Я едва узнала его. Лицо у него было измученное и белое как мел. Он выглядел постаревшим на несколько лет. Сара прерывисто и шумно вздохнула, и я увидела, с каким ужасом смотрит она на его бесстрастное лицо.

— Что ты здесь делаешь?! — хрипло выкрикнула она. — Я сказала тебе, чтобы ты не лез в мои дела!

— Отпусти ее, Сара, — резко ответил он.

Он сделал шаг к нам.

— Ты не понимаешь, Кевин!

— Понимаю. Я знал, что это ты тогда бросила ее погибать в море. Я видел, как ты вернулась с прогулки в том красном пальто с капюшоном. Но даже если бы я этого не видел, я все равно догадался бы, что это была ты. С той минуты я стал бояться, что ты выкинешь номер похлеще.

— О чем ты говоришь, Кевин? Ты все не так понимаешь.

— Я все понимаю так, как надо. Я не сразу вошел, стоял в холле минут пять и слушал. Я понял, что ты намереваешься убить ее.

— Кевин! Ты ослышался!

— Нет, не ослышался. После чая я не мог найти себе места от тревоги. Я знал, что у тебя что-то на уме, и я убедился в этом еще больше, когда ты заявилась в коттедж. Я чувствовал, что это касается Дженни. Потому и пришел. Чтобы предупредить тебя, что мне все известно. И если ты попытаешься причинить ей вред, я все выложу полиции. Почему ты бросилась в атаку, Сара? Ты испугалась, что она что-то заподозрила? Или тут всему виной обыкновенная жадность? Неужели тебе не хватило тех тридцати тысяч фунтов?

Она резко оттолкнула меня. Я споткнулась на ровном месте и, не удержав равновесие, рухнула на пол, прямо на содранные коленки. Дикая боль пронзила мою правую ногу и стряхнула сонное оцепенение.

— Кевин, милый, если ты любишь меня, доверься мне и уходи.

Я почувствовала в ее голосе горечь.

Она подошла к нему и попыталась обнять, но он резко оттолкнул ее от себя. На его лице появилась гримаса отвращения, и я заметила, как Сара отшатнулась, увидев ее.

— Милый, милый, не надо на меня так смотреть. Я этого не вынесу! Я же для нас стараюсь! Я люблю тебя, и ты любишь меня.

— Нет, Сара, я не люблю тебя. Уже не люблю. Ты сама убила во мне любовь к тебе. Это произошло тогда, когда я понял, что ты готова убить свою дочь… И я участвовал в этом! Не хотел потерять свою долю! Какой ужас!

— Но она не дочь мне. Она никто мне. Никто!

— Я понял это пять минут назад из того, что мне удалось разобрать в вашем разговоре, но это ничего не меняет. В тот вечер ты ушла и бросила ее на произвол судьбы, а теперь собираешься убить ее!

— Я не хотела доводить до этого, милый, честное слово! Я не хотела! — закричала она. — Но она слишком много знает! Она знает, что я тогда бросила ее в море. Она знает, что я не ее мать!

Кевин глянул на меня.

— Как же ей удалось поначалу заставить тебя поверить в эти сказки?

— У нее были бумаги моей матери и…

— Это долгая история, — перебила она. — Сейчас это неважно. Поверь мне, Кевин. Поверь мне и доверься. Либо она, либо мы.

— Все, Сара, я больше не хочу тебя слушать! Дженни пойдет со мной. Я отведу ее в «Юную русалку».

Он двинулся ко мне, но она втиснулась между нами и стала дергать его за руку.

— Послушай, Кевин, послушай! — дико закричала она. — Неужели ты не понимаешь, что у меня нет выбора?! Или она, или я!

— Прочь с дороги, Сара!

— Кевин, Кевин, любовь моя… Вспомни о наших планах. Вспомни, как мы мечтали. Ты не можешь наплевать на все это! Мы только вдвоем, и больше нам никто не нужен. Ты сам так часто говорил это! Мы… Мы заслуживаем хорошей жизни!

Он оттолкнул ее.

— Да, Сара, ты права. Я так говорил. И насчет хорошей жизни тоже. Только сейчас мне кажется, что я ошибся. На убийство ради этого я не пойду.

Она расхохоталась, но тут же оборвала свой смех.

— Ага, понятно! Ты просто влюбился в нее по уши! Влюбился, так и скажи! Все понятно!

— Нет, Сара. Я любил только тебя, и ты это отлично знаешь. Ты меня просто поработила. Я был одержим тобой. Из-за тебя я бросил жену и детей и приехал в эту глухомань. Люди считали, что я сумасшедший, глядя на мои поступки. Мои собственные родители так думали. Но теперь все кончено, Сара!

— Нет, Кевин, не кончено! Хороша любовь у тебя: сегодня — люблю, завтра — нет. Так не бывает! Лично я всегда буду любить тебя. Несмотря ни на что. Ты единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Подумай, Кевин. Ты только подумай о той красивой жизни, которая может ждать нас в будущем!

— Нет, Сара. Нет! У меня в отличие от тебя, еще осталось немного совести. Я никогда не смогу с наслаждением тратить деньги, добытые ценой убийства.

— Что-то не припоминаю, чтобы твоя совесть беспокоилась, когда я предложила тебе заморочить ей голову насчет тридцати тысяч! — саркастически воскликнула она. — Ты еще сказал, что позаботишься о том, как бы выколотить из нее побольше!

— Это другое дело. И потом, тогда я верил, что ты ее мать и она все-таки кое-чем обязана тебе в этой жизни. Впрочем, ты права. Даже если бы тогда мне была известна правда, я все равно пошел бы к Дженни. Я жаден до денег, как и ты. Но убить ее из-за них я не позволю, так и знай! Ее лицо исказила гримаса.

— Ты что же, хочешь, чтобы меня обвинили в мошенничестве и в попытке убийства? Ты этого хочешь?!

— Мне плевать, что теперь будет с тобой, Сара. У меня насчет тебя никогда не было иллюзий, но, Бог свидетель, я даже представить себе не мог, что ты на самом деле такая гадина!

— Учти, если ты позволишь ей уйти, тебя тоже привлекут к суду! — вскричала она. — Уж я позабочусь об этом! Я скажу, что мы спланировали все это сообща.

Он устало посмотрел на нее:

— Ты, должно быть, не в своем уме, женщина. Ты считаешь, что она молча позволит тебе обвинить меня в подготовке убийства? Возьми себя в руки.

— Нет! — дико взвизгнула она. — Это ты возьми себя в руки! Хоть раз прояви здравый смысл! Подумай о том, куда мы можем поехать, что мы можем сделать с такими деньжищами!

Похоже было, что она начинает полностью терять над собой контроль.

— Заткнись! Заткнись немедленно! — зарычал Кевин, и я заметила, как содрогнулась при звуке его голоса Сара. — Учти, что бы ты сейчас ни болтала, твой план все равно накрылся!

Решительно подойдя ко мне, он протянул руку, и я благодарно уцепилась за нее, пытаясь подняться на ноги. В свое время он предупреждал меня, а теперь спас от верной гибели. Я все еще была разочарована в нем, но отвращения, как час назад, уже не испытывала. Он был слабым и впечатлительным молодым человеком. Однако не настолько слабым, чтобы позволить Саре полностью поработить себя.

— В «Юной русалке» ты будешь в безопасности.

— Ты не отведешь ее туда, Кевин. Я не позволю!

Ее лицо вдруг стало похоже на мертвую маску. Оно сделалось старым, изможденным. Глаза казались темными ямками на сером вздувшемся блине.

Я посмотрела на Кевина и увидела, что его взгляд, устремленный на Сару, был страшен.

— Может, ты все-таки уберешься с моей дороги, старая ведьма?! Черт возьми, поди разбери теперь, что я в тебе вообще нашел! Наверно, это было какое-то помешательство, когда я думал, что люблю тебя! Если бы ты только могла видеть сейчас себя в зеркале! Ты просто… просто старая отвратительная карга!

Она отшатнулась, не спуская с него затравленных глаз. В это мгновение она утратила всякий человеческий облик.

Правая нога подогнулась подо Мной, и я опять сползла на пол, увлекая за собой Кевина.

— Стой спокойно, — сказал он мягко. — Подожди, сейчас выйдем на свежий воздух, и тебе станет лучше.

Он склонился надо мной, чтобы помочь подняться, и тут я увидела краем глаза, как Сара метнулась к камину. Не спуская с нас диких глаз, она нащупала рукой тяжелую железную кочергу. Ее пальцы плотно сомкнулись вокруг рукоятки.

— Кевин, берегись!

Он начал поворачиваться в сторону Сары еще раньше, чем я успела выкрикнуть предупреждение, и все же не успел. Здоровенная кочерга с силой обрушилась ему на голову. Раздался глухой удар. Сара не остановилась на этом и ударила его еще два раза. Кевин тяжело повалился на меня, придавив мои ноги. Он замер, и в этой его неподвижности было что-то пугающее. Кровь стала медленно просачиваться у него сквозь волосы. Объятая ужасом, я зачарованно смотрела, как она капает на меня, сливаясь с красным узором на платье.

Жалобный стон послышался рядом. Сара упала на колени рядом с Кевином, ее лицо за эти мгновения постарело и посерело еще больше. В глазах застыла пустота.

Все ее мечты рассыпались как карточный домик.

— Кевин… Кевин… Любимый мой… — всхлипывала она. — Зачем ты так говорил со мной? Зачем?.. Ты же знал, какой у меня характер!.. Зачем ты вывел меня из себя?! Я не хотела убивать тебя, только оглушить. Я знала, что, как только ее не станет, ты не будешь таким упрямым…

Я шевельнулась, пытаясь вылезти из-под обмякшего тела Кевина, и Сара тут же вскинула голову.

Не глядя на меня, она закричала:

— Это все из-за тебя! Из-за тебя он стал говорить мне дикие слова! Это из-за тебя я ударила его! Теперь я рада, что ты умрешь! Рада!

— Умирать я не собираюсь, — спокойно проговорила я. — А вот в полицию позвонить собираюсь.

Ее лицо перестало быть мертвой маской. Она вновь вернулась к жизни. Глаза ее источали яд.

— О нет, ты не позвонишь в полицию! Ты умрешь, как он умер! — Она говорила медленно и четко, словно наслаждаясь этим.

— Может быть, он еще не умер. Надо по крайней мере вызвать врача.

— Он мертв, — сказала она мрачным голосом. — А теперь я убью и тебя.

— Бессмысленно, — сказала я, словно уговаривая ее. — Еще десять минут назад я могла поверить в то, что тебе это сойдет с рук. Но после убийства Кевина — нет.

— Да! — взвизгнула она. — Я убью тебя, и мне это сойдет с рук! Что-нибудь придумаю!

Она быстро стащила с моих ног тело Кевина. Откуда только сила взялась? Наверное, от отчаяния. Не успела я пошевельнуться, как она схватила меня за запястья.

— Встать! Встать! — крикнула она и стала изо всех сил дергать меня за руки. Она, казалось, совершенно обезумела. — Ты пойдешь со мной!

Я пыталась сопротивляться, но тщетно. Она была как одержимая.

Мне показалось, что еле различимый вибрирующий звук, который постепенно нарастал, я услышала раньше, чем она. Я обернулась к занавешенному окну. Сара перестала меня дергать за руки и вся напряглась.

Вскоре нам стало ясно, что это машина, которая на полной скорости несется по извилистой сельской дороге.

«Джеф! О, Джеф!» Это была отчаянная немая мольба.

Я увидела, что и ее губы беззвучно шевелятся, но не смогла разобрать ни слова.

Машина, судя по звуку, подъезжала все ближе и ближе. Я закрыла глаза и молилась. Мы обе замерли в напряженном ожидании. Обеим нам казалось, что машина проедет мимо фермы. Но она остановилась. Через секунду хлопнула дверца. Мы услышали, как кто-то отворяет калитку, ведущую к дому.

Сара перевела на меня взгляд, и я увидела, что она пытается взять себя в руки. Напряжение и страх, а также снотворное, которое еще продолжало действовать, притупили мою бдительность и замедлили рефлексы. Едва только я открыла рот, чтобы крикнуть, как она ударила меня кулаком в лицо, и я без звука повалилась на пол.

Перед моими глазами в момент удара словно молния блеснула. Я едва чувствовала, как она вытащила из моего кармана платок и плотно завязала мне рот. Когда она стала снимать с себя пояс, я попыталась оттолкнуть ее от себя, но не успела. Она уже связывала мои руки крепким поясом. Я стала отбиваться, но она, казалось, потеряла всякую чувствительность к физической боли. Слезы слепили мне глаза, и сквозь эту серебристую пелену я увидела, как она стягивает с шеи Кевина галстук. Я стала бить каблуками по полу, надеясь привлечь внимание водителя машины. Но Сара крепко обхватила мои ноги и, казалось, без всякого усилия закинула их на софу. Затем она крепко привязала их желто-зеленым галстуком к тяжелому, красного дерева, подлокотнику софы.

Я попыталась поднять голову, но она безжалостно прижала ее к полу. Я увидела перед собой ее лицо. Вернее, одни ее глаза. Они были очень синие и неестественно спокойные. Безумие исчезло без следа, хотя я понимала, что это лишь внешнее спокойствие.

В дверь позвонили. Этот звук прокатился по дому, словно удар грома. Подбежав к зеркалу, она быстро поправила прическу и потерла ладонями посеревшие щеки. Затем подошла к двери. Я следила за нею завороженным взглядом, будучи не в силах понять, как может столь неузнаваемо преобразиться человек, если того требуют обстоятельства. Она была бледна, но уверенна и спокойна. Казалось невероятным, что всего несколько минут назад она убила любимого человека.

Я услышала, как она плотно притворила за собой Дверь комнаты, где я осталась. Каблуки ее туфель простучали по коридору. Затем громко скрипнула входная дверь.

— О, добрый вечер! Можно узнать, что вам здесь надо в такой поздний час? — услышала я ее голос, звучавший совершенно нормально и даже буднично. Колдовство какое-то…

— Я хочу видеть Дженни.

Его голос был приглушен расстоянием, но я тотчас его узнала!

«Милый, милый! — кричала я про себя. — Только не дай ей прогнать тебя! Не дай!»

Я попыталась освободить руки, но пояс держал крепко, больно сжимая запястья.

— Боюсь, сегодня вы уже не сможете с ней увидеться. Я же сказала вам, что она легла спать. Так что, прошу прощения, но — спокойной ночи.

— Я не уйду, пока не увижусь с ней.

— Но… Зачем вам потребовалось видеться с ней в такое позднее время? Извините меня, Джеф, но я не стану будить Дженни. Спокойной ночи.

— О нет! Вам не удастся захлопнуть дверь у меня перед носом! — услышала я его громкий, рассерженный голос.

— Как вы смеете ломиться в мой дом ночью?! Я вызову полицию.

Я услышала шум краткой борьбы, после чего входная дверь резко захлопнулась. На какую-то секунду я поверила в то, что ей удалось не пустить его в дом. Но затем я услышала в холле звук громких шагов, которые не походили на шаги Сары, и голос Джефа:

— Не думаю, что вы отважитесь позвонить в полицию.

— Отчего же?

— Оттого, что у меня есть основания полагать, что сегодня вечером вы предприняли попытку убийства Дженни!

Наступила долгая напряженная пауза. Его слова, очевидно, потрясли ее. Впрочем, меня они потрясли не меньше. Я даже не сразу уловила их смысл. А потом изумилась: откуда ему это известно?

Я услышала ее неестественный смех:

— Вы, Джеф, наверное, пьяны, раз строите такие безумные теории!

— В первый раз кто-то был на берегу, видел, как она тонет, и не пришел на помощь. А сегодня вечером кто-то пытался сбить ее машиной.

— Да, она мне рассказала об этом. Но она убеждена в том, что это была Рейчел.

— Так вот, это была не Рейчел. Когда с Дженни случилось это несчастье по дороге в Балликейвен, Рейчел находилась дома у своей бабушки в Галвее. Скажу больше! Когда Дженни тонула в море, Рейчел была в гараже и возилась с машиной. Сегодня я был там и справлялся. Там все подтвердили.

Теперь я поняла, почему он приехал. Но я все еще не могла постичь, каким образом он заподозрил именно Сару.

— Что касается сегодняшнего наезда, то я полагаю, это был просто пьяный лихач, — резко сказала она.

— Нет, это были вы, — сказал Джеф. Он говорил холодно, с убийственным спокойствием.

— Вы, наверное, спятили! Только сумасшедший может вообразить, что я пыталась убить собственную дочь! — Она расхохоталась, но это был насквозь фальшивый смех.

— Но ведь она не является вам дочерью, не так ли?

— Сумасшедший! — крикнула она, и по ее тону я поняла, что она близка к истерике.

Я была уверена, что смелое замечание Джефа — всего лишь дерзкая догадка, которая, однако, подтвердилась реакцией Сары.

— Господи Боже мой, с чего вам вдруг вошла в голову эта безумная мысль?! — Она снова сумела овладеть голосом и смогла даже придать ему оттенок изумления.

— Вам это покажется странным, но — с подачи Рейчел. Она, разумеется, захотела узнать, почему я ее проверяю. Когда я рассказал ей о том, что верю словам Дженни о человеке, который бросил ее погибать в тот вечер в море, и о том, что сегодня на жизнь Дженни покушались вторично, она обеспокоилась не меньше моего и захотела докопаться наконец до истины. Мы исходили из того, что у злодея должны иметься серьезные мотивы для совершения столь тяжкого преступления. Поэтому вы стали главным подозреваемым. И потом, Рейчел вспомнила, что вы до недавнего времени ходили в пальто с капюшоном.

— И что же это доказывает?

— Согласен, это еще не доказательство того, что в тот вечер бедняжка Дженни видела на берегу именно вас, но наличие у вас того пальто пробудило к вам настоящий интерес. Особенно у Рейчел. Она попросила меня рассказать ей все, что мне известно о матери Дженни. И я передал ей все, что слышал от самой Дженни. Когда я упомянул о том, что мать Дженни когда-то работала на Аннелизу Винтерс, это показалось Рейчел странным.

— Странным? Почему же ей показался странным факт моей работы у Аннелизы Винтерс?

— Потому что год или два назад Рейчел видела один из старых телефильмов с участием Аннелизы, и ее поразило ваше удивительное сходство с актрисой. Но, конечно, тогда она не придала этому значения. Всю свою жизнь она знала вас как Сару О'Мара. К тому же считалось, что Аннелиза Винтерс погибла во время войны. Впрочем, поначалу Рейчел готова была отнести к разряду удивительных совпадений тот факт, что вы, работавшая в свое время у Аннелизы Винтерс, так сильно на нее похожи. Но я уже нащупал истину.

— И в чем же она, по-вашему?

— В том, что вы — Аннелиза Винтерс.

Аннелиза Винтерс! Мысли мои заметались в беспорядочной карусели. Чепуха какая-то! Аннелиза погибла! Во время налета немецкой авиации! Много лет назад!

Но когда Сара вновь заговорила, голос ее дрожал от страха.

— Вы сумасшедший, помешанный! Аннелиза Винтерс погибла! И потом, зачем, по-вашему, мне, если бы я была той знаменитой актрисой, отказываться от славы и всю жизнь разыгрывать из себя какую-то ничтожную Сару Армитедж?!

— Вот этого мы и не могли сначала понять. Да и вообще при первом рассмотрении эта гипотеза показалась невероятной. Но постепенно у нас появлялось все больше информации и факты стали складываться в более или менее цельную картину. Вы всегда были чрезвычайно скрытной и загадочной женщиной. Даже Шон О'Мара неоднократно признавался, что практически ничего не знает о вашем прошлом. Потом мы вспомнили о том, как поначалу вы отрицали, что являетесь матерью Дженни, и стали утверждать обратное только после публикации статьи, в которой говорилось, что Дженни — богатая наследница. Но было еще одно обстоятельство, которое усилило наши подозрения. Видите ли, Дженни утверждала, что ее мать была природной блондинкой… А ваши волосы ведь обесцвечены.

— Ложь!

— Нет, не ложь, а правда. Рейчел была абсолютно уверена, но для очистки совести она позвонила вашему парикмахеру, и та подтвердила, добавив, что природный цвет ваших волос темный.

— Вы плохо знаете женщин, — услышала я надломленный голос Сары. — Мы часто не хотим признаваться в некоторых секретах нашей внешности. Да, у меня волосы обесцвечены, но я всегда говорила, что это мой природный цвет. Думаю, Дженни простит мне этот маленький обман. И потом, повторяю, если бы я действительно была Аннелизой Винтерс, зачем бы я стала заживо хоронить себя в глазах людей? Впереди Аннелизу Винтерс ожидала блестящая карьера. Она была известной актрисой.

— Да, мне это известно. В этом-то и была вся загвоздка. Но потом Рейчел вспомнила об одном приятеле ее отца, который работает в киноиндустрии и сейчас снимает фильм неподалеку отсюда. Так вот, Рейчел позвонила ему и попросила рассказать все, что тот мог вспомнить об Аннелизе Винтерс. Он хорошо знал и помнил эту актрису. Главным образом из-за скандала, который начал разгораться перед самой ее гибелью. Говоря проще: если бы она не погибла тогда под бомбами, то попала бы в серьезнейшую переделку. Ее бы обвинили в убийстве. От суда ее спасла только смерть.

— Это… Это смехотворно! Если… Если бы у Аннелизы были какие-то проблемы, я бы знала о них. Я ведь работала у нее секретарем и просматривала все бумаги…

— Аннелиза Винтерс погибла — или, вернее, якобы погибла — меньше чем через час после того, как был обнаружен мертвым некий молодой человек по имени Робин Фергюсон. У отца Робина зародилось подозрение, что убийцей является Аннелиза. Однако, услыхав о ее собственной гибели под бомбежкой, он замял дело и представил все как несчастный случай. Разглашение истинных обстоятельств гибели сына было бы для Фергюсона-отца плохой рекламой. Но учтите: если бы Аннелиза «не погибла», Генри Фергюсон сделал бы все, чтобы посадить ее на скамью подсудимых. Он был не последним человеком в киномире, и, даже если бы суд отпустил Аннелизу за недостаточностью улик, он позаботился бы о том, чтобы сломать ей карьеру. Генри Фергюсон имел и желание, и возможность оказать эту «услугу» убийце сына.

— Это ложь. Я не убивала…

— Значит, вы все-таки признаете, что вас зовут Аннелиза Винтерс?

— Нет! Нет! Я не Аннелиза! Вы совсем меня запутали.

— Доказать, кто вы есть на самом деле, не так уж трудно. Генри Фергюсон давно умер, но все же осталось немало людей, которые хорошо знали Аннелизу… Они могут опознать вас.

— О нет! Прошло столько лет! Они могут ошибиться! Никакая я не Аннелиза… — Теперь голос у нее был сбивчивый и крайне угнетенный.

— Не обманывайте самое себя, Аннелиза, — неумолимо продолжал Джеф. — Завтра сюда может съехаться более десятка людей, которые легко опознают вас. Почему бы вам сразу не признаться?

— Ну, хорошо, хорошо! — крикнула она хрипло. — Да, я Аннелиза Винтерс! Больше у вас нет вопросов?

— Почему вы убили Робина Фергюсона?

— Я не убивала его, не убивала.

— Не лгите. Если бы вы были невиновны, то не стали бы бросать свою карьеру и скрываться под чужим именем.

— Робин спровоцировал меня, я вышла из себя. Я плохо соображала, что делаю…

— Что произошло?

— Я… Я собиралась выйти за Робина замуж, а он… он бросил меня ради другой. Какая-то дура из группы статистов. Дура, у которой не было никакого таланта! А я тогда стояла на пороге блестящей карьеры, у меня были большие перспективы, и что же? Сынок продюсера бросает меня ради какой-то безвкусной дешевки! Я пригрозила подать на него в суд за неисполнение обещания. Я многим ему грозила. Пыталась даже применить шантаж. И тогда он сказал, что моя карьера закончена, на ней можно поставить крест. Он сказал, что его отцу вполне по силам… Я знала, что он не шутит, и испугалась, что Генри Фергюсон сделает все так, как его попросит Робин. Он всегда баловал его. А меня никогда не любил.

— И вы убили юношу?

— Я… Я сделала это под влиянием минуты. Я была так рассержена, что вряд ли отдавала себе отчет в том, что делаю. Только что он сидел на бордюре балкона на восьмом этаже и скалился на меня… а в следующую секунду его уже не стало. Я… Я не осознавала тогда, что толкнула его. Он потерял равновесие и… Выбежав из квартиры, я тут же бросилась к его отцу. Я сказала, что Робин свалился сам, но он не поверил мне. Он знал, что Робин порвал со мной, и обвинил меня в том, что я его столкнула.

Она стала шумно всхлипывать.

— А что было потом? — стал подгонять ее Джеф.

— Я выбежала из киностудии, взяла такси и отправилась к себе в отель. Я велела Саре Армитедж собрать мои вещи, сказала, что уезжаю на выходные за город. Я все еще не могла прийти в себя от потрясения, но понимала, что необходимо выбраться из отеля до приезда полиции, которая, как я полагала, тут же учинит мне допрос. Я понимала также, что от полиции мне все равно никуда не деться, но я должна выиграть время, чтобы придумать наиболее убедительную версию случившегося. Мы вышли из номера вместе. Сара собиралась провести вечер у Лейлы, поэтому шла только с дамской сумочкой. Спустившись в фойе, я попросила швейцара поймать такси, а ее попросила купить мне сигарет. Тут бомба и упала…

Она говорила сквозь душераздирающие рыдания, и мне было ясно, что она окончательно сдалась.

— И когда Сара Армитедж была убита, вы решили выдать себя за нее, — спокойно проговорил Джеф.

— Да. Каким-то чудом я спаслась. Отделалась несколькими синяками. Я огляделась вокруг в поисках Сары и, обнаружив ее труп, увидела, что узнать ее уже невозможно. Я всегда быстро соображала и поняла, что, если люди поверят в мою смерть, мне нечего будет бояться полиции. В противном случае Генри Фергюсон не успокоится, пока не засадит меня на скамью подсудимых. Конечно, улик было мало, но я боялась, что кто-то мог видеть, как я столкнула вниз Робина. Во всяком случае, с карьерой мне в любом случае пришлось бы распрощаться.

— Поэтому вы поменялись с Сарой опознавательными браслетами.

— Да. Мне удалось проползти к ней через завалы, образовавшиеся в фойе. Я захватила также ее обручальное кольцо. Волосы у нас одного цвета, несмотря на то, что она была природная блондинка, а я крашеная. На ней было пальто, которое я незадолго до этого подарила ей со своего плеча. Я была уверена, что ее труп примут за мой.

Я содрогнулась. Мне не верилось, что человек может действовать столь хладнокровно при таких страшных обстоятельствах.

— Вы здорово рисковали.

— Как раз нет. Ее труп невозможно было узнать. Это было страшное зрелище. Мне самой далеко не сразу удалось избавиться от воспоминаний об этих кошмарных останках. Вид их преследовал меня.

— Вы также взяли сумочку, где были все ее документы.

— Да. Еле вырвала у нее из руки.

— А на следующий день вы сняли остававшиеся на ее счету деньги.

— Да, я подделала ее подпись. Я бы сняла деньги со своего счета, но вы понимаете, что об этом нечего было и думать. Я была почти без денег, и мне был дорог каждый пенни. Уходя из разбомбленного отеля, я случайно обронила ее браслет. Обнаружила это потом, уже на улице, и не рискнула возвращаться. Нужно было поскорее уходить, пока кто-нибудь не заметил меня. Да и потом, в здании начался пожар.

— Что случилось потом, Аннелиза? — тихо спросил Джеф. Настолько тихо, что мне пришлось изо всех сил напрячь слух.

— Переночевала я в какой-то дыре, а наутро решила ехать в Ньюкасл. Я не могла оставаться в Лондоне, так как боялась, что кто-нибудь меня узнает.

Я вспомнила о знакомой Лейлы, которая писала моей приемной матери, что видела Сару Армитедж уже после бомбежки. На ней было розовое пальто. Теперь мне было ясно, что знакомая Лейлы наткнулась на Аннелизу.

— Вы твердо решили выдавать себя за Сару Армитедж, — ворвался в мои мысли голос Джефа.

— Да, мне нужно было побыстрее определиться, замести следы. Потому я так много лет и цеплялась за это имя.

— А потом вы вышли замуж за Шона О'Мара.

— Он был без ума от меня. Да и я понимала, что в Ирландии будет как-то спокойнее. К моему несчастью, он оказался вовсе не так хорошо обеспечен, как я поначалу думала.

— А сегодня вечером вы намеренно пытались убить Дженни, — холодно сказал Джеф.

— Нет, нет, клянусь! Честное слово, этого не было. Приходите завтра, и вы найдете ее целой и невредимой.

— Почему я должен приходить завтра? Вы можете позвать ее сейчас.

«Она теперь не посмеет убить меня, — подумала я с радостью. — Когда Джеф уйдет, ей придется отпустить меня».

Но я понимала, что Джеф уже не уйдет.

— Нет, прошу вас, уходите сейчас же.

Я услышала, как он решительно зашагал к лестнице.

— Я поднимаюсь к ней в комнату, так и знайте!

Несколько минут назад мне удалось скинуть с ног туфли. Теперь я пыталась освободиться от галстука, которым были привязаны мои лодыжки к подлокотнику софы. Материал был упругий, но потихоньку поддавался.

— Приходите завтра. Сейчас ее нет дома, но я клянусь, что с ней все в порядке, — отчаянно крикнула она.

— Если вы с ней что-нибудь сотворили, я убью вас!

В голосе Джефа неожиданно зазвучали страшные нотки. Мысли о нем придали мне сил. Я рывком освободила одну ногу и изо всех сил толкнула ею столик, на котором стоял поднос с кофе. Все это с грохотом полетело на пол.