Фелиса отложила золотой «паркер» и принялась просматривать почту. Восемь личных писем, тридцать шесть официальных благодарностей, ответы на которые можно быстро продиктовать Хосефине, и два деловых предложения — от итальянского премьер-министра и от президента Соединенных Штатов Америки.

Хорошо, что Хосефина снова сварила кофе.

Судя по расписанию на сегодняшний день, которое секретарша, как обычно, оставила на столе, после ответа на корреспонденцию Фелисе предстояло выстоять несколько часов на примерке с представителями дома Готье, которые отвечали за ее туалеты к фестивалю в Каннах. Потом ее ждала встреча с модельерами от Шанель: одно платье предназначалось для благотворительного бала в пользу научного фонда, любимого проекта принца Кандидо, второе — для торжественного обеда в честь леонского химика, лауреата Нобелевской премии мира.

Хотя Фелиса ненавидела примерки даже больше, чем балы, подобное времяпрепровождение составляло изрядную часть ее жизни. Что ж, таковы обязанности принцессы, пренебречь ими невозможно.

В углу Хосефина быстро печатала на машинке. Хотя старинные часы, украшающие стену кабинета принцессы, показывали всего половину восьмого утра, Фелиса и ее секретарша провели за работой уже не меньше часа. Принцесса допила третью чашку крепкого кофе и взглянула на расписание.

В течение двух недель ей удавалось избегать встреч с Алексом. Конечно, помог трехдневный визит в Амстердам, на конференцию, посвященную проблемам мирового валютного фонда. Но в остальное время ей приходилось прилагать определенные усилия, чтобы даже случайно не оказаться в той части дворца, где располагались апартаменты Алекса.

И все равно, когда Фелиса распечатала очередное приглашение на обед, автором которого является итальянский банкир, столь успешно монополизировавший ее время на благотворительном балу, ей немедленно явился образ Алекса. Четко, во всех подробностях Фелиса увидела его темные глаза, твердые очертания смуглого лица. Почувствовала тепло его тела, когда он стоял так ошеломляюще близко… И нежность губ, когда Алекс наклонился поцеловать ее. Нежность, под которой без труда угадывалось страстное желание.

Самое ужасное заключалось в том, что Фелиса была готова дать ему все, чего он пожелает.

Что же со мною творится? — в сотый раз подумала принцесса и снова посмотрела на конверт с приглашением. Ее всегда окружали десятки, сотни красивых и обходительных мужчин вроде этого итальянца. Мужчин из хороших семей, богатых, с родословной от сотворения мира… Такова судьба любой представительницы королевской семьи, особенно молодой и красивой.

Фелиса всегда воспринимала мужское общество как нечто само собой разумеющееся, но никогда не испытывала чувств, которые неизвестно как пробудил в ней Алекс. Она была достаточно умна, чтобы понять — в ней проснулось желание. Сколько раз за эти две недели Фелиса просыпалась и лежала с открытыми глазами, думая: а что, если Алекс сейчас в книгохранилище? Что, если встать, накинуть халат и спуститься к нему? И то, что могло произойти между ними, не столько пугало, сколько завораживало ее…

Его слова до сих пор звучали у нее в ушах. Конечно, в этих словах не было ни доли истины! Как может женщина ее положения страдать от одиночества?..

— Ваше высочество, что вы думаете делать с мистером Вудом?

Фелиса вздрогнула, внезапно осознав, что унеслась мыслями неведомо куда.

— С мистером Вудом? А что с ним?

— Вы, должно быть, не заметили. — Хосефина протянула ей листок бумаги. — Мистер Вуд просил позвонить его секретарю в Англию, чтобы тот кое-что проверил в его личной библиотеке и сверил с находками в книгохранилище. Он составил список вопросов, которые я должна задать мистеру Дарку. Однако мистер Вуд считает, что работал бы эффективнее, будь у него возможность звонить секретарю прямо из хранилища.

Фелиса нахмурилась.

— Почему бы ему не воспользоваться одним из дворцовых телефонов? Я могу распорядиться…

Хосефина ответила учтивым поклоном, показывая полное согласие со словами принцессы.

— Конечно, ваше высочество, я тоже считаю, что так было бы куда проще. Однако мистер Вуд сказал, что ему нужен личный телефон в подземелье, чтобы он мог им воспользоваться в любое время дня и ночи, не отходя от книг, которые вызывают у него сомнения. Я пообещала передать вам его просьбу… Но, насколько мне известно, в книгохранилище нет телефонной линии.

— Вы правы, никому и в голову не приходило проводить туда телефон. Не думаю, что это вообще возможно.

— Я так и ответила мистеру Вуду, но он продолжал настаивать. Тогда я навела справки у технического персонала.

— И что?

— Мне сказали, что в принципе это возможно. Но нужно разрешение вашего отца и согласие комитета по охране исторических памятников.

— Отец конечно же разрешит…

А вот насчет комитета Фелиса не была уверена. Она помнила, какую полугодовую битву королевской семье пришлось выдержать за право переоборудовать жилое крыло дворца несколько лет назад. И трехмесячные дебаты о том, можно ли установить в бальном зале систему кондиционирования…

— Хорошо, Хосефина, я постараюсь это уладить, — ответила Фелиса, борясь с желание увидеть в этом повод для встречи с Алексом.

А может, занятый работой, он уже забыл, что произошло между ними две недели назад?.. Вдруг это подействовало на него не так, как на нее? Фелиса постаралась сосредоточиться на корреспонденции, но Хосефина снова ее отвлекла.

— Коль скоро мы заговорили о мистере Вуде, смею напомнить, что ваша первая встреча с музейным комитетом состоится завтра, в пятнадцать часов. Куратор музея надеется, что вы представите на совете результаты работы мистера Вуда.

Сколько причин, чтобы все-таки позволить себе встретиться с ним! Да что там, теперь она просто обязана с ним поговорить.

— Скажите, Хосефина, у меня есть сегодня свободные полчаса для встречи с мистером Вудом?

Секретарша пододвинула к ней лист гербовой бумаги.

— Ваше сегодняшнее расписание, ваше высочество. Как видите, начиная с полудня день совершенно свободен.

Фелиса взглянула на полупустой листок и выронила авторучку.

— Вы шутите?

— Вовсе нет.

На строгом лице Хосефины появилось нечто совершенно ей несвойственное — широкая улыбка.

— После того как вы встретитесь с мистером Вудом, ваше высочество, могу я посоветовать вам отдохнуть? Я прослежу, чтобы вас не беспокоили. Считайте это подарком на день рождения.

— Неужели…

Взгляд Фелисы упал на календарь, стоящий на столе красного дерева. В самом деле, она забыла про собственный день рождения!

— Да, именно так, — ответила Хосефина, продолжая улыбаться.

Фелиса вскочила из-за стола и в порыве чувств обняла секретаршу.

— Хосефина, вы просто прелесть!

Та вспыхнула от удовольствия.

— Что вы, ваше высочество, какая там прелесть. Завтра вам предстоит весьма напряженный день.

— О Господи, это неважно! Спасибо огромное!

С новыми силами принцесса вернулась к прерванной работе, желая покончить с ней как можно быстрее. Пара примерок, краткая встреча с Алексом — а потом восхитительный остаток дня, наполненный свободой! Ее ожидает чудесный вечер в полном одиночестве.

Алекс потирал виски, стараясь изгнать надоевшую боль. Хорошо хоть на этот раз она была не резкой и не особенно мешала работать. Он сидел за столом, заваленным книгами. Открытый перед ним манускрипт представлял собой сборник средневековых проповедей, написанных по латыни и роскошно иллюстрированных. Миниатюры еще сохранили насыщенность цвета, хотя и не сияли так ярко, как в тринадцатом веке.

Алекс осторожно перевернул страницу рукой в нитяной перчатке. Интересно, подумалось ему, а не мог ли я лично знать монаха, который переписывал эти тексты? Сам Алекс некогда провел в испанском монастыре более двадцати лет, в том числе занимался и книгами, даже четыре их переписал. Такую тонкую работу доверяли не всякому монаху, но он своим смиренным поведением и старанием заслужил доверие аббата. Правда, избавиться от проклятия Алексу так и не удалось. Очевидно, когда Барнабе говорил о самопожертвовании, он не имел в виду необходимость пожертвовать жизнь церкви…

Алекс раскрыл блокнот и детально описал состояние книги, ее возраст, историческую ценность, известных авторов проповедей и предполагаемый район изготовления. Потом присвоил ей порядковый номер, чтобы не перепутать с другими, и отложил в сторону, готовый приняться за следующий экземпляр.

Он пробежал глазами два шкафа, полные уже каталогизированными им книгами. Принцесса будет довольна. Если остальные сокровища хранилища так же хороши, как эти, Королевский музей обогатится несказанно. А что до него самого…

Пока еще Алекс не нашел жизненноважной для себя информации. Все, что попадалось ему про ведьм и ведовство, он уже встречал раньше. Заинтересовавшие было его сведения попались ему в манускрипте, содержащем легенды о колдунах. Но после проведенной с помощью Питера Дарка экспертизы Алекс удостоверился, что результат снова нулевой. Все, что казалось новым, было всего-навсего народными вариантами церковных преданий, перепевами баллад и тому подобным.

Хорошо хоть напряженная работа помогала не думать о Фелисе. Можно сказать, ему повезло, что принцесса ни разу за две недели не спустилась в книгохранилище. Часть него искренне радовалась такому везению: чем дальше предмет искушения, тем меньше опасности впасть в грех. Зато вторая просто-таки разрывалась от желания увидеть принцессу, хотя бы издалека…

Алекс тряхнул головой, отгоняя образ золотоволосой девушки с бриллиантовым колье на шее, и взялся за следующий объект изучения. Это был свиток — очевидно, какой-то официальный документ, судя по сломанной столетия назад королевской печати.

Он осторожно развернул древний пергамент — и вздрогнул всем телом. Перед ним был список королевских рыцарей, отправляемых на войну тысяча двести двенадцатого года, когда короли Леона, Кастилии, Наварры и Арагона составили сильную коалицию против марокканского эмира Мирмамолино. Каждое из имен, написанных аккуратным столбцом, вызывало в памяти лицо — хорошо знакомое, хотя и принадлежащее давно умершему человеку. И среди них десятым сверху имя, заставившее Алекса похолодеть.

Алехандро, второй сын арьер-вассала Гильельмо де Ноласко, двадцать семь лет.

Язык был каталонский вместо книжной латыни. Имя короля Диего, написанное его собственной рукой, стояло рядом с печатью.

Руки Алекса так сильно дрожали, что он поспешно положил свиток на стол, чтобы не уронить. Что же, с этим документом хотя бы все ясно. Нужно успокоиться и занести его в каталог — ведь за этим его и наняли потомки короля Диего.

— Алекс, простите, что отвлекаю вас…

Он поднял глаза, инстинктивно прикрывая список рукой, как будто написанное на старинном пергаменте и никому из ныне живущих не известное имя могло выдать его с головой.

— Да, принцесса?

Она выглядела такой же прекрасной, как тогда вечером, когда принесла ему план и опись. Хотя на этот раз на Фелисе вместо халата и мягких тапочек был строгий деловой костюм с юбкой до колен, блузка цвета слоновой кости и туфли на невысоких каблуках. В ушах поблескивали жемчужные серьги, золотистые волосы, заколотые по бокам, ниспадали на спину.

Хорошо, что она не распустила волосы, невольно подумал Алекс. Перед глазами живо пронеслись картины той ночи. Как же ему хотелось пропустить блестящие пряди между пальцев. Ощутить, такие ли они шелковистые на ощупь, как на вид…

— Я не хотела вас прерывать, — принцесса оценивающе посмотрела на стол, заваленный книгами, — но Хосефина передала мне вашу просьбу относительно телефона.

— И что?

Алекс по-прежнему закрывал свиток рукой. Пожалуй, идея отдать его музею не так уж умна, подумалось ему. Историческая ценность списка довольно мала по сравнению с ценностью, которую он по некоторым причинам имеет в его глазах. Можно договориться с принцессой и купить этот пергамент — так сказать в благодарность за успешную работу.

— Думаю, это можно устроить. Однако понадобится время. Комитет по охране исторических памятников может воспротивиться переоборудованию этой древнейшей части дворца. Думаю, если удастся заручиться согласием короля, мы сможем их переубедить. Но не рассчитывайте, что это произойдет быстрее, чем за две недели. Мне нужно будет убедительно доказать, что наличие телефона в хранилище ускорит работу над каталогизацией. Однако полагаю, что члены комитета захотят лично убедиться в необходимости подобных мер…

— Это значит, что кто-то будет совать нос в мою работу?

— Боюсь, что да, — осторожно сказала принцесса.

— Тогда не надо. — Алекс встал. Он подозревал еще тогда, когда Фелиса предложила ему работу, что обещанное уединение не будет полным. Рано или поздно кто-нибудь попытается вмешаться… Хотя, надо отдать принцессе должное, она до сих пор делала все возможное, чтобы оградить его от любопытствующих. — Значит, единственный доступный мне аппарат во дворцовой библиотеке?

— Да. По крайней мере, туда редко кто заглядывает и минимум покоя вам гарантирован. Вы, конечно, можете пользоваться любым телефоном во дворце. Однако вряд ли захотите говорить с секретарем из моего кабинета…

Что лучше: дворцовая библиотека и постоянная опасность быть услышанным или же проныры из комитета по охране памятников? Ни то, ни другое не вызывало у него особого энтузиазма. Раздумье отразилось на лице Алекса, и принцесса, похоже, это заметила. Потому что быстро добавила:

— Но я могу предложить третий вариант. Почему бы не пригласить сюда вашего секретаря?

Алекс оперся руками о стол и задумался. В Лондоне Питер обычно работал в собственном кабинете за закрытой дверью. Через него проходили все контакты Алекса с внешним миром. Питер никогда не задавал вопросов. Он уходил домой ровно в шесть вечера и никогда не задерживался, чтобы выпить чашку кофе со своим шефом. Если предположить, что им придется все время находиться в одном помещении, Питер может что-нибудь заподозрить… Хотя лучше Питер, чем кто-либо другой. Он сможет созваниваться с консультантами Оксфорда вместо него, Алекса, присутствовать на собраниях музейных работников.

Сегодняшняя находка давала Алексу надежду на успешное завершение начатого. Если уж в документах хранилища он наткнулся на собственное имя, то вполне вероятно, что найдет и сведения о Черном Барнабе! Переложив на Питера часть обязанностей, таких, например, как приведение в порядок черновых записей, он получит больше времени на поиски…

— Ваше предложение мне подходит, принцесса. Большое спасибо.

— Не стоит благодарности. Я сама заинтересована в том, чтобы работа шла как можно быстрее.

Принцесса старалась не смотреть на Алекса, вместо этого она обводила взглядом высокие книжные шкафы.

— Хосефина вам, должно быть, сказала, что завтра я встречаюсь с членами музейного комитета. Хотелось бы получить от вас отчет о продвижении работы.

— Я постараюсь завершить его к вечеру, — ответил Алекс.

— Спасибо. Я как раз успею все прочитать до завтра. — Голос принцессы звучал бесстрастно, интонации были чисто деловыми, как будто между ними ничего не произошло.

Алекс усомнился: а не забыла ли она про их поцелуй? Может, это только он провел две недели, вспоминая, как все было? Понятно, почему он держится отстраненно. Но что заставляет принцессу проявлять такую отчужденность?

— Вам еще что-нибудь нужно? — вежливо спросила она.

Да, вас, принцесса, подумал Алекс, кривя губы в усмешке.

— Вроде бы нет. Хосефина обо всем заботится.

— Хорошо, — ответила Фелиса и посмотрела на стол.

Алекс с трудом преодолел желание спрятать свой драгоценный свиток. Он почему-то был уверен, что принцесса смотрит именно на него. Наконец он не выдержал и спросил:

— Что вы такое увидели?

— О, ничего особенного… Кажется, это та самая книга, которую я часто листала в детстве.

Фелиса шагнула к столу и бережно подняла обеими руками огромную инкунабулу, одну из книг, предназначенных Алексом на сегодня.

— Да, это она. Правда, тогда я не читала на старокаталонском, но часто рассматривала картинки.

Книга не совсем моего времени, подумал Алекс с облегчением. Судя по оформлению и сохранности, век пятнадцатый или даже позже. Впрочем, детально он ее еще не рассматривал и точнее сказать не мог.

Принцесса гладила пальцами переплет — деревянный, обтянутый свиной кожей, с металлическими уголками.

— Правда, красивая? — Голос ее стал совсем тихим, глаза сияли.

Алекс теперь не сомневался, что Фелиса решила изучать историю искусств в Оксфорде неспроста, ею двигала глубокая любовь к предмету. Только увлеченные историки могут с такой нежностью относиться к предметам старины!

— Смотрите, здесь кольцо. — Принцесса показала на отделанный металлом корешок. — Видно, некогда книгу приковывали цепью…

— В средние века книги были очень ценны и редки. — Алекс улыбнулся ее наивной радости. Обложки закрывались на замки вроде дверных, чтобы предохранить страницы от порчи влагой. А от воров защищали книгохранилища… и цепи.

— Да, я помню, что книги приковывали к конторкам, чтобы не в меру усердные студенты и монахи не пробовали их присвоить и унести с собой. Мы в Оксфорде видели такие книги. В Бодлеанке есть несколько до сих пор «сидящих на цепи»…

— Вы, вероятно, были хорошей студенткой.

— Приходилось. Принцесса не имеет права прогуливать лекции. Представляете, что написали бы в желтой прессе?

— Представляю. «Папу короля вызывают в деканат…»

— Очень смешно.

— Рад, что вам понравилось, принцесса.

Но Фелиса уже снова переключилась на книгу.

— Написано по-латыни, а я-то в детстве думала, что по-старокаталонски! — воскликнула она удивленно. — Это же книга сказок!

— Сказок?

Алекс невольно придвинулся ближе, однако же избегая касаться принцессы, заглянул ей через плечо.

— Ну да, своего рода «exempla» на основе народных преданий… Вот здесь, на полях, есть приписка, что сюжет слегка меняется от деревни к деревне, но благочестивая мораль остается прежней.

— Вы читаете на латыни? — Алекс взглянул на Фелису почти благоговейно. — Впрочем, что это я, иначе и быть не может.

— Я очень давно не практиковалась, — призналась Фелиса, не отрывая взгляда от книги. — Но все-таки кое-что понимаю… Это, кажется, пересказ истории о Златовласке и трех медведях. Вот слово «puella», «девочка», а здесь — «дом медведей»… Как вам кажется?

Она осторожно перевернула хрупкую страницу.

— Подумать только! «Лиса и виноград»! Не та версия, которая мне известна, но узнать нетрудно… Это ценно для истории?

Фелиса обернулась, чтобы встретиться с ним глазами, и Алекс поразился. Кто бы мог подумать, что во всезнающей блестящей принцессе таится душа тихого кабинетного ученого!

— Как любой предмет истории. Но мне кажется, вы можете забрать ее себе.

— Как — себе? — не поняла принцесса.

— Книга пылилась здесь веками. Значит, обойдутся без нее и еще пару столетий. Будет она лежать в музейной витрине, и никто не прочтет из нее ни страницы… А вам она доставит массу удовольствия.

Фелиса с нежностью прижала книгу к груди, однако переборола себя и положила ее на стол.

— Нет, так нечестно. Это достояние нашего народа. Пусть книга займет свое место в музее. Моя мать была бы довольна.

— Ваша мать была бы довольна, если бы вы получили хороший подарок на день рождения. Разве нет?

Не так давно он обещал себе, что не обмолвится об этом ни словом. Не перейдет границ дозволенного в официальных отношениях. Менее всего Алекс хотел, чтобы Фелиса догадалась, что его отношение к ней не исчерпывается приязнью и инстинктивным влечением.

Но когда он увидел, как она радуется книге, желание сделать ей приятное пересилило благие намерения. Заслужила же в конце концов эта женщина право на радость для себя самой?

— Значит, Хосефина вам сказала, — поняла Фелиса. — Напрасно…

— Я так не думаю. — Алекс нахмурился. — Почему бы вам не получить в день рождения на одно поздравление больше, чем обычно? О днях рождения вашего отца и принца Кандидо объявляют по радио и телевидению. Устраивают пышные приемы… А вы, готов поклясться, вряд ли запланировали для себя что-то торжественнее чаепития.

— Может, я просто не любительница пышных приемов?

— Может, вы просто не хотите никого озаботить такой мелочью, как собственное приятное времяпрепровождение?

Принцесса отступила на шаг — и неожиданно оказалась прижатой к столу.

— Вы меня представляете какой-то святой, отдающей все людям. На самом деле я вовсе не такая, к добру это или к худу… Вот сегодня, например, я не собираюсь делать ничего полезного для общества. Ни благотворительных балов, ни речей, ни конференций. Ничего. Я взяла выходной.

— И как вы намерены его провести? — полюбопытствовал Алекс. — Просидеть весь вечер, читая газеты? Или изучать книгу о будущем кинематографа? Это никакой не выходной. Как насчет того, чтобы действительно отдохнуть? Не хотите устроить праздник?

— Я слишком часто участвую в праздниках и устаю от них.

— Но это не ваши праздники. Они не для развлечения.

Фелиса подняла руку, приказывая ему замолчать.

— Довольно! Я же сказала, что не хочу никаких приемов. Светский раут — это последнее, чего бы мне хотелось на свой день рождения.

— Тогда как насчет ужина на двоих? — Губы Алекса еще выговаривали слова, а сердце уже сжалось в нехорошем предчувствии.

Что за глупость он собирается совершить? Он что, в самом деле хочет вытащить принцессу в город? Отлично! Вперед, Алехандро! Если хочешь, чтобы твоя фотография украсила завтра все газеты, ты на верном пути! Ты и так осмелился на поцелуй в заваленном книгами подземелье. На что подвигнет тебя романтическая обстановка и бокал шампанского?..

Хорошо, что принцесса никогда не примет твоего предложения.

— Вы… вы приглашаете меня на свидание, мистер Вуд?

На лице Фелисы отразилась самая настоящая паника. Похоже, она в самом деле не знала, как поступают в таких случаях!

— Для вас я Алекс. Ведь мы договорились, принцесса? — пошутил он, надеясь разрядить атмосферу. — Я же не называю вас «ваше высочество». И я действительно попытался пригласить вас на свидание. Вы заслуживаете немного веселья в день рождения.

Нельзя было вообразить ничего глупее. Каким надо быть самонадеянным идиотом, чтобы приглашать на свидание принцессу? Однако взгляд Фелисы выражал скорее сомнение, нежели негодование.

— Я не думаю, что это разумно. Я… я даже не помню, когда последний раз ходила на свидание с мужчиной. Общественные мероприятия не в счет…

Хорошо, значит, она не обиделась. Алекс так давно не общался с женщинами, что вполне мог допустить какой-нибудь грубый промах. Теперь, когда стало ясно, что свидания не будет, им овладело любопытство.

— Почему же вы так давно ни с кем не встречаетесь, принцесса? Неужели в Леоне нет подходящих мужчин?

Она на мгновение прикусила нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Да нет, подходящих мужчин пруд пруди. Например, все друзья моего брата Кандидо. И пара приятелей Маннеса тоже вполне интересные люди.

— Тогда что же?

Фелиса картинно закатила глаза — не совсем по-королевски, но очень даже симпатично.

— Я — единственная женщина в семье. Это подразумевает огромную ответственность. Когда желтая пресса моет косточки моим братьям, то сообщает, с какими девушками они встречаются, где проводят время, в кого влюбляются и так далее. Это придает их образам некий светский лоск, по мнению обывателей. А когда речь заходит о принцессе, все меняется. Репортеры готовы копаться в грязном белье, лишь бы выискать что-нибудь компрометирующее. Поскольку я женщина, стандарты для меня куда выше, чем для мужчин. Малейшая романтическая история может приобрести размах скандала. — Фелиса вздохнула. — Мама предупреждала меня, что в нашем королевстве отношение к женщине не сильно изменилось со времен средневековья… но я ей не верила. Подростки вообще редко верят кому-нибудь, кроме себя. Но потом я убедилась в ее правоте на собственном опыте.

Алекс положил руку ей на плечо. Он сам не ожидал, что осмелится на такое, но жест оказался очень естественным.

— Неужто случилось что-то дурное?

— Не стоило бы распространяться об этом… — Фелиса помолчала, и Алекс подумал, что сейчас она попросит убрать руку. Однако она только грустно улыбнулась. — Первый и последний раз я пошла на свидание с молодым человеком, когда училась в Оксфорде. Он был на курс старше меня, мы часто встречались в библиотеке. Интересный паренек, умный. Мы поужинали вместе в ресторанчике и сходили в кино. Дело даже не дошло до поцелуя… Ну, до настоящего поцелуя, вы понимаете, в чем разница?..

Алекс с трудом сдержал смех при виде того, как щеки принцессы покрываются краской смущения.

— Да, понимаю. И что же случилось дальше?

— Всю последующую неделю репортеры охотились за моим бедным кавалером по всему кампусу. Выкапывали о нем любую информацию, которая могла бы его очернить в глазах читателей. И сколько лекций в семестре он прогулял и во сколько лет начал курить. И что пару лет назад он поссорился со своей девушкой. И что его мать — незаконнорожденная. Словом, всякую чепуху, якобы служащую доказательством того, что я позорю свою страну.

— Это просто отвратительно, — искренне согласился Алекс, невольно поглаживая ее по плечу. — И главное, нечестно.

— Ну да, — признала Фелиса без малейшей боли и сожаления, с одним лишь рассудочным пониманием неизбежности произошедшего. — Естественно, молодой человек больше не желал со мной встречаться. Он даже стал меня избегать, и я не могу его в этом винить. Он учился на адвоката и боялся, что подпорченная репутация помешает ему. Да и мне после этого случая что-то расхотелось ходить на свидания. Легче отказаться от небольшого удовольствия, чем иметь дело с желтой прессой. Эти люди при желании могут испортить жизнь кому угодно.

— И вы не жалеете? — спросил Алекс.

Уж он-то на ее месте точно пожалел бы! Собственно говоря, и жалел неоднократно. Неужели прелестная девушка с любящим сердцем обречена на такой же ад одиночества, как он со своим проклятием? Неудивительно, что она расчувствовалась, оказавшись в Англии. На нее, должно быть, нахлынуло множество воспоминаний.

— Да нет, не жалею. Я слишком занята, чтобы позволить себе подобное. Кроме того, я так часто встречаюсь с кавалерами во время всяких мероприятий, что устаю от мужского общества. Так что не вздумайте снова убеждать меня в том, что я страдаю от одиночества.

Фелиса говорила одно, а глаза ее выражали совершенно другое.

— Если вы прикажете мне перестать спорить, я подчинюсь. Но останусь при своем мнении.

Алексу в самом деле было ужасно обидно видеть, как она тратит свою молодость на других людей, хотя могла бы получить столько радости и человеческого счастья! Она заслуживала огромной любви, а не имела даже обычных развлечений.

Фелиса неожиданно засмеялась.

— Знаете что? А ведь если вы придумаете, как скрыться от репортеров, я, пожалуй, приму ваше предложение. Все равно никаких планов на вечер у меня нет, и не мешало бы доказать вам, что я умею развлекаться, когда захочу.

Теперь настал черед Алекса паниковать. Рука его, все еще лежащая на плече Фелисы, дрогнула.

— Вы что, согласны со мной поужинать?

— Да. Сегодня вечером. Как вы сами говорили, я заслужила праздник.

В глазах ее сверкали озорные искорки, которым он не мог противиться.

— Хорошо, принцесса, если вы хотите — вы это получите. Теперь нужно составить план, как остаться незамеченными в городе.