Тишина длилась несколько мгновений. Кицунэ не нужно было много времени, чтобы определить свое местонахождение. Дом Хизако, гостиная. Значит, она опять в лагере бандитов… а ведь только выбралась! Гад он, эта Черная Тень! И что всякие негодяи так и лезут со всех сторон?

— Не хочу я с тобой говорить! — девчонка по-детски надула губы, одарив грозное чудовище сердитым взглядом. — Я тебя не трогала! Что пристал?

Тайсэй, ожидавший от грозной волшебной лисы несколько иного, даже словами подавился от удивления, а затем рассмеялся.

— Ребенок, истинный ребенок, — сказал он, отсмеявшись. — И именно возрастом объясняется большинство безумия, что ты вытворяешь, где бы ни появилась. У взрослого человека обычно хватает чувства самосохранения и рассудительности, чтобы не бросаться на мечи самураев ради людей, которым он ничего не должен.

— Хочешь сказать, что с возрастом у человека развиваются эгоизм и трусость, а сопереживание и желание помочь гаснет? Ха! В таком случае я лучше навсегда останусь ребенком! Не учи меня жить, Черная Тень! Ты, демон, нас, людей, совершенно не знаешь!

Что это? Истерика? Все естественно. Пойманная лиса, даже связанная и беспомощная, продолжает рычать, запугивая своих мучителей.

Удар кулака в живот заставил Кицунэ согнуться и упасть на колени. От боли перехватило дыхание, а из глаз тотчас хлынули неудержимые слезы.

— Плохо воспитанных детей, повышающих голос на старших, наказывают, Кицунэ-химе. А теперь, если ты готова для спокойного разговора, позволь спросить… что ты думаешь обо мне?

— Что? — от удивления, Кицунэ даже забыла о слезах и быстро тающей боли.

— Вероятно, ты видишь во мне безумного злодея, находящего наслаждение в мучениях и унижении людей?

— Я отвечу тебе, — девчонка обожгла черное чудовище взглядом затравленного зверя. — Но только если ты сначала честно ответишь мне на один вопрос.

— Спрашивай. Честности не обещаю, но теряюсь в догадках, о чем ты можешь меня спросить.

— Хино Тайсэй, ты… инопланетянин?

Человек в черном на несколько мгновений онемел от изумления.

— Что?! Это было оскорбление?

— Цивилизация эпохи Металла, — торопливо начала пояснять Кицунэ, — перед началом своей последней войны готовилась вступить в космическую эру. Я помню лекции хозяина об огромном звездном городе, кружащем на орбите у нашей планеты, о подземной колонии на Луне и о городах под куполами на Марсе. Еще в эпоху Империи Пяти Стихий с колониями пытались связаться, но безуспешно. Но ведь то, что они не отвечают, не значит, что они мертвы! Может быть, колонии развились гораздо больше нас, и теперь пытаются помочь планете-матери, засылая эмиссаров к выжившим здесь? Величайший из воинов, Черная Тень, ты слишком силен для обычного человека, даже для шиноби или самурая! Твои пространственные дзюцу… и тело, то материальное, то нет, могут быть инопланетной технологией. Ты манипулируешь целыми странами, пытаясь построить какой-то свой мировой порядок…

— Понимаю, понимаю. Меня называли и демоном, и богом, но еще ни разу не принимали за посланника иных цивилизаций.

— Я права? — с надеждой вопросила Кицунэ. — Скажи мне, ты… эмиссар?

Человек в черном сел в кресло и глубоко вздохнул. Слова лисы навевали на него горькие воспоминания. Наверное, мысль о том, что колонии выжили, посещала каждого из мечтателей нового мира.

— Братья с других планет? В свои молодые годы я тоже думал, что они могут существовать, и надеялся выйти на тайное общество эмиссаров, пытающихся помочь людям нашей темной эпохи выбраться из кровавого хаоса. Но все тщетно. Не было эмиссаров. Никто не помогал нам, не наблюдал за нами и не пытался спасти хоть что-нибудь из осколков великой империи. Позже, когда я овладел дзюцу пространственных перемещений, я собрал герметичную капсулу, способную защитить меня от вакуума, и отправился в путь. Я едва не сгинул в космосе сам и с трудом отыскал среди звезд крошечную искорку родной планеты, но я видел все. Своими глазами видел, что стало с нашими колониями.

— Они… мертвы?

— В эпоху Гибели, оставшись без поставок с планеты, люди звездного города, желая избежать падения на Землю, запустили двигатели и на остатках топлива увели огромную станцию с орбиты. Они уплыли в космос. В пустоту, где погибли, когда кончились запасы энергоресурсов, воздуха и пищи. Только слабый радиомаяк на солнечных батареях продолжает посылать в космос сигналы с просьбами о помощи, но помогать там уже некому. Звездный город ныне — мертвая груда космического мусора. И он сохранился гораздо лучше, чем планетарные колонии, хотя те прожили гораздо дольше него.

Кицунэ вздрогнула, когда перед ее глазами мелькнули видения, навеваемые на нее с помощью гендзюцу. Едва различимые контуры зданий и остатки каких-то металлоконструкций среди барханов мелкого песка. Заключенные во тьму подземные лабиринты, все еще хранящие следы бушевавших здесь сражений. Луч фонаря выхватил из тьмы широкую стену с рельефным портретам мужчины и женщины в странной одежде и шлемах, что тянулись к изображениям звезд над их головами. Покрытое выщерблинами от пуль и пудрой из серой пыли, стена была обезображена ко всему еще и размашистой надписью кроваво-красной краской. Местами краска облупилась и осыпалась от времени, но надпись была все еще вполне читаема.

— Хочешь узнать, что написано на той стене, Кицунэ-химе? — спросил Тайсэй, развеивая свое гендзюцу. — На языке одной из множества наций эпохи Металла там выведено всего два слова. «Спасения нет». Короткая и емкая предсмертная записка последнего осколка великой цивилизации. Колонии Давних были мертвы уже тогда, когда наши одичавшие предки точили топоры из камня или прикручивали к палкам обломки «железных зверей», найденных среди нагромождений ледников. Надежды были напрасны. Мы — это все, что осталось от человечества. Никогда нам не дождаться прихода мудрого старшего брата, который быстро и легко спасет неразумного младшего от гибели. Богов не существует, Кицунэ-химе. Ни в виде высших энергетических сущностей, ни в виде добрых и заботливых пришельцев с иных планет. Сообщество людей одиноко, так же как и тридцать тысячелетий назад. Наши проблемы никогда не станут чужими, и решать их придется нам, не надеясь на чью-либо помощь.

Девчонка, выслушав Черную Тень, поникла и некоторое время молчала.

— Значит, ты не эмиссар… — сказала она, обдумав все и приняв печальную правду. — Жаль. Я-то хотела попросить ваше командование, чтобы они тебя забрали… а то ты со своими сторонниками такого наворотил, что ни одной богине за сотню лет не исправить!

Тайсэй уставился на нее, а затем, когда потрясение от наглого заявления собеседницы минуло, не удержался и захохотал.

— Чего еще можно было ожидать от фанатичного и недальновидного героя, с детским максимализмом определившего для себя врагов и приоритеты? — отсмеявшись, воскликнул Тайсэй. — Ты, глупая лиса, полагаешь, что исправлять положение нужно после моего вмешательства? Ты, заявляешь мне об этом, после того как столкнула мир в новый виток безумия эпохи Войн? Двуполярный мир, баланс сил, который я так долго и старательно создавал, был уничтожен толпой фанатиков и малолетней дурой, объявившей себя богиней! Ты понимаешь последствия того, что натворила? Северная Империя и Восточный Альянс должны были стать равными по силе конкурентами, которые, прекрасно представляя себе последствия полномасштабного конфликта, избегали бы вооруженных столкновений! Эпоха Войн была бы закончена созданием стабильной системы прогрессивной конкуренции! Знаешь ли ты, что подняло до уровня космической эры народы эпохи Металла? Прогрессивный хаос, когда стимулом к развитию для социума была конкуренция с соседями! Двуполярный мир, образовываясь на основе той или иной пары стран, становился высшей формой этой системы, и две нации, собирая вокруг себя остальные, стремительно развивали науки и технологии, стремясь обогнать в этом опасного врага! Рушились империи и системы, но человечество продолжало развиваться, конкурируя с лидером и быстро восстанавливая двуполярную структуру. Ту, что я практически создал и которая начала бы работать, если бы империя поглотила страны Риса, Трав, Болот и Водопадов! Ты увидела жертвы, что были необходимы для обращения десятков малых стран в единый социум, но не подумала о тех миллионах, что погибнут теперь, когда мелкие землевладельцы и лидеры малых стран начнут делить между собой власть! Я родился во времена, полностью подобные тем, что наступят по твоей вине! Каждый город, каждое селение воевало само за себя, и ужас, что творился тогда, во всем похож на то, что ты видишь сейчас в этих горных районах! Жертва клана Соратеки, уничтожившего практически все вооруженные силы мира, позволила мне поддержать и усилить одну из стран, в противовес которой быстро был организован второй центр сил. Мы были в шаге от завершения эпохи Войн…

— Ты не прав.

— Что? — Тайсэй осекся. Он не привык, чтобы его рассуждения столь грубо прерывали.

— Ты не прав. Вам никогда не завершить эпоху Войн созданием конкурирующих альянсов. Цивилизация Давних, унаследовавшая конкурентную борьбу от животного мира, просуществовала очень недолго, и единственное, что после них осталось, — демоны. Ярость и стремление убить соседа стимулирует технический прогресс, но берет за него слишком большую цену. Ненависть и страх никогда не сделают человека лучше. Заставят искать более прочный сплав металла для доспехов и научат лучше ковать мечи, но не мечи и не доспехи приближают человека к новому шагу по ступеням эволюции. Во всеобщей вражде и раздробленности есть только гибель. Двуполярный мир недолговечен, и каждый раз, когда один из центров сил сминает другой, землю заливает кровь. Накопленная за годы конкуренции ненависть обращается страшной войной, и тем больше крови льется, чем выше технический прогресс нации. Ты думаешь, что солдаты империи или альянса, получив преимущество перед противником, удержались бы от нанесения удара? Они устроили бы новую резню, бросив в бой все свои технологические достижения и опустошив обитаемые земли. Давние погибли. И то, что демоны в ту эпоху были сильны как никогда, тоже говорит о многом. Зачем нам копировать ошибки наших предков? Мы должны направить свои силы на поиск путей создания правового государства, в котором счастье граждан и справедливость будут основными приоритетами.

— Правовое государство? — Черная Тень вновь расхохотался, но на этот раз глумливо, с ярко выраженной издевкой. — Почему-то я и был уверен, что ничего нового не услышу от тебя. Еще один наивный и глупый идеалист, не видящий истинной природы людей. Поздравляю тебя, Кицунэ-химе, ты выиграла главный приз в конкурсе на детскость мышления. В одном ты права. Люди унаследовали от животных конкурентную борьбу. Но кроме нее они унаследовали от диких предков еще очень и очень многое, благодаря чему справедливость, равенство и мирное сожительство в людском обществе невозможно. «Не отвечай злобой на агрессию»? «Люби ближнего своего»? «Посвяти себя служению общности»? Увы, эти, логичные и правильные принципы в реальной жизни не работают. Дураки, которые пытаются им следовать, обречены падению на дно общества и гибели в презрении. Ближние для человека — это максимум люди из его семьи. Все остальные — конкуренты. Влиятельный отец всегда протолкнет своего сына-идиота на важный пост и принесет в жертву благополучие тысяч людей ради блага своего отпрыска. Виной этому — родительский инстинкт. Никто не откажется от взятки или возможности украсть, если будет уверен в том, что это останется безнаказанным. Самый обычный эгоизм. Тот же эгоизм, что никогда не позволит человеку, занимающему высокий пост, уступить этот пост кому-то более талантливому, чем он. Еще примеров? Инстинкт самосохранения будет заставлять человека терпеть унижения и грабеж, пока не наступит угроза жизни. Желание самоутвердиться и насладиться своим величием будет заставлять сильного измываться над слабыми. Все верно, ведь свою силу постоянно надо доказывать. Человек — такой же дикий зверь, как и те, кого он называет своими меньшими братьями. Стая обезьян, порабощенная инстинктами и желанием легкой жизни, за все века развития научившаяся только сильнее бить своего врага, — вот что такое человечество. Все ищут легкой жизни. Легкой не только в отсутствии работы, но и в отсутствии необходимости думать. Ты пытаешься заставить людей думать, Кицунэ-химе, боготворишь их, не замечая, насколько они на самом деле глупы и примитивны. Для кого ты хочешь построить правовое государство? Для стада овец, которым манипулировать проще, чем управлять смирной ездовой лошадкой? Какие надежды можно возлагать на серую массу, которая сама не желает думать и отдается во власть любому, кто умеет уверенно, с пафосом, говорить? Этой серой массе нужно просто дать врага, для победы над которым ей нужно будет усердно трудиться. Заставить общество работать и брать от его трудов по мере надобности — вот что должен сделать лидер. И наплевать, что врагом будет назначен другой, точно такой же осколок социума.

— Неправда! Люди — не стадо! Они — общность! Каждый день, каждый час они думают…

— Они думают что думают. Возьмем для примера тебя. Златохвостая богиня, сокрушившая великую тьму, пришедшую с северо-запада? Ты купаешься в любви и благодарности тысяч людей, но что будет, если я пожелаю заставить их думать иначе? Изменить их отношение к тебе на крайне негативное проще простого. Скажу, например, что за твоей спиной стоит могущественная организация мутантов, случайно созданных в ходе эксперимента по усовершенствованию солдат. Скажу, что вас, оборотней, много и что вас никто не контролирует. Что вы — беспринципные чудовища, мнящие себя выше людей. Не брезгуя людоедством, вы убиваете свои жертвы ради того, чтобы занять в обществе людей их места и подчинить себе, поработить человечество.

— Чушь какая!

— Да, это чушь. Но что с того? Я могу хоть сегодня начать распространять слух, что гибель детей и мужа леди Маэда Хикари, твоей приемной матери, — это неудачная попытка вашей организации подменить их и захватить власть в стране Водопадов. Попытка, которая увенчалась успехом теперь, спустя тридцать лет! Знаешь ли ты, как было все на самом деле? — алые глаза Тайсэя полыхнул огнем злобного безумия за прорезью в пластиковой маске. — После неудачи с Водопадами вы, чтобы избежать обнаружения и подозрений, перенесли все свое внимание на другую страну, страну Лугов, в которой ваши действия были весьма успешны. Вы метаморфы, убили, сожрали и подменили своими сородичами правящую семью Лугов. Заняли места дайме, его жены и детей. Да, ваша встреча в поезде с принцессой Мичиэ — не случайность. Уже тогда она была одной из вас, и все ее слуги, телохранители и сопровождающие, тоже были метаморфами. Возможно, леди Хикари к тому времени… нет, нет, не так! В поезде не кто иной, как ты сама, собственными руками убила ее! Женщину, принявшую тебя как родную дочь. Несчастную камигами-но-отоме, так и не успевшую понять, в какую жуткую ловушку ее заманили бесчеловечные, злобные твари…

— Замолчи! Что за гнусный бред ты несешь?! — у Кицунэ кровь стыла в жилах, и слезы навернулись на глаза. Чтобы она замыслила причинить зло своей маме? Да как этот черный урод смеет представить себе такое?!

— Слушай внимательно, лисенок. Правда болезненно режет, понимаю, но дальше было еще интереснее. Одна из служанок принцессы Мичиэ перевоплотилась в леди Хикари, заняла ее место и прибыла вместе с тобой во дворец. Присвоив влияние и положение почтеннейшей из благородных дам страны Водопадов, оборотень мог бы многое натворить, но вы были лишь подстраховкой. Основным действующим лицом была группа принцессы Мичиэ, которая должна была убить принца Юидая, его генералов и советников. Подменить их и стать хозяевами страны. Однако все пошло не так, как вы планировали. Капитан дворцовой стражи Маэда Тоширо сумел спастись после твоего на него покушения и поднял тревогу. Защищая свои личности и свои жизни, люди Юидая вступили в борьбу с вами, мерзкими людоедами, и с людьми, обманутыми вами. Увы, Юидай и его солдаты потерпели поражение и все, что смогли сделать, — спастись бегством. Но, как оказалось, правитель Северной Империи был осведомлен о вашем существовании и готовил силы для защиты людей от проникающих в их общество безликих паразитов. Понимая, что будет сложно убедить кого-либо в существовании столь невероятного и страшного врага, он старался действовать тайно, посылая агентов для расправы с вашей группировкой оборотней и пытаясь спасти принца Кано. Мои люди, те, что напали на тебя в лесу, и даже Черная Вдова — защитники человечества. Неплохой поворот, верно? Они сделали все, чтобы разрушить ваши коварные планы, но, недооценив тебя, погибли, не выполнив задание. Принц Кано не поверил посланным ему предупреждениям и впустил вас, оборотней, в свою крепость, где вскоре был убит и подменен метаморфом. Власть младшего принца получил оборотень. Страна Водопадов стала вашей. И тогда император понял, что без полномасштабных боевых действий обойтись уже не получится. Он отправил свою армию не против Водопадов и Лугов, а против метаморфов, захвативших эти страны в свои руки! Самураи Камней сражались за спасение человечество от страшной угрозы… но что теперь? Теперь вы, монстры-победители, начнете быстро плодиться и продолжите убивать людей, захватывая власть над заводами и торговыми компаниями, внедряясь в правящие круги соседних стран. Люди будут обращены в ваших рабов, а после и полностью уничтожены. Одного за другим вы убьете всех, проникая в каждый дом, в каждую семью! Пройдет всего лет двадцать, и любой обычный парень, целуя свою возлюбленную, уже не сможет быть уверен, что эта девушка та, за кого себя выдает, а не монстр-оборотень, убивший и съевший несчастную красотку!

— Это все ложь! Отвратительная ложь! — сжатые кулаки Кицунэ нервно подрагивали. Взгляд ее, устремленный на Черную Тень, был полон ненависти и злобы.

— Это не ложь, Кицунэ-химе. Это фантазия, которая возникла у меня сейчас, по ходу разговора. В ней много неровностей, конечно. Придется как-то объяснять то, что сегун Хадзиме спалил выстрелом «Великого дракона» сотни тысяч граждан Водопадов, сдавшихся во власть Северной Империи. Что-нибудь придумаем. Или скажем, что массовое убийство — ложь оборотней, что на самом деле никто ни по кому не стрелял. И мне поверят. Каждому моему слову поверят. На первый раз рассмеются, на сотый задумаются, на тысячный — схватятся за оружие и, переполненные гневом, пойдут убивать принца Кано! Исключительно из стремления защитить себя от мифических метаморфов. Пропагандой, моя милая принцесса, можно уничтожить любого. Абсолютно любого. Серая масса поползет туда, куда ей укажет лидер, и каждая из овец будет думать, что сама принимала решение.

— Тебе и твоим монстрам не поверят. Нельзя вот так взять и оболгать человека! Люди не так глупы, как ты думаешь, и поверят мне, когда я скажу правду! Я создам государство, в котором люди будут достаточно образованны и хорошо воспитаны, чтобы не верить любому бреду, что сочиняют в редакциях газет или болтают по радио и телевидению! А еще я предупрежу их о вреде вражеской пропаганды! Я не позволю вам манипулировать людьми и внушать им ненависть! То, на что способны люди… я видела это!

— Пустой разговор, — вздохнул Тайсэй. — Не я, а ты совершенно не знаешь людей. Конкуренция — стимул к действию, а страх перед сильным врагом — это единственные инструменты управления безмозглым людским сообществом. Ты вредна. Смущаешь и волнуешь стадо овец, пытаешься забрать их у нас и увести в сторону. Герои и мечтатели крайне вредны для нормального течения дел социума. Тебя необходимо уничтожить, Кицунэ. Я бы дал ход своей фантазии, если бы была необходимость, и низринул бы на тебя всю ненависть людской толпы, но это лишние хлопоты. Я просто убью тебя. Здесь и сейчас. Было интересно пообщаться, златохвостый демон. — Тайсэй поднял руки, направляя пальцы, сложенные в высвобождающие энергию печать, на Кицунэ. — А теперь прощай.

Камень, здоровенный обломок скалы, вдруг с грохотом пробил верхнюю часть стены и, своротив крышу дома, рухнул прямиком на злодея.

— Мелкая, убегай! — прозвучал голос неизвестно откуда. — Ты ему не соперница! Убирайся, живо!

— Нова? — Кицунэ, не вняв совету, первым делом начала озираться, высматривая фигуру исполина так, словно тот мог спрятаться за одним из соседних зданий или за обломком стены, рухнувшей позади оборотницы. — Ты где?

— Меткий и сильный бросок, — человек в черном в прямом смысле слова вышел из скалы. Не тревожа камень, он двигался сквозь материальные объекты, словно бесплотный призрак. — У героя есть сильный защитник? Этого следовало ожидать. Сладкая сказка может многих очаровать.

— Не знаю, о каких сказках ты говоришь, — гневно и гордо выкрикнула Кицунэ ему в ответ, — но то, что произошло, не сказка, а реальность, которая на куски разбивает все твои доводы и убеждения! Люди верят мне и идут за мной! А знаешь почему? Потому что чувствуют радость, когда творят добро и помогают друг другу! Эта радость, тяга к общению и дружбе, вечный поиск любви — знак того, что ты ошибаешься! Люди — дети света, а не мертвой ледяной тьмы, и построить счастливое общество им по силам! Нужно лишь позвать их, и все вместе мы создадим светлую страну, над возможностью существования которой ты смеешься! А твой мир, мир двуполярной ненависти, навсегда останется бредом сумасшедших!

— Осторожно! — прозвучал в сознании Кицунэ голос Новы. — Сейчас он…

Кицунэ метнулась в сторону, и место, на котором она только что стояла, буквально взорвалось бурей пространственных искажений.

— Вижу, что опыт предыдущего нашего знакомства не пропал для тебя даром, Кицунэ-химе. — Черный даже не счел нужным комментировать восторженную тираду своей противницы. Этот спор больше его совершенно не интересовал. — Да, быстро перемещаясь и лавируя, можно увернуться от пространственных искажений, как это делал тот рыжий самурай. Приложи все силы! Посмотрим, насколько хватит твоей прыти.

— Убирайся оттуда! — вновь прозвучал голос Новы, который слышала, похоже, только Кицунэ. — Я видел, как он похитил тебя и перемещал своих солдат! Его пространственные дзюцу… у меня множество предположений, как можно развить эти способности, и если я угадал хоть часть того, на что он способен, то… ни один из маленьких не сравнится с ним! Даже мне будет тяжело, а тебя он в куски разорвет одним движением пальца! Беги! Я возьму эту тварь на себя.

Но Тайсэй не собирался ждать, когда защитник Златохвостой приблизится. В одно мгновение, меньшее, чем было необходимо для того, чтобы моргнуть, фигура в черном плаще исчезла.

Переместился? Куда?

Кицунэ начала испуганно озираться, не зная, откуда ждать удара.

— Слева! — громыхнул в сознании голос Новы, и Кицунэ, обернувшись, увидела врага. Тайсэй уже направил руку на свою жертву и нанес удар, ясно представляя, как буря пространственных искажений раздирает глупую лисицу на десятки кровавых ошметьев.

Кицунэ прыгнула в сторону, спасая свою жизнь, и черная фигура тотчас исчезла снова.

— Над тобой! Теперь справа! За спиной! Не вертись, мелкая! Просто маневрируй, чтобы он не мог зацепить тебя импульсами своей Ци! Держись! Иду к тебе!

Издали наблюдая за тем, как кувыркается и прыгает из стороны в сторону маленькая боевая биоформа, Нова бежал к лагерю бандитов. Силовые печати ярко горели на броне гиганта, но он видел, как приходила в движение огромная масса врагов. Видел суету на стенах и башнях, видел, как ронины наводят на него тяжелые, заряженные большими камнями, орудия.

«Непростая будет битва», — подумал штурмовой самурай и крепче стиснул зубы.

Тайсэй нанес удар. Пространственные искажения разорвали и раскидали в стороны часть улицы, сильно повредив мостовую и пару домов, но шустрая оборотница снова ускользнула из зоны поражения. Новые искажения вспыхивали справа и слева, Черный бил хаотично, надеясь, что мечущаяся мишень нарвется на одно из искажений сама, но Кицунэ легко обходила ловушки.

«Это не удача. Она видит!»

Кицунэ видела.

Вся фигура Тайсэя была пронизана нитями с угрожающим алым свечением. Это каналы энергообмена? Но почему Ци красная? Хозяин говорил, что красная Ци — у демонов. Этот злодей… демон?

Черный исчез, возник у нее за спиной и вновь атаковал, но Кицунэ, даже не оборачиваясь, видела его удары. Она видела все, что происходило не только перед ней, но и слева, справа, за спиной и сверху. Видела даже четырех ронинов, что, используя дзюцу туннелирования, шли под землей к месту боя и намеревались атаковать снизу. Можно было закрыть глаза, но сферический обзор не угасал. И этот обзор четко показывал алые импульсы Ци, вылетающие из тела Тайсэя для того, чтобы достичь определенных точек, захватить пространство и поменять два его участка местами. Нужно было только не позволить этим импульсам коснуться себя!

Тайсэй сощурился. Ци Кицунэ сильно взбудоражена чужеродным влиянием. Она под действием гендзюцу! То существо, что громит лагерь бандитов с запада, навевает на девчонку зрительные галлюцинации, которые предупреждают ее обо всех атаках.

Две стройные фигуры, в синем и черном, возникли из искажений пространства справа и слева от Тайсэя.

— Ями, Мей. — Черный указал на запад, где над руинами стены и целого района бушевал пожар. — Я немного развлекусь здесь, а вы избавьтесь от союзника Златохвостой! Боевая биоформа первого класса, возможно, из последних технологических разработок Северной Империи. Если возникнут проблемы, я помогу.

— Да, господин, — подручные Тайсэя поклонились своему господину и канули в искажения, выбросившие их ближе к месту основного сражения.

Сразу шесть орудий на стенах и в башнях выплюнули в сторону Новы здоровенные валуны, окутанные синим свечением Ци. Сенсорная печать приглушила сияние «комет», не позволяя им ослепить штурмового самурая. Мозг мгновенно вычислил траектории полета снарядов. Нова прыгнул в сторону и пригнулся, а затем, когда камни пролетели в стороне и выше от него, приподнялся над землей и, надежно зафиксировав руки и ноги на земле с помощью Ци, высвободил заряд сильнейшей штурмовой печати на своем правом плече.

Отдача швырнула великана назад, руки и ноги его пропахали глубокие борозды в земле. Шар огня сорвался с наплечника Новы и, вонзившись в одну из башен, пробил ее насквозь. Ударив в строения за стеной, пылающий сгусток Ци прожег их, вонзился в мостовую, ушел глубоко под землю и только тогда, с оглушительным грохотом, взорвался. Камни, обломки строений, тела бандитов и испепеляющее пламя взлетели до небес.

Бандиты на стенах, оставив орудия и штурмовые печати, попадали с ног в ужасе, а гигант, не теряя времени, ринулся вперед, но в этот момент кто-то, сохранивший остатки мужества, активировал штурмовую печать, установленную на стене. Нова заслонился руками и, сбитый пламенным шаром, рухнул на спину. Пылающая Ци растеклась по его рукам, груди и голове, но вопреки уверенности радостно заголосивших бандитов гигант уверенным рывком вскочил на ноги, и силовые печати на его доспехах полыхнули синим, затмевая алый свет огня.

Первый выстрел Новы обратил в пылающие руины казармы с тремя тысячами только что мирно спавших мечников. Теперь можно заняться и мелочью, благо, сократив расстояние, гигант получил возможность вести максимально эффективную стрельбу из средних силовых печатей.

— Умрите! — шквал огненных шаров стеганул по стенам и башням, прожигая каменную кладку и взрываясь в помещениях. — Сгорите в огне!

Стены и башни охватил пожар. Пламя вырвалось из окон и бойниц. Ронины, истошно вереща, выскакивали из пылающих строений и пытались сбить себя огонь. Катались по земле, сдирали с себя горящую одежду и доспехи. Энергия Ци Новы льнула к его врагам и немилосердно жгла. Перешагивая через стену, великан прерывал мучения корчащихся на земле стражей, брезгливо наступая на них тяжелыми латными сапогами.

— Что это за… — капитан поднятой по тревоге сотни, подбегая к месту вторжения, в смятении остановился, увидев движущуюся в огне и дыму исполинскую фигуру. — Нас атакуют не регулярные войска дайме! Не приближаться к этой твари! Бей дистанционными!

Орал он во весь голос, чтобы перекрыть грохот боя и шум пожара. Пользоваться встроенной в шлем рацией ему мешал визг и шелест помех, заполонивших радиоэфир с момента начала атаки неизвестного врага. Обмениваться информацией и командами бандиты не могли и потому целыми отрядами ломились сквозь дым, намереваясь броситься на солдат, атакующих лагерь, но замирали в растерянности, налетев сослепу не на армию дайме, а на исполина в тяжелой броне, сплошь покрытой мощными силовыми схемами.

Огненные шары со свистом рвали воздух, вонзались в шиты, доспехи и землю под ногами ронинов. Взрывы расшвыривали во все стороны куски доспехов и разодранные в клочья тела.

— Бей дистанционными! Не приближаться!

Целый шквал «Разящих серпов», разбавленный одиночными «Вихрями», пронзил дым и обрушился на фигуру исполина. Грохот разнесся в утреннем воздухе с новой силой, но Ци, текущая по напластованиям брони Новы, не уступала по насыщенности защитным токам сил крепчаков, что удерживали от разрушения стены крепостей во время обстрела штурмовыми дзюцу.

Россыпь шаров огня вылетела из дыма и, обрушившись на отпрянувших стрелков, вмиг разметала людей и размазала их по камням. Кто-то визжал, зажимая страшные раны, кто-то судорожно пытался дотянуться до оружия, но раненых было немного. Руины, оставшиеся от вполне благоустроенного комплекса зданий, усеивали обезображенные трупы.

— Вперед! Вперед! — ступая по залитым кровью обломкам стен и крыш, в облака дыма скользнула сотня воинов в легкой броне. Шиноби? Или самураи, предпочитающие уворачиваться от вражеских ударов, а не принимать их на сталь доспехов?

Нова не делал больших различий. Его создатели предусмотрели необходимость борьбы со скоростными и маневренными целями. Даже если противник был быстр и мог увернуться от огня, обогнать молнию не был способен никто.

Малые импульсы энергии Ци великана, несколько сотен, запятнали руины вокруг него зонами с дополнительной электропроводимостью. Атакующие, не замечая расставленной ловушки, вошли в зону поражения, и Нова, четко видящий их сквозь пыль, дым и пламя, окутался сиянием электрических дуг.

Разряды напряжением в десятки тысяч вольт вонзались в бегущих бандитов, в мгновение ока превращая их в обугленные головешки. Теряя конечности, вспыхивая и выгибаясь в диких корчах, самураи и шиноби попадали на землю. Все, кроме тех, кто был счастливым обладателем энергии Ци с элементом молнии. Разряды пошли сквозь их тела и, спекая до стеклянного состояния землю у них под ногами, не причинили воинам вреда. Только ослепили ярчайшим серебряным блеском. На несколько мгновений. Всего на несколько мгновений.

Двоих из восьми выживших Нова раздавил, подскочив и обрушившись на них латными сапогами. Еще одного подхватил с земли и сжал в кулаке. Остальных, не оставив врагам времени на восстановление зрения, сжег струей огня, вылетевшей из левой ладони.

— Стой! — заорал плененный бандит, когда, погасив бьющий из ладони огонь, Нова потянулся к нему свободной рукой. — Стой! Слышишь, стой!

— Не вижу причин, — буркнул великан и отвесил пленнику щелчка, отправив голову бандита в долгий полет. — Умри, гнусная мелюзга.

Выбросив обезглавленное тело, Нова снова ринулся на прорыв и, сделав пару шагов, вырвался из огня и дыма. Казалось, ничто не мешает ему продолжать движение, но он вдруг упал на четвереньки и ударил обеими руками в покрытую трещинами мостовую.

Волны его энергии хлынули вниз, пронзая землю и каменные плиты, из которых состояли подземные лабиринты. Тысяч пять самураев, бежавших по коридорам к месту сражения и намеревавшихся вырваться на поверхность с помощью дзюцу туннелирования, заорали в панике и начали беспорядочно отступать, чувствуя разлившуюся вокруг них Ци, насыщенную элементом огня.

— В пепел! — Нова ударил импульсом, заставившим Ци детонировать. — Всех в пепел!

Взрыв всколыхнул землю. Ударная волна и огненный вал крушили подземные лабиринты, заполняя осыпающиеся коридоры и залы, сметая двери, настигая бегущих.

— Закрыть сектора с восьмого по семнадцатый! — видя на мониторах происходящее, заорали командующие техников. — Закрыть, быстро!

Заработали мощные электрические моторы, толстенные цельнометаллические створки пришли в движение и с лязгом сомкнулись, разделяя текущие по коридорам потоки людей надвое.

Самураи, кому повезло вырваться из ловушки, тотчас обернулись и, пустив в створки ворот собственную Ци, принялись насыщать ею металл и камень. С той стороны раздавались дикие вопли сгорающих заживо.

— Держите стены и потолок! Ци врага проникает сюда! Создайте силовой щит! Держите! Держите же!

Нова мог бы сжечь все подземелье, но он прервал льющиеся вниз потоки энергии и сгруппировался, усиливая ток Ци по доспехам.

Камни, окутанные сиянием Ци, огненные шары и сферы молний принялись долбить его со всех сторон.

Посылаемые со стен лагеря снаряды орудий и энергия штурмовых печатей безошибочно поражали столь большую цель, и безжалостно швыряли великана из стороны в сторону. Казалось, с чудовищным опустошителем покончено, но вдруг из грохочущего хаоса по стенам стеганули очереди пламенных шаров. Каменное крошево и куски оборонительных машин взлетели над землей. Тяжелая артиллерия бандитов была сметена в одно мгновение.

Великан, тряхнув головой, встал на четвереньки и, сделав усилие, поднялся. Еще две дюжины огненных шаров сорвались с его доспехов, для того чтобы, ударив в разные части лагеря, разметать скапливающиеся там вооруженные группы бандитов.

Лагерь затянул черный дым. Пожарища накрывали большую его часть. Девять тысяч врагов из четырнадцати уничтожены. Остальные объяты паникой и спасаются бегством. Все замечательно, казалось бы, но свечение силовых схем на доспехах Новы стало больше похоже на призрачный туман, чем на пламя. Боль и слабость во всем теле были явным признаком большого перерасхода энергии Ци. Легкие заполняла гарь, голова кружилась от полученных ударов. Ран нет, но продолжать бой чрезвычайно опасно. Скорее, надо забрать маленькую боевую биоформу и отступать!

— Пытаешься отдышаться, малыш? — язвительно усмехнулась Такасэ Мей, складывая пальцами череду высвобождающих энергию печатей. — Сейчас я избавлю тебя от боли, проблем и забот! Стой смирно.

Как Нова наводил гендзюцу на Кицунэ, показывая ей то, что видел сам при помощи сенсорной печати, так и Ями наводила гендзюцу на Мей, четко обрисовывая для нее сокрытое в огне и дыму синее пламя, потоками текущее меж живыми клетками и заполняющее всю фигуру исполина.

Красивое лицо Мей исказила жуткая гримаса. Свирепое торжество, жажда причинения боли и смерти. Истинна была эта гримаса? Или хитрая бестия притворялась, уверяя союзницу в своей лояльности?

Ями, наблюдающая за действием издали, не могла с уверенностью принять за истину какое-либо из этих утверждений, но то, что Мей действительно настроена на убийство, не сомневалась. Тайсэй приказал убить помощника Златохвостой, и марионеточная глава селения Прибоя прекрасно понимает, что после истории со спасением лисы перед хозяином необходимо выслужиться.

Яростно взревев, Мей ударила ладонями в землю, и воздух задрожал от волн чудовищного жара.

Две сияющие лавовые змеи взметнулись в затянутое дымом небо и, стремительно удлиняясь, по дуге устремились к цели. Сияющий плавленый камень бросил ало-золотые блики на лицо воина-дракона, на ее кривой оскал и зеленые глаза, полные звериной свирепости.

Удар! Еще удар!

Если видишь атаки врага, то увернуться не так уж и сложно!

Кицунэ прыгала из стороны в сторону, кувыркалась, падала, тотчас вскакивала и прыгала снова. Мимо! Еще раз мимо! Какой же он, этот Черный, мазила!

Кицунэ испуганно вздрогнула, когда подумала о том, что это невозможно. Ни один профессиональный воин не станет повторять одни и те же, абсолютно неэффективные удары, если в этом нет какого-либо подвоха.

Энергия Ци! Ци Тайсэя крошечными частицами распространяется в воздухе при каждом ударе! Вся зона охвата этого облака может в один миг…

Кицунэ увидела, как ярко вспыхнула алым фигура врага. Импульсы его Ци ударили во все стороны, не ища четких целей, а заставляя откликнуться рассеянные в воздухе частицы. Ловушка захлопнулась!

Отчаянный рывок, и Кицунэ, импульсом из ступней швырнув себя вперед, буквально влетела в черную фигуру. Если она ошиблась, то…

Пространственное искажение свернулось, и через мгновение Кицунэ покатилась по крыше дома, стоявшего в квартале от жилища Хизако. Вдали от домов, на месте которых возник вдруг исполинский шар из раскаленной магмы. Обломки дома и часть улицы находились теперь где-то очень глубоко под землей, в царстве кипящего камня. То искажение, что выбросило Кицунэ из ловушки за миг до смены местами двух кусков пространства, Тайсэй создал, чтобы спасти самого себя.

При взгляде на сияющий шар, потерявший правильную форму и начинающий растекаться лавовым озером, у Кицунэ все похолодело внутри. Оказаться вдруг глубоко под землей, в толще сияющей магмы… без малейшего шанса на спасение и успеть все осознать за миг до того, как раскаленный до предела камень хлынет на тебя со всех сторон…

Если бы Кицунэ не догадалась о ловушке, если бы хоть на мгновение замешкалась… то пепел ее уже смешался бы с потоками жидкого камня в недрах земли.

— Ты совсем сумасшедший? — с надрывом в голосе выкрикнула девчонка в адрес Черной Тени. — Нельзя людей так страшно убивать!

— Ты не оставила мне выбора, не пожелав быть разорванной искажениями. Теперь, — фигура Тайсэя вновь вспыхнула алым, — будет больно.

Диск из магмы диаметром метров в четыреста, возник над головами Кицунэ и ее врага. Сейчас гравитация захватит этот диск и…

Кицунэ ринулась к краю крыши, прыгнула вниз и, оттолкнувшись от противоположной стены, вышибла окно дома собственным телом.

Магма рухнула на дома, потекла по крышам и стенам, залила улицы и разожгла пожары, но Кицунэ спряталась в каменной коробке.

— Прекрасно. — Тайсэй прошел сквозь потолок и опустился на пол перед ней. — Еще раз убедился, что ты весьма шустра. Беги же! Спаси себя, если хватит сил!

Потолок над Кицунэ обратился в магму, и девчонка, истошно взвизгнув, выскочила в окно. Обратно на улицу, прямиком в центр лавового озера.

Она не могла рассчитывать на открытие внутренних врат или применение мощных дзюцу, но простейших, тех крох Ци, что выработало сердце за время краткого отдыха, было вполне достаточно.

Импульс Ци прошел сквозь расплавленный камень на том месте, куда должна была упасть Кицунэ, и лава расступилась, отброшенная лопнувшим каменным пузырем. Навстречу Кицунэ выскочил каменный столбик из плотно спрессованной земли. Небольшой, но достаточный, чтобы опереться на него и, оттолкнувшись, совершить прыжок.

Кицунэ прыгнула, а из лавы поднялся еще один столбик. Еще прыжок. Еще один…

Оборотница уже поверила, что ей удастся сбежать, но вдруг столбик, который поднялся из лавы ей навстречу, исчез в искажении пространства и на его месте возник лавовый шар.

Поймать Кицунэ, лишенную возможности маневрировать, для Тайсэя не составило бы труда, но, в идеале он хотел своими глазами видеть, как она сгорит.

Все…

Кицунэ съежилась в ожидании предсмертной вспышки боли, но Нова, решая свои проблемы, не забывал следить за ней. Малый шар огня вылетел из черного дыма, заволакивающего лагерь бандитов, и, врезавшись в лавовое озеро позади оборотницы, с грохотом взорвался.

Ударная волна подхватила Кицунэ и швырнула ее вперед и вверх, выбросив за пределы руин, залитых расплавленным камнем.

Кицунэ упала на землю, покатилась и, собирая остатки сил, вскочила, тут же сорвав с себя горящий плащ и заслонив руками лицо, изожженное брызгами лавы.

Глаза чудом не пострадали от брызг, это единственное, что могло радовать. Боль в изожженном лице сводила с ума, но в гендзюцу Новы Кицунэ ясно видела черную фигуру, возникшую в трех метрах перед ней.

— Хватит! — завопила Кицунэ, когда враг снова поднял руку и направил пальцы на нее, готовясь атаковать. — Оставь меня в покое! Что пристал? Да сколько можно?! Я просто домой иду, а ко мне всякие маньяки и сумасшедшие так и лезут!

Тайсэй даже руку от удивления приопустил.

— Просто идешь домой? Странное утверждение для того, кто только что заявлял о том, что разрушит мою власть над миром и похоронит все мои планы.

— Так это еще когда будет! — слезы страха и обиды текли из глаз Кицунэ. — Мне же сначала вырасти надо! Я еще маленькая совсем! А вы все лезете и лезете! Разве можно детей убивать?

— Нет смысла ждать, пока слабый волчонок вырастет в матерого волка.

— А откуда ты знаешь, что дальше будет? — Кицунэ шмыгала носом и давилась соплями. — Может быть, лет через десять или пятнадцать ты сам поймешь что ошибался, захочешь все исправить и хоть как-то искупить свои грехи? Раскаешься и подумаешь: «Если бы со мной была Кицунэ, она бы помогла». А я мертвая буду! Вот тогда и пожалеешь, что убил меня маленькой!

Тайсэй коротко усмехнулся, оборвав смех глубоким вздохом.

— Кицунэ-химе, ты совершенно очаровательна! — сказал он, разводя руками. — Если бы в нашем мире было больше таких мечтательных и добрых душ, как ты, может быть, жизнь не была бы столь ужасна.

Кицунэ плакала. Тело оборотницы, до крайности истощенное и теряющее способность заращивать раны, била крупная дрожь. Глаза ее, полные мольбы, устремили взгляд на Черную Тень. На краю гибели маленькая лиса просила пощады.

Тайсэй сделал шаг к Кицунэ и протянул ей руку. Медленно, словно во сне, девчонка подняла свою, дрожащую, слабую, чтобы вложить ее ладонь в ладонь Тайсэя. Ответить на жест ободрения и дружбы.

В синих глазах мелькнула надежда.

Этого было достаточно.

Черная фигура перед Кицунэ исчезла, в то же мгновение возникая позади маленькой оборотницы. Пальцы рук в черных перчатках крепко сжались, хватая дрогнувшую девчонку за подбородок и затылок.

«Что? Но ведь он»…

Резким рывком, почти не встречая сопротивления, Тайсэй свернул Кицунэ шею. Сознание оборотницы погасло в один миг, сметенное вспышкой чудовищной боли.

Подарить обреченному надежду, а затем оборвать его жизнь, наблюдая за бурной сменой эмоций. Когда, как не в эти моменты, чувствуешь свою силу и власть над судьбами людей?

— Прости, принцесса, — наслаждаясь моментом убийства, Тайсэй поднял безвольно повисшую девчонку за шиворот, а затем пренебрежительно швырнул ее в развернувшееся искажение пространства. — Но ты слишком много причиняешь вреда.

Искажение, готовое разорвать брошенную в него жертву, сомкнулось вокруг Кицунэ.

Дрожащая, бледная до зелени рука с отвалившимися ногтями вцепилась в дверной проем, и Хуоджин с усилием шагнул за порог, едва не упав тут же в снег и грязь у себя под ногами.

— Канэмори! Иширо! — проорал генерал, оглядывая улицу. — Где вы, отродья черных демонов?! Дайго! Куда вы все пропали?!

Тишина. Охрана дома вместе с доверенным капитаном сбежала.

— Жалкие трусы… — генерал закашлялся и сплюнул желто-зеленую слизь себе под ноги. — Бегите. Спасайте свои шкуры, пародии на самураев!

Сделав над собой усилие, генерал шагнул вперед. Затем еще раз и еще, постепенно переходя на бег. Тело его, привычное к ядам, быстро переработало и вывело из организма основную часть дурмана Хизако, а теперь, когда сознание вернулось гниющему чудовищу, процесс пошел еще быстрее.

Генерал, безоружный, в одном домашнем халате и кое-как натянутых на ноги сапогах, бежал через объятый паникой лагерь к центру сражения. Единственный стремился туда, откуда остальные старались любыми путями сбежать.

— Что бы ни случилось, я обещал… — кашляя от заполняющей горло гари и содрогаясь от жгучего холода, побеждая дурноту и нервную дрожь, шепнул генерал.

Улица перед ним была разворочена ударом штурмового дзюцу. Трупы бандитов лежали повсюду, кровь стыла на руинах домов.

— Я обещал нам… — генерал подобрал катану и вакидзаси, принадлежавшие раньше одному из погибших здесь ронинов. Яд белесым туманом истек из рук генерала и тонкой пленкой покрыл обнаженные клинки. — …Всем нам…

Еще минута стремительного бега, и стремящийся к месту основного сражения, где в огне и дыму ворочалась туша неведомого исполина, генерал выбежал на окраину залитого лавой района. Что здесь творилось? Неужели работа той сине-коричневой твари с пиратских островов? Похоже. Кто еще мог вылить на лагерь столько лавы?

В сиянии раскаленного камня генерал увидел две человеческие фигуры прямо перед собой, среди руин. Девчонка, служанка Хизако, и фигура в черном плаще стояли, протягивая друг другу руки. Что это еще такое?

Черная фигура вдруг исчезла и возникла позади девчонки. Хуоджин рванулся вперед, кожей чувствуя жажду убийства, исходящую от чудовища в черном плаще. Генерал прекрасно знал, что не успеет, но все же…

Хрустнула, ломаясь, шея девчонки. Генерал прыгнул и в полете схватил обмякшее тело, которое Черный пренебрежительно отбросил. Опоздал. Всего на пару секунд, но эти секунды часто отделяют жизнь от смерти.

— Хуоджин-сама? — Тайсэй едва зубами не заскрежетал от злости, когда выскочивший из дыма гниющий полутруп выхватил оборотницу буквально из сомкнувшихся на жертве пространственных искажений. — Хороший рывок. Что вы здесь делаете, позвольте спросить?

— Не знаю, кто ты такой, — Хуоджин уложил тело Кицунэ на землю и поднялся, наставив на врага покрытую ядом катану. — Но я обещал жизнь всем моим людям! Генерал, принимая под командование группу войск, берет обязательство защищать своих солдат, если армия столкнется с боевой биоформой первого класса или другим генералом, победа над которым может стоить жизни многим рядовым самураям! Это правило старо как мир, и оно даже не упоминается в торжественной речи, но о нем помнят, и генералу, из-за устаревших генов обреченному носить клеймо третьего класса, никогда не доверят войска! Что может пообещать своим воинам ходячий реликт давней эпохи? И все же я пообещал жизнь людям, которые гибнут сейчас вокруг нас! Изгоям, от которых отказалось правительство, от которых отреклись крестьяне и горожане! Обреченные на смерть и истребление, они поверили мне и пошли за мной, потому что никто из первого и второго класса не подумал об их жизни! Они — мои солдаты. Пусть даже они бегут при столкновении с чем-то необоримым, я — не убегу! Я буду защищать их от любой опасности и, когда завершу свои дела здесь, когда брошу жизнь бандита, позабочусь, чтобы мои солдаты не умерли ни от рук палачей, ни от голода! Это люди, которых, как и меня, предали и бросили на верную гибель! Это моя армия, которой я обещал защиту!

— Но извини, я не понимаю одно, — Тайсэй слегка склонил голову и указал пальцем на шевельнувшуюся Кицунэ, мышцы шеи которой еще в полете вернули голову в нормальное положение, а биомасса, хлынув к поврежденным позвонкам и спинному мозгу, убрала повреждения. — Почему ты спас ее?

— Она — одна из моих людей…

— Глупец! Ты не представляешь себе, кто это! — Черный захохотал. — Ты собрался сражаться со мной, но защищаешь ту, кто в первую очередь виновен в смерти всех, кто погиб сегодня!

— Что за бред? Томита Саэми виновна в гибели моих солдат?

— Саэми? Не обманывайтесь, генерал. Эту девочку зовут Кицунэ. Перед вами, Хуоджин-сама, великая и непобедимая демоническая лиса! Златохвостая, разрушившая великую Северную Империю, которую все мы создавали в десятилетиях кровавых битв и очищающего геноцида! Она обманом проникла в ваш лагерь и обрекла всех вас на гибель, заставив отказаться от моего предложения о сотрудничестве, а затем окончательно добила, из неведомых теней мира демонов призвав ту чудовищную тварь, — Тайсэй указал в сторону Новы, — которая рвет и терзает сейчас ваших людей!

— Златохвостая? — Хуоджин с изумлением уставился на поднявшуюся и растерянно смотрящую на него Кицунэ. — Это правда?

Да, это правда. Нет сомнений. Черный свернул своей жертве шею, прежде чем оттолкнуть. Немногие самураи и шиноби выживут после такого, и тем более после перелома шеи не смогла бы подняться на ноги знакомая Хуоджину служанка по имени Саэми. Общеизвестно то, что тело Кицунэ состоит из магических энергий и восстанавливается даже после страшнейших ран. Радио принесло в лагерь бандитов вести о том, что пламя золотой лисы пляшет среди гор в соседних районах. Лиса-богиня… здесь.

— Кицунэ-сама… — вопреки ожиданиям Тайсэя, уже представляющим, как пылающий гневом генерал бросается с мечом на девчонку, Хуоджин вдруг упал на колени и коснулся лбом грязной мостовой у ног Кицунэ. — Молю вас о милосердии! Мы совершили много грехов, и ваш гнев против нас воистину заслужен, но вы… ваша доброта и жалость к людям согрела миллионы сердец по всему миру! Прошу вас, пощадите моих людей! Позвольте мне раздать солдатам имущество со складов нашего лагеря и распустить армию! Не от хорошей жизни мы стали бандитами, и, получив возможность начать новую жизнь, большинство из нас не встанет снова на тропу разбоя! Умоляю, остановите вашего защитника и дайте нам шанс покинуть эту страну!

— У меня есть другое предложение, Хуоджин-сама, — язвительно бросил Тайсэй. — Лиса истощена и едва стоит на ногах. Убейте ее, а о ее приятеле позаботятся мои люди. И никто из ваших солдат больше не погибнет. Даю слово.

Хуоджин колебался несколько бесконечных мгновений, но странная решимость уже горела в его глазах.

— Нет, — он встал в полный рост и обернулся к Черной Тени, наставляя на него катану. — Кицунэ обещала спасение принцессе Мичиэ и принцу Кано. Страны, которым помогла волшебная лиса, обрели невиданную силу и сплотились для борьбы со своими проблемами! Ты, враг Златохвостой, обещал нашему дайме власть над миром! Я своими глазами видел, к чему это привело и кем стали твои последователи! Ты и нынешний правитель страны Камней однажды уже предали нас и обрекли на голодную смерть! Выбросили сотни тысяч людей за порог, как ненужный мусор, который снова заметили только тогда, когда мы собрались вместе и создали для вас угрозу! Поверить вам снова? Поверить тем, кто считает нас, людей, за скот, которым можно жертвовать ради облегчения ситуации в стране? Убить и сбросить в могильник часть стада, если до весны не хватает сена? Вот только мы не беспомощный скот! Мы — люди!

— Ну, хватит! — рявкнул Тайсэй. — Слишком много воя от бездомной собаки! Вы, придорожная грязь, все едино никому не нужны, и я собирался по-быстрому избавиться от вас, даже если бы вы согласились служить Мей! Действительно проще убить вас всех, здесь и сейчас. Без лишней мороки.

— Генерал! — крикнула Кицунэ, увидев, как фигура Тайсэя вспыхнула алым. — В сторону! Он бьет…

Хуоджин метнулся влево, но он не видел атак Тайсэя, и увернуться от них шансов у него не было. Мгновение, и генерал, угодив в очередное, уже готовое свернуться искажение, исчез.

Раздался сухой, негромкий хлопок, когда воздух, устремляясь в сферу пустоты, столкнулся со встречными своими потоками.

— Верни его! — яростно проорала оборотница. — Слышишь, подонок?! Верни его!

— Не могу. — Тайсэй с глумливым смехом развел руками. — Захватить человека, когда он в десятке метров от тебя, несложно. Отправить импульс энергии Ци в небо — тоже. А вот попасть в крошечный объект на расстоянии в тысячу километров, извини, не могу.

— О боги… — Кицунэ содрогаясь в рыданиях, закрыла рот ладонями.

— Теперь ему угрожает лишь вакуум, — ответил Тайсэй. — Быстрая и даже далеко не самая болезненная смерть. Возможно, сейчас он уже потерял сознание. Теперь он будет миллионы лет плавать в космическом пространстве в виде глыбы льда или же обратится метеором, если его захватит гравитационным полем Земли. Но он не одинок. К центру Земли, в открытый космос или на морское дно? Я отправил тысячи мечтателей и дураков по каждому из этих адресов! Но отправка врагов в небеса забавляет меня больше всего. Наши потомки, наверное, будут изумляться и строить невероятные теории, подбирая в межпланетном пространстве трупы в стальных доспехах и с оружием нашего века!

Кицунэ плакала. Плакала, сопереживая испугу и боли живого человека, в один миг вырванного из привычного ему мира. Хуоджин… человек сомнительных качеств, но он ведь нашел в себе силы восстать. И тут же погиб, не успев ничего сделать против истинного зла.

— А ты думала, что все будет красиво? — продолжал глумиться Тайсэй. — Мир жесток, и страшная гибель — судьба любого человека, уверенно и гневно объявившего войну тьме. Увы, это и твоя судьба тоже. Я отправил в небо несколько импульсов Ци, еще когда ты только вела своих союзников на прорыв стен лагеря. Через пять минут эти импульсы выйдут за предел радиуса отклика, но пока еще есть время. Под воду, под землю или в небеса? Скажи мне, мечтательница, куда хочешь отправиться ты?

— Я сама отправлю тебя прямиком в землю! — проорала Кицунэ. — Ублюдок!!!

Она, собрав остатки сил ринулась к Черной Тени, но тот вдруг исчез и возник высоко в небе. Выше, чем Кицунэ могла подпрыгнуть с той Ци, что у нее осталась. Пусть попрыгает, вреда не будет никому. Ями и Мей просили помощи. Лиса — ничтожество. После гибели ее защитника она не продержится и десяти секунд.

— Спокойствие, Ями, — произнес Тайсэй. — Сейчас мы создадим тебе воина. Укажи цели.

По всему лагерю рассыпались синие маячки. Сердца живых людей, переполненные вырабатываемой Ци. Чуть меньше пяти тысяч крошечных огоньков.

Тайсэй глубоко вздохнул и, совместив ладони в высвобождающую энергию печать, обрушил на лагерь бандитов ливень импульсов Ци. По две к каждому из синих огоньков и еще по две, к точке выброса, ближе к окраине лагеря.

Душа Кицунэ покрылась инеем от ужаса. Бандиты не видели импульсов Ци Черной Тени. Оборотница, которую Тайсэй несколько минут пытался разорвать на куски искажениями пространства, прекрасно представила себе то, что сейчас должно было произойти.

— Нова!!! — что было сил крикнула она. — Спаси их! Покажи всем эти удары!

Нова не слышал ее, да и физически не был способен навеять гендзюцу сразу на тысячи людей. Сотня за сотней, настигаемые ливнем импульсов Ци, бандиты начали исчезать в пространственных искажениях. От некоторых оставались руки или ноги, от некоторых головы, но большинство исчезло целиком, и это еще было не самое жуткое.

Самым жутким было то, что тела вовсе не исчезали бесследно.

Ями, тощее чудовище, в великолепном прыжке взлетела на крышу одного из домов на окраине лагеря и, дрожа от нетерпения, рванула черную маску на своем лице. Широко разинув рот, полный острых черных клыков, зараженная демонической плотью тварь жадно втянула в себя воздух, который вдруг переполнила бесконтрольно излучаемая Ци, несущая сильнейший отрицательный заряд. Заряд, рождаемый болью, ужасом и предсмертной агонией человеческого сознания.

— Нова! — орала Кицунэ, даже не надеясь, что кто-либо ее слышит. — Останови их, Нова!!!

Для великана не составило ни малейшего труда увернуться от лавовых змей, но те изогнулись в полете, обвили его кольцом и готовы были уже сомкнуться, как вдруг воин-дракон с силой оттолкнулась от земли и импульсом Ци из ступней добавляя скорости, швырнула себя прочь от раскаленной земли, в которой змеи зарождались.

Она прыгнула, а в то место, где она только что сидела, ударил брошенный Новой здоровенный булыжник. Даже не сгусток Ци из силовой печати на броне.

Мей стиснула кулаки в ярости. Он что, вообще не считает ее за противницу? Металлический ублюдок!

Едва коснувшись ногами земли, Мей сорвалась с места и ринулась в дым и огонь, лавируя по пылающим руинам и с каждым мгновением приближаясь к врагу, который реагировал на угрозу со стороны воина-дракона крайне пренебрежительно и ограничился броском в ее сторону еще пары камней.

— Сейчас ты поймешь всю глубину своих заблуждений! — выкрикнула Мей, завершая сложение пальцами череды печатей и ударяя обеими ладонями в раскуроченную мостовую перед собой.

Поток Ци с тремя элементами хлынул в землю, и руины содрогнулись.

Земля сместилась сначала вправо, затем влево, всколыхнулась волнами, словно вода в качающемся ведре. Нова готовился запустить в мелкого юркого врага куском каменной кладки, вывороченной из обломков дома, но землетрясение заставило его потерять равновесие и с шумом рухнуть на спину.

— Я сожгу тебя до костей! — торжествующе захохотала Мей. — Умри, чудовище! «Великий раскол»!

Земля под упавшим великаном с грохотом и треском лопнула, лавовые змеи взвились и опутали его с головы до ног.

— Жарко? — на лицо воина-дракона было страшно смотреть. — Но это еще не все!

Белые облака, поднявшиеся из трещин следом за лавовыми змеями, можно было бы принять за пар, но это было бы ошибкой. Кислота поглотила великана, окутала и начала оседать на его броню, устремилась в стыки меж листов брони и под маску шлема.

Шиноби сложно сражаться с самураем, ведь дестабилизирующее дзюцу намного быстрее в формировании и требует меньше энергии, чем разрушительное ниндзюцу. Мей опасалась, что гигант может владеть дзюцу «Разрыва», и потому возликовала, когда тот не сделал даже попытки прервать ее атаку. Похоже, гигант этому не был обучен.

Нова действительно не знал дзюцу «Разрыва». Он не знал еще многого, чему хотели научить свое творение создатели. Они не успели. Еще три или четыре года, и Нова превратился бы в сильнейшее оружие разрушения, но приказ о ликвидации прервал процесс создания опустошителя на пике работ. Штурмовой самурай был недообучен и обладал только исполинской силой, огромным запасом Ци и высокотехнологичным доспехом, доставшимся ему от старших братьев. Этим и стальной волей, какой могут похвастаться очень немногие в возрасте восьми лет.

Мей уже торжествовала победу, когда опутанный лавовыми змеями гигант вдруг начал подниматься. Воин-дракон заскрежетала зубами в ярости и усилила ток Ци в землю, но объятая испепеляющим жаром фигура в стальной броне сначала села, затем поджала ноги и поднялась, раздирая жгучие, но весьма непрочные тела лавовых змей. На стыках пластин брони, закрывая каждую щель и отталкивая кислотный туман, сияли плотные потоки Ци. Доспехи Новы, опаленные, покрытые копотью, брызгами и потеками лавы, не были ни в малейшей степени повреждены. Они даже не раскалились от соприкосновения с плавленым камнем. Тепловое излучение отражалось от потоков Ци с элементом огня, словно свет от зеркала. Единственное, что угрожало великану сейчас, это удушье. Нова был вынужден сдерживать дыхание, чтобы не наглотаться жгучего тумана.

— Ублюдок! — взвыла Мей, не строя иллюзий и прекрасно понимая, что враг сейчас освободится. — Не уйдешь!

Земля под гигантом просела, обрушаясь в неглубокое лавовое озеро, и тотчас волной взметнулась вверх вокруг него, образуя новую гору и рушась на голову штурмового самурая. Лавовое озеро, бушующее под ногами Новы, стиснуло камнем со всех сторон и вытолкнуло наверх, превращая только что возникшую гору в миниатюрный вулкан.

В лаве этого вулкана могло сгореть все. И камень, и металл, и тем более живая плоть. Но Нова продержался целых четыре секунды. Ровно столько, сколько необходимо было ему для того, чтобы сгруппироваться в вязкой патоке плавленого камня и собрать Ци для сильнейшего импульса, направленного из его тела во все стороны.

Вулкан, напитанный Ци воина-дракона, вздулся пузырем и лопнул с оглушительным грохотом. Дымящиеся камни и лавовые бомбы обрушились на руины лагеря, повсеместно устраивая новые пожары.

— Демон… — Мей, защитившаяся от многочисленных брызг лавы каменным щитом, замерла. Парализующий ужас сковал ее. Глава Кровавого Прибоя неотрывно смотрела, как в дрожащем от жара воздухе, в слепящем сиянии ярко-алого зарева, поднимается фигура несокрушимого исполина. Он видит ее. Он готовится атаковать, и даже сильнейшие дзюцу, доступные Мей, неспособны его остановить. — Монстр! Не подходи!

Нова плавным и быстрым движением подался вперед, сделал шаг и, перенеся всю свою массу на одну ногу, ударил из ступни импульсом Ци, швырнув себя к врагу. Мей отшатнулась, волосы на ее голове затрещали, свиваясь от нестерпимого жара, когда покрытая раскаленной лавой фигура приземлилась в нескольких метрах от нее. Кулак гиганта взметнулся вверх и, набирая скорость, пошел вниз с силой, какой не достичь даже промышленному паровому молоту. Ноги женщины отнялись от ужаса, и она взглянула в глаза собственной смерти.

Искажение пространства свернулось вокруг воина-дракона буквально в последнюю секунду, но оно выдернуло Мей из-под удара и бросило на крышу у дальней оконечности лагеря.

— Никогда тебе не стать достойной Черной Тени! — прозвучал в ее сознании насмешливый голос Ями, искусственно навеваемая звуковая галлюцинация. — Мастер-шиноби первого класса? Твой удел — война с обычными людьми!

Мей стояла в сковавшем ее параличе еще несколько секунд, а затем колени подломились, и она, падая на четвереньки, содрогнулась в жесточайшей нервной дрожи.

Ями сняла с нее гендзюцу, показывающее происходящее на поле боя. Боевая единица выбыла, но, надо отдать ей должное, сделала свое дело. Задержала врага, отвлекла его внимание и выиграла жителю тьмы время, необходимое для создания печати.

Глаза ходячего умертвия, слепые и неподвижные, источали алый туман Ци. Творение монахов, обратившихся в поисках силы к отрицательным энергиям человеческих душ, Ями была почти уникальным итогом эволюции печати проклятых. Все тело ее оплетали длинные полосы, в которые вытянулись лучи трехконечной черной звезды, гнездящейся на спине. На первом этапе печать порождала Ци демона, смешивающуюся с Ци человека и меняющую энергообмен меж клетками тела. На втором этапе в теле человека начинала образовываться черная протоматерия, плоть демонов. Менялось сознание зараженного, человек начинал легко поддаваться отрицательным эмоциям и принимал жестокость как вполне допустимое действие ради достижения целей. На третьем этапе человеческое сознание менялось столь сильно, что зараженного уже нельзя было назвать иначе, чем демоном, одержимым причинением боли и страданий, ищущим темных эмоций, порождающих отрицательные заряды в людских биополях и трансформируемых монстром в черную протоматерию. Большинство зараженных теряли разум уже на этом этапе и обращались в разлагающиеся, пропитанные темной слизью, ходячие трупы. Но вопреки уверенности многих это еще не финал эволюции.

Ями была одной из немногих, избежавших деградации не только на третьем, но и на четвертом этапе. В высохшем теле, мумифицированном темной протоматерией, гнездилась энергетическая пиявка, увидев которую, далеко не каждый смог бы поверить, что в такое чудовище может превратиться… душа человека.

— Сеятель боли и смерти… — прошелестел голос твари. — Творец демонов, напитавший воздух над этой землей предсмертной агонией людских душ! — чудовище развело руки в стороны, и над ладонями ее начал куриться, быстро усиливая свечение и обращаясь в подобие пламени, алый туман Ци. — Прими благодарность за дарованную мне энергию и… ужаснись собственным детям!

Ями рывком склонилась и погрузила алые сгустки Ци на своих ладонях в переплетение силовых линий мощной печати. Тяжкий рокот покатился по руинам лагеря. Бандиты, прячущиеся в подземельях или руинах на поверхности, застыли от обуявшего их леденящего ужаса. Даже жители Агемацу и войска дайме, прислушивавшиеся к отдаленному грому сражения, почувствовали мертвящий холод. Не телами. Сознание воспринимало как холод прикосновение к душе волн отрицательных энергий. Содрогнулось раненное влиянием людей биополе всей планеты.

Глаза Тайкана, взбунтовавшегося капитана отряда ронинов, смотрящих теперь на битву со склона высокой горы, горели синим огнем Ци. Дзюцу, дающее приближение намного большее, чем любая оптика, было весьма вредно для глаз, но в эти моменты он меньше всего думал о собственном зрении.

— Что это за твари?! — в ужасе и отвращении воскликнул Тайкан, увидев волну чудовищ, хлынувшую из широкого алого круга, полыхающего на земле. — О боги, из какого мира эти уроды?!

Порождения зла, среди которых не было ни одного похожего на другого, хлестали из круга, словно вода из пробоины в дамбе. Пауки с тремя и пятью ногами, люди с щупальцами и звериными головами, крылатые твари, прыгающие и змеящиеся по земле.

— Демоны? — использующий стандартный армейский бинокль, самурай рядом с капитаном видел лишь поток черных тел, заполняющих улицу полуразрушенного лагеря. — Это безумие! Демоны существуют только в сказках монахов!

— Волшебная лиса — сама по себе персонаж из легенд и сказок. Ничего удивительного, что у нее и пришедшего ей на помощь великого духа гор… подобные враги.

Черные твари казались множеством отдельных организмов, но каждый из них был частью единого существа, в книгах и учебниках храмов именуемого химерой. Привлеченная болью и смертью тысяч людей, химера жадно пожирала отрицательные энергии и, протекая сквозь силовые схемы печати, воплощалась в виде потока уродливых тварей, несущих черты множества птиц, зверей и рептилий, щедро разбавленных чертами главного творца злобы и мучений, ранящих биополе планеты. Человека.

— Почему дух гор не атакует их? — выкрикнул Тайкан. — Он не видит?

Нова не видел ни химеры, ни печати, ни зловредную жительницу тьмы. Сенсорная печать на маске его шлема не воспринимала Ци демонов и не сигнализировала о присутствии живых существ. Поток уродов он воспринял как движение мертвой материи, камня. Очевидно, чье-то дзюцу. Но почему не видно управляющих потоков Ци, по которым можно вычислить расположение атакующего врага и определить точку, куда следует нанести удар?

— Разорвите его на куски! — хохотала Ями. — Сейчас будет много боли! Чем больше человек, тем больше отрицательной энергии!

Нова отпрыгнул, уворачиваясь от «потока камня», но химера потянулась за ним и настигла. Десятки демонов облепили броню Новы и, вонзая в металл когти и зубы, принялись рвать.

— Что?! — великан похолодел, чувствуя как нарушаются защитные потоки Ци в его броне, как когти «каменных» уродцев вонзаются в металл и движутся, оставляя глубокие борозды. — Ах, вы, гнусная мелочь!

Импульсом Ци из доспехов Нова отшвырнул от себя демонов и замахнулся, нанося удар кулаком и вбивая в землю сразу несколько из них.

Ударами рук и ног он ломал хрупкие маленькие тела, рывками сдирал с себя и пальцами давил демонов, что успевали вцепиться в него. Это напоминало бой закованного в хитин большого жука против бесчисленной орды муравьев, но легко было понять, что на этот раз толстая броня «жука» не спасет.

— Каматари, мой лук и стрелы! — Тайкан требовательно протянул руку к своему первому помощнику. — Дайтаро! У тебя самые быстрые ноги из нас всех. Когда я спущу тетиву, поставь новый личный рекорд скорости и помоги леди Кицунэ выбраться из лагеря! Хватай ее на руки и беги! У Черной Тени нет особых сенсорных способностей и у Такасэ Мей тоже. Значит, та демоница — их сенсор, и если я собью ее, то у нас всех будет шанс спастись!

— Вы собираетесь стрелять на таком расстоянии? — спросил Дайтаро с удивлением. — Тайкан-сама, ни один самурай не способен убить человека, находясь от него в пяти километрах!

— Звание капитана дают не за полировку катаны, — рука ронина стиснула дугу цельнометаллического лука. — Готовься! Мне нужно пару минут на расчеты.

Нова взревел от ярости и провел ладонью вдоль своего бока, прижимая к телу и растирая в кашу одного демона за другим. Вся броня исцарапана, много печатей повреждено…

Крылатое чудовище, с телом червя и двумя когтистыми лапами, с визгом влепилась в маску на лице Новы. Она присосалась к металлу беззубой пастью и замахнулась, готовясь вонзить когти в сенсорную печать, но могучая пятерня ухватила бестию и сжала с такой силой, что брызги черной протоматерии полетели во все стороны.

— Не злите… — Нова глубоко вздохнул горячий, полный гари воздух и заорал что было сил. — Не злите меня, твари!

Штурмовые печати, те, что остались неповрежденными, ярко полыхнули, и град огненных шаров разного диаметра стеганул по руинам. Огонь не мог причинить вреда протоматерии, но ударные волны взрывов рвали черные тела, расшибали их о камни, растирали по земле. Химера была уничтожена и… тотчас начала возрождаться.

Черная слизь, объятая огнем, сползалась в лужи, принимаясь формировать тела еще более причудливых монстров. Армия демонов казалась неуязвимой, но Ями заскрежетала черными зубами, убегая подальше от объятых огнем руин и угасающих линий алой печати, развороченной несколькими прямыми попаданиями малых штурмовых дзюцу.

При восстановлении химеры протоматерией совершается определенная работа, а это по законам физики влечет потерю энергии. Половина черной протоматерии преобразуется сейчас в энергию. и большая часть ее рассеется в пространстве. Этим залпом разъяренный великан не уничтожил, но сильно ослабил своего врага.

Задействован весь отрицательный фон. Если так пойдет дальше, то скоро численность демонов упадет до количества, которое гигант может истребить, попросту топча ногами.

— Тайсэй-сама! — только что убивший генерала Хуоджина, первый воин-дракон услышал призыв Ями так, словно та шептала ему прямиком в уши. — Мне нужно больше энергии! Как можно больше! Убейте всех в этом лагере, мой господин! Их мучений хватит на создание сильнейшей химеры!

Разорванные искажениями тела бандитов, бьющиеся в агонии, орущие от ужаса и боли, падали друг на друга, образовывая высокий шевелящийся холм из плоти и металла. Кровь ручьями текла по улице, а вокруг холма и в нем самом начали распухать, возникая словно из небытия, сгустки черной протоматерии.

— Много, много синего огня станет красным сегодня! — смеялась Ями, видя, что химера потянулась к холму умирающих людей и начала трансформацию в существо нового порядка. — Замрите в ужасе! Такое вы видели нечасто, люди! В этом мире мало действительно сильных чудовищ!

Нова, чувствуя опасность, совершил рывок к холму плоти, намереваясь сжечь его в пепел, но вдруг воздух вокруг него дрогнул, пошел винтом, и целый кусок пространства в одно мгновение исчез, словно стянувшись в точку нулевого размера.

Кицунэ испуганно вскрикнула, когда гендзюцу, действующее на нее, развеялось, но, увидев, что на месте искажения не возникло ни лавовой сферы, ни пустого котлована, с глубоким вздохом приложила руку к груди. Все ясно. «Сфера абсолютной недоступности»! Воздух вокруг Новы чрезвычайно насыщен его энергией Ци, и Ци Тайсэя быстро развеивается в потоках чужеродных сил, не позволяя Черной Тени применять пространственные дзюцу близко от гиганта. Тайсэй не может переместить или разорвать Нову, и потому был вынужден окружить его искажениями, как окружил непреодолимым барьером особняк Акизуки тогда, когда похищал Кицунэ из Инакавы!

«Моя защита абсолютна», — сказал Тайсэй, когда за окнами особняка померк свет.

Значит, Нова сейчас в безопасности! Вот только…

Кицунэ затаилась, даже присела на корточки, стараясь стать как можно меньше и незаметнее. Главное, чтобы враги о ней сейчас не вспомнили! Одно мгновение, и лисенок будет по уши в лаве!

Беспокойство ее было напрасным. Тайсэй даже не смотрел в ее сторону. Находясь одновременно в мире людей и в мире демонов, он, как никто другой, мог видеть перед собой завораживающую картину рождения и воплощения в материи невероятной сущности, которую люди в эпоху Металла называли матриархом, а в новые времена — многохвостым зверем. Существо, обладающее разумом и в силу своей природы одержимое разрушением. Сгусток абсолютной ненависти, желающий лишь одного — погасить как можно больше биополей в кратчайший срок.

Но в первую очередь это была химера.

Вобрав в себя тела умирающих бандитов, черная протоматерия поднялась на двух столбах, из которых сформировались ноги. Туловище обрело форму листа, острые шипы поднялись из спинного гребня. Сформировалась голова, формой похожая на голову ящерицы. Передние лапы стали подобны человеческим рукам. Хвост вытянулся на три десятка метров и начал делиться.

— Два, — считал Тайсэй. — Три… четыре… — деление остановилось. — Четыре хвоста? Неплохо. Довольно сильный зверь у тебя получился, Ями.

— Не я создала это существо, — ходящее умертвие развело руками, словно указывая неведомо кому на разрушенный лагерь, объятый огнем и дымом. — Мы создали его, господин. Все вместе.

— Я выпускаю врага. Многохвостый, готов?

— Да, господин.

Нова сразу понял, что случилось, когда мир стал крошечным и вокруг воцарилась тьма. Сенсорная печать показывала великану причудливые искаженные картины, от вида которых начинала кружиться голова.

Заперт в замкнутом на самом себе куске пространства. Вырваться отсюда и продолжить бой невозможно, пока враг не выпустит его из ловушки. Лучше вообще не двигаться с места, иначе можно оказаться разрезанным, когда пространство вернется в свое нормальное состояние.

Надолго ли хватит воздуха в пространственном пузыре? Чем ударит враг после снятия барьера?

Нова сел на землю и, поджав ноги, сел в позу для медитации. Лишние эмоции сейчас ни к чему. Сможет он продолжать бой или будет убит мгновенно, станет ясно после постановления пространства. Надо привести в порядок токи Ци по телу и броне, восстановить, хоть немного, заряд в уцелевших силовых печатях.

Штурмовой самурай совместил пальцы рук в печать, помогающую сконцентрироваться и упорядочить токи Ци в теле. Глубокий вздох наполнил его легкие горячим воздухом, пропитанным запахом сражения. Нова склонил голову и замер. Что будет, то будет. Сын множества поколений самураев, он действительно не знал, что такое страх. Для него были загадкой те чувства, что заставляют маленьких кричать и убегать при его приближении. Это было просто одной из их странностей, еще больше отдалявших гиганта от мысли о равенстве с ними. Нова наслаждался, сражаясь с теми, кого ненавидел. С теми, кто мешал ему жить, кто непонятно зачем и почему отнял близкого ему человека. Ярость не позволяла думать о смерти, вкус победы пьянил и толкал на сражение со все более сильными врагами.

Одно наводило тоску и причиняло сердцу боль — пока он сидит в пространственном пузыре, враги наверняка убьют ту маленькую боевую биоформу. Удивительное, слабое существо, чей невразумительный лепет после столь долгого молчания ледяных гор и злобной ругани маленьких было удивительно приятно слушать. Что-то было в ней особенное, что Нова никогда не встречал раньше. Какая-то необычная, не свойственная этому миру… мягкость. Как она себя называла? Кажется, девочкой. В мире, кроме множества врагов, есть еще и странные мягкие существа, называемые девочками. А ведь Нова едва не убил одну из них. Хорошо, что девочки так ловки и живучи. Но на сражение с чудовищами ее ловкости и живучести, конечно, не хватит.

«Прости, что не смог защитить. Я отомщу. Клянусь, что отомщу за тебя».

Нова едва успел немного отдохнуть, как вдруг пространство вокруг него развернулось, и он, быстро окинув взглядом лагерь бандитов, с огромным облегчением увидел крошечный маячок биополя Кицунэ. Разыскал то, что действительно было важным, даже раньше, чем обратил внимание на исполинского дракона с четырьмя хвостами, что стоял перед ним и присматривался с ярко выраженной агрессией и готовностью нападать.

— Гр-р-лг… — издал матриарх горловое бульканье, следя за тем, как человек поднимается на ноги. Необычно большой человек. Чувствительность к аурам живых была дарована химерам их природой. Многохвостый дракон сразу почувствовал, что с этим воином не сравнится даже тысяча солдат, из тех, что сражались с культами демонов и пресекали попытки черных тварей проникнуть в мир людей.

Не ловушка ли это? Не для того ли, чтобы протестировать недавно созданного воина, многохвостого призвали в этот мир?

Дракон оглянулся, посмотрев туда, где среди камней, стояла энергетическая пиявка. Эти твари когда-то были творцами демонов и потому способны на предательство.

«Нет, нет, я желаю тебе победы, великий! — горячо заверила монстра Ями. — Этот человек — мой враг! Помоги мне, коготь верховной сущности! Убей его!»

— Бр-р-рг… — многохвостый дракон устремил горящие алым огнем глаза на закованного в сталь врага. Убить? На подобное химер никогда не требовалось уговаривать! Разорвать, напиться крови, впитать боль и предсмертные всплески биополя! Когда умрет последний из людей, только тогда демоны обретут покой. Но творцов пока еще слишком много, и для войны с ними нужна сила! Чем больше человек, чем сильнее духовно, тем больше сил обретет его убийца!

Тайсэй продолжал наблюдать с высоты, как два исполина начали кружить, с явными взаимными опасениями приглядываясь друг к другу. Как бы ни одержимы были химеры жаждой разрушения, инстинкт самосохранения у них присутствовал, а Нова впервые в жизни встретил существо, которому сильно уступал размерами.

— Ты кто такой? — спросил Нова угрюмо и зло. — Разумный?

Многохвостый дракон зарычал в ответ и показал клыки. Разговаривать с человеком? Смешно даже представить, что химера позволит себя так унижать!

— Ясно, — все тем же тоном произнес штурмовой самурай. — Генерал рассказывал, что маленькие экспериментируют и на животных тоже. Значит, ты — большой из животного мира. И, конечно, слишком глуп, чтобы обладать свободой воли!

Спинной гребень матриарха затрясся, когда он услышал это оскорбление. Чудовище встало на дыбы и, разинув многометровую пасть, выдало рев такой мощи, что звуковая волна сорвала лавины с горных склонов. Ронины-бунтари, что наблюдали издалека, уцелевшие бандиты и одиночная девчонка, прячущиеся в руинах, попадали с ног в парализующем ужасе и закрыли уши руками.

Нова не упал, не закрыл уши и даже не попятился. Едва стих рев дракона, сын людей набрал в легкие побольше воздуха и издал рев, пусть и уступающий драконьему в громкости, но не менее гневный, угрожающий и полный решимости.

Если бы генерал Кисабуро, создатель Новы, мог бы увидеть своего сына в этот момент, гордость и восторг согрели бы сердце старого самурая. Десятилетия работы не пропали даром. Воин, невероятный по силе и мужеству, был создан.

— Ну, давай! — Нова сконцентрировался и встал в оборонительную позицию, не видя сенсорной печатью, но чувствуя кожей, как задрожал воздух от титанических объемов Ци, которую исторгал из себя враг. Сейчас ударит! — Покажи все, на что способен, зверь! Все, на что способен!

Четыре черных хвоста в жесткой чешуе взлетели высоко вверх, и дуги электрических разрядов заплясали между ними. Молния — излюбленное оружие разрушителей. Все остальные стихии успешно применяются для созидания или совершения полезной работы, но молния — молния только крушит и убивает!

Матриарх взревел и, в ярости ударяя о землю сразу обоими кулаками, исторг из пасти электрический разряд немыслимой яркости. Еще один, и еще…

Разряды послабее плясали вокруг Новы в безумном электрическом шторме, но дракон просчитался со своей первой атакой. Множественные удары электричества напряжением в сотни тысяч вольт, способные обратить тело человека в обугленный скелет, поглощались потоками Ци и, не раня штурмового самурая, уходили в землю. Элемент молнии в энергии Ци надежно защищал Нову от «небесного огня».

— Ы-ы-эрх! — великан выворотил кусок каменной кладки у себя из-под ног и что было сил швырнул его в дракона. Для отвлечения внимания. Нова сорвался с места, бросаясь к чудовищу, и двумя исполинскими прыжками свел на нет разделяющее их расстояние.

Матриарх отбил лапой летящую в его голову груду камней, а затем стремительно развернулся на месте, встречая атакующего самурая ударом своих хвостов. Нова, удивленный подвижностью столь огромной туши, заслонился руками, но это мало могло помочь. Удар смел его и швырнул далеко в сторону.

«Наглый человечек».

В пасти матриарха смешалась Ци с элементами огня и ветра. Шар горячей плазмы засиял, словно солнце.

Нова ожидал чего-либо подобного. Великан и сам бы не преминул пальнуть в сторону отлетающего прочь врага. Чем-нибудь весьма серьезным.

Самурай ударил импульсами Ци из ладоней, заставляя себя перевернуться в полете и встать на ноги. Импульс из ступней швырнул его в сторону, спасая от миниатюрного солнца, которое выплюнул черный дракон.

Чудовищный жар оплавил верхний слой брони Новы, но плазма минула цель и, пролетев над уничтоженным лагерем, вонзилась в гору.

Нова ответил на этот удар огнем из всех уцелевших штурмовых печатей на его броне. Град шаров пылающей Ци своротил часть броневых пластин на морде и плечах дракона. Черная броня не из самых прочных!

Матриарх тоже это понял и ударил, стремясь помешать самураю вести стрельбу. Ударил волнами камня, что поднялась и нахлынула на Нову справа и слева, словно невиданный, двойной цунами. Камни сами собой заострялись, обращаясь в огромные колья, и эти колья врезались в великана с сокрушительной мощью. Такой, что болты и заклепки на броне гиганта срывало, а пластины мялись, сжимая и давя плоть, которую должны были защищать.

Кровь потекла из нескольких пробоин в доспехах. Впервые за свою жизнь штурмовой самурай был ранен.

Из водонапорных башен и разрушенных труб по всему лагерю лилась вода. Эта вода змеями взлетела до небес и, низринувшись на Нову, хлестнула его, словно бичами. Стремительно движущиеся водные струи оставили шрамы на броне и снова взлетели под облака, которые начали втягивать и конденсироваться во все новые и новые водяные бичи. Вихри воздуха, напитанного энергией Ци, завивались вокруг Новы, подхватывая обломки камней с земли, начиная кружить их, обращая в жужжащие волчки с острыми гранями и истирая доспехи врага тысячами этих волчков, словно наждачной бумагой.

— Вот она, истинная сила демонов. — Тайсэй смотрел на мучения великана и восторгался буйством стихий, что растирали и ломали сильнейшего из врагов, встречавшихся Черной Тени за последние лет пятьдесят. — Потрясающе! Сколько Ци! Сколько гнева и жажды убийства! В нашем мире нет никого сильнее многохвостых зверей. Теперь я тоже готов это утверждать! Нетронутый деградацией сознания, не успевший перенять что-либо из идеологии людей! Этого матриарха я оставлю в нашем мире и найду ему носителя! Его сила станет моей! Хорошая замена для проклятого бунтаря, что унес в своем теле деградировавшего треххвостого демона и издох неведомо где. Скоро Кровавый Прибой еще увереннее заявит о себе в мировой политике!

Пылающие алым огнем силовые печати возникали повсюду на руинах лагеря и на склонах ближайших гор. Рыча и завывая, из буйства демонической Ци в мир людей лезли твари, меньшие по размерам, нежели многохвостый дракон, но одержимые тем же стремлением, что и порождающих их матриарх. Сейчас человек-великан будет разорван, и монстры, избавившись от последней опасности, устремятся к ближайшему городу людей. Огненное дыхание дракона убережет его воинов от зимнего холода, а тысячи умирающих творцов отрицательным излучением биополей восполнят потери энергии. От города к городу, все увеличивая свою численность, химеры пойдут на юго-восток, на согретые солнцем равнины, где их ждет небывалое пиршество…

— Тайкан-сама! — в ужасе заорал ронин Каматари, глядя на уродливую гидру, что вылезала из силовой печати позади парализованного ужасом отряда бывших бандитов. — Тайкан-сама, скорее!

— Не отвлекай меня! — рявкнул в ответ капитан. — Спокойно!

Металлический лук в его руках согнулся, стрела заскользила по рукояти. Тайкан завершил вычисления и спустил тетиву. Молниеносным движением он схватил вторую стрелу и отправил ее следом за первой. Третья устремилась за второй с разрывом в долю секунды. Ронин не медля тотчас схватил четвертую. Темпом стрельбы, отточенным за годы тренировок, он заслуженно гордился. Как и тем, что из ста пятидесяти стрел, выпущенных за минуту, не менее сотни попадали в намеченные цели.

Стрела прожужжала в метре справа от Ями и вонзилась в стену разрушенного дома.

Что?! Откуда…

Вторая чиркнула демонице по виску. Третья прошла левее, но прежде чем ходячее умертвие успело среагировать на обстрел и отскочить, четвертая стрела вонзилась ей в правую лопатку. Удерживать потоками Ци одежду от разрыва и обращать ее в подобие кольчуги Ями не умела. Самурай на ее месте спасся бы, но жительница тьмы нужными навыками попросту не владела. Куртка и рубаха не задержали стрелу. Тело пробило насквозь, хоть убойная сила из-за дальности и была потеряна. Стрела не полетела дальше, застряла в костях.

— Сволочи… — Ями не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть зрением демонов синие маяки душ на склоне горы. Она-то считала их совершенно бессильными и неопасными… — Тайсэй-са…

Стрела, пробив меховую шапку, вошла демонице в затылок и разворотила ей пропитанный черной слизью мозг, нарушая управляющие телом биоэнергетические структуры.

Ями извернулась и корчась в подобии агонии, неуклюже повалилась на землю. Яростно пытаясь вновь овладеть поврежденным телом, она покатилась по горе щебня и скрылась за обломком стены, пропав из поля зрения лучника.

— Проклятье! — Тайкан опустил оружие. — Не вижу! Скрылась!

— Сбежала? — в отчаянии спросил Каматари и, почувствовал всплеск бодрости, увидев довольную ухмылку на лице командира.

— Укатилась! С пробитой головой.

Тайсэй вздрогнул, когда гендзюцу, навеваемое на него темной тварью, исчезло.

— Жалкие ублюдки! — он устремил взгляд на склон горы, но нанести удар не успел. Синие огни, отмечающие цели, пропали. — Крысы тоже способны кусаться?

Фигура Черной Тени, висящая в темном небе без всякой видимой опоры, покачнулась, как будто стояла на зыбкой поверхности. Тайсэй зарычал от ярости и поменял местами куски пространства, перемещаясь ближе к земле. Он встал на крышу одного из разрушенных домов и оглянулся по сторонам, ища Кицунэ. Прикончить ее, пока она не додумалась спрятаться и сбежать! Без сенсора найти верткую малявку будет очень сложно!

— Где ты, проклятая лиса? — прорычал воин-дракон. — Меня перестают забавлять проблемы, которые доставляешь ты и твои друзья!

Он не видел, как ронин Дайтаро, уворачиваясь от падающих с неба обломков камней и буйствующего на руинах пламени, шустро удирает с поля боя и уносит на руках ту, чья магия, казавшаяся со стороны совершенно бессильной и даже смешной, беспощадно крушила мир Черной Тени.

— Нова! — прокричала Кицунэ. — Мы должны помочь ему!

Воздух содрогнулся от силы выстрела, предупреждая о чем-то ужасном. Не зная ничего, но скованный ужасом, ронин шарахнулся в укрытие, и это спасло жизнь ему и Кицунэ.

Мир залил невыносимо яркий свет, способный сжечь сетчатку глаз, даже если те были бы закрыты ладонями рук. Дрогнула земля. Ударная волна шибанула, выбивая окна и двери в тех домах, что еще уцелели. Ураган невообразимой силы налетел на лагерь, сметая остатки строений.

Матриарх злился и не обратил ни малейшего внимания на потерю энергетической пиявки. Перед демоном был весьма крепкий враг. Люди отважились на попытку сравняться боевой мощью с матриархом?! Размазать врага по земле! Уничтожить, показав во всей красе разницу сил! Еще раз плюнуть плазменным шаром? Нет. У химер есть оружие, защитить от которого не может ничто. Города и армии людей сметало с единого удара. Абсолютное оружие, которое монахи называли убийцей богов. То, что надо. Прихлопнуть этого живучего увальня деструктором, обратить его плоть в энергию и силовые поля! Показать всем, и себе в первую очередь что химере противостоять не может ничто!

Черный дракон задрал морду к небу и поднял хвосты так, чтобы их окончания смотрели ему в пасть. Ци заструилась по телу монстра, образуя алый покров и стекая в глотку. Энергию выделяло все тело чудовища, из его легких и брюха тоже шли потоки Ци, еще более мощные, чем по чешуйчатой шкуре. Ци сжималась в пасти матриарха, образуя черную сферу из проходящей процесс частичной материализации и оттого очень нестабильной протоматерии.

Еще секунда или две. Главное не ударить слишком близко от себя, иначе… не удастся восстановиться после взрыва.

Нова не чувствовал боли от ран. Даже теперь, ярость вытесняла в нем страх смерти и мысли о ранениях. Шторм энергий… он так похож на тот шквал огня, который обрушили маленькие на него, когда их раб-великан вознамерился освободиться! Так похож на бурю, что, не растерзав Нову, убила единственного, кто ему был действительно дорог в этом проклятом мире!

Бешенство целиком поглотило рассудок гиганта, и доспехи его окутало почти было угасшее сияние Ци. Как и многие другие люди в критической ситуации, Нова открыл первые внутренние врата.

Импульс Ци, ударивший из доспехов во все стороны, сокрушил каменные колья и освободил великана от плена в перетирающих его тисках. Нова прыгнул. Прыгнул сквозь ураган и смел собственным телом водяные бичи. Огненные шары сорвались со штурмовых печатей и ударили в плечи дракона, заставляя того покачнуться и отступить на шаг. Еще рывок, и великан вырвался из буйства стихий.

Пасть занята. Матриарх направил на врага острия хвостов, и Ци на них обратилась в плазменные шары, мощными импульсами тотчас запущенные в сторону идущего в атаку человека. Нова припал к земле, пропуская смертоносные снаряды над собой, и импульсом Ци из ног швырнул себя вплотную к врагу. Дракон отшатнулся, а великан-самурай, замахнувшись так, что едва не затрещали сухожилия, изо всех своих титанических сил шарахнул многопудовым кулаком в морду черной твари.

Матриарха развернуло, сбило с ног. Черная броня и кости ломались. Импульс Ци из кулака Новы сокрушил зубы дракона и повредил сферу деструктора. Рванет! Здесь погибнут все, но не будет триумфального похода химер в полные жизни теплые долины! Матриарх, спасая свое воплощение, ударил импульсом Ци из глотки и, разворотив себе всю пасть, выплюнул сферу деструктора.

Черный шар, обращаясь в миниатюрное подобие солнца, прошил воздух и, пролетев между двумя горами, вонзился в склон третьей.

Шар безумно яркого света озарил ледяные горы и коснулся небес. Материя, любая, камень, вода и даже воздух, обращались в энергию и всплески биополей. Испепеляющий жар, землетрясение и поднявшиеся ураганы уродовали ландшафт в триумфе разрушения, но происходящее вокруг не заставило Нову остановиться.

У него не было собственных глаз, которые можно было бы ослепить светом. Многотонное тело и Ци, излучаемая из ступней, не позволяли ураганам смести штурмового самурая.

Выворотив из земли здоровенную железобетонную плиту, великан замахнулся и обрушил всю ее массу на голову дракона.

Удар! Еще удар!

Химера, терзаемая ураганами и безумствующим врагом, рухнула на бок, попыталась подняться, но новый удар железобетонной плиты проломил ей череп.

Чудовище дернулось в агонии и распласталось на земле. Алые круги печатей, через которые в мир людей лезли демонические твари, сжались и погасли, разрывая тела монстров. Малые химеры, агонизируя, рыча и завывая от злобы, корчились на земле. Тела их начали стремительно разлагаться. Все кончено?

Утихли ураганы, угасло пламя. Тишина, невероятная, пугающая, воцарилась над искалеченной землей. Гора, в которую угодил шар деструктора, перестала существовать.

Нова, покачиваясь, поднялся на нетвердых ногах и сделал несколько шагов в сторону, но вдруг остановился и замер.

Матриарх шевельнулся. Поджав лапы, дракон начал подниматься. Черная слизь стекалась к его ранам, восстанавливая разбитую голову.

— Проклятый творец… — с бульканьем и хрипом прорычал демон. — Так нас никогда не победить! Убивая нас снова и снова… снова и снова вы нас возрождаете! Мы будем существовать, пока вы живы и пока мы не убьем последнего из вас! Вы не сможете подарить нам покой убийством! Подарите нам покой своей смертью!

Нова, взревев, снова схватил плиту и обрушил сокрушительный удар на дракона. Великан бил, снова и снова, пока не разбил голову чудовища в кашу, но даже тогда матриарх не погиб. Обезглавленная химера поднялась и направила хвосты на обессилевшего самурая. Шары плазмы засияли четверкой маленьких солнц, но, прежде чем сферы сорвались в полет, Нова сделал рывок и с силой, по самые плечи, погрузил обе свои руки в тушу врага через истекающий слизью сруб на шее.

— Ты прав, я — последний из больших! — проорал штурмовой самурай. — Последний! Но я хочу жить, и потому возродись где-нибудь подальше от меня, зверь!

Собрав все силы, Нова ударил импульсами Ци из ладоней и вложил в них элемент огня… заставивший детонировать Ци самураев, трупы которых поглотил дракон при формировании.

Матриарх раздулся, словно переполненный водой бурдюк. Его шкура не выдержала, и с грохотом, в фонтанах огня, вся туша огромного дракона разлетелась на куски.

— Возродись, — припав на одно колено и тяжело дыша, нова смотрел, как черная протоматерия начинает истаивать, возвращаясь в биополе планеты в виде отрицательных энергий. — Если сможешь.

Теперь, остался только один враг.

Над головой Новы возник огромный лавовый шар, который вскочивший на ноги великан встретил открытыми ладонями и единым импульсом Ци расшвырял в стороны. Это был последний удар! А теперь…

Тайсэй не двинулся с места, когда гигант, сотрясая руины лагеря каждым своим шагом, бросился к нему. Снова поймать в сферу искажений и, не полагаясь больше ни на кого, дождаться, пока в сфере закончится воздух! Сколько придется ждать? Сутки? Двое? Неделю?

Не важно. Столь опасный враг не должен остаться в живых!

Нова видел энергию Ци врага, распыленную в воздухе. Метнувшись в сторону, он обошел подготовленную зону и прыгнул к Черной Тени.

— И? — Тайсэй с презрением взглянул на замершего перед ним великана. — И что ты мне сделаешь, монстр первого класса? Я нематериален. Меня невозможно ранить или убить…

Ци хлынула из ладони Новы и, накрыв Тайсэя с головой, воспламенилась.

— Не пытайся меня обмануть, лидер маленьких. — Нова склонился, приближая закрытое стальной маской лицо к крошечной фигурке человека. — Я наблюдал за тобой и многое видел. И кое-что вижу сейчас. Полы твоего плаща обожжены! На плечах и рукавах несколько маленьких дыр от капель лавы. Когда ты повредил свой плащ? Не тогда ли, когда подловил маленькую боевую биоформу, убрав один из каменных столбиков над лавовым озером? Ты стоял в тот момент в комнате с множеством лавовых луж, и неудивительно, что получил пару подпалин, когда… материализовался для нанесения удара! Вспышки твоей Ци, которые происходили перед каждым твоим ударом и предупреждали нас, это ведь не повышение активности, а материализация твоего тела в нашем мире, верно? Любое действие, удар тайдзюцу или манипуляция пространством требуют от тебя полного воплощения! Даже простое произнесение слов требует того же! Ну же, скажи мне, что я не прав!

Тайсэй, объятый огнем, молчал.

— Не знаю, что случилось, но перед тем, как я свалил многохвостого, ты потерял способность летать, иначе зачем тебе сейчас стоять на земле? — Нова засмеялся. — Попался, мелкий? Теперь ты не можешь ни ударить меня, ни улететь. Но это еще не все, верно? Ты смотрел на то, как я сражался с черным зверем, а я смотрел не только на него, но и на тебя! Ты ничего не делал, но Ци твоя вспыхивала, выдавая полную материализацию. Ты не можешь долго находиться в состоянии фантома, верно? Сколько продержишься? Пять минут? Десять? Полчаса? У меня хватит Ци, чтобы поддерживать огонь вокруг тебя часов шесть!

Тайсэй вдруг сорвался с места и обратился в бегство, прыгая по руинам и пытаясь хоть на миг вырваться из пламенного облака. Он проходил сквозь обломки стен, но не нырял в землю и не совершал длинных прыжков. Нова, хохоча словно безумец, преследовал его и нещадно жег огнем призрачную фигуру.

— Ты был очень храбр, нападая на девочку! — язвил гигант. — Почему же теперь убегаешь?! Сразись со мной! Сразись, маленький ублюдок!

Воин-дракон резко остановился и обернулся к великану. Рука Тайсэя поднялась и наставила палец на неумолимого преследователя. Глаза Тайсэя полыхал ненавистью и обещанием скорой расправы. Он не простит унижения. Никогда!

Одно мгновение, и искажение пространства поглотило Черную Тень, швырнув его на другой конец лагеря. Туда, где в неприметной расщелине затаилась Такасэ Мей.

Пятая воин-дракон уставилась на пылающую правую руку своего господина, но бешеный взгляд Тайсэя не позволил ей решиться что-либо сказать.

— Теперь мы отступим. — Черная Тень пренебрежительно оторвал себе руку у плеча и швырнул горящую конечность в сторону. — Иначе, возможно, мне придется пожертвовать не только рукой, — пространственное искажение бросило их чуть ли не под ноги Нове. — Забери Ями, быстро!

Мей ухватила слабо корчащееся умертвие под руки, и все трое исчезли в новом искажении за миг до того, как шар огня, ударивший из малой штурмовой печати на броне великана, настиг их.

— Трусливые ублюдки. — Нова не строил иллюзий. Враги сбежали. Сбежали и обязательно вернутся. Но…

Устало севший на гору щебня, великан посмотрел на показавшуюся из-за гор мусора маленькую, кажущуюся такой хрупкой, фигурку девочки. Все было не напрасно.

Гигант в изуродованной стальной броне был едва жив от нехватки Ци, истощения ресурсов тела и кровопотери, но почему губы его сами собой растянулись в улыбку?

Кицунэ, прыгая по обломкам домов и кускам чешуи черного дракона, подбежала к великану, к его руке и обняла его за палец. Не боясь запачкаться, она прижалась лицом к металлу его латной перчатки, и слезы юной оборотницы смешались с сажей, покрывающей перчатку воина.

— Нова… — шепнула Кицунэ. — Спасибо. Спасибо, что пришел…

Великан слышал даже тихий шепот.

Кицунэ плакала, но Нова прекрасно понимал почему, и на сердце у него было тепло. Так, как никогда прежде, за всю его короткую жизнь. Где теперь были холод и ненависть, обращавшие штурмового самурая в чудовище? Перед Кицунэ был мальчишка, пусть необычно большой и сильный, но тем не менее самый обыкновенный. В полной мере ощутивший, что это такое — совершить подвиг ради девочки и насладиться ее благодарностью.

— Да ладно… — ответил он, чувствуя сильное смущение. — Я ведь просто… если все рано, куда идти, почему бы не прийти туда, где ты нужен?

В скалах, среди гранитных глыб, хорошо защищающих от ударных волн взрывов и камнепада с небес, сидели еще двое вооруженных людей. Оба довольно долго хранили тишину.

— Что молчишь? — не выдержал Синген.

— Глазам не верю. — Ао помассировал виски и снова устремил проникающий сквозь любые преграды взгляд на разрушенный лагерь. — Непобедимый демон-Тайсэй сбежал, поджав хвост!

— Тайсэй сбежал?!

— Да. Эти двое, Кицунэ и великан, они нужны нам!

— Что с Мей?! — Сингэн схватил ликующего сенсора за шиворот и с яростью встряхнул. — Она жива?

— Жива! Выбыла из боя при первой возможности и наблюдала со стороны, как великан бьет темных тварей!

Сингэн шумно перевел дух и с видимым облегчением сел на ближайший камень.

Ао сел прямо на снег, откинувшись спиной на каменную глыбу, укрывающую шиноби, словно крепостная стена.

— Что теперь будем делать? — просил сенсор, отдышавшись, совладав с головной болью и восстановив нормальное зрение. — Возвращаемся к Черной Тени?

— Нет. Если не перехватят, не вернемся. Надо присмотреть за волшебницей и ее непобедимым стражем. Рация… — он вынул рацию из сумки и разбил ударом о камень. — Повреждена в бою с напавшим на нас патрулем бандитов. Твой радиус обзора больше, чем у Ями. Следи, чтобы эта тварь нас не засекла.

— Понял. — Ао кивнул. Прекрасно зная природу Ями, он не надеялся даже, что энергетическая пиявка убита. — Возможно, нам придется открыто выступить против Тайсэя, но, похоже, великан этого стоит.

Кицунэ заинтересовала повстанцев гораздо меньше. Людей у бунтарей Кровавого Прибоя было предостаточно, в том числе и достаточно сильных. Кицунэ, пусть она хоть трижды лиса-оборотень, противостоять Тайсэю не могла. Кровавому Прибою нужен был кто-то, больше похожий на воинственного бога. Горный великан в стальных доспехах вполне подходил под требования и уже показал, на что способен. Кто он, особого значения не имело.

Для Новы же никакого значения не имели планы и надежды разной посторонней мелочи. Он был занят наблюдением за самым необычным из всех маленьких существ, что встречались ему за недолгую жизнь.

Кицунэ ревела навзрыд, от всей души, давая волю слишком долго сдерживаемому страху и восторгам от внезапного спасения. Великан выждал минуту, затем осторожно взял девчонку за шиворот, словно котенка, поднял ее над землей и поставил себе на ладонь.

— Ладно, прекращай плакать. Генерал говорил, что воин не должен лить слез! Слезы выдают страх. Воин никогда не покажет страха, чтобы не посеять панику среди союзников!

— Разве ты можешь впасть в панику? Такой огромный и сильный! Никогда в жизни! — Кицунэ шумно втянула сопли носом. — Поэтому я могу плакать сколько захочу!

— А что, сильно хочется?

— А ты как думал? Вот тебе, наверное, вообще ничего не страшно, а я маленькая, знаешь, как испугалась? Сначала бандиты тысячами, потом этот сумасшедший, который всех на куски рвет и в космос бросает, а потом еще и дракон! Я едва сама от испуга не умерла, без всяких вражеских дзюцу!

— Слабак.

— Не слабак, а слабачка! Ну и что с того? Девочек, между просим, лишняя сила только портит! — Кицунэ соскочила с ладони великана на его запястье, пробежалась по руке и, вскочив на плечо, обняла голову великана. Вернее, не обняла, а прильнула, широко расставив руки. — Да и зачем мне быть сильной, если рядом есть ты?! Я знала, знала, что ты меня не оставишь! Я мечтала, чтобы ты пришел и спас меня! И ты пришел! Такой большой, такой сильный! Нова, я тебя люблю!

— Э? — великан слегка двинул шеей, повернув голову вместе с прилипчивой мелкой боевой биоформой. Понять действия новой знакомой было очень сложно, но существо выглядело безвредным и забавным. Нова следил за Кицунэ с тем же интересом, с каким другие дети людей следят за копошащимся в песке жуком или лягушонком, прыгающим по мелкой луже. — «Люблю», это что? Своей одеждой сажу с доспехов вытирать? Когда от меня мокрыми тряпками грязь оттирали, это «мытьем» называлось. А если собственной одеждой, то это «люблю»?

— Да нет же! Неужели не знаешь? Любовь — это самое глубокое и красивое чувство! Как дружба, только гораздо сильнее! Когда девочка говорит мальчику, что любит его, это значит, что он ей очень сильно нравится!

— Я нравлюсь тебе? Ха! Ты просто врешь, чтобы я стал лучше к тебе относиться!

— А почему ты не должен нравиться, Нова-кун? Ведь ты не только большой и сильный, но еще и очень добрый! Когда такие качества вместе, это знаешь как красиво? — Кицунэ подлизывалась как умела, по-детски прямолинейно и явно, но от души, с истинным, а не поддельным восхищением. Только благодаря этому Нова реагировал на ее болтовню не с гневом, а с иронией.

— Добрый? — гигант содрогнулся от смеха и скривился, прижимая ладони к местам ранений. Кровь уже засохла и закрыла раны, но поврежденные ребра и разорванные мышцы отзывались резкой болью на любое неосторожное движение. — Я многого не знаю, но понятия добра и зла Генерал мне разъяснил. Разрушив десяток поселений и убив тысячи разумных, нельзя остаться добрым. В глазах маленьких я злодей, и это меня нисколько не беспокоит! Если они…

— Не ты виноват в гибели всех тех людей, Нова-кун! — горячо заявила Кицунэ. — Если бы Черная Тень, тот страшный командир наших врагов, который бьет пространственными искажениями, не подговорил дайме Камней напасть на соседей и не помог бы ему создать кровавую Северную Империю, жизнь всех сейчас была бы иной! Генерал, твой отец, создал бы семью, а не потратил свою жизнь на создание оружия. У тебя была бы добрая и заботливая мама, твои братья остались бы живы, и отец тоже не был бы убит! Разве тогда ты причинил бы вред хоть кому-нибудь? Все люди… все люди, что погибли сегодня, мирно жили бы со своими семьями. Не было бы никакой войны, а я осталась бы с мамой и принцем Кано! Не ты, а он, это злобное чудовище, виноват во всем!

Нова хотел ответить ей с входящим уже в привычку сарказмом, но вдруг напрягся, словно тетива готового к бою лука. Из-за камней осторожно выглянул ронин, тот, что прибежал в лагерь в попытке унести волшебную лису с поля боя. И Кицунэ, и бывший бандит мгновенно и ясно ощутили волну лютой злобы, поднявшейся в свирепом гиганте. Нова был словно мальчишка-подросток, играющий с пушистым хомячком, но вдруг увидевшим выползшую из темноты мерзкую облезлую крысу.

— Нова, терпи, — с благодушным вздохом Кицунэ погладила великана по закопченному и помятому шлему. — Еще немножко надо, правда! Теперь все враги нас будут бояться, перестанут мешать, и мы очень быстро придем в страну Водопадов! А там совсем другие люди! Эти самураи, что пойдут с нами, увидят другую жизнь, станут добрее и намного лучше! Не везде люди такие же, как в этих страшных горах, Нова. Ты сам все увидишь! Я тебя познакомлю с моей мамой и друзьями. Тебе все будут рады!

— Генерал тоже хотел увести меня в другую страну. Хорошо, мы пойдем туда, и я обещаю сдерживаться, но есть одна проблема. Я ранен и устал.

— Да, нам всем надо отдохнуть. Не волнуйся, Нова! Теперь ты сможешь спокойно выспаться, а мы будем следить, чтобы ни один злодей близко не подобрался! Хорошо, правда?

— Я сам о себе позабочусь. Когда буду спать, не подходите ко мне, иначе могу подумать что это покушение, и прихлопну. Ясно?

— Ясно! Мы тебя на расстоянии охранять будем.

— Это уже как хотите. — Нова поднялся и, снова взяв за шиворот прыгающую по нему, совершенно обалдевшую от счастья девчонку, поставил ее на землю перед собой. — А сейчас иди к своим друзьям и подожди меня.

— Ты уходишь?

— Я скоро вернусь.

Нова поднялся на ноги и вдруг резко повернулся на месте. В той части опустошенного лагеря бандитов, что пострадал немного меньше, он увидел знакомую ауру. Штурмовая печать на наплечнике гиганта с гулким грохотом выплюнула шар огня.

Мей содрогнулась, услышав эхо далекого взрыва, а перед ней, словно из небытия, возник кусок полуразрушенного строения, в центре которого над телом человека, лежащим в постели под одеялами, стоял Тайсэй.

— Нужно ли было рисковать? — спросила Мей у Черной Тени, что соскочил с куска здания и приблизился к главе Кровавого Прибоя.

— Никакого риска, — огрызнулся Тайсэй, склоняясь и поднимая безвольно лежащее на земле тело жительницы тьмы. — Реакция человека не мгновенна, и шар огня тоже требует время на полет. Тех долей секунды, что были у меня, более чем достаточно.

— Кого вы принесли, господин?

Тайсэй, волоча иссохшие костлявые останки, вернулся на кусок здания и бросил труп рядом с постелью.

— Ты не узнаешь, из какого здания я вырвал кусок? Девчонка, которая прислуживала Хизако, мирно проспала все самые значимые события этой ночи. Но теперь пора ее разбудить.

Черный отбросил край одеяла и приложил ладонь ко лбу служанки. Импульс энергии Ци в голову разрушил гендзюцу ронинов, перешедших на сторону Златохвостой. Саэми дрогнула, открыла глаза и села в постели.

— С добрым утром, юная леди, — язвительно бросил ей Тайсэй. — Хорошо ли спалось?

— Что? — служанка непонимающе уставилась на него, а затем оглянулась по сторонам и отшатнувшись, прикрывшись одеялом, принялась визжать.

— Заткнись! — рявкнул на нее Тайсэй, и перепуганная девчонка подавилась своим криком.

— Объяснить ей, что происходит? — спросила Мей.

— Нет смысла терять время, — зло рыкнул Черная Тень и глянул на перепуганную бандитку. — Простите, что вынужден столь ужасно поступать с вами, бесценная леди, но один из моих союзников был тяжело ранен, а я не желаю лишаться его.

— Что вы де… — попыталась подать голос воровка и мошенница, но внезапно обрушившееся дзюцу паралича сковало ее тело. Руки и ноги онемели, челюсти и язык свело в судороге. Лишенная возможности сопротивляться, что-либо говорить или даже просто кричать, бандитка только с ужасом и мольбой смотрела на чудовище в пластиковой маске. Она ничего не понимала, но Тайсэя это не заботило. Сейчас поймет.

Черный усадил разбойницу у стены. Так, чтобы ей хорошо было видно костлявый труп с пробитой головой. Так ей будет еще страшнее. Чем больше страха, тем больше черной протоматерии. Отрицательно заряженное излучение биополя пригодится Ями для скорейшего восстановления.

— Пойдем, Мей. — Тайсэй соскочил с обломка теплостанции и прошел мимо лидера Кровавого Прибоя, даже не глянув в ее сторону. — То, что сейчас здесь будет, поверь, малоприятно на вид.

Мей не сомневалась в правдивости его слов. От вида того, как шевелится и дергается труп с изуродованной головой, она почувствовала резкий приступ дурноты и поспешила избавить себя от созерцания этой сцены.

Тайсэй обосновался неподалеку от вырванного из лагеря бандитов куска задания. Сел на камень и расслабился в ожидании, когда демон, выполняющий в его группе обязанности сенсора, вернется. Мей встала на колени перед ним и, усевшись поудобнее, замерла. Она предпочла бы убраться подальше, но выбирать было не во власти Мей. Приходилось слушать весьма неблагозвучный концерт из звуков слабой борьбы и испуганного мычания, чувствовать волны Ци с запахом смертельного ужаса и содрогаться при булькающих звуках, издаваемых движущейся протоматерией.

Мей бросала на Черную Тень осторожные взгляды, ища в нем признаки нервного состояния или неприязни. Тайсэй был человеком, даже не отмеченным печатью демонов. Как он может нормально относиться к столь омерзительным и жутким тварям, как жители тьмы? Должен выдать себя! Хоть на миг!

Но первый глава Кровавого Прибоя не выказал каких-либо отрицательных эмоций и оставался совершенно спокоен, даже когда Ями появилась из-за стены и, соскочив на землю, приблизилась к нему.

От прежней сутулости и дерганых движений не осталось ни следа. Демоница теперь обладала приятной взгляду фигурой и шла с грацией покорительницы мужских сердец. Прорезь в прячущей лицо черной маске обрамляла теперь не белесые, с черными прожилками, глаза мертвеца, а блещущие жизнью, молодые карие глаза.

— Как себя чувствуешь? — осведомился Черный.

— Достаточно хорошо, — отозвалась демоница, опускаясь рядом с Мей и усаживаясь в ту же позу, что и пятая воин-дракон. Голос Ями обрел живое, нормальное для человека, звучание. — Душа поглощена, нервная система полностью захвачена. Восстановление сенсорных способностей и достижение полной боевой готовности требует еще минут десять, но чувствую я себя превосходно. Страх той девчонки и энергия, полученная при пожирании души, компенсировали все мои потери. Теперь хочу лишь сказать… — Ями и Мей синхронно, следя друг за другом, поклонились своему лидеру. Обе коснулись лбами земли.

— Готовы действовать, господин!

Две фигуры. Одна в синей одежде, другая в черной. Ближайшие соратницы ждали приказов своего господина.

— Ваше рвение похвально и своевременно, — сказал Тайсэй. — У нас всех в ближайшие дни будет чем заняться. Ученые страны Камней создали нечто истинно грандиозное, — хозяин страны Морей, продолжая сидеть на большом валуне, словно на троне, принялся в задумчивости постукивать пальцем себе по колену. — Этот великан достаточно силен, чтобы развоплотить матриарха и истребить целую армию самураев. Нам потребуется помощь.

— Вы заберете носителей демонов из скрытых селений, господин? — предложила Мей.

— Нельзя терять их. Усмиренные демоны важны как политические инструменты. Их легко использовать для поддержания в мире баланса сил и натравливать на неугодные нам группировки. Потеря даже одного из плененных матриархов может обрести весьма серьезные последствия.

— Но что же мы будем делать, Тайсэй-сама?

— Я соберу все силы Алых Теней. Наемное мясо хорошо делает свою работу и вполне заменимо в случае гибели. Против слаженной атаки великой двадцатки во главе с нашими друзьями из страны Дождя великан ничего не сможет сделать. Мне потребуется от двух до трех дней на сборы отряда. На четвертый я лично поведу наемников в бой и выиграю битву с минимальными потерями. Но до того времени… следите за врагом. Если великан и Златохвостая сумеют запутать свои следы, достигнут столицы Водопадов и скроются во дворце, у нас возникнет серьезная проблема. Ями, оставляй метки Ци демонов на склонах, чтобы мы смогли быстро вас разыскать.

— Да, господин.

— Мей, защищай Ями. Двое повстанцев, к которым ты втираешься в доверие уже несколько лет, не выходят на связь и прячутся в горах. Будут оправдываться после какой-нибудь наивной ложью вроде разбитой рации или ранения. Важно не это. Важно то, что они обязательно попытаются выйти на контакт со Златохвостой и ее новым другом. Радиус зрения Ао шире сферы видения демонов, бунтари непременно вас заметят и попытаются напасть. Если это случится, Мей, останови их. В крайнем случае ликвидируй. Но только в крайнем случае. Сохраняй видимость лояльности повстанцам и изображай страх перед моей карой. Нам нужна вся организация и командная верхушка затаившихся в Кровавом Прибое бунтарей, а не эти двое. Через три дня я вернусь с отрядом Алых Теней. Не предпринимайте никаких активных действий, просто держитесь неподалеку от гиганта и следите за ним. Приказы ясны?

— Да, господин! — заученно отозвались обе соратницы Черной Тени. — Ваша воля будет исполнена!

— Надеюсь на вас. Будьте осторожны. — Тайсэй поднялся на ноги и, через мгновение исчез. Вместе с куском земли, на котором стоял. Плохо рассчитал размер искажения. Видимо, из-за грызущего его душу лютого бешенства.

Глаза Рюджина, наследного принца страны Камней, еще не прошедшего церемонию принятия власти, но уже исполняющего обязанности императора, в последние дни были красны от бессонницы.

— Не стоит так изводить себя, господин, — пытались вразумить его советники, но принц лишь печально улыбался им в ответ и с удовольствием позировал фотографам, запечатлевающим молодого правителя склонившимся над документами, заседающим в совете, произносящим речи и ведущим переговоры.

Он позировал, но это не было чистой показухой. Будущий дайме откладывающий церемонию принятия трона только из-за лавины важнейших государственных дел, действительно работал не щадя себя.

— Многие высказывают свои опасения по поводу будущего нашей страны, — говорил он в обращении к народу. — Многие опасаются голода и нищеты, иностранных интервенций и разгула преступности, но я смею твердо заявить, что ничего подобного не произойдет! Правительство и знать страны Камней не отстранятся от народа и не бросят его в бедственном положении! Мною заключены договоренности о покупке продовольствия со странами Лесов и Облаков, огромные контейнеровозы уже везут в наши порты зерно, мясо и фрукты! Военные флоты нашей страны и стран-поставщиков конвоируют их, гарантируя торговым кораблям безопасность! Мы восстанавливаем производство, вновь налаживаем товарообмен и партнерские отношения с соседними странами! Мы реорганизуем армию, и я готов поклясться, что ни бандиты, ни грабители из других стран не смогут чувствовать себя вольготно в наших землях! Страна Камней в надежных руках! Я сделаю все, что в человеческих силах, и даже сверх того для благополучия нашей родины! Этот кризис будет преодолен в кратчайшие сроки! Уже сегодня, сейчас вы почувствуете мою поддержку, а подонки, что надеются нажиться на нашей общей беде, казнокрады, воры и жадные торговцы, пусть почувствуют холод меча у своей шеи!

Его уверенные речи заставляли людей забыть панические настроения и вернуться к работе. Чиновники и генералы, что пытались улизнуть подальше от шатающегося трона или присвоить побольше благ, испуганно присмирели. Принц был не из безвольных слабаков, с таким опасно шутить.

В этот предутренний час он снова был поглощен работой. Просматривал донесения шпионов о лояльности или бунтарских настроениях влиятельных семей. Кого-то придется обвинить в измене и казнить, кого-то ждут награды и почести. Рюджин наслаждался, творя чужие судьбы. Жизни миллионов зависели от него. Приятно чувствовать себя богом.

Но планы будущего императора пока нужно сохранять в тайне, чтобы опальные и опасные личности не успели сбежать или взбунтоваться. Когда к дверям приблизился человек, принц спешно накрыл доносы маловажной экономической документацией.

— Войди, — коротко сказал Рюджин, прежде чем посетитель успел хоть как-то дать знать о своем присутствии.

Вошла девушка в пышном кимоно придворной служанки. Волосы ее прятал вычурный парик, а лицо скрывало свисающее с парика шелковое полотно, украшенное слабой сенсорной печатью, предназначенной для того, чтобы служанка не налетала на людей и предметы при ходьбе. Такие костюмы ввела для дворцовой прислуги жена дайме, правившего две сотни лет назад, для того чтобы обезличить людей, превратить их в красивые предметы. Любила она кукол с раннего детства. Позже в этом усмотрели выгоду, состоявшую в том, что дети благородных семей меньше обращали внимания на служанок и воспринимали одинаковые цветные фигуры действительно как бездушных кукол, а не объекты для выражения теплых чувств и воздыхания.

Но принц едва выждал, когда девушка поставит рядом с рабочим столом столик с завтраком, и заключил ее в объятия сразу, едва руки «служанки» освободились.

От резкого рывка парик и шелковое полотно слетели с головы девушки. Волны ее собственных волос, насыщенного золотого цвета, водопадами хлынули на ее плечи. В синих глазах был свет ясного летнего неба, алые губы неудержимо манили коснуться их. Лицо, напитанное изнутри трепетным теплом, казалось творением бога, влюбленного в людей и решившего изумить мир совершенством, воплощенным в образе женщины.

Камигами-но-отоме. Гроза и слезы искуснейших из гейш и ойран. Таких, как эта, девушек во всем множестве жителей обитаемого мира больше не осталось. Есть одна дряхлая старуха, одна женщина преклонных лет и две маленькие девочки, но сейчас была перед Рюджином была та, с которой возрастом он не разминулся. Юная, любящая, трепетно тянущаяся к мужчине, способному своими ладонями защитить лепестки нежного цветка от любых бурь и гроз огромного, страшного мира. Камигами-но-отоме.

Маэда Хикари, знаменитейшая среди ей подобных, своей любовью придала сил дайме страны Водопадов, и тот поднял забитую нищету на борьбу за лучшую жизнь, буквально из пепла воскресив родную землю. Волшебная лиса, лишь принявшая облик камигами-но-отоме, оживила сердца миллионов людей, и Северная Империя была сметена магией, на первый взгляд, ничтожно слабой и даже смешной. Магией женщин.

Любовью.

Глядя на девушку перед собой, Рюджин прекрасно понимал людей, что вершили невозможное, помогая дайме Торио и принцу Кано защищать маленькую, разоренную страну. Разве можно не поверить, видя такую красоту, что с тобою воля и любовь богов?

С доброй улыбкой принц коснулся золотых локонов камигами-но-отоме и, подняв их на ладони, с благоговением прильнул к живому золоту губами.

Девушка скользнула ему в объятия и ласково прижалась к груди принца, положив голову ему на плечо. Ребенок, состоящий из доброты и нежности.

— Простите мне эту выходку с маскировкой под служанку, мой господин, — прошептала юная камигами-но-отоме. — Но я хотела побыть с вами еще хоть пару минут. Все кругом плетут интриги, делят власть и клевещут друг на друга. Мне так горько и одиноко… только когда я с вами, мир словно меняется, и я начинаю верить, что все будет хорошо.

— Йоко… — шепнул ей Рюджин. — Не бойся никого и ничего. Змеи могут сколько угодно шипеть по углам, но я буду защищать тебя, словом и даже оружием, а ты любовью спасешь мою душу от яда змей. Йоко… спасибо, что пришла. Пока мы вместе, им не победить нас. Волшебница моя, помоги…

Губы принца и камигами-но-отоме соприкоснулись. Поцелуй был долог, нежен и красив, но он прервался, едва принц в порыве страсти попытался запустить руки под кимоно своей возлюбленной. Йоко тотчас, словно ее толкнули, отстранилась и посмотрела на своего друга с ласковым укором.

— Рюджин-сама… — с улыбкой и нежностью произнесла она. Голос ее звучал прекрасной музыкой.

— Прости, Йоко, — принц протянул к ней руки, и девушка тотчас скользнула ему в объятия. — Как бы сильно ни влекло меня к тебе, никогда и ни за что не обижу я тебя. Лучше уж сам вырву себе обе свои непослушные руки…

Девушка теплым и трепетным прикосновение губ заставила его замолчать.

— Не говорите столь ужасных речей, умоляю, Рюджин-сама, — прошептала она. — Они ранят мне сердце, ведь я мечтаю только о том, чтобы вы были счастливы. Так же, как была счастлива я, когда вы предложили мне стать… — девушка порозовела от смущения и не смогла завершить фразу, но будущий император понял ее без слов.

Он обнял ее крепче и благостно вздохнул.

Минуты две они сидели в тишине, а затем принц склонился и, положив голову девушке на плечо, прислушался и улыбнулся.

— Как громко стучит твое сердце, Йоко-химе, — прошептал он. — Как же все-таки радостно может быть человеку просто от того, что кто-то счастлив быть с ним рядом! Ты мое сокровище. Я хочу что-нибудь сделать, что доставит тебе радость. Есть ли у тебя просьбы? Если нет, то придумай какое-нибудь желание! Все что угодно, Йоко…

Юная камигами-но-отоме, тоже шепча, попросила принца позволить использовать запасы дворцовых кладовых, чтобы накормить умирающую от голода бедноту. Потом попросила приказать служителям храмов бесплатно оказывать медицинские услуги всем нуждающимся. Потом…

— Я прикажу своим чиновникам и генералам прислушаться ко всем твоим просьбам, — ласково ответил ей принц. — Но забота о народе — моя непосредственная задача. Я хочу выполнить твою просьбу. Что-нибудь только для тебя.

— Я…

— Не стесняйся. Все что угодно!

— Мой принц, Рюджин-сама… — вздохнула Йоко. — Я… хотела бы посетить страну Водопадов.

Принц дрогнул, и в глазах его вдруг блеснула холодная сталь.

— Что? Зачем тебе… я хотел сказать, какой в этом смысл?

— Леди Маэда Хикари… мир потерял еще одну камигами-но-отоме. Мне не удалось побывать на траурной церемонии, но разве могу я не выразить свое почтение и скорбь ушедшей? Прошу, Рюджин-сама, позволь мне посетить ее могилу.

Маэда Хикари. Та самая, что приняла как свою дочь и привела в высший свет златохвостую демоницу. Проклятую лису, из-за которой, каким бы бредом это ни казалось, рухнула Северная Империя!

«Моя империя… мой отец… — подумал принц, до боли закусив губу и с болью во взгляде посмотрел на девушку в его объятьях. — Никто не понимает моих утрат, даже ты».

— Рюджин-сама… — юная камигами-но-отоме теснее прижалась к нему. — Я должна выразить почтение ушедшей родственнице. Прошу вас…

— Хорошо, — проглотив горечь и вздохнув, произнес несостоявшийся император. — Если для тебя это так важно…

— Вы сердитесь, мой господин? — почувствовав фальшь в его голосе, спросила девушка. — Страна Водопадов — наши враги, но ведь… леди Хикари…

— Я собираюсь в ближайшее время заключить мирный договор со странами Лугов и Водопадов. Пожалуй, твой визит может создать дополнительный стимул к дружеским взаимоотношениям со стороны их дипломатов. Хорошо. А почему бы я должен был сказать «нет»? Сокровище мое… единственное, что огорчает меня, это долгая разлука с тобой.

Губы принца и камигами-но-отоме вновь соединились в долгом поцелуе. Чувствуя фальшь в голосе Рюджина, Йоко понимала, что тронула кровавую рану, и ласкалась к нему со всей доступной ей нежностью, стараясь своей любовью утешить его. Даже, пожалуй, немного перестаралась.

Подавшись вперед, принц повалил тихо пискнувшую девчонку и придавил сверху, игнорируя ее слабые и робкие попытки брыкаться. Камигами-но-отоме никогда не отличались боевыми навыками и физической силой, куда ей против настоящего самурая!

— Рюджин-сама! — жалобно, с выражением беспомощности и мольбой о пощаде, возмутилась девушка.

Коснувшись пальцем ее губ, принц заставил ее замолчать.

— Я поклялся честью самурая, что никогда не обижу тебя, Йоко, — сказал он, с наслаждением любуясь раскрасневшимся личиком своей невесты. — И сдержу слово, как бы тяжело это ни было! Еще немного… еще, может быть, всего пара месяцев, и мы с тобой сыграем прекрасную, незабываемую свадьбу. Лишь немного терпения, моя богиня, чтобы наше счастье не выглядело столь контрастно на фоне бедственного положения нашей страны.

Никто не мешал им. В комнате не было стражи. Влюбленные могли побыть наедине.

Стража располагалась по периметру, несколькими кольцами брони и оружия окружая комнату. Тридцать самураев в золоченых доспехах, элита из элиты своей страны. Кто бы еще, кроме леди Такары, верной соратницы будущего дайме, его воспитательницы и ближайшей советницы, мог не почувствовать леденящий ужас при приближении к этим монстрам, состоящим, казалось, целиком из металла?

Глава службы пропаганды поклонилась капитану стражи и доложила о цели прихода.

— Простите, госпожа, но я вынужден просить вас не беспокоить принца сейчас.

— Могу ли я узнать причину?

Капитан, прекрасно знающий леди Такару и многим обязанный ей, склонился к уху советницы и тихо шепнул ей:

— Леди Йоко тайно проникла к господину. Весь мир должен подождать.

— Я понимаю, — глаза старухи озорно блеснули. — Привлекать внимание к своим заботам сейчас было бы крайне невежливо с моей стороны.

Значит, юная камигами-но-отоме вернулась во дворец Камней? Это прекрасно, ведь сейчас Такара очень в ней нуждалась.

Когда-то о наследном принце ходила недобрая слава. Воспитанник своего отца, он грозил превратиться в достойного продолжателя дел императора-захватчика, в учинителя геноцида и массовых расправ. Такара тоже беспокоилась об этом, и однажды вдруг все поменялось. Столь неожиданно и кардинально, что придворные впали в растерянность и недоумение. Но и они, и простые граждане Северной Империи, даже покоренные народы и рабы поняли, откуда взялась в принце эта необычная душевная мягкость, когда в одной из имперских газет появились добытые лазутчиками фотографии принца Рюджина и леди Йоко, принцессы цветов, замеченных гуляющими в дворцовом парке. Улыбка принца, нежность, с которой он смотрел на свою прекрасную спутницу, не оставили никому сомнений. Мальчишка влюбился, и любовь открыла истинные качества его души, вытеснив мнимые, привитые грозным, суровым отцом.

Рюджин стал покровителем наук и искусств. Он спорил с дайме, не раз пытался образумить отца, утверждая, что излишняя жестокость может породить бурю. Да, ту самую бурю, что смела империю. Теперь страна Камней затаила дыхание, надеясь на то, что новый владыка, разумный и добросердечный, влюбленный в камигами-но-отоме и удостоившийся ответных чувств от златовласой богини, поведет страну в мирное и счастливое будущее.

Йоко и Рюджин, словно дети, продолжали играть в таинственность, чем бесконечно умиляли общественность, а Такара, хитрая старая бабка, тайком посмеивалась. Ведь это она, и не кто иной, обеспокоенная ожесточением принца, устроила знакомство своего воспитанника с юной леди, которой принадлежала горная долина, обращенная в изумительный сад, способный потрясти своею красотой и богатством красок даже самую черствую душу.

Богиня цветов и принц людей…

Такара, как и все, верила, что эти двое сберегут друг друга и отринут морок смерти от великих гор.

Беспокоить их сейчас? В минуты единения душ, в краткие мгновения любви и нежности?

Нет.

Старая женщина, разменявшая всю свою жизнь на интриги и злобу правящей элиты, не посмела разрушить чужую сказку. Она поспешила прочь, крепче сжимая в руке листок с донесением еще об одной личности, называющей себя Кицунэ, что объявилась в северо-восточных районах страны. Подобные донесения приходили чуть ли не каждый день. Немало сумасшедших по всему миру объявили себя чудесно спасшейся и поменявшей облик волшебной лисой или ее реинкарнацией. Этих игроков на общественной истерии можно только пожалеть, они не знали, на что подписались своей выходкой. Службы безопасности позаботятся о каждом из них, и беспокоить правителя страны вовсе не обязательно. Пусть даже были люди, действительно поверившие, что эта «Кицунэ» — настоящая.

Тучи, серой пеленой затянувшие небо, рассеивали лучи утреннего солнца, но пугающе алый восход отгорел, и дымы разрушенного лагеря бандитов остались далеко позади. Снег серебрился на склонах гор, своею чистой белизною успокаивая души людей, слишком много видевших гари и крови в последние часы.

— Нова, Нова! — повеселевшая и с наступлением дня обретшая новую энергию Кицунэ скакала вокруг великана и громко выкрикивала его имя для привлечения к себе внимания, твердо уверенная, что самый высокий человек на свете просто обязан плохо слышать того, кто путается у него под ногами. — Нова-а-а!

— Ну что? — отозвался великан, размеренно шагающий по склонам гор на запад.

— Нова, а почему мы туда идем? Нам надо на восток, а восток в той стороне, где по утрам поднимается солнце! Давай я буду дорогу показывать?

— Отстань, мелочь! Я прекрасно знаю, где восток, и иду на запад с четким представлением цели!

— А зачем мы идем на запад?

— Ты не знаю, зачем идешь. Я предлагал тебе на базе бандитов подождать, но ты все равно увязалась. А мне на запад надо потому, что там большая группировка сил врагов-маленьких.

— Что, опять сражаться?!

— Не беспокойся, они трусливы. Я их уже давно по горам гоняю. Перебил немало разведчиков, а основные силы уклоняются от боя и с каждым разом удирают все быстрее. Как только начинаю помехи радиосвязи выдавать, сразу же срываются и бегут, как от огня! Жалкие слабаки.

— Может, тогда оставим их в покое?

— Я и не хочу с ними сейчас воевать. У меня сил почти не осталось. Как подойдем чуть ближе, активирую печать, наводящую помехи, и они убегут. Только надо поближе подобраться, чтобы они обоз с собой унести не успели. Понимаешь теперь? У каждого отряда есть обоз, а в каждом обозе — еда!

— А-а, поняла! Нова, а пойдем лучше в Агемацу? Не совсем так, как я хотела, но мы спасли этот город от бандитов, и теперь все его жители будут нам очень благодарны! Разве смогут они со своими спасителями едой не поделиться?

— Что-то мне подсказывает, что смогут. Или яда какого-нибудь обязательно в еду положат. Не знаю, как в другой стране, но в этой все маленькие мне враги! — Нова грозно топнул ногой, заставив ронинов, перешедших на сторону Златохвостой в бою с бандитами, еще больше увеличить дистанцию между ними и «духом гор». Бывшие разбойники спешно попрятались за камнями. — Я им не верю!

— Ладно, — Кицунэ дружески похлопала его по лодыжке, чуть выше ступни. — Я тебя понимаю, Нова-кун. Мне и самой здесь совсем не нравится. Но страна Водопадов — другая, честно! Вот придем мы туда, и ты сам все поймешь! Как два разных мира! Там нет бандитов, а всех остальных злодеев мы уже выгнали! Теперь там, наверное, так хорошо, что обалдеть можно!

— Что значит «наверное»?

— Я же еще после войны там не была… но все будет так, как я представляю!

Кицунэ болтала без умолку и все норовила вскарабкаться на шагающего по глубоким сугробам гиганта, но то ли Ци у нее осталось совсем мало, то ли владела она ею плохо, но зацепиться за движущиеся пластины брони у нее не получалось и лиса, срываясь, раз за разом потешно шмякалась в снег. На болтливость ее, правда, эти падения нисколько не влияли.

— А тебе сколько лет, мелкая? — спросил, взяв девчонку за шиворот и усадив себе на наплечник, штурмовой самурай.

— Один год и пять… нет, уже почти шесть месяцев! — гордо заявила Кицунэ.

— А я больше чем в четыре раза тебя старше, значит. Я-то думаю, что ты такая разговорчивая? Когда мне был год и шесть месяцев, я тоже очень болтливым был и всех обо всем спрашивал. Генерал говорил, что это естественное детское любопытство.

— Я не ребенок! — обиделась Кицунэ.

— Я тогда Генералу то же самое сказал! — Нова не выдержал и расхохотался, заставив эхо испуганно заметаться меж горных пиков. — А он тогда тоже смеялся! Почти так же, как я сейчас!

Солнце успело подняться над ледяными горными пиками и бросить лучи в окна кабинета лидера скрытого селения Скалы, когда черный воин-дракон Рикуто собственной персоной спешно вошел в кабинет и поклонился ожидающему его человеку в черном плаще.

— У вас есть новости о волшебной лисе, Тайсэй-сама? — осведомился глава Скалы после ответного приветствия.

— Я нашел ее. Встретил совершенно случайно при решении проблемы бандитов генерала Хуоджина.

— Вы покончили с ней?

— Нет. Сама Кицунэ не представляет собой значимой боевой силы, но возникла другая большая проблема. Известно ли вам что-либо о великане в четырнадцать метров высотой? Закованном в стальной доспех с множеством штурмовых печатей, которые самолично подзаряжает и активирует?

— Проект «Нова»?! — глаза черного воина-дракона слегка округлились в удивлении и тревоге. — Значит, вы столкнулись с ним… понятно. Он на стороне Златохвостой?

— Да. Она оплела его своими чарами, и теперь великан защищает ее, словно верный телохранитель. Магия волшебной лисы все так же действенна, и сегодня она поймала в свои сети очень крупную рыбу. Нельзя позволить им пересечь границу страны. Ваше оружие уже сражается против вас, но оно может стать намного сильнее, не так ли, воин-дракон-сама?

— Я возьму несколько воинов, обоих носителей демона и отправлюсь с вами. Проект «Нова» будет уничтожен.

— Оставьте пленных многохвостых на базе. Я собираю людей по всему миру, и вы лишь первые из тех, кого я намерен призвать на эту битву. Нова уничтожил свободного матриарха. Задумайтесь о будущем. Восстановить даже одного из плененных многохвостых в случае гибели носителя мы не сможем.

— Кого еще кроме нас вы намерены призвать?

— Пятый воин-дракон и жители тьмы. Два десятка воинов из обеих ветвей Алых Теней. Несколько генералов-самураев. Лидер Инь и его люди из селения Ветвей. Нам нужно объединить всех наших сильнейших союзников.

— Похоже, вы впечатлены возможностями штурмового самурая, Тайсэй-сама?

— Да, — хмуро ответил человек в черном, и его глаза с алыми радужками сверкнули в прорези пластиковой маски. — Весьма впечатлен. Готовьтесь к тяжелому бою.

Как Нова и рассчитывал, солдаты регулярных войск дайме не показали чудес храбрости и обратились в паническое бегство сразу, как только в динамиках переговорных устройств раздался шелест и свист сильнейших помех.

— Он близко! Враг подобрался слишком близко! Спасайтесь! Бегите, бегите!

Бросая обоз, тяжелые щиты и даже оружие, самураи рассеялись в горах и попрятались кто куда.

— Что я говорил? — самодовольно заявил Нова, присаживаясь у опрокинутых саней и взламывая деревянный ящик. — Маленькие есть маленькие! Слышишь, мелкая? Еще раз скажешь, что я такой же, как они, прихлопну!

— Не-а, не прихлопнешь! — Кицунэ, удобно устроившаяся на наплечнике великана, только шире улыбнулась в ответ на угрозу. — Это ты просто так говоришь, я же знаю, какой ты добрый!

— Добрый… — проворчал Нова с недовольством и, подняв переднюю лапу, отправил в пасть первую связку колбас, вытащенных из ящика. Добрым быть, может, и неплохо, но зловредную мелочь истреблять эта маленькая боевая биоформа запретить ему не сможет. Глупая она еще и ничего о людях не знает. Совсем ребенок ведь, вот и не может понять очевидных вещей. Лезет к врагам, сочувствует, переживает за них… и не видит, что маленькие сердца людей — это ледяные сгустки тьмы. Как помочь ей? Как спасти от тяжких разочарований и гибели, которые приготовила для всех иных биоформ презренная мелочь?

Зерно из мешков, мясо, капуста целыми кочанами, буханки хлеба — все проваливалось в утробу гиганта, словно в бездонную пропасть. Нова ел, а Кицунэ, балансируя на качающемся наплечнике, самозабвенно предавалась болтовне.

— Нова, а ты знаешь, что такое школа? — вспомнила она свою любимую тему.

— Нет, — ответил великан, и маленькая мечтательница просияла. Сейчас она все ему расскажет!

— Школа — это самое веселое и интересное место на земле! — начала она пересказывать свои фантазии. — В любом городе есть такое большое, светлое здание, в которое собираются дети из всех ближайших районов, чтобы общаться, искать себе друзей и играть, а потом, когда со всеми познакомишься, в кого-нибудь обязательно влюбиться!

— Формировать сообщество и учить детей взаимодействию с самых ранних лет — это правильно, — кивнул Нова с пониманием. — Поэтому-то люди и ходят везде большими отрядами. И чем больше отряд, тем они опаснее.

— Не перебивай меня, а то ты опять про войну да про войну! — обиженно надула губы Кицунэ. — Не хочу про войну! Хочу про школу! А еще знаешь, Нова, в школах всегда есть особые взрослые, которых называют учителями. Учителя следят, чтобы дети не ссорились, смотрят, кто с кем дружит, и делят на группы так, чтобы все друзья были в одной! Мы с тобой теперь друзья, правда? Значит, будем в одной группе. А учителя… учителя знаешь, зачем еще нужны?

— Что?

— Они рассказывают детям много интересного про страны и народы, учат чтению и письму, а потом придумывают разные сложные задачи, чтобы дети сначала пытались справиться сами, а потом, если не получается, просили помощи у друзей! Все друг другу помогают и вместе преодолевают трудности, готовясь к настоящим трудностям взрослой жизни!

— Нечто вроде тренировочного лагеря.

— Да, только вместо боевых приемов и ниндзюцу там учат детей дружбе! А на переменах, между уроками, можно устроить в классе в любые тихие игры! А для громких игр в школе есть большой спортзал, где можно бегать и прыгать, лазить по лестницам у стен или по канатам! И бассейн, в нем тоже очень весло! А в середине дня все ходят в столовую, где детям предлагают огромный выбор самой разной еды!

— Ты есть будешь? — в тему осведомился Нова, протягивая Кицунэ кусок мяса, не слишком аккуратно вытащенного из разбитого ящика. Кусок был смят пальцами великана, содержал щепки раздробленных досок и грязь, которой были покрыты латные перчатки Новы — сажу и землю.

— Я потом, — Кицунэ была слишком поглощена мечтаниями, чтобы отвлекаться на какие-то мелочи. — Возьми с собой, я по пути поем.

— Ладно, возьму что-нибудь. — Нова сунул кусок мяса себе в рот и принялся жевать. — Так что ты там говорила? В тренировочных лагерях людей хорошо кормят?

— Очень хорошо! — Кицунэ кивала, радуясь благодарному слушателю. — Кто-то, правда, больше любит домашнюю еду и приносит ее с собой в специальной коробочке. Или, если хочется сладкого, покупает булочки.

— А это что?

— Ты их ешь сейчас, — ответила Кицунэ, не вдаваясь в маловажные детали, хотя на ладони у Новы лежали не булки, а буханки белого хлеба. Засохшего и твердого, словно камень.

— Ясно. — Нова высыпал хлеб себе в рот и принялся хрустеть, перемалывая сухари зубами. — Не очень-то вкусно, но лучше, чем простое зерно.

— А еще в школе по вечерам все ходят в клубы, — продолжала Кицунэ мутить мозги доверчивому великану. — И каждому найдется клуб по интересам! Хочешь — спортивный, хочешь — театральный! Еще есть художественный, звероводческий, исторический и, конечно же, клуб любителей всякого необычного! Последний — самый интересный, но я туда не пойду. Магия — это все вранье, а инопланетян, как я недавно узнала из достоверных источников, не бывает!

— Ты раньше уже была в школе? — спросил Нова, уставший от потока незнакомых слов, что буквально изливала на него Кицунэ.

— Не-а, — девчонка слегка смутилась и покраснела, растерянно пряча взгляд. — Я про нее только в книжках тех, которые «манга» называются, читала. Но она существует, правда! Я по утрам видела детей, мальчиков и девочек, которые ходили в школу. А еще мы с подружкой в школу играли! И у нас даже учителя были. Лучше всяких настоящих!

Она ждала, что Нова поддержит разговор, спросит о чем-нибудь или прокомментирует ее слова, но великан продолжал есть молча. Эх, все приходится самой! Ведь о главном-то еще не рассказала!

— А знаешь, Нова-кун, как я узнавала, что те мальчики и девочки шли именно в школу? — спросила она с таинственностью в голосе. — Все очень просто! Потому что на них была особенная форма, которую только в школах выдают! И в каждой школе дают свою, немножко отличающуюся от других!

Изголодавшуюся по мирной жизни, дружбе и красоте маленькую лису снова понесло. Хорошо, что уши она нашла свежие. Второй раз ее монолог про бантики, воротнички, юбочки и блузки не выдержал бы, наверное, ни один мужчина. И Нова в том числе, но пока нервы у великана не были сильно расшатаны, и он, мало обращая внимания на фоновые шумы со стороны своей крошечной подружки, деловито умял большую часть из провизии в брошенном обозе самураев дайме.

— Вот так уже лучше, — сказал он, набирая еще немного провизии с собой в дорогу. — Как наполнил желудок, сразу мир светлее стал. — Теперь, мелкая, забудь пока про школу и показывай, в какую сторону идти, чтобы в другой стране оказаться. Эта мне уже до безумия надоела.

— Вперед, Нова! — Кицунэ, пылая энтузиазмом, вскочила на ноги и в полном энергии жесте взмахнула рукой. — Мы возвращаемся домой!

Нова и Кицунэ отправились в путь. Отряд ронинов, спешно похватавший из разоренного обоза немного провизии для себя, поспешил следом за ними. Пока великан просто шагал по горным склонам, бывшие бандиты легко поспевали за ним, совершая длинные прыжки. Но что если дух гор тоже перейдет на длинные прыжки или хотя бы на бег? Ронины всерьез опасались отстать. Оставалось надеяться, что волшебная лиса, сдружившаяся с великаном, попросит эту жуткую громаду подождать своих «медлительных» спутников.

Бывшие бандиты и Кицунэ не видели троих людей, что прятались в отдалении за камнями и наблюдали за ними. Нова видел их, но удержался от желания пустить огненный шар в сторону наблюдателей. Кицунэ ждала от него попыток примириться с врагами. Прибьешь этих — будет ныть и дорогу в другую страну не покажет. Ладно, пусть поживут… пока не делают резких движений.

Но порой делать резкие движения и не требуется.

— Не все сожрал, сволочь, — злобно прошелестел шепот одного из шиноби.

— Не все, но достаточно, — ответил ему лидер отряда. — Жить ему осталось полчаса. На доклад к генералу, живо! Затея удалась.

Генерал выслушал шиноби, поблагодарил их и, обратившись к капитанам своей армии, начал отдавать приказы.

— Полная боевая готовность! Четверых генинов в разведку, три сотни «особых» самураев в передовой отряд! Каждого вооружить луком и бронебойно-разрывными стрелами! Передовой отряд начнет движение по сигналу, остальным ждать на месте и готовиться быстро отступать в случае перехода врага в контратаку!

Капитаны склоняли головы, докладывая, что приказы ясны. «Особые» — провинившиеся или слабые воины, которыми не жалко пожертвовать ради победы над чудовищем. Они были заранее отобраны из всех отрядов и давно ждали приказа, который должен был бросить их против монстра. Массированная разведка боем, необходимость в которой отпала после того, как гигант показал себя во всей красе, разрушив лагерь бандитов на глазах у шиноби, одиночных смертников. Теперь было ясно, что против свежего и бодрого горного великана у самураев нет ни малейшего шанса, но враг отравленный и израненный — совсем другое дело. Достаточна ли доза яда чтобы убить гиганта? Нет ли у него иммунитета против отравляющих веществ? Вот тут уже собранный отряд смертников и пригодится. Шиноби доложат, когда враг упадет, и тогда три сотни солдат пойдут в атаку. Если умирающий великан будет лежать спокойно, хорошо. Если огрызнется… ценные солдаты будут от него далеко.

Но не все приказы были уже розданы.

— Капитан Такао! Для вас особое задание.

— Слушаю вас, генерал.

— Город Агемацу — ключ к власти над этим регионом. Мы должны взять его под свой контроль! Вы и ваши самураи отправляетесь к Агемацу. Я не жду, что со столь малым отрядом вы захватите город, но, воспользовавшись элементом внезапности, взять ворота и продержаться до прихода основных сил вам будет вполне по силам.

— Можете рассчитывать на нас, генерал. Сделаем все в лучшем виде.

— Исполняйте. Подготовьте торжественный прием и подарок к нашему прибытию, капитан. Предвкушая торжество, что нас ждет, мы долго здесь не задержимся.

Армия врагов пришла в движение, но, пока не подозревая ни о чем, Кицунэ и ее новые друзья продолжали путь на восток. Маленькая фантазерка продолжала болтать, что было необходимо ей для отвлечения от только что пережитого кошмара, но великан в тонкостях психологии особо не разбирался и начал понемногу сердиться. Как заставить ее умолкнуть? Прикрикнуть? Снять с наплечника и заставить самостоятельно бежать? Нет, лучше так…

Порывшись в ящике, который нес, прижимая рукою к боку, Нова извлек на свет утреннего солнца аппетитный большой кочан капусты и протянул его Кицунэ.

— Обещала в пути поесть. Вот, ешь.

Кицунэ особо не сопротивлялась. Скромный ужин работника теплостанции, который ей удалось умять этой ночью, измученное тело давно уже подчистую переработало. Голод, подавляемый бурей адреналина, страхом и восторгом от спасения, мало-помалу начинал себя проявлять.

Девчонка взяла кочан, сломила и уронила вниз несколько верхних, вялых листьев. Эти не годятся. То ли дело те, что под ними! Сочные, белые и вкусные.

Нова вздохнул с облегчением, когда болтовня девчонки сменилась громким аппетитным хрустом. Кицунэ, забыв о том, что она как бы лиса, хрумкала капустные листы не хуже любого крольчонка.

Ронины, следовавшие за великаном и осмелившиеся подобраться чуть ближе, посматривая на Кицунэ, тоже решили, что неплохо было бы пополнить силы. Они разделили между собой хлеб и мясо, похищенное из разоренного обоза войск дайме, вытерли руки снегом и принялись за еду, но мало кто из них успел проглотить много.

Один из бывших бандитов, а затем и еще двое резко остановились и, скрючившись, изгадили белый снег мерзопакостной рвотой.

— Что случилось? — выкрикнул, останавливаясь, Тайкан.

— Защитная реакция! — выкрикнул ронин, стоявший к нему ближе. — Капитан! Пища отравлена!

— Яд?! — выпучивая глаза в изумлении и страхе, ронины спешно, импульсами Ци в собственные желудки вызывали у себя рвоту и исторгали съеденное на снег.

Нова, прекрасно слышавший их и постоянно наблюдавший за ненадежными союзниками, остановился и похолодел. То, чего он больше всего боялся, случилось. Враги догадались, как можно свалить великана.

— Ты чего? — не заметившая переполоха среди ронинов, Кицунэ вскрикнула и обронила капусту, когда Нова резко наклонился. Ей стоило большого труда удержаться на плече своего большого друга. — С ума сошел? Я чуть не упала!

Великан, не обращая внимания на ее возмущение, учинил целый водопад полупереваренной пищи из своего рта, а затем выкрикнул, сообщая страшную новость единственной, кто еще ничего не понял.

— Выплюнь то, что съела! Обоз был ловушкой, нам подсунули яд! Я не знаю, что было отравлено, но, возможно, и овощи тоже!

Кицунэ побелела и не заставила себя уговаривать. Даже вызывать рвотные позывы импульсами Ци не потребовалось. Вид того, что сотворил со склоном горы Нова, и омерзительный запах помогли ей очистить желудок.

— Плохо! Все просто паршиво! — злобно рычал великан. — Я стимулировал желудок на пищеварение, и много веществ из съеденного уже поступило в кровь.

— Нова, скорее бежим в Агемацу! — все осознавшая и подстегиваемая ужасом, Кицунэ ухватила его за край тяжелой лицевой пластины и принялась дергать вправо-влево, словно пытаясь разбудить сонного. — Скорее! Скорее же, пока яд не начал действовать! Там в храмах обязательно есть жрицы! Они смогут тебя спасти! Обязательно!

— Хватит паники! — рявкнул Нова, окриком заставляя перепуганную малявку очнуться. — От яда я не умру. У меня защита против отравляющих веществ предусмотрена! Фильтрующая железа в шее очистит кровь, поступающую к мозгу, а еще одна железа, в груди, выработает антидот, когда яд попадет в нее! Вот только чувствовать я себя буду плохо, пока антидот не подействует…

— Нова-а-а…

— Прекрати реветь! Не сей панику! Нужно просто убраться отсюда подальше и отлежаться, пока ко мне не вернется боеспособность. Эй, маленькие солдаты! — великан глянул на попятившихся ронинов. — Спасибо за предупреждение. А теперь… постарайтесь не отстать! Враги идут по нашим следам и нападут, если я свалюсь прежде, чем успею далеко уйти! Простите, но мне нельзя вас ждать.

— Мы понимаем это, великий горный дух! — Тайкан поклонился Нове. — Приложите все силы.

Великан бежал довольно долго, перепрыгивая трещины в земле и взбираясь по отвесным склонам. Горы, бесконечная череда островерхих скал возвышалась перед ним, и даже Нова был крошечной точкой на фоне этих седых исполинов. Раны и усталость, нехватка Ци давали о себе знать все отчетливее.

— Не могу больше, — гигант припал на одно колено и оперся о землю рукой. — Вот теперь-то доспехи действительно кажутся мне тяжелыми.

— Нова, поднимайся! — Кицунэ, соскочив с наплечника великана, подбежала к его руке и без какой-либо логики попыталась поднять один из его пальцев. — Надо идти! Не бежать, хотя бы идти! Пойдем, Нова, или враги нас догонят!

— Не суетись… — великан с трудом поднялся и сделал шаг. — Я смогу… сейчас… я…

— Тебе очень больно, Нова? — девчонка заливалась слезами от страха и беспомощности.

— Нет, не очень. Просто онемение во всем теле и… совершенно нет сил.

Нова брел вперед еще минут пять, а затем ноги его вдруг подломились, и железная громада рухнула в снег.

— Нова! Нова! Поднимайся! — кричала Кицунэ, бегая у его шлема.

Обессилевший гигант не отвечал, только хрипел и с трудом двигал руками, пытаясь дотянуться до стальной пластины на своем лице. Он дотянулся и поднял щиток, открыв лицо, которое мало кто из людей назвал бы красивым. Широкий провал рта, две черные дыры ноздрей и большие пустые глазницы, затянутые кожей. Человек неподготовленный мог бы даже впасть в ступор от такого зрелища, но Кицунэ видела лишь то, что ее друг корчится о боли и удушья, хлопает ртом, бессильный сделать вдох. Легкие парализовало.

— Подожди, я сейчас! — девчонка быстро сложила пальцами череду печатей, помогающих высвободить Ци, захватила воздушные потоки и направила их в рот и нос гиганта. Грудная клетка исполина пришла в движение, размеренно увеличиваясь в размерах и опадая, когда Кицунэ меняла направление воздушных потоков, начиная вытягивать из легких великана воздух, напитанные ее Ци. — Нова-кун, держись! Не умирай!

Прошло несколько минут, и великан, слабым движением пальцев оттолкнув окончательно обессилевшую оборотницу, сделал вдох самостоятельно.

— Спасибо… — прохрипел он и содрогнулся в кашле. — Антидот начинает действовать… подожди немного, я сейчас…

Кицунэ, трясущаяся словно лист на ветру, вытерла слезы со своих глаз рукавом пальто и кивнула.

— Он жив? — к оборотнице подбежали подоспевшие ронины. — Великий горный дух! Соберитесь с силами, умоляем! Отряд врага следует за нами и сейчас будет здесь! Их больше, чем нас, и они лучше вооружены!

Нова не смог сделать даже попытки подняться.

— Я почти справился… — прохрипел он. — Мне нужно еще пять или шесть минут…

— Ясно. — Тайкан взмахнул рукой, привлекая к себе общее внимание. — Занять оборону! Мы должны выиграть немного времени для духа гор и нашей юной госпожи! Смелее, бойцы! Если бы мы не покинули лагерь вместе с леди Кицунэ, то все без исключения увидели бы брюхо черного дракона изнутри! Мы должны отплатить волшебной лисе за наше спасение! Всего пять минут! Что мы за солдаты, если не сумеем продержаться такой крошечный промежуток времени?!

— Капитан! Враги!

Выше по склону горы солнце блеснуло на стали доспехов. Несколько сотен самураев дайме, увидевших лежащего на земле великана и осмелевших, занимали позицию, выгодную для ведения стрельбы и атаки.

— Они готовятся стрелять! — проорал Тайкан. — Строим чешую дракона! Живо, или мы все погибнем!

Лишенные кавалерии, жители страны Камней были вынуждены изобретать собственную тактику атаки и защиты. Почти каждый из двух сотен бывших бандитов волок на себе тяжеленный цельнометаллический щит, подобранный у разоренного обоза регулярных войск. Здоровенная стальная пластина, снабженная силовой печатью для сбережения Ци, пропускаемой через броню для придания прочности.

— Чешую дракона! — орал Тайкан. — Теснее ряды!

Ронины сбились в кучу, передние ряды воинов выставили щиты перед собой и присели, а ряды за ними подняли щиты, накрывая головы стоящих перед ними и надвигая щит на щит, словно наслоения чешуи.

— Успели! — выкрикнул капитан, когда лязг смыкающихся щитов затих. — Теперь держать! Держать защиту, солдаты!

Воздух наполнился пронзительным свистом, и высоко в серое небо взлетело целое облако стрел. Секунда, и количество стрел удвоилось. Еще секунда, и третье облако устремилось следом за первой парой.

Нова сгреб Кицунэ и прижал ее к себе, укрывая наплечником и широкой ладонью в бронированной перчатке. За миг до того, как смертоносный град обрушился на изготовившихся к обороне ронинов и на великана, лишь крепче стиснувшего зубы в ожидании вспышек боли.

Грохот ударов стали о сталь разнесся далеко в хрустальном воздухе морозного утра. Стрелы долбили «Чешую дракона», бессильно отскакивая от тех щитов, в которых потоки Ци были сильны или вонзаясь в те стальные листы, держатели которых грамотно укреплять броню не умели. Ни одна стрела первого облака навылет щиты не пробила, но на сквозной пробой стрелки и не рассчитывали. Не напрасно стрелы такого типа называли бронебойно-разрывными. В древке каждой из них была сложена силовая схема, заряженная энергией Ци до предела и высвобождающая свою силу при деформации печати. При прохождении по ложу лука печать в древке стрелы взводилась в боевое состояние и при столкновении с препятствием получала деформацию.

Грохот взрывов сотряс небо и горы. «Чешуя дракона» исчезла в огне и дыму, утонула в ярчайших всполохах молний. В хаосе, в который, пронзая встречные ударные волны, канула вторая волна стрел, а за ней и третья. Куски металла и человеческих тел полетели во все стороны. Ронины, бывшие прежде в своем большинстве городскими стражами, знали, как ходить строем и как сложить из щитов «чешую», но уровнем сил явно уступали армейским самураям и выдержать то, что выдержали бы настоящие солдаты, попросту не могли.

— Держать защиту! — проорал Тайкан, но «Чешуя» уже рассыпалась, и ронины, припадая к земле, укрывались теперь каждый своим щитом. Многие убиты, почти все ранены…

Энергия Ци, высвобожденная из взрыв-печатей, была насыщена и растекалась по щитам, словно пылающее масло. Молнии рвали тела, вихри воздуха сшибали с ног и подставляли под удары новых стрел.

От полного истребления ронинов спасло только то, что они были вторичной целью.

— Все! — проорал капитан ронинов сквозь крики и вой раненых, когда грохот взрывов стих. — Весь боезапас извели! Встать! Все, кто может, встать! Сейчас пойдут в атаку! Поднимайтесь! Поднимайтесь, вам говорю!

Старый, седой сотник, ушедший со службы по возрасту и спешно мобилизованный ввиду чрезвычайных обстоятельств, оценил урон, нанесенный врагу лучниками, и взмахнул рукой, приказывая переданным под его командование солдатам атаковать. Инвалиды, строптивцы и вольнодумцы, слабаки… он прекрасно понимал, что за отряд ему выдали. Под стать командиру.

— Вперед, воины! — старик подхватил с земли тяжелое цельнометаллическое копье. — Заберем себе всю славу победы над гигантом-опустошителем!

«Пусть генерал Соджиро потом удавится от зависти».

Три сотни смертников, издавая громогласный боевой рев, покинули укрытия и стальной лавиной покатились вниз по склону на изрядно поредевший отряд ронинов, усилиями Тайкана кое-как принявший оборонительный строй.

— Держитесь! — подбадривал бывший бандит своих солдат. — Чудо случится! Волшебная лиса с нами! Мы победим!

У шиноби, наблюдающих за происходящим с большого расстояния, однако, сложилось на этот счет совсем иное мнение. Они ясно видели плачевное состояние отряда врагов и, когда порывы ветра унесли дым, пользуясь мощной оптикой, разглядели страшные раны на спине великана. Без усиления энергий Ци доспех его не выдержал удары стрел, и в кровавых ранах, грязных от сажи и угля, виднелись обломки костей. Позвоночник и перебитые ребра. Ноги и руки тоже покрыты рваными ранами, только голова и плечи остались целы, но разве может это спасти гиганта, если кровь потоками льет из разорванных вен?

— Особый отряд столкнулся с бандитами! — радиоволны понесли слова разведчиков генералу регулярных войск. — Добивает их! Еще пара минут, и они доберутся до гиганта!

— Соджиро-сама! — капитаны и главы поселений окружили генерала со всех сторон, в эту минуту они больше всего были похожи на детей, опаздывающих на праздник и рискующих остаться без подарков. — Нельзя, чтобы смертники присвоили славу победы над опустошителем! Как мы будем выглядеть перед нашими людьми?!

— Тихо! — генерал и сам не намерен был больше ждать. — Отряды с третьего по пятый, за мной! Остальные в резерве!

Генерал и четверо капитанов вскочили на коней и погнали их вперед, по отвесным горным кручам, по которым могучие звери карабкались не в пример лучше любых горных животных. Две тысячи латников, гремя оружием и броней, устремились за своими командирами. Весть о победе окрыляла всех.

Погибали один за другим яростно сражающиеся ронины. Пал быстроногий Дайтаро, получив удар копья в бок, под левую руку. Каматари всеми силами пытался помочь своему учителю и командиру, но удар тяжелой булавы по шлему оборвал жизнь молодого ронина, и телохранитель с проломленной головой повалился под ноги наступающих врагов. Тайкан сражался с десятком противников, пока один из них, зайдя командиру врагов за спину, взмахом катаны не отсек капитану руку, держащую щит. Еще мгновение, и Тайкан, роняя оружие, повис на копьях, пробивших его тело насквозь в шести местах. Капитан печально улыбнулся, хотел что-то сказать, но кровь хлынула из его горла, и воин поник, тихо покидая мир живых.

Ронины, теснимые превосходящими силами противника, потеряли присутствие духа и начали беспорядочно отступать. Когда на гребне горы появилась армия, ведомая генералом Соджиро, уцелевшие ронины в своем большинстве уже обратились в бегство, и лишь единицы из них, отчаянно надеясь на спасительное чудо, продолжали сражаться.

— Не позвольте никому уйти! — выкрикнул генерал, взмахнув мечом. — Убить всех! Всех!

Армия ринулась в атаку. Больше двух тысяч окрыленных близкой победой, свежих бойцов против шестнадцати деморализованных, усталых и израненных ронинов.

Но самураи вдруг замерли и испуганно попятились. Ужас, смертный, рвущий душу когтями беспощадного льда, обуял их.

Опустошитель поднимался на ноги. Здоровенная туша невероятного монстра, залитая кровью, избитая и истерзанная, все еще продолжала двигаться.

— Лучники! — заорал с визгливыми нотками в голосе генерал Соджиро. — Лучники, сбейте его!!!

Грохот хлестнул по ушам самураев, и огненный шар, порожденный штурмовой печатью на кирасе великана, вонзился в самую гущу врагов. Шары поменьше очередями хлестнули фланги, струя огня, вылетевшая из ладони Новы, обрушилась на «Особый» отряд. Ударные волны рвали людей, пламя сжигало тела в пепел.

— Отступаем! — Соджиро дернул поводья своего коня. — Общее отступление! Бегите! Бегите!!!

Из черного дыма, словно видение кошмарного сна, возникла громада идущего в атаку гиганта. Столбообразная нога пинком опрокинула боевого коня набок, и многотонный латный сапог опустился на истошно заоравшего человека. Останки генерала и его коня смешались с каменистой землей, сыреющей от крови и тающего снега. Нова продолжил движение, топча и сжигая бестолково мечущуюся, абсолютно беспомощную мелочь.

— Отступаем! — у кого-то из капитанов оставленной в резерве армии хватило ума понять, чем грозит им грохот по ту сторону горы. — Быстрее! Уходим отсюда!

— Но наши войска и генерал Соджиро по ту сторону…

Над гребнем горы появилась фигура опустошителя, и, забыв о сомнениях, полторы тысячи самураев обратились в паническое бегство.

— Не толпой! — орали капитаны в микрофоны радиопередатчиков. — В разные стороны! Врассыпную!

Нова собрал остатки сил и нанес один за другим еще четыре удара. Можно было бы продолжать, врагов все еще предостаточно в поле зрения, но запасы энергии в печатях на броне полностью истощены. Великан обреченно склонил голову, понимая, что теперь представляет собой просто большую, почти неподвижную мишень.

Но враги этого не знали. Обуреваемые паникой разрозненные группы их удирали с максимальной быстротой, на которую были способны. Убегут, скроются. Все-таки Нова убил не всех. Снова не смог сдержать свою клятву…

— Нова… — прозвучал у его ног жалобный голос маленькой боевой биоформы. — У тебя кровь течет…

— Да, — отозвался великан. — Они нанесли мне несколько довольно глубоких ран. Хорошо, что из-за онемения тела боли почти не чувствую. Пойдем. Пойдем…

С трудом переставляя ноги, Нова повернулся и поплелся восток. Сам не зная почему. Может быть, потому, что там — Другая Страна? Не важно, что дойти не получится. Почти бессознательно он стремился туда, где вообразил себе воплощение всех его мечтаний. Другой мир, где нет льда и бесконечной череды мертвых каменных пиков. Где живут другие люди. Где нет зловредной, презренной мелочи, жгущей его своей злобой. Где ему уже никогда не придется убивать.

Он никогда не увидит ее. Слишком тяжелы повреждения. Слишком большая потеря крови.

Но идти надо. Только по одной разумной причине.

Враги опомнятся и вернутся. Их еще осталось около семи сотен, и убить маленькую боевую биоформу для них не составит ни малейшего труда. Надо выиграть для нее время. Враги вернутся сюда, но отважиться на погоню им будет непросто. Час? Два? Десять минут? Даже ради крошечного преимущества стоило постараться, ведь в нем была жизнь, пусть не Новы, но другого… человека.

— Нова… Нова… — Кицунэ давилась слезами, спотыкалась при каждом шаге и едва могла говорить из-за горьких рыданий. — Надо перевязать спину… у тебя же кровь течет! Сильно течет, Нова!

В глазах темнело. Ноги подкашивались, но великан шел, пока силы не оставили его совершенно.

— Все, — сказал штурмовой самурай, остановившись у края отвесного обрыва. — Прости, мелкая… иди дальше без меня…

Закрыв глаза и не обращая внимания на испуганный крик Кицунэ, он подался вперед. Край обрыва обвалился под его ногами, и великан, сорвавшись вниз, после недолгого полета рухнул на острые обломки скал, лежащие ниже по склону.

— Нова!!! — Кицунэ ринулась вниз и, прыгая по уступам, быстро добралась до упавшего. — Нова! Нова!!!

Тяжелое дыхание сказало ей о том, что великан еще жив. Нова не двигался, не пытался подняться, но сердце его гулко ухало в груди, вырабатывая Ци и увеличивая заряд последней неповрежденной силовой схемы, нанесенной даже не на доспех, а на сердце и легкие самого великана. Схема самоликвидации, предназначенная для уничтожения боевой биоформы в случае бунта. Обезвреженная генералом… отцом, перед попыткой прорвать периметр научной базы и спастись. Теперь Нова активировал ее по своей воле.

— Уходи, мелкая… — прошептал умирающий воин, собрав остатки сил. — Я больше… не смогу тебя защищать.

— Я не брошу тебя, Нова! Нет! Никогда не брошу, слышишь?

— Это приказ… Я активирую печать, которая заставит детонировать всю оставшуюся Ци в моем теле. Сразу, как только… остановится мое сердце. Это будет не взрыв… а костер, в котором сгорит мое тело. Не останется ничего… но я уже тогда буду мертв. Не умирай со мной…

— Нова…

— Уходи. Не жди врагов здесь, не погибай бессмысленной смертью. Кицунэ… очень жаль… что я никогда не смогу… вместе с тобой… увидеть Другую Страну…

Девочка, глотая слезы, сделала пару шагов вперед и прижала свои дрожащие ладошки к шлему великана, покрытому слоем сажи и грязи. Защитные схемы уже не работают. Гендзюцу пройдет…

Ци оборотницы мягко окутала голову штурмового самурая, и Нова погрузился в видения, гораздо более яркие, чем самые удивительные сны.

Боль и дурнота отступили, растаяли, как тени другого мира. Исчезли холод и страх.

Нова с изумлением любовался чередой пологих холмов, покрытых зеленым ковром мягких трав и полевых цветов. Рощицы цветущих деревьев и домики небольшого городка виднелись в отдалении, а над всем этим великолепием бескрайнего простора сиял синевой купол из ясного, безоблачного неба.

Впервые в жизни он видел мир в цвете. Впервые в жизни чувствовал запахи. Аромат зеленой травы и множества цветов. Никогда прежде Нова не вдыхал такого упоительно сладкого воздуха.

Значит, вот как она выглядит, Другая Страна? Вот он каков, мир, если смотреть на него человеческими глазами?

— Нова… — прозвучал робкий, полный тоски и боли голос позади мальчишки.

Юный самурай, обернувшись, увидел перед собой златовласую девочку в ярком кимоно. Невероятно красивого человека… того же роста, что и он.

— Кицунэ… — произнес потрясенный сын самураев, а девочка вдруг бросилась к нему и крепко обняла. — Я так и знал… так и знал, что на самом деле ты — большая. Такая же, как я, только… — юный самурай улыбнулся собственному противоречию, — …только маленькая совсем.

Мир таял вокруг мальчишки, но он поднял свои дрожащие руки, сжал Кицунэ в объятиях и, склонившись, с наслаждением вдохнул запах ее духов. Сладкая истома нахлынула на Нову. Истома и горечь от того, что ему все же не суждено наслаждаться этими моментами долго.

— Нова, — жалобно шепнула Кицунэ. — Не уходи… пожалуйста, не уходи…

Наивная. Просто ребенок еще.

— Кицунэ… — Нова обнял девочку еще крепче, желая как можно дольше наслаждаться близостью другого человека. — Спасибо.

За то, что показала Другую Страну. За то, что успокоила. За то, что теперь… слишком долго искавшая смерти в сражениях боевая биоформа умирает с бесконечным, жгучим желанием жить.

— Теперь я понял… — едва слышно произнес Нова, когда мир уже почти угас для него. — Кицунэ… мне кажется, теперь я знаю, что такое… девочка.

Несколько уцелевших ронинов, обессилевших и истерзанных, зажимающих раны и кутающихся в порванные мечами шубы, с высоты скального уступа смотрели на то, как плачет, обнимая шлем мертвого великана, та, кого они ошибочно приняли за богиню.

Чудес не бывает. Те, кто с надеждой потянулся за золотистым светом, лежат на залитом кровью снегу. Волшебная лиса — просто человек. Самая обыкновенная дочь шиноби, лишь отдаленно похожая на божественного духа из легенд.

Ронины отступили и ушли. Они хотели жить, а за златохвостой устремится теперь слишком много врагов. Она бессильна кого-либо защитить. Сказки лгут, и спасаться придется своими силами.

Они отступили, растаяли в бесконечности ледяны пиков, а Кицунэ осталась около неподвижного тела погибшего друга.

Возможно, она бы так и не ушла, погибла бы от рук самураев регулярных войск, но Нова позаботился о ней, необычайно рассудительно для своих лет предвидя, что малявка не оставит его даже мертвым. Ведь он тоже не оставил бы тело Генерала, если бы враги не развеяли его в пепел.

Сердце замерло, и силовая схема активировалась. Жар начал быстро распространяться по мертвому телу, хлынул в все стороны, предупреждая о том, что сейчас произойдет. Когда полыхнул огонь, Кицунэ не выдержала и отшатнулась. Тело Новы горело, жуткий запах паленого гнал прочь не хуже испепеляющего жара. Великан, никогда ни на кого в своей жизни не рассчитывавший, сам себе устроил даже погребальный костер.

Кицунэ отбежала подальше, села на снег и, дрожа, закрыла лицо руками.

Она видела войну и смерть уже не раз, видела мертвые тела и страдала от того, что, защищая ее, гибли добрые люди, но впервые она видела смерть не просто своего союзника, а человека, ставшего, пусть даже на очень краткий срок, настоящим другом. В погребальном горе горел близкий ей человек, по-настоящему понимавший Кицунэ, и тот, кого Кицунэ по-настоящему понимала.

«Монстр легко может понять монстра».

Девчонка, до крови вонзая ногти в собственное лицо, ткнулась в снег и с надрывом, горестно завыла. Так не воют звери, боги и демоны. Вой человека, которому разорвали душу, не спутаешь ни с чем.

Отзвуки далекого боя в Агемацу были не слышны, и о разгроме войск дайме в городе не знали, но об истреблении бандитов неведомым чудовищем весть в город была принесена несколькими чудом уцелевшими бандитами, прибежавшими в поисках спасения к родственникам.

Кто и за кого сражался, пока было непонятно, но то, что власть меняется, никто не сомневался. Когда к воротам штурмовым порядком бросились воины капитана Такао, стража Агемацу, оставив посты, спешно ретировалась и позволила атакующим взять укрепления без боя.

— Похоже, они поняли, с кем сила, — сказал командир захватчиков, гордо водружая знамя страны Камней над воротами Агемацу. — Теперь можно ждать делегацию с изъявлениями покорности.

Ожидание было недолгим. Главный городской судья, по сути, ставший правителем города после гибели наместника от рук бандитов, с трепетом ждал прихода новых властей. Он заранее приготовил речи и подарки.

Подарки Такао принял, речи выслушал и поблагодарил судью за здравое суждение.

— Таюра, возьми двадцать серебристых и отправляйся с этим… кхм… почетным горожанином. Будь гостем в его доме в знак нашей лояльности. Мы больше прибыли с города получим, если сейчас его жители не побегут в страхе перед новыми грабежами. Покажи всем, что власть дайме и закон возвращены в Агемацу, но будь осторожна. Глаза у нашего нового друга крысиные.

— За меня можешь не беспокоиться. Пока ты и твои солдаты держите город, судья ничего не сможет мне сделать. Вы здесь в большей опасности, чем я в гостях у недавнего бандитского прихвостня.

Таюра отправилась в особняк судьи, и не прошло даже пары часов, как она, уже изрядно пьяная, тискала и мяла удачно подвернувшегося сына хозяина дома, как другие женщины тискают, пожалуй, кошек и маленьких домашних собачек. Известный ловелас, сын судьи поддался любопытству и пришел взглянуть на принцессу Таюру, после чего попытался ретироваться, но не успел. Гостья заметила его и ухватила лапищей, лишая даже малейшей надежды на побег.

Таюра пила и предавалась болтовне с хозяйствующим семейством, но вдруг всеобщее веселье нарушил вошедший солдат, склонившийся к уху судьи и что-то прошептавший. Судья выслушал, переменился в лице и замахал руками на солдата.

— Приведите его сюда! Скорее!

Солдат выбежал и через пару мгновений вернулся, таща за собой тяжело дышащего человека в серых обносках. Выглядел этот бродяга так, словно бежал сюда сломя голову с противоположного края города.

— Таюра-сама, — сказал судья удивленно взирающей на бродягу принцессе. — Вы рассказали нам о златохвостом демоне, но у нас тоже есть что сказать! Этот человек утверждает, что видел ее своими глазами уже дважды!

— Что-о-о?! — Таюра поднялась с подушек и потянулась к мечу. — Где лиса?! Где эта проклятая плутовка?!

— Она в городе, госпожа! — соглядатай испуганно ткнулся лицом в пол. — Я видел ее только что и точно знаю, куда она направилась! Скорее, прошу вас! Мы успеем ее поймать!

Стены опустели. Даже на смотровых вышках никого не осталось. Кто бы ни вздумал в этот день перелезть через городскую стену, он мало интересовал стражу. Были заботы поважнее. Все боялись начала погромов и грабежей. Жители города закладывали имущество в схроны и прятались сами. В горы бежали толпами, мародеры шарили по опустевшим домам.

Кицунэ соскочила со стены, юркнула в тень и побежала, избегая людских глаз, вглубь города. К дому, в котором жил еще один человек, ставший ей близким другом. Ту, чью боль и горе она разделила.

Девчонка быстро разыскала нужный дом и с особой осторожностью подобралась к нему, но ее старания остаться незамеченной были совершенно бессмысленны. Кицунэ обмерла от ужаса, видя выбитую, сорванную с петель дверь и снег на маленьком дворе, смятый и взрытый тяжелыми латными сапогами.

Самураи…

В доме послышалось движение, и Кицунэ, окрыленная надеждой, ринулась внутрь. Надо увидеть госпожу Танако, рассказать ей о том, что случилось, и заверить, что все негодяи теперь получат по заслугам. В Агемацу возвращается законная власть и справедливый суд, который разберется с подонками, убившими ее детей и мужа. Надо обнять ее и позвать с собой, чтобы несчастная добрая женщина не оставалась в одиночестве…

Но в доме был не тот человек, которого Кицунэ искала. Невзрачный худощавый мужчина в серой нищенской одежде шарил по дому, собирая те более-менее ценные вещи, что еще не унесли самураи. Мародер удивленно уставился на Кицунэ и испуганно вскрикнул, когда девчонка схватила его за шиворот и с силой впечатала в стену.

— Что здесь произошло?! — яростно выкрикнула Кицунэ. — Где госпожа Танако?! Отвечай!

— Я… я… я…

— Отвечай!

— Ее увели самураи! — выпалил мародер. — Танако-сан вела себя подозрительно… бегала в магазин за едой и суетилась… кто-то увидел ее на улице и рассказал судье. Тот прислал самураев, а они… они нашли в этом доме окровавленное кимоно разыскиваемой опасной куноичи! Танако-сан увели для разбирательства… а я… я нищий человек, госпожа… пожалуйста, пощадите… у меня жена и дети от голода умирают, вот я и залез в опустевший дом. Только от безысходности… Пощадите, госпожа…

Кицунэ не слушала больше его жалостное нытье. Она отпустила мародера и, отступив на пару шагов, схватилась за голову руками. Все именно так она и поняла, увидев выбитую дверь.

— Где она сейчас? Где госпожа Танако?

— В тюремном комплексе. Всех, кого для разбирательств туда уводят.

Кицунэ не могла знать, что именно этот соглядатай-мародер, что стоял перед ней, следил за Танако и донес на нее судье. Не могла она знать и того, что этот мелкий вор помчится к своему покровителю и хозяину сразу, как только она устремится к комплексу тюрьмы. Потрясенная последними событиями, кошмарами, болью от потерь, она вообще плохо могла соображать и бездумно помчалась туда, где женщина, спасшая Кицунэ жизнь, теперь получала за это мучительную кару.

Пусть даже там будут самураи. Пусть даже их будет много. Кицунэ не допустит еще одной тяжелейшей потери. Никогда и ни за что!

Она опоздала.

Тюремный комплекс был пуст и захвачен тишиной. В коридорах стояла полутьма, и только слабый свет, проникающий сквозь маленькие зарешеченные окошки, помогал найти дорогу.

— Танако-сан! — крикнула девчонка в пустоту. — Танако-сан, вы здесь?

Тишина.

Кицунэ нарушила ее скрипом петель открываемой двери.

— Танако-сан… — робея перед пустотой и темной аурой этого места, девочка двинулась вдоль камер, заглядывая в них по очереди сквозь старые, тронутые ржавчиной решетки.

Серые стены, покрытые пылью и бурыми пятнами. Цепи с кандалами, деревянные колодки. Решетки и мутные стекла на окнах. Все было старым и грязным. Даже воздух пах безысходностью, страхом и людской злобой.

— Танако-сан… — прошептала Кицунэ и, вдруг закричала во весь голос: — Танако-сан! Это я, Кицунэ! Танако-сан, отзовитесь!!!

Нельзя, чтобы та добрая женщина осталась в таком жутком месте! Может быть, она без сознания или ранена? Кицунэ обязана найти ее и унести на руках, подальше от этих проклятых ледяных гор, от озлобленных чудовищ, их населяющих. В другую страну, где с человеком, конечно же, никогда не случится таких ужасов, какие выпали на судьбу этой несчастной женщины.

— Танако-сан…

Кицунэ остановилась у одной из камер и несколько мгновений, парализованная страхом, не двигалась с места. Она не хотела верить в то, что видела, но, увы, глаза ее не обманывали.

У стены камеры лежало неподвижное тело женщины в рваном тюремном тряпье.

Кицунэ бросилась к ней и с горестным стоном обняла, приподняв и уложив себе на колени.

— Танако-сан… — прошептала Кицунэ, глотая слезы. — Это я… вы не узнали меня, Танако-сан? Я пришла… сказать, что чудо случилось… что бандиты побеждены… что… что… теперь вы можете уйти со мной…

Рыдания вырвались из груди Кицунэ, девчонка ткнулась лицом в волосы Танако, и слезы хлынули снова.

Только по волосам, длинным темным волнам аккуратных локонов, сохранившим образ той бойкой, веселой девчонки, которой Танако когда-то была, ее еще можно было узнать теперь. Тело несчастной женщины представляло собой сплошной кровоподтек, на изуродованное лицо невозможно было взглянуть без содрогания.

Судя по крови на стенах и полу, били ее здесь. Без всякого смысла, просто били и калечили, вымещая свою злобу и ненависть к тому, кто помог спастись наивной девочке, думавшей, что стражи закона всегда должны быть честны и справедливы. Били, даже когда она перестала кричать и плакать, продолжали бить, даже когда она потеряла сознание.

Как и говорил соглядатай, Танако увели на разбирательство. Стражи порядка разобрались с нарушительницей всерьез и надежно, а затем бросили ее умирать на холодном полу, в грязи и крови.

Звуки горьких рыданий далеко разносились в тишине пустого комплекса.

— Слышите, слышите? Здесь она! — соглядатай, не разгибая спины, семенил за судьей и сиял от радости, предвкушая награду. Он первый заметил проклятого демона и сообщил самураям! За такое могут даже статус повысить и в историю вписать! А уж денежная награда за донос должна превысить все самые смелые ожидания!

Судья, его сын и пять сильнейших телохранителей, принцесса Таюра и ее стражи, стараясь не шуметь, подобрались ближе к камере. Свирепая дочь самураев первая заглянула в мрачную полутьму.

Кицунэ не замечала их. Боль от потерь затмила ей рассудок, тяжесть вины согнула плечи и душила горькой петлей. Слишком много смертей. Слишком много погибает людей вокруг нее. Тех, кого Кицунэ больше всего на свете хотела бы спасти и сделать счастливыми. Правы те ронины, что отреклись от нее и ушли после гибели великана. Она не богиня и не может творить чудес. Если бы она могла… если бы только могла изменить все неведомой магией! Но…

Толстые, сильные пальцы вцепились в волосы Кицунэ. Стиснули так, что девчонка не выдержала и закричала от боли.

— Привет, красотка! — с торжеством рассмеялась Таюра, стискивая пальцы еще сильнее. — Не ждала? А вот я очень рада нашей встрече!

— Будьте осторожны, госпожа! — сын судьи, которого привело сюда неодолимое желание полюбоваться на прославленную красавицу, прятался за спинами самураев и таращился на Кицунэ во все глаза. — Это все-таки волшебная лиса!

— Успокойся, — хохотнула принцесса. — Мы уже встречались с ней, и в прошлый раз я, не зная, с кем имею дело, просто вскрыла ей горло! Но теперь она так дешево не отделается. Я отрежу ей голову и отошлю подарочек в столицу!

Вынув вакидзаси, чудовищная принцесса запрокинула Кицунэ голову, и оборотница почувствовала касание к шее остро отточенной стали.

— Ну же, красавица, — проворковала Таюра. — Я действительно собираюсь убить тебя. Боишься? Развлеки меня. Покажи свою прославленную лисью магию! В своей жизни я еще ни разу не видела настоящего волшебства!

Кицунэ закрыла глаза.

Вот и все…

Туман возник внезапно.

Он хлынул в коридоры и камеры, затопил их, проник в каждый уголок тюремного комплекса и облек остолбеневших от изумления людей влажным, непроницаемым для взгляда одеялом.

— Что это? — самураи озирались, пытаясь разглядеть что-либо сквозь белую пелену. — Колдовство?

— Не стройте из себя идиотов! — выкрикнула Таюра. — В тумане полно энергии Ци! Это обычное ниндзюцу!

— Разрыв! — самураи принялись бить дестабилизирующими дзюцу во все стороны, пытаясь нарушить контроль врага над белой завесой. — Разрыв! Разрыв!

Это было наведением хаоса на хаос. Влияние Ци лишь поднимало частицы воды в воздух. Она рассеивалась под ударами дестабилизирующих дзюцу, но чтобы туман осел или развеялся, требовалось время.

Двое самураев примерили дзюцу элемента воздуха, создавая воздушные вихри. Бесполезно. Туман пришел в движение, но от этого не стал прозрачнее или разреженней.

— Нужно пробить стены и вымести туман наружу! — догадался кто-то.

— Кто там у стены? — крикнула Таюра. — Пробейте ход для воздуха!

Тишина.

— Эй! Оглохли?

Тишина.

Таюра начала выкрикивать имена своих людей, приказывая отозваться, но отзывались не все.

— В тумане кто-то есть! — свист катан, скрежет разрубаемых решеток и грохот обрушающихся стен послышался оттуда, где самураи принялись вслепую наносить удары, надеясь зацепить невидимого врага. — Проклятье! Покажись, трус!

Пелена была столь густой, что невозможно было разглядеть даже собственные плечи. Сенсор, присутствующий в отряде Таюры, попытался активировать свои способности, но Ци врага, пропитывающая туман, своим фоном слепила не хуже солнца.

— Таюра-сама! Убейте лису! — прозвучал чей-то выкрик из белой пелены. — Убейте же ее!

Таюра вздрогнула и, очнувшись, крепче сжала пальцы на рукояти вакидзаси, но рвануть, отрезая девчонке голову, она уже не успела.

Чьи-то пальцы ткнулись в затылок Таюры.

Огромный тесак, который Сингэн носил за спиной, был великолепным оружием, одним из величайших творений оружейников страны Морей. Прежний владелец этого меча в бою полагался в основном на силу своего оружия, но Сингэн не следовал тем же путем. Предпочитая работать без лишнего шума, он редко пускал меч в дело и использовал его варварски с точки зрения многих. Почти исключительно как аккумулятор Ци огромной емкости.

Заряжая меч в часы отдыха, в бою мечник Прибоя забирал энергию обратно и наносил удары импульсами Ци достаточной силы, чтобы пробить любую защиту.

Сильнейший импульс вошел в голову дочери самураев, сметая противодействие почти без потери ударной силы. Пронзил от макушки до пяток, вышиб сознание принцессы Таюры из тела и парализовал ее. Жуткая зверюга, выпучив глаза и разинув рот, замерла в неподвижности, обратилась в подобие статуи.

Но щадить ее Сингэн не собирался. Особым милосердием он никогда не славился.

Ци грозной воительницы пришла в хаос и не могла больше защищать ее от ниндзюцу врага. Даже от самых простейших.

В человеческом теле много воды. Особенно много ее в крови и… мозгу.

Мастер дзюцу водного элемента, Сингэн запустил в голове злобного чудовища небольшой водоворот и убрал пальцы.

Дело сделано.

Мастер бесшумного убийства снял действие паралича с тел врагов, и грохот железа наполнил коридоры. Мертвые самураи, мозги которых ныне представляли собой жидкую кашу, выронили оружие и, один за другим повалились на грязный пол тюремного комплекса. Все пришедшие за головой волшебной лисы были мертвы. Погибли, так и не увидев своего врага.

Кицунэ, зажмурившись и трепеща, снова склонилась над телом Танако. В белом тумане снова прозвучал горестный всхлип измученного ребенка.

Сингэн все еще был рядом.

— Ты плачешь о погибших, — прозвучал холодный голос из тумана. — Я понимаю твое горе, но ты ведешь себя так, как будто действительно не представляла, что их смерть возможна.

Кицунэ молчала, содрогаясь в рыданиях.

— Твоя сила, твоя магия, волшебная лиса, в том, что ты легко вызываешь любовь и дружеские чувства. Люди, которым ты становишься другом, стремятся тебя защитить, и это желание бросает их против сил, с которыми ты пытаешься бороться. Люди становятся твоим оружием, твоим щитом. Они вершат чудеса или погибают, пытаясь их свершить. Щит принимает удары. Так, как принял на себя удар горный великан. Так же, как приняла удар эта женщина. Пойми неизбежность таких потерь и стань тверже. Пользуясь людьми, как оружием, нужно уметь подавлять свои чувства.

— Я… я не пользуюсь людьми… — ответила Кицунэ сквозь рыдания. — Я просто хотела всем помочь. Чтобы жить им стало лучше и радостней… я не хотела… не хотела…

Слезы падали из ее глаз на волосы мертвой женщины, отдавшей свою жизнь ради того, чтобы Кицунэ жила. Ставшая щитом, принявшим на себя удар.

— Просто жить не получится, Кицунэ. Не в этом проклятом мире. Просто живут здесь люди, которых никогда не касалась настоящая беда. Живут и строят себе радужные иллюзии о красоте человека и о развитии общества. Зло пожирает людей вокруг них сотнями, тысячами, каждый день, а они, те, кого не коснулась чужая беда, все продолжают просто жить в своих маленьких уютных мирках. Незаметные, серые… обычные люди, никогда не видевшие истинного зла или сбежавшие, сдавшиеся при его приближении. Мы не смогли сбежать или сдаться. Мы поняли цену жизни, которую платят те, кто сопротивляется. Немногие выживают после столкновения со злом, но тем, кто видел его и выжил, уже никогда не стать прежними. Когда-то я тоже хотел просто жить. Стать героем своего селения, гордостью семьи и наслаждаться славой. До одного судьбоносного момента, когда я увидел лицо зла и понял, кого из меня создали. Теперь я живу только убийством. Убийством паршивой мрази, похожей на эту! — из тумана донесся приглушенный шлепок. Сингэн пнул лежащую на полу тушу Таюры. — Тех ублюдков, что мнят себя хозяевами мира, но слишком тупых, чтобы уважать свои орудия труда и войны! Меч мстит глупому хозяину. Так можно кратко охарактеризовать всю мою жизнь. Я — меч. Ты — хозяйка мечей и щитов. Будь им хорошей хозяйкой, но запомни мой совет: отправляя людей в бой, будь внутренне готова к тому, что кто-то из них может не вернуться. Иначе твоя душа быстро сломается под тяжестью слез. Мы ведь не боги. Мы — люди.

Туман начал рассеиваться, и вместе с ним исчез шиноби.

— Я не посылаю людей в бой… Не хочу, чтобы они погибали, защищая меня… нет… нет… никогда больше не позволю… никому не позволю меня защищать!

Самураи кланялись принцу Такао, пока он быстрыми шагами шел по коридорам тюремного комплекса к месту недавних событий. Больше половины уцелевших войск дайме были сейчас здесь. Зачем? Кого они охраняли? Уж не эту ли пару до смерти перепуганных верзил, которых главный городской судья оставил сторожить вход в комплекс перед тем как идти ловить волшебную лису?

— Туман… это был демонический туман, мой господин… — заныл один из стражей, лежавших на полу ничком, когда принц проходил мимо него. — Туман возник из небытия, заполонил все камеры и коридоры, а затем бесследно исчез! Мы прибежали сюда, но увидели только трупы и… и ее… демона в облике прекрасной девушки, что плакала над телом мертвой женщины!

— Мы ничего не могли сделать! — воскликнул второй. — Поверьте, господин! Волшебная лиса убила бы и нас тоже!

— Вода не ее стихия, — резко прервал стражей принц Такао. — Стены фонят энергий Ци. Это работа шиноби, а не мифических демонов. Молчите и не злите меня своим невежеством! Мы сами разберемся.

— Да, господин! — оба стража спешно ткнулись мордами в пол. — Простите, нас! Простите, но… демоница приказала нам передать вам одну ее просьбу.

— Слушаю.

Она просила достойно похоронить ту женщину, что… что спасла ей жизнь и была убита палачами нашего господина. «Вы не позволили ей жить по-человечески, так позвольте хотя бы по-человечески упокоиться ее телу» — так она сказала.

— Ясно. Я отдам распоряжения. — Такао вошел в камеру и взглянул на тело Таюры.

«Я приказывал тебе оставить волшебную лису в покое! Как жаль, что в такой здоровенной туше не нашлось места для хороших мозгов!»

Но вслух такое о родственниках говорить нельзя. Кем бы ты ни был, дурачье обязательно припомнит.

— Отправить отряд за демоницей? — спросил телохранитель принца, стоящий позади него. — Тварь не могла далеко уйти.

— Она не одна, — ответил Такао, быстро сочиняя благовидный предлог для отказа. — Какая бы нечисть ни уничтожила наш элитный отряд, но легко понять, глядя на эти трупы, что Златохвостую защищают весьма сильные личности. Я не могу позволить себе потерю еще нескольких людей. Мне с восемью сотнями самураев теперь предстоит держать сразу шесть беспокойных регионов, окончательно лишившихся защиты после стычки с горным великаном. У нас нет сил для нового сражения с существами из легенд.

— Но погибла ваша сестра, мой господин! Неужели вы оставите родную кровь неотомщенной?

Гибель сестры Такао особо не беспокоила. Слишком много проблем возникало из-за глупости и вспыльчивости Таюры. Да, с ее потерей утрачено знатное пугало для бандитов, но позора клану станет гораздо меньше.

— Не верх ли это глупости ненавидеть и преследовать кого-либо за… оказание сопротивления при попытке убийства? Таюра нападала на лису, а не лиса на нее. Моя сестра недооценила врага и погибла. Это лишь ее просчет. Для кровной мести нет ни малейшего повода. Или считаешь меня идиотом, типичным для детских рассказов о самураях?!

— Нет, господин! — напуганный гневом командира, самурай попятился и поклонился. — Прошу простить мои поспешные, необдуманные слова.

— Унесите тела отсюда и прикажите горожанам заняться подготовкой к погребению. А у меня есть еще немало важных забот. — Такао преклонил колено у тела женщины в серых лохмотьях и, взявшись за ее плечо, повернул, взглянув на лицо, обезображенное ударами озверевших палачей.

«Чем преследовать кого-либо, стремящегося просто вернуться домой и увидеть близких, не лучше ли сделать все возможное для того, чтобы в нашей собственной земле люди не умирали столь страшной и горькой смертью, как эта женщина!»

Он не произнес своих мыслей вслух, сдержал слезы и проглотил горечь. Златохвостая объявлена врагом нации, и никто в здравом уме не посмеет сейчас высказать при посторонних слова в ее поддержку и защиту. Вокруг дикие звери, которые ждут подобающего поведения от своего вожака. Надо тихо делать свое дело и молиться, чтобы маленькая богиня добралась до далекой земли, где друзья и благодарные люди ждут ее. Кошмары и безумие кровавых битв? Такао любил совсем иные сказки.

«Беги, лисенок, беги. Как можно скорее и как можно дальше отсюда».

Кицунэ смела снег ладонями и, подняв на руках, прижала к себе плюшевую игрушку. Образ доброго друга, который так долго ждал ее возвращения. Лишь образ, фантазия, которая не может даже спросить, почему плачет обнимающая его девочка. Все, что у Кицунэ осталось.

Маленькая оборотница оглянулась на лежащие в отдалении стены и здания большого города, а затем, отвернувшись, устало побрела прочь.

Придет весна, сойдет снег с горных склонов, и город пробудится от долгого сна. Зазеленеют цветы и деревья, новый правитель города наведет порядок, и люди вздохнут с облегчением. Темное время закончится, но…

Но дом, в котором жила Танако и ее семья, останется пуст, обветшает и рассыплется. Навсегда останутся мертвы руины научного центра и полигона, на котором грозный великан Нова от души веселился, играя со своим отцом.

Селение у дороги, уничтоженное и развеянное в пепел, будет отстроено, и люди поселятся в нем, но старая сакура возле разрушенного храма той весной расцветет слабо и бледно, похожая на смертельно раненного человека, уже умирающего и теряющего последние силы, но все еще пытающегося подняться на ноги. Сакура распустит листья, но те осыплются задолго до наступления осени, и дерево погибнет, под лучами палящего солнца обратившись в сухой остов. Может быть, виною тому было повреждение корневой системы при копке могилы, или землю отравили отходы от варки дурмана, которые куноичи выливала выше по склону горы? Может быть, но народная молва создаст другую легенду. Легенду о святой женщине, своей любовью пробуждавшей старую сакуру к весеннему цветению, и о смерти дерева следом за мико, погубленной злодеями. Дерево будет наделено душой, столь же чуткой к чужой боли и способной страдать, как душа человека. Сказка? Но действительно ли неспособно дерево пережить повреждение корневой системы и яд, который вымоют из земли и растворят весенние дожди?

Сказка будет рождена и вплетена в другие сказки. В легенды о златовласой девочке-лисе, подружившейся с могучим и грозным горным великаном. О бандитах и городе, утонувшем в обреченности. О городе, дожившем до великой весны только благодаря женщине, защитившей и спасшей маленькую богиню.

Как могли темнейшие кошмары превратиться в светлые сказки, зажигавшие надеждой сердца отчаявшихся людей? Изменившие тысячи душ и судеб? Сотворившие множество чудес, спасшие сотни и сотни жизней?

Это была магия. Магия людей, которую нельзя было увидеть сразу и которой можно было лишь изумляться при взгляде на произошедшее из отдаленного будущего. Тьма и злоба, чуждая думающим людям, пересказчикам легенд, таяли в сказках, а золотой свет Кицунэ, ее стремление к любви, едва заметно мерцавшие сквозь грозную ночь, оставались и становились ярче.

Оставляя позади себя волшебные сказки, маленькая лиса бежала дальше на восток. Люди могли сочинять что угодно, но объятая тьмой напуганная и раненая девочка бежала сквозь ледяную пустыню и стороной обходила любое людское жилье. Если ее появление снова спровоцирует врагов на атаку? Если снова кто-нибудь встанет на ее защиту и, приняв удар, погибнет?

Нельзя было этого допустить.

Но, как ни пыталась Кицунэ выбирать самые безлюдные пути, ее ждала еще одна встреча, которой она не забывала после всю свою оставшуюся жизнь.