон поднял руку.

— Тогда тебе лучше притормозить прямо сейчас, сынок. Я не горю желанием получить от тебя пинка, пока ты за рулем.

— Есть, сэр, — ответил Мартин со смехом. — Разве это не пыль для моряка?

— Морского пехотинца, — усмехнулся Патон. Звучит не менее грозно, чем солдат армии США.

— Окей! Они остановились перед особняком Берна, и Патон был на мгновение ошеломлен, но быстро натянул на лицо невозмутимое армейское выражение и вышел из машины.

Мартин поднялся по ступенькам на широкую веранду, и пока Пэт думал, что нужно бы позвонить, Мартин вошел без стука. Пэт следовал за ним по пятам, он не привык чувствовать себя ведомым, но здесь выбирать не приходилось.

Они прошли по короткому коридору, и Мартин стукнул один раз в закрытую дверь справа.

— Войдите! — Прогремел голос Берна. И они вошли в кабинет, который выглядел скорее, как гостиная или конференц-зал, нежели офис.

Огромный дубовый стол занимал одну сторону комнаты. Берн сидел за ним с Дженной на коленях. По мнению Патона, вряд ли так проходят деловые встречи. Остальную часть кабинета занимали два громадных дивана и два мягких кресла со стоящим между ними журнальным столиком.

Кроме Берна присутствовали только два человека, если не считать самого генерала и Мартина. Джайлс и Ганс. Внутренний круг, как ему объяснили.

— Присаживайтесь, генерал, — сказал Берн, указывая на кресло слева от своего стола. — Нам есть что обсудить.

Ох, генерал? Итак, встреча не обещает быть легкой.

— Доброе утро, Глава Хелмс, Дженна, джентльмены.

Патон кивнул всем и устроился в кресле.

Дженна приветливо помахала ему ладошкой, и генерал не смог не улыбнуться этой очаровательной женщине. Она хихикнула в ответ, и Берн строго посмотрел на нее, однако она его проигнорировала. С каждой встречей эта молодая леди нравилась Патону все больше и больше.

— Генерал, — начал Берн и слегка запнулся. — У меня есть для вас одно предложение. Я работал над ним в течение последних двух месяцев, и я надеюсь, что вы оцените время и усилия, приложенные моими людьми для этого.

Пэт внимательно слушал. Сидя в кресле, он сохранял прямую солдатскую осанку.

— Вижу, вам интересно, сэр.

— Продолжайте, пожалуйста.

— Мы обсудили ваше желание создать команду суперсолдат; сильных, быстрых, легко излечивающих свои раны и т. д. И я знаю, что к настоящему моменту вы уже поняли, что не получите того, что хотите, используя кровь оборотней.

Пэт вспомнил неудачный эксперимент с солдатами и сдержал подкатившую к горлу тошноту.

— Да, так и есть, — ответил он.

— Вы можете поблагодарить Мартина за организацию этой операции. — Берн кивнул на своего бету. — Вот что мы обнаружили. Есть много альф, рожденных в кланах, стаях и прайдах, которым некем руководить. Они вынуждены либо бросить вызов своим альфам за право управлять стаей, либо прожить свою жизнь в качестве подчиненных, никогда не используя всей силы своего внутреннего зверя. Кроме того, молодые оборотни часто проявляют избыточную агрессию. Некоторым из этих более агрессивных оборотней нужно время от времени спускать пар.

— Это все очень интересно, — прервал Патон. — Но какое это имеет отношение ко мне или армии?

Если бы взглядом можно было убить, Патон Монтроуз был бы мертв там, где сидел. Замечательно, генерал, похоже, рассердить медведя-гризли не было хорошей идеей.

— Если вы позволите мне продолжить… — саркастически начал Берн.

Патон решил держать рот на замке и просто кивнул.

— Мы предлагаем создать в армии специальные подразделения солдат-оборотней. Что-то вроде спецназа. Альфы будут направлять туда молодых агрессивных самцов. — Берн с любопытством посмотрел на Патона, тот ошеломленно молчал. — Вы можете говорить, генерал.

Пэт тщательно подбирал слова, безусловно, такие подразделения — большее, чем он мог мечтать, но возникала одна существенная проблема. У этих оборотней была укоренившаяся иерархия. Они следовали только за лидером, который был рожден для этой роли или завоевывал ее силой. И если лидер подразделения не будет ярко выраженным альфой, станут ли они исполнять его приказы?

— Глава Хелмс, — начал он.

— Берн.

— Берн, — поправился Пэт. — Идея такого подразделения очень интригует меня, но у меня есть некоторые опасения…

— Лидерство, — согласился Берн.

Пэт не был удивлен его пониманием.

— Именно. Будут ли эти люди следовать за человеком, который не является альфой стаи?

Берн снял Дженну с колен, и она встала позади него, положив руки ему на плечи. Он наклонился вперед, сложив руки на столе.

— Это больной вопрос, генерал. — Упрямое выражение на лице Берна не перекрывало опасения. — Но я верю, что они последуют за вами.

В этой жизни было очень мало случаев, когда Патон Монтроуз был бы действительно шокирован, но этот был один из них. Он изо всех сил старался, чтобы его лицо не отразило крайнего изумления, когда ответил.

— Почему?

Берн прочистил горло.

— Несмотря на то, что вы — человек, вы — альфа, целиком и полностью. Я знал об этом с нашей первой встречи. Полагаю, именно поэтому мы стали… друзьями.

Он проворчал последнее слово, и Дженна успокаивающе помассировала его плечи.

Патон чувствовал себя так, как будто земля ушла из-под ног. В его жизни он впервые получил такой значимый комплимент, поэтому у него не было слов, чтобы отреагировать. Он встал и обошел вокруг массивного стола.

Берн тоже встал. Генерал стоял лицом к лицу с медведем-гризли, единственным человеком на этой Земле, который заставлял генерала чувствовать себя маленьким и незначительным. Он протянул руку.

— Я бы очень гордился, став твоим другом Берн Хелмс. — Они пожали друг другу руки как признавшие равенство, генерал видел, как Мартин обменялся взглядами со своими друзьями, и Патону Монтроузу было трудно проглотить комок эмоций горле. — Я доложу об этом руководству, как только прибуду на базу, я уверен, они высоко расценят такое предложение. Спасибо тебе, Берн!

* * *

Одна неделя для подготовки к свадьбе? Элизабет думала, что ее отец сошел с ума, но, если бы кто-нибудь и мог воплотить такое в жизнь, так только Дженна. Эта женщина была экспертом по организации вечеринок. Для церемонии был выбран канун Нового года, Дженна решила организовать праздник в доме Клана, поэтому у них было много места и красивая обстановка.

Однако ее отец понятия не имел, как планируются свадьбы! Цветы, еда, платья, смокинги, священник — ну, в их случае, мировой судья, но все же. Почему военные так яростно придерживаются протокола? Лиз было вполне достаточно просто считаться парой Мартина. Хотя она всегда мечтала пройти по проходу под руку с отцом в струящемся белом платье.

Боже мой, где вообще можно найти свадебное платье меньше, чем за неделю?! Был ли в городе магазин для новобрачных? Она ломала над этим голову, но не могла вспомнить, видела ли подобное в городе. Она вспомнила, что в городе был комиссионный магазин, может, в нем можно было что-то найти? Она посмотрела на часы: Дженна и Джулия должны были подойти с минуты на минуту, они собирались посетить цветочный магазин. Может быть в центре они найдут что-нибудь, что поможет им со свадебным платьем.

Входная дверь открылась, и Лиз бросилась вперед.

— Дженна, слава Богу, ты здесь. Я забыла про платья. Что мы будем делать?

Дженна обняла ее и похлопала по плечу.

— Девочка моя, что я тебе говорила? Я говорила, что позабочусь обо всем, я и позаботилась. Ты что, никогда об Амазон Прайм не слышала? За исключением нарезанного хлеба, это самая удобная вещь на свете. Я пользуюсь им все время. Бесплатная доставка в течение двух дней. В этом городе не слишком разгонишься с моими размерами, поэтому я заказываю всю одежду там. Когда закончим с цветами, вылезем в интернет и все закажем там, к среде платья приедут. И нет проблем.

— Я не знаю, смогу ли подобрать себе платье в интернете, — засомневалась Лиз.

— Ну, можно перерыть весь город и посмотреть, вдруг там что найдем. Если нет… ну, тогда интернет, детка.

Лиз вздохнула.

— Ну, хорошо, думаю, это сработает.

Джулия обняла ее за плечи.

— Давай, дорогая, в конце концов, ты выходишь замуж. Улыбнись! Все будет хорошо!

— Ты права. Пойдем, — сказала Лиз, направляясь на кухню, чтобы взять сумочку.

Три дамы сидели в цветочном магазине, перебирая фото свадебных букетов и цветочных украшений. Так много вариантов и цветов!

— Я люблю каллы и красные розы. Что думаете? — Поинтересовалась Лиз.

— Как по мне — отличный выбор, — поддержала Дженна.

— Чудесно, — согласилась Джулия.

— Вам больше нравятся круглые букеты или длинные с драпировкой? — Спросила Лиз.

— Определенно длинные с драпировкой, — сказала Джулия.

— Поддерживаю, — сказала Дженна.

— Хорошо, а бутоньерки для мужчин? Белые или красные?

— Красные, — ответили Джулия и Дженна хором, и Лиз рассмеялась.

— Ладно, думаю, что на этом мы закончили.

Лиз закрыла альбом и передала его хозяину магазина.

— Слава богу, — облегченно выдохнула Дженна. — Я умираю с голоду. Пойдем пообедаем, и тогда мы сможем пойти в пекарню и в магазины одежды.

Когда они вышли из цветочного магазина и свернули налево по улице, чтобы направиться к закусочной Руби, они миновали комиссионный магазин, который Лиз запомнила по первому посещению, в его витрине висело самое изысканное винтажное свадебное платье, которое Лиз когда-либо видела.

Оно был цвета слоновой кости с воротником-стойкой, лиф отделан кружевом, а дальше платье спадало вниз простыми и изящными волнами, не слишком облегающее, но и не слишком свободное. Длинные кружевные рукава прикрывали кисти и прикреплялись к среднему пальцу маленькой петлей. Кружевные аппликации акцентировали внимание на шлейфе, который тянулся на пять футов позади платья. Лиз моментально влюбилась.

До Дженны и Джулии наконец дошло что Лиз остолбенела возле витрины и не реагировала на их разговор. Они повернулись и пошли обратно, чтобы встать по обе стороны от Лиз, глядя на нее, а затем на платье в витрине. Дженна за спиной Лиз что-то шептала на ухо Джулии.

— Я думаю, она под гипнозом, — смеясь, прошептала Дженна, наклонившись вперед и махая рукой перед лицом Лиз.

— Йохуууу! Лиззи, выйди на связь! Ты с нами? — Дженна расхохоталась. — Я думаю, нужно подождать, пока она очнется, Джули! Давай-ка попытаемся втиснуть ее в платье, пока она витает мыслями в параллельной вселенной!

Лиз знала, что улыбается, как идиотка, но ей было все равно, поэтому Дженна и Джулия схватили ее за руки и втащили в магазин. Платье должно было ей подойти. Иначе просто быть не могло. Если бы ей не подошел размер, Лиз была бы просто в отчаянии.

Дженна затолкала ее в раздевалку, Джулия спешно раздела и впихнула Лиз в произведение портновского искусства, разлившееся по коже нежной шелковой волной. На спине платье застегивалось на миллион крошечных жемчужных пуговок, слава богу, что у продавца был крючок, который позволил их быстро застегнуть. Элизабет кружилась перед громадным зеркалом в пене шелка и кружев. Дженна и Джулия восторженно охали и ахали. Она чувствовала себя как старинная фарфоровая кукла девятнадцатого века. Классика. Элегантность. Великолепие. Впервые в жизни Элизабет почувствовала себя по-настоящему прекрасной.

— Мы берем это! — Решительно сказала Дженна, не дожидаясь, пока Лизз очнется от восторга.

Лиз просто посмотрела на нее и улыбнулась. Платье сидело идеально. Она проскользнула обратно в раздевалку, и Джулия присоединилась к ней, чтобы помочь ей снять великолепное творение. Когда она подошла к прилавку, Дженна уже оформила покупку.

— Дженна, что такое???

— Берн покупает его для тебя. Ты же не можешь купить собственное свадебное платье!

— А почему нет?

— Потому что я так сказала.

Лиз рассмеялась и обняла свою подругу. Кто бы мог подумать, что похищение будет лучшей вещью, которая когда-либо случалась с ней?

Они договорились о доставке платья и отправились на обед. После этого они отправились в пекарню, чтобы заказать торт. Поскольку весь Клан будет гулять на свадьбе, все четыреста медведей, торт должен быть просто гигантским! Они выбрали торт в пять ярусов, клубника со сливками и шампанским и белая сахарная глазурь, а также самые милые украшения на торт, которые Лиз только могла представить. Поскольку торт предназначался оборотням, как ни крути, он был украшен миленькими маленькими мишками в смокингах и свадебных платьях. Стойкость Мартина явно получит существенный удар, поскольку свадебные фигурки напоминали игрушечных плюшевых мишек. Лиз едва сдерживала смех, и Дженна поддерживала ее.

Единственной вещью, пока остававшейся в списке невыполненных, был, собственно, свадебный стол. Элизабет и Мартин решили, что они не хотят ничего экзотического. Медведи были бравыми едоками и хотели набить животы. Никакие экзотические изыски и говяжьи медальоны не пройдут. Итальянский ресторан Романа считался лучшим в городе, а Мария Фортикола делала лучшую лазанью и фаршированные мидии по эту сторону Атлантического океана. Она безумно обожала Берна и была готова разбиться в лепешку для своего Главы Клана.

Ноздри Лиз атаковал искушающий аромат чеснока и томатов, как только они зашли в ресторанчик. И, хотя девушки были более, чем сыты, все равно в желудке заурчало. Мария выскочила им навстречу с такой скоростью, как будто за ней кто-то гнался, расцеловала и потискала всех, а потом быстренько запихнула в кабинку.

Медведица строчила со скоростью сотни слов в минуту.

— О, мои дорогие донны, у меня есть такой сюрприз для вас. Присядьте. Садитесь-садитесь. — Она затолкала девушек в кабинку и порхала вокруг, притащив на стол бутылку вина и бокалы.

Мари разлила вино и плюхнулась на диванчик.

— Мы начнем с закуски-ассорти по-итальянски, туда же добавим мясные шарики с грибами в жаренном сыре. Хорошо, си? Дальше: лазанья, фаршированные мидии, телятина под пармезаном и цыплята-марсала.

Мария откинулась назад и положила сложенные руки на колени. Безусловно, довольная своим предложением.

— Звучит великолепно, Мария, — ответила Лиз, хотя казалось, что Марии не очень-то и нужен ответ. Мария похлопала ее по руке.

— Хорошо. Очень хорошо. Я знала, что тебе понравится. — Она встала. — Сейчас вы просто пьете вино и отдыхаете. А мне нужно вернуться к работе! — С этими словами леди исчезла, Лиз и ее спутницы переглянулись и разразились смехом.

— Ну, я думаю, что все решено, — сказала Дженна.

— Очевидно, да, — согласилась Джулия.

— Я знала, что мне понравится эта женщина! — Дженна хмыкнула, поднимая бокал с вином. — Ваше здоровье, дамы!

ЭПИЛОГ

Канун Нового года…

День его свадьбы наступил. Мартин мерил шагами кабинет Берна, постоянно отдергивая галстук, который казался ему удавкой на шее.

— Мартин Крюгер, еще чуть-чуть, и ты протрешь дыры у меня в полу, которые потом будешь самостоятельно латать, — прогремел Берн. — Может, ты все-таки присядешь? Ты вообще-то собираешься жениться на красивой женщине, а не отправиться на плаху, хочу тебе заметить! Фактически, вы уже женаты. Почему тебя волнуют формальности?

— Я просто ненавижу быть в центре внимания. И я ненавижу этот костюм мартышки, — проворчал Мартин, садясь.

— Костюм мартышки для медведя. Так уж легли карты, друг мой. — Берн засмеялся.

Мартин бросил на него грозный взгляд.

— Ты такой смешной. Нет. Ты будешь еще смешней, когда пойдешь по проходу. А потом наступит моя очередь, — утешил его Берн. — Дженна хочет свадьбу в июне. Поверь мне, у меня тоже будет проклятая человеческая свадьба.

Мартин посмотрел на часы.

— Уже скоро! Что там Дженна? Девушки готовы?

Джайлс похлопал его по спине.

— В десятый раз, братан, все девушки здесь и готовы. Я обещаю, что леди не собираются поднимать тебя на смех.

Ганс засмеялся.

— Если только я не смогу украсть твою невесту.

Мартин зарычал, и Ганс согнулся от смеха.

— Чувак, у тебя действительно все плохо. Особенно с чувством юмора.

Мартин откинулся на диване, запрокинул голову назад и закрыл глаза. Богиня, он был ослом.

— Извините, ребята. Я не знаю, почему я так нервничаю.

Раздался стук в дверь, и дверь распахнулась.

— Все готово, — объявил молодой медведь.

Мартин вскочил на ноги, как будто кто-то зажег фейерверк под его задницей, его друзья покатились со смеху.

Берн встал перед ним и взял за обе руки, прислонившись лбом к его лбу, наполняя Мартина миром и спокойствием.

— Это счастливый день, мой друг. Расслабься и получай удовольствие.

Четверо друзей вышли из офиса и прошли через дверь на задний двор. Он был превращен в сказочную свадебную феерию. Белые складные стулья, украшенные бантами и лентами, стояли рядами по обе стороны от белой атласной дорожки. Решетчатая арка, покрытая цветами, стояла перед длинным белым помостом, мировой судья уже ожидал их возле алтаря.

Стойки с корзинами цветов были расставлены повсюду, придавая двору сказочного великолепия. Четверо мужчин вышли вперед и встали в ряд, повернувшись лицом к проходу и ожидая выхода дам. Мартин не мог дождаться, когда увидит свою невесту.

Из динамиков, спрятанных где-то в листве, раздались звуки Оды к радости, и пульс Мартина заскакал. Дагмар, старшая сестра Берна, вошла первой и медленно пошла по проходу. За ней следовали по очереди Джулия и Дженна. Мартин бросил быстрый взгляд на Берна, когда пара его лучшего друга подошла к ним, и его сердце согрелось от любви, которую Мартин видел в их глазах.

Затем музыка изменилась и зазвучал Свадебный марш. Мартин попытался вытереть о брюки смокинга повлажневшие ладони, с трудом сдерживая дыхание от волнения. Элизабет не позволила ему увидеть свое платье.

Его пара подошла к началу белой дорожки под руку со своим отцом, но Мартин не мог сосредоточиться ни на чем, кроме ее лица. Она предпочла не надевать фату, ее волосы были собраны в пучок по моде 19-го века, украшенный веточками качима, крошечные белые цветы затеняли ее лицо и ниспадали на плечи.

С этого момента Мартин ничего не помнил о церемонии до самого поцелуя. Он знал, что они обменялись клятвами, но он мог думать только о своей паре. Без сомнения, он был самым счастливым медведем на Земле.

У него была красивая пара, нежно любящая его. И они ожидали ребенка. Друзья, которые отдали бы свои жизни за него. И боль в заднице — дорогой тесть. Чего еще может хотеть медведь?

Мировой судья произнес слова, которые Мартин ожидал.

— Теперь жених может поцеловать невесту!

Мартин наклонился и нежно поцеловал Элизабет в губы. Словно ставил печать любви на все времена.

Конец