— Итак, Риба, — ласково, как добрый учитель, сказал Випон, — значит, до тех пор, пока ты не повстречалась с этими молодыми людьми сразу после того, как Искупитель собирался надругаться над тобой, а один из мальчиков его обезвредил, ты понятия не имела о том, что в Святилище есть мужчины?

— Да, господин.

— И ты прожила там с десяти лет и, по твоим словам, с тобой обращались, как с маленькой принцессой? Это очень странно, не правда ли?

— Я жила так, как привыкла жить, господин. У нас было почти все, чего мы хотели, и единственным строгим правилом, за нарушение которого полагалось страшное наказание, было — не покидать пределы нашего жилища. Но эти пределы очень широки, а стены настолько высоки, что взобраться на них невозможно. Мы были счастливы.

— Женщины, которые вас опекали, объясняли вам, почему вас лелеют с такой добротой и щедростью?

Риба вздохнула, вспомнив, что этот дивный сон закончился.

— Они говорили, что, когда нам исполнится пятнадцать, нас выдадут замуж, и каждая из нас будет жить в месте, еще более прекрасном, чем Святилище, и мы будем купаться в блаженстве вечно. Но только в том случае, если станем такими совершенными, как от нас требуется.

— Совершенными? В каком смысле? — поинтересовался весьма заинтригованный Випон.

— Кожа у нас должна быть без единого изъяна, волосы блестящие и послушные, глаза большие и сверкающие, щеки румяные, грудь округлая и полная, ягодицы большие и гладкие, и нигде, ни между ног, ни под мышками, ни где бы то ни было еще, кроме как на голове, — ни единого волоска. Мы всегда должны быть предупредительны и очаровательны, и от нас всегда должно пахнуть цветами. Нам не разрешается сердиться, брюзжать или критиковать других людей, мы обязаны всегда быть добрыми, ласковыми и готовыми к поцелуям и нежностям.

И Альбин, и Випон были мужчинами с большим жизненным опытом, они видали и слыхали на своем веку много странного, но, когда Риба закончила свой рассказ, ни один из них не нашел что сказать.

Первым наконец заговорил Альбин:

— Возвращаясь к надругательству Искупителя над тобой… Ты никогда прежде его не видела?

— Ни его, ни какого бы то ни было другого мужчину.

— А как вы практиковались в… нежностях, если вы не знали мужчин? — спросил Випон.

— Друг на дружке, господин. — Это еще больше заинтриговало Альбина и Випона. — Мы по очереди исполняли эту роль: притворялись усталыми, сердитыми, кричали, а другие должны были нас успокаивать и ласкать до тех пор, пока нам не становилось хорошо. — Риба взглянула на своих собеседников и поняла, что ее объяснения плохо до них доходят. — А потом… у нас были куклы.

— Куклы?

— Да, куклы-мужчины. Мы их одевали, делали им массаж и обращались с ними, как с королями.

— Понятно, — произнес Випон.

— Нам с Леной… — Риба на секунду запнулась. — Лена — это девочка, которую убил Искупитель… Нам сообщили, что мы избраны, что нас вот-вот увезут и отдадут замуж, и после этого мы всегда будем счастливы. Но вместо этого нас отвели в комнату к тому человеку. Это сделали наши Тетушки — так мы называли женщин, которые нас воспитывали и говорили нам, что мы выйдем замуж. Потом появился тот человек и убил Лену.

— Ваши Тетушки, они знали, что вас ждет?

— Почему они так поступили? Ведь раньше они были столь добры к нам! Наверное, их обманули.

— Не кажется ли тебе странным совпадением то, что ты повстречалась и с этим Искупителем, и с Кейлом в течение одних суток и что Кейл появился как раз вовремя, чтобы спасти тебя? — спросил Альбин, не вполне уверенный теперь, что их не водят за нос, хотя, если так, девочка должна была бы быть незаурядно искусной лгуньей.

— Да, мне это пришло в голову еще тогда: как странно почти одновременно встретить четверых мужчин после стольких лет, в течение которых мы не видели ни одного. При этом один из них оказался неслыханно жесток, а остальные рисковали собственными жизнями ради меня — человека, которого они совершенно не знали. Это что, в порядке вещей?

— Нет, — ответил Випон, — это весьма необычно. Спасибо тебе, Риба. На сегодня все.

Он позвонил в колокольчик, стоявший перед ним на столе. Дверь открылась, вошла молодая женщина. У нее был вид надменной гордячки, свойственный любой шестнадцатилетней аристократке, — словно она все повидала на своем веку и мало что могло представлять для нее интерес. Однако глаза у нее расширились, когда она увидела Рибу с ее густыми темными волосами и невероятно пышными формами. Стоя рядом, они словно бы являли собой представительниц разных биологических видов.

— Риба, это мадемуазель Джейн Вельд, моя племянница. В течение нескольких ближайших дней она будет заботиться о тебе.

Мадемуазель Джейн, все еще в изумлении, слегка кивнула. Риба лишь нервно улыбнулась.

— Альбин, будьте любезны, подождите с Рибой за дверью, пока я перекинусь словечком с мадемуазель Джейн.

Альбин жестом учтиво указал Рибе на выход, они вышли, и он закрыл за собой дверь.

Випон посмотрел на свою встревоженную племянницу.

— Закрой рот, Джейн, а то так и останешься с отвисшей челюстью.

Мадемуазель Джейн захлопнула рот столь поспешно, что даже было слышно, как лязгнули зубы, но тут же снова открыла его:

— Что, скажи на милость, это за существо?

— Сядь и послушай. И, ради бога, хоть раз сделай так, как тебе велят!

Мадемуазель Джейн неохотно повиновалась.

— Ты должна подружиться с Рибой и постараться, чтобы она рассказала тебе все то, что уже рассказала мне, и все, что ты сможешь выведать у нее сверх того. Все записывай и присылай мне, не опуская ни одной подробности, какой бы странной она тебе ни показалась. — Випон пристально посмотрел в глаза племяннице: — А они наверняка будут странными. Когда узнаешь всю ее подноготную, постарайся понять, можно ли научить ее держать язык за зубами и притворяться, будто она прибыла с каких-нибудь Южных островов или еще откуда-нибудь в том же роде. По-своему она достаточно воспитанна, но ты должна обучить ее нашим манерам. Если она окажется способной ученицей, вероятно, ее можно будет сделать личной горничной или даже компаньонкой.

— Ты хочешь, чтобы я обучала горничную?! — возмутилась мадемуазель Джейн.

— Я хочу, чтобы ты сделала то, что я тебе сказал. А теперь иди.