Пролог

В незапамятные времена, а точнее, за пятьсот лет до описываемых в этой книге событий, на восточном побережье северного материка существовала огромная империя людей, объединявшая в себе все заселенные земли. Правила ею династия великих императоров, грозных и разумных владык, не получивших, впрочем, ко всем своим достоинствам иммунитета против дворцовых интриг. И случилось так, что последний из правителей империи Пяти Стихий был убит заговорщиками, не оставив прямого наследника.

Многие пожелали занять опустевший верховный трон. Каждая более чем из пятнадцати родственных императору семей выдвинула своего кандидата на престол, и… началась Эпоха Войн.

За три с половиной сотни лет, прошедших со времен развала империи, мир сильно изменился. Пылающие города освещали ярким заревом темные небеса ночью, днем небо затягивали облака черного дыма. Ужас и террор властвовали в обитаемых землях. Каждая из групп, даже не из тех, что сражались за право занять пустующий трон, а просто объединившихся ради защиты самих себя людей, были одержимы единой целью — стать сильнее. В научных центрах создавались все более совершенные боевые машины. Машины, которые говорили о себе: «я — человек», но шли в бой, не успев научиться даже простейшим нормам человеческой этики и морали. Расходный материал в кровавых битвах — искусственные люди.

Война калечила тела и души. Монстры, порожденные Эпохой Войн, приводили в ужас простых людей. Дела, творимые генетически измененными, вызывали ненависть. Восстание, отмеченное в истории как «Бунт Чистой Крови», поднялось приливной волной и захлестнуло весь мир в стремлении избавиться от тех, кто был создан в лабораториях для войны и все больше терял сходство с человеком.

Восставшие крестьяне и горожане стремились очистить кровь человеческой расы от измененного генома модифицированных солдат. Любыми способами. Обезумевшие люди не щадили ни себя, ни врагов, но восстание захлебнулось в своей же ненависти, и единственное, чего добились чистильщики, — это запустение во множестве земель, упадок технологий и еще большее дробление стран на озлобленные анклавы.

Человечество начало угасать и впадать в варварство. То, что создавалось тысячами лет, было стерто в пыль за несколько столетий.

Словно посланники богов, из небытия возникли воины клана Соратеки. Обладавшие силой и мужеством, они стали средоточием военной мощи и знаком порядка. Страна, в которой обосновался центр их сил, расцвела. Видя в Соратеки новых лидеров, способных принести покой и порядок, кланы ближайших стран и отдельные воины приходили к ним, чтобы поклясться в верности и просить защиты от бесконечных битв. Соратеки принимали их под свою защиту, и постепенно страна Водопадов, маленькое северное государство, расширяло влияние. Возможно, этот момент стал бы отправной точкой к окончанию Эпохи Войн, но южнее, в стране Лесов, зародился еще один центр сил. Кланы Мори-но-сейрей и Хино, могущественнейшие роды генетически измененных шиноби востока заключили временное перемирие ради устранения угрозы со стороны соседей.

По наущению Мори-но-сейрей и видя, как поднимается страна Водопадов, правители сильнейших мировых держав отдали приказ об устранении выскочки, неразумно обретшего силу, способную лишить власти всех их поодиночке. В кратчайшие сроки было собрано войско, равного которому не знала история.

Союзники Соратеки, увидев огромную армию шиноби и самураев, вошедшую в страну Водопадов, забыли о словах чести и клятвах. Спасая свои жизни, они бросили свои дома и бежали. Соратеки некуда было бежать. Они приняли бой за родное селение и были истреблены. Победители лютовали, не щадя никого, ведь в борьбе с Соратеки они понесли ужасающие потери. Армии стран Лесов, Камней, Облаков, Морей и Песков вошли в земли Водопадов, но… лишь единицы воинов вернулись к своим семьям. Соратеки, погибая, перемололи под стенами сожженного дотла селения больше шести миллионов врагов, и та кучка интервентов, что осталась в живых, уже не могла называться армией.

Война приостановилась… из-за полного истощения людских ресурсов.

Страны-победители заключили мирный договор между собой. Обособленные кланы шиноби каждой из них по примеру Мори-но-сейрей и Хино начали объединяться в селения, названные скрытыми из-за стратегической тайны их места расположения. Воины-драконы, сильнейшие среди сильных, встали во главе их и стали гарантами единства.

Люди впервые за века вздохнули чуть свободнее. Казалось, жизнь начинает налаживаться, но никто не сомневался, что, едва накопив военных сил, наследники престола снова вцепятся друг другу в глотки.

Природа людей не была изменена. Прошло всего несколько лет, и снова начались пограничные стычки. Битвы вспыхивали то тут, то там. Радовало лишь то, что прежних масштабов они достичь уже не могли.

С последней битвы клана Соратеки прошло полтора столетия. Новые поколения генетически измененных шиноби и самураев были обучены, вооружены и замерли в готовности к атаке.

Кто-то говорил об усвоении уроков прошлого, но большинству будущее виделось в мрачных, багровых тонах. Мало кому требовалось доказывать, что в огне пожаров, в эпидемиях и голоде человечество вполне может полностью исчезнуть, оставив после себя лишь руины городов и шрамы на теле планеты.

Некоторое время лидеры стран медлили, но, дождавшись удобного случая, страна Камней нанесла удар, захватив земли своего южного соседа, страны Железа. Снова бурным потоком хлынула кровь. Началась новая война, которая могла стать последней в истории стремительно вымирающего человечества.

 

Вступление

Великий демон и маленькая богиня

Хебимару не любил вспоминать события своего детства и молодости. Он был замкнутым в себе человеком и сторонился других людей, чувствуя исходящую от них неприязнь. Кожа с ярко выраженным серым оттенком и желтые глаза резко отличали его от сверстников, а угрюмость и молчаливость нисколько не помогала сломить барьер между ним и другими подростками скрытого селения Ветвей. Хебимару никогда не спрашивал родителей, почему он так сильно отличается от остальных. С самого раннего детства он знал, что его родители были предателями. Пусть даже они покинули родную деревню задолго до того, как страна Лесов объявила войну восточному приморью. Пусть даже не участвовали в уничтожении родственников и их поселений. Все одно, для селения Ветвей они были чужаками, служащими тем, кто истребил воинов их рода и загнал в морские волны семьи побежденных. Разве можно доверять тем, кто не только предал своих, но и, вполне вероятно, попытается отомстить?

Сын потенциально опасных.

Сверстники попытались затравить угрюмого одиночку, но Хебимару показал себя истинным сыном Эпохи Войн, и, давясь кровью, его враги остались лежать в грязи.

— Он один вышиб дух из восьми сверстников? — довольно посмеиваясь, глава селения Ветвей, третий воин-дракон Сарутоби слушал доклад агента службы безопасности о стычке детей.

— Да. Шестеро из десяти нападавших на Хебимару обратились в бегство, увидев, с каким ожесточением сын серолицых ответил на их нападки, но четверых он догнал и переломал им кости ударами камня.

— Из Хебимару выйдет прекрасный воин, — алый воин-дракон добродушно улыбался. — Я лично займусь его обучением. Мальчишка умен и талантлив, он один из тех, из кого действительно может выйти толк. Наложите взыскание на семьи нападавших.

— Но…

— Вы слышали приказ! Хебимару один из нас, и нападение на товарища — серьезное преступление.

Глава Ветвей угадал таланты и способности в Хебимару. Он превратил его в великолепного воина, гордость селения и надежного стража. Сарутоби даже удалось примирить нелюдимого подростка с обществом и найти своему воспитаннику друзей. Хебимару стал одним из саннинов, троицы великих воинов Ветвей, лишь немного уступающим своей силой величайшим. Воинам-драконам.

Все было хорошо… до момента, когда в одном из боев шиноби Ветвей отступили, бросив родителей Хебимару на верную смерть.

Кривая ухмылка искажала лицо молодого воина, когда он смотрел на прибитые кольями к дереву, изрубленные мечами трупы отца и матери. Молодой шиноби ухмылялся, а в сердце его свивалась в плотный комок горечь и ненависть. Презрение к соратникам, к речам о человеколюбии и взаимопомощи, которыми любил наставлять своего ученика наивный идеалист Сарутоби. Злоба, накопленная за годы жизни, захватила душу человека, всегда и для всех бывшего чужаком.

В тот день произошло рождение великого демона. Хозяина и творца монстров.

* * *

Эпоха Войн, год 523, 16 июня.

Колба была не слишком большой, всего в половину роста взрослого человека. Саннину-отступнику пришлось присесть на корточки, чтобы его лицо приблизилось к лицу человекоподобного существа по ту сторону прозрачного пластика.

— Значит, из всех имплантацию ядовитой железы пережили четверо?

— Да, господин, — ученый, стоящий справа от Хебимару, подтверждающее кивнул. — Из пятидесяти образцов железу приняли только самые сильные. Тела остальных мы отправили на исследование.

— Я желаю взглянуть на погибшие зародыши лично. Приготовьтесь провести серию тестов, нужно убедиться, что созданное существо будет обладать именно теми свойствами, что были спрогнозированы первыми опытами.

— Не стоит сомневаться, Хебимару-сама, — из-за спины саннина выступила молодая светловолосая женщина в белом медицинском халате. — Оно уже сейчас использует эффект объединения двух измененных геномов.

Человекоподобный зародыш в колбе противоестественно выгибался, его ручки и ножки втягивались в тело, становясь короче.

— Он замерз, — сказал ученый. — Так он уменьшает свою теплоотдачу, экономит внутреннюю энергию. Рефлекс.

— Несчастное маленькое существо. Поместите его обратно в инкубатор, я не хочу, чтобы малыш получил переохлаждение.

— Да, господин.

— Хебимару-сама! — женщина снова обратилась к саннину, когда он поднялся в полный рост и сделал шаг в сторону от колбы, которую ученые тут же начали убирать в большой металлический контейнер. — Хебимару-сама, прошу вас, прислушайтесь к моим словам!

— Да, я слушаю, Хитоми-сан. Вам что-то нужно?

— Я о том существе, что вы решили произвести на свет. Объединение двух измененных геномов — очень опасная затея. Кто знает, какой монстр может быть рожден из вашего опыта? Регенерация тканей, наследие клана Йомигаэри, и метаморфозы скелета, унаследованные от клана Акума, прослеживаются в маленьких монстрах уже сейчас, но единственные ли это будут их особенности?

— Я приказал вживить в тела подопытных ядовитые железы. Угроза активации этих желез станет гарантией подчинения и сотрудничества.

— Этих четверых — да, но не их детей! Ядовитая железа не передастся по наследству. Мы должны принять меры к тому, чтобы маленькие уродцы не смогли оставить потомство.

— Почему это так заботит вас, Хитоми-сан?

— Эти существа опасны. Если они вырвутся из-под контроля, вернуть их под свою власть мы уже не сможем. У меня нет желания жить в мире, в котором место людей займут дети тварей, выращенных в вашей, Хебимару-сама, лаборатории. Пока не поздно, позвольте внести коррективы в развитие монстров. Дайте мне разрешение на проведение операции. На боеспособность чудовищ это не повлияет, они только станут злее.

— Пожалуй, вы правы. Я тоже не заинтересован в освобождении биоформ, сила которых мне пока полностью не известна. Действуйте, Хитоми-сан. Кроме того, я не намерен создавать много этих существ. Первый из них, родившись, подпишет смертный приговор остальным.

— Я полностью поддерживаю вас в этом решении, господин. А теперь, если вы позволите… — Хитоми низко склонилась перед Хебимару и поспешила к ученым. Девушка выкрикнула несколько приказов. Голосом, который изменил интонации с раболепных на гордые и повелительные.

— Жду не дождусь рождения нашего первенца, Хитоми-сан, — лицо Хебимару исказила кривая ухмылка, полная затаенного яда. — Надеюсь, он унаследует и ваш очаровательный характер. Если же нет… так только интереснее. Из добрых людей при правильном воспитании получаются самые жестокие и злобные демоны.

* * *

Эпоха войн, год 523, 24 сентября.

Удар кулака заставил тонкий пластик резервуара пойти трещинами. Второй удар пробил брешь, и полупрозрачная слизь хлынула на пол. Двое сотрудников, присутствовавших в тот момент в лаборатории, дружно вскрикнули и бросились бежать. Один из них, прежде чем выскочить за дверь, резко ударил по кнопке сирены тревоги. Щекочущий нервы вой разнесся по всему подземному комплексу.

Кроша пластик, человекоподобное существо протиснулось в проделанную брешь и рухнуло на пол, распластавшись по нему, словно выброшенный на берег осьминог. Размером оно было с пятилетнего ребенка. Кривые, неестественно вывернутые руки и ноги бессильно трепыхались, инстинктивно пытаясь поднять тело.

Существо уже успело совладать с координацией движений, откашляться от наполняющей легкие слизи и протереть глаза, когда дверь лаборатории скользнула в сторону и в зал шагнула одинокая фигура человека с серым лицом и желтыми глазами. Губы вошедшего растянулись в довольной, немного ехидной ухмылке, когда он взглянул на сидящую на полу причину всеобщего переполоха. Без страха, даже без тени опаски в глазах, Хебимару приблизился к уродливой твари и присел на корточки перед ней.

Поглядывая на постороннего человека рядом с собой, существо без всяких сомнений разорвало руками тянущуюся из живота пуповину, подключенную к пластиковым трубкам питательной смеси.

— Знаешь, кто я? — саннин-отступник присел перед внимательно наблюдающим за ним ребенком и протянул руку вперед. — Я — твой создатель и хозяин.

Лицо чудовищного ребенка было подвижно, словно тесто под руками пекаря. Маленький монстр лепил себя, располагая мышцы в наиболее удобных позициях. Он открыл рот, но вместо слов оттуда полилась белесая слизь и хрип. Говорить создание лабораторий еще не умело. Малыш поднял руку и вложил свою маленькую ладонь в ладонь Хебимару. Губы уродца, едва освободившегося от плена в колбе, растянулись в подобие человеческой улыбки.

— Следуй за мной, — саннин помог ему встать на ноги, и ребенок сделал неуверенный шаг вперед.

Ноги создания дрожали, но навык ходьбы он осваивал очень быстро. Обучаемость и приспособление. Это было основой грядущей силы нового, только что родившегося воина. Внимательные, цепкие и по-детски наивные глаза шарили по сторонам, с любопытством разглядывая незнакомый мир.

Люди, ученые и шиноби, расступились, когда лидер вывел уродливого ребенка в коридор. Многие не смогли удержать гримасы отвращения.

— Возвращайтесь к работе, — приказал им Хебимару и, когда все разошлись, снова взглянул на свое создание, которое уже твердо стояло на ногах и следовало за ним самостоятельно, словно выдрессированный ручной зверь. — Малыш, запомни хорошенько выражения их лиц. Я обращу их ненависть в твою силу, и ты станешь великолепным оружием в моих руках. Я вижу, что не ошибался. Твой потенциал просто невероятен.

Покрытый шишками и складками нелепо свисающей кожи, маленький монстр снова взглянул на своего хозяина, заинтересованный шумом, что тот производил. Пока еще малыш не мог различать слова в человеческой речи.

— Отведите номер четырнадцать в жилую комнату на втором ярусе, — сказал Хебимару. — Приставьте к нему служанку из простых людей, чью смерть легко можно будет простить, если мое творение решит попробовать на вкус свежую кровь.

Безымянный монстр, ничего не понимая, хлопал глазами. Он не сопротивлялся, когда его взяли за руки и повели дальше по коридору. Хебимару, не глядя больше на только что родившееся существо, вернулся в лабораторию. Кроме только что выбравшегося из колбы оставались в живых еще два экспериментальных образца. Великий саннин протянул руку и нажатием череды кнопок на пульте управления перекрыл подачу кислорода и питательной смеси в колбы.

Серолицый демон стоял и с улыбкой наблюдал, как двое запоздавших с рождением существ начинают подергиваться, чувствуя кислородное голодание. Оба маленьких монстра корчились от боли, рты их разевались в беззвучном крике. Почти минуту так и не родившиеся дети эксперимента над геномом боролись за свою жизнь.

— В операционную их, — произнес Хебимару, когда последние конвульсии существ в колбах затихли. Саннин обращался к стоящим позади него людям, потрясенным равнодушной расправой. — Пошевеливайтесь, пока материал не остыл. Они опоздали с рождением, а вы примите к сведению произошедшее с ними! Терпеть не могу отстающих и медлительных.

Через пару суток маленькое чудище научилось разговаривать, мгновенно схватывая и запоминая значения слов. Оно играючи меняло интонации и звучание своего голоса так, чтобы голос стал копией голоса говорившего с ним. Выждав неделю, Хебимару снова навестил порождение его лабораторий.

Маленький монстр, внешне похожий на пятилетнего мальчика, бросил книжку, в которой рассматривал картинки, обернулся и вскочил, с интересом глядя на вошедшего в его комнату саннина.

— Помнишь меня? — задал вопрос Хебимару, приблизившись к ребенку.

— Да, хозяин, — малыш поклонился и приветливо улыбнулся. — Тетя Такако сказала, что это вы приказали создать меня.

— Своим рождением ты обязан мне, верно. Хорошенько запомни это. Ты — мое оружие.

— Я ваше оружие, хозяин. Ваши приказы — закон и должны выполняться без раздумий.

— Истинно так. Ты очень покладист. Скажи мне, чему ты научился за эти недели? Что узнал о мире, о людях?

— О людях? О нас?

— Не говори «нас». Ты не человек.

— Не человек? Но я похож на человека! Хозяин, там, в книжке, есть картинки. Люди. Девочка и мальчик. И охранники все — люди! Я совсем как маленький человек!

— Внешнее сходство не имеет значения. Скажи мне, ты девочка или мальчик?

— Я… не знаю… а какая между ними разница? Они почти одинаковые.

— У всех людей есть имена. Как тебя зовут?

— Я… не знаю… все меня называют странно, говорят только «это». «Это проснулось», «это хочет гулять», «это играет».

— Интересно. Ты безымянное нечто, так они приняли решение именовать тебя «это»? Но в чем-то они правы. Ты не мужчина и не женщина, у тебя нет имени, нет родителей и семьи. Ты — кукла из белковой массы, созданная для того, чтобы убивать моих врагов. Если хочешь, можешь называть себя «боевая биоформа».

— Я — боевая биоформа. Но если я не человек, то почему я похож на них?

— Для упрощения войны. Люди слабы, глупы и доверчивы. Людская форма тела и твой основной навык помогут тебе убивать.

— Что значит «убивать», хозяин? Я слышал, как стражи говорят: «Лучше было бы убить этого маленького монстра». Но что это значит?

— Я все объясню, но сначала покажи свои способности. Я хочу посмотреть на то, как ты меняешь облик. Скопируй меня!

— Мне нужна еда и время. Около двух часов.

— Долго. Тренировки должны помочь тебе научиться менять облик быстрее. Сейчас я прикажу принести еды.

Служанка, толстая тетка с неприятным лицом и кривыми, короткими пальцами, принесла поднос с пищей. Маленький монстр проглотил голодную слюну при виде вареного мяса и серой бурды, которую служанка называла похлебкой. Не ведавший другой еды, малыш считал, что тюремщики кормят его хорошо, а рис и хлеб — это особенное лакомство.

— Ты должен требовать хорошей пищи, — сказал Хебимару, когда служанка ушла.

— А разве это плохая? — маленький монстр, получив еду первый раз за сегодня, с жадностью набросился на мясо и похлебку.

— Тебя кормят отбросами. Только самые жалкие из людей будут такое есть. Накричи на слуг! Ударь их и требуй. Я не буду тебе помогать в житейских мелочах, ты достаточно силен для того, чтобы обеспечить себе авторитет.

— Мне… надо бить людей? — монстр вдруг замер и съежился.

— Иначе тебя будут презирать и кормить вот такой гадостью до самой твоей смерти. Люди в основной своей массе — жестокие и глупые существа. Другого языка, кроме языка силы, они попросту не понимают.

— Но я не хочу бить людей. Это плохо.

— Кто тебе такое сказал? — глаза Хебимару сверкнули жутким огнем. Кто посмел вести воспитательные беседы с его цепным демоном?

— Меня ударил охранник. Мне было больно и плохо. Я не хочу быть как охранник. Не хочу бить людей.

— Мы еще поговорим на эту тему. Закончил есть? Превращайся. Если хорошо выполнишь копирование, получишь подарок.

— Подарок?

— Да. Я кое-что принес тебе, но чтобы получить это — порадуй меня послушанием.

Маленький монстр кивнул и начал медленно увеличиваться в размерах. Организм вырабатывал специальную белковую субстанцию, заполняющую мышцы и увеличивающую их объем. Кости обрастали хрящами, вытягиваясь и утолщаясь. Хебимару внимательно следил за действиями чудовища, который постепенно принимал облик взрослого человека. Лицо оборотня вытянулось, посерело и приняло легкий синеватый оттенок. Радужки глаз сменили цвет, длинные темные волосы выползли из лысой кожи на голове. Чудовище спешило, надеясь порадовать хозяина, но все же минул целый час и сорок две минуты, прежде чем преображение было завершено. Хебимару с улыбкой смотрел на точную свою копию.

— Меняя лица, ты сможешь без помех проникать в стан врага, проводить диверсии и убийства, когда этого будут ожидать меньше всего, — произнес саннин. — Забудь о человечности, мой маленький лазутчик. Люди будут ненавидеть тебя и всеми силами стараться убить. Тебе нужно только платить им взаимностью.

— Я не понимаю многих слов, — оборотень скопировал голос своего хозяина. — «Лазутчик», «диверсии», «убийства». Что такое «ненавидеть»?

— Ты очень скоро узнаешь, что это такое, малыш. Мне не потребуется даже тебя этому учить, люди сами научат. Сейчас прими прежний облик.

На этот раз саннин заставлял оборотня двигаться во время смены облика, ощупывал его руки и ноги, чтобы чувствовать процессы, происходящие в теле невероятного существа, полученного из соединения измененных геномов двух великих кланов, воинов-Акума и лекарей-Йомигаэри. Хебимару сам не ожидал, что полученное существо будет обладать столь необычными свойствами. Потрясающий, удивительный результат смелого эксперимента!

— Ты заслужил награду, — сказал саннин, вынимая из нагрудного кармана что-то, зажатое в кулаке. — Это необычная еда, которую ты еще никогда не пробовал. Она называется «сладости». Возьми.

Маленький монстр протянул к хозяину руки, и Хебимару положил на его доверчиво подставленные ладони простую карамельку в белой обертке. Самая дешевая. Из тех, что покупают себе по праздникам дети городской нищеты.

— Что это? — оборотень с подозрением посмотрел на конфету, сжал ладони и помял карамельку кончиками пальцев. — Камешек?

— Нет. Сними обертку, положи то, что внутри, в рот, но не глотай. Уверен, тебе понравится.

Маленький монстр развернул карамельку и, забросив ее в рот, пару мгновений гонял языком от щеки к щеке. Минуло время, необходимое для определения и осознания вкуса. Оборотень удивленно захлопал глазами, губы его растянулись в улыбку блаженства.

— Это награда, — сказал довольный эффектом саннин Хебимару. — Подчиняйся мне, слушай меня и получишь новые награды.

«А если не пожелаешь подчиниться, один силовой импульс с моей стороны и ядовитая железа, вживленная в грудь, мгновенно убьет тебя, мой маленький демон. Это наказание».

— За твое умение перевоплощаться и за хитрость, которую от тебя ожидаю, я подарю тебе кодовое обозначение, которое станет твоим именем. Кицунэ. Лисица-оборотень.

Маленький монстр вдруг сделал пару шагов вперед и обнял хозяина за талию, прижимаясь к Хебимару в детской, наивной ласке.

— Кицунэ, — вздохнул оборотень. — Боевая биоформа Кицунэ. Теперь я знаю, кто я. — Маленький монстр не знал, как выразить свои чувства и всю свою радость от того, что этот добрый и величественный человек пришел к нему, появился рядом. — Хозяин… хорошо, что вы здесь.

«Прекрасно, если цепной пес любит хозяина. Ты будешь любить меня, мое величайшее создание, хотя о доброте и ласке я очень скоро заставлю тебя забыть!»

Хебимару был нужен солдат. Не друг, не ребенок. Солдат. Но…

Маленький оборотень вдруг отстранился от хозяина и подбежал к своей лежанке, простому серому одеялу, брошенному на пол.

— Хозяин, смотрите! — малыш схватил книжку, которую читал до прихода Хебимару, и, открыв, показал пальчиком на цветные картинки. — Вот мальчик, а вот — девочка! Я хоть и боевая биоформа, но на них похож, правда? Хозяин, а кто из них красивее?

— Кто тебе нравится больше?

— Девочка! У нее такая яркая одежда! И ленточки смешно завязаны в узелки! Можно мне такую же? А вот здесь… — оборотень начал быстро листать книжку. — Смотрите, хозяин! Это котик! Какие у него ушки забавные, правда? А можно мне тоже котика? Я бы с ним играл, и нам бы не было скучно! А вот тут… — снова быстрое перелистывание. — Цветы! Разные! Но вот эти — самые красивые! — маленький пальчик ткнул в изображение букета роз. — Можно мне получить их в следующий раз в награду? Вкусные камешки — настоящее чудо, но я больше хочу яркую одежду, цветы и котика! Хозяин, можно мне такие награды в следующий раз? Можно? Можно? Ну пожалуйста-а-а…

Саннин-отступник смотрел в глаза ребенка, полные слезной мольбы, и внутренне холодел от предчувствия катастрофы.

«Это… это что… девчонка?!»

Глупости. Это бесполый метаморф. Оружие для бесконечной войны. Тяга к вещам ярким и пушистым наблюдается у всех детей в раннем возрасте, но пропадает, если их правильно воспитывать. Нужно лишь привить Кицунэ нужные ценности, указать идеалы и хвалить стремление к важным для хозяина достижениям. А котята и цветочки забудутся сами собой, как пережиток далекого и короткого детства.

«Наша малышка просто не понимает, куда попала. Страхом и злобой выжечь душу богини из тела демона? Это будет интересно».

 

Глава 1

Дитя подземелий

В тот памятный год произошло несколько событий, получивших краткое упоминание в книгах истории.

Масштабный террористический акт с использованием биологического оружия, произведенный в одном из главных промышленных городов страны Облаков. Как выяснилось много позже, причиной стал передел сфер влияния торговых корпораций сразу нескольких стран.

Большая облава на последователей культа смерти, чья деятельность была замечена в нескольких городах страны Лесов.

Военная операция страны Песков, призванная покончить с пиратами, нещадно грабящими торговые караваны кораблей у восточного побережья обитаемого мира. Торговые пароходы стран, поставляющих в пустынные, бесплодные земли продовольствие в обмен на золото и железо, были лакомой добычей для бандитов. С разбоем на морских путях жизненно необходимо было покончить. Военный флот из множества бронированных судов подошел к берегам островов, на которых обосновались пираты, и произвел десант из шестнадцати тысяч мечников. Морские бандиты были обречены, но на помощь «мирному населению» пришла армия страны Морей, полководцы которой гневно кричали о том, что солдаты Песков вторглись на их земли. После кровопролитной битвы самураи южных пустынь вынуждены были отступить.

«Эскалация напряжения между странами Морей и Песков», «Угроза новой мировой войны», «Очередное поражение великого дома юга» — пестрели заголовками первые страницы газет.

Масла в огонь подлили жители страны Льдов, сумевшие запустить гигантскую климатическую установку, найденную среди руин цивилизации эпохи Металла. Давние пытались с ее помощью восстановить баланс температур планеты и предотвратить наступление ледникового периода. Льды победили в той войне, цивилизация эпохи Металла исчезла, и теперь жители нового мира, откопав из-под снежных наносов относительно хорошо сохранившуюся станцию, пытались вернуть весну в свою умирающую от холода страну. Им это удалось. После почти сотни лет ремонта и исследований станция заработала, принеся в страну Льдов тепло, а в страны Облаков, Камней и еще нескольких малых их соседей — сильнейшую засуху, ураганы или налетающие совершенно внезапно свирепые грозы и ливни, способные смыть со склона горы притулившуюся крестьянскую деревушку.

Взбешенные правители пострадавших земель уже готовили военный поход в страну Льдов, но к середине ноября климатическая установка чихнула, фыркнула и намертво встала, вернув всем странам привычную погоду.

На фоне этих событий мирового масштаба небольшая операция спецотрядов селения шиноби из страны Лесов прошла совершенно незаметно. Крошечная искра в пожаре войны, бушующем над миром. Обнаруженная у северных границ база, пожалуй, самого ненавистного из всех врагов скрытого селения Ветвей подлежала немедленному и безжалостному уничтожению. Событие локального масштаба, которое и не нуждалось в какой-либо огласке.

* * *

Эпоха войн. Год 524, 28 ноября.

Кицунэ припал к полу и, мягко ступая на руках и ногах, начал двигаться влево, обходя врага.

— Гр-р-р! — зарычал оборотень, желая запугать противника. — Р-р-ры!

Враг остался неподвижен и равнодушен. Угрозы не действуют. Ну, тогда…

Малыш с громким взмявом бросился в атаку, одним прыжком взлетев под самый потолок зала и приземлившись на деревянный чурбан сверху. Макивара, простой кусок дерева, без какой-либо обивки, остался совершенно безучастен к фокусам Кицунэ. Деревяшка никак не отреагировала, даже когда тот, рявкнув как можно более грозно, вонзил в нее специально отращенные для боя острые белые клычки.

— Вот тебе! — оборотень укусил деревяшку снова. — Вот тебе! Вот тебе! Вот! Ну фто, Макифара-фан, поняф, фто тут глафный?!

Покусанное бревно привычно молчало. Ему довольно давно приходилось уже терпеть детские шалости невыносимого маленького демоненка, которого запускали в этот зал для тренировок рукопашного боя.

С трудом выдернув застрявшие в деревянных волокнах зубы, Кицунэ вдруг смутился и сел на вершине чурбана, поджав ноги.

— Макивара-сан, а тебе не больно? — спросил оборотень и погладил следы от собственных укусов на боку бревна. — Я вот тебя бью, царапаю и кусаю, мне бы от такого точно было бы больно!

Чурбан молчал.

— А меня недавно злюка Такако плеткой ударила! И тот страшный дядька в тюрьме, когда убить хотел, так в шею вцепился, что чуть позвоночник сломал! Больно было! Хоть раны и заживают на мне очень быстро, но все равно… как будто огнем горят.

Молчание было ответом на слова Кицунэ, и маленький оборотень жалостливо всхлипнул.

— Макивара-сан, почему ты всегда молчишь? Никто со мной не хочет разговаривать. Все отворачиваются, если я подхожу. Я менял облик, миллион раз, но никто все рано не хочет на меня смотреть! Даже тетя Анзу, что приносит еду, не говорит со мной и смотрит в сторону. Все злые, только хозяин добрый. Разговаривает, учит, даже сладости дает! Но он так редко приходит в последнее время!

Кицунэ соскочил с чурбана и, воровато оглянувшись, приблизил свое лицо к вершине макивары.

— Макивара-сан, давай дружить? Скажи хоть слово, а я… а я тебе конфет принесу! Сладких! Ты любишь конфеты?

Бревно даже не шевельнулось и не издало ни звука. Конфеты были ему совершенно безразличны.

Кицунэ вспомнил реплику одного из тюремных стражей, брошенную, когда Такако, пятнадцатилетняя генетически измененная девочка, пыталась заставить сорокалетнего дядьку выполнять ее приказы.

«Только если ты поцелуешь меня, милашка».

Такако не стала целовать того дядьку, а взялась за кнут.

— Макивара-сан, — Кицунэ обошел бревно кругом, размышляя, с какой стороны у того может быть лицо. Тело оборотня перестраивалось, маленький монстр принимал облик молодой девушки. Лицо его стало подобно лицу Такако, волосы на голове удлинились так, как положено носить их девочкам. — Скажи что-нибудь, а я… а я тебя поцелую!

Закончив превращение, юная оборотница поднялась на мысках и осторожно коснулась холодной поверхности дерева губами. Чудовище, созданное из смешения двух измененных человеческих геномов, ласкалось к мертвому, сухому куску дерева, пытаясь своей нежностью оживить его. Безумие ребенка, в свои четырнадцать месяцев жизни уже познавшего отчуждение и чувство абсолютного одиночества.

Кицунэ отступила, глядя на макивару и надеясь на чудо. Но ничего не произошло. Тишину не нарушил ни единый звук, только отчаянно стучало сердце оборотня.

Вздохнув, малыш сел на пол и прислонился спиной к макиваре.

Кицунэ поднял руку и провел ладонью по своей щеке, даря себе чувство прикосновения.

— Наверное, я что-то не так делаю и вложить душу не получается. Странные стихи. А может, я просто их не понимаю? Я ведь еще так мало общался с людьми! Кто его знает, что хотел сказать тот древний поэт?

Маленький оборотень, запрокинув голову, коснулся дерева затылком и закрыл глаза. Хотелось спать. Ему снились однообразные и порой очень страшные сны, но во сне по крайней мере не было так одиноко.

Однако, едва дремота начала окутывать малыша, дверь зала скользнула в сторону и через порог торопливым шагом переступил высокий человек с серой кожей, желтыми глазами и ниспадающими на плечи черными, словно вороново крыло, волосами.

— Кицунэ!

— Хозяин!!! — торжествующе взвизгнув, оборотень вскочил и метнулся к вошедшему, принимаясь скакать вокруг него. — Хозяин пришел! Хозяин!

— Угомонись! — Хебимару, саннин-предатель, в познании мира давно преступивший черту человечности, грозно глянул на свое создание, что смотрело ему в глаза с детским обожанием. — Почему ты в облике Такако? Я же запретил тебе копировать ее!

— Простите, хозяин… — Кицунэ поник и поспешно начал менять лицо на нейтральное. Неестественно гладкое и ровное, такое, какое ему было удобно быстро переделать в любое другое. — А что случилось? Вы взволнованы…

— Кицунэ, нам придется немедленно оставить эту базу. Мы уходим на запасную, в стране Камней.

— Опять? — оборотень расстроился очень сильно. Переезд означал потерю всего, что у него было. Игрушки, книжки, даже любимая плошка, от которой Кицунэ нарочно отгрыз кусочек, чтобы та чем-то отличалась от остальных. — Но почему?

— Шиноби Ветвей нашли нашу базу. Если промедлим, то все будем убиты.

— Опять эти злые листогрызы! — Кицунэ сердито топнул ножкой. — Ненавижу их!

— Иди за мной! Без промедления.

Кицунэ, чувствуя злость в голосе хозяина, испуганно втянул голову в плечи и поспешил за ним. Лишь у входа маленький оборотень задержался на мгновение, оглянувшись на макивару и с печальной улыбкой помахав ладошкой своему единственному другу. Прощание навсегда.

Наградив ребенка хмурым взглядом, Хебимару повел его по коридорам подземелья, к комплексу лабораторий. Эвакуация шла полным ходом. Шиноби уходили на поверхность через потайные ходы и уносили на себе самое ценное, что было на базе. Аппаратура, документация, химические препараты. Объекты опытов и результаты экспериментов. Не все. Лишь то, что действительно было важно.

— Господин, что делать с рабами? — увидев вошедшего в лабораторию Хебимару, к нему подбежала девушка, в которой легко было узнать ту, чей облик недавно принимал оборотень.

— Придется бросить. У нас нет времени эвакуировать их, Такако.

— Но…

— Рабов всегда можно заменить! Забери только отмеченных печатью проклятых и зараженных мутированным паразитом. Дайджиро и Сумако приведи сюда. Я лично буду конвоировать ценнейших подопытных.

— Этого тоже? — девушка взглянула на Кицунэ с неприязнью. Оборотень ответил ей обиженно-сердитым взглядом.

— Кицунэ тоже пойдет со мной, — сказал Хебимару.

На плечи оборотня взвалили ящик с какой-то аппаратурой. Ноги Кицунэ подкосились от его тяжести, но малыш выпрямился, уверенно держа поклажу на плечах. Хозяин смотрит! Разве можно показать себя слабым? Интересно, а кто те двое других «ценнейших»?

Тюремщики спешно привели двоих чудовищ, одно из которых было заковано в цепи. На обоих Кицунэ косился со страхом. Первый, в цепях, — совсем еще мальчишка, тяжело дышал и озирался, глядя на окружающих бешеными глазами. Под кожей на плечах и на правой руке этого мальчишки перекатывались бугры и шишки. Словно плоть кипела под кожей.

— Я чувствую битву, Хебимару-сама, — прорычал мальчишка, и вдруг из его рта хлынуло что-то черное, похожее на густые чернила. — Пустите… меня…

— Постарайся сдержать себя, Дайджиро. Это не та битва, в которой я позволю тебе участвовать. Велик риск погибнуть, понимаешь?

— Может быть, лучше погибнуть… лучше для всех.

— Ты незаменим для меня. Твой феномен не должен кануть в небытие из-за мелкой стычки с нашими врагами. Держись. Сумако! Как себя чувствуешь?

— Прошу меня простить, господин, но я пока не боеспособна, — крылатое чудовище, мало похожее на человека, передвигалось с трудом. Тварь с туловищем женщины, лапами громадной рептилии и жутким лицом, изуродованным багрово-фиолетовыми шишками. Желто-белый гной тек по ее бокам, пропитав насквозь серую рубаху. — Заражение проходит нормально, но мне еще нужно несколько недель, чтобы восстановить силы.

Пол качнулся от взрыва.

Свет моргнул и померк. Через секунду зажглось аварийное освещение.

— Враг добрался до генераторов. Значит, первая полоса обороны пройдена. — Хебимару взмахнул рукой. — Уходим, быстро! Пока не перекрыли тайные ходы!

Саннин взглянул на Кицунэ, послушно направившегося к выходу. Двое по-настоящему боеспособных шиноби, Казуши и Хитоми, уже отправлены в бой. Долго ли они продержатся против сорока нападающих? Отправить к тем двоим еще и этого? Кицунэ был силен и вполне мог на равных сражаться с воинами скрытых селений, но… ни волчьи зубы, ни львиные когти не помогут зайцу победить. Душа у маленького монстра еще не прошла закалку. Кицунэ был ребенком, несмотря ни на что. Завидев страшных дядек с мечами и ножами, он, скорее всего, забьется в дальний угол и будет, хныча, просить не убивать его. Нет. Лисенок-оборотень еще не воин. Нужно оберегать малыша и выждать немного времени. Кицунэ-чан покажет свою силу, но не сейчас.

Базы Хебимару всегда изобиловали потайными ходами, и перекрыть каждый из них было почти нереально. Системы слежения сообщали, какие пути остались свободны. Благодаря этому группа из шести воинов выбралась на поверхность без помех.

Саннин возглавлял группу, указывая направление. Один миг, и отряд исчез в обступающем тайный выход лесу.

Они мчались, заметая следы, но уже через десять минут спешного бегства один из шиноби сопровождения приблизился к Хебимару и начал что-то торопливо обсуждать с ним.

— Что-то не так, хозяин? — спросил Кицунэ, с любопытством навострив уши.

— Враг засек нас и преследует. Восемь дзенинов селения Ветвей.

— Те, что в страшных масках?

— Да. Специальные отряды, элита наших врагов. Но мне они не ровня, не беспокойся. Мы должны встретить их и отучить увязываться хвостом за теми, кто сильнее. Кицунэ, тебе можно доверять?

— Конечно, хозяин! Я тоже иду сражаться?

— Нет. От тебя требуется одно, — отряд остановился посреди большого луга, через который шла проселочная дорога. Шиноби и монстры дружно поставили свою поклажу на землю. — Останься здесь, с Дайджиро и Сумако. Никуда не уходи и охраняй их. Это приказ. Тебе ясно?

— Да, хозяин!

— Вы, двое, — Хебимару взглянул на мальчишку и чудовищную женщину, устало осевших на землю. — Присмотрите за Кицунэ. Я не знаю, сколько времени займет бой. Продержитесь тут без меня.

Не успели Сумако и Дайджиро кивнуть, как Хебимару и два сопровождающих его шиноби скрылись в лесу.

— А меня не взяли! — обиженно пробубнил Кицунэ. — Я тоже хочу бить врагов!

— Маленький еще. — Сумако села и закашлялась, сплевывая кровь и гной. — Не спеши. На наш век врагов хватит.

— Я сильный! — Кицунэ гордо выпрямился в полный рост и упер руки в бока. — Я буду помогать хозяину воевать со злыми людьми!

— Угомонись. Не шуми, — крылатая легла на траву, и озноб сотряс ее измученное тело. — Не видишь, плохо мне? Не до разговоров сейчас.

— А что с вами, тетя?

— Заткнись.

Кицунэ послушно умолк. Он знал, что младшие должны слушаться старших. Обежав стороной кучу сваленной на дорогу поклажи, маленький монстр приблизился к мальчишке, который торопливо заковывался в кандалы и опутывал цепями сам себя.

— Привет! А что ты делаешь?

Мальчишка не ответил, даже не взглянул на него. Продолжая что-то бормотать себе под нос, он сел и закрыл глаза. Черные кляксы живой тьмы скользили по его телу, не боясь даже яркого света полуденного солнца. Кицунэ понаблюдал немного за движением черной бесплотной субстанции. Двигалась она не над и не под кожей, а как-то сквозь, словно молекулы странной черноты смешивались с молекулами человеческого тела. Выглядело жутко. Маленький оборотень, поежившись, поспешил отойти в сторону. В некоторые вещи лучше стараться не вникать.

Забравшись на ящики с поклажей, Кицунэ принялся осматривать огромный солнечный мир. Как тут тепло и красиво! Малыш любовался увядшей, но вполне живой осенней природой, не думая даже, что к концу ноября в этих широтах уже должен идти снег.

— Какая красота! А мы из-за врагов должны все время под землей сидеть! Гр-р-р! — маленький оборотень угрожающе зарычал, глянув в ту сторону, куда умчались хозяин и его подручные. — Пусть только приблизится кто-нибудь! Уж я ему!

Но враги не появлялись. Кицунэ, немного поглазев на синее небо и белые облака, прилег на ящиках, поджав ноги, словно звереныш. Глаза его жадно смотрели на мир. На небо и далекий лес, на зеленый луг. Простор потрясал маленького оборотня, привыкшего к жизни в темных подземных лабиринтах.

— Красиво! — оборотень жмурился, едва не мурлыча от наслаждения. — И солнце такое теплое! А как тут пахнет! Листья… зеленые полевые травы… интересно, а почему на деревьях листья стали желтые и осыпались? Сумако-сан!

Крылатое чудовище что-то угрожающе прорычало ему в ответ.

— Злюка, — тихо буркнул себе под нос маленький оборотень. — Был бы здесь хозяин, он бы мне все объяснил.

Кицунэ вздохнул, повернул голову, заметив неуловимое движение в траве, и вдруг с диким взвизгом подпрыгнул в воздух.

— Мышка! Мышка! — несколько раз подскочив на месте от восторга, Кицунэ спрыгнул с ящиков в траву и принялся шнырять вправо-влево, выискивая, куда мог скрыться юркий грызун. — Вы видели? Тут мышка! Серая!

Поле было буквально усеяно выходами мышиных норок. Припав к одной из них носом, оборотень втянул воздух ноздрями и чихнул, чувствуя сильный запах зверька.

— Сумако-сан, мышка спряталась! Они не просто в траве живут, они роют коридоры! А у них что, подземные базы, такие же, как у нас?

— Ты что, совсем ничего не знаешь? — сердито ответила крылатая. — Сколько тебе лет?

— Четырнадцать! Месяцев!

— Пфы! — чудовище фыркнуло. — Я уже подумала, что ты умственно отсталый. Теперь все понятно. Нет, мышиные подземные базы на наши лабиринты не похожи. У них есть только маленькая норка с двумя выходами и одной маленькой комнаткой, в которой они делают себе гнезда.

— Но это же настоящий домик! Какие они умные!

— Умные. Если хочешь, займись их выкапыванием и не тревожь меня больше.

— Зачем же ломать мышке домик? — Кицунэ посмотрел на крылатую с удивлением. — Они же ничего плохого мне не делали. Может быть, я сейчас посижу и они перестанут бояться, выйдут?

— Если будешь очень тихо сидеть, то выйдут.

Притаившись у выхода из норки, Кицунэ сидел минут сорок абсолютно неподвижно и беззвучно. Зверьки, однако, не думали даже показываться.

— Сумако-сан! А мышек нету! Наверное, ушли.

Крылатое чудовище лежало на боку и тяжело дышало. Глаза ее были закрыты, белесая слюна струйкой стекала из угла рта.

— Спит, — вздохнул Кицунэ. — Обманула и уснула!

Сидеть на месте уже наскучило. Энергия в молодом теле кипела. Простор звал. Оборотень повертелся немного вокруг поклажи и двоих чудовищ, в полубессознательном состоянии валяющихся на земле. Хотелось бегать. Нужно отойти, чтобы этих не тревожить. Страшные они, еще рассердятся!

Кицунэ отбежал подальше от импровизированного стана и встал на четвереньки. Немного неудобно, но все звери, что Кицунэ видел на картинках и в жизни, всегда бегали на четырех лапах. На двух ходили только люди, но ведь он, как говорил хозяин, не человек.

— Мя-а-а!!! — издавая дикие вопли, Кицунэ помчался через луг, отталкиваясь от земли и руками и ногами. Скорость впечатляла. Это был бег ради бега, бессмысленная игра ребенка, не знающего, куда девать энергию.

Луг кончился слишком быстро. Едва не влетев с разбегу в одно из деревьев, росшее на границе леса, Кицунэ подскочил, развернулся и, завопив еще громче, помчался через поле обратно.

Несколько раз, подобно комете, промчавшись от края до края зеленого луга, Кицунэ остановился в его центре. Заметив прыгающих при его приближении луговых жучков, он поджал ноги, слегка удлинил их и вдруг пружиной взвился метров на пять вверх.

— И-и-ха! — новая игра пришлась оборотню по душе. В следующем прыжке он трижды перевернулся в воздухе через голову прежде чем ловко приземлиться на ноги.

Взвизгивая, улюлюкая и вереща, Кицунэ носился по лугу, выделывая головокружительные акробатические кульбиты. Он совершенно забыл обо всем на свете, наслаждаясь жизнью и свободой, неведомой ранее.

Но запасы энергии были небесконечны, и, побесившись несколько часов, маленький оборотень, измученно вздохнув, повалился в пожухлую, но еще зеленую и ароматную траву. Подняв руки вверх, он подставил ладони под солнечный свет.

— Как тепло! — сладко зевнув, шепнул оборотень. — Здесь так хорошо! Не то что у нас под землей…

День уже клонился к вечеру, когда Хебимару и двое его подручных вернулись. Измотанные, покрытые кровоточащими ранами.

— Скорее, — саннин указал на ящики с поклажей. — Забирайте все! Враг скоро распутает наши следы и придет в еще большем количестве. Нужно живо убраться отсюда! Сумако! Дайджиро! Поднимайтесь! Кицунэ, где ты?

Ни один из названных ему не ответил. Сумако лежала в луже собственного гноя и рвоты, сотрясаемая только конвульсивной дрожью, Дайджиро же хрипло рычал и корчился в цепях, пытаясь высвободиться и броситься на приблизившихся людей. Тьма переполняла мальчишку, и цепи скрипели, едва сдерживая исполинскую силу монстра.

— Проклятье! — злобно ругаясь, Хебимару вынул из сумки несколько очищающих от тьмы печатей и ампулы с медикаментами. — Слишком много времени мы потратили на этих неудачников из селения Ветвей!

Минут пятнадцать потребовалось саннину, чтобы привести обоих чудовищ в сознание.

— Где Кицунэ? — требовательно спросил Хебимару. — Куда он делся?

— Он носился по лугу, — прохрипел Дайджиро. — Играл.

— Ясно. Прочесать луг! Быстро! Кицунэ! Кицунэ-чан! Где ты?! Отзовись, слышишь?

Кицунэ не слышал. Лежа в высокой, густой траве, он тихонько сопел во сне. Осеннее солнышко ласково грело ему бока, аромат зелени опьянял. Маленький оборотень не проснулся даже тогда, когда один из рыщущих по полю шиноби прошел всего в десятке метров от него.

— Времени нет, уходим. — Хебимару скрипнул зубами от ярости. — Будем надеяться, листогрызы не убьют его, если найдут. Существо со способностями Кицунэ не может не выделяться в людском обществе. Я разыщу его позже. Проклятье! Этот маленький лис станет хорошим подарком для селения Ветвей, если попадет в плен!

Малыш, ничего вокруг себя не замечая, перевернулся на другой бочок и тихонько вздохнул, улыбаясь. Сейчас ему снились хорошие сны, в которых не было пропитанных тьмой и безысходностью, серых подземных лабиринтов.

Отряд шиноби и монстров скрылся вдалеке, оставив спящего ребенка одного в огромном, совершенно непознанном, но таком интересном мире.

* * *

Кицунэ проснулся от тычка в бок. Тюремщики избегали касаться оборотня, и потому малыш подскочил, словно ужаленный. Тычком его мог разбудить только хозяин или… или…

Солнце уже почти исчезло за линией горизонта. Сумерки сгущались над лугом, предвещая скорое наступление ночи. Кицунэ, глянув по сторонам, опомнился и тихонько заскулил от страха и растерянности.

— Стой на месте. Не двигайся, — около десятка темных фигур кольцом окружали оборотня и сжимали в руках разнообразное оружие. — Кто ты? Отвечай.

Кицунэ посмотрел на чужаков, и дрожь страха побежала по его телу. Серые форменные одежды, легкая броня маскировочных цветов и пластиковые маски, закрывающие лица. Это были те самые люди, которыми хозяин пугал своего воспитанника.

— Не бойся, если не будешь делать глупостей, мы тебя не обидим, — произнес один из воинов Ветвей. — Четвертый, убери волка! Не пугай ребенка.

Шиноби, к которому обратился говоривший, сделал знак рукой, и громадное зубастое чудовище, стоявшее рядом с ним, покорно отступило.

— Ну же, скажи нам, кто ты?

Кицунэ молчал, парализованный страхом.

— Странный какой-то этот ребенок. — хмыкнул шиноби рядом тем, что заговорил первым. — На лицо его, лидер, посмотри. Гладкое, ровное, как у куклы. А губы как топорщатся! Полна пасть клыков у него. Неспроста предатель этот подарочек здесь оставил. Ловушка, готов что угодно на спор ставить.

— Что молчишь, малыш? — голос лидера зазвучал жестче. — Как твое имя? Кто Хебимару для тебя?

Кицунэ, услышав имя хозяина, очнулся от панического ступора. Одно мгновение, и, шмыгнув между двумя врагами, маленький оборотень задал такого стрекача, что у видавших виды воинов от удивления отвисли челюсти.

— Не уйдешь! — шиноби, стоявший ближе всех к лесу, вскинул руки вверх, и над ними, от локтей до кончиков пальцев, поднялся призрачный синий туман. Ветер, почти неощутимый и ленивый, вдруг словно взбесился и налетел на лес, обдирая с ветвей последние желтые листья. Кицунэ не испугался бы урагана, но в обычных потоках воздуха возникло нечто, похожее на незримые клинки мечей. Отсекая ветви и разрубая стволы, эта сила прошла сквозь лес, оставив за собой широкую просеку. Изрубленная на мелкие куски, древесина с грохотом посыпалась вниз и обрушилась на Кицунэ, который в самом начале урагана понял, что сейчас произойдет, и в ужасе вжался в землю. На лесной почве справа и слева от него остались длинные шрамы от невидимых клинков, но, по счастью, основная сила удара прошла выше.

Просто шиноби не хотел его убивать. Напугать и заставить вжаться в землю — все, что требовалось.

— Иди сюда, малыш, — великан, что мог показаться грузным и неповоротливым, возник над Кицунэ и протянул к нему руку, над которой, как и у повелителя ветров, тоже поднимался призрачный синий туман.

Оотоко. Если один из этих великанов схватит, то может запросто переломать все кости. Не по злому умыслу, а случайно, просто не рассчитав усилий.

Только ловкость и быстрые ноги могли спасти Кицунэ. Все силы на борьбу!

— Рмяфк! — маленький монстр отмахнулся лапами, изображая атаку, вскочил, пару раз метнулся из стороны в сторону и снова обратился в бегство.

Сталь с жужжанием рассекла воздух. Надеясь ранить юркого противника в ноги, шиноби метнули иглы и остро отточенные сюрикены, лезвия которых были смазаны парализующими составами. С сухим стуком большинство брошенного оружия попусту вошло в древесину, но несколько ударов достигли цели.

— За ним! Быстро! — лидер, видя капли крови, оставшиеся на искрошенных ветром стволах, махнул рукой. — Сейчас свалится!

Шиноби устремились в погоню, и, хоть каждый из них был мастером бега, обуреваемый страхом маленький оборотень медленно, но верно, увеличивал расстояние меж собой и преследователями.

— Вот демон! — шиноби, подчиняясь команде лидера, дружно остановились. — У него, наверное, не только клыки во рту, но и крылья за спиной! Не бежит, а летит!

— Второй, видишь его?

— Он вышел за радиус действия моих сенсорных способностей, — воин снял маску и слегка помассировал усталые глаза, вокруг которых медленно разглаживались противоестественно вздувшиеся сети вен. — Слишком далеко. Скрылся.

— Даже если у него иммунитет к парализующей смеси и регенерация, способная закрыть раны от сюрикенов, долго бегать он не сможет. Силы его не могут быть бесконечны. Начинаем преследование. Становимся на след и распутываем. Интересное чудище нам подбросил предатель.

— Скорее всего, Хебимару не оставлял его. Малыш удрал от хозяина или потерялся. Иначе убегать от нас не стал бы.

Лидер кивнул, соглашаясь со словами подчиненного.

Кицунэ выдохся после почти трех часов стремительного бега. Тяжело дыша, малыш свалился в сухую листву и несколько минут собирался с силами, прежде чем снова подняться.

Враги безнадежно отстали.

— Э-э-э! — Кицунэ, дразнясь, показал темному, тихому лесу, язык. — Не догнали, не догнали! Вот так вам!

Ноги побаливали.

Маленький оборотень пошарил рукой и выдернул из раны застрявшую металлическую звездочку.

— Ух ты! Настоящий вражеский сюрикен! — Кицунэ с любопытством оглядел новую игрушку, а затем вытащил из ран еще пару. — Чем-то смазаны! Наверное, ядом.

Кровообращение в местах ранений остановилось почти сразу после удара, химический состав по телу оборотня не расходился. Помертвевшие ткани будут отторгнуты, раны зарастут секунд за десять. Хозяин говорил, что эти способности — наследие клана Йомигаэри, непревзойденных лекарей и, пожалуй, самых живучих воинов мира. Раны уже заросли бы, если бы сюрикены не застряли.

Но враги преследование не бросят. Хозяин учил, что нужно запутывать след. Лучше всего выйти к реке и уплыть по ней, позволяя воде рассеять след ауры, который за собой волей-неволей оставляет любое живое существо.

Кицунэ, недолго думая, отправился в путь. Длинными прыжками оборотень помчался сквозь ночной лес, выискивая запах воды и выслушивая журчание потока. Бежать пришлось довольно долго, но все же к середине ночи, пробравшись сквозь заросли болота и чуть не утонув в илистой грязи, обессилевший оборотень выбрался к широкой, вяло текущей реке.

Грязь чавкала и булькала, тина и водоросли путались в ногах, мешая идти.

Любой обычный ребенок погиб бы в этом болоте, но у Кицунэ, генетически измененного воина, была особая сила. Внутренняя энергия человека, позволяющая творить самые настоящие чудеса. Кицунэ поднял руку и взглянул на свою ладонь. Синее призрачное свечение окутало ее. Аура. Биополе. Энергия Ци. Практически все умения ниндзя и самураев основаны на ее применении. Человечество использует Ци уже несколько тысяч лет. Оборотень, прямой потомок людей, тоже был наделен этой силой. Еще бы уметь ее применять…

— Хозяин говорил, что с помощью Ци можно ходить по воде. — Кицунэ протянул руку и положил ее на поверхность болотной мути. — Ну же! Держи!

Рука погрузилась в воду. Необходимых навыков у Кицунэ не было.

— Что же ты? — Кицунэ не знал плохих слов и не умел ругаться, пришлось ограничиться досадливым фырканьем. — Плохо. Ну ладно. Я кое-что другое умею!

Скопив энергию в ступнях, Кицунэ ударил в полужидкое дно илистого берега импульсом Ци и совершил длинный прыжок, плюхнувшись в самый центр реки. Подняв фонтан брызг при падении, недальновидный оборотень в то же мгновение камнем пошел ко дну.

Никогда не видевший сразу столько воды и не сознававший ее опасность, малыш запаниковал. Оттолкнувшись новым импульсом Ци, он вынырнул, глотнул воздух и, бессильно барахтаясь, снова окунулся с головой. Новый импульс подбросил его вверх, за еще одним спасительным глотком воздуха.

Кицунэ инстинктивно пытался грести, в желании выжить тело почти бессознательно начало преобразовываться. Пальцы на руках и ногах оборотня вытягивались, между удлиняющимися фалангами растянулась перепонка. Даже не знающий, что такое лягушка, Кицунэ неосознанно повторил их уловку, позволившую приспособиться к водной стихии. Подгребая воду отросшими ластами, маленький монстр вынырнул на поверхность. Держась уже вполне уверенно, он долго кашлял и фыркал, пытаясь избавиться от воды, которой изрядно наглотался.

— Ну вот… — он шмыгнул носом, посмотрев на свою левую ладонь, в которой перед прыжком в реку крепко сжимал три трофейных сюрикена. Стальные звездочки теперь покоились на дне реки. — Все оружие утопил.

В ночной тиши плескались рыбы. Звезды в темном небе дарили свет сонному миру. Кицунэ плыл по течению реки, подгребая руками и ногами. Вода, хранящая тепло осеннего дня, согревала нежданного гостя, словно извиняясь за то, что тот едва не погиб при их первом знакомстве. Маленький оборотень уже полностью успокоился и чувствовал себя в безопасности. Ему даже нравилось это размеренное, плавное движение сквозь темноту. Одно было плохо — усталость.

Выбрав место с пологим песчаным пляжем, Кицунэ выполз на берег. Холод сразу обнял его мертвящими ледяными ладонями. Мокрая одежда липла к телу, не сохраняя тепло, а только еще больше охлаждая.

На пляже ровным пятном чернело пятно старого кострища. Несколько недогоревших головешек сиротливо лежали среди промытой дождями золы.

Огонь.

Лязгая зубами от холода, Кицунэ углубился в лес и через несколько минут вернулся. Пыхтя от натуги, малыш тащил несколько сухих веток и неуклюжее, кривое бревнышко со следами чьего-то топора. Те, кто останавливался на ночевку здесь раньше, нарубив нужное количество дров, бросили излишки на месте рубки, и это богатство теперь досталось Кицунэ.

Оборотень кое-как сложил ветки и бревнышко на старое кострище.

— Так! Сейчас вспомним, как у нас там… — Кицунэ начал складывать пальцы в комбинацию печатей, высвобождающих запасы внутренней энергии. — Змея, Дракон, Петух, Кабан, Дракон, Тигр! — печати были сложены верно, и оборотень почувствовал, как Ци скапливается в его груди, насыщая воздух в легких. — Элемент огня! Сияющий пламенный клинок!

Набрав в легкие побольше воздуха, Кицунэ выдохнул целый поток энергии Ци, которая, приняв импульс на воспламенение, ярко полыхнула.

Струя огня ударила в кучку дров, пламя окутало сухую древесину, и живительное тепло ручьями побежало во все стороны. Кицунэ едва не заскулил от наслаждения и потянул озябшие руки к пляшущим на ветках языкам разгорающегося костра.

Немного обогревшись, Кицунэ принес еще пару охапок дров и лег на песок, радуясь возможности погреться и расслабиться.

В реке плеснула большая рыба. Кицунэ вздрогнул и придвинулся ближе к огню. Темный лес обступал со всех сторон. Кто знает, какие опасности и чудовища могут там таиться? Может быть, уже сейчас за Кицунэ наблюдает что-то большое и лохматое? Скалит клыки, прячется во тьме, досадуя, что не успело сцапать добычу, пока та не развела огонь и не оградилась защитным кольцом света?

Темнота вдруг стала невыносимо пугающей, но у Кицунэ теперь было спасение. Подобравшись как можно ближе к костру, малыш закрыл глаза.

— Интересно, где сейчас хозяин? — оборотень не создавал себе иллюзий о том, что его бросили. Он прекрасно понимал, что произошло. — Наверное, он очень сильно сердится на меня. Как же его теперь найти? А может, хозяин сам меня найдет? Ведь он хорошо знает этот мир. Нужно выйти к людям. Одному жить страшно. Выйти к людям и подождать. Хозяин вернется за мной. Обязательно.

* * *

Солнечный свет коснулся полосы песка у воды и, расширяя свои владения, тихонько добрался до странного существа, безмятежно спящего у дотлевающего костра. Кицунэ заворчал и перевернулся, пряча от света свое сонное лицо. Что же это такое? Кто включил свет, пока он еще спит?

Лицо коснулось песка. Что?! Ах, ну да. Снова забылся.

Тишину леса нарушило громкое пыхтение, шлепанье по воде и плеск низвергающихся потоков. Кицунэ, подняв голову, с удивлением уставился на большую, тяжеловесную лодку, появившуюся в отдалении. Окутанная дымом, она загребала воду двумя большими колесами, расположенными по ее бокам. Неуклюжий старый пароход, нагруженный тюками и ящиками, ходко шел вниз по течению, гордый и самодовольный, словно вся река принадлежала ему одному.

Кицунэ, разинув рот, проводил взглядом это чудо техники, а затем, сбежав к самому берегу, ловко скользнул в воду и поплыл следом.

Скорости не хватало, и Кицунэ, испуская энергию Ци из ладоней, принялся придавать себе ускорение чередой малых импульсов, вроде тех, благодаря которым он мог совершать длинные прыжки. Несколько минут потратив на усвоение навыка, Кицунэ ловко сорвался с места и, разрезая воду телом, словно стремительный дельфин, догнал корабль. Играя, малыш начал юлить перед пароходом, то ныряя, то выскакивая из воды. Приходилось сдерживать себя и не развивать слишком большое ускорение. Теперь уже пароход сильно уступал ему в скорости.

— Вы гляньте! — мужчина в простом сером кимоно, сидевший на борту у носа судна, выкрикнул, подзывая пассажиров и матросов. — Живая каппа!

Люди сгрудились на носу корабля. Кицунэ, заметивший внимание к себе, выскочил из воды вверх на несколько метров и, сделав акробатический кульбит, нырнул в волны.

— Ишь, играет! — засмеялись зрители. — Каппа-чан, ты откуда такой взялся?

Кицунэ, вынырнувший у самого борта, отфыркивался от воды.

— Осторожнее! — выкрикнул матрос. — Под колеса не попади! Смотри, получишь по голове!

— Не попаду! — выкрикнул Кицунэ в ответ. — Вы медленные! Я — быстрый!

— Да ну! Знаем мы таких быстрых! Что в воде барахтаешься? Поднимайся на борт!

— Не-а! Здесь интереснее! — Кицунэ, наращивая ускорение, помчался прочь от парохода и вскоре скрылся из вида.

— Вот ураган! — со смехом переговаривались люди. — Ох уж эти центры генетики! Уже и до водяных доигрались.

Кицунэ уплыл недалеко. Заросли кустарника на правом берегу реки вдруг расступились, и оборотень увидел несколько небольших, но аккуратных домов с дворами и огородами. На берегу лежали перевернутые лодки, стояли растянутые для просушки сети.

Подстегиваемый любопытством, малыш выбрался на берег и осторожно начал осматриваться.

Во дворе одного из домов зашлась лаем собака. Заинтересовавшись, оборотень взобрался на деревянную ограду и посмотрел на лохматого зверя. Безобидная, тщедушная собачонка, все назначение которой — сообщать хозяевам о приближении посторонних. Собака, увидев перед собой ребенка, доверчиво завиляла хвостом, и Кицунэ, соскочив к ней, начал сводить знакомство, обнюхивая зверя и осторожно касаясь его руками. Собака в свою очередь обнюхала чужака и подставила бок, прося погладить.

— Ну Хайиро, ну охранник! — раздался вдруг стариковский голос. — Самый настоящий, злющий цепной пес!

Выйдя из дома, старик смотрел, как завязывают дружбу меж собой его собака и странный гость, взявшийся неизвестно откуда. Впрочем, откуда, догадаться было легко, стоило взглянуть на ласты, заменявшие чужаку ступни ног.

— Здравствуйте, дедушка. — Кицунэ поднялся и вежливо поклонился человеку. — Простите за то, что беспокою. Я сейчас уйду…

— Зачем же так спешить? Я не сержусь на тебя. Хочешь, присядь.

Старик сел на пороге дома, и Кицунэ, осторожно приблизившись, сел рядом с ним.

— Как зовут тебя, гость? По делу зашел или просто мимо… проплывал?

— Я потерялся, дедушка. Хозяин потерял меня и ушел. А я не знаю, где его искать, и просто иду вперед.

— Лучше вернись туда, где вы расстались.

— Но я не смогу теперь найти то место. Не знаю, что делать…

— Да, беда, — старик вздохнул. — Так как, говоришь, тебя зовут?

— Кицунэ.

— Кицунэ? Скорее уж Каппа. Ты гораздо больше похож на водяного, чем на лисицу.

— Так назвал меня хозяин. — Кицунэ пожал плечами.

— Кто он был?

— Великий саннин Хебимару. Вы слышали о нем?

— Великий саннин? Один из трех великих шиноби? — старик, поразмыслив, покачал головой. — Нет. О семерых ближайших соратниках нашего дайме слышал, но они уже, наверное, все умерли. А от троих великих шиноби… нет… вроде не слышал. Хебимару… может, это имя какого-нибудь лидера скрытого селения? Откуда ты?

— Не знаю. С базы. Подземной.

— Ясно. Центр генетики. Таких много. Названия не помнишь? Нет? Тогда единственный выход — показаться в людном месте и ждать, пока молва о тебе распространится в округе. С таким лицом и ластами на ногах ты весьма приметная фигура. Хозяин может сам услышать о тебе и придет. Одно плохо…

— Что?

— Ты — генетически измененный. Такие в цене у селений шиноби, и враги твоего хозяина не упустят шанса захватить тебя.

— Они уже пытались! А я убежал!

— Вот видишь! Про это я и говорю. Тебе нужно быть очень осторожным. Понимаешь, о чем я?

— Да, дедушка.

— И здесь тебе долго оставаться нельзя. Если преследователи появятся, я ничем не смогу помочь.

— Не беспокойтесь, я уже ухожу.

— Ну куда же ты так торопишься? Сейчас твои враги, наверное, не нагрянут? Хочешь есть? Проходи в дом. Я не очень богат, но накормить потерявшегося ребенка мне вполне по средствам. Пирожки с рыбой любишь?

 

Глава 2

Неволшебный мир

Большой портовый город Сандзе расположился на месте слияния двух крупнейших рек страны Водопадов, Аракава и Курацу. На всех трех берегах возвышались красивые дома, в портах стояло немало пароходов и прогулочных яхт. В городе жили относительно богато. Обитатели пригорода похвастаться тем же не могли, много было нищих, но совсем уж бедственной жизнь большинства здесь назвать тоже было нельзя.

— Санако! — мать окликнула свою дочь, что обувала деревянные башмаки, гэты, собираясь отправиться на реку. — Корзина у двери, стиральный порошок там же.

— Ладно, ладно! — пробурчала девочка себе под нос. — Слышу я! И нечего так кричать…

Взвалив корзину с грязной одеждой себе на спину, Санако направилась к реке. Туда, где несколько десятков деревянных мостков издавна служили для близлежащих районов местом стирки.

Хор женских голосов, выкрики, перекликания и смех разливались над этой частью реки. Около сотни обитательниц пригорода полоскали в воде тряпье, терли ткани, пускали в ход мыло и стиральный порошок.

— Санако-чан! — знакомая девочка махнула рукой. — Иди к нам!

Санако пристроилась к компании девчонок своего возраста, что болтали и пересмеивались между собой больше, чем стирали. В другое время Санако тоже не прочь была бы поболтать с ними, но сегодня ей нужно было торопиться и управиться с работой пораньше. Мама обещала вечером отпустить на танцы!

Взяв из корзины пропитавшуюся потом отцовскую рубаху, Санако окунула ее в воду, вынула на мостик и хотела посыпать стиральным порошком, как вдруг из воды, прямо перед обомлевшей девочкой, вынырнула когтистая лапа с лягушачьими перепонками между пальцами. Лапа вцепилась в мосток, и, зашумев ниспадающей с плеч и головы водой, из глубин реки вынырнуло чудовище.

Истошный визг девчонок и женщин раскатился по берегу.

— Каппа! Каппа!!! Спасайтесь!

Побросав тряпье, прачки обратились в паническое бегство и, только удалившись от берега на сотню метров, осмелились остановиться.

Монстр, оказавшийся на удивление малорослым, выбрался на мостки и теперь стоял, невозмутимо стряхивая с себя воду и стаскивая с плеч простую хлопковую рубаху серого цвета. Мокрую ткань следовало выжать.

— Что вы орете?! — выкрикнула какая-то женщина средних лет. — Такую панику подняли! Это же просто какой-то мальчишка!

— Мальчишка?! С такими-то ступнями? У него ласты! Это точно водяной!

Снова натянув влажную рубаху, Кицунэ посмотрел на штаны. Нет, этим придется сохнуть так. Люди смотрят. Показывать голые ноги неприлично.

Ласты на ногах оборотня укорачивались, но слишком медленно, и малыш все еще был очень похож на лягушонка-переростка.

— Настоящий каппа! — шептались люди на берегу.

— Нет, не похож! У него голова без выемки для воды!

— Ну и что, что с ластами? Нет черепашьего панциря, птичьего клюва. Если он каппа, почему тогда его кожа не зеленая?

— Это просто какой-то мутант из генетически измененных. Не подходите к нему! Может, он сейчас уйдет?

Кицунэ, вытряхнув воду из ушей, направился к берегу. Ласты смешно шлепали по доскам мостков. Люди расступились перед ним, провожая шальными взглядами.

— Какое у него лицо! Посмотрите на лицо!

Оборотень не просто так выбрал это место для своего появления. Старик дал хороший совет. Эти люди увидели необычное существо и разнесут о нем слухи. Если сплетни привлекут врагов, Кицунэ сменит облик и легко спрячется от них. Когда же о странном человеке услышит хозяин, он обязательно придет сюда, и оборотень сразу выйдет ему навстречу. Легко и просто.

Кицунэ направился было к дороге, ведущей к домам пригорода, но вдруг у него на пути встала девочка лет шестнадцати, в неброском старом кимоно.

Без лишних слов, Санако поклонилась Кицунэ, и оборотень, привыкший быть вежливым, поклонился ей в ответ.

— Меня Кицунэ зовут, — сказал он, думая что с ним хотят познакомиться. — А тебя?

— Не твое дело, — грубо ответила девчонка. — Кицунэ? Какое глупое имя! Какая же ты лиса? Ты лягушка!

Кицунэ смутился еще больше, а девчонка, вздернув нос, удалилась.

— Он поклонился и не умер! — шептались женщины между собой. — Значит, точно не каппа! Обычный мутант, их полно развелось, самых разных. А напугал-то как, оболтус!

Кицунэ, чувствуя всеобщую враждебность, поспешил убраться от этих людей подальше. Что-то напомнила ему эта гнетущая атмосфера. Точно такое же отношение было к оборотню со стороны обитателей базы Хебимару.

В этот момент Кицунэ впервые подумал о том, что возвращаться к хозяину ему, признаться честно, не очень-то и хочется. Здесь, наверху, в большом мире, было гораздо светлее, веселее и интереснее. А если встретятся злые люди, то от них можно просто убежать!

Теплый солнечный день навевал на Кицунэ самое благодушное настроение. Синее небо, растаявшее чувство одиночества и сытость, обретенная благодаря обеду у радушного рыбака. Для счастья грозной боевой биоформе, оказывается, было нужно совсем немного.

Ласты и перепонки исчезли. Длинные волосы оттеняли лицо. Взглянув со стороны, теперь можно было принять Кицунэ за обычного подростка.

Если что и привлекало внимание окружающих, так это одежда оборотня. Простая, мешковатая рубаха и штаны. Что-то подобное носят в больницах или дома, но никак не выходя на улицу.

Кицунэ, слишком неопытный еще, не понимал, почему на него оглядываются.

— Наверное, они видят мое лицо, — маленький монстр осмотрелся по сторонам, выискивая потайное место. Никто не должен знать, какой облик он примет теперь. — Нужно стать таким, как все. Незаметным и самым обыкновенным среди остальных.

Заметив небольшой проулок меж двумя дворами, оборотень шмыгнул туда и начал вспоминать лица, что довелось ему повидать за свою короткую жизнь. Такако? Или тот молодой воин по имени Казуши? Они единственные более-менее подходили оборотню по телосложению. Во взрослого превращаться не хотелось. Пришлось бы создавать воздушные мешки в теле для увеличения объема, а это весьма неприятно и даже болезненно. Кицунэ посмотрел на себя и выбрал лицо главной тюремщицы. Так и тело менять почти не придется. Меньше возни.

Острый подбородок, резко очерченные скулы, впавшие щеки и черные круги под глазами. Такой Кицунэ помнил Такако. Озлобленную стервозу, которая жутко бесилась, если кто-то указывал ей на несоответствие возраста должности. Такако без устали шныряла по тюремным уровням и нещадно тиранила своих подчиненных, которые вскоре научились слушаться ее беспрекословно. Из страха больше не перед самой Такако, а перед Хебимару, которому маленькая злючка доносила о любом проступке или попытках неповиновения подчиненных.

«Милашка».

Кицунэ было невдомек, что тюремщик бросил эту фразу Такако с издевкой. Печать злобы оставила четкий след на лице девчонки. Милой, даже симпатичной, ее едва ли можно было назвать всерьез.

Завершив смену облика, хитрая лисица, хихикнув, вышла из проулка, надеясь, что теперь на нее не будут обращать особого внимания. Угадала, но не совсем. Внимание на нее теперь старались не обращать.

Подозрение в том, что что-то она сделала не так, у оборотницы возникло почти сразу.

— Здравствуйте, — Кицунэ с улыбкой поклонилась двум женщинам, что стояли посреди улицы и о чем-то разговаривали. — Простите, может быть, вы подскажете мне, где в этом городе можно переночевать?

— Переночевать? — женщины ответили ей не слишком приветливо. — Поищите гостиницу, уважаемая! У вас есть деньги?

— Деньги? — Кицунэ очень захотела спросить, что это такое, но сдержалась, чувствуя, что это будет невероятно глупый вопрос. — Нет…

— Нет денег? Неужели? Тогда вам, наверное, будет сложно найти место для ночлега, — женщина смерила Кицунэ взглядом. — Даже не знаю, что вам посоветовать. А почему вы спрашиваете именно нас?

— Извините. — растерянная оборотница поклонилась и отошла в сторону.

— О духи предков, эти бродяги совершенно обнаглели! — услышала она тихое перешептывание за своей спиной. Женщины, не зная о чуткости слуха оборотницы, наивно думали, что странная девушка не может их слышать. — Может быть, она надеялась напроситься к нам?

— Да с такой рожей ее ни один нормальный человек на порог не пустит, даже с деньгами! Сразу же видно, вор да разбойница!

— А на одежду посмотри! Наверное, это чудо из больницы для умалишенных сбежало.

— Нужно самураям о ней сказать.

— Пойдем отсюда скорее.

Совершенно смутившись, Кицунэ поспешила скрыться с глаз и шмыгнула в тень. Нет, определенно она еще многое в этом мире не понимает. Прежде чем действовать, нужно понаблюдать за людьми и, хоть в общих чертах, узнать, что хорошо, а что плохо.

«У тебя яркая предрасположенность к гендзюцу, Кицунэ-чан».

«А что такое гендзюцу, хозяин?»

«Иллюзии. Воздействуя энергией Ци на мозг, ты можешь заставить человека увидеть несуществующее или скрыть настоящее».

Кицунэ сложила пальцами несколько печатей и, сконцентрировавшись, распространила вокруг себя крошечные частицы Ци.

— Я уже трижды применяла это на тренировке! — тяжело дыша от напряжения, Кицунэ глубоко вдохнула и на выдохе ударила вокруг себя зарядом биополя, подчиняя себе в малой степени биополя окружающих. — Должно получиться!

Словно кто-то взмахом руки стер из этого мира фигуру девушки-бандитки в нелепой одежде.

— Дзюцу отвода глаз! — выдохнула Кицунэ. Совершенно бессмысленно, конечно. Дзюцу самураев и шиноби в заклинаниях не нуждались.

Осторожно оглянувшись, оборотница выскользнула из тени и удовлетворенно кивнула, видя, что ее прием сработал. Никто не реагировал на присутствие Кицунэ, словно ее вовсе не существовало.

Довольная девчонка, встав на четвереньки, по-звериному побежала дальше по улице, не забывая атаковать своим дзюцу всех, кто входил в зону прямой видимости. Если бы она только знала, как сильно рисковала жизнью в тот момент! Окажись поблизости более-менее обученный самурай, он, заметив гендзюцу, без излишнего труда оборвал бы жизнь несмышленого лисенка ударом катаны. С шиноби, использующими дзюцу столь нагло и открыто, не церемонились. Кицунэ никогда еще не сталкивалась со стражами-мечниками и не знала, что самураи вполне успешно могли сбивать дальние прыжки шиноби. Основной аргумент лисенка в столкновении с врагом, быстрые ноги, не спас бы ее.

На ее счастье, хранители закона в пригороде появлялись крайне редко. Могучие кланы, держащие за собой целые районы и отрасли производства, разбирались с проблемами сами или пользовались услугами наемников-ронинов, избегая привлекать к действию городские власти. В пригороде даже не было патрулей, но соглядатаи местных заправил все же таились повсеместно.

Оборотница мнила себя в полной безопасности. Она даже позволяла себе маленькое хулиганство — дергала проходивших мимо людей за волосы. Оборотница весело хохотала, потешаясь над ошалело озирающимися жертвами, как вдруг позади нее возник человек в черном и, протянув руку, сцапал хулиганку за взлохмаченные космы.

— А ну стой! Ты что тут устроила? Вся улица энергией Ци фонит! Ты кто такая? На кого работаешь?!

Тон голос не предвещал маленькой оборотнице ничего хорошего. Точно так же, угрожающе и зло, с ней тюремщики разговаривали. Кицунэ испуганно выпучила глаза, понимая, что сейчас крепко получит, ведь хозяина, который запрещал тюремщикам бить ее, рядом нет.

— Мяфк!

Оборотница рванулась, отторгая волосы, которые попали в плен, развернулась и попыталась тяпнуть врага зубами, но тот отдернул руку и с гневным восклицанием крепко влепил оборотнице ногой под ребра.

Преступница отлетела прочь на несколько метров, кувырком покатилась по земле и, самортизировав руками, кое-как смягчила удар о стену дома.

— Джуничи! — раздался громкий женский выкрик. — Ты что вытворяешь?! Разве можно так сильно ребенка бить?!

— Я… э-э… — парень в черном почесал затылок. Маска на лице не спасла его от опознания. Жители этого района, очевидно, были знакомы со всеми соглядатаями, следящими за соблюдением порядка. — Томоко-сан, она мне едва руку не прокусила! Не вмешивайтесь!

— Не вмешиваться? Да кем ты себя возомнил? Законником или, может быть, великим дайме? Ты же ей клок волос из головы вырвал! Ужас какой! Смотри, пожалуюсь хозяину квартала, он прикажет с тебя шкуру спустить!

Люди обступили Кицунэ, которая чихала и кашляла, пытаясь избавиться от набившейся в рот и нос пыли. Горожане зашумели, переговариваясь между собой и обсуждая внешность странного подростка. Обсудить было что. Кицунэ, убедившись что облик Такако не вызывает у людей ничего, кроме враждебности, почти сразу сменила его на нейтральный.

— Не та ли это каппа, которую женщины наши в реке простынями выловили? — спросил какой-то дед. — Вроде похожа. Шуму-то было!

— А ну, сознавайся, что ты здесь вытворяла? — склоняясь к диковинному существу, спросил соглядатай. — По домам шарила?

Помятые ребра вернулись на место, ушибы и царапины заросли едва ли не быстрее, чем появились. Кицунэ притворялась тяжелораненой и скулила, выжидая, когда люди чуть-чуть расслабятся.

Сейчас!

Люди вскрикнули, шарахаясь прочь, соглядатай грозно рыкнул, пытаясь успеть сцапать верткую бестию, что метнулась ему под ноги. Он ухватил ее за лодыжку, Кицунэ яростно рванулась, тряпичный ремешок не выдержал и лопнул. Соглядатай замешкался на пару драгоценных для Кицунэ секунд, ошалело уставившись на серые хлопковые штаны, что остались у него в руках.

Сверкая отражением солнца на тощих голых ногах, оборотница в великолепном прыжке взлетела на крышу ближайшего дома и помчалась прочь от вопящих и свистящих ей вслед людей. Лавировала и кружила по переулкам она так лихо, что даже соглядатай-шиноби не смог ее долго преследовать.

— А ну вернись! — останавливаясь, выкрикнул он вслед оборотнице, посмотрел на тряпье, которое до сих пор сжимал в руке, надеясь вернуть владелице, и фыркнул от смеха. — Штаны забери, чудовище!

Кицунэ не вернулась. Она скрылась на территории другого квартала и, перескочив через забор какого-то дома, спряталась в беседке у бережка маленького пруда. Здесь, в тени, ей удалось отдышаться. Преследователь отстал.

— Ну, и что дальше? — растерянно заныла она, пытаясь пониже натянуть рубаху. — Куда же я дальше пойду? Как теперь спрячусь?

Все из-за ее шалостей. Оттого, что забыла о главной цели. Нужно было найти возможность жить среди людей, попытаться понять хотя бы, какой облик не будет сердить и отвращать их.

Впрочем, она уже видела достаточно людей, чтобы представить себе нормальное и достаточно красивое, по человеческим меркам, лицо.

Кицунэ подумала уже начать превращение, но вдруг услышала шаги и голоса. По тропинке мимо беседки шли люди.

Оборотница замерла и затаила дыхание. Может быть, не заметят и уйдут?

Люди направлялись не к беседке, и вскоре Кицунэ услышала восторженные реплики хозяев, вышедших встречать гостей.

— А это кто у нас? Неужели Сакико-чан? Какая же ты милая стала! Настоящая маленькая принцесса!

Некоторые слова Кицунэ не знала, но интонация говорившего удивила ее. Она никогда не слышала в словах людей столько доброты и радости. Маленькая оборотница заерзала на месте. Она тоже хотела, чтобы люди восторгались, глядя на нее. Так же, как они радовались неизвестной ей пока Сакико.

Выбравшись из беседки, Кицунэ рискнула вновь применить отводящее взгляд дзюцу, и осторожно подкралась к людям, стоящим на ведущей к дому тропинке. Взгляд лисенка устремился на очаровательную шестилетнюю девочку, что стояла, держась за руку взрослого мужчины. Мужчина — это, наверное, ее хозяин. Как Хебимару для Кицунэ.

Улыбнувшись, оборотница присмотрелась к девочке. Значит, вот так должен выглядеть приятный для окружающих человек?

Не потревожив обитателей дома, Кицунэ отступила и скрылась. Вспоминая лица виденных сегодня людей, она формировала новый образ. Отличный от малышки Сакико, свой, но созданный под влиянием внешности ребенка людей. Кицунэ, боевая биоформа, никогда не радовалась, когда ее называли определением, данным Хебимару. Всей душой рожденный в лабораториях маленький монстр хотел быть человеком.

Спрятавшись от посторонних глаз, Кицунэ начала, как она надеялась, последнее превращение.

Дома в пригороде были расположены близко друг к другу. Люди жили большими кланами, и каждая семья старалась поселиться поближе к своим родичам, дававшим поддержку и защиту в случае каких-либо проблем. Земли для новых построек не хватало, но один участок так и остался свободным. Здесь, на игровой площадке, под присмотром старух жители квартала оставляли своих несмышленых детей.

Эпоха Войн оставила тяжелый след во всем мире, но страна Водопадов давно уже проиграла последнюю битву и жила мирной жизнью, стараясь не встревать в усобицы остальных. Как следствие мирной жизни, игровая площадка должна была бы быть полна детей, но почему-то ребятни здесь собралось не слишком много. Две старухи, присматривающие за малышней, дремали, успокоенные тишиной. Они далеко не сразу заметили, что среди их подопечных появилась лишняя.

Кицунэ оглянулась по сторонам. Несколько детей играли в мяч, другие строили какое-то сооружение из деревянных кубиков, но внимание маленькой оборотницы привлекли не они, а группа из нескольких девочек, сидевших в стороне. Девочки играли с пушистыми зверьками, увидев которых, Кицунэ тихонько замурчала от умиления. Она вспомнила детскую книжку, которую хозяин у нее быстро отобрал. Там тоже был такой зверек.

— Привет. Можно к вам?

Маленькие жительницы пригорода оглянулись. К ним подобралась худенькая круглолицая девочка, одетая в серую рубаху, доходящую своей хозяйке до колен. На шестилетней малышке эта одежда казалась самым настоящим платьем. Нищенское тряпье, очевидно, доставшееся от старшего брата.

Равная. Такой же ребенок бедноты. Наверное, из соседнего квартала. Воспитательницы не обращают внимания, значит, все в порядке.

Ни слова не говоря, девочки подвинулись, позволяя чужачке сесть рядом.

— А это кто у вас? — спросила Кицунэ, неотрывно глядя на маленьких котят, что сонно ползали, тыркаясь носами в ласкающие их руки детей.

— Это нашей кошки котята! — заявила одна из девочек. — Она у нас пропала, а потом пришла и целую семью с собой привела! Хочешь с нами играть? Вот это — котенок-принцесса. Видишь, какие на ней ленточки красивые? Это я ей повязала! А это — принц. У них свадьба. А остальные — гости. Вот, держи, — девочка протянула и положила на подставленные руки Кицунэ котенка. — Сейчас жених и невеста будут рассказывать гостям историю своей любви, а ты смотри, чтобы этот гость не уползал со своего места!

— Какой милый! — Кицунэ подняла котенка к лицу и коснулась щекой его мягкой шерстки.

Котенок, играя, протянул лапки и легонько цапнул ее за нос. Крошечные коготки даже не царапались. Кицунэ фыркнула и беззаботно рассмеялась. Радость, простая, человеческая, не была чужда ей. Дети остаются детьми, даже если рождены стать монстрами. Хебимару успел сделать Кицунэ сильной, сообразительной и ловкой. Но вложить в ее душу злобу оказалось гораздо более сложной задачей, чем научить быстро бегать.

* * *

Буйвол с массивными, загнутыми рогами потянулся к зеленой траве, сваленной в кормушку. Толкнув носом, он бесцеремонно подвинул сонно заворчавшего маленького человечка. Ребенок спал на охапке травы, не думая даже, что это чей-то завтрак.

Сжевав пучок увядшей зелени, буйвол лениво обнюхал человечка и лизнул его в щеку своим длинным, шершавым языком.

— Эй! Эй! — Кицунэ со смехом оттолкнула морду животного. — Прекрати! Щекотно же!

Сонно потирая глаза, маленькая оборотница села и оглянулась. Солнечный свет проникал в сарай через узкое окошко, расположенное под самым потолком. Было раннее утро, и обитатели сарая просыпались, начиная заниматься своими повседневными делами — ожиданием кормежки и поиском развлечений. Лошадь пинала корыто для воды в своем стойле. Буйвол наблюдал за ее игрой. Свинья в тесном загоне принялась грызть перегородку. Ее загон был изгрызен весьма основательно. Единственное развлечение. Ее в отличие от буйвола и лошади даже на улицу никогда не выводили.

Кицунэ вздохнула от сочувствия. Наверное, так жить очень скучно. Свинья же, хрюкнув, разлеглась в загоне, демонстрируя абсолютное довольство. Глядя на нее, девочка улыбнулась. Возможно, этому существу другого и не надо? Столько в мире всего незнакомого и непонятного! Столько разных существ, что удивляться не устанешь никогда.

Девочка погладила буйвола и лошадь, благодаря их за предоставленный ночлег, почесала спину захрюкавшей от удовольствия свинье и выбралась из сарая, на выдохе, с большим трудом, протиснувшись в окошко.

Пригород был залит солнечным светом. Кицунэ потянулась и сладко зевнула. Вопросов о том, чем заняться сегодня, у нее не возникало. Конечно, играть! Лучше, если с кем-то, но можно и одной. Просто прыгать с крыши на крышу и купаться в солнечном свете! Или можно начать исследовать город. Наблюдать за людьми. Изучать их тоже было очень интересно.

От радужных мыслей Кицунэ отвлекло куриное кудахтанье. Из курятника, желая присоединиться к разгуливающим по двору подругам, вальяжно выплыла царственная дама пестро-рыжего окраса. За раздувшейся от важности клушей с писком бежала свита из десятка желто-серых цыплят. Никогда раньше не видевшая птиц, Кицунэ взвизгнула от восторга и помчалась знакомиться. Куры шарахнулись в стороны, цыплята и писком бросились наутек, а клуша вдруг с яростным кличем метнулась оборотнице навстречу и храбро устремилась в бой, одним ударом опрокинув на землю ошалевшего от неожиданной атаки врага. Кицунэ взвизгнула, перекатилась на другой бок, подставляя под удары курицы спину, и, завидев, что на помощь этой злыдне уже спешит другая птица, бросилась наутек. Одним прыжком Кицунэ вскочила на забор и зашипела, словно кошка, на раздосадованного петуха, не успевшего отвесить трусливому врагу ни одной затрещины. Клуша уже спешила к своим цыплятам, а петух, поглядывая на девчонку, шипящую с забора, принялся громогласно орать, выражая свое возмущение.

На крики птицы из дома выбежала полнотелая женщина, вооруженная метлой.

— Ах ты, паршивка! — завидев Кицунэ, женщина бросилась к ней и взмахнула метлой. — Кур моих воровать вздумала?! Ну я тебе!

Кицунэ подскочила на месте, пропуская метлу ниже себя, и снова приземлилась на забор.

— Пошла прочь, бродяжка! — женщина снова замахнулась импровизированным оружием. — Пошла! Тебе сказано!

От нового удара метлы Кицунэ увернулась так же, как от первого, подскочив вверх и, играя, кувыркнулась через голову. Хотела похвастаться своей ловкостью.

Перевернуться в воздухе получилось, а вот приземлиться на узкий забор — не очень. Правая нога ее соскользнула и, потеряв равновесие, девчонка с визгом плюхнулась во двор, прямо под ноги отшатнувшейся женщины.

— Ох… — Кицунэ потерла ушибленный бок и ободранную о забор ногу. — Вот ведь! Хорошо, хоть хозяин не видел. Рассердился бы…

На пару мгновений воцарилась тишина.

— Ты как? — смущенная женщина присела перед Кицунэ на корточки. — Ушиблась?

— Немножко.

— Слава духам, жива осталась. Ничего не болит?

— Нет. — Кицунэ покачала головой. Ушибы и царапины зарастали на ней почти мгновенно. Женщина, сидевшая рядом, даже не успела заметить ссадины, полученные девчонкой при падении.

— Послушай, ты чья? На бродяжку не похожа. Вполне ухоженный ребенок. Родители твои где?

— А это кто?

— Как это кто? Кто о тебе заботится?

— Хозяин. Он у меня добрый, конфеты приносит и улыбается, когда видит, как я работаю или учусь.

— Хозяин? Понятно. Ты рабыня. Продали тебя, такую маленькую, — женщина взглянула на Кицунэ с сочувствием. — А что у меня во дворе делала? Кур да яйца воровать тебе, наверно, нужды нет.

— Я хотела посмотреть на них. — Кицунэ показала на птиц, что разгуливали на безопасном расстоянии от хозяйки и ее гостьи. — Никогда таких не видела. Это кто?

— А, да это просто куры. Птицы, глупее которых нет.

— Злые какие! Особенно та, что дуется и пыхтит.

— Она не пыхтит, она квохчет! — женщина погладила Кицунэ по голове, поправляя ее волосы. — Смешная ты.

— А маленькие, желтые, это кто? — Кицунэ хихикнула, радуясь ласковому прикосновению и улыбке человека.

— Цыплята. Хочешь подержать одного?

Женщина поднялась и подошла к курам, что бросились к ней со всех сторон, ожидая, что хозяйка насыплет им зерна. Клуша тоже подбежала, и один из цыплят, что следовали за ней, тотчас попал в плен рук склонившейся женщины.

— Вот, — хозяйка вложила цыпленка в руки восторженно вздохнувшей девочки. — Держи осторожно, он очень слабый.

Кицунэ несколько секунд любовалась цыпленком и осторожно гладила его пальцем. Видя восторг ребенка, женщина только посмеивалась.

— А чего она? — Кицунэ, отвлекшись от птенца, боязливо покосилась на клушу, что, растопорщив все перья, ходила рядом и возмущенно кудахтала.

— Цыпленка обратно зовет. Это ведь его мама.

Кицунэ протянула руки к курице и разжала пальцы, освобождая цыпленка. Малыш тут же бросился к матери и спрятался среди своих братьев и сестренок. Успокоившаяся клуша, продолжая беспрерывно квохтать, сразу повела свое семейство прочь от людей.

Женщина проводила Кицунэ до калитки и подарила ей на прощание пару свежих яиц с рыжей скорлупой.

— А где живет твой хозяин?

— Не знаю, — Кицунэ пожала плечами. — Я потерялась.

— То есть как потерялась?

— Вот так. Мы шли туда, — Кицунэ махнула на запад. — А потом я отстала и потерялась. Хозяин вернется за мной, я знаю.

— Постой! Ты давно вот так, одна?

Кицунэ сосчитала по пальцам.

— Третий день. А что?

— Три дня?! Милая, не уходи никуда! Сейчас я вызову самураев, они помогут тебе.

Кицунэ насупилась. Такая добрая женщина, а тоже хочет сдать ее самураям! Хозяин говорил, что самураи — враги пострашнее листогрызов.

— Не волнуйтесь, тетя, я не пропаду. Мне тут даже нравится. А самураев звать не надо, они с нашими врагами дружат.

— Какие такие у тебя могут быть враги?

— Охотники, из селения Ветвей. Они за нами все время охотятся. А мы убегаем и прячемся.

— О великие духи, так ты генетически измененный человек?

— Да. Не беспокойтесь за меня, тетя. Я не пропаду и дождусь возвращения хозяина. Он многому меня научил.

— Но из какой ты страны? Может, все-таки позвать самураев? Не бойся ты их так!

— Не надо!

— Ну, не надо, так не надо. Скажи хоть, из какого ты клана? Как зовут тебя?

— Кицунэ, — девочка хихикнула и, отбежав на несколько шагов от удивленной женщины, помахала ей рукой на прощание. — А клана у меня нет! Прощайте, тетя! Спасибо вам.

— Прощай, лисенок, — шепнула женщина, зачарованно глядя вслед убежавшей непоседе. Она готова была поклясться, что на мгновение видела мелькнувший рыжий, пушистый хвостик. — Осторожнее будь.

Почти минуту жительница пригорода смотрела вслед убежавшей малышке, а потом вдруг громко рассмеялась.

— Кицунэ! Кто, кроме меня, еще может похвастаться, что видел, как куры лису на забор загнали?!

Река лениво несла свои воды мимо зеленых берегов. По дороге вдоль берега проходило немало людей. Дети направлялись в школу, взрослые — на работу. У каждого были свои дела. Мало кто обращал внимания на девочку, что сидела на поросшем травой склоне, уходящем вниз, к самой воде.

Кицунэ размышляла.

— Интересно, когда хозяин придет? — девочка вертела в руках странные круглые штуки, подаренные ей доброй теткой, хозяйкой куриц. — Город такой большой! Интересно, как я смогу узнать, что он вернулся за мной? Может, мы больше и не встретимся никогда? А он так на меня надеялся…

Кицунэ посмотрела на куриное яйцо. Что это такое? Может, еда? Что еще, кроме еды? Не игрушка же! И не деньги. Едва ли деньги. Нет, наверное, это еда.

Кицунэ поднесла яйцо ко рту и попробовала откусить половину. Скорлупа хрустнула, белок и желток брызнули во все стороны.

— Ай! Бр-р-р! — если бы Кицунэ знала хоть одно ругательство, она обязательно употребила бы его. — Ничего. Тоже опыт.

Спустившись к воде, Кицунэ умылась и почистила одежду, а затем с сомнением взглянула на второе яйцо. Нужно что-то сделать, чтобы содержимое оболочки не расплескивалось. Идея родилась сразу.

Недолго думая, Кицунэ оттянула нижнюю челюсть и засунула яйцо в рот целиком. Зубы лисенка с неожиданной силой сжались и раздавили скорлупу. Аккуратно и чисто. Довольная правильным решением, девчонка принялась жевать. Скорлупа похрустывала на зубах и царапала горло при проглатывании, но все равно было вкусно.

— Жаль, первую потеряла. Но не спрашивать же у окружающих о том, как их есть. Я даже названия их не знаю. Засмеют.

Проглотив свой нехитрый завтрак, Кицунэ побежала в город. Через несколько минут потрясенная девочка окунулась в исполинское подобие муравейника, буквально кишащее людьми. Здесь, в центральных районах, маленькой оборотнице пришлось не по душе. Все куда-то спешили, толкались, шумели. Несколько раз Кицунэ нарвалась на откровенную грубость, когда ее отгоняли от себя люди вполне дружелюбного вида. Выражение в их глазах сразу менялось, едва они замечали проходящую мимо босую девочку в нелепых обносках. Бродяги, ворье и попрошайки здесь вызывали целые бури негативных эмоций. Кицунэ поняла это из реплик, что бросали ей вслед.

— Дядя, а кто такие бродяги? — спросила Кицунэ у молодого мужчины, проходящего мимо.

Мужчина смерил девчонку удивленным взглядом и хмыкнул.

— Те, у кого нет дома. Живут, где попало. У тебя есть родители?

— Нет. — Кицунэ побоялась сознаться, что даже не знает кто это. — И хозяина я потеряла.

— Вот. Поэтому ты — бродяга. Бродяги воруют, попрошайничают, не делают ничего полезного и на вид омерзительны. Нечего после этого удивляться людской неприязни.

— А я выгляжу мерзко?

— Гораздо лучше, чем большинство бродяг. Похоже, ты недавно на улице. Послушай, тебе помощь нужна? Давай я отведу тебя к самураям? Они не обидят и помогут найти твоего… хм… хозяина.

— Не надо. Я сама найду. Хозяин велел мне опасаться самураев.

— Опасаться? Ты не из бандитов, случайно? Пойдем-ка со мной!

Мужчина протянул к Кицунэ руку, и девочка сочла за лучшее удрать.

Убедившись, что преследования нет, маленькая оборотница остановилась и тихонько всхлипнула. Бродяга. Та женщина, с метлой, тоже сначала приняла ее за бродягу, которая залезла в ее двор воровать. Даже такие добрые люди будут враждебны к Кицунэ, потому, что у нее нет дома и она плохо выглядит?

Плохо выглядит. Кицунэ понимала, что вся ее беда — в нищенской одежде. Лицом она уж точно не должна быть неприятна, или маленькая оборотница совершенно отказывалась что-либо понимать. Но где взять другой наряд? Раньше всем необходимым ее обеспечивал Хебимару. Едой, жильем, одеждой.

Теперь Кицунэ одна. Надо спросить, где что берут другие люди.

Скользя в живых потоках, что постоянно огрызались на нее непонятными злыми словами, Кицунэ оказалась в торговом квартале и впала в состояние шока от множества потрясающих вещей, открывшихся ее глазам. Удивительная расписная посуда, одежда и невероятно интересные игрушки. Тысячи непонятных, но очень красивых предметов, что, блестя своей новизной, манили к себе взгляды покупателей. Кицунэ даже представить себе не могла, что в мире людей может быть столько всего красочного и привлекательного!

Вкусные запахи привели ее в продуктовые торговые ряды, и проголодавшаяся девчонка не могла оторвать взгляда от копченых окороков, колбас и свежих тушек птицы, в которых она не могла узнать побивших ее недавно грозных птиц, что люди держали у себя во дворах. Все это для нее было просто мясом. Кицунэ глотала переполняющую ее рот слюну, а торговцы и покупатели отгоняли ее прочь, не позволяя даже приблизиться к прилавкам.

— Ах ты, воровка! — какой-то дядька замахнулся палкой, и от его лотка метнулась прочь грязная оборванка, постарше Кицунэ возрастом, но гораздо более худая и болезненно скрюченная. — Охрана! За что мы вам платим? Гоните отсюда бродяг!

В толпе появился рослый мужчина с самым настоящим самурайским мечом, и, словно мыши от кота, одетые в рванье дети городской бедноты бросились кто куда. Кицунэ, почуяв, что ничего хорошего ей встреча с мечником не сулит, тоже предпочла убраться от него подальше.

Убегая, она оказалась в нижних торговых рядах, где шел торг обувью и простейшими предметами быта. Здесь охраны было ощутимо меньше, и потому чаще шныряли воры или попрошайки. Кицунэ не слишком выделялась на их фоне, потому на нее почти не обращали внимания, пока она не подходила слишком близко к товарам.

Кицунэ вздохнула с облегчением и начала приглядываться по сторонам, изучая мир людей.

— Тетя, а что это? — спросила она, когда житель пригорода взял из стопки деревянное ведро и отдал продавщице красивую цветную бумажку.

— Что? — не поняла продавщица.

— У вас в руках.

— Думаешь, фальшивая? — женщина посмотрела купюру на свет.

Покупатель глумливо покосился на маленькую бродяжку.

— Я не знаю, какая она, — пробурчала Кицунэ. — Я хочу узнать, что это.

— Ты с неба свалилась? — покупатель и продавщица засмеялись.

— Я не с неба! — Кицунэ обиделась, недовольная тем, что над ней потешаются, как над глупой. — Я с подземной базы!

— О-о, ясно. Что же тогда без хозяина и учителя бегаешь? Потеряешься и погибнешь. Много вас таких, генетически измененных, ничего не знающих и не умеющих, по задворкам городов умерло. Больше разве что от самурайских мечей полегло, когда от голода безобразничать начинали.

— Я не буду безобразничать, — пообещала Кицунэ. — И все-таки что это?

— Это просто деньги. Самая обычная купюра в сотню рю.

— Когда деньги отдаешь продавцу, получаешь возможность забрать товар, — добавила к словам покупателя продавщица.

— Все, что хочешь, можно забрать? — восхитилась Кицунэ. — И еду? И яркую одежду? И игрушки?!

— Да, только придется отдать много денег. Гораздо больше сотни рю.

— Когда-то на одну рю можно было купить килограмм пять прекрасного свежего мяса, — посетовал покупатель. — А теперь приходится семьдесят отдавать за деревянное ведро.

— А где деньги можно взять?

Оба ее собеседника смутились и замялись.

— Работать надо, — как-то неуверенно бросила продавщица. — В городе есть центры по трудоустройству. Попробуй туда обратиться, может быть, для генетически измененного что-нибудь подберут. Посыльным или разносчиком, например, ты стать сможешь. Быстро бегать умеешь?

Кицунэ кивнула с большим энтузиазмом. Чем-чем, а уж своей скоростью она заслуженно гордилась.

— А как мне найти центр трудоустройства? — спросила она.

Продавщица объяснила ей дорогу, а покупатель, сочувственно вздохнув, положил сдачу со своей покупки в жадно подставленные ладошки Кицунэ.

— Вот. Этих денег хватит на два пирожка с мясом. Купи и поешь. По глазам вижу, что голодная.

— Спасибо вам! — Кицунэ благодарно поклонилась и, одарив добрых людей счастливой улыбкой, побежала искать себе работу.

— Несчастный ребенок, — вздохнул мужчина, глянув ей в след. — Хоть она и создавалась как оружие, но соображение у нее совершенно человеческое. Маленькая совсем. Долго не протянет.

— Может быть, самураев позвать?

— И что они сделают? Беспризорников и без нее девать некуда. Правительство начала холодов, видимо, ждет, когда проблема лишних детей сама собой решится.

Служба занятости встретила Кицунэ толпой, гудящей голосами множества людей, запахом алкоголя, сигарет и крови. У высокой металлической ограды сидели неприятного вида оборванцы с картонными табличками, на которых черной краской были намалеваны письменные знаки. Читать Кицунэ не умела, иначе ее энтузиазм угас бы еще раньше.

«Работаю за еду».

«Готов на любую работу».

«Генетически измененный. Продам в рабство семью и себя».

За ворота Кицунэ не пустили, девчонка испуганно попятилась под непонимающими и угрожающими взглядами десятка мужчин, когда маленькая оборванка спросила, где можно взять работу. Но входить внутрь не очень-то и хотелось. Центр занятости пугал аурой безысходности, злобы и страха.

— Несут, несут! — прокричал кто-то у дверей здания, перед которым толпилась нищета, собравшаяся здесь, казалось, со всего города.

Из дверей вышли несколько самураев, сопровождающих высокого, худощавого человека в очках и с длинной черной бородкой. Толпа заволновалась, зашумела, ожидая, очевидно, чего-то хорошего. Кицунэ забралась на каменное основание ограды, ухватилась за железные прутья решетки и даже привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть.

Человек с бородкой подошел к большой доске, стоящей недалеко от входа в здание. Солдаты оттеснили толпу, и государственный чиновник не спеша наклеил на доску около тридцати объявлений.

— Сегодня больше не будет! Можете не ждать! — выкрикнул он, отворачиваясь и направляясь обратно к входу в здание. Солдаты последовали за ним.

Толпа хлынула к доске объявлений, и Кицунэ зорким глазом отметила, что кажущийся хаос таковым вовсе не являлся. Люди держались своих, четко ограниченных групп и атаковали слажено, пытаясь оттеснить конкурентов.

— Пошел прочь, наглая морда! — раздался чей-то выкрик, кулак ударил в лицо, и во дворе службы занятости началась потасовка. Объявления рвали с доски не глядя и пытались утащить в свою группу. Кулаки били, лилась кровь.

Кицунэ шарахнулась прочь от решетки, когда толпа качнулась в ее сторону. Отпрыгнув на четверть метра, девчонка неловко приземлилась на плечо какого-то нищего и, взвизгнув, шмякнулась на землю.

— Ох, бедолага! — воскликнул тощий парень, пытаясь дотянуться до Кицунэ и помочь ей подняться. — Не ушиблась? Осторожнее надо.

— Ничего, — Кицунэ спешно села и улыбнулась нищему, показывая, что с ней все в порядке. — Просто испугалась немного.

— Да уж, зрелище не для детей, — кивнул нищий и заерзал на месте, удобнее перекладывая короткие культи, что заменяли ему ноги. — И ведь каждый день так. Профсоюзы договориться не могут, вот работники и рвут друг другу глотки за любой заработок.

— Каждый день… — Кицунэ смутилась. — Дядя… а что, сейчас война?

— Э?

— Хозяин говорил, что когда война, в городах вспыхивают беспорядки, каждый заботится только о себе и всеми силами старается выжить. Город холодный… всем безразличны другие люди. Много нищих и больных, еды на всех не хватает… а вот вы ранены…

— Война? — парень вздохнул. — Война у нас не заканчивается с тех пор, как великий дайме Торио потерял рассудок и не смог больше держать страну в порядке. Каждый теперь за жизнь бьется, как может. Это наша война. А на ноги мои не смотри. Я их еще прошлой зимой на работе отморозил. Не хлюпай носом-то! — нищий подмигнул девчонке. — Так даже лучше! Безногому больше подают. А ты сама что, работу искать приходила? Ха! Даже и не суйся. Бесполезное занятие. Лучше, как похудеешь, ко мне приходи. Такой круглолицей да розовой тебе денег подавать не будут, а вот как отощаешь, может, и получится на людской жалости играть.

— Я должна стать тощей, как вы, дядя, и тогда мне будут давать деньги? — Кицунэ недовольно насупилась. — Нет, я так не хочу. Это же некрасиво!

— Ну, смотри. Неделя-другая на улице, и по-другому запоешь. Нравишься ты мне. Смешная. Как от голода будешь умирать, приходи сюда и спроси безногого Гуанга. Меня многие знают. Я не последнее лицо среди попрошаек!

— Ладно. — Кицунэ вежливо распрощалась с доброжелательным нищим и, поклонившись ему, побежала прочь от центра занятости.

Да, здесь работы найти не получится. Наверное, те люди, которые посоветовали ей идти сюда, просто не знали, что здесь на самом деле происходит.

Полдень уже миновал, когда Кицунэ вернулась к рыночной площади, и людей на улицах поубавилось. Основной поток покупателей схлынул.

— Тетя, а у центра занятости работы нет, — сказала маленькая оборотница, подбежав к знакомой продавщице. — Там очень много работников! А где еще можно взять работу или получить деньги?

— Я откуда знаю?! — сердито выкрикнула вдруг продавщица, срывая на глупой бродяжке зло от плохой торговли. — Если бы вокруг города деревья с деньгами вместо листьев росли, я бы точно тут не стояла круглые сутки ради нескольких паршивых рю выгоды! Долго ты еще будешь у моей лавки крутиться? Пошла прочь! Не отпугивай покупателей!

Кицунэ спешно отбежала в сторону. Ну вот. Странные люди! То разговаривают и советы дают, то прогоняют с криками! За что? А может, ее специально обманывали, зная что работы она все равно не найдет, но желая, чтобы девочка-бродяжка поскорее ушла подальше?

Шмыгая носом от горькой обиды, Кицунэ бродила по рынку, как вдруг взгляд ее натолкнулся на лоток с разноцветными самодельными деревянными игрушками. Куклами, изображающими людей и животных, трещотками и лодочками. Какие красивые и интересные вещи!

— Хотите купить что-нибудь, юная госпожа? — вежливо осведомился у нее торговец. Дети нищеты тоже любят игрушки, и, может быть, эта маленькая оборванка выпросила у родителей хотя бы полсотни рю себе на радость?

Но Кицунэ только покачала головой.

— У меня денег нет.

— Да будь ты проклята! Убирайся тогда! — продавец взял палку и замахнулся ею на Кицунэ. Похоже, палки были припрятаны под прилавками каждого из торговцев. — Лезет всякая безденежная рвань, покупателей пугает!

Кицунэ нырнула в толпу, отбежала на пару метров и остановилась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Ну почему ей ничего нельзя? Даже посмотреть! Вон той девочке, например, можно.

Маленькая оборотница поглазела на девочку, что вместе со старой женщиной остановилась у того же лотка с игрушками. Приблизительно одного возраста на вид, но аккуратно причесанную и хорошо одетую. Поэтому и можно смотреть. Точно ведь не бродяга. Даже с хозяйкой ходит!

Старуха отвлеклась, беседуя с продавцом и выбирая игрушку, а Кицунэ тихонько подкралась к девочке, которая не выпускала руку женщины.

— Привет, — сказала Кицунэ, но девочка только боязливо покосилась на нее и вздернула нос. Я мол, вас бродяг нисколько не боюсь, а разговаривать с вами недостойно меня!

Оборотница не поняла явного. Ей и не надо было дружеских отношений, просто спросить хотелось.

— А что это на тебе надето? Красивое какое… — она припомнила словечко, которое использовала ребятня из кварталов бедноты. — Обалдеть!

— Это настоящее праздничное кимоно! — поняв, что нищая чужачка искренне восхищается ею, девчонка перестала бояться и возгордилась. — Не то что какие-то там простые, повседневные! Мы с бабушкой на день рождения к моему двоюродному братику идем, сейчас подарок ему покупаем!

— А где такое кимоно можно взять? — осторожно поинтересовалась Кицунэ, втайне надеясь на чудо. Вроде того дерева, о котором говорила торговка деревянными ведрами. Только вместо листьев не деньги, а праздничные кимоно.

— Ты нигде не возьмешь. А мне бабушка купила!

— А бабушка — это твоя хозяйка? — Кицунэ глянула на старуху, что только теперь заметила незнакомку возле своей внучки и побледнела.

— Каяо! — вскричала бабка, дергая внучку за руку. — Я же запрещала тебе разговаривать с грязными детьми! От них блохи и лишаи! Хочешь заразиться опасной болезнью?

— Ах ты, паршивка! — разъярившийся торговец выскочил из-за прилавка, замахнулся палкой и принялся охаживать ею Кицунэ по плечам и спине. — Я же велел тебе убираться! Пошла отсюда! Пошла, грязная попрошайка!

Кицунэ, ошалевшая от яростного нападения, получила несколько весьма болезненных ударов и побежала прочь от разгневанного дядьки, который в запале врезал ей палкой даже по голове. Тюремщик. Так неожиданно встретила страшное и опасное чудовище, точно такое же, как те, что жили в серых коридорах подземной базы! Тюремщики тоже нападали без причины и больно били.

Торговец, увидев кровь на виске ребенка, испугался и оставил Кицунэ в покое, позволив ей убежать. Он даже тревожно оглянулся, но другие торговцы либо равнодушно отворачивались и занимались своими делами, либо одобрительно ухмылялись. Воры и попрошайки, которых не пускали на верхний рынок стражи-самураи, изрядно достали торговцев и покупателей нижних, плохо охраняемых торговых зон. Расправа над одной из серых крыс никого не беспокоила.

Кицунэ отбежала подальше и, теряя последние силы, остановилась. Девочка упала на колени и, дрожа от страха, размазала кровь на виске маленькой ладошкой. Рана заросла, но остался испуг и память о боли. Осталась кровь.

Не выдержав обиды и страха, девочка искренне по-детски разревелась.

Обрадовалась, да? Большой мир, синее небо! Оказывается, хозяин был прав. Здесь даже страшнее, чем под землей, на базе, где у Кицунэ была четко определенная роль и предназначение. Там был хозяин. А здесь…

— Ишь расплакалась! — звучали голоса со всех сторон.

— Избили ее, видите ли.

— Наверное, украла что-нибудь, попалась и получила по заслугам!

— Так и надо! Тьма тьмущая ворья развелась! Никакой управы нет!

От враждебности, казалось, дрожал воздух. Огромный город. Огромный, серый и страшный. Все, как говорил хозяин. Люди просто убьют ее. Не потому что она боевая биоформа. Просто потому, что каждый день, каждую минуту, эти чудовища равнодушно убивают друг друга.

Но это не может быть правдой. Это же совершенно нелогично! Они же умные и знают намного больше, чем Кицунэ! Разве Кицунэ стала бы убивать или бить кого-то просто так? Нет, наверное, просто она опять натворила глупостей. Больших глупостей.

Так больше нельзя. Надо перестать быть бродягой, иначе… иначе смерть.

Кицунэ сбегала на реку, умылась и, как могла, привела себя в порядок. Вот уже лучше. Можно попробовать!

Женщина в роскошном кимоно вышла из магазина и хотела уже сесть в ожидающую ее повозку рикши, как вдруг маленькая ручонка тронула ее за рукав.

— Да? — обернувшись, женщина посмотрела на маленькую оборванку, стоящую рядом. — Что тебе?

— Простите, госпожа, — Кицунэ, борясь с нервной дрожью, поклонилась и посмотрела на женщину умоляющими глазами. — Могу я попросить… не хотите ли вы… стать моей хозяйкой?

— Что?! — женщина обомлела. — Ты в своем уме? Тошихару! Что ты смотришь? Убери это сумасшедшее чучело от меня!

Рикша бросился к Кицунэ, схватил ее за шиворот и рывком оттолкнул.

— Пошла прочь! — выкрикнул парень, вложив в голос ярость и презрение. — Как ты посмела приблизиться к моей хозяйке?! Нам рабы не нужны! Убирайся! Попробуешь еще раз подойти, так легко не отделаешься!

Кицунэ повторять попытку не стала. Чувства кипели в ней. Смесь стыда, страха и растерянности. На глаза снова наворачивались слезы обиды. Одно хорошо, что маленькая оборотница подгадала время и никто из прохожих не слышал разговора меж ней и этими двумя. Наверное, все опять громко смеялись бы над глупостью маленькой бродяжки.

Убежав подальше от места происшествия, Кицунэ взяла себя в руки и подошла к женщине в платье и плаще, что неспешно шла по улице, поглядывая на витрины.

— Извините, пожалуйста, что беспокою вас, госпожа, — сказала девочка с поклоном. — Я… я хочу спросить вас…

— О чем?

— Скажите, есть ли возможность для потерявшегося ребенка найти себе нового хозяина?

— Хозяина?! О чем ты говоришь, глупая?

— У меня был хозяин, но теперь я потерялась и не знаю… не знаю, куда мне идти. Я не могу выжить одна. Мне нечего есть, и люди смотрят с презрением. Мне нужен хозяин…

— Если ты ищешь кого-то, обратись к самураям. Они вернут тебя к твоему хозяину или определят в детский дом, там ты сможешь подождать, пока они его найдут.

— А если к самураям нельзя?

— Нельзя к самураям? Ты кто, убийца? Или вор? Послушай, у меня нет времени. Оставь меня в покое. Сдайся стражам, у нас мягкие законы по отношению к несовершеннолетним.

— Я не убийца и не вор… — Кицунэ всхлипнула, собираясь разреветься в том числе и от того, что не понимала слов, которыми ее обзывали. — Значит, меня никто не возьмет?

— Не возьмет. Бродяг нигде не берут.

— Что же мне теперь делать?

— Ну, не знаю… Хозяин твой может и не найтись… — женщина задумалась о том, как ей проще отвязаться от назойливой нищенки. — Попробуй поступить в школу гейш. Ты вроде бы симпатична на лицо, и характер у тебя неплох, вполне можешь стать хорошей артисткой. Отправляйся в южную часть города, там расположен квартал, где живут гейши. Если повезет, в одну из их школ тебя могут взять. Но это не так-то просто. Конкуренция велика.

— Спасибо вам, госпожа! — Кицунэ поклонилась, старательно запоминая новые слова. — Вы очень добры.

Найти нужный квартал оказалось делом вовсе не трудным. У Кицунэ сложилось впечатление, что в этом городе каждый знал, где живут гейши.

Не прошло и пары часов с момента разговора с женщиной на улице, как девочка робко постучала в дверь большого окия. Девушка-служанка, открывшая ей, выслушала сбивчивую речь Кицунэ и исчезла, сказав, что доложит хозяйке.

Служанка вернулась минут через десять, взяла Кицунэ за руку и повела ее в дом. Там, в просторной и богато обставленной комнате, их уже ждала старая женщина в круглых очках и сером кимоно, которое показалось Кицунэ еще более невзрачным, чем ее собственная рубаха.

— Садись здесь, — старуха указала на подушку перед собой. — Отвечай на вопросы, встречных вопросов не задавай. Кто ты?

— Я… потерялась, когда мы с хозяином шли на запад. Он ушел, я осталась…

— Он тебя бросил?

— Нет… потерял…

— Кто был твой хозяин?

— Не понимаю…

— Землевладелец? Фабрикант? Торговец рабами? Великий дайме? Кто он?

— Я не знаю… хозяин… Хебимару-сама.

— Ты понимаешь, что у нас могут быть неприятности, если твой хозяин объявится и захочет тебя забрать? Что если он предъявит нам претензии о незаконном присвоении раба?

— Он никогда этого не сделает! И я не знаю, как он сможет найти меня… может быть, и никогда не найдет… не выгоняйте меня, тетя! Я буду послушна… я… я…

— Что говорит закон? — старуха взяла пухлую книгу со стола и открыла ее на странице, отмеченной пестрой закладкой. — Человек, поймавший беглого раба, может заклеймить его своим знаком, если в течение полугода прежний хозяин раба не будет найден. Если хозяин найдется и захочет вернуть раба, то должен будет возместить все затраты по его содержанию, — женщина задумалась, сравнивая риск и выгоду. — Я сообщу самураям о тебе, они наведут справки. А пока ты будешь работать на меня. Но не мечтай стать гейшей! Гейшей может стать только вольный человек. Клиенту не понравится, если его будет обслуживать клейменая рабыня.

— Спасибо, госпожа! — Кицунэ в низком поклоне коснулась пола лбом.

— Я найду для тебя работу, но сначала подойди, — старуха дождалась, когда Кицунэ приблизится, а затем подняла свою костлявую руку и положила ладонь на лоб девочки. Много времени не потребовалось. — Фу! Как упорядочена твоя энергия Ци! Ты — генетически измененная!

— Это плохо, госпожа?

— Хуже некуда. Что если твой хозяин окажется главой клана шиноби? Мы все будем в опасности из-за тебя! Нет. В этом доме ты не останешься!

— Госпожа, умоляю вас!

— Замолчи! Я сказала, что найду для тебя работу! В доме гейш ты не останешься, но в домах юдзе всегда нужна прислуга. Будешь им стирать, мыть полы и убираться в комнатах. В меру своих сил. Будешь хорошо работать — получишь еду. Будешь лениться — уснешь голодной. Если хозяин твой так и не объявится, сама станешь юдзе и начнешь приносить пользу клану. Вот так. Тебе понятно?

— Да… госпожа… — Кицунэ склонила голову, чувствуя, как страх вонзает когти в ее душу. Сейчас лучше солгать, или эта страшная женщина разозлится. — Я понимаю.

— Нацуко! — старуха подозвала служанку. — Нужно проверить ее. Янмей-сан, хозяйка юдзе, не будет рада, если мы подсунем ей рабыню с какой-нибудь паршивой заразой. Возьми эту девочку и подготовь к визиту врача. Вымой ее. Тряпье — сжечь.

— Да, госпожа. — служанка поклонилась старухе и взяла Кицунэ за руку. — Пойдем со мной.

Хозяйка окия, когда служанка увела девчонку, довольно ухмыльнулась. Малышка была красива. Очень. Гейши с такой внешностью могли бы завоевать своими чарами сильнейших мужчин мира, но эта девочка — генетически измененная. Рисковать старуха не хотела, равно как и сообщать самураям или шиноби о приходе этой дурочки. Дом юдзе был прекрасным компромиссным вариантом между риском и выгодой. Из этой рабыни получится прекрасная юдзе или даже дзеро. Немного воспитания, вина и наркотиков…

Истошный вопль из ванных комнат прервал ход мыслей хозяйки окия. Старуха, с неожиданной прытью вскочив, помчалась на крик.

— Что случилось, Нацуко?! — рывком распахнув дверь, выкрикнула она.

Служанка перевела взгляд выпученных глаз на хозяйку, а затем снова на испуганную нагую девочку, что жалась к стене ванной, ничего не понимая.

— Госпожа! — Нацуко указала пальцем на Кицунэ. — Посмотрите на нее…

В ванную заглянули еще несколько девушек, прибежавших на крик. Старуха молчала, а лица гейш и служанок медленно белели от потрясения.

— Все понятно, — произнесла старуха ровным голосом, в котором вдруг зазвучала лютая злоба. — Нацуко, не бойся! Держи это чучело крепче! Я вызову самураев, пусть они забирают ее из моего дома.

— Госпожа, не надо самураев! — взмолилась Кицунэ, так и не догадываясь, что вызвало всеобщий ужас. — Госпожа, не отдавайте меня им!

— Здесь, такие, как ты, не нужны, — резко бросила старуха. — Стражи закона быстро найдут, из каких лабораторий ты сбежала.

— Не надо! Только не отдавайте меня самураям!

— Замолчи!

— Если вы отдадите меня им, то хозяин вам отомстит! — Кицунэ вырывалась из рук Нацуко и еще нескольких служанок, что бросились на помощь своей подруге. — Хебимару-сама великий человек, он очень сильный! Он узнает, что это вы выдали меня! Вы все поплатитесь!

Старуха дрогнула. Шиноби она боялась больше, чем пожара. Она видела, с каким трудом четверо служанок удерживали рвущуюся на свободу девчонку. Шестилетняя малышка была сильна. Она сдерживала себя, не желая причинять людям вред, но долго ли этот маленький монстр будет сохранять самообладание? Впавшие в панику дети опасны, если в их жилах течет кровь великих родов.

— Вышвырните ее на улицу, — сказала хозяйка окия, отвернувшись. — Не станем сообщать о ней самураям. Сделаем вид, что ничего не было. А ты, — старуха запнулась, подбирая слово. — Отродье лабораторий! Уходи и не возвращайся. Таким, как ты, здесь нет места.

Дверь распахнулась, и, получив пинка, Кицунэ вылетела на улицу. Упав на мостовую, девочка съежилась и прижала ладони к ушибленным локтям. Из глаз ее, не переставая, лились слезы. Нагое тельце содрогалось от рыданий.

Скомканная рубаха, единственное имущество маленькой бродяжки, вылетело следом за ней и шлепнулось на мостовую в метре от девочки. Кицунэ, скрежеща зубами от стыда и обиды, подтянула ее к себе и торопливо оделась. Нужно уходить. Невыносимо оставаться здесь и терпеть взгляды прохожих, остановившихся, чтобы поглазеть на дикую сцену. Похоже, нечасто здесь за дверь окия вышвыривали маленьких девочек. Кицунэ истинно была особенной.

Мир глумливо хохотал. Показавшийся в первые часы свободы таким ярким, солнечным и добрым, он снова открыл несмышленому лисенку свое нисколько недружелюбное лицо.

Что делать?

Нужно идти на запад. Вслепую, в никуда, но в ту же сторону шел хозяин. Кицунэ хотела быть хоть немного ближе к нему.

Глотая слезы, девочка поднялась и побрела прочь от людей, провожавших ее насмешливыми и презрительными взглядами.

Успешные, сытые и довольные зеваки из квартала развлечений потешались над неуклюжей неудачницей, которую выбросили из дома гейш. Хотела славы и богатства? Красивой жизни? Жалкая бродяжка! Вот, получи.

«Что такое „ненавидеть“? Я не знаю такого слова».

«Ты очень скоро узнаешь, что это такое, малыш. Мне не потребуется даже тебя этому учить, люди сами тебя научат».

— Хебимару-сама… — тихо хныкала Кицунэ. — Хозяин, где ты?

Она брела наугад. Давно остались позади насмешники-зрители. Давно скрылись из виду крыши и стены окия, но чувство боли и отчуждения не уходило. В этом городе не было места для Кицунэ. Чужие люди, чужая жизнь, чужой, холодный и равнодушный мир.

 

Глава 3

Сказочник серого города

Вечер. Для Отани Такео он сегодня заменял раннее утро. Позевывая на ходу, старик вышел из дома и поплелся к магазинчику, чтобы купить себе свежего хлеба. Готовить нехитрую еду и убираться в комнате было привычно. За долгую одинокую жизнь старик уже привык обеспечивать себя сам. Одно раздражало — в веселом квартале даже для того, чтобы в булочную сходить, нужно было празднично одеваться. Не важно, что ты живешь в общем доме на окраине квартала, где твоих только двадцать квадратных метров комнаты. Положение обязывает. Ты — артист! Надо соответствовать.

— Здравствуйте, Акина-сан, — старик приветливо поклонился знакомой гейше, встретившейся ему по пути. — Приятно видеть вас! Среди осеннего увядания вдруг повеяло живительной весенней свежестью!

— Здравствуйте, Такео-сан. — девушка улыбнулась и поклонилась в ответ. — Как поживаете?

— Хорошо, спасибо. О, Хошико-сан, — старик поклонился совсем еще молодой девушке, только-только получившей звание артистки. Юная гейша, что неотступно следовала за своей старшей «сестрой», робко опустила глаза, отвечая старику поклоном. — Ваше очарование ранит меня с каждым днем все больнее! Воистину нестерпимо сознание того, что далеки и недоступны вы для меня, словно звезда в небе!

— Угомонись уже! — Акина вдруг рассмеялась и легонько хлопнула старика по плечу сложенным веером. — Хватит вгонять в краску мою ученицу! У нее румянец уже сквозь белила виден!

Девушки никуда не спешили, и Акина с Такео завязали дружескую беседу, обсуждая возможность совместного выступления на намечающемся вскоре грандиозном банкете нескольких торговых корпораций.

— Я уже намекнула заказчику о том, что ваши творения уникальны и неповторимы. На банкете будут присутствовать самураи, так что никакого беспокойства среди зрителей быть не должно.

— Моя известность должна успокоить их еще до начала представления. Меня знают в этом городе!

— На банкете будут и иностранные гости.

— Понимаю, — старик вздохнул и вдруг оглянулся, заметив бредущую по улице девочку. — Ох ты! Посмотрите-ка!

— Кто это? — удивленно спросила Акина. — Вы ее знаете, Такео-сан?

— Нет, — старик поклонился гейшам, прося прощения за прерванный разговор. — Извините, наверное, нам придется обсудить наше выступление позже.

Кицунэ замерла, когда старик в шелковом кимоно вдруг преградил ей дорогу и присел на корточки.

— Привет, маленькая, — с улыбкой сказал Такео, глядя в зареванное личико ребенка. — Почему ты плачешь? Кто тебя обидел?

Девочка посмотрела со страхом на него и двух красиво одетых девушек, что подошли ближе следом за стариком.

— Меня… меня выгнали. Все обижают и ругаются… я никому не нужна…

— Выгнали? Понимаю. Хотела стать артисткой? Да, девочка, стать гейшей очень и очень сложно.

— Та тетя сказала, что гейшей меня не возьмет. Хотела сделать служанкой у юдзе…

— Что?! — потрясенно воскликнули обе гейши, становясь белее всех белил. — Ужас какой!

— А потом совсем выгнала. Сказала, что я — отродье лабораторий.

Трое людей притихли, и переглянулись.

— Похоже, лаборатории спасли тебя от настоящего кошмара, — сказал Такео. — Ты себе не представляешь, куда только что едва не попала. Глупая ты, глупая! Тут радоваться надо, а ты плачешь!

— Но… но куда же мне идти теперь? У меня нет хозяина… я… я…

— А родители есть? Дом? — спросила Акина. — Генетически измененные живут большими кланами.

— Мы жили на базе, — Кицунэ шмыгала носом и глотала слезы. — А потом я… я потерялась.

— Бедный ребенок, — вздохнула старшая гейша. — Как тебя зовут?

— Кицунэ.

Акина взглянула на светло-коричневые, с рыжим оттенком волосы девочки, что густыми волнами ниспадали на худенькие плечи. Острый носик, темные глаза, полные детской наивности, обиды и страха. Настоящий лисенок, попавший в руки людей.

— А родовое имя у тебя есть?

— Родовое имя?

— Название клана.

— Нет.

— По-моему, само слово «кицунэ» нам должно о многом говорить, — сказал Такео. — Значит, тебе негде жить?

Девочка покачала головой.

— И ты ничья?

Кицунэ кивнула.

— Тогда, Кицунэ-чан, хочешь пойти со мной? Я как раз собрался завтракать… то есть ужинать, и ты можешь составить мне компанию. Если только не боишься!

— А почему мне надо бояться?

— Как тебе сказать… я ведь незнакомый человек все-таки. — Такео поднял руку, держа пальцы так, словно что-то сжимал в кулаке. — И к тому же потомок самых настоящих шиноби. Смотри.

Старик разжал пальцы. На его ладони лежал маленький, зеленый бутон цветка. Забывшая о слезах, девочка глядела на то, как цветок разворачивает лепестки и обращается в волшебную лилию, столь пышную, что от ее красоты захватывало дух. Искры золотого света рождались на лепестках цветка, скатывались по ним, скользили по ладони старика и водопадом сыпались на землю.

— Это мое колдовство, — сказал Такео, улыбаясь. — Всего лишь иллюзия, но иллюзия волшебная, способная лечить сердца усталых взрослых и души обиженных детей. Но не все принимают с радостью мои способности. Я потомок клана шиноби, погибшего в великой войне сто пятьдесят лет назад. Мои предки тоже «отродья лабораторий», как и ты. Поэтому меня боятся.

— Я не боюсь гендзюцу. — Кицунэ подняла свою маленькую ладошку и вдруг на ее руке тоже расцвела, лучась золотым светом, волшебная лилия. — Я тоже так умею!

— Она повторила вашу иллюзию, Такео-сан, с такой легкостью! — ахнула Акина.

— Чего и стоило ожидать от волшебного лисенка, — светлея лицом, Такео поднял руку и провел ладонью по волосам Кицунэ. — Ну, скажи, любишь кур, рыжая?

— Не очень, — девочка смутилась, чем вызвала вздох умиления от старшей гейши. — Они злые и больно бьют. Еле убежала…

— Значит, все же лазила в курятник, а? — старик засмеялся. — Ну, истинно лисья порода!

Старый иллюзионист и девушки рассмеялись. Кицунэ просветлела лицом, ведь этот смех был совсем иным, нежели тот, что звучал вокруг нее постоянно с тех пор, как несмышленый лисенок очутился в городе людей.

Сходив в булочную, старик привел Кицунэ в свою комнату, в общежитии актеров. Его неожиданная находка неотступно следовала за ним, словно привязанная, и даже осторожно держала деда за рукав, боясь потеряться.

— Останься здесь, — сказал старик, посадив девочку на подушку возле небольшого столика. — Я схожу к Акине-сан. Вернусь через час, а ты никуда не уходи. Понятно?

— Вы вернетесь сюда?

— Да, это же мой дом. Ну что, будешь меня ждать?

— Да, хозяин.

— Вот, дожил, — Такео расхохотался. — И меня хозяином назвали! Чтобы я такого больше не слышал, ясно? Называй меня Такео-сан. Или дедушкой. И никак иначе.

— Да, Такео-сан.

— Вот и хорошо. Жди меня, я скоро вернусь.

Такео задержался немного, но, когда вернулся, девочка сидела там же и в той же позе, как он ее оставил.

— Ты что, даже не двигалась? — изумился старик.

— Такео-сан приказал остаться здесь. Приказы хозяина абсолютны.

— Тяжелый случай, — отложив большой сверток, старик помог Кицунэ подняться. От долгой неподвижности у той совсем затекли ноги. — Нужно быть осторожнее с тобой. Кто же тебя воспитывал?

— Хебимару-сама. Прежний хозяин…

— Вот заладила, хозяин да хозяин. Я тебе не хозяин, а дед. Ясно?

— Да, Такео-сан. Простите меня. А…

— Что?

— А «дед» — это хозяин в старости?

— Похоже, случай тяжелее, чем кажется. Ничего, научим. Ну что, готова?

— К чему, Такео-сан?

— Принять ванну. Нужно спешить. Скоро соседи с работы вернутся. В общежитии душ да ванная под вечер постоянно занята, но мы еще можем успеть проскочить первыми. Пойдем скорее.

Такео отвел девочку в маленькую комнату с душем и деревянной кадушкой. Стянув с Кицунэ рубаху, он включил воду и, взяв мыло с мочалкой, начал намыливать девочке плечи и грудь, постепенно спускаясь ниже. Хлопья мыльной пены текли, падая вниз, в заполняющуюся водой кадушку, а старик вдруг замер и лицо его начало вытягиваться в крайнем изумлении.

Кицунэ похолодела. Точно такая же реакция была у служанки в доме гейш. Сейчас будет…

Старик вдруг начал оглушительно хохотать. Неудержимый приступ дикого веселья скрутил старика, а Кицунэ зашмыгала носиком, готовясь снова разреветься.

— Прости, прости, — Такео утер рукавом проступившие на его глазах слезы и попытался взять себя в руки. — Не плачь, не над тобой я смеюсь, а над злой стервой Мегуми и ее ведьмами. Теми, из дома гейш, что хотели тебя в юдзе продать. Вот у них, наверное, истерика началась, когда они увидели, что ты была создана по модели первых поколений!

— О чем вы, Такео-сан?

«Все генетически измененные воины изначально создавались бесполыми. Люди боялись распространения измененного генома… проще говоря, боялись, что усовершенствованные люди размножатся и вытеснят их, обычных. Но не уследили. Великие дома создали свои научные центры, подкорректировали гены, и теперь мы равноправная часть общества».

— Лишь о том, что твой создатель был жесток, как и ученые древности, создававшие улучшенных солдат для императорской армии, — старик осекся, и улыбка исчезла с его лица. — Он искалечил тебя…

— Искалечил? Но я не ранена! Что во мне не так? — Кицунэ ничего не понимала. — Я… я уродлива?

Подавшись вперед, Такео обнял дрожащую девочку и, не боясь испачкаться в мыльной пене, крепко прижал маленького монстра к себе.

— Нет, Кицунэ-чан. Не уродлива. Просто тот, кто создал тебя, трусливое ничтожество, готовое ломать чужие жизни ради своих целей. Прости меня за мой смех. Я никогда не буду смеяться над тобой. Не плачь. Ты прощаешь меня?

— Да, Такео-сан.

— Вот и хорошо, — старик выпустил Кицунэ из объятий и поднял оброненную в чан мочалку. — Продолжим?

Завернув девочку в свежую простыню, Такео отнес ее в свою комнату и посадил на подушку.

— Смотри, что я тебе принес, — сказал старик, разворачивая сверток, за которым ему пришлось ходить к знакомым гейшам. — Обязательно отблагодари Акину-сан при встрече.

В свертке оказалось яркое детское кимоно, пояс, легкие дзори и все остальные принадлежности костюма, необходимые маленькой девочке.

— Это… мне? — у Кицунэ перехватило дыхание от восторга. Она потянулась вперед и коснулась красивых тканей пальчиком, боясь, что это может оказаться сном или иллюзией. — Это правда мне?

— Ну, уж точно, не мне! Забирай скорее. Надеть сможешь?

— Не знаю… — девочка смотрела на роскошный наряд с благоговейным страхом. — Я видела такое на людях, попробую повторить.

— Не нужно мучиться. Сейчас позову соседку, она поможет тебе.

Кицунэ восторженно начала рассматривать подарок. Старик, наслаждаясь радостью ребенка, не спешил звать посторонних и наблюдал за ее действиями.

— Такео-сан! — девочка выхватила из вороха одежды белые детские трусики с волнистыми оборками и звонко рассмеялась. — Смотрите, какие смешные штаны!

Соседи выглядывали в коридор и бросали удивленные взгляды на дверь комнаты старого иллюзиониста, из-за которой слышался громогласный хохот старика и серебристый перезвон восторженного детского голоса. Старый артист прежде жил тихо и незаметно. Никогда на памяти жильцов общего дома в его комнате не собиралось сразу столько веселья.

Большой банкетный зал наполняли золотым светом сотни маленьких светильников, установленных на колоннах и люстрах под потолком. Самураи, стоявшие у стен, настороженно переглядывались, недовольные творимым гендзюцу. Представление представлением, но, пользуясь следами дзюцу актера как маскировкой, шиноби могли скрытно подобраться к важным персонам в зале. Такео, способный творить чарующие фантомные картины, потому и жил впроголодь. Далеко не каждый согласится рисковать жизнью ради того, чтобы увидеть волшебные иллюзии.

На сцене несколько юных гейш исполняли танец, полный красоты и изящества. Вокруг танцовщиц вились яркие разноцветные искры, состоящие из чистого света. В соответствии с рассказом танца они то вдруг начинали сыпаться розовыми лепестками сакуры, то взлетали вверх невесомыми, призрачными бутонами цветов.

Танец завершился, и под одобрительные аплодисменты зрителей танцовщицы ушли со сцены. Далее по программе было сольное выступление Хошико, и тут уж Такео постарался с полной самоотдачей, творя самые прекрасные иллюзии, на какие только он был способен в установленных рамках. Буря аплодисментов были наградой ему и танцовщице.

— От вашей воспитанницы невозможно отвести взгляд, — сказал один из двух представительных мужчин, обращаясь к гейше, сидящей с ними за одним столиком. — Мы с компаньоном затеваем небольшую прогулку по реке и хотели бы видеть вас обеих на борту нашей яхты. Вы ведь не откажете нам, прекрасная Акина-сан?

Девушка едва нашла в себе силы утаить огонек торжества, вспыхнувший в ее глазах.

За кулисами сцены старый иллюзионист устало сел на жесткую деревянную скамью, стоявшую рядом с небрежно сваленными в кучу декорациями уже отблиставших представлений.

— Сейчас будут выступать гейши старухи Мегуми. — сказал старик девочке, что, раздвинув шелковые занавеси сцены, тайком любовалась залом и танцовщицами. — Пусть сами хоть наизнанку выворачиваются, а я иллюзий для них творить не буду. За то, что плохо обошлись с тобой, Кицунэ-чан. Теперь можно отдохнуть. Ну, что скажешь о представлении?

— Красиво. Но ты ведь можешь гораздо больше, дедушка!

— Могу. Но нельзя. Самураев беспокоят мои иллюзии. Стоит чуть превысить дозволенное, сразу остановят представление и выставят меня за дверь.

— Злые они, эти самураи! Почему всегда всем мешают?

— Они не злые. Просто многие творят зло с использованием тех же сил, что и я. Самураи лишь хотят защитить своих хозяев от врагов. Ты бы тоже забеспокоилась, если бы кто-то начал кидать ножи в стену, возле которой стоял бы я? Пусть даже тот человек уверял бы, что ни за что не промахнется и не ранит меня. Так же и самураи. Понимаешь?

— А что плохого в иллюзиях?

— Только то, что ими часто пользуются злодеи.

— Пфы! Но мы же не злые! Значит, самураи просто глупые! Ты ведь каждый день тут работаешь, да? И никому еще не было вреда!

— Я работаю не здесь, — старик покачал головой.

— А где?

— Покажу, но только днем. Сейчас у меня будет часа два свободного времени, пока Акина-сан и ее подруги не выступают. — Такео облокотился на сценический реквизит и прикрыл глаза. — Я подремлю, пока они не начали. Охраняй мой сон, Кицунэ-чан.

Девочка, отбежав от занавески, встала на страже. Этакий грозный маленький воин. Старик глянул на нее с прищуром и улыбнулся. Кицунэ не переставала его веселить.

Ранним утром, получив от организаторов банкета тощую пачку денег, Такео поманил Кицунэ за собой и вышел на пустынную улицу сонного города. Старик отчаянно зевал, выдавая в себе неудержимую тягу ко сну, Кицунэ же была как обычно, бодра и весела.

— Ты меня поражаешь, Кицунэ-чан. Сколько же ты можешь не спать?

— Дня три!

— Врешь!

— Не вру! А куда мы идем, деда?

— На основные заработки. Придем, увидишь.

Кицунэ с интересом осматривалась, а дома вокруг становились все беднее и беднее. Красивые особняки остались позади, на смену магазинам с блестящими витринами пришли деревянные лавки.

— И здесь что, больше платят? — удивленно спросила девочка.

— Здесь я за месяц зарабатываю столько же, сколько за один вечер вместе с госпожой Акиной. Но вечера вроде того, что ты видела, бывают очень редко. Я бы с голоду умер, если бы на них надеялся. А тут… даже не в плате дело.

— А в чем?

— Помнишь наш разговор о самураях, Кицунэ-чан?

Девочка кивнула.

— Люди, что живут здесь, никогда не нанимают самураев.

— Понятно! Значит, здесь тебе никто не мешает? Мне бы тоже так гораздо больше понравилось!

— Не только в том дело, что никто не мешает, — улыбнулся Такео, и вдруг откуда ни возьмись к маленькой оборотнице и старому иллюзионисту подбежали дети. Много, не меньше двух десятков девочек и мальчиков разного возраста.

— Такео-сан! Вы сегодня к нам?

— К вам, к вам, — старик рассмеялся и погладил рукой свою седую бороду.

— Здорово! — дети начали прыгать от восторга. — Сегодня наша очередь! Мы так ждали вас, Такео-сан!

— Дедушка Такео, — пискнула какая-то девчушка лет четырех, что сидела на плечах своего старшего брата. — Покажите фокус!

— Фокус? — иллюзионист оглянулся по сторонам и кивнул, не видя поблизости ни одного самурая. — Ну, держитесь!

Старик развел руки в стороны, и вдруг жаркое пламя объяло всю его фигуру. Изумленные дети отпрянули, а огонь, сорвавшись с тела человека, взмыл высоко и обратился в прекрасную пламенную птицу, сделавшую круг над притихшей улицей. Огненное чудо взмахнуло крыльями и взмыло высоко в небо, оставив за собой шлейф из разноцветных искр света. Вспышка озарила небо, и пламенная птица взорвалась искристым фейерверком. Столь красивым, что дети, для которых старый шиноби сотворил этот «фокус», разинули рты от удивления.

— Теперь ты понимаешь, Кицунэ-чан? — шепнул Такео своей воспитаннице, что тоже зачарованно смотрела на фейерверк. — Вот главная причина. Здесь меня не боятся. Здесь я волшебник, а не чудовище.

На крошечном пустыре, со всех сторон окруженном домами, собралось столько народа, сколько за свою короткую жизнь маленькая девочка-оборотень видела разве что в людских потоках в центре города. Но там почти все были взрослые, а здесь — дети, от пяти до десяти лет. Кицунэ увидела только нескольких взрослых, сидящих среди детей и у края площадки.

— Ну что, Кицунэ-чан, — Такео шутливо дернул девочку за прядь волос. — Ты готова?

— К чему?

— К выступлению. Помнишь, мы уже два дня репетировали наше маленькое представление?

— Репетировали? А я думала, мы просто играли!

— Нет, это была репетиция. Зрители ждут от нас красивую сказку. Давай покажем им незабываемое представление!

Кицунэ восторженно улыбнулась и кивнула. Ни малейшего стеснения и страха неудачи даже не мелькнуло в ее глазах. С самого рождения она постоянно пыталась привлечь к себе внимание окружающих, а тут сразу столько людей будут смотреть на нее!

Мысли об этом наполняли Кицунэ только энергией и нетерпением.

— Да ты прирожденная артистка, лисенок рыжий! — Несмотря на усталость после стольких часов весьма тяжелой работы, Такео снова улыбнулся.

— А я не рыжая! — девочка с некоторой обидой посмотрела на старика. — У меня коричневые волосы! Светло-коричневые! Вот возьму сейчас и вообще перекрашу их в черный цвет! Только коричневый, по-моему, красивее.

— Где краску возьмешь, балбеска? Нет времени волосы красить. Зрители ждут!

Без всякого оркестра над импровизированной сценой и пустырем зазвучала плавная мелодия.

— Начинается! Начинается! — поплыл среди зрителей легкий шепоток.

— Сегодня Такео-сан обещал что-то особенное! Видели? С ним девочка какая-то была!

— Да. Красивая. Может, артистка?

— Маленькая еще для артистки!

Музыка слегка сменила звучание, и на сцену, удивив зрителей, выбежал маленький рыжий лисенок. Дети, ожидавшие выхода фокусника или его маленькой спутницы, зачарованно замерли. Лисенок пробежался по сцене, не замечая людей. Маленький звереныш закружился на месте, гоняясь за своим хвостом, потом помчался за яркой бабочкой, выпорхнувший у него из-под лапок. Пробежав несколько шажков, лисенок подпрыгнул, стремясь схватить бабочку, и вдруг превратился в очаровательную маленькую девочку, в которой зрители узнали спутницу Такео. Протянув ручонки, девочка схватила крылатую красотку и мягко приземлилась на ножки, осторожно держа пленницу в своих пальцах.

Дети смотрели, разинув рты. Кицунэ, довольная сверх всякой меры, разжала руки, освобождая бабочку. Пленница, снова обретя свободу, вспорхнула с ее пальцев и улетела под потолок зала, скрывшись из вида. Девочка помахала рукой ей вслед и повернулась на месте, снова принимаясь ловить себя за рыжий, с белым кончиком, хвостик, оставшийся даже после превращении в человека. Дети засмеялись, принимаясь аплодировать, но представление было еще далеко от завершения, и продолжение потрясло собравшихся так, как ничто еще не потрясало их в жизни.

Вмиг пустырь, сцена и присутствовавшие здесь зрители превратились в почти незримых призраков. Вокруг раскинулся большой луг, залитый солнечным светом.

В такт музыке девочка-лисичка несколько минут резвилась среди луговых просторов, не подозревая об опасности.

Почуяв что-то, Кицунэ остановилась и начала озираться. Музыка плавно сменилась, предупреждая зрителей.

Такео внимательно следил за залом, чтобы не напугать кого-либо из детей слишком сильно. Они были привычны к чрезвычайно реалистичным иллюзорным картинам, что показывал им мастер гендзюцу, но мало ли…

Земля задрожала от топота конских копыт. Две армии самураев, в боевом построении, появились на горизонте и начали стремительно сближаться, стремясь сойтись в битве. Огромные боевые кони, закованные в броню от копыт до ушей, сокрушили лесопосадки справа и слева от испуганно упавшей на землю девочки и продолжили свой стремительный галоп. Не оставалось сомнения в том, что лисенка сейчас раздавят в безумном столкновении двух враждующих армий, но вдруг, откуда ни возьмись, окутанный пламенем, над девочкой возник гигантский старый лис, с сединой на морде и пятью длинными хвостами.

Защищая ребенка, громадный зверь взмахнул хвостами и ударил сначала направо, затем налево, сшибая ряды атакующих. Ряды самураев смешались. Армии, видя перед собой грозное страшилище, начали отступать.

Самурай в коричнево-красных доспехах, командовавший одной из армий, размахивал мечом, приказывая своим солдатам продолжить атаку, но с кицунэ, да еще пятихвостым, связываться у людей желания не было. Бой был остановлен, и армии замерли в растерянности. Взбешенный самурай издал громкий свирепый рев и вдруг соскочил с лошади, на глазах изумленных зрителей превращаясь в громадную серо-рыжую лису с девятью хвостами. Ринувшись вперед, он бросился на старика. Девятихвостый и пятихвостый сошлись в жарком поединке. Пламя взметнулось до небес, от топота лап содрогалась земля. Битва лис больше напоминала огненный танец, но вдруг серо-рыжий отбросил прочь пятихвостого старика. Разинув пасть, чудовище бросилось к сжавшейся на земле юной кицунэ, и в тот же миг, заслонив ребенка собой, перед чудовищем встал грозный самурай, командовавший второй армией, едва не начавшей битву на этом поле.

Лис оглянулся и увидел, что находится в окружении множества воинов. Солдаты его собственной армии тоже подняли оружие против монстра-обманщика, притворявшегося человеком. Оглушительно расхохотавшись, лис подскочил вверх и вдруг исчез, растаяв серым туманом.

Самураи медленно опустили мечи и копья. Битва была завершена.

Там, где упал пятихвостый лис, на земле теперь лежал раненый старик-человек, в крестьянском сером кимоно.

С отчаянным криком девочка-лисичка подбежала к нему и обняла, но старик, прошептав ей несколько добрых слов напутствия, исчез, растаяв туманом, как и девятихвостое чудовище.

— Вернись на священную гору, к храму Инари но Ками. Кицунэ-чан, я буду ждать тебя там, — тихо прозвучали последние слова старика.

Самураи, обступив девочку со всех сторон, смотрели на то, как плачет ребенок волшебных лисиц.

— Нельзя оставить ее здесь. Богиня Инари может рассердиться на нас за то, что мы не помогли одной из ее слуг.

— Не только поэтому, — воин, вставший на пути девятихвостого, склонил колени, протянул руку и коснулся плеча Кицунэ, обещая помочь ей. — Не плачь, маленькая. Я буду с тобой.

Затем последовал рассказ о путешествии лисенка и самурая через страну зеленых полей и рек, так похожую на мирную и благодатную страну Водопадов. Волшебные существа встречались им буквально на каждом шагу, девочка-лисичка словно притягивала к себе внимание разных забавных чудищ. Дети с интересом смотрели на красочные видения, на забавных зверей и духов. Юные зрители от души потешались над глупой двухвостой кошкой, пытавшейся из вредности состроить разные пакости кицунэ и самураю, но неизбежно терпящей поражение из-за собственных ошибок или невнимательности.

— Бакенэко? — смеялись дети. — Бакенэко!

Священная гора, окутанная облаками, предстала перед путешественниками, и они начали восхождение по каменным ступеням к храму на вершине, но девятихвостый дикий лис встал у них на пути, довольный, что враг-человек и детеныш мебу сами пришли к нему в лапы.

Лис был грозен и самоуверен, но меч в руках самурая и магия девочки-лисички вступили в борьбу со злом. Пламя разливалось вокруг реками, грохотал гром и вспышки молний озаряли небо. Казалось, девятихвостый необорим, но благодаря близости святой земли сил воина-человека и магии маленького лисенка оказалось достаточно, чтобы жуткий демон-лис получил сокрушительный удар. Бакенэко, выползшая из кустов, понюхала лужу серо-черной грязи, что осталась от чудовища, и презрительно фыркнула:

— Неудачник!

Самурай и лисенок поднялись к храму, скрытому среди облаков, и навстречу им вышел сначала пятихвостый дед-лис, украшенный наложенными на боевые раны бинтами, а затем и прекрасная дева с лисьими чертами в облике. Богиня риса и хлеба Инари-но-ками приблизилась к склонившемуся перед ней самураю, и окружившие их волшебные существа с восхищением смотрели на великолепную корону с символами пяти стихий, поднесенную в дар человеку, не оставившему в беде ребенка лис.

Сами того не подозревая, Кицунэ и Такео подарили в то утро миру быстро обретшую популярность легенду о том, как был коронован первый император единого человечества. Легенду, разумеется, выдуманную, но оттого не менее красивую и добрую. Очень нужную людям, истерзанным бесконечными битвами Эпохи Войн.

Кицунэ таяла от счастья, слушая восторги обступивших ее со всех сторон детей. Жутко скромная, она спрятала розовое от смущения личико, закрыв его рукавами кимоно.

— Ну, ну, совсем внучку застесняли! — Такео протолкнулся сквозь толпу обступивших девочку благодарных зрителей и, подхватив лисенка, посадил ее себе на плечо. — Автографы еще просить начните!

— Такео-сан, а кто она?

— Как ее зовут?

— Внучка это моя приемная. Кицунэ звать. Лисица волшебная, самая настоящая! А вы думали?

— Такео-сан, — едва слышно шепнула ему на ухо оборотница. — Я не лиса!

— И пошутить уже нельзя, да?

— Я боевая биоформа! Метаморф-оборотень. Так хозяин называл.

Такео дрогнул. Холодящие душу слова эта малышка произносит как что-то совершенно естественное. Боевая биоформа? Это очевидно, что Кицунэ создавали для войны. Что значит метаморф? Оборотень?

— А вот об этом — молчок, — шепнул он маленькой воспитаннице в ответ. — Ты человек в первую очередь.

— А хозяин сказал…

— А я тебе кто?

— Дедушка.

— Вот. Слушай, что дед говорит. Я не обману. Ну что, пойдем, отметим успешную премьеру? Мороженое любишь?

— Мороженое… мясо? Рыбу?

— Несчастное ты дите! А пирожное пробовала когда-нибудь? Сладкое вообще что-нибудь ела?

— Конфеты. Круглые и твердые, как камешки. Во рту тают. А внутри — варенье.

— Ну, хоть карамельками баловали, и то ладно. Сейчас я куплю тебе целую гору того, без чего детство не детство! Вперед!

Отвечая на сыплющиеся со всех сторон вопросы и обещая детям в скором времени зайти еще раз, Такео направился к узкой улочке, служащей выходом с пустыря.

Силы иссякли полностью. Хоть Такео и был привычен к нарушениям распорядка дня, но напряжение последних часов сказалось, и голова начинала болеть. Хорошо, что Кицунэ хорошо владела иллюзиями и помогала во время представления. Без ее содействия игра иллюзий вышла бы куда более блекло и, возможно, даже прервалась бы.

Сейчас больше всего хотелось добраться до постели и забыться живительным сном, но по пути нужно было сделать еще кое-что.

— Зайдем к одному дому, Кицунэ-чан, — сказал старик девочке, которая с блаженной улыбкой доедала сливочное мороженое в вафельном стаканчике. — Я другу пару слов скажу.

Кицунэ, впервые в жизни объевшаяся сладостей, благодушно кивнула, даже не думая подозревать в чем-то доброго хозяина.

Такео, ведя ошалевшую от счастья девочку за руку, подошел к деревянной стене, окружающей один из больших многосемейных домов, и, взяв деревянный молоток, несколько раз ударил о металлическую пластину, закрепленную на стене у двери. На стук вышла невзрачная худощавая женщина с колючими, темными глазами на сером лице. Впрочем, взгляд ее сразу потеплел, едва она увидела Такео.

— Здравствуйте, госпожа Иши, — сказал, поклонившись ей, Такео. — Дома ли Катсуро-сан?

— С лотком ушел, на торговую площадь. Жаль, не застал ты его, давно хотел он с тобой повидаться.

— Жаль, жаль, — Такео с улыбкой вздохнул и тайком сделал условный жест пальцами «есть информация». — Может быть, вечерком зайду?

— Деда, а ты выспаться успеешь? — с сомнением пробубнила Кицунэ, с сомнением поглядывая на усталого старика. — Тебе сегодня вечером не на работу?

— Нет, эта ночь у меня будет целиком подарена сну. Так что ничего страшного.

— А это кто это у нас? — женщина, присев на корточки, принялась сюсюкать с засмущавшимся ребенком. — Ты откуда такая, маленькое чудо? Как тебя зовут?

— Кицунэ, — ответила девочка, и в глазах женщины словно вспыхнули искры. Это было ненормальное имя. Условное обозначение шиноби?

— Она потерялась, и я взял ее к себе, — сказал Такео. — Шла по улице и плакала. Представляете, Иши-сан?

— Бедное дитя, — Иши погладила Кицунэ по голове. — Одной остаться в таком юном возрасте! Но не бойся, Такео — хороший человек. Он тебя не оставит. Да что это мы стоим на пороге? Проходите в дом!

— Нет, нет, добрая хозяйка, нам домой пора, — старик покачал головой. — Ребенок всю ночь не спал.

Распрощавшись с женщиной, Кицунэ и Такео направились прочь от ворот дома.

— Кто это была, деда? — спросила девочка, оглянувшись.

Иши уже ушла, закрыв за собой дверь.

— Знакомая одна. Жена моего хорошего друга.

— Она генетически измененная?

— Нет, а что?

— Странная. Глаза у нее внимательные. Как… как у меня. А она оборотень? Так на меня смотрела, словно скопировать хочет.

— Ты о чем, Кицунэ-чан? Как это можно — копировать других людей?

— А что? Кроме меня, никто так больше не умеет?

— То есть как… — Такео остановился и взглянул на девочку округлившимися от удивления глазами. — Правда умеешь? Покажешь?

— Сейчас?

— Нет, не сейчас, — старик окинул взглядом улицу, полную людей. — Еще самураи увидят… Когда домой вернемся. Хорошо?

Кицунэ кивнула, беззаботно улыбнувшись.

— А та женщина, Иши, — Такео вернулся к прежней теме разговора, — она булочница. Хлеб и пирожки печет.

— Вот почему от нее тестом и мукой пахнет! — воскликнула девочка с пониманием. — Такой хороший запах!

— Любишь пирожки? С чем?

— С вареньем! А Иши-сан печет такие?

Кицунэ болтала без умолку, держа деда за руку и направляясь вместе с ним к кварталу гейш и артистов, к дому, всего за несколько дней ставшему для нее родным.

Такео поставил кастрюлю с кашей на край низкого столика, принес пару глиняных плошек и, зевнув, снял с кастрюли крышку, намереваясь начать перекладывать кашу в плошки.

— Ну, показывай теперь, как превращаться умеешь.

— Деда, а в кого мне превратиться? — спросила Кицунэ, без особого энтузиазма глядящая на кашу. Она здорово объелась сладким, и аппетита пока не было.

— А в кого прежний хозяин заставлял превращаться?

— Он приводил людей, хмурых и худых, каких-то сонных, что ничего вокруг себя не видели. Несколько раз приказывал превратиться в девушек с обложек журнала, но по фотографии трудно копировать. Непохоже получается.

— Ты можешь скопировать взрослого человека?

— Да.

— И мужчину, и женщину?

Кицунэ кивнула.

— Просто скажи, деда, какого человека тебе хотелось бы увидеть и которого видела я. За четыре дня образы еще не потускнели, я могу четко вспомнить лицо каждого… кроме разве что прохожих на улице. К ним не присматривалась.

— Ну, тогда помнишь мою подругу, Акину-сан? Ту, что подарила тебе кимоно и немного обычной одежды?

— Конечно, Такео-сан.

— Превратись в нее… или лучше в ее воспитанницу, Хошико. Сможешь?

— Да, деда. Отвернись.

— Зачем?

— Хозяин говорил, что так результат виднее.

Такео послушно отвернулся, и Кицунэ начала превращение. Она не собиралась становиться взрослой надолго, и потому создавала хрупкую конструкцию, наращивая не кости, а хрящи, создавая воздушные мешки в мышцах и заполняя их сжимаемым воздухом. Старик сидел спиной к ней и улыбался, чувствуя объемы Ци, испускаемые в воздух. Дзюцу превращения было энергозатратным, и контролировала девочка себя довольно плохо. Не зря самураи и соглядатаи скрытого селения Воды забеспокоились и шныряли по городу, как собаки-ищейки, с тех самых пор, как наивная лисица Кицунэ пришла в Сандзе. След от применения Ци при дзюцу смены облика должен остаться легко заметный. Наверное, кто-то из стражей натолкнулся на такой след, а затем было найдено еще несколько. Заподозрили, наверное, незнамо что.

Привычными импульсами своей Ци Такео разрушил след, что оставляла Кицунэ сейчас. Клан Отани был создан для поддержки боевых групп шиноби и заметания следов. Теперь, когда от былой славы скрытого селения Воды остались одни воспоминания, родовая способность позволила Такео работать иллюзионистом и выступать со своим искусством перед простыми людьми, в обычном городе. Он мог рассеять след энергии Ци от своих собственных дзюцу иллюзий, убрать этот маяк, беспокоящий и привлекающий внимание самураев. Сейчас сила измененного генома Отани точно так же позволит скрыть применение способности странного существа, чьи судьбы с потомком клана, давно проигравшего борьбу за выживание, неожиданным образом пересеклись.

— Ну же, Кицунэ-чан, покажи мне, насколько ты волшебна!

— Еще пару минут, — Кицунэ хихикнула. — Подожди чуть-чуть, деда.

Кимоно стало очень коротко. Кицунэ подхватила широкое полотенце, висевшее на стуле, и обмотала его вокруг талии, скрыв ноги до колен.

— Теперь, можно.

Такео обернулся и обомлел, увидев перед собой молодую девушку. Хошико выглядела несколько странно, Такео никогда не видел ее без макияжа гейши и с распущенными волосами.

— Позволите ли вы мне принести бокалы и наполнить их вином, господин? — Кицунэ присела к столику и взялась за плошку, изящными движениями наполнив ее кашей из кастрюли. Она легко копировала голос, манеру речи и даже стиль движений Хошико, к которой успела присмотреться этой ночью, на банкете.

— Ты хочешь выпить?

— Деда, ты что?! — возмутилась Кицунэ. — Тот дядя сказал Хошико-сан, что она всегда угадывает его желания, и рассмеялся. У него еще глаза вспыхнули, наверное, он правда сильно хотел вина. А ты вот все испортил!

— Как ты услышала их разговор, через весь зал? Неужели у тебя такой хороший слух?

— Я видела движение губ и повторила их. Получились такие слова.

— Лицо, голос, движения… А танцы гейш повторить сможешь?

— Смогу. Это просто.

— А игру на музыкальных инструментах?

— Не знаю… наверное, да. Только нужно хорошо присмотреться.

— Покажи танец.

— Хошико-сан?

— В исполнении Хошико, но… тот, что танцевала Кичи…

— А это кто?

— Помнишь ту гейшу, что выступала третьей?

— Да, у нее был красивый танец. Я его хорошо запомнила.

— Замечательно. Покажи. Без всяких иллюзий.

— Здесь места мало.

— Как сможешь.

Кицунэ выполнила его просьбу, и десяток минут Такео любовался на танец гейши, исполняемый легко и красиво даже в условиях сильного ограничения в пространстве. Кицунэ не просто копировала движения одно к одному, она адаптировала их к окружающей обстановке.

— Ладно, хватит, — старик почесал затылок, поглядывая на снова севшую к столу девчонку. — Ты опасный человек, Кицунэ-чан! Надо, чтобы гейши о твоем умении передирать движения не узнали. Они учатся искусству танца с самых юных лет, а ты копируешь их умения с такой легкостью! Нет, старуха Мегуми даже не подозревает, как прогадала, выставив тебя за порог! Ты редкое сокровище!

— Правда? — Кицунэ тихонько хихикнула, довольная похвалой.

Такео окинул взглядом фигурку Кицунэ еще раз и вдруг расхохотался.

— Что ты, деда? — обиделась девочка.

— Ты хорошо скопировала Хошико, Кицунэ-чан, но все-таки ошиблась! Ты же не знаешь, что она обматывает свою грудь бинтами, чтобы кимоно не топорщилось! У настоящей Хошико грудь вовсе не нулевого размера, как у тебя!

— Правда? — Кицунэ расстроилась.

— Значит, и тебя можно обмануть! Ну, ничего. Теперь превратись в Акину-сан. Я хочу посмотреть, как ты меняешься.

Кицунэ кивнула и сменила облик. Такео внимательно наблюдал, а затем, когда девочка завершила превращение, глаза его сверкнули озорством.

— Кицунэ-чан, давай творить совершенство? Сейчас я покажу тебе иллюзии, а ты копируй девушку из них. Я буду смотреть на тебя и править ее лицо. Хорошо?

Лисенок-оборотень, обрадованная новой игрой, с радостью согласилась. Такео и Кицунэ с энтузиазмом приступили к работе.

Тоютоми Киеши, сосед и старый знакомый фокусника Такео, маялся в тот день от безделья. У оркестра ввиду отсутствия заказов наметились внеплановые выходные. Пользуясь этим, жена забрала детей и ушла погостить к своей матери, а мужа равнодушно оставила дома следить за кошкой и полировать музыкальные инструменты. Киеши не особо-то и напрашивался отправиться с ними. С тещей у него были не очень хорошие отношения.

Но одному сидеть тоже было тошно. Услышав голоса и смех из комнаты Такео, он сходил на общую кухню и разогрел кастрюльку лапшового супа. Прихватив несколько тарелок, Киеши направился к соседу, надеясь ненавязчиво напроситься на совместный обед с ним и той маленькой балбеской, которая, возникнув из ниоткуда, уже успела взять в привычку вертеться у всех в этом доме под ногами.

Вежливо постучав, Киеши предупредил о своем приходе и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь.

— Такео-сан, Кицунэ-чан, что же это вы пустую кашу… — произнес он и вдруг замер.

Напротив его старого друга, за столиком, сидела девушка удивительной красоты. Если бы Киеши не видел сам, то никогда не поверил бы, что такое сочетание идеальных черт действительно возможно. Изгиб бровей незнакомки, овал лица и чувственные губы пленяли взгляд с первых мгновений. Сорокалетний музыкант, повидавший на своем веку много гейш и просто симпатичных женщин, с упоением наблюдал, как очаровательная девушка поднимает чуть склоненную до того голову и бросает взгляд на гостя. «Все людские глаза одинаковы», — не раз со смехом говорил Киеши в ответ на рассказы молодых о прекрасных глазах той или иной чаровницы. Но в этот момент он понял, что был не прав. У этой девушки глаза были просто удивительной красоты. Она словно не замечала, что смотрит на низкорослого мужчину, с блестящей залысиной на макушке и с начинающим отвисать брюшком. Одетого в нелепые клетчатые штаны от пижамы и белую майку. В глазах сказочной красавицы светилась детская мечтательность, ласковая доброта и приветливость. Чувства, способные оживить даже давно отгоревшее мужское сердце.

— Киеши-сан… — произнесли губы богини.

Поднос выскользнул из ослабевших рук музыканта, плошки с грохотом раскололись, ударившись об пол, а суп из кастрюльки веерами брызг полетел во все стороны и растекся большой лужей на полу.

— Киеши-сан! — Такео вскочил, заслоняя собой Кицунэ и оборачиваясь к незваному гостю. — Что за бестактность?! Ты что вламываешься в чужой дом?

Пара секунд, и старик вытолкал потерявшего волю музыканта за дверь.

— Такео-сан… кто… кто это? — бледный, как мел, пролепетал Киеши, пытаясь снова заглянуть в комнату и увидеть юную красавицу, которую заслонял фокусник.

Такео уверенным движением закрыл за собой дверь.

— Это мы с Кицунэ-чан иллюзии творим. Нет там никого, только внучка моя! Это гендзюцу, ясно?

— Какая… какая прекрасная иллюзия…

— Иди к себе, Киеши! Не мешай нашим тренировкам, будь добр! Мы с Кицунэ и слова не говорим, когда вы во дворе репетиции устраиваете, а у нас, знаешь, стекла дребезжат!

— Можно мне…

— Не можно! Кицунэ стесняется.

— Такео-сан, — Киеши снова взглянул на дверь комнаты иллюзионистов. — Это правда было гендзюцу? Никогда не видел девушки красивее, чем та. Так реально выглядело… она… Кицунэ… действительно, волшебный лисенок!

— Иди, иди! — Такео толкнул друга в плечо. — Надо же, влюбился в фантом! Смотри, жена узнает, получишь дудкой по голове!

Киеши поник, отвернулся и, словно во сне, побрел прочь от комнаты иллюзиониста. Такео проводил его насмешливым взглядом и вернулся в комнату.

Кицунэ, веселая и довольная, вертелась перед зеркалом на стене, любуясь собой.

— Такео-сан, а я правда так прекрасна, как сказал Киеши-сан?

— Все-то ты слышишь! Красива ты, да. А могло быть иначе? Забыла, кто тебе помогал? Тот, что всю жизнь создавал прекраснейшие иллюзии! Неудивительно, что у нас с тобой вышла богиня. Ты теперь не просто девочка-лисичка. Ты — земное воплощение Инари-но-ками!

Кицунэ порозовела, тая от похвалы.

— Можно мне остаться такой? — спросила она.

— Нет, вертихвостка! — Такео рассмеялся. — Ну-ка живо становись маленькой, смешной глупышкой!

— А почему? — Кицунэ надула губы и стала еще очаровательнее.

— Потому что такую красивую у меня тебя сразу украдут! Какой-нибудь богатей к себе утащит, а у него другой отбирать полезет! Знаешь, сколько было войн из-за баб? Достаточное количество! Ну-ка, без разговоров! Становись нормальной, Кицунэ-чан, и больше облик не меняй. Приказ ясен?

— Да, Такео-сан, — обиженная лисичка нехотя подчинилась и начала превращение в шестилетнюю девочку.

Небольшой бар в одном из жилых районов Сандзе собирал каждый вечер немало посетителей. Ремесленники и рабочие заводов приходили сюда отдохнуть, пообщаться с друзьями за кружкой пива или дешевого вина. Гомон пьяных голосов служил хорошей маскировкой, но совершенно бессмысленной. Никто не обращал внимания на двоих обычных посетителей, стоявших у стены и время от времени прикладывавшихся к кружкам пива, которые держали в руках. Эти двое непринужденно вели спокойную беседу.

— Не ожидал от тебя такого фокуса, старый пройдоха, — сказал, ухмыляясь, продавец пирожков. — На старости лет нашел себе ученицу!

— Не ученица она мне, Катсуро-сан, — Такео покачал головой и вздохнул. — Умению стирать след применения дзюцу я научить не могу, сам знаешь. Тут генетика нужна. А иллюзии она лучше меня творит!

— Да ну? Это тебя беспокоит?

— Меня другое беспокоит. Кицунэ не брошенный ребенок. Она потерялась, и хозяин сейчас ищет ее. Кто он? Насколько силен? Кицунэ хорошо о нем отзывается, но она совсем еще маленькая и может многого не понимать. Что если ее хозяин — чудовище, решившее создать монстра себе в помощники? Я беспокоюсь за Кицунэ. Очень сильно.

— Что известно о ее хозяине?

— Имя Хебимару тебе о чем-нибудь говорит?

— Хебимару… Хебимару… — Катсуро задумался. — Был такой. Подробностей из жизни не знаю, все засекречено, просто слух идет, что есть в селении Ветвей троица великих воинов, отличившихся в нескольких недавних стычках, особенно в большой заварушке с селением Тумана, что в стране Болот. Один из них — Хебимару. Любимый воспитанник лидера Ветвей, Шинрин Сарутоби.

— Это интересно. Кицунэ говорила, что воины Ветвей — их враги. Она даже жаловалась на то, какие страшные маски носят их шиноби.

— Пластиковые маски? Служба внутренней безопасности селения Ветвей. Они ведут охоту за изменниками и редко участвуют в преследовании других врагов своего селения. Больше ничего Кицунэ не говорила?

— Говорила еще, что жила глубоко под землей, на базе с научным центром. И еще складывается впечатление, что людей в подчинении у ее хозяина совсем не много.

— Тайная база, значит? Нет сомнений, что Хебимару предал селение Ветвей и стал изгоем. — Катсуро единым духом ополовинил кружку пива и довольно крякнул. — Эх, хорошо пивко! Ладно, Такео-сан, по старой дружбе помогу. Пошлю весть в скрытое селение Воды, они разузнают, что смогут. Злой он или не очень. Получится ли у него дите выкупить и не забыл ли он уже про него. Все выяснят. Может, Хебимару и в живых-то нет? Тогда можно будет жить спокойно. Но с тебя — пиво! Три кружки. И это только аванс!

— Злодей! Твои цены непомерны! Правду говорят, что с шиноби свяжешься — до последнего клочка обдерут.

— Не ворчи! Тащи пиво. И без фокусов! Я тебя знаю.

Кицунэ сонно заныла, когда чья-то рука осторожно потрясла ее за плечо.

— Кицунэ-чан! Проснись!

Девочка очнулась, села на постели и обернулась к человеку, который будил ее.

— Хозяин!

Сон отступил, и Кицунэ увидела перед собой совсем не того, кого ожидала увидеть. Это был вовсе не Хебимару.

— Извини, что разбудил, Кицунэ-чан, — Киеши протянул и вложил в ладони девочки несколько шоколадных конфет.

— Спасибо, — маленькая оборотница с удивлением понюхала конфеты. Что это еще такое? Как карамельки, только большие и мягкие. Вроде пахнут вкусно. Наверное, тоже сладости.

— Кицунэ-чан, — зашептал, воровато озираясь, музыкант. — Ты можешь еще раз показать мне ту иллюзию, что вы создали здесь вместе с Такео? Ту девушку…

— Могу. — Кицунэ кивнула. — Вам понравилась она?

— Очень. Покажи, и я принесу тебе еще шоколада. Сколько захочешь! Только никому не говори, ясно?

Кицунэ кивнула и сосредоточилась, принимаясь формировать печати высвобождающие Ци.

— Киеши-сан…

Руки музыканта задрожали, когда он услышал этот голос. Обернувшись, мужчина медленно поднялся с корточек, зачарованно глядя на юную красавицу, что возникла из небытия позади него.

Вокруг раскинулся подернутый туманом зеленый сад. Тишина завладела миром, и из тишины родилась едва слышная, плавная музыка.

— Позволите ли вы мне принести бокалы и наполнить их вином, Киеши-сан? — произнесла девушка.

— Подожди… — музыкант тронул богиню за длинный рукав кимоно. — Прошу, не уходи…

В руках богини появился бокал с красным напитком, который она подала Киеши. Не отводя взгляда от волшебного фантома, музыкант выпил напиток и ощутил вкус фруктового лимонада. Кицунэ никогда не пила вина и не ведала его вкус.

Киеши всегда был добр к Кицунэ. Девочка хотела доставить ему радость в ответ на его доброту.

Прекрасный фантом приблизился вплотную к очарованному человеку, поднял руки и обнял его. Киеши чувствовал прикосновение ткани кимоно богини и аромат ее духов.

«Если ты поцелуешь меня, милашка».

Богиня склонилась, приблизив свое лицо к лицу дрогнувшего музыканта. Губы их нежно соприкоснулись. Иллюзорный бокал выскользнул из пальцев мужчины. Киеши чувствовал тепло и живое прикосновение. Иллюзия? Это иллюзия?!

Музыкант поднял руки и обнял фантом. Зримое воплощение красоты и женственности, ожившая и ставшая такой реальной сказка.

Когда Такео вернулся в общежитие и шел к своей комнате, навстречу ему попался сосед, которого старик-фокусник едва узнал. Киеши буквально помолодел лет на десять и светился счастьем изнутри. Глаза музыканта заполонил туман волшебных мечтаний.

Не нужно было искать след применения иллюзий, чтобы понять, что случилось.

— Кицунэ-чан! — старик, хмурясь, вошел в комнату. — Киеши-сан был здесь?

— Да, — девочка торопливо прятала фантики от конфет. — Он попросил показать красавицу, что мы сделали, и я показала. Я не превращалась! Только иллюзией.

— Кицунэ-чан, — Такео присел перед девочкой. — Не играй с людьми. У Киеши ведь жена и двое детей есть, а ты ему голову морочишь.

— А кто такая «жена»? — девочка-лисичка наивно уставилась на деда. — А-а, поняла! Иши-сан — жена твоего «хорошего друга»! Жена — это булочница?

— Сил с тобой нет! — Такео покачал головой. Он вспомнил состояние Киеши и печально вздохнул. — Опасный ты человек, Кицунэ-чан. Ох, опасный!

* * *

Одиннадцать раз солнце совершило свое путешествие по небу. Город нежился в неожиданно летней, для осени, безмятежности и тепле, ничто не нарушало его покой. Кицунэ вовсю веселилась, устраивая одно представление за другим для благодарной публики. Такео жестко контролировал работу маленькой оборотницы и мог только восторгаться емкостью ее памяти. Первую сказку, о лисенке и самурае, она запомнила до малейших деталей и могла повторять иллюзии так, словно запускала пленку в видеопроигрывателе.

— Проведем опыт, — старик потратился на пару билетов и сводил Кицунэ в кинотеатр, на показ популярного детского мультфильма. — Ну что, запомнила сюжет? Переработай картинку под трехмерное пространство и повтори, что видела.

Уже вечером того дня дети одного из ремесленных районов получили настоящий подарок, очутившись в центре сказки, со своими любимыми героями. Кицунэ манипулировала иллюзиями со всем энтузиазмом и, принимая восторги публики, радовалась больше, чем ее наставник при получении платы за представление.

— Я с тобой стану миллионером без особых усилий, — старик прятал деньги и гладил девчонку по голове ладонью. — Мы с тобой у синематографа все сказки стащим! А потом начнем фильмы копировать и устраивать гастрольные показы по всей стране! Разорим киношников подчистую! Ты просто ужас какой опасный человек, Кицунэ-чан!

Однако энергия не бралась ниоткуда, и Кицунэ ела с таким аппетитом, что заработанные деньги почти целиком уходили на продукты.

— Тебе нужно научиться лучше контролировать Ци, — бурчал Такео, снова дежуря у плиты и наваривая новую кастрюлю супа, в то время как Кицунэ стояла рядом и голодными глазами смотрела на закипающую бурду. — Очень много расходуешь ее впустую. Ладно, хватит пока экспериментов. Вредно часто пользоваться гендзюцу, можно ведь мозг перенапрячь и повредить. Значит, так. Начинаем действовать по прежней схеме, то есть я работаю, ты смотришь. Подучу тебя немного, тогда снова начнешь выступать.

— Я тоже хочу, деда!

— Ладно, только не слишком много.

Меж тем слава о мастере гендзюцу и его маленькой ученице стремительно распространялась. Зрители требовали Кицунэ и ее сказок. Такео был вынужден все чаще задействовать воспитанницу в своих представлениях.

Совместные выступления, совместные обеды и ужины. Такео и Кицунэ стали совершенно неразлучны и ходили всюду парой, как самая настоящая семья актеров. Оба уставали так, что после окончания представления валились с ног от усталости, но старый иллюзионист без лукавства думал об этом времени как о самом веселом в своей жизни. Бессмысленное существование в четырех углах пустой комнаты закончилось, и, как ни портила несносная лисица нервы учиняемыми время от времени шалостями, с ее появлением старик, как в молодости, снова ощутил вкус жизни.

* * *

Безногий Гуанг удивленно воззрился на девочку, подбежавшую и поклонившуюся ему. Нищему попрошайке потребовалась несколько мгновений, чтобы узнать ту самую оборванку, что недавно приходила к центру занятости искать работу и развлекла калеку донельзя забавным разговором.

— А-а, это ты, круглолицая! — ухмыльнулся Гуанг. — Хорошо выглядишь! Неужели нашла своего хозяина?

— Меня дедушка нашел! — сияющая счастьем девчонка отбежала на пару шагов назад и подвела ближе к нищему длиннобородого, худощавого старика. — Это настоящий сказочник! Я теперь у него живу и пришла сказать, чтобы вы, Гуанг-сан, меня не ждали. Я, наверное, к вам работать не приду.

Гуанг не выдержал и рассмеялся.

— Спасибо, что не забыла! — отсмеявшись, произнес он. — А то ведь я бы всю жизнь тебя ждал! Ох-хо-хо! Ну, дед! Сманил у меня работницу!

— Спасибо, что были доброжелательны к моей внучке. — Такео поклонился нищему и положил в мисочку перед калекой купюру в сотню рю, которую тот тотчас сцапал и одним быстрым движением спрятал под рубаху.

— Не стоит благодарности, — Гуанг кивнул старику и подмигнул девочке. — Ну, маленькая принцесса, скажи, ты теперь тоже сказки будешь сочинять?

— Да. Как дедушка!

— Ха! И как же твое имя, можно узнать? Буду потом хвастаться, что разговаривал с настоящей знаменитостью!

— Меня Кицунэ зовут! — отозвалась девчонка, не думая даже смущаться или замечать насмешливый тон нищего. — Вот увидите, скоро город заговорит о наших с дедушкой сказках!

— Кицунэ? — Гуанг долго смотрел вслед ушедшему старику и девочке, что вертелась возле «нового хозяина», скакала и безостановочно болтала. — Подходящее имя для… фантазерки. Что же, лисенок, всего тебе самого хорошего. Хоть кому-то в нашем проклятом мире повезло.

 

Глава 4

Нить

Утро, как водится у лисиц, началось задолго до того, как над горизонтом поднялось солнце.

— Деда, деда! — Кицунэ вбежала в комнату и, поставив что-то на пол, принялась прыгать, пытаясь дотянуться до выключателя и зажечь свет. — Деда, смотри, что я сделала!

Такео, не спеша открывать глаза, начал вспоминать проделки последних дней. Первая — попытка построить башню из глиняных плошек, собранных со всех кухонь общежития. Весьма неудачная попытка, после которой осколки выносили мешками, а Такео стал лучшим клиентом гончаров в этом месяце.

Вторая — попытка понять устройство электрической лампы. Пробки в электрощите поменяли быстро, а вот утихомирить ревущую от боли и обиды девчонку с обожженными при замыкании пальцами было гораздо сложнее.

Третья — катание на собаке. Одурманив злющего цепного пса с помощью гендзюцу, Кицунэ запрыгнула ему на спину, сняла ошейник со зверя и показала собаке иллюзию удирающей кошки. Легко представить, какой поднялся переполох, когда жуткая псина, роняя хлопья пены из пасти, помчалась по улице с визжащей от восторга хулиганкой на спине. За эту проделку Кицунэ пришлось безжалостно выпороть, но наказание не помешало балбеске учинить новую шутку уже следующим утром. Стащив у одной из живущих неподалеку актрис зеленую краску для волос, Кицунэ выкрасила в яркий изумрудный цвет соседскую кошку. «Так веселее». Получилось действительно весело, каждый, кто видел, как зеленое пушистое чудо проходит мимо, валился с ног в неудержимом приступе хохота. Не до смеха было только несчастному зверю, которого несколько раз подряд купали, пытаясь отмыть, и хозяйке кошки, в ярости искавшей того, кто свершил злодейство над ее любимицей.

Что же теперь учинила Кицунэ-чан? Будем надеяться, что-нибудь не слишком разорительное.

Применив импульс энергии Ци, девчонка допрыгнула все же до выключателя, и свет в комнате зажегся.

— Смотри, смотри, деда! — Кицунэ подняла поднос, на котором стояло глиняное нечто, по форме напоминающее плошку. — Это я сама сделала! Красиво получилось?

— Красиво, — похвалил Такео работу девчонки, отмечая взглядом ее руки, заляпанные глиной по самые плечи, разводы грязи на одежде, лице и в волосах. — Ты у нас теперь гончар?

— Да! А как глину делают крепкой, деда?

— Странная у тебя глина. Черная какая-то. Ты где ее брала-то?

— Там, возле пруда, где ивы. Ее там много!

— Понятно. Такая глина, Кицунэ-чан, для посуды не годится.

— Почему? — девочка обиженно надула губы, словно дед намеренно и не слишком правдоподобно обманывал ее.

— В гончарных делах я, конечно, не силен, но в обычной глине состав не тот. Посуда из нее будет растворяться в воде, рассыпаться и крошиться.

— Вот зараза!

— Что? А кто тебя ругаться научил? Никогда таких слов не повторяй!

— Ага, а сам, когда порол меня за собаку, говорил! Нечестно! Тебе можно, а мне нельзя?

— Думаешь, подловила?! Одно дело — старик страшный, а другое дело — девочка глупая, шестилетняя. Когда станешь старой, злой каргой, как ведьма Мегуми, тогда и ругаться будешь! Ясно?

— Я такой не стану! Никогда!

— Шестилетней навсегда останешься?

— Да!

Такео улыбнулся. Не получится. Глаза все равно выдадут. С возрастом, хоть немного, глупости в них поубавится.

— Ладно, вечное дите, — старик, кряхтя поднялся с постели. — Пойдем мыться. Где так угваздалась-то, хрюшка мелкая?

— Я в пруд упала, когда за глиной ходила. Ну и ладно, я ведь платье дома оставила и свою рубашку старую взяла. Знала, что измажусь!

— Это ты правильно поступила. Платье было бы очень жалко.

Дом спал мирным сном. Стараясь не создавать лишнего шума, Такео открыл воду и, поставив чумазую девчонку в чан с водой, принялся поливать Кицунэ шампунем.

— Дедушка Такео, а что мы сегодня будем делать? Куда пойдем показывать представление?

— Сегодня? Никуда не пойдем.

— Почему?

— У нас сегодня выходной. И завтра, наверное, тоже. В общем, сегодня я должен узнать, как нам жить дальше. Эх, жаль, сбережений не набрали…

— Деда, а я знаю, как нам заработать много денег!

— Это как?

— Я вчера вечером ходила в кино…

— В кино? На какие деньги?

— Ты мне на мороженое давал, помнишь? Четыре раза. Как раз на билет хватило. Правда, тетка, что билеты продавала, сказала, что детям нельзя. Но я же оборотень! Я домой пришла и во взрослую девушку превратилась.

— А одежду где добыла?

— Ты спал, я у тебя штаны, рубашку и куртку взяла. Концертные, красивые.

— Так, и что дальше было? — Такео почувствовал, как в висках его пульсирует кровь от злости на себя. Вымотавшись за последние дни, он вчера с обеда уснул, как сознание потерял, оставив ребенка без присмотра.

— В кино пустили, правда, фильм мне не понравился. Скучный. — Кицунэ картинно махнула рукой, намекая, что детали это не важные. — Так вот. Там ко мне двое дядек подсели, в дорогих костюмах, и дали какую-то гадость выпить. Я понюхала, пахнет мерзко, и пить не стала. А потом они начали меня с собой звать, на праздник…

— Праздник? Какой такой?

— Не знаю, но они сказали, что дадут мне много денег и конфет.

Такео густо покраснел, представив, что должен быть за диалог, в котором двое озабоченных «дядек» стали бы предлагать девице конфеты в качестве награды за визит «на праздник».

— Понятно, понятно. А дальше?

— Мне их лица не понравились и то, как они ко мне руки тянули. Я сказала, что мне нужно у дедушки разрешения спросить, а они начали смеяться. Я рассердилась и их обоих побила. Правда, из кино потом пришлось уйти. Потому, что билетерша самураев вызвала. Ну и ладно, все равно кино было глупое. Вот теперь думаю, может, неправильно поступила? И деньги, и конфеты…

— Кицунэ, слушай приказ. На фильмы для взрослых — не ходить! С незнакомыми людьми, а особенно дядями, не разговаривать! Если начнут куда-то звать, предлагать деньги и конфеты, сразу убегай! Это враги. Понятно?

— Какие-то слабые враги. Я одного спинкой от кресла ударила, так он сразу сознание потерял.

— Ты что там, мебель ломала?

— Рассердилась сильно. А чего они смеются?!

— Ох-хо-хо, беда ты ходячая! На один вечер без присмотра оставил, так вон уже что наворотила!

Кицунэ склонила голову, понимая, что опять налепила каких-то глупостей и виновата.

— Ну, и что потом было?

— Я приняла этот облик, пришла домой, твою одежду оставила, взяла свою рубаху и пошла за глиной. Дома скучно сидеть!

— И все? Больше ничего не вытворяла?

— Ничего.

— Правда?

— Деда, я никогда не вру!

— Ладно, ладно. Верю. Про что хоть кино-то было?

— Не знаю. Про то, как люди в кровати обнимались…

— Понятно, не продолжай. Кицунэ, ты четко запомнила, что я запретил тебе ходить на такие фильмы? — Такео вынул отмытую до розового цвета девочку из чана и, закутав ее в полотенце, принялся вытирать.

— Да. Конечно, запомнила, деда. Я и сама не хочу. Глупости какие-то показывают. Скучные.

— Вот и правильно. Приличные девочки на такое кино не ходят. Ясно?

Кицунэ кивнула.

Завтрак был по обыкновению плотным.

— Хорошо быть оборотнем, — сказал Такео, поглядывая на воспитанницу, которая уплетала кашу за обе щеки. — Можно совершенно не заботиться о фигуре. Все забываю спросить тебя, Кицунэ-чан, как тебе моя стряпня?

— Вкусно!

— Правда?

— Да. Гораздо вкуснее, чем у хозяина на базе. Меня кормила тетя Анзу, рабыня хозяина. В каше часто попадалась земля или опилки, а зелень была гнилой. Я думала, так и должно быть. Наверное, Анзу воровала мою еду и скармливала мне какую-то гадость, которую больше никто не ел. Она меня ненавидела.

— За что?

— За то, что боялась.

— Понимаю, — Такео глубоко вздохнул. — Очень многие генетически измененные испытывают на себе ненависть простых людей. Есть страны, в которых нас вообще считают за демонов и преследуют. Страшна участь генетически измененного ребенка, оставшегося в одиночестве. Но ты не бойся. Я буду заботиться о тебе.

— Дедушка очень добрый. — Кицунэ поднялась, приблизилась к Такео и обняла его, ласкаясь. — Ты добрее хозяина, добрее всех! Люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, лисенок, — старик погладил Кицунэ по голове. — Ну, а теперь, давай собираться. У нас сегодня выходной, чем бы заняться? Хочешь, сходим в зоопарк?

— Это где разные звери в клетках?

— Да. Львы, тигры, слоны, моржи…

— А лисы есть?

— Наверное, есть. Ну что, пойдем?

— Ура! Мы идем в зоопарк! — Кицунэ принялась скакать по комнате.

— Тихо! Соседи спят.

Кицунэ пришипилась и, стараясь не шуметь, начала собираться.

— Сегодня я надену свое лучшее платье! — мечтательно сказала она.

— Да? И какое же из двух — лучшее? — иронично заметил Такео. — Дай угадаю! Наверное, то, что из шелка!

Кицунэ надулась, как рыба иглобрюх, и, обиженно посматривая на ехидно хихикающего деда, вынула из чемодана синее шелковое платье с короткими рукавами и кружевным воротничком. Второе, клетчатое, из хлопка, осталось лежать на дне маленькой сокровищницы лисенка вместе с единственным кимоно.

Начинался очередной, но не самый обычный день. Обычные дни, как с радостью понимал это старый иллюзионист, остались в далеком прошлом. В той серой унылости, что была до того, как он привел в свой дом несносную маленькую ками.

Минут через двадцать после завершения завтрака Кицунэ и Такео вышли из общежития и направились к выходу со двора. Прохладный ветерок раннего утра унес было все тревоги, но Такео вдруг насторожился. Ликвидаторы следов воздействия энергии Ци должны были прежде всего хорошо уметь замечать эти следы. Совсем недавно рядом с домом крутились шиноби.

— Дедушка, смотри! — Кицунэ показала пальцем на большую черную птицу, сидящую на крыше соседнего дома. — Какая большая! Это, наверное…

— Грач, — не дожидаясь, когда девочка сморозит очередную нелепицу, подсказал Такео.

— Я знаю! Помнишь, мы книжку смотрели про птиц? Сам мне все показывал!

— А, ну да. Я знаю, что ты знаешь.

Грач, почистив крыло клювом, неуклюже взлетел и вальяжно поплыл прочь. Кицунэ ничего не заподозрила, но Такео в отличие от нее знал, что несколько шиноби из погибшего клана Амакуса еще несли службу в скрытом селении Воды, главной базе ниндзя этой страны. Амакуса не были особо сильны, как и Отани, в свое время. Их задачей была тайная разведка и слежка за людьми с использованием специально выведенных птиц. Взглянуть бы на этого грача поближе и проверить, не завязан ли на нем узел силовой печати? Простейшей вспомогательной схемы, дающей хозяину возможность видеть то же, что видит птица.

Если же грач принадлежит шиноби Амакуса, то в городе, можно уверенно заявить, появились и более сильные воины. Такео не сомневался, что соглядатай Катсуро доложит командованию о Кицунэ. Неужели потерявшийся лисенок заинтересовал Рафу, лидера селения Воды? Причем настолько, что старик пригнал в Сандзе боевой отряд? Кицунэ решили доставить в селение? Ну уж нет! Община Воды слишком слаба, чтобы защитить маленького оборотня. За то, что селение существует, можно благодарить равнодушие бывших врагов, которые больше не видят в скрытом селении Воды соперника и угрозы. Но если пройдет слух, что поверженный воин пытается подняться, соседи отвесят ему такого пинка, что от кучкующихся в крепости ослабевших стариков и недоученных подростков не останется даже мокрого места. Гораздо безопаснее сделать вид, что чужого ребенка-шиноби просто не существует, дать требуемую информацию и забыть о нем.

Такео надеялся, что и Рафу это понимает. Переживший много войн и бедствий, лидер селения Воды едва ли захочет снова рисковать всем. Зачем же тогда шиноби в Сандзе? А может, их и нет вовсе?

Иллюзионист поглядывал по сторонам. Сонный утренний город был столь обыден и спокоен, что старик даже засомневался, не примерещились ли ему следы шпионов! Может быть, это Кицунэ ночью шалила и наставила повсюду фон энергии Ци? Нет, не может быть. Если бы это была работа Кицунэ, след был бы как от самурайского коня в подлеске — двухметровая борозда, которую не заметит только слепой. Маленькая Кицунэ еще не умеет силой своей пользоваться как надо. Еще этот грач… обычная птица? Или нет? Шиноби следили за домом? Чьи? Селения Воды? Ветвей? Или подручные хозяина Кицунэ, который ищет свое создание, затерявшееся на просторах мира людей?

Сердце в груди старика выдавало учащенный ритм.

Не замечающая ничего, беззаботная девочка, которую Такео держал за руку, потянула его к блестящей витрине магазина, мимо которого они проходили.

— Деда, смотри! — Кицунэ со вздохом восторга указала на модную белую шляпку с синей шелковой ленточкой, красовавшуюся на подставке среди других шляп в витрине. — Ленточка цветом совсем как пояс у моего платья!

— Точно, точно. Пойдем.

— Красивая… — взгляд просящих глаз ребенка начали наносить кровоточащие раны на душу старого иллюзиониста.

— Красивая. Но денег у нас с тобой только на билеты, мороженое и пиво.

— А я сегодня не буду пиво!

— Так сказала, будто я тебе вчера наливал!

— Так что же, и сегодня не нальешь?

— Пиво только для меня. До двадцати лет алкоголь детям нельзя, потому что это смертельно опасно. Да и не понравится тебе на вкус. Гадость редкая!

— А зачем же ты тогда его пьешь?

— Это очень сложный вопрос. Другой разговор, что даже если ты откажешься от мороженого, а я от пива и если мы оба не пойдем в зоопарк, денег на шляпку нам все равно не хватит. — Такео немного лукавил, не желая лишний раз баловать свою лисичку. Сейчас шляпку, завтра туфельки, послезавтра — двенадцатислойное кимоно! Знаем мы эти песни. — Увы, мир жесток и некоторые цены несопоставимы.

— Жалко…

— Да, жалко. Пойдем, пойдем.

Кицунэ насупилась и обиженно поникла, надеясь вызвать сочувствие своего сурового хозяина. Сердце Такео обливалось кровью, но старик твердо стоял на своем. Есть вещи, без которых можно и обойтись. Иногда не вредно и отказать. Особенно если, возможно, придется срочно сниматься с места и, бросая все лишнее, бежать из этого города. Тогда каждая рю будет на счету.

Девочка этого не понимала, но иллюзионист, изрядно потрепанный жизнью, готовился снова сняться с места по первому угрожающему знаку со стороны неведомых врагов или хорошо знакомых друзей.

Зоопарк был по обыкновению полон. Наряду со старинным императорским дворцом он был главной достопримечательностью Сандзе и излюбленным местом для сотен туристов, приезжающих в этот город.

Кицунэ, ловко шныряя в толпе, бегала от вольера к вольеру и громко звала деда, чтобы показать ему очередного диковинного зверя и выслушать рассказ о том, откуда этот зверь был привезен, как он называется, что ест. Такео старался уследить за ней, но несколько раз терял и начинал испуганно озираться, выкрикивая имя воспитанницы. Возвращалась Кицунэ, правда, при первом же оклике.

Несмотря на послушность девочки, беспокойство не оставляло старого иллюзиониста. Он нутром чуял приближение опасности. Так люди порой чувствуют враждебный взгляд, устремленный из толпы им в спину.

Вскоре он убедился, что волновался не без причины. Такео не был шиноби и не мог скрыть беспокойство так же умело, как тренированный, опытный воин-лазутчик. Те, что следили, заметили его нервозность.

Кицунэ, увидев что-то интересное, шмыгнула сквозь толпу в сторону, и в тот же момент за спиной Такео возникла женщина с крашеными черными волосами и некрасивым, бледным лицом. Настолько худощавым, что голова казалась голым черепом с нацепленным на макушку париком. Старик вздрогнул, когда это страшилище схватило его за плечо костлявой пятерней. Черный грач, сидящий на плече женщины, недовольно каркнул, отмечая неприязнь человека по отношению к его хозяйке.

— Не советую делать глупости, Такео-сан, — произнесла куноичи из клана Амакуса. Шипящие интонации выдавали плохо скрываемую злобу. Она тоже заметила неприязненную реакцию на себя. — Даже не пытайтесь бежать с этим ребенком. Мы следим за вами, и у нас есть приказ применить силу при попытке бегства.

— Что все это значит?

— Человек, известный вам под именем Катсуро, все объяснит. Вы сами не знаете, во что ввязались, Такео-сан. Четко выполняйте наши инструкции и не пытайтесь скрыться от наблюдения. Сейчас заканчивайте прогулку по зоопарку и направляйтесь к условленному месту встречи с соглядатаем.

Поднявшийся переполох в той стороне, куда убежала Кицунэ, заставил Такео отвлечься, а через мгновение, когда он снова обернулся к жуткой женщине, куноичи уже бесследно исчезла.

— Дедушка! — Кицунэ помахала прибежавшему Такео рукой. — Смотри, какая большая рыба! С зубами!

Морж, вальяжно разлегшийся на песчаном берегу возле искусственного пруда, был совершенно ручной и не возражал против того, чтобы маленький человечек чесал ему живот. Девочка была в неописуемом восторге.

— Кицунэ! — Такео едва не поседел. — Ну-ка выбирайся оттуда! Быстро! Нельзя в клетки лазить!

— Ваш ребенок? — позади иллюзиониста выросли две дюжие фигуры в униформе охраны. Один из стражей, не задерживаясь, перескочил через стальную ограду вольера и помчался спасать девчонку. Второй вцепился в старика мертвой хваткой. Кто-то должен отвечать за хулиганство.

— Да, мой, — Такео смиренно опустил голову.

Кицунэ всхлипывала всю дорогу. Ее снедала горячая обида. На собаке кататься — нельзя. Кошек красить — нельзя. К зверям в клетки заходить — тоже нельзя! Почему эти взрослые всегда запрещают то, что интересно? Да еще так сильно сердятся, если ты, не зная, сделаешь что-то против их правил!

— Ладно, ладно, — Такео не мог ворчать на свою названую внучку слишком долго. — Хватит дуться. Сама виновата. Иногда думай головой, а не тем местом, откуда лезет твой бесконечный интерес. Решетки вокруг вольеров не для красоты сделаны!

Кицунэ не ответила, только всхлипнула снова.

— Кицунэ-чан… — Такео присел на корточки и, подтянув девочку к себе, шепнул ей на ушко. — Я знаю, что тебе любопытно посмотреть на этот мир, но потерпи еще немного. Сейчас нам нужно стать чуть-чуть менее заметными. Враги близко.

— Враги?

— Да. — Такео вдохнул воздух, выискивая следы применения подслушивающих техник. Чисто. — И скоро нам, возможно, придется бежать из города. Не бойся ничего, я найду место, где мы сможем жить спокойно, но сейчас — затаись. Никаких шалостей.

— Поэтому мы не выступаем в эти дни?

— Да. Я виноват, позволил нам привлечь к себе внимание. Но еще не поздно. Мы просто убежим.

Кицунэ дрогнула от прокравшегося в ее душу страха, но дед Такео ее никогда не обманывал. Враги близко? Тогда почему бы не убежать прямо сейчас? Вместе. Тогда они будут в безопасности быстрее. Но дедушка лучше знает, что надо делать. Маленькая оборотница верила своему хозяину абсолютно, как только ребенок может верить взрослому человеку.

— Дедушка, а это место, где мы будем жить, где оно?

— Далеко отсюда. На юге, в теплой стране. Там есть селение, где живут подобные нам, генетически измененные люди. Там у тебя будет много друзей и враги никогда не смогут к тебе подойти. Хочешь пойти туда?

Кицунэ кивнула.

— Вот и хорошо, — Такео улыбнулся. — Значит, решено!

— А когда мы пойдем?

— Возможно, уже сегодня вечером. Но сначала мне нужно поговорить с другом. Сейчас я войду в пивную, он ждет меня там. А ты побудь снаружи и не привлекай к себе внимание. Это мой самый строгий тебе приказ. Никуда не уходи, если не хочешь снова потеряться. Не шали. Если увидишь опасность — беги ко мне. Все понятно?

— Да, дедушка, — Кицунэ улыбнулась. — Я больше не потеряюсь. Обещаю.

Пятеро шиноби, стоя в отдалении, наблюдали за этой сценой. Под дорожными плащами их были спрятаны богатые арсеналы смертоносного оружия.

— Как только старик войдет в пивную… — шепнул один из них.

— Нет, — другой качнул головой в отрицательном жесте. — Дождемся сигнала от лидера. Похоже, старик действительно полюбил этого найденыша. Пусть лидер и соглядатай поговорят с Такео, подготовят его. Клан Отани был верным союзником нам, и мне не хотелось бы быть слишком жестоким к их потомку.

— Позвольте мне сделать все самой, — произнесла куноичи из Амакуса. — Скажу прямо, я вам не доверяю.

— Нет проблем, Шизука-сан, — с изрядной долей отвращения в голосе ответил старший из шиноби. — Потому Рафу-сама и отправил тебя с нами. Он знал, на кого можно положиться в подобных делах. У тебя-то точно рука не дрогнет.

Шизука скривила губы в презрительной ухмылке.

У входа в пивную сидел, дергая струны на самодельном музыкальном инструменте, какой-то старичок.

— Послушай пока его, — сказал Такео. — И вот… — он отсчитал несколько монет от той небольшой суммы, что у него осталась после оплаты штрафа за хулиганство в зоопарке. — Купи себе мороженое. Видишь магазин? Там есть. Жди меня тут. Я недолго.

В пивной стоял привычный гул множества голосов. Народу собралось немало, но Такео сразу заметил своего друга, который призывно махнул ему рукой.

— Привет тебе, Катсуро, — сказал иллюзионист с изрядной долей укора и сарказма. — Ну, мне снова нужно угощать тебя пивом за хорошую работу?

Катсуро отвел взгляд, стыдясь смотреть другу в глаза.

— Сегодня угощает он, — соглядатай кивнул на сидящего рядом с ним мужчину.

Ничем не примечательный молодой человек, на вид обычный горожанин, крепкого телосложения, посмотрел на Такео и тоже отвел взгляд.

— Мы незнакомы, — Такео сел к столу. — Назовите какое-нибудь имя для простоты общения.

— Можете называть меня Гесшин.

— Хорошо, Гесшин-сан. Надеюсь, вы или Катсуро объясните мне, что значит появление в Сандзе боевой группы селения Воды?

— Наша цель — искусственный человек, Кицунэ. — ответил шиноби. — То существо, что вы подобрали недавно на улице. У меня приказ ликвидировать его.

— Да? — Такео с трудом сдержал эмоции. — И чем же успел этот ребенок вызвать неудовольствие наших грозных защитников? Он кого-то ограбил? Убил? Съел заживо?

— Такео-сан, держите себя в руках.

Нужно сдерживаться. Ярость сейчас плохой помощник.

— Кицунэ никому не причинила никакого вреда, — Гесшин стиснул зубы и крепче сжал кулаки. — Она… причина в ее природе и в том, кто ее хозяин. Вы хотели узнать о Хебимару? Хорошо, я расскажу вам. Хебимару оставил селение Ветвей больше двух лет назад и бесследно исчез. Это было не простое предательство и бегство. Один из величайших воинов своего селения, он, кроме того, был еще и одаренным ученым. Хебимару стремился усовершенствовать человека. Он собирал генетический материал и проводил исследования на тайно созданных базах, где ученые-рабы изучали строение тел похищенных им шиноби. В селении Ветвей пропало много людей, прежде чем следственная группа вышла на того, кто меньше всех попадал под подозрение, — на ученика главы селения Ветвей, на элитного дзенина, Хебимару. Службы внутренней безопасности захватили одну из лабораторий и нашли там мертвые тела своих пропавших воинов, однако, убив несколько из преследователей, Хебимару скрылся.

— Да, но…

— Есть несколько эпизодов. Бунт крылатых мутантов в стране Облаков. Нападение клана Акума на скрытое селение Прибоя в стране Морей. Участились пропажи тел генетически измененных по всему миру. Вы знаете, что кланы ревностно следят за сохранением своих секретов, тела воинов из великих домов берегут и таят даже после смерти, но люди кланов были похищены кем-то, обладающим огромной силой. Уровня воина-дракона. Есть основания подозревать, что это работа Хебимару.

— Значит, мы должны защитить Кицунэ от него! Именно это я и хотел узнать! Теперь, если вы позволите…

— Вы не понимаете! — Гесшин ударил кулаком по столу. — Такео-сан, вы не понимаете, о ком говорите! Все эти люди были убиты, чтобы один безумец создал существо совершенно нового порядка! Воина ужасающих сил! И он завершил эту работу. Кицунэ и есть это существо!

— Да? И чем же она так страшна? Тем, что выкрасила соседскую кошку в зеленый цвет? Или, может быть, тем, что залезла в клетку к моржу, желая его погладить?

— Мы наблюдали за Кицунэ, — вмешался Катсуро. — Это несмышленый ребенок… который владеет гендзюцу на уровне, превышающий умение любого из дзенинов! Ее память позволяет запоминать и копировать действия человека до мельчайших деталей. Танец, церемонии… боевые приемы. Она уже сейчас пользуется тремя элементами, преобразуя энергию Ци для управления землей, воздухом и огнем.

— Когда вы это заметили?

— Она играла. Играючи вкладывала в свою энергию Ци элементы. Не один элемент, не два, как лучшие из дзенинов, а три!

— Это невозможно!

— Тем более в возрасте шести лет. Этот ребенок слишком необычен.

Гесшин в задумчивости взял глиняный кувшинчик с саке, которое они пили с Катсуро до прихода Такео, но, покачав в руке, поставил на место.

— Уверен, что Катсуро-сан определил далеко не весь потенциал этого гомункулуса. Задумайтесь, Такео-сан. Почему Кицунэ создана по модели первых поколений? Почему Хебимару лишил ее возможности родить детей? Ведь дзенин, не побоявшийся пойти против всего мира, не может быть пуглив. Должна быть веская причина.

«Повезло, что вы не видели ее способность менять облик. Это все для вас прояснило бы».

— Может быть, вы примете Кицунэ в селение Воды? — предложил Катсуро.

— Нет. Еще не время пытаться восстановить наши силы. После гибели Соратеки мы слишком ослабли и не выдержим, если кто-либо из воинов-драконов отдаст приказ уничтожить нас. Даже если у нас будет воин уровня повзрослевшей Кицунэ. Уверен на все сто, что нам не дадут ее вырастить. Хебимару или другие сильные нашего мира непременно выкрадут девчонку и перевоспитают для службы себе.

— Тогда позвольте мне отвести ее в селение Ветвей. У нас хорошие отношения с ним, и воин-дракон Сарутоби сможет защитить Кицунэ от своего бывшего воспитанника.

— Сможет. И обретет поддержку еще одного воина, чьи способности устрашают уже сейчас! Селение Ветвей и страна Лесов и так уже стали значимым сосредоточением силы.

— Тогда…

— Нет! Мы не собираемся усиливать никого из наших врагов. Кицунэ должна быть ликвидирована. Здесь и сейчас.

Такео вскочил, ударив кулаком по столу. Взгляд его пронзил Гесшина, словно пламенное копье.

— Это в интересах селения Воды и нашей страны? — произнес старый иллюзионист с яростью и ненавистью.

— Да.

— Знакомые слова. Именно с этими словами кланы Воды полтора столетия назад предали и оставили на растерзание иностранным захватчикам надежду и стражей этой земли. Клан Соратеки принял свою судьбу и погиб с честью, в то время как наши предки бежали, купив свою жизнь кровью тех, кто их всегда защищал!

— Выбора не было. Благодаря тому предательству мы смогли…

— Смогли что? — Такео презрительно скривил губы. — Сколько лет тебе, воин? Двадцать три? Двадцать пять? Что ты видел, кроме тренировочной площадки да стен в военного училища? Почти век после гибели Соратеки страну Водопадов не грабил только ленивый. Погибли все кланы. Слышишь меня? Все. Сколько людей осталось в твоем? Десять? Пятнадцать? Полукровки, которых бесконтрольное смешение измененных геномов лишило большинства родовых дзюцу!

— Не преувеличивай, старик.

— Нисколько не преувеличиваю. Я родился в то время, когда страны Камней, Лесов и Лугов приходили грабить наши города просто из желания увеличить еще немного свои запасы зерна. Нас даже в вассалы никто брать не соглашался, жалея тратить силы на защиту убогих! Моих родителей убили за то, что они шиноби. Мою старшую сестру украли ниндзя селения Тумана. Похитители даже не скрывали, кто они, забирая девочку с измененным геномом Отани, потому что знали — мстить за нее или спасать ее будет некому! Сестра пожертвовала собой, чтобы увести преследователей от меня, чтобы позволить мне спрятаться и выжить. И это только крошечный эпизод того кошмара, через который прошла страна Водопадов! Это цена подлости и злодеяния, свершенного «в интересах нашей страны»!

— Вы называете Кицунэ гомункулусом, — неожиданно поддержал иллюзиониста Катсуро. — Но все мы — потомки искусственно созданных людей. Не слишком ли лицемерно отказываться признавать чем-то, кроме оружия, ребенка с тремя элементами Ци, и продолжать твердить обычным людям то, что это недостойно разумных — не признавать равными нас? Как мы смеем ставить им в вину то, что творила «Чистая Кровь», и в то же время замышлять злодейство, ничем не отличающееся от дел истребителей генетически измененных? Давайте создадим еще одно Ущелье Забвения, согнав туда всех, кто не похож на нас уровнем развития и строением тела! Вы бывали в Ущелье Забвения, Гесшин-сан? Советую посетить это место и почувствовать ментальное эхо, оставшееся там со времен зверств чистильщиков. Эхо, доказывающее, что у казненных там гомункулусов тоже были души. Вполне человеческие.

Руки Гесшина мелко дрожали. Шиноби должен выполнить приказ. Все решено без него. Его смысл существования — подчиняться решениям лидеров и выполнять свою работу.

Все трое молчали, в напряжении размышляя о том, что дальше делать. Гесшин взял кувшинчик с саке и разлил выпивку по чашкам. Надо принять решение. Надо…

Снаружи вдруг раздался грохот, отчаянные вопли, ругань и крики боли. Земля дрогнула от применения боевых дзюцу.

— Что?! — Гесшин вскочил со стула. — Они начали без приказа?!

Похолодев от ужаса, Такео ринулся к выходу.

Кицунэ, оставшись без присмотра, и не думала шалить. Она даже не пошла за мороженым, боясь потеряться. Что если Кицунэ сейчас отойдет в сторону, а на дедушку нападут шиноби и он будет вынужден убежать так же, как хозяин? Такео был добр и умен, но гораздо слабее Хебимару. Храбрая оборотница понимала, что должна защищать своего деда. Враги близко? Пусть только кто подойдет! Уж она-то устроит им взбучку!

Девочка ждала у входа в бар. Входить нельзя, уходить нельзя… у-у-у, какая скука!

Рядом полуслепой старичок неумело бренчал на подобии сямисэна. Кицунэ слушала его без особого интереса и размышляла о том, что «артисту» неплохо было бы поучиться музыке. Только когда один из прохожих бросил к ногам старика несколько мелких монет, оборотница догадалась, что уметь играть этому музыканту вовсе не обязательно. Он просто создавал неназойливый шум, привлекая внимание к себе и к своему бедственному положению.

Проникшись сочувствием, девочка ссыпала к ногам старика деньги, что дал ей Такео на мороженое. Нищий обрадовано сверкнул глазами и, схватив монеты, кивнул девочке с великой благодарностью.

— Можно мне? — Кицунэ потянулась к сямисэну и старик, не возражая, отдал ей свой музыкальный инструмент.

Инструмент был ужасен. Любая гейша, получив такой, впала бы в состояние шока, но Кицунэ не собиралась выступать перед широкой публикой на фестивале народного творчества. Ей просто было интересно попробовать играть. Взяв деревянную лопаточку из рук старика, девочка пристроила сямисэн у себя на коленях и оживила в своей памяти образы банкета и гейши, играющей красивую мелодию на похожем инструменте. Мышцы привычно отозвались, копируя. Кицунэ подстроилась под особенности инструмента, и музыка зазвучала, пусть сбивчивая, но цепляющая слух мелодичным треньканьем.

— Ничего себе! — старик заулыбался еще шире. — Да ты маленькая майко? Эх, и хороший у тебя учитель! Даже на моей бренчалке настоящую музыку творить можешь!

Кицунэ зарделась от похвалы.

— А повеселее знаешь песенки? — спросил нищий, и Кицунэ, подумав, сменила мелодию.

Прерывистая, дерганная и не слишком умелая, музыка Кицунэ была слабым подобием игры гейши, но даже у хмурых людей, шедших мимо, на лицах расцветали улыбки, когда они видели маленькую девочку, самозабвенно дергающую струны сямисэна.

— Она может повторить мелодию, просто подсмотрев где-то ее исполнение? — шиноби, стоявшие в отдалении, от удивления качали головами. — Неужели лидер хочет погубить такой талант? Нужно сдать ее в оркестр какой-нибудь, и пусть себе бренькает! Кому она мешает? Копирка ходячая!

Струны надрывно взвизгнули, когда Кицунэ дернулась, словно от сильного удара.

Двое самураев приближались. Спешным шагом они направлялись к дверям пивной. Увлекшаяся игрой на сямисэне, Кицунэ прозевала их появление!

— Сюда, сюда! — какая-то женщина вела самураев, умоляя поторопиться. — Скорее, пока старый негодяй не улизнул!

Оборотница подобралась и осторожным движением передала инструмент нищему. Это те самые враги, про которых говорил дедушка Такео! Они пришли за ним и за Кицунэ, но пока не видят ее. Что делать? Как предупредить деда?

— Эй, маленькая, что с тобой? — нищий удивлено смотрел, как меняется девочка, сидящая перед ним. На неподвижном лице малышки зафиксировалось пугающее выражение. Мышцы змеились под кожей, вбирая ресурсы тела, разбухая и натягиваясь, словно стальные канаты. — Тебе что, плохо?

Такео слаб, он не может сражаться и защищать себя. Кицунэ должна выиграть немного времени для него, встретить врагов и позволить хозяину скрыться. Даже если придется потеряться. Иначе дедушка может погибнуть!

— Что за… — один из самураев, которых вела женщина, желавшая вытащить из пивной своего мужа-бездельника, отпрянул и схватился за меч, когда слева к нему ринулся комок стальной плоти, шелка и безумной детской ярости.

— Шима-доно! — взвыл второй самурай, увидев, как мелкая бестия хватает его напарника за руку, запрыгивает на плечи и резким рывком кувыркается через голову.

Раздался хруст выворачиваемых костей. Самурай, на которого напала Кицунэ, выгнулся назад и, бессильный противостоять тянущей его силе, перевернулся. Молодой воин, вскрикнув, впечатался лицом в мостовую с такой силой, что земля вздрогнула.

Меч выпорхнул из ножен, сверкнув в лучах солнца. Страж закона единым движением обнажил оружие и нанес первый удар врагу, заставляя его отскочить от поверженного.

Кто нападающий? Шиноби. Вечный, люто ненавидимый враг самурая. Подлая и трусливая бестия, убивающая исподтишка. Низкорослая какая-то…

Кицунэ отпрыгивала все дальше от противника, который наступал, пытаясь рубануть ее. Катана со свистом рассекала воздух остро отточенным клинком.

— Мразь! — самурай, по воле Кицунэ поцеловавшийся с мостовой, проворно вскочил и, даже не утирая разбитое в кровь лицо, дернул вывернутую руку, вправив кости. Еще мгновение, и страж порядка выхватил меч. — Сердце вырву! Рокуро-доно, оставь тварь мне!

Оборотница коснулась земли рукой и исторгла из ладони поток Ци, заставившей камень ожить.

Дедушка, наверное, уже скрылся. Теперь волна вздыбившегося камня отбросит врагов и позволит Кицунэ убежать…

— Разрыв! — стоявший в отдалении страж вонзил в землю клинок меча, и встречный удар волны Ци разрушил дзюцу оборотня. Земля, уже начавшая смещение, замерла.

Кицунэ похолодела, бросая всю Ци на укрепление костей скелета. Клинок катаны второго самурая уже опускался на замешкавшуюся для применения ниндзюцу маленькую куноичи. Сталь рубанула левое плечо девчонки, заскрипела по кости и, бессильная разрубить, скользнула в сторону, ударив оборотницу в шею и срезав кусок мяса с ее ключицы и лопатки.

Закричав от боли, Кицунэ повернулась на месте и, вскинув два пальца правой руки к губам для упрощения концентрации, напитала воздух в легких энергией Ци. Глубокий вдох сменился выдохом, Ци получила элемент огня и готова была вспыхнуть огненным шаром, но самурай выставил перед собой ладонь и ударил разрушающим дзюцу.

— Разрыв!

Огонек полыхнул и тут же бессильно погас.

Истошно вопя, второй самурай выскочил из-за спины напарника, сбившего рождающееся дзюцу Кицунэ, и стремительным ударом вонзил катану в грудь противницы. Толкнув плечом, он сбросил оглушенную болью девчонку с меча и рубанул еще раз, вспарывая ей горло острием клинка.

— Шима-доно!

Воя от бешенства, самурай с разбитым лицом ударил упавшую ногой и снова замахнулся мечом, готовясь рубить ее на куски.

— Шима-доно! — второй самурай блокировал удар меча напарника своим мечом. — Угомонись! Это ребенок! И, кажется, мы его уже убили.

Боевое безумие отступило от глаз обоих самураев, и они увидели перед собой в луже растекающейся крови маленькую девочку в шелковом синем платьице.

— Вот дрянь! — Шима взмахнул мечом, стряхивая кровь с клинка. — Больные на голову шиноби! И дети у них бешеные, как серые крысы! Вырезать бы всех этих идиотов да жить спокойно!

— Сволочи! — заливаясь слезами, Такео рвался из рук удерживающих его Катсуро и Гесшина. — Проклятые убийцы!

— Еще шиноби? — самураи взглянули на них. — Не двигаться! Вы арестованы, все! Попытка бегства будет расценена как враждебное действие! На землю! Лицом вниз!

— Я вызову патрульную группу, — сказал Шима. — Доставим их на базу, и пусть следователи разбираются, что здесь затевалось и почему эта мелкая бестия бросилась на нас.

— Смотри! Она еще жива!

Кицунэ пыталась подняться. Раны на ее плече, груди и шее уже не кровоточили и начинали зарастать.

Самураи навалились на девочку, вжимая ее в землю коленями и начиная скручивать ее руки своими, спешно сдернутыми, поясами. Ручонки оборотницы были слишком малы для наручников. Кицунэ отчаянно боролась, стремясь отвлечь врагов на себя.

— Дедушка, беги! Беги, деда!

— Кицунэ! — выкрикнул Такео. — Прекрати сопротивляться! Это приказ! Как хозяин приказываю тебе, слышишь?

Тихо всхлипнув, девчонка обмякла.

Люди, на глазах которых разыгралась неожиданная кровавая драма, не сводили с самураев и шиноби округлившихся от потрясения глаз.

— Он пронзил ей сердце и разрубил горло, — черная куноичи Шизука скривила губы в злобной ухмылке. — Регенерация просто потрясает. Трансформация тела, тайдзюцу, ниндзюцу, гендзюцу… всего понапихано с избытком. Воин нового поколения, да? Лучше бы Хебимару вложил в череп этой красотки хоть немного мозгов.

Сквозь камень стен текла Ци. Самураи укрепляли камеру, блокируя любую попытку бегства. Кицунэ, трясясь, как осиновый лист, сидела в центре комнаты. Закрыв глаза, она пыталась придумать, что делать дальше. Враги захватили их. Что теперь будет? Казнят. Что если сейчас в камеру снова войдут ужасные мечники, такие же, как те, чью силу Кицунэ уже успела оценить?

Боль и страх, каких девочка еще никогда не испытывала, привели ее в состояние шока. Хотелось забиться в самый дальний угол, спрятаться от всех и никогда не выходить на свет. Понятно теперь, почему хозяин скрывался под землей. Понятно, почему был так одержим ускорением взросления Кицунэ и обретения ею сил. Хебимару защищал ее. Всегда защищал и заботился.

— Нет сомнений, что Хебимару объявится в Сандзе, — произнес Гесшин, обращаясь начальнику городской стражи, в кабинете которого сейчас находились шиноби, соглядатай и иллюзионист. — Когда? Едва ли он заставит себя долго ждать. Гомункулус слишком заметен, и слухи о нем распространяются. Если не хозяин Кицунэ, то воины Ветвей придут точно. Вопрос — кто успеет быстрее?

— Хебимару действительно так страшен, как вы расписываете, Гесшин-сан? — капитан самоуверенно рассмеялся. — Он может быть настоящим бичом шиноби, но против самураев его сила не поможет!

— Скажите это сорока двум мечникам, что были убиты, когда саннин-предатель с несколькими шиноби атаковал столицу страны Облаков во время казни восставших крылатых мутантов. Кроме того, бомбы, брошенные его солдатами в толпу, убили и ранили множество простых людей. Счет шел на тысячи, я не ошибаюсь? Не хотите же вы, чтобы этот монстр сотворил что-нибудь подобное в Сандзе?

— Выплатите откупные и забирайте своего маленького демоненка. Он мне не нужен, как и вы, со всеми сумасшедшими, идущими по вашему следу. Убирайтесь прочь из города как можно скорее. У нас других забот предостаточно.

Кицунэ сжалась, когда замки на двери камеры с лязгом отомкнулись и дверь открылась. На пороге стояли четверо мечников. В глазах их горело холодное презрение, и Кицунэ, хныча от страха, поползла в угол.

— Куда? — рявкнул самурай. — Выходи, маленькая нелюдь. За тебя деньги заплачены, можешь вернуться к своему деду.

Такео ждал в коридоре, у дверей базы сил закона. Увидев дедушку, Кицунэ оттолкнула удерживающие ее руки самураев и бросилась к нему. Старик заключил ребенка в объятия, защищая его от всего мира.

— Не бойся. Все позади. Ну и наделала же ты дел, глупая!

Кицунэ дрожала, бессильная произнести даже слово.

— Все, все. Теперь я с тобой, Кицунэ-чан, — пытался утешить девочку Такео. — Ну же, успокойся. Смотри, а я подарок принес! Возьми, это тебе.

Фокусник показал и отдал девочке ту самую шляпку, которой Кицунэ любовалась в витрине по пути в зоопарк.

Маленькая оборотница дрогнула, увидев подарок, коснулась его руками и несколько мгновений рассматривала, а затем посмотрела на свое платье, покрытое грязью и кровью, разорванное и изрезанное клинками мечей. Слезы, запоздалые, детские, выражение страха, боли и обиды, хлынули из глаз Кицунэ только теперь.

— Ладно, ладно, — старик снова обнял девочку и, подняв ее на руках, понес к выходу. — Все будет хорошо.

Пятеро шиноби смотрели на выходящих из здания сил закона людей с крыши близко расположенного здания. Шизука, выхватив из рукава короткий, щедро смазанный ядом клинок, хотела метнуться к цели, но шиноби позади нее схватил куноичи за плечо и покачал головой, когда та обернулась.

— Приказа не было. Оставь гомункулуса в покое.

Шизука дернула плечом, освобождаясь от его хватки, и грязно выругалась.

— Попали под чары юной красавицы? Какие вы шиноби?

— А что ты за человек, Шизука-сан? Стой на месте. Жить или нет этой девочке, не тебе решать.

Куноичи заскрипела зубами от ярости, но отступила. Сейчас или чуть позже, какая разница? У них четкий приказ, и даже Гесшин не посмеет игнорировать волю лидера селения.

Отравленный клинок скользнул обратно в потайные ножны.

Караван спешил по дороге, ведущей к Сандзе. Город, далекий и богатый, сулил торговцам неплохие прибыли. Настолько хорошие, что они наняли в охрану каравана даже несколько самураев. Пусть те и берут немалую цену за свою помощь, но зато можно быть уверенным, что по крайней мере до города ты доберешься живым и здоровым, с сохраненным имуществом.

Повозки были нагружены товарами так, что едва выдерживали их вес.

— Не успеем мы сегодня добраться хоть до какого-то городка или деревни, — сказал старший караванщик, обреченно вздыхая. — По-моему, до ближайшего постоялого двора еще часа четыре пути, а лошади и быки устали.

— Заночуем в поле, — другой торговец пожал плечами. — Не привыкать к такому. К тому же с нами самураи, безопасность гарантирована.

Лес расступился, открыв небольшое поле, усеянное старыми кострищами. Караваны часто останавливались здесь на ночлег.

— Подходящее место, — старший довольно кивнул и мельком глянул на горящий костерок у самого края леса. У них были соседи на этой стоянке.

В ночной тьме у жаркого костра сидели двое. Мужчина в одежде монаха был мрачен и зол. Женщина, сидевшая напротив него, видела это и не смела начинать разговор, хотя сказать хотелось многое.

— Ко всем достоинствам, Хитоми-сан, вам неплохо было бы поучиться готовить еду, — Хебимару, обжигаясь, зачерпнул плошкой кипящую воду из котелка над огнем и вылил ее в другую плошку, наполненную сухой лапшой быстрого приготовления.

Реаниматор Йомигаэри, способный исцелять страшнейшие раны и ставить на ноги тех, кто иначе остался бы калекой на всю жизнь, недовольно поджала губы, но ничего не сказала. Бывший муж, бывало, тоже упрекал ее в отсутствии любви к кулинарии. Для готовки есть слуги! Пусть Хебимару отдаст приказ одному из тех чудовищ, что сидели на корточках ближе к лесу, на границе света костра и ночной тьмы.

Хебимару заметил ее взгляд, брошенный на демонов.

— Не думаю, что у йома сохранились навыки готовки пищи. Человеческий разум угас, тела мертвы, и голод, что мучает их сейчас, сильно отличается от нашего.

Хитоми пожала плечами. Слишком поспешное решение. Тени людей в этих существах еще сохранились. Привычки. Особенности характера. Частично память. А может быть, господину неприятно было бы есть пищу, приготовленную ходячим мертвецом? Не слишком радует перспектива обнаружить в тарелке палец, клок волос или зуб йома.

— Почему демоны сидят далеко от костра? Ночь холодна, и это, должно быть, мучительно для них.

— Проверка выдержки. Мы проводим первые полевые испытания нашего нового оружия, и я хочу проверить, так ли они самоотверженны в исполнении приказа лидера, как говорится в легендах.

— Кровь демонов не греет. Даже осенняя прохлада может убить йома.

— Я слежу за их состоянием, не волнуйся.

Хитоми плотнее закуталась в кимоно и прикрыла глаза. Хотелось вернуться на базу, к нормальной еде и теплой постели. В конце концов гоняться за потерявшимися монстрами — не ее работа! Пусть бы Хебимару взял с собой того мальчишку, генетического отца Кицунэ. Казуши служит хозяину так фанатично, что легко переносит и долгое соседство с мертвецами, и неудобства путешествий. И, главное, он может спокойно принимать то, будет спасать конкурента, способного оттеснить и его, и Хитоми, от господина. Задвинуть своих «родителей» на второй план. Хебимару был буквально одержим стремлением сделать Кицунэ ключевой фигурой на базе. Оборотнем уже сейчас запугивали людей, шиноби морально готовились к службе меняющему обличья. Рабы боялись роптать, опасаясь, что неуловимый шпион уже среди них. Хитоми не опасалась Казуши, правой руки и генерала армий Хебимару, в конце концов это было всего лишь оружие, получающее приказы и исполняющее их. Но Кицунэ — другое дело. Мало-помалу оборотень затенял важность и значение своей биологической матери перед хозяином. Так можно скатиться и до незначительной лабораторной пешки. Вполне заменимой.

— Если все сложится удачно, — Хебимару уже давно делал вид, что не замечает душевных терзаний подчиненной, — через несколько дней мы сможем продолжить нашу основную работу. Среди новых рабов, которых доставили Казуши и Такако, есть любопытные экземпляры, которых печать демонов или заражение мутированным паразитом могут превратить в прекрасных воинов.

— Не терпится проверить ваши слова на опыте, — произнесла Хитоми в ответ. — Хотелось бы знать, когда вы намереваетесь отметить печатью демонов Кицунэ? Я рекомендовала вам сделать это уже давно, но вы медлите, господин. Тело Кицунэ достаточно развито, чтобы принять тьму, а разум значения не имеет.

— Для вас возможно, Хитоми-сан. Но не для меня. Я не хочу превращать Кицунэ в обычного йома, равного тем, что получились из этих крестьян, — саннин, неспешно поедающий лапшу из плошки, кивнул на сидящих в холоде монстров. — Я надеюсь, что его переходный период затянется, как и у Казуши. Что он адаптируется к присутствию тьмы в себе и создаст разумного йома. Демоны неразумны, движимы только жаждой разрушения и инстинктом самосохранения для продолжения разрушений, но в жестокие времена людская боль и злоба порождает нечто большее, нежели простой, безмозглый сгусток тьмы. Обретший разум, демон истинно страшен и опасен. Остальные твари тьмы идут за ним, словно бараны за вожаком, и жертвуют собой по первому мысленному приказу властелина. Мне с трудом удается удерживать метку генерала демонов на себе. Кицунэ же будет не фальшивкой, обманкой с присвоенным идентификационным кодом, а самым настоящим лидером йома.

— Он сможет переродиться в одного из тех демонов? Это чушь. Дух матриарха не может выдержать ничто живое. Люди превратились в умертвия, когда в них угнездились рядовые твари. Таков их предел. Создавать матриарха в теле человека — это все равно, что вливать бочку воды в маленькое ведерко.

— Не нужно сравнивать простых крестьян и наследника двух могущественных кланов генетически измененных воинов. Гены Йомигаэри и Акума не конфликтуют в нем, а вступили в удивительный союз. Разум Кицунэ необычайно емок. Нет сомнений, что в нашем творении открылись тайные возможности человеческого мозга. Создание образов для копирования внешности… мгновенная обучаемость, запоминание движений, слов, доработка и адаптация действий… кто знает, каков на самом деле скрытый потенциал человека? Природа до сих пор не открыла нам множество тайн. Надо добыть оборудование и провести исследование мозга оборотня.

— Даже если он настолько феноменален, матриарха ему не выдержать. Не только в мозге дело.

— Возможно. Возможно, его нервная система сгорит. Возможно, тьма разорвет его в клочья и вывернет наизнанку. Никто и никогда не проводил таких опытов, как мы с вами, Хитоми-сан. Это приводит меня в дикий восторг! Я жажду вернуть Кицунэ и продолжить его воспитание. Довести до безумия, отравить ненавистью, злобой, нетерпимостью к людям! Когда он начнет сходить с ума, я поставлю ему метку проклятых и буду наблюдать, как в нем зарождается и развивается демон. Как борется человеческое сознание с наступающей тьмой, как ломаются барьеры духа и в глазах начинает шевелиться черная слизь! Рожденный матриарх впитает память Кицунэ, вберет в себя его стремления и всю ненависть, которую я успею вложить в него. Это будет истинно разрушительная сущность, способная менять историю мира! В моих руках окажется порабощенная и беспрекословная бестия, по сравнению с которой даже сильнейшие воины будут подобны крысам перед волкодавом!

— Но он потерялся, — развеселившись от вида горячего пыла в обычно рассудительном и хладнокровном ученом, Хитоми позволила себе тон с язвительным оттенком.

— Да, Хитоми-сан, — Хебимару скривил губы в злобной ухмылке. — Я не учел детскую придурь оборотня, и люди получили свой шанс. Сейчас они могут испортить мне демона. Если они отравят его любовью — это будет поражение. Мое поражение, полученное еще до начала битвы. Мы должны как можно быстрее найти маленького паршивца.

— Да, но Сандзе очень далеко от того места, где он был потерян.

— Я сам учил его уходить от преследования по реке. Мой шпион в селении Ветвей доложил о радиограмме от солдат внутренней безопасности. Они напугали Кицунэ, и малыш сбежал от них. Вероятно, открыл одни или двое внутренних врат духа, чтобы быстрее бежать. Помните, как оборотень сдавал тесты скорости у нас на кольцевом полигоне? Тогда он заслужил мою похвалу. Но, сбежав от тех, кого я обозначил как врагов, Кицунэ едва ли захотел оставаться в одиночестве. Отправился искать людей. Не такая простая задача, как можно подумать. Вы заметили, Хитоми-сан, что в округе не очень-то людно?

— Местность вокруг пустынна, большинство сел и городов брошены еще со времен разорения страны бандитами и солдатами из соседних государств.

— Земли Водопадов в глубоком упадке. На притоках Курацу остались только обособленные фермерские и рыбацкие общины, не принимающие к себе посторонних. Кицунэ они бы просто изгнали за то, что он дитя великого дома. Мы проверили несколько сел и городков выше по течению главной реки. Ничего необычного там не происходило. Значит — вниз. Сандзе — красивый и богатый город. Он наверняка привлек к себе внимание ребенка. Уверен, Кицунэ там. Нужно только успеть захватить малыша раньше конкурентов. Селение Воды слишком слабо, чтобы доставить нам проблемы. Вздумают присвоить мое создание — уничтожу. С Ветвями сложнее. Если Кицунэ попадет в руки моему учителю, то получить оборотня назад будет очень, очень сложно. Пока мы готовим операцию, проклятый старик успеет привить моему монстру свою идеологию. Зная Кицунэ, могу сказать, что у Сарутоби не будет проблем с промывкой мозгов нашего милого малыша. В таком случае со всем сожалением я буду вынужден умертвить испорченный подопытный материал.

Глаза Хитоми тайно блеснули. Это был итог, который вполне устраивал ее. Устроить бы легкий саботаж… нет, гнев Хебимару страшнее отдаленных перспектив потери влияния. Стоит ему заподозрить неладное, и из соратника можно тотчас превратиться в раба.

На поле у дороги медленно выполз усталый караван. Хебимару и Хитоми недовольно взглянули на людей, бесцеремонно нарушивших их покой. Каким чумным ветром сюда принесло гостей?

— Доброго вечера вам, путники, — старший каравана, соскочив с повозки, уверенным шагом приблизился к сидящим у костра. — Не возражаете, если мы нарушим ваше уединение?

— Возражаем, — Хебимару бросил на него недружелюбный взгляд. — Мы шиноби. Подожмите хвосты и идите дальше своей дорогой. Держитесь от нас подальше.

Старший скривил губы и, больше не утруждая себя вежливостью, отошел от недружелюбной компании. Не хотят общаться, кто напрашивается? Пусть сидят себе тихо на краю, а в случае чего караван под защитой самураев. Мечники живо разберутся с шиноби.

Караван встал на ночлег, и часть людей улеглась отдыхать, а другие, в основном наемники-стражи из обычных людей, сели вкруг костра и, передавая по кругу бутыль с саке, завели бодрую походную песню.

Хмель ударил в головы быстро.

— Жаль, женщин с нами нет, — сказал один из солдат, мечтательно прищелкнув пальцами. — Вот бы сейчас приласкать какую-нибудь красотку! Помните эту, как ее… ну, на предпоследней стоянке, служанку с постоялого двора… милашка!

— Это у которой все лицо в шрамах от оспы? — другой наемник громогласно расхохотался. — Ты, друг, тогда так глаза залил саке, что не отличил бы даже буйвола от человека, не то что красивую женщину от некрасивой!

— Не бывает некрасивых женщин!

— Ага! Не трепись зазря, а лучше глянь туда, — кивок головы указал в сторону сидящей в отдалении Хитоми. — Прекрасные светлые волосы, дорогое шелковое кимоно. Готов спорить на тысячу рю, что фигуркой и лицом она не хуже какой-нибудь модели с обложки журнала!

— Это же шиноби! Ты мне хоть две тысячи рю дай, хоть десять, а я к куноичи не полезу. Эта кишки запросто выпустит, чуть что ей не по нраву. Змеи — они все ядовитые!

— Вот и сиди здесь, как старый инвалид. А мы наведаемся к соседям! Неужели они самураев рядом не чуют? Когда мечник рядом бродит, и куноичи женщиной становится!

Наемники пьяно захохотали.

Хитоми с убийственной презрительной яростью посмотрела на пятерых мужчин, не слишком любезно подобравшихся к ней. Компания была хмельна и только развеселилась, увидев ее ярость.

— Ну что, был я прав? — спросил заводила у дружков. — Чудо как хороша девка…

Удар расшвырял мужчин в стороны, как мешки с соломой. Хитоми, ухватив заводилу за ворот, вжала его в землю коленом и плюнула наемнику в лицо.

— Что-то сказал, недоумок? — прошипела женщина, и повернула кулак, заставляя ворот рубахи начать душить своего владельца. — Как назвал меня?

— Простите, госпожа… простите, клянусь, не посмею больше…

— Пошел вон, пес помойный. Сначала вшей выведи да зубы почисть, а потом смей на меня взгляд поднимать! Гнусное ничтожество…

Поднявшись, Хитоми пнула наемника под ребра и вернулась на свое место у костра.

— Почему не убила? — спросил Хебимару с легким недоумением.

— Я… я подумала, что нельзя.

— Ну почему? — саннин пожал плечами. — Можно.

Наемники меж тем помогли оплеванному заводиле подняться на ноги.

— Пойдемте, — мужчина махнул рукой. — Не нашего полета птица.

— А те? — другой наемник указал на фигуры в серых, крестьянских кимоно, сидящих на границе света. — Среди них тоже женщина есть!

Хебимару не выказал никакого беспокойства, когда наемники приблизились к йома и попытались заговорить с той, что некогда была молодой крестьянкой, похищенной и получившей печать проклятых в целях испытаний. Из первого поколения остались в живых только эти четверо. Остальные покончили с собой или не выдержали переходный период. Сгнили заживо. Не каждый, далеко не каждый может пережить то, что творится с душой и телом во время поглощения тьмой.

Дикий вой панического ужаса разорвал тишину осенней ночи. Пятеро наемников, спотыкаясь и падая, бросились обратно к торговому каравану. Поднялся гомон и суета. Самураи схватились за оружие, но караванщики заорали на них, приказывая оставить чужаков в покое. Спешно сворачивая лагерь, люди впрягали в повозки тягловых животных, которые давно уже беспокойно фыркали, учуяв запах разлагающейся плоти.

— Хебимару-сама… — дала тонкий намек Хитоми.

Саннин усмехнулся и вскинул руку.

Йома безмолвно вскочили на ноги. Из свободно свисающих рукавов их одежды с легким шорохом выскочили стальные клинки.

— Какой энтузиазм! — восхитился Хебимару. — Чувствуют людской страх. Много страха! Пора утолить голод!

Рука саннина качнулась вперед и указала на обращающихся в бегство людей. Бессмысленный жест. Йома не нужны были даже мысленные приказы. Они чувствовали волю хозяина. Его желание, которое послушные слуги должны обратить в действие.

Словно четыре тени, чудовища ринулись на закричавших от ужаса наемников и торговцев, но вдруг отпрянули.

Из-за деревьев, скользя в ночной тьме, словно призраки, появились люди. Шиноби в кожаной броне и пластиковых масках встали на защиту каравана и начали окружать шестерых врагов.

Хебимару зашипел рассерженной змеей. За ним следили! Давно ли уже воины Ветвей настигли их? Ловушка? Возможно, и так. Караванщики оказали услугу создателю монстров, заставив наблюдателей выдать себя.

— Сложить оружие! — раздался повелительный голос, от которого Хебимару вздрогнул. — Во избежание лишних жертв приказываю вам!

— Лишние жертвы? — саннин-предатель медленно обернулся, и губы его исказились в злобной ухмылке. — Нет ничего на свете страшнее лишних жертв, не так ли, Сарутоби-сенсей?

— Есть, мой глупый ученик, — седобородый старик, сжимающий в руках простой деревянный посох со стальными набалдашниками, грозно смотрел Хебимару в глаза. — Нет ничего страшнее людей, равнодушных к чужой боли и бедам. Людей, способных принести в жертву множество жизней ради пафосно звучащей чуши. Прикажи своим людям сложить оружие. Вам некуда бежать. Сейчас, хотя бы сейчас, пощади нескольких из тех, кто шел за тобой и еще может остаться в живых!

Хебимару расхохотался с презрением и издевкой.

— Старый дурак! Мы все, шестеро, связаны узами гораздо более сильными, чем все, что могут создать люди! Не жертвовать своими воинами? Не жертвуй своими! Посылать на смерть с улыбкой — вот высшее право власти! Что такое милосердие, как не откровенный идиотизм? Прекрасный фруктовый сад не вырастишь, не убивая паразитов, губящих деревья! Всякий, кто мешает мне растить мой фруктовый сад, — умрет! Поэтому убирайся и забери удобрения для деревьев, что приволок с собой. У меня достаточно материала, и то, что притащил ты, уже давно изучено!

— Грязный ублюдок, — воин Ветвей из клана Ханшоку оскалил клыки. Два громадных боевых пса справа и слева от него рычали, топорща шерсть на загривках. — Убьем их!

— Вперед! — Сарутоби взмахнул рукой.

Двадцать воинов Ветвей, возглавляемых воином-драконом, ринулись в атаку, но, подчиняясь волевому приказу лидера, четверо йома метнулись к хозяину и его ближайшей соратнице, обняв их руками.

Вспышка алого света заставила шиноби отпрянуть. Алое призрачное пламя взметнулось выше деревьев, по земле побежали концентрические круги замысловатых символов, светящихся багровым светом.

— Это же…

— Энергия Ци демонов!

— Соотношение сил не в нашу пользу, — с ухмылкой произнес Хебимару. — Еще увидимся, сенсей.

Призрачное пламя сжалось в бешено вращающуюся сферу, полыхнула еще одна вспышка света, и шесть человеческих фигур исчезли бесследно. Тысячи алых искр, угасая, медленно и плавно опускались на траву луга.

— Убереги нас духи предков, что это было? — воины Ветвей потрясенно смотрели на тающее облако искр.

— Полагаю, пространственное дзюцу, — произнес Сарутоби.

— Искажение пространства? Но это невозможно! Выше человеческих сил!

— Ци, которую они использовали, тоже не людская. Подобное я видел только семь лет назад, когда наше селение сражалось с девятихвостым демоном. Но ведь не только демон-лис использует алую Ци?

— Кого же создал Хебимару? Кто были эти человекоподобные твари?

— Похоже, что когда-то они были людьми. Нужно поднять архивы и просмотреть легенды о демонах. Но это позже. Сейчас, друзья, поспешим. Если тот странный ребенок действительно так важен для Хебимару, что предатель заявился лично, мы не можем позволить ему опередить нас. Кем бы ни был малыш, человеком ли, демоном, от Хебимару мы должны его уберечь. Вперед!

Вокруг возвышались оплавленные страшным жаром скалы. Ущелье было черно от въевшейся в камни гари.

— Где мы? — Хитоми содрогнулась, осматриваясь по сторонам. — Какое жуткое место…

— Демонов тянет к пятнам сосредоточения их силы, — ответил Хебимару. — Это Ущелье Забвения. Две сотни лет назад по всему миру свирепствовали люди, желавшие истребить генетически измененных. Чистая Кровь.

— Немало наслышана.

— Да. Они оставили о себе память. Это один из величайших памятников, что они себе воздвигли. Во времена начала бунта сюда согнали захваченных в плен тех генетически измененных и мутантов, что не могли сопротивляться. Раненых, женщин, детей. Несколько сот тысяч. Чистильщики перекрыли выходы из ущелья, вывели своих солдат и залили все напалмом. Мучения и смерть такого количества людей с улучшенным контролем Ци оставила след. Ментальное эхо. Призраков. Тень зла.

— Дайджиро рассказывал об этом. Он получил проклятие еще до своего рождения оттого, что его мать, будучи беременной, попала сюда и сошла с ума от призрачных ужасов. Тьма поразила плод в ее животе, и сын родился чудовищем.

— Изучив которое, мы создали наших йома. Это земля, породившая их. Хитоми-сан, смотри, как они меняются.

Четверо умертвий корчились на земле, и вокруг них образовывались сгустки тьмы. Черная слизь вливалась в тела чудовищ, проникая сквозь кожу. Тела покрывала черная броня.

— Надо уходить отсюда, — мертвящий холод вцепился в душу женщины острыми когтями. — Здесь небезопасно. Тем более ночью.

— За полчаса с ума не сойдем и проклятье не получим. Держись. Йома нужно пополнить запас Ци. Искажение пространства энергоемко и разрушительно для их тел. Совершим бросок обратно на луг, к оставленному маяку, минут через тридцать.

Хебимару склонился над хрипящей, корчащейся женщиной-йома. Схватив ее за ворот кимоно, он рывком поднял монстра на ноги и посмотрел на ее лицо, изуродованное агонией и гниением.

— Меня сейчас больше интересует, почему йома не предупредили нас о приближении врага. Их демоническое зрение невозможно обмануть. Они прекрасно видели, что шиноби Ветвей подступают, но ничего не сделали.

— Не было приказа.

— Да. Я надеялся на их инстинкт самосохранения, но… похоже его перевешивает желание собственного уничтожения, исходящее от тени человеческого разума, что остается даже после поглощения. Нужно подумать о том, как заставить йома действовать правильно без прямого управления.

— Наше оружие нуждается в доработке. На то и полевые испытания, чтобы узнать слабости…

Хитоми осеклась на полуслове и удивленно устремила взгляд на детскую колыбель, висящую в воздухе, что возникла рядом с ней буквально из ниоткуда. В колыбели, любовно украшенной шелком и кружевами, лежал младенец.

У женщины перехватило дыхание, руки затряслись. Она прекрасно помнила эту колыбель. Бывший муж сам делал и украшал ее. Он очень хотел детей и был счастлив, когда жена забеременела.

Маленькая девочка, всего пара месяцев от роду.

Глаза ребенка открылись. Бездонные, черные провалы, горящие в глубине жутким алым светом. Повернув голову, дочь Хитоми взглянула на свою мать. Губы призрака растянулись в улыбке и, разомкнув их, младенец отчетливо произнес:

— Мама…

Слово, которое тот ребенок не успел произнести ни разу.

Обхватив голову руками, Хитоми взвыла и отпрянула от колыбели, а Хебимару, одним прыжком подскочив к ней, взмахнул рукой и ударил ладонью в призрачное видение. Импульс Ци человека разрушил ментальное эхо, среагировавшее на ярчайшее воспоминание живого объекта, попавшего в эти проклятые места. Призрак развеялся и исчез.

— Хитоми-сан! Держите себя в руках! Это только тень.

Хитоми, тяжело дыша, выпрямилась и яростно заорала, угрожая кулаком безмолвным скалам вокруг. Тайная усмешка скользнула тенью по губам Хебимару. С этой все будет в порядке. Только злее станет. Но вот Кицунэ… теперь в том, что листогрызы прибудут в Сандзе раньше него, сомневаться не приходится. Врагов много, даже с четырьмя йома в качестве оружия победа вовсе не гарантирована. Плохо. Очень плохо. Нельзя позволить воину-дракону Ветвей заполучить оборотня в свои руки! Не стоит сомневаться, что в таком случае старик сумеет сделать из Кицунэ человека. Ну нет! Не для того был рожден маленький монстр! Хебимару, истинный хозяин, жилы себе вырвет, но не позволит испортить это наивное дитя!

— Думаю, ждать больше не имеет смысла. Возвращаемся к маяку и кружным путем идем в Сандзе.

Хитоми, бледная как мел, утерла холодный пот с лица и кивнула.

Ночь укрывала город теплым одеялом сладкой неги. Веселый квартал жил круглосуточно, звучала музыка и слышался людской смех, но это не мешало тем, кто не участвовал в празднике, спокойно спать.

Такео смотрел на девочку, лежащую в его собственной постели. Лицо Кицунэ было совершенно спокойно и безмятежно. Тревоги и страх прошедшего дня растаяли, забылись, скрытые чарами детского сна.

Старик протянул руку и поправил прядь волос, соскользнувшую с виска Кицунэ и упавшую на ее лоб. Как хотел бы Такео, чтобы плохие события поскорее стерлись из памяти девочки! Она была очень впечатлительна. Ее душа глубоко ранена. Не ударами мечей, не болью и страхом смерти. Гораздо больше мучило Кицунэ то, что она не смогла справиться с врагами и не защитила своего деда.

Такео хотел бы сейчас поднять глупыху на руки и ласково обнимая, зашептать, что ему, старому, не нужна защита. Что сам он, всей своей душой, хочет защитить ее, маленькую балбеску, совершенно ничего в жизни еще не понимающую.

Кицунэ тихонько сопела носиком во сне. Путь отдыхает. Такео еще успеет сказать ей о том, как сильно успел за эти несколько дней полюбить ее. За беззлобность, которую в эти времена редко встретишь даже в маленьких детях. За умение радоваться красоте простых вещей и чувств. За заботу, которую она, совсем еще маленькое дите, проявляло о тех, кто был к ней добр. За то, что она — пушистый, игривый лисенок…

Такео вздрогнул. Они здесь. Шиноби.

Иллюзионист почувствовал их Ци, щедро напитавшую воздух. Убийцы подготовились к бою. Упрямые чудовища, испугавшиеся тени, к которой сами же дорисовали страшные очертания.

Такео оставил Кицунэ и вышел во двор общежития. Восемь шиноби ждали его. Шестеро бойцов селения Воды, с ними соглядатай Катсуро и его жена. Взгляды всех были обжигающе холодны.

— Зачем вы пришли? — задал вопрос Такео только для того, чтобы начать разговор. — Оставьте Кицунэ в покое, прошу вас.

— Вы знаете, что это невозможно. У нас четкий приказ, Такео-сан, и игнорировать существование гомункулуса мы не можем.

— Не называйте Кицунэ так. Слышите? Она такой же человек, как вы и я.

— Уйди с дороги, старик, — прошипела Шизука.

— У вас есть дети? — ответил иллюзионист. — Хоть у кого-нибудь есть? Если бы им грозила смерть и вы стояли лицом к лицу с убийцами, отступили бы вы в сторону? Сначала убейте меня.

— Ты не воин. Не сможешь задержать нас.

Такео, дрожа от собственного бессилия, жалко поник.

— Мир жесток, Такео-сан. Ничего нельзя сделать…

— Можно! — иллюзионист вскинул голову. — Что если я дам вам железные гарантии, что Кицунэ не попадет ни к Хебимару, ни к воинам Ветвей? Если я сделаю ее бесполезной для скрытых селений и лишу свободы так, что никто и никогда не сможет освободить? Я не воин и никогда им не был, но Отани редко становились солдатами. Гораздо чаще — тюремщиками. Помните ли вы, почему?

— «Связующая нить»?

— Да. Если я соединю нас с Кицунэ этой жуткой связью, вы позволите моей внучке жить? Достаточно ли будет для вас этого?

Шиноби задумались. Это был выход, который мог устроить глав селения.

— Я пошлю запрос в селение Воды, — сказал Гесшин. — Возможно, этого будет достаточно. Но «Нить» ты должен наложить немедленно и в моем присутствии.

Такео склонил голову. Ему удалось выиграть немного времени. Великой ценой, но казнь отложена. На пару дней по крайней мере. Пока шиноби совещаются с руководством.

Кицунэ сонно захныкала, когда Такео начал будить ее. Прошло около десяти секунд, прежде чем девочка очнулась и села на постели. Маленькая оборотница удивленно взглянула на иллюзиониста и мужчину, держащегося на расстоянии от них. Кицунэ не встревожилась. Она видела уже этого человека рядом с Такео там, возле пивной. Наверное, это был друг.

— Что… что-то случилось, деда?

— Мне нужно кое-что сделать, Кицунэ-чан, — сказал старик, помогая ей снять рубаху, которую девочка использовала вместо пижамы. — Повернись спиной.

Кицунэ даже не подумала о том, чтобы спросить, что именно хочет сделать хозяин. Раз дед говорит надо, значит надо. Оставшись в одних трусиках, она послушно села и подставила спину.

Такео взял с принесенного столика тонкую кисть и обмакнул ее в плошку, наполненную смесью чернил и его собственной крови. Коснувшись кончиком кисти кожи на спине девочки, старик начертил ровный круг и разделил его на три равные части. Душа, разум и тело. Знак старый, как мир.

Немного помедлив, Такео сверился со свитком и дрожащей рукой начал выводить в частях круга знаки разрушения.

Кицунэ хихикнула.

— Деда, щекотно!

Слезы хлынули из глаз старого иллюзиониста. Кисточка выпала из его рук, Такео подтянул Кицунэ к себе и, размазывая рукавами собственные художества, крепко обнял девочку.

— Что бы ни случилось с нами в будущем, Кицунэ-чан, помни, что я очень… — голос старика сбился от рыданий. Такео с трудом проглотил ком горечи, вставший у него поперек горла. — Очень, очень… тебя люблю.

 

Глава 5

Танец серых теней

Синоптики обещали теплую погоду до конца декабря, но, проснувшись этим утром, Маэда Хикари увидела за окном серебристую россыпь инея на увядших лужайках своего сада.

— Посмотрите, Така-сан, как изменился вид с нашей веранды, — сказала она своей единственной настоящей подруге, сидя на свежем воздухе и любуясь открывшимся видом. — В одну ночь сад стал нашим с тобой ровесником.

Престарелая служанка, расчесывавшая длинные волосы своей госпожи деревянным гребнем, ничего не ответила. Госпожа не любила, когда ее меланхоличные рассуждения прерывались чьими-либо комментариями.

— Прохладное утро, — продолжала Хикари. — Зима не заставит себя ждать. Сколько было уже зим с тех пор, как не стало моего доброго Кацуо? Я уже сбилась со счета. Не меньше двадцати. Может быть, даже тридцать. Время словно остановилось и напоминает о себе только сменой цвета нашего сада. То зеленый, то золотой, то белый… только он и говорит мне о том, что проходят годы.

«Хорошо вам, хозяйка. Мне вот еще давление и радикулит напоминают о том, что годы нашей юности давно-о-о прошли. Холодно, бр-р-р!»

Служанка поежилась и чуть плотнее закуталась в свое кимоно. Серое, цвета старости.

— Не печальтесь, госпожа, — произнесла она вслух. — Если вы пожелаете, я вынесу сюда того замечательного кенаря, которого мы купили весной у заезжего торговца? Ах, как он сладко поет!

— Щебет птицы украсил бы этот замерший мирок, только на холоде и кенарь не захочет петь. Пусть останется в доме, где тепло и уютно.

«И нам бы тоже не помешало бы уйти в тепло. Кровь-то у меня уже совсем не такая горячая, как в молодые годы. Вам хорошо, хозяйка, в шестислойном кимоно, а мне-то каково в двухслойном? Бр-р-р!»

— Хочу спросить вас, госпожа, — произнесла служанка с тоном бесконечной покорности. — Когда же вы порадуете наш дом, взяв себе ученицу? Та девочка, которую предлагала семья городского главы, создает хорошее впечатление. Она мила, умна и воспитанна, как подобает леди.

— Да. Совершенно очаровательный ребенок. Послушный и старательный. Она очень хорошо делала вид, что хочет стать моей ученицей, но я заметила ее собственное горячее желание остаться со своими родными, с отцом и матерью. Поэтому я была вынуждена со всем моим почтением и уважением отказать. Меньше всего я желаю причинять страдания ребенку и лишать его свободы.

Така печально вздохнула. Их особняк давно уже превратился в дом престарелых, а ей, как любой бабушке, хотелось немного понянчиться с молодежью. Как убедить хозяйку взять хоть кого-нибудь? Даже не в том дело, что пропадает создаваемое веками мастерство и искусство. Тяжело быть бездетной старухой. У леди Хикари есть хоть воспоминания о прошлом, а что у нее? Пустота холодная да боль за бессмысленно прожитую жизнь.

Не зная, что сказать, старуха продолжила расчесывать волосы своей госпожи и только печально взглянула на хромого старика-самурая, что появился из-за деревьев и теперь ковылял по тропинке сада в их сторону. Приблизившись, старый воин низко поклонился госпоже.

— Что-то хочешь сказать мне, достопочтенный Микио-сан? — спросила пожилая леди, ответив старику должным приветствием.

— Прошу вас простить меня за то, что нарушаю ваш покой, госпожа. Страж у главных ворот со всем почтением просит сообщить вам, что пришел мальчик из приюта, который вы содержите. Принес накладные и отчеты от господина Рюоты. Не желаете ли вы поговорить с этим мальчиком лично?

— Этот разговор доставит мне радость. Передай, прошу, мою благодарность господину Ясуо и просьбу пропустить воспитанника из приюта сюда.

Старый самурай не удивился тому, что госпожа знает, кто именно стоит сейчас на посту у ворот. Велика сложность угадать, если самураев в доме всего двое и один пришел с докладом!

Заверив, что немедленно исполнит просьбу госпожи, калека захромал прочь и минут через десять вернулся с мальчишкой, по виду которого никак нельзя было сказать, что тот совсем недавно был нищим бродягой.

Сытый, прилично одетый паренек, подрабатывающий теперь уличным продавцом газет, поклонился госпоже и по ее просьбе начал рассказывать о последних городских новостях. О начавшейся подготовке к празднику в честь восьмидесятилетия великого дайме, о прибытии в город высокопоставленных гостей из северных стран, держащих путь в столицу, о множестве мелких событий из жизни приюта, тоже готовящегося к грандиозным празднествам.

— Я надеюсь, что господин Рюота позаботится о том, чтобы вы в радости провели эти дни, — с улыбкой сказала Хикари. — Скажи мне, как жизнь у вас сейчас? Достаточно ли заботлив управляющий?

— О да, госпожа! — горячо заверил ее мальчишка. — Благодаря вам и господину Рюоте у нас совершенно нет никаких проблем. Два дня назад управляющий даже пригласил к нам знаменитого шиноби-иллюзиониста и его ученицу!

— Понравилось ли вам представление?

— Мы все… и я тоже… — мальчишка на миг запнулся, подбирая слова. — Я никогда не видел ничего подобного! Нам, конечно, рассказывали о представлениях волшебницы-лисы, но мы только смеялись и говорили, что это вранье. Только когда увидели, убедились, что эта девочка… она действительно может создавать другие миры!

— О чем ты?

— Иллюзионист, старый дед Такео, попросил ее показать нам мультфильм про крылатую небесную деву и бродягу-ронина. Помните такой? Так вот… мы все словно попали в тот мир и могли прикоснуться к траве, к животным, к людям и богам, когда те проходили мимо. Это были не просто видения. Когда я опустил руку в воду озера, то почувствовал прохладу и был уверен, что моя рука намокла! Но стоит вынуть руку, и ощущение холода пропадает.

— Гендзюцу — удивительная вещь, — произнесла Така. — Можно предположить, что эта ученица иллюзиониста может контролировать все чувства человека. Не только зрение.

— Ага, — мальчишка кивнул. — А потом, после представления, я ради шутки попросил Кицунэ показать нам Сачи, поющую лилию.

— Эту молоденькую певицу из страны Чая? Говорят, у нее удивительно приятный голос.

— Да, да, ее, — мальчишка кивал головой. В его глазах разгорался огонек торжества. — Кицунэ сказала, что видела Сачи по телевизору, в видеомагазине. Одно мгновение, и леди-поющая-лилия появилась перед нами! Красивая, как небесная дева! Все наши совершенно обалдели! Она говорила с нами и даже спела одну песню. Я стащил жемчужинку с ее платья, на память, но жемчужина исчезла, когда Кицунэ развеяла свою магию. Обидно… и все равно это было классное представление! Гораздо круче театра и кино! Госпожа Хикари, можно вас попросить? Пусть господин Рюота еще раз пригласит к нам Такео и Кицунэ? Пожалуйста!

— Молодому человеку не стоит слишком часто использовать в своей речи жаргонные и грубо звучащие слова, — не выдержала Така. — Мне доставило бы радость, если бы вы, юный господин, задумались о том, что вежливость — лучшая из благодетелей, ведь ее может позволить себе и богач, и бедняк.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, Така-сан. — сказала Хикари, останавливая служанку. — Я не сержусь на этого мальчика. Его переполняет восторг, и неосторожные слова простительны. Ну же, — леди с улыбкой посмотрела на бывшего бродягу. — Расскажи мне еще о той девочке, Кицунэ, и ее учителе. Кто они? Откуда?

— Они живут в нашем городе, — даже не поняв, что получил нагоняй за наглость и грубость, мальчишка посмотрел на леди перед собой и вдруг, низко поклонившись, сказал, что у него есть просьба.

— Чем я могу помочь тебе? — удивилась Хикари.

— Прошу вас, добрая госпожа… — бывший беспризорник слегка покраснел. — Позвольте мне взять одну из ваших лент? Тогда я смогу подарить ее Кицунэ, когда увижу снова…

«А палкой по пяткам не хочешь получить? — мысленно возмутилась Така. — Да за такую наглость тебя бы плеткой высечь!»

— Принеси мои ленты для волос, Така-сан, — сказала Хикари белой от ярости служанке. — Пусть мальчик сам выберет ту, которая, по его мнению, больше понравится его подруге.

Кицунэ, которой так и не позволили выспаться этой ночью, зевая, вышла в коридор в одном чулке и кое-как надетом хлопковом платье. Дедушка ушел провожать странного дядьку, который, похоже, умел только стоять столбом, хмуро смотреть и ничего не говорить. Даже когда Кицунэ попыталась с ним познакомиться, тот не произнес ни слова. Ну и ладно. Все равно он ей не нравился. Чем-то на злючку Такако похож. Взглядом, наверное. Вокруг хватало гораздо более симпатичных людей, с которыми приятно общаться.

Девочка, зевнув еще раз, поплелась на кухню и вежливо поклонилась, когда навстречу ей вышла высокая полнотелая женщина в домашнем халате.

— Здравствуйте, госпожа Мэна.

— Здравствуй, здравствуй, Кицунэ. Постой-ка минуточку. У меня вопрос к тебе. Не знаешь ли ты, кто над кошкой моей поглумился? Выкрасил в зеленый цвет.

— Не знаю, госпожа Мэна.

— Да ну? Не ври, прохвостка! Некому, кроме тебя! А ну, поклянись честью своих предков!

Кицунэ немножко смутилась.

— Клянусь честью своих предков, что я не вру вам, Мэна-сан.

Считается ли враньем исполнение приказа хозяина? Ведь Такео-сан сказал Кицунэ, чтобы та никому не сознавалась в проделке. Приказ хозяина абсолютен, так что… врет не она, а дедушка, но через нее! Вот так. И совесть чиста, и приказ исполнен, и по ушам не получила!

— Ну смотри, лиса маленькая! Узнаю, что обманываешь меня, все космы тебе выдеру!

Кицунэ насупилась и глянула на женщину с обидой: что, мол, зря обижаешь? Я хорошая и ни в чем не виновата!

Мэна растаяла, тяжело вздохнула и отправилась по своим делам, размышляя на ходу о том, кому еще могла взбрести в голову шутка с краской. Неужто пьяницам каким ее кошечка попалась?

Маленькая врунья же продолжила свой путь, прошла на кухню и взялась за готовку завтрака со всем старанием. Она видела, что Такео очень расстроен и подавлен после вчерашнего дня. Девочка, глубоко переживающая за деда, хотела хоть немного взбодрить и утешить его.

— Что это ты так взялась за кулинарию? — удивляясь, спросила женщина, что на той же кухне готовила обед для своей семьи.

— Хочу дедушке приятное сделать. А то у него из-за меня одни неприятности.

— Опять набедокурила? — участливо спросила женщина.

Кицунэ кивнула.

— Что натворила-то?

— В зоопарке в клетку к моржу залезла…

— О-хо-хо! Умеешь же ты чудить!

— А потом… потом, на улице… на самураев напала…

Деревянная ложка, которой женщина мешала суп в кастрюле, выпала из рук хозяйки.

— Ты… что?!

— Ну, дедушка в пивную пошел, а они следом. Я думала, что за ним… хотела деда спасти, а они, самураи, сильные… побили меня и в тюрьму утащили.

— Ты шутишь?

Кицунэ отрицательно мотнула головой.

— И правда не шутишь, — соседка ясно видела, в каком состоянии девчонка. Еще мгновение, и разревется в три ручья. — Вот ведь угораздило! Самураи же все от войны с ума посходили! Били тебя?

Кицунэ шмыгнула носом и кивнула.

— Ох ты, — женщина присела на корточки и обняла маленькую оборотницу. — Глупышка. Какие же они сволочи! Кем быть нужно, чтобы избивать ребенка, а?

— Я сама виновата. Я напала…

— Ну и что?

— А у деда, наверное, много денег отобрали. Я… я… так виновата…

— Ничего, образуется все. Не плачь, Кицунэ-чан. Маленькая моя, да ты же сама напугана до смерти! Нет, не думай, мы тебя в обиду не дадим. Деньги — чушь. Не плачь, глупенькая.

Реакция была совершенно противоположная. Чем больше женщина пыталась утешить ее, тем сложнее Кицунэ было сдерживаться, и на словах «не плачь» девчонка разревелась в полный голос. Та, кому Хебимару прочил славу страшнейшего из демонов, заливалась слезами, уткнувшись лицом в кимоно человека, которого знала всего пару недель. Если бы мог саннин-предатель увидеть сейчас эту сцену, он понял бы, сколько понадобится ему трудов и нервов для того, чтобы превратить это ласковое дитя в злобное чудовище.

— Все, слезы утекли и пусть не возвращаются, — выждав, когда Кицунэ немного успокоится, женщина улыбнулась и вытерла ей щеки рукавом кимоно. — Сейчас, давай я помогу тебе приготовить хороший завтрак, и ты сама будешь успокаивать своего деда. Никто так, как он, за тебя не переживает. Уж ты постарайся для него, хорошо?

Кицунэ ответила ей улыбкой, и слезы на глазах девочки начали исчезать. Выплаканное горе ушло.

Дедушка задерживался.

Кицунэ, приготовившая с помощью соседки вкусный и богатый завтрак, уже накрыла столик в комнате, успела привести себя в порядок и немного заскучать.

Прозвучал осторожный стук в дверь. Девочка решила, было, что это вернулся дед и предупреждает ее о том, что сейчас войдет. Но дверь не открывалась.

— Да? — смущаясь за задержку, Кицунэ открыла дверь и поклонилась, увидев стоящего в коридоре и поклонившегося ей мальчишку. — Могу ли я быть чем-нибудь полезна?

— Привет, — мальчишка, которого госпожа Хикари и ее слуги уже изрядно замучили непривычно вычурной речью, решил сразу сменить стиль разговора. — Я… Кицунэ-чан, ты не помнишь меня?

Кицунэ честно постаралась вспомнить, но не смогла. Слишком много перед ее глазами было в последнее время людей.

— Прошу простить мою неучтивость…

«Зараза! И эта нахваталась от гейш всякой словесной дребедени».

— А ты нормально разговаривать можешь?

— В каком смысле?

— Вот! Вот так и говори! Можно войти?

— Да, проходи. — Кицунэ сделала приглашающий жест. — Ты один из наших, с дедушкой Такео, зрителей. Верно?

— Да. Я из сиротского приюта господина Рюоты.

— А, да, мы выступали у вас недавно.

— Ага. Классное было представление! Кстати, меня зовут Сен! Дух дерева. А ты — Кицунэ, волшебная лиса. Здорово, правда?

— Приятно познакомиться, Сен, — девочка улыбнулась и бросила на мальчишку заинтересованный, хитрый взгляд. Люди нечасто называли ей свои имена. Если представился, значит, она ему нравится?

Кицунэ была еще совсем маленькая, но виденные в мультфильмах романтические и дружеские отношения уже манили ее. Щечки девочки-лисички украсил игривый румянец.

— Да, — мальчишка тоже начал краснеть и смущенно устремил взгляд в пол. — Я… я вот…

— Ты к нам в гости зашел? — ляпнула Кицунэ, все еще плохо знающая нормы человеческого общества.

— Не… я по делу! — Сен засуетился, краснея еще больше. Вот так, ни с того ни с сего, прийти в гости к девчонке? Глупости какие! У него очень важное дело, да. — Вот, — мальчик вынул из-за пояса кимоно небольшой конверт. — Это просила передать твоему дедушке госпожа Хикари.

— Хикари?

— Маэда Хикари. Очень знатная леди и близкая подруга великого дайме Торио! Еще бы, ведь она была одной из знаменитейших дам правящего двора! Говорят, ее много раз пытались похитить ниндзя сильнейших стран, присланные их дайме, но наши самураи крепко вломили подонкам! Если бы ты только знала, какая она, Хикари-сама, красивая! Обалдеть можно! А других таких добрых людей я вообще никогда не встречал. Знаешь, как ее называют? Камигами-но-отоме — Дочь богов!

Кицунэ взяла письмо и, задумчиво глядя на конверт, легким движением руки поправила прядь волос, соскользнувших при движении на ее лицо. Сен дрогнул и смутился еще больше. Леди Хикари истинно казалась дочерью богов, но и Кицунэ была красива и очень… очень… мальчишка еще не знал слова «женственна». Она была совсем не похожа на наглых и задиристых девчонок из приюта, не упускавших повода поддеть словом, высмеять или даже безжалостно унизить какого-нибудь мальчишку.

— А еще… — Сен протянул Кицунэ аккуратно сложенную на его ладони алую шелковую ленту. — Это… тебе. От меня…

Кицунэ посмотрела на ленточку и зарделась, но ее взгляд, брошенный на мальчишку, не содержал гнева или насмешки. Только ласковая благодарность и тепло.

Маленькая оборотница еще никогда не получала подарков. Только от деда, но это был совсем другой случай. Как реагировать? Как ответить на это действие?

Ответ дали все те же мультфильмы. Там мальчик подарил девочке красивую маленькую куклу в ярком платье. Наверное, ответ должен быть таким же, как в той сказке.

Кицунэ приняла ленточку и, шагнув ближе к мальчишке, встала на цыпочки. Положив руки ему на плечи, она осторожно коснулась его щеки губами.

Сен, обмерший, почувствовал, как его тело дрогнуло, словно пронзенное ударом молнии. Кицунэ, смущенная до крайности, отступила. Реакция мальчишки была совсем не та, что в мультфильме. Она опять что-то напутала?

Такео, возвращаясь к Кицунэ, встретил в коридоре общежития сияющего счастьем и блаженно улыбающегося мальчишку. Тот был настолько ослеплен наслаждением, что проплыл мимо старика, совершенно не замечая его присутствия.

— Не иначе опять лисичка моя постаралась, — Такео покачал головой. — Еще один без разума остался. Ох, эти девчонки! Все вокруг рушится, тени страшные из каждого угла лезут, а у них мысли только о сладостях да мальчишках!

Задумавшись о том, как жить дальше, Такео вошел в комнату без стука. Кицунэ вертелась перед зеркалом, завязывая в своих волосах пышный бант из алой ленты.

— Вот ведь прохвостка! — фыркнул старик. — Уже на подарок нарвалась от поклонников?

— А что? — Кицунэ кокетливо повернулась, взглянув на деда. — Красиво! Правда, деда?

— Красиво, красиво. Кто был тот молодой человек? Один из зрителей твоего художества?

— Да. Его Сен зовут.

— Понравился тебе?

— Симпатичный, — Кицунэ слегка покраснела и хихикнула. — Деда, а деда?

— Ну что?

— Можно я с ним на праздник в честь дня рождения дайме пойду?

— Пригласил?

— Да.

— И что ты сказала?

— Что мне нужно у тебя разрешения спросить.

Такео, вздохнув, сел к столу, попутно отмечая, как богато и аппетитно накрыт стол. Кицунэ для него расстаралась? Похоже на то. Нежданный посетитель сбил с настроя, эх. Сейчас был бы донельзя милый завтрак. Или, скорее, уже обед, в семейном кругу, с обоюдными извинениями и ласковыми фразами.

— Это хорошо, что ничего не наобещала напрасно, — сказал старик со вздохом. — Нам нужно уехать из города, Кицунэ.

— Надолго?

— Навсегда.

— Навсегда? — румянец на щеках Кицунэ начал таять, заменяясь бледностью. — Почему? Это… из-за меня?

— Я тоже виноват. Наши проделки с выступлениями были слишком заметны, и враги уже на пути сюда. Нам нужно скрыться. Понимаешь, Кицунэ?

Девочка поникла и с донельзя несчастным видом села к столу.

— Враги… я понимаю.

Снова все бросить. Мирную жизнь. Хороших, добрых людей, с которыми Кицунэ едва успела познакомиться. Зрителей, которые были благодарны ей за красивые сказки. Снова бежать, спасаться и прятаться. Девочка не хотела этого. Хотелось, очень хотелось, пойти на праздник вместе с тем мальчиком и повеселиться от души. Но… враги не станут ждать. Что им надо? Почему они не могут отстать и исчезнуть? Кицунэ ведь никому не желает зла.

Слезы хлынули из глаз девочки, и она, стыдясь своей слабости, закрыла лицо ладонями.

Такео печально отвел взгляд и вдруг увидел белый конверт, лежащий на краю столика. Это еще что?

Открыв письмо, старик развернул бумагу и вчитался в строчки знаков на белом листе. Не может быть!

Глаза старика изумленно округлились. Маэда Хикари? Та самая Маэда Хикари?! Та, что когда-то была светом надежды для печальной, умирающей страны и символом грядущего счастья? Такео, конечно, знал, что леди Хикари живет в Сандзе, но даже не надеялся когда-либо привлечь ее внимание. Хикари была для него столь же возвышенной особой, как богини и прекрасные девы из сочиненных им самим, сказок. Из сказок? А что если…

Человек, переживший боль тяжкой утраты, сможет понять и помочь другому, которому грозит подобное горе. «Связующая нить» — лишь средство отсрочить казнь. Лидеры селения Воды едва ли сочтут эти меры достаточными. Единственный шанс спастись для Кицунэ — найти себе могущественного и надежного покровителя.

Девочка плакала, съежившись и сжавшись. Не надо плакать. Может быть, еще не все потеряно.

Такео улыбнулся. «Тигренка нельзя путать с кошкой», — сказал ему Гесшин при расставании, с тем намеком, что тигренок вырастет в тигра и съест своих хозяев. Но не ошибся ли помешанный на войне шиноби, увидев тень котенка на земле и испугавшись схожести этой тени с тенью тигра? Что до пословиц, Такео знал еще одну, более подходящую для этого случая: «Из котенка тигра не вырастить».

Подсев к Кицунэ, старик протянул руку и провел ладонью по голове своей названой внучки.

— Все будет хорошо, Кицунэ-чан. Я никому не дам тебя в обиду.

Девочка прильнула к старику, даря нежность и прося защиты от всего плохого на свете.

«Я буду защищать тебя, Кицунэ, от любого врага. Даже если нам суждено расстаться уже сегодня. Даже нашим расставанием я буду защищать тебя. Ради того, чтобы встретившись позже, с гордостью увидеть, каким хорошим человеком ты стала».

Склонившись, Такео с любовью поцеловал мягкие волосы маленькой оборотницы.

Когда старик и его приемная внучка покидали дом, Такео не постеснялся применять гендзюцу отвода глаз.

Самурай, старый боец, в котором даже возраст и долгая мирная жизнь не смогли стереть след военной выучки, проводил гостей к покоям, в которых гостей приняла сама хозяйка дома, госпожа Хикари.

По пути девочка совершенно несдержанно озиралась по сторонам. Прекрасный сад, с маленькими прудами и искусственными водопадами, очаровал ее своим видом. Белый снег, впервые увиденный сегодня, Кицунэ воспринимала как диковинное украшение.

Однако дул довольно холодный ветер, и, одетая только в летнее кимоно, Кицунэ основательно продрогла. Большой радостью для нее было укрыться от зимней стужи в стенах хорошо отапливаемого, каменного особняка. Это здание строилось с учетом суровых зим, что приходили в страну Водопадов пусть с легким запозданием, но неизменно. Оставив обувь в холле и в одних носочках ступая по мягким коврам, Кицунэ слегка сомлела от окутавшего ее тепла и расцвела довольной улыбкой.

Самурай, не произнося ни слова, вел иллюзиониста и его воспитанницу за собой. По пути им встретилась пара служанок в черных платьях с белыми воротничками и передниками. Кицунэ отметила заинтересованные взгляды на себе с их стороны. Что такое? Она странно выглядит? Почему эти пожилые тети на нее так косятся?

Такео дернул Кицунэ за рукав, когда девочка начала смущенно поправлять одежду, выискивая допущенную несуразность. Дед ободряюще улыбнулся внучке: все в порядке.

Старый страж открыл дверь перед гостями, впустил их в большой зал с богатой, даже немного вычурной обстановкой и вошел следом, закрыв дверь и сев на корточки слева от входа. Кицунэ с удивлением оглянулась на него, потрясенная мгновенной переменой. Самурай, живой человек, вдруг словно обратился в одну из статуй, украшавших зал.

Такео слегка толкнул пальцами в плечо Кицунэ и, опустившись на ковер, пал ниц перед дамой в роскошных одеяниях, сидящей на возвышении у дальней от входа стены зала.

Девочка повторила действия своего деда, но украдкой продолжала следить за хозяйкой дома. Мальчик из приюта, Сен, говорил, что госпожа Хикари очень красива. Он не врал и не преувеличивал. А дедушка сказал, что леди Хикари — пожилая придворная дама. Пожилая — это бабушка? Может, Хикари уже и бабушка, но выглядит она куда красивее, чем многие тридцатилетние женщины. И дело тут далеко не только в роскошных нарядах или косметике. Лицо Хикари, лишенное морщин, ее глаза и улыбка лучились добротой. Кицунэ сразу решила, что этот человек ей нравится и достоин искреннего хорошего отношения.

— Скажите мне, Такео-сан, Кицунэ-чан, — произнесла Хикари, когда должные церемониальные приветствия были исполнены. — Не преувеличены ли слухи, что ходят о вас среди жителей этого города? Действительно ли вы можете создавать реалистичные трехмерные видения, повторяющие действие, виденное вами в фильме или даже в рисованной анимации?

— С вашего позволения, госпожа, отвечу я. — сказал Такео. — Мне такие силы неподвластны. Я могу создать объемную красочную иллюзию, но не могу копировать образы и звуки достаточно точно. Моя названая внучка, Кицунэ, наделена этим удивительным даром. Скажу без преувеличения, ее способности запоминания и повторения поистине удивительны. Она может воссоздать в трехмерном пространстве виденное на экране. Часто страдают пропорции… например, при последнем создании иллюзии известной певицы Кицунэ сотворила образ поющей лилии Сачи ростом со среднего человека. Внучка никогда не видела певицу вживую и потому не знает, что Сачи миниатюрна, гораздо ниже, чем большинство людей. По счастью, из зрителей никто тоже не видел Сачи, кроме как на экране, и не заподозрил ошибки.

Кицунэ обиженно глянула на Такео. Зачем перед людьми позоришь, деда? Можно было ведь и умолчать об этой промашке.

— Значит, при должном знании копии идеальны? — Хикари улыбнулась.

— Можно я покажу, дедушка? — пискнула Кицунэ. — Можно?

— Не болтай! — Такео схватил сидящую на корточках девчонку за макушку и силовым нажатием заставил ее ткнуться лбом в ковер на полу.

— Позволите ли вы мне взглянуть на вашу воспитанницу поближе, Такео-сан? — спросила хозяйка дома и, дождавшись разрешения от иллюзиониста, взглянула на Кицунэ. — Дитя, подойди.

Девочка поднялась и приблизилась к леди, которая протянула руку и, коснувшись ее подбородка, принялась рассматривать лицо.

— Какой очаровательный ребенок! — Хикари вздохнула, подарив девочке теплую улыбку. Кицунэ слегка покраснела, довольная похвалой, и бросила на женщину по-детски кокетливый взгляд. — Ты покажешь мне свое умение, Кицунэ-чан?

— Для меня будет радостью сделать приятное для вас, добрая госпожа, — ответила девочка с низким поклоном. — Какую иллюзию вы желали бы увидеть?

— У меня хранится несколько драгоценных кассет с видеозаписями. Можешь ли ты вернуть мне те времена, что скрыты в них, хоть на минуту?

— Хикари-сама! — одна из статуй позади хозяйки дома вдруг шевельнулась, оказавшись не деревянной куклой, а живой седовласой старушкой в блеклом кимоно. — Прошу вас, не нужно беспокоить тени умерших. Это ранит вашу душу еще больше, и ваши любимые…

— Я буду молиться о том, чтобы духи моей семьи простили мне эту слабость, Така-сан. Каждый день одиночества в этом мире мучителен. Увидеть образы тех, кого я люблю… это будет счастьем для меня, а не болью. Прошу, пойми и не осуждай. Проводи Кицунэ-чан в видеозал и покажи ей нашу семейную хронику.

Служанка довольно долго колебалась, но, не смея перечить госпоже, увела Кицунэ. Девочка оглянулась на деда, и тот хмуро кивнул ей. Хорошо, что поговорить с леди Хикари удастся без свидетелей. Если не считать за свидетеля молчаливого самурая у дверей.

— Не беспокойтесь, Такео-сан, — Хикари заметила, как посуровел иллюзионист. — Вас ждет щедрое вознаграждение.

— Благодарю, госпожа, но не о деньгах волнуюсь я сейчас. Я должен признаться в том, что пришел сюда, надеясь на вашу помощь. Теперь, когда Кицунэ увели, я могу поговорить с вами откровенно, не боясь смутить ее или испугать.

— О чем же вы хотите поговорить, Такео-сан?

— Кицунэ — не обычный ребенок. Она даже не обычное дитя шиноби. Это искусственно созданный человек, с некоторыми очень специфическими умениями. Ее можно было бы воспитать как грозного воина, уровня воина-дракона или даже выше.

— Она действительно так сильна?

— Сейчас ее умения совершенно не развиты, но даже намеков на их присутствие хватило для того, чтобы лидер скрытого селения Воды отдал приказ о ее казни…

Такео рассказал Хикари о том, как встретил Кицунэ, о Хебимару и событиях последних дней. Вкратце обрисовал умения, которыми Кицунэ владела или могла владеть по замеченным признакам. Умолчал старик только об умении девчонки менять свой облик.

— Чего же вы хотите от меня? — выслушав, задала вопрос Хикари.

— Молю вас, госпожа. Помогите мне спасти Кицунэ! Она никому не желает причинить зла и не заслуживает того, чтобы на нее охотились, словно на дикого зверя! Все что я хочу, это нормальная жизнь для моей приемной внучки. Пусть Кицунэ и не одной крови со мной, но за эти несколько дней она стала мне семьей и частью меня.

— Вы хотите, чтобы я взяла ее под свое покровительство?

— Этого будет мало. Ваше слово, может, и остановит шиноби Воды, но не воинов других клановых альянсов и не Хебимару, который может скоро появиться в Сандзе. Кицунэ нужно увезти отсюда. Посмотрите, — Такео показал Хикари свою ладонь, на которой была нарисована и въелась в кожу круглая черная печать, уменьшенная копия той, что была нанесена этой ночью на спину Кицунэ. — Это…

Такео рассказал о том, что вынужден был совершить ради отсрочки казни Кицунэ.

— «Связующая нить»… — Хикари содрогнулась.

— Теперь она привязана ко мне надежным узлом, который уже не снять с нее никому и никогда. Я использовал максимальную дистанцию привязки, но… если Кицунэ удалится от меня на расстояние, превышающее сорок километров, печать сожжет ее. Я не хотел… но выбора не было.

— Я понимаю, Такео-сан.

— Благодарю вас, госпожа, — Такео коснулся пола лбом в низком поклоне. — Но «Связующая нить» — не гарантия того, что враг успокоится. Я не могу снять нить с Кицунэ, но могу перевязать свою печать на кого-нибудь другого. Дайте мне надежного человека, который смог бы увезти Кицунэ из Сандзе. Куда угодно, хоть на край света! Когда все утихнет, я смогу снова найти их и заберу девочку, но сейчас мне нужно расстаться с ней и увести преследователей за собой. По пути сюда я взял на себя смелость воспользоваться гендзюцу отвода глаз, и никто не видел моего прихода к вам.

— Это весьма предусмотрительно. Вы правильно сделали, что обратились ко мне, Такео-сан. Прошло много лет с тех пор, как я лишилась своей семьи, но боль не утихла до сих пор, и я прекрасно понимаю ваше стремление спасти близкого человека.

— Благодарю вас, госпожа. Но я должен предупредить вас еще о некоторых вещах. Утаивать их и принимать согласие в помощи, укрывая от вас истину, — постыдно и недостойно с моей стороны. Кицунэ — искусственно созданный человек, я говорил вам уже об этом, но это не все. Она создана по модели первых поколений.

— Что?!

— Да. Она беспола и бесплодна. На это есть свои причины. Есть кое-что, что напугало даже ее создателя. Возможно, еще на стадии развития зародыша он понял, что создает очень сильное существо, и обезопасил себя на будущее, как пытались обезопасить себя ученые старой империи, создававшие первых шиноби и самураев. У Кицунэ никогда не будет детей.

— Что же внушило ее создателю страх?

— Иллюзии сами по себе очень сложно применять в бою. Контроль над тремя элементами Ци и обучаемость не делают Кицунэ равной воину-дракону. Все дело в том, что моя приемная внучка полностью оправдывает свое имя. Она — оборотень.

— Вы подразумеваете, что эта девочка может превращаться в лису? — Хикари смотрела на Такео с подозрением. В своем ли уме этот старик?

— В лису? Нет. Она может менять облик, превращаясь в любого человека, которого увидит или ясно представит. Сейчас она выглядит как шестилетняя девочка, только потому, что хочет так выглядеть. На самом деле Кицунэ чуть больше года.

— Что?! Один год? Вы шутите, Такео-сан?

— Я сам не поверил, когда Кицунэ сказала мне свой возраст, но ее поведение и масса глупостей, которые она натворила, убедили меня в том, что малышка не лгала. Это совсем еще маленький ребенок. Пусть оборотень, но она — глупое и доброе дитя, которое не успели испортить ни ее демон-хозяин, ни жестокость окружающего мира. Я только хочу… хочу, чтобы Кицунэ немного подросла, как все дети, огражденная от ужасов реальности. Хочу, чтобы она выросла человеком, а не озлобленным зверем, как многие дети шиноби, познавшие ненависть прежде, чем разум их успел окрепнуть.

— Значит, оборотень?

— Да, Хикари-сама. Если вы согласитесь помочь, я прикажу ей сменить облик. Никто не видел нашего прихода сюда, и о возможностях Кицунэ в городе неизвестно. Она изменит свою внешность, и вывезти ее из города тайно будет несложно.

— Я хочу взглянуть на ее умение перевоплощения.

— Как пожелаете, госпожа.

Така привела Кицунэ в комнату на втором этаже особняка. Девочка с интересом рассматривала, интерьер комнаты, исполненный в мягких, успокаивающих тонах, фотографии на стенах и блестящую, громоздкую аппаратуру.

— Садись здесь, — указав на кресло, сказала Така не слишком-то любезно. — Сейчас я включу видео. Можешь смотреть и запоминать. Ох, не нравится мне это. Совсем не нравится!

Кицунэ обиженно глянула на сердитую бабку, не понимая, на что та злится. Странно. Ну и ладно. Госпожа Хикари хочет увидеть иллюзии, значит, будут иллюзии. И дедушка разрешил. Все нормально.

Внимание девочки сосредоточилось на том, что происходило на экране.

Прогулка по саду. Донельзя помпезный выход в свет. Кадры с какого-то праздника. Купание в реке.

Кицунэ смотрела хронику, отмечая и запоминая образы людей, их одежду, голоса и движения. Это было интересно. Девочка смотрела на Хикари, совсем еще молодую, удивительно изящную и красивую. На ее мужа, представительного министра в строгом костюме и шляпе, на двух маленьких мальчиков, одного постарше, другого помладше, и на очаровательную юную леди, которую Кицунэ, увидев в первый раз, приняла за Хикари в детском возрасте. Ошибку свою она поняла, увидев госпожу и ее юное подобие рядом.

— Госпожа Така, а кто эта девочка? — спросила Кицунэ. — Это клон госпожи Хикари?

Така дернулась, словно ее ударили, и покраснела от гнева, едва сдерживая эмоции.

— Ни в коем случае при госпоже такого не произнеси! Надеюсь на ваше благоразумие, юная леди!

Пробормотав извинения, Кицунэ испуганно умолкла.

На экране меж тем Хикари, тиская в объятиях ту девочку, осыпала ее виски и волосы поцелуями. Похоже, госпожа очень любила ее. Интересно, где сейчас эта девочка?

Прошло немало времени, прежде чем в коридоре раздался звук тихих шагов и шорох одежды. Хикари, Такео и сопровождающий их самурай Микио вошли в комнату. Кицунэ вскочила с кресла и поклонилась им.

— Кицунэ-чан, — сказал Такео. — Госпожа Хикари хочет увидеть твою способность к перевоплощению. Возьми эту одежду, — иллюзионист протянул девочке пушистый банный халат, расшитый вычурными узорами. — И прими облик… одной из гейш госпожи Мегуми. Любой, на твой выбор.

— Хорошо, — Кицунэ обрадованно кивнула. Ей нравилось превращаться. Один и тот же облик много дней подряд — это так скучно! — А где мне переодеться?

— Микио-сан, будь добр, принеси ширму, — распорядилась Хикари. — Прошу тебя.

— Да, моя госпожа.

Самурай ушел в соседнюю комнату и вернулся со складной ширмой из дерева и плотной, красиво раскрашенной бумаги.

Укрывшись за ширмой, Кицунэ стянула с себя кимоно, чулки и белье. Повесив одежду на ширму, девочка задумалась. Гейши Мегуми? Она хорошо помнила облик тех женщин, но будет ли приятно леди Хикари видеть их? Чужих людей, к которым госпожа может испытывать только равнодушие?

Кицунэ не нравилось, когда к ней испытывали равнодушие. Ей нравилось веселить людей и доставлять им радость. В глазах госпожи светилось истинное счастье, когда она, в семейной хронике, обнимала ту девочку. Что если…

Кицунэ, хулигански хихикнув, начала превращение.

— Я готова, — сказала она минут через пятнадцать, заворачиваясь в мягкий халат. — Можно выходить?

— Выходи, — прозвучал голос Такео, и Кицунэ, склонив голову, шагнула из-за ширмы.

Старый иллюзионист удивленно посмотрел на воспитанницу. Среди гейш старухи Мегуми светловолосых никогда не было. Что это значит? Такео еще не успел понять, что случилось, когда Хикари, Така и даже самурай Микио начали вдруг стремительно бледнеть.

Золотоволосая юная леди лет шестнадцати, что вышла из-за ширмы, подняла голову и с милой улыбкой взглянула на четверых людей, ожидающих чуда, но совсем не такого. Синие глаза стройной красавицы были озарены нежным теплом, тонкие брови изгибались дугой, придавая лицу чарующее детское выражение.

Така и Микио обмерли, теряя способность двигаться, говорить, и даже дышать. Хикари вдруг со стоном осела и упала на колени.

— Хикари-сама! — Кицунэ, опережая служанку и самурая, дернувшихся к хозяйке, подскочила к женщине и подхватила ее под руки, не позволяя упасть.

— Аи-чан… — белая как мел Хикари подняла руку и коснулась лица Кицунэ. — Все боги мира… Аи-чан, ты…

— Хикари-сама, — слезы хлынули из глаз Кицунэ. — Простите меня! Простите, я не хотела вас напугать!

— Не плачь, Аи, — Хикари крепко стиснула девочку в объятиях. — Я не прощу себя, если снова увижу слезы на твоих глазах. Ты все такая же… ты все такая же, как в тот день… тот проклятый день…

Кицунэ прижалась щекой к щеке пожилой женщины, и слезы их смешались. Хикари судорожно всхлипнула.

— Я не могу простить себе, что мое сердце не остановилось вместе с сердцами твоих братьев, твоего отца и твоим сердцем. Зайчонок мой… мое солнышко… сколько я молилась всем богам мира о том, чтобы они вернули мне семью! Кого-нибудь… хоть тенью… видением во сне… но вот ты… Аи-чан, наяву… живая… со мной…

Растерянная, смущенная и напуганная эффектом своей шаловливой выходки, Кицунэ не могла удержать дрожь.

— Не бойся, дочка, — женщина сжала ее в объятиях еще крепче и принялась гладить по голове ладонью, с наслаждением чувствуя мягкость ее шелковистых волос. Ощущение, так и не забытое за долгие тридцать лет. — Я больше не позволю никому причинить тебе боль. Милая моя… больше я не позволю нас разлучить. Никогда.

Такео покинул дом госпожи Хикари через пару часов. Ладонь, лишенную печати «Связующей нити», жутко саднило, но старик не замечал боли, терзаемый противоречивыми чувствами. Выходка Кицунэ глубоко задела его. Что это было? Детская шалость по недомыслию или коварный расчет и игра с чужими чувствами? Такео так привык к Кицунэ, что воспринимал ее как обычного человека, но вот… она показала свою истинную сущность? Позавидовав кому-то, девчонка-оборотень приняла его облик и обратила незаслуженную любовь на себя. Какая подлость и бесстыдство лезть на чужое место! Могла ли девочка-лисичка обманывать и его, старика, желающего видеть в ней только хорошее? Похоже, что Кицунэ вовсе не так невинна, как казалась. Госпожа Хикари словно сошла с ума, увидев «воскресшую» дочь. Немудрено повредиться в рассудке после такой выходки!

— Негодная девчонка! — злой и глубоко расстроенный, Такео выругался. — Вот ты как, да? Эх, Кицунэ-чан!

Воин, лицо которого было закрыто пластиковой маской, наблюдал с крыши здания за стариком, слишком самоуверенно полагавшимся на свои иллюзии. Подняв радиопередатчик к лицу, разведчик сухо произнес:

— Шесть-два, лидеру. Объект покинул зону. Применение сильного дзюцу в здании подтверждаю. Уверенность в местонахождении цели — сто процентов.

— Поддерживайте защитный периметр, — приказал Сарутоби. — Всем быть настороже, не исключено, что Хебимару следует за нами по пятам.

— Но почему вы так уверены, Сарутоби-сама, — произнес лидер спецотряда, обращаясь к главе селения, — что эта девочка, которую привел в особняк старик-иллюзионист, именно тот самый ребенок, что скрылся от нас после разгрома базы Хебимару? Ее описывали как симпатичное дитя шести лет. Тому ребенку было лет десять, а не шесть, и он был вовсе не красив. Одни клыки во рту чего стоят!

— Всему ответ — гендзюцу. Клан Отани тем и силен, что может применять свои техники без опаски оставить следы и привлечь внимание самураев. Такео-сан мог обманывать зрителей и прохожих с помощью гендзюцу. Я уверен, что это именно та, кого мы ищем. Оставайтесь на месте. Я отправляюсь за ней, попробую поговорить с хозяйкой особняка. Вполне возможно, мне удастся убедить ее отдать нам создание Хебимару добровольно.

Кицунэ сидела в кресле, поджав ноги. Она понимала, что опять что-то сделала не так, сильно расстроила дедушку, рассердила самурая и служанку, а Хикари-сама…

Хикари-сама была потрясена. Глубоко потрясена.

— Дедушка самурай, простите меня, — сказала Кицунэ, жалобно взглянув на Микио, что сидел на коврике перед ней и не сводил с девочки внимательного взгляда. — Я правда не хотела ничего плохого! Честно-честно!

Самурай, больше похожий на статую, чем на живого человека, ничего не ответил. Еще больше смущенная и напуганная, Кицунэ всхлипнула и уткнулась личиком в свои коленки. Так она просидела минут десять, беззвучно плача.

— Можно мне принять прежний облик? — умоляюще произнесла девочка. — Пожалуйста!

— Нет, — без выражения в голосе ответил самурай. — Хочешь еще больше ранить госпожу Хикари?

— Нет, не хочу. А… а где дедушка? Куда он ушел?

Самурай ничего не сказал. Кицунэ сжалась в комочек и с детским максимализмом начала думать о смерти. Она наделала столько ошибок! Все считают ее настоящей дурочкой, она приносит только беды и огорчения окружающим. Может быть, будет лучше, если она умрет? Может быть, всем станет легче, а кто-нибудь даже пожалеет ее и вздохнет над ее печальной судьбой…

Глубоко раненная и впавшая в отчаяние, Кицунэ даже не заметила, как в комнату вошла Хикари. Увидев свою «дочь», сжавшуюся в кресле и беззвучно плачущую, женщина с мучительным вздохом бросилась к ней.

— Что с тобой, милая? Тебе плохо? Прости, что так надолго оставила тебя одну.

— Не извиняйтесь, госпожа. Вы простите меня. Ведь я… я не хотела…

Хикари стерла слезы со щек Кицунэ поцелуями, и улыбнулась.

— Я все понимаю. Пойдем со мной, Аи-чан.

— Но… но я…

Хикари коснулась губ Кицунэ пальцами, заставляя ее замолчать.

— Пойдем. Я кое-что покажу тебе.

В коридоре уже строем стояли все обитатели особняка. Четыре горничные, повариха, садовник, двое чернорабочих, служанка Така и второй из самураев, Ясуо.

Кицунэ в страхе спряталась за спину Хикари, но ее успели рассмотреть все. Самой младшей из слуг было уже больше сорока пяти, и каждый помнил юную леди, с исчезновением которой свет в этом доме померк на бесконечные тридцать лет.

Раздалось аханье женщин и вздохи потрясения мужчин. Две горничные, видевшие приход Кицунэ в этот дом, изумленно хлопали глазами. Им объявили, что иллюзионист Такео обманул их с помощью гендзюцу, до времени пряча истинный облик девочки, неотличимо похожей внешне на погибшую дочь хозяйки этого дома.

Хикари нахмурила брови, и прислуга спешно рассредоточилась по дому, начиная тихонько шептаться меж собой.

— Не обращай внимания на моих слуг, Аи-чан, — сказала Хикари, ободряя смущенную девочку. — Нельзя винить их за удивление.

— Хикари-сама, вы только не расстраивайтесь, но ведь я не…

Женщина снова заставила Кицунэ замолчать прикосновением пальцев к губам.

— Пойдем.

Хикари привела Кицунэ в большую и светлую комнату, аккуратно прибранную и ухоженную. Кицунэ с прорезавшимся сквозь смущение интересом огляделась по сторонам. Эта комната принадлежала девочке. Плюшевые зверята сидели в углу, зеркало сверкало над резным будуаром. У окна расположился удобный ученический стол, а возле него стоял открытый школьный портфель. Тетради и несколько учебников лежали на столе. Листы открытой тетради украшали аккуратно написанные значки арифметических уравнений. Недорешенная задачка, отложенная на потом. Ручка с белым, пушистым шариком на колпачке, оставлена возле тетради. Хозяйка даже не закрыла ее. Думала вскоре вернуться и снова сесть за уроки?

Лакированный шкаф был приоткрыт, на аккуратно прибранной постели лежала оставленная здесь при переодевании девчоночья легкая кофта. Мягкие тапочки, стоящие у кровати, ждали свою хозяйку, которая должна скоро вернуться.

Кицунэ присмотрелась и дрогнула. Те, кто ухаживал за комнатой, старательно пытались стереть следы времени, но люди не всесильны. Как давно уже лежат здесь эти вещи? Почему их хозяйка не возвращается?

— Посмотри, Аи-чан. Здесь все в точности так, как в тот день, когда ты ушла. Эта комната тридцать лет ждала твоего возвращения, как до сих пор ждут возвращения твоих братьев и отца их комнаты и кабинет. Никто не смеет что-либо менять. Я знала… что однажды кто-нибудь из вас, вернется сюда. В наш дом, где я не уставала ждать.

— Хикари-сама… — Кицунэ почувствовала жгучую горечь, подкатившую к ее горлу.

— Я не знаю, кого из богов мне благодарить, — Хикари опустилась на колени и взглянула в глаза девочки. — Но молитвы мои услышаны. Не может быть такого сходства. Уже тогда, когда я впервые тебя увидела, я была поражена и почувствовала… почувствовала, что это ты. Дело не во внешности. Твой взгляд и характер… отзвуки в голосе… этого не скопируешь. В тебе ее душа.

Кицунэ недоуменно молчала. О чем говорит эта тетя? В ее голосе столько боли и счастья! Она взаправду принимает ее за ту девочку, которая была снята на видео?

— Я виновата перед тобой, Аи-чан, — обняв окончательно растерявшуюся оборотницу, зашептала ей на ушко Хикари. — Моя боль и молитвы не позволили тебе обрести покой, и ты скиталась по миру, пока не смогла возродиться в виде меняющей обличья девочки-шиноби. Ты искала меня, даже все позабыв, и вот… ты здесь. Аи. Моя Аи.

— Вы ошибаетесь, госпожа. Молю вас, простите меня за этот обман. Я… я не ваша дочь.

— Может быть. Может быть, я сошла с ума и радуюсь самообману, заставляю себя видеть то, что хочу видеть, но даже если так, Аи-чан… Кицунэ… останься. Будь со мной. Прошу, не оставляй меня, снова.

Кицунэ обняла руками женщину за шею и, пытаясь утешить, ласково шепнула:

— Пожалуйста, госпожа, не плачьте. Если вы не хотите, чтобы я ушла, я буду счастлива остаться с вами. Я и дедушка, мы сможем показать вам множество очень красивых и радостных сказок. Вы добрый человек, и я придумаю для вас самую веселую историю! Такую, какую всегда хотел придумать дедушка.

— Аи-чан! — Хикари так стиснула девчонку в объятиях, что та испуганно запищала. Кицунэ еще не успела укрепить свои кости и испугалась, что хрящи могут сместиться.

— Хикари-сама…

— Извини, извини, — женщина смущенно рассмеялась, ослабляя объятия, а затем и вовсе освобождая только что вновь обретенную дочь.

Хикари отступила на шаг и долго любовалась Кицунэ, с наслаждением разглядывая ее.

— Хикари-сама… — не выдержала девочка после нескольких минут затянувшегося молчания.

— Ох, да что это я? — Хикари всплеснула руками. — Совсем голову потеряла! Аи-чан… Кицунэ… сейчас я пришлю… нет, лучше сама. Так! Ты, наверное, голодна? Конечно, голодна, я прикажу подать обед. Но сначала тебе нужно переодеться и привести волосы в порядок. Ох, милая моя, где же здесь гребень? Подожди, я сейчас все найду.

Степенная и важная леди превратилась в самую обыкновенную женщину и начала метаться по комнате, то принимаясь вынимать из шкафа одежду, то хватаясь за расчески, лаки для волос или косметику. Кицунэ, начиная успокаиваться, не сдержалась и хихикнула, столь забавно это выглядело.

Неожиданно раздался стук в дверь. Кицунэ и Хикари, отвлекшись от своих занятий, обернулись к вошедшей служанке и самураю, что ее сопровождал.

— Госпожа, — произнесла Така с поклоном. — К вам посетитель.

— Извинитесь перед ним, прошу…

— Это очень важный посетитель, он хочет поговорить с вами насчет этой юной леди, — служанка взглянула на Кицунэ.

— Он назвал себя?

— Да, госпожа. Это влиятельный человек из… из большой страны на западе.

Из страны Лесов? Шиноби Ветвей, не иначе. Служанка не хочет пугать Кицунэ и говорить ей о том, что враги уже нашли этот дом.

— Если так, то мне придется принять его. Така-сан, побудьте с Аи, пожалуйста. — Хикари, пробормотав извинения перед девочкой, поспешила удалиться.

Самурай Микио, последовал за ней, обменявшись быстрыми взглядами со служанкой.

Пара минут, и Така осталась наедине с девочкой.

— Визит гостя очень кстати, — произнесла старушка, приближаясь к маленькой оборотнице, нервно сжавшей в руках пару вещей из одежды. — Хорошая возможность разобраться с тобой. Положи все на кровать. Это не твое.

Кицунэ поспешила подчиниться. Служанка, миловидная старушка, с момента ухода госпожи вдруг сразу превратилась в грозную и величественную хозяйку, седовласую повелительницу с цепким взглядом. Отнюдь не теплым, и не дружественным. Почти без сопротивления Така раздавила волю Кицунэ своим авторитетом.

Высохшие от времени тонкие пальцы старухи вцепились в плечо девчонки.

— Ну, юная мошенница, — произнесла Така. — Теперь поговорим. Мне безразлично, оборотень ты, бог или демон. Я хочу знать, кто надоумил тебя затеять эту жестокую игру с моей госпожой. Хочешь, чтобы она повредилась в рассудке? Пытаешься выдать себя за ее дочь? Отвечай, негодница! Что тебе нужно? Деньги? Секреты мастерства? Имя благородной семьи? Наследство?

Кицунэ снова растерялась, не зная, что ответить и как поступить. Старуха, не терпя заминки, подняла обе руки и, приложив ладони к вискам Кицунэ, ударила парализующим гендзюцу.

— Я вызнаю все о твоих планах, мерзкая девчонка, и навсегда отучу пользоваться чужим горем! Открой мне… свой разум!

Вспышка боли резанула сознание маленькой оборотницы. Девочка испуганно закричала, но язык и горло уже онемели. По телу разливался холод, и реальность начали окутывать туманные видения.

Сарутоби внимательно смотрел на женщину, сидящую перед ним. Маэда — известная семья, но родовое имя леди Хикари получила от мужа. Министр внешней политики страны Водопадов, Маэда Кацуо действительно был очень богатым и влиятельным человеком, раз ему досталась в жены эта женщина.

Один из правителей старой империи, помешанный на женской красоте и обожавший гейш, отдал приказ центру генетических исследований создать красавицу, воплощавшую в себе его представления о богине. После полутора десятков лет труда и экспериментов задание было выполнено. Идеальная, по вкусам императора, девушка была создана и представлена владыке.

Появление ее произвело самый настоящий фурор в высшем обществе. Заказы от высокопоставленных лиц на генетически измененных гейш и наложниц потекли рекой, но жадный император отдал указ о запрете создания новых божественных красавиц.

Тайное производство продолжалось только для особых заказчиков, когда предложенные деньги перевешивали страх перед императорскими соглядатаями и смертной казнью. Генетически измененные гейши и ойран остались чрезвычайно редки, но в них было вложено все искусство создателей и воспитателей. Камигами-но-отоме, как с легкой руки императора начали называть их, пленяли умы властителей, поэтов и художников во все времена.

Удивительной красоты и кроткого нрава леди царили в высшем свете даже после развала империи, но постепенно их число уменьшалось. Часто, очень часто божественные куртизанки становились жертвами черной зависти и интриг. Созданные для любви, они были беззащитны против козней конкуренток, не способны на подлость и доверчивы как дети. Одну за другой камигами-но-отоме безжалостно вытесняли из этого мира.

Маэда Хикари не стала жертвой роковой красоты, губящей ее род, но беда, которая могла настичь любую женщину правящего круга, нанесла страшный удар. Желая избавиться от ее мужа-министра, высокопоставленные чиновники страны Водопадов подослали убийц. Маэда Кацуо сам принес в дом экзотический фрукт, подаренный его другом-путешественником. Хикари своими руками резала удивительный подарок от надежного человека, не подозревая, что незадолго до того подобравшийся шиноби успел наполнить фрукт смертельным ядом. Убийца вернулся к хозяевам с докладом об успехе. Министр и его дочь, случайная жертва, погибли.

Боясь мести от сыновей министра, заговорщики снова подослали шиноби. После первого, провалившегося покушения Хикари умоляла неизвестных врагов пощадить ее детей, но все напрасно. Второе покушение было удачным, и тридцативосьмилетняя женщина осталась одна в опустевшем доме.

Камигами-но-отоме Хикари так и не смогла прийти в себя после такого удара. Сейчас ей уже шестьдесят семь, но туман боли и страданий так и не исчез из ее глаз. Неудивительно то, что человек, подобравший на улице чудовищное создание безумного ученого, привел маленького монстра сюда. Мать, лишившаяся собственных детей, не бросит нуждающегося в защите ребенка, даже если у того изо рта торчат клыки, а лицо мало похоже на человеческое.

— Чем я могу быть вам полезна, Сарутоби-сама? — вежливо спросила хозяйка дома своего гостя.

— Я должен просить у вас прощения за неожиданный визит, госпожа Хикари, — ответил ей глава селения Ветвей. — Но чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня нарушить ваш покой. Ребенок, которого привел к вам старик-иллюзионист, знаете ли вы, кто он?

— Да, Сарутоби-сама. Такео-сан поведал мне все, что удалось узнать ему самому и шиноби селения Воды.

— В таком случае вы должны знать о том, кто истинный хозяин Кицунэ.

— Не примите в обиду, Сарутоби-сама, но образ вашего ученика вышел в словах господина Такео весьма пугающим, и я склонна верить в правдивость описания.

— Не смею спорить. Талант и строгое послушание Хебимару затмили мне глаза. Гордясь учеником, я не успел вовремя разглядеть зародившегося в нем демона. Это моя вина, и отрицать ее бессмысленно. Но сейчас речь не о моем ученике. Та девочка, Кицунэ, ее благополучие важнее ошибок прошлого. Не скрою своих намерений, я хочу забрать ее с собой. Туда, где она будет в безопасности и сможет жить среди людей, которые спокойно примут ее отклонения от нормы.

— Позвольте заверить вас, что Кицунэ уже находится среди таких людей.

— Возможно, это и так, но все ли вы знаете об этом ребенке? Хебимару едва ли уделил бы столько внимания обычному созданию своих лабораторий. Несколько его бывших подопытных сейчас живут в селении Ветвей, и это нисколько не беспокоит моего ученика, но потерять это свое творение он явно очень не хочет. Отклонения Кицунэ могут проявиться позднее и очень явно.

— Я постараюсь справиться со всеми сюрпризами и помочь Кицунэ-чан, если они будут пагубно влиять на ее психическое состояние. Спасибо вам, Сарутоби-сама, за заботу обо мне и о моей приемной дочери.

Дочери? Это уже плохо.

— Прошу вас, госпожа Хикари, подумайте о том, что мы говорим о шиноби. Не об обычном человеке, даже не о самурае, с которыми вы общались всю жизнь, а о шиноби! Детям ниндзя нужно особое образование и общество равных сверстников, для того чтобы научить их направлять свою разрушительную силу не во вред людям!

— Уверяю вас, что Кицунэ-чан никому не сможет причинить вреда. Взгляните на это, — Хикари показала лидеру Ветвей свою ладонь. — Это оставил мне господин Такео.

Воин-дракон коснулся руки Хикари и внимательно осмотрел печать «Связующей нити».

— Это гарантия безопасности окружающих, — сказала женщина. — Демон, который заставляет вас беспокоиться, на надежном поводке. Пройдет несколько дней, и чернила сотрутся, но печать останется со мной, оттиском на моей ауре. Если Кицунэ удалится от меня на сорок километров или что-то случится со мной, связь меж печатями прервется и девочка погибнет. Вам больше не нужно бояться ее силы. Просто забудьте о ней.

Сарутоби задумался, и, выдержав паузу, снова заговорила Хикари:

— Надеюсь, теперь мы можем рассчитывать на спокойную жизнь? Прошу простить меня за невежливые слова, но видеть шиноби в своем доме не доставляет мне удовольствия. Еще меньше меня радует ваше желание забрать Кицунэ и превратить ее в… орудие для убийства людей. — женщина медленно теряла самообладание, и вот, гнев уже послышался в ее голосе. — Даже если бы не было «Связующей нити», я не позволила бы вам забрать девочку. Жаль, что моих сил не хватит для того, чтобы уберечь всех детей от зла этого мира, но Кицунэ я спасу от судьбы становления убийцей. Уходите, Сарутоби-сама. Прошу вас как можно скорее оставить наш дом. Я умоляю вас о покое. Только это и нужно нам с Кицунэ.

— Ваше недоверие и предвзятое мнение против шиноби понятно мне, Хикари-сама, — воин-дракон со вздохом склонил голову, выражая этим свою скорбь. — Но уверяю вас, вы неверно представляете себе селение Ветвей, его идеалы и стремления. Мы не наемные убийцы, как большинство шиноби других селений. Мы — стражи, берегущие покой мирных людей, таких как жители этого города, как вы и Кицунэ. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы освободить наше селение от кровавого морока эпохи Войн и теперь мало-помалу люди начинают успокаиваться. Простите за пафосные слова, но мы смотрим на мир иначе, чем селения Риса, Прибоя или Воды. Мне потребовалось время, но шиноби Ветвей, узнав жизнь без войны, изменились внутренне. Я не хочу делать из Кицунэ солдата. Я хочу дать ей жизнь. Нормальную, человеческую жизнь, в безопасном месте. Я хочу защитить ее от Хебимару. Это мое главное желание.

Така проникла в сознание Кицунэ почти без сопротивления. Уровень защиты был низок. Не выше, чем у любого обычного человека.

«Мастер иллюзий, не способный защищаться от гендзюцу? Забавно».

Служанка-телохранитель, в жилах которой текла кровь знаменитого клана самураев, закрыла глаза. Видения — память и мысли допрашиваемой — вспыхнули яркими картинами.

Бесконечные серые коридоры. Серые комнаты с жесткой кроватью, несколько деревянных игрушек. Шкаф с книгами. Много книг. Совершенно бесполезных. У хозяина банально не хватало времени на то, чтобы обучить своего воспитанника чтению как следует. Слишком много иероглифов было Кицунэ незнакомо. Выручили аудиозаписи. Голос хозяина звучал из динамиков. Занимаясь своими делами, Хебимару наговаривал в диктофон целые лекции по культуре, истории, военной тактике и стратегии. Генетика. Строение человека. Изменения на генетическом уровне. Теория бодибилдинга, лекции о тайдзюцу, стилях рукопашного боя. Известные кланы шиноби и самураев, сильные и слабые стороны воинов этих кланов. Энергия Ци. Ниндзюцу, гендзюцу.

Обширность знаний Хебимару потрясала. Иногда в лекциях звучали другие голоса, но в основном слышалась все та же, легко узнаваемая речь. Хриплый голос с оттенками язвительного и насмешливого тона.

Чуть позже в комнате установили видеоаппаратуру, но то, что показывали Кицунэ…

Така нервно сглотнула.

Узнай своего врага.

Кицунэ показывали самые грязные стороны человеческой жизни. Нищета. Голодные и грязные дети. Вечно пьяные, мерзостные взрослые. Нападение банды на крестьянскую деревню. Пьяный разгул в квартале нищеты. Злоба, вражда, драки. Серые, озлобленные людские лица, которые могли напугать не только ребенка.

«Смотри, мой ученик. Это — люди».

После небольшой подготовительной лекции видео стало еще жестче.

Издевательства над людьми и животными. Оборотень плакал, когда на экране били палками тощую собачку, отчаянно кричал, когда мучили кошек. Избиения нищих, беспомощных и больных. Где Хебимару брал такие жуткие записи? Уж не по его ли собственным приказам снималась эта мерзость?

«Человек жесток. Чтобы выжить, готовься к сражениям»!

И Кицунэ готовился. До полного изнеможения тренировался в рукопашном бою и применении ниндзюцу. Сутками сражался с тенями на полигоне, беспрекословно позволял колоть себе стимуляторы.

Он общался с людьми. Покрытые шрамами бандиты сверлили его взглядами, полными ненависти.

«Безликая нечисть», — свирепый пинок в лицо, бросивший ребенка на пол.

Така содрогнулась, когда в видении возник образ женщины. Толстая, мерзкая тетка в засаленном сером платье, с пожелтевшим от грязи передником. Она приносила оборотню еду и с каждым разом, видя безответность и робость с его стороны, наглела все больше. Тошнота подкатила к горлу служанки, когда она увидела, как тюремщица Кицунэ плюнула ему в миску с кашей. По счастью, брезгливость уже сформировалась у Кицунэ и он не стал есть опоганенную еду.

«Почему ты не отвечаешь им на издевательства, Кицунэ? Пока ты не покажешь им, что можешь свирепо мстить, они будут мучить тебя в надежде вырастить безвольным ничтожеством».

«Почему меня все ненавидят, хозяин?»

«Потому что боятся. Такова природа людей. Они презирают тех, кто ниже. Лелеют тех, кто равен им. Боятся и ненавидят тех, кто их превосходит. Ответь на их ненависть, не бойся! Они трусливы и слабы. Когда кто-нибудь снова посмеет тебя обидеть… убей!»

Но Кицунэ никого не убивал и терпел издевательства. Он не мог ударить человека и только однажды зарычал по-звериному на своих обидчиков, когда кто-то бросил в него камень. Волна хохота и насмешек заставила оборотня спасаться бегством.

Слабый духом, Кицунэ часто плакал. Тайком от всех, не желая расстраивать хозяина. Единственного, кто был к нему добр и которого маленький оборотень искренне любил.

«Мы должны сражаться, Кицунэ. Смотри. Так люди поступают с теми, кто слаб».

Видео показало сцены времен давних войн. Бунт Чистой Крови, учинившей настоящий геноцид против шиноби и поддерживающих их самураев. Тех самураев, что соглашались служить чистильщикам, щадили. За былые заслуги в истреблении шиноби.

Кицунэ дрожал от ужаса, глядя на безжалостные расправы. Чистильщики не щадили никого. Ни детей, ни женщин. Они снимали казни на видео и глумливо хохотали, пиная тела убитых.

Хебимару безжалостно погружал воспитанника в кровавый кошмар и победно ухмылялся, видя страх оборотня. Сначала пытаясь защитить себя, Кицунэ вступит в бой. Будет вынужден наносить раны нападающим на него врагам. Не сразу, но неизбежно, он потеряет контроль над собой и утратит уверенность в ценности человеческой жизни. Появится упоение кровью, желание унижать и убивать тех, кто казался так страшен, а на деле просто маскировал агрессивностью свою ничтожность!

«Смотри, Кицунэ-чан. Это — ты».

На экране была очередная сцена казни. Молодая девушка, отличающаяся от остальных только белыми, как молоко, глазами без зрачков, была поставлена на колени. Оператор снял крупным планом ее лицо, со следами текущих слез. Губы девушки дрожали. Она что-то пыталась шептать. Молитвы? Мольбы?

Палач приставил к затылку казнимой ствол длинного, тяжелого ружья и нажал на спуск. Голова девушки взорвалась, разбитая пулей, тело неуклюже дернулось и, извернувшись в агонии, повалилось набок.

Палачи разразились хохотом и улюлюканьем.

«Она была похожа на тебя. Так же слаба. Нельзя быть слабым, Кицунэ. Иначе — убьют».

Маленький оборотень трясся в истерике и давился слезами.

Така видела, как с течением дней мрачнел хозяин Кицунэ. Причина ясна. Оборотень превращался в забитое, жалкое существо, которое уже переставали бояться и начинали презирать. Вместо могучего воина Хебимару получал слабое и трусливое ничтожество, не способное ответить злом на зло, ударом на удар. В том не было вины хозяина. Вина была целиком на Кицунэ и его характере.

День за днем становилось все хуже, а потом… что-то случилось.

Видения стали гораздо туманнее. Кицунэ неосознанно старался отстраниться от произошедшего, забыть, как страшный сон. Старался забыть, но помнил. Руки, вцепившиеся в его шею и шелест хриплого, полного ненависти голоса:

«Ты ему уже не послужишь!»

Кицунэ ударил, хлынула кровь, и, воя от боли, злобный дядька метнулся прочь.

Все изменилось в один миг. Над Кицунэ перестали издеваться, люди расступались перед ним и отводили взгляды, в которых с прежней силой расцвел страх.

Чувства оборотня проходили сквозь восприятие старухи Таки. Одиночество, мучительная боль в сердце и единственная доступная радость — видеть хозяина, который вдруг снова стал к Кицунэ благосклонен.

Сцена с макиварой, бегство от врага и блуждания по миру…

Здесь, наверху, вне подземных лабиринтов, Кицунэ впервые поближе познакомился с людьми, которых хозяин тщетно пытался выставить в самом мрачном свете. Сначала все, что показывал хозяин, подтверждалось, но потом, неожиданно для маленького оборотня, рядом появился человек, обративший на него внимание, увидевший и понявший душу одинокого ребенка. Новый хозяин, благодаря которому маленький бродяга смог взглянуть на людей яснее и… они оказались вовсе не такими уж страшными и злобными. Другие грани жизни, другие цвета и чувства. Кицунэ встретился человек, в неволшебном мире сотворивший для маленького лисенка самую настоящую, удивительную сказку. Мгновенно отринув черный морок, лисенок расцвел душой и потянулся к людям, со всей теплотой, на которую был способен. Встреча с дедушкой Такео и общение со зрителями открыли лисенку-оборотню мир ярких красок, в котором не нужно было бояться, терпеть унижения или страх. Не нужно было больше мучить себя в стремлении стать сильным. Эта глупая гонка за силой… Кицунэ не хотел становиться ни самым сильным, ни самым богатым или влиятельным. Ему ближе было другое счастье.

То, которое он получал, встречаясь с детьми, которые смотрели его сказки. Счастье получать дружеские, неподдельные, улыбки окружающих.

«Хозяин Хебимару ошибался. Люди — хорошие».

Впервые Кицунэ по-настоящему полюбил жизнь.

Но этого ему было мало.

«Дедушка, почему этот город серый? Почему люди такие… странные? Однажды я сделаю для всех большую и светлую сказку! Чтобы город стал ярче, а люди добрее и начали помогать друг другу! Чтобы дети выросли другими и изменили мир, сделав его таким, как в наших с тобой сказках, деда!»

Така ощутила те чувства, что заставили Кицунэ принять облик дочери Хикари. Плохо зная мир, дитя мрачных подземелий оставалось слишком жадно до любви и ласки. Нестерпимое желание стать объектом нежности… что тут странного? Разве не этого же хотят все без исключения маленькие дети?

Но Кицунэ — не простой ребенок. Желая получить хоть немного любви, она в не меньшей степени желала доставлять людям радость. Хотела, чтобы леди Хикари улыбнулась и печаль отступила от глаз доброй госпожи. Надеялась получить дружеские чувства в ответ на свою… любовь.

Старуха отдернула руки, словно обжегшись. Перед ней действительно было дитя, жившее слишком мало, чтобы стать подлым и коварным. Слабый, запуганный и измученный, пытающийся исследовать окружающий мир и понять, действительно ли он так жесток и страшен, как внушал хозяин. Не жадность до денег или стремление стать ученицей знаменитой придворной дамы заставили оборотницу сыграть дурную шутку с леди Хикари. Просто это наивное дитя, как ни банально звучит, хотело доставить радость печальной госпоже.

Маленький перепуганный оборотень, обретая возможность двигаться, отпрыгнул метра на четыре, прячась от старухи за кроватью. Така успела уловить, разрушающимся дзюцу допроса, тени его мыслей.

«Враг! Враг!! Враг!!!»

И образы пыток, которыми пугал своего воспитанника Хебимару.

Кицунэ оскалила стремительно отросшие клычки и зашипела по-змеиному, предупреждая, что подходить к ней опасно. Получилось не слишком внушительно. Ужас, терзающий несчастного оборотня, сводил на нет все его жалкие попытки запугать противника. Дрожь, мечущийся взгляд, сбивчивое дыхание, выражение лица. Кицунэ не была воином. Така дрогнула, понимая, что еще мгновение — и маленький звереныш прыгнет в окно, выбив своим телом стекло и раму. Второе мгновение — и Кицунэ исчезнет, сбежав от тех, кто хочет причинить ей зло.

— Успокойся, девочка, — поспешно произнесла служанка. — Я ничего не сделаю тебе. Просто… я должна была убедиться, что ты не хочешь причинить вреда моей госпоже. Понимаешь?

Кицунэ снова зашипела. Из глаз ее потекли слезы страха и обиды. Стоило Таке сделать шаг к ней, оборотница отшатнулась к дальней стене.

— Прости меня, Кицунэ-чан, — снова попыталась помириться старуха. — Я приняла тебя за врага. За ВРАГА, понимаешь? Но теперь вижу, что ты не такая.

— Я… я не враг… — «волшебное» слово сразу все объяснило, и Кицунэ опустила голову, всхлипнув. — Я не злая! Я — хорошая!

Така расслабилась и улыбнулась, видя, как оборотень снова принимает человеческий облик.

— Теперь я тоже вижу это. Кицунэ-чан, прости меня. Я не буду больше тебя обижать.

Кицунэ насупилась, недоверчиво посматривая на старуху.

Така обошла кровать. Оборотница не пятилась, хоть и дрожала всем телом.

— Я не враг тебе, Кицунэ, — старуха подняла руку, протягивая к Кицунэ открытую ладонь. — Иди ко мне.

Немного поколебавшись, маленький монстр боязливо вжал голову в плечи и сделал шаг к человеку.

Воин-дракон селения Ветвей покинул особняк, и тотчас рядом с главой селения возник лидер спецотряда.

— Достичь согласия в переговорах не удалось, — произнес Сарутоби. — Придется действовать жестко. На девочке — «Связующая нить». Быстро за мной! Мы должны захватить того, кто ее наложил. Иллюзионист Такео единственный, кто может переписать контролирующую печать на другого человека. Получив печать, мы выкрадем Кицунэ.

— Каков радиус действия печати?

— Сорок километров.

— Максимальный из возможных, но даже с таким большим радиусом действия отмеченный шиноби может стать разве что стражем, не покидающим пределы селения. Полезность…

— Я не хочу превращать ее в воина. Мне нужна только уверенность, что в воина ее не превратит Хебимару.

* * *

Иллюзионист вернулся в общежитие и направился к своей комнате. Тоютоми Киеши выглянул из своей комнаты и приветливо поклонился соседу.

— Добрый день, Такео-сан. К вам приходила клиентка. Красивая молодая женщина. Одета как богатая леди. Спрашивала, когда вы можете вернуться, я сказал, что к вечеру.

— Спасибо, Киеши-сан.

— А где же Кицунэ-чан? — Киеши немного удивленно оглядел пустой коридор. — Я уже отвык видеть тебя одного, сосед. Осталась во дворе поиграть?

— Кицунэ преследует злобный человек. Больше ей нельзя оставаться здесь, Киеши. Я отдал ее тому, кто сможет защитить. Мне тоже нужно уходить, иначе враг сможет выйти на нее через меня. Если будут спрашивать, то говори, что Такео не такой дурак, чтобы распространяться, кому именно он отдал девочку. Сейчас я уйду, навсегда. Скорее всего, тобой мы больше не увидимся. Прости.

— Навсегда? То есть ты… — Киеши запнулся и вздохнул. — С тобой приятно было выпить вина в свободный день, Такео-сан. Удачи.

— Спасибо, друг. Извинись перед всеми за меня. Удачи вам. Прощай.

Такео махнул Киеши рукой и вошел в свою комнату. Старый иллюзионист желал забрать несколько вещей, которые были дороги ему. Забрать их и уйти.

Надо было собрать все сразу, когда уходил отвести Кицунэ к госпоже Хикари. Не пришлось бы возвращаться. Увы, в тот момент Такео был слишком сосредоточен на идее пристроить лисенка к влиятельному человеку и не был уверен, что это удастся. В случае неудачи он вернулся бы сюда с девочкой и прожил дома еще день-другой. Но все прошло достаточно хорошо. Кицунэ в безопасности. Теперь можно позаботиться о себе и скрыться из города.

Раздался стук. Такео вздрогнул и, открыв дверь, увидел перед собой молодую женщину в дорогом, красивом кимоно, на котором цепкий глаз шиноби сразу заметил следы долгой дороги. Пыль, помятости, следы дождевой воды. Использовать шикарное хомонги в качестве дорожной одежды? Какая дикость…

— Здравствуйте, Такео-сан, — женщина поклонилась. — Могу я поговорить с вами?

— Прошу прощения, прекрасная госпожа, — старик поклонился ей в ответ, примериваясь к тому, чтобы одним прыжком выскочить в окно. — Но я немного спешу. Внучка, которую я оставил на корабле в порту, ждет меня.

— На корабле, в порту? Вы собрались уезжать, Такео-сан? — лицо женщины отразило разочарование. — Я хотела пригласить вас от имени моей госпожи на выступление в ее доме. Мы наслышаны о невероятных иллюзиях, которые вы с помощницей, юной леди, можете сотворить для зрителей. Кицунэ, так, кажется, зовут вашу воспитанницу?

— Да, ее зовут так. Но я уже купил билеты и должен отправиться в порт немедленно. Мне очень жаль, что не могу принять вашего предложения. Передайте мои искренние извинения своей госпоже.

— Достаточно лжи, — ехидный голос прозвучал из-за спины Такео, и старик, дрогнув, обернулся. — Отправили девочку на корабль и побежали собирать вещи, Такео-сан? Вы непоследовательны. Очень непоследовательны.

Человек в одежде странствующего монаха стоял, опираясь спиной о стену. Он все это время был в комнате? Отводящее глаза гендзюцу? Идеальный контроль. Кто этот человек?

— Вам нечего бояться, Такео-сан, — произнес шиноби, пронзив попятившегося иллюзиониста взглядом своих ядовито-желтых глаз. — Я всего лишь хочу забрать то, что принадлежит мне по праву. Вы передали Кицунэ другому человеку. Кому? Скажите его имя, и никто не пострадает.

Такео хотел метнуться мимо человека с желтыми глазами, но вдруг, пробив деревянную стену, ободранные до мяса и истекающие черной слизью руки мертвеца захватили старика в свои объятия.

— У нас мало времени, Такео-сан. Не советую продолжать лгать. Поверьте, вам это невыгодно. — Хебимару сделал два шага, приблизившись к иллюзионисту вплотную. — Итак, отвечайте. Где Кицунэ?

Спешным шагом Хикари вошла в комнату, где оставались Кицунэ и Така.

— Ты еще не одета, Аи… Кицунэ… Скорее, собирайтесь, мы должны как можно скорее покинуть этот дом.

— Покинуть дом? — удивилась Така. — Но куда мы уходим?

— В Каибару, к моему родственнику, генералу Рийо. Или в столицу, ко двору дайме. Там остались люди, знающие меня. Они помогут. Скорее, Така-сан! Позови горничных, пусть займутся багажом. Отдай указания прислуге, чтобы присмотрели за домом в наше отсутствие. Скорее же!

— Да, госпожа. — Така спешно убежала.

— Нужно собираться, Аи… — Хикари снова осеклась, произнеся имя своей дочери. — Ты… ты не против, если я буду звать тебя так?

— Нет, госпожа, — ответила Кицунэ со стеснительной улыбкой. — Это хорошее имя, оно нравится мне.

Хикари взглянула на маленькую оборотницу с искренней лаской. Это дитя… ее дитя. Она никогда ее не покинет и никому не отдаст. Слишком похожа эта девочка на ту, которую Хикари когда-то потеряла. Сейчас, тридцать лет спустя, боги все же услышали молитвы старой женщины и вернули ей дочь.

— Вот, — Хикари вынула из шкафа темно-синее платье. — Одень это. На улице прохладно, нужно взять еще чулки поплотнее и пальто. Подойди… Аи-чан.

Минут через двадцать сборы были завершены. Когда Хикари, переодевшаяся в дорожное кимоно и пальто с пушистой меховой оторочкой, вывела из дома подготовленную для дороги Кицунэ, паланкин и двое дюжих носильщиков уже ждали их. Багаж быстро загрузили, дамы сели в паланкин, и носильщики, пятидесятилетние, но рослые и мускулистые мужчины, ухнув, водрузили деревянные оглобли себе на плечи.

Така, которой места в паланкине не хватило, внутренне проклиная свою старость, изготовилась к бегу. Двое самураев, шмыгнув в стороны, исчезли.

— На железнодорожную станцию, — шепнула Така носильщикам.

Хозяйка со свитой отбыла, оставив выстроившихся проводить ее слуг.

Четверо шиноби, оставленных следить за особняком, последовали за паланкином, но двое стариков-самураев, вооруженных катанами и вакидзаси, безошибочно вычислили разведчиков и преградили им путь.

— Советую оставить госпожу в покое, — произнес Микио, угрожающе принимая боевую позицию. — У вас нет прав следить за нами. Мы не будем вас убивать, сложности нам сейчас ни к чему, но если не хотите получить серьезных ран, отступите.

Воины спецотряда, поглядывая с легкой иронией на бравых стариков, переговорили с руководством по рации и удалились. В случае необходимости найти Хикари и ее приемыша будет несложно.

Вскоре, избавившийся от преследования, паланкин прибыл на железнодорожную станцию, и Така, силой воли стараясь подавить боль и слабость надорванного бегом старого тела, поспешила за билетами.

Самураи встали справа и слева от госпожи. Хикари, набросившая на голову капюшон плаща, чтобы не привлекать лишнего внимания, вошла в здание железнодорожного вокзала. Двери перед ней, Кицунэ и самураями открыли расторопные носильщики паланкина.

— Ты когда-нибудь путешествовала на поезде, Аи-чан? — спросила Хикари у Кицунэ, которая неотступно следовала за ней и только украдкой посматривала по сторонам, любуясь большим и красивым зданием.

— А что такое поезд? — наивно ответила вопросом на вопрос оборотница.

— Это такая большая железная повозка, которая выбрасывает вверх клубы дыма, громко пыхтит и грохочет.

— Я таких еще никогда не видела. А мы поедем на поезде?

— Да. Но ты не пугайся, когда его увидишь.

— Я не трусиха, — обиделась Кицунэ. — Это даже смешно — повозок бояться!

— Поезда — это недавнее изобретение. Многие люди до сих пор пугаются, когда они проезжают мимо.

— Но госпожа ведь не боится? Значит, и я не буду. Хикари-сама, а где дедушка Такео? Здесь столько людей! Я не могу его найти. Он поедет с нами?

— Боюсь, что нет, Аи-чан.

— Почему? — девочка остановилась посреди зала. — Я не хочу уезжать без дедушки!

— Милая моя, — Хикари присела перед Кицунэ и коснулась ее руки своей. — Дедушка сейчас не может быть с нами. Люди, что преследуют нас, уже близко, и Такео-сан отправился навстречу ему, чтобы увести за собой. Позже, когда враг потеряет след, дедушка Такео вернется к нам, и мы будем жить все вместе. А пока я буду заботиться о тебе. Хорошо?

— Но Такео-сан не воин… что если враг поймает его? Я… я должна вернуться и защитить дедушку!

— Самураи Сандзе и шиноби селения Воды помогут ему. Наши воины сильны. Они защитят Такео, и он скоро будет с нами.

Кицунэ, как обычно, доверившись взрослым, кивнула. Те самураи, с которыми Кицунэ сражалась, действительно были сильнее ее. И шиноби, наверное, тоже сильные. Если они с дедушкой, бояться нечего.

Желтые глаза Хебимару жгли Такео взглядом.

— Не заставляй меня ждать, старик, — произнес саннин, протянул руку и коснулся плеча Такео.

Фигура старика, которого сжимал в своих объятиях йома, на миг поблекла, и вдруг рука Хебимару провалилась сквозь тело пленника.

Раздался звук раскалываемого стекла. Обретая видимость, старик-иллюзионист, стоявший позади Хебимару, прыгнул в окно и вышиб хлипкую раму ударом плеча.

— Не уйдешь! — саннин вскинул руку, машинально указывая вслед беглецу. — Взять его!

Такео, обманувший захватчиков иллюзией проваливания руки сквозь его тело и иллюзией своего прыжка в окно, почувствовал, как получивший приказ от своего хозяина мертвец ослабил хватку. Одним рывком сбросив руки йома с себя, старик ринулся к выходу и оттолкнул со своего пути прыгнувшую ловить иллюзию Хитоми.

Мгновение, и Такео выскочил в коридор.

Хебимару скрипнул зубами в ярости, понимая, что попался на уловку. Одним усилием воли он развеял гендзюцу, но пары выигранных секунд для фокусника было вполне достаточно.

— Достойно похвалы, Такео-сан, — саннин-предатель, улыбнувшись, кивнул.

Йома получили мысленный приказ.

Двое чудовищ, засевших в комнатах, своротили деревянные перегородки справа и слева от удирающего человека. Такео пригнулся, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, и импульсом Ци оттолкнулся от пола, метнув самого себя к лестничной клетке.

Ухватившись в прыжке за перила, старик погасил инерцию движения и несколькими скачками между ведущими вниз лестничными пролетами очутился на первом этаже.

Очередной мертвец уже ждал его здесь. Из тела чудовища, разрывая плоть, вверх метнулись черные щупальца. Такео попытался отвлечь врага с помощью иллюзии, но тот не среагировал ни на создание фантомной копии удирающего артиста, ни на иллюзию обрушения потолка себе на голову. Щупальца зазмеились вокруг Такео, готовясь сомкнуться в жестком захвате.

Дверь общежития позади монстра взорвалась щепой, длинный каменный клинок устремился в спину твари.

Йома ловко обернулся, на его руке лопнула кожа. Черная слизь хлынула из раны, разворачиваясь в круглый щит. Каменный клинок ударил в щит затвердевшей слизи, заскрежетал острием по его поверхности и преломился, грудой щебня обрушившись на пол.

Плохо сбалансированное дзюцу. Недоученные воины селения Воды…

Воспользовавшись тем, что демон отвлекся на удар в спину, Такео прыгнул и приземлился чудовищу на плечи. Опершись рукой о голову ходячего умертвия, старик дал волю всей Ци, что успел за несколько секунд бегства скопить в своих ладонях.

Импульс Ци из ладоней одновременно швырнул потомка шиноби в развороченный дверной проем и заставил чудовищную тварь покачнуться, на миг заняться собственным балансом.

Такео выскочил на улицу и помчался прочь от здания.

— Стоять, — Хебимару, выскочивший в окно, приземлился перед иллюзионистом и ударил ногой, отбросив его метра на два назад. — Не уйдешь!

Гесшин и с ним еще трое шиноби возникли из теней, бросаясь на врага. Хебимару ударами ладоней мягко отвел устремленные в его сердце и горло клинки, а затем перешел в атаку, свирепыми ударами ломая ребра и разбивая в кровавую кашу лица воинов Воды. Все четверо, в разной степени искалеченные, разлетелись в стороны, как дворовые шавки, попавшие под удары лап медведя.

— Господин! Листогрызы! — Хитоми, скользнувшая к Хебимару, словно змея, вскинула руку, указывая на воинов в пластиковых масках, что целыми боевыми группами появлялись на крышах и улицах города. Шиноби Ветвей без промедления шли в атаку. Горожане Сандзе, в панике крича, разбегались кто куда. Назревала нешуточная битва между генетически измененными, и чувство самосохранения толкало людей, бросая все, спасаться бегством.

— Ко мне! — выкрикнул Хебимару. Четверо йома мгновенно окружили своего хозяина, вставая в оборонительную позицию. — Задержать!

Не ведающие страха демоны ринулись навстречу семнадцати врагам. Вспыхнула молния. Йома прыгнул, кувыркнулся через левое плечо и приземлился рядом с человеком, мечущим разряды электричества из развернутых ладоней. Воин, прервав дзюцу, едва успел встать в оборонительную стойку. Только умение блокировать и смягчать удары спасло его от тяжелых увечий. Рука демона мгновенно оделась черной броней. Замахнувшись до хруста в костях, йома отвесил человеку такой удар, что воин спецотряда, кувыркаясь, полетел прочь. Пробив деревянную изгородь своим телом, он пролетел через улицу и, протаранив по пути брошенную повозку рикши, врезался в стену. Любого обычного человека пришлось бы соскребать с камней, но кости шиноби перед боем укреплялись постоянно пропускаемой по ним Ци. Скелет выдержал, и потому израненный, покрытый кровью упавший воин с тяжелейшим сотрясением мозга даже попытался подняться. Разорванные обломками досок мышцы на руках и ногах отказывались повиноваться. Тяжело застонав, шиноби повалился на землю. Медики, без которых шиноби Ветвей не отправлялись ни на одно серьезное задание, подскочили к раненому, схватили его и спешно потащили прочь с поля боя.

Демоны всеми силами сдерживали натиск врага. Броня покрывала их тела, из глоток лилась черная слизь пополам со свирепым рычанием. Один из демонов, отрастив бритвенно-острые шипы, начал бешено вращаться на месте и заскользил над землей, обращаясь в подобие громадного волчка. Солдаты Ветвей отпрыгнули от него, волчок врезался в стену дома и, искрошив камень шипами в пыль, прошел насквозь почти без задержки.

— Ты получишь свое! — воин, на которого помчался прорезавший дом волчок, вскинул руки к маске и глубоко вдохнул.

«Элемент огня! Плевок лавовой саламандры!»

Но не успел шиноби выдохнуть даже первый из серии шар огня, как волчок выстрелил в его сторону чередой шипов.

Не увернуться!

Прерывая дзюцу, шиноби направил поток Ци в кольчугу на своем теле, и угодивший ему точно в грудь шип демона не пронзил воина насквозь, а лишь швырнул прочь на много метров.

На противоположной стороне двора сразу пятеро шиноби обрушили целый шторм из атак ниндзюцу на тощего подростка, сине-черного и полусгнившего, но все еще твердо стоящего на ногах. Черная слизь потоками хлынула из ран на теле парня и, стремительно разбухая, заключила его целиком в неровную сферу. Молнии, пламя и каменные шипы ударили в черную броню. Сильнейшие атакующие ниндзюцу бессильно рассыпались, оставляя на сфере только незначительные царапины.

— Обойдите мертвецов! Цель — их хозяин! — лидер спецотряда указал на Хебимару. — В атаку!

Шиноби пробежали мимо сферы, и вдруг та раскололась на части. Четыре куска стали лапами, верхняя часть — наспинным панцирем. Из-под края раскола показалась голова с клыкастой пастью. Казавшийся тяжеловесным, броненосец взмахнул лапой и нанес стремительный удар. Лидер спецотряда отпрыгнул в сторону, едва успевая увернуться от обрушившегося на мостовую справа от него кулака чудовища.

Женщина-йома окуталась призрачным пламенем демонической Ци. Не формируя печатей, не собирая силы перед ударом, она воздела руки к небу, и шлейфы алого тумана ручьями хлынули от нее во все стороны.

— Скорее! — трое шиноби устремились на демона с разных сторон. — Что бы она ни готовила, помешать!

— Элемент воды. «Терзающий поток»!

Мостовая лопнула. Лавина воды из развороченного водопровода хлынула вверх и обрушились на йома водопадом. Напитанная энергией Ци, вода разделилась на тысячи подобных иглам струек.

— Элемент воздуха. «Ревущий смерч»!

Воздух начал завиваться вокруг чудовища. Ци, наполняющая движущиеся потоки воздуха, накапливалась, создавая незримые подобия ножей мясорубки.

— Элемент молнии. «Ловчая сеть сотни солнц»!

Шаровые молнии поднялись над телом шиноби. Несколько десятков ослепительных сфер бешеной энергии в противоестественном явлении начали обмениваться дуговыми разрядами и сплели в воздухе крупноячеистую сеть.

Дзюцу высшего уровня, какие могли сотворить только хорошо обученные и опытные шиноби, обрушились на йома, но та не встревожилась ни в малой степени. Алая Ци приняла на себя удар, и, войдя в окутывающую чудовище зону влияния демонических сил, удары людей потеряли устойчивость. Шаровые молнии столкнулись меж собой и исчезли в ослепительных вспышках. Вода обратилась безвредным дождем, который разметал взбесившийся и неуправляемый ветер.

Йома протяжно завыла, и энергия Ци, растекающаяся вокруг нее, начала вдруг сгущаться в светящиеся алым символы. Три круга из горящих в воздухе таинственных знаков, словно щиты, закрыли демона от подступающих воинов Ветвей.

Защита?

Никогда не сталкивавшиеся с подобным, шиноби ринулись врукопашную и угодили прямиком в расставленную ловушку. Круги полыхнули, и вошедшие в облако Ци шиноби закричали от боли.

По их телам распространились цепочки пламенеющих знаков. Пространство начало сжиматься, затягивая людей и выталкивая их… куда?

Перед глазами пленников промелькнули холмы, окруженные шевелящимися черными озерами, состоящими из живой, подвижной тьмы. Каменистая, безжизненная земля, без единого клочка растительности. На склонах холмов в беспорядке свалены ржавые доспехи, кости людей и животных. Мир демонов.

— Дзюцу захвата сознания! Хо!

Йома согнулась, теряя контроль над творимым дзюцу. Пространство начало распрямляться, символы угасать. Видение проклятых, безрадостных земель, ставших ловушкой для тех, кто сражался с тварями тьмы в прошлом, тоже начало таять.

Трое шиноби, вырвавшись из гибельных объятий, отпрыгнули прочь от твари, внезапно пришедшей в движение и атаковавшей врагов прорвавшимися сквозь ее одежду шипами.

Среди руин дома, обрушенного волчком, лежало бесчувственное тело воина Ветвей.

— Рокуро-сан! — один из спасенных шиноби подскочил к нему. — Проклятье! Медика сюда!

— Все в порядке, — произнес другой шиноби. Голос его был хрипл, воин, едва не погибший, пытался отдышаться и собраться с силами перед новой атакой. — Он смог захватить демона своим дзюцу контроля сознания, но не сумел удержать. Теперь Рокуро придется минут пять восстанавливаться, прежде чем он снова сможет сражаться. Оставь его. Сейчас нам нужно заняться этой бестией, — воин кивнул на полностью обретшую прежние силы демоницу и вынул из оружейной сумки на поясе несколько сюрикенов. — Грозный враг, но… не таких били!

Земля сотрясалась от тяжких ударов, грохот оглушал. Камни и почва, подброшенные взрывами, сыпались сверху.

— Смотри мне в глаза! Назови имя! — Хебимару шипел и все крепче сжимал рукой ворот кимоно Такео. Саннин был в бешенстве. Проклятый старик сопротивлялся его гипнотическому взгляду. Гендзюцу рассыпались, человек, от которого не ожидалось даже малейшего сопротивления, отчаянно боролся. Да, этот жалкий фокусник далеко не шиноби и его защита на порядок слабее, чем была когда-то у обученных Отани, но… но что-то наделило этого дряхлого упрямца несгибаемой волей. Саннин тряхнул старика, как тряпичную куклу. — С кем ты оставил оборотня? Отвечай!

Внезапно, бросив свою жертву, Хебимару отпрыгнул метра на три. Вооруженный остро оточенным, легким копьем, воин-дракон Сарутоби обрушил на своего бывшего ученика серию стремительных рубящих и колющих ударов.

— Сенсей… — Хебимару с ехидной ухмылкой выхватил их ножен на поясе короткий прямой меч, и искры посыпались веерами, когда сталь начала сталкиваться со сталью. — Единственный, кого не удержать демонам? Хитоми! Сюда!

Словно вихрь налетел на Сарутоби слева, и воин-дракон был вынужден переключить все свое внимание на новую опасность. Женщина, куноичи в роскошном шелковом хомонги, была подобна разящей молнии. Два коротких клинка в ее руках сверкали и рассекали воздух с невероятной скоростью. Даже воину-дракону стоило большого труда сдерживать ее натиск.

— Йомигаэри Хитоми, я прав? — осведомился лидер воинов селения Ветвей. — Женщина, убившая много людей. И с ними своего благодетеля-мужа и маленькую дочку. Ты нашла себе достойного покровителя, гиена в женском обличии!

— Не твое дело, дряхлая обезьяна, — смертоносный танец Хитоми стал еще быстрее. — Заткнись и сдохни!

— Я покончу с тобой, — спокойно ответил воин-дракон.

Хитоми слегка пригнулась и нанесла еще одну серию ударов, которые Сарутоби все так же неизменно отразил.

— Попробуй, — прорычала свирепая бестия, и радужки ее глаз растянулись, превращая глаза женщины в подобие двух стеклянных шаров. — Обезьяны только и умеют, что визгливо верещать!

Хебимару сделал несколько шагов к Такео. Старик-иллюзионист, тяжело дыша, пытался подняться с земли. Все его силы ушли на борьбу с гендзюцу. Голова кружилась, тело плохо повиновалось. Возраст не тот. Сбежать будет сложно.

— Закончим все это, — Хебимару протянул руку к нему. — Говори!

Мгновение, и вдруг Такео исчез. Буквально растворился в воздухе.

— Гендзюцу? — Хебимару спешно применил дзюцу защиты от иллюзий. Упрямый защитник Кицунэ не появился. — Нет?..

Минуло мгновение, и Хебимару понял, в чем дело.

Шиноби Воды. В их арсенале было дзюцу, которое могло произвести такой эффект!

Кокон, сплетаемый из потоков Ци, заставлял свет огибать предметы и людей, которых он окутывал. Древнее и чрезвычайно полезное дзюцу разведчиков и тайных убийц.

— Держись за меня, дружище! — шепнул Катсуро, закрывая обессилевшего старика пологом из струящейся Ци, поднимаясь на ноги и устремляясь прочь от места боя. — Я вытащу тебя отсюда!

Энергетический кокон воздействовал только на свет. Но что если противник давно уже не пользуется обычным человеческим зрением?

Повинуясь мысленному приказу хозяина, демон-марионетка, покрытый чешуйчатой черной броней, прыжком отскочил от наседающих на него врагов и ударил, казалось, в пустоту.

Катсуро взвыл. Удар йома сбил его с ног и бросил на несколько шагов в сторону. Такео, все еще не обретший силы, снова растянулся на земле и, отчаянно пытаясь спастись, с трудом начал подниматься. Маскирующее дзюцу разрушено. Йома, чудовищная тварь, возвышался над стариком, словно башня.

«Захватить цель и бежать».

Демон протянул к иллюзионисту бронированную лапу.

Гесшин лежал на земле, давясь собственной кровью. Несколько ребер сломано, повреждены легкие, правая рука парализована.

«Связующая нить — не выход, Гесшин-сан, — главы селения, с которыми Гесшин связался по радио, были недовольны. Их приказ не исполнен, лидер группы проявил непозволительную слабость. — В прошлом получившие „Нить“ шиноби начинали действовать парами со своими собратьями, бравшими роль тюремщиков. Возможность перевязывать контролирующую печать на других имеет решающее значение. Не допустите захват гомункулуса никем из наших врагов!»

— Шиноби Ветвей… солдаты страны, грабившей нас… уничтожившей нас… унижающей… презирающей… — Гесшин сжал пальцами левой руки рукоять короткого меча. — Хебимару… демон и хозяин демонов… я… я дурак, что медлил… но я… не позволю!

Собрав все силы, Гесшин рывком поднялся на ноги и молниеносным движением подскочил к стоящему в нескольких метрах от него Такео.

Старик начал оборачиваться, очевидно, решив, что шиноби Воды намерен попытаться защитить его от демона.

Единым взмахом Гесшин с силой вонзил клинок меча в грудь иллюзиониста. Резкий рывок в сторону. Клинок легко разрубает плоть, ведь цель — не воин и не умеет укреплять скелет потоками Ци. Оттолкнувшись от земли импульсом энергии из ступней, шиноби отпрыгнул от удивленно посмотревшего ему вслед старика.

— Хитоми, сюда! — взвыл Хебимару.

Реаниматор, не желавшая, чтобы Кицунэ был найден, сделала вид, что слишком поглощена сражением с воином-драконом и не слышит крик господина.

Слабость, тягучая, окутывающая рассудок белым, ватным туманом, разлилась по телу. Горячая влага текла, пропитывая ткань кимоно. Самый лучший, концертный костюм. Такео посмотрел на изливающую кровь рану и печально улыбнулся. «Связующая нить». Если с владельцем контролирующей печати что-то случится, то пленник погибает. Неизбежно. Вот на что рассчитывал шиноби Воды. Но он просчитался. Кицунэ держит уже не Такео. Девочка останется жить. Вопреки бешенству всех тех, кто желал ей зла. Вопреки их страху и эгоизму Кицунэ-чан спасена.

* * *

— Деда, а правда сказка про самурая и лисенка хорошая? — спросила жадная до похвал Кицунэ, когда они закончили свое первое представление.

— Да, Кицунэ-чан. Очень хорошая. Знаешь, что я думаю, глядя на тебя? У меня так и не получилось… но, может быть, у тебя получится сочинить и показать людям ту, самую особенную сказку, о которой я мечтал!

— А о какой сказке ты мечтал, дедушка?

* * *

Покачнувшись, старик повалился и ткнулся лицом в землю, запачканную его собственной кровью. «Нить» снята с его руки, и самого страшного не случится. Серые тени не дотянутся до сказочного лисенка с золотистой шерсткой, полной солнечного тепла и света.

«Прощай, моя маленькая. Многие не признают в тебе человека, многие боятся. Не обращай внимания на дураков. Живи. Живи и будь счастлива».

Улыбка не угасала на бледнеющих губах Такео. Он тысячу раз проклинал себя за то, что тогда, много лет назад, позволил сестре пожертвовать собой ради него. Он не мог понять той ласковой улыбки, с которой сестра прощалась с ним, пряча маленького мальчишку в неприметный схрон. Чем была эта улыбка? Попыткой успокоить и ободрить его? Нет. Сестра была рада сознанию того, что родной ей человек останется жить. Что ей удалось защитить того, кого она любит.

Сейчас, умирая на грязной и размолотой взрывами мостовой, Такео смог ощутить, какое это… великое счастье.

«У меня так и не получилось. Но, может быть, Кицунэ-чан, у тебя получится сочинить и показать людям ту, самую особенную сказку, о которой я всегда мечтал. Сказку о человеке, который поможет не одному и не двоим… о герое, который подарит краски… всему… нашему… миру»…

— Хитоми! Сюда, живо!

Женщина-реаниматор, отпрыгнув от воина-дракона, подбежала к лежащему перед демоном старику и коснулась пальцами шеи Такео. Сарутоби не преследовал свою противницу, но с другой стороны на нее бросились двое воинов Ветвей. Хитоми, радуясь предлогу, тотчас отскочила. Пусть старик умрет! Пусть господин потеряет след и забудет о маленьком монстре!

Медик селения Ветвей подбежал к Такео, присел на корточки и принялся за лечение, пытаясь зарастить разрез на сердце старика, убрать залившую рану кровь и вновь заставить сердце биться.

— Он мертв! — выкрикнула Хитоми, обращаясь к Хебимару. — Листогрызы ничего не смогут сделать!

— Мозг еще не погиб! Мы сможем реанимировать его! Сенсей, прикажи своим людям убраться прочь! Живо!

— Выполняйте! — неожиданно выкрикнул Сарутоби. — Пусть женщина приблизится к раненому!

— Нет, господин! — приказ был отдан, но воины спецотрядов медлили. — Если Хебимару захватит этого человека, мы не сможем ни вернуть его, ни забрать Кицунэ! Тот ребенок будет захвачен предателем! Доверимся нашим медикам. Других вариантов нет.

Воин-дракон поколебался мгновение, но прислушался к мнению подчиненных. Выбора действительно не было. С пространственным дзюцу Хебимару уйдет от погони, пытками вырвет у старого иллюзиониста информацию о Кицунэ и заставит перевязать «Нить» на одного из своих воинов.

— Рассчитываю на вас, Теруо-сан, — сказал Сарутоби медику, направив оружие на своего бывшего ученика и изготовившись к атаке. — Сделайте все возможное!

— Проклятье! — рыкнул Хебимару. — Уходим!

Йома подскочили к своему хозяину. Развернувшееся пространственное искажение снова швырнуло их и двоих людей в Ущелье Забвения.

Шиноби Воды спасались бегством. Гесшин, убедившись, что дело сделано, начал отступать и, обернувшись, устремился следом за своими бойцами. Он знал, что нанесенную его мечом рану залечить не получится. Слишком серьезная травма. Со стариком покончено.

Медик убрал от раны Такео залитые кровью руки и обреченно покачал головой.

Сарутоби печально поник, до боли стиснул пальцы на жестком древке копья и отдал приказ отступать.

Через минуту, собрав своих раненых, воины Ветвей устремились прочь от места боя, желая поскорее покинуть город.

Люди Сандзе, простые горожане и несколько самураев, едва затих грохот боя, начали осторожно возвращаться к полуразрушенной улице и поврежденному зданию общежития артистов.

— Дайте пройти! — попытавшийся в самом начале боя задержать преследующих Такео врагов Киеши получил немало травм, когда йома смел его со своего пути одним ударом руки. Раны и ушибы болели нещадно, но музыкант мгновенно забыл о них, увидев того, кого обступили сбежавшиеся к месту боя люди.

На земле в луже крови лежало тело старика.

— Такео-сан… — Киеши протянул дрожащую руку и коснулся плеча друга. — Что же ты, дружище… вот и попрощались…

Неудержимые слезы хлынули из глаз музыканта, и он закрыл ладонью лицо. Плечи Киеши, добродушного и никогда не унывающего артиста, дрогнули от рыданий.

Толпа увеличивалась. Акина и Хошико, прибежавшие из расположенного неподалеку окия, чтобы узнать, не случилось ли несчастья с их знакомыми, не хотели верить своим глазам и стояли, боясь коснуться тела убитого и убедиться в том, что это реальность.

Люди шумели и волновались, а на другом краю города, там, где не слышно было грохота боя и нельзя было увидеть вспышки взрывов, маленькая девочка в нерешительности стояла перед открытыми дверями вагона поезда.

— Пойдем, Кицунэ-чан, — Така взяла ее за руку. — Поезд уже вот-вот отправится. Мы должны занять свои места.

— Да, да, сейчас, — рассеянно ответила Кицунэ. — Еще одну минуту…

Она искала в толпе проходящих мимо людей знакомое лицо. Девочка ждала и надеялась, что вот сейчас дедушка появится, улыбнется ей и со словами «все-таки успел» сядет в вагон вместе с ними. Нужно только подождать еще одну минуту или две. Дедушка обязательно придет.

 

Глава 6

Угасшие глаза

Удар деревянного меча сбил желтый лист с ветки на землю. Мальчишка чуть старше четырнадцати лет бродил по маленькому парку и время от времени ударял палкой по аккуратно остриженным кустам или по ветвям деревьев. Без какой-либо цели, совершенно отстраненно и бездумно.

— Кано-сама, — подошедший советник склонился перед молодым принцем. — Генерал Шичиро просит передать вам, что репетитор готов начать ваши занятия по каллиграфии…

— Передай генералу Шичиро, Сатору-сан, что я приказываю ему взять все эти треклятые свитки и учебники и скормить их моему репетитору. Пусть сожрет все, до последнего кусочка, и запьет чернилами!

— Господин репетитор чем-то вызвал ваше неудовольствие, Кано-сама?

— Своим существованием. Я отказываюсь от его услуг. Пусть убирается из замка.

— Мой господин, хочу заметить, что…

— Извольте оставить меня в покое, Сатору-сан. Проще говоря, убирайтесь!

— Если вы не склонны сейчас заниматься каллиграфией, мой господин, может быть, вам доставят радость стихосложение, рисование, или занятия воинскими искусствами?

— Воинскими искусствами? — принц рассмеялся. — Беспокоитесь, что я не попаду клинком кусонгобу в собственный живот? Успокойтесь, советник, как-нибудь справлюсь.

Сатору попытался вразумить принца еще раз, но, получив яростный отпор, счел за лучшее удалиться.

— Похоже, наш господин сегодня не в духе, — язвительно заметил один из двоих стоящих в отдалении молодых самураев, что отстраненно наблюдали за сценой «милой» беседы принца и советника. — Может быть, из-за того, что генерал у него картинки с дзеро отобрал?

— Куо-доно, могу ли я расценивать вашу шутку с рисунками из публичного дома как попытку оскорбить нашего хозяина?

— Эй-эй! Я еще ни в чем не сознавался! — самурай, обладатель солнечно-рыжей шевелюры, от которой и произошло его прозвище, давно заменившее настоящее имя, мотнул головой и взглянул на хмурого рослого парня, с которым вел разговор. — Не надо на меня так смотреть, Макото-доно! Я невинен, как младенец! Слушай-ка… — рыжий потянул приятеля за ворот кимоно и заговорщицки зашептал: — Давай ему со следующей увольнительной живую дзеро притащим? Ты думаешь, что он такой злой постоянно бродит? Четырнадцать лет нашему оболтусу, а ни одной живой девчонки в глаза не видел!

— Совсем потерял разум, Куо-доно? — верзила посмотрел на посмеивающегося приятеля с изумлением и гневом. — Приказ генерала нарушить вздумал?! Думаешь, так просто в замке ни одной женщины нет?

— Знаю, знаю… — рыжий помахал рукой, выражая полное пренебрежение словами собеседника. — Вся эта замуть насчет того, чтобы принц наследника не оставил… жалко только его. Дайме, говорят, второй инфаркт хлопнул. Уже гроб колотят да монахов созывают. Братишка нашего принца, как отец помрет, власть примет и не медля гонцов сюда пришлет с приказом. Во избежание разногласий между подданными и борьбы за власть приказываю тебе, любимый братик, взять ножик и… — рыжий выразительно провел большим пальцем себе по животу. — Самурайская честь и традиции — это круто. Может, все-таки притащим парню бабу? Пусть напоследок оторвется.

— Генерал Шичиро нас всех троих предаст смерти, прилюдно и от рук палача. И тебя казнит, и меня, и ту несчастную, что ты в эту каменную могилу затащишь. Дзеро хоть пожалей!

— Да что ты так взъелся? Я же не серьезно! Вот если принц приказ отдаст, тогда да. Самурай сочтет за честь отдать жизнь ради исполнения приказа хозяина! Не, ну честное слово, сочту. И хватит на меня так смотреть! Ну и что, что дед с шиноби пошалил, на остальные три четверти я самый настоящий самурай! Пойду и притащу принцу подружку. Пусть потом генерал хоть штаны себе изгадит от злости!

— И все равно всех троих прикончат.

— Это да. Девку жаль. Мы-то с тобой все едино трупы.

На полминуты воцарилось молчание, но молчать Куо долго не умел.

— Макото-доно, ты слышал новости? Братишка нашего принца свадьбу затеял.

— Да, я осведомлен об этом.

— А как он обзаведется женой, то все, считай, взрослый. Если папа в ближайшее время сам не умрет, старшенький, взрослый и полноправный наследник, ему поможет. Жди вестей из столицы, Макото-доно, и точи кусонгобу.

Самурайская кровь не пропала в Кано даром. Гены наделили его некоторыми особенностями. Например, умением с помощью энергии Ци улучшать свой слух. Принц скрывал это от окружающих, делал вид, что не слышит их перешептываний, даже если говорили о нем и с издевкой. Ему нравилось в летние вечера слушать стрекот цикад за окном, а зимой — хруст снега под сапогами патрулирующих замок солдат. Дружные выкрики самураев на командных тренировках, фырканье боевых коней в стойлах. Разговоры людей, когда они обсуждали внешний мир. Несколько раз принц Кано покидал замок, но его всегда перевозили в закрытом паланкине и под строгой охраной. Во время тех путешествий Кано слушал особенно внимательно, жадно ловил каждый звук, и на него нисходило настоящее счастье, если он слышал вдруг говор, отличающийся звучанием от речи солдат и слуг. Мелодичные переливы женских голосов.

Но если стражи узнают о его способности, начнут блокировать ее. Оденут пленнику на голову шлем, завяжут глаза и закуют руки в кандалы, чтобы такое опасное существо, как младший принц, было еще надежнее обезврежено. Надо скрывать. Скрывать от всех свой маленький кусочек свободы.

Вот и сейчас Кано, хоть и слышал разговор самураев от начала до конца, ничем не выдал этого.

Рисунки, которые подбросил ему Куо… Принц понимал, что неугомонный самурай сделал это только из желания поиздеваться над ним, понасмешничать над неудачником, но все равно Кано был ему благодарен. Генерал Шичиро, получив от принца Юидая приказ воспрепятствовать общению младшего принца с особами женского пола, возвел этот приказ до абсурда и оградил подопечного стальной стеной от всего, что могло бы напоминать тому о женщинах. Из книг вырывались страницы, аудиозаписи песен допускались только с мужским вокалом. Книги для чтения разрешались только те, где не шло упоминание запретной тематики. Можно ли удивляться тому, что вся библиотека принца Кано состояла из учебников и пропаганды самурайских традиций? Принц ненавидел такие книги. Особенно те их части, в которых говорилось о самоубийстве во имя чести. Пренебрежение собственной жизнью, сила духа, посвящение самого себя служению — все это вбивалось в голову принца его окружением, от генерала до учителя каллиграфии, но у Кано сложилось обо всем свое собственное мнение. Он был неугоден. Второй сын, у которого появятся права на престол в случае смерти старшего брата. Принц Юидай опасался подсыльных убийц или дворцового переворота и потому подталкивал младшего к роковой черте, приставив к нему толпу сумасшедших, которые внушали обреченному, как презренна жизнь и как это круто — убить себя.

Сволочи.

Да, Кано покончит с собой, когда придет приказ от взошедшего на престо брата, но не потому, что тут замешана честь или служение, а лишь по той причине, что всю жизнь его под конвоем вели к месту казни.

Младший принц, лишенный свободы, рос озлобленным, непослушным и легко выказывающим свой гнев, что для самурая было совершенно немыслимо. Очень многие с нетерпением ждали последнего приказа из столицы, чтобы прекратить свои мучения с жалким подобием настоящего принца. Куо и Макото… двое телохранителей, обязанных покончить с собой следом за Кано. Куо, умелый боец и храбрый рубака, было }дело, открыто выражал пренебрежение самурайским кодексом. Это списывали на гены шиноби, проскальзывавшие в роду. От рыжего среди черных пытались избавиться, подсунув ему такого же, как он, никчемного господина. Макото же в отличие от напарника был сдержаннее и старался в меру сил, чтобы безумное поведение принца и рыжего самурая меньше выделялось на общем фоне. Макото — это вода, которую плещут на раскаленный металл. Спокойный, твердый как скала внешне, а внутренне пламенеющий от ненависти бунтарь, доверившийся не тем людям и попавший в списки приговоренных.

Этим двоим тоже недолго осталось, но они по крайней мере пока могли пользоваться хоть какой-то свободой.

Кано взглянул на замковые бастионы, отделяющие его от остального мира. Никогда не вырваться. Дожить бы хоть до начала зимы и посмотреть на то, как легко и безмятежно порхают в воздухе снежинки…

Если бы только Куо исполнил свой хулиганский замысел! Картинки — это хорошо, но увидеть бы женщину вживую, хоть бы один раз! А впрочем…

— Все бессмысленно и глупо, — принц посмотрел в небо и вдохнул прохладный осенний воздух. — И никакого значения нет, что со мной было, каким я был. Пустота…

* * *

Воин-дракон устало сел на землю, прислонившись спиной к стволу дерева. Шиноби окружили его со всех сторон и замерли, ожидая приказов.

— Что будем делать, Шинрин-сама? — спросил лидер спецотряда, выждав десяток секунд. — Мы можем снова найти создание Хебимару. Скорее всего, малыш и его опекуны отправились на железнодорожную станцию. Перехватить поезд?

— Не нужно. Без помощи Такео мы не сможем переместить контролирующую печать на одного из нас.

— Но мы можем похитить и Кицунэ, и леди Хикари. Они смогли бы жить в селении Ветвей, под строгой охраной.

— Боюсь, что это может спровоцировать международный скандал, — возразил лидеру спецотряда командир группы разведки. — Мы и так крепко подставились, устроив побоище на улицах чужого города. Похищение придворной дамы, потомка камигами-но-отоме, даст нашим противникам возможность поднять большой шум по поводу бесчинств страны Лесов. Отношения и так напряжены до предела! На нас будут огрызаться, даже не защищая страну Водопадов, а просто желая измотать и ослабить как сильнейшего из конкурентов.

— Страны Камней и Облаков только и ждут причины, чтобы развязать новую войну, — вздохнув, сказал Сарутоби. — Такео-сан правильно все рассчитал, отдав ребенка придворной леди. Мы не сможем тронуть ее. Это хорошая защита.

— Но Хебимару ни перед чем не остановится!

— «Связующая нить» делает Кицунэ бесполезным воином, если только Хебимару не решит таскать с собой на задания леди Хикари. Возможно, он нашел бы какое-нибудь решение проблемы, но… не знаю, что может помочь. И не забывайте, что Хебимару не знает, где Кицунэ сейчас, — воин-дракон обвел взглядом внимательно слушающих его бойцов. — Вот мой приказ. Никаких разговоров об этом ребенке и о том, что произошло. Никаких письменных документов или отчетов. Никогда не называйте никому имен ни под каким предлогом. Даю этой информации высшую степень секретности.

— Да, господин, — хором ответили шиноби и склонили головы, подтверждая, что приказ принят.

— Но хотелось бы быть уверенным, что этот ребенок непонятной ценности тем не менее не попадет в руки наших врагов, — лидер спецотряда обернулся и взглянул в сторону Сандзе. — Может быть, стоит устранить проблему? Уверенно и надежно.

Воин-дракон опустил голову. Придется ли сожалеть о принятом решении в будущем?

— Оставьте его в покое. Пусть живет своей жизнью.

— Но, господин…

— Эпоха Войн никогда не закончится, пока люди не научатся думать не только о том, что кто-то опасен. Война не угаснет до тех пор, пока мы, солдаты, будем принимать такие же решения, как принял тот шиноби селения Воды, убивший старика.

Скалы Ущелья Забвения стенами стояли вокруг. Серые пики, казалось, царапали мрачное небо.

— Что будем делать, господин? — спросила Хитоми, тайно ликуя. От проклятого монстра удалось избавиться! — Вернемся на базу?

— Нет, — гневно отрезал Хебимару.

— Но, господин!

— Продолжаем поиски! Кицунэ не может просто так, бесследно, исчезнуть! Он нужен мне! Его обучение уже почти завершено, и можно было бы в ближайшее время начинать использовать его в боевых операциях, а теперь что же, возвращаться к самому началу?

— Но база нуждается в вашем руководстве! — в голосе реаниматора прорезалось отчаяние.

— Казуши и Такако позаботятся обо всем. Кицунэ… ты не понимаешь, Хитоми? Кицунэ силен. Я должен вернуть его или… убить. Третьего не дано.

Женщина-реаниматор отвернулась и посмотрела на четверых йома, что ползали по камням. Чудовища жадно поглощали силу тьмы из ментального эха, ослабшего с приходом дня. Может быть, и не стоит так сопротивляться? Если Хебимару сделает из оборотня подобную этим тварь, то угрозы для положения нет. Если Кицунэ умрет во время опытов, еще лучше. Будь все проклято! Пусть найдется, лишь бы поскорее, чтобы можно было вернуться на базу, в удобные апартаменты и уютную лабораторию. Но где мерзкого оборотня теперь искать? Непростая задача. Сколько же пройдет времени, прежде чем господин сдастся?

* * *

Колеса поезда мерно стучали на стыках рельсов. Могучий паровоз тянул совмещенный состав — несколько грузовых платформ и пассажирские вагоны разных классов.

— Что же ты грустишь, Аи-чан? — голос Хикари звучал, как музыка. Женщина ласкала волосы Кицунэ деревянным гребнем, расчесывая пряди и укладывая их в аккуратную прическу. — Волнуешься за дедушку? Все хорошо. Он вернется к нам. Наверное, скоро.

— На следующей станции?

— Может быть. Но, может быть, и позже. Когда враги потеряют его след и он убедится, что все мы в безопасности, только тогда он придет.

— Но я все равно очень волнуюсь за него. Он не солдат…

— Но не только солдаты защищают тех, кто им дорог. Скажи, ты бы защищала дедушку, если бы ему угрожала опасность?

— Конечно! — Кицунэ встрепенулась. — Я… я…

— Вот именно, — Хикари крепко обняла девочку-лисичку и прижала ее к себе. — И дедушка испытывает к тебе такие же чувства. Поэтому он сейчас должен был оставить нас, но всем сердцем стремится вернуться. Загляни в свою душу, и ты увидишь, что поступила бы так же. Не нужно мучить себя и переживать, дай нам право позаботиться обо всем. Доверься нам так же, как хочешь, чтобы мы доверились тебе.

Кицунэ прильнула к Хикари, прося у нее ласки и тепла. Слезы счастья навернулись на глаза пожилой леди, уже не надеявшейся когда-либо ощутить эту простую детскую нежность. Почти десять минут они молча сидели, наслаждаясь близостью друг друга.

Така, делавшая вид, что читает журнал, сидела на диване напротив хозяйки и ее приемной дочери. Старая служанка тайком поглядывала на девочку и прятала за краем журнала теплую улыбку. Очарование маленькой лисички потихоньку проникало ей в сердце. Аи, настоящая дочь леди Хикари, тоже была милым ребенком, которого Така очень любила и не упускала случая побаловать. Конечно, Кицунэ — не Аи, но вполне могла бы быть ей родной сестрой по своему характеру и духу. Хебимару, которому нужен был свирепый воин, считал Кицунэ трусом и безвольным ничтожеством, но он просто упрямо закрывал глаза на факты. Хебимару пытался воспитать мужчину, кровожадного воина, из… девочки. Ласковой, доброй девочки.

— Аи-чан, — опомнилась друг Хикари. — Я же совсем забыла! Уже скоро вечер, а ты еще даже не обедала! Ты не голодна?

— Немножко, — смущенно ответила Кицунэ. Она ничего не ела уже со вчерашнего утра, но не хотела беспокоить этих людей своей требовательностью. Все-таки жаль то, что сегодняшний завтрак, приготовленный с таким старанием, они с Такео не успели даже попробовать. Что поделаешь, раз уж дедушка так заторопился, увидев письмо госпожи Хикари.

— Прости, Аи-чан, — леди всплеснула руками и поспешно встала с дивана. — Я совсем забылась. Така-сан, прошу вас, сходите в вагон-ресторан и закажите столик для нас. Мы подойдем минут через пять.

Така выскользнула за дверь, а Хикари закончила укладку волос Кицунэ и поправила на девочке платье.

— Вполне возможно, Аи-чан, что в вагоне-ресторане будут присутствовать важные господа и дамы. Это твой первый выход в свет. Будь сдержанна, вежлива и аккуратна. Хорошо? Подожди, если ты волнуешься или стесняешься, то можно заказать ужин и сюда.

— Все хорошо, госпожа Хикари, — ответила Кицунэ вполне уверенно. — Я постараюсь не наделать никаких глупостей. Честно-честно! Я буду очень стараться.

Хикари присела на корточки и провела тыльной стороной ладони по щеке девочки.

— Ты хорошо себя покажешь, маленькая моя, — сказала она с улыбкой. — Пойдем.

В пути до вагона-ресторана Кицунэ держалась стойко, хотя поезд и пугал ее немного. Она пыталась представить, что за сильное существо может везти сразу столько домов из дерева и металла, но становилось страшновато. Наверное, это тоже было дело какого-нибудь шиноби с хорошим контролем энергии Ци. Лисичка, бледнея, подумала о том, что уж кого-кого, а этого силача она никогда не хотела бы получить во враги.

По-настоящему Кицунэ испугалась только раз, в переходе между вагонами. Платформы качались, металл скрежетал и грохотал, земля неслась под ногами с устрашающей скоростью. Кицунэ в панике вцепилась левой рукой в поручень и остолбенела, бессильная пошевелиться. Ей казалось, что одно движение, и она упадет под поручни, прямиком под колеса этих гигантских повозок.

— Аи-чан, что ты? — Хикари, державшая девочку за правую руку, почувствовала, как крепко сжали ее ладонь пальцы Кицунэ. — Не бойся, это совершенно не опасно! Платформы огорожены, и даже упав, не сорвешься.

— А… а там?.. — девочка кивнула на щель между пластинами платформ, которая то раздвигалась, то смыкалась вновь, словно челюсти невиданного зверя.

— Широко не раздвинется, переступишь, и все.

— А… а вдруг?..

Самурай Микио, охранявший госпожу, посторонился, когда дверь вагона позади них открылась и на платформу вышел мужчина в строгом костюме, при галстуке и с коротким мечом на поясе. Двое охранников обменялись внимательными и строгими взглядами. Молодой самурай оглянулся на тамбур вагона и кивнул. Опасности нет.

За этим человеком, под охраной еще одного самурая, следовала девочка лет четырнадцати или пятнадцати, одетая в модное фиолетовое платье. Проходя мимо Кицунэ, она покосилась на трусиху и едва сдержала смех. Уголки губ ее на миг растянулись в снисходительную ухмылку. Старательно делая вид, что ей все равно, девочка в фиолетовом проследовала за своим самураем, который открыл ей противоположную дверь и склонился в почтительном полупоклоне.

Жгучий стыд заглушил в Кицунэ страх. Отпустив поручень, она смело переступила с платформы на платформу. Леди Хикари вздохнула с облегчением.

В вагоне-ресторане стоял тихий гул голосов. Почти все столики были заняты, и важные господа чинно принимали ужин, развлекая себя беседами с друзьями и барышнями.

Когда в ресторан вошли Хикари и Кицунэ, разговоры вокруг начали утихать. Взгляды посетителей, словно магнитом, потянуло к женщине, красоту которой бессильны были затенить годы, и к юной девушке, в которой родственное сходство со старшей красавицей невозможно было не заметить. Мама и дочь. Сразу две прославленные в стихах прекрасные камигами-но-отоме!

— Хикари! Это же леди Маэда Хикари! — раздались восторженно-изумленные перешептывания. — Она нарушила свое уединение! Невозможно! Невероятно! А вы посмотрите на девочку! Кто она? Ее дочь? Неужели ее дочь жива? Юная камигами-но-отоме! Это же чудо!

Хикари светилась от радости, чувствуя восторженные взгляды со всех сторон. Восторгались не только ее появлению, но и тому, что рядом с ней идет очаровательная дочка. И мужчины, и женщины не могли отвести взглядов от Кицунэ. Материнская гордость переполняла пожилую леди. Кицунэ же, чувствуя всеобщее внимание, вдруг засмущалась, опустила глаза, и щечки ее разрумянились. Похожий румянец начал возникать и на щеках людей, смотрящих на нее. Робкая скромница, она, сама того не ожидая, вызывала улыбки умиления у всех присутствующих, от степенных, важных господ и дам до энергичных подростков, отвлекшихся от жаркого обсуждения какого-то очередного жизненно важного вопроса о судьбах страны.

Стоило ли удивляться, что после столь эффектного появления, едва успели Хикари и Кицунэ сесть за заказанный столик, как им нашлась компания.

— Вот так встреча, благородная Хикари-сама! — седовласый господин в дорогом костюме приблизился и вежливо поклонился. — Никак не ожидал, что боги будут сегодня ко мне настолько благосклонны, что одарят счастьем видеть вас!

— Генерал Маэда Рийо-сама, — лицо Хикари отразило радость, хотя появление этого человека повергло ее в смятение. — Удивлена и обрадована этому подарку судьбы! Сколько же лет мы не виделись с вами?

— Уже, наверное, лет двадцать пять или около того. Вы нечасто покидаете свой дом, а меня судьба носит по дальним гарнизонам… печально. Очень печально, что в суете жизни нам приходится так подолгу не видеть родных людей.

За спиной генерала маячил еще один человек.

— Вот, позвольте вам представить, — Рийо, извинившись, отступил на шаг в сторону. — Мой недавний знакомый, но достаточно знаменитый во всем мире человек. Господин Ходжо Тсуя.

— Ходжо Тсуя? Неужели тот самый мастер, что получил уже три премии Мировой академии художественного искусства?

— О, леди Хикари, я несказанно рад, что вы слышали о моих скромных успехах, — восхитился статный мужчина в модном коричневом костюме, серой шляпе и начищенных до ярчайшего блеска черных ботинках.

— Я уверена, что о ваших успехах слышали даже в самых отдаленных уголках мира, Тсуя-сама. Насколько успешно было ваше путешествие по горным районам страны Камней? Обогатилась ли сокровищница мирового искусства новыми творениями вашей кисти, столь же прекрасными, как те, которыми вы радовали нас прежде?

Генерал и художник, приглашенные сесть к столу, не преминули воспользоваться этим и расположились напротив Хикари и Кицунэ.

— О да, путешествие было небезуспешным, но, к сожалению, я не могу вам показать картины сейчас. Я одной большой посылкой отправил их в свою мастерскую, что находится на юге страны Лесов, в Киидэ. Громоздкая это вещь, ящик с полотнами. Не хотелось везти его с собой. Да и академия настаивала на скорейшем получении работ… но тем лучше. Значит, в моем багаже освободилось место для новых картин, возможно, даже лучших, чем те, что уже созданы!

— Господин Тсуя сопровождает одну важную особу и направляется в столицу Водопадов, — пояснил генерал Рийо.

— Госпожа Курушима Санго, любимая и красивейшая гейша принца Юидая, пригласила меня погостить во дворце несколько дней, и я, наслышанный о ее непередаваемом изяществе, решил взглянуть, не вдохновит ли меня вид ее лица на создание портрета! Но теперь я вижу, что путешествие точно было не напрасным и надеюсь получить даже не один прекрасный портрет, — Тсуя внимательно взглянул на Кицунэ, которая робела и волновалась все больше. Художник? Портрет? Что значат эти слова? Как себя вести? Что нужно сказать? Как не выставить себя неловкой глупыхой на виду у всех?

— Я удивлен и пристыжен, Хикари-сама, — произнес генерал, обрывая несдержанную болтовню художника. — До меня даже не доходили слухи о том, что у вас родилась еще одна дочь. Представьте же нам эту милую стеснительную леди!

— Прошу простить меня за задержку…

— Нет, нет, это моя вина! — вмешался художник. — Умоляю, не извиняйтесь. Итак, кто же это?

— Позвольте представить вам ее. Генерал Рийо, Тсуя-сан, это моя приемная дочь, Аи.

— Приемная дочь? — генерал сдвинул брови, недоверчиво переводя взгляд с Кицунэ на Хикари и обратно. — Но кто же ее родители? Очень интересно. Объяснитесь же!

Легенда уже была готова, и Хикари начала выдавать ее без запинки, как кристально чистую истину.

— Я впервые встретила Аи-чан совсем недавно, всего около полугода назад. Работорговцы привезли ее в Сандзе из страны Воды, из районов северного архипелага. Признаться честно, не я, а моя служанка, Така-сан, первая увидела ее, прикованную к цепи, с кандалами на руках и ногах… — Хикари тяжело вздохнула. — Мне страшно подумать, какова была жизнь Аи-чан, прежде чем она попала к нам. Ее душа была ранена, и она почти ничего не помнит из произошедшего. Может быть, оно и к лучшему.

— Работорговцы с северного архипелага Воды? — задумчиво произнес генерал. В действительности это многое объясняло. На островах этого района располагалось сразу несколько центров генетики, и их руководство частенько сбывало работорговцам не слишком удачные плоды своих экспериментов. На рабов из тех районов посматривали косо. Многие из них были «с сюрпризом». Хорошо, если дело ограничится только потерей памяти.

Внешность. Если новая Аи из тех мест, то и ее сходство с дочерью Хикари это тоже объясняло. В центрах генетики, конечно же, хранился генетический материал камигами-но-отоме.

— Когда Така-сан рассказала мне об увиденном, я поспешила на рынок и, отыскав Аи, выкупила ее из рабства. Это… это было невероятно и очень болезненно, вы понимаете меня, Рийо-сан? Словно у меня украли дочку тридцать лет назад и вдруг я нашла ее на рабской цепи, измученную, истощенную, со следами от ударов плети на плечах и спине… мне проще было бы вырвать себе сердце, чем оставить ее там.

— Рабство — это ужасно, — вздохнул генерал. — Когда-нибудь мы искореним его. Обязательно искореним и забудем, как страшный сон.

Хикари кивнула, благодаря за понимание.

— Я была счастлива, вернув Аи-чан домой, и она уже начала оттаивать душой, когда вдруг прошлой ночью в наш дом ворвались шиноби.

— Что?!

— Очевидно, кто-то прослышал о том, что у меня есть дочь. Многие хотят заполучить камигами-но-отоме, и кто-то послал шиноби с приказом украсть Аи. Слава духам предков, Ясуо-сан и Микио-сан смогли нас защитить, шиноби убрались ни с чем и оставили после себя только страх. Вынуждена признаться, мы с Аи были ужасно напуганы и, спешно собравшись, отправились туда, где можно надеяться получить помощь. Я подумывала остановиться на время в столице и послать письмо к вам, прося принять нас под защиту клана. Какое счастье, что мы встретились с вами здесь и я могу просить вас о помощи лично!

Рийо слегка нахмурился и некоторое время размышлял. В это время Кицунэ, начиная тайком поглядывать по сторонам, заметила ту самую девочку, что посмеялась над ее испугом при переходе через платформы. Насмешница сидела за столиком по другую сторону от прохода и чуть дальше по ряду. Изучая меню, она слушала наставления от женщины лет сорока, в бархатном зеленом платье. Кицунэ сконцентрировала энергию Ци в ушах, с детским любопытством влезая в чужое дело. Впрочем, интересного она ничего не слышала. Зеленая, тщательно подбирая слова и вежливые выражения, отчитывала подопечную за то, что та заперлась в своем купе изнутри и не отзывалась на требования открыть дверь. Ах, ну да. Кицунэ вспомнила недавний шум в тамбуре, самурай Ясуо еще выходил посмотреть, что случилось.

— Не сочтите за отказ помочь, Хикари-сама, — произнес Рийо, прерывая затянувшуюся паузу. — Но клан сейчас переживает не лучшие времена. Бойцы его рассеяны по всей стране. Я могу рекомендовать вам пару замков, в которых вам непременно окажут помощь, но лучший из вариантов — столица. Дайме вас всегда примет с радостью, и нет крепости надежней в нашей стране, чем столичный комплекс дворца.

«Потому и едем туда, а не в один из замков Маэда. Как чувствовала, что не слишком-то рад ты будешь видеть вдову своего двоюродного брата и ее приемную дочь, бывшую рабыню. Мы ведь с тобой даже не кровные родственники, лицемерный гордец!»

Хикари выразила свое сожаление за доставленные затруднения и поблагодарила за совет.

«Я ведь тоже лицемерна, — подумала она, проклиная требования быть вежливой со всеми и всегда. — Ни сожаления, ни благодарности не испытываю, однако вот…»

Хикари уловила взгляд, брошенный Рийо на Кицунэ. Полный подозрения и затаенной враждебности. Не вздумает ли вдова бывшего главы клана выставлять эту рабыню как дочь своего мужа и претендовать на какую-либо власть?

Холод ужаса резанул по сердцу старой леди. Рийо слыл безжалостным человеком. Заказчиков расправы над семьей Хикари так и не нашли. Что если этот генерал был одним из них? Не затем ли и подошел, чтобы выяснить побольше о девочке, так похожей на погубленного когда-то ребенка? О боги… только бы Кицунэ не догадалась… перепугается насмерть! Так, главное — сохранять спокойствие. Вежливость, вежливость и еще раз вежливость. Кажется, убедила, что скрывать происхождение рабыни не будет и опасности для положения наследникам Рийо не создаст. Генерал должен успокоиться и уйти. Должен!

— Вынужден попросить у вас прощения за скорое расставание, но мне пора позаботиться о неотложных делах, — генерал поднялся из-за стола. — Заботы. Много забот. Жизнь даже на старости лет вовсе не так проста, как хотелось бы.

Распрощавшись со всеми, генерал удалился. Хикари с беспокойством взглянула на сидящую рядом девочку, но та ничего даже не подумала заподозрить. Неинтересный седой дядька ушел. Только и всего. Не очень-то Кицунэ его и запомнила.

Художник, оставшийся с дамами, весело и беззаботно предавался болтовне. Пару раз он о чем-то пытался спросить приемную дочь Хикари, но Кицунэ, стесняясь, отмалчивалась. Ходжо Тсуя тоже был ей неинтересен. У него был странный оттенок в тоне голоса. Осознать, что к чему, Кицунэ еще не могла, но подсознательно опасалась звучащей фальши. Уже сейчас маленькая лисичка замечала и сторонилась неискренних людей.

— Что-нибудь закажешь, Аи-чан? — Хикари подвинула ей меню. — Не стесняйся.

Кицунэ раскрыла списки блюд, и в глазах ее зарябило от незнакомых знаков, усеивающих страницы. Некоторые она знала, но сложить слова в предложения не получалось. Что делать? Сознаться, что не умеет читать? При постороннем человеке? Какой стыд!

Ну ничего. Девочка в фиолетовом только что сделала заказ, и Кицунэ помнила вычурные слова, произнесенные ею. Повторить труда не составило.

— Аи-чан, можешь не изнурять себя диетой! — тщательно скрывая удивление, произнесла Хикари, знаком руки придерживая официанта. — Закажи еще что-нибудь.

— Только это, — Кицунэ слишком боялась ляпнуть какую-нибудь несуразицу.

— Ну хорошо, — леди кивнула и обратилась к официанту. — Можете идти.

— Да, госпожа. Все будет исполнено в кратчайший срок.

Одинаковые наборы блюд принесли Кицунэ и девочке в фиолетовом одновременно. Кицунэ посмотрела на небольшие тарелочки, что были поставлены перед ней, и в душе оборотницы расцвела тоска. Немного риса, пара кусочков рыбы. Но вот зелени много. Зелень тушеная, зелень вареная, зелень свежая. Девочка вспомнила травоядного зверя, в кормушке которого она однажды ночевала. Если без рыбы, ему бы такой ужин понравился.

Ладно, все равно кормят лучше, чем у хозяина на базе. Так, а как это едят?

Кицунэ снова посмотрела на девочку в фиолетовом. Та взяла палочки. Кицунэ, копируя движения, тоже взяла палочки, и началось синхронное действо. Неотступно следя краем глаза за соседкой, хитрая оборотница с твердой уверенностью что соблюдает все правила, спокойно ела, не замечая, что женщина в зеленом начинает косо поглядывать на свою воспитанницу.

Девочка в фиолетовом подцепила кусочек тушеного овоща, нарезанного кружочками, и положила его на стол справа от плошки. Затем взяла второй и положила его на первый. Пяток повторений, и возле плошки уже высилась маленькая башенка. Точно такая же башенка выросла у плошки на столе Кицунэ. Девочка в фиолетовом начала разбирать башенку и укладывать кусочки овоща по другую сторону от тарелки. Кицунэ, увлекшись копированием, повторяла эту странную игру.

Когда башенка была переложена на левую сторону, девочка оставила ее в покое и взяла из плошки кусочек рыбы. Спокойным и уверенным движением она положила рыбу в стоящую на столе солонку и, обваляв словно в муке, понесла ко рту. Уже готовая положить ее в рот, она стала смыкать губы и вдруг убрала кусочек, резко обернувшись и с насмешкой уставившись на Кицунэ.

Увлекшаяся своей любимой игрой, Кицунэ до самого последнего момента не заподозрила подвоха и закусила кусочек рыбы, сплошь покрытый слоем соли.

— Аи-чан, что ты делаешь? — не выдержала Хикари, увидев, как скривилось от резкого соляного вкуса личико ее приемной дочери.

— Н-нифего… — Кицунэ, чувствуя, что отступать некуда, усилием воли придала лицу спокойное выражение и начала жевать солевой комок. Кое-как проглотив его, Кицунэ схватила бокал с зеленоватым напитком и сделала жадный глоток. Кислый вкус заставил переволновавшуюся девочку вздрогнуть, напиток попал не в то горло и, поперхнувшись, оборотница неудержимо раскашлялась.

— Аи-чан, не надо так спешить, — Хикари обняла девочку за плечи, прикрыла ей рот платком, и, позволив откашляться, утерла проступившие на глазах Кицунэ слезы. — Немного осторожнее.

Кицунэ посмотрела на девочку в фиолетовом, которая равнодушно отвернулась и продолжила свой ужин.

— Что все это значит? — спросила женщина в зеленом у своей подопечной, которая ответила ей равнодушным и отстраненным голосом.

— Вы очень ненаблюдательны, Кохана-сан.

Кицунэ, чувствуя на себе взгляды людей со всех сторон, готова была провалиться сквозь землю со стыда.

Вернувшись в купе, Кицунэ безудержно разревелась. Хикари и Така в два голоса утешали ее, самураи тайно посмеивались.

— Что там случилось-то? — шепнул Ясуо своему приятелю Микио. Оба стояли столбом и применяли маскирующее звук дзюцу, чтобы лишние уши не заметили нарушения дисциплины.

— Лисенок наш по носу получил, — так же шепотом, ответил страж, который, стоя у выхода из вагона-ресторана, хорошо все видел. — Доигралась, глупыха.

Гневный взгляд со стороны служанки оборвал диалог самураев. Эта заметила. Ее сложно обмануть. Оба старика, пряча улыбки, вытянулись в струнку.

Голодное урчание в животе девочки выдало то, что немного овощей раз в полтора дня — это несколько маловато для живого юного организма. Хикари заказала еще один ужин, выбрав блюда на свое усмотрение, и накормила Кицунэ досыта прямо в купе, скрыто от глаз посторонних.

— Надо было с самого сначала так сделать, — вздохнула она. — Ох, глупая я, глупая!

Всему виной желание похвастаться неожиданно свалившимся на ее голову счастьем. Очень хотелось этого, и Хикари не могла удержаться. Но что произошло, все к лучшему. Глава клана узнал о новой Аи не по слухам, перевранным и искаженным, а так, как Хикари и хотела. Теперь дочери едва ли угрожает опасность с его стороны. Историю Аи начнут передавать из уст в уста, и преследователи не заподозрят в ней Кицунэ. Ведь Хикари нашла свою Аи гораздо раньше, чем потерялась маленькая оборотница.

Размышляя об этом, женщина обнимала дремлющую дочку и ласково гладила ее по голове, успокаивая и убаюкивая. Кицунэ сладко млела.

Прошло немного времени, и, расслабившись, леди Хикари задремала сама. Прислонившись спиной к подушкам на диване, она закрыла глаза. Усталость от суеты и волнений взяла верх. Кицунэ, увидев, как поникла голова обнимающей ее женщины, долго боялась шевельнуться, не желая потревожить леди Хикари неосторожным движением.

Прошло часа два, прежде чем маленькая оборотница тихонько высвободилась из объятий своей названой матери и поднялась с дивана.

— В туалет, — шепнула она Таке, которая встрепенулась, едва Кицунэ двинулась с места.

— Микио-сан, поводите, — с улыбкой тихо сказала служанка одному из самураев.

Старик беззвучно поднялся и приоткрыл дверь, выпуская Кицунэ.

За окнами поезда уже было совершенно темно. В тамбуре, под потолком и на стенах у окон, теплились тусклым светом несколько небольших электрических ламп. Такое освещение делалось специально, чтобы излишней яркостью не раздражать пассажиров, вздумавших прогуляться среди ночи.

Жертв бессонницы, вольной или невольной, нашлось не слишком много. Выйдя в тамбур, Кицунэ вздрогнула от неожиданности, увидев стоящую у окна девочку. Ту самую, перед которой она уже дважды выставила себя на посмешище. Девочка уже сменила платье на ночную рубашку, поверх которой сейчас было наброшено пальто с меховым воротником. Почему она не ложится спать? Странно.

Незнакомка смотрела в окно и о чем-то думала. Совершенно неподвижно, в нескольких метрах от нее, стояли двое охранников. Только ровный перестук колес нарушал тишину.

— Сюда, Аи-сан, — сказал Микио, указывая в сторону коридора, уводящую прочь от стоящей у окна девчонки.

Кицунэ последовала за самураем, но спиной чувствовала косой взгляд со стороны незнакомки, отвлекшейся от созерцания ночных пейзажей.

Это было невыносимо, и, возвращаясь, оборотница даже обрадовалась, увидев, что девочка все еще не вернулась в свое купе.

Нужно было объясниться.

— Привет, — сказала Кицунэ, подойдя к ней.

— Привет, — ответила девочка, смерив оборотницу спокойным взглядом. — Что тебе, обезьянка?

— Почему обезьянка? — Кицунэ ощутила жгучую обиду. Она помнила обезьян, ей дедушка показывал в зоопарке. Это были маленькие, волосатые человечки с хвостами.

— Потому что обезьянки повторяют за людьми любую глупость. Ты тоже повторяешь все подряд.

Кицунэ густо покраснела.

— И… извини меня за то, что было в ресторане. Я не хотела тебя обидеть. Просто… не знала, что можно заказать и как это есть. У людей так много странных правил… я постоянно делаю что-нибудь не так. Я подумала, что если подражать знающему человеку, то не ошибусь…

— Откуда ты взялась такая? — в голосе девчонки не было гнева или презрения, только спокойное любопытство.

Кицунэ растерялась. Сказать правду? Но госпожа Хикари говорила, что правду надо утаить. Рассказ-обман о своей прошлой жизни Кицунэ выучила, но вот так, врать… приказы хозяина абсолютны. Хикари сейчас… наверное, хозяйка. Значит, ее приказ — абсолютен…

— Не хочешь говорить, не говори, — девочка пожала плечами.

— Я расскажу, — Кицунэ сжала кулачки и усилием воли преодолела себя, впервые в жизни сломав прямой хозяйский приказ. — Меня создали в лаборатории, и всю свою жизнь я прожила на подземной базе, где почти не было людей. На нашу базу напали, и я потерялась, когда мы убегали от врагов. Здесь, наверху, я встретила много людей… и дедушку Такео… а потом снова появились враги, и дедушка отдал меня госпоже Хикари для того, чтобы она меня спрятала. Я… я…

— Поэтому вы едете в столицу? Хотите попросить убежища у дайме?

— Да. Леди Хикари просила никому об этом не говорить, но ведь ты не враг, правда?

— Нет, не враг, — губы девочки тронула легкая улыбка. — Даже удивительно. Никогда не думала, что в мире еще остались такие наивные существа.

— Кто такие «наивные»? — хлопая глазами, спросила Кицунэ.

— Это сложно объяснить, но я попробую, — девочка снова посмотрела в окно, на залитое лунным светом поле и саму луну в звездном небе. — Наивные доверяются незнакомым людям, не думая, что те могут причинить им зло. Так, как ты. Наивные думают, что в жизни все будет как в сказке… хотя это уже, наверное, про меня.

— А ты — тоже «наивные»?

Девочка взглянула на серебряную луну в небе за окном.

— «Наивная». Даже говорить еще не умеешь.

— Ты… — Кицунэ робко глянула на девчонку. — Наивная?

— Да. И все еще остаюсь такой. Знаешь, когда я была маленькой, мама мне говорила, что чудеса случаются, если в них очень сильно верить. И я верила. В то, что подарки на праздники приносят волшебные существа. В то, что если попросить богов о помощи, они помогут. Даже в то, что если за сандалией плохо ухаживать, то она начнет прыгать по дому и распевать песенки. Верила, что у всего на свете есть свой дух и что этим духам мы небезразличны. Но… но как надеяться, что мы небезразличны волшебным существам, если даже людям все равно, что случается с другими?

— Но это не так! Всем не все равно! Вот, например, госпожа Хикари, дедушка Такео, Така-сан, Ясуо и Микио-сан — им не все равно, что будет со мной, а я… а я их очень-очень люблю!

Девочка снисходительно и печально улыбнулась.

— Ты говоришь как маленький ребенок. Смешно, но совсем недавно я тоже могла сказать что-нибудь подобное. Я верила, что мама и папа меня любят. Что людям, которые были со мной с самого моего рождения, небезразлично, что со мной творится. Но это обман. Никому не интересна моя судьба.

— Что-то случилось? — Кицунэ подалась вперед и склонила голову набок, пытаясь заглянуть девочке в глаза. — У тебя печальный голос.

— Думаешь, почему я не иду спать? Я хочу, чтобы эта ночь показалась мне длиннее. Как можно длиннее. Ведь утром этот поезд прибудет на центральный вокзал столицы Водопадов. Но если для тебя это спасение, то для меня — гибель.

— Тебя там ждут враги?

— Нет, — девочка покачала головой и несколько минут молчала, прежде чем заговорить снова. — Знаешь, когда я была маленькой, то больше всего любила сказки о принцах и принцессах. У нас был большой, прекрасный сад, и я любила гулять по нему, мечтая однажды пройтись по его дорожкам вместе со своим принцем. Но несколько лет назад, во время последней войны, в этот сад угодило штурмовое дзюцу, которым разбивают стены крепостей. Теперь там большое озеро.

— Жалко…

— Да. И все-таки немного легче оттого, что сад моего детства не увидит, какого «принца» подарила мне судьба. Там, куда я еду, тоже есть прекрасный сад. Этот сад станет моим, но сама я стану принадлежать… мерзкому, отвратительному человеку. Уродливому как внешне, так и душевно. Вокруг того сада высокие, надежные стены. Попав туда, я уже не смогу сбежать. Никогда. Мне останется только держаться, сколько хватит сил… а затем… — девочка вздохнула. — Вот потому я стою здесь, молюсь и жду спасительного чуда.

— Чуда? — с готовностью отозвалась Кицунэ. Оказывается, этой грустной девочке так легко помочь! Дети, с которыми общалась маленькая фантазерка, называли чудом и волшебством ее иллюзии. Для нее это были равнозначные слова. — Какое тебе нужно чудо?

Девочка взглянула на вспыхнувшую восторгом оборотницу с большим удивлением.

— Ну, например, чтобы мой отец разорвал помолвку с принцем Юидаем и отозвал меня обратно в страну Лугов.

— А кто такой «отец» и что такое «помолвку»?

В пепельно-серых глазах девчонки вспыхнула злость.

— Послушай, красавица из подземелья, ты начинаешь меня утомлять, — довольно резко ответила она. — У меня больше нет сил! Оставь меня в покое, пожалуйста!

— Я могу творить волшебство, — упрямо и немного обиженно заявила оборотница. — Объясни, что нужно сделать, и я тебе докажу. Я ведь все-таки волшебная лиса, Кицунэ!

— Кицунэ? Неужели? И где же твой рыжий хвост?

— А вот! — Кицунэ сотворила иллюзию и взмахнула пушистым лисьим хвостом.

Удар в бок швырнул ее к стене. Одного из самураев остановил Микио, но сразу двоих заблокировать не успел. Молниеносно зацапав испуганно взвякнувшую оборотницу, парень вжал ее в стену и приставил клинок вакидзаси к горлу глупыхи.

Из купе позади ошалевшей невесты принца Юидая вырвались еще четверо мечников, готовых рвать и резать злодеев, посмевших угрожать их хозяйке жутким гендзюцу.

— Стоять! — завопила девчонка. — Все назад! Это приказ!

— Мичиэ-сама! — растрепанная и шальная спросонья, женщина в зеленой ночной рубашке выскочила в коридор и вцепилась в девчонку, которая, в свою очередь, пыталась оттащить самураев от Кицунэ. Беда была в том, что от неожиданной атаки у Кицунэ сработал защитный рефлекс и девчонка молча, остервенело, начала бороться, крепко засветив кулаком в глаз одному из самураев, а другому влепив туфлей под ребра.

Оттащить гончую свору от неподвижно лежащей лисицы гораздо проще, чем от лисы извивающейся и бешено кусающейся. Вняв приказам своей хозяйки, самураи уже не нападали, а только защищались от яростно перешедшей в атаку оборотницы. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы двое самураев леди Хикари не схватили бы Кицунэ и не оттащили ее прочь. Шестеро других мечников во главе с женщиной в зеленом заталкивали вторую девчонку в ее купе.

— Все будет хорошо! — напоследок крикнула Кицунэ своей новой знакомой. — Я помогу тебе! Я сотворю для тебя самое удивительное чудо!

— О чем она говорит? — спросила женщина в зеленом у своей воспитанницы, которая сердито сбросила руки самураев со своих плеч.

— Вы слишком много внимания обращаете на слова сумасшедших, Кохана-сан, — ответила девчонка, тяжело вздыхая и садясь на диван. — Ее волшебство — всего лишь глупое гендзюцу. Глупое гендзюцу, которое… никому не поможет.

Буря улеглась, и двери купе переполошенного вагона начали закрываться одна за другой. Пассажиры возвращались к ночному отдыху.

— Похоже, Хикари-сама нашла себе приключений на старости лет, — сказал генерал Рийо, усаживаясь на диван и принимая маленькую чашку с саке из рук гейши. — Эта ее рабыня с северного архипелага совсем без головы, раз применила гендзюцу на виду у самураев. Может быть, сделаем старухе одолжение и избавим ее от забот о маленькой глупой Аи?

— Эта девочка точно не из враждебной вам коалиции, Рийо-сама, — тот самый человек, которого генерал представил Хикари как художника, сидел напротив генерала и тоже держал в руках чашку с саке. — Я понимаю ваше раздражение от ее появления, но смею заверить, что она едва ли представляет какую-либо опасность.

— Она шиноби. А шиноби всегда с сюрпризом. Уж не вам ли об этом не знать, Бенджиро-сан?

— Да. И я обожаю сюрпризы, — шпион тихонько засмеялся. — Кто знает, может быть, эта девочка действительно способна творить волшебство?

— В нашем возрасте неприлично верить в сказки, Бенджиро-сан, — генерал одним глотком осушил чашку и протянул ее гейше, которая поспешила поднять кувшинчик с саке. — Чудес не бывает. Есть только те, кто это уже понял, и дураки, не желающие понимать.

Мичиэ, сидящая у окна в своем купе, снова смотрела в окно. Отсюда не видно было луны, но ведь звезды в небе все те же.

— Как хочется, чтобы эта ночь не заканчивалась, — девочка печально улыбнулась, едва сдерживая слезы. — Кицунэ… не обмани.

За окном было все так же темно, когда маленькую оборотницу начали безжалостно тормошить.

— Аи! Аи-чан, проснись!

— Что? Что случилось? — девочка села на постели, сонно потирая глаза кулачками.

С нее тотчас начали стягивать ночную рубашку, одевать чулки и платье. В волосы впился гребень, с громким пшиком в воздухе закружились и осели на плечи Кицунэ капельки ароматной воды. Чувствительная к запахам, девчонка не удержалась и чихнула.

Поезд замедлял ход. За окном проплывали разномастные бетонные здания и платформы. В тамбуре слышались тихие разговоры и шаги. Пассажиры готовились выходить.

На платформе, на которую следом за леди Хикари сошла Кицунэ, было достаточно много людей. Прибывшие и встречающие смешались в одну пеструю, многоголосую толпу, но оборотница без труда нашла взглядом недавнюю знакомую. В толпе людей было не так уж много девочек, в основном здесь были высокие знатные мужчины и взрослые дамы в богатых нарядах. Обычных горожан самураи со знаками страны Водопадов изгнали с площадки и из здания вокзала задолго до прибытия поезда.

Все прибывшие, и генералы, и благородные леди, и министры, и стражи, сопровождали одну-единственную персону. Попасть на этот поезд случайные люди попросту не могли, но имя Маэда Хикари творило чудеса.

Церемония прибытия высокородных гостей завершилась до того, как маленькой оборотнице и ее названой маме позволили покинуть вагон, и, потому, не подозревая о высокой важности происходящего вокруг, девчонка вся подобралась, намереваясь как-нибудь да подойти поближе к своей новой знакомой.

Неизвестно, что учудила бы Кицунэ, если бы Хикари, заметив ее интерес, первая не подошла к Мичиэ и ее сопровождающим. Придворные господа и дамы, весь цвет высшего общества страны Водопадов, склонялись перед пожилой леди и уступали ей дорогу.

— Благородная леди Маэда Хикари, — Кохана низко поклонилась приблизившейся даме тоже. — Великая честь для нас видеть пред собой легенду страны Водопадов и одну из величайших женщин современности.

Самураи страны Лугов встали стеной округ своей госпожи и ее собеседниц. Все остальные испуганно шарахнулись в стороны и замерли, покорно ожидая.

Началась церемония поклонов и вежливых фраз. Кицунэ терпеливо ждала, но вскоре начала косо поглядывать на Мичиэ, полагая, что взрослые до вечера будут друг другу кланяться и так и не позволят детям пообщаться. Разве можно так?

Минут десять прошло, прежде чем леди Хикари перешла к сути разговора.

— Я хотела бы принести вам свои глубочайшие извинения за причиненные моей дочерью беспокойства.

Леди Кохана спешно заверила, что извинения приняты.

— Но надеюсь, вы объясните ей, что очень неразумно использовать гендзюцу ради детской шалости. — сказала она.

— Разумеется. Необдуманный поступок моей дочери больше никогда не повторится. Можете быть уверены в этом…

— Привет! — приведя Хикари и Кохану в состояние шока, Кицунэ шмыгнула между дернувшимися самураями и подскочила к Мичиэ, которая вскинула руку, останавливая воинов жестом. — Вот видишь, зря волновалась! Мы приехали, и ничего плохого не случилось!

— Общительный… ребенок… — запинаясь, произнесла Кохана, делая вид, что поправляет очки, и тем самым пытаясь скрыть растерянность от бесцеремонности девчонки.

Хикари, смущенная до крайности, коротко кивнула с виноватым видом.

— Плохого не случилось, — обреченно вздохнув, меж тем ответила Кицунэ Мичиэ, глядя в сторону. — И чудес тоже.

— Но как же я буду творить волшебство, когда вот эти рядом? — девочка-лисичка посмотрела на самураев с ярко выраженной обидой. — Ничего же не сделала, а они напали! Особенно тот злой, который первый ударил. Я даже подготовиться не успела, а он как врежет! Больно ведь!

— По заслугам награда, — буркнула Мичиэ. — Акено-сан, благодарю за службу.

— Для меня честь, служить вам, моя госпожа, — отозвался самурай.

— А мне потом и от бабушки Таки попало! — продолжала жаловаться Кицунэ, даже не обратив внимания на то, что Мичиэ похвалила ее обидчика.

— Не бабушки! — лицо престарелой служанки, неотступно следовавшей за своей госпожой, вспыхнуло ярким багрянцем. — Не от бабушки! От леди Таки! Что за невозможный ребенок?!

Самураи, двое седых дедов, тихонько хихикали за ее спиной. Бабуля готова была сквозь землю провалиться со стыда.

— А куда вы теперь? — мгновенно меняя тему разговора, напрямик спросила Кицунэ.

— Наверное, в гостиницу. Завтра будет устроен фестиваль по случаю юбилея великого дайме Водопадов. Мое торжественное прибытие запланировано в самый разгар праздника, и народ ждет красочного шествия. Сейчас будут разгружать багаж, оборудование и костюмы. Провозятся с подготовкой, наверное, до утра.

— Мичиэ-сама, я настаиваю на том, чтобы мы приняли приглашение принца Юидая и остановились в дворцовом гостевом доме, — произнесла, приблизившись к девочкам, Кохана. — Там все готово к вашему прибытию.

— Не стоит дарить подарки раньше времени. Переедем во дворец завтра.

— Но Мичиэ-сама!

— Кохана-сан, — девочка позволила себе легкий убеждающий нажим в голосе. — Завтра.

— Хорошо, — женщина отступила. — Как пожелаете, моя госпожа. Я найду слова, чтобы убедить принца Юидая повременить со знакомством.

Хикари кто-то потянул за рукав. Кицунэ, которая только что была возле Мичиэ, уже стояла рядом со своей названой матерью.

— Хикари-сан… — спросила Кицунэ. — А мы куда?

— Тоже в гостиницу. Нельзя явиться во дворец просто так. Мне нужно встретиться с некоторыми людьми и все обговорить.

— Вы желаете посетить дворец? — с легкой заинтересованностью осведомилась Кохана.

— И, возможно, даже остаться там на некоторое время. Так вышло, что мы вынуждены просить у дайме защиты.

— Вас преследуют?

— Можете не сомневаться в моих словах, — памятуя о том, что Кицунэ успела разболтать Мичиэ правду о себе, Хикари не стала лгать. — Эта девочка — сильный генетически измененный воин. Группы шиноби преследуют ее, и, чтобы защитить приемную дочь от судьбы становления оружием в чьих-либо руках, я решила искать помощи у моего старого друга, великого дайме Торио-сама.

— Давно ли с вами эта девочка?

— Совсем недавно.

— Тогда ее поведение понятно и простительно. Вероятно, мы еще долго будем с вами жить рядом и потому я предлагаю сделать единый с нами выбор гостиницы. Не буду против свести более близкое знакомство со столь известной леди Водопадов, как вы, Хикари-сама.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение и прошу вас держать сказанное мной в тайне.

— Можете рассчитывать на наше молчание, — Кохана слегка поклонилась.

Кицунэ глянула на Мичиэ и торжествующе улыбнулась. Маленькая лисица даже не пыталась скрывать, что расставание с новыми знакомыми сильно огорчило бы ее.

От вагонов поезда донесся грохот посыпавшихся чемоданов и резкий сердитый окрик. Ругая растяп-грузчиков, уронивших часть его багажа, художник Тсуя отнял у носильщика самое ценное — деревянный ящик для полотен, и подошел к леди Кохане:

— Извините меня за задержку, Кохана-сама, Мичиэ-сама, — сказал он, низко кланяясь. — Я не знаю, как выразить мое смущение от созданной заминки. Служащие вокзала долго не могли разобраться, где чьи вещи.

— Ничего серьезного не случилось, уверяю вас. Вам совершенно не за что извиняться.

— О, леди Хикари, леди Аи, — шпион с улыбкой обернулся и вновь поклонился. — Рад видеть вас сегодня. Составите ли вы нам компанию при путешествии во дворец?

— Мы отправляемся в гостиницу, Тсуя-сан, — сообщила ему леди Кохана.

— Да? Позволите ли вы мне узнать причину изменения планов?

— Таково мое желание, Тсуя-сан, — подала голос молчаливая Мичиэ.

— О, больше мне и не требуется знать! Прошу вас, ведите куда угодно, хоть на край света!

— Тсуя-сан встретил нас по пути в столицу и попросил позволения путешествовать дальше вместе, — пояснила Кохана во избежание недопонимания. — Мы никогда не могли бы отказать в помощи столь благородному и талантливому человеку.

— К моему стыду, я не слишком хорошо знаю город, и попасть во дворец, даже владея приглашением от госпожи Санго, было бы вовсе не так просто, как можно подумать. Кохана-сама обещала посодействовать мне в моих заботах, за что я ей бесконечно благодарен.

Кицунэ пропустила всю эту болтовню мимо ушей. Этот человек и то, что он говорил, было ей совершенно неинтересно.

— Так тебя зовут Мичиэ? — она снова подскочила к той, что могла показаться ей ровесницей. — А можно звать тебя Мичиэ-чан?

— Исключено! — вмешалась Кохана. — Девочка, ты, очевидно, не понимаешь, кто перед тобой! Склонись! Моя юная госпожа — леди Мичиэ из правящего дома страны Лугов! Дочь великого дайме, принцесса, в жилах которой течет кровь наследников имперского трона!

Кицунэ пару раз хлопнула глазами. Принцесса? Она видела принцесс в нескольких мультфильмах. Там они были разряженные, как куклы, слабые и плаксивые. Мичиэ — принцесса? Девочка как девочка.

— Кицунэ, — маленькая оборотница с улыбкой поклонилась Мичиэ. — Просто Кицунэ. Приятно познакомиться.

Путь до гостиницы Хикари и Кицунэ по приглашению Коханы проделали в одном из паланкинов, что уже ожидали их на выходе из железнодорожного вокзала. Надежно закрытые от окружающего мира шелковыми занавесками, пассажиры не могли даже взглянуть на город, через который их несли слуги.

— А почему нельзя было пешком? — ворчала Кицунэ. — Так ведь неинтересно!

— Мичиэ-сама не может просто так выходить к людям. Ее высокий статус накладывает много ограничений, нарушение которых может быть истолковано как бестактность, грубость, некрасивые причуды или очень даже постыдное действие.

Кицунэ кивала, со вздохом думая о том, что у людей еще очень много разных непонятных правил.

— Принцесса, это нечто божественное! — вторила, словно эхо, своей госпоже Така. — Они тем и удивительны, что образ их возвышен. Можно любоваться принцессой, сидящей на троне, можно преклоняться перед портретом или фотографией принцессы, но если ты будешь встречать ее каждый день, отправляясь в булочную купить себе свежего хлеба, то какая же это принцесса? Обыденность, Аи-чан, в образе дочери дайме совершенно недопустима.

— А мне она показалась обычной девочкой.

— Это потому, что ты проникла за невидимую грань, вошла в круг людей особо приближенных. Это сделать очень непросто, даже для людей, равных по положению леди Хикари.

— Это настолько необычно уже само по себе, Аи-чан, что похоже на чудо.

— Никаких чудес, Хикари-сама, — Така улыбнулась. — Как и у вашей дочери, Аи, у Кицунэ есть дар располагать к себе людей искренностью чувств и неподдельным добродушием.

Хикари, взглянув на Кицунэ, снова увидела удивительную схожесть ее души с душой своей дочери и, не удержавшись, протянула руки, зацапав пискнувшего лисенка в объятия. Женщина начала тискать девочку, словно ребенок маленького котенка. Не стесняясь чувств, она изливала на Кицунэ волны материнской любви и ласки, которые слишком долго оставались невостребованными.

Довольная сверх всякой меры, девочка-лисичка нежилась самым наглым образом.

Носильщики паланкинов выбились из сил таскать свою ношу по городу, когда, наконец, им был дан сигнал о том, что в гостинице все готово к прибытию столь важных гостей. В двенадцатиэтажном здании главного городского отеля для Мичиэ и ее свиты был выделен весь верхний этаж. Управляющий отелем и многочисленная прислуга чуть ли сами не расстелились вместо ковров, когда через парадный вход в холл гостиницы вошла юная леди, которой предстояло стать супругой наследного принца и будущего правителя этой страны.

Зрители, заранее предупрежденные или случайные, во все глаза смотрели на дочь дайме, но многие уделили внимание и тем двоим, что вошли в отель в самом хвосте группы сопровождения принцессы: камигами-но-отоме, редкие, почти утраченные сокровища людского мира, которых еще если и можно было увидеть, так только в окружении царственных особ.

Кицунэ шла так, как научила ее Хикари. Каждый шаг полон достоинства, взгляд только вперед. Не спешить, не делать лишних и резких движений. Действовать по принципу «делай как я».

— Прекрасно, Аи-чан, — похвалила камигами-но-отоме свою маленькую воспитанницу, когда самураи закрыли за ними двери выделенного Хикари, Кицунэ и их сопровождающим номера. — Ты держалась как истинная леди. Я горжусь тобой.

— Я буду очень стараться и всему скоро научусь, — пообещала девочка. — Вам больше не придется за меня краснеть, Хикари-сан.

Вдруг, подскочив на месте, словно пружина, Кицунэ побежала осматривать новое жилье.

Она облазила сверху донизу обе спальные, гостиную с камином, видеозал. Обследовала душевую и туалет. Сунула свой любопытный носик даже под крышку бачка унитаза, интересуясь, что можно хранить в таком большом горшке над отхожим местом. Така, желая объяснить дикому детенышу работу унитаза, нажала на кнопку, и Кицунэ с визгом выскочила из туалета, напуганная ревом воды.

У Хикари и Таки слезы навернулись на глаза от сдерживаемого смеха.

— У хозяина я горшком пользовалась, — обиженно заявила Кицунэ. — А когда с дедушкой жила, из ведра за собой смывала. И ничего смешного!

— Прости, Аи-чан, — поспешила извиниться Хикари. — Я веду себя совершенно недозволительно.

Кицунэ подскочила к ней, обняла руками за талию и ласково прижалась, выражая любовь и исчезновение обиды. Один миг нежности, и лисенок с неудержимой энергией снова помчался исследовать окружающий мир.

Покружив по комнатам в поисках пропущенных интересностей, Кицунэ, слегка запыхавшись, выскочила на балкон. Огромный, со столиком и зонтом от солнца. Здесь, наверное, очень приятно пить чай в летнее время и любоваться городом с высоты.

— Ух ты-ы-ы! — Кицунэ, ухватившись руками за перила балкона, вытянулась вперед, любуясь открывающимся видом. — Красотища! — посмотрела вниз. — А высота-то какая! Обалдеть! С такой шмякнуться — в лепешку расшибешься!

— Смотри, не сорвись, — раздался немного насмешливый голос с соседнего балкона. — Или так надеешься на чудеса, что ничего не боишься?

— Мичиэ-чан! — вскрикнув от радости, Кицунэ мгновенно перескочила с балкона на балкон и возникла возле принцессы, которая вскинула руку, вновь останавливая бросившихся защищать госпожу самураев. — Привет! Как хорошо, что мы рядом поселились! А что ты здесь делаешь? Смотришь на город? Тоже интересно, как мне?

— Полна энергии, как всегда. — Мичиэ вздохнула с грустью. — И про слова Коханы-сан так спокойно забыла…

— Это про те, что тебя Мичиэ-чан нельзя называть? А ты как хочешь? Я могу и Мичиэ-сама говорить, или Мичиэ-химе.

— Да нет, я не против. Только при Кохане и посторонних используй, пожалуйста, «сама». Мичиэ-чан… меня так даже мама никогда не называла.

— Хорошо, я запомню. Не волнуйся, не такая уж я и глупая, чтобы ничего не понимать. Один раз объяснишь, и все. Мичиэ-химе, а можно мне ваши комнаты посмотреть? Я наши уже все посмотрела!

— Не возражаю. Скажи только, как тебя саму называть? Кицунэ или Аи?

— Кицунэ — кодовое обозначение, которое дал мне хозяин-создатель. А леди Хикари называет меня человеческим именем — Аи. Знаешь… при посторонних называй Аи, а если чужих нет, тогда можно и Кицунэ.

— Хорошо. Мне тоже не надо два раза повторять, — отозвалась Мичиэ. — Это будет нашим условным сигналом. Если я назову тебя Аи — ты переключайся на «сама» и «химе».

Кицунэ кивнула.

— А они? — Кицунэ с недоверием покосилась на самураев, о присутствии которых она периодически забывала, за что была уже один раз наказана. — При них как?

— Это мои ближайшие и самые верные люди, которым я полностью доверяю. Они не выдадут, в том числе и воспитательнице Кохане, то, что я дозволяю себе и тебе некоторые вольности в общении и разговоре. Их можешь не стесняться. Но и не делай резких движений, как тогда, с гендзюцу. Понимаешь?

— Конечно. Но все равно необязательно было бить, — пробубнила Кицунэ и вдруг, устав от долгого и нудного разговора, схватила Мичиэ за руку. — Пойдем, покажешь мне свои комнаты! А они такие же, как наши?

С тем же неутолимым интересом Кицунэ облазила и апартаменты Мичиэ.

— Ничего себе! — сказала она, глядя вверх, на стеклянный купол главного зала, и широко разводя руками. — Какой огромный тебе дали дом! Гораздо больше, чем нам!

Несмотря на холод вступающей в свои права зимы снаружи, здесь, в центральном зале элитного номера отеля, был устроен настоящий тропический сад. В центре стоял большой фонтан, окруженный пальмами. По стенам вились цветущие лианы.

— Ты будешь спать здесь, Мичиэ-чан?

— Нет, этот зал просто как центральный между всеми остальными комнатами. За теми дверьми несколько рабочих кабинетов, три спальни, две гостиные. Два туалета, две ванные комнаты.

— А зачем столько много по два?

— В прятки играть.

— А-а! — удивленно-восторженно протянула Кицунэ. — И правда, надо. Это они хорошо придумали.

В фонтане плавали золотые рыбки. Кицунэ, замерев, уставилась на них и, подкравшись к фонтану, начала осторожно поднимать руку.

— Что ты делаешь? — удивленно спросила Мичиэ.

— Я в кино видела, про мастеров тайдзюцу, как они хвастались своей ловкостью. Выхватывали рыбок из воды. Я тоже так смогу!

— Верю, верю. Только не надо ничего доказывать.

— Почему?

— Потому что я верю. Отойди от фонтана.

— Я один раз попробую.

— Не надо.

— Почему?

Мичиэ вздохнула с тоской и усталостью. С этой девчонкой нужно как с самым маленьким ребенком…

— Ты думаешь, рыбке будет приятно, если ты ее схватишь и выдернешь из воды? На воздухе им больно и они начинают задыхаться. Оставь их.

— Ладно, тогда не буду, — Кицунэ взглянула на вальяжно плавающих туда-сюда толстеньких избалованных аквариумных цариц. Азарт охотницы в ней утих сразу, как только было сказано, что кому-то от ее шалостей будет плохо. — Пусть плавают. Тем более что они не быстрые. Таких просто поймать.

Мичиэ поспешила увести гостью от фонтана, но где нашкодить, лисенок мог найти всегда.

Первыми пострадали парафиновые декоративные фрукты, обнаруженные в одном из кабинетов. Выполненные очень правдоподобно, они были сложены в прекрасный натюрморт, который выставлялся как настоящее произведение искусства, оставленное в подарок отелю каким-то художником. Пока Мичиэ читала табличку под блюдом, Кицунэ успела стянуть с натюрморта грушу и яблоко. Съесть их она, конечно, не съела, но покусала довольно основательно. Мичиэ кое-как замаскировала это безобразие, уложив фрукты на натюрморте и повернув их в сторону зрителя цельными сторонами.

В другом кабинете обнаружился бар, и Кицунэ, увидев стеклянные бокалы на тоненьких ножках, загорелась желанием узнать, крепкие эти ножки или не очень. Оказалось не очень.

— Перестань! — Мичиэ отняла у оборотницы третий из бокалов, до которых та успела добраться. — Тебе двух мало?

— А вдруг они были бракованные? — Кицунэ помнила, как дедушка осматривал плошки, купленные у гончаров взамен тех, что она побила.

— Перестань портить вещи! Ты же старше меня! Не стыдно?!

Кицунэ стушевалась и некоторое время тихо ходила за Мичиэ, словно хвостик.

В зале с фонтаном, в который вышли девочки, их ждал молодой самурай, прибежавший с посланием от Коханы.

— Леди Кохана просила передать вам, моя госпожа, что боевые кони, присланные в качестве приданого к свадьбе от вашего царственного отца, доставлены в дворцовые конюшни и получили надлежащий уход. Ваша собственная воспитанница, Серебристая Молния, находится в добром здравии и лишь в одном выражает желание — поскорее увидеть вас.

— Благодарю вас за оказанную услугу, — Мичиэ удостоила самурая легким кивком головы и выслушала встречные заверения в том, что тот готов выполнить любой приказ или пожелание своей принцессы. — Я постараюсь навестить воспитанницу в ближайшие несколько дней. Найдите ей свежий клевер и не жалейте белого хлеба. Она его очень любит и будет спокойнее, если ее время от времени баловать…

С резким шипением фонтан в центре зала ударил потоком воды под самый потолок. В джунглях начался самый настоящий ливень, капли градом посыпались на листья пальм и лиан. Люди растерянно заметались, а Кицунэ, испуганно взвизгивая, крутила колесико, регулировавшее силу подачи воды в фонтан. Оставленная без присмотра всего на минуту, она уже успела найти потайной вентиль у основания конструкции и, приложив немного своих сверхчеловеческих сил, благополучно его сорвать.

Один из самураев сдернул с себя хаори, накинул ее на фонтан и с помощью еще двоих воинов заглушил бьющую вверх струю воды.

— Перекройте подачу воды в комнату и вызовите ремонтника, — выкрикнул, отдавая приказ прибежавшим на шум служащим отеля, другой самурай. — Скорее же!

Мичиэ, которую укрыли от воды своими накидками сразу несколько телохранителей, поблагодарила их за помощь и службу, а затем подошла к мокрой и несчастной Кицунэ.

— Я хотела воду завернуть, — Кицунэ виновато развела руками. — Закрутила кран, а она все равно слабо, но течет. Я посильнее нажала, а вода вдруг ка-а-ак хлынет! И потоп начался…

— Где же тебя такую взяли? — глядя на несчастную и поникшую балбеску, Мичиэ не смогла сдержать улыбки. — Ходячая катастрофа с золотым хвостом. Был тут у нас один, лис девятихвостый, тоже много чего порушил. Ты ему случайно не родственница?

Кицунэ только шмыгнула носиком в ответ.

Мичиэ и не думала сердиться. Может быть, Кицунэ и выглядела немного старше, но абсолютная детскость в поведении новой знакомой заставляла воспитанницу правящего дома страны Лугов смотреть на нее как на младшую сестренку. Несмышленую и нуждающуюся в опеке.

— Ладно, пойдем, — Мичиэ взяла Кицунэ за руку и повела ее за собой. — Я тоже виновата, нельзя было отвлекаться, когда ты рядом.

— А куда мы сейчас?

— Пойдем в мою комнату, я дам тебе какую-нибудь кофту. Ты же вся промокла! Хорошие будут глаза у прислуги, когда они увидят, в каком виде от меня уходят гости!

— А я через балкон…

— И не думай даже! У меня чуть сердце не разорвалось, когда ты со своего балкона на мой, через эту пропасть, прыгнула. Учись ходить, как нормальные люди, через дверь и по коридорам.

Мичиэ привела оборотницу к себе в комнату и прикрыла дверь. Мужчины-самураи даже близко не приблизились к порогу личных покоев принцессы, но в комнате, подобно паре статуй, стояли две молодые девушки в легких доспехах и при полном вооружении. Стража никогда не оставляла свою госпожу наедине с кем-либо.

— Вот, — Мичиэ подняла и поставила на кровать чемодан со своими личными вещами, прикоснуться к которым не могли ни слуги, ни самураи, ни даже наставница Кохана. — Платья мои тебе будут маловаты, но кофту подходящую сейчас найду.

Кицунэ с интересом заглянула в раскрытый чемодан. Тягу всюду совать свой любопытный нос она перебороть не могла.

В чемодане было немного одежды, несколько книг, три или четыре слегка потрепанные плюшевые игрушки.

— Ух ты! — заметив краешек яркой обложки, лисичка молниеносным движением выхватила из-под тряпья пухленький журнал. — А это что, Мичиэ-чан?

— Верни на место! — Мичиэ вспыхнула алой краской и вцепилась в журнал, но опомнилась и отступила. — Это… это просто манга. Седзе, любовные истории, для девочек.

— Можно почитать?

— Возьми, — поколебавшись пару мгновений, ответила Мичиэ. — Только Кохане не показывай и не говори, что видела это у меня.

— Почему?

— Это не слишком подходящая принцессе литература. Кохана-сан жестко контролирует, чтобы подобные вещи мне в руки не попадали. Боится, что они меня испортят.

— А чем может испортить книжка? — Кицунэ, не теряя времени, начала листать журнал.

— Может быть, тем, что подарят наивные и несбыточные мечты? — Мичиэ вздохнула. — Или научат изъясняться на сленгах, недостойных принцессы.

— На чем? — не поняла Кицунэ.

— Научат говорить так, как мы с тобой говорим. Без всяких «не соблаговолите ли простить меня за потраченное на этот разговор время, чем доставите мне искреннее наслаждение и радость».

— А, понятно, — Кицунэ вспомнила мальчишку, который принес им с дедушкой Такео послание от леди Хикари. Неужели это было только вчера? — По-моему, нужно уметь говорить и так и так, а потом смотреть с кем разговариваешь, и отвечать ему так, как он привык!

Мичиэ улыбнулась. Как у Кицунэ только удается говорить со значительным и важным видом вещи до смешного банальные?

Дверь комнаты позади них слегка приоткрылась.

— Прошу простить меня, благородная Мичиэ-химе, — прозвучал голос Коханы, которая не посмела без разрешения заглядывать внутрь. — Вы пожелали узнать, когда появится возможность принять ванну. Администрация отеля все подготовила и ждет вашего визита в купальни.

— Благодарю вас за проявленную заботу, Кохана-сан, — Мичиэ торопливо натянула на уже слегка подсохшую Кицунэ одну из своих кофт и запрятала журнал манги под эту кофту. — Можете войти. Буду благодарна, если вы окажете мне помощь в подготовке к принятию водных процедур.

Кохана вошла и взглянула на Кицунэ. Опять эта девчонка. Мокрая, как упавшая в бассейн кошка. Фонтан не работает, в нем ковыряется ремонтник. Попала под аварию? Похоже, ее преследуют неудачи. Не перекинется ли этот злой рок на принцессу?

— Леди Аи, — Кохана слегка поклонилась оборотнице. — Простите мне мою невежливость. Не ожидала увидеть вас в гостях у Мичиэ-сама так скоро после нашего приезда в гостиницу.

— Не беспокойтесь, вы не были ко мне невежливы, — заверила ее Кицунэ и снова переместила все внимание на девчонку, ставшую за несколько часов ей самой настоящей подругой. — Мичиэ-химе, а ты сейчас в бассейны, что на первом этаже?

— Откуда же тебе известно, Аи-чан, что на первом этаже этой гостиницы есть бани с бассейнами?

— Я хорошо помню и легко узнаю запахи воды и мыла. Можно мне с тобой, Мичиэ-химе? Пожалуйста…

— Не буду возражать. Было бы нелицеприятно с моей стороны препятствовать желанию путешественницы совершить омовение после долгой дороги.

О тех несчастных мужчинах и женщинах, которых служащие отеля вытурили из бассейнов для того, чтобы омовение смогла совершить принцесса, Мичиэ лицемерно умолчала. Кицунэ о них скажешь — расстроится, а Кохана рассердится за неуместное внимание к мелочам.

— Значит, мы идем в бассейн? — Кицунэ подскочила на месте от восторга и журнал манги едва не выскользнул из-под ее кофты. Опомнившись, девчонка стала поспешно заправлять его на место.

Кохана сделала вид, что ничего не заметила.

Шиноби вполз в комнату, стелясь по полу, словно ящерица. Не из скрытности, а из желания подчеркнуть собственное ничтожество перед хозяином.

На мягких подушках посреди зала восседал человек, безобразно расплывшийся от рыхлого жира. Вокруг него порхали, словно бабочки, сразу несколько гейш. Трое девушек танцевали, еще две подавали толстяку еду и напитки. Шестая, самая старшая из всех, делала своему господину расслабляющий массаж плеч.

Принц Юидай отвлекся от танца гейш и взглянул на разведчика, одним этим действием говоря о том, что желает его слушать.

— Мой господин, принцесса страны Лугов, благородная леди Мичиэ, прибыла в столицу вашего государства. Как и было приказано, мы ни на минуту не упускали ее из вида и неотступно охраняли от любых посягательств.

— Ей, наверное, тяжело бы пришлось, если бы не моя забота! — причмокивая, произнес принц и сыто икнул. — Те несколько бездарей, которых она приволокла с собой, наверняка годятся только стены плечами подпирать! Элита страны Лугов! Нужно будет натравить на них нашу стражу, чтобы проверить боеспособность!

«Самураи принцессы Мичиэ не раз доказывали свою храбрость, верность госпоже и боевое искусство, — шиноби молчал, опасаясь за свою жизнь, но предательские мысли и чувство отвращения к господину против воли царили в сознании. — Они вынесли ее из горящего дворца во время последней войны, они защищали ее своими щитами и телами. Они верны ей и будут сражаться до победы или смерти, за ее волю и счастье. Так, как никогда не будет сражаться за тебя ни одна из жирных благородных свиней, которых прикармливаете вы, мой божественный господин».

— Ну, и где моя невеста?! — принц запустил в шиноби обглоданной куриной костью и взял ягоду из кисти винограда, поданного ему расторопной гейшей. — Я хочу видеть ее прелестное личико немедленно! Ну, или грудь. Люблю женщин с большой грудью! Хорошо, если у нее будет вымя, как у коровы!

Шиноби съежился, чувствуя, как его начинает мутить от отвращения к господину. Чуткий нос шиноби отсюда улавливал вонь изо рта Юидая. Брюхо принца давно изъедено алкоголем и желудочными болезнями на почве пьянства. Кроме того, безмозглая свинья снова пьяна. Если бы хозяин был трезв, может быть, он не нес бы такой отвратительный бред? Нет, напрасные надежды. Речи Юидая и его указы давно успели прославиться среди чиновников как самые смешные анекдоты всех времен и народов.

— Мне жаль говорить вам подобное, мой божественный принц, — соловьем пропела гейша Санго, не отходившая от своего господина ни на шаг. — Но великие духи, одарившие принцессу многими талантами и добродетелями, решили соблюсти равновесие и сделали это за счет внешности.

— Я тебя не понимаю, Санго! Она что, уродлива? Дай сюда портрет! Еще раз взгляну.

Гейша метнулась туда-сюда и подала принцу фотографию в резной золоченой рамке.

— У? — вопросительно прогудел Юидай, разглядывая фото.

— Ее лицо не вызывает неприятных чувств, — принялась выводить песнопения Санго. — Но оно ничем не лучше, чем у любой другой девушки в ее возрасте. Любая из наших служанок, одень ее в такое же платье, могла бы выглядеть не хуже, чем Мичиэ-химе. Принцесса не получила равного гейше образования и не сможет сравниться в постели ни с одной из ваших наложниц, мой благородный господин. А что касается элемента, о котором вы справедливо сочли достойным упомянуть, то можете убедиться сами. В этом отношении она больше похожа на мальчика.

Принц презрительно скривился.

— Поверьте, мой господин, эти речи не доставляют мне удовольствия, — продолжала щебетать гейша. — Я говорю это лишь из заботы о вашем душевном покое, мой небесный владыка. Было бы тяжело и больно мне видеть то разочарование, которое вы испытали бы, предавшись мечтам о совершенстве.

— Одна ты меня понимаешь, Санго, — Юидай пренебрежительно бросил фотографию в сторону. — Поселите мою будущую жену в гостевых покоях. Слава всем богам и духам, этот брак просто политическая формальность. Как только завершатся праздники по случаю моей женитьбы, отошлю дурнушку куда-нибудь подальше от себя.

Санго торжествующе улыбнулась, не зная, в какой восторг пришла бы принцесса Мичиэ, если бы услышала слова будущего мужа. Принцесса, готовая изуродовать собственное лицо ради того, чтобы меньше нравиться своему принцу.

— Может быть, среди свиты невесты есть симпатичные молоденькие девочки? — принц подтащил к себе поближе и обнял одну из своих гейш. — Или все женщины страны Лугов уже стали похожи на коров и лошадей? Что молчишь, червь? — Юидай бросил затуманенный хмелем взгляд на шиноби. — Есть ли среди того травоядного стада хоть одна приличная овечка?

— Принцесса Мичиэ не привезла с собой служанок. Из женщин с ней только две телохранительницы самурайской крови и почтенная леди Кохана, воспитывавшая царственную дочь правителя своей страны с самого детства.

— Старуха, значит, — разочарованно промямлил Юидай. — Плохо. Ладно, что-нибудь придумаю. Пошел вон, пес!

Шиноби, пятясь, все так же ползком выбрался из зала и, только скрывшись с глаз принца, встал в полный рост.

«Проклятая жирная обезьяна. В заговоре против тебя буду участвовать бесплатно».

Стремясь как можно скорее покинуть дворец, шиноби поспешил по коридору к выходу. По одежде его можно было принять за рядового слугу, и самураи, хорошо знавшие главного разведчика грозного, а точнее глупого и злобного, владыки, не препятствовали его передвижениям. Шиноби не привлекал лишнего внимания и не нарушал внешнюю идиллию этого маленького мирка.

Приближаясь к выходу, он неожиданно увидел перед собой женщину в наряде придворной леди, входящую под своды дворца.

— Госпожа Хикари, — шиноби преградил ей дорогу и отступил, едва старый самурай, следовавший за своей госпожой, коснулся рукояти короткого меча на поясе. — Уделите мне пару мгновений, прошу. Я хочу лишь сказать, что времена сейчас совсем иные, нежели прежде. Вам и вашей дочери не найти здесь безопасности. Держитесь подальше от дворца.

— О чем вы, уважаемый господин?

— Я видел вас в поезде и знаю, зачем вы здесь. Прошу вас, поищите убежища в другом месте. — шиноби опасливо глянул на самураев Юидая, что стояли на своих постах и прислушивались к диалогу. — Это все, что я могу вам сказать. Мичиэ-химе говорила истину в разговоре с вашей дочерью прошедшей ночью. У этого сада очень высокие стены.

Лазутчик, всем видом выказывая спешку, прошел к выходу и скрылся.

— Поговаривают, что с принцессой приехала камигами-но-отоме, Маэда Хикари. — сказала одна из гейш, помогая Санго укладывать на подушках потерявшего сознание, пьяного принца Юидая.

— Что здесь нужно этой старой ведьме? Я думала, она до самой смерти не покажет носа из берлоги где-то на севере.

— Не знаю, но еще есть слух, что привезла она с собой девочку, очень похожую на ее покойную дочь.

— Похожую на ее дочь? — вздрогнув, произнесла Санго.

Юная камигами-но-отоме. Кошмар любой честолюбивой гейши или ойран.

— Не просто же так старая леди вернулась в столицу? Наверное, несчастная совсем потеряла разум от одиночества и заказала создание клона себя самой или своей дочери.

— Но это же подсудное действие! Она не испугалась смертной казни?

— В ее возрасте смерти уже не боятся.

Санго задумалась. Не просто так заведен этот разговор и не только у принца есть соглядатаи во дворце. Можно быть уверенной, что камигами-но-отоме, юная и прекрасная, действительно существует. Одна из тех, кто единым взглядом заставляли генералов, министров и дайме забывать об услужливых гейшах и ласковых ойран.

Еще не все из этих божественных, значит, истреблены? Не стоит волноваться. Дочери богов тоже смертны. Убрать ее будет не слишком сложно. Санго уже приходилось не раз и не два избавляться от тех, кто мог оказывать влияние на принца Юидая. Тех, кто угрожал ее, Санго, власти и влиятельности.

Заметив недобрый огонек в глазах любимой гейши принца, злорадствующая сплетница утаила улыбку. Санго позаботится обо всем. Не пройдет и нескольких дней, как шиноби явятся за жизнью девчонки, которая посмела родиться слишком красивой. Эти камигами-но-отоме! Сколько ни учись искусствам, сколько ни ухаживай за избранником, а они все равно будут выше тебя… бесит до безумия!

Маэда Хикари — одна из последних, чудом выжившая. Ученые, создававшие их, были наивными идеалистами, не вложившими в свои прекрасные создания возможность показывать клыки конкуренткам. Короток век божественных красавиц. Влиятельности Санго недостаточно для найма высокопрофессиональных убийц из других стран, но для камигами-но-отоме хватит и шиноби селения Воды при всех их недостатках. Ведь сейчас целями для шиноби были… слабейшие из людей.

* * *

В условленное время разведчики вернулись, и каждый из них доложил Гесшину о том, что не найдено никаких следов пригретой стариком, а затем пропавшей девчонки.

— Сгоревший заживо ребенок — это не потерянный кошелек и не издохшая собака, — произнес лидер отряда. — О таком поползли бы слухи. Нет ни тела, ни сведений о гибели. За то краткое время, что Такео скрылся из-под наблюдения, он не мог далеко увести девчонку. Очевидно, он на кого-то перевязал «Связующую нить». Ищите!

— Что искать? — зло огрызнулась Шизука.

— Любые сведения обо всем необычном! О том, что у кого-то вдруг появился в доме ребенок. О том, что кто-то вдруг поспешно покинул город. Какой-либо след применения дзюцу! Без Отани этот гомункулус не сможет применять свои техники и стирать энергетический фон. Ищите же! Или шиноби Воды больше ни на что не способны?

— Откуда такое яростное стремление убить ребенка? — язвительно задал вопрос один из шиноби.

— Подумай, Нори-сан. Ты видел, какие силы столкнулись за право обладания им? Это означает одно — гомункулус сам по себе очень силен. Я своей рукой убил человека, ставшего ему близким. Не сомневайся, Кицунэ сообщат, что фокусник Такео погиб от руки воина Воды. Девочка очень любила своего деда. Чувствуешь, чем это грозит, уже не мне, а всему селению? Обретением страшного врага, одержимого гневом и мщением. Возможно, сейчас она уже тренируется или ищет себе учителя с целью развить свои смертоносные навыки и свести счеты с теми, кто причинил ей боль. Поэтому мы не можем остановиться. Прежде чем она будет готова, мы должны покончить с ней.

«Подготовься хоть немного, Кицунэ-чан. Если ты будешь хорошо сражаться, то, возможно, мне будет немного проще убить тебя, чем твоего деда. Готовься же, Кицунэ. Теперь для нас двоих нет дороги назад».

Шиноби стояли молча. Все были злы и недовольны. Гесшин прекрасно понимал это, но сейчас его больше беспокоил маленький гомункулус, скрывшийся с глаз среди безграничного моря людей. Где он? Чем занимается? Может быть, уже перестал лить слезы по убитому и взялся за оружие, отрабатывая боевые приемы?

Гесшин искренне верил, что это так.

— Я тут кое-что прихватила из дома Такео. — сказала Шизука, вынимая из сумки у себя за плечами шелковую алую ленту и смятую детскую шляпку. — Даже если поиски займут много времени, она не сможет не узнать эти вещи. Девчонка может сменить прическу, одежду, загримировать лицо, но реакция на эти предметы выдаст ее. Думаю, пригодится.

— Хороший подход, Шизука-сан, — Гесшин кивнул.

— Да, пригодится, — язвительно заметил Нори. — Ну что, охотнички, помчались? Теперь это, кажется, вопрос безопасности нашего селения? Чего же мы ждем? Что может быть благороднее и достойнее, чем защита своих близких и родных от злющего монстра?

Гесшин позволил себе проигнорировать звучащую в словах воина издевку.

* * *

Бани представляли собой несколько отделений с душевыми, саунами или круглыми большими бассейнами. Обычно здесь было довольно много людей, но сейчас в залах стояла непривычная тишина.

Мичиэ спустилась в бассейн по металлической лесенке и оттолкнулась руками, желая немного поплавать. Вода была тепла, тишина действовала умиротворяюще, расслабляла, навевала покой.

Принцесса не замечала, как, совершенно беззвучно под водой к ней движется темная тень. Злобный монстр приближался к ничего не подозревающей девочке. Еще один метр, и…

С грозным звериным ревом, больше похожим на ор прищемленного дверью кота, Кицунэ выскочила из воды и обрушилась на Мичиэ сверху, намереваясь вцепиться в нее и утащить под воду.

Принцесса рывком сместилась вправо, и, подняв тучу брызг, промахнувшаяся злодейка плюхнулась в воду немного левее.

Тишина…

Подлое чудовище, скрывшись под водой, снова начало заходить за спину ничего не заподозрившей жертве. Случайность, спасшая обреченную девочку при первом нападении, ничего не решает. Темная тень скользила под водой совершенно бесшумно и незаметно…

— Всю воду изгадила энергией Ци, паразитка, — пробурчала Мичиэ, краем глаза следя за перемещением Кицунэ в прозрачной, синей воде. — Испускает импульсы из ладоней, чтобы плавать не подгребая руками и ногами… и не думает, что кое-кто родился с особой чувствительностью к фону Ци. Придется идти в другой бассейн. Но сначала…

Злобный крокодил… а крокодилы прыгают? Нет, наверно. У них лапки короткие. Тогда… страшная акула подобралась к жертве близко-близко, и…

Все с тем же боевым воем придавленного кота Кицунэ выскочила из воды и ринулась на Мичиэ, но грозный рев сменился испуганным взмявом, когда жертва нападения вдруг взметнулась навстречу нападающей и мгновенно завернула «акулу» в болевой захват. Не слишком болезненный, но надежно обездвиживающий.

С громким всплеском Мичиэ и Кицунэ, сплетенные в один клубок, погрузились в бассейн, и после недолгой борьбы над водой показалась макушка злорадствующей принцессы. Руками и ногами она держала наивную противницу под водой, не позволяя вынырнуть и глотнуть воздуха.

— Что, шиноби недоделанная, ясно тебе теперь, кто такие самураи?

Кицунэ брыкалась, пыталась вывернуться из захвата Мичиэ, но та держала ее крепко и не собиралась выпускать до полной капитуляции. Из-под воды периодически выныривали дергающиеся ноги попавшей в плен оборотницы, вода бурлила от импульсов Ци, но не более.

Значит, так?

Кицунэ расслабилась, делая вид, что сдалась. Она могла спокойно находиться под водой минут пять, противнице просто надоест ее держать. Мичиэ ослабит захват, и тогда… месть будет страшна!

Хватка принцессы вдруг стала гораздо жестче, колено ее надавило на спину оборотницы с такой силой, что у Кицунэ изогнулась дугой, разевая рот, хлебая воду и, против воли, выдыхая.

Зрители, наблюдавшие за происходящим с края бассейна, в волнении подались вперед.

— Мичиэ-сама! — выкрикнула Кохана с испугом в голосе. — Вы утопите ее!

Кицунэ, изрядно нахлебавшись воды, начала терять сознание, когда Мичиэ все же сжалилась и вытащила ее на поверхность. Оборотница отплевывалась от воды, кашляла и ныла.

— Тебе хватит? — задала вопрос Мичиэ, глядя на испуганное и растерянное личико противницы. Лицо ребенка, не понимающего, за что его обидели.

— Ты дура! — Кицунэ сердито ударила по воде ладонью, плеснув веером брызг в лицо Мичиэ. — Нельзя так! Я с тобой больше не играю! И вообще больше не дружу!

Оскорбление представителя императорского рода. В былые времена за такое голову сносили без лишних разговоров, да и сейчас, щелкни Мичиэ пальцами, и Кицунэ обезглавят без суда и следствия. И никто не скажет принцессе даже слова в упрек. Похоже, глупая шиноби из пещеры этого просто не понимает.

Ни слова не говоря, Мичиэ отвернулась от Кицунэ, подплыла к краю бассейна и выбралась из воды.

— Что произошло, Мичиэ-сама? — Кохана смотрела на нее крайне обеспокоенно.

— Ничего особенного. Не нужно быть настолько внимательной к мелочам, Кохана-сан.

— Но Мичиэ-сама…

— Могу ли я надеяться, что впредь вы сможете позаботиться о том, чтобы досадные мелочи не нарушали мой покой?

Леди Кохана смутилась, чувствуя холод и сталь в словах принцессы. Эта вспышка ярости Мичиэ могла означать только одно. То, что Кохана давно уже подозревала в Мичиэ, видя угасание ее и отстранение от мира.

Мельком брошенный взгляд со стороны принцессы заставил одну из служащих отеля подбежать и склониться в раболепном поклоне.

— Что-либо желаете, моя госпожа?

— Готов ли массажный кабинет?

— Все готово для вас. Будем счастливы, Мичиэ-химе, если вы окажете нам честь оценить мастерство наших массажистов…

Мичиэ стояла спиной к бассейну, недалеко от края. Кицунэ, с расстроенным и обиженным видом, подплыла к лесенке, готовясь выбираться из воды, но вдруг резким рывком выскочила из бассейна, схватила Мичиэ за лодыжки и единым силовым рывком швырнула ее в воду.

Верх взметнулись фонтаны брызг. Ошалевшие от неожиданности женщины-телохранительницы выпучили глаза. Молниеносное нападение, неожиданная сила. Обиженная лисичка оказалась вовсе не так проста и безответна, как казалась! В единое мгновение она открыла внутренние врата духа, до третьих включительно, увеличивая ток собственной Ци во много раз. Дзюцу, применяемое только тренированными и опытными шиноби уровня дзенина. В один миг и… ради детской шалости…

— Что, получила? — Кицунэ приплясывала на краю бассейна и, дразнясь, показывала язык. — Вот так тебе, жалкое самураишко!

— Ах ты… — отплевавшись, Мичиэ испустила из ладоней Ци, поставила ладони на поверхность воды и поднялась на руках. Испустив Ци из ступней, она вытянула из воды ноги и встала в полный рост, покачиваясь, как на зыбком водяном матрасе. — Ты заплатишь за это, шиноби!

С неожиданной скоростью Мичиэ сорвалась с места, устремляясь за взвизгнувшей от восторга и бросившейся наутек хулиганкой.

Они успели дважды или трижды промчаться вокруг бассейна, прежде чем Мичиэ настигла оборотницу, схватила ее, повалила и принялась заворачивать в болевой захват. Кицунэ с визгом, с хохотом, брыкалась и отбивалась в меру сил.

— Ай, пусти! Укушу! За ухо укушу! Сейчас пинка получишь!

— Проси пощады, шиноби! — завернув руки Кицунэ за спину, Мичиэ ткнула ее лицом в мраморный пол. — Все кости переломаю! Проси пощады, слышишь?

— Не-а! Ой-ой-ой!

Кицунэ давилась хохотом и повизгивала от боли. Мичиэ усилила нажим.

— Я… я… — стонала Кицунэ.

— Проси пощады!

— Я… я… я тебе яйца вырву!

Фраза, слышанная в глупом дешевом фильме, дорого обошлась Кицунэ. Услышав эту жуткую угрозу в свой адрес, Мичиэ несколько мгновений не могла поверить собственным ушам. Глаза принцессы полезли на лоб, лицо начало багроветь от стыда и ярости.

— Мичиэ-сама! — разъяренные не меньше госпожи, девушки-телохранительницы схватились за оружие.

— Не вмешиваться! — рыкнула принцесса.

Не понимая, что произошло, Кицунэ только взмякивала, когда хрустели ее кости и трещали жилы.

— Больно! Ай! Сдаюсь! Пощади!

— Проси прощения, идиотка пещерная!

— Пощади!!! Прости меня! Виновата!!!

— Пропади ты! — буркнула Мичиэ, бросив истрепанную и поломанную жертву. — Я с тобой с ума схожу! Довела, зараза.

Кицунэ пыхтела и трепыхалась, пытаясь вправить вывернутые кости. Мичиэ посмотрела на ее мучения и со вздохом отвернулась. Удовлетворенная победой и местью, принцесса направилась к бледной, словно мел, Кохане.

— Не держите зла в сердце на ее слова, моя госпожа, — пролепетала Кохана. — Она не ведает, о чем ведет речь.

— Если бы я не понимала это, Кохана-сан…

— Нельзя так обращаться с девушками! — услышав слова в свою защиту, Кицунэ тотчас подала голос. — Какой же ты после этого парень?

Мичиэ затрясло так, что начали лязгать зубы. Медленно, тяжеловесно она обернулась. Кицунэ испуганно икнула, увидев ее, отражающее дикое бешенство, лицо.

— Прикончу, — рыкнула принцесса.

Вопли и вой убиваемой оборотницы слышали даже в холле отеля. Люди, бледнея, переглядывались между собой.

— Мя-а-а… — руки массажистки умело и мягко правили раскуроченный скелет клиентки. Кицунэ балдела, блаженно вздыхая и мурлыча от удовольствия.

Мичиэ хмуро следила за оборотницей, не находя в себе сил успокоиться.

— Прошу вас расслабиться, госпожа, — тихонько произнесла массажистка, работающая с принцессой. — Доверьтесь моим рукам, умоляю вас.

— С ней расслабишься, — буркнула Мичиэ, не отводя взгляда от мурчащей Кицунэ. — На миг внимание ослабишь, и все. Катастрофа и разрушение — это самое безобидное, что можно ожидать. Ужас, до чего она может довести человека.

— Мя-а-а… — тая от наслаждения, выдохнула Кицунэ, когда ладони массажистки скользнули вдоль ее спины.

Мичиэ нервно сжала кулаки.

— Спасибо вам за оказанные мне и моей… кхм… знакомой услуги. Оставьте нас, прошу.

Слово принцессы меняет все в мгновение ока. Низко кланяясь, массажистки выскользнули из зала, оставив Мичиэ и Кицунэ наедине. Наедине, если не учитывать двух телохранительниц принцессы.

Кицунэ оглянулась через плечо, недоумевая, почему такое приятное дело столь бесцеремонно нарушено.

— Кицунэ-чан, — со строгостью в голосе произнесла Мичиэ. — Почему ты назвала меня парнем?

— А что значит это слово?

— Откуда ты скопировала фразу?

— Из мультфильма. Там двое ссорились между собой из-за того, что мальчик ударил девочку. Постой-ка… значит, парень — это мальчик?

— Кицунэ, ты знаешь, чем мужчина отличается от женщины?

— Ну… лицом, обязанностями, одеждой… физической силой… голосом…

— А еще?

— Еще? Поведением. Мужчины постоянно соперничают между собой, ссорятся, бьют друг друга. Женщины гораздо спокойнее и добрее. А еще — красивее. Не хочу быть мужчиной. Не хочу ссориться из-за разных глупостей, как мальчишки.

— Ну, а еще?

— А что еще?

— Ох… тяжелый случай.

Оборотница обиженно надула губы. Ну не знает она, и что? Объяснила бы сразу, что вздыхать да насмешничать?

— Маленький мужчина — мальчик, — пробубнила оборотница. — Маленькая женщина — девочка. Молодая женщина — девушка. Значит, молодой мужчина — это парень? Теперь я это знаю. Мичиэ-чан, прости. Я просто копировала фразу…

— Избегай копировать фразы, слов в которых не знаешь. И лучше совсем заканчивай с копированием. Стань нормальным человеком и прекрати чудачить.

— Я… постараюсь.

— Вот-вот. Постарайся, — Мичиэ устало поднялась и села на массажном столе. — И еще… — щеки принцессы порозовели от стыдливого смущения. — Похоже, для тебя и это станет новостью, но у девушек… нет яиц.

Кицунэ хлопнула глазами.

— А что есть?

Мичиэ потеряла дар речи на целую минуту. Лицо девушки то бледнело, то покрывалось розовыми пятнами, а затем, вдруг разразившись неудержимым хохотом, принцесса сползла со стола на пол и забилась в истерике.

Девушки-самураи, борясь с дико неуважительным весельем, применили дзюцу паралича на свои лица, но по щекам их текли искристые слезы.

Даже самой Кицунэ стало смешно. Никогда еще над ней так не смеялись.

Система жизнеобеспечения слабо попискивала в тишине полутемной комнаты. Дыхание старика было хриплым и тяжелым.

Хикари смотрела на него с болью и состраданием. Она помнила этого человека совсем иным. Гордый самурай, равных которому в воинском мастерстве не много было даже среди опытных генералов. Тот самый Торио, что вытащил страну Водопадов из жалкой нищеты и отчаяния. Великий правитель, своей красотой и мужеством пленявший всех без исключения дам высшего света.

— Хикари-чан… — голос старика шелестел, словно сухие листья на ветру. Высохшая, слабая рука с трудом оторвалась от одеяла. — Какой прекрасный подарок, к моему дню рождения… видеть тебя…

— Мой господин… — Хикари схватила руку правителя и прижала ее к своей щеке. — Торио-сама… как давно я мечтала об этой встрече!

— Прости, что оставил тебя одну на эти долгие годы, — от воспоминаний о былом на глаза дайме навернулись слезы. — Так много ошибок сделано мной в жизни… и эти ошибки не только погубили несчастного Кацуо, не только обрекли тебя на одиночество, но и меня лишили счастья видеть счастье вашей семьи.

— Это были не ваши ошибки, мой господин. Не терзайте себя, причиняя мне боль. Наши беды, все плохое, что было с нами, вина бесчестных и подлых людей, с которыми из века в век приходится бороться каждому поколению. Мы сделали все, что могли, мой господин. И я…

— И мы проиграли. Я потерял всех друзей, одного за другим. Всех, кто был близок мне. Даже собственным детям я теперь враг. Принц Юидай превращен в животное, а Кано… в безвольную и жалкую тень, обреченную на смерть. Уже не я правлю во дворце, а жадный сброд из чиновников и генералов, которым невыгоден разумный и волевой правитель. Я не смог защитить от этого ни своих детей, ни свою страну… никого.

— Торио-сама…

— А помнишь, как хорошо все начиналось, Хикари-чан? Как мы, всемером, поклялись поднять эту страну с колен? Как мы боролись и интриговали, спасая клочки былого величия Водопадов? Казалось, в наших жилах тек огонь вместо крови? Ах, молодость…

— Все было не напрасно, мой господин, — Хикари ласкала руку Торио, глотая слезы и борясь с предательской дрожью в голосе. — Мы спасли эту страну. Тысячи людей могут теперь жить счастливой жизнью. Той самой, которой были лишены мы волей наших могущественных врагов.

— Ты все так же наивна, моя маленькая Хикари, — дайме ласково улыбнулся. Хриплый голос его звучал тихо, на грани слышимости. Слова произносились с трудом, речь текла медленно. Правитель страны был стар и болен, но былой задор и сила еще теплились в глазах. — Но по крайней мере у меня осталось счастье видеть тебя. Один твой взгляд исцеляет лучше, чем сотня уколов этих проклятых шарлатанов, что называют себя докторами. Умоляю, забери меня из этого кошмара. Положи в своем доме, где-нибудь в уголке! Я буду очень тихо лежать, клянусь тебе, Хикари-чан. Через неделю пройдешь мимо и удивишься: «А что это у нас здесь за странный узел с тряпочками»?

Дайме засмеялся и закашлялся, увидев искренний испуг в глазах подруги давно ушедшей молодости.

— Не переживай ты так из-за шуток старого сумасшедшего, Хикари-чан, — шепнул старик. — Прости, что не могу удержаться от болтовни. Это всегда было свойственно мне, помнишь?

— Торио-сама…

— Ну же, Хикари, расскажи о том, что вынудило тебя вернуться в это змеиное гнездо? Не иначе случилась беда, а я вот только и делаю, что развожу глупые речи.

Хикари поведала дайме все о событиях последних двух дней. О визите Такео и странном ребенке, Кицунэ. О шиноби из селения Ветвей и поспешном бегстве. О «Связующей нити».

Дайме, отдыхая от долгих речей, слушал, не перебивая, пока Хикари не завершила свое повествование.

— Шиноби Ветвей во главе с воином-драконом заявились в наши, отдаленные от их, селения, земли? Они устроили охоту на отступника, это понятно, но чем их так привлек ребенок, который, как ни суди, просто еще один из множества шиноби нашего мира? Только ли то, что он творение отступника, заинтересовало воинов страны Лесов?

— Кицунэ не совсем обычный шиноби. Торио-сама, вы помните мою служанку и телохранительницу Таку-сан? Она, беспокоясь за мое благополучие, произвела чтение памяти малыша и позже пересказала мне все, что узнала. Кицунэ можно было бы превратить в опасное оружие.

— Неужели? — дайме прикрывал иронией беспокойство за близкого человека. — Почему же?

— У нее есть несколько особенных свойств, но важнейшее из них… главное, без сомнения, — способность менять свою внешность и строение тела. Я познакомилась с Кицунэ, когда она была в облике шестилетней девочки, но затем, увидев видеозапись нашей семейной хроники, она приняла облик… только из желания порадовать меня… не из каких-либо других чувств или стремлений, уверяю вас в этом, мой господин… она… — Хикари смущенно опустила глаза и, собравшись с духом, произнесла: — Приняла облик моей дочери, Аи.

Торио молчал.

— Эта способность уподобляться любому из людей могла бы быть очень опасной, если бы Кицунэ-чан попала в руки злого или подлого человека. Но сама девочка не опасна! Уверяю вас в этом, Торио-сама! Она… совершенно необычный ребенок. Ее пытались превратить в чудовище, и она сходила с ума от страха и отчаяния. Кицунэ уже начала верить, что мир ужасен и все люди хотят причинить ей зло. Это счастье, что, потерявшись во время бегства от шиноби Ветвей, она попала в Сандзе и затем ко мне. Кицунэ-чан увидела, что люди совсем не так плохи, как ей пытались внушить. Эта девочка, она… она… совсем еще маленькая. Вы бы видели, мой господин, как она тянется к тем, кто проявляет к ней доброту! Как чутко и радостно реагирует на ласку! Как плачет оттого, что сделала что-то не так, как хотели бы мы, как радуется, если ей удается порадовать нас!

— Не нужно убеждать меня, Хикари-чан, — прошелестел голос правителя. — Достаточно лишь твоего уверенного слова. Действительно… необычный воин… необычный…

— Она нисколько не опасна, но очень сильно нуждается в защите. Такой ребенок, как Кицунэ, не должен попасть к шиноби. Не важно, сильна она или слаба. Важно лишь то, какова ее внутренняя суть.

— Кицунэ…

— Да, мой господин. Это рыжий маленький лисенок, который выбрался из темной норы на солнечную поляну и теперь играет в ярком свете, ловя собственный пушистый хвостик…

Дайме засмеялся, и болезненный кашель снова скрутил его.

— Ты нисколько не изменилась, Хикари-чан, — сказал Торио, совладав со своим полумертвым телом. — Как была ребенком, так и осталась. Нашла родственную душу?

Хикари слегка покраснела, а дайме прикрыл глаза, тяжело дыша, собираясь с силами и размышляя.

— Я уже далеко не так влиятелен, как когда-то, — произнес правитель Водопадов после долгой паузы. — Но еще в моей власти защитить тебя, Хикари-чан, и тех, кто тебе дорог. Гостевое крыло дворца, подальше от основных строений, которые заполонили ядовитые змеи. Можете поселиться в нем. Я обеспечу надежную охрану, никто не будет вас беспокоить.

Разговор не был окончен на этом. Хикари и Торио слишком долго не виделись и слишком были рады встрече, чтобы разойтись, мельком обсудив дела. Но когда все же гостья удалилась и слуги закрыли за ней дверь, дайме подозвал к себе сидевшего в некотором отдалении от кровати мужчину лет сорока, крепкого телосложения и с холодным, тяжелым взглядом.

— Что скажешь обо всем этом, Кенджи-сан? — спросил Торио.

— Непростое дело, — хмуро ответил самурай. — Никогда не слышал о том, чтобы существовали люди, способные менять облик. Я даже не могу представить себе, как можно объяснить существование подобного оборотня в реальной жизни, а не в сказках. Слишком сложно устройство организма, способного к метаморфозам, и даже если у существа есть возможность менять местоположение мышц и костей, как задать им именно то смещение, которое превратит тебя в копию другого человека? Подозрительно и невероятно, похоже на выдумку. Но у леди Хикари нет причины предаваться фантазиям.

— Строение человека само по себе очень сложно.

— Да, мой господин, и потому существование оборотня нельзя категорически отрицать. Но если он существует, то может стать непревзойденным орудием шпионажа и диверсий. Иногда шиноби пользуются специальными масками для создания копий чужих лиц, но эти уловки не слишком сложно разгадать. Опасность же оборотня сложно преувеличить. Он может играть с чувствами людей, принимая облик их близких, как в случае вашей почтенной подруги, мой господин. Он может устранять людей и занимать их место. Я почти не сомневаюсь, что существо, предназначенное для шпионажа, может противодействовать гендзюцу уровня, доступного воинам клана Маэда. Он мог навеять на леди Таку иллюзию и дать ложную информацию о себе. Вполне возможно, что он использует вашу благородную подругу для проникновения в высшие правительственные круги нашей страны. Опасайтесь этого существа, господин.

— Сказочный оборотень что-то замышляет? Убить меня? Это смешно. Я и сам со дня на день… отправлюсь в мир духов… — дайме тяжело закашлялся. — …без посторонней помощи.

— Не говорите так, мой господин! Врачи смогут победить вашу болезнь.

— Оставь, Кенджи-сан. Это не тема для разговоров. Сейчас я хочу дать тебе еще один приказ, возможно, последний.

— Торио-сама…

— Ты и все люди, что верны мне, направьте свои силы на защиту Маэда Хикари. Храните ее от тех, что идут по следам оборотня, но не меньше заботьтесь и о защите от ядовитых змей этого дворца.

— Да, мой господин, я понимаю, о чем вы.

— Присмотрись к этому «лисенку». Если она использует свое умение с подлыми намерениями, позаботьтесь о том, чтобы ей не удалось причинить вред и боль Хикари-сан. Следите за оборотнем днем и ночью, никогда не упускайте его из вида.

— Да, мой господин. Не беспокойтесь, я сумею позаботиться о мошеннице. Лисьи чары не подействуют на тех, кто крепок духом. Мы сможем снять морок подлого оборотня с госпожи Хикари.

— Не будьте излишне жестоки к девочке, все может быть действительно так, как представляет себе леди Хикари. Действуйте мягко и осторожно. Не причините вреда моей самой близкой подруге. Я рассчитываю на тебя, Кенджи.

— Вы не будете разочарованы, Торио-сама. Я смогу во всем разобраться и приму необходимые меры.

Порхая на пестрых, бархатистых крыльях, яркая бабочка величиной с ладонь взлетела с одного из цветущих кустов и опустилась на плечико Кицунэ. Девчонка, зачарованно глядя на крылатую красавицу, тихонько вздохнула от восторга.

Палец Таки вынырнул справа и тронул Кицунэ за носик, оставив липкий влажный след.

— Така-сан, что вы делаете? — возмутилась Кицунэ. — Не надо меня пачкать!

— Тс-с-с! — служанка поднесла палец к губам и отступила, поднимая фотоаппарат.

Бабочка, сидевшая на плече Кицунэ, взмыла вверх, пару раз взмахнула крыльями и села остолбеневшей оборотнице прямо на нос. Девчонка пискнула от удивления, а Така, довольная сверх меры, подняла фотоаппарат.

— Не двигайся, Аи-чан.

Лапки бабочки и длинный хоботок, которым та собирала так манивший ее сироп, невыносимо щекотали. Кицунэ надула щеки и наморщила носик, боясь чихнуть. Вокруг раздались вздохи умиления. Фотоаппарат в руках служанки несколько раз щелкнул, запечатлевая этот кадр.

Кицунэ подняла руку, одновременно стирая сироп со своего носа и заставляя бабочку пересесть на палец. Подняв крылатую красавицу на руке, маленькая оборотница заслужила еще несколько щелчков фотоаппаратов. Туристы, по счастливой для них случайности тоже решившие посетить роскошные оранжереи столицы в этот день, с удовольствием фотографировали юную камигами-но-отоме, играющую с бабочками. Подобными фотографиями потом можно будет смело хвастаться перед сослуживцами после возвращения в свой город. Говорить «я видел ее своими глазами» и слушать завистливые вздохи.

Этот день был весьма насыщен. Как только Кицунэ и Мичиэ оставили купальни, Така подкралась и утащила оборотницу от ее новой подруги, сославшись на то, что есть некоторые дела, не терпящие отлагательств.

Первым из этих дел оказался визит в лучшие магазины столицы, где ошеломленному лисенку накупили целые горы различной одежды и косметики на все случаи жизни. Затем — в салон красоты, где несколько признанных мастериц довели внешний облик девчонки до совершенства. Затем — в ресторан, где под бдительным надзором леди Таки, контролировавшей каждое движение подопечной, Кицунэ приняла обед. Без каких-либо глупостей или досадных происшествий, способных испортить репутацию приемной дочери леди Хикари.

Затем — прогулка по цветущим оранжереям с тропическими растениями и бабочками.

— Разумны ли прогулки на людях, Така-сан? — с беспокойством произнес самурай Микио, охранявший женщин все это время от любых посягательств. — Фотографии и статьи в газетах о прибытии в столицу камигами-но-отоме могут заметить наши преследователи.

— Не стоит беспокоиться, Микио-сан, — служанка слегка рассмеялась. — Ведь никто не знает, кто такая наша маленькая Аи на самом деле! Наоборот, если бы мы начали прятать ее, это вызвало бы подозрения.

— Не так и много подозрений, если учесть, что за нами охотятся шиноби, желающие похитить воспитанницу госпожи Хикари.

— Может быть, может быть, — проворковала Така, не сводя умиленных глаз с Кицунэ, которая охотно общалась даже с незнакомыми людьми и умело маскировала очаровательным смущением свое незнание о каких либо вещах, если таковые проскальзывали во время беседы. — Не беспокойся, ничего страшного не произойдет. Может быть, у Кицунэ-чан сейчас появятся знакомые и поклонники, которые помогут нам в случае появления каких-нибудь проблем.

Самурай, однако, не сдавался и продолжал твердить свое. Устав от его назойливости, Така решилась все же прервать прогулку и вернуться в гостиницу.

— Хорошо, — Кицунэ немного расстроилась, но улыбнулась, подумав о том, что сможет увидеть там Мичиэ. — Бабушка Така, а…

— Не бабушка! Леди Така! И не акай, это звучит грубо.

— Леди Така, — Кицунэ запнулась на секунду. — Можем ли мы по дороге в гостиницу зайти туда, где продается манга? Книжки такие, в них много картинок.

— Я знаю, что такое манга, Аи-чан, — довольно строго заявила служанка. — Но это не та литература, которая подходит юной благовоспитанной леди.

— Но Така-сан… — просящий взгляд Кицунэ начал крушить один за другим защитные бастионы в душе служанки. Кицунэ улыбнулась с лаской и нежностью, нанеся сокрушительный удар по главной цитадели очарованной бабули. Така, вздохнув, растаяла, как мягкий воск от пламени свечи.

— Хорошо, Аи-чан, — в голосе старушки зазвучала мелодия любви. — Но не больше одного журнала… или двух…

Весь день Мичиэ провела, репетируя свое завтрашнее торжественное прибытие во дворец. Люди вокруг суетились, каждый из них собирался сыграть свою роль идеально. Ленты, шелка, украшенные резьбой и деревянными фигурками паланкины, громадные фигуры, для перемещения которых нужны десятки артистов.

Нелепые танцы манекенов. Символизируют незнамо что. Нужные неизвестно зачем. Красочная мишура, призванная пустить пыль в глаза зрителям и прикрыть отвратительный облик творящихся дел. Мерзость.

Усталая, расстроенная и совершенно разбитая, Мичиэ вернулась в гостиницу только под вечер и сразу направилась в спальню, отказавшись даже от ужина. Хотелось забраться в мягкую постель, ткнуться лицом в подушку и реветь, реветь… как и положено девчонке, чьи мечты о счастье и любви растоптаны. Той, кого выдают за чудовище, существо без каких-либо, хоть самых крошечных и малозаметных, положительных качеств.

Мичиэ вспомнила первое знакомство с принцем Юидаем. Маленькие поросячьи глазки, вывернутые, пухлые губы. Щеки, свисающие как у бульдога, трясущиеся, жирные ручки с короткими пальцами. Изо рта смрад. Нелепая болтовня умственно отсталого. Не нужно было быть сверхчеловеком, чтобы заметить, что наследный принц страны Водопадов был мертвецки пьян. Его притащили на встречу с делегацией страны Лугов несколько слуг и самураев, плюхнули на подушки, как кулек с полужидкими соплями. Едва ли Юидай-сама помнит о том, что что-то было, что кого-то кому-то представляли.

От воспоминаний о будущем муже Мичиэ снова начало тошнить и трясти. Леди Кохана, помогавшая принцессе переодеваться ко сну, с трудом сдерживала набегающие на глаза слезы. Она прекрасно понимала, что творится в душе ее воспитанницы, и очень беспокоилась за нее.

— Желаю вам приятного сна, Мичиэ-химе, — сказала она с поклоном и поправила одеяло на постели, в которую улеглась ее воспитанница. — Не беспокойтесь о будущем, мы всегда будем рядом с вами, в радости и несчастье. Нельзя предугадать, что несет нам будущее, поэтому не страшитесь его и надейтесь на…

— Чудо? — произнесла Мичиэ равнодушно и спокойно. — Благодарю вас, Кохана-сан, но я уже не в том возрасте, чтобы верить в сказки. Оставьте меня, прошу. Нужно набраться сил. Завтра будет тяжелый день.

С трудом дождавшись, когда уйдет ставшая вдруг невыносимо назойливой наставница, Мичиэ перевернулась на живот и ткнулась лицом в подушку. Тяжелейшая депрессия наваливалась на нее, словно гранитная глыба. Не хотелось уже даже плакать. Хотелось одного — чтобы поскорее это все закончилось.

Но время, словно издеваясь, замедлило ход и незаметно ползло, превратившись вдруг в подобие ленивой улитки. Телохранительницы стояли совершенно неподвижно. Стены хорошо приглушали все звуки, способные прийти извне. За окном сгущалась тьма ночи. Ватная тишина обнимала Мичиэ со всех сторон. Мир словно замер.

Тихонько перевернувшись на спину, Мичиэ уставилась в потолок и снова сдалась во власть невеселых дум.

Сколько прошло времени, неизвестно. Может, час, может, два. Определить это в застывшем мире было невозможно, но вдруг внимание Мичиэ и стражей привлекли посторонние и очень подозрительные шорохи. За окном зазвучали тихие голоса. Кто-то начал возню, пыхтя и фыркая, а затем заскребся в окно, словно кошка, пытающаяся подцепить раму коготками и открыть ее.

Кицунэ.

Мичиэ вспомнила вспышку ярости, когда утром заставила невыносимую глупыху нахлебаться воды в бассейне. Сейчас в душе принцессы вспыхнули подобные чувства. Лезет, играется, веселится. Неужели не понимает, что Мичиэ сейчас совершенно не в настроении? Чем отвадить ее? Навешать подзатыльников и выкинуть за дверь, обзывая всеми нехорошими словами, которые только известны?

Но ведь все-таки нельзя так с детьми.

Скреб и возня за окном прекратились, а затем раздался осторожный и вежливый стук.

Одна из охранниц открыла ставни, Мичиэ поднялась с кровати и, приблизившись к окну, выглянула на балкон. Двое самураев, дежуривших под окном принцессы, держали под руки надежно скрученную и зафиксированную лазутчицу.

— Схвачена при попытке проникновения в ваши покои, моя госпожа, — сказали солдаты с поклоном. Кицунэ возмущенно замычала сквозь зажимающую ее рот ладонь самурая. — Мы пытались объяснить ей, что вас сейчас нельзя беспокоить, но она попыталась прорваться. Оценив ситуацию, мы решили доложить в первую очередь вам, а не леди Кохане.

— Правильное решение, Широ-сан. Вы будете награждены за службу. Теперь можете отпустить ее.

Самураи разжали свои объятия, и девчонка, одетая только в маечку с кружевами и короткие шортики, отскочила от них метра на три. Обернувшись на месте, она показала обоим обидчикам язык. Вот так! Знайте, что я была права и мы с вашей хозяйкой — подруги!

Мичиэ едва сдержалась от того, чтобы отвесить «подруге», стоящей в метре от окна, крепкий подзатыльник.

— Войди, — сказала принцесса вместо этого.

— Но Мичиэ-сама… — подала голос телохранительница.

— У нее уже было множество возможностей убить меня, так что едва ли она подослана с этой целью. Я выслушаю, что она хочет мне сказать. Не вмешивайтесь. До разумных пределов, конечно.

Кицунэ, обрадованная приглашением, одним прыжком, едва не сбив цветы с подоконника, вскочила в окно. Ни мгновения ни колеблясь, она тут же шмыгнула в кровать Мичиэ и закуталась в ее одеяло.

— Ты… ты что вытворяешь? — Мичиэ, как и ее охранницы, совершенно ошалела от такой бесцеремонности и нахальства.

— Тепло-тепло! — млея, промурлыкала Кицунэ. — Как же я замерзла!

— Замерзла она! Убирайся из моей постели! — порыв холодного ветра из окна заставил Мичиэ вздрогнуть, а охранницу — поспешить закрыть ставни. Начиналась зима, и выбираться на свежий воздух практически в одном нижнем белье было со стороны Кицунэ, мягко говоря, необдуманно. — Вылезай, или я прикажу вышвырнуть тебя обратно на мороз! Живо!

Охранница сделала шаг к кровати, и Кицунэ, испуганно взвизгнув, одним рывком выскочила из-под одеяла и шмыгнула под кровать.

— Ну что за детский сад? — Мичиэ вздохнула, обреченно опуская руки. — Кицунэ-чан, прекрати дурачиться и вылезай.

— Не вылезу, — отозвалась Кицунэ из-под кровати. — А что ты такая злая? На мороз, на мороз! Там ведь правда холодно!

Мичиэ в отчаянии прикрыла лицо ладонью.

— Хорошо, я обещаю, что не буду выставлять тебя на улицу. Выхо…

Кицунэ уже стояла у нее за спиной и тянула руки, чтобы обнять подругу. Мичиэ потребовалась вся врожденная ловкость самурая, чтобы вывернуться и отскочить.

Промахнувшаяся оборотница, клюнув носом вперед, едва устояла на ногах и, хихикнув, повернулась на месте, обретая равновесие в плавном, танцевальном движении.

— Ты что задумала? — Мичиэ покраснела, думая о том, что Кицунэ становится все более и более невыносимой.

— Ничего, — Кицунэ закружилась по комнате, танцуя сама с собой. — Просто хотела передать тебе немного своей радости!

— А у тебя так ее много? Впрочем, что спрашивать…

— Ты не представляешь, сколько у меня ее! Всю жизнь, Мичиэ-чан, всю мою жизнь меня готовили к великой войне против людей. Я должна была стать лидером для чудовищ, что создавал в своих лабораториях хозяин. Все люди — враги. Так он твердил постоянно и убеждал, что сражаться с ними — моя неизбежная судьба. Но теперь… я вижу, как повезло мне, что тогда, когда солдаты Ветвей напали на нашу базу, я потерялась. Многие люди сердиты и устали от трудной жизни, но многие еще не сдались и они… они просто прекрасны! Хозяин ничего не понимал и только и делал, что врал мне. С дедушкой Такео я узнала очень много хороших людей, а здесь, с бабушкой Такой, увидела, что люди этого города тоже не злы и не жестоки. Моя судьба — разрушать города, такие как Сандзе и этот? Убивать людей, похожих на бабушку Таку, леди Хикари и дедушку Такео? Я не собираюсь следовать этой судьбе! Пусть хозяин лучше активирует сразу ядовитую железу, — Кицунэ рефлекторно коснулась своей груди чуть ниже шеи. — Но подчиняться ему я больше не буду! За то, что он мне врал. За то, что хотел выставить ужасным такой прекрасный мир!

— Ядовитую железу? — удивленно спросила Мичиэ.

— Он вживил мне в грудь, чуть выше легких, особую ткань, которая проросла уже через все тело. Если я не буду подчиняться хозяину, он активирует ее, и та, разлагаясь, выделит сильнейший яд, который убьет меня в несколько секунд. Как сказал хозяин, это было сделано на случай, если я стану сумасшедшей и попытаюсь напасть на него. Но без импульса энергии Ци Хебимару-сама эта железа совершенно безвредна, — Кицунэ пожала плечами и хихикнула. — Я даже обычно не вспоминаю о ней. Если слишком часто думать о плохом, как радоваться хорошему? Вот сегодня, Мичиэ-чан, я была в просто потрясающе красивом саду! Там были такие бабочки! Такие удивительные бабочки! — девчонка обернулась к телохранительницам. — Можно я покажу?

— Исключено! — ответила за охранниц Мичиэ. — Даже не пытайся применить гендзюцу!

— Ладно, тогда нарисую. Здесь есть бумага и карандаши?

— В одном из кабинетов я видела определитель бабочек, — сказала телохранительница. — Если пожелает Мичиэ-сама…

— Пусть принесут, — Мичиэ, глядя на сияющую и цветущую Кицунэ, не могла не улыбнуться. Серая пелена отчаяния соскользнула с ее глаз. — Посмотрим, что за сказочные создания видела наша волшебная лисица.

Пухлый том определителя вскоре очутился в руках Кицунэ, и маленькая оборотница, выискивая на страницах фотографии знакомых бабочек, принялась крайне эмоционально делиться впечатлениями с размякшей подругой.

Телохранительницы прятали улыбки, видя давно уже, казалось, угасший живой огонь в глазах своей госпожи. За все время, прошедшее с момента, как Мичиэ объявили о ее свадьбе с принцем Юидаем, интерес к жизни просыпался в ней только в эти моменты, когда рядом вертелась неугомонная пушистая лисица. Любыми причинами, хоть глупостями, хоть недотепством, но Кицунэ вытягивала подругу из бездны отчаяния. Самураи уже посматривали на недавнюю знакомую вполне благожелательно и с симпатией. То, что они не могли влиять на принимаемые правящей семьей решения, не означало, что им было безразлично то, что происходит с госпожой.

Поэтому они и не бросились оттаскивать Кицунэ во время новой шокирующей выходки.

Передав том определителя принцессе, Кицунэ сладко потянулась и вдруг, опустив руки, с восторженным писком стиснула Мичиэ в объятиях.

— Эй-эй-эй! — принцесса покраснела и мягко попыталась высвободиться. — Прекрати!

— Мичиэ-чан, — промурлыкала оборотница, положив голову ей на плечо. — Давай как-нибудь сходим в тот сад вместе? Он действительно чудесен! Или, может быть, отправимся туда, где самураи разрешат мне применить гендзюцу и я смогу показать тебе красивую сказку о волшебном лисенке и самурае? Самую лучшую из всех, что мы с дедушкой Такео придумали!

— Кицунэ-чан…

— Я знаю, что тебя хотят отправить в тот сад, за высокими стенами, и ты очень не хочешь этого. Ты думаешь, что останешься там навсегда и считаешь сейчас, что мои слова о сказках звучат наивно. Знаешь, Мичиэ-чан, когда мне было очень плохо, когда люди хозяина унижали и оскорбляли меня, я убегала в самый дальний и темный угол, где тихо плакала и мечтала о совсем другой жизни. О людях, которые не будут ко мне злы. О друзьях. О простом человеческом смехе в ответ на шутку и добром взгляде в свою сторону. Тогда мне тоже эти мечты казались несбыточными и наивными. Но никогда я не переставала мечтать и потому… может быть, сейчас, именно поэтому я здесь? Не отчаивайся, Мичиэ-чан. Не знаю что, но я обязательно что-нибудь придумаю и помогу тебе. А если скажешь, что это только сказка, то я отвечу, что очень люблю сказки!

Мичиэ подняла руку и со вздохом потрепала лисицу по голове.

— Ты говоришь банальности, Кицунэ-чан, но все равно спасибо.

— Может быть, и банальности, — Кицунэ приняла новое слово как синоним «глупости». — Но… но давай дадим обещание?

— Какое?

— Что когда-нибудь, пусть через десять лет, пусть через двадцать, но мы обязательно найдем время и место, где я смогу показать тебе сказку о лисенке. Пусть это волшебство станет знаком того, что мы смогли пройти сквозь все плохое, что было или будет с нами. Знаком того, что мы не переставали верить и надеяться на то, что этот день настанет. Но теперь… теперь я покажу эту иллюзию только тогда, когда буду уверена в том, что плохое позади и у нас все замечательно!

— Но…

— Обещание, — Кицунэ подняла руку, выставив мизинец.

— Хорошо, — Мичиэ тоже подняла руку и соединила мизинец с мизинцем Кицунэ. — Обещаем.

Мизинцы разъединились. Кицунэ закрыла глаза и ласково потерлась щекой о плечо Мичиэ.

Видение…

Видение встало на миг перед глазами оборотницы. Кольцо самураев с обнаженными мечами и растерянное лицо Мичиэ, стоящей напротив. Солдаты, готовые броситься в атаку по первому знаку своей госпожи и защитить ее от… от монстра. Но почему же медлит хозяйка? Может быть, оттого, что когда-то, в сметенном эпохой войн детстве, она обещала этому монстру…

Кицунэ тряхнула головой, гоня прочь назойливые и страшные картины. Даже если хозяин найдет ее, она никогда не позволит себе превратиться в демона. Никогда не обратит злобу зверя против людей и тем более Мичиэ-чан. Все равно, что случится в будущем, Кицунэ удалось отринуть от себя темную судьбу и теперь…

— Мичиэ-чан! — девчонка подскочила на месте. — А я ведь не просто так пришла! Совсем забыла! Подожди минутку!

— Что ты еще затеяла?

— Сейчас, сейчас! — Кицунэ распахнула окно и крикнула в темноту. — Широ-сан! Самурай-сан! Я забыла свою коробку, дайте мне ее, пожалуйста! Там нет бомбы, честно!

— Проверено. — раздался из мрака недовольный голос, и рука, протянувшаяся снаружи, уронила небольшой чемоданчик в руки Кицунэ. — Держи, лисица.

— Спасибо, — Кицунэ благодарно поклонилась и, закрыв окно, подбежала к Мичиэ. — Смотри, Мичиэ-чан, что у меня есть!

В гостиной за стеной спальни принцессы две придворные дамы занимались тем, что не спеша попивали ароматный, свежезаваренный чай.

— Удивительный напиток. Согласитесь ли вы со мной, Хикари-сама? — Кохана отпила еще один глоток и благодушно вздохнула. — Что еще сможет так поднять тонус и одновременно успокоить нервы после трудного и напряженного дня?

— Не скажу ни слова против, хоть и предпочитаю наслаждаться вкусом чая в более умиротворенной, классической обстановке.

— Я буду удивлена, если во всем комплексе дворца дайме не найдется уютного чайного домика.

— Уверена, что он есть, Кохана-сама, и ждет нашего визита. Я найду его и пошлю вам приглашение испить чаю, заваренного Кицунэ.

— Ваша воспитанница умеет заваривать чай?

— Пока нет, но я уверена, что обучение отнимет совсем немного времени. Прежний опекун утверждал, что она способна скопировать танец гейши, единственный раз увидев его. Нет, даже не скопировать… если разобраться, то Кицунэ не копирует. Она учится. Учится танцевать, наблюдая за танцовщицами. Учится себя вести как положено, один раз получив наставления. Учится правильной речи, слушая наши разговоры. Удивительный ребенок.

— Если вы правы, то, возможно, еще не поздно превратить ее в настоящую гейшу. С такими способностями и под вашим руководством она может стать великолепной камигами-но-отоме, даже несмотря на поздний срок начала обучения.

— Сколько, вы думаете, лет Кицунэ, Кохана-сан?

— Шестнадцать или пятнадцать. Мичиэ-химе пятнадцать лет, Кицунэ-чан выглядит немного старше ее.

— Кицунэ-чан на четырнадцать лет моложе Мичиэ-химе. Считая на пальцах, она сказала мне, что сейчас ей один год и два с половиной месяца.

— Вы шутите, Хикари-сама?

— Ничуть. Така-сан, моя служанка и телохранительница, говорила то же самое после чтения памяти Кицунэ-чан. Уже потом я, сама не веря в подобное, переспросила у девочки. Ее создатель применял методы ускорения развития, не стесняясь в средствах. Разум Кицунэ сейчас на уровне шестилетнего ребенка, а по внешности ее можно принять за взрослую девушку, но это лишь иллюзия.

— Поразительно, — Кохана в изумлении покачала головой. — Поразительно и невероятно, но раз вы говорите это, я не смею сомневаться. Мир полон удивительных людей. О, если бы только все эти удивительные люди были бы так милы и добры, как Кицунэ-чан!

Хикари с улыбкой отпила еще немного чая.

— Если же Кицунэ-чан всего один год, — продолжала с потаенной улыбкой Кохана, — то мне даже жаль несчастных молодых людей, которым придется еще полтора десятка лет ждать ее совершеннолетия! Уже представляю стихи, которые они сложат по этому поводу! — служанка принцессы на миг задумалась, подбирая слова для хокку, но вздох Хикари прервал ее веселые думы.

— Не забудьте использовать «безысходность» и «несбыточность», Кохана-сама, — в глазах Хикари вдруг блеснули слезы, и взгляд ее стал донельзя печален. — Кицунэ-чан играет и веселится, как и положено детям, она еще слишком мала, чтобы задумываться о серьезных вещах, а я могу лишь молиться о том, чтобы в будущем ей встретился человек, который сможет спасти ее от одиночества.

— Ваши слова тревожат меня, Хикари-сама. С Кицунэ-чан что-то не так?

— Жизнь очень несправедлива к ней. Она не может жить без общения, но обречена на одиночество и насмешки глупцов. Мужчине, что согласится быть с ней, придется не раз столкнуться с людскими косыми взглядами.

— Но в чем причина?

— Понимаете… Кицунэ-чан создана по модели первых поколений.

— Что? Первых поколений… но ведь… подобное не применяется уже столетия!

Хикари кивнула и прикрыла глаза рукой, пытаясь совладать с собой и не расплакаться. Да, волей своего создателя Кицунэ никогда не сможет стать полноценным человеком. Не жаль отдать все силы, чтобы печальная правда слабее резанула по сознанию быстро взрослеющего дитяти шиноби, но… но что сказать ей, когда она со слезами расскажет о том, что парни в смущении отворачиваются от нее? Кицунэ-чан упросила Таку купить множество журналов с мангой о школьной романтике и сказочных принцах. Как сказать игривому лисенку, что мечты о любви останутся навсегда лишь яркими иллюзиями детства?

Глаза Мичиэ широко раскрылись, когда она увидела стопки журналов с яркими обложками. Словно сидящей на строгой диете сластене показали кремовые пирожные…

— Смотри, Мичиэ-чан! — Кицунэ поставила раскрытый чемоданчик на кровать и начала вынимать из него один журнал за другим. — «Серебряные Облака», «Крылья пестрого дракона», «Девочка-волшебница Сора»! А вот это, про мальчиков и девочек, что учатся в школе! Много! Очень много! Это мне все бабушка Така купила. Давай почитаем?!

— Но… — Мичиэ в стеснении оглянулась на стражей. — Но принцессе не пристало интересоваться подобной литературой.

— А зачем тебе интересоваться? Это мне интересно! А ты только поможешь мне читать. — Кицунэ заговорщицки подмигнула подруге. — Ты же знаешь, что я выучила пока очень мало иероглифов и не совсем понимаю человеческие отношения. Нужна помощь. Сначала мне бабушка Така помогала, но потом задремала, и я пришла к тебе. Ты ведь меня не бросишь?

— Придется помочь, — Мичиэ взяла из стопки один из журналов. — Начнем с самого детского? «Девочка-волшебница Сора».

Кицунэ с энтузиазмом кивнула.

Забравшись на кровать, обе девчонки принялись листать журнал, рассматривая картинки и читая диалоги. Некоторое время Мичиэ продолжала стесняться, но вскоре забылась и тоже начала тихонько хихикать и перешептываться с Кицунэ, обсуждая рисунок или наивное донельзя повествование «Девочки-волшебницы».

Время помчалось семимильными шагами. Журналы прочитывались и отбрасывались один за другим. Вскоре добрались и до школьной романтики. Тут-то выяснились различия во вкусах обеих читательниц в отношении мальчишек. Мичиэ нравились энергичные и напористые, с ярко выраженными лидерскими качествами. Кицунэ предпочитала мирных и добрых, даже стеснительных, всегда готовых помочь советом и дружеской поддержкой.

Обсуждая, какие мальчишки действительно лучше, подруги начали тихонько пинаться и тыркать друг друга плечами. Исключительно из желания сделать свои слова более убедительными. Ко времени, словно подгадав, мужской идеал Мичиэ в манге попал в нелепую ситуацию и, разъяренная насмешками оборотницы, дочь самураев снова пустила в ход свои боевые навыки. Стражи, стоявшие под окном и у дверей комнаты принцессы, с едва заметными ухмылками слушали взвизгивания и писк девчонок.

— Хикари-сама! — Така, испуганная и растерянная, прибежала к своей госпоже, с искренним удовольствием продолжавшей общение с леди Коханой. — Простите меня за то, что беспокою вас…

С поклоном, она подала Хикари клочок бумаги, на котором было корявенько выведено:

«Ушла к Мичиэ. Читать».

— Мне не удалось выспаться прошлой ночью, и я не смогла совладать со своим старым телом, — служанка села на полу и в поклоне коснулась лбом мягкого ковра. — Прошу простить меня, моя госпожа, и принять решение, какого наказания я достойна.

— Не вижу причин назначать вам наказание, Така-сан, — ответила Хикари. — И ни в чем вас не обвиняю. Кицунэ-чан сейчас находится под моим присмотром. Кохана-сама, время за полночь. Смею надеяться, что мы не слишком обременяли вас своим присутствием? Позволите ли вы мне забрать мою воспитанницу и вернуться в собственный номер?

— Время действительно позднее, Хикари-сама, — отозвалась Кохана. — Но, судя по всему, девочки сейчас счастливы в общении. Мне было бы очень жаль их разлучать. Прошу у вас еще немного времени для них обеих.

— Не смею возражать, — Хикари снова поудобнее уселась в кресле. — Така-сан, вы можете отдохнуть до утра. За мной и Кицунэ присмотрят самураи леди Коханы. Кстати, Кохана-сама, дзюцу, которое вы применяете для слежения за принцессой, это ведь родовые способности клана Ишикава? У вас были родственники из их числа?

— Вы правы, леди Хикари, мой прадед был самураем клана Ишикава. Сейчас, хоть клан и считается уничтоженным, его наследие не угасает и живет в крови многих самурайских кланов, в том числе и того, к которому отношусь я.

— Клан Маэда гордится тем, что ведет свою родовую линию от клана Ишикава. Приятно сознавать, Кохана-сама, что мы с вами хоть и дальние, но родственницы.

Наставницы продолжили неспешную беседу, а их воспитанницы тем временем были целиком поглощены спором о том, чей идеал парня действительно замечательнее.

— Теперь ты согласна? — торжествующе заявила Мичиэ.

— Да!

— Точно согласна?

— Да!!!

Мичиэ сидела на Кицунэ верхом и придерживала, болезненно выворачивая, обе ее руки. Оборотница кусала одеяло, завывая от смеха и боли.

— Будешь знать! — Мичиэ выпустила свою жертву и снова потянулась к манге.

— Как тебя легко обмануть, жалкое самураишко!

— Ах, ты!

Мичиэ дернулась за Кицунэ, но та вдруг метнулась прочь и улизнула под кровать.

— А ну выходи! — соваться следом не хотелось. — Выходи, трусливая ниндзя!

Кицунэ выскочила с противоположной стороны кровати и, показав язык, снова шмыгнула в укрытие.

— Ты не лиса, а что-то вроде зайца! Выходи, хуже будет!

Дочь дайме насторожилась и замерла, словно кошка у норки в ожидании появления мыши.

То, что произошло спустя мгновение, повергло ее в шок. Кровать под ней качнулась, затем вдруг, словно подпрыгнув на своих коротких ножках, подлетела вверх. Мичиэ, взвизгнув, вцепилась в одеяло руками, а кровать перевернулась в полете и, направляемая руками оборотницы, обрушилась на пол, прихлопнув сидящую на ней принцессу, словно муху мухобойкой.

— Не пора ли вмешаться, Кохана-сама? — спросила Хикари, услышав грохот из соседней комнаты.

— В этом номере три спальни, Хикари-сама. Не будет большой беды, если девочки одну из них разгромят. Детям свойственно иногда немножко увлекаться в играх.

Перевернутая кровать зашевелилась и встала набок. Мичиэ, словно медведь после спячки, выбиралась из-под придавивших ее подушек, одеял и матраса. Кицунэ умирала со смеху.

— Ну, рыжая бестия, — прорычала Мичиэ, устремляя на нее свирепый взгляд. — Молись всем богам! Разорву!

Спальня была довольно большой, места для кольцевых гонок оказалось вполне достаточно, и девчонки начали кружить вокруг лежащей на боку кровати. Кицунэ, ни на миг не переставая визжать и хохотать, отчаянно спасалась бегством. Верткая и ловкая, наученная на горьком опыте, она никак не позволяла себя ухватить. Сцапав с пола подушку, оборотница замахнулась и надела ее Мичиэ на голову, словно огромную шапку.

Сбитая с ног ударом, Мичиэ плюхнулась на скомканное одеяло и, рыкнув яростнее прежнего, снова вскочила.

— Теперь тебе точно не жить, зверюга пещерная!

Кто знает, на сколько кругов у них хватило бы сил, но вдруг босая нога Мичиэ невзначай наступила на один из разбросанных по комнате журналов. Обложка и несколько страниц смялись, разрываясь. Поскользнувшись, принцесса, взвизгнув, упала бы, если бы одна из охранниц, тотчас возникшая рядом, не подхватила ее.

— Ну вот! — плаксиво вскрикнула Кицунэ, бросаясь к испорченному журналу. — Что ты наделала? Это же мой любимый! Про Сору! Зачем ты так?

В один миг веселья как не бывало.

— Извини, — Мичиэ смутилась. — Я случайно. Не расстраивайся. Хочешь, сейчас же пошлю кого-нибудь новый купить?

— Не надо, — всхлипнув, Кицунэ с несчастным видом сжала в руках разорванную мангу и села на лежащую рядом подушку.

Мичиэ попробовала потормошить сникшую и едва не плачущую подругу, но та только повела плечами, сбрасывая ее руки, и всхлипнула еще раз.

Растерянность. Принцесса посмотрела на своих телохранительниц, прося совета. Никогда прежде она не оказывалась в подобной ситуации. Что делать?

Пожалуй, надо просто отвлечь ребенка от произошедшего несчастья. Как?

Мичиэ взглянула на разбросанные вокруг журналы и озарилась улыбкой от пришедшей в голову идеи.

Подбежав к, стоящему у стены собственному чемодану, она открыла его и, немного покопавшись, вынула оттуда аккуратно сложенный наряд.

— Кицунэ-чан, смотри, что у меня есть!

Кицунэ подняла на нее полные слез глаза, Мичиэ сдернула с наряда полупрозрачный упаковочный пакет, и лишняя влага на глазах лисенка начала истаивать. Принцесса, беззастенчиво хвастаясь, держала в руках аккуратно висящую на вешалке девчоночью школьную форму.

Помятый журнал выскользнул из рук Кицунэ и шлепнулся на пол. Лицо лисенка вытянулось, отражая изумление и восторг. В руках Мичиэ был непременный атрибут любой манги о школьной романтике. То, что давно уже стало символом юности и красоты. Каждая из школ даже соперничала с остальными в том, чьи ученики лучше выглядят. Строгая и вместе с тем такая притягательная красота! Кицунэ не раз и не два убегала из дома дедушки Такео рано по утрам, чтобы поглазеть на девочек, собирающихся в стайки и направляющихся на учебу. Как бы хотелось ей тоже учиться в школе! Общаться с другими детьми на переменках, ходить в гости и делать домашние задания вместе! Узнав из манги о любовных посланиях в ящичке для обуви, она воспылала желанием когда-нибудь получить такое же.

— Откуда это у тебя, Мичиэ-чан? — сладко вздохнув от умиления, Кицунэ вскочила и подбежала к подруге.

— Я что, по-твоему, никогда в школу не ходила? — промурлыкала Мичиэ, довольная, что ее уловка сработала. Приложив костюм к груди, она слегка погладила ткань. — Правда, мило смотрится? Когда закончатся торжества, из страны Лугов будут присланы учителя, которые продолжат мое обучение, и леди Кохана настояла, чтобы я взяла форму с собой. Во всем должен быть порядок! Я тогда поворчала на наставницу, но теперь должна сказать ей спасибо. Смотри, какой сарафанчик! А блузка? А жакет? И все это — мое!

Кицунэ застонала от вожделения и умоляюще сложила ладони. В глазах ее сияли искры восторга, щеки украшал жаркий румянец.

— Мичиэ-чан, дай померить!

— Еще чего! — вздернув носик, принцесса отвернулась. — Ни за что в жизни!

— Ну, да-а-ай!

— Не-а! — Мичиэ нацепила вешалку со школьным костюмом на ручку стоящего рядом шкафа и с демонстративным удовольствием принялась расправлять ткань ее блузки и приглаживать белый воротничок жакета с одиночной темной полосой. — Я и так скажу, что тебе она будет маловата. А вот мне подходит! И потому у меня она есть, а у тебя нет!

Кицунэ ужом вилась за подругой, пытаясь дотянуться до объекта своего вожделения, но злыдня Мичиэ закрывала ей путь и оттесняла, не позволяя коснуться сокровища даже пальцем.

— Ты бы видела, Кицунэ-чан, как загорались глаза мальчишек, когда они видели меня в этом! — продолжала дразнить она подругу. — Все вокруг взглядов не могли отвести! Как же все-таки приятно сознавать себя привлекательной!

— Мичиэ-чан, — взмолилась оборотница. — Ну дай померить!

— Не-а!

— Ах, так? — Кицунэ сердито фыркнула и полезла отбирать силой.

Сцепившись, борясь, пыхтя и пинаясь, девчонки повалились и покатились по полу. Мичиэ рассчитывала быстро одолеть и хорошенько помять противницу, вынудить ее признать очередное поражение. Приятно будет потом немного поглумиться над побежденной, подразнить и позлить ее.

Но что такое…

Привычные, хорошо отработанные захваты и приемы не проходили. Кицунэ или выворачивалась или блокировала их. Неужели выучила и даже изобрела противодействие? Не может такого быть!

Рассерженная неожиданным сопротивлением от безответной ранее шиноби, дочь самурая бросала в борьбу все больше боевых умений. Кицунэ делала то же самое. Девушки-стражи и начали с беспокойством переглядываться. Не пора ли вмешаться?

Они не успели.

Ни Хикари, ни Кохана, увлеченные беседой, ничего не заподозрили до самого последнего момента. Обе женщины держали в руках чашки с чаем и продолжали разговор, когда вдруг с гулким ударом что-то пробило кирпичную стену, отделяющую гостиную от спальни принцессы. Кирпичи обрушились вниз. Большой резной шкаф с дорогущей фарфоровой посудой, получив удар с тыла, опрокинулся и с жутким грохотом рухнул на пол, зацепив своей макушкой край столика, за которым сидели Хикари и Кохана. Чайный сервиз и поднос с пирожными полетели под потолок. Обе, побелевшие словно снег, женщины обронили на пол свои чашки. Кохана нервно проглотила недожеванный, вставший поперек горла, кусочек пирожного.

В облаке цементного крошева в проломе поднималась тщедушная фигурка в перепачканной маечке и шортиках. Кицунэ чихала и кашляла, отплевываясь от пыли.

Мичиэ, за пару секунд до этого приставившая ногу к груди противницы и рывком отшвырнувшая ее от себя, с ужасом смотрела на разрушения. Не только сила рывка ноги была в этом повинна. Поддавшись боевому азарту и гневу, она в момент толчка ударила импульсом Ци, подобным тому, что применяли самураи во время сражения, для того чтобы отшвырнуть и опрокинуть противника. Обычному человеку без доспехов такой фокус мог бы превратить в кашу всю грудную клетку.

— Ах, ты! — Кицунэ была слишком увлечена боем, чтобы что-либо замечать. — Сейчас получишь!

Сразу четверо самураев, снаружи и изнутри комнаты, бросились на пошедшую в атаку лисицу, повалили ее, вжали в пол.

— Так нечестно! — завизжала Кицунэ с бессильной яростью и обидой. — Пустите меня! Нечестно так!

— Прекратить! — словно острая сталь, резанул по нервам голос Коханы.

Самураи отскочили от Кицунэ, а Хикари бросилась к своей тихо всхлипывающей, воспитаннице.

— Аи-чан, милая моя, все в порядке? — трясущиеся руки камигами-но-отоме подняли девчонку на ноги и принялись шарить по ее телу, выискивая раны и ушибы. — Что болит? Скажи мне!

— Вызовите врача! — выкрикнула Кохана. — Почему застыли?! Живее врача сюда! О боги, сколько крови!

Среди битых кирпичей растекалась целая лужа алой жидкости. Кровь была на лице Кицунэ, на груди и стекала до живота. Девчонка с удивлением размазала ее рукой и подняла ладонь к глазам. Она только сейчас ее заметила.

— Наверное, импульс прошел между ребер и повредил легкие.

— Скорее врача! — продолжала истерику Кохана.

— Зачем? — удивилась Кицунэ и посмотрела на перепуганную Хикари. — Не бойтесь так, я укрепила свой скелет энергией Ци, до того как Мичиэ-химе толкнула меня. А ушибы и раны мягких тканей на мне очень быстро зарастают. Ничего не болит! Совсем. К тому же повезло, что в основном головой ударилась!

Ладони Хикари переместились на голову Кицунэ, выискивая признаки ушибов и стирая кровь с ее лица. Сотрясение? Травма черепа? Какой ужас!

«Мне удалось создать тебя невероятно живучим, Кицунэ-чан. Замечательно приспособленным для ведения боя. Повреждения твоего тела зарастают так быстро, что даже смертельные для обычного человека ранения не будут фатальны. Ты выживешь, если тебе пронзить сердце. Выживешь, если вспороть живот. Даже если тебе срубить голову, но быстро приставить ее к обрубку шеи, ты зарастишь и такую рану. Это сила реаниматора, которая была унаследована тобой через гены. Но ранения головы недопустимы. Повреждение головного мозга станет смертельным. Защищай его всеми доступными средствами».

Мозг Кицунэ был того же размера, что и у обычного годовалого ребенка. Помня наказ хозяина, Кицунэ воспользовалась свободным пространством, чтобы укрепить защиту. Тройная костяная кора с амортизирующими подкладками из жил и хрящей окружала единственную невосполнимую и жизненно важную часть тела оборотницы. Ци текла сквозь костяные слои и мягкие ткани непрерывно, предохраняя кости от раскола, а мозг от сотрясения. Удар о стену пробил верхний слой черепа, но трещина уже закрылась и заросла.

— Хикари-сан! — Кицунэ подняла руку и утешающе погладила женщину по тыльной стороне ладони. — Все в порядке, не волнуйтесь. Голова — самая неуязвимая часть моего тела!

— Ох ты, глупыха! — то всхлипывая, то вздыхая от радости и смеха, перепуганная женщина стиснула девчонку в объятиях. — Хоть сейчас не шути, умоляю тебя!

Поздним вечером, когда улеглась суматоха и отель начал затихать, Кицунэ, вымытая и переодетая, осмотренная врачом, направилась в свою комнату. Давно уже пора было ложиться спать.

Хикари проводила Кицунэ до постели, уложила ее, но, когда уже собралась уходить, девочка вдруг вскочила и схватила ее за руку.

— Что с тобой, Аи? — Хикари коснулась плеча оборотницы пальцами, а Кицунэ обняла ее руку, которую держала, крепко-крепко.

— Хикари-сан… где находится «Сад за высокими стенами»?

— Сад за высокими стенами?

— Мичиэ отправляют туда. Это, должно быть, ужасное место, раз такой сильный человек, как она, пришел в отчаяние. Я… я должна тоже отправиться туда. Чтобы спасти Мичиэ, леди Кохану и остальных. Наверное, это место похоже на подземную базу моего хозяина. Мне… мне очень не хочется расставаться с вами, Хикари-сама, но я должна… отправиться с Мичиэ и помочь ей.

— Заботишься о ней даже после того, как она так сильно тебя ударила?

— Мы же играли!

— Ах, Кицунэ-чан. Будь немного осторожнее в играх с Мичиэ-химе впредь. Она самурай, никогда не забывай об этом. А насчет остального, — Хикари погладила девочку по голове ладонью. — Мы тоже отправляемся в этот «Сад за высокими стенами». Так сложились обстоятельства, что только там мы можем сейчас быть в безопасности.

— Но разве это не опасное место?

— Опасное, очень. Но там живет один человек, который защитит нас и никогда не предаст. Он сумеет помочь и нам, и Мичиэ, я уверена.

— Я не дам ее в обиду никому. Она хороший человек. Хотя жадная, иногда злится и больно бьет. Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого! Я запомню все ее приемы, научусь защищаться, а потом ей самой уже надоест меня колотить.

— Спать пора, вояка! Нашла себе противницу! Принцессу из соседней страны!

— Она мне не противница. Просто… просто… я не знаю, как это объяснить. Я чувствую, что если ей не помочь, то Мичиэ-чан может погибнуть. Она не плачет, но в глазах у нее боль и тоска. Это неправильно. Мне не нравится, когда у человека такие глаза. Я выведу ее из этого состояния, и даже если придется получить пару раз по шее, то почему бы и нет? Главное, чтобы она не думала о страшном.

— Не можешь просто пройти мимо, когда кому-то плохо, Кицунэ-чан? — Присев на корточки, Хикари заключила лисичку в ласковые объятия. — Ты не представляешь, милая, как я счастлива видеть это качество в… своей дочери.

Снова уложив маленькую оборотницу в постель, Хикари пожелала ей спокойной ночи и удалилась, но не успела Кицунэ задремать, как вдруг за окном раздался громкий хлопок. В небе вспух яркий бутон цветных искр.

— Что это было? — девчонка, только что лежавшая в кровати, через мгновение уже вжималась личиком в стекло окна. — Дедушка Ясуо, смотрите! Еще один взрыв, а вот еще! Красиво! Ух, как красиво! А что это?!

— Это фейерверк, — ответил самурай, присматривающий за девчонкой, пока Така и Хикари отдыхали. — Ровно восемьдесят лет назад, в это самое время, родился самый важный человек в этой стране. Тот, кто поднял страну Водопадов с колен.

— Страну? С колен? Это как? — принялась переспрашивать Кицунэ, любуясь красочными вспышками в небе. Фейерверки взмывали вверх один за другим, чаруя взгляды людей.

Ясуо пришлось сделать для нее небольшой экскурс в историю, рассказать о великих свершениях прошлого, остановивших разграбление страны соседними государствами и позволивших ей встать вровень с другими малыми странами мира, такими как страны Болот, Лугов, Ручьев и Рисовых Полей.

— Я служил в личной гвардии человека, игравшего ключевую роль в этих свершениях. Нынешнего правителя Водопадов, человека огромного мужества и выдающегося ума, великого дайме Торио-сама.

— Значит, это действительно хороший человек, — благодушно улыбаясь, сказала Кицунэ. — Он достоин такой красоты.

Сотни и сотни фейерверков взмывали в небо один за другим. Ясуо посматривал на окно, озаряемое вспышками разноцветных искр, и радовался, что зачарованная небывалым зрелищем лисичка не может видеть его печальную улыбку. Зачем говорить ей сейчас, что далеко не так радужна была судьба героя, как это можно представить, глядя в украшенное фейерверками небо!

Проглазевшая на фейерверки до утра, Кицунэ легла спать и проснулась только ближе к обеду. Потягиваясь, словно разнежившийся, ленивый лисенок в норе, она не вылезала из теплой постели и с наслаждением купалась в солнечном свете, льющемся из окна. Ах, какое же это счастье и удовольствие!

Забыла о сладкой неге она только тогда, когда в комнату вошла, с улыбкой поглядывая на мурлычущую девчонку, Маэда Хикари.

Моментально выскочив из кровати, Кицунэ подбежала к ней и обняла, а затем отступила на шаг и почтительно склонилась, желая доброго утра. Хикари одарила Кицунэ ласковым взглядом, а та, вдруг вспомнив, что еще ничего не рассказывала госпоже о вчерашней прогулке в город с бабушкой Такой, принялась тараторить, сообщая самые последние важности из своей жизни. Эмоции били через край, энергия была совершенно неуемна. В памяти Хикари снова расцветали картины былого. О том, как ее Аи много лет назад с упоением выбалтывала маме все, даже самые малые события, что происходили с ней в школе, дома или во время прогулок с подругами. Сердце старой женщины, когда она смотрела на Кицунэ, исходило болью и таяло от нежности.

— Сегодня день будет еще интереснее, Аи-чан. И день, и ночь. Я специально позволила тебе поспать подольше, чтобы ты смогла увидеть вечерний праздник, не борясь с усталостью и дремотой. Но нужно собираться. Пойдем.

Она отвела заинтригованного лисенка в ванную и заставила принять все положенные водные процедуры. Кицунэ не упустила случая немного побаловаться с водой, и от умывальников, как от всего, что было интересно и с чем можно было играть, ее тоже пришлось оттаскивать чуть ли не за уши.

— Кицунэ-чан, — Хикари применила тактическую хитрость. — Вы ведь с Такой-сан вчера купили несколько красивых платьев? Покажешь мне?

Вспыхнув восторгом, Кицунэ схватила ее за руку и потянула за собой, принимаясь тараторить о том, что платьев вовсе не несколько, что куплено было очень даже много.

— Вот! — она торжествующи распахнула большой шкаф, доверху наполненный различными нарядами. — Смотрите, Хикари-сан, сколько теперь у меня всего!

— Надо же! — неподдельно изумилась Хикари. — Похоже, ни ты, Кицунэ-чан, ни Така-сан не собирались вчера сдерживаться. Скупили все, что было в городе? Жаль, что меня с вами не было!

— А разве нельзя так много покупать? — Кицунэ устремила на Хикари смущенный взгляд со смесью растерянности и мольбы.

У Хикари вырвался вздох умиления. Ей ли не понять, почему старая кошка Така вот уже вторые сутки не переставая мурлычет и почти не реагирует на происходящее вокруг? Когда бабуле в последний раз доводилось бить посуду? Заглянула сегодня с утра в эту комнату посмотреть на спящую девочку, а затем при простейшей заварке чая умудрилась расколотить одну из чашек и просыпать листья мимо чайника. Нашла на старости лет себе котеночка…

— Конечно, можно было, Аи-чан, — не скрывая ласковых интонаций, ответила Хикари на вопрос девочки, подумывая о том, что Кицунэ вчера, похоже, всю душу бабушке Таке вымотала такими вот взглядами. — Я только жалею о том, что не могла посмотреть на то, как ты выбирала себе наряды. Наверное, было очень весело!

— Очень-очень, Хикари-сан! Там было столько вещей! — маленькая оборотница широко развела руками. — Вот столько! Даже не знаю, как сказать! У меня голова закружилась от выбора!

— Но ведь теперь ты можешь показать мне самое красивое свое платье?

— Конечно! — подскочив на месте и задорно взвизгнув от переполняющих ее чувств, Кицунэ принялась выбирать.

Она перемерила половину своего вчера обретенного гардероба, а Хикари охотно разъясняла ей, что с чем носят, в какой ситуации будет уместна или неуместна та или иная вещь. Помогая переодеваться, она составляла из предложенного самые эффектные или просто приятные глазу комплекты, причем не упускала возможности потискать и понежить ставшее ей по-настоящему родным дитя. Кицунэ, купаясь в волнах родительской любви, смотрела на леди Хикари глазами, полными обожания. Она пока не знала слова «мама», но, узнав его чуть позже, навсегда запомнила и сохранила для себя образ матери именно таким.

Воцарившуюся идиллию нечаянно нарушила бабушка Така, пришедшая сообщить о том, что госпожу и ее воспитанницу желает видеть принцесса Мичиэ.

— Не вижу причин отказывать благородной леди в этом, — ответила ей Хикари. — Попроси администратора вызвать нам рикшу.

— Вас уже ждет паланкин, моя госпожа. Мы можем отправиться немедленно.

— Хорошо. Тогда мы будем готовы минут через… Аи-чан, о, да хранят меня духи предков, ты же еще даже не завтракала!

— Я могу потерпеть, Хикари-сан. Не беспокойтесь, мы ведь хорошо поужинали вчера.

— Я виновата перед тобой, Аи. Пожалуйста, не сердись на меня. Обещаю, что впредь буду более к тебе внимательна.

— Не нужно извиняться, Хикари-сан, — Кицунэ робко опустила глаза. — Я… я не понимаю, за что вы извиняетесь, и чувствую себя неловко.

— Ах, лисенок! — Хикари не удержалась и снова, от всей души, стиснула Кицунэ в объятиях. — Чудесная ты моя!

Паланкин доставил камигами-но-отоме и ее приемыша в огромный павильон, собранный из легких деревометаллических конструкций. Здесь, в укрытии от посторонних глаз, шла финальная подготовка к торжественному прибытию Мичиэ, царственной невесты, во дворец дайме Водопадов.

Вокруг сновали подсобные рабочие и артисты. Десятки людей репетировали и без того заученные до мелочей движения танца и шаги. Кицунэ даже растерялась, очутившись вдруг в таком большом скоплении людей.

— Прошу сюда, — слуга, присланный к гостинице вместе с паланкином, поклонился, указывая движением рук направление. — Госпожа Мичиэ-химе ждет вас.

Кицунэ во все глаза высматривала подругу в толпе людей, но, увидев, не поверила глазам сразу. Не так-то просто было узнать в этом ворохе из крашеного шелка худощавую девчонку с печальным лицом и усталыми глазами. Лицо Мичиэ было густо замазано белилами, а пепельно-серые волосы спрятаны под роскошным черным париком, украшенным шпильками, заколками и цветами из драгоценных камней.

Пока Хикари, Кохана и Мичиэ были поглощены ритуалом приветствия, Така зорко следила, чтобы Кицунэ не открывала рта, и дергала ее за рукав, едва та намеревалась что-либо сказать. Вокруг было много посторонних, и никто не собирался рисковать услышать из уст бесцеремонной лисицы какую-либо оскорбительную нелепицу или шутку в адрес принцессы.

— Я хотела бы поговорить с Аи-сан наедине, — произнесла Мичиэ, и их, не возражая ни словом, тотчас проводили к подсобному помещению, из которого спешно вытурили всех работников и артистов. За Мичиэ и Кицунэ последовали только двое телохранителей. Присутствие стражи рядом с важными особами стало привычным и неизбежным злом современного мира.

— Мичиэ-чан, это правда ты? — едва посторонние вышли, Кицунэ начала кружить вокруг подруги, с недоверием рассматривая ее. — Тебе что, дали в театре роль куклы?

— Что-то в этом роде, — Мичиэ смущенно улыбнулась. — Кицунэ-чан, я… я хотела с тобой поговорить до того, как процессия направится ко дворцу…

Кицунэ меж тем, зацапав шлейфы кимоно Мичиэ, подняла их и начала считать слои.

— Раз, два, три…

— Двенадцать! — прервала ее подсчеты Мичиэ. — Это особое, двенадцатислойное кимоно, которое надевают только по самым торжественным случаям.

— Сколько шелка! — восторженно выдохнула Кицунэ. — Ты в нем похожа на… на… на капусту!

— Вот спасибо!

Лисичка, заливисто рассмеявшись, дернула подругу за полы кимоно и принялась бегать по кругу, заставляя Мичиэ крутиться на месте.

— Прекрати! — возмутилась Мичиэ, запуталась в собственном кимоно и повалилась, сев посреди ворохов шелка. — Кицунэ-чан! Ты можешь стать серьезной?

Расшалившаяся девчонка обернулась и удивленно хлопнула глазами, глядя на подругу.

— Кицунэ… — принцесса с помощью телохранителей поднялась и встала на ноги. — Пожалуйста, выслушай. Я ведь позвала тебя не для того, чтобы играть.

— А зачем?

— Я… ты знаешь, что сегодня ближе к вечеру я должна официально прибыть во дворец дайме.

Кицунэ кивнула, продолжая слушать.

— Скорее всего, меня поселят в главных покоях правящей семьи, куда нет доступа никому из посторонних.

— А я что, посторонняя? — в голосе Кицунэ прозвучала обида.

— В том то и дело, что нет! Для меня ты совсем не посторонняя, но для охраны дворца ты… ты просто гостья, и твое происхождение, твой статус… я боюсь, что нам не позволят часто видеться. А возможно, что и никогда уже мы не встретимся, хоть и будем жить недалеко друг от друга.

— Что такое статус? — маленькая оборотница едва не расплакалась. — Мичиэ-чан! Ты серьезно? Ты правда серьезно?

— Да, Кицунэ-чан. Прости. Поэтому… поэтому я не могу ждать и хочу попросить у тебя прощения… за все. За боль, что я причинила тебе при вспышках гнева. За обидные слова, которые говорила вовсе не всерьез, поверь. За… тот удар импульсом Ци. Я… ужасный и опасный человек. Прости меня, Кицунэ-чан. Пожалуйста.

— Дедушка тоже называл меня опасным человеком, — ответила Кицунэ. — Так что неизвестно, кто из нас опаснее. Ты больно бьешь, а я могу быстро заращивать почти любые раны. Мы прекрасно подходим друг другу, тебе не кажется, Мичиэ-чан?

— Может быть, — глаза принцессы быстро угасали, теряя цвет жизни.

— Так что все ерунда. — Кицунэ задумалась. — Скажи, а к тебе что, вообще никого не будут подпускать? Посадят в тюрьму, за решетку?

— Нет, что ты. Служанки и телохранители будут рядом. И каких-нибудь особо благородных дам обязательно навяжут. Чтобы шпионили за мной.

— Ну тогда, Мичиэ-чан, возьми меня к себе служанкой?

— Что?

— А что такого? Кохана-сан научит меня, что и как делать, и мы будем с тобой часто видеться. Читать мангу, играть. У тебя есть куклы, Мичиэ-чан?

— Хорошие обо мне пойдут слухи, если я в моем возрасте буду играть в куклы со служанками! — Мичиэ, слегка оживляясь, посмотрела на Кицунэ просветлевшим взглядом. — Кицунэ-чан, если ты согласна, я попрошу Кохану-сан помочь нам. Ты ведь шиноби? Правящим семьям позволительно держать при себе шиноби в качестве телохранителей и шпионов. Правда, будет не так просто, ведь мы знакомы всего пару дней и дворцовые службы безопасности могут заартачиться, но думаю, если закачу истерику, то может получиться. Значит, жди вестей!

Кицунэ восторженно кивнула.

— Мичиэ-чан, я совсем недолго прожила в мире людей, но успела увидеть людей разных — хороших и плохих. Очень часто плохие держат в своих руках силу и власть. Люди хорошие разобщены и погибают поодиночке. Но я хочу это изменить! Враги, что преследуют меня, храбры потому, что я одна. То чудовище, которое ждет тебя в саду за высокими стенами, торжествует потому, что уверено в том, что тебя некому защитить. Но я вижу, что происходит! Когда я появилась среди людей, то была одинока и совершенно бессильна. Но потом появился рядом дедушка Такео. Потом — леди Хикари, бабушка Така, самураи Микио и Ясуо. Нас уже стало шестеро! Ты, леди Кохана и все ваши самураи, вместе с нами, это уже столько хороших людей, что даже отряд сильных врагов не справится с нами! Нас все больше и больше! Наша сила растет, и скоро, Мичиэ-чан, бояться и отчаиваться будет уже не нужно! Мы победим и тех, кто меня преследует, и тех, кто хочет заманить тебя в страшный сад! Верь мне, Мичиэ-химе! — Кицунэ вскинула кулак в упрямом, грозном и волевом жесте. — Мы — победим!

— Даже не хочется спорить с таким ярым заявлением, — Мичиэ посмотрела на Кицунэ с насмешливым прищуром. Лисичка явно перечитала манги. — Но кое с чем можно согласиться. Вольно или невольно, ты собираешь людей вокруг себя. Твои душевные качества пробуждают в них все самое светлое, и ты становишься нитью, соединяющей их не только с тобой, но и со всеми, кого ты считаешь достойными стать друзьями тебе. Может быть, эта сила твоей души, а вовсе не треклятая энергия Ци, действительно способна сотворить чудо?

День был в самом разгаре, солнечный свет бесконечным потоком лился на крыши города и на улицы, заполненные толпами празднично одетых людей.

Кицунэ, закончившая обед в одном из ресторанов, вышла из здания и с восторгом начала озираться. Звуки музыки и шум толпы манили ее. Аромат духов, запахи сладостей и свежих цветов опьяняли, кружили голову.

— Не хочешь немного погулять по городу, Аи-чан? — спросила ее Хикари. — Поучаствуй в конкурсах, развлекись. Пойдем со мной. Мы можем купить все, что понравится!

— Правда, можно?

— Конечно! Пойдем же, не будем терять времени!

Две пожилые дамы и девочка-лисичка окунулись в веселый праздничный водоворот. Микио и Ясуо привычно несли стражу, присматривая, чтобы с их подопечными ничего плохого не произошло.

Кицунэ, успевшая полакомиться сладостями после обеда в ресторане, первым делом помчалась участвовать в конкурсах и играх. Энтузиазм ее был совершенно неуемен, а врожденная ловкость не могла подвести в детских забавах. Пакеты, которые леди Така предусмотрительно припасла для призов, быстро наполнялись.

— Посмотри, Аи-чан! — сказала Хикари, указывая ей на большой павильон со сценой, где шли показательные выступления молодых талантов. — Не хочешь поучаствовать? Есть у тебя в памяти пара хороших песен?

— Конечно! В кинотеатре между мультфильмами и кино показывали музыкальные клипы. Красивые! Я их хорошо запомнила.

Подав заявку и дождавшись своей очереди, Кицунэ поднялась на сцену и, ни в малой степени не стесняясь вспышек фотоаппаратов, спела пару песен, а затем, благо одета была в традиционное кимоно, исполнила нагло скопированный у гейш Сандзе изящный и весьма сложный танец, который даже без музыкального сопровождения способен был заворожить зрителя.

— Ваши аплодисменты для юной майко, украсившей своим визитом наш скромный праздник! — с восторгом выкрикнул в микрофон ведущий конкурса. — Любой из учителей мог бы гордиться столь прекрасной и талантливой ученицей!

Далеко не пустой зал разразился аплодисментами, а Кицунэ в подарок благодарным зрителям исполнила еще одну песню и, получив сразу два подарка, за пение и танец, вернулась к ожидающим ее Хикари и Таке.

Седоволосый мужчина, наблюдавший за выступлениями, выждав момент, подошел к леди Хикари и выразил свое восхищение талантами ее дочери, осведомившись попутно, не посещает ли благородная леди Аи какую-либо из музыкальных академий.

— Я всего лишь один из агентов, занимающихся поиском талантливых людей по всему миру. Мы наблюдаем за клубами самодеятельности в высших школах, ищем таланты на фестивалях и празднествах. Простите за прямолинейность, но увидеть камигами-но-отоме здесь и сейчас стало для меня невероятно приятным сюрпризом. Вокальные данные вашей дочери выше любых похвал. Я непременно сообщу о ней руководству нашей организации, но сейчас хочу спросить, не желаете ли вы подумать о карьере певицы для вашей дочери?

— Благодарю вас, добрый господин, за лестные слова, — ответила ему Хикари, улыбаясь мыслям о том, что для Кицунэ это была бы неплохая судьба. — Но подобные вопросы должна решать сама Аи. Почему бы вам не спросить ее мнения?

Певицы как служительницы искусства были почитаемы и уважаемы во всех слоях общества. Единство Культуры заботилось о своих певчих птичках, обеспечивая всем необходимым и выделяя им солидную охрану из самураев и шиноби. Образ певицы, возвышенный и чистый, был мечтой почти всех девчонок мира. Со своим умением копирования и моделирования голоса Кицунэ заключит контракт с музыкальной ассоциацией без особых проблем. Ее станут оберегать и хранить, могущественные кланы встанут на защиту певчей птички от злобных преследователей, вроде тех, что идут по ее следу сейчас. Никогда и ни один из похотливых негодяев, от которых в свое время Хикари скрылась в Сандзе, не сможет даже близко подобраться к Кицунэ. Не подпустят. Кто захочет, чтобы ему о любви, нежности и счастье пела девушка, опозоренная доступностью и беспорядочными связями?

Человек, что подошел к ним сейчас, всего лишь младший из искателей, но его сигнал о поющей камигами-но-отоме быстро достигнет верхов.

— Певицей? — щечки Кицунэ разрумянились от радости и смущения. Неужели ее сочли достойной? — Я… простите, господин, но скажите, смогу ли я быть рядом со своими родными, если соглашусь?

— Это сложный вопрос, юная леди. Гастроли, выступления и репетиции, работа над собой, над внешностью и голосом — это требует очень много времени. Но, полагаю, Единство Культуры создаст все условия, чтобы вы проводили со своими близкими как можно больше времени.

Кицунэ посмотрела на Хикари, прося у нее совета и поддержки. Камигами-но-отоме кивнула с благодушной улыбкой, и Кицунэ снова взглянула на искателя.

— Ваше предложение радует меня, но ответить сразу сложно. Позволите ли вы мне попросить немного времени на раздумье?

— Конечно, я не настаиваю на немедленном ответе. В ближайшие дни с вами свяжется уполномоченный агент, и вы сможете обсудить с ним все детали.

Распрощавшись, наблюдатель вернулся на свое место и продолжил просмотр импровизированного концерта. Тем более что посмотреть действительно было на что. В столице было немало домов гейш и пара больших музыкальных школ, их воспитанники и воспитанницы на добровольных началах были не прочь блеснуть искусством.

— Я правда могу стать певицей? — Кицунэ сияла от радости и гордости, словно солнце. — Правда?

— Конечно, — смеясь, ответила ей Хикари. — Не удивлюсь даже, если ты станешь лучшей из певиц! Сейчас на сцене все участницы стараются как могут, чтобы подняться на невзначай заданный тобой высокий уровень.

Кицунэ недолго посмотрела на концерт, мечтая о грядущей славе, а затем, окликнутая Хикари, проследовала к выходу и покинула павильон.

Азарт и счастье расцвели с новой силой, лисенок помчался играть и веселиться. Благо на главной площади города сразу нашелся объект для ее интереса.

Двое старых самураев недовольно повели плечами, чувствуя разлитый вокруг фон энергии Ци.

— По приказу городского управляющего группам артистов, обладающим измененным геномом, на главной площади разрешено применение ниндзюцу в качестве красочных эффектов, — пояснила Така удивленной Кицунэ. — Самураи следят за порядком, а кто опасается покушения, тому рекомендуют держаться от этого места подальше.

Кицунэ нырнула в толпу, пытаясь пролезть в первые ряды и посмотреть на ниндзюцу, но вдруг отвлеклась, заметив в стороне, у навеса маленького питейного заведения, группу людей в пестрой и яркой одежде.

— Простите, — девчонка, без всяких стеснений подбежала к ним и потянула за рукав добродушного вида дядьку в однотонном шелковом кимоно. — Вы артисты?

— Конечно, юная леди! — ухмыльнувшись, дядька отсалютовал Кицунэ, подняв высоко вверх плошку с какой-то снедью. — Цирковая группа Орино приветствует вас! Орино-сан, это вон та прекрасная дама, что сидит с нашим менеджером и занимается почетным делом дегустации алкогольных напитков!

— Меньше болтай, Морио! — выкрикнула женщина лет тридцати, худощавая, разряженная в пух и прах. — На мою выпивку уходит денег в разы меньше, чем на твою еду! Ты не окупаешь себя, бесполезная бездарность!

— А почему вы не выступаете? — вмешалась в беззлобную перепалку Кицунэ.

— Желающих слишком много. Все места заняты, нас вытеснили и отправили на… в… — верзила махнул рукой. — В общем, на покой. Кто знал, что столько театральных и цирковых групп пожелают пофыркать Ци перед толпой?

— А вы тоже можете?

— Нас семеро, а двое по крови шиноби. Орино-сан и вон тот, хмурый тип в синей рубахе. Эти могут показать пару фокусов. Только фокусов. На нас вот как-то раз бандиты уличные напали, четверо против троих, так мне наших доблестных шиноби спасать пришлось! Вот этими кулаками, без всякого усиления потоками Ци!

Верзила показал кулачищи и громко расхохотался, а Кицунэ, выразив сожаление, что не увидит их выступления, вернулась к Хикари и Таке.

Они блуждали по лабиринтам улиц около полутора часов, когда уставшая Хикари остановилась отдохнуть в кафе, а Кицунэ под присмотром Ясуо начала шнырять поблизости, высматривая разные интересности.

— Привет! — она подскочила к лотку, на котором были выставлены различные мягкие игрушки. — Вы торгуете или это конкурс?

Девушка лет шестнадцати, усталая и немного шальная от суеты, подняла на Кицунэ безразличный взгляд.

— Ни то и ни другое. Это благотворительная акция. Раздаем бесплатно.

— Ух ты! — Кицунэ тотчас зацапала с лотка пушистого белого зайца.

— Положи на место! — возмутилась девчонка. — Это для детей из плохо обеспеченных семей. Городской управитель обязал все школы города во время этого фестиваля организовать концерты и благотворительные акции для детей из воспитательных домов и бедных кварталов.

— А-а-а, — Кицунэ с легким сожалением положила игрушку на место. — А почему же у вас такой заполненный лоток? Плохо берут?

— По улице штук пять таких же точек, как у нас. А то и больше. Каждая школа, наверное, устроила похожие раздачи. Фантазии нет ни у кого. А у нас и место неходовое. Все дети там, — девчонка махнула в сторону, откуда слышались звуки музыки и выкрики артистов. — Беда. Раздам мало игрушек, получу порицание.

— Тогда что же сидишь?

— Устала. Все едино ничего не успею. Пусть порицают.

— Но это же плохо! Так нельзя! А можно мне тебе помочь?

— Это как?

— Я… я сделаю это место веселым и привлеку сюда детей!

— Да? И как же?

Кицунэ задумалась. Самое веселое, что она знала в жизни, ассоциировалось у нее с мультфильмами или мангой.

— В этой части улицы все аттракционы и торговые лотки принадлежат вашей школе?

— Звучит так, словно мы клан или землевладельцы, — девчонка даже не усмехнулась. — Но ты права, вокруг все точки наши.

— Собери руководителей!

— На бандитскую сходку? — улыбка девчонки не стала шире ни на миллиметр. — Ну, соберу, и что ты им скажешь?

— Надо кое-что обсудить, — Кицунэ хитро прищурилась. — Вас нужно приодеть, а на площадь добавить развлечений. А еще взбодрить! Вы все вялые, как осенние мухи! Почему не слышно музыки? Где бенгальские огни и хлопушки? Ничего удивительного в том, что люди проходят мимо!

Звонок радиотелефона застал Мичиэ врасплох, но она, услышав из динамика восторженную болтовню Кицунэ, со вздохом выделила несколько костюмеров из своего сопровождения. Усталые женщины, подбодренные обещанием хороших премий, поспешили на вызов и были на месте всего через двадцать минут.

На соседней улице продавались различные маскарадные костюмы. Сейчас был немного не тот праздник, и продавцы скучали весь день. Они едва не впали в состояние шока, когда под конец дня к ним, партиями по двадцать, повалили клиенты. Магазинчик наполнился шумом и гамом, костюмы сметали на ура. Кицунэ, по праву спонсора сунувшаяся в ассортимент первой, с восторженным взвизгом вцепилась в рыжий лисий наряд с длинным хвостом на юбочке. Он оказался ей слегка великоват, но костюмерши умело исправили положение, подшив и подправив швы в нужных местах.

— Хикари-сан! — Кицунэ, подбежав к отдыхающей в кафе камигами-но-отоме, повернулась на месте, показывая свой преобразившийся без применения каких-либо дзюцу внешний вид. — Смотрите! Я теперь настоящий лисенок!

Хикари всплеснула руками, а Така, не отводя взгляда от девчонки, засияла от восторга.

— А хвостик-то у тебя один, Кицунэ-чан! Совсем еще маленькая ты у нас лисичка!

Ци Кицунэ скользнула в пушистый рыжий хвост, включая его в общую систему циркуляции энергии и заставляя двигаться. Девчонка взмахнула хвостом, сцапала его руками и обняла, прижав к груди. Мягкий искусственный мех был весьма приятен на ощупь.

— Да! — промурлыкала Кицунэ, ласкаясь щекой о хвост и блаженствуя. — Я такая!

— Как уверенно говорила Така-сан о том, что лисий облик нашей Кицунэ-чан недоступен! — ехидно посмеивались двое седых дедов-самураев, не забывавших между делом посматривать по сторонам. — Эх, теперь придется утроить бдительность, иначе вертихвостку маленькую тотчас в зоопарк утащат! Как узнать ее потом в общей рыжей стае?

— Просто! У которой уши плюшевые, та и наша!

Цирковая группа Орино, не ожидая того, вдруг получила заказ на выступление и вскоре предстала перед довольно помахивающим новообретенным хвостом лисенком.

— Здесь в отличие от центра запрещено использовать ниндзюцу, — сказала им Кицунэ, кратко обрисовав задачу. — Но ведь вы артисты и наверняка знаете, как превратить будни в праздник, даже не используя Ци?

— Конечно! — Орино развернула пару пестро разрисованных вееров. — Можете рассчитывать на нас, юная госпожа!

Остальные артисты кивнули с энтузиазмом.

Получив цветные фонари, бенгальские огни и гирлянды, школьники понавешали дополнительных украшений на свои лотки и навесы. Артисты вступили в дело, и медленно, постепенно люди начали задерживаться в этой части улицы немного дольше. Группа Орино устраивала маленькие конкурсы и представления одно за другим, Кицунэ шныряла среди все увеличивающейся толпы и хитрющим взглядом выискивала скучающих людей или отлынивающих от дела подчиненных. В подчиненные себе она записала всех школьников, что были привлечены здесь для работы с лотками или под навесами. Как только кто-либо из них начинал хандрить или поддаваться усталости, рядом возникала неугомонная лисица и подбадривала, даря частицу своей энергии.

— А теперь добро пожаловать в нору унылого енота! — Кицунэ подвела стайку из полутора десятков детей к лотку, возле которого сидела наряженная в громоздкий костюм угрюмая девчонка, занимавшаяся раздачей игрушек. — Вы только посмотрите, сколько замечательных сокровищ он себе захапал! Сам не играет и другим не позволяет! Вот ведь бука!

— Его надо побить! — заявил один из мальчишек, угрожая еноту кулаком.

— Не надо никого бить! — Кицунэ крутанулась на месте и остановилась, нравоучительно подняв указательный палец. — Мы хитростью вернем то, что принадлежит нам по праву! Сейчас я отвлеку его, а вы выносите сокровища!

Кицунэ приблизилась к еноту, и, выхватив печенье из сумочки на своем поясе, помахала перед его носом.

— Смотри-ка, дружище, что у меня есть!

— Что за пыльная гадость? — уныло ответил енот. — Ты ее что, на земле подобрала?

— Подыграй мне! — шепнула Кицунэ. — А помятая печенька потому, что в нескольких конкурсах уже участвовала. Ну же!

— Уйди, лиса, — все так же уныло ответила девчонка из недр пухлого костюма. — Все едино, толку не будет от твоих…

— Ах, так? — Кицунэ вскочила на плечи еноту и рывком нахлобучила шапку-голову ему на щель для обзора. — Скорее, друзья! Тащите сокровища, пока я держу эту бубнилку!

Дети с визгом налетели на игрушки, начиная сгребать их с лотка и растаскивать.

— Слезь с меня! — девчонка-енот неуклюже трепыхалась в неудобном и громоздком костюме. — С ума посходили все?

— Вырывается! — выкрикнула сквозь смех Кицунэ. — Помогите!

Семеро детей, бросив игрушки, помчались выручать лису и повисли на еноте, облепив его со всех сторон. Унылый зверь бессильно обмяк и распластался на мостовой, словно раздавленная медуза.

— Вот что бывает с жадинами! — Кицунэ, торжествующе хохоча, похлопала его по макушке.

— Все равно не успеем все раздать, — пробубнила девчонка внутри костюма. — Даже если сейчас начнется массовый наплыв клиентов. Порицание получим…

Кицунэ было это безразлично. Словно рыжая комета, она носилась по улице, преследуемая вереницей смеющихся детей. Вокруг нее царили радость и веселье, этого было ей вполне достаточно для счастья.

Вернулась Така, со вздохом возвращая Хикари совершенно истощившийся кошелек.

— Пришлось взять часть вещей в кредит, — сказала служанка. — С утра нужно снять со счета в банке еще немного денег и погасить его.

— Не важно. — Хикари даже не посмотрела на пустой кошелек. — Зачем нам нужны деньги, Така-сан? Ничего не жаль, только бы Кицунэ-чан была счастлива. Посмотри, как веселится! Это ли не самый прекрасный вид, что только может быть? Как будто не было ничего плохого с нами никогда.

Кицунэ исполнила стойку на руках и, подпрыгивая, начала кружиться на месте, забавляя детей своей акробатикой. Пушистый хвост, укрепленный на спрятанных под юбкой шортиках, дразнящее вилял из стороны в сторону при каждом ее подскоке. Один из мальчишек, отчаянный хулиган, ухватил ее за хвост и с силой дернул, намереваясь сорвать его с костюма артистки и удрать с таким знатным трофеем. Кицунэ слегка покачнулась от его рывка, но тотчас дернула обратно и подняла не разжимающего рук мальчишку над землей.

— Что, злыдень, попался? — Кицунэ хохотнула, мотая хвостом с висящим на нем ребенком вправо-влево. — Лису волшебную вздумал обидеть? А не думаешь, что я тебе такой же хвост на лбу наколдую?

— Он у тебя что, настоящий?

— А то! — Кицунэ, по-прежнему стоящая на руках, изогнулась дугой, подняла одну руку и щелкнула мальчишку по носу. — Скажи спасибо, добрая я! Кыш с хвоста!

Мальчишка отскочил в сторону, но не успела оборотница встать на ноги, как в ее хвост тотчас вцепились сразу четверо других мальчиков и девочек. Пришлось направить в лисью пушистую гордость еще больше Ци, чтобы расшалившаяся детвора не повыдергивала из нее всю шерсть.

— Покатай нас тоже, Аи-нэсан!

Микио и Ясуо с беспокойством посматривали на едва уловимый след энергии Ци, что тянулся за Кицунэ. Пока такое не заметит рядовой самурай, но если девочка во время игры забудется и пустит в ход свои способности в полную силу, последствия могут быть неприятны. Не катастрофичны, но неприятны и вполне способны испортить праздник.

Меж тем над улицами города успели незаметно сгуститься сумерки. В какой-то момент хаотичный поток людей на улице сменился на четко направленный, и многие, оставляя свои прежние занятия, направились к главной площади.

— Что случилось? — Кицунэ подбежала к Хикари и Таке. — Куда это все?

— Сейчас то самое время, к которому Мичиэ-химе готовилась все дни вчера и сегодня, — ответила ей камигами-но-отоме. — Хочешь ли ты тоже, Аи-чан, взглянуть на результаты ее стараний?

Не переставая танцевать в задаваемом музыкой ритме, длинная процессия двигалась через город. Несколько сотен из составляющих ее людей несли на плечах роскошные паланкины и длиннохвостых драконов из дерева и ярко раскрашенной бумаги.

Каждый из танцоров держал в руках факел. Огненные шары срывались с паланкинов и, оставляя за собой длинные пламенные шлейфы, взмывали в темнеющее вечернее небо. В воздухе кружились выстреливаемые из установок на паланкинах и драконах лепестки розовой сакуры. Эти лепестки доставили из страны Лесов, где мастера растений клана Мори-но-сейрей могли заставить цветы расцвести в любое время года.

В центре процессии на утаенных под тканевыми полотнами больших деревянных колесах и плечах могучих самураев двигался почти настоящий корабль, символизирующий небесную лодку. На ней как бы спустилась с небес к своему жениху носительница благодати, возлюбленная богами дочь правящего рода. Та, что принесет своему народу успех, счастье и процветание.

Корабль был украшен позолотой и искусной резьбой, увешан гирляндами цветов и озарен светом живого огня в больших металлических чашах, но мало кто любовался им. Взоры сотен тысяч людей были устремлены на фигурку девушки в шикарном кимоно, что абсолютно неподвижно стояла на возвышении перед паланкином на палубе корабля. Принцесса! Самая настоящая принцесса императорской крови!

Увидеть ее своими глазами — событие целой жизни, о котором можно будет рассказывать детям и внукам.

Руками, развернутыми в доброжелательном жесте, Мичиэ касалась большой деревянной подставки, доверху наполненной дарами жителям города.

Стайка голубей с золочеными крыльями кружилась вокруг корабля принцессы Мичиэ, то удаляясь на много метров и скользя над самыми головами зрителей, то возвращаясь к кораблю и усаживаясь на него. Голуби забирали из подставки перед принцессой специально приготовленные цветы или маленькие деревянные фигурки, по поверьям приносящие удачу, и, летая над толпой, бросали их зрителям, которые с восторженными вскриками ловили подарки.

Конечно, настолько выдрессировать голубей было невозможно. Нескольких артистов, потомков клана Амакуса, приходилось везти в «трюме» сухопутного корабля. Управляя птицами с помощью контролирующих печатей, они не могли передвигаться сами.

Мичиэ, сохраняя полную неподвижность, смотрела на ликующие толпы, приветствующие ее. Люди махали руками, поднимали над головами детей, что-то выкрикивали. Разобрать слова среди общего гама было решительно невозможно.

— Радость просто зашкаливает, — шепнула Мичиэ в микрофон, спрятанный под воротом ее кимоно.

— Народ счастлив, — прозвучал из маленького динамика в ухе принцессы голос леди Коханы. — Великий дайме Торио не оставил достойного наследника. В стране сейчас смута и разобщенность. Вы, принцесса правящего рода, производите хорошее впечатление на людей, и они связывают свои надежды на светлое будущее с вами.

— Не слишком ли много надежд на… рабыню?

Кохана смолчала. Ей ли не знать положение дел в стране? Мичиэ ничем не могла помочь этим людям. Ей просто не позволят ничего сделать и решительно усмирят, если она начнет слишком громко заявлять о себе.

Мичиэ с тоской смотрела на людей вокруг и печально улыбалась. Все на нее надеялись. Отец, отправляя ее сюда, сказал: «Я надеюсь на тебя». Ему не нужен был агрессивно и враждебно настроенный сосед. Старшие братья сказали: «Надеемся на тебя». Для них страна Водопадов должна была прекратить беспрепятственно пропускать армии стран северного побережья, помогающие ордам горной империи в захватнической войне со страной Лугов. Братьям нужен щит на правом фланге. Хотя бы на время. Мама тоже сказала: «Я надеюсь на твою силу». Намекала, что выдержать то, что здесь произойдет, и не вспороть себе горло сразу будет непросто. А эти люди…

Яви нам чудо! Преврати темное будущее в светлое! Укроти чиновников и дворянство, сделай из свиньи человека, сплоти кланы, останови поборы и разорение! Мы надеемся на тебя…

— Инари-но-ками, — шепнула Мичиэ так, чтобы звук не долетел до микрофона. — Богиня-лиса, тень которой я недавно увидела. Чудеса — это по твоей части. Яви же чудо нам всем! Где же ты? Взмахни своими девятью рыжими хвостами и измени мир, мгновенно, как в сказке!

— Мичиэ-химе! В толпе, слева от колонны! Возле магазина, та девочка!

Принцесса скосила взгляд и вдруг улыбнулась. В окружении множества детей, подростков и нескольких взрослых людей, стояла девочка в костюме лисенка. Кицунэ по-дружески общалась со всеми вокруг. Показывала рукой на колонну артистов, что-то говорила внимательно слушающим и спрашивающим в ответ людям, весело смеялась. Лица стоявших вокруг нее были светлы.

«Ты становишься нитью, соединяющей нас».

— Мичиэ-ча-а-ан! — закричала девочка-лисичка, увидев подругу, и принялась скакать на месте, размахивая руками. — Мы зде-е-есь!

Мичиэ смотрела на Кицунэ и ее друзей, пока это было возможно делать, не поворачивая головы. Что сможет сделать этот лисенок? Пробудить человека в жирном студне по имени Юидай? Воскресить совесть в чиновниках и дворянах одной своей улыбкой? Это едва ли. Но, может быть, она сумеет… найти в грязном болоте дворцовой элиты несколько действительно благородных людей и сплотить их?

Мичиэ прикрыла глаза, пряча слезы. Глупо надеяться на рабыню, чьи желания не решают ничего. Но не большая ли это глупость — надеяться на маленького, неразумного лисенка?

Отзвучала музыка, смолк хор приветствий. Процессия удалилась, и люди начали мало-помалу расходиться, возвращаясь к обычным праздничным развлечениям.

— А во что мы сейчас будем играть, Аи-нэсан? — спросила одна из девчонок, снова вцепляясь в пушистый лисий хвост.

— Ну, например… — Кицунэ встала в позу задумчивости, прикоснувшись пальчиком к своим губам и возведя взгляд к темному небу, на котором зажигались первые звезды. — Сначала давайте сыграем вот во что! Сейчас мы, все вместе, побежим обратно на ту улицу, где стоят наши палатки. Я, конечно, всех вас обгоню, а вы, добежав следом, получите в подарок вот это! — оборотница вытряхнула из мешочка на своем поясе несколько красивых заколок для волос. — По одной каждому! Но тот, кто прибежит и коснется меня первым, получит возможность выбрать какую захочет взять!

— А зачем мне такая заколка? — недовольно пробубнил мальчишка рядом с Кицунэ. — Это девчачья вещь!

— Подаришь потом, после праздника, какой-нибудь девочке, — оборотница пожала плечами и, склонившись к уху мальчишки, шепнула: — Будет хороший подарок подружке, а если стесняешься, скажешь ей: «Вот, выиграл ненужную мне вещь, возьми». Ей будет приятно, и она запомнит тебя как хорошего человека.

Гордо вздернув нос, мальчишка ухмыльнулся.

— Отдам ее потом кому-нибудь, — глаза его сверкнули. Кому именно, он явно уже знал. — Не ради приза, а ради того, чтобы поймать тебя за хвост, лиса, я стану первым!

— Морио-сан! — выкрикнула Кицунэ. — Присмотрите, чтобы никто не потерялся!

— Конечно, юная леди! — отозвался актер. — Доверьтесь мне!

— Вот и хорошо, — Кицунэ подскочила на месте и, сделав кувырок через голову, приземлилась метрах в двух от детей. — А теперь ловите меня!

Взвизгивая и смеясь, ватага помчалась за пушистым хвостом, которым дразнила их удирающая лисица.

Игры продолжались еще довольно долго, пока вдруг веселье не было нарушено самым бесцеремонным образом.

Несколько самураев в черно-серых кимоно, с одинаковыми семейными гербами, вышли на улицу, где Кицунэ веселилась с детьми. Люди расступались перед угрюмыми мечниками, что сверкали злыми глазами на каждого, кто позволял себе наглость убраться с их дороги недостаточно быстро.

— Ты! — идущий первым мечник указал на играющего с Кицунэ мальчишку в залатанном старом кимоно. — Иди сюда!

Интонация голоса была такая, что мальчишка, побелев, отшатнулся и вознамерился убежать, но самурай, сделав стремительный рывок, в мгновение зашел ему за спину и схватил, заворачивая ребенку руку за спину. Мальчишка закричал от боли.

— Обыскать! — рявкнул самурай.

— Вы что делаете?! — возмущенно выкрикнула Кицунэ, шокированная диким зрелищем нападения взрослого человека на ребенка. — Отпустите его!

— Не лезь, это не твое дело! — другой мечник оттолкнул оборотницу рукой и присел перед схваченным мальчишкой на корточки. — Ну-ка проверим!

Много времени не понадобилось. Несколько секунд, и мечник выхватил из-за пазухи ребенка расшитый золотыми нитями, кошелек.

— Так я и знал, это тот самый мелкий ворюга! — заявил, торжествуя, мечник, что держал слабо трепыхающегося мальчишку.

— Я ничего не крал! — закричал пленник и взвыл от боли, когда солдат вывернул ему руку.

— Проклятое ворье! А вы для них устроили праздник! — один из стоящих в стороне самураев ударил ногой по лотку с пряниками и пирожными, которые раздавали всем бесплатно девочки-школьницы. Сладости попадали в грязь, девочка с испуганным криком отскочила. — Для вшивых крыс, которые могут только брать чужое да бездельничать!

— Но это неправда! — закричала Кицунэ. — Мальчик не брал кошелек ни у кого! Тот самурай, — приметливая и зоркая оборотница указала на мечника, производившего обыск. — Выдернул его из своего рукава, как фокусник! Он сам принес сюда эту вещь!

— Не много ли на себя берешь, актриска?! — сразу два самурая нависли над побелевшей от испуга девчонкой, словно черные горы. — Думаешь, что нас остановит твое милое личико? Заткнись, пока мы не вырвали тебе лживый язык раскаленными щипцами!

— Я не лгу! — взвизгнула сорвавшимся от страха и злости голосом Кицунэ. — Это вы лжецы!

— Ах ты… — хором рыкнули оба самурая и вдруг отшатнулись.

Микио и Ясуо стояли перед ними, заслоняя дрожащую и тихо всхлипывающую девчонку. Ладони правых рук они не убирали с рукоятей катан.

— Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, — произнес Ясуо спокойно и уверенно. — Для столь грубого и бесцеремонного поведения должны быть очень веские причины.

— Этот мальчишка — вор, — самурай в черном указал на пленника.

— Это не так. Я склонен верить своей юной госпоже. Вы подложили ему кошелек. Причины для такого поведения? Каковы они? Ищете причины побуянить, испортить другим людям праздник и поиздеваться над беззащитным? Это недостойно воинов уважаемого клана!

— За такие слова убивают, старик! — самурай, держащий мальчишку, оттолкнул пленника прочь и взялся за оружие. — Склони колени и проси прощения за грубость, иначе мы срубим с плеч твою седую голову!

— Я благодарю вас за попытку решить дело миром, но вы оскорбили нашу госпожу, посмели угрожать ей и усомнились в правдивости ее слов! Поэтому об извинениях с нашей стороны не может быть и речи! Мы примем ваши извинения, если вы немедленно воспользуетесь своими вакидзаси в качестве орудия для совершения харакири! Подумайте о своей чести…

— Не говори ерунды, сумасшедший старик! Мы докажем свою правоту, избавив мир от нескольких лжецов!

Мечи с шелестом выскользнули из ножен.

— Пятеро против двоих, — шепнул один старый самурай другому. — Непростая битва.

— Нас трое! — пискнула Кицунэ, прячущаяся за спиной отчаянных стариков. — Я помогу!

— Самураи не забираются на сцены, чтобы танцевать с гейшами! — довольно резко осадил ее Микио. — Так пусть и гейши не вмешиваются в бои самураев!

— Представь, что будет с леди Хикари, если тебя ранят, девочка, — произнес Ясуо. — Отойди в сторону и не вздумай вмешиваться. В возрасте госпожи вредно сильно волноваться.

— Ясуо-доно! Справа!

Самураи-враги шли в атаку. Время для Кицунэ словно замедлилось и она, будто во сне, смотрела на то, как мечники окружают их троих, как сталкиваются, рассыпая веера искр, клинки самураев, как один из атакующих прорывается мимо стариков и делает шаг к ней.

К бою!

Кицунэ изготовилась и вдруг поняла, что не успевает. Противник был ловок и силен. Одно движение, и его катана устремилась к шее отпрянувшей оборотницы.

Пригнуться, пропустить над головой! Больше энергии Ци!

Не успеет. Самурай явно открыл третьи или даже четвертые врата. Это… это…

Столкнувшиеся клинки издали громкий звон и скрежет. Искры брызнули в разные стороны.

— Жалкий ублюдок! — прозвучал молодой и полный гнева голос слева от заглянувшей в глаза смерти девчонки. — Я отучу тебя нападать на девочек!

Стремительный выпад, и, получив удар кулака в зубы, самурай кубарем полетел прочь.

— Убрать оружие! — резко выкрикнул незнакомец. — Вы, четверо, прочь! Или хотите пасть от руки наследника главы клана?

Нападавшие самураи в растерянности отпрянули и уставились на говорившего.

Кицунэ тоже обернулась и замерла, глядя на своего спасителя.

Молодой самурай лет двадцати гордо выпрямился и опустил катану, которой пару мгновений назад отразил чужой клинок. Подняв руку, он привычным жестом поправил нарушенную прическу, сбившуюся от резкого движения во время защищающего броска. Свет фонарей четко высветил его лицо.

— Тоширо-сама! — четверо самураев повалились на землю, склоняясь перед ним. — Господин, нам очень, очень жаль! Мы не могли подумать, что эти люди ваши друзья!

— Разве обязательно быть другом, чтобы прийти на помощь человеку? — парень грозно сверкнул глазами, взглянув на распластавшихся в пыли самураев. — Вы позор клана Маэда! Как вы посмели своими выходками портить праздник людям? Как вы посмели обвинять невиновного, а затем нападать на благородную леди и ее стражей?! На представителей собственного клана! Вы, те, кто должен всецело поддерживать в глазах людей свою честь и служить образцом для подрастающих поколений! Вы отвратительны. Я стыжусь того, что вы мои подчиненные!

— Мой господин, позвольте нам искупить нашу вину! — выкрикнули хором все пятеро, вместе с очнувшимся от удара кулака Тоширо, едва не убившим Кицунэ самураем. Пять коротких мечей выпорхнули из ножен и направили острия клинков в животы солдат. — Позвольте доказать всю глубину нашего раскаяния и смыть пятно позора со своих семей!

— Не омрачайте праздник кровопролитием! — парень пренебрежительно взмахнул рукой. — Достаточно будет того, что вы сделаете выводы из произошедшего. Убирайтесь и больше не показывайтесь на этой улице до самого завершения празднеств! Прочь!

Провинившиеся самураи, низко кланяясь, попятились и поспешили скрыться.

— Какой кошмар, — парень тотчас обмяк, глубоко вздыхая и машинально утирая пот с лица. — И вот с этими людьми приходится работать. В клане осталось слишком мало солдат! Из-за постоянных войн приходится мириться даже с присутствием среди своих воинов таких вот негодяев. С вами все в порядке, юная леди?

Кицунэ вздрогнула, понимая, что парень обращается к ней и смотрит на нее.

— Благодаря вашему вмешательству, добрый господин, все хорошо, — оборотница низко поклонилась. — Признаюсь, эта атака представляла для меня очень большую опасность и, если бы не вы… скажите, чем я могу отблагодарить вас за свое спасение?

— Только одним, — самурай вынул из-за отворота своего кимоно платок и протянул его Кицунэ. — Сотрите слезы со своих глаз, прошу. Видеть их просто невыносимо, и я чувствую себя подлецом оттого, что не вмешался в происходящее раньше.

Кицунэ приняла платок, и тут к ней подбежали Хикари и Така, обе перепуганные до полусмерти, но старуха-страж хоть пыталась скрыть это.

— Аи-чан! — Хикари вцепилась в Кицунэ и стиснула ее в объятиях. — Маленькая моя, дочка, о все боги мира, как же я испугалась за тебя! Аи-чан, лисенок…

Выпустив полупридушенную оборотницу, женщина опустилась на колени и коснулась лбом мостовой, склоняясь перед молодым самураем.

— Спасибо вам, благородный человек, за то, что спасли мою дочь и мою жизнь вместе с ее жизнью. Этот долг неоплатен, но отныне я буду день и ночь думать о том, чем можно отблагодарить вас. Скажите мне свое имя, о великий и доблестный самурай!

— Умоляю вас, поднимитесь, — парень смутился. — Вы не должны так низко склоняться перед тем, кто не сделал ничего героического, только исполнил долг самурая и просто мужчины, вступившись за девушку и честных людей. Встаньте, не вгоняйте меня в краску, благородная госпожа!

— Сначала скажите мне свое имя, прошу вас.

— Маэда Тоширо, сын генерала Рийо, — ответил парень, улыбнувшись. — Я глава дворцовой стражи, несу службу в гвардии дайме. Отец, прибыв в столицу, навестил меня и сообщил о неожиданной встрече в поезде. Признаюсь, что его слова прозвучали интригующе, и при возникшей возможности я начал искать встречи с вами. Узнав о том, что вы здесь, я разыскал эту улицу, но подойти сразу не смог, за что прошу у вас сейчас прощения. Я не хотел нарушать веселье вашей дочери, Хикари-сама, своим навязчивым желанием познакомиться.

Хикари хотела возразить с уверениями в том, что в его желании нет никакой назойливости, но парень взглянул на робко сжавшуюся Кицунэ и с улыбкой произнес:

— Видимо, какой-то хитрый дух рассердился на мою нерешительность и подтолкнул меня к знакомству с вами, Хикари-сама, Аи-сан. Методы его сомнительны, и, не желая больше раздражать его и провоцировать на такие же действия, я… должен удалиться. Прошу простить мне мою бестактность.

— Подождите, Тоширо-сама, — поднявшаяся с земли Хикари подняла руку, удерживая готового поспешить прочь самурая. — Я не могу допустить, чтобы мы расстались вот так. Тот дух, что свел нас вместе, может быть успокоен и иным способом. Если вы не торопитесь и мы не отвлекаем вас от важных дел, тогда… прошу вас составить мне и моей дочери, Аи, компанию на финальном представлении фейерверков, что начнется в полночь.

— Сочту за честь, Хикари-сама, — Тоширо, просветлев лицом, благодарно поклонился камигами-но-отоме.

Така глянула на Кицунэ, подалась вперед и что-то быстро шепнула хозяйке.

— До начала представления осталось всего полчаса! — встрепенулась Хикари. — Тоширо-сама, прошу извинить, Аи нужно сменить костюм.

— Лисенок должен принять облик человека? — сказал с улыбкой Тоширо. — Уверен, что это будет самая красивая девушка из всех, что когда-либо видел наш мир!

— Тогда, мы поспешим.

— Хорошо, а мне пока нужно сделать еще одно важное дело, — парень вдруг повернулся на месте и подошел к детям, что смотрели на эту сцену, боязливо держась в стороне. Присев на корточки перед тем самым мальчишкой, которого обвиняли в воровстве, Тоширо вынул из небольшой сумки на поясе резную фигурку самурая в доспехах и при оружии. — Возьми, — он протянул игрушку мальчишке. — Возьми этот подарок и запомни, что самурай — это не только сила. Это честь и доблесть, готовность прийти на помощь и защитить тех, кто в этом нуждается. Вокруг множество подделок, многие воображают из себя невесть что, выдавая себя за самураев, но ты не держи на нас зла и помни, что такое — настоящий самурай.

Неприметный в толпе человек тайком следил за произошедшим, оставаясь в тени и не выдавая себя. В этом человеке, присмотревшись, можно было узнать шиноби, скрывавшегося под именем художника Ходжо Тсуи, но сейчас этот человек больше напоминал простого крестьянина, нежели холеного и богатого рисовальщика картин.

— Что за цирк здесь устроили эти пятеро болванов, Бенджиро-сан? — раздался тихий шепот женского голоса за его плечом. — Они доверенные самураи Рийо. Это связанно с нашим заданием?

— Никоим образом, — ответил шиноби, не оборачиваясь. — Дурные развлечения богачей, ничего более. А Тоширо действительно хорош! Отбить атаку самурая с открытыми четвертыми внутренними вратами духа непросто. Не хотел бы я сражаться с ним лицом к лицу. Одно успокаивает, что этот парень — лучший из всех самураев Юидая. Остальные слабее.

— Я беспокоюсь за вас, наставник, — шепнул голос. — Вы отправляетесь в самое настоящее змеиное гнездо! Откажитесь, пока не поздно! Мы потеряли Такехико на этом задании и не можем лишиться еще и вас!

— Хочешь, чтобы смерть Такехико стала напрасной? Я несу ответственность за вас, своих учеников, и обязан доказать, что никто не смеет безнаказанно убивать воинов скрытого селения Ветра! Это задание — моя месть Юидаю.

— Сенсей…

— Следите за обстановкой и не приближайтесь к стенам дворца. Услышите взрывы и звон оружия — действуйте по обстоятельствам. Напрасно не рисковать!

— Да, сенсей, — голос говорившей слегка дрогнул.

— Бенджиро-сенсей! — раздался еще один, вкрадчивый голос. — Там, в толпе! Шиноби.

— Где?

— Исчез.

— Из какого он селения?

— Сложно сказать. Судя по внешности — северянин, скорее всего, разведчик Воды, Риса или Грома.

— Видел нас?

— Не думаю. Явно другое задание.

— Повезло.

Кицунэ не заметила разномастных соглядатаев и не заподозрила подвоха в произошедшем. Она видела только самурая Тоширо, который был действительно непричастен к шоу, устроенному его отцом, и вмешался с искренним желанием помочь.

— А можно мне завязать самый красивый бант на оби? — спрашивала она то и дело, когда Така и Хикари переодевали ее в кимоно. — А почему это кимоно? У того цветы ярче! А дзори те подходят к кимоно? А канзаси?

— Прекрати «акать»! — пыталась вразумить ее Така. — Не вертись, лиса! Стой на месте спокойно.

— А мы не опаздываем?

— Подождет немного твой кавалер. Никуда не денется.

— А вы что-нибудь знаете о нем? Какой он, этот Тоширо?

— Я знаю не слишком много, — произнесла с улыбкой Хикари. — Но слышала о нем только хорошее. Говорят, однажды, чтобы защитить девушку, которая была ему симпатична, он поднял целую армию, в полторы тысячи самураев! На семью той девушки ополчился преступный клан одного из городов. Угрожали расправой. Тоширо привел армию в тот город и устроил такую чистку, что бандиты по всей стране дрожали от страха!

— А я слышала, что во время террористического акта, когда шиноби-диверсанты из селения Ветра взорвали центральное здание дворца, — отозвалась Така, — Тоширо увидел, что на одну из служанок падает бетонная балка, и подставил свою спину, защищая девушку. Это был страшный удар, и самурай послабее был бы сокрушен, но Тоширо отделался только несколькими переломами ребер!

— Значит, он настоящий герой?

— Герой или не герой, но хороший человек, в этом можно не сомневаться. Люди зря говорить не будут.

Кицунэ приложила ладони к раскрасневшимся щекам. Она сама не понимала, почему сердце прыгает в груди и жар приливает к лицу. Может быть, потому, что ей, как любой девчонке, было приятно сознавать то, что ее заметил сильный и мужественный воин?

— Тебе понравился он? — проворковала Така.

— Така-сан! — возмутилась Хикари. — Не смущай девочку! Видишь, как покраснела!

Тоширо ждал на удобной смотровой площадке в городском парке и сразу обернулся, едва Кицунэ и сопровождающие ее люди появились на полутемной аллее. И на освещенной двумя рядами фонарей мощеной широкой дорожке, и на смотровой площадке было немало людей, но самурай и юная куноичи безошибочно узнали друг друга в толпе.

Выбежав вперед, Кицунэ подскочила к Тоширо и поклонилась ему, приветствуя. Самурай улыбнулся и ответил ей столь же вежливым поклоном.

— Вижу, что легенды о том, что лисы умеют превращаться в прекрасных девушек, нисколько не преувеличены. Мне даже немного неловко находиться рядом с такой очаровательной леди. Сторонние зрители могут решить, что такого счастья я недостоин.

— Вы очень добры ко мне, Тоширо-сама, — отозвалась Кицунэ, скромно опуская глаза и густо краснея. — Боюсь, только вы неправы насчет сторонних зрителей. Самурай и камигами-но-отоме — это достойная друг друга пара…

— Я прошу простить некоторую излишнюю прямолинейность моей дочери в разговорах, — вмешалась Хикари. — Надеюсь, это не смутит вас, Тоширо-сама. Как и все дети, она не умеет еще облекать слова и фразы в общепринятые формы. Не сочтите за дерзость некоторые отступления от норм, которые она невольно себе позволяет.

— Не беспокойтесь, Хикари-сама, — парень слегка рассмеялся. — Речь вашей воспитанницы достаточно приятна и, без всяких сомнений, гораздо лучше построена, чем разговоры солдат в казармах, к которым я привык. Эпоха войн сделала людей гораздо грубее, и на солдатах это отразилось больше всех. Признаться честно, когда вы извиняетесь за манеру речи своей дочери, Хикари-сама, я не понимаю, за что можно извинить. Женский голос для нас звучит как музыка.

— Жизнь самурая подобна цветку сакуры, — неожиданно даже для себя заговорила Кицунэ, вспоминая лекции Хебимару. — На краткие минуты распускаясь, она рассыпается розовыми лепестками и исчезает в вечности. Такова судьба воина. В эпоху войн жизнь солдата стала слишком коротка, и многие кланы уже не уделяют столько внимания воспитанию детей, как прежде. Это беда не только самураев, но и шиноби. Незаметно для самих себя люди впадают в варварство, забывая этикет, манеры и даже элементарную вежливость.

— Поэтому и важно присутствие женщин в нашей жизни. Что смягчит грубое сердце воина, если не взгляд прекрасной камигами-но-отоме?

— Не очень-то этот взгляд смягчил сердца тех негодяев, что подняли оружие на леди Аи, — сварливо проворчала Така. — Надеюсь, вы проследите, чтобы те люди сполна получили по своим заслугам?

— Не беспокойтесь, уважаемая госпожа, мало им не покажется, — Тоширо кивнул, соглашаясь со словами старухи. — Но сегодня не будем больше вспоминать о них. Сегодня — праздник.

Хикари взглянула на темное, звездное небо.

— Странно, разве театр фейерверков не должен уже начать представление? Что-то случилось?

— Несколько зловредных туч приползло с севера, — ответил самурай. — Тяжелых, снеговых. Служба погоды спохватилась слишком поздно и сейчас разгоняет пропущенные облака. Пройдет еще минут десять или двадцать, прежде чем они закончат.

— Значит, мы сможем посмотреть представление с самого начала? — обрадовалась Кицунэ.

— Да, можно поблагодарить за это погоду. Аи-сан, не ваши ли это проделки?

— Почему?

— Магия волшебной лисы! Фокусы с погодой должны быть для вас детскими играми!

— Вот как? Тогда, наверное, точно я устроила! Под-соз-на-те-льно! Очень хотелось взглянуть на фейерверк и, понимая, что опаздываю, наколдовала!

Тоширо и Хикари рассмеялись, а Кицунэ вдруг замерла и испуганно попятилась ближе к своей главной защитнице, Хикари. В нескольких метрах от них, ближе к перилам смотровой площадки, стояли четверо самураев в знакомых черно-серых кимоно.

— Тише, не надо бояться! — мягким тоном произнес Тоширо, видя страх девчонки. — Это мои телохранители и ближайшие боевые товарищи. Мы из клана Маэда, как и те негодяи, что напали на вас. Потому одеты схоже. Но души у нас не одинаковы, и потому опасаться не нужно.

Взмахом руки Тоширо подозвал самураев, и те, приблизившись, поклонились и назвали свои имена. Кицунэ поклонилась им в ответ, хотя и поглядывала с опаской.

Ветер, гуляя по парку, налетал на людей, неприятно холодил тела. Стоя у перил смотровой площадки, Кицунэ непроизвольно поежилась, когда ледяное дыхание приближающейся зимы коснулось ее.

— Холодно? — прозвучал рядом голос Тоширо, и вдруг волны теплого воздуха хлынули на девчонку и окутали ее с ног до головы. — Вот. Так лучше?

Кицунэ обернулась, удивленно посмотрев на улыбающегося самурая.

— Нечему тут удивляться, Аи-сан, — Тоширо поднял ладони чуть выше, низвергая тепло на девочку, словно водопад из горячего источника. — Все самураи обладают элементом ветра, но мой второй элемент — огонь. Я создаю тепло и управляю потоками воздуха одновременно.

— Но разве применение дзюцу разрешено?

— Как глава дворцовой стражи я обладаю некоторыми привилегиями. Но даже если бы их не было, неужели вы думаете, прекрасная леди, что это остановило бы меня? Можно нарушить пару правил, если девушка рядом страдает от холода.

— Спасибо, — сказала Кицунэ и снова посмотрела в темное небо. — Так гораздо лучше. Но прошу вас, Тоширо-сама, остановитесь. Вы создаете неудобство другим людям и ведете себя невежливо, открыто пользуясь своими привилегиями. Это нехорошо.

— Для чего же тогда нужны привилегии? — поток тепла послушно иссяк. Тоширо присел на перила рядом с Кицунэ.

— Не знаю, — девочка покачала головой. — Но почему-то, пользуясь ими или видя, что кто-то использует их ради меня, я ощущаю… стыд.

— Не любишь выделяться?

— Люблю. Люблю, когда люди замечают меня и улыбаются мне. Но показ того, что ты чем-то выше их, не вызовет у людей доброй улыбки.

Тоширо вдохнул и наградил Кицунэ добрым, слегка ироничным взглядом.

— Вы совершенно очаровательны, Аи-сан. Никогда не думал, что в нашем мрачном мире еще остались настолько светлые существа. Тот, кто намерен был создать из вас оружие под названием шиноби, сильно ошибался в своих намерениях. Скажите, вы любите шоколадные конфеты?

Щеки Кицунэ порозовели от смущения.

— Понятно. А бантики и кружева?

Румянец смущения стал ярче.

— А плюшевые пушистые игрушки?

Щеки заалели, как лепестки роз.

Тоширо громко расхохотался, шуганув своим смехом несколько близко стоящих посторонних людей.

— Вот это я понимаю — девочка! Камигами-но-отоме, без всяких подвохов! За такую не жалко сражаться одному против целой армии! Не обижайтесь, Аи-сан, я просто в восторге от того, что встретил необычного человека. Еще тогда, когда вы в костюме лисенка играли с детьми, я подумал о том, что среди серых туч, затянувших наш дворец, наконец-то блеснул лучик солнца. Чопорные дамы, с которыми мне приходилось знаться до сих пор, даже близко не подошли бы к тем детям. Скажите, вы… ты разрешишь мне назвать тебя Аи-чан?

— Но тогда мне, наверное, придется называть тебя Тоширо-кун!

Молодой самурай снова расхохотался.

— Ни одна из наших красавиц никогда не позволила бы мне сменить именной суффикс так просто! Никогда, слышишь, не становись похожей на остальных! Так ты гораздо милее и привлекательнее. Солнечная лисичка, Аи-чан.

Кицунэ одарила улыбающегося парня благодарным взглядом.

— Смотри, смотри, начинается! — встрепенулся вдруг Тоширо.

В небо взмыли первые ракеты, и звездная тьма расцвела бутонами ярчайших цветных искр.

— Это только вступление, — начал пояснять самурай. — Первый танец, призванный привлечь внимание зрителей. Основное действо начнется через несколько минут.

Небо сияло огнем. Все было неспроста. Форма бутонов искр, цветовая палитра, порядок чередования и частота вспышек. Тоширо рассказывал, что означает что, и его слова складывались в захватывающий рассказ, представленный в виде красочного танца искр, света и теней.

Кицунэ зачарованно смотрела в небо и думала лишь о том, может ли видеть это великолепие Мичиэ-чан. Оттуда, из сада за высокими стенами.

Курушима Санго с трудом сдержала внешние проявления ярости. Не хватало еще того, чтобы шиноби-соглядатай видел ее неприязненные эмоции против ближайших союзников!

«Этот старый паук Рийо, понятно, что он затевает. Ему часто вспоминают участие в заговоре против брата и захват власти после его гибели. Хоть прямых улик нет, но Рийо выгадал больше всего в том заговоре, и это очерняет его репутацию. Он хочет отмыться, связав своего сына с приемной дочерью Хикари? Нет сомнений, это станет знаком примирения между правящими семьями и сильно укрепит позиции Рийо. Для того генерал и послал своих верных псов. Подстроил ссору, а уж благородный защитник слабаков Тоширо не мог не вмешаться. Хитро, хитро. Выгода для него очевидна, а вот для меня… если Тоширо влюбится в юную и прекрасную камигами-но-отоме, это станет большой проблемой! Придется отослать обратно убийц, которые уже вызваны сюда, и пытаться ужиться с этой девчонкой! Ну нет… это даже не обсуждается!»

— Письмо, что я передавала тебе, отправлено адресату?

— Да, госпожа.

— Отлично. Спасибо за доклад. Продолжай следить за целью. О любых важных вещах сообщай мне немедленно.

Шиноби бесшумно удалился, а Санго вернулась в покои принца, куда слуги пару часов назад с торжества в честь дня рождения дайме притащили пьяного до беспамятства Юидая. Он не смог даже поприветствовать прибывшую во дворец принцессу Мичиэ. Какой стыд! А впрочем, все равно.

Принц храпел в постели, пуская пузыри слюней. Отвратительная туша, сторожить которую советники приставили Санго. Мерзкая, мучительная работа, единственным, но очень весомым плюсом в которой была власть.

Рассерженная не на шутку, первая гейша принца искала, на ком сорвать свою злобу. Найти не составило труда — взгляд не самой молодой уже красавицы зацепился за милое личико и точеную фигурку гейши, которая охраняла сон Юидая на пару с еще одной, той самой, что донесла Санго о приезде камигами-но-отоме.

Санго подошла к молодой красавице, взяла ее рукой за подбородок и заставила повернуть голову, показать лицо. Мила. Весьма мила. Юидай спьяну еще не успел разглядеть все очарование этой девчонки, но ведь иногда он бывает и трезвым. В прошлый раз Санго пришлось немало побороться за внимание господина, прежде чем удалось сжить со свету замеченную им конкурентку.

Санго убрала рук, и девушка смущенно и растерянно опустила глаза. Она успела заметить злобу в глазах старшей и сильно испугалась. О Санго ходили недобрые слухи. Это был очень опасный человек.

— Иди за мной, Йори-сан, — сказала старшая, отступая и направляясь к окну. Не смея перечить, молодая гейша поднялась и последовала за ней.

Санго приблизилась к большой тумбе у окна, на которой стояла старинная и невероятно дорогая ваза с цветами.

— Стой здесь, — приказала Санго молодой гейше и вдруг, толкнув кончиками пальцев, опрокинула вазу на пол. Раздался звон бьющегося фарфора, а старшая гейша издала вдруг такой отчаянный крик, что несколько самураев, охранявших покои принца, ворвались внутрь, выхватывая на ходу оружие и выискивая глазами врагов.

Их взглядам предстала странная картина. Одна гейша крепко держала другую, дрожащую от ужаса девушку.

— Эта негодница, — выкрикнула Санго, делая несколько шагов и с силой толкая Йори в руки самураев, — не только вела себя неподобающим образом, расхаживая по комнате во время сна господина, она посмела быть столь неуклюжей, что разбила вазу, цену которой я боюсь даже произносить! Это нельзя оставить без наказания! В подземелье ее! Бросьте в камеру и оставьте там до того времени, пока Юидай-сама не вынесет решение о ее дальнейшей судьбе!

— Санго-сама! — воскликнула в отчаянии Йори. — За что?

— Замолчи, негодная! Уведите ее!

Йори бросила на третью гейшу взгляд, полный мольбы, но та только улыбнулась. Она прекрасно видела и ясно понимала, что произошло.

— Нужно быть осторожнее с вещами господина, Йори-сан, — произнесла гейша и безучастно отвернулась.

Самураи увели девушку. Как и сказала Санго, участь ее теперь будет решать Юидай, когда протрезвеет.

Любимая гейша принца посмотрела на своего господина, который все так же безмятежно пускал пузыри слюней на подушку. Убедить его избавиться от Йори окончательно будет несложно. Юидай был глуп, свиреп и скор на расправу. Избавиться от камигами-но-отоме, если ее возьмет под свою защиту капитан Тоширо, будет намного, намного сложнее.

Санго боролась с душащим ее гневом, но отблески его уже проявлялись на лице гейши. Гнев, смертоносный для врагов и неугодных. Она не отступит! Даже с Тоширо камигами-но-отоме получит свое!

Бравада бравадой, но Тоширо — не какой-либо рядовой самурай. Одно неосторожное действие, и «свое» получит уже не та треклятая девчонка, а она, Санго.

По парковой аллее шли двое. Остальные держались на приличном расстоянии, не спуская, впрочем, глаз со своих подопечных.

— Аи-чан, скажи «Ня»!

— Зачем?

— Ну скажи «Ня»!

— Я же не котенок!

— Скажи.

Кицунэ остановилась, опустила личико и в крайней степени смущения, произнесла:

— Ня!

— Громче и протяжнее!

— Ня-а-а!

Тоширо едва с ног не свалился от хохота.

— Никогда в жизни не видел ничего милее! — вытирая проступившие на глазах слезы, выговорил он. — Мяукающий лисенок!

Взгляды парня и девчонки встретились. Смех Тоширо плавно утих, и на несколько бесконечных мгновений над этой частью ночного парка воцарилась тишина.

Така и Хикари переглянулись. На губах обеих сияли легкие довольные улыбки.

 

Глава 7

Сад за высокими стенами

Центральные улицы Сандзе в тот вечер, как и улицы почти всех остальных городов страны, были шумны и многолюдны. Завершившие дневные дела горожане целиком отдались торжеству. Гремела музыка, в темное небо взлетали фейерверки. На спокойно идущего по улице мужчину внимания почти не обращали. Просто еще один ничем не приметный обыватель.

Хебимару даже не вздрогнул, когда из толпы празднующих вдруг вынырнул и пошел с ним рядом еще один мужчина, в простом крестьянском кимоно. Похожий на подсобного рабочего или перебравшегося в город крестьянина, шиноби выглядел как слуга, прибежавший о чем-то доложить господину.

— Вы быстро среагировали на мою просьбу, — довольно произнес Хебимару, лишь мельком глянув на знакомого шиноби. — Это заслуживает особой благодарности.

— Ничто так не стимулирует шиноби к работе так, как щедрый авансовый платеж. Четыре оперативные группы разведчиков к вашим услугам, господин.

— Вам уже сообщили, что задача — поиск человека. Здесь, — саннин передал шиноби тонкую папку с документами. — Описание объекта и все сведения, что мне удалось собрать.

— Да, мой господин. Мы приступаем к исполнению задания немедленно.

Забрав документы, шиноби растворился в топе людей. Хебимару даже не посмотрел ему вслед.

Скрытое селение Ветра. Не только авансовый платеж заставил их быть расторопными. Без поддержки воина-дракона в серебристых одеждах, лидера этих людей, Хебимару пришлось бы стократ тяжелее выжить после бегства из селения Ветвей. Между Хебимару и селением Ветра сложены крепкие партнерские отношения, какие могут возникнуть между теми, кто противостоит единому врагу. С помощью Хебимару серебряный воин-дракон надеялся нанести удар Ветвям и упрочить собственное положение. Хебимару пользовался услугами разведчиков и солдат Ветра, готовых работать на кого угодно, только бы против ненавистного конкурента. Оплата — деньги и некоторые биотехнологические разработки. В случае надобности можно продать Ветру украденные секретные генетические материалы кланов Ветвей. Но это в особом случае, не таком, как этот. Сейчас вполне достаточно денег.

Отправив запрос на разведчиков в селение союзников сразу после потери центральной базы, Хебимару был уверен, что воин-дракон Ветра пришлет лучших. Теперь нахождение Кицунэ всего лишь вопрос времени, а если Ветер узнает некоторые специфические особенности разыскиваемого объекта, то никаких последствий не будет. Серебряный с ухмылкой закрывал глаза на эксперименты Хебимару с демоническими силами. Максимум, что сделает, — оставит заказ на изготовление меняющих обличья для Ветра. Пусть знает об оборотнях, пусть делает заказы. Протянуть время с выполнением их до момента, как Ветер станет не нужен, совсем не сложно.

Создавать много оборотней Хебимару не хотел. Слишком опасные это существа, и нет никаких гарантий, что воевать с Ветром не придется.

Не хотелось создавать нового оборотня и для себя. Кицунэ был воплощением высоких достижений своего хозяина в биоинженерии, солдатом с невероятным потенциалом. Инструментом, пользу которого в перспективе сложно переоценить. А что до боевого духа… люди разительно меняются, получив заражение демонической плотью. Проверено не раз и не два. От человека остается только оболочка, обладающая силой и возможностями поглощенного. Так что ликвидация Кицунэ приемлема только в крайнем случае. Допустимо потерять немного времени, а уж деньги Хебимару никогда не считал.

* * *

В руку вонзился электрический разряд, и Кицунэ, взвизгнув, подскочила на месте, едва не перевернув столик.

— Добро пожаловать в реальный мир, страж-служанка! — Мичиэ поигрывала пальцами, между которыми плясали дуги электрических разрядов.

— Мичиэ-чан, больно! — возмутилась оборотница, потирая обожженную кисть руки, с которой уже сходили последние следы электрического удара. — Зачем ты так?

— Не со зла, а только от желания немножко взбодрить тебя. Нечего спать за столом!

— Я могу не спать несколько суток! Так хозяин сказал. Но почему-то устала. А рано утром Хикари-сан привела меня во дворец. Разрешила только душ принять и переодеться, а потом повела со всеми знакомить.

— И еще кто-то хорошо повеселился на празднике, пока другие занимались делами государственной важности, — Мичиэ слегка помахала ладонью, рассматривая свои пальцы. — Что-то сильно тебя ударило. Твой основной элемент Ци — земля? Не иначе. Элемент земли детонирует, усиливая импульс Ци с элементом молнии. Что же, теперь я знаю еще одно твое слабое место!

— Не надо меня бить! Я тоже сегодня занималась важными делами, — обиженная до глубины души, Кицунэ снова села на стул и взяла в руки чашку с чаем. — Меня представили огромному количеству людей. Раз, два, три… Четырнадцать! И с каждым надо было поговорить. Вежливо представиться, соблюсти церемонии. Хикари-сан говорит, что я ни разу не ошиблась ни в чем, а они все равно смотрели на меня так, словно я им враг или злодейка! Неприятные люди. Только один нормальный, старый дедушка Торио…

Мичиэ подавилась чаем и откинулась на спинку стула, бессильная совладать с приступом неудержимого хохота.

— Дедушка Торио, да? Ты бесподобна, маленькая лисица! Принцесса у тебя — «Мичиэ-чан», великий дайме — «Дедушка Торио»! Я слышала, что ты капитана дворцовой стражи уже «Тоширо-кун» зовешь? Тебе за такую бесцеремонность точно когда-нибудь голову оторвут.

— А что, я неправильно говорю?

— Конечно, неправильно! Воспитывать тебя и воспитывать, но где сил и нервов столько взять? Кстати, ты, говорят, даже на празднике умудрилась устроить настоящее побоище?

— Я не виновата! Они сами напали.

— Да, да, конечно, — Мичиэ начала сердиться. — Спровоцировала идиотов на нападение и чуть не погибла. Ты вообще воин? Вроде кто-то говорил, что ты специально созданная для войны особая боевая биоформа? Не понимаю, что в тебе такого усмотрел твой хозяин, что решил вмешаться в развитие и создать тебя по модели первых поколений! Может быть, он беспокоился о том, чтобы твои дети не унаследовали твою слабость и глупость?

— Мичиэ-чан, ты меня ругаешь?

— Нет, хвалю! — принцесса поставила чашку на стол с такой силой, что фарфор едва не разбился. — Как тебе не стыдно заставлять всех нас нервничать из-за твоего безрассудства? Почему сразу не убежала, когда Микио-сан попросил тебя уйти? Человек, не способный сражаться, это груз, висящий на руках и ногах самурая! Вы, все трое, могли погибнуть там из-за тебя!

— Я… я думала, что смогу… — Кицунэ всхлипнула. — А он быстрый… а я не успела подготовиться… — слезы потекли по ее лицу, и девчонка в голос, по-детски разревелась. — Мичиэ-ча-а-ан!

— Ты невыносима, — принцесса встала из-за стола и подошла к окну, взглянув на террасу и ночное, звездное небо. — И этот человек хочет стать моим телохранителем? Матсу!

Одна из девушек-самураев, имя которой произнесла принцесса, приблизилась к ней и с поклоном передала пару деревянных мечей.

— Надо проверить твою боеспособность, — Мичиэ взяла мечи и, повернувшись к Кицунэ, метнула один ей. — Лови!

Кицунэ была слишком увлечена своим плачем и, услышав оклик, обернулась, но не успела сообразить, что к чему. Летящий меч угодил ей точно в лоб, девчонка шарахнулась, запуталась в собственных ногах и, потеряв равновесие, опрокинулась. Прямиком на столик с чашками, чайником, и прочей необходимой для чаепития посудой. Столик, конечно же, на такое рассчитан не был. Посуда посыпалась на пол и на упавшую Кицунэ. Звон бьющегося драгоценного фарфора украсил воцарившуюся в комнате тишину.

— Ты… ты… ты издеваешься?! — голос потрясенной принцессы сорвался до визгливых ноток. — Сейчас же встань и подними оружие!

Кицунэ ошалело поднялась из лужи растекающегося чая, потерла лоб ладонью, растерянно стряхнула со своего кимоно кусочки кремовых пирожных и только после этого начала немного соображать.

— Возьми меч!

Кицунэ поискала взглядом и, подвинув опрокинутый столик, разыскала полированную палку.

— Ладно хоть рукоять нашла без подсказки, — фыркнула Мичиэ. — Готовься к отражению атаки! Встань в боевую стойку!

Кицунэ, шмыгнув носом, подняла меч.

— Я атакую! — выкрикнула Мичиэ и, сделав шаг, ударила деревянным мечом о меч Кицунэ. Палка в руках оборотницы с сухим стуком нелепо мотнулась в сторону. У Кицунэ словно совершенно не было никаких сил удержать ее. Оборотница зашмыгала носом со все увеличивающейся частотой.

Мичиэ, растерявшись, ударила мечом о меч противницы еще раз и в тот же момент, уронив оружие, Кицунэ бросилась к оторопевшей принцессе. Обхватив ее руками за талию, маленькая оборотница ткнулась лицом в кимоно на груди Мичиэ. Слезы и сопли хлынули ручьями, сбивчивый, надрывный плач эхом раскатился под сводами большого зала. И наплевать на то, что Кицунэ выглядела на шестнадцать лет. Наплевать на то, что, чтобы ткнуться в кимоно Мичиэ, ей пришлось встать на колени. В любом облике она оставалась ребенком и легко срывалась на слезы, если взрослые начинали ругать ее. Не меньше других детей Кицунэ нуждалась в том, чтобы старшие утешили ее и погладили по голове в знак примирения и прощения.

— Ладно, ладно, — Мичиэ, тяжело вздохнув, обняла ее за плечи и провела ладонью по волосам Кицунэ пару раз. — Успокойся. Все, я больше не сержусь. Слышишь? Прекращай плакать.

— Правда?.. — Кицунэ шмыгнула, втягивая сопли. — Не сердишься?

— Торжественно клянусь честью самурая! Ну как на тебя можно сердиться? Вот, возьми платок и скорее утри лицо, пока кто-нибудь не увидел, в каком ты состоянии. Неужели думаешь, что я хочу, чтобы обо мне говорили: «Вон идет та принцесса, что взяла себе в телохранители мастера дзюцу слез и соплей»!

— Не… не… не скажут!

— Только если ты перестанешь реветь по любому поводу. Ох, Кицунэ-чан, тяжело с тобой. Ладно, вижу, что сегодня ты уже слишком устала, отправляйся спать, но учти, что рано утром я разбужу тебя.

— За… за… зачем?

— Увидишь. Я приду часов в шесть и принесу тебе подарок.

Кицунэ шмыгнула последний раз, и слезы на глазах ее начали быстро высыхать.

— Подарок? — огонек любопытства вспыхнул в глазах девчонки, вытесняя прочь все остальные чувства. — А что за подарок?

— Завтра увидишь.

— Подаришь завтра, а скажи сейчас!

— Нет, и не надейся!

— Ну, Мичиэ-чан… скажи…

— Спать, спать! Время позднее. Подарок завтра.

— Скажи…

— Все, достала! Коня самурайского тебе подарю!

— Зачем? — глаза оборотницы расширились вполлица.

— Чтобы он тебя съел! Ну, или по мелочи, руку или ногу оттяпал! Все, брысь спать! Лиса слюнявая.

— Не надо мне коня! Мне про них рассказывали, они страшные!

— Не страшнее меня. Така-сан! — принцесса дождалась, когда на ее оклик в комнату заглянет престарелая служанка, и указала на растерянно хлопающую глазами Кицунэ. — Заберите.

Официантка в традиционном кимоно одну за другой сняла с подноса несколько плошек с различной едой и поставила их перед сидящими за столом людьми, которых по виду можно было принять за рабочих одного из заводов или ремесленников. Ничем не примечательные люди. Вот только та женщина, что сидела дальше всех от прохода… эта явно подрабатывает огородным пугалом. Скорее всего, она в цене у начальства: с таким внешним видом ей наверняка удается распугивать с поля не только ворон, но и других расхитителей урожая, вплоть до людей, кабанов и медведей.

— Шизука-сан, — заметив взгляд официантки, произнес Гесшин. — Надень капюшон. Ты привлекаешь лишнее внимание.

Куноичи, злобно скрипнув зубами, подчинилась приказу и натянула капюшон куртки на голову.

— Так лучше. А теперь все ешьте и готовьтесь к длительному ночному переходу. Отправляемся в столицу.

— Но нам так и не удалось найти след девчонки, — отозвался один из шиноби.

— Мы помешали Хебимару и воинам Ветвей забрать ее. Этого вполне достаточно. Лидер отметил это задание как успешное и вместе с новыми приказами прислал похвалы.

— Каково новое задание?

— Ликвидация человека. В высшем обществе страны люди всегда желают друг другу смерти, а мы должны выполнить за них грязную работу.

— Цена хорошая? — подала голос, заметно оживляясь, Шизука.

— Весьма. И, чтобы поддержать твой энтузиазм, добавлю, что цель — девушка.

Улыбка куноичи превратилась в свирепый оскал. Оставалось только радоваться, что капюшон скрывает ее лицо от взглядов посторонних.

— Бабушка Така! — характер не позволял Кицунэ стоять спокойно, пока старая служанка выбирала из ее волос чаинки, стирала с кимоно следы крема пирожных и поправляла сбившийся бант на поясе оби. — А Мичиэ-чан сказала, что подарит мне коня! Самурайского!

— Едва ли она это серьезно. Самурайских коней не дарят. Это все равно, что подарить готовую взорваться бомбу. Коня нужно воспитывать с самого его рождения, эти звери принимают как хозяина одного-единственного человека и никому никогда больше не подчиняются. Если подарить взрослую боевую лошадь кому-либо, он разорвет нового хозяина на куски при первой попытке им командовать. Храбрые и сильные самураи, бывает, перевоспитывают чужих лошадей и заставляют их подчиняться себе, но у тебя это точно не получится.

— А она сказала, что подарит специально затем, чтобы он меня съел!

— Не надо воспринимать все сказанное всерьез, Кицунэ-чан.

— Значит, пошутила? — довольная, что нажаловалась на злую Мичиэ, девчонка с видимым облегчением вздохнула. — Слава богам! А еще она в меня палкой бросила! Прямо в лоб!

— Не надо об этом никому рассказывать. Стыдно.

Кицунэ обиженно надула губы. Что же, значит палками бросаться не стыдно, а рассказать об этом стыдно, да?

— Но бабушка Така!

— Леди Така! Не бабушка!

— У-у, — пронудила Кицунэ и мгновенно поменяла тему разговора, вспыхивая энтузиазмом и интересом. — А все равно, интересно, что Мичиэ-чан мне подарит? Если не коня, то что?

— Откуда мне знать? — Така закончила приводить непоседливо вертящегося лисенка в порядок. — Сама-то что хочешь?

— Не знаю… у меня все есть. Но можно… — состроив хитрую рожицу, лисица задумалась на пару мгновений. — Большой, сладкий тортик с бисквитом и кремовыми розочками!

— Ты уже столько сладостей слопала за последние дни! Ничего не слипнется?

— Не-а! Хочу тортик!

— Тортик так тортик. Пойдем. Хикари-сама не ляжет спать, пока не увидит тебя снова.

Они вышли из туалетной комнаты, куда служанка спешно затащила, забрав от Мичиэ, свою подопечную. Дед Микио, ждавший снаружи, молча поплелся следом за дамами. Он, как и Ясуо, был в тяжелой депрессии из-за того, что не смог защитить маленькую госпожу от удара катаны врага. Самурай не позволял своим чувствам отражаться на лице, но сердце старика обливалось кровью.

Коридоры дворца были пустынны. Свет ламп не выхватывал из темноты углы, и в многочисленных закоулках таились темные тени.

— Бабушка Така! А здесь привидения водятся?

— Водятся. Сейчас выскочит и съест тебя.

— Вот еще! Р-ры! Я его сама съем.

Стоит помянуть нечисть, и вот…

Из-за поворота коридора навстречу Кицунэ, Таке и Микио беззвучно вышла Санго в сопровождении двоих самураев-телохранителей. Вздрогнув от неожиданности, оборотница едва не прикусила язычок.

Ни слова не сказав, Санго прошла мимо, но ее взгляд успел смерить девчонку с головы до ног. Так вот, значит, каковы камигами-но-отоме?

Капитан Тоширо уже успел повидаться с Санго и довольно сурово намекнул на то, что строить козни против этой девочки опасно.

«Не беспокойся насчет Маэда Аи, Санго-сан. Я позабочусь о том, чтобы она не попалась на глаза принцу Юидаю».

Тоширо можно доверять, но… Санго было невыносимо сознавать, что кто-то намного превосходит ее красотой и женственностью. Глупыха Йори-чан сполна поплатилась за то, что была слишком красива. А эта девчонка…

Сознание главной гейши Юидая начала захлестывать волна черной ненависти. Шиноби уже в пути и скоро будут здесь. Наемники, которые за деньги легко выпустят потроха и этой красотке, и ее мамочке, решившей столь внезапно возникнуть из небытия.

Птичье перо коснулось носика Кицунэ и пощекотало, двигаясь вправо-влево.

— Фы! Пфы! — девчонка сквозь сон отмахнулась и повернулась на другой бок, одновременно плотнее закутываясь в одеяло.

— Кицунэ-чан, уже шесть часов и пятнадцать минут! — Мичиэ, отложив в сторону перо, потрясла оборотницу за плечо. — Вставай.

— Сейчас… — Кицунэ, промурлыкав что-то себе под нос, тотчас снова сонно засопела.

— А у меня — подарок!

— Не хочу тортик… потом… с чаем…

— Кто тебе говорит про торт? А ну встать!!! Кицунэ, это приказ!

— А? — демонстрируя полное пренебрежение всеми догмами о беспрекословном подчинении приказам, оборотница села на кровати и потерла глаза кулачками. — Что случилось?

Что-то тяжелое с силой хлопнуло ее по голове.

— Ай! Больно! — Кицунэ инстинктивно закрылась руками, защищаясь от возможных новых ударов. — Мичиэ-чан, перестань!

Злодейка, сияя улыбкой, убрала портфель.

— Долгий сон вредит здоровью! Что, теперь проснулась? А ну, посмотри на меня!

Мичиэ повернулась на месте, и Кицунэ, раскрыв рот от удивления, уставилась на нее засиявшими глазами.

— Школьная форма! — шок от минутного потрясения прошел, и, в восторге взвизгнув, оборотница подскочила на кровати. — Ты идешь в школу, Мичиэ-чан?

— Да!

— А мне можно?

— Не-а. Сказали, с собаками и лисами в класс не пустят.

— Но я тоже хочу школьную форму, портфель и… и… в школу!!!

— Что поделаешь, не всякому дано такое счастье. Я вот зашла к тебе спросить, правда, мило смотрится? — Мичиэ с навыками опытной фотомодели дразнила своим нарядом падкую до красивых вещей лисицу.

— Дай померить… — в голосе Кицунэ звучала слезная мольба.

— Ни за что! — Мичиэ подняла руку и провела ладонью по плечу, лаская ткань короткого жакета. — Как мягко, как удобно! Как много потеряли те несчастные девушки, которые не надевали школьной формы ни-ког-да!

— Дай! — тявкнула Кицунэ, делая рывок к Мичиэ, но дочь самураев просто отстранилась, и девчонка-лисица, промахнувшись, потешно шмякнулась на мягкий ковер у кровати.

На глаза Мичиэ слезы навернулись от всеми силами сдерживаемого смеха.

— Тихо! — выкрикнула она, выставляя перед собой ладонь. Кицунэ, готовая снова броситься в атаку, замерла. — Разве я не говорила, что у меня есть для тебя подарок?

— Ты… ты… ты мне ее подаришь?!

— Тихо! Матсу, заноси!

Услышав выкрик принцессы, телохранительница вошла, бережно держа на руках подарок для Кицунэ. Оборотница обомлела, плечи ее сникли, и она, полусидя на ковре, едва не распласталась на нем от разочарования.

Деревянная подставка твердо встала основанием на полу. Телохранительница отступила в сторону и вышла из комнаты, оставив Мичиэ и Кицунэ наедине. Жест невероятной широты. Наедине с принцессой могли остаться только самые близкие друзья и соратники. Но оборотница оказанной чести не оценила. Ей вообще такие тонкости были безразличны, а сейчас особенно.

— Что это такое? — плаксиво спросила Кицунэ, рассматривая издали тренировочное кимоно, кирасу, решетчатый шлем и легкие щитки для рук.

— Это доспех для занятия кендо! — с гордостью заявила Мичиэ. — Женский вариант кимоно и пластиковые латы.

— Не хочу кендо!

— Кто-то хотел стать моей телохранительницей? Как ты сможешь меня охранять, если не умеешь держать меч в руках?

— Я умею! В школу хочу…

— Очень хочешь? — хитро ухмыльнулась Мичиэ.

Кицунэ кивнула.

— Ну, хорошо! Сознаюсь, соврала. Тебе тоже можно пойти со мной!

— Правда?

— Да. Кендо займемся после занятий. А подарок, настоящий, под кроватью, в коробке.

Девочка-лисичка шмыгнула под кровать и через миг выскочила обратно, держа в руках плоскую белую коробку.

— Размеры запомнили стилисты, что помогали тебе с костюмами на празднике, — сказала Мичиэ. — Так что можешь не сомневаться, все точно по фигуре. Ну, открывай!

Кицунэ медлила.

— Что же ты?

— Боюсь.

— Чего?

— А вдруг ты меня опять обманываешь? Положила какую-нибудь ерунду и дразнишь!

Мичиэ подошла, протянула руку и сняла крышку с коробки сама.

— Смотри!

Кицунэ посмотрела с недоверием сначала на то, что лежало в коробке, затем на, сияющую улыбкой Мичиэ.

— Это правда мне?

— Правда, правда. Сшито сегодня ночью, по модели моей формы, специально для тебя!

— То есть я могу ее забрать?

— Да, она твоя.

Кицунэ пару мгновений рассматривала подарок, а затем вдруг глаза ее закатились, и она протяжно выдохнув, плюхнулась на пол.

Глаза Мичиэ округлились.

— Эй, кто-нибудь! Сюда!

В комнату вбежало несколько людей. Леди Така, склонившись над Кицунэ, быстро провела осмотр.

— Ничего страшного, просто обморок. Мичиэ-сама, что здесь произошло? Вы ей что-то сказали?

— Ничего особенного. Просто отдала подарок.

Така вздохнула с улыбкой и посмотрела на девчоночью школьную форму в коробке.

— Все понятно. Ее мечты исполняются одна за другой. Передозировка счастьем.

Мичиэ ждала в коридоре, пока Кицунэ приведут в чувство, умоют и переоденут. Завтракать предполагалось в кругу семьи, в который она, принцесса соседней страны, влезет на правах гостьи.

— Маленький театр для лисенка, — шепнула Мичиэ сама себе. — Даже странно, что столько людей сразу и безоговорочно согласились участвовать в этой игре. И я туда же… сама себе удивляюсь.

— Мичиэ-сама! — подбежавший самурай-телохранитель низко поклонился своей госпоже.

Мичиэ выслушала его и кивнула.

— Пусть войдет. Один.

Страж убежал, и через пару минут в коридоре, направляясь к принцессе, появился капитан дворцовой стражи Маэда Тоширо.

— Приветствую вас, моя госпожа, — сказал он с поклоном. — Сегодня третий день празднеств в честь дайме Торио-сама и, без сомнения, день сюрпризов. Когда мне сообщили о том, что ваши стражи блокировали целый сектор дворца и прилегающих парков, я, прибыв узнать, в чем дело, меньше всего ожидал увидеть перед собой прекрасную юную школьницу.

— О вас ходит хорошая молва среди людей, Тоширо-сан. Вы уже знакомы с Маэда Аи и произвели впечатление на нее. Приняв это во внимание, я подумала о том, что вам можно довериться и не стать жертвой нелепых сплетен. Все, что сейчас происходит, сделано для нее, для Аи.

— Я понимаю. Вы хотите исполнить ее мечту?

— Я еще никогда не встречала таких людей, как Аи-чан, — Мичиэ отвела наполнившийся печалью взгляд. — Прошедшая сквозь ужасы рабства и воспитания убийц, она нашла в себе силы сопротивляться этому. Она не только осталась человеком, но и видит смысл своей жизни в помощи окружающим. Хлебнув полную чашу горя, она всеми силами пытается сделать жизнь других светлее и добрее. Что плохого в том, что я хочу отплатить ей тем же?

— Значит, наша маленькая лисичка хочет сходить в школу? — Тоширо улыбнулся. — Хорошая мечта.

— Вы не будете препятствовать игре нашего небольшого театра? Я опасалась, что могут возникнуть некоторые сложности, охране дворца не может понравиться изоляция целого сектора, но не знала, как все объяснить. Если вы попытаетесь помешать нам, я просто воспользуюсь своей властью и издам жесткий запрет. Не хочу, чтобы здесь разгуливали служанки и чиновники, которые начнут распускать обо мне слухи.

— Я прикажу своим людям оставить вас в покое, но с одним условием.

— Слушаю вас.

— Надеюсь, в вашем театре найдется место еще для одного парня? — Тоширо смущенно рассмеялся. — Можно сообщить всем о вашей болезни и введении карантина. Никто не станет возражать, если я на правах наблюдающего поселюсь с вами и буду следить за порядком. Якобы следить. Я окончил институт полтора года назад и сохранил форменный костюм. Если только вы позволите, Мичиэ-химе…

— Хорошая мысль, Тоширо-сан. Я не возражаю и даже, наоборот, приветствую ваше участие.

— Но нужно проследить, чтобы ваша «болезнь» не продлилась дольше трех дней, включая этот.

— Я понимаю, — произнесла Мичиэ, крепко сжав кулаки. — У нас мало времени.

Приблизившись к двери комнаты, что должна была стать классом для троих учеников, оборотница подняла руку, но вдруг замешкалась и отступила.

— Смелее! — Мичиэ ободряюще подтолкнула ее в спину, но Кицунэ не двинулась с места.

— А ОН там?

— Там. Ждет нас.

Кицунэ глубоко вздохнула и начала нервно поправлять на себе одежду. Потеребила бант под воротничком, одернула жакет и юбку, склонилась, подтягивая гольфы.

— Успокойся, Кицунэ-чан. Ты отлично выглядишь! А будешь дергаться, твой приятель станет только хуже к тебе относиться. Мальчикам не нравится, когда девочки готовы наизнанку вывернуться, лишь бы понравиться им.

— Но… но Мичиэ-чан… посмотри, правда все в порядке?

— Все в порядке. Форма новенькая, свежая и идеально отглаженная, — Мичиэ хлопнула ладонью Кицунэ по рукам. — Не мни ее, паразитка! Хватит нервничать.

— А прическа? Волосы как?

— Все отлично. Сомневаешься в мастерстве леди Хикари?

— Нет, нет!

— Вот и замечательно! Ну что, теперь готова? — Мичиэ открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой. — Иди скорее, или войду сама и закрою на замок изнутри. Останешься в коридоре!

Кицунэ, собравшись с духом, сжала обеими руками ручку школьного портфеля и переступила через порог.

Большая, залитая светом из больших окон комната встретила девчонок блеском стекол и танцующими в лучах солнца, пылинками. Кицунэ зажмурилась от восторга, с удовольствием купаясь в океане волшебного сияния.

— Аи-чан, Мичиэ-чан! — Тоширо, в черной школьной форме, поднялся из-за стола и вышел навстречу девушкам. — Привет. Зная, что мне предстоит учиться в одном классе с вами, я с нетерпением ждал начала нового семестра!

— Я… я тоже, — робко произнесла Кицунэ, смущаясь и краснея.

Мичиэ предупредила ее заранее о том, что с ними будет учиться этот парень. Маленькая оборотница была совсем не против. Так было намного интереснее, чем учиться только вдвоем с Мичиэ.

Взгляд Тоширо скользнул по фигурке девочки, и Кицунэ зарделась, видя теплую улыбку на губах парня. Зная совсем мало об отношениях меж мужчинами и женщинами, она, жадная до светлых чувств, не меньше других хотела чувствовать себя привлекательной. Ласковый взгляд Тоширо не оставлял ее равнодушной. Одним своим присутствием этот парень заставлял Кицунэ трепетать и таять от нежности.

— Сенсей скоро придет, — вмешалась злыдня Мичиэ, нарушая затянувшуюся паузу. — Нечего стоять в дверях! — протиснувшись мимо Кицунэ и Тоширо, она ухватила подругу за рукав и потянула за собой. — Аи-чан, идем.

— Но, Мичиэ-чан…

— Пора рассаживаться по местам. Школа — это прежде всего порядок!

Когда Кицунэ, увлекаемая Мичиэ к импровизированным партам, шагнула мимо Тоширо, тот склонился к ней и шепнул:

— Ты очаровательна.

Короткая фраза наполнила сознание девчонки блаженством, и она, млея, скользнула в розовые облака.

— Получи! — Мичиэ выпустила из пальцев дуговой разряд, впившийся в тыльную сторону ладони Кицунэ.

Оборотница, не ожидавшая такой подлости от подруги, взвизгнула и подскочила на месте.

— Мичиэ-чан! За что?

— Добро пожаловать в реальный мир! — злорадно захихикала дочь самураев. — Мы сюда зачем пришли? Учиться или красавцам разным глазки строить?

Кицунэ вжала голову в плечики, краснея и бросая робкие взгляды то на Мичиэ, то на Тоширо, который не мог совладать с собой и спрятать улыбку.

Но сюрпризы для лисенка в этот день еще не закончились.

— Учительница идет! — Мичиэ, выглянувшая за дверь, спешно отбежала обратно к столам и, встав слева от своего места, вытянулась в струнку.

Кицунэ и Тоширо тоже бросились к своим местам и успели встать рядом с ними за пару секунд до того, как дверь открылась снова.

В комнату, ставшую классом для троих учеников, вошла одетая в строгий деловой костюм женщина особой красоты. Яркой, но мягкой, словно золотой утренний свет. Кицунэ удивленно и восторженно захлопала глазами, ведь ей еще никогда не приходилось видеть леди Хикари такой.

— Хикари-сан, вы будете нашей учительницей? — воскликнула маленькая оборотница и, не дожидаясь ответа, с восхищенным полувздохом, больше похожим на мурлыкание счастливой кошечки, скользнула вперед. — Хикари-сан, вы такая красивая! Обалдеть! Значит, вчера вечером, пока я с Мичиэ-чан была, вы в магазин ходили?

— Леди Кохана уверяла меня, что так должны выглядеть настоящие современные учительницы, — смущенная и краснеющая, Хикари начала оправдываться. Видно было, как она едва сдерживается оттого, чтобы не начать нервно одергивать на себе жакет или пытаться натянуть юбку ниже колен. Стиль одежды и столь несдержанные бурные восторги были ей совершенно непривычны. — Я могу ошибаться, ведь прежде мне никогда…

— Никаких ошибок, Хикари-сан! Вы такая… такая…

— Хватит подлизываться к учительнице! — Мичиэ ухватила прыгающую от восторгов лисицу за шиворот и потащила ее обратно к столам. — Или ты думаешь, что староста класса будет спокойно смотреть на это безобразие? Хикари-сенсей, не беспокойтесь. Я помогу вам справиться с особо трудными подростками.

— Мичиэ-чан, пусти… — обиженно заныла Кицунэ.

— Порядок! В классе прежде всего должен быть порядок! Вот посмотри на Тоширо! Образец порядка!

Тоширо, в жилах которого кипела кровь, дернулся при упоминании его имени и испуганно глянул на Кицунэ и Мичиэ. Леди Хикари он всегда воспринимал на нечто недоступно-возвышенное, сродни богине, но сейчас увидел перед собой уже не тень из области грез, а живую, земную, невероятно красивую женщину. Он потерял контроль над собой, засмотревшись на стесняющуюся и робеющую камигами-но-отоме. Да, ученые прошлого хорошо выполнили свою работу. Очаровать и изумить капитана дворцовой стражи было очень не просто, а вот и его пробрало. Девочки ничего не заметили?

Кицунэ хлопала глазами и больше смотрела на названую маму, чем на Тоширо. С этой понятно. А вот Мичиэ не так проста. Заметила, поняла и издевается.

Собраться, держать себя в руках!

— Еще раз, соблюдая порядок. — Мичиэ притащила и поставила Кицунэ на место. — Сдерживая эмоции. Учительница смотрит на нас. Кицунэ-чан, забыла? Мы в школе!

Маленькая оборотница очнулась и засияла пуще прежнего. Да, это день, когда сбываются все ее мечты!

Поприветствовав учителя, ученики сели на свои места за столами. Тоширо слева, Мичиэ справа, ближе к окну. Кицунэ в центре.

Хикари поздравила своих учеников с началом нового семестра, с потрясающе серьезным видом проверила присутствующих по списку и объявила тему сегодняшнего занятия: «Придворный этикет, правила и традиции».

Кицунэ, изображая образцовую ученицу, делала вид, что внимательно слушает, запоминая каждое слово наставницы. Занятия, лекции и записи в тетради? Школа интересовала Кицунэ исключительно как площадка для игр и общения со сверстниками.

Как все-таки хорошо, что в их маленьком классе есть хоть один парень! Взгляд Кицунэ, словно силой магнита, потянуло к Тоширо. Значит, есть перед кем блистать. Есть от кого ждать комплиментов и приветливых улыбок.

Щечки Кицунэ заалели. Тоширо назвал ее очаровательной. Значит, она действительно хорошо выглядела в школьной форме. Переодевшись сегодня утром, девчонка долго с наслаждением рассматривала свое отражение в зеркале, но разве сколь угодно долгое созерцание самой себя может сравниться с одним-единственным комплиментом со стороны мальчишки?

Хикари продолжала лекцию, вещая в пустоту. Тоширо и Мичиэ знали все, что она могла сказать, чуть не с пеленок, а Кицунэ была целиком поглощена своими мыслями и мечтаниями.

«Я ему нравлюсь, — метались мысли в голове девчонки, успевшей начитаться разной романтической манги. — Неужели, неужели и у меня будет все так же, как в тех красивых книжках?»

Могла ли она мечтать тогда, в темных мрачных подземельях базы Хебимару, о том, что у нее когда-нибудь будут вот такие хорошие друзья и близкие люди? Нет, не могла, она даже не знала, о чем мечтать, ведь все, что она видела, это тренировочный полигон, несколько коридоров и мрачная комната с серыми стенами.

«Обрети силу! — требовал хозяин. — Обрети силу, сражайся и побеждай своих врагов! Все ради силы!»

Не в этом счастье.

Кицунэ устремила взгляд на Тоширо, и сердце ее вспыхнуло жарким пламенем. Интересно, не захочет ли он проводить ее до дома после занятий? А может быть, здесь есть библиотека? Как было бы романтично посидеть вдвоем, в большом зале с книгами на полках, и поговорить, обсуждая… Интересно, какие книжки читают самураи? Если принцессам читать мангу нельзя, то, может быть, ее можно читать самураям?

А в этой маленькой школе будет какой-нибудь клуб? Надо что-нибудь придумать, чтобы Мичиэ согласилась на клуб читателей. А намек с просьбой «хочу побыть с ним вдвоем» Мичиэ не обидит? Нужно как-нибудь аккуратнее сказать и ни в коем случае не допустить подозрений в том, что она, Кицунэ, не ценит заботы подруги. Тем не менее…

Задержаться в библиотеке допоздна и попросить Тоширо проводить до дома… пусть комната Кицунэ недалеко отсюда, но ведь можно пойти кругами и через внутренний дворик этого комплекса дворцовых зданий! Там, во дворике, они останутся наедине, и Тоширо наверняка не захочет упустить такого шанса!

Сердце Кицунэ подпрыгнуло в груди и затрепетало. Ах, если бы так и вышло…

«Тебе больше никогда ничего не нужно будет бояться, — произнесет он заветную для Кицунэ фразу. — Ни один из твоих врагов не посмеет приблизиться, пока я рядом».

«А ты будешь со мной рядом? — зачарованно вздохнет Кицунэ в ответ. — Всегда?»

Тоширо мягко заключит ее в объятия, и девочка, чувствуя его сильные, мужские руки, растает от нежности.

«Всегда. До конца времен», — шепнет самурай, склоняясь все ниже. Еще миг, и Кицунэ почувствует его дыхание на своих губах…

Девчонка, забывая о том, где находится, зажмурилась от восторга и заерзала на месте.

— Хикари-сенсей! — раздался вдруг громкий, ехидный голос Мичиэ. — А Аи-чан витает в облаках!

Услышав эти слова, Кицунэ дернулась так, словно на нее обрушился водопад холодной воды. Она спешно снова приняла вид прилежной ученицы, но укоряющий взгляд леди Хикари стал для нее грозным наказанием.

— Аи-сан! — Хикари постучала пальцами по столу перед собой. — Прошу вас относиться к делу серьезнее!

— Простите, Хикари-сенсей, — Кицунэ смущенно поникла и бросила на злорадствующую Мичиэ обиженно-сердитый взгляд. Ябеда!

Некоторое время Кицунэ честно пыталась сосредоточиться на обучении, но, почувствовав, как взгляд Тоширо скользнул по ее фигурке, снова начала забывать обо всем. Робко посмотрев на парня, она подарила ему улыбку и тихонько вздохнула. Румянец не сходил с ее щек ни на минуту, в глазах блестели теплые огоньки. Он смотрит на нее. Во время пути по коридорам дворца Кицунэ замечала на себе взгляды самураев и слышала своим чутким слухом, как начинали учащенно биться их сердца. Восторг. Люди, глядя на нее, испытывали это чувство. Приятно все-таки чувствовать себя красивой! Очень, очень приятно!

Вдруг что-то мягко шлепнуло ее по затылку.

Девчонка обернулась, но комната позади нее была пуста. Удивленно хлопнув глазами, Кицунэ поочередно посмотрела на своих соседей, но Мичиэ и Тоширо с невинным видом слушали лекцию. Пожав плечами, девчонка снова обратила все внимание к Хикари. Пару минут все было спокойно, а затем мягкий, но довольно ощутимый удар снова обрушился на ее затылок.

Вздрогнув, Кицунэ рывком обернулась. Выискивая обидчика, она шарила взглядом по пустой комнате с рядами разномастных столиков, имитирующих расстановку парт в классе. Кто здесь мог шалить? Нет никого.

Тоширо, не сдержав смех, фыркнул. Кицунэ устремила пытливый взгляд на него. Мичиэ за ее спиной, тоже не сдержавшись, повторила фырканье Тоширо. Капитан дворцовой стражи и принцесса тихонько захихикали.

— Прошу внимания и тишины в аудитории! — возмутилась Хикари. — Аи-сан, не вертитесь и сидите смирно.

— Простите, — Кицунэ втянула голову в плечи и замерла, ожидая новых ударов.

Дождалась.

Тяжелая книга с силой бахнула ее по макушке. Кицунэ, взвизгнув от неожиданности и испуга, но тем не менее резко обернулась и вцепилась рукой в метнувшееся прочь нечто. «Нечто» оказалось канатом с большим мягким узлом на конце. Извиваясь, словно змея, пойманный преступник обронил том энциклопедического справочника, который до того был словно приклеен к узлу каната.

— Ах, ты! — рассерженная злодейскими нападениями, Кицунэ склонилась и заглянула под стол, под который пытался улизнуть канат. — Ты… ты…

Длинная веревка тянулась прочь, под рядами столов, и вдали переходила на соседний ряд. Второй конец каната, прикрытый ковриком, лежал под столом Мичиэ, и та, наступив на него ногой, направляла в свое оружие потоки энергии Ци.

— Мичиэ-чан! Это твои фокусы!

— Ха! — Мичиэ направила в канат сильный импульс, и веревка, словно живая, сделала рывок.

Кицунэ не успела вовремя разжать руки. Потеряв равновесие, она качнулась на стуле и с силой влепилась лбом в стоящий позади стол.

— Ах ты, злыдня! — взвизгнув, Кицунэ бросила канат и рывком прыгнула на Мичиэ.

Дочь самурая вскочила, запрыгнула на стол и бросилась наутек. Оборотница не отставала.

— Прошу спокойствия! — Хикари растерянно смотрела на это безобразие, не смея повышать голос на Кицунэ и принцессу. — Девочки, пожалуйста, сядьте!

Девчонки не слышали ее окликов и скакали по столам, временами взлетая до самого потолка. Кицунэ преследовала, Мичиэ уворачивалась от ее атак.

— Не уйдешь! — разозленная лисица ухитрилась вцепиться в руку верткой противницы.

Обе с грохотом приземлились на стол, раздались звуки, весьма шумной, борьбы, а затем послышались жалостливые вскрики и нытье Кицунэ.

— Мичиэ-чан, пусти!

— Это тебе за нарушение дисциплины на уроке! — дочь самураев, торжествуя, усилила нажим на локтевой сустав жертвы.

— А-ай! Помогите!!!

— И не надейся ни на кого! Сама напала, сама и спасайся!

Тоширо, глядя на этот цирк, хохотал до слез и не мог сдержаться даже, когда в комнату ворвалась рассерженная леди Кохана и попросила принцессу выйти для серьезного разговора.

— Ну вот… — жалостливо вздохнула Кицунэ, присаживаясь на свое место. Девчонка тайком потирала и вправляла вывихнутые суставы. — Теперь Мичиэ попадет… из-за меня.

— Из-за тебя? — Тоширо не выдержал и снова рассмеялся. — Я слышал о том, что она в гостинице тобой стену пробила? Тоже из-за тебя? Умеешь же ты людей подставлять, злодейка!

Кицунэ сжалась и насупилась. Ну почему же сразу злодейка? Она же не специально!

Мичиэ вернулась минут через десять и с ухмылкой посмотрела на шмыгающую носом Кицунэ.

— Сильно досталось? — участливо спросила оборотница.

— Еще как!

— И… извини…

— Все нормально! Это судьба каждого школьного хулигана — периодически быть вызванным в кабинет директора и получать разнос!

После урока придворного этикета по расписанию был урок письменного искусства, на котором леди Така учила Кицунэ выводить на бумаге ровные и красивые строчки иероглифов. Мичиэ на правах хулиганки не упускала возможности напакостить подруге, но в присутствии строгой бабки позволяла себе гораздо меньше, чем перед леди Хикари. На третьем уроке преподавали математику, и вела его не кто иная, как сама «директриса» Кохана. Мичиэ совершенно пришипилась, не рискуя доставать Кицунэ и провоцировать ее на какие-либо глупости. Руки у девчонки-самурая так и чесались что-либо учинить, когда она замечала, что подруга снова отвлекается от занятий и впадает в состояние абсолютной мечтательности, но присутствие наставницы действовало как сильнейший сдерживающий фактор.

Впрочем, Кохана и сама неплохо справлялась.

Заметив, что Кицунэ не слушает объяснений очередной задачки, она попросила юную фантазерку встать и показать записи в тетради. Девчонка только растерянно хлопала ртом, как выброшенная из воды рыба, и листы ее девственно-чистого дневника замарали росчерки красных чернил. Жалоба родителям и плохая отметка.

Убитая наповал, Кицунэ до конца урока просидела с мокрыми от слез глазами.

— Не слишком ли это? — участливо спросил Тоширо, когда Кицунэ, с трудом дождавшись перемены, убежала в туалет, чтобы выплакать горе и привести себя в порядок, — То, что сейчас происходит, всего лишь игра. Не нужно быть к девочке настолько строгими.

Кохана, сама смущенная неожиданно сильным эмоциональным эффектом от простого наказания, подавленно молчала.

— Все в порядке! — Мичиэ рассмеялась, делая пренебрежительный жест рукой. — Будет потом, много лет спустя, что вспомнить! Я ее до старости дразнить буду, вспоминая, как она хныкала из-за замечания в дневнике!

— Но все-таки не надо было доводить до слез.

— Ничего, я знаю, как успокоить ее. Можешь не сомневаться, она войдет в класс, сияя улыбкой.

Отправившись следом за Кицунэ, Мичиэ нашла ее хнычущей над раковиной и, утерев сопли с лица маленькой оборотницы платком, зашептала, объясняя следующее действо игры. Пара фраз, и Кицунэ снова вспыхнула радостью и предвкушением.

— Держи, — сказала Мичиэ, вложив в ее руки две коробочки с обедом. — Это тебе, а это твоему приятелю. Ах, какая романтика — пригласить парня вместе пообедать!

— Разве это не просто по-дружески?

— По-дружески, по-дружески. — Мичиэ вытолкала Кицунэ из туалета в коридор. — Иди скорее, пока какая-нибудь другая вертихвостка его не пригласила.

— Какая вертихвостка?

— Да мало ли у нас в школе таких? Не меньше половины учениц, точно!

После обеда было еще два урока — география и история. Кицунэ, заинтересованная рассказами об окружающем мире, слушала внимательно и с удивлением отмечала, что рассказы этих преподавателей отличаются от того, что она слышала на аудиолекциях Хебимару. Чем? Оттенком, показывающим отношение рассказчика к тому, о чем идет речь. Хозяин презрительно отзывался об отсталых в технологическом плане жителях пустынь, отчаянно цепляющихся за бесплодную песчаную почву, единственное свое достояние. Говорил о глупости изгоев из страны Лесов, пытавшихся сбежать от ужасов войн на острова Восточного моря. В итоге они были подчинены всего парой десятков самураев, оставшихся от разбитых армий одного из наследных домов. Дайме, которому подчинялись те самураи, основал на островах новую страну и вернул войну людям, едва успевшим вдохнуть немного чистого воздуха, не несущего в себе запаха пожаров и смерти.

Хебимару выставлял образцами алчности людей походы охотников за сокровищами давних. Из всех стран в дикие земли уходили отряды отчаянных авантюристов. Людей, десятками погибавших от радиации, отравлений и болезней, ради того, чтобы порыться в останках мертвых городов цивилизации, уничтожившей саму себя тридцать тысяч лет назад.

Самураи Мичиэ, ведущие уроки для Кицунэ, говорили иначе. Упорство людей, цепляющихся за жизнь в любых, самых страшных и тяжелых условиях. Геройство воинов, уведших на восточные острова целый народ, спасая его от мечей самураев страны Лесов, и единение беженцев с варварскими поселениями того региона для создания могучей и крепкой страны. Экспедиции в западные радиоактивные джунгли и северные мертвые болота, среди которых были обнаружены мертвые города древних людей. Желая знаний, стремясь поднять человечество на новую ступень развития, люди не останавливались перед смертельной опасностью.

Предательство девяти.

Хебимару отзывался о сговоре ученых, выдавших всем странам огромное количество секретных знаний, как о безграничной глупости и подлости. Самураи Мичиэ говорили об этом как о величайшем волевом поступке в современной истории, сравнявшем страны в развитии и создавшем баланс. Сотни тысяч людей получили такие блага, как радио, электричество и паровая механика. Пусть кланы техников сразу же зацапали и монополизировали технологии, но единый рывок вперед, всеми странами сразу, был сделан.

Слушая обо всем этом, Кицунэ со счастливым изумлением видела картины не мрачного, умирающего мира, а мира восстанавливающегося и начинающего подниматься из руин. Мира живого и не лишенного будущего благодаря геройству людей, его населяющих. Она видела свет, в который так сильно хотелось верить, и не ведала, что оптимизм людей страны Лугов рожден лишь благополучием их собственной земли.

— А страна Водопадов? — спросила она, вспомнив нищих на улицах и слова дедушки о том, что людей необходимо изменить. — Почему она не поднимается?

Самурай смутился, с опаской глянул на Тоширо, а затем сказал лишь, что развитие этой страны и решение всех проблем обязательно скоро начнется, и сменил тему, продолжая лекцию, полную интересных рассказов.

Маленькая оборотница даже вздохнула с сожалением, когда уроки были закончены, но, вспомнив о самом главном, поспешно собрала и подхватила на руки портфель.

— Тоширо-кун, — произнесла она, вставая из-за парты и приближаясь к парню, который сверкнул глазами, бросая взгляд на разрумянившееся от стеснения личико юной девушки. — Ты спешишь куда-нибудь?

— Нет, — Тоширо с видимым удовольствием поглядывал на Кицунэ. Что мама, что дочка! Взгляда не оторвать! Все-таки как эти камигами-но-отоме неотразимо милы в школьной форме!

— Тогда… может быть… — Кицунэ замечала его взгляды, и в ее сердце еще пышнее распускал лепестки цветок счастья. Ничего не сумев с собой поделать, она подняла руку и сжала пальчиками край воротника жакета. Кицунэ кокетливо повела плечиками и, краснея, заметила вспыхнувший в глазах парня огонь. — Может быть… сегодня у нас получится пойти домой вместе?

Голос Кицунэ упал до шепота, но Тоширо хорошо расслышал ее слова. Он поднялся из-за стола и встал перед Кицунэ. Так близко, что при неосторожном движении мог бы коснуться ее. Девочка, робея перед ним, опустила голову. Она скромно прятала лицо, чувствуя исходящую от парня волну горячего желания поднять руки и, сминая мягкую ткань платья на ее талии, обнять юную девушку. Коснуться пальцами ее лица, прося поднять голову, затем взглянуть в глаза и, склонившись, коснуться губами ее губ для долгого и нежного поцелуя.

Кицунэ чувствовала, как сильно Тоширо желал этого. Но не сделает. Потому что рядом Мичиэ и самурай-преподаватель. Это будет так нескромно — поцеловать девушку на людях! Он не посмеет обидеть ее своей несдержанностью. Вот ведь… Кицунэ готова была расплакаться. Ну почему люди напридумывали себе таких глупых правил?

— Я с удовольствием провожу тебя, Аи-чан… — произнес Тоширо.

— Размечтались! — обрубил все благие начинания голос грозной Мичиэ. Принцесса, закончив укладывать тетради в портфель, подошла к Кицунэ и, схватив ее за руку, потащила за собой, прочь от парня. — Кто это тут домой собрался? Забыла, Аи-чан, что у нас еще обязательное посещение клуба?

— Клуба? — пискнула Кицунэ. — У нас есть клуб?

— Кендо! Забыла про кендо?!

«Не хочу кендо! Хочу пойти домой с мальчиком!»

— А может, не надо?

— Что значит «не надо»?! Живо переодеваться в тренировочный костюм!

— Простите, — Тоширо возник за спиной Мичиэ, как привидение. — А где записаться в ваш клуб? Я довольно неплохо владею мечом.

— Считай, записался. Теперь в ближайшую пару часов у тебя не будет свободного времени. Аи-чан, ты с нами?

Кицунэ взглянула на Тоширо, и тот кивнул ей, подбадривая.

— Ну, хорошо. А можно у нас вместо кендо будет клуб любителей книг? Или танцев?

— Кендо! Никаких книг и танцев! Марш переодеваться.

Один из больших залов в комплексе зданий был спешно, в течение ночи, переоборудован в спортзал. Сюда непонятно зачем притащили волейбольную сетку, подставки и перекладину для прыжков в высоту, гимнастические брусья. Принцесса только посмеялась над фанатичной исполнительностью работников, услышавших волшебное слово «спортзал» и расстаравшихся. Канат, которым Мичиэ доводила Кицунэ на уроке, теперь был аккуратно свернут и возвращен на свое место в углу этого помещения. Шалости закончились, предстояла серьезная работа.

Кицунэ вошла, смущенно потопталась на пороге и, набравшись смелости, направилась к ожидающим ее самураям. В непривычном защитном облачении двигалась она немного неуклюже. Взгляд ее синих глаз устремился сквозь решетчатое забрало на улыбающегося Тоширо.

— Тоширо-кун, не смейся, пожалуйста, — напрямик заявила девчонка. — Хоть я и выгляжу как…

— …Зайчонок в панцире черепахи, — завершил за нее фразу Тоширо и хором с Мичиэ рассмеялся. — Аи-чан, не обижайся! Ты мила в любом костюме, но в этом еще и очень забавная!

— Ну вот! — на глаза Кицунэ навернулись слезы. — Я говорила тебе, Мичиэ-чан!

— Цыц! — заметив, что оборотница начинает пытаться стянуть с себя латы, принцесса взмахнула рукой, прерывая веселье. — Аи-чан, не трогай крепления! Это ненадолго. Смотри на меня, я же ношу такой же доспех совершенно спокойно.

— Но… но ты в нем нормально выглядишь.

— И ты нормально. Подойди ближе. Тоширо-сан, прошу вас дать нам немного свободного пространства. Мне хотелось бы устроить небольшой учебный поединок с этой юной леди.

— Не смею вам мешать, — самурай с поклоном отступил, отошел на десяток шагов и присел у стены, рядом с корзиной, в которой слуги оставили прохладительные напитки и несколько бутербродов для «спортсменов». Один из телохранителей Мичиэ стоял возле этой корзины, и Тоширо со скрытой неприязнью почувствовал на себе его пристальное внимание. Страж зорко следил, чтобы чужак не вздумал что-либо подсыпать в еду, которой могли коснуться принцесса и ее подруга. Чужак… на своей земле, во дворце, который охраняет не от кого-либо, а именно от чужаков таких, как эти самураи из страны Лугов! Возомнили себя здесь хозяевами? Изолировали целый сектор, открыто показав недоверие и силу. Травогрызы… он, Маэда Тоширо, потомок древнего самурайского рода, должен мириться с таким отношением? Он всегда был против брачного союза с иностранцами. Мало ли благородных девушек среди дочерей кланов Водопадов? Эта принцесса… вздумает притащить следом за собой чиновников и советников, начнет устанавливать свои порядки… уже начала. Ладно хоть цирк у девчонок получился довольно занимательным. Нет ничего плохого в том, чтобы немного понаблюдать за ними. Будущее подскажет, как действовать. Пусть что угодно вытворяют, но угрозы влиянию или чести своего клана Тоширо не допустит!

Девчонки меж тем приняли боевые стойки и направили деревянные мечи друг на друга.

— Я прочту тебе небольшую лекцию о том, кто такие самураи, — Мичиэ поигрывала мечом, неотрывно глядя на Кицунэ. — Зная, с кем тебе предстоит сражаться, ты сможешь вести не безнадежные схватки. Хоть ты и всего лишь шиноби, у тебя есть потенциал. Хотела или нет, но в наших противоборствах ты выказала часть своих способностей, золотая лиса. Метаморфозы тела… открытие внутренних врат… это навевает на меня воспоминания… — Мичиэ стремительно атаковала, нанося один за другим быстрые рубящие удары.

Кицунэ блокировала их собственным деревянным клинком и отступала шаг за шагом.

— Самурай — это сила! — Мичиэ замахнулась и рубанула мечом сверху вниз.

Кицунэ подставила меч и припала на одно колено, сбитая мощью удара.

— Самурай — это стальная скала, которая идет напролом, отражая любые атаки и круша врагов! Как ледокол посреди замерзшего океана, всадник в доспехах идет сквозь вражеский строй и давит падающих противников копытами своего коня! Это идеальный самурай!

— Идеальный? — деревянные клинки снова столкнулись, и вдруг Кицунэ упрямо встала на месте, выдержав удар. — То есть мифическая цель, к которой надо стремиться?

— Истинно так! Но реальный генерал самураев весьма близок к этому идеалу. Наши доспехи не берет ни стрела, ни меч без усиления энергией Ци! Задержав дыхание, самурай может минут десять сражаться в клубах ядовитого дыма! Ударные волны взрывов отражает сотканный из Ци барьер, который мы создаем на всех сочленениях доспехов. Особое устройство лат блокирует противоестественное выворачивание рук, ног и шеи, защищая нас от переломов. Тяжелые атакующие ниндзюцу, которыми владеют шиноби, мы развеиваем при зарождении атаки встречным ударом дестабилизирующей волной Ци.

— Я видела такое. Полезная способность, — тяжело пыхтя, оборотница отбивала один удар за другим. Пока, кажется, получалось неплохо.

— Самурай кажется неуязвимым и непобедимым, — продолжала лекцию Мичиэ. — Шиноби, безответно погибая от наших катан, искали способ победить идеального самурая. Их ответом стало тайдзюцу. Искусство рукопашного боя, умноженное на бодибилдинг и методику контроля внутренних врат духа. Скорость, которую обретает человек, открывший внутренние врата, невозможно отследить человеческим зрением. Удар кулака мастера тайдзюцу прошибает доспехи и убивает самурая. Многие мастера-мечники пали в битвах с мастерами тайдзюцу. Если ты овладеешь методикой открытия внутренних врат в совершенстве, ты станешь…

— Непобедимой?

— …Хорошим бойцом. Твоя регенерация удивительна. Очевидно, что ты — попытка создать невероятно эффективного мастера тайдзюцу, который сможет открывать без фатального вреда для здоровья шестые или даже седьмые врата. Я сражалась с людьми, способными открыть пятые. Представить себе нечто, выше их уровнем, действительно страшно.

— Я могу открыть третьи. Использую эту способность для быстрого бега и уворотов в бою.

— Как и предполагалось. Сейчас, Аи-чан, покажи мне все, на что способна!

— А… а тебе не будет больно? — Кицунэ стушевалась, опуская меч. — Я сражалась раньше только с макиварой… а вдруг я тебя ударю?

— И не надейся, жалкая куноичи! Здесь и сейчас пред тобою не просто самурай! Я — элитный воин, способный дать отпор двум сильнейшим генералам страны Лугов! Правда, победить их я едва ли способна, братья — настоящие монстры, когда хватаются за мечи, но… но поколения родственных связей с лучшими из лучших — это тебе не генная жижа непонятных свойств, случайно слитая в одной пробирке! Ты убежишь отсюда в панике, если я покажу тебе хоть часть своих истинных боевых способностей!

— Так я и знал, — жуя вынутый из корзинки бутерброд, буркнул Тоширо. — Дайме Лугов заслал сюда свою дочь исключительно в целях подрыва нашей обороноспособности изнутри. Сейчас она рассердится и вырежет нас всех!

— Ты — мастер тайдзюцу, воин атакующего типа! — продолжала Мичиэ, принимая удобную для обороны стойку. — Нападай! Посмотрим, что ты умеешь!

— Я…

— Ну же, шиноби! Попробуй пробить мою оборону!

— Зачем? — Кицунэ медлила и растерянно смотрела на палку в своих руках. Жесткая и тяжелая. Такой убить можно!

— Совсем глупая? Для тренировки!

— А зачем мне тренировка?

— Ты же хотела стать моей телохранительницей? Как же ты станешь сильной без тренировок?

— А зачем мне становиться сильной? Я не хочу. Мичиэ-чан, можно мне… просто быть твоей подругой, без махания мечами и глупостей вроде «хочу стать сильнее»?

— Аи-чан… — Мичиэ едва не застонала. — Что, внезапно прорезались гены камигами-но-отоме? Ты же хотела быть моей телохранительницей?

— Но у тебя так много телохранителей! Можно я буду просто служанкой?

— Нельзя! Я атакую! Блокируй!

Мичиэ сделала резкий выпад, и Кицунэ отшатнулась, получив сильнейший удар деревянного меча по запястью. Тоширо подавился бутербродом, а оборотница, вскрикнув, припала на колено и схватилась за пострадавшую руку. Деревянный меч ее со стуком покатился по полу.

— Зараза! — Мичиэ отдернула меч и растерянно посмотрела сначала на Кицунэ, затем на Тоширо и своих телохранителей, затем снова на Кицунэ. — Хватит дурачиться! Ты специально пропустила удар?

— Она не следила за вашим мечом, Мичиэ-сама, — произнес Тоширо. — Аи-сан могла бы отразить удар, если бы… просто попыталась это сделать.

— Какой стыд, — Мичиэ сняла шлем и покачала головой, глядя на постанывающую Кицунэ. — Теперь понятно, почему твой хозяин был разочарован. В тебе совсем нет боевого духа и желания сражаться. Ты не воин.

— Мичиэ-чан… — всхлипнула Кицунэ.

— Ладно, ладно, — принцесса заложила шлем подмышку и помахала освободившейся рукой, прерывая грозящее продолжиться нытье оборотницы. — Чтобы быть моей подругой, не обязательно рвать врагов в клочья и устрашать выживших утробным рыком. Сделаю из лисенка горничную. Похоже, самая подходящая для тебя работа.

— Боюсь, что вынужден выразить свое несогласие с вами, Мичиэ-химе, — Тоширо отложил остатки бутерброда, поднялся, приблизился к девушкам и подобрал оружие, оброненное Кицунэ. — Аи-чан заслуживает большего, нежели работа горничной. Я уверенно утверждаю, что в ее силах стать блистательной леди двора дайме, и готов с оружием в руках выразить вашим планам свой протест!

— Интересное заявление, капитан Тоширо. Я наслышана о вас как об одном из лучших солдат страны Водопадов. Аргумент в виде меча в ваших руках был бы очень весом, но братья с малых лет учили меня спокойно стоять против вооруженного мужчины. Я не намерена соглашаться отдать кому-либо столь ценное приобретение, как юная камигами-но-отоме. По крайней мере пока она сама не пожелает этого.

— Мичиэ-чан, Тоширо-кун, вы что, ссоритесь?

— Без паники, Аи. Это игра.

— Но серьезная игра, — Тоширо взмахнул деревянным мечом, пробуя его на вес, проверяя сопротивление воздуха, удобство держания в руке. — Мичиэ-химе, хочу предупредить вас, что я тот самый воин атакующего типа, о котором вы говорили Аи-сан несколько минут назад. Я способен открыть внутренние врата духа, до пятых включительно.

— Я осведомлена об этом. Хочу сообщить вам в ответ на ваше любезное представление о том, что я — эксперт стиля «Угасших глаз».

— Всегда желал сойтись в бою с самураем, владеющим этим великим умением.

— Вам нужны доспехи.

— Простите мне мою, возможно излишнюю, самоуверенность, но я не хотел бы терять боевой настрой и отвлекаться на надевание лат. Прошу оказать мне честь и вступить в поединок немедленно.

— Не вижу причин отказать вам в просьбе, капитан Тоширо. Для меня будет истинным наслаждением сразиться со столь прославленным воином, как вы, — Мичиэ протянула свой шлем Кицунэ. — Забери это, Аи, и… брысь. Случайно зацепим — костей не соберешь.

Кицунэ, схватив шлем Мичиэ, без разговоров побежала прочь. Она чувствовала волны Ци, поднимающиеся в обоих самураях, и была испугана их силой.

— Напрасно вы отдали шлем, Мичиэ-химе, — произнес Тоширо.

— Это немного уравняет стартовый уровень. Не хочу отвлекаться на снятие остального доспеха, но раз шлем снят, то — долой! Не беспокойтесь. Сотрясение мозга, кома и, похоже, даже моя смерть нашей с Юидаем свадьбе не помеха. Бейте смело!

— Как скажете, Мичиэ-химе, — Тоширо принял боевую стойку и заслонился мечом. — К бою готов!

Мичиэ глянула на Кицунэ, отбежавшую на безопасное расстояние, и улыбнулась.

— Готова! — выкрикнула дочь самураев, импульсом Ци активируя скрытые способности своего тела. — В бой!

Сердцебиение начало ускорять свой ритм. Быстрее, быстрее. Пока не слилось в монотонный гул. Кровь двигалась по венам уже не толчками, а сплошным потоком. Энергия Ци, вырабатываемая сердцем с тысячекратно увеличенной скоростью, стремительно распространилась по телу.

Мичиэ сосредоточилась и вдруг… закрыла глаза. Они бесполезны в бою с мастером тайдзюцу. Из каждой поры ее кожи во все стороны устремились неуловимо-крошечные частицы Ци. Неуловимые даже для самурая, не владеющего дзюцу, которое использовала сейчас Мичиэ.

Тоширо тем временем усилием воли открывал внутренние врата, сдерживающие до безопасного уровня ток энергии Ци в человеческом теле. Открытие их — дзюцу, ранящее изнутри того безумца, что смел его применять.

Вихрь Ци кружил вокруг самурая, кожа его багровела, вены вздувались.

Пятые врата… не безумие ли рисковать остаться калекой на всю жизнь ради победы на тренировке?

Нет, не безумие. Это было сравнение сил двух представителей народов, уже пять столетий ведущих кровавый спор. Это не просто тренировка, и он, Маэда Тоширо, не может позволить себе проиграть!

Но что это?! Вокруг той девчонки, Аи, взвивался схожий вихрь Ци. Она открывала врата. Ради чего? Только ради того, чтобы посмотреть на поединок? Эта шиноби… она что, поддавалась в поединке с принцессой? Ее проблемы. Что же, сейчас они обе, и Аи и Мичиэ, увидят, что такое на самом деле — открытие врат!

Мир вокруг словно замедлился. Эффект собственного невероятного ускорения. Рывок!

Тоширо ринулся в атаку. Единым движением он оказался за спиной Мичиэ и взмахнул мечом, обрушив удар на ее правый наплечник.

Мичиэ видела. Излучение Ци отражалось от всех предметов вокруг, а уж пылающий шар энергии Тоширо был похож на солнце. Особое чувство, заменяющее мастерам «Угасших глаз» природное зрение, позволяло чувствовать перемещение мастера тайдзюцу, с каким бы ускорением он ни двигался. Побочный эффект от ускорения работы сердца и ураганной скорости выработки Ци — сверхстимуляция мышц и начало передачи управляющих импульсов посредством Ци, в обход обычной нервной системы.

Глаза Тоширо расширились от удивления, когда вдруг его меч столкнулся с мечом Мичиэ. Самурай, потеряв надежду покончить с противницей единым ударом, отскочил.

Мичиэ стояла неподвижно, ожидая атаки. Тоширо, взревев от ярости, устремился к ней и обрушил целый вихрь рубящих и колющих ударов меча на девчонку, которая вопреки всем мнениям смела отбивать не только скоростные, но и силовые удары парня. Деревянные мечи сталкивались с такой мощью, что пол под ногами сражающихся и зрителей содрогался, грозя пойти трещинами и разрушиться. Оба самурая были вынуждены направить Ци в свое оружие, укрепляя и предохраняя от разрушения деревянные волокна.

Тоширо, нанеся с полсотни ударов, отскочил снова и взмахнул мечом. Деревянный клинок оставил за собой светящийся след энергии Ци, устремившийся на противницу стремительным и смертоносным, рубящим все на своем пути полумесяцем.

Детские игры. Такое может ранить или убить шиноби, но никак не генерала самураев!

Мичиэ приняла «Разящий серп» на выставленную вперед ладонь и ударила дестабилизирующим импульсом Ци. «Серп» лопнул, развеиваясь безвредными, потерявшими направленность потоками ветра.

Облако развеиваемой Ци накрыло Мичиэ, мешая чувствовать окружающее.

Попалась!

Тоширо ринулся в атаку. Облако Ци почти не закрывало ему зрение.

Наивный. Каков бы ни был энергетический фон, мастер «Угасших глаз» знает расстояние до объекта!

Тоширо вложил в атаку всю свою силу, но Мичиэ подставила клинок под удар, и пол под ногами сражающихся получил такой импульс, что пошел ходуном, как при землетрясении, и все в зале едва устояли на ногах. По стеклам на окнах пошли трещины, деревянные мечи получили первые выбоины.

Это уже серьезно. Тоширо явно желал серьезно ранить свою противницу. Мичиэ почувствовала поднимающуюся в ней волну злости. Ранить, унизить поражением? Этот самурай, да что он о себе возомнил?

Пол завибрировал под ногами девушки-воина. Переполненный энергией Ци воздух дрожал, словно от жара.

Тоширо еще пытался грубой силой сломить сопротивление чужого клинка. Девчонка не сможет долго выдержать такого напряжения! Еще мгновение и…

Мичиэ сделала резкий рывок вперед и коснулась плеча Тоширо плечом. У нее сейчас не было щита, но рукав кимоно способен выполнить одну из его функций. Стать плоскостью для накопления энергии!

Глаза Тоширо расширились на мгновение. Импульс Ци! Это дзюцу, которым самураи прошибают вражеский строй и опрокидывают врагов!

Мечник отскочил единым рывком, но волна Ци, ринувшаяся из рукава девчонки, настигла его и сшибла с ног. Кувыркаясь через голову, Тоширо пролетел через весь зал и едва успел сгруппироваться перед ударом о стену. Боль полоснула сознание. Кажется, повреждены суставы на руках и ногах.

Оттолкнувшись, Тоширо прыгнул в сторону, а в то место стены, от которого он отскочил мгновение назад, вонзился деревянный клинок. Синее свечение скользило по дереву, и кирпичная кладка была пронзена почти без сопротивления. Мичиэ, взмахнув клинком, распахала стену, словно плугом мягкую пашню. Тоширо, на которого обрушился новый удар, припал на одно колено. Удар импульса Ци отбил ему все внутренности. Боль разливалась по телу, намекая, что долго в этом бою ему не продержаться.

Девчонка-мечница начала наносить быстрые удары один за другим, тесня отступающего противника. Тоширо видел вздувшиеся вены по всему ее лицу, оскаленные зубы, с которых вниз по подбородку стекала слюна, кожу противоестественно-багрового цвета. Мичиэ была на пределе, но устоять против такой мощи…

Очередной удар сбил Тоширо с ног, и парень едва успел перевернуться на спину, чтобы подставить клинок под удар. Пол вздрогнул. Бетонные плиты сместились.

Тоширо почувствовал, как сознание заволакивает всепоглощающее бешенство. Он проигрывает! Проигрывает вчистую какой-то девке из травогрызов! Дни и ночи бесконечных изнуряющих тренировок — это ничто? Ради чего? Ради того, чтобы стерпеть позор и унижение, оказавшись неспособным противостоять среднему генералу соседней страны?

Шестые внутренние врата отозвались на его ярость. Новая сила начала заполнять тело.

Мичиэ взмахнула мечом, и клинок ее качнулся вниз. Для открытия врат воину нужно сосредоточиться на своем внутреннем состоянии. Концентрация, занимающая доли мгновения, которые на достигнутых обоими воинами сверхскоростях растягиваются в секунды…

Деревянный меч со свистом рассек воздух и рубанул живую плоть. Брызнула кровь.

Между лежащим на полу Тоширо и нависающей над ним разъяренной Мичиэ вклинилась Кицунэ, принявшая удар меча на запястье. Вихри энергии Ци трепали волосы и одежду девчонки, сила удара опрокинула оборотницу, и теперь она полулежала, опираясь правой рукой о пол и защищаясь левой.

Деревянный клинок прорезал доспех на ее руке почти без сопротивления. Кровь текла из раны на запястье девчонки, но…

Руку оборотницы окутывало синее сияние. Пропуская Ци по костям, она смогла укрепить их так же, как самураи укрепляли и острили потоками Ци свои клинки.

— Хватит! — закричала, перепуганная насмерть оборотница. — Вы с ума сошли? Я не позволю вам убить друг друга! Слышите меня?!

Напряжение продержалось еще несколько мгновений, а затем начало опадать. Тоширо расслабился, и внутренние врата его духа стали закрываться. Затмевающая сознание боль разлилась по телу.

Мичиэ осела, словно тряпичная кукла, и схватилась за сердце.

— А вы что стоите?! — крикнула Кицунэ, обращаясь к телохранителям. — Как вы могли допустить такое?!

— Тише, — тяжело дыша, Мичиэ припала на одно колено. Вздувшиеся вены на ее лице медленно опадали. Сердце переходило на обычный ритм. — Они не владеют той же скоростью, что ты, я и Тоширо-сан. Для них бой выглядел совсем иначе… они не могли успеть остановить нас…

Несколько человек подбежали к Мичиэ, но принцесса отогнала их взмахом руки.

Сердце истрепано. Даже с особым усилением мышц оно не может выдержать сверхнагрузок, задаваемых при применении дзюцу «Угасших глаз». Чтобы сохранить собственную жизнь, самураи вынуждены были создать способ самоисцеления. Иначе, даже победив, воин не прожил бы и нескольких часов.

Сложив руки в молитвенном жесте, Мичиэ взяла контроль над большим количеством излишней Ци, что продолжало циркулировать по ее телу после завершения дзюцу «Угасших глаз». Не пропадать же добру…

Ци начала преобразовываться в целебное излучение, подпитывающее истощенные клетки тела, реанимирующее погибшие. Зеленый свет окутал всю фигуру принцессы.

— Значит, вот они каковы, генералы страны Лугов, — опираясь о меч, Тоширо с трудом поднялся на дрожащих ногах только для того, чтобы почтительно склониться перед принцессой. — Я недооценил ваше умение, Мичиэ-химе. Признаю в вас великолепнейшего воина, равный которому еще не встречался на моем пути. Гордость и ярость обуяли меня во время сражения. Я спровоцировал вас ступить за грань дозволенного на тренировке. Это моя вина, и я сполна наказан за свою гордыню.

— Вы были готовы открыть шестые внутренние врата, Тоширо-сама, хоть и осведомлены, вне сомнения, сколь тяжелы были бы последствия для вас самих. Ваша воля к победе выше всяких похвал. Любой господин был бы горд за самурая, подобного вам.

— Благодарю вас за добрые слова, Мичиэ-химе. Можете всюду рассчитывать на мой меч в защите ваших интересов. Как будущая супруга моего господина и как человек, завоевавший мое искреннее уважение и восхищение.

Боль резанула сознание, и Тоширо едва не упал. Кицунэ метнулась к нему, подхватывая под руки.

— Кара за открытие внутренних врат, — с трудом произнес Тоширо. — Мне нужно в лазарет. Не беспокойся, Аи-сан, у нас хорошие медики.

— Я помогу тебе дойти, — с готовностью отозвалась девочка. — Обопрись мне на плечи.

— Не стоит, — Тоширо рассмеялся. — С этим справится любой слуга. А ты, — парень приблизил губы к ушку Кицунэ и зашептал: — Иди переоденься. У самураев очень тонкое чутье. Хоть пятно еще не протекло, но запах тянется явственный.

Кицунэ, густо краснея, оставила Тоширо и прытко убежала. Встав на пути взбешенной принцессы, готовой рвать и метать, она немало напрудила в штаны.

Мичиэ проводила оборотницу ехидным взглядом. Человек контрастов. Бесконечная трусость и отчаянная храбрость. Детская глупость и вполне взрослая рассудительность. Слезы, сопли, слабость и… блокировка удара самурайского меча собственным запястьем.

— Тоширо-сан, — обратилась принцесса к капитану дворцовой стражи. — Вы можете испытывать неприязнь и даже враждебность к нам, людям страны Лугов, я не осуждаю вас за это, но прошу, что бы ни случилось, не переносите подобные чувства на эту девочку. Люди, подобные ей, не видят границ стран и социального разделения. Она будет любить меня и вас, защищая в меру сил, не потому что мы из страны Лугов или страны Водопадов, а просто потому, что мы — ее друзья.

— Уникальный человек, — Тоширо глубоко вздохнул. — Уникальные люди порой, как гласят истории в старых книгах, способны творить чудеса. Даже стать нитью между двумя полюсами сил и примирить древних противников. И пусть ей помогут в этом боги.

Самурай зашелся в приступе болезненного кашля. Отбитые легкие жутко болели.

* * *

Над комплексом дворцовых зданий и городом, окружавшим его, сгустились сумерки. Мичиэ, приняв освежающий вечерний душ, вышла на балкон, поднимающийся над большим парком.

— Похоже, мастера погоды перестарались, — сказала Мичиэ, устремляя взгляд к ясному небу, на котором все отчетливее становились видны россыпи звезд. — Облака, наверное, неделю не смогут оправиться и вернуться на это небо. А в стране Лугов сейчас, скорее всего, идет белый и пушистый снег…

На балконе для удобства созерцания сада стояло несколько стульев и столик, на котором была оставлена вазочка со сладостями.

Бой с Тоширо истощил силы Мичиэ, и слабость до сих пор не отпустила ее. Присев на стул, девчонка глубоко вздохнула, отломила кусочек шоколада и расслабилась.

Черная тень неслышно двигалась во тьме, медленно подбираясь к принцессе, очарованной прекрасным видом сада. Зверь готовился к атаке на неосторожного человека…

— Ох, сейчас кто-то получит по шее! — не дожидаясь, заявила Мичиэ.

Кицунэ, взвизгнув, отскочила метра на три.

— Мичиэ-чан, ну что ты такая? Можно же иногда поддаваться?

— Я тебя умоляю, хватит на сегодня глупостей. Знала бы ты, как я устала!

— Да ладно, вся ночь впереди, выспаться времени хватит.

— Кицунэ-чан, прошу, прекрати. Я действительно устала.

— Извини, — оборотница стушевалась, подошла к Мичиэ и, взяв стул, села рядом. — Тогда можно я здесь посижу?

— Что, больше никто с тобой не играет? Чем занималась-то весь вечер?

— Мы были вместе с Хикари-сан.

— Да? И чем были заняты?

— Сначала она помогала мне делать уроки. Потом ужинали. Леди Хикари сама приготовила для меня еду. Потом приняли ванну.

— Приняли? Стало быть, вдвоем?

Кицунэ кивнула с улыбкой.

— Хикари-сан вымыла меня с ног до головы. А еще она, оказывается, любит плескаться водой, щекотать пятки и под ребрами! Не отбрыкаешься!

— Всем-то не рассказывай! — возмутилась Мичиэ.

— А я и не всем, — Кицунэ хихикнула, вспоминая игры в воде. — Но тебе-то можно, наверное?

— Ладно, мне можно. Ну, а дальше что было?

— А потом мы смотрели фильм.

— Интересный?

— Интересный. Но Хикари-сан его совсем не замечала. Она… она обнимала меня и смотрела таким взглядом, словно… словно… — Кицунэ засмущалась, не зная, как выразить словами чувства свои и необычайно доброй к ней женщины.

— Я понимаю, о чем ты.

— Правда?

— Да. — Мичиэ устремила взгляд в темное небо. — Мы родились в жестокое время и порой не вправе жить так, как того хотим. Я младшая из троих детей дайме страны Лугов, у меня есть два старших брата, но отец все равно был недоволен, что я родилась девочкой. Враги нашей страны сильны, армия очень нуждается в солдатах. Как и братьев, меня отняли от матери почти сразу после рождения и воспитывали, как самурая… уступающего братьям во всем, но все же самурая, достойного ранга генерала и способного командовать отрядом. Я редко виделась с матерью, но она… она тайком присылала мне подарки и иногда письма. Отец боялся что мама, своей заботой и лаской, испортит меня, поэтому держал на расстоянии, а она… всегда переживала за меня гораздо больше, чем за братьев. Она считала, что мне приходится гораздо тяжелее психологически, чем им, и страдала от бессилия помочь. В краткие моменты встречи она смотрела на меня с любовью, тоской и нежностью. Думаю, так же на тебя сейчас смотрит леди Хикари. Камигами-но-отоме очень добры и чутки, материнские чувства в них сильны, как в самых любящих из матерей. Когда тебя нет рядом, она не находит себе места и бродит по комнатам в волнении. Все ее стремления — баловать тебя, окружать заботой и лаской. Но никто не посмеет обвинить ее за несдержанность. Она слишком долго была одинока.

Кицунэ печально вздохнула.

— Я боюсь спрашивать Хикари-сан о прошлом, но чувствую, что было что-то очень плохое.

— И правильно делаешь, что не заставляешь ее вспоминать. Не надо пока.

Кицунэ задумчиво сидела некоторое время, несмело поглядывая на подругу и сразу отводя взгляд.

— Ну ладно, — улыбнувшись, сказала Мичиэ. — Хватит глазки строить. Что еще хочешь спросить?

— Мичиэ-чан, — Кицунэ запнулась и виновато опустила голову. — Скажи мне, кто такая «мама»? Это просто человек, который о тебе заботится?

— Нет. Ты не знаешь даже таких простых вещей? — Мичиэ вспомнила свое удивление во время беседы в поезде, когда девочка-лисичка попросила сказать, кто такой «отец». — Ну что же, придется объяснить.

Хикари отложила книжку, которую пыталась читать в отсутствие Кицунэ, и поднялась с кресла, едва девочка вошла в комнату.

— Пожелала Мичиэ-химе спокойной ночи? — с улыбкой сказала камигами-но-отоме, приближаясь к приемной дочери и помогая той снять наброшенное на плечи пальто. — Тебя довольно долго не было. Решили немного поболтать? Надеюсь, не шалили?

— Нет, — Кицунэ покачала головой, и Хикари заметила, что девочка смущена чем-то.

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке, — ответила оборотница и сжалась, втянув голову в плечики.

— Мичиэ-химе ругала тебя?

— Нет.

— Но что же тогда? Я же вижу, что что-то случилось.

«Люди редко появляются на свет так же, как ты, Кицунэ-чан. Чаще всего дети рождаются естественным путем, то есть развиваясь до рождения не в пластиковом или стеклянном резервуаре жизнеобеспечивающей машины, а в животе у женщины. Когда ребенок появляется на свет, он беспомощен и слаб. За его жизнь и взросление берут на себя ответственность те, кто подарил ему счастье рождения. Папа и мама. Они учат ребенка всему, что понадобится позже в жизни. Ходить, говорить, общаться с другими людьми. Папа и мама заботятся о ребенке, кормят, одевают, помогают в выборе жизненного пути. Но самое главное, что могут они дать ему, — родительская любовь. Я думаю, ты знаешь, что это».

«Мне кажется, я понимаю. Но… но ведь я не была в животе у леди Хикари до своего рождения. Значит, она мне не мама?»

«Бывает так, что дети остаются без родителей. Теряют их или оказываются брошенными. Тогда человек, принявший такого ребенка к себе, становится его названым, приемным родителем или опекуном».

«Опекуном?»

«Взявший на себя обязанности заботиться, но не более того».

«А леди Хикари кто для меня? Опекун или мама»?

«А вот это уже можете решить только ты и она».

— Я хочу спросить вас, Хикари-сан… — тихо произнесла Кицунэ. — Вернее, попросить… нет, спросить, наверно…

— О чем же, маленькая моя? — Хикари присела перед оборотницей на корточки и, подняв руку, ласково погладила ее по голове.

— Я… — Кицунэ запнулась, смущаясь все больше.

То, что произошло в последние несколько дней, было очень похоже на сказку. Вокруг Кицунэ появилось столько хороших людей! Много новых друзей, ставших очень близкими…

Но леди Хикари была особенной. Больше, чем у всех других, Кицунэ хотела видеть свет радости в ее глазах. Хотела, чтобы этот человек смотрел на нее с гордостью и любовью. Сотворив шалость, Кицунэ замирала от страха, боясь увидеть в глазах Хикари укор и разочарование. Внимание этой женщины, добрые слова или похвалы за какое-нибудь хорошее дело стали для Кицунэ с первых минут знакомства самым главным в жизни.

Но сейчас Кицунэ боялась. Страх окутывал ее душу липким, холодным туманом. Что произойдет, если она спросит у этой женщины, можно ли назвать ее мамой?

Не сочтет ли Хикари за наглость такое заявление? Ведь это прозвучит почти как требование — прими меня как собственную дочь! Подари мне свою любовь…

«Но ведь ты мне не родная, Кицунэ-чан».

Кицунэ боялась этих слов и не хотела ни к чему принуждать леди Хикари. Она хотела только видеть по утрам ее добрую улыбку и слышать ласковый голос. Хотела, чтобы этот человек был рядом, жалел, когда ей плохо, и радовался, когда ей хорошо. Кицунэ не знала, как описать свои чувства, и только теперь, услышав от Мичиэ, что такое «мама», поняла.

Но если Хикари скажет «нет»? Как жить после такого? Рухнет мир, и Кицунэ, понимая это, боялась.

Не смея задать вопрос, она обняла ставшую ей самой близкой женщину и прильнула к ней, прося защиты от страхов и переживаний. Этого мало. Чувства разрывали душу Кицунэ, и девочка, в бесконечной любви одинокого ребенка к приютившему ее взрослому, коснулась щеки Хикари губами, передавая ей волну нежной детской ласки.

— Ах, лисенок, — Хикари, роняя слезы счастья, сжала девочку в объятиях.

В ту ночь Кицунэ так и не отпустили страхи, обернувшиеся тяжелыми кошмарами. Ей грезилось, что она снова оказалась в темных лабиринтах базы хозяина и что леди Хикари нет рядом. Она искала, бегала по бесконечным серым коридорам, а сидящие в тесных клетках страшные люди смотрели на нее со всех сторон, и глаза их горели лютой ненавистью. Одно из этих серых чудовищ поднялось и, протиснувшись сквозь решетку, направилось к ней.

— Что ты делаешь здесь, маленькая? — прошелестел его голос, и узник поднял руки, которые Кицунэ тотчас узнала. Руки, грязные, костлявые, которые сомкнулись тогда на ее шее…

Девочка проснулась с криком ужаса, и леди Хикари, прибежав из своей спальни, до утра сидела на постели Кицунэ, позволив названой дочери дремать в своих объятиях. Кицунэ чутко спала и только крепче сжимала руками ладонь женщины, если кошмары начинали возвращаться. Мама была рядом, только это могло успокоить маленькую оборотницу сейчас.

Ближе к утру девочка скользнула в сон, но не прошло и часа, как Хикари, на руках которой она спала, принялась будить ее.

— Аи-чан, Аи-чан, проснись!

Кицунэ тихонько заворчала, прося еще пару минут для сна.

— Проснись, глупышка, пора собираться в школу!

— У-у, — новизна идеи уже поугасла, и Кицунэ, не выспавшаяся за ночь, не вспыхнула энтузиазмом.

— Поднимайся, маленькая моя. Нехорошо опаздывать в школу и не надо расстраивать Мичиэ-химе.

— Наверное… — приоткрывая глаза, Кицунэ кивнула. — Она меня… электричеством… злюка.

— Поднимайся, поднимайся. Скорее, умываться, одеваться, завтракать! Не хочется ведь молнией схлопотать, верно?

С леди Такой они столкнулись в коридоре, по пути в ванную комнату. Служанка, несшая им свежие полотенца, с умилением взглянула на девочку, сонно потирающую глазенки кулачком.

— Ути-пути, не выспался, котенок! — промурлыкала старушка себе под нос.

Деды-самураи, следовавшие за Хикари неотступно, ехидно переглянулись. Совсем их женщины расклеились. Ну, и немудрено с таким-то пушистым питомцем.

Умыв Кицунэ, Хикари отвела ее обратно в комнату и вынула из шкафа школьный костюм. Белая блузка, черный сарафан и короткий жакет. Один вид этого наряда еще вчера приводил Кицунэ в неистовый восторг. Почему же сейчас она почти даже не смотрит на него?

Хикари помогла Кицунэ стянуть пижамку, сняла с вешалки блузку и, одев ее на девочку, начала не спеша застегивать.

— Все-таки что-то у тебя случилось, Аи-чан, — сказала женщина, тихо вздыхая. — Почему ты не хочешь мне рассказать?

Кицунэ смущенно опустила голову, боясь поднять взгляд на Хикари.

— Ты что-то натворила?

Девочка покачала головой.

— Это связано с Мичиэ?

— Нет…

— А, понимаю! Тоширо-сан нравится тебе, но ты не знаешь, как об этом сказать и что делать?

— Нет, — снова ответила Кицунэ и умолкла.

— Но что же тогда?

Девочка молчала.

Леди Хикари вздохнула, завязала в бантик ленточку под воротничком Кицунэ и потянулась за сарафаном, когда вдруг тонкие пальцы Кицунэ схватили ее за руку и крепко сжали.

— Аи-чан…

— Хикари-сан, — дрожа, произнесла маленькая оборотница. — Я хочу попросить вас…

— О чем угодно, маленькая моя.

— Хикари-сан, пожалуйста, разрешите мне… просто, я очень хочу…

— Что же?

— Просто… хоть один раз… я очень хочу назвать вас… мамой…

Вот в чем дело.

Женщина на несколько секунд онемела, а затем томное тепло заполнило ее сердце.

— Глупенькая моя, — проговорила она, всхлипывая и заключая девочку в объятия. — Ты спрашиваешь… но ведь, едва тебя увидев… я только об этом теперь и мечтаю.

Словно давящий, тяжелый камень на плечах Кицунэ дал трещину, рассыпался на куски и исчез. Больше она не будет одинока. Никогда. Теперь у нее есть…

Вдохнув прохладный утренний воздух, проникающий в комнату из приоткрытого окна, Кицунэ закрыла глаза и, млея от счастья, шепнула на ушко Хикари:

— Мама.

Такое простое и красивое слово.

* * *

Время неумолимо продолжало свой бег.

Снеговые тучи над городом так и не появились. Едва закончился один праздник, сразу, без перерыва, начался следующий. Снова взлетали вверх фейерверочные ракеты, но Кицунэ почему-то уже не забавляли красочные вспышки в небесах. Свет фейерверков не мог рассеять липкий мрак, расползшийся по коридорам дворца. Всю ночь, до самого утра, девочка боялась выйти из комнаты и пряталась под одеялом в кровати от окружавших ее незримых страхов.

Вот уже второй день истекал с момента, как Мичиэ, спешно распрощавшись с подругой, удалилась и забрала с собой всех телохранителей и прислугу. Незнакомые люди, хмурые и вечно сердитые, окружали Кицунэ теперь. Маленькую оборотницу коробило от пустых взглядов служанок и неестественно-кукольных движений стражи. Они словно вовсе не были живыми. Как бездушные марионетки, эти люди играли свою роль, полностью подчиненные воле невидимого кукловода. С ними нельзя было разговаривать, нельзя было шалить в их присутствии. Другое дело, что и обычная веселость Кицунэ исчезла. Вчера вечером девочка уже видела мелькнувшие подозрительные тени за окном, и сердце ее все больше наполнял страх.

Одно приносило успокоение — Тоширо остался. Присутствие этого человека внушало надежду, что ее, Хикари и остальных, есть кому защитить. Надежный человек, сильный и добрый, он ни на шаг не отходил от Кицунэ в эти дни. Девочка была благодарна ему за поддержку и все чаще дарила свой ласковый взгляд.

— Тоширо-кун, — сказала Кицунэ ему во время вечерней прогулки по парку. — Мичиэ-чан просила меня не искать ее, но я должна ослушаться. Прошу тебя, помоги. Я хочу увидеть ее и убедиться, что с ней все в порядке.

— Думаю, не будет вреда, если ты увидишь Мичиэ-химе издалека. Уверяю, что сейчас нет никакой угрозы для ее жизни и здоровья, но если ты так сильно хочешь убедиться в этом, я помогу тебе. Следуй за мной.

— Спасибо, — Кицунэ с благодарностью коснулась его пальцев и робко отдернула ладонь.

Тоширо провел ее через парк, потом они долго блуждали по коридорам дворца и, наконец, вышли к огромному залу, в котором шло непонятное для Кицунэ действо. Здесь было множество богато одетых людей, но Кицунэ сразу заметила Мичиэ в окружении слуг и придворных. В невероятно дорогом, многослойном кимоно, она сидела на пирамидальном возвышении в дальнем конце зала, а рядом с ней восседал, сонно клюя носом, жуткий человек. Распухшая, рыхлая туша с мертвецки-бледной кожей. Вислые щеки. Безобразно распухший подбородок, свисающий на грудь. Короткие, заплывшие жиром, ручонки. Кицунэ содрогнулась, спешно отвод взгляд. Увидев Мичиэ, она почувствовала только больше беспокойства. Почему принцесса сидит рядом с этим безобразным человеком? Ее лицо… как у тех служанок. Остекленевший взгляд, ни единой подвижной черточки.

— Что здесь происходит? — шепотом спросила оборотница.

Тоширо вздохнул. Скажешь ей — глупость какую-нибудь учинит обязательно.

— Это празднование в честь союза двух стран, согласившихся жить в мире меж собой. Благодаря этому действию люди некоторое время смогут жить спокойно, не боясь нападений со стороны соседей.

— Тогда это, наверное, хорошее дело. Только… почему Мичиэ такая?

— Для нее это действие малоприятно. Но ради блага обоих народов придется потерпеть.

Кицунэ кивнула, чувствуя неутихающую боль в сердце. Мир — это хорошо, но почему он достигается через такие странные ритуалы и мучения ее подруги?

— Пойдем, — Тоширо коснулся ладонями плеч девочки. — Не будем мешать Мичиэ-химе. Ей будет только хуже, если она узнает, что ты наблюдаешь за ней сейчас.

— Я понимаю, — ответила Кицунэ тихим голосом.

Тоширо увел ее обратно в сад, подальше от пестрых толп, переполненных фальшью, лживой радостью и раболепством. Капитан самураев сам не любил такие показушные пышные празднества и в меру сил терпел чиновников и дипломатов, с которыми волей-неволей приходилось общаться.

— Скоро все это должно закончиться, Аи-чан, — шепнул он девочке, которая безмолвной тенью брела рядом. — Еще один день, и Мичиэ-химе вернется к нам. Все будет как прежде. Я слышал, что Юидай-сама намерен отправить ее в один из замков на севере страны. Вы сможете уехать отсюда и жить спокойной жизнью, вдали от интриг и подлости этого места. Какую бы моральную травму ни получила бы сейчас Мичиэ-химе, я уверен, у тебя получится исцелить ее душу.

— Я смогу, — тихо пообещала Кицунэ. — Но… Тоширо-сан поедет с нами?

— Ты хочешь этого?

Кицунэ вдруг бросилась в его объятия и прильнула к самураю, как испуганный ребенок бросается к взрослому, чтобы спрятаться от подступающего страха. Тоширо поднял руки и обнял ее. Крепко, по-мужски, обещая слабой девочке свою защиту.

— Аи-чан, — самурай коснулся губами ее волос. — Я никогда не встречал людей, подобных тебе. Ты прекрасна телом и душой. В наш век, в эпоху войн, люди превратились в подобия демонов, и ты среди них — словно красочная бабочка в океане пламени. Леди Хикари, Мичиэ-химе — они похожи на порывы ветра, отклоняющие языки огня от твоих нежных крылышек. Если ты позволишь мне стать еще одним таким порывом, я буду счастлив.

— Тоширо-сан…

— Отец очень много внимания уделяет укреплению собственной власти в клане и расширению влияния Маэда в стране. На мне лежит большая ответственность как на продолжателе его дела. Будет очень непросто. Тем более что руководство кланом — вовсе не то, к чему я всю жизнь стремился. Без лицемерия и лжи тяжело управлять людьми, сложно сохранить душевное равновесие на вершине власти. Мои мечты гораздо проще. Быть рядом с кем-то, кто нуждается в моей силе, хранить и оберегать его. Аи-чан, позволишь ли ты мне считать тебя таким человеком?

Кицунэ ответила ему счастливым вздохом. Тьма отступила и начала рассеиваться. Стало тепло. Хотелось свернуться котенком на руках этого человека и замурлыкать. Как хорошо, что все злое вот-вот закончится и вопреки опасениям Мичиэ они смогут покинуть сад за высокими стенами.

Тоширо вдруг встрепенулся и спешно отстранился от Кицунэ. По парковой аллее к ним приближались несколько человек. Леди Хикари, очевидно, обеспокоенная долгим отсутствием своей воспитанницы, вышла искать ее. Не доверяет? Нет, здесь что-то другое. Почему на ее лице растерянность и смущение?

— Аи-чан, — сказала Хикари, оставляя свою немногочисленную свиту и приближаясь к молодым людям. — Прошу тебя, возвращайся в наши комнаты вместе с леди Такой. Микио-сан будет сопровождать вас. Я хочу поговорить с господином Тоширо.

— О чем? — не задумываясь брякнула Кицунэ и заслужила укоряющий взгляд со стороны леди Хикари.

Примолкнув и опустив голову, девочка отправилась к Таке, и та увела ее.

— Судя по всему, разговор будет серьезен, — сказал Тоширо, проводив подругу взглядом и обращая все внимание к леди Хикари. — Я слушаю вас, госпожа.

— Речь пойдет об Аи. Но сначала я должна спросить: как вы относитесь к ней?

— Что же, не буду лукавить. Детский, беззаботный характер и душевная доброта вашей дочери совершенно очаровали меня. Это удивительный ребенок, красоту которого сложно описать словами.

— Я стала замечать взаимное благожелательное отношение между вами и не могу больше скрывать некоторые факты, иначе в будущем это может оказать неблагоприятное влияние.

— Слушаю вас, Хикари-сама, — хмурясь, произнес Тоширо.

— Не откажите мне в небольшой прогулке, — с поклоном попросила Хикари, и они вдвоем медленно побрели по аллее, вдоль двух рядов, лишенных листвы, темных деревьев.

Хикари говорила, и чем дальше, тем сильнее хмурился Тоширо. Туманные речи, призванные подготовить собеседника к чему-то тяжелому и шокирующему.

— Прошу вас быть осторожным, Тоширо-сан, и не упоминать этой темы в присутствии Аи. Она очень ранима, хоть и старается не показывать обид и страданий, чтобы не ранить нас. Она все еще ребенок, который очень многого не понимает. Пусть ее душа немного окрепнет перед получением печального знания, способного разрушать мечты.

— О чем же вы говорите, Хикари-сама? Я обещаю вам не ранить Аи, но не достаточно ли уже томить меня темными предчувствиями и странными догадками? Аи смертельно больна? Ей осталось жить совсем недолго?

— Нет, слава богам и духам предков, дело не в этом.

— Тогда в чем же?

— Дело в ее биологической сущности. Аи была создана в лабораториях, для войны. Только для войны. Она никогда не сможет родить ребенка.

— Только для войны? Бесплодна? — Тоширо остановился, лицо его отразило глубокое потрясение от страшной догадки. — Не может быть… Аи… по модели первых поколений?

— Да, — бледнея, дрогнувшим голосом произнесла Хикари. — Все именно так.

— О духи предков… — Тоширо обратил взгляд безумных глаз на камигами-но-отоме. — Вы шутите? Проверяете меня?

— Я не настолько жестока, Тоширо-сан. Замечая ваше взаимное влечение, я решила рассказать обо всем прежде, чем вы дадите друг другу важные обещания. Умоляю вас быть добрее к Аи. Она не виновата в том, что ее сделали такой. Ее отклонение — беда для всех нас, но больше всех страданий получит не кто-нибудь, а она сама.

Тоширо сделал несколько шагов в сторону и сел на парковую скамью, стоявшую у края мощеной дрожки. Подняв руки, он закрыл лицо ладонями и тяжко, со стоном вздохнул.

— Не может быть! Первые поколения…

Хикари молчала. Что можно еще сказать?

Тишина длилась довольно долго. Тоширо в шоковом состоянии размышлял, и взгляд его метался по пустому парку. Шутка? Так не шутят. Правда? Неужели это правда?

Как ни скрывай, окончательно не спрячешь. Аи — калека от рождения. Окруженная обычными, здоровыми людьми, она, словно несчастный инвалид, обречена на отчуждение. Она — отчуждение, а ее друзья… на насмешки. Мичиэ проще. Для нее Аи — просто подруга, с которой можно весело и непринужденно общаться. Но как быть ему? Капитан дворцовой стражи, взявший себе в жены красивую куклу. Так будут о нем думать. Как хранить верность той, кто никогда не сможет подарить тебе постельной близости? Как жить с той, что никогда не родит тебе ни дочери, ни сына-наследника? Не важно, что будет на самом деле, но взгляды посторонних… посторонних…

— Простите меня за растерянность и недостойные сомнения, — Тоширо улыбнулся и тяжело поднялся. — Я благодарю вас за искренность и обещаю, что сделаю все ради того, чтобы не причинить боль Аи. Мне нужно только немного времени, чтобы все полностью осознать и решить, как действовать дальше. Я хотел бы сохранить дружеские отношения с вами и вашей дочерью. Если она позволит, я не хотел бы расставаться с ней. Как бы ни было, Аи — это Аи. Прекрасный, добрый человек.

Несколько учеников-самураев потрясенно смотрели, как заявившийся в спортзал капитан самураев кромсает деревянным мечом несчастный столб-макивару. Щепки так и летели во все стороны.

— Наверное, что-то случилось, — шепнул один из подростков другому. — На лицо его посмотри.

— Неужели ему отказала в любви та юная камигами-но-отоме, о которой столько слухов? Наконец-то нашлась девчонка, которая и этого урода обломала!

Малолетки злорадствовали, а Тоширо обрабатывал макивару до полного изнеможения и разрубил надвое деревянный столб в финальном ударе.

Тяжелая работа и прохладный душ помогли ему собраться с мыслями и все обдумать. Из душа Тоширо вышел с улыбкой на губах и уверенным выкриком подозвал одного из своих телохранителей.

— Передай дворцовому садовнику, что я приду к нему минут через тридцать. Пусть приготовит и заставит расцвести несколько красивых цветов. Я выберу лучший.

Телохранитель поклонился и поспешил исполнять приказание.

В декабре темнеет рано. Хикари сидела у окна, за которым давно угасли последние отблески дня, и слушала беззаботный щебет Кицунэ, которая рассказывала свои фантазии о том, каков будет замок, в который они все, вместе с Мичиэ и Тоширо, отправятся уже очень скоро, возможно, даже завтра или послезавтра. Какая у нее, Кицунэ, будет комната, какой под окнами комнаты будет садик и как в этом садике будет приятно гулять в теплую и солнечную погоду.

Смешная, детская болтовня, о которой девчонка сразу забыла, едва леди Така вошла и сообщила о том, что пришел капитан самураев Тоширо.

— Наряжен и с подарком! — подмигнув расцветшей от счастья девчонке, сообщила служанка.

— Я встречу его, — Хикари поднялась из кресла.

— А можно я? — вмешалась Кицунэ.

— Так и побежишь? — спросила Така с долей ехидства. — Даже не переоденешься? Парень к ней при всем параде, а она что? В обычном платье?

— Вы подготовьтесь, а я пока ненадолго займу его, — Хикари поспешно вышла из комнаты.

— Бабушка Така, а какое платье можно надеть? — Кицунэ юркнула к шкафу и, открыв его, принялась перебирать наряды. — Это? А может быть, это?

— Есть идея получше, — Така вынула из нижнего ящика шкафа коробку с аккуратно уложенным новым шелковым кимоно. — Он в классической одежде. Думаю, ты будешь прекрасно смотреться рядом с ним, если наденешь это.

Кицунэ, рассматривая рисунок на кимоно, кивнула с замиранием сердца.

Така не просчиталась. Тоширо, к которому Кицунэ вышла минут через пятнадцать, несколько секунд не мог отвести от нее восхищенного взгляда, в котором, девочка с удивлением отметила странную печаль. Тоширо был расстроен чем-то? Что случилось? Глаза Кицунэ испуганно расширились. У Мичиэ беда?

— Ты прекрасна, Аи-химе, — сказал Тоширо, сжимая в руках небольшую коробочку в алой упаковочной бумаге. — Прекрасна и недоступна, как небесная волшебная дева. Ты всегда была такой, в каждый из моментов наших встреч. Девочка, сияющая волшебством и слишком красивая, чтобы быть частью реальной жизни.

— Спасибо, Тоширо… сан, — не замечая подвоха в словах самурая и того, что Хикари не смотрит на них, пряча слезы, девочка засмущалась и скромно опустила личико.

— Мне хотелось бы поговорить с тобой, Аи-чан. Прошу составить мне компанию этим вечером, если я только не нарушаю каких-либо важных планов.

— Буду счастлива разделить с вами удовольствие от прогулки, Тоширо-сан, — тихо ответила Кицунэ.

Така с тревогой посмотрела на Хикари, но та сделала ей знак рукой «не вмешивайся».

— Дети сами должны разобраться в своих чувствах, — сказала она, когда капитан самураев увел девочку с собой. — Я доверяю Тоширо и верю, что он сможет подобрать правильные слова, чтобы не разрушить их с Аи дружбу. Только дружбу. Он сказал мне, что не может подарить Аи большее. Надеюсь, что дочка не будет глубоко ранена. Она ведь еще слишком маленькая, чтобы влюбиться по-настоящему.

Вдоль аллеи горели фонари. В их свете в пустом малом дворцовом парке сквозь ночь медленно брели двое.

— Аи-чан, ты знаешь, чем отличается мальчик от девочки? — с изрядной долей вкрадчивой насмешки спросил Тоширо.

— Не знаю! — неожиданно сердито ответила Кицунэ.

— Что, совсем? — молодой самурай удивленно поднял брови.

— Мичиэ-чан то же самое у меня недавно спрашивала. Я ей много разного назвала, а она все равно надо мной смеялась! И ты такой же. Тоже смеешься.

— Какой же ты все-таки наивный ребенок, Аи-чан, — сказал Тоширо с доброй улыбкой. — Если подумать, то я к тебе никогда иначе и не относился. Но скажи, если ты не знаешь, чем отличаются мальчики от девочек, почему решила, что ты девочка?

— А что, не похожа? — Кицунэ обижалась все больше.

— Похожа, похожа. Просто странно. Как правило, воины, созданные по модели первых поколений, считали себя мужчинами, несмотря ни на что.

— Я не хочу быть мужчиной! Хозяин заставлял меня быть мальчиком, но мне не нравилось. — Кицунэ говорила, не думая о том, что для кого-то эти слова могут звучать дико. — Я не хочу воевать и сражаться с врагами. Это плохо — причинять другим боль.

— Девчонка. Стопроцентная девчонка! — Тоширо рассмеялся и вдруг смущенно утих. — Прости. Я просто никогда не общался раньше с человеком, созданным по модели первых. Оттого и несу всякий бред.

— Но я не понимаю… что значит «по модели первых поколений»? Почему это всех так беспокоит?

— Прости, прости меня! Забудем эту тему, — видя смущение девчонки, Тоширо задумался на миг. Чем бы ее отвлечь? — Что же, в качестве извинений я готов выполнить любое твое желание!

— Любое?

— Абсолютно! Очень важное и самое большое! Что бы ты хотела?

— У меня есть только одно желание, Тоширо-кун, — Кицунэ скромно опустила глаза.

— Какое же? — парень слегка приблизился к девочке, но просьба оказалась не той, что он ожидал.

— В Сандзе остался один очень важный для меня человек. Дедушка-артист. Он заботился обо мне и был очень добр. Он родной мне человек. Я… я хочу снова увидеть его. Он остался, чтобы отвлечь преследующих нас врагов и… и с тех пор исчез. Почему он еще не пришел к нам? Я стараюсь не беспокоить леди Хикари расспросами, но очень-очень волнуюсь за деда. Помоги мне найти его, Тоширо-кун. Пожалуйста.

— Старик-артист? Ты и леди Хикари никогда не упоминали о нем при мне раньше. Но не важно. Хорошо, я отправлю в Сандзе несколько своих людей, и они найдут твоего дедушку. Будь уверена, скоро ты снова с ним увидишься. Обещаю. Как его зовут?

— Отани Такео, — Кицунэ тихо всхлипнула от радости и надежды. — Тоширо-кун, спасибо тебе! Ты… ты…

— Но-но, не надо слез! Сегодня ночью я готов на все, лишь бы ты была весела, как никогда, и не позволю тебе плакать ни по какому поводу! Пойдем, я хочу показать тебе одно замечательное место!

Тоширо коснулся руки Кицунэ, но девочка вздрогнула, слегка отстраняясь.

— Что с тобой, Аи-чан?

— Тоширо-кун, я читала в книжках, что ходят, держась за руки, только те, кто влюблен. Мы…

— Ты поменьше читай манги, Аи, — Тоширо снова попытался поймать ее за руку, но девочка снова отступила, пряча обе ладони за спину, опуская личико и краснея. Так, да? Просто нарывается на признание! — Аи-чан, говорю же, нам можно.

— Это… это значит, что мы — пара?

Тоширо протянул ей руку с раскрытой ладонью и кивнул. Кицунэ, расцветая счастьем, сдалась, и руки их соединились.

— Пойдем, — шепнул Тоширо.

Они шли сквозь сады, пустынные и тихие. Самурай болтал без умолку, рассказывая о том, как прекрасны эти сады весной, когда расцветают сакуры, и летом, когда цветут кусты алых роз.

— Жаль, что сейчас немного не та пора, — говорил Тоширо, мечтательно глядя в звездное небо. — Сейчас, декабрьскими ночами, сад совсем не так красив. Его мог бы украсить снег, но облака снова разогнали. Знаешь, Аи-чан, давай, когда переедем в северный замок, сделаем во дворе большого снеговика?

— Я еще никогда не делала снеговиков, Тоширо-кун. Только на картинках. А как его делают?

Тоширо с энтузиазмом начал разъяснять:

— Когда зимой температура немного повышается, снег подтаивает и становится липким. Можно взять комочек снега и покатить его перед собой. Снег будет прилипать к комочку, и снежный шар начнет быстро расти…

Слушая непринужденную болтовню парня, Кицунэ сама не замечала, как они удалялись все дальше и дальше от знакомых ей областей дворцового комплекса. Опомнившись, девочка испуганно начала озираться, но Тоширо заверил ее, что прекрасно знает дорогу и опасность заблудиться им не грозит.

— Мы уже почти пришли, Аи-чан.

Вскоре послышался шум воды, и глазам восторженной девочки открылся высокий водопад. Вода плескала по замшелым камням и сверкала в лучах прожекторов подсветки. Ручьи свежей влаги впадали в небольшое озерцо, украшенное ряской и до сих пор не обледеневшее, хотя уже несколько дней стояла холодная погода.

— Как красиво! — вздохнула Кицунэ, подбегая к, декорированному большими валунами берегу озерца и любуясь на это произведение искусства. — Тоширо-кун, у вас есть настоящий водопад! Настоящий!

— Это же главный дворец страны Водопадов, не забывай. Нравится?

— Это изумительно! Очень, очень красиво! — девочка подскочила на месте от восторга. — Тоширо-кун, смотри, а там беседка! Пойдем?

— Конечно. Оттуда лучший вид на водопад. Знаешь, у той беседки назначали друг другу встречи твоя названая мама, леди Хикари, и ее возлюбленный, Кацуо, старший советник дайме. О любви камигами-но-отоме и советника до сих пор слагают стихи. Все истории о дочерях богов овеяны бесконечной романтикой, и эта не исключение.

— Мама приходила сюда? — Кицунэ начала оглядываться по сторонам, окружение стало для нее еще более волшебным, чем прежде.

— Да, когда ей было, наверное, столько же лет, сколько и тебе.

Кицунэ хитро стрельнула глазками. Знал бы ты, Тоширо-кун, сколько мне лет на самом деле! Принимаешь меня за взрослую? Вот и хорошо!

Они вдвоем вошли в беседку. Кицунэ тотчас подбежала к деревянным перилам, и вздох восхищения вырвался у нее.

— Да, водопад прекрасен, — сказал Тоширо в ответ на ее вздох.

— Нет, не в том дело, — Кицунэ мотнула головой. — Смотри, Тоширо-кун, — девочка указала на воду, в которой, несмотря на легкое волнение поверхности, отражалось небо. — Звезды! Звезды под нами и над нами! Мы плывем по небу в волшебной лодке!

Вода окружала маленький полуостров с беседкой с трех сторон, и представить, что звезды действительно сияют вокруг, и вверху и внизу, было просто. Кицунэ расставила руки в стороны, длинные рукава ее кимоно развернулись.

— Смотри, Тоширо-кун, похожа я на птицу?

Тоширо ответил ей улыбкой, сделал пару шагов и, приблизившись, протянул девочке алую коробку, перевязанную ленточкой.

— Никогда не думал, что когда-либо буду дарить подарки небесным птицам или крылатым богиням, — произнес самурай. — Прими это в знак моего глубокого восхищения тобой, Аи-чан. Сейчас самое время.

Кицунэ развязала ленточку, сняла крышку с коробки и увидела в ней прекрасную хризантему с золотистыми лепестками.

— О, Тоширо, — девочка взяла подарок в руки и, поднеся к лицу, легонько прижала к щеке. — Он прекрасен. Удивительный цветок. Спасибо! Спасибо тебе…

— Тебе спасибо, Аи-чан. За то, что ты есть. За то, что ты — со мной, — Тоширо осторожно заключил девочку в объятия. — Никогда в своей жизни я не встречал никого, подобного тебе. Ты так мила и очаровательна, что я не могу поверить глазам. Мне уже все равно, по модели каких поколений ты создана. Воистину ты — дочь богов, в этом я абсолютно уверен. Мне все равно, что скажут посторонние люди. Важно лишь то, что я люблю тебя, хочу быть с тобой, заботиться и оберегать всю жизнь.

Сердце прыгало в груди девочки, словно у загнанного зайчонка. Неужели? Неужели это случилось? Все как она мечтала.

Тоширо склонился к ней, и, сомлев в мужских объятиях, Кицунэ послушно подставила губы. Невозможно устоять. Все мечты, исполнятся сейчас. Самый первый, поцелуй любви…

Губы Тоширо замерли у самых губ Кицунэ.

— Поверила? Ты, жалкая мразь!

Все изменилось в один миг.

— Взять ее! — выкрикнул Тоширо.

Притаившиеся на крыше беседки двое людей соскочили вниз и вцепились руками в плечи и локти ничего не успевшей понять девчонки.

— Что? — Кицунэ дернулась, оглядываясь на нападавших и без труда узнавая лица телохранителей Тоширо. — Что вы делаете?!

Сильный удар в живот заставил ее подавиться словами и обмякнуть.

— Раздвиньте ей ноги.

Оглушенная болью, Кицунэ не сопротивлялась, когда руки самураев распахнули полы кимоно на ней и развели колени в стороны. Тоширо, убедившись, что девчонка не оправилась от удара и не может сопротивляться, присел на корточки. Протянув руки, он вцепился в трусы Кицунэ и рывком сдернул их вниз. Несколько секунд капитан самураев рассматривал открывшийся ему вид, и кривая ухмылка расползалась на его лице все шире.

— Значит, это правда, — произнес он мрачно. — Эта безмозглая старая шлюха подсунула мне кастрата! Вот же тварь! Какой позор…

— Тоширо-кун… — прошелестел девчоночий голос.

— Заткнись, урод! — Тоширо вскочил и, схватив Кицунэ за ворот, встряхнул ее вместе с обоими телохранителями, держащими девчонку за руки. — Не смей разевать пасть, мразь, иначе я вырву тебе язык и заставлю его сожрать! Вы, двое! Отпустите это чучело!

Телохранители отскочили.

— Сражайся. — Тоширо толкнул Кицунэ в сторону, и оборотница, не устояв на ногах, упала. — Вставай, уродина! Что развалилась, как дохлая овца?

Кицунэ с трудом поднялась на ноги и склонилась, пытаясь подтянуть болтающиеся на коленях трусы. Не дожидаясь, Тоширо пнул ее в бок и снова швырнул на пол беседки.

— Что, ноги не держат? — Тоширо подошел, протянул руку и сгреб оборотницу за воротник, приподнимая и с силой швыряя на пол. — Все воины из первого поколения были достойны уважения. Знаешь почему? Потому что они были сильны и обладали могучим боевым духом! Но ты, тварь… ты жалок, соплив, ничтожен. Твои недавние слова объясняют, почему ты выбрал для себя образ девчонки. Не хочешь сражаться?! Слабак и трус! Всякий, кому взбредет в голову, может бить тебя! Поэтому, чтобы не выглядеть абсолютным отрепьем, ты выбрал себе образ девчонки и хнычешь, умоляя не причинять тебе боль! Вот только ты — не девчонка! Ты — слабый, ничтожный кастрат!

Кицунэ пыталась подняться и Тоширо, замахнувшись ногой, врезал ей под дых.

— Что это? — склонившись над скорчившейся от боли оборотницей, самурай вцепился пальцами ее лицо. — Пластическая операция? А здесь у нас что? — рука рванула кимоно, оголяя грудь Кицунэ. — Силикон? Ты, уродливое подобие человека, лучше прорежь дыру промеж ног, будешь больше похож на бабу!

Снова подняв оборотницу за ворот, Тоширо взрыкнул от натуги и швырнул ее прочь из беседки. Очертив дугу в полете, тело Кицунэ ударилось о землю и покатилось, путаясь в рукавах и растрепанных полах кимоно. Остановившись, оно замерло в неподвижности.

— Мерзкое чучело, — Тоширо встряхнул руками. — Когда касаюсь его, кажется, что погружаю руки в вонючую слизь. Хватит с него. Заберите цветок, коробочку и ленту не забудьте. Никаких улик. Узнав о том, что я не хочу крутить с ним любовь и этот подарок в знак извинений, она… оно вернуло мне его и убежало в слезах. Что случилось дальше, как это бесполое ничтожество попало сюда и кто расправился с ним, мы не знаем. Такова легенда. Все ясно?

— Да, господин, — ответили оба телохранителя с поклоном.

Тоширо в сопровождении подельников вышел из беседки, но когда он проходил мимо лежащей на земле оборотницы, Кицунэ вдруг бросилась к нему и схватила за руку.

— Я ничего не понимаю! — рыдая, воскликнула она. — Тоширо, я ничего не понимаю! Я сделала что-то не так?! Что? Умоляю, не уходи, объясни! Я часто делаю глупости, но прошу…

Тоширо оттолкнул ее и свирепо ударил ногой в висок. Столь сильно, что Кицунэ развернуло на месте, прежде чем она упала на камни у берега озерца.

— Не смей прикасаться ко мне, кастрат, — самурай плюнул на упавшую и направился прочь. — Скорее. Нужно уходить, пока кто-нибудь нас не увидел.

Удаляясь, он бросил на Кицунэ последний взгляд. Будь эта тварь девчонкой, он действительно женился бы на ней. С тем, чтобы упрочить свое положение в клане. Можно было бы изрядно помять ее в постели, говорят, камигами-но-отоме очень хороши в этом. Мять и трепать, пока не надоест, а потом отправить в какое-нибудь захолустье, чтобы драгоценная жена не мешала играм с наложницами. Но обрекать себя на насмешки за связь с бесполой куклой Тоширо был не намерен! Сама мысль об этом была ему отвратительна.

Самураи ушли.

Давясь рыданиями, Кицунэ приподнялась на руках и, преодолевая боль, поползла к воде. Лицо жутко саднило. Пыль и слезы, смешанные, липли к коже и жгли. Потрясенный разум отчаянно вцепился в желание умыться как нечто реальное и нормальное, способное отвлечь от кошмара и потому спасительное.

В воде отражались звезды. Кицунэ сделала еще один рывок и вдруг упала, разрыдалась и сжалась на камнях, закрывая лицо ладонями. Что произошло? Что? Она не могла понять этого.

— Госпожа! — какие-то люди в одежде слуг обступили Кицунэ, один из них взял ее за плечи и помог сесть. — Госпожа, что случилось с вами?

Девочка плакала, не замечая странностей в обступивших ее людях. Ни у одного из них не было открыто лицо. Тряпичные маски скрывали их черты. «Слуги» оглянулись по сторонам и, словно по команде, сунули руки в рукава. Заметив блеск металла, Кицунэ обмерла, словно зачарованная глядя на длинный, тонкий нож, появляющийся из рукава человека перед ней.

«Она может очень быстро заращивать раны. Даже удара в сердце, возможно, будет недостаточно. Бейте в голову».

Капитан самураев провел несколько дней в обществе этой девчонки и, без сомнения, знал, что говорил. Санго была счастлива, когда он заявился к ней и рассказал свой план. Старшая гейша была вовсе не против слухов о том, что юную камигами-но-отоме убили по ее приказу. Только слухи. Никаких улик.

Гесшин замахнулся и нанес удар ножом в лоб девочки. Энергия Ци скользила по стали, придавая ей прочность и остроту. Без особого сопротивления клинок пронзит голову растерянной глупыхи насквозь. Даже ничего не успев понять, она мгновенно умрет. Милосердная смерть.

Разрывая все на своем пути, нож прошел сквозь плоть. На замершее от шока лицо Кицунэ струйками потекла кровь. Алая кровь оборотня. Так неотличимо похожая на человеческую.

 

Глава 8

Единство обреченных

Несмотря на все надежды, чудес не произошло. Тот день, которого с разными чувствами ждали все люди страны Водопадов, наступил и ушел в прошлое.

Скоро будет прислано письмо.

Принц Кано замер у окна своих личных покоев, укрепленного тремя стальными решетками и направленного во внутренний двор. Сквозь мутные стекла сложно было что-либо рассмотреть, но сквозь них все же проникал тусклый утренний свет. Нет больше ни мечты, ни надежды. Может быть, прикончить себя сейчас, чтобы сделать «сюрприз» палачам, что скоро придут исполнять приказ нового великого дайме?

— Дурные мысли, Кано-сама? — рыжая тень привычно возникла за спиной и крайне бесцеремонно хлопнула мальчишку по плечу. — Не раскисай! У нас еще есть день или даже два. Целая жизнь! Смотри-ка, что у меня есть!

Куо протянул принцу небольшой конверт, помятый, даже местами порванный.

— Контрабанда! — гордо произнес телохранитель.

Кано с замиранием сердца взял конверт, запустил в него руку и извлек на свет утреннего солнца фотографию девочки в кимоно. Пепельно-серые волосы, худощавое лицо, лишенное улыбки.

— Знаешь, кто это? — шепнул Куо. — Не просто девчонка! Это принцесса Мичиэ. Ну, что скажешь?

Принцесса Мичиэ? Теперь уже жена старшего брата. Та, из-за которой… нет, не виновница. Нет ее вины в том, что младшего принца убьют после завершения свадебных торжеств. Она не желала Кано такой участи и едва ли хотела стать женой чудовища. Не виновница. Еще одна жертва.

Кано смотрел на фотографию почти минуту, прежде чем ответил.

— У нее… — принц коснулся пальцами лица девочки на фотографии. — Очень печальные глаза.

* * *

Боевые рефлексы. Клан Акума, видевший смысл своего существования в битвах со все более сильными противниками и погибший в безнадежной атаке на скрытое селение Прибоя. Одни из надежнейших стражей Прибоя, клан Йомигаэри. Кицунэ как генетическая наследница обоих этих кланов получила огромный потенциал при рождении. Всего за год Хебимару сумел неплохо отточить ее навыки, и проблема девочки была только в том, что она не желала применять свои способности на деле.

Тело оборотницы начало действовать раньше, чем она успела что-то осознать. Устремившийся в ее голову клинок она поймала ладонью и сжала пальцы, рефлекторно пытаясь остановить угрозу собственной жизни. Нож без труда прорезал кожу, мышцы и даже кости, но остановился, уткнувшись узкой гардой в истекающую кровью плоть. Гесшин тут же дернул нож назад и верх, начисто срезая Кицунэ четыре пальца правой руки.

Двое других шиноби атаковали справа и слева, метя вонзить свои ножи под ребра девчонки.

Кицунэ схватила того, что стоял слева, за запястье и рванула, швыряя противника на себя. Заслоняясь им от Гесшина, как щитом, она использовала оружие в плененной руке врага себе на пользу. Нож шиноби справа натолкнулся на нож в руке левого, и оба клинка минули тела Кицунэ. Оборотница, повернувшись на месте, послала импульс Ци из ног в землю и швырнула себя далеко в сторону. Длинные рукава ее кимоно развевались, словно крылья птицы.

Прочертив дугу над озерцом, Кицунэ приземлилась на скользкий и отвесный склон водопада на противоположной стороне от берега, где только что была. Левая рука вцепилась в подвернувшийся выступ, открывая внутренние врата духа, оборотница сделала рывок. Взметнувшись высоко вверх, она приземлилась на вершину рукотворной скалы, из которой, словно из фонтана, били потоки воды.

Убийцы уже ждали здесь. Они умели рассчитывать свои прыжки гораздо лучше неопытного подростка и приземлились на вершину водопада. Не медля, они тотчас перешли в атаку на выскочившую к ним девчонку. Кицунэ дернулась вправо, уходя от удара ножа и вдруг, запутавшись во все еще болтающихся на ее ногах трусах, упала. Гесшин, не упуская момента, ударил жертву ногой в живот, затем встал коленом на ее ребра и, взмахнув рукой, с силой вонзил нож в грудь Кицунэ. Оборотница согнулась от боли. Сердце было разрублено надвое, концентрация потеряна, и, едва открывшись, внутренние врата снова сомкнулись, блокируя опасные для тела чрезмерно мощные потоки Ци. Гесшин, вырвав клинок из кровавой раны, снов нанес удар. Нож, скользнув по лобной костяной пластине оборотницы, сорвал с виска лоскут кожи.

Успела напитать кости потоками Ци!

Ниндзя, грязно ругнувшись, вцепился левой рукой в горло девчонки и сжал, начиная душить. Рука с ножом снова взметнулась для удара. Бить туда, где кость тоньше. В глаз!

Кицунэ схватила Гесшина рукой за лицо и рванула, сдирая с убийцы маску. Глаза девчонки расширились. У нее была хорошая память на лица.

Яростно взревев, шиноби нанес удар, но, прежде чем кинжал вонзился в глаз Кицунэ, камни под лежащей оборотницей задрожали. Ци девчонки, озверевшей от боли, вливалась в скалу щедрым потоком. Вихри завивались над местом боя, воздух начал едва ощутимо нагреваться. Кицунэ неосознанно, из одного желания жить, взывала ко всем трем элементам, которыми владела.

Камень скалы у плеча девчонки стал мягче и вдруг метнулся вперед змеящимся щупальцем. Гесшин получил сокрушительный удар в зубы и отлетел в сторону. Пока лидер сплевывал кровь и мотал головой, валяясь на камнях, остальные шиноби даже не думали теряться или сдерживать силы. Ни один не постеснялся применить свои сильнейшие способности против врага, отчаянно сопротивляющегося смерти. Кицунэ перекатилась через левый бок, затем через правый, уворачиваясь от полупрозрачных, змеящихся клинков, что вонзались в скалу там, где она мгновение назад лежала. Вода, льющаяся из труб искусственного водопада, вопреки всем законам физики взлетала над землей, завивалась кольцом вокруг одного из шиноби и устремлялась к Кицунэ, обращаясь в длинные, острые клинки. Вода била, вспарывая прочный камень, словно раскаленным ножом мягкое масло. Кицунэ приходилось виться ужом, чтобы эти удары не настигли ее. Улучив момент, она сорвала с ног проклятые трусы и вскочила.

— Жри, красотка! — Шизука, обряженная в кимоно дворцовой служанки, метнула полдюжины отравленных игл, пытаясь выгадать упреждение и ранить девчонку в лицо.

Кицунэ взмахнула рукой, и иглы завязли в ткани ее развевающегося рукава. Шизука в бешенстве скрипнула зубами.

— Это не завязнет, — другой шиноби бросил метательный нож, кунай, с намотанной на рукоять взрыв-печатью. Кицунэ взмахнула рукой, отбивая нож ударом тыльной стороны ладони, но в этот момент Ци, заключенная в знаках бумажной взрыв-печати, детонировала, и, в облаке огня и дыма, девчонка покатилась по камням. Тяжело контуженная, оборотница даже не почувствовала боль и не сразу заметила, что от левой руки до локтя остались жалкие лохмотья.

— Моя! — шиноби, управлявший водой, вскинул руки, и два потока воды, окружая Кицунэ, потекли по земле. — Сфера! — вода взметнулась, начиная кружиться по спирали и заключая корчащуюся на земле девчонку в подобие купола, сомкнулась. — «Дождь тысячи игл»!

Купол распался на бесчисленное множество капель, капли вытянулись в иглы и устремились в центр полусферы, стремясь унизать жалкого человечка, которому не повезло стать их целью.

Кицунэ крепче стиснула зубы, и вокруг нее вздыбился камень. Каменная полусфера в мгновение заключила ее в себе, и водяные иглы бессильным дождем рассыпались, оставляя на камне лишь крошечные царапины.

— Не поможет! — шиноби, резким движением вложил в ножны готовый к броску второй кунай со взрыв-печатью, быстро сформировал несколько печатей, высвобождающих энергию Ци, и приложил обе ладони к земле. Его Ци рекой хлынула к кокону, защищающему Кицунэ. — «Каменная гробница»!

Каменный пузырь схлопнулся со всесокрушающей силой.

— Есть! — восторженно воскликнул шиноби, вскидывая вверх кулак, но вдруг вниз по склону, противоположному бассейну озерца, камень с грохотом разверзся и рассыпался в стороны. Открылась узкая, длинная нора, из которой стрелой метнулась прочь золотоволосая молния. — Вот тварь! Дзюцу создания тоннеля!

Шиноби, управлявший водой, взмахнул рукой, отправляя вслед удирающей Кицунэ клинок воды. Упреждение было взято верно, но оборотница лишь слегка запнулась, когда зазубренный кол из удерживаемой энергией Ци воды вошел ей в спину и, пройдя насквозь, вышел из груди. Оборотница не остановилась, лишь обернулась и рубанула по водяному клинку ребром ладони, окутанной Ци с элементом ветра.

— За ней! — выкрикнула Шизука, видя как удирает окровавленная и искалеченная противница.

— Стоять! — Гесшин рявкнул так, что все трое шиноби замерли, как вкопанные. — Прекратить преследование! Уходим отсюда! Самураи приближаются. Они сначала нанизают нас на копья, а только потом станут разбираться, кто и по чьему приказу сражался. Врассыпную, скрываемся самостоятельно и встречаемся в условленном месте. Не дайте себя схватить. Надеюсь на вас. Пошли!

Шиноби, словно вспугнутые мыши, бросились в разные стороны и растаяли во тьме.

Кицунэ мчалась, не разбирая дороги, пока чувства не сказали ей, что погони нет. Устраивать бег с преследованием во дворце дайме для шиноби было слишком опасно.

Раны зарастали, не оставляя даже шрамов. Из обрубков пальцев вытягивались твердеющие хрящи, которые оплетали мышцы. Формировалась кожа. Не пройдет и пары минут, как правая рука полностью восстановится. Для Кицунэ это было самым обычным делом, никакого чуда. С левой сложнее. Тут нужна более серьезная работа. Не меньше часа времени и трата серьезных ресурсов организма.

Остановившись в тени одного из зданий, Кицунэ села и, отдышавшись, осмотрелась по сторонам. Тишина.

Всплеск адреналина оказал на маленького оборотня удивительно живительное действие. Всякие глупости вроде разбитой любви и презрения со стороны любимого человека из головы вылетели совершенно. Мозг работал четко, выхватывая и анализируя факты. Дворец полон опасностей, и враги извне уже проникли сюда. Убийца, маску с которого она сорвала, был ей знаком. Это тот самый шиноби, что заставил дедушку нанести ей на спину жгучий знак! Наверное, Такео именно этих людей пытался увести ради того, чтобы позволить внучке спрятаться. Но леди Хикари напрасно доверилась тем, кто живет во дворце. Лживые люди дворца заодно с врагами Кицунэ. Они умело маскировались под друзей, лгали и обманывали. Это ловушка! Ловушка врагов, чтобы убить сразу всех! Леди Хикари, бабушка Така, дедушки Ясуо и Микио в большой опасности! Найти и предупредить их. Как можно скорее!

Но прежде… Кицунэ сощурила глаза.

Верная птица-разведчик неотступно и незаметно следила за убежавшей девчонкой, наводя на нее Шизуку, свою хозяйку. Куноичи торжествовала. Похоже, верткая дворцовая красотка почувствовала себя в безопасности и остановилась. Заращивает свои раны.

Шизука не верила, что кто-то самостоятельно может вырастить себе руку или пальцы, но современная хирургия способна творить чудеса. У мамочки этой крошки полно денег, и она скоро полностью исправит все увечья своей милой дочурки! Сердце куноичи истекало черной ненавистью. Обделенная красотой, Шизука постоянно становилась целью насмешек с самого раннего детства, когда соседский мальчик впервые указал пальцем на ее выпирающие скулы, и разразился смехом, назвав Шизуку сушеной обезьяной. Чем дальше, тем труднее ей становилось. Ее дразнили, не принимали играть, держались на расстоянии. Шизука исходила злобой, и оттого ее лицо теряло остатки привлекательности. К тридцати пяти годам все ровесницы, куноичи и простые женщины, уже давно обзавелись мужьями, у Шизуки никогда не было даже приятеля. Озлобленная и стервозная, она ненавидела мужчин, но стократ больше, чем к ним, испытывала свирепую ненависть к красивым женщинам. Ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем унижать какую-нибудь девушку, слабую и безответную, глумиться, запугивая ее своей силой. Не было для Шизуки большего желания, чем разорвать чужое красивое лицо, изуродовать, оставить шрамы. Отомстить за свою боль, за свое одиночество, за пустую и никчемную жизнь! Лютая, беспощадная месть тем, кто счастлив.

Эта девчонка, что стала целью отряда в этот раз, была так красива, что Шизука не могла оставить ее в покое. Никогда и ни за что. Плевать на приказы, плевать на смертельную угрозу! Маленькая Аи, получившая столько ран, сейчас хнычет от боли и еще не знает, что сделает с ней куноичи, когда настигнет!

Слюна стекала с уголков губ безумной женщины и впитывалась в повязку, закрывающую ее лицо. Глаза убийцы загорелись огнем, когда она узрела жертву.

Выскочив из-за деревьев, Шизука метнулась к Кицунэ, но вдруг девочка-красотка, которой полагалось быть безответной и слабой, повернулась на месте, вскакивая и бросаясь в атаку. Шалея от такой наглости, Шизука подскочила на месте, уворачиваясь от подсекающего удара по ногам, и выхватила пару ножей с отравленными лезвиями. Куноичи и оборотень завертелись в бешеном танце, пытаясь нанести друг другу удар и уворачиваясь. Красотка потеряла руку и много крови! Она серьезно ранена и не сможет…

Кулак Кицунэ ударил противнице под дых. Шизука подавилась слюнями и скорчилась, выпучивая глаза. Не теряя момент, оборотница вцепилась в рукав кимоно куноичи, чтобы, повернувшись вокруг оси, швырнуть ее к стене. Шизука не успела даже ничего понять и опомниться, как приложилась затылком о каменную кладку. Удар кулака в живот. Затем ноги в бок. Словно макивару на тренировке, Кицунэ методично избивала врага, пока не убедилась, что ядовитое чудовище потеряло боеспособность.

Из команды подосланных убийц эта женщина явно была самой слабой. Почему же пришла одна? Кицунэ еще не знала, что именно слабаки чаще всего склонны проявлять неудержимую жестокость и агрессивность.

Лишенная сознания, Шизука покачнулась и безвольно повалилась на землю. Кицунэ, трясясь как в лихорадке, упала на колени и начала собираться с силами. Сердце прыгало в груди, на глаза наползала багровая пелена. Враги. Сад, окруженный высокими стенами и полный врагов. Как была права Мичиэ-чан! Надо спасаться. Бежать. Она, Кицунэ, проломит любую стену и уведет отсюда своих родных. Всех, никого не оставит.

Нужно срочно найти Мичиэ. Лживый враг Тоширо говорил, что с ней все в порядке, но его слова нужно понимать с точностью до наоборот. Мичиэ надо выручать из беды. Немедленно!

Во время бега от водопада Кицунэ потеряла обувь. Белые носочки ее, совсем еще новые, были насквозь мокры и замараны грязной землей. Оборотница стянула их с ног и выбросила. Только лишние следы оставлять.

Прячась от людских взглядов и избегая освещенных мест, девочка-оборотень побежала сквозь темноту, выискивая знакомые места, которые могли бы привести ее к тому залу, в котором она видела Мичиэ последний раз. Энергию Ци использовать нельзя, кругом полно врагов-самураев. Придется полагаться только на собственную физическую силу.

Из пальцев на руке и ногах девчонки проглянули острые коготки, которыми удобно цепляться за землю и даже за малейшие неровности на стенах. Шустро перебегая от тени к тени, Кицунэ скользила сквозь ночь, пока, найдя удобное место, не забралась на крышу одного из высоких строений. Отсюда, сверху, она смогла составить в памяти приблизительный план дворца, увидеть и узнать то самое здание, в котором шла странная церемония с участием Мичиэ. Подруга там? Если нет, все равно должен остаться след, хотя бы запахов.

Не раз и не два приходилось Кицунэ вжиматься в стену и замирать с бешено колотящимся сердцем, когда органы чувств предупреждали ее о появлении врагов. Девочка-оборотень пряталась в укромных местах, пока люди, самураи, слуги, служанки или чиновники, проходили мимо. Нервная дрожь бежала по телу девчонки, но ведь именно к такому и готовил ее уже больше года хозяин-создатель. Она создана быть лазутчиком-диверсантом. Хозяин восхищался ее способностями. Надо только быть увереннее в своих силах, и все получится.

Чувства обострились до предела, и, затаившись от очередной группы людей, вышедших навстречу, Кицунэ легко рассмотрела их лица даже с расстояния более чем двухсот метров.

Девочка вздрогнула, увидев среди них ту, которую искала. В сопровождении многочисленной свиты мимо прячущейся во тьме оборотницы прошла принцесса Мичиэ.

Подругу охраняли несколько самураев-врагов. Попытка приблизиться, по мнению Кицунэ, была смертельно опасна, но маленький монстр почувствовал невероятное облегчение. Мичиэ жива — это самое главное.

Самураи слишком самоуверенно считали, что для того, чтобы подобраться к ним, лазутчик-ниндзя должен был непременно воспользоваться каким-либо ниндзюцу или гендзюцу. Кицунэ знала остроту зрения и слуха самураев. Жизненно важно было действовать соответственно.

Служанки отвели Мичиэ в одну из комнат близ покоев Юидая и переодели из церемониального кимоно в шелковое платье. Слои косметики были убраны с лица принцессы, парик аккуратно уложен в коробку. Мичиэ снова стала похожа на обычную девушку, какой ее знала Кицунэ.

— Ваш благородный муж ждет вас, моя госпожа, — с поклоном сказала, войдя в комнату, одна из гейш Юидая. — Он просит вас поторопиться.

Мичиэ ничего не ответила. Свадебное торжество промелькнуло перед ней как один непрекращающийся кошмар, состоящий только из отвращения и позора. Сидеть рядом со слюнявым кретином, видеть вспышки фотоаппаратов и глумливые улыбки со всех сторон — это было страшнее смерти. Почему, почему ей встретилась по пути в этот город глупышка Кицунэ? Если бы не она, вполне возможно, Мичиэ сорвалась бы и покончила с собой до свадьбы. Где обещанные чудеса? Где столь желанное спасение? Принцесса могла бы улыбнуться этим мыслям, но слишком много силы воли приходилось тратить на то, чтобы из глаз не лились слезы.

Благородный муж ждет. Что еще ему надо? Постельной близости?

Шоковый разряд полоснул тело и сознание, Мичиэ едва не упала. Голова закружилась, начало мутить, позывы к рвоте стали нестерпимы. Одна из расторопных служанок подставила вазу, еще две придерживали Мичиэ за плечи, помогая стоять на ногах. Такие услужливые… а в глазах ехидное, злое торжество. Они просто жаждут толкнуть принцессу в объятия туши рыхлого, вонючего жира…

Свет вокруг измученной девчонки медленно угас. Гордый генерал самураев, не понаслышке знающий, что такое война и сражение, повис на руках служанок в глубоком обмороке. Понадобилось минут пятнадцать, прежде чем ее удалось привести в чувство.

Дверь комнаты распахнулась, и Юидай приподнялся на мягких подушках. Взгляд его заплывших жиром глазок устремился на дрожащую принцессу, пятнадцатилетнюю девочку-подростка, хоть и прошедшую суровую школу войны.

— Невеста трепещет, — довольным тоном произнес Юидай. — Я часто заставляю девушек трепетать, уверен, что это моя аура всесильного владыки оказывает такое влияние! Надеюсь, ваша дрожь от вожделения, а не от неприязни, Мичиэ-химе? Многие лишились жизни, здоровья или… — Юидай взял из вазы возле своего ложа свежую грушу и с чавканьем откусил от нее. Сок брызнул во все стороны, потек по подбородку и щекам принца. — …или еще чего-либо, самого ценного для них!

— Мой господин ненавидит в людях завышенное самомнение и достойно карает негодяев, — елейным голоском пропела Санго, массирующая принцу плечи.

— Люблю огонь и разные хитрые машинки, — довольно кивнул Юидай. — У меня даже изобретатель при дворе жил, пока не прогневил меня отсутствием идей. Я приказал вложить его в одну из созданных им же машин! Вот была потеха! Старик знал принцип действия устройства и начал орать сразу, как его потащили на сиденье! Санго, помоги мне встать!

Потребовалась помощь всех трех присутствовавших в комнате гейш, чтобы Юидай смог подняться на ноги.

— Надеюсь, вы понимаете, Мичиэ-химе, почему я это говорю? Только потому, что за время церемонии у меня сложилось впечатление, что я вам неприятен. Одно слово, один неверный жест, и ваша царственная особа познакомится с сокровищами моих темниц! Не думайте, что там не бывало людей, наделенных властью. И никто другой не верещит так же, как изнеженная придворная дама или маленький ребенок, которого…

— Вы не посмеете! Я не одна из ваших безответных подданных! Я принцесса! Смею напомнить вам это, принц Юидай.

— Смею заверить, Мичиэ-химе, что осведомлен об этом. Как и о том, почему вы оказались здесь, — принц приблизил свою пухлую морду к лицу Мичиэ и с демонстративной скотской манерой откусил еще один кусок от полураздавленной груши в собственной руке. Сок потек с его подбородка и пальцев, капая на платье принцессы. — Дайме страны Лесов не хочет больше защищать вас от угрозы вторжения со стороны Северной Империи. У него достаточно своих собственных проблем. Вы хороший самурай, Мичиэ-химе. Но сколько бы ни было таких же самураев у Лугов, армия страны Камней все едино намного превышает вас силой! Вы жалки в сравнении с ними. Мы находимся в добрососедских отношениях со страной Камней и платим им дань золотом. Ваш власть держащий отец, Мичиэ-химе, опасается, что мы можем присоединиться к нашим друзьям, когда их солдаты начнут разорять ваши города! С нашей помощью, можно быть уверенными, жалкое сборище самураев Лугов легко будут рассеяно и уничтожено. Понимаете, о чем я? Я могу сделать со своей женой, благородной Мичиэ-химе, все что угодно. Ударить, изнасиловать, запытать до смерти. Травоеды ничем не посмеют мне отомстить. Вам же нужен союзник, прикрывающий фланг, не так ли? Страна Болот, ваша и мы. Вы так мечтали о тройственном союзе! Но ничего просто так не бывает. Тобой пожертвовали, Мичиэ-химе, как малоценной фигуркой в политической игре. — Юидай вжал Мичиэ в стену и навалился на девушку жирной тушей. Дыхание его сладострастно участилось, принцесса едва сдерживала рвоту, мучаясь от вони, исходящей из рта ее законного мужа, — А теперь — ублажи меня.

— Прекрати!

Двое самураев дворцовой стражи встали справа и слева от Мичиэ, демонстративно касаясь руками мечей. Без поддержки своих солдат, Юидай побоялся бы насиловать даже служанку, не то что принцессу.

Пухлая ручонка с короткими пальцами, отбрасывая в сторону размятый, изуродованный плод груши, схватила Мичиэ за щеку. Юидай сжал пальцы, намеренно причиняя девочке боль.

— Я не думаю, что ты лучше моих наложниц, тебя обучали только махать мечом да фигурка не идеальна, но ведь не столь часто выпадает возможность развлечься с другим наследником крови императоров? Ну же, гордая Мичиэ, исполни свой супружеский долг! — принц вцепился в воротник платья Мичиэ и сделал рывок, раздирая ткань. — Поняла теперь?! Ты — кукла, а я — твой бог!

Они стояли напротив окна, на балконе у которого дежурили четверо самураев. Четверо — на балконе, шестеро — в комнате, еще четверо — у дверей. Надежная и грозная стража, которая позволит господину делать все что угодно и остаться безнаказанным.

Занавеси окна были раздвинуты, чтобы самураи снаружи могли контролировать ситуацию внутри и в случае чего оперативно среагировать. Никому и в голову не пришло, что кто-то может наблюдать за происходящим в комнате, вися на стене противоположного здания, метрах в трехстах от балкона.

Импульс!

Самураи вздрогнули, выхватывая мечи, а в комнату, сиганув через разделяющее здания пространство, словно пущенный из катапульты снаряд, влетела Кицунэ. Обломки выбитой рамы и осколки оконного стекла посыпались на пол.

Юидай взвизгнул, когда чья-то рука схватила его за шиворот и с силой дернула, отталкивая от Мичиэ. Самураи подхватили своего господина и помогли ему устоять на ногах. Мгновение, и на ворвавшегося в комнату нарушителя были направлены шесть мечей, а спустя еще секунду и все четырнадцать.

Кицунэ, готовая напрудить под себя со страха, как на недавней тренировке кендо, тем не менее встала перед Мичиэ, широко расставив руки в ограждающем жесте. Слова излишни. Сейчас будет бой. Возможно, последний, но…

— Ки… Кицунэ?! — шокированная Мичиэ не сразу поняла, что использовала настоящее имя оборотницы.

— Я не позволю никому обижать тебя, Мичиэ-чан, — заявила девчонка и икнула, безумным взглядом обводя толпу врагов, застывших в нерешительности. Как страшно-то…

— Ты, безмозглая дура! — выкрикнула Мичиэ. — Убирайся отсюда! Как ты сюда попала?!

Разорванное и паленое кимоно. Прорехи в ткани. Потеки крови. Мичиэ, замечая все это, обмерла. Кицунэ прямиком из боя. Она сражалась и была ранена. Она пришла к ней в поисках защиты и защищая…

Самураи меж тем поглядывали на своего господина, ожидая приказов. Юидай же не сводил взгляда с Кицунэ. Улыбка его становилась все шире.

Кимоно мешало двигаться в бою, и потому Кицунэ, готовясь спасать подругу, немного облегчила себе задачу, сбросив широкий пояс и верхнюю часть кимоно, изодранную и опаленную, с неуклюжими длинными рукавами. Теперь, подвязанная в талии, верхняя часть кимоно болталась за ее спиной, словно капюшон куртки. Кицунэ не особо переживала по этому поводу. Ведь на ней еще осталась легкая маечка с кружевами, так что она одета и ничего неприличного не совершает, разгуливая в таком виде. Зато теперь гораздо удобнее сражаться, ничто не стесняет ее руки, полностью восстановленные и исцеленные.

— Взять в плен! — рявкнул Юидай, не отводя взгляда от соблазнительных грудок маленькой оборотницы. — Живой и невредимой!

Кицунэ взвизгнула, когда на нее налетели со всех сторон закованные в броню латники. Завязалась отчаянная потасовка. Визжа и роняя сопли, Кицунэ отчаянно отбивалась. Удары и рывки рук оборотницы швыряли самураев через всю комнату, но силы были совершенно несравнимы.

— Мичиэ-чан! — скрученная и обездвиженная, девчонка разревелась. — Помоги же!

— Не могу, — ответила, отводя взгляд, Мичиэ. — Ты не понимаешь! Я не могу…

Юидай, торжествующе хохоча, приблизился к извивающейся в руках самураев оборотнице, протянул руки и смял пальцами ее крепкие, молодые грудки.

— Какая милая куколка! — принц подался вперед и, высунув язык, провел им по лицу Кицунэ, слизывая слезы с ее щек и оставляя скользкий след собственной слюны. — Хочу ее! Сейчас!

— Оставьте ее в покое! — выкрикнула Мичиэ.

— Заткнись! Плоскогрудая девка, я займусь тобой потом, но сейчас как следует измотаю эту очаровательную бойкую малышку! Она вся в саже, земле и крови! Ах ты, моя замарашка! — Юидай дернул пояс на талии Кицунэ. — Крепко завязала! Срезать!

Клинок меча рассек ткань, и тряпье, укрывающее тело Кицунэ от талии и ниже, упало к ее ногам. Руки исходящего алчностью принца вцепились в бедра оборотницы, принимаясь ласкать. Тело, повторяющее идеальные формы камигами-но-отоме, открылось его взгляду во всем своем великолепии. Принц заскулил от восторга. Санго, наблюдавшая за происходящим со стороны, то багровела, то бледнела, бессильная сдержать волны чувств, обдающих ее то жаром, то холодом. Камигами-но-отоме действительно невероятны. Проклятье…

Но если капитан Тоширо говорил правду, господина ждет небольшой сюрприз.

Выпучивая глаза и истекая слюной, Юидай запустил руку под тонкую юбочку Кицунэ, одеваемую под кимоно, в качестве нижнего белья. Пару секунд принц сладко млел, а затем лицо его озадаченно исказилось. Словно мешок с полужидким содержимым, он грузно осел, схватил края юбочки руками и дернул вверх.

— Это что еще за… — не веря себе, пробормотал Юидай. — Что за демоническая магия со мной шутит шутки?!

Кицунэ, уже привыкшая к такой однообразной реакции, не растерялась, подняла ногу и толчком в плечо отбросила насильника от себя.

Юидай упал на спину, и все его тело всколыхнулось, от пяток до макушки. Принц заорал, самураи и гейши бросились ему на помощь.

— Что это?! — поднимаемый пыхтящими солдатами, Юидай указал пальцем на Кицунэ. — Что за колдовство?! Это йокай или человек?!

Санго, видя свой шанс, скользнула вперед и сделала вид, что внимательно осматривает Кицунэ.

— Это не человек, мой обожаемый господин, но и не волшебное существо. Это всего лишь белковая кукла, лишенная признаков пола и предназначенная только для работы. Во времена империи создавалось немало рабов, смысл жизни которых был в рубке скал на рудниках или работе веслами на галерах. Их тоже избавляли от лишних органов, чтобы игра гормонов не отвлекала от труда. Это низшая из всех возможных человекоподобных биоформ. Созданное быть рабом, оно почти животное.

— Не смей говорить таких слов о моей подруге! — вмешалась Мичиэ. — Отпустите ее! Немедленно!

— Не смей повышать голос на мою любимую гейшу! — рявкнул Юидай и снова взглянул на Санго. — Но почему у этой куклы такое красивое лицо и тело?

— Очевидно, что она — чья-то шутка. Фигурально выражаясь, на скелет бесполого раба-полуживотного натянули плоть красивой девушки, чтобы подсунуть ее благородному человеку и осмеять после. Насколько я знаю, целью этой куклы был ваш добрый слуга, капитан Маэда Тоширо. При активном содействии принцессы Мичиэ кукла соблазняла его и пыталась вызвать любовные чувства к себе. Неужели тот, кто хотел опозорить Тоширо-сама, теперь сделал объектом шутки вас, мой господин?

— Шутить? Со мной? — Юидай радостно зацепился за повод проявить бешеный гнев. — Да как они посмели?! Кто хозяин куклы?!

— Маэда Хикари, мой благородный господин.

— В пыточные подземелья ее! И эту тварь — тоже! Я лично нарежу ремней из кожи обеих! Они будут умолять меня о смерти!

— Остановитесь! — голос Мичиэ перекрыл визгливый голосок Юидая, и все обернулись к ней. — Эта девочка — моя служанка, и я не позволю причинить ей никакого вреда!

— Каким же образом? — язвительно заметил Юидай. Самураи окружили Мичиэ толпой. — Нападешь на меня? Попытаешься ударить? Ты всего лишь третий из генералов страны Лугов! Хочешь умереть здесь и сейчас? Хочешь, чтобы я отказался от союза и попросил страну Камней о помощи в нападении на ваши города? Я это устрою! Сделай хоть шаг, и твой народ проклянет принцессу Мичиэ за страдания, что выпадут на его долю по твоей вине! Ты не поняла меня? Я здесь бог! Я высшая власть и высшая сила! Даже ты, возникни у меня желание, будешь слизывать с пола мои плевки! Солдаты! Уведите Мичиэ-химе в ее покои и утройте охрану вокруг нее. Других травоедов к ней не подпускать! Позже придумаю, что с ней делать. А эту… — Юидай повернулся к Кицунэ и обжег ее взглядом своих бешеных глаз. — В пыточную! Она не может доставить мне блаженства своим телом, но вполне сможет ублажить воплями и слезами!

Кицунэ, понимая, что пришла пора бороться за жизнь, обратила всю свою волю на открытие внутренних врат. Сила! Нужна сила!

Ладонь самурая ударила ей в живот.

— Паралич! — выдохнул воин, и Кицунэ, получив импульс чужеродной Ци в солнечное сплетение, скорчилась, теряя способность двигаться.

Принцессу обездвиживать не стали, только приставили к горлу мечи и не позволяли двигаться, пока четверо солдат уносили парализованную оборотницу. По щекам Мичиэ текли слезы бессилия. Впервые в жизни.

Юидай нервничал. Советники через Санго напели ему о том, что Мичиэ своевольна и неукротима, а потому опасна. Шесть самураев его личной сотни телохранителей конвоировали жену своего господина во время пути от покоев Юидая к комнате, которая должна ненадолго стать тюрьмой для иностранной принцессы.

Почему ненадолго? Люди, опасные для Юидая и его окружения, на этом свете не задерживались.

Мичиэ шла, низко склонив голову, в сознании ее вспышками молний полыхали мысли о Кицунэ и Хикари. Если ничего не сделать, они погибнут! Но как повлиять на злобное чудовище? Как все изменить?

Тьма отчаяния сгущалась, и вдруг…

Двое самураев конвоя с тихим стоном повалились на пол коридора. Двое других начали оборачиваться и тотчас, получив сокрушительные удары в головы, тоже упали.

Оставшиеся на ногах самураи, внезапным нападением заставшие врасплох своих товарищей, встали на колени и склонились перед Мичиэ, касаясь пола лбом.

— Моя госпожа, — сказал один из этих мечников. — Вам нужно бежать из дворца. Придворные опасаются того, что люди могут пойти за вами, а не за принцем Юидаем. На вас готовится покушение, но по воле дайме Торио и ради блага страны мы не можем допустить вашей смерти. Вы знаете, где расположены здания, в которых держат вашу свиту?

— Да.

— Найдите их и уходите из дворца, все вместе. Не медлите!

— Но я не могу так поступить! Союз меж странами важнее моей жизни, и…

— Нет причин следовать договорам! — прервал речь принцессы мечник. — Юидай и его советники замыслили подлое предательство! Когда армии Северной Империи пересекут границу страны Лугов, слово чести будет нарушено. Наши армии присоединятся к интервентам, а не к вам. Ваш род будет истреблен, а Юидай, получивший после женитьбы на вас законное право наследования трона Лугов, станет вассальным правителем обеих стран, под верховным владычеством дайме Камней. Таковы их намерения. Можете не мучить себя сомнением, сведения верны.

— Я верю вам и благодарю. Но сейчас что будете делать вы?

— У нас есть еще одно задание. Мы должны защищать леди Хикари и ее близких. Такова воля дайме Торио, мы не можем отступиться от нее. Сейчас нам нужно собрать людей и поспешить на защиту камигами-но-отоме. Молим простить за то, что вынуждены сейчас оставить вас без своей помощи, госпожа.

— Воля вашего владыки и мои желания совпадают. Я счастлива видеть, что среди солдат Водопадов есть люди, не забывшие что такое храбрость и благородство. Но вы не успеете ничего сделать. Враг начал действовать сразу, как только Юидай отдал приказ о захвате леди Хикари.

— Если поспешить, мы успеем перехватить отряд, отправленный Юидаем. Но что мы сможем сделать втроем?

Мичиэ на миг задумалась.

— Ты, — она указала на одного из мечников. — Собирай людей. Ты, — она указала на второго. — Беги к тому лидеру отряда, которому Юидай отправил свой приказ, и сообщи, что я освободилась. Говори что угодно — о моем желании убить Юидая, о том, как я жестоко вырезала остальных самураев этого конвоя. Будь убедителен и заставь его послать своих людей не за Хикари-сан, а за мной!

— Но, моя госпожа, они могут убить вас! Даже если вы доберетесь до своих людей, вас окружат и захватят! Момент внезапности будет упущен, вам не сбежать!

— Выполняйте! Я не собираюсь спасаться, жертвуя жизнями людей столь дорогих мне, как леди Хикари и Кицунэ. Вперед!

Самураи, вскочив на ноги, побежали исполнять приказ, а Мичиэ, склонившись, сняла с пояса одного из лежащих на полу стражей катану и вакидзаси. Воин не шевельнулся. Самураи-предатели вырубили остальных стражей весьма профессионально. Или же просто не особо беспокоились о сохранении жизни врагов.

Мичиэ обнажила клинок катаны на четыре дюйма, взглянула на сталь и, не вынимая клинок дальше, вернула его обратно в ножны. На стали знаменитое клеймо. Надежный меч. То, что нужно сейчас, когда снова началась… война.

Больно.

Кицунэ открыла глаза, в которых свет померк, казалось, навечно. Сколько прошло времени? На самом деле совсем немного.

Что произошло? Ей снился кошмар?

Тело словно состояло из мягкой ваты. В голове царил туман, и оборотница не сразу сообразила, что ее куда-то тащат, держа под руки. Ноги волочились по холодным, каменным полам, на которых скопилась грязь и пыль.

— Действие паралича заканчивается, — прозвучал голос самурая. — Осторожнее с пленницей.

— Недалеко осталось, — ответил ему другой голос. — Закуем в цепи, крепчак пустит энергию Ци, и все. Пусть хоть наизнанку вывернется, освободиться не выйдет. Даже если внутренние врата откроет.

— Может, еще раз оглушить? Для верности.

— Не стоит. Может не прийти в себя до начала забав Юидая-сама. Господин направит свой гнев на нас, если пленница будет плохо реагировать на боль.

Девочка приходила в себя, начиная мыслить быстрее и четче. Последние события полностью восстановились в ее памяти, и Кицунэ с дрожью ждала того, что готовило ей будущее. Она видела в злом фильме, как бандиты, поймавшие героя, привязали того к столбу и били плетью. То же самое будет и сейчас? Дедушка Такео однажды выпорол ее за катание на собаке. Хоть и не сильно, но все равно больно!

Герой из фильма был храбрым. Он не проронил ни звука, когда его били, не доставил палачам удовольствия слышать свои крики. Она, Кицунэ, тоже будет храброй! Стерпит боль, выждет момент, освободиться и сбежит!

Что сейчас с леди Хикари? Кицунэ не могла допустить, чтобы эти люди поймали и начали бить ее маму. Никогда и ни за что! Собраться с силами! Собраться!

Самураи остановились у тяжелой, обитой железом двери, и шедший первым трижды ударил в нее закованным в броню кулаком.

— У нас гости? — раздался голос с той стороны. — Всегда рады! Заходите.

Дверь отворилась со скрипом и натужным скрежетом. Очевидно, ее открывал какой-то механизм, расположенный внутри.

Самураи подтащили Кицунэ к дверному проему…

Широкий зал, пыльный и грязный. С потолка свисают ржавые цепи, всюду копоть, опаленные тряпки, очевидно, когда-то бывшие чьей-то одеждой. На полу, на стенах, даже на потолке бесформенные пятна давно высохшей крови. У стен деревянные машины с шипами, оголенными проводами, трубками для подачи горячего пара. Несколько столов с инструментами, большая жаровня, в которой тлеют алые угли.

Смрад. Пот, кровь, испражнения. Запахи людского страха и агонии.

Кицунэ отпрянула в смертельном ужасе. Какой столб, какая порка плетью?! Кошмары, что творились здесь, не шли ни в какое сравнение со страшилками из фильмов.

Это все сон. Это не может быть реальностью!

Самураи удержали девчонку и потащили ее внутрь зала, хоть та и упиралась как могла.

«Не доставит палачам удовольствия слышать свои крики. Не покажет им своих слез».

Жестокая правда смела наивную детскую самоуверенность. Кицунэ залилась слезами и принялась умолять о пощаде.

— Дяденьки, не надо! Пустите меня! Пустите!

— Опять ребенка притащили? — свет ламп над Кицунэ заслонил приземистый, уродливый мужчина в сером кимоно и засаленном, грязном фартуке. Пятерня, запачканная сажей и смазкой пыточных машин, вцепилась в волосы оборотницы, поднимая ее голову и вглядываясь в лицо. — Холеная какая! Осторожней с такой надо. Как бы от болевого шока сразу не померла. Дети очень хрупкие.

— Это генетически измененная бесполая биоформа, — глухим голосом произнес самурай-конвоир. — Довольно сильная. Раскидывала солдат, как мешки с соломой.

— О-о, шиноби? Замечательно. Что умеет?

— Открытие внутренних врат, из боевых — дзюцу. Самоисцеление, очень мощное, из дзюцу поддержки. Также известно о применении ею гендзюцу. Возможно применение ниндзюцу. Сведений нет.

— Неплохой был бы солдат. Мы будем осторожны. На цепи!

— Дяденьки, не надо! — отчаянно кричала Кицунэ, когда на ее запястья и лодыжки одевали широкие стальные браслеты. — Простите меня, я не хотела сердить принца Юидая! Пожалуйста, пустите!

Цепи зашуршали, вздергивая девчонку вверх и растягивая ей руки и ноги.

— Крепчак!

— Иду уже!

У дальней стены зала был установлен стол, на котором была лежала сваленная бесформенной кучей еда. Мясо, хлеб, фрукты. Шестеро палачей уже столпились вокруг Кицунэ, с интересом наблюдая за дергающейся на цепях и плачущей жертвой. Седьмой все еще сидел у стола.

Крепчаки. Самые дорогие в создании и еще более дорогие в покупке, генетически измененные люди. Все в крепчаке подчинено одной цели — выработка огромного количества Ци. Любая стена замка рухнет при первом ударе штурмовым дзюцу, техники создания тоннеля позволят осаждающим прорыть подземные ходы и зайти в тыл защитникам крепости. Чтобы такого не случалось, были созданы крепчаки. Люди с огромным сердцем и бездонным желудком. Для выработки энергии необходим ресурс. Крепчаки ели все время, отвлекаясь только на сон и боевые действия. Сердце ухало в их уродливо раздутой груди, словно тяжелый паровой молот, и волны Ци изливались в стены крепостей, укрепляя и удерживая материал от смещения. Камни древних катапульт отскакивали от укрепленных стен словно горох, штурмовые дзюцу заставляли содрогнуться землю и оглушали грохотом, но крепости продолжали стоять.

Человек, поднявшийся из-за стола, был одним из трех крепчаков, несколько лет назад купленных военным советником Юидая для защиты столицы. Из троих только этот согласился работать в пыточной. Остальные не выдержали.

Ци крепчака потекла сквозь пол и устремилась в цепи, напитывая звенья практически несокрушимой прочностью. Даже открыв внутренние врата, Кицунэ могла бы теперь освободиться, только вырвав себе руки и ноги.

Гесшин склонился перед презрительно скривившим губы Тоширо.

— Шиноби селения Воды еще более бесполезны, чем я думал, — произнес самурай, с трудом удерживаясь от желания убить наемника. — Вы вчетвером не сумели справиться со слабой девчонкой!

— Ваш гнев более чем заслужен нами, господин. Мы обязаны были подозревать, что эта девочка проявит скрытую силу, и должны были подготовиться лучше.

— Нам очень повезло, что в итоге все сложилось как должно. Но благоприятный исход не оправдывает ваш провал. Доверие мое вы потеряли! Жалкие слабаки! Надеюсь, на вас можно рассчитывать хотя бы в таком простом деле, как сбор информации?

— Мы сделаем все, чтобы реабилитировать себя, господин.

— Хорошо. Девчонка, вернее сказать, бесполая кукла, встретит свою смерть в подземельях дворца, но мне хотелось бы разузнать о судьбе одного человека. Отани Такео. Мастер гендзюцу из города Сандзе.

— Почему он интересует вас, мой господин? — глаза Гесшина слегка расширились от удивления.

— Бесполая кукла упоминала о нем как о дорогом ей человеке, который заботился о ней и остался отвлекать неизвестных мне врагов. Мне хотелось бы знать, что представляет собой этот фокусник и как он связан с семьей Маэда. Выясните, что это за враги преследовали девчонку в Сандзе.

— Мой господин… — Гесшин поднял лицо, взглянув на стоящего перед ним капитана самураев. — Прошу вас, послушайте, что я хочу сказать.

Пересказ недавних событий отнял несколько минут. Тоширо внимательно слушал.

— Кицунэ? Так называла куклу принцесса Мичиэ. Значит, Такео отдал своего найденыша Хикари и передал контроль над сторожевой печатью ей. Именно от вас спасаясь, Хикари привезла куклу во дворец.

— Все сходится, мой господин. За исключением одной детали. Кицунэ, которую мы своими глазами видели в Сандзе, была шестилетней девочкой с коричневыми волосами рыжего оттенка и карими глазами.

— Вы уверены?

— Да, господин. Мы почувствовали бы гендзюцу и… и нет такой косметики, что замаскировала бы шестнадцатилетнюю девушку под шестилетнего ребенка!

Тоширо озадаченно размышлял несколько минут.

— Кицунэ. Странное имя для человека. В этом надо разобраться, — сказал самурай и направился к выходу. — Следуй за мной.

Двое стражей, охранявших вход в покои дайме Торио, открыли дверь перед генералом Кенджи и закрыли ее за его спиной. Нарушая железную дисциплину, они не смогли удержаться и обменялись тревожными взглядами. Кенджи был вооружен коротким копьем, которое последний раз вынимал из бронированного хранилища много лет назад, когда подстрекаемые знатью и иностранными агентами взбунтовавшиеся солдаты регулярных войск ворвались во дворец. Самураи-мятежники надеялись, что давно отошедший от государственных дел и военных действий генерал Кенджи утратил свои навыки. Напрасно. При поддержке пяти самураев он без страха выступил против полусотни врагов. Трупы мятежников в тот день усеяли лестницы и коридоры на подступах к покоям дайме.

Прошло много времени, но вот копье снова в руках своего хозяина. Значит, время настало.

Оба стража крепче сжали рукояти мечей.

Дайме с трудом открыл глаза и взглянул на склонившегося у постели своего владыки генерала Кенджи.

— Мой господин, — произнес генерал. — Мы больше не можем ждать. Приемная дочь леди Хикари вмешалась в игры Юидая и вызвала его неудовольствие. Кицунэ-сан попала в пыточные подвалы, где ее ждет неминуемая смерть. Принцесса Мичиэ получила сведения о заговоре Юидая и начала действовать. Восстание началось.

— Есть ли возможность спасти девочку?

— Нет. У меня нет доступа в подвалы. Попытавшись прорваться силой, мы лишь впустую пожертвуем своими жизнями. Меняющий обличья ребенок погибнет в любом случае.

Торио несколько мгновений размышлял. Хикари была счастлива, когда рассказывала ему о Кицунэ. Эта девочка действительно была очень важна для нее. Отдать приказ о спасении, невзирая ни на что? Погубить людей и гарантированно обречь на мучительную смерть Хикари, последнего по-настоящему родного человека во всем мире?

— Какой печальный итог. Я… я снова оказался совершенно бесполезен. Кенджи, выведи Хикари-сан из дворца. Позаботьтесь о ней, когда начнет выгорать клеймо «Связующей нити» на ее руке.

— Да, мой господин. Сожалею… сожалею, что вопреки своим обещаниям оказался бессилен чем-либо помочь леди Кицунэ. Едва Хикари-сан окажется в безопасности, я вернусь во дворец и атакую с целью спасти пленницу Юидая или отомстить за ее смерть. Спасу или погибну, забрав за собой в царство смерти столько врагов, сколько смогу.

— Не медли больше. Каждая минута на счету. Прощай, Кенджи. Благодарю тебя за службу.

— Прощайте, мой господин. Я был счастлив в служении вам.

Генерал вышел из покоев дайме, и стража, шесть человек, покинула свои посты, уходя следом за ним и оставляя правителя беззащитным перед любым из убийц-заговорщиков, которые с присвоения власти Юидаем во дворце заявили о себе как хозяева. Таков последний приказ дайме Торио. Заботясь о благе многих, должно быть готовым чем-то жертвовать.

Юидай очень любил самоутверждаться за счет мучений слабых. Доказывать им то, что они — ничтожества против силы истинных хозяев мира. Может ли быть что-либо приятнее, чем сознание собственной вседозволенности? Что ласкает слух больше, чем стоны и мольбы слабаков, умирающих в чудовищных мучениях на пыточных столах? Только одно. Стоны и мольбы сильных людей! Тех, кто посмел встать на пути великого принца, усомниться в его божественном статусе и препятствовать исполнению его желаний!

Эта бесполая кукла вывела его из себя. Посмела оттолкнуть от другой игрушки, которую унизить и морально раздавить так хотелось! Теперь новое желание затмило первое. Крови и криков! Наглая самонадеянная тварь сполна заплатит за свою дерзость и храбрость.

Юидай, сменив облачение с ночного на повседневное, в сопровождении отряда телохранителей спустился в подвалы и некоторое время с наслаждением созерцал вздернутую на цепях жертву.

— Каковы будут желания моего господина? — угодливо осведомился главный палач.

Принц все еще медлил, размышлял, довольно облизывая губы, когда в пыточную, пройдя проверки и оставив оружие, были допущены капитан Тоширо, Гесшин и приниженно поникшая Шизука. Глаза куноичи вспыхнули счастьем, когда она увидела свою недавнюю обидчицу, подготовленную для мучительной казни.

Кицунэ вздрогнула, в какой-то момент решив, что Тоширо пришел спасти ее, но надежда, едва мелькнув, растаяла. Оборотница была ребенком, но отнюдь не до абсурда наивна и глупа.

— Что такое? — недовольно заявил Юидай, поворачивая свое опухшее лицо к вошедшим. — Как вы смеете мешать мне в такой момент?

— Мой господин, — Тоширо и шиноби распростерлись на полу. — Молим о снисходительном прощении и заверяем, что лишь желание сообщить о невероятном заставило нас побеспокоить вас.

— И о чем же вы хотите мне сообщить?

— О волшебном превращении шестилетней девочки в шестнадцатилетнюю девушку. Пришедшие со мной люди — свидетели чуда. Позволите ли вы задать пару вопросов пленнице, мой господин?

— Только если ответы будут интересны.

— Благодарю вас, богоподобный владыка, — Тоширо поднялся и забрал у Шизуки пару предметов, которые та протянула ему. — Кукла! Ты узнаешь эти вещи?

Кицунэ взглянула на шляпку и ленту. Глаза ее расширились в удивлении и испуге. Конечно, она узнала их. Шиноби похитили ее вещи из дома дедушки Такео? Не сознаваться!

— Впервые вижу.

— Какая досада, — Тоширо вздохнул. — У тебя плохо с памятью и ты уже не узнаешь личные вещи. Может быть, уже забыла и про старика, которого недавно меня просила найти? Не буду томить. Отани Такео, иллюзионист из Сандзе, мертв. Убит в попытке спастись бегством от тех, кто искал Кицунэ, странное бесполое существо из лабораторий Хебимару.

— Что?!

— Убит. Ударом меча в сердце. Родной тебе человек был убит из-за тебя, Кицунэ-чан. Умер, лежа в окровавленной грязи.

Сердце Кицунэ рухнуло в пустоту. Дедушка убит. Нет… нет, только не это…

Чувства, отразившиеся на лице девочки, выдали все ухмыляющимся палачам.

— Нет сомнений — ты та самая Кицунэ, — произнес Тоширо, игнорируя капли слез, скользнувшие по щекам пленницы. — Ты — тот ребенок. А теперь вопрос. Каким образом тебе удалось принять облик дочери камигами-но-отоме Хикари? Отвечай!

Кицунэ даже не услышала этих слов. Дедушка мертв… мертв…

— Ободрите ее! — выкрикнул заинтересованный Юидай, обрадованный зрелищем чужих слез и горя. — Раскаленными щипцами!

Кицунэ дико заорала, когда извлеченные из пылающей жаровни клещи впились в ее живот и сжались, закусывая плоть. Шипение и треск. Запах паленого поплыл по комнате.

— Отвечай! — выкрикнул Юидай, взмахом руки приказывая убрать клещи.

Оборотница несколько секунд не могла ничего произнести и только хрипела, корчась на цепях.

— Похоже, ей мало! Клещи!

— Не надо! — выкрикнула Кицунэ, заливаясь слезами боли, страха и отчаяния. — Я буду говорить.

— Отвечай, как тебе удалось сменить облик?

— Это… это моя врожденная способность. Соединение двух измененных геномов… неожиданный эффект… — девочка повисла на цепях, и Юидай с интересом уставился на зарастающий ожог у нее на животе. Исцеление. Такую жертву можно долго пытать!

— То есть ты утверждаешь, что можешь принять облик ребенка или взрослого по своему желанию? — задал вопрос Тоширо. — Даже способна скопировать чужую внешность?

— Да…

— Как это? Как это? — закудахтал Юидай. — Покажи.

Девочка медлила.

— Покажи, или снова познакомишься с клещами!

Кицунэ начала менять свой облик. Не копируя никого, просто втянув грудь, слегка уменьшив рост, насколько это позволяли цепи, и изменив черты лица. Юидай смотрел на «волшебство», разинув рот.

— Это оборотень! — восхищенно воскликнул он. — Настоящая волшебная лиса! Живая богиня! Какая знатная добыча, Тоширо!

— Какие у тебя еще есть способности? — спросил капитан стражи.

— Тайдзюцу и гендзюцу. Ниндзюцу, стандартные техники шиноби. Элементы огня, земли и ветра.

— Сразу три? — Юидай посмотрел на Тоширо. — А сколько у вас, капитан?

— Один, мой владыка, но развит намного выше, чем все три элемента этой девчонки, вместе взятые.

— Занятная игрушка. Чудовищный йокай из старинных легенд. В моих руках! — ухмыляясь, Юидай поднял руку и сжал кулак, делая вид, что что-то давит пальцами.

— Я не йокай… — захныкала Кицунэ. — Мне больно! Пожалуйста, пустите меня! Я же не сделала вам ничего плохого! Я… я… хочу к маме!

— Твоя мама уже схвачена и скоро будет висеть рядом с тобой на цепях! — Юидай довольно заерзал, жир его тела всколыхнулся, словно студень. — Не хочешь боли? Развлеки меня! Меняй облик, златовласая кицунэ, превращайся в тех, кого я прикажу! Думаю, ты хорошо запомнила облик своей подруги, принцессы Мичиэ! Превратись в нее!

— Не надо… — робко шепнула Кицунэ. Странная боль влилась в ее сердце. Стыд, словно она что-то ворует у подруги.

— Смеешь перечить мне?! — Юидай взбесился. — Я прикажу снять с тебя кожу заживо! С тебя и твоей матери!

Кицунэ, давясь слезами, начала превращение. Менялось ее тело и лицо. Золотистые волосы осыпались. Вместо них отросли пепельно-серые, и через пару минут Юидай, самураи и шиноби потрясенно разглядывали девочку, неотличимо похожую на принцессу Мичиэ лицом, голосом и фигурой.

— Восхитительно, — прошептал Юидай. — Идеальная копия! Пожалуй, не стоит сегодня убивать тебя. Я подумаю над тем, как можно использовать твои способности. Теперь превратись в мою любимую гейшу, Санго! Затем… в певицу из страны Чая! Потом… о, у меня есть великолепная идея! Секретная. Все вон, кроме тебя, Тоширо. Крепчак тоже! Капитан последит, чтобы пленница не сбежала.

Все поспешно вышли из пыточного зала, и Юидай, разглядывая копию Мичиэ перед собой, довольно зацокал языком.

— Прекрасная способность. Что если заменить ею настоящую Мичиэ? Дайме Лугов будет получать информацию о том, что с его дочерью все в порядке, и не заподозрит предательства до самого последнего момента. Мичиэ своенравна и сильна. Ею сложно управлять. Станет гораздо проще, если под Мичиэ замаскируется эта сопливая девчонка! Эй, оборотень, хочешь стать принцессой?

— Нет! — Кицунэ яростно мотнула головой. — Не причиняйте вреда ей! Вы слышите? Я… я…

— Что «я»?! Здесь с минуты на минуту будет твоя любимая мама, которая едва ли так же быстро сможет зарастить ожог от раскаленных щипцов! Я буду пытать ее и заставлю тебя смотреть на это! Понимаешь меня? Делай выбор, волшебная лиса. Мама или подруга. Одна из них умрет у тебя на глазах!

Оборотницу трясло, как в припадке эпилепсии. Люди ли это? Те самые враги, что безжалостно расстреливали генетически измененных, что избивали людей на видеозаписях хозяина. Люди ли это?

Кицунэ не знала о том сумбуре, что творится сейчас наверху. Не знала о том, что взмыленные десятники рыщут по дворцу, выискивая капитана Тоширо, лучшего бойца и верховного командира войск Юидая. Войск, растерянных и деморализованных, преданных сразу пятью младшими командирами и напуганных слухами о массированной вражеской атаке. Капитан Окубо Шима, заместитель Тоширо, убит! Большие потери среди дворцовой стражи! В садах сверкают клинки, земля пропиталась кровью, а с противоположной стороны атакует неизвестный враг! Бомбы крушат здания, люди в черных плащах скользят сквозь ночь.

Капитан Тоширо, пропавший в критический момент, стал ключевым фактором в том, что войска не были мобилизованы и дали восставшим шанс. Кицунэ не знала, что самим своим существованием сейчас она спасает леди Хикари и помогает бунтовщикам вырваться за стены дворца.

Не знал обо всем этом и Тоширо. Уверенный, что камигами-но-отоме скоро доставят в пыточные подвалы, он склонился к уху Юидая и зашептал:

— Не стоит быть столь беспечным с оборотнем, мой господин. Он не настолько безопасен, как может показаться. Даже захватив его опекуншу в заложницы, мы не можем быть уверенными в том, что тварь станет смирной. Оборотень может принять облик стражей или прислуги, сбежать. Принять облик генерала и отдавать приказы от его имени. Может превратиться в одного из ваших приближенных и подобраться к вам. Не стоит недооценивать способности движимого жаждой мести чудовища.

Душа свирепого принца тотчас ушла в пятки.

— Она сможет устроить покушение на меня? — икнув, заявил Юидай. — Это… это недопустимо… Ты прав, мой верный капитан. Эта лисица храбра и нагла. Умертви тварь! Немедленно! Может быть, кроме смены облика, у нее есть еще какая-нибудь магия в запасе? Вроде переселения душ. Помнишь, мы казнили одну сумасшедшую женщину, когда заподозрили в ней одержимость кицунэ?

— Если бы этот оборотень мог что-либо такое устроить, не сомневаюсь, мы бы уже стали жертвами этой силы. Это еще не настоящая кицунэ, а маленький лисенок.

— Не важно! Все сюда! Защищайте меня!

Услышав выкрик Юидая, палачи и самураи вернулись в пыточный зал.

— Убить пленницу! Сейчас же!

— Вы уже не желаете слушать ее крики и мольбы, мой господин? — разочарованно осведомился главный палач.

— Она может сбежать. Крепчак! Не переставай пропускать Ци через цепи ни на мгновение!

— Да, мой господин.

— Есть возможность обезопасить себя и не лишаться удовольствия от созерцания ее агонии. — Тоширо сделал шаг вперед и положил ладонь на рукоять большого тяжелого тесака на подставке с ножами. — Вы позволите, мой господин?

Юидай кивнул, и Тоширо взмахнул тесаком, одним движением выхватывая его из крепления и нанося удар. Кицунэ забилась на цепях. Ее ноги, перерубленные выше колен, плавно отделились и упали на грязный пол пыточной. Хлынула кровь. Отчаянный крик искалеченной девчонки ласкал слух Юидая.

— Теперь ей будет намного сложнее сбежать, — рассмеявшись, Тоширо сделал шаг к пленнице и, приблизив к ее уху свои губы, отчетливо произнес. — Умри, бесполый раб, возомнивший себя человеком из высшего общества. Умри в муках за то, что заставил меня паясничать и кривляться, изображая благородного и доброго самурая. За то, что напялил на меня школьную форму, за то, что заставлял смеяться над твоими обезьяньими ужимками. Никогда за свою жизнь я не испытывал такого стыда, как во время ваших игр с безмозглой принцессой травогрызов. Знание того, что тебя запытали до смерти, немного смягчит мой стыд и смоет позор кровью. Твоей кровью, безликий!

Капитан отступил от оборотницы и, склонившись перед Юидаем, попросил разрешения удалиться.

— Леди Хикари уже должны доставить, мой господин. Я хочу взглянуть на выполненную работу и поощрить отличившихся. — Отличившиеся — это, без сомнения, те, кто расправился со стражами благородной леди. — Желаете доставить камигами-но-отоме сюда?

— Да, пусть полюбуется на мучения своей любимой дочки, — Юидай кивнул. — Поспеши.

Поспешить? Капитан был не прочь немного лично пообщаться с пленницей. Он помнил, как соблазнительна была леди Хикари в образе учительницы. Заломить бы ей руки да повалить на пол! Но все же… опасно. Юидай взбесится, если увидит, что столь красивую пленницу кто-то обесчестил до него. Ни одна красотка не стоит жизни. Гейш и ойран великое множество.

Тоширо направился к выходу, но вдруг окрик Кицунэ заставил его остановиться.

— Тоширо-кун! — девчонка тяжело дышала, жаркая ярость искажала черты ее лица. Сходство с Мичиэ сходило на нет, Кицунэ принимала нейтральный вид, готовый для изменения под любую другую внешность. — Ты прав, у меня нет своего лица, я — безликая биоформа, не человек. Но лучше родиться без лица вовсе, лучше не рождаться человеком, чем родиться таким подонком, как ты! Теперь, когда ты снял маску и показал свое уродливое лицо, я счастлива! Счастлива тому, что родилась безликой, но не получила такое же лицо, как у тебя! Будь ты проклят, гнилогенный, лицемерный выродок! Будь проклят, лживый оборотень!

Тоширо бросил ей через плечо презрительную улыбку и вышел из зала. Самураи закрыли за ним дверь. Кого интересует визг убиваемой лисицы?

Крики Кицунэ заинтересовали только одного человека.

— Безликий? — произнес, смакуя слово, Юидай. — Прекрасно характеризует тебя, малышка, не находишь? Вот только одна неточность. Сейчас у тебя есть лицо. Палачи! Срезать!

Кицунэ дернулась, когда двое изуверов вцепились в нее руками, не давая биться на цепях и мешать процедуре. Главный палач подошел и схватил пальцами Кицунэ за волосы, фиксируя ее голову.

— Я буду нежен, — язвительно произнес он и коснулся виска жертвы лезвием острого, словно бритва, ножа.

Удаляясь от дверей пыточной, Тоширо услышал надрывный и протяжный крик девчонки. Трудно было поверить, что человек может так истошно орать. Капитан самураев усмехнулся. Если хозяин продолжит в том же духе, жертва умрет от болевого шока прежде, чем леди Хикари сможет узреть пытку своими глазами.

— Такова беда этого мира, Аи-чан. Дураки и герои здесь долго не живут.

Никто не преградил путь Мичиэ за все время, что она потратила на путь до нескольких зданий, что занимали слуги и самураи из страны Лугов. Обитатели дворца шарахались с пути бегущей принцессы и провожали ее недоуменными взглядами. Мичиэ, не обращая на них внимания, спешила как могла. Каждая секунда падала на чашу весов, склоняя стрелку к точке поражения и всеобщей гибели.

Она успела.

Самураи Юидая, несшие стражу вокруг покоев «гостей», получили предупреждение слишком поздно. Мичиэ видела, как один из них переговаривается с кем-то по рации, и начала атаку, не дожидаясь окончания разговора. Трое из четверых мечников получили тяжелые ранения прежде, чем успели схватиться за оружие. Четвертый с воплем отскочил и выхватил меч, но Мичиэ обезоружила его парой ударов и, ранив в живот, пинком отбросила прочь.

На звон оружия прибежали телохранители принцессы и, окружив свою госпожу, увели ее внутрь здания.

— Мичиэ-химе, — Кохана склонилась перед ней. — Мы ждем ваших приказов.

— Вооружайтесь и надевайте броню. Юидай замыслил предательство и сговорился с дайме Северной Империи о нападении на нашу страну! Все договора — обман! Мы должны вырваться отсюда и предупредить отца и братьев.

— Доспехи для принцессы! К бою, самураи!

Началась суета. Латы извлекали из хранилищ, воины спешно готовились к тяжелой битве. Все понимали, что в самом центре чужой страны, в окружении армий врагов, выжить будет непросто.

— Моя госпожа, — сказала Кохана, застегивая на Мичиэ ремни стального шлема. — Что с леди Хикари и Аи?

— Я надеюсь, что самураи, верные дайме Торио, спасут Хикари-сан. Кицунэ… попала в руки Юидая. Она пожертвовала своей жизнью ради того, чтобы спасти меня от позора. Несчастная глупыха…

— Где держат ее? Мы должны атаковать, пока есть эффект неожиданности!

— Госпожа! — выкрикнул самурай, стоящий у окна и наблюдающий за окружающей обстановкой. — Враги! Пятьдесят латников, рассредоточиваются в парке у дома. Готовят линию обороны!

— Пятьдесят? Маловато.

— Госпожа! — прибежал еще один воин. — Отряды врага подходят по восточной и северной аллеям! По сотне солдат в каждом! На крышах замечено движение! Подозреваю стрелков.

— Обложили, как дикого зверя в логове, — Мичиэ усмехнулась. Две с половиной сотни. Вся дворцовая стража стянута сюда. Похоже, наш друг был убедителен.

— Еще пару минут, — сказала Кохана, натягивая на себя крепкую кожаную подкладку, одеваемую под доспехи. — Мы уже окружены, теперь нет нужды спешить. Что делать со слугами, моя госпожа?

— Юидай запытает их до смерти, если захватит. Забираем с собой.

Солдаты облачились в броню. Двадцать самураев, шестнадцать мужчин и четыре женщины. Восемь слуг.

— Люди Лугов! — выкрикнула Мичиэ, мгновенно привлекая к себе всеобщее внимание. — Враг показал нам свой истинный облик! Личину тирана, бесчестного подонка и предателя! Он желает уничтожить нас ради того, чтобы прибрать к рукам новые земли и залить их кровью наших родных и близких! Враг захватил мою подругу, которую вы все хорошо знаете. Маэда Кицунэ, не способная на зло глупыха, несмышленый ребенок, так и не успевший понять, что не все люди на самом деле являются людьми! Сейчас Юидай пытает ее в подвалах своего дворца и упивается безнаказанностью! Я не намерена это терпеть! Солдаты! Проложим себе путь нашими клинками и вырвемся из этого проклятого сада! Отправим гонца к дайме нашей страны и вернемся, чтобы нести возмездие тварям, в которых не осталось ни капли благородства и чести! Боевое построение «Клин»! — принцесса подняла тяжеленный цельнометаллический щит и взвалила его себе на плечо. — Я — ведущий! Готовь стену щитов! Вперед, самураи! Вперед!

Тьма в парке расступилась перед ровными шеренгами бегущих людей, каждый из которых держал в руках горящий факел. Черные тени деревьев и статуй испуганно заметались.

— Занять оборону! — сотник размахивал руками, отдавая приказы резким, порывистым голосом. — Щиты вперед! Четвертый десяток, туда! Шестой и пятый, туда! Первый, Второй, Третий! Построение для атаки!

— Командир! — один из самураев громко выкрикнул, указывая на здание, в котором засели бунтовщики.

Дверь и часть стены вышибло ударом изнутри. С громогласным ревом стальная лавина хлынула из-под прикрытия стен в парк, земля которого задрожала от тяжкой поступи бронированной пехоты. Каждый из самураев Мичиэ волок на себе больше полутонны металла. Стальные ботинки уродовали мощеные дорожки, оставляли глубокие следы и борозды на мягкой земле.

— Лучники! — взвыл сотник, спешным движением включая радиопередатчик в шлеме. — Бей их!

Четыре десятка стрелков, засевших на крышах зданий, натянули тетивы, по которым непрерывно текла энергия Ци. Стрелы, напитанные разрушительной силой ветра, огня и молнии, с недоступной глазу скоростью ринулись сквозь мрак и тени, навылет пронзая по пути древесные стволы.

Стрелы напитаны Ци. Сердце Мичиэ заходилось в немыслимо скоростном ритме. Обычное зрение угасло. Сорок ясно выделяющихся точек. Рассчитать скорость. Реакцию своих воинов. Угол атаки.

— Щиты, угол тридцать! Копируй меня! Раз!

Двадцать щитов единым движением сложились в стену и стрелы, ударяясь о наклонную, пропитанную потоками Ци сталь, срикошетили, уходя вверх и детонируя над головами самураев. Буря стихий осветила вспышками ночной парк.

— Атакующие дзюцу! Готовь разрыв!

Самураи Юидая, направляя на врагов копья, ударили дистанционными атаками. Разящие вихри напитанного потоками Ци воздуха завились вокруг древков в их руках и сорвались в стремительный полет. «Разящий вихрь» не способен пробить тяжелую броню, но вполне может сбить с ног самурая и нарушить вражеский строй.

Вихри и разрушающие дзюцу импульсы Ци столкнулись. Ураганы развеивающейся энергии ударили во все стороны, полосуя землю, оставляя на стволах деревьев рваные шрамы.

— Плотнее щиты! — заорал сотник Юидая, укрепляя боевой дух своих воинов командирским голосом.

Два отряда столкнулись и… в единый миг самураи Лугов смяли строй водопадников. Страна Водопадов была истощена долгим периодом упадка и не могла похвастаться большим количеством действительно сильных и умелых воинов. Дворцовая стража несла на плечах двухсоткилограммовую броню. Копья солдат Юидая скользнули по щитам и латам врагов, оставляя наконечниками лишь неглубокие борозды, далекие от сквозного пробоя. Удар полутонных, стремительно движущихся стальных бойцов Лугов отбросил латников Водопадов на изготовившихся к бою солдат второй линии. Законы инерции никто не отменял.

— Шаг! Щиты! Импульс!

Ряды самураев Юидая смешались. Воины Лугов сделали шаг вперед и сошлись с ними вплотную, прижимая щиты к плоскостям вражеских щитов и закованных в броню тел.

Единый импульс Ци расшвырял самураев Юидая, словно сильнейший взрыв. Круша деревья телами, расшибаясь насмерть и калечась, латники попадали кто куда, а маленькая армия Мичиэ ринулась в образовавшийся пролом вражеской обороны, развивая успех и устремляясь к забрезжившей впереди свободе.

Пятеро самураев вышли навстречу отряду Кенджи, и старший из стражей заступил генералу дорогу.

— По приказу капитана Тоширо…

Договорить страж не успел. Древко копья крутанулось в руках генерала, врезаясь тупым концом в живот стража, а затем, снова крутанувшись, хлестко ударило в висок и отшвырнуло охранника прочь.

Стражи шарахнулись в стороны, расступаясь и обращаясь в бегство. Верные действия. Без брони и тяжелого оружия они не смогут даже надолго задержать врагов. Надо доложить об инциденте, вооружиться и затребовать подкреплений.

Сколько уйдет времени до прихода новых отрядов врага? Учитывая то, что практически все силы дворцовой стражи брошены против Мичиэ, достаточно.

Игнорируя разбегающихся дворцовых слуг, самураи-повстанцы вбежали в здание и проследовали по коридорам к покоям Хикари. Генерал распахнул дверь, вошел и склонился перед женщиной, обернувшейся к нему.

— Леди Хикари, прошу простить за беспокойство, но чрезвычайные обстоятельства заставили меня действовать подобным бесцеремонным образом. Вы помните меня? Сакума Кенджи, генерал, служащий великому дайме Торио.

— Да, я помню вас, генерал. Помню вас честным и благородным молодым человеком, которого тренировал великий дайме Торио. Тот, кто пользуется его доверием…

Кенджи поднял руку, намекая на то, что нет времени для долгих разговоров.

— Благодарю вас, Хикари-сама. Теперь прошу вас довериться мне и моим словам, от этого зависит ваша жизнь и жизнь вашей дочери. Нам нужно немедленно покинуть дворец. Капитан Тоширо предал вас и отдал леди Кицунэ принцу Юидаю.

— Что?!

— Юидай пришел в восторг от красоты вашей дочери и впал в ярость, узнав, что она лишена признаков пола. Он счел это за дурную шутку и направил свой гнев на вас. Если вы не скроетесь из дворца сейчас же, последствия будут ужасны.

— Подождите, генерал! Где сейчас моя дочь? — Хикари не могла поверить собственным ушам. Она отпустила Кицунэ на прогулку с капитаном Тоширо довольно давно и уже начинала серьезно волноваться, но представить что-то подобное тому, что говорил сейчас генерал Кенджи, было слишком страшно.

— Юидай захватил ее и готов начать пытки, но изъявил желание, чтобы вы лично за всем наблюдали. Если ему удастся захватить вас, казнь леди Кицунэ начнется незамедлительно. Поэтому вам надо бежать. Бросайте все, уходим. Со мной двадцать шесть самураев, я позволю себе взять под командование двоих ваших стражей. Неплохие силы. Прорваться удастся, я не сомневаюсь.

— Но Аи-чан…

Сейчас главное — вывести из дворца леди Хикари. Небольшая ложь ради ее спасения не зачтется за грех.

— Мы работаем над ее освобождением и делаем все, что возможно, — заявил генерал и добавил собственные умозаключения: — Палачи Юидая не могут не указать ему на печать «Связующей нити». Вероятнее всего, узнав о восстании и вашем бегстве, враг не станет убивать Кицунэ, ведь в таком случае мы будем обязаны держаться от нее на расстоянии меньшем, чем сорок километров. Юидай не захочет терять это удобное условие, а мы, сбежав, выиграем немного времени на подготовку и нанесем удар с целью освободить вашу дочь.

Генерал подарил Хикари пару минут на осмысление сказанного и добавил еще одну фразу:

— Дайме Торио просил защитить вас, и потому сейчас нет для меня фигуры значимее, чем вы. У нас не будет шанса на спасение, если промедление затянется, но я не оставлю вас ни при каких условиях. Мы спасемся или погибнем вместе. Сейчас, умоляю, доверьтесь мне.

Така уже ждала, держа в руках небольшую сумку с документами и деньгами. Она начала сборы, едва вооруженные люди приблизились к зданию. Какие бы перемены ни привели их сюда, гнетущая атмосфера давно заставляла служанку нервничать, готовиться к немедленной защите госпожи и заботе о ней.

Взглянув на нее, Хикари смиренно склонила голову.

Самураи окружили Хикари и Таку стеной щитов и стальной брони. Спешным шагом, срываясь на бег, они двигались сквозь парк к окружающему дворец кольцу каменных бастионов. Вспышки взрывов озаряли ночной парк, бросали блики на броню самураев. Земля содрогалась, и грохот разливался в воздухе тяжким гулом.

Хикари вздрогнула и испуганно сжалась при особо сильном взрыве, ударная волна от которого прошла через весь парк. Каменное крошево посыпалось с неба.

— Принцесса Мичиэ и ее солдаты — сильные воины, — произнес Кенджи. — Мне жаль, что в интересах государства мы не могли предупредить ее о предательстве Юидая раньше. Надеюсь, ей удастся одержать победу и выжить.

Хикари ничего не сказала в ответ. Страх и мучительная боль в сердце терзали ее. Она привела свою дочь в это ужасное место и оставила ее здесь. Бросила и спасается бегством. Конечно, это не так, но как убедить саму себя, что ты не предатель, что твои действия правильны и что все будет в порядке? Кицунэ, беспомощный и добрый ребенок… в плену у чудовища.

Земля дрожала в агонии, терзаемая взрывами. Ночь казалась одним сплошным, непрекращающимся кошмаром.

— На пути отряд врага, — отрывисто выкрикнул, выныривая из тьмы, раздираемой всполохами света, самурай-разведчик. — Тридцать мечников и капитан Окубо Шима. Готовы к бою.

— Они даже не превосходят нас числом? — Кенджи вышел вперед и скомандовал перестроение в атакующий порядок. — Можно попробовать обойтись без кровопролития. Вперед.

Не прошло и минуты, как отряд Кенджи приблизился к заслону врага на расстояние прямой видимости. Ощетинившись копьями и заслонившись щитами, стражи дворца ждали бунтовщиков в угрюмом молчании.

— Окубо Шима! — выкрикнул Кенджи, выступая вперед. — Вы узнаете меня?

— Разумеется, генерал, — пара щитов сдвинулась в стороны, и один из самураев вышел Кенджи навстречу. — Любимый цепной пес старого дайме, ты всегда казался мне достойным подозрений, и я присматривался к тебе, ожидая предательства. Твой хозяин — хороший дипломат, ничем иным не объяснишь того, что ты до сих пор жив!

— Если ты присматривался ко мне, то должен знать, на что я способен. Освободи дорогу и сохрани жизни своих воинов!

— Ты еще смеешь угрожать нам, предатель? — Шима гордо вздернул нос. — Я срублю тебе голову с плеч собственными руками и принесу ее принцу Юидаю как подарок!

— Смеешь называть меня предателем, предатель? Ты, отступивший от клятвы верности дайме ради денег и должности! Нет никакого бесчестия в предательстве трусов и подлецов! Я был излишне добр к вам, предлагая спасаться бегством! Здесь и сейчас вы умрете!

— Каждое новое поколение сильнее предыдущего! Модификация генов продолжается, ты безнадежно устарел, старик, использующий в бою ниндзюцу! Умри!

Наставив копье на противника, самурай ринулся в атаку, но вдруг справа и слева от генерала возникли двое самураев-повстанцев, и капитан отскочил прочь.

— Стену! — выкрикнул Кенджи. — Единый строй!

— Трусливый пес! — торжествующе выкрикнул Шима, теряя драгоценные мгновения. — В атаку!

Кенджи сконцентрировался, направляя энергию Ци в свое копье. Символы, нанесенные на древко по всей длине, все ярче разгорались синим огнем. Секунду. Еще одну.

Мечники Юидая, издавая свирепый боевой клич, налетели на строй повстанцев. С обеих сторон копья ударили в щиты, раздался грохот и скрежет металла о металл.

— Сокрушающий водный вал! — Кенджи взмахнул копьем и с силой вонзил его наконечник в землю. — «Цунами»!

— Разрыв! — хором рявкнули сразу несколько самураев Юидая.

Кенджи, чье лицо было скрыто стальной пластиной забрала, победно ухмыльнулся. Хорошая реакция!

Ци от прерванного дзюцу потоком хлынула на войска врагов и союзников. Огромное количество энергии, несущей в себе элемент воды. Если добавить к нему элемент ветра…

Главное — не зацепить своих. Кенджи взял стартовой точку в отдалении, за спинами врагов.

Все символы на копье генерала, как один, являлись символами ветра. Молниеносный импульс, кратковременный и столь быстрый, что ни один человек не в состоянии был вовремя среагировать на атаку, пронзил толщу пропитанного Ци воздуха и детонировал в точке, на которую указал своей волей Кенджи. На копье генерала погас один из символов.

По парку раскатилась волна леденящего холода, заставившего сердца людей содрогнуться, а влагу воздуха оседать на землю, деревья и доспехи белым инеем.

Неровный ком смерзшегося воздуха около четверти метра диаметром плюхнулся на мостовую недалеко за спинами врагов. Кенджи, отметив место смерзания, немного сместил точку и снова запустил импульс. Он не мог заставить Ци детонировать точно в указанной точке, но мог рассчитать силу импульса, зная, куда угодил предыдущий. Цепочки сфер смерзшегося воздуха устремились к строю врага, и самураи Юидая отпрянули, чувствуя подступающую гибель.

Линия щитов сломалась.

— Рази! — хором выкрикнули сразу несколько повстанцев, нанося удары копьями.

Вспышки холода ударили в спины растерявшихся солдат Юидая, и истошные вопли эхом заметались по ночному парку. Повстанцы опрокидывали деморализованных, раненных льдом и умирающих врагов, добивали ударами мечей и копий. Лед сковывал землю, а новые и новые вспышки смертоносного холода преследовали отступающих и бегущих врагов.

Командир истребляемого отряда Шима отскакивал, падал, перекатывался то через один бок, то через другой, кувыркался и метался из стороны в сторону, уходя от вспышек мороза. Холод сковывал его движения, самурай знал, что заработал уже несколько обморожений, но это было лучше, чем получить вспышку холода в грудь или в живот, как досталось солдатам во время начала боя, стоявшим справа и слева от капитана.

«Я не могу прервать это дзюцу! Слишком быстро… человек не может! Но как?»…

Копье. Скопив около трех сотен зарядов Ци в нем, Кенджи выстреливал целые цепи импульсов и безжалостно разил врага. Но даже три сотни — не бесконечный запас.

Шима, отскочив от вспышки холода в очередной раз, в один момент осознал, что пытка льдом прервалась.

Кенджи, не дожидаясь пока враг опомнится, резко выкрикнул приказ своим солдатам.

Самураи-повстанцы устремились на упавшего капитана, единственного выжившего из мечников Юидая. Спасаясь от льда, Шима потерял оружие и щит, его правая рука попала под вспышку холода и с хрустом сломалась при ударе о землю, но даже в таком состоянии капитан самураев оставался боеспособен. Под коротким плащом за его спиной пряталось еще одно, крайне редко встречающееся оружие самураев. Его использование и дало Шиме статус капитана.

— Подходи! — в бешенстве выкрикнул врагам самурай, направляя энергию Ци в рулоны металлизированных лент, закрепленных на его доспехе. — Ближе, жалкие псы!

Шесть гибких плоских щупалец-лент ринулись в стороны, раздирая прячущий их плащ. Быстрее, чем движется человек при открытии пятых внутренних врат. Быстрее, чем летят стрелы самураев-лучников. Глаз не может уследить за ними, но Шиме и не требовалось следить за собственным оружием. Ленты хлестали наугад, создавая вокруг хозяина зону смерти.

Только Тоширо знал об этой способности своего заместителя, выходца из низов. Капитан Тоширо, усмотревший в молодом воине большой потенциал и предложивший службу в гвардии принца. Слишком долго Шима скрывал свою силу от всех, даже от союзников, ради такого вот случая. Когда одним махом он превратит поражение в победу и заслужит славу героя! Когда выпадет шанс доказать всем, что выбор капитана Тоширо был верен!

Движение лент невозможно проследить. Доспехи и щиты не выдерживали свирепых ударов. Пятеро самураев-повстанцев, приблизившихся к врагу для нанесения добивающих ударов, даже не успели ничего понять. Их тела вдруг, фонтанируя кровью, разделились на множество частей и разлетелись в стороны, словно от удара невидимого взрыва.

— Все назад! — выкрикнул Кенджи. Воздух дрожал от громкого жужжания. Капли крови разорванных людей стеганули по деревьям и щитам их товарищей. — Ленты!

Самураи-повстанцы отпрянули от капитана и сферы разящих лент, границы которой обозначены были на вспарываемой случайными ударами земле. Страж дворца, свирепо заорав, устремился на генерала. Плевать на остальных предателей! Эта добыча действительно ценна!

Линия щитов разделилась, и солдаты прыжками ушли с дороги Шимы. На пути у него остался только цель — генерал Кенджи.

Ленты движутся быстро. Но не человек, несущий их на своей спине! Шима — не мастер тайдзюцу и не слишком силен физически. Развив прямолинейное ускорение, он подписал себе смертный приговор. Тяжелые доспехи просто не позволят ему мгновенно сменить направление движения.

Кенджи направил на капитана копье. За прошедшие секунды после прерыва цепи ударов холодом генерал успел подзарядить оружие, и три символа ветра снова горели ярким синим свечением.

Первая вспышка холода заморозила воздух в метре перед бегущим на врага капитаном. Шима содрогнулся, мгновенно осознав то, что сейчас произойдет. Быстро перезарядил… ублюдок…

Вторая вспышка угодила ему точно в живот. Третья — в голову. Пролетев по инерции еще несколько метров вперед, капитан упал и покатился по земле. Смерзшееся тело его ломалось внутри доспехов.

— Продолжаем движение! — генерал выкриком подозвал своих воинов. — До стен недалеко! Приготовиться к штурму укреплений и обороне от стрелков!

Ясуо обернулся к дрожащей от страха, закрывающей лицо и глаза руками Хикари.

— Вам трудно идти, госпожа, — произнес самурай. — Позвольте мне нести вас на спине.

Хикари, не открывая глаз, с трудом кивнула.

Тьма. Она лучший друг и союзник шиноби. Тьма и тишина. Но в этот раз тишина скорее враг, чем друг!

— Как можно больше шума!

Взрыв всколыхнул землю, башня дворцовой стены начала оседать в облаке огня и дыма. Двое несших в ней стражу лучников выскочили с верхней площадки, самортизировали импульсами Ци из ступней и приземлились на соседние стены.

— Вражеская атака! — еще в полете закричал один из них в радиопередатчик. — Применение мощного штурмового дзюцу подтверждаю!

Слушая голос из настроенной на нужную волну рации, шиноби довольно ухмыльнулся. Ему стоило большого труда незаметно нарисовать и напитать энергией Ци большую взрыв-печать в основании этой башни. Работа нескольких недель была начата задолго до того, как лазутчик Бенджиро прибыл в город и проник во дворец. Можно было, конечно, и гремучую глину заложить, но боезапас команды, увы, не бесконечен. Жертвовать парой ящиков драгоценной взрывчатки не хотелось. Да и паники от ниндзюцу поднимется гораздо больше, чем от обычной бомбы.

— Кеничи, поднимай свои игрушки.

Парень в крестьянском кимоно, сидевший позади подрывника, молча кивнул и поднял руки. Из пальцев его тянулись незримые тонкие потоки Ци, похожие на нити и несущие энергию к фигурам, замотанным в черно-серое тряпье.

— На этом секторе стены, похоже, только двое, — подсказал подрывник. — Не жертвуй много!

— Я знаю, — мальчик-кукловод кивнул, делая взмах руками. Две марионетки сорвались с места, взлетая над землей, словно на крыльях. — «Танец терзающих серпов»!

Куклы завертелись, обращаясь в жужжащие смерчи из тряпья, дерева и острых стальных когтей.

Самураи, заметив угрозу, выхватили из-за спин луки и отработанным движением натянули тетивы. Две стрелы устремились в полет и безошибочно поразили цель. Напитанные энергией Ци с элементом огня, стрелы представляли собой взрыв-печати, только не бумажного, а деревянно-стального исполнения. Два огненных шара вспухли на месте бешено вертящихся марионеток и…

Куклы разлетелись в пыль, но ниндзя прекрасно знали, с кем имеют дело. Марионетки были буквально нашпигованы оружием давних эпох. Беспрепятственно пролетев сквозь огонь, на стражей посыпались металлические цилиндры высотой от двадцати до тридцати сантиметров. Банки с маленькими устройствами на крышках взрывами разметало в стороны, но несколько из них упало достаточно близко от самураев.

— Не детонировали! — восторженно выкрикнул мальчишка, держащий в руках рацию и устройство с маленькой красной кнопкой. — Мое оружие идеально!

— Рви! — взвизгнула девчонка, до этого момента тихо сидевшая позади парней.

Мальчишка нажал кнопку, и самураи, отшатнувшиеся от упавших им под ноги бомб, исчезли во вспышках взрывов. Стальные осколки банок, камни и ударные волны разорвали стражей в клочья.

— Без паники, — самодовольно заявил мальчишка-подрывник, оборачиваясь к девчонке. — Не зря мне дано имя Райдон! Я — бог грома! Кеничи, веди свои игрушки во дворец!

— Я должен видеть, — сухо напомнил кукловод.

— На смотровой площадке ни звука, ни движения, — Райдон указал на башню, соседствующую с взорванной. — Значит, пустая. Охрану увели на битву в садах. Вперед!

— Вы с ума сошли? — вмешалась девчонка, пытаясь образумить обоих юных шиноби. — Если хоть один самурай вернется, мы все можем погибнуть! Тот лучник уже доложил о нас, пора уходить!

— Еще нет. Едва ли стража пошлет за нами большой отряд. Нужно больше шума, чтобы началась настоящая паника! Кеничи, за мной!

Девчонка не отставала, следуя за мальчишками, словно привязанная. Все трое бегом пересекли улицу, взбежали по стене и вскочили на крышу смотровой башни. Сначала сами, а затем — оружие. Больше двадцати паукообразных фигур в черных и серых лохмотьях выбрались из густой ночной тени и, перебирая многосуставчатыми тонкими конечностями, взобрались по стене следом за подростками. Не задерживаясь, марионетки устремились в сады на территории дворца и выпрямились, принимая очертания, подобные людским. Для устрашения.

К каждой из кукол от рук Кеничи или от других марионеток тянулась тонкая нить потока Ци. Энергия наполняла деревянные скелеты подобием жизни, и гладко обточенные шарниры тихонько поскрипывали от трения. У кукловода глаза разбегались в попытке уследить за каждой из деревянных фигур. Почти невыполнимая задача. Время от времени одна или несколько кукол спотыкались и падали. Чем больше становилось расстояние до управляющего ходячими бомбами человека, тем чаще.

— Эх, Такехико нет, — вздохнул Райдон. — Он бы сразу высмотрел, если бы к нам кто направился. Такая темень, что ничего не видать!

— Самураи, в пятистах метрах слева! Сбили две куклы! Снимаю предохранители с третьей! Направляю! Сбита! Взрывай!

— Есть! — Райдон нажал на кнопку, и ударная волна близкого взрыва заставила содрогнуться башню, на которой засели диверсанты.

— Самураи скоро поймут, откуда управляют марионетками, — ныла, дрожа, девчонка. — Уходить надо! Немедленно!

— Суми-чан, — Райдон указал рукой на вспышки далеких взрывов. — Там кто-то сражается с НАШИМИ врагами. Возможно, Бенджиро-сенсей сейчас бьется в одном ряду с теми храбрецами, а мы что? Будем отсиживаться и дрожать как… как…

— Энергии! — хрипло выдохнул Кеничи.

Девчонка без лишних разговоров склонилась, и губы их соприкоснулись. Легкие выделяют Ци в воздух свободнее, чем кожа. Поглощают ее из воздуха они с той же эффективностью. Суми, вспомогательный воин из клана, который был плодом экспериментов над крепчаками, накапливала Ци в своем теле и передавала ее другим бойцам по мере надобности. У них с Кеничи был единый элемент, и потому кукловод мог использовать энергию сразу после получения.

Почти угасшие синие нити, тянущиеся из пальцев кукловода, засветились ярче. Куклы начали двигаться увереннее.

— Спасибо, — произнес мальчишка, когда их с Суми губы разомкнулись. — Так лучше.

— После стольких поцелуев, — не упустил возможности съязвить Райдон. — Ты, Кеничи-кун, как порядочный человек, просто обязан жениться на Суми!

— Подвожу куклу к высокому зданию! — сосредоточившись на работе, кукловод не услышал его слов. — Снимаю предохранители! Взрывай!

— Вот как всегда, лишь бы уйти от ответа…

Райдон насмешливо вздохнул и нажал на кнопку дистанционного детонатора.

Взмах катаны, и струя горячей крови ударила вверх из распоротого нашейника. Голова самурая почти полностью отделилась от тела.

Мичиэ почувствовала вспышку презрительной ярости, отталкивая нелепо трепыхающегося воина со своего пути. Не уметь должным образом пропускать Ци по доспехам и укреплять их! Позор! Наверняка какой-нибудь сынок богатеев, получивший место в гвардии по ходатайству или взятке отца.

Водопадники еще ничтожнее, раз докатились до такого!

Бешено взревев, Мичиэ нанесла удар щитом, едва не сбив с ног деморализованного стража, ступившего на место только что погибшего. Самурай взмахнул руками, пытаясь обрести равновесие, и тотчас в уязвимые части его доспехов, на стыках кирасы и наручных лат, вонзились сразу три катаны. Хрипя и дергаясь, солдат опрокинулся на спину.

Центр вражеского построения, преградившего путь двадцати солдатам Лугов, был рассеян. Стражи дворца либо лежали на земле неподвижно, либо бежали, бросая щиты. Вторая полусотня, прикрывающая центр с флангов, пятилась в смятении. Сотник, получивший от телохранителя Мичиэ тяжелый удар по голове пятидесятикилограммовой булавой, без стона или вскрика рухнул навзничь. Его нашейник не выдержал удара, голову вбило в грудную клетку. Шейные позвонки превратились в кашу.

Лишившись командира и половины товарищей меньше чем за минуту, самураи Юидая пришли в ужас.

Это не могло не радовать, но еще полторы сотни стражей дворца уже подходили с флангов.

— Не задерживаться! Вперед! — выкрикнула Мичиэ и подняла руку, чтобы взмахом приказать слугам выходить из убежищ и бежать следом за самураями. Сейчас путь расчищен, и есть шанс спастись.

Юдо из клана Хатано не был чистокровным самураем, его матерью была шиноби, захваченная в плен в войне против страны Рисовых Полей. Отец пожалел пленницу, привел ее в свой дом и назвал женой, хоть клан и был категорически против такой вольности. Отголоски той бури Юдо ощущал на себе до сих пор. Клан так и не признал его как одного из родичей. Отец перенес еще больше лишений, и ради чего? Прошел год, и мать, улучив момент, сбежала к своим, оставив мужу родившегося к тому времени сына. Сына, который так и не смог смыть с себя клеймо полукровки. Он был успешен, он унаследовал все таланты Хатано, он верно служил и исполнял свой долг, но за его спиной не переставали шептаться, обсуждая низкое происхождение командира отряда стрелков. Этот бой навсегда заткнет сплетникам пасти. Никто не посмеет судачить о генетической неполноценности того, чья стрела оборвала жизнь грозного генерала из императорского рода!

— Мечникам отступить! — выкрикнул Юдо в рацию шлема. Сейчас, когда сотник пал, старшим по званию стал лидер стрелков. — Лучники, шквальная стрельба! Остановить и заставить спрятаться за щитами!

Десятки стрел, со свистом рассекая воздух, устремились к людям, чье построение не смогли разбить ни столкновение со строем врага, ни стремительное отступление противника, больше похожее на паническое бегство.

Самураи подставили щиты. Стрелы забарабанили о броню, отскакивая и взрываясь. Юдо усмехнулся. Наибольшую опасность представляли собой стрелы, напитанные Ци с элементом молнии. Двое из его отряда способны были пускать именно такие стрелы.

Двое самураев Лугов, издавая хриплый вой, оседали на землю в сиянии дуг и вспышках разрядов. Убиты? Ранены? Не важно. Боеспособность они точно потеряли. Минус два. Но это только начало!

Воины Хатано не были особо сильны физически, они не были великолепными мастерами меча, не могли исцелять свои раны или открывать внутренние врата духа. Их силой и особенностью был мозг, хотя никто никогда не назвал бы клан Хатано семьей гениев. Мозг Юдо, как и у всех его соклановцев, представлял собой великолепный вычислитель, собирающий и обрабатывающий информацию даже во время смертельного боя. Способности врага. Скорость движений, сила ударов, реакция, интеллект. Инерция, масса, стиль движений.

Мгновенно просчитывая множество данных, воин Хатано был способен предугадать то, как будет действовать противник. Многие, видя вычислительные способности Хатано в действии, клялись, что эти воины могут видеть будущее.

«В атаку, пока нас всех не перестреляли!» — скажет сейчас лидер врага и сделает шаг вперед.

Юдо ухмыльнулся, увидев как генерал Лугов взмахнул мечом, что-то крича, и шагнул вперед. Как все предсказуемо.

Генерал врага сейчас в режиме «Угасших глаз», об этом свидетельствуют шесть мечников дворцовой стражи, изрубленные его катаной. Ничего страшного. Юдо уже приходилось убивать воинов, открывших внутренние врата. Просто нужно рассчитать движение и взять упреждение побольше.

Вычисления завершены. Всего три выстрела.

Юдо выхватил из колчана за спиной первую стрелу и, высоко подняв лук, пустил ее в ночное, звездное небо. Выждав несколько секунд, он выхватил вторую и, наложив ее оперенным хвостовиком на тетиву, натянул лук вполсилы.

— Пошла! — рявкнул самурай, отпуская кевларовую нить.

Мичиэ, заметив стрелу, повернула щит в ее сторону, но та, пущенная слишком слабо, не долетела до принцессы и ткнулась в землю у ее ног. Глаза Мичиэ расширились. Точный расчет. Во избежание рикошета от металла…

Девушка-самурай ударила в сторону стрелы разрушающей дзюцу волной Ци, но взрыв-печати на древке той уже осветились зловещим синим сиянием, и земля вздыбилась, разрываемая шаром огня.

Мичиэ отпрянула, ударная волна не ранила ее, но заставила покачнуться и заняться восстановлением равновесия. Не успела принцесса прийти в себя, как под ноги ей вонзилась вторая стрела. Мичиэ инстинктивно отскочила, заслонилась щитом от нового взрыва, и в этот миг…

Юдо прекрасно рассчитал дугу полета пущенной в небо стрелы. Враг движется быстро, но быстрота не играет роли, если ты знаешь, что в нужное время цель окажется в нужном месте. В воздухе рассеяно много Ци, это мешает ориентированию в режиме «Угасших глаз». Стрела, пущенная в небо, не была заряжена и потому стала невидимкой для принцессы страны Лугов. Заслоняясь от взрыва второй стрелы, она отставила свой затылок открытым…

Стальной наконечник клацнул о шлем Мичиэ, и печати на древке вспыхнули. Мичиэ на долю мгновения опешила, почувствовав опасность, направила Ци на усиление защитного барьера в шлеме, но было уже слишком поздно.

Стрела рванула, с грохотом разбрасывая в стороны дым и огонь. Юдо торжествующе захохотал, видя, как генерал врага, окутанный дымом, неуклюже валится на землю.

— Сосредоточить стрельбу! — выкрикнул лидер лучников, указывая на упавшую Мичиэ. — Разорвать в клочья!

Кровь текла из носа и ушей. Пробить тяжелую броню было совсем не просто, барьер Ци ослабил удар, но мир начал меркнуть вокруг принцессы, и она даже не осознала, что падает.

Она не видела, как ее обступают верные самураи, как град стрел бьет в их щиты, как падают воины, превратившиеся в неуклюжие, громоздкие мишени. Никто из самураев отряда Мичиэ не способен был чувствовать Ци так, как лидер. Некому было предупредить, указать, как сложить щиты для рикошета. Стрелы, выныривая из тьмы, долбили их броню, палили молниями и огнем, взрывались вихрями напитанного энергией Ци воздуха.

— С вами покончено, герои Лугов, — произнес, торжествующе ухмыляясь, Юдо.

Один из врагов заслонил упавшего генерала собой. На этого — тоже три выстрела.

Кохана подставила щит, но взрыв стрелы, ударившей в центр стальной плиты, был столь силен, что заставил женщину попятиться. Взрывная волна оттолкнула ее щит вбок, заставляя отвести руку. Вторая стрела, пущенная сразу следом за первой, вошла точно под наплечник и завязла в кольчуге. Взрыв опрокинул Кохану, а ее рука вместе со спасительным щитом была вырвана ударной волной и отброшена в сторону. Кости, по которым пропускалась Ци, выдержали взрыв. Не выдержали хрящи сустава и мышцы.

— Вот и все, — Юдо натянул тетиву, целясь в нашейник падающего самурая. — Третья стрела.

Все же Хатано не могли видеть будущее.

Бенджиро, сжимая руками два красочных полотна, профессиональные подделки под работы художника Тсуи, выскочил из-за поворота коридора и едва не налетел на одного из пяти самураев, прикрывающих позицию стрелков снизу.

— Стоять! — рявкнули солдаты, направляя на него клинки.

— Не убивайте меня! — шиноби отпрянул, роняя картины на пол. — Я художник, Ходжо Тсуя! Гость по просьбе госпожи Санго!

— Комната, где он жил, рядом, — сказал кто-то из стражей, узнавая в лазутчике того, за кем недавно присматривал.

— Что ты здесь делаешь?! — выкрикнул лидер отряда, обращаясь к шиноби. — Убирайся!

Создавая вид дикой паники, Бенджиро бросился наутек. Притворяться было совершенно не нужно. Даже шиноби не очень-то хотят погибнуть от собственной диверсии.

— Придурок, — ругнулся один из самураев. — Картины не забрал.

— Приставь к стене. Тсуя знаменит. Его полотна миллионы стоят.

Самурай потянулся к оброненным картинам, и вдруг лицо его исказилось в ужасе. На холстах вспыхнули витиеватые знаки мощнейших энергетических схем.

— Разры… — выдохнул самурай, силясь успеть собрать Ци и нанести прерывающий дзюцу удар по взрыв-печатям.

Слишком поздно.

Здание взлетело на воздух. Осколки камня и черепицы взметнулись к небесам, шар огня поднялся над комплексом дворца, ударная волна прошлась по парку, ломая деревья, сшибая панцирников с ног. Почувствовавшие опасность снизу, лучники успели отпрыгнуть, но их расшвыряло в стороны на сотни метров. Стрельба прекратилась.

— Скорее! — крикнула сквозь грохот Кохана. — Это наш шанс!

Двое самураев схватили Мичиэ под руки и потащили ее обратно к зданию, из которого они совсем недавно с такой яростью и героизмом атаковали.

Мичиэ видела только мелькание теней. Солдаты вокруг нее отступали и падали, пытались сдержать лавину врагов, ринувшихся в атаку с флангов. Один из самураев Лугов, взяв командование на себя, что-то выкрикивал в микрофон шлема, пытался организовать оборону.

Несколько минут продолжался этот кошмар, а затем, изможденные, покрытые копотью и кровью, выжившие стальные увальни вломились в здание и укрылись за его стенами. Стрелки, оправившиеся от неожиданного взрыва и занявшие новые позиции, потеряли цель из вида. Мечники, торжествуя победу, сунулись было следом за врагом, но нарвались на свирепый отпор засевшего в логове зверя и отступили, уверенные, что врагам все едино некуда больше деваться.

В парке, заваленном трупами и обломками деревьев, изрытом воронками взрывов, воцарилась относительная тишина. Гвардейцы Юидая собирали тела, выискивая раненых и считая потери. Сорок семь убитых и восемнадцать раненых стражей дворца — таков был итог отчаянной вылазки Мичиэ и ее воинов.

Зеленое свечение.

Мичиэ с трудом открыла глаза и тяжело вздохнула, глядя на суровое, залитое потом лицо Коханы. Приложив руку к виску своей воспитанницы, благородная леди дарила ей поток целебной Ци. Зеленое свечение окутывало руку Коханы и голову Мичиэ.

— Не двигайтесь, моя госпожа, — произнесла Кохана спокойным голосом. — Мне нужно еще немного времени, чтобы исцелить вас.

— Как обстановка? — с трудом шепнула Мичиэ.

— Мы отступили на начальные позиции. Битва грозила превратиться в резню.

Мичиэ, собрав все силы, тяжело приподнялась и села. Несколько радостных возгласов со стороны солдат стали ей приветствием. Самураи радовались, что их госпожа жива.

Изломанные доспехи, покореженные щиты. На полу лужи и полосы крови. Многие ранены. Многие? Все. Все из девяти, включая ее, и рана Мичиэ, похоже, не самая тяжелая из полученных бойцами Лугов.

Самураи сидели кругом, составив щиты в стену. Те, кто мог еще собрать Ци, напитывали щиты энергией и стрелы, пронзающие каменные стены словно бумагу, рикошетили и уходили вверх. Не взрываются. Лучники просто намекают, что сейчас лучше не высовываться и сидеть смирно. Враги разнесут здание в пух, когда начнется полноценная атака.

— Здесь все? — Мичиэ внутренне содрогнулась, видя масштаб разгрома.

Кохана мрачно кивнула и слегка отстранилась, принимаясь за лечение своих ран. Мичиэ только сейчас заметила, что у наставницы начисто отсутствует левая рука и из обугленной культи, кое-как перетянутой тряпками, еще сочится кровь.

Все кончено. Если задуматься, то попытка вырваться из дворца с самого начала была обречена на провал.

Принцесса прикрыла глаза и, прислушиваясь к жужжанию пронзающих стены стрел, занялась самоисцелением. Оставалось надеяться, что генерал Кенджи, спасшись из этого проклятого места, известит дайме Лугов о готовящемся предательстве и гибели принцессы. Расскажет все, хотя бы из стремления получить убежище.

Хоть кто-то спасется.

«Я помогу тебе! Я сотворю для тебя самое удивительное чудо!»

Сердце болело, и никакие силы самоисцеления не могли помочь Мичиэ.

— Ты все-таки волшебница, Кицунэ-чан, — тихо шепнула принцесса сама себе. — Ты спасла меня от бесчестия и позволила умереть не от ножа убийцы и не от яда в бокале, а с мечом в руке и лицом к врагу. Я сказала бы тебе спасибо, моя милая маленькая лисичка, вот только не нужно было… не нужно было даже ради такого чуда отдавать свою собственную жизнь!

А ведь по пути сюда она, Мичиэ, действительно надеялась на то, что что-то случится и все ужасы исчезнут, как в сказке. До самого последнего мгновения она верила, что сад за высокими стенами не станет могилой ей и ее близким. Увы, волшебный лисенок еще слишком мал, чтобы на равных сражаться с ужаснейшими монстрами мира.

Юидай в ярости ударил ладонью о подлокотник кресла.

— Где капитан Тоширо и мать оборотня? — выкрикнул он. — Почему меня заставляют ждать? Я не могу дать волю воображению, пока здесь нет сочувствующего зрителя! Быстро разузнать!

Один из самураев убежал и вернулся через десяток минут. Юидай выслушал его сбивчивую речь и всплеснул руками.

— Бунт? Война? Куда смотрит этот глупец Тоширо? Я сам буду командовать войсками! Помогите мне встать! Пленницу — в камеру. Продолжим с ней позже, когда изловим ее любимую мамочку. Я заставлю их сполна заплатить за высокомерие и попытки противостоять моим желаниям! Мобилизовать все войска! Пятьсот тысяч золотом тому, кто приведет ко мне Хикари или Мичиэ в кандалах и на цепи!

— Мой господин, — главный палач склонился перед принцем. Лицо мастера пыток отражало беспокойство. — Я прошу о дополнительной охране для вашей пленницы. Она опасный шиноби.

— Я оставлю вам самурая. Одного. Остальные нужны для битвы! Вперед, мои храбрые воины! Докажите свою верность и преданность мне, сражаясь с негодяями, посмевшими поднять бунт против законной власти!

Шиноби приоткрыл глаза, когда дверь тюремного подвала со скрипом открылась. Внутрь, спустившись по каменной лестнице, сошли несколько палачей и крепчак. Двое мужчин волокли, держа за руки, бессильно повисший обрубок человека. Кровавые потеки на коже, опаленные волосы. Несомненно, это была та самая несчастная жертва, крики которой вывели шиноби из многодневного ступора. Ублюдки. Такехико было проще, когда пытали его самого, когда резали ему сухожилия на руках и ногах, растягивали на дыбе и окатывали раскаленным паром. Лучше бы снова пройти через эти мучения, чем, сидя полумертвой куклой в кандалах у стены, знать, что мерзостные уроды измываются над девчонками.

Новую пленницу втащили в камеру напротив Такехико и приковали к стене, надев наручники и ошейник. Ножные кандалы на этот раз остались незадействованными. Ног у пленницы не было вовсе.

Такехико мог бы заплакать от жалости, глядя на эту несчастную, но влаги в организме не хватило на слезы. Вот уже несколько недель мальчишка тихо умирал от голода и жажды, преобразуя последние крохи своей Ци в воду. Он жил, глядя на разгульные пьянки палачей, на то, как крепчак, глумясь над умирающим от голода шиноби, показно набивает свое брюхо мясом и фруктами. Жил, слыша крики и плач той молодой гейши, которую отдал Юидай на потеху палачей.

Может быть, лучше не мучить себя и умереть? Оставить свое искалеченное, бессильное тело?

Но человек — упрямое существо. В любых условиях он отчаянно цепляется на жизнь и верит в чудо.

Палачи ушли. В тюремное подземелье вошел самурай в легких доспехах и сел у стены, не спуская с новой пленницы взгляда. Крепчак поставил рядом с собой столик с горой еды и пустил потоки Ци через пол, стены, решетки и кандалы пленников. Склонившись над столиком, он запустил руку в блюдо с кусками мяса и начал жадно, с чавканьем, жрать. Обычная картина, которую Такехико наблюдал уже не один раз. Вот только присутствие самурая было странно. Неужели новая пленница пугала тюремщиков?

Взгляд шиноби устремился на окровавленную, искалеченную девчонку у стены в камере напротив. Тщедушна, слаба физически. Эта видимость может быть обманчива. Лицо и тело покрыто шрамами. Шрамами?

Такехико слегка дрогнул, видя, как тяжелые раны на теле пленницы быстро зарастают, оставляя после себя неровные, уродливые рубцы. Пару раз прежде ему приходилось видеть подобную регенерацию, но только в исполнении шиноби очень высокого уровня. Насколько сильна эта девчонка?

Глаза пленницы были приоткрыты. Опытный разведчик, Такехико обладал острым зрением и различил даже в полутьме и с расстояния в несколько метров, как движутся зрачки девчонки, оглядывающей камеру и коридор тюремного подвала. Создавая видимость полной апатии и сломлености, она осматривалась и следила за тюремщиками. Такехико улыбнулся бы, если бы мог. Похоже, принц Юидай заполучил себе игрушку, волю которой не так-то просто сломить.

Лучники, засевшие в двух башнях, прикрывающих сектор стен, понимая превосходство противника, пустили пару стрел для острастки и прекратили стрельбу, держа луки натянутыми. Так звери, опасаясь получить травму в бою, демонстрируют свою силу и выжидают, не атакуя. Решится ли враг напасть? Ведь тогда раны и ему гарантированы.

— Штурмовое дзюцу! — генерал Кенджи указал на стену напротив себя. — «Сердце ураганов», готовь!

Самураи раскатали на земле рулон белого полотна и спешно заняли позиции на вершинах начертанного на ткани равностороннего шестигранника. Солдаты сформировали пальцами рук череду печатей и в едином движении приложили ладони к силовым знакам. Энергия Ци побежала от их рук к центру фигуры, вспыхнула цепями символов и поднялась колеблющимся облаком на полтора метра над землей. Воздух быстро насыщался энергией и начал завиваться по спирали, образуя несколько серпообразных режущих плоскостей. Плоскостей становилось все больше, сфера кружилась все быстрее и росла, разбухая, выбрасывая в стороны потоки воздуха. Не прошло и минуты, как буйство урагана уже трепало деревья по обе стороны аллеи, а в центре обезумевших ветров лучился синим светом клубок бешеных энергий, около метра в диаметре.

Лучники в панике ретировались. Против штурмового дзюцу бессильны разрушающие импульсы Ци. Только крепчак мог бы помочь, но крепчака сейчас на стенах не было.

Кенджи шагнул в шестигранник и поднял руки, почти прикасаясь раскрытыми ладонями сияющего «Сердца». Энергия Ци шлейфами потянулась от его рук к клубку тысяч вращающихся в вихре лезвий воздуха и вплелась в общий хаос. Генерал взревел, лицо его побагровело, вены вздулись от запредельного напряжения. Ци Кенджи оплела и сжала клубок диких сил ветра.

— Держу! — выкрикнул самурай. — Прочь!

Шестеро создателей «Сердца» прыгнули в стороны, и генерал, заходясь в бешеном реве, шагнул вперед, одновременно делая руками отталкивающее движение.

— Импульс! — выдохнул он.

Земля содрогнулась.

Сфера перенасыщенного потоками Ци воздуха стремительно ринулась вперед, словно снаряд, пущенный из баллисты. Ураганы рубанули во все стороны, взрывая землю, опрокидывая деревья и статуи, которым не повезло оказаться слишком близко к линии удара.

— Ложись! — выкрикнул Кенджи, и все попадали на землю, закрываясь щитами.

Не напрасно.

Сфера ударила в крепостную стену, и все титанические силы, сплетенные в клубок, высвободились в единый момент. Не было ни вспышки, ни огня, только чудовищный грохот. Земля пошла ходуном, волна взрыва прошлась по парку, сметая все на своем пути. Стена и пара башен обратились в облако мелкого гравия, изрубленного безумствующими вихрями воздуха. Камни забарабанили о щиты, пыль серой пеленой поплыла в воздухе.

— Встать! — отдал команду генерал, не дожидаясь даже, когда грохот окончательно утихнет. — Бегом!

— Позвольте, госпожа, — Ясуо без лишних церемоний подхватил полубесчувственную леди Хикари на руки.

Оставив позади облако пыли, отряд оказался за пределами стен, в городском парке. Если бы к стене подходили улицы и жилые дома города, как на противоположной стороне дворцовых территорий, использовать «Сердце ветров» Кенджи поостерегся бы. Подобное дзюцу способно было разрушить целый квартал.

Мельком осмотревшись по сторонам, Кенджи махнул рукой, приказывая всем следовать за ним, и побежал сквозь парк к ближайшей базе сил закона. Там уже должны собраться поднятые по тревоге самураи городской стражи, которых он намеревался увести с собой. Проинструктировать капитана сил закона, спрятать леди Хикари в доме одного из повстанцев и, объединив все союзные силы, атаковать дворец. Завещание дайме Торио лежало под кирасой генерала, свиток бумаги, важность которого сложно переоценить. Торио-сама отдал приказ считать себя мертвым. Юидай расправится с отцом сразу, как поймет, что того больше некому защитить. Завещание вступило в силу, и теперь у Кенджи был новый хозяин, которого генерал не желал потерять. Битва еще только началась, а если в ходе сражения удастся спасти девочку-оборотня, то все сложится просто идеально.

Кенджи сурово усмехнулся. Это даже не смешно — строить такие радужные иллюзии.

Грохот взрывов с поверхности не проникал в тюремные подземелья, но стены камеры ощутимо содрогнулись, когда Кенджи и его самураи взорвали часть дворцовых укреплений.

Война.

Слабое дыхание Кицунэ почти не тревожило воздух. Девочка лежала у стены, устремив взгляд на короткие культи своих ног.

«Враги», — говорил Хебимару, и Кицунэ хорошо запомнила это слово, обозначающее сошедших с ума, озлобленных, отвратительных людей, чей образ мыслей был для Кицунэ чужд так же, как масло чуждо воде. Хебимару хорошо подготовил воспитанницу к тому, чтобы произошедшее не стало для нее шоком. Она сама виновата во всем. Позволила обмануть себя, доверилась подлому негодяю. Позволила дедушке погибнуть от рук врагов. Не старалась развить навыки боя на тренировках, и сил не хватило для спасения подруги. Нужно было быть настороже. Нельзя было позволять другим считать ее ребенком и защищать, ценою жизни. Не для этого готовил ее хозяин! Не для того, чтобы она пряталась за чужие спины, не для того, чтобы кричала, пытаемая моральными уродами, в которых от людей нет ничего, кроме облика.

Эти же чудовища убили дедушку?

Кицунэ содрогнулась, всей душой отказываясь принимать, что заботливого и доброго иллюзиониста деда Такео больше нет.

«Потери неизбежны во время войны. Враги не оставят нас в покое, мой маленький монстр. Они будут отнимать все, что дорого тебе, пока ты не покажешь им свою силу. Пока не докажешь, что способна защищаться и защищать».

Когда Кицунэ было всего несколько месяцев, Хебимару был вынужден бежать с базы, которую нашли враги. Кицунэ тогда потерял все, что у него было, что было привычно и даже полюбилось. Тогда Кицунэ, маленькому ребенку, казалось, что книжка с красочными картинками и самодельные игрушки — это потеря. Тогда хотелось плакать. Но сейчас…

Хотелось рвать холодный камень стен ногтями, грызть зубами ржавые цепи и выть диким воем от раздирающей сердце боли. Теперь Кицунэ знала, что значит — потерять.

«Ты — боевая биоформа. В тебе — наследие двух могущественных кланов. Я создал тебя для побед над врагами. Сражайся!»

Кицунэ устремила на людей по ту сторону решетки взгляд, полный гнева. Подсознательный блок на причинение вреда другим был рассеян. Основная причина постоянных поражений исчезла перед суровой необходимостью сражаться даже не за себя, а за близких людей, которым угрожала мучительная смерть. Хикари. Мичиэ. Така. Ясуо, Микио и Кохана.

Тело больше не мучила боль. Раны затянулись, сознание полностью прояснилось. Багровый туман перед глазами растаял. Воспоминания о пытках вернутся и заставят дрожать от ужаса, но это будет потом. Если удастся выжить и спасти родных из сада за высокими стенами.

Крепчак продолжал жрать, твердо уверенный в несокрушимости кандалов на пленниках.

Избавиться от цепей не проблема. Проблема сделать это быстро. Решетка. Очень частые прутья, пролезть не получится, если не удастся их разогнуть, хоть немного.

Оборотница прислушалась к себе. Третьи внутренние врата. В таком состоянии на большее рассчитывать не приходится. Хватит ли энергии Ци для борьбы с крепчаком? Если не хватит, погибнут все.

К бою!

Кицунэ сделала глубокий вдох и усилием воли в один момент усилила ток Ци по своему телу. Кости ладоней вышли из суставов, утончая и вытягивая кисти рук. Кандалы соскользнули с запястий.

Самурай, почуяв неладное, зашевелился. Когда внутренние врата открыты, мир вокруг словно замедляется. Кицунэ видела, как приходят в движение руки самурая, как он тянется к рукояти меча и открывает рот для крика.

Скорее!

Кости черепа Кицунэ разделились и сместились вверх, утончая голову настолько, насколько это только было возможно. На нее одели крепкий ошейник, но тюремщики не подумали о том, что мозг оборотницы был ничуть не больше размером, чем мозг обычного годовалого ребенка. Кицунэ вцепилась в ошейник руками и, обдирая краями стального обруча собственную кожу, стянула его с себя.

Скорее!

Рывок Кицунэ к решетке камеры был трудноуловим для взгляда. Обе ладони ее обхватили стальные прутья, и Ци оборотницы ударила в металл, вступая в борьбу с Ци крепчака. Всего на миг, но ей удалось перебороть чужое влияние, и прутья решетки со скрежетом поддались ее отчаянным усилиям. Сталь изогнулась и разошлась в стороны ровно настолько, сколько требовалось оборотнице, чтобы просунуть голову. Главное — голову. Остальное может трансформироваться. Скелет Кицунэ послушно разделился на фрагменты.

Страж начал подниматься на ноги, ошалело глядя на то, как безногое нечто, подобно бескостному осьминогу, просачивается в узкую щель между прутьями.

— Все сюда! — выкрикнул самурай. — Пленница пытается сбежать!

Выхватив меч, он бросился к Кицунэ и замахнулся. Клинок вошел в тело оборотницы, пронзая ее без малейшего сопротивления. Намереваясь рвануть клинок вверх и разорвать тело чудовища надвое, самурай стишком поздно понял свою ошибку. Несколько ребер маленького оборотня сомкнулись на клинке, словно челюсти капкана. Меч накрепко застрял в теле монстра.

Кицунэ резким рывком метнула руку вперед, ударом в грудь отталкивая солдата от себя. Самурай попятился, выпуская рукоять катаны, а «осьминог» неуклюже плюхнулся на пол и тотчас стекся в человекоподобную форму. Кости и внутренности вставали на свои места. Боевая биоформа прекрасно владела собой.

— Проклятая нечисть! — взвыл самурай, выхватывая из ножен на поясе вакидзаси. — Я тебя…

Кицунэ, цепляясь выпущенными когтями за пол и свирепо рыча, ринулась на него. Третьи внутренние врата — не шутка. Самурай не успел среагировать, и, бросив саму себя вперед, оборотница врезалась головой в его живот. Оба противника с шумом упали на пол. Самурай в падении вонзил в шею Кицунэ вакидзаси, а оборотница, приземлившись на врага, замахнулась кулаком, на котором устрашающе быстро вздулись костяные наросты. От удара в висок перед глазами самурая вспыхнули серебристые искры, контроль над Ци на миг был потерян, и второй удар надежно оглушил стража.

Для крепчака все выглядело несколько иначе. Неподвижная и беспомощная пленница вдруг обратилась в серую молнию, выскользнувшую из оков и прошедшую через решетку, словно призрак. Самурай что-то рявкнул и ринулся ей навстречу, обращаясь в такую же молнию. Столкновение, миг — и оба уже опрокинулись на пол. Два взмаха рук, охранник нелепо дергается на земле.

Крепчак разинул пасть, намереваясь завопить. Недоеденный кусок сдобренного маслом хлеба вывалился у него из рта, но крик так и не раздался. Вышибая зубы, разбивая морду чудовища в кровь, покрытый костяными наростами кулак сшиб крепчака, и тот, пролетев пару метров, врезался головой в решетку одной из камер.

Крепчаки — не воины. В ближнем бою они чрезвычайно уязвимы.

Лишенный сознания, монстр с уродливо раздутой грудной клеткой рухнул на пол и затих.

Кицунэ, тяжело дыша, вырвала из своего тела застрявшее оружие самурая, бросила оба меча в сторону и поползла к выходу.

Без ног двигаться было трудно. Но все равно стоило поблагодарить капитана Тоширо хотя бы за то, что он не срубил ей еще и руки. Милые звериные лапки, уже обросшие костяной броней.

Дверь тюремного подвала начала открываться.

— Что здесь за шум? — не подозревая еще самого плохого, спросил один из палачей, заглядывая в коридор с камерами. — Эй, крепчак!

Кицунэ рванулась в атаку. Глаза палача расширились в ужасе, и он попытался захлопнуть дверь, но лапы оборотня вклинились в просвет и рванули в разные стороны. Палач, не успевший выпустить рукоять тяжелой двери, потерял равновесие и начал падать внутрь подвала. Кицунэ наградила его беспощадным, вышибающим дух подзатыльником и вырвалась в пыточную.

— Ах ты! — палачи схватились за оружие, готовясь защищать свои жизни. Двое метнулись к кнопке сирены тревоги, но Кицунэ опередила их и ударила лапой, пропахав когтями стену, разрывая провода, срывая и ломая пульт сигнализации. Нельзя допустить лишнего шума!

Еще один палач бросился к выходу и первым полетел на пол, столкнувшись с кулаком яростного оборотня. Палачи были обычными людьми. Самыми обычными, слабыми людьми, разбудившими зверя в пушистом лисенке. Хебимару пришел бы в восторг, если бы видел свое творение сейчас. Робость и доброта, девчачьи черты характера, отступили перед всепоглощающим боевым бешенством генетически измененного воина. Духи предков-шиноби словно владели оборотницей, и Кицунэ свирепствовала, ломая врагам руки, ноги, ребра. Вышибая зубы, оставляя когтями глубокие, кровоточащие раны. Палачи выли и метались по залу, почти сразу потеряв надежду на победу. Торжествующий хохот оборотня возвышался над полными ужаса криками жертв.

— Пощади! — оставленный «на сладкое», главный палач пятился перед ползущим к нему чудовищем. — Прошу, пощади! Я не хотел причинять тебе боль! Это Юидай! Все Юидай! Я не мог ослушаться приказа!

Палач остановился, натолкнувшись спиной на пышущую пламенем жаровню для каления пыточного инструмента.

— Я буду нежна, — рыкнула Кицунэ и, прыгнув ему на плечи, опрокинула на огонь и пышущий жаром уголь.

Оборотница отскочила прочь, а человек, истошно визжа, свалился с жаровни, упал на пол и принялся кататься по грязным камням, сбивая пламя с одежды и волос, отряхивая с себя шипящие угли. Извивался палач недолго. Лишившись сознания от боли, вскоре затих и он.

Битва закончилась так же быстро, как и началась.

Убедившись в том, что ни один из врагов больше не может двигаться, Кицунэ закрыла дверь выхода из пыточной на тяжелый засов и поползла в тюремный подвал. Она успела заметить, что была не единственным пленником темниц Юидая. Там, в камерах, она чувствовала присутствие еще двоих людей. Тех, для кого местные хозяева-изуверы были врагами.

Такехико открыл глаза, устремляя на вползшую в подвал безногую человекоподобную тварь, покрытую шрамами и костяными щитками. Кицунэ в ответ рассматривала его пару мгновений, а затем подняла лапу и ударом когтей сорвала замок с камеры шиноби. Потребовалось с полминуты на то, чтобы освободить пленника. Оборотница разорвала цепи, оставив пока стальные браслеты и ошейник на парне. Ими можно заняться позже.

— Идти сможешь? — спросила Кицунэ.

Такехико хотел покачать головой, но сил не было даже на это.

«Они перерезали мне сухожилия на руках и ногах»…

Ни слова не сорвалось с губ мальчишки-ниндзя, хотя он и очень хотел хоть что-то сказать этому странному существу перед собой, только что, на его глазах, свершившему невозможное.

— Подожди минуту, — Кицунэ выползла из камеры и, забрав со столика крепчака глиняную бутыль, вернулась в камеру. — На, пей.

Такехико жадно припал к горлышку бутыли и глотал живительную влагу, давясь и кашляя.

«Пиво, — промелькнуло в его голове, только когда Кицунэ отняла горлышко кувшина от его губ. — Мне еще рано спиртное»…

Получив питье, Такехико на миг расслабился, и, измотанное переживаниями, тело его тотчас сдалось. Сознание угасло. Оборотница смотрела на обмякшего человека, чувствуя, что если в ближайшее время ему не оказать медицинскую помощь, этот парень просто умрет.

Кицунэ взвалила шиноби себе на плечо и поползла еще к одной камере, в которой чувствовала живого человека. В дальнем углу, накрытая старым одеялом, лежала девушка, из оков на которой были только наручники. Похоже, палачи совершенно ее не опасались.

Оборотница избавила ее от цепей, но пленница даже не шевельнулась. Кицунэ протянула руку и поправила волосы на лице незнакомки. Молода. Очень красива, была. Сейчас все ее лицо представляло собой один сплошной синяк. Похоже, несчастную неоднократно и жестоко избивали. Жалостливо вздохнув, оборотница пристроила ее у себя на спине рядом с мальчишкой-шиноби и выползла в коридор. Времени мало. В любой момент кому-либо может взбрести в голову наведаться в тюремные подвалы. Забрать или прикончить заложницу. Наверху, как говорил тот самурай Юидая, идет бой. Спешить, спешить! Помочь тем, кто сражается против ее врагов, тем, кто защищает маму и Мичиэ.

Но в таком состоянии Кицунэ почти небоеспособна. Может быть, ей повезет и она справится еще с одним или даже парой самураев, но не более того. Нужно изменить себя.

Подобравшись к столику, с которого ел крепчак, Кицунэ начала жадно поглощать все съестное подряд. Мясо, рис, хлеб, фрукты. Желудок быстро наполнялся, оборотница направила в него поток Ци для ускорения пищеварения. В пыточной, она заметила ранее, был еще больший запас еды. Кицунэ видела там даже половину туши буйвола. Копченое мясо на костях. Еще часть обглоданных костей была свалена у стены. Кости — кальций. Должно хватить на броню.

На спине маленького монстра начали вспухать первые пузыри, наполняющиеся питательной субстанцией. Ресурс для всего. Для переработки в Ци, для создания мышц и костей. Для заживления ран и трансформации тела.

Сформировались колени. Кицунэ подтянула полуотросшие ноги и встала на четвереньки. Еда на переносном столике иссякла. Пора перейти к настоящей трапезе.

Кицунэ выбралась в пыточную и подползла к столу, на которой ее ждали горы угощения. Оставалось только радоваться, что крепчаки настолько прожорливы.

Оборотница рвала пищу когтями и зубами. Выдирала большие куски, которые глотала, почти не жуя. Тело чудовища на глазах росло ввысь и вширь. Плоть оборотня окутала своей массой обоих людей, лежащих у нее на спине, и надежно зафиксировала, оставив открытыми только лица. Костяные пластины поднялись и сомкнулись, словно крылья жука, создавая над бывшими узниками темниц Юидая защитный панцирь. Мысль о том, что других пленников можно бросить и сосредоточиться на защите броней собственных жизненно важных органов, даже не возникла в голове оборотницы. Кицунэ очень боялась смерти и боли, а потому, ожидая в других такого же страха, не могла быть равнодушной и позволить, чтобы эти страхи сбылись.

Кицунэ преобразовывалась, но эти преобразования не делали ее уродливой. Сторонний наблюдатель мог бы даже быть очарован своеобразной красотой ее боевой формы. Череды костяных щитков, складывающихся в чешуйчатый панцирь. Узлы вздувающихся крепких мышц. Даже большой горб за спиной не слишком портил впечатление от звериной мощи, что сквозила в каждой линии тела этого монстра.

Того, кто увидел бы Кицунэ со стороны сейчас, только удивился бы, если бы ему сказали, что этот гигант — человек. И более того — девушка.

Прошло около полутора часов. Никто вопреки опасениям Кицунэ так и не побеспокоил ее за это время. Превращение было завершено без каких-либо помех.

Оборотница, протянув тяжелую, когтистую лапу, содрала тряпичное покрывало с одной из пыточных машин и, прорвав ткань в центре, напялила ее на себя в качестве подобия плаща.

Свет блеснул на стальных шипах машины. Кицунэ глянула на нее и вдруг, бешено взревев, нанесла удар. Щепа и куски металла полетели во все стороны.

Несколько палачей, очнувшихся к тому времени, старательно притворялись лишенными сознания, пока громадный монстр крушил все подряд в камере пыток. Они старались не шевелиться, боясь привлечь внимание монстра к себе, но ни один не мог унять колотящую их тела дрожь ужаса.

— Это действительно оборотень! — едва слышно простонал кто-то из палачей. — Демон… или богиня.

Тоширо в ярости пнул деревянный каркас, который бросили ему под ноги двое самураев из отряда, посланного на западные стены для отражения атаки неизвестного противника.

— Марионетки. Крысы пустынь все никак не желают успокаиваться и продолжают мстить за того ублюдка, который пытался выкрасть документы из сейфа принца! Взрыв, помешавший нашим стрелкам добить травогрызов, можно не сомневаться, тоже их рук дело. Нужно устроить облаву в городе, когда закончим здесь. Переловим всех этих недоносков и подарим вам, Юидай-сама, как новых рабов для подземелий пыток!

— Жду с нетерпением, — Юидай нетерпеливо постукивал пальцами по подлокотнику кресла и изнывал от желания увидеть бой. — Но почему мы медлим с захватом и казнью той мерзкой наглой принцессы? Прикажите атаковать их укрепления немедленно, капитан!

— Мы уже лишились сегодня больше семидесяти солдат, мой принц. Это очень большие потери. Срок ультиматума истекает через одиннадцать минут. Если принцесса не сдастся, придется штурмовать, но я не хотел бы жертвовать жизнями ваших верных слуг.

— Что вы обещали ей, капитан, за сдачу в плен?

— Жизнь для нее и ее воинов. Разумеется, это ложь.

— Хозяйка оборотня сбежала и скрылась в городе, но ведь Мичиэ и Кицунэ подруги? Пытать одну на глазах у другой… немного не то, что мучить ребенка на глазах матери, но тоже неплохо.

— Хикари скоро доставят во дворец, господин. Она не может удалиться от своей дочери на расстояние, превышающее сорок километров. Я уже отправил на розыски повстанцев группу шиноби селения Воды и уверен, что камигами-но-отоме не сможет скрыться от них на такой малой территории.

Юидай кивнул, недобро ухмыляясь.

— У меня появилась идея, капитан. Притащите сюда оборотня и привяжите его к дереву на виду окон здания, где засели травогрызы. Посмотрим, как долго принцесса Мичиэ сможет упрямиться, видя, как из ее подруги заживо вытягивают потроха!

— Великолепно, великий принц, — Тоширо поднял руку и одним движением пальцев отдал приказ четверым стоящим рядом самураям.

Латники, поклонившись, побежали к центральным строениям дворца. Не прошло и пары минут, как они уже приблизились к комплексу строений, одним из которых было величественное, украшенное балконами и трассами многоярусное здание. Сложно было поверить, что под этой красотой скрываются пыточная и тюремные подвалы, в которых надолго не задерживался ни один из заключенных.

Бенджиро, скрывшись от чужих глаз за постаментом статуи, проводил взглядом отряд самураев, пробежавших мимо него. Едва удалось избежать встречи. Хорошо, что эти увальни так громко топают и гремят доспехами. Заметь они «художника Тсую» в этой части дворца, судьба Такехико могла бы постигнуть и лидера группы. Можно оправдать свое отсутствие в гостевых покоях ссылкой на страх. Утверждать, что спрятался в парке и продрожал всю ночь, но свои прогулки в самом сердце вражеской цитадели, в нескольких сотнях метров от дворцовой сокровищницы, оправдать будет непросто.

Шиноби был в отчаянии. Он сумел проникнуть во дворец, благодаря беспорядкам ему удалось пробраться сюда, но… патрули. Стража на каждом углу. Сторожевые сигнальные печати и электронные устройства слежения. Уровень охраны был слишком высок. Оставалось только отступить и убраться из дворца, пока добрая госпожа Санго не потребовала показать свой портрет, который Бенджиро вот уже несколько дней старательно рисовал. Даже кромешному дураку хватит мимолетного взгляда на ту мазню, чтобы по достоинству оценить истинный талант и умение художника.

Лазутчик собрался уже уходить, но вдруг оглянулся и потрясенно замер на месте, видя, как из главного дворцового здания, пробив стену собственным телом, спиной вперед вылетает тяжело бронированный самурай.

Мамико служила во дворце уже лет пять, в ее обязанности входило слежение за чистотой постелей высокородных господ, застилка и смена постельного белья. Но в эту ночь обязанности на время изменились. Мамико, как и многих других служанок, привлекли к уходу за ранеными самураями, которых унесли с поля боя и уложили в одном из зданий дворца для оказания медицинской помощи. От вида крови и страшных ран у девушки кружилась голова. Восставшие воины Лугов, с которыми сражалась дворцовая стража, казались девушке жуткими монстрами из легенд. Хорошо, что эти чудовища никогда не смогут прорваться сюда. Солдаты жертвовали собой, стремясь защитить мирных людей от врагов страны.

Мамико свято верила в это и, выслушав просьбу медика, со всем рвением побежала к кладовым главного здания дворца, чтобы принести чистых простыней.

Она возвращалась к импровизированному лазарету, когда мимо нее, спеша по коридору в сторону входа в запретные подвалы, пробежал отряд самураев. Интересно, что там, в этих подвалах? Наверное, оружейная с особо ценной техникой.

Девушка продолжила было свой путь, но вдруг обмерла и обернулась.

Стражи не добежали до входа в подвалы всего пару метров. Каменная стена перед ними с грохотом обрушилась, а из пролома прямо на выставленные солдатами копья ринулась громадная тварь, подобной которой Мамико не видела даже в самых страшных своих кошмарах.

Самураи заорали, их копья заскрежетали о броню монстра, а чудовище, замахнувшись лапой, сгребло сразу двоих солдат и впечатало их в стену с такой силой, что по камням пошли трещины. Двое других самураев, роняя копья, отпрянули. В узком коридоре им сложно было маневрировать, и они не успели ничего предпринять, прежде чем одного из них монстр впечатал в пол, прихлопнув лапой, словно муху. Щит спас самурая, но, придавленный тяжеленной тушей твари, солдат был лишен возможности двигаться. Сложно судить, повезло ли его напарнику больше. Поучив прямой удар громадного костяного кулака, самурай пролетел мимо замершей Мамико. С шумом, словно большой камень, пущенный из катапульты. Кицунэ добавила при ударе импульс Ци, повторяя подсмотренное у Мичиэ дзюцу самураев.

Человек в доспехах с грохотом прошиб каменную стену собственной спиной и вылетел наружу, канув в ночную темноту.

Путь расчищен.

Чертя костяными боками длинные полосы на обеих сторонах коридора, сдирая со стен штукатурку и выворачивая кирпичи, Кицунэ ринулась к пролому.

Мамико, видя несущуюся на нее тушу чудовища, побелела и рухнула на пол, ожидая неминуемой гибели. Лапа монстра ударила в пол в метре от головы служанки. Вторая заставила мрамор содрогнуться, ударив в него в паре метров за спиной сжавшейся девушки.

Оттолкнувшись ногами, Кицунэ совершила прыжок и, врезавшись в поврежденную стену лбом, разворотила каменную кладку, пробив в ней брешь метров в шесть диаметром. В облаке пыли и обрушающихся камней, оборотница вывалилась на ярко освещенную площадь перед центральным входом во дворец.

Служанка, напуганная до полусмерти, еще долго не могла шевельнуться и лежала на полу, не веря, что осталась жива.

Стражи, впрочем, не теряли времени, их запугать было гораздо сложнее.

— Монстр! Громадный монстр вырвался из подземелий! — заорал в микрофон шлема, вскакивая на ноги, один из воинов разгромленной группы. — Подозреваю генетически измененного человека! Это важный пленник! Все, кто слышит, не дайте ему уйти!

Кицунэ не была неповоротлива или неуклюжа. Возросшую инерцию и массу тела компенсировали исполинские мышцы. Просто все вокруг уменьшились раз в пять и стало гораздо более хрупким.

Выскочив во двор, Кицунэ тотчас изготовилась совершить длинный прыжок и умчаться от врагов.

— Разрыв!

Ци импульса, едва ударив из пяток оборотницы, потеряла четкую направленность и подбросила Кицунэ вверх всего на полметра. Скрипнув зубами в ярости, оборотница приземлилась и грозно зарычала, остужая слишком горячий пыл бросившихся к ней людей.

Самураи, выскакивая из дверей и окон здания, мчались к чудовищу с явными намерениями изрубить его на куски. Кицунэ вдохнула побольше воздуха.

«Элемент огня! Пламенное дыхание дракона!»

Разинув пасть, она выдохнула поток жаркого пламени. Самураи не смогут остановить уже текущий в их сторону поток огня!

— Разрыв! — рявкнули сразу несколько голосов. Самураи лишь на миг задержались, собирая Ци и нанося контрудар.

Пламя потеряло направленность, еще только зарождаясь в глотке Кицунэ. Взбесившаяся энергия ударила во все стороны, раздирая горло хозяйки. Высвобожденный элемент огня заставлял энергию Ци порождать вспышки пламени и нещадно палить.

Давясь кровью и зверея от боли, Кицунэ взмахнула лапами, расшвыривая близко подбежавших врагов. Большинство увернулось, но нескольких ее удары настигли. Кувыркаясь, отброшенные самураи очертили в полете дуги своими телами и, с силой ударившись о стены здания, безвольно сползли наземь.

«Разящий серп» ударил в костяную броню и распался, оставив на плече Кицунэ длинный, ровный надруб.

— Сюда! — выкрикнул самурай, запустивший в оборотницу ранившую ее дистанционную атаку. Покажи, демон, на что способен!

Кицунэ махнула лапой.

Большой и сильный, но неопытный воин. Монстр уже мертвец.

Бенджиро глянул по сторонам, выискивая способ помочь костяному чудищу. У стены, метрах в ста от него, лежал потерявший сознание самурай. Неплохо приложился, костяной великан не берег силы, когда бил его. Подходяще.

Шиноби начал формировать печати, готовясь применить родовое ниндзюцу.

Кицунэ нанесла удар, но самурай, спровоцировавший ее на атаку, только этого и ждал. Увернувшись от удара, он вплотную подступил к противнику. При движении рук костяные пластины у плеча противника расходились, на пару мгновений открывая зазоры. Самурай не медля вонзил катану меж пластин брони врага и рванул вверх, разрубая мышцы. Кровь и странная розовая жижа хлынули из раны потоком. Кицунэ, удивленная и испуганная, отпрянула.

— Получай! — воспользовавшись растерянностью чудовища, самурай ударил Ци из ступней, швыряя самого себя вверх, к груди демона. Щит стража прижался к костяной кирасе монстра. — Импульс!

Кицунэ подбросило метра на два, опрокинувшись на спину, она тяжело упала, а самурай, приземлившись на ноги, тотчас ударил энергией Ци из ступней снова, запрыгнув на голову поверженной твари.

Маленькое лицо средь наслоений костяных щитков. Глаза, в которых вспыхнул ужас.

Торжествуя, страж перевернул в руках катану клинком вниз и, собрав все силы, ударил, метя в глаз чудовища.

— Захват! — рыкнул Бенджиро.

Ци шиноби, сплетенная в узел, ринулась к бесчувственному самураю у стены, вливаясь в его тело, захватывая контроль и образуя псевдодушу, полностью подчиняющую безвольное тело.

Кувыркнувшись на месте, захваченный самурай вскочил на ноги и, собрав всю Ци, что успел, ударил ею в землю, швыряя себя через всю площадь к упавшему чудовищу и недавнему союзнику, уже готовому прикончить врага.

Стражи слишком поздно заподозрили неладное. Два латника столкнулись и с грохотом скатились с головы монстра, который не замедлил вскочить на ноги и в панике отшвырнуть обоих самураев пинком ноги.

Кицунэ завертелась на месте, становясь тысячекратно осторожнее и больше не позволяя провоцировать себя на безрассудные атаки. Что произошло и почему два врага помешали друг другу, понять она просто не успела.

— Потом скажешь спасибо, чудище, — ухмыльнулся Бенджиро, спешно разрывая нить потока Ци, тянущуюся от него к захваченному мечнику. — Если мы оба выживем и встретимся в будущем. Не знаю, кто ты, но общий враг объединяет.

Бенджиро произвел быстрые подсчеты, и глаза его расширились от волнения. Двадцать четыре! Все самураи, несшие охрану этой части дворца, были здесь и заняты сражением с монстром. Не хватало только еще одной группы. Той, что охраняла непосредственно саму сокровищницу. Эти не покинут свой пост ни под каким предлогом. Всего пять самураев. Остальные не смогут среагировать мгновенно, даже если поднимется тревога. Сейчас или никогда!

План действий уже сформировался в мозгу шиноби. Без помощи не справиться, но есть кое-кто, кто может помочь.

Ниндзя устремился к балконам, расположенным высоко над землей. Освещенные окна. В личных покоях Юидая кто-то был. Нет сомнений, это добрая госпожа Санго и ее милые гейши ждут возвращения своего ненаглядного принца. Если попросить очень вежливо, они ведь не откажутся помочь? Хотя бы вспомнив о том, что из-за интриг Санго-сама и погиб разведчик группы Бенджиро, генин селения Ветра, Такехико.

Обогнув здание по периметру, шиноби затаился в тени стен. Высокое здание напротив темнело занавешенными окнами. Парк был пуст, и лишь одно пятно рассеянного света можно было заметить во всем океане темноты. Окно одной из пятнадцати комнат и залов личных покоев Юидая. Бенджиро не знал, что здесь произошло, но окно было выбито и спешно ремонтировалось, когда он проходил здесь в прошлый раз, разведывая окрестности.

Все спокойно, если не считать бури энергий на противоположной стороне здания. Выкриков самураев и рычания громадного монстра здесь не было почти не слышно. Мирный, ночной парк. То, что нужно шиноби.

Ни одного самурая рядом. Можно свободно использовать ниндзюцу.

Оттолкнувшись импульсом Ци от земли, Бенджиро, словно птица, взмыл высоко вверх и мягко приземлился на балкон спальни наследного принца. Здесь полагалось неотступно дежурить самураям, но из-за последних событий дворцовой страже стало не до глупостей. Охранять комнату, в которой не было хозяина, казалось им менее важным, чем сражение с монстром в костяной броне.

«Продержись еще хоть пятнадцать минут, малыш. Если выживешь, я отвлеку большую часть твоих врагов».

Освещенное окно было прямо перед шиноби. Вжавшись в стену, он заглянул в комнату и ухмыльнулся. Четыре гейши, ни о чем не подозревая, ждали возвращения своего господина. Две девушки из дворцовой прислуги наводили в комнате порядок, Курушима Санго командовала ими, отдавая приказы громким голосом с нотками собачьего тявканья.

Шесть беззащитных женщин.

Санго удивленно обернулась, когда одна из служанок неожиданно упала, словно сбитая с ног резким порывом ветра.

— Эй, что ты… — выкрикнула Санго и дрогнула, видя как «порывы ветра» сшибают с ног вторую служанку, а затем гейш, одну за другой. Ниндзюцу!

Никто даже не успел вскрикнуть. Санго тоже не стала поднимать шума, понимая, что шиноби не церемонятся с теми, кто пытается их выдать. Но где лазутчик?

Гейша, только что упавшая на мягкий ковер у кровати, пару раз нелепо дернулась и вдруг поднялась на ноги.

— Котонэ… — Санго, выжидая, посмотрела на нее.

— Не двигайся с места, иначе умрешь раньше, чем успеешь поднять шум или сбежать, — сухо произнесла гейша, направляясь к выходу на балкон и открывая дверь чтобы впустить человека в простой одежде, но с лицом, закрытым тряпичной маской.

— Кто ты? — чувствуя, как по телу разбегаются волны нервной дрожи, спросила Санго, глядя на чужака. — Тебя наняли убить меня? Послушай, это плохая идея. Плохая, поверь!

Он не убил ее сразу. Значит, есть шансы выжить. Что он скажет? Она умелый дипломат, выкрутится с минимальными потерями…

— Привет вам, Санго-сан, от скрытого селения Ветра, — Бенджиро, не давая гейше ни секунды на раздумье, поднял руку, над кистью которой курился легкий синеватый туман энергии Ци.

Санго была убедительна, когда несколько месяцев назад пришла к советнику Нибори и завела разговор о том, что может помочь с кражей резного ларца из сокровищницы Юидая. Гейша уже несколько лет пыталась войти в доверие к тайной оппозиции Юидаю, которую сформировали недовольные и обиженные его правлением. Тайным агентам принца никак не удавалось найти доказательств заговора. Они получили их, когда советник, ухватившись за надежду одним махом изменить судьбу своей страны, внял уверениям Санго и нанял шиноби Ветра для кражи секретной документации, которую Юидай берег дороже любого сокровища. В этих документах была власть принца и залог того, что лидеры кланов страны Водопадов будут исполнять его приказы.

Санго выдала лазутчика-лицедея Такехико сразу, как только тот вышел с ней на связь. Ловушка захлопнулась, и больше пятидесяти влиятельных людей правительства Водопадов бесследно исчезли в одну ночь.

Мститель.

Как остановить его? Что сказать? Если только… нужно…

Взмах руки, и сбитая парализующим ниндзюцу Санго упала. Второй взмах, и гендзюцу оплело ее сознание, погружая в сон.

— Прости, но беседовать некогда, — ниндзя вскинул руку с выставленными вверх указательным и средним пальцами. Сконцентрировавшись, он сплел клубок из нитей Ци и метнул его в обмякшее тело гейши. — Захват!

Путь до сокровищницы Бенджиро выучил по планам и схемам еще тогда, когда инструктировал Такехико, готовя его к проникновению во дворец под личиной генерала страны Водопадов. Сейчас, следуя по коридорам вглубь охраняемой зоны, он замечал, что карты, предоставленные заговорщиками, были не очень-то подробны. Пару раз, ошибившись направлением, ниндзя был вынужден возвращаться. Насколько хватит терпения у стражей, наблюдающих эти блуждания через мониторы системы слежения?

Ловушки и камеры на каждом углу, лабиринт длинных и прямых коридоров, в которых нет углов и дверных проемов, в которых можно было бы спрятаться лазутчику. Возможно, здесь прошли бы воины-невидимки из скрытых селений Скалы и Воды, но ведь кокон энергии Ци, заставляющий свет огибать фигуру «невидимки», оставляет за собой сильный фон. Невидимку почувствовали бы и живо изловили самураи.

Нет, может помочь только такое вот наглое и рискованное вторжение под прикрытием какого-либо влиятельного человека.

Бенджиро бросил быстрый взгляд на обеих гейш, что шли рядом с ним. Санго и Котонэ, две ядовитые змеи, вьющиеся вокруг безмозглого демона, Юидая. Других девушек Бенджиро забирать не стал. Велика вероятность, что захваченные гейши могут погибнуть в бою. Шиноби не хотел брать на свою совесть гибель невиновных. Да и велика вероятность, что в большой толпе «предателей» самураи заподозрят ментальный контроль и нанесут удар не катанами, а дестабилизирующими энергию Ци дзюцу. Псевдодушу легко развеять. Если вовремя догадаться, что нужно что-то развеивать.

Обе захваченные женщины были дочерями генералов. Бенджиро довольно ухмылялся, чувствуя, как отзывается элемент ветра в потоках Ци обеих пленниц. Он сам тоже неплохо владел дзюцу элемента «Ветер». Хуже, чем огнем, но тоже неплохо. В его силах заставить Санго и Котонэ сражаться на уровне неплохих мечников.

У входа в сокровищницу стояли двое стальных великанов, один из которых хмуро воззрился на нарушителей спокойствия.

— Юидай-сама беспокоится о сохранности некоторых ценностей особой важности, — ответила Санго на вопрос стража о цели визита. — Этот человек, — она указала на Бенджиро, — особо доверенный тайный агент, который должен укрыть их в тайнике на время беспорядков.

— Никто не предупреждал нас, — самурай обернулся и начал поднимать руку, чтобы включить устройство связи на стене. — Я должен сообщить…

Изящная женская рука порхнула словно птица. На самураях были легкие доспехи, без стальных наличников и с открытыми подбородками.

Скользнув над верхним краем нашейника, легкий, тонкий клинок в руке Санго разверз ужасную рану. Видя стремительное нападение, другой страж схватился за оружие, но из рукава Котонэ выскользнул еще один узкий и тонкий нож. Стремительный удар, хлынувшая кровь — и второй самурай, корчась и завывая, повалился на пол.

— Нет предела женскому коварству, — ехидно хмыкнул Бенджиро, мельком глянув на истекающих кровью солдат и видеокамеру под потолком. — Запечатлейте для потомков.

Не обращая внимания на раскатившееся по зданию завывание сирен тревоги, Санго коснулась двери хранилища пальцами.

Барьера энергии Ци нет. Если бы рядом был крепчак… но не позаботились.

Обе гейши приложили ладони к стальной плите.

— Импульс!

Плиту двери согнуло, но не выбило. Потребовалось еще два импульса, чтобы искореженная стальная махина сложилась и ввалилась внутрь хранилища, попутно с грохотом опрокинув штабель золотых слитков.

Не теряя времени, Бенджиро шмыгнул в сокровищницу и начал шарить глазами по сторонам, выискивая свою цель. Ничего похожего на пресловутый резной ларец, который однажды видел своими глазами бедолага Нибори. Все это обманка? Ларец хранится в другом месте?

В углу стального зала, уставленного предметами баснословной стоимости, Бенджиро заметил невзрачный сейф и сосредоточил внимание на нем. Санго и Котонэ потребовалось секунд двадцать, чтобы растерзать железный ящик.

— Оппа! — Бенджиро торопливо схватил украшенный изящной резьбой ящичек, выпавший из сейфа к его ногам. Шиноби безжалостно сломал произведение искусства одним нажатием рук.

В ящике лежала кипа бумаг, которые ниндзя начал торопливо листать. Он слышал грохот стальных ботинок бегущей к хранилищу стражи, счет времени шел на секунды, но необходимо было убедиться.

Свидетельские показания против генерала Маэда Рийо, нанявшего убийц для устранения своего брата, министра иностранных дел и старшего советника дайме Торио. Сведения о махинациях с ценными бумагами группой лиц, владеющих крупнейшими компаниями страны Водопадов. Свидетельство мстительной служанки и анализ крови, указывающие, что дочь главы Хатано вовсе не дочь своего отца.

Множество бумаг, способных опорочить репутацию и уничтожить авторитет сильнейших людей страны. Средство шантажа, заставляющее склониться непокорных и запугивающее гордые семьи, трясущиеся над собственной репутацией.

Санго злобно рыкнула, увидев приближающихся врагов. Трое самураев спешили, стремясь дотянуться клинками мечей до лазутчика и предательниц, убивших их товарищей. Трое против троих. На первый взгляд — расклад неплох. Вот только можно быстро лишиться захваченных помощниц…

Взгляд шиноби скользнул по хранилищу, выискивая что-либо, способное склонить чашу весов в его сторону. Это же сокровищница наследников имперского трона! Неужели здесь нет ничего, кроме паршивого золота и бриллиантов? Какое-нибудь особое оружие или устройство, способное помочь в бою.

Пустота. Нищие, разграбленные Водопады…

Гейши, обладающие всеми боевыми навыками Бенджиро и вооружившиеся катанами убитых стражей, уже яростно сражались с подоспевшими самураями и медленно отступали под их ударами. Шиноби сдернул покрывало с коллекции редчайшего фарфора и, бросив бумаги в центр тряпки, завязал узел.

Самураи, взбешенные предательством гейш, оказавшихся в дополнение ко всему и неплохими мастерами меча, продолжали атаки. Бенджиро тоже хорошо владел мечом, но уровень самураев все же был намного выше, и поражение было бы неизбежно, но шиноби не стесняются применять подлые трюки.

— Захват! — рыкнул Бенджиро.

Псевдодуша вполне может контролировать и мертвеца.

Двое самураев, лежащих в лужах крови под ногами сражающихся, вскочили, выхватывая вакидзаси из ножен и нанося быстрые удары. Хрип и стоны умирающих свидетельствовали, что ловушка сработала.

Последний из группы охраны успел понять, что к чему, но перевес сил теперь был полностью на стороне шиноби. Сбить контролирующее дзюцу сразу с четверых атакующих было никому не под силу.

Самурай блокировал выпад катаны в свое лицо и вскинул руку, концентрируясь для атаки дестабилизирующим дзюцу, однако три клинка вонзились в уязвимые части его доспехов. Горячая кровь пропитала одежду.

— Наглядная демонстрация правдивости аксиомы, что самурай сильнее шиноби. — Бенджиро подошел к оседающему на пол мечнику и пинком в плечо повалил его. — Давись кровью, пес. Презираемое низкородное ничтожество убило вас всех!

Сорвавшись на бег, ниндзя и четверо зомби побежали по коридору прочь. Бенджиро скалил зубы в безумном торжестве. Все было не напрасно. Он сумел нанести удар ублюдкам, подло убившим его ученика. Теперь, если дело пойдет совсем плохо, он заставит детонировать огненный элемент своей Ци и в самоубийственном ниндзюцу сожжет бумаги. Хороший удар по жирному слизню и его союзникам.

Прибежавший самурай упал на колени и ткнулся лбом в землю у ног сидящего в кресле Юидая.

— Мой господин, плохие вести!

— Говори! — рыкнул принц, и страж залепетал, пересказывая события в центральной части дворца.

— Бумаги из резного ларца?! — вскричал принц, покрываясь холодным потом. Эти документы могли потерять силу по двум причинам. Первая — уничтожение. Вторая — обнародование. Боясь, что архив секретной службы могут выкрасть и рассекретить, он приказал не делать копий. — Не дайте предателям уйти! Любой ценой!

Тоширо, в свою очередь, холодел, слушая о монстре в костяной броне, устроившем настоящее побоище среди стражей дворца. Вырвался из подвалов? Зверинец Юидая состоял всего из одной лисы-оборотня и пары полумертвых людей. Неужели лисица на самом деле может превратиться в то всесокрушающее чудище, о котором говорил напуганный самурай?

Для принца Юидая не будет большой беды, если Кицунэ сбежит. Это станет большой бедой для Тоширо. Девчонка раскроет всему миру истинное лицо капитана дворцовой стражи и поставит клеймо на его репутацию, которое не затрут и десятки показушных благородных дел.

Из тьмы возник шиноби и пал ниц перед принцем.

— Мой господин, тревожные новости!

— Вы что, сговорились?! — в истерике завизжал трясущийся Юидай. — Будто мне мало уже произошедших бед?!

— Отряд кавалерии строится на площади перед центральными воротами дворца! — не слушая визга испуганной крысы, продолжал говорить злорадствующий личный разведчик Юидая. Шиноби, недавно видевшийся с генералом Кенджи, выполнял полученные инструкции мятежников. — Больше сотни бойцов клана Сакума, несколько повстанцев и взбунтовавшийся отряд городской стражи готовятся к атаке! Общая численность — около четырех сотен! Они захватили арсеналы и конюшни города, вооружены до зубов и намерены напасть на нас! Если немедленно не отреагировать на эту угрозу, мы все можем погибнуть!

Погибнуть.

Принц впал в невменяемое состояние. Командование привычно взял на себя Тоширо.

— Юдо! — выкрикнул он имя лидера стрелков. — Возьми пятьдесят человек и убей вора, укравшего секретные документы! Не упустите монстра в костяной броне, вероятнее всего, они действуют в паре с лазутчиком и предателями!

Глаза лучника вспыхнули яростным рвением. Он произвел впечатление на начальство и получил шанс не только заработать авторитет, но и получить продвижение по службе! Место заместителя капитана, освободившееся после гибели Окубо Шимы, будет его!

— Я заберу остальных солдат и отброшу нападающих повстанцев, — сказал Тоширо и нахлобучил шлем, начиная застегивать ремни его крепления.

— Но… но как же принцесса Мичиэ? — промямлил Юидай.

— Далеко не убежит. Возьмите десяток телохранителей, мой принц, и… укройтесь где-нибудь, пока не утихнут беспорядки.

Самураи и слуги из страны Лугов во главе с девчонкой-самураем, командовавшей ими, не могли поверить своим глазам, видя, как покидают свои позиции отряды врагов, обложивших полуразрушенное строение со всех сторон. Кольцо нарушилось, блокада была снята.

— Они уходят! — потрясенно прошептал кто-то. — Они действительно уходят!

Самураи выстроили стену щитов и пустили энергию Ци из ступней в землю, скрепляя ее частицы и притягивая их к подошвам своих сапог. Теперь каждый напоминал стальную статую на постаменте.

— Держа-а-ать! — проорал полусотник, командующий самураями, пытающимися остановить и прикончить беснующееся чудовище.

Кицунэ, дико вереща, мчалась на строй врагов. Все четыре ее лапы взрывали землю когтями и швыряли комья далеко за ее спину.

Самураи взрыкнули, прикладывая все силы для противостояния удару. Кицунэ низко опустила голову и нахмурила брови, этим простым движением заставляя костяные щитки топорщиться и выставлять вверх острые края.

Тяжелый, полуметровый лоб оборотницы и сразу три самурайских щита столкнулись. Раздался грохот. Монстр смял своей массой строй латников, костные пластины вонзились в сталь щитов, прорезая полудюймовую цельнометаллическую плиту и увязая в ней.

Кицунэ встала на дыбы и прыгнула, рывком головы швыряя самураев, щиты которых удалось пробить, высоко вверх, за спину себе. При этом она сама повернулась на месте и, падая всей своей массой обратно на землю, невзначай села прямиком на еще одного, особо неудачливого, мечника. Копье, которое тот выставил перед собой, ткнулось в костяную пластину и, несмотря на усиление потоком Ци, с хрустом сломалось. Солдата вбило в землю по самые уши, а Кицунэ, даже не заметив, что кого-то придавила, вскочила снова на четыре лапы и хотела задать стрекача прочь по аллее, но вдруг петля аркана, метко брошенная кем-то из солдат, захлестнул ее шею. Еще две петли обхватили костные выступы на плечах чудовища, четвертая зацепилась и застряла, обняв голову посередь лица.

— Вали! — самураи дружно рванули арканы, а Кицунэ, очумевшая от бешеной круговерти и впавшая в панику, инстинктивно дернула в другую сторону.

Веревки, напитанные энергией Ци, на миг напряглись словно струны, а затем ноги солдат вдруг отделились от земли.

— Проклятье! — самый умный выпустил веревку сразу и, проехав по земле несколько метров, остановился без вреда. Остальные не были столь же сообразительны, и Кицунэ, взмахнув лапами, тремя истеричными оплеухами сбила брошенных к ней самураев.

Кувыркаясь через головы, панцирники полетели прочь.

— Рази!

Около десятка «Разящих серпов» рассекли воздух над головой пригнувшейся Кицунэ. Рефлексы спасли ей жизнь в очередной раз. Серпы, сталкиваясь в воздухе, взрывались с оглушительным грохотом.

Оборотница, не дожидаясь, пока копошащиеся вокруг нее коротышки нацелят свои удары ниже, ринулась на ближайших и начала раскидывать их или втаптывать в землю в зависимости от того, как удобнее было нанести удар.

Побесившись несколько бесконечных секунд, она длинными прыжками помчалась прочь, оставив позади себя ошалело мечущихся людей и большой участок перепаханной земли.

— Встать! — рявкнул полусотник, только больше свирепея от сознания того, что монстр снова прорвался сквозь их заслон. Уже в четвертый раз!

Следующий момент был похож на сцену из фильма ужасов.

Подбрасывая вверх комья почвы, из земли вверх вздернулась рука. Словно восставшие из могил мертвецы, втоптанные самураи выбирались из ям, но в отличие от зомби или скелетов они не рычали и не выли, а яростно ругались и, поднимая наличники, сплевывали набившийся в их рты чернозем. Разбросанные ударами лап и плеч монстра, солдаты с трудом вставали на ноги. Оглушенные пошатывались, некоторые волокли покореженные щиты или осматривали потрясенными взглядами сломанное оружие.

— Взбодритесь! У него тоже не бесконечный запас сил! Стройся! Преследуем врага!

— Вторая группа, вижу его! Бежит на нас!

Полусотник издал восклицание торжества. По какой-то причине бешеная зверюга бегала только по освещенным аллеям и ни разу не свернула в темные участки парка. Самураи не знали, какой инстинкт чудовища им благодарить, но не использовать эту особенность было просто преступно. Разделившись на две группы, они оставили четверых солдат дальше по аллее готовить штурмовое дзюцу, а остальные должны были задержать чудовище здесь. Пусть по-своему, но зверя они задержали. Теперь вторая группа влепит ему сокрушительный удар прямо в морду!

Кицунэ не замедлила движения даже когда увидела перед собой четверых врагов, стоящих на вершинах вычерченного на земле равностороннего прямоугольника и тянущих руки к стремительно вращающемуся диску из напитанного потоками Ци воздуха. Она ощущала, как дрожит воздух от буйствующих энергий, но продолжала мчаться вперед, потому что там, позади, было еще больше злых врагов, от которых надо было спасаться! Вперед! Только вперед!

— Пошла! — взревел один из самураев, взявший на себя контроль над штурмовым дзюцу.

Диск, раздирая все на своем пути, устремился навстречу Кицунэ. Самураи уже предвкушали вид разодранного на куски врага, но тяжеловесный монстр вдруг с непостижимой ловкостью отклонился в сторону, и диск штурмового дзюцу, едва коснувшись серпами костяных чешуй на его груди, умчался дальше.

Не замечая кровавую рану, протянувшуюся от плеча к боку, Кицунэ подскочила к самураям и занесла кулак для удара. Трое самураев прыгнули в стороны, но четвертый не спешил спасать свою жизнь. Нити потоков Ци тянулись из его пальцев к улетающему прочь диску штурмового дзюцу. Самурай рванул на себя, и диск, очертив дугу, устремился в спину Кицунэ, стремительно настигая ее и терзая воздух бешеными вихрями.

Есть!

Самурай уже возликовал, видя, что костяная бестия заметила опасность слишком поздно. Теперь не увернется! Осталось отпрыгнуть…

Лапа с костяными когтями сграбастала самурая, и, обернувшись вокруг оси, Кицунэ швырнула латника навстречу бешено вращающемуся диску штурмового дзюцу. Воин взвыл, инстинктивно закрывая руками голову. От этого движения нити Ци дернулись в стороны, управление сработало и отклонило диск. Пронесясь мимо полуживого от страха человека и ударив в землю, диск, словно фреза, взрезал почву и, теряя контроль со стороны самурая, ушел вглубь земли, продолжая рубить ее, пока не иссякла и не развеялась последняя крупица энергии.

Кицунэ, не оглядываясь, мчалась дальше.

Самурай, кое-как смягчив падение импульсами Ци, грохнулся под ноги полусотника и захрипел, пытаясь подняться на руках.

— Жив? — осведомился командир, подоспевший как раз к тому моменту, чтобы увидеть рубящий землю диск и улепетывающую Кицунэ. — Встать в строй!

Мечник попытался исполнить приказ, но физическое и эмоциональное истощение было слишком велико. Теряя сознание, он снова повалился и затих.

Полусотник оглянулся на свое потрепанное и побитое воинство. Из двадцати шести солдат, изначально противостоявших монстру, боеспособными остались всего четырнадцать. Остальные либо лежали без памяти, либо ковыляли в лазарет чтобы заняться лечением тяжелых увечий. Как там назвало начальство это существо в костяной броне? Кицунэ? Воистину полусотник и его самураи предпочли бы встать на пути стада безумных бегемотов, чем еще раз заслонить дорогу этой «лисице»! При всем при том, что гигант вовсе не был агрессивен и своим поведением больше всего напоминал насмерть перепуганного ребенка, хаотично мечущегося по парку и отмахивающегося от тех, кто пытался сделать ему больно.

— Подкрепления! — проорал полусотник в микрофон шлема. — Вы где застряли?!

— На подходе, — ответил ему голос Юдо. — Как дела у монстра?

— Завершает круг. Похоже, полностью деморализован и дезориентирован.

Тяжело дыша, Кицунэ мчалась вдоль рядов фонарей. Враги остались позади! Она победила уже целых четыре отряда! Наверное, злыдни впечатлены и больше не посмеют к ней сунуться!

На полной скорости оборотница вылетела на широкую площадь перед центральным зданием дворца и резко затормозила всеми четырьмя лапами, оставляя на мощеной дорожке глубокие борозды от когтей.

Следы недавнего боя виднелись повсюду.

Как же так? Как она могла вернуться туда же, откуда убежала? Это, наверное, подлое гендзюцу врагов виновато!

Отряд самураев ждал ее здесь. Двадцать свежих, полных сил, воинов гвардии принца. Пятеро стрелков, ухмыляясь, поднимали луки и направляли наконечники стрел на растерявшееся чудище.

Замершая в страхе и смятении, Кицунэ представляла собой прекрасную мишень.

Бенджиро выскочил в окно первого этажа в тот самый момент, как лучники отпустили тетивы. Шиноби видел, как монстр в костяной броне заслонился передними лапами, словно человек руками. Похоже, все.

Стрелы вонзились в руки и грудь Кицунэ. Взрыв-печати сработали, и вся фигура чудовища утонула в облаке испепеляющего пламени.

Бежать! Бежать, пока убившие монстра самураи не заметили лазутчика и не переключили все внимание на него.

Бенджиро хотел броситься наутек, но вдруг вытаращил глаза в изумлении.

Из облака огня и дыма высоко вверх взвилась туша монстра и, очертив дугу, тяжело ухнулось в самый центр построения врагов. Самураи отпрянули, вовремя заметив опасность.

Монстр припал на передние лапы, судорожно хлопая ртом и пытаясь дышать. Кровь текла ручьями. Вывернутые кости, обугленная плоть. Он еще может двигаться?! С такими ранами?

Лучники, далеко отпрыгнувшие от врага, еще в полете снова натянули луки. Самураи взмахнули мечами, клинки которых оставили в воздухе слабо светящийся след. Лавина дистанционных атак обрушилась на Кицунэ, но та вдруг с неуловимой скоростью подскочила вертикально вверх, и удары ее врагов столкнулись меж собой на пустом месте.

— Ай, молодец! — довольно цокнув языком, Бенджиро спешно побежал прочь от поля боя, как вдруг один из его зомби-самураев, получив стрелу точно в глаз, споткнулся и начал падать. Стрела, напитанная Ци с элементом воздуха ударила вокруг себя клубком разящих вихрей, изрубивших голову стража в жидкую кашу. Дважды убитый, он рухнул и сразу затих. Шиноби потерял над ним контроль.

— Стоять на месте! — раздался громкий выкрик Юдо. — Предатели, я не позволю вам бежать! Оставьте на земле то, что похитили из сокровищницы, и отойдите на несколько шагов! Тогда я позволю вам жить!

Самураи окружили Бенджиро и его зомби. Лучник укрывались где-то в темноте, ниндзя и его союзники были перед ним как на ладони.

Зомби-самурай снял шлем и протянул его Бенджиро. Шиноби нахлобучил подарок самурая себе на голову и включил радиопередатчик. Радиус действия связи всего около тысячи метров, но враги сейчас гораздо ближе.

— Думаешь, мы позволим взять себя живыми, солдат? — произнес шиноби в микрофон. — Стреляй! Но учти, что все мое тело — одна сплошная печать пламени, которая активируется сразу после угасания сознания! Эти документы, что у меня в мешке, настолько ценны, что тебя отправят в пыточные подвалы для казни, если принц Юидай лишится их по твоей небрежности!

Стрела, на этот раз без всякого заряда Ци, вылетела из тьмы и пробила висок зомби, отдавшего шлем Бенджиро. Шиноби освободил и уронил марионетку, не позволяя врагам заподозрить во враге захватчика и кукловода. Пусть считают, что убили предателя.

— Остальных взять живыми, — приказал Юдо. — Это всего лишь гейши и жалкий шиноби. Сделаем принцу подарок!

Кицунэ, приземлившись в облако огня взрыв-печатей и вихрей воздуха от лопнувших «серпов», разинула пасть и бешено заревела, бросая в бой все ресурсы тела.

— Ниндзюцу! — выкрикнул кто-то. — Готовьтесь!

Пятые внутренние врата открывались. Никогда прежде Кицунэ не заходила так далеко, но боль и страх сыграли ключевую роль. Врата Боли уже пройденный этап. Врата Предела…

Ограничения на объемы Ци, применяемой единомоментно, убраны. Потоки энергии взвились над телом Кицунэ и ударили во все стороны, сметая бушующий вокруг нее огонь.

— Разрыв! — рявкнули сразу несколько самураев, но дестабилизирующее влияние их атак не шло ни в какое сравнение с бурей сил, которые выплескивала из себя Кицунэ. — Штурмовое дзюцу! Он способен создать его в одиночку! Убираемся отсюда!

Это было не штурмовое дзюцу. Кицунэ просто потеряла контроль над собственной Ци, и та, высвобождаясь, обратилась всесметающим ураганом. Оборотница крутанулась на месте, больше корчась от боли, чем осознанно действуя, и ураган завился вокруг нее смерчем. Бешеные потоки ветра настигли разбегающихся людей, подхватили, отрывая от земли тяжелых латников и начиная крутить их в кольце возуховорота.

Закрыть!

Понимая, что погибнет, если не справится с собственной силой, Кицунэ крепко сжала зубы и усилием воли сомкнула внутренние врата.

Восстановление!

Раны на поврежденных мышцах и внутренних органах стремительно зарастали. Плохо только, что белковой субстанции, межмышцевого наполнителя, в который Кицунэ переработала всю пищу крепчака, уходило так много. Розовая жижа, которую Кицунэ могла запасать, словно верблюд воду, была для нее настоящим благословением, именно она сейчас составляла больше двух третей массы тела оборотницы. Но ее запас, увы, не бесконечен. Каждое дзюцу, каждое сверхусилие, каждое исцеляющее действие неуклонно уменьшало этот жизненный ресурс.

Кицунэ ринулась сквозь неутихающий ураган, в котором кружились, словно сухие листья в завихрении воздуха, латники Юидая. Ветер, напитанный энергией Ци до предела, ударил Кицунэ и едва не повалил, но оборотница, приложив все силы, прорвалась сквозь кольцо ветров и упала уже за его пределами.

Свет мерк перед глазами. Нельзя терять сознание! Встать!

Кицунэ поднялась. Тело уже почти восстановилась, сердце продолжало биться. Свежевыработанная, полная кислорода и питательных веществ кровь поступила к мозгу. Взгляд и сознание прояснились. Оборотница вскочила на лапы и помчалась прочь от бушующего позади нее смерча. Все хорошо, но костяные пластины теперь странно гремели друг о друга при прыжках Кицунэ. Так, словно были стянуты только жилами и под ними не было ничего, кроме пустоты.

Кицунэ сделала несколько длинных скачков, как вдруг ее ушей коснулся звон оружия и яростные выкрики. Кто-то сражается! Кто-то сражается против ее врагов совсем рядом!

Мичиэ срубила замок с дверей дворцовых конюшен ударом меча, и двое самураев, потянув за кольца на створках, открыли двери перед ней.

Кони беспокоились и взбрыкивали от нетерпения, слыша отдаленный грохот взрывов, чуя принесенный людьми запах пота и крови. В битву! Горячая кровь чудовищ закипала от жажды действий, от желания вцепиться во врага зубами и рвать его, упиваясь победой и чувством собственного превосходства.

— Здравствуй, любимица, — Мичиэ, не теряя времени, подбежала к статной кобыле белой масти, которая радостно заржала и разинула пасть, полную клыков. — Скучала без меня?

Длинный язык лошади лизнул покрытый копотью шлем хозяйки.

Самураи уже тащили конские доспехи, и лошади сами поднимали ноги, позволяя людям надеть на них ножные латы. Полуразумные существа, боевые кони пустили в ход энергию Ци, своими силами заставляя вращаться болты на пластинах брони.

На приготовления ушло минут сорок, но конь без доспехов — живая мишень без шанса на выживание.

— В седла! — выкрикнула Мичиэ, вскакивая на спину Серебристой Молнии и натягивая поводья. — Слуг за спины! Приготовиться к прорыву!

Кони зафыркали, злясь на то, что хозяева позволили каким-то людишкам, не выглядящим грозными бойцами, забраться им на спины. Самураи покрикивали, осаживая злобных зверей и успокаивая дрожащих слуг.

— Вперед! — Мичиэ хлопнула Серебристую пятками.

От топота конских копыт задрожала земля. Одиннадцать коней, оставшихся без седоков, потянулись за остальными бойцами своего стада, досадуя о том, что погибшие хозяева не взяли их с собой в последний бой, а девять лошадей, что чувствовали твердые руки хозяев на своих поводьях, прядали ушами и тянули туда, откуда слышались звуки битвы.

— Не волнуйся, Молния, — шепнула Мичиэ своей лошади на ушко. — Так просто не уйдем. Мы обязательно вернемся и сполна спросим с принца Юидая и его прихвостней за все, что они сделали.

Свирепый боевой зверь, вполне понимающий человеческую речь, торжествующе фыркнул. Он не знал, что сделали чужаки хозяйке, но местные кони здорово выделывались перед пришлецами и просто напрашивались на хорошую взбучку. Серебристая Молния уже предвидела большую и славную битву. Хозяйка никогда не станет ее обманывать.

Две зомбированные гейши и шиноби стояли спиной к спине. Катаны в их руках мелькали, отбивая выпады мечей окруживших их самураев. Все трое до сих пор были живы только потому, что стражи дворца желали захватить их в плен и пытались ранить, а не убить. Котонэ получила рану в ногу, сам Бенджиро был ранен в бок, но бой продолжался.

Умереть никогда не поздно… впрочем, похоже, уже пора.

Бенджиро начал активацию пламенной печати, готовясь сжечь самого себя, но вдруг краем глаза заметил нечто, заставившее его повременить и задержаться в этом мире.

На площади перед главным зданием дворца разбушевался ураган и завился в вихрь, захвативший в свои объятия всех самураев, что не успели убраться на безопасное расстояние. Миг, и из пыльного ветроворота выскочил костяной монстр.

— Сражаешься до последнего в любой ситуации? — выкрикнул, ободряясь, Бенджиро и перешел от обороны к атаке, которая даже заставила отступить самураев на пару шагов.

— Опасность справа! — выкрикнул Юдо, выхватывая стрелу и пуская ее в бегущего монстра. Он не видел Кицунэ в действии раньше, данных для вычислений было слишком мало.

Оборотница почти распласталась на земле, стрела с жужжанием пробуравила воздух над ее головой, вонзилась в стену здания и с грохотом взорвалась, выворотив большой кусок каменной кладки.

Кицунэ, не дожидаясь, когда враг повторит выстрел, направила Ци в обе свои передние лапы щедрым потоком и, вставая на задних, сделала широкий взмах.

С когтей, только что вонзенных в рыхлую почву, срывались комья. За каждым когтем оставался длинный след напитанного энергией Ци воздуха.

— «Разящие серпы»! — взвыл кто-то. — Блокируйте!

— Разрыв! — рявкнули сразу несколько голосов.

Десять серпов Ци устремились к лучнику и столпившимся вокруг «предателей» самураям. Волны импульсов Ци, разрушающих дзюцу, метнулись навстречу дистанционным атакам монстра, и серпы почти одновременно лопнули белым туманом. Облако закрыло обзор Юдо и его солдатам.

— Ублюдок! — Юдо пустил в облако развеивающейся Ци несколько стрел, пытаясь зацепить врага. — Хитрая мразь!

Кицунэ двигалась слишком быстро. Набрав ускорение несколькими стремительными прыжками, она, словно таран в городские ворота, ударила в спины самураев своим широким лбом и плечами.

Несколько ударов когтистых лап, и отряд дворцовых стражей отхлынул, спасая свое здоровье.

Бенджиро отшатнулся, когда костяной гигант ухнулся на землю рядом с ним.

— На спину! Все! — голос чудовища оказался на удивление писклявым. — Скорее!

Бенджиро не заставил себя уговаривать. Самураи уже очнулись от шока и шли в атаку. Один из них, самый прыткий, подскочил к Кицунэ и, взревев, вонзил в ее бок катану по самый эфес.

Кицунэ скрипнула зубами. Несколько костяных щитков, потерянных из-за ранения стрелами и штурмовым дзюцу, восстановить было невозможно. Кальция в организме уже ощутимо не хватало. Злобные враги не упускали возможности наносить удары в прежние раны. Боль…

— Держитесь! — выкрикнула Кицунэ запрыгнувшим на ее спину людям и совершила первый прыжок.

Бенджиро и гейши ухватились за броню чудовища, совершенно неповрежденную на спине, и пустили Ци из ладоней, намертво приклеивая свои руки к костяной чешуе.

— Ублюдки! — проорал Бенджиро, видя позади себя двоих самураев, тоже запрыгнувших на спину чудища и уже тянущих руки к мешку за спиной шиноби. — Пошли прочь!

Сияние Ци на подошвах сапог латников говорило о том, что стряхнуть врагов будет не так-то просто…

Все же передние лапы Кицунэ оставались еще и руками. В отличие от животных, у которых лапы были нужны лишь для ходьбы и бега, она вполне могла бы при желании почесать когтями свой горб на спине.

Самураи взвыли, когда когтистые пальцы рук оборотницы обхватили их поперек тел и рванули. Раздался скрежет металла, громкий хруст разрываемых лат, и на спине Кицунэ позади Бенджиро остались стоять только две пары бронированных сапог, Ци с подошв которых не могла так уж быстро рассеяться. Пойманные самураи потешно брыкнули разутыми ногами и завопили, ожидая немедленной расправы.

Кицунэ приземлилась на кулаки и при новом прыжке швырнула мечников Юидая прочь. Даже пережив столько кошмаров, она не могла заставить себя убивать людей.

Юдо не оценил великодушия своего противника и, едва оборотница оставила позади себя истаивающее облако Ци от разрушенных «серпов», направил на нее натянутый лук.

Удирающая Кицунэ резко сместилась вправо, сбивая врагу прицел. Мгновение, и она снова сместилась вправо.

«Предсказуемо»!

Юдо отпустил тетиву, метя левее цели, но Кицунэ вопреки его расчету снова сместилась вправо. Стрела бесполезно прочертила воздух, угодила в дерево и взорвалась, еще больше изуродовав дворцовый парк.

— Мразь! — в ярости проорал Юдо, видя, как его капитанское звание улепетывает, скрываясь за деревьями. — Костяная паскуда! Урод гнилогенный! — спешным движением стрелок включил передатчик в своем шлеме. — Враг скрылся! Капитан! Капитан Тоширо! Ответьте!

Вне радиуса действия связи. Что теперь делать?

— Не все потеряно, командир. — Из тьмы вынырнул шиноби со знаком селения Воды на стальном налобнике. — Моя подчиненная следила за чудовищем все это время. Есть две особенности. Монстр бегает только по освещенным дорогам. Это напуганный ребенок, боящийся тьмы и ночи.

— Если бы мы знали, куда он бежит, то могли бы срезать путь и встретить чудовище в конечной точке.

— Я знаю эту точку, — Гесшин ухмыльнулся. — Наверняка шиноби скажет ему о бегстве леди Хикари, но о подруге этого костяного демона он знать не может. Тварь помчится ее спасать!

— Имя подруги!

— Принцесса Мичиэ.

Кицунэ продолжала бежать вперед, хотя силы уже начали мало-помалу оставлять ее.

— Дядька! Дядя, ты меня слышишь?

— Что-то сказал? — Бенджиро с трудом подполз к голове чудовища и проорал сквозь свист ветра в ушах. — Говори громче!

— Куда бежать?! Я дороги не знаю!

— Проклятье! Куда тебе надо? К стенам и за пределы дворца?

— Нет! Сначала к маме!

— К маме?

— К леди Маэда Хикари! Юидай хочет ее поймать и отправить в подвалы для пыток!

— Леди Хикари — твоя мама? — лицо Бенджиро исказило безмерное удивление. Неужели это костяное чудище — та забавная девчонка, с которой они познакомились в поезде? Неплохо же эти камигами-но-отоме мутировали! — Не беспокойся за нее! Ее спас генерал Кенджи и его самураи. Не сомневайся в них, они — злейшие враги Юидая и его окружения! Уверен, леди Хикари сейчас в безопасности, за пределами дворца.

— А Мичиэ-чан?

— Принцесса Мичиэ? Насколько я знаю, ее окружила целая армия дворцовой стражи. Она сидит в обороне…

— Дорогу к ней! Сейчас же!

— Спятила? Погибнешь!

— Я ссажу вас в любое время. Покажи дорогу!

— В ту сторону, — Бенджиро указал направление рукой. — Через парк…

— Ладно, — Кицунэ прибавила ходу, не сходя с аллеи.

— Можно срезать!

— Я бьюсь боками о деревья. Больно! Надо тропинками.

— Понял, — перспектива расшибиться о какое-нибудь дерево не очень-то радовала Бенджиро, и он кивнул, соглашаясь с Кицунэ. — Тропинками так тропинками.

Ни шиноби, ни оборотница не могли видеть черную птицу, парящую высоко в ночном небе. Грач Шизуки продолжал слежку, его хозяйка радостно сообщила лидеру своей группы, когда убедилась, что враг движется именно туда, куда они и рассчитывали. Самураи успеют хорошо подготовиться к прибытию оборотня и встретят его во всеоружии. На этот раз шанса у чудовища не будет ни единого.

Крепчак держался хорошо. Вот уже три удара в стены дворца штурмовыми дзюцу он выдержал без особого труда. Самураи Кенджи, не успевшие собрать силы и атаковать стены до прихода защитников, оказались в невыгодном положении и медлили, посылая в укрепления над воротами одно штурмовое дзюцу за другим, но не приближаясь на расстояние полета стрелы.

— Может, ответим? — предложил полусотник капитану Тоширо, намекая, что у врага нет крепчаков и ответный удар штурмового дзюцу может нанести бунтарям солидный урон.

— Они в жилых кварталах. Простые горожане для них сейчас — щит. Нельзя допустить жертв, иначе весь город может взбунтоваться против нас. Тем более что генерал Кенджи уже проиграл. Силы лояльно настроенных кланов, больше пятисот воинов, идут нам на подмогу. Еще немного, и Кенджи-доно окажется в ловушке.

Новый удар в стены заставил защитников пригнуться, спрятаться за зубцами.

Генерал Кенджи, гордо восседающий на коне, обернулся к личному шпиону Юидая, тайно покинувшему дворец для того, чтобы сообщить повстанцам добрые вести.

— Принцесса Мичиэ и ее воины взяли штурмом ворота к западу отсюда и, вырвавшись за пределы стен, ушли. В настоящий момент они уже покинули город и движутся по дороге на юго-запад.

— Великолепно. Благодарю за неоценимую помощь, достойный человек.

— Не стоит благодарности, генерал. Мне доставило истинное удовольствие видеть ужас на глупой физиономии своего господина. А теперь — уходите. Лояльные Юидаю кланы уже на подходе и готовятся замкнуть кольцо вокруг вас. Пока свободно то направление, — шиноби указал на одну из улиц. — Поспешите!

С самого начала атака на дворец была отчаянным блефом. Кенджи удалось собрать всего сто семьдесят два самурая, и из них больше сотни были простыми городскими стражами закона, от которых не особенно много проку в бою. Остальные солдаты «четырех сотен» — слуги, напялившие парадные доспехи самураев. Броню, которую бойцы между собой с презрением именовали «фольгой». Вычурно украшенные, такие доспехи были выполнены из легких металлов и все, что могли, — играть солнечными бликами во время шествий или дежурства на церемониальных мероприятиях. Ну, или создать видимость воинов на месте поваров и полотеров.

Клан Сакума спешно покидал родное гнездо. Бросая дома и имущество, семьи самураев уходили на юг, спеша прочь от города, в котором после свершенного их ждала только неминуемая смерть. Семьи бунтарей, последовавших за Кенджи, тоже были с ними.

Дело сделано. Теперь Кенджи и его воины должны отступить. Чтобы выжить и продолжить свое служение.

Обещания, уверения… спасу или погибну… буду штурмовать…

Прости, маленькая камигами-но-отоме, обратившаяся в костяного демона и пробивающаяся сейчас сквозь заслоны врагов. Тебе придется рассчитывать только на себя. С самого начала Кенджи обманывал своего господина, ту женщину, которую Торио-сама любил всю свою жизнь и… прежде всего лгал себе самому. Некому сейчас взять руководство кланом, некому позаботиться о людях, доверившихся Кенджи. Некому изменить судьбу этой несчастной страны.

Позже, когда наступит мир и это безумие закончится, он сделает публичное признание в своей вине за несдержанные обещания и вскроет себе живот, спасая честь своего рода и свою собственную.

Генерал повернул коня, уходя из-под стен дворца последним.

Тоширо, когда развеялась пыль и туман рассеивающейся Ци от взрыва, снова взглянул на вражеские позиции и похолодел, видя, как противник начинает быстро отступать. Повстанцы оставляли свои позиции и устремлялись прочь по улице, которую, как знал капитан из радиопереговоров, лояльные кланы еще не успели перекрыть.

Неужели… бунтари были здесь только для того, чтобы отвлечь стражей на себя и позволить иностранной принцессе бежать?

Капитан в бешенстве взревел, свирепея от сознания того, что его провели как мальчишку. Ничего. Далеко не уйдут. Между столицей Водопадов и страной Лугов расположено немало крепостей и городов с сильными гарнизонами. Шиноби выследят беглецов, армия закроет пути к отступлению, и все повстанцы вместе с проклятыми травогрызами будут корчиться в пыточных машинах Юидая!

Но сегодня еще не все закончено. Лучник Юдо вышел на связь минуту назад и сообщил, что монстр в костяной броне и шиноби, укравший документы из сокровищницы, движутся к месту недавнего боя с Мичиэ. Тоширо почувствовал, что не может отказать себе в желании лично прикончить ненавистного демона, разжегшего в нем жаркую страсть лишь для того, чтобы самым подлым образом унизить! Плевать даже на драгоценные бумаги принца, клан Маэда переживет дворцовый переворот. Чудовище, оказавшееся бесполым метаморфом, должно быть убито!

Ринувшись к лестнице, уводящей со стены вниз, капитан сбежал по ней несколькими прыжками и помчался в сторону комплекса гостевых зданий. Надо успеть!

Ускоряя собственное движение, Тоширо открыл четверные, а затем и пятые внутренние врата. Отомстить за сегодняшние неудачи, выместить злобу на том недоразвитом ребенке, который, если разобраться, был виной всему!

Камни полуразрушенной стены, поддавшись дружным усилиям обоих парней, пошатнулись и с грохотом обрушились, присыпав три деревянных ящика и скрыв их от глаз.

— Сюрприз готов. — Райдон ударил ладони одна о другую, стряхивая с них пыль. — Кеничи, быстрее! Быстрее, бежим! Эти сволочи уже близко!

Мальчишки бросились наутек и вскоре скрылись за ближайшими деревьями.

Не прошло и половины минуты, как, задыхаясь от быстрого бега, больше пятидесяти самураев выбежали к руинам, оставшимся на месте большого и красивого дворцового здания, в котором обычно размещали почетных гостей.

— Оборонное построение! — выкрикнул Юдо. — Собраться с силами! Изготовиться к стрельбе! Щиты вперед, копья наперевес! Это последний бой, солдаты! Сейчас мы покончим с проклятой тварью!

Райдон и Кеничи, спрятавшись за деревьями в отдалении, наблюдали за тем, как готовятся к бою враги.

— Взрывай, — кратко, как всегда, произнес кукловод.

— Не, — Райдон мотнул головой в отрицательном жесте. — Далеко встали. Ударная волна повалит да пламя подпалит плащи. Жалкий эффект для такого количества взрывчатки. Подождем удобного момента.

Кеничи не стал спорить. В том, чтобы что-либо взорвать, друг понимал гораздо больше него, и если сказал, что сейчас подрыв неэффективен, значит ждать.

Кицунэ остановилась и позволила троим пассажирам соскочить со своей спины.

— Скорее! — выкрикнула она. — Время дорого.

Люди отбежали в сторону. Чудище в костяной броне попыталось сделать шаг, но вдруг, тяжело дыша, рухнуло на землю. Переутомление.

— Не передумала? — осведомился Бенджиро, глядя на судорожно глотающую воздух оборотницу. — Это же верная смерть для тебя!

— Мичиэ-чан никогда не бросила бы меня в беде. — Кицунэ упрямо мотнула головой. — Кем я буду, если убегу сейчас, спасая свою жизнь? Я не смогу смотреть в глаза леди Хикари и бабушке Таке. Поэтому я иду к Мичиэ.

— Ты — та девочка, что была с Хикари-сан в поезде? Та, что обещала принцессе Мичиэ чудо? Поверить не могу, что это действительно ты. Волшебство. Глядя на тебя, начинаешь верить.

— Хотела бы я действительно быть богиней или волшебницей, — костяные пластины заскрежетали, и оборотница слегка приподнялась на руках. — Тогда этого кошмара никогда не случилось бы. Но вы правы, шиноби-сан, в том, что этот бой может закончиться для меня плохо. Я не могу больше заботиться о них…

Две большие пластины на спине Кицунэ разошлись в стороны, жилы растянулись, и потрясенный шиноби увидел два изможденных, израненных человеческих тела, что лежали в углублениях под броней спины чудовища.

— Такехико! — воскликнул Бенджиро, узнавая своего воспитанника и друга в одном из бывших узников тюремных подвалов Юидая.

— Им нужна медицинская помощь, — произнесла Кицунэ, дожидаясь, когда шиноби и гейши снимут людей с ее спины. — Теперь они — ваша ответственность. Я надеюсь на вас.

Бенджиро кивнул, касаясь пальцами шеи Такехико в поисках пульса.

— Я в неоплатном долгу у тебя, великая волшебница. Ты сотворила сегодня несколько чудес, и сейчас я своими глазами вижу, как ты возвращаешь мне живым того, кого я давно уже считал мертвым!

— Не надо о долгах, — Кицунэ вернула пластины на спине в исходное положение, а затем бросила взгляд на Санго и Котонэ. — Леди, тогда, в личных покоях Юидая, вы показались мне подлыми и злобными. Я понимаю, что это была только маскировка, и испытываю стыд за то, что думала о вас плохо. Не сердитесь на меня. Прощайте.

Оборотница, усилием воли подстегнув усталое тело, поднялась и, наращивая скорость, побежала по дороге прочь. Туда, где, скрытые за парой поворотов аллеи, ждали ее самураи Юдо. Было ли ей страшно? Как никогда в жизни. Чуя кровь и гарь, Кицунэ очень боялась опоздать и увидеть перед собой мертвое тело подруги.

На востоке небо начало едва заметно светлеть. Не замечая наступления утра, Суми бежала сквозь дворцовый парк. Черная бесплотная тень скользила следом за ней, почти не касаясь земли. Сюрикены с сухим стуком впивались в кору деревьев, врагу было сложно прицельно метать свое оружие по стремительно мечущейся из стороны в сторону девчонке. Суми, как и все вспомогательные воины, проходила усиленную тренировку по уклонению от вражеских атак и быстрому бегу. Солдат, чье назначение в поддержке более сильных, должен хотя бы уметь спешно сделать ноги с поля боя и не становиться обузой другим бойцам!

Люди рядом!

Суми выскочила на широкую аллею и радостно вскрикнула, увидев того, кого и искала. Лидер их группы Бенджиро склонялся над неподвижно лежащими на земле людьми, а две женщины в пышных кимоно гейш настороженно оглядывались по сторонам.

Не теряя времени, девчонка ринулась к ним и шмыгнула за спину вставшего в полный рост воина-дзенина.

— Суми-чан, я же приказывал вам не соваться на территорию дворца, — спокойно произнес Бенджиро и с вызовом взглянул в сторону не успевшего вовремя погасить скорость и выскочившего на свет фонарей Гесшина. — Эй ты, собачье дерьмо на ходулях! Что вытаращился? Подходи! Или говноеды из селения Воды способны нападать только на детей и женщин?

Гесшин попятился и скрылся в ночи. Перед ним был дзенин, без сомнения. Санго-сама и Котонэ-сан, что случилось с ними? Явно попали под действие какого-то дзюцу. Сейчас баланс сил не в пользу Воды. Лучше отступить и, наблюдая за врагами с безопасного расстояния, вызвать остальных бойцов своей группы, следящих за маневрами генерала Кенджи.

Можно, конечно, использовать секретное дзюцу, но если враг вырвется и бежит, из какого бы селения он ни был, весь мир скоро узнает, что в скрытом селении Воды еще остались воины с генным наследием клана Соратеки! Меньше всего Гесшин хотел повторения прошлого. Объединения всего мира против их селения и прихода бесчисленных армий, готовых безжалостно стереть последнюю память о тех, кто когда-то вселял безмерный ужас в их сердца.

— Он вызовет подмогу, — сказал Бенджиро. — Нужно уходить отсюда, Суми. Скорее!

— Лидер! — выдохнула, кое-как отдышавшись, юная куноичи. — Я искала вас, когда нарвалась на него! Райдон приказал мне… мы подслушали по радио переговоры самураев… вам не надо идти к гостевым покоям! Принцесса Мичиэ уже покинула дворец!

Грохот взрывов, прозвучавших с той стороны, куда убежала Кицунэ, едва не заглушил слова, произнесенные девочкой.

Бенджиро побледнел, а обе гейши, не произнеся ни слова, сорвались с места и помчались к месту разгорающегося сражения.

— Суми, где Кеничи и Райдон?

— Я покажу!

— Забирай эту девчонку, — шиноби указал на тело бесчувственной опальной гейши, а сам взвалил Такехико себе на плечи. — Веди меня к остальным! Я передам вам спасенных и документы, а после уйду на помощь чудищу. Если нужно только удрать от врагов, то шансы на его спасение есть!

Кицунэ выскочила из-за поворота аллеи и, не давая врагам ни мгновения на подготовку, ринулась в атаку.

Ни мгновения? Самураи давно уже ждали ее и находились в полной боевой готовности.

На древке каждого копья, направленного на Кицунэ, уже завивался вихрем клубок маленького смерча. «Разящий вихрь» требовал гораздо больше вложения Ци, нежели «Серп», но проникающая способность увеличивалась во много раз. То, что нужно против бронированного чудовища. Юдо, видевший шрамы от «Серпов» на костяной броне монстра, не сомневался, что удар «Вихря» распотрошит врага, как нож повара брошенную на кухонный стол рыбу.

— Бей! — выдохнул Юдо.

Больше сорока вихрей одновременно ринулись к Кицунэ, и тут она неожиданно для всех применила трюк, который не использовала прежде ни разу.

Не прекращая движения вперед, оборотница повернулась на месте и подставила под удар спину. Юдо, видевший как монстр берег спину прежде, решил, что там самая тонкая броня, но сейчас понял, насколько сильно ошибался. Полетели во все стороны раздробленные щитки и костяное крошево, но вихри, пробивая верхний слой, тратили на это всю свою энергию и бессильно рассыпались, ударяясь о плоскость сплошной пластины, расположенной под внешней чешуей.

— Вот тварь… — выпучив глаза в изумлении, Юдо смотрел на то, как чудище, завершая оборот вокруг собственной оси, приземляется в гущу его солдат и начинает отвешивать им свирепые оплеухи, подбрасывающие тяжелых латников вверх на несколько метров. — Значит, это был твой последний секрет? Все назад! Он — мой!

Две стрелы. Проще простого. Первой — привлечь внимание. Второй — убить.

Самураи отхлынули в стороны, и Кицунэ пискляво рыкнула от восторга, считая, что внушила врагам страх. Стрела, вонзившаяся в правый бок и взорвавшаяся, живо отрезвила ее. Чудовищная боль, вырванные костяные пластины, изуродованная плоть… в прорехе, оставленной взорвавшейся стрелой, торчали обломки опаленных пламенем ребер. Даже не видя этого ужаса, Кицунэ понимала, что серьезно ранена, и допустить еще один такой же удар не собиралась.

Глаза оборотницы живо нашли врага. Лучник стоял метрах в трехстах от нее и уже накладывал новую стрелу на тетиву. Грозно завизжав, монстр повернулся на месте и ринулся в атаку.

Юдо победно ухмыльнулся. Все так, как он и рассчитывал. Теперь, на таком малом расстоянии, у этой жуткой бестии, которую какой-то сумасшедший назвал «лисой-оборотнем», нет ни малейшего шанса увернуться!

Наконечник стрелы нацелился точно в маленькое лицо, обрамленное наслоениями костяных чешуй.

— Сдохни! — выкрикнул самурай и разжал пальцы, удерживающие стрелу и тетиву.

Кицунэ видела, как стрела сорвалась в стремительный полет. Ни увернуться, ни закрыться руками…

Оборотница зажмурилась и наморщила нос.

Мышцы лица были изменены настолько сильно, что простое движение дало совсем не тот эффект, что у обычного человека. Целый ворох броневых чешуй на голове Кицунэ сместился, наползая на лицо и закрывая его. Юдо охнул, а стрела, ударив в броню, срикошетила вверх и взорвалась над макушкой чудища, прикрытой многослойной и крепчайшей защитой.

— Тварь! — Юдо отпрыгнул, пытаясь одновременно выхватить еще одну стрелу, но монстр был уже слишком близко.

Кицунэ боднула противника, сбив прыжок врага и повалив его на землю. Костяные пластины поднялись, и Юдо, обмирая, увидел в метре от себя юное девчоночье лицо с выразительными чертами и синими, словно небо, глазами. Сочетание лица и тела было столь противоестественно и жутко, что лучник взвыл не своим голосом и потянулся за коротким мечом на поясе.

Когтистая лапа ухватила стрелка за ноги, подняла высоко вверх и с силой шлепнула о землю. Словно злящийся ребенок ударил об пол подвернувшуюся под руки куклу.

Юдо не был единственным лучником в отряде. Кицунэ подскочила на месте, и несколько стрел рассекли воздух ниже ее, прошли мимо цели и канули в темноту. Еще в полете Кицунэ взмахнула рукой, отправляя оглушенного человека, зажатого в ее лапе, в долгий полет.

Кувыркаясь через голову, Юдо очертил высокую дугу в утреннем небе и, продравшись сквозь густую крону неудачно подвернувшегося дерева, упал в отдалении от поля боя.

— М-мразь… — прохрипел искалеченный самурай, приподнимаясь на руках и пытаясь встать. — Я… я пробью тебе череп!

Гнев и ярость были столь велики, что стрелок не чувствовал боли. Удивленный тем, что ноги не слушаются, он взглянул на них и взвыл еще громче, видя что колени вывернуты под неестественным углом. Ударив врага о землю, Кицунэ переломала ему ноги и надолго лишила возможности сражаться.

Корчась на холодной земле, Юдо ругался всеми известными ему бранными словами и проклинал чудовищную лисицу, чью ловкость, силу и способности он так и не успел просчитать.

Самураи, все внимание которых было обращено на чудовище, только что расправившееся с их командиром, слишком поздно заметили худощавую фигурку в цветастом кимоно, что длинным прыжком перемахнула через их строй. Кицунэ, приземлившаяся после уворота от стрел лучников, с удивлением повернула голову к вскочившей ей на спину Котонэ.

— Мичиэ здесь нет! — выкрикнула, не теряя времени, гейша. — Она уже покинула дворец и пробилась за стены своими силами! Спасайся!

— Держись крепче! — Кицунэ кивнула с пониманием. — Сейчас я прыгну…

Договорить она не успела. Строй самураев слева от нее вдруг что-то расшвыряло в стороны, и сильнейший удар вбок повалил оборотницу на землю.

— Не ждала, кукла? — прорычал, тяжело дыша, капитан Тоширо, останавливаясь и припадая на одно колено. — Я очень спешил повидаться с тобой. Все, назад! Я лично вырву ей сердце!

Тоширо был без щита, в одной руке он сжимал катану, в другой — короткое копье с четырехгранным наконечником. За узкой прорезью в стальном наличнике безумным огнем полыхали глаза.

Котонэ соскочила со спины Кицунэ и устремилась навстречу капитану.

— Прочь! — рявкнул Тоширо. Он не сомневался, что гейша не владеет собой, но ему было абсолютно безразлично это. Ее вина, что позволила врагам себя захватить!

Словно порыв ветра налетел на Котонэ. Тоширо, только что стоявший в десятке метров перед ней, возник в паре метров за спиной женщины. Цветастое кимоно пропитала кровь. Изящная фигурка придворной гейши, иссеченная катаной самурая, вдруг развалилась на несколько частей, упавших на мерзлую, грязную землю.

Кицунэ пробил паралич от вида этой хладнокровной и безжалостной расправы. Человек не должен… не может так поступать! С подчеркнутым пренебрежением убить. Или может? Все как на тех жутких видеозаписях, что показывал своему воспитаннику хозяин. Холодный ствол оружия чистильщиков, приставленный к затылку девушки. Выстрел…

Чудовища существуют. Юидай и Тоширо — такие же, как солдаты «Чистой крови», и в их руках власть над всеми. Над солдатами, что нападали на Кицунэ, над пленниками тюремных подвалов. Над жителями города. Те, кто иной, — бессильная нищета. Те, кто восстал, — преследуемые изгои…

Хозяин был прав? Люди — демоны?

Нет!

Доля мгновения, которую длился паралич, прошла. Кицунэ взревела и, взмахнув рукой, нанесла удар. Тоширо сместился в сторону, пропуская кулак оборотницы мимо себя, и вонзил меч, запачканный в крови Котонэ, в запястье оборотницы. Девчонка сместила костяные пластины, пытаясь защемить оружие врага, но тот уже выдернул катану из раны противницы и…

Кровь ударила из правого бока Кицунэ. Затем из спины и из левого бока. Перерезаны вены на обеих руках и на шее. Регенерировать! Множественные раны там, где костяная броня утрачена! Регенерировать! Проникающее ранение в живот! Какая жуткая боль! Не терять сознание! Восстанавливаться! К бою! К бою!

Кицунэ открыла третьи внутренние врата, пытаясь противостоять стремительным атакам Тоширо, но видела лишь серую тень, мечущуюся вокруг нее, и чувствовала, как сталь раз за разом рвет плоть. Самурай наносил раны быстрее, чем оборотница успевала их заращивать.

— Держишься? — капитан возник перед лицом впавшей в панику девчонки. — Выдержи это!

Левая рука самурая, в которой тот держал копье, начала двигаться быстрее, чем трепещет крыло мухи при полете. Вихрь тычковых ударов обрушился на лицо Кицунэ, сдирая кожу, круша зубы и кости. В один миг Кицунэ лишилась обоих глаз, челюсти и нос обратились в кашу, а четырехгранный наконечник долбил и долбил, проникая все глубже в ее череп.

— Пора умирать, кукла! — торжествуя, орал Тоширо. — Давись кровью, грязный раб!

Ничего не соображая от чудовищной боли, Кицунэ отпрянула и заслонилась лапами. Словно еж-броненосец, она свернулась в калачик, подставляя терзающему ее хищнику защищенную панцирем спину. Тоширо только расхохотался и обрушил череду сильнейших ударов на ее броню, сдирая костяные пластины одну за другой.

— Солдаты, вы не могли победить это? — срубив кусок чешуи, Тоширо вонзил копье в рану Кицунэ и ударил «Разящим вихрем», проникшим в мягкие ткани и обратившем все внутренности оборотницы на своем пути в полужидкий, кровавый фарш. — Да она же просто чучело для битья!!!

Замахнувшись кулаком, капитан обрушил удар сокрушительной мощи на изрубленный и готовый сломаться панцирь Кицунэ. Во все стороны побежали трещины.

— Импульс!

Земля дрогнула, из трещин в броне Кицунэ вверх ударили фонтаны межмышцевого наполнителя, щедро разбавленного кровью. Броненосец развернулся, выгнулся и глухо завыл. На месте его лица зияла черная дыра с белыми осколками костей.

— Отлично! — самурай прыгнул на голову оборотницы, готовясь запустить разящий вихрь в ее глотку, и, вдруг увидел когтистую лапу, что поднималась и устремлялась к нему. Рефлекс самозащиты. Боевая биоформа, она даже бессознательно продолжает сражаться и пытается нанести удар, чувствуя, как враг перемещается по ее броне. Само по себе это не опасно. Плохо другое.

Мир оживал вокруг, начиная двигаться все быстрее. Тоширо достиг своего предела. Много сил потрачено на бег до места боя и пробивку панциря оборотницы. Еще пара мгновений, и тело затребует дорогую плату за открытие внутренних врат. Паралич, боль, затмевающая рассудок. Потеря сознания. Если не убраться прочь, корчащийся в агонии монстр может просто раздавить своего обидчика. Случайно навалиться тушей, смять доспехи, расплющить человека и размазать по земле тонким слоем…

Совершив длинный прыжок, Тоширо приземлился радом со строем самураев.

— Добить, — рыкнул капитан, падая на колени, затем набок и начиная выть от растекающейся по телу боли. — У меня реакция на внутренние врата! Добейте тварь, пока не очнулась! Все в атаку!

Самураи дружно ринулись вперед, а изуродованная Кицунэ, с трудом приподнимаясь на обессилевших, изрубленных руках и ногах, инстинктивно ринулась прочь от них. Уши ее еще были целы, она слышала вой и крики Тоширо. Бежать!!! Прыжок. Еще один…

Она уже не сознавала ничего вокруг себя. Не почувствовала, как протаранила плечом стену руин здания, как упала, как вскочила и сделала еще один прыжок. Последний…

Райдон трясущимися руками нажал на кнопку дистанционного детонатора и ткнулся лицом в землю, накрывая голову ладонями.

Мир содрогнулся.

Земля, огонь и дым взметнулись до небес. Ударная волна косой прошлась по парку, круша деревья, расшибая статуи в пух, опрокидывая фонари освещения аллей. Несколько бесконечных мгновений пламенная буря бушевала, а земля под ногами повалившихся ничком счастливцев, которым повезло оказаться на безопасном расстоянии от эпицентра взрыва, ходила ходуном.

Казалось, минула вечность, прежде чем огонь обратился дымом, а дрожь земли утихла.

— Что… — прохрипел Тоширо, приподнимая голову.

Перед ним была лишь пелена серого дыма и пыли.

Контуженный, оглохший, полумертвый от боли и истощения сил, Тоширо с трудом поднялся на ноги.

Позади него в дыму мелькнуло движение. Женщина в синем кимоно возникла за спиной самурая и без разговоров вонзила катану в его спину. Броня, потерявшая подпитку энергией Ци, не выдержала. Клинок, окутанный синим свечением, прошел насквозь.

Лицо Санго исказилось в ухмылке злорадства, но Тоширо вдруг обернулся и, собрав последние силы, ударил противницу кулаком в живот. Санго отскочила, выдергивая клинок из раны в спине самурая, и замахнулась, готовясь снести ему голову.

Гесшин вынырнул из дымной пелены, отразил удар клинком своего меча, пнул Санго в живот и, подхватив оседающего на землю капитана, прыгнул в дымную пелену.

— Сволочь! — не по-женски взвыла зомбированная гейша. — Ну погоди, мокрица гнилогенная, еще свидимся!

Шиноби Ветра обступили лежащее на земле тело громадного монстра.

— Жив? — спросил Райдон. — Его тоже волной крепко долбануло. Но ждать не мог… самураи бы… выжили.

— Тогда шансов у этого малыша точно не было бы. Правильное решение, Райдон. Кеничи, тащи сюда своих кукол. Посмотрим, смогут ли они поднять тушку нашего волшебного лисенка.

Кеничи развернул кисти рук, выпуская из кончиков пальцев контролирующие нити энергии Ци. Из нескольких воронок и укрытий в руинах здания поднялось восемь подвижных деревянных каркасов в рост человека.

Марионетки приблизились, подцепили манипуляторами костяную броню Кицунэ, и вдруг…

Панцирь рассыпался на множество кусков. Словно пустая скорлупа, сломленная нажатием пальца, верхняя часть брони Кицунэ осыпалась внутрь, и Бенджиро, вскрикнув, бросился разбирать обломки, опасаясь, что того, кого броня прежде защищала, она же может и раздавить. В переплетении высохших жил и мышц, в лужах розоватой слизи, среди кусков костяной чешуи, но под защитой изломанных ребер внешней грудной клетки лежало маленькое человеческое тело.

— Все это время маленькое находилось внутри большого? — челюсть Бенджиро отвисла от безмерного удивления. — Все, что снаружи, — оболочка, напрямую соединенная с нервной системой? Я видел много боевых метаморфоз, но чтобы окружить свое тело увеличенной копией самого себя… даже второе сердце было… потрясающе!

Шиноби, охая и ахая от удивления, не терял времени, а выдирал из отмирающего внешнего тела настоящую Кицунэ. Второе, громадное сердце, было мертво, но маленькое трепыхалось в грудной клетке оборотницы, и лицо ее, разбитое и истерзанное копьем капитана дворцовой стражи, уже было скрыто под слоем наросшего кома плоти. Шел процесс заживления и восстановления.

— Лидер! — Райдон вскрикнул, указывая на парк, в котором утренний свет уже позволял различать движение на большом расстоянии. — Самураи!

Громыхая стальными ботинками и пластинами лат, к месту битвы бежал большой отряд мечников, оставивших стены следом за капитаном Тоширо и спешащих на подмогу сражавшимся.

— Уходим, — Бенджиро закутал худенькое тельце Кицунэ в сдернутую с себя куртку. Зимний холод был сейчас для нее губительнее самурайского меча. — Кеничи, прикрой!

Кукловод кивнул, и четыре из восьми его кукол устремились навстречу самураям, на ходу выдергивая предохранители из бомб, висящих у них на каркасах. Ни страха, ни растерянности не отразилось на лице четырнадцатилетнего мальчишки при виде приближающихся врагов. Несмотря на малый возраст, мастер марионеток, как и все остальные шиноби его группы, прошел суровую школу эпохи войн. Ребенком шиноби переставал быть лет с восьми или девяти, а некоторым приходилось взрослеть даже раньше.

— Рви, — сухим голосом выдохнул Кеничи, когда дестабилизирующие дзюцу самураев сбили его контроль над куклами.

Райдон, ожидавший этой команды, не медля нажал на кнопку дистанционного детонатора.

Алый свет взрывов смешался с отсветами пламени утренней зари, разгорающейся в небесах.

Шиноби и захваченная контролирующим ниндзюцу гейша помчались прочь от поля боя, унося на себе троих узников Юидая, вырванных из цепких лап верной смерти. Прочь из проклятых садов, пропахших кровью. В город, способный подарить глоток чистого воздуха и минуту покоя перед новой чередой бесконечных битв.

Юидай-сама убит!

Слух распространился среди лояльных принцу кланов и войск словно чумное поветрие. Лидеры групп и кланов в смятении и растерянности совещались меж собой, не зная, как действовать дальше. Отправить делегацию за принцем Кано? Что если он окажется не таким равнодушным к государственным делам, как его старший брат, и обратит внимание на то, что вечно пьяного дурака Юидая никогда не интересовало? Подослать убийц к Кано и Торио? То, что в правителях страны течет кровь единого императора, — основа существования страны Водопадов. Считая своего правителя верховным властителем, наследником мирового трона, ему подчинялись армии и народ. Гибель правящей семьи означает гибель государства. Выставить самозванца? Наивно полагать, что кто-либо об этом не пронюхает. Кругом одни лазутчики и доносчики…

Пока в городе царил хаос, семьи и воины повстанцев уходили все дальше.

Ехидно хихикая, личный шпион Юидая, распространивший ложный слух, торопливо набил большую сумку деньгами и драгоценностями, устроил в здании дворца прощальный пожар и удрал из города.

Что поделать, слуг тоже задевает, если хозяин относится к ним как к ничтожным недолюдям.

Стены остались позади. Четверо шиноби помчались по улицам города, петляя и запутывая след. Санго, все еще не очнувшаяся от снотворящего гендзюцу, продолжала следовать за ними.

— Черная птица в небе.

— Одиночный грач в это время года?..

— Шпион клана Амакуса, — предположил Райдон, и Бенджиро кивнул.

— Убрать.

Санго повернулась на месте, сделала несколько движений руками, сплетая клубок из напитанных энергией Ци вихрей, и запустила его в сторону черной точки, заметной в светлеющем небе. Управляющая нить Ци потянулась за клубком. Грач, заметив опасность, метнулся в сторону, но клубок, подчиняясь воле псевдодуши в теле Санго, изменил траекторию полета и настиг птицу.

Черные перья с каплями алой крови, кружась, полетели вниз.

— Самураи очень полезны в качестве марионеток, — довольно хмыкнул Бенджиро и заслужил недовольный взгляд со стороны Кеничи. Назвать марионеткой человека! Тоже мне, кукловоды…

— Что с ней будем делать? — спросил Райдон, кровожадно поглядывая в сторону Санго. — Перережем глотку?

— Слишком милосердно. Видел, что с Такехико сотворили? Нет, просто кровью госпожа Санго этот счет не оплатит.

— Тогда что?

— Есть у меня одна мысль об этом, — дзенин расплылся в широкой, довольной ухмылке. — По-моему, замечательная!

Прошло около полутора часов с момента ухода из города, когда генерал Кенджи остановил коня и позволил двум самураям подвести к нему четырнадцатилетнего мальчишку, который минуту назад, не скрываясь, приблизился к колонне беженцев и даже закричал, привлекая к себе внимание.

— Мое имя — Райдон, господин, — мальчишка поклонился генералу и протянул несколько бумаг, свернутых в трубочку. — Я — шиноби другого государства, лидер моей группы сегодня ночью похитил архив секретной службы Юидая и присылает вам эти бумаги. Здесь доказательства того, что вы принимали участие в спасении своего сына, обвиненного в государственной измене.

— Я никогда не скрывал этого, — ответил Кенджи. — Можешь вернуть эти документы Юидаю, и пусть он попробует снова шантажировать ими меня!

— Поступайте с бумагами как сочтете нужным, генерал. Но у меня есть еще одна новость для вас. Девочка-метаморф, известная вам под именем Маэда Аи, сейчас находится с нами. На ее спине — узел «Связующей нити», что вызывает у нас беспокойство за ее судьбу. Мы многим обязаны этой девочке и хотели бы вернуть ее тому человеку, что держит контролирующий узел.

— Где сейчас метаморф? — осведомился Кенджи. Что это? Ловушка Юидая? Или та глупенькая девочка, к которой у генерала сложилось пренебрежительно-насмешливое отношение, действительно смогла сотворить чудо и выжить в абсолютно безнадежной ситуации?

— Она в городе, в убежище на торговых складах. Лидер и другие воины нашей группы ее охраняют.

— Веди меня туда, — сказал Кенджи, знаком подзывая двоих своих солдат. — Я буду внимателен, и при первых знаках угрозы ты лишишься головы. Понимаешь, о чем я?

— Можете доверять мне, господин, — ответил Райдон, снова поклонившись. — Я не меньше вашего презираю Юидая и тех, кто ему служит. Следуйте за мной.

Кажется, бой закончен.

Дворец мало-помалу оживал. Придворные и слуги потихоньку выбирались из укрытий, в которых прятались, пережидая битву. Кругом царил хаос, но по крайней мере взрывы больше не были слышны.

Старая придворная дама, набравшая из благородных семей маленьких девочек для обучения хорошим манерам, собрала своих воспитанниц, пересчитала и, построив в две шеренги, повела к выходу из здания.

— Похоже, здесь стало совсем небезопасно, — ворчливо проговорила воспитательница. — Мы покинем столицу и посетим мою семью в загородном особняке, где и останемся, пока беспорядки не прекратятся.

Девочки, не произнося ни слова, покорно семенили следом за ней. Вполне мирная картина, которую вдруг нарушил хор голосов, топот ног и бряцание доспехов.

— Сети! Тащите сети! Хоть занавеску с окна сорвите и набросьте на нее, ротозеи! Окружайте! Да смелее же!

Двери перед воспитательницей вдруг распахнулись, и в коридор ворвалась абсолютно нагая женщина, которую преследовали по меньшей мере десять самураев и больше полусотни слуг и служанок.

Самураи, охранявшие придворную даму и ее девочек, изготовились к обороне и защите от враждебного ниндзюцу.

— Не использовать техники, сбивающее контроль! — выкрикнула женщина, пританцовывая и кружась на месте. В правой руке она держала парик гейши, а в левой — большое устройство угрожающего вида, с налепленной на металлический корпус силовой печатью. — Только заряд Ци в этой бумажке удерживает бомбу от взрыва! Один «Разрыв», и — бум!

Воспитательница испуганно завизжала, девочки заплакали, а сумасшедшая, размахивая руками, словно крыльями, заорала какую-то нелепицу и побежала по коридору прочь. За ней валом повалили преследователи, которые из страха перед бомбой не особо старались настичь бесящуюся женщину. Виновница переполоха скакала по коридору, то разражаясь нецензурной бранью, то угрожая, то принимаясь утверждать, что она — летящая по небу птичка.

Минута, и весь этот цирк скрылся за поворотом коридора.

— Что это было? — произнес в микрофон радиопередатчика один из стражей воспитательницы.

— Похоже, в сумасшедшем доме объявили выходные, — ответил ему другой страж. — Психов распустили по домам.

— Разговорчики в строю! — возмутился лидер отряда, едва сдерживая смех. — Вы, похоже, не узнали эту благородную даму! Это же Курушима Санго, первая из гейш божественного принца Юидая!

Утро.

Кицунэ тихонько завозилась, когда свет солнца коснулся ее глаз. В постели так тепло и уютно! Хотелось нежиться и нежиться, до тех пор, пока мама не войдет в комнату, чтобы осведомиться, почему ее милая дочка так долго не выходит из комнаты. Ведь, наверное, уже давно пора завтракать. Есть не очень хочется, но чай со сладостями…

А почему в комнате так холодно? И кровать… жесткая.

Девочка испуганно села и начала недоуменно озираться по сторонам. Что случилось? Где она находится?

Взгляду ее открылись ровные штабеля каких-то ящиков, большие контейнеры и тюки. Часть из них была накрыта брезентом, часть стояла просто так. Что это? Какой-то склад?

— Очнулась, чудище свирепое? — прозвучал мужской голос, полный доброй насмешки. — Что не спится-то? И четырех часов не прошло, как вырубилась, так нет, вот уже опять сидит и головой крутит. Смотри, резьбу сорвешь, отвалится!

Кицунэ с недоумением уставилась на мужчину, сидящего в тени стального контейнера. Где-то она видела этого человека раньше. Ах, да…

Предательство Тоширо. Плен у Юидая. Пытки, бегство. Битва.

Кицунэ зажмурилась и потрясла головой, пытаясь отогнать липкий ужас и жуткие картины, всплывающие в памяти. Значит, это не ночной кошмар. Значит, все не приснилось и…

— Что с леди Хикари? — вскричала, вскакивая, Кицунэ. — Что с Мичиэ-чан и остальными?

— Тише, тише! — Бенджиро поднялся, приблизился и сжал плечи трясшейся девчонки своими широкими, крепкими ладонями. — С ними все в порядке. Все благополучно покинули дворец, и мы в том числе. Враги сейчас в панике и смятении, похоже, еще не скоро смогут оправиться. Пока мы в безопасности. Мои люди сейчас ищут твоих друзей и родных.

— Кто… кто вы?

— Мы — шиноби скрытого селения Ветра, выполняли одно очень ответственное и сложное задание, которое должно подрубить ноги властвующей верхушке страны Водопадов. Нам неплохо заплатили за это, а потом, после краткого сотрудничества с местными властными структурами, у нас и личный мотив появился. Они держали в пыточных подвалах одного из моих подчиненных. Вон, видишь того парня, что лежит справа от тебя?

— А… а девушка? — Кицунэ глянула на двоих людей, закутанных в какое-то тряпье, очевидно, найденное на этом же сладе.

— Не знаю. Наверное, дворцовая служанка или гейша, которая чем-то провинилась перед своими господами? Юидай — животное, вполне мог отдать ее палачам за какую-нибудь мелочь, вроде разбитой вазы или за ошибку в церемониальном действе.

Кицунэ тихо всхлипнула, съежившись от холода. Склад был открытым, зимний ветер свободно гулял меж штабелей и контейнеров.

— Простудишься, — Бенджиро поднял то, что Кицунэ спросонья приняла за одеяло, и набросил его на плечи девочки. — И вообще, стоять нагишом — неприлично. Особенно такой красивой юной леди.

Кицунэ закуталась в ткань и вдруг с удивлением узнала синее кимоно, которое видела на женщине, сражавшейся против самураев Юидая и защищавшей того человека, что сейчас говорил с ней.

— А… а что случилось с…

— С Курушима Санго? Любимой гейшей принца Юидая? — на лице Бенджиро отразилось свирепое веселье. — Если хочешь знать, сейчас она бегает по дворцовому парку, орет «я — птица» и машет руками. Довольно забавное зрелище, если учесть, что из одежды на ней остался только черный парик, имитирующий прическу гейши.

— Я… я не понимаю…

— Ах да, я ведь так и не представился, — шиноби поклонился оборотнице. — Соури Бенджиро, дзенин скрытого селения Ветра, к вашим услугам.

— Кицунэ… — растерянно представилась девочка.

— Приятно познакомиться. Тебе ничего не говорит название клана? Соури. В селении Ветвей, к примеру, тоже есть клан с таким же названием. Наши кровные родственники, хотя усовершенствование генома у нас идет разными путями вот уже несколько сотен лет.

— Не знаю… хозяин рассказывал мне про разные кланы, я не помню названия всех.

— Ну, не беда. Скажем так. Мы, Соури, способны создавать копии своих душ и вселять их в тела врагов. Соури Ветвей могут захватывать врагов под свой контроль в любой момент, но только одного, и, если силы атакующего малы, сами захватчики при этом теряют сознание. Становятся совершенно небоеспособны. Мы, Соури Ветра, можем захватывать много тел, но только если собственная душа человека ослаблена сном, потерей сознания или… хм… смертью. Ослаблена смертью… ну, я и выразился…

— Вы управляете чужими телами?

— Точно, — Бенджиро кивнул. — Например, сейчас я могу заставить Такехико и его подругу по несчастью встать и побежать. Но такие шутки вполне могут добить их. Поэтому — не буду.

— Не надо, — Кицунэ мотнула головой. — Значит, та женщина была под действием вашего дзюцу? Вы управляли ею?

— Да. Она будет выполнять мои приказы, пока псевдодуша не развеется или сама Санго-сан не очнется, — Бенджиро ехидно захихикал. — Псевдодуша хранит информацию о множестве ругательств. Я создал образ поведения и указал в нем, что при виде самураев нужно разражаться потоком нецензурной брани, причем не забывать упоминать, что вся эта брань относится к божественному владыке Юидаю. Не сомневаюсь, что сейчас за бесящейся, ругающейся дикими словами и кривляющейся Санго бегает вся дворцовая стража, но поймать так просто девочка себя не позволит! Она же дочь самураев в конце концов!

— Но… это же… — Кицунэ покраснела, представив дикую сцену.

— Это ее награда за подлость и зло, что она творила ради получения власти и роскошной жизни. Не смотри на красивое лицо, душа Санго намного чернее, чем у Юидая и подонка Тоширо, любящего маскироваться под благородного воина и дурить головы симпатичным, влюбчивым девчонкам. Я бы перерезал Санго глотку своими собственными руками, но что поделаешь… слишком добрый.

«Добрый» шиноби Бенджиро не сомневался, что через пару-тройку дней, раздобыв газету, он сможет прочитать в ней сообщение о самоубийстве опозоренной придворной гейши. Если сама Санго руки на себя не наложит, клан ее заставит. Вздумав играть с ниндзя в подлые игры, Санго подписала собственный смертный приговор. Ее позор и гибель станут грозным предупреждениям другим интриганам, наивно считающим, что армии самураев смогут защитить их от воинов-теней.

— Скоро за нами должны прийти, — сказал Бенджиро, отступая на пару шагов и присаживаясь за углом металлического контейнера. — Хорошо, что ты очнулась и приняла нормальный облик. Не придется пугать леди Хикари, наверняка не привыкшую к боевым изменениям тела и бессознательному состоянию своих детей. Одевайся и готовься к возвращению к маме.

— Во что одеваться? — брякнула Кицунэ.

— Как это во что? Санго-сан оставила тебе свой замечательный наряд в подарок, он хоть и великоват тебе будет, но, уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Оборотница заметила сложенные у контейнера вещи, принадлежавшие раньше придворной гейше Санго. Пояс оби, нижнее кимоно, белые носочки, белье. Дзори, украшенные россыпью искусственных цветов. Похоже, Бенджиро не шутил, когда говорил, что отправил ту женщину во дворец нагишом.

— А… а правда можно? — Кицунэ протянула руку и взяла из кучки одежды широкие белые трусы с пикантным бантиком спереди.

— Нужно! Надевай, не стесняйся.

Кицунэ сбросила с себя кимоно, аккуратно положила его в стороне и начала одеваться. Холод тут же вцепился в нее своими острыми когтями, и девочка поежилась, думая о том, каково пришлось Санго. Холод, наверное, добрался до самого сердца несчастной женщины. Душа Кицунэ наполнилась стыдом и сочувствием, но, вдруг она вспомнила глаза Санго, когда Юидай дарил свои омерзительные ласки напуганной пленнице. Гейша смотрела на нее с ненавистью, презрением и злорадством, упиваясь мучениями Кицунэ и желая сделать эти мучения еще хуже. «Низшая из всех возможных человекоподобных биоформ», «Почти животное».

Сочувствие в маленьком монстре полностью угасло. Жалеть негодяев, измывающихся над беззащитными и унижающих тех, кто слабее? Пока их жалеют, они и будут хозяйничать, отправляя в камеры пыток и убивая тех, кому хотят доказать свою силу и могущество! Санго была счастлива, когда Кицунэ потащили жечь и резать ножами, так вот теперь пускай попрыгает голая на морозе!

Тело оборотницы еще до того, как сознание вернулось, бесконтрольно приняло облик, в котором Кицунэ жила несколько последних дней. Эта внешность стала настолько привычной, что Кицунэ уже с полной серьезностью считала ее своей собственной. Однако у Маэда Аи и Курушима Санго фигуры очень отличались. С бедер грозило соскользнуть. В груди жало. Кимоно пришлось чуть ли не в три слоя складывать, чтобы подол не волочился по земле слишком длинным хвостом. Но в итоге с заданием она справилась и, выйдя к ожидающему ее шиноби, заслужила от того взгляд, полный удовольствия и интереса.

— Нет прощения Юидаю, который хотел отнять у мира такую прелесть! — улыбнувшись, произнес Бенджиро.

Кицунэ, бессильная скрыть смущение, разрумянилась и повернулась к нему бочком, пряча лицо. Шиноби с ухмылкой заметил кокетливый взгляд синих глаз, брошенный на него из-под длинных ресниц.

— Ох, какие глазищи! — видя, как бурно реагирует девочка на комплименты, Бенджиро не стал сопротивляться желанию немного ее подразнить. — Что ни говори, но ты настоящая девочка-лисичка! Совершенное очарование. Клянусь, уже сам боюсь голову потерять, глядя на такую красоту! Эх и многим мальчишкам ты, наверное, сердца разбила, хитрая вертихвостка! Ухажеров, наверное, армия. Если не было еще, то будет!

Кицунэ вдруг странно съежилась. Взгляд ее заметался, выдавая сильнейшее волнение. Девочка захлопала глазами, пытаясь удержать и утаить набегающие слезы.

— Эй, что случилось? — Бенджиро поднялся. — Это из-за капитана Тоширо? Послушай, я не знаю, что…

— Когда мы жили в Сандзе, — ответила Кицунэ, утирая глаза длинными рукавами кимоно, — один мальчик… Сен… пригласил меня на праздник… Сен нравился мне больше, чем Тоширо, даже когда я не знала, что… что… Тоширо такой… я бы хотела… на праздник и… и дедушка разрешил бы… дедушка…

Не в силах больше сдерживаться, Кицунэ разревелась. Слезы хлынули потоком, хныканье и шмыганье сменились громким плачем.

Бенджиро схватил девчонку руками и крепко прижал к себе.

— Тише! Тише ты! Много шума! Успокойся! Успокойся же!

— Дедушка… — Кицунэ ткнулась мокрым от слез лицом в его куртку, пытаясь заглушить в ее ткани собственные рыдания. — Дедушка был такой добрый! Он… он рассердился на меня, а я даже не успела извиниться! Я хотела ему объяснить, когда он придет! Зачем… зачем его убили?

Бенджиро крепче сжал ее в объятиях и провел ладонью по голове, лаская этим прикосновением легкие и пушистые волосы девочки. Он знал, как уходить от преследования, знал, как отразить удар меча и как обратить энергию Ци в разрушительное ниндзюцу. Но весь боевой опыт и умения шиноби сейчас не стоили ничего. Бенджиро не знал, как ему успокоить сейчас этого плачущего ребенка.

Кеничи и Суми оставили свои посты и вернулись к лидеру, когда заметили приближение самураев, которых вел Райдон.

— За тобой пришли, — сказал Бенджиро, помогая Кицунэ утереть слезы с глаз. — Самураи, они отведут тебя к маме. Все, перестань плакать. Или хочешь расстроить леди Хикари?

Кицунэ покачала головой и шумно шмыгнула носом.

— Не говорите ей… не рассказывайте про дедушку…

— Хорошо, хорошо. Не скажу.

Кеничи привел пару марионеток с деревянным каркасом в рост человека и ремнями на спинах. На них шиноби погрузили бывших узников Юидая, не выказывающих признаков скорого выхода из бессознательного состояния.

Бенджиро переговорил с самураями, которых привел Райдон, и вернулся к Кицунэ.

— Ну, лисенок, похоже, настала пора прощаться, — сказал дзенин Ветра и благодушно потрепал девочку по голове, ероша ее золотистые волосы. — Веди себя хорошо и слушайся маму.

— А… а вы куда?

— Секретные документы раздавать. Всем, кого Юидай шантажировал. Чтобы доказать людям, что власть проклятого изувера над ними закончилась. Скорее всего, страна Водопадов перестанет существовать в ближайшее время, но для людей, живущих в этих землях, от этого станет только лучше. Я думаю, земли Водопадов разделят и возьмут под свою опеку страны Камней, Лугов и Лесов. Жаль, страна Песков, моя родина, далековато отсюда. Ничего нам не достанется.

Кицунэ задумалась, пытаясь понять, о чем говорит шиноби. Политика и государственные дела пока были для нее чем-то абсолютно незнакомым и далеким, словно из иного мира. Юидай потеряет власть над людьми? Единственно, что понятно и радует. Значит, этот человек делает хорошее дело.

Гесшин чувствовал себя совершенно истощенным морально. Нервы шалили, он даже наорал на Шизуку, разревевшуюся, словно девчонка, из-за гибели свой жуткой птицы. Все шло наперекосяк. Покидая селение ниндзя, он получил простой приказ. Убить генетически измененное существо. Глупого, доверчивого мутанта, оставшегося без защиты клана или боевой группы. Что же он сделал? Он, один из нескольких последних дзенинов селения Воды, расчувствовался, как мягкотелый философ-горожанин, распустил сопли и пожалел милую маленькую девочку. И что теперь? Из-за его промашки один из ценных работодателей Воды серьезно ранен, другой… даже думать не хочется, что теперь будет с ней. В столице полнейший бардак, кланы готовы сцепиться между собой. И всему виной — проклятый оборотень, возродивший в принцессе Мичиэ волю к борьбе, заставивший самураев отбросить сомнения и взбунтоваться. Унизивший Юидая, выставивший гвардию принца в откровенно паршивом свете. Знал бы Гесшин, глядя на того ребенка, которого заслонил собой старик-иллюзионист, к чему приведут его сомнения! Убивать тигров нужно, пока они еще настолько малы, что похожи на безобидных котят.

По улицам сновали самураи. Гесшину попадались разные группы, от нескольких бойцов до крупных отрядов, насчитывающих в себе двадцать — тридцать солдат. Стараясь не привлекать внимания, шиноби отсиживался в тени и продолжал свой путь, когда мечники удалялись на безопасное расстояние.

Словно охотничьи псы, воины группы Гесшина шли по следу диверсантов, унесших метаморфа и ценные документы, украденные из сокровищницы Юидая. След был запутан, фон Ци почти неощутим и полустерт аурами других людей, проходивших этим же путем позже. Едва ли воины Воды смогли бы найти его, если бы не навыки Шизуки. Но вот…

Растерянная разведчица сновала по улице туда-сюда, пугая прохожих.

— Потеряла, — вздохнул, останавливаясь рядом с лидером, воин-генин. — Похоже, Кицунэ-чан снова утерла нам нос, лидер?

— Не нравится мне интонация твоего голоса, Нори-сан. Похоже, что ты радуешься провалу. То, что ты ни разу не ранил противницу своими водными дзюцу во время боя на водопаде, это действительно заслуга девчонки?

— Девчонки? Мы говорим о бесполом гомункулусе, не так ли, лидер?

— Не придирайся к словам! — огрызнулся Гесшин и, вдруг резким рывком сместился в сторону, прячась в тени.

Шизука тоже скрылась, а по улице, куда-то спеша, промчались трое верховых самураев. Вел их мальчишка-шиноби, увидев которого, Гесшин напрягся и сузил глаза в ярости и волнении. Лица шиноби, унесших оборотня, были скрыты масками, но Гесшин запомнил их фигуры и одежду. Нет сомнения, один из них.

— За ними! — выдохнул шиноби. — Быстро!

Кицунэ, безропотно слушаясь взрослых, взобралась на страшного зверя, который горел явным желанием ее укусить. Не переставая всхлипывать, девчонка сжалась в комочек, надеясь, что этот дядька, которого она видела раньше только один или два раза, действительно отвезет ее к маме. Самураи злые и все время обманывают! Но должен же быть предел их коварству…

К счастью маленькой оборотницы, на этот раз никто ее обманывать не собирался. Генерал Кенджи остановил коня возле небольшого дома, одного из десятка подобных домов на улице, открыл дверь и, пройдя по коридору, сдвинул часть стены, оказавшейся бутафорской заслонкой, прячущей вход в потайной подвал. Не прошло и минуты, как ревущая от счастья девчонка уже нежилась в объятиях леди Хикари, по щекам которой тоже лились слезы радости.

— Мама, не надо было верить Тоширо, он подлый негодяй! — принялась жаловаться Кицунэ, едва ей удалось чуть-чуть успокоиться. — Он был заодно со страшным чудовищем, Юидаем, который любит мучить людей! Я так испугалась!!!

— Они и тебе делали больно, маленькая моя? — обмирая, спросила Хикари.

— Да, — Кицунэ залилась слезами обиды. — Вот здесь особенно! — она указала себе на висок, и теплые женские губы тотчас коснулись указанного места, исцеляя нежностью и стирая воспоминания о боли. — И вот здесь… — Кицунэ тотчас сомлела и показала на разрумянившуюся щечку, которую с готовностью подставила под ласковый и полный любви мамин поцелуй. — Ма-а-амочка… — девочка прижалась к леди Хикари и замурлыкала от счастья. — Как хорошо, что мы все убежали. Теперь злые негодяи нас никогда не поймают!

— Я больше никогда тебя не отпущу от себя, дочка, — Хикари плакала, уткнувшись лицом в плечико Кицунэ. — Я думала, что не переживу этот кошмар. Маленькая моя, я так за тебя боялась!

— Опасность еще не миновала, — вмешался генерал Кенджи, нарушая сцену воссоединения семьи. — Мне жаль мешать вам, но сейчас все, кто был способен помочь нам в случае опасности, уже покинули столицу. Наше возвращение могли заметить, и потому нужно уходить отсюда как можно скорее.

— Да, да, — Хикари растерянно засуетилась, взгляд ее начал метаться по комнате. — Сейчас, только, только…

— Успокойтесь. Идите за мной.

Хикари, так и не выпуская Кицунэ из объятий, поспешила за генералом. Ясуо, Микио и Така уже ждали их, готовые отправиться в путь. Служанка без лишних разговоров набросила на плечи Кицунэ теплое пальто с меховым воротником. Девочка не успела удивиться тому, откуда бабушка могла взять ее любимую одежду, как та надела на голову маленькой оборотницы белую пушистую шапочку.

— Так и знала, что раздетой прибежишь, лисенок наш, — вздохнула, светясь от счастья, старая служанка. — Из дворца вынесла и берегла, чтобы тебя согреть.

— Спасибо, бабушка, — пискнула Кицунэ, одарив Таку любящим взглядом.

Бабуля расцвела пуще прежнего.

— Скорее, — снова вмешался генерал Кенджи. — Времени мало.

Самурайские кони получили по ушам от строгих хозяев и только недовольно пофыркивали, когда на их спины забирались посторонние. Ехать пришлось по двое-трое, но увеличения веса могучие звери даже не почувствовали. Единственное давление, что они ощущали, было исключительно психологическим.

— Вперед, — скомандовал Кенджи и ударил своего коня пятками.

Прохожие шарахались в стороны, стража у городских ворот даже не подумала выставлять заслон на пути генерала. В скором времени столица страны Водопадов осталась позади, беглецы вырвались на свободный простор, но генерал вдруг дернул поводья коня, и могучий зверь свернул с дороги. Не снижая скорости, он принялся дробить копытами смерзшуюся землю луга. В шлеме Кенджи звучал голос оставшегося в городе капитана сил закона, тайного поддерживающего повстанцев. Предупреждение о погоне и перекрытых дорогах. Похоже, враги все же сумели оправиться и снова начинают охоту.

Рийо выслушал доклад Гесшина и сухо кивнул.

— Вы правы, шиноби-сан. Я не могу оставить без внимания тот факт, что люди моего клана действуют совместно с повстанцами, противостоящими законной власти. Вы правильно сделали, что обратились ко мне. Я обо всем позабочусь.

«Шиноби Ветра должен был передать мне документы, касающиеся того старого дела, сразу, как архив Юидая будет похищен. Прошло уже немало времени, значит, что-то лазутчику помешало. Уж не интерес ли к делам того оборотня, который помог ему спастись? Вполне возможно, что шиноби предал меня и передал документы леди Хикари. Если в клане узнают о моих делах, это будет крахом. Проклятый Юидай заставлял наш клан творить слишком много зла, подавлять бунты и сражаться против его врагов. Популярность Маэда в стране упала хуже некуда. В этом справедливо винят меня. Как бы не пришлось вскрывать себе живот».

Отправив прочь шиноби, Рийо начал отдавать приказы подчиненным. Отряды, посланные следом за бежавшими повстанцами, получили приказ вернуться и перекрыть дороги. Группа самураев, которой командовал Рийо, получив приказ готовиться к бою, вскочила в седла. Пятьдесят отборных воинов генерал возглавил лично и, получая указания от следящих за Кенджи шиноби, повел их следом за ускользающей целью. Рийо бросало то в жар, то в холод, как случалось уже не одну тысячу раз с тех пор, как он, поддавшись зависти к брату и злобе против отца, свершил чернейшее из дел, которое только может совершить человек.

Копыта коней грохотали по мостовой, выворачивая булыжники. Люди едва успевали шарахаться в стороны, спасая свои жизни. Лишь раз отряд остановился, когда группа стражей закона преградила им дорогу и затребовала причину перемещения такого количества вооруженных людей. В городе местами уже начали вспыхивать беспорядки и паника, требование было вполне законно, и Рийо, не ожидая подвоха, обрисовал перед капитаном ситуацию. Капитан, выслушав, кивнул, и его воины расступились. Их было десять против пятидесяти, и помочь генералу Кенджи страж мог только предупреждением. Благо что в распоряжении отряда был мощный радиопередатчик.

Генерал Кенджи сделал рукой знак остановиться, группа пару мгновений топталась на месте, а затем устремилась в лес, напролом. Кицунэ, чувствуя снова разгорающийся страх, жалась к матери и пыталась унять бегущую по телу дрожь.

Прошло несколько минут, кони вырвались из леса на проселочную дорогу. Бежать стало легче, но едва отряд успел набрать скорость, как генерал снова поднял руку и дернул поводья коня, останавливая его.

— Плохо дело, — сказал генерал. — Кто-то наводит их. Остался путь через холмы на западе. Густые леса и кустарник не позволят там пройти коням. Самураи без коней, в тяжелой броне, долго бегать не могут. Пешие успеют спастись. Микио-доно, Ясуо-доно, забирайте женщин и уходите этим путем максимально быстро. Постарайтесь вычислить шиноби-наводчика, но… он весьма профессионален в искусстве скрытого передвижения.

— А как же вы? — спросила Кицунэ у Кенджи, пока соскочившие с коней старые самураи помогали сойти на землю ей и Хикари.

— Думаю, пора показать врагам, что они выбрали не ту дичь для охоты, — грозный лидер самураев надел стальной наличник и поудобнее перехватил копье, увеличенную в несколько раз копию того, что использовал в пешем сражении. — Если продолжится так, как сейчас, враги могут принять наше беспокойство о вашей судьбе за трусость. Этого нельзя допустить, и потому мы примем удар на себя.

Кицунэ едва нашла в себе силы утаить внешние проявления страха. Без фальши, оценивая сейчас свои силы, она могла уверенно сказать, что не продержится и минуты в бою. Без пластов брони и мускулов, которые нарастить ее истощенное тело не может, Кицунэ могла надеяться только на то, что враги умрут от смеха, глядя на ее нелепые попытки сражаться.

— Я… я тоже… — все же пискнула девчонка и заслужила гневный взгляд от генерала.

— Плохая шутка, юная леди, — Кенджи хлопнул кулаком по шее коня, который, услышав о назревающей битве, радостно начал переминаться с ноги на ногу. — Разговор окончен. Уходите. Увидимся позже.

Подняв облачко пыли на тропе, трое верховых самураев умчались прочь.

— Я тоже не боюсь врагов! — обиженно заявила Кицунэ.

— Думаешь, я боюсь? — хмыкнул Микио, привставая на корточки и отводя руки за спину. — Человек должен быть там, где он нужнее. Сейчас ты должна остаться со своей мамой и не смей даже заикаться о боях. Забирайся мне на спину, лисенок, и держись крепче.

Девочка, видя, как Хикари усаживается на спину Ясуо, смутилась.

— Дедушка Микио, но ты же хромой!

— Тройное презрительное «ха»! Ты говоришь, солдат? Я боевой капитан самураев, командовавший тысячей, когда твой генетический код еще даже в фантазии ученых не мелькал! Слушай приказ! Молча прыгай мне на спину и сиди тихо. Отвлечешь меня во время бега болтовней, точно оступлюсь и лоб себе расшибу.

— Но…

— Кицунэ, — Хикари умоляюще посмотрела на девочку. Маленькая оборотница, сдаваясь, села на спину самурая.

Сердце Кицунэ сжималось от боли. Она почти не знала дядю Кенджи и тех самураев, что были с ним, но слишком все это напоминало то, как она бежала, оставив дедушку Такео перед множеством врагов. Кицунэ не хотела, не могла убегать, когда кто-то умирает за нее.

Дорога, соединяющая два небольших крестьянских села, петляла, обходя частолесье. Простора для битвы небольших отрядов было вполне достаточно.

Кенджи и его самураи, чувствуя приближение врагов, остановились на краю удачно подвернувшейся большой лесной поляны и изготовились к торжественной встрече. Отряд Рийо не заставил себя ждать, солнце заблистало на броне и оружии пятидесяти всадников.

— Готовность к атаке, — скомандовал Рийо. — Я пойду первым и покончу с Кенджи. Он слаб в ближнем бою, у меня будет большое преимущество. Как только Кенджи упадет, атакуйте. Я не смогу долго держать открытыми внутренние врата. Без вашей помощи мне не справиться со всеми предателями.

— Да, мой генерал, — отозвались несколько самураев.

Недовольство, сомнения. И это среди вернейших из подчиненных. После боя придется под каким-либо предлогом оставить их здесь и преследовать семью Хикари в одиночку. Те два капитана, Микио и Ясуо, могут доставить проблемы. Таку и ту нечисть, Кицунэ, тоже опасно недооценивать. Придется рискнуть. Нельзя, чтобы кто-либо из соклановцев увидел бумаги из архива секретной службы.

— Остановитесь, — прозвучал вдруг голос из динамиков в шлемах самураев.

— Что такое? — Рийо взглянул направо и обмер, узнавая в человеке, выходящем из-за деревьев, того самого шиноби, который с небольшим его содействием проник во дворец под именем художника Тсуи.

— Что же вы, Рийо-сама? — громко и отчетливо произнес ниндзя, открыто приближаясь к направившим на него оружие самураям. — Так поспешно покинули город, что я едва сумел вас догнать! Не могу же я бегать за вами по всей стране! Мы четко условились, что я должен в кратчайшие сроки отдать вам бумаги с показаниями и свидетельствами о вашем сговоре с несколькими высшими чиновниками страны, целью которого было убийство вашего брата, Маэда Кацуо, а затем и его детей. Вот, здесь даже кассета с аудиозаписью ваших радиопереговоров с исполнителями убийства и несколько написанных собственноручно вами документов, имеющих отношение к этому старому делу.

Каждое слово шиноби обрушивалось на сознание генерала, словно удар тяжелого молота, бьющего по затылку. Этот ублюдок, он что, не понимает… нет, он все прекрасно понимает.

— Позволь взглянуть, — один из капитанов Маэда протянул руку, и шиноби с готовностью отдал ему бумаги.

— Мразь! — Рийо в бешенстве выхватил меч из ножен.

Шиноби, увернувшись от запущенного в его сторону «Разящего серпа», прыгнул прочь и исчез за деревьями.

— Я сдержал бы свое слово, — прозвучал его голос из радио в шлемах самураев. — И скрыл бы правду, передав документы тебе, генерал Рийо, если бы ты не решил сделать еще нескольких людей жертвами своей жадности и нежелания отвечать за преступления. Даже самоубийство не обелит тебя, но это минимум, что можешь ты сделать в качестве выражения раскаяния и стыда за содеянное.

— Будь ты проклят, ублюдок… — прорычал, скрипя зубами, уничтоженный генерал. — Будь ты проклят…

— Генерал Рийо, — сказал, передавая бумаги другому самураю, капитан, что мельком взглянул на доказательства первым. Реакция Рийо говорила обо всем лучше, чем тысяча свидетельств. — Когда Маэда Кацуо, мой господин, был убит, многие самураи клана вскрыли себе животы, не желая жить дольше, чем этот великий лидер. Я тоже был готов последовать их примеру, но желание найти убийцу и воздать ему за преступление оказалось выше желания достойной смерти. Я хранил тебе показную верность только потому, что хотел быть ближе к главному подозреваемому. Все остальные участники заговора уже мертвы, покончили с собой, прежде чем мы успели их допросить. Только поэтому у нас до сих пор не было доказательств твоей причастности. Но теперь последний кусочек картины вернулся на свое место.

Мечи сразу нескольких воинов выскользнули из ножен, остальные растерянно отпрянули. Генерал оказался в кольце из пятнадцати бывших соратников, оказавшихся на деле злейшими врагами.

— Я хочу сделать харакири, — произнес Рийо. — Позвольте…

— Я не желаю позволять тебе обелить имя и умереть смертью благородного самурая, — произнес все тот же капитан. — Достаточно тебе прятаться за маску чести. Ты предал клан, подло убив лидера, истинно благородного человека. Мы казним тебя как слабого и жалкого подонка. Здесь и сейчас.

Шиноби, ухмыльнувшись, выключил радиопередатчик и поспешил туда, где стояли, так и не дождавшись вражеской атаки, Кенджи и двое его воинов.

— Рад снова видеть вас в добром здравии, — сказал, приближаясь к ним, Бенджиро. — Клянусь всем, что свято для меня, я спешил как мог и просто счастлив, что успел до начала битвы.

— Вы отняли у нас надежду на славный бой, шиноби-сан, — хмуро ответил ему генерал, слышавший переговоры по общей радиоволне. — Только ниндзя может выигрывать битвы тем способом, который использовали вы.

— Но, как бы то ни было, клан Маэда обезглавлен и надолго выведен из игры, — Бенджиро пожал плечами. — И теперь вы можете возвращаться к своим людям. Готовьтесь к бою! Эта стычка, которую я прервал, — мелочь по сравнению с тем, что грозит разразиться в ближайшее время. Наше шпионское устройство уловило радиосигнал об общем сборе. Юидай сзывает всех, кто верен ему. По приблизительным подсчетам, в столице должна собраться армия в три-четыре сотни мечников. Кто бы ни был его целью — повстанцы, принцесса Мичиэ, мы или девочка-оборотень и ее мать, — всем четырем группам нужно максимально быстро бежать подальше от этих мест.

— Благодарю за сведения, — генерал кивнул и бросил взгляд туда, где солдаты Маэда сошлись в жаркой битве со своим свирепо отбивающимся недавним лидером. Кони повстанцев нетерпеливо перетаптывались с ноги на ногу, желая ринуться вперед и принять участие в сражении. Самураям приходилось тянуть за поводья, постоянно удерживая их. — Мы примем необходимые меры. Сейчас, шиноби-сан, хочу спросить вас, могу ли я нанять вашу группу для охраны важных персон, которым угрожала опасность не только от самураев, что вы остановили, но и от служащих Юидаю шиноби?

Бенджиро быстро прикинул в уме варианты. Его группа не считалась сильной в защите. Чунин, тоже, кстати, весьма слабый, серьезно ранен. Трое генинов, один из которых — совершенно небоеспособный ходячий запасник энергии Ци. Шпионаж и диверсии — вот назначение его группы. Но, с другой стороны, с леди Хикари двое самураев и эта девочка, способная творить чудеса. Объединив усилия, они могли бы вырваться за пределы страны Водопадов.

— Я даже не потребую платы за свою помощь, генерал. Каковы будут приказы?

— Благодарю, но, если мы выживем, ваши действия не останутся без награды. Прошу вас проводить Маэда Хикари и тех, кто с ней, до замка в северной части страны. До крепости «Серая Скала», которой управляет мой старый друг генерал Хинэно Шичиро. Взявший на себя заботу о младшем сыне Торио-сама принце Кано, он создает видимость полного подчинения Юидаю, но теперь настала пора сбросить маски.

— Но почему туда? Не в страну Лугов, не в любую другую? Селение Ветра с радостью предоставит убежище леди Хикари.

— Леди Хикари — достояние страны Водопадов. Ее похищение — достаточное основание для войны. Не хочу, чтобы Юидай в случае победы и союза со страной Камней напал на страну Песков под этим предлогом. Генерал Шичиро — достойный и умный человек. Он сможет позаботиться обо всем, даже в случае нашего поражения.

Бенджиро поклонился.

— Я понимаю, генерал. Все будет сделано согласно вашим приказам.

— Шиноби Воды, служащие Юидаю… если представится возможность, убейте их.

— Да, господин, — Бенджиро снова поклонился и, получив разрешение начать исполнение задания, спешно удалился.

Трое самураев повернули коней и помчались прочь по лесной тропе. Нужно было прорываться к колонне повстанцев и продолжать вести их прочь из страны.

— Почему вы не попросили шиноби вернуть леди Хикари к нам, Кенджи-сама? — спросил, предусмотрительно не включая радио, один из самураев, подводя своего коня ближе к коню генерала.

— Страна Лугов и юг Водопадов могут в ближайшее время превратиться в поле битв новой мировой войны, — ответил генерал. — Я хочу удалить женщин подальше от арены сражения. В ближайшее время мы все можем погибнуть. С нами слишком опасно. Но если мы выживем и если Леди Хикари с ее дочерью доберутся до Серой Скалы, то… пред нами откроются огромные возможности и мы смело заявим о себе.

 

Глава 9

Все краски мира

Зеленый свет заливал своды зала интенсивной терапии. Целебная Ци текла из рук медиков, напитывая энергией сложную схему силовых знаков, начертанную на полу. Человек, лежащий в переплетении силовых линий, был в сознании и слабо хрипел от боли.

Ступая по горящим символам, к Тоширо приблизился высокий худощавый человек в кимоно и шапке, какие могли носить только высшие советники дайме.

— Вы выглядите не очень хорошо, капитан, — сказал Акизуки Хокору, глядя на распластанного в хирургической печати самурая. — Мы понесли большие потери за минувшую ночь, печально видеть и вас в столь тяжелом состоянии.

— Я восстановлюсь, Хокору-сама. Дайте мне еще немного времени.

— Боевой отряд будет готов начать преследование бунтарей через четыре часа. С юго-запада и юга идут крупные войсковые части, которые должны остановить продвижение беглецов к границам страны и подставить их под удар. Взяв клан Сакума в кольцо, мы заставим его соединиться с выжившими воинами принцессы Мичиэ и уничтожим одним ударом. Селение Воды получило приказ поднимать всех своих воинов. Рафу лоялен к нам. От него пришли заверения, что больше тридцати шиноби спешно высланы для поддержки наших войск и перехвата мелких групп повстанцев. Бунт будет подавлен без всякой жалости. Я пришел лишь для того, чтобы сообщить вам, что будет весьма плохо выглядеть, если капитан личной охраны Юидая, глава дворцовой стражи, не примет участие в боевых действиях, направленных на уничтожение восстания. Восстания, продолжающегося только потому, что управление войсками защитников при битве во дворце было совершенно неэффективным.

— Хотите избавиться от меня?

— О нет, конечно, нет! У меня не возникло и тени сомнений в том, что вы сделали все, что возможно было в той ситуации. Но ведь речь не только обо мне. Принц в бешенстве и может потребовать понижения вашего ранга, а это очень невыгодно мне и некоторым другим людям.

— Я понял вас. Не беспокойтесь, Хокору-сама, я смогу возглавить отряд и разгромить повстанцев.

— Очень надеюсь на это, капитан. Вы должны быть готовы к полудню, — советник поклонился и вышел из палаты. Было заметно, что он очень спешит, едва ли не бежит. В одну ночь вдруг разладилось совершенно все, и каждая минута времени высших чинов теперь уходила на попытки исправить положение.

— Медик! — выкрикнул Тоширо. Один из хирургов приблизился к нему. — Вы слышали, что сказал этот человек? У вас есть три часа. Вы должны восстановить мою боеспособность!

— Но это невозможно, господин! Для полной реабилитации нужно не меньше недели!

Тоширо, с трудом двигаясь, поднялся с пола и схватил врача за ворот халата.

— У вас три часа! — самурай тряхнул медика. — Колите стимуляторы! Любые препараты! Применяйте любые средства, вплоть до запретных! Не важно, какую цену мне придется заплатить позже, даже если я стану инвалидом… я должен быть боеспособен через три часа и продержаться сутки или двое! Вы понимаете меня? Понимаете?!

— Не слишком ли велика цена?

— Я могу потерять все. Клан. Звание. Статус. Лучше стать инвалидом и любоваться цветущей сакурой с веранды собственного особняка, чем сохранить здоровье и гнить на дальних гарнизонах, превратившись в безымянное ничто! Сейчас — восстановите меня!

В глазах самурая пылало, таясь за зеленым светом животворной Ци, алое пламя безумия.

«Психотерапевт тебе нужен, а не хирург», — подумал врач, но вслух этого сказать не осмелился.

Слуга, поклонившись принцессе Мичиэ, сорвался с места и ходко побежал к лесу, обступающему широкий торговый тракт. Отбежав метров на тридцать от отряда, он вдруг ударил импульсом Ци из ступней в землю и совершил высокий, длинный прыжок в лучших традициях шиноби. Один миг, и посыльный скрылся за деревьями, унося последнее послание от своей госпожи правящей семье страны Лугов.

— Дело сделано, — довольно сказала Мичиэ, вскакивая на Серебристую Молнию и принимая копье из рук верного самурая. — Теперь можно не сомневаться, что предательство Юидая не станет сюрпризом для наших семей.

Еще двое слуг, ушедшие на разведку полтора часа назад, вернулись почти одновременно и склонились перед принцессой, докладывая о том, что армия Водопадов, вышедшая из двух расположенных неподалеку застав, перекрыла все значимые дороги на юг. Заслоны стоят, ожидая приближения колонны повстанцев.

— Нельзя сказать, сколько в блокирующих отрядах солдат, — хмуро говорили разведчики. — Но крепости, защищающие столицу, велики. Едва ли в них меньше двух тысяч воинов. Мы видели парящих в небе птиц и чувствовали след Ци шиноби. Соглядатаи врага пока не нашли нас, но не упустят, если мы продолжим путь на юг.

— Что делают повстанцы?

— Остановились в полусотне миль к югу и возводят укрепления. Похоже, поняли, что в ловушке, и организуют оборону, чтобы сопротивляться солдатам Юидая до последнего.

Мичиэ призадумалась.

— Благодарю вас за службу, воины. Вы сделали все, что могли для меня и нашей страны. Теперь позаботьтесь об остальных слугах. Уходите лесами, держитесь подальше от дорог. Попытайтесь выжить, не мне вас учить. Нам, с конями, тяжелой броней и оружием, лазейки к спасению не осталось. Но теперь мы можем принять последний бой и погибнуть с честью, как положено самураям!

— Госпожа, — оба разведчика, глотая слезы, ткнулись лбами в землю у копыт Серебристой Молнии. — Позвольте нам наблюдать за вашей битвой, чтобы рассказать истину о вашей храбрости другим воинам страны Лугов!

— Вы должны спасти жизни других слуг, в которых нет измененного генома. А легенду о храбрости… пусть ее расскажут наши враги, напуганные и растерянные! Выполняйте приказ!

Оба разведчика отступили и скрылись в лесу.

Мичиэ, мельком взглянув им вслед, обернулась к оставшимся с ней солдатам. Семеро мужчин, одна женщина. Благородные и умелые бойцы, каждого из которых Мичиэ знала по имени. Люди, учившие ее сражаться, быть стойкой и презирать страх. Ее семья, крепко связанная с ней узами духа. Не просто слуги, а люди, души которых горели пламенем и замерзали льдом в такт с ее душой. Как могла она, Мичиэ, пасть в глубину отчаяния и считать себя одинокой? Кицунэ, маленькая лисичка, открыла ей глаза на все. На тьму более страшную, чем женитьба на чудовище. На свет, что источают души истинных друзей. На собственное «я» принцессы, способное заглянуть в глаза смерти и отринуть страх. Не только Кицунэ, не только Мичиэ, а все они, те, кто восстал против Юидая, смогли сказать твердое «нет» серому миру.

Но теперь, похоже, все. Чудеса закончились.

— Южное направление защищено отрядами повстанцев, — произнесла Мичиэ. — Восставшие самураи смогут продержаться довольно долго и не пропустят врагов сюда. Те войска, что атакуют их, состоят из людей, плохо понимающих, что происходит и против кого они сражаются. Но я удивлюсь, если из столицы в погоню за нами не будет выслан отряд. Воины этого отряда будут четко сознавать, кого они преследуют. Это будут вернейшие союзники Юидая. Они — наша цель!

Лошади самураев фыркали и рыли землю копытами. Радовались, чувствуя боевой настрой в словах лидера людей. Значит, будет битва!

— Реку, что пересекает тракт к северу отсюда, — продолжала Мичиэ, — войска врага должны будут пересечь по тому же мосту, что и мы. При переходе через мост их ряды смешаются, войска разделятся и потеряют способность к маневрированию. Ударив в этот момент, мы сможем нанести им максимальный урон.

Самураи склонили головы, выражая согласие со словами своей госпожи.

— В случае если никто не появится до захода солнца, мы повернем коней и нанесем удар по войскам, осаждающим укрепления повстанцев. В любом случае нас ждет славная битва!

Последние слова были сказаны больше для животных, чем для людей. Самурайские кони, узнавая ласкающие их слух слова, издали радостное ржание и дружно встали на дыбы, ударив передними копытами о землю.

Глухой гром раскатился по притихшему зимнему лесу.

Молодой мужчина любовался видом небольшого сада, окруженного высокими бастионами замковых стен. Он находил гармонию этого маленького мирка, надежно защищенного от царящего вне крепости хаоса, необыкновенно умиротворяющей.

— Если бы у каждого генерала был такой прекрасный маленький садик, — проговорил изрядно пьяный наследный принц страны Лугов, протягивая гейше только что опустошенную чашку, — мир был бы гораздо добрее и спокойнее. Не было бы ни пылающих городов, ни многотысячных жертв, ни побоищ, в которых гибнут лучшие и благороднейшие из людей.

— Нет желания устраивать борьбу, — с улыбкой подтвердила гейша, поднимая кувшинчик с саке и наполняя чашку принца до краев. — Если душу наполняет покой от созерцания чарующих видов.

— Слова женщины, сколь разумной, столь же и прекрасной! — принц Таро благодушно ухмыльнулся и, млея, обвел любящим взором убеленные снегом камни, низкорослые деревья и прихваченный морозом прудик.

Но не успели губы принца в очередной раз коснуться края чашки, как на балкон, с которого изволил любоваться садом наследник трона, вбежал запыхавшийся советник.

— Мой господин! Мы приняли две радиограммы чрезвычайной важности! Первая — от шиноби Лугов, которых вы отправили в страну Водопадов с приказом следить…

— Меньше слов! — Таро, роняя пиалу, выхватил у советника два листа с текстами радиограмм. — От кого вторая?

— От людей, называющих себя «отрекшиеся». Ими руководит генерал Кенджи…

— Наслышан о нем, — прервал болтовню советника принц.

По мере того как принц вчитывался в тексты сообщений, лицо его багровело все больше. Глубоко вдохнув, он сделал мощный выдох, и воздух задрожал от энергии Ци, исторгнутой из рта и ноздрей взбешенного принца. Таро поднялся, расправив могучие плечи. Советник попятился, испуганный пламенем ярости в глазах генерала.

— Поднимай войска, — рыкнул Таро, сжимая кулаки. — Моя личная Багровая Тысяча должна быть готова к атаке через один час! Отправь сигнал брату и отцу, пусть ведут свои армии к границам Водопадов и прикроют мне фланги. Всех шиноби скрытого селения — на передовую!

— Война? — советник покрылся холодным потом. — Вот так, без предупреждения?

— Предупреждение? — принц, за свирепый нрав и беспощадность к врагам получивший грозную славу, вдруг расхохотался. — Организуй связь с ближайшей радиостанцией. Будет им предупреждение!

Советник спешно умчался прочь, а принц, на глазах мрачнея, вдруг ухватился за перила балкона, выворотил тяжелую бетонную тумбу и с размаху швырнул ее в свой драгоценный сад, сокрушив пару деревьев и опрокинув несколько фигурно уложенных камней в пруд.

Не прошло и часа, как по приграничным городам страны Водопадов начала быстро распространяться паника. Радиосообщение повергло в шок жителей, люди заметались, собирая вещи и готовясь обратиться в бегство, когда разведчики донесли о начале движения армий южного соседа.

«Я, наследный принц страны Лугов, бешеный зверь Таро, благородный сын дайме и страж западных пределов, иду вершить суд над людьми, решившими, что нашу семью можно обмануть и предать! Принц Юидай желает получить трон страны Лугов? Пусть попробует заявить об этом мне в глаза!

Если принцесса Мичиэ, моя благородная сестра, судьбу которой мы доверили народу Водопадов в знак дружбы и расположения к миру, будет убита… народ, чей лидер прольет царственную кровь, узнает, что такое беспощадная резня! Ни мужчины, ни женщины, ни дети, не увидят милосердия! Я буду убивать малолетних на глазах у родителей, резать глотки и вырывать внутренности всем без разбора! Чудом уцелевшие проклянут этот мир и меня, увидев родные дома, пылающие и полные трупов!

Единственный способ обрести спасение — вернуть мне сестру! Живой и невредимой! Таково мое слово!»

— Мам, нас убьют? — прозвучал детский голос, и жена правителя одного из приграничных городов взглянула в испуганные глазенки своего маленького сына.

— Нет, что ты, милый, — женщина, дрожа от страха, торопливо выключила радио и обняла ребенка. — Папа обо всем позаботиться.

Звериная дикость вовсе не была чем-то из ряда вон выходящим в эпоху войн. Никто из правителей соседних государств даже ухом не поведет, если разъяренный принц Таро опустошит и вырежет целую страну. Поделят меж собой освободившиеся земли и сделают отметку в учебниках истории, только и всего. Союзник? Союзник слишком широко расположил войска, пытаясь прикрыть собственные необъятные территории. Да, армия Северной империи огромна, но собрать ее силы в ударный кулак быстро не получится.

Правитель города прекрасно это понимал и трясся от страха, переглядываясь с главой городской стражи, в распоряжении которого было всего четыре сотни стражей порядка, из которых самураями по крови были лишь пятеро. О том, чтобы держать в небольшом торговом городке крепчака, способного спасти стены при ударе штурмового дзюцу, не могло быть даже и речи.

— Армия Лугов перешла границу и движется по тракту в нашем направлении! — запыхавшийся гонец вбежал в зал, где сидели, ожидая новостей, главы города. Спеша принести вести в родной город, он выложился полностью и едва не упал от истощения сил. — Багровая… Багровая Тысяча… нет сомнений! С ними шиноби… один специально показался, дал знать… что видит нашего соглядатая…

Глава торговой гильдии, глава налоговой службы и лидеры двух кланов, владеющих большей территорией города, устремили свои взгляды на правителя.

— У нас нет выбора, — белея, произнес тот. — Армия Лугов пройдет сквозь нас и даже не заметит, что что-то растоптала. Приготовьте дары! Мы встретим принца Таро с изъявлениями покорности и с просьбой принять нашу безоговорочную капитуляцию.

— Но если принцесса Мичиэ погибнет… — подал голос глава торговой гильдии.

— Тогда наши шеи проверят остроту самурайских мечей. Отказ сражаться за Юидая не будет стоить ничего. Но пока принцесса жива, Таро может проявить милосердие. Молитесь за нее!

Отряд из четырехсот тяжеловооруженных самураев покинул город и теперь двигался по дороге на юг, откуда приходили доклады соглядатаев о местонахождении группировки повстанцев.

Маэда Тоширо, возглавлявший армию Юидая, был хмур и молчалив. Что будет с ним после окончания действия препаратов, щедро вколотых ему врачами? Об этом не стоит пока задумываться. Сейчас сознание ясно и боль не мучает тело. Не помешало бы убрать наползающий на сознание туман, и все было бы прекрасно, но, похоже, придется мириться с ним.

— Тоширо-сама! — молодой верховой самурай, обгоняя следовавших за капитаном воинов, приблизился и с поклоном протянул ему лист бумаги, свернутый в трубочку и слегка помятый.

В послании от советника был текст радиосообщения страны Лугов. Угрозы Таро и официальное объявление войны. Тоширо прочел текст, взглянул на комментарии советника и кивнул головой, соглашаясь со словами своего давнего покровителя.

— Ускорить ход! — выкрикнул капитан, обращаясь ко всем самураям отряда. — Армия Лугов идет на помощь предателям! Мы должны настичь беглецов и вырезать их, прежде чем силы врагов объединятся!

Принцесса Лугов, ненавистный оборотень и бунтовщики в ловушке. Две тысячи самураев из близлежащих крепостей заблокировали им пути к отступлению. Отряд Тоширо подоспеет и ударит в спину. Таро, бешеный мясник, получит голову своей сестренки в качестве символа того, то думает о его угрозах Юидай. Не беда, что после этого южные области страны утонут в крови. Армия Водопадов отступит и укрепится в столице, защищая наследника своего дайме. Пока жив правитель, живо государство. Крестьяне, ремесленники и торгаши быстро плодятся, нет нужды плакать по жертвам из их числа.

Страна Камней соберет войска, нанесет сокрушительный удар и обратит в пыль Таро и его армии. Все закончится меньше чем за месяц. Страна Лугов перестанет существовать.

Но это пока еще будущее. Сейчас, сегодня он, Маэда Тоширо, герой страны Водопадов, должен срубить голову принцессе Мичиэ, поднявшей бунт против законного мужа. Он сделает это своей собственной рукой, и спасти проклятую девчонку не смогут ни повстанцы, ни бешеный брат. Этот трофей возьмет Тоширо. А голову мерзкого метаморфа ему привезет отец, что увел утром пятьдесят самураев в погоню за старухой-предательницей и шиноби, укравшими архивы секретной службы.

Впереди блеснула река.

Кицунэ вскрикнула, когда двое самураев и следовавшая за ними немного позади Така дружно взвились в воздух. Пара мгновений, и вся их маленькая группа с плеском приземлилась прямиком на зыбкую серую гладь воды далеко от берега. Кицунэ ожидала уже ледяных объятий зимней реки, но ноги самураев оттолкнулись от речных волн, словно от мягкого матраса, и люди побежали дальше, нисколько не беспокоясь о том, что уже давно должны бы барахтаться и кричать, призывая на помощь.

— Вы можете ходить по воде, дедушка? — наивно осведомилась девчонка.

— Как видишь, — обиженно буркнул старик. — Что тут невероятного? Напитываешь потоками Ци поверхность и держишься на ней. Даже дети самураев умеют ходить по воде!

— А я не могу…

— В годовалом возрасте ни один ребенок не может. Ничего, научим. И-и-и, прыжок!

Совершив пару длинных прыжков по глади реки, они выскочили на берег, сплошь заросший темным хвойным лесом.

Така, тяжело дыша, вдруг упала на четвереньки и скорчилась, судорожно глотая воздух. Спина пылала жарким огнем боли, старые мускулы тела отказывались служить. Слезы бессилия покатились из глаз служанки. «Не называй меня бабушкой»? Что поделать, если на деле ты дряхлая старуха!

— Что случилось? — Кицунэ соскочила со спины деда Микио и подбежала к старой служанке. — Бабушка! Ты ранена?

— Старостью, лисенок. Только старостью.

— Почему же ничего нам не говоришь? — спросила девочка, ласково поглаживая бабушку ладошкой по плечу. — Нельзя так. Совсем не надо мучиться! Я могу и сама быстро бежать, а тебя пусть дедушка Микио на себе понесет. Он хоть и кажется совсем старым, спотыкается постоянно и охает, но на самом деле очень сильный!

— Ох, маленькая госпожа, — засмеялся «обласканный» словами ребенка самурай. — Опасно вас пока в высший свет выпускать. Как начнете направо да налево правду говорить, любое общество в панике разбежится! Спасибо духам предков, что вокруг ни одного постороннего человека. В безлюдной местности можете говорить мне правду, не стесняясь.

— Безлюдная местность? — Кицунэ взглянула сквозь заросли вверх по течению реки. — А я видела большой мост!

— А я одноместную лодку и человека в тростниковой шляпе, — отозвался Ясуо, позволяя леди Хикари сойти со своей спины и устало оседая на землю. — Рядом рыбачья деревня.

— Ну, я же не говорил, что местность совершенно дикая, — фыркнул Микио и тоже сел на землю, давая отдых ногам, переставлять которые сил уже совершенно не осталось. — Но по крайней мере поблизости никого нет. Надеюсь, мы оторвались от врагов достаточно, чтобы позволить себе отдых на час или два.

— Отдыхайте, — Кицунэ кивнула. — А я посторожу. Я тоже солдат и буду защищать маму и вас!

Никто не успел ничего ей ответить, как девочка белкой взбежала по стволу старой, разлапистой сосны и уселась на ветвях, обозревая реку.

— Непоседа, — вздохнули деды. — Ладно, сторожи.

Не успели старики направить целебную Ци в надорванные мышцы ног, как Кицунэ вдруг громко вскрикнула и начала весело подскакивать на ветке, указывая на реку.

— Бегут, бегут!

— Кто? — самураи вскочили, выхватывая мечи из ножен. — Враги? Или самураи Кенджи?

— Нет! Дядька Соури Бенджиро и с ним его отряд! Я их знаю! Они друзья и нам помогут! Бенджиро-сан!!! Сюда!!!

— Тихо! — сердито выкрикнул Ясуо. — Быстро вниз!

— Но они друзья!

— Это не повод голосить на всю округу! Гендзюцу, маскировка, предательство. Может быть что угодно! Нас преследуют шиноби врага! Впредь будьте сдержаннее, маленькая госпожа.

Кицунэ, сердясь на то, что опять сделала что-то не так, насупилась и плавно соскользнула вниз.

— Приближаются!

Три большие деревянные многоножки, что скользили по поверхности реки, словно гигантские водомерки, оттолкнулись длинными деревянными ногами и, перемахнув через прибрежные кусты, тяжело ухнулись на жалобно заскрипевшие сосны. Когти деревянных чудищ глубоко вонзились в кору деревьев, марионетки обрели равновесие и замерли. Все бы хорошо, но при завершении прыжка плохо закрепленный ящик на спине одной из них сорвался. Словно пущенный из пращи камень, он полетел в сторону, ударился о другое дерево, срикошетил и, врезавшись в землю, закувыркался прочь.

— Моя взрывчатка! — раздался полный отчаяния вопль. Кто-то, прорвавшись сквозь кусты, ринулся следом за ящиком. Движение было столь быстрым, что даже самураи смогли рассмотреть этого человека, только когда он настиг ящик и, рискуя покалечиться, схватил его на лету. — Кеничи! Я убью тебя!

Перескочив через кусты, перед Ясуо и Микио приземлились один за другим еще трое шиноби.

— Кто привязывал ящик, ты или я? — выкрикнул в ответ Райдону Кеничи.

— Я нормально прикрутил! Бережнее с грузом надо!

— Простите моих учеников за эту суматоху, благородные господа, — Бенджиро поклонился Хикари и ее слугам. Кицунэ к этому времени радостно ушмыгнула помогать Райдону ловить «убегающий» ящик. — И меня простите за столь неожиданное вторжение. Леди Хикари, узнаете ли вы меня?

— Ваше лицо… Ходжо Тсуя… Это была маскировка, я полагаю?

— Я лишь немного похож на великого художника внешне. Мое имя — Бенджиро, я шиноби из клана Соури.

— Ветви или Ветер? — уточнил Ясуо.

— Ветер. Как вы, возможно, знаете, руководство нашего селения довольно плохо относится к правительству Юидая, обманувшему нас с выплатой вознаграждения за работу однажды и позже весьма оскорбительно подставившему. О наших террористических актах, устроенных во дворце, было немало шума.

— Списки погибших мирных жителей были весьма велики.

— Ложь и пропаганда! Юидай потерял около сотни солдат и трехсот чиновников, лояльных к нему. Нисколько не раскаиваюсь в их уничтожении. Тем более не моя группа работала.

— Отец подрывал, — самодовольно заявил Райдон, с кряхтением таща на спине поврежденный ящик с пластидом. Кицунэ помогала ему больше морально, чем физически, поддерживая ящик сзади. — Мир трепещет перед силой нашего клана!

Бенджиро снисходительно ухмыльнулся.

— Я же говорила, что знаю их! — выкрикнула Кицунэ. — Они сражались вместе со мной против злых самураев, а потом вынесли из дворца, когда я упала!

Старые самураи, переглянувшись, медленно опустили мечи.

— Теперь, когда наша враждебность к преследующим вас людям не вызывает сомнений, скажу еще одно. Я сам и один из моих воинов живы только благодаря храбрости и доброте этой юной леди, — Бенджиро посмотрел в сторону Кицунэ, и девочка, услышав похвалу в свой адрес, засияла от самодовольства. — Мы не можем уйти просто так и оставить вас в бедственном положении. Генерал Кенджи, с которым мы виделись около пяти часов назад, просил проводить вас до крепости Серая Скала. Кенджи-сан хорошо отзывался о генерале, владеющем этим замком. Полагаю, там вы будете в безопасности.

— Шичиро — достойный человек, — кивнул Микио. — Я служил под его командованием до того, как стал ронином. С тех пор уже лет тридцать пять прошло, но истинно благородные люди остаются благородными до смерти.

— Путь на север? — с сомнением произнес Ясуо. — Все это время мы шли на юг! Вернее, пытались пройти. Приходилось кружить на месте, уходя от групп солдат Юидая, блокирующих дороги.

— Путь на юг надежно перекрыт, леса кишат шиноби, — Бенджиро покачал головой, давая понять, что считает затею скрыться в этом направлении безнадежным. — Мы вспугнули двух разведчиков, что следили за вами и наводили врага. Догнать не удалось… и нет уверенности, что их было всего двое.

— Я тоже полагаю, что северное направление предпочтительнее, — сказала вдруг Хикари. — Если Шичиро-сама откажет нам в убежище, мы можем сесть на корабль, идущий в страну Облаков. Моя племянница и две ее дочери живут при дворе дайме Облаков, уверена, они будут рады принять нас у себя.

— Значит, на север? — Така с трудом поднялась на ноги. — Неблизкий путь.

— Сначала на запад, — ответил ей Бенджиро. — В обход столицы и армии, что отправил Юидай следом за повстанцами. На западе меньше крепостей, следовательно, и солдат тоже меньше. Следуйте за нами.

— Хорошо, мы доверимся вам, — Ясуо, а затем и Микио убрали мечи в ножны. — Помощь шиноби нам сейчас действительно не помешает. Указывайте путь.

Три деревянные марионетки, которыми управляя Кеничи, спустились вниз и подставили спины. Надежно пристегнутые ремнями, двое бесчувственных людей лежали среди деревянных щитов, предохраняющих от ударов веток.

— Садитесь, — сказал Кеничи. — Мне без разницы, сколько будет пассажиров на многоножке, один или трое. Только держитесь крепче.

— Нет уж, — проворчала Така в ответ. — Если я упаду с этих зверей, как тот несчастный ящик, не так-то просто будет собрать меня в единое целое!

Микио присел на корточки и сделал приглашающий жест руками.

— Никогда не надеялся даже, — заявил дед и тихонько захихикал, — что мечты покатать на своей спине самую веселую и бойкую девчонку из соседней школы когда-либо сбудутся! Садитесь, Така-сан. Я точно не уроню.

— Но как же Кицунэ-чан? — Така вдруг начала озираться в поисках ускользнувшего из виду лисенка.

Кицунэ уже оседлала одну из деревянных многоножек Кеничи и, вскидывая руку вверх, торжествующе выкрикнула:

— Поехали!

Прошло меньше минуты, и они отправились в путь. Самураи и шиноби ходко бежали по пересеченной местности, деревянные марионетки ловко лавировали, обходя препятствия. Время от времени отряд высоко взмывал над землей, перескакивая через непроходимые заросли.

— Сейчас будет дорога, — сказал Бенджиро, и не успел он договорить, как отряд выскочил на широкий тракт. — Задержитесь на минуту.

Припав к земле, шиноби изучил следы.

— Армия Юидая еще не проходила. Значит, мы между ней и повстанцами. Плохо дело. Уходим отсюда, быстро!

— А это чьи следы? — Кицунэ указала на глубокие отпечатки копыт, ведущие к реке. — Самурайские кони.

— На подковах знак страны Лугов. Принцесса Мичиэ…

Не успел шиноби договорить, как Кицунэ словно ветром сдуло. Маленькая оборотница стрелой помчалась в том направлении, в каком ушел оставивший следы отряд.

— Проклятье! — Бенджиро хлопнул себя по лицу ладонью. — Дернуло меня ляпнуть! За ней! Она бежит в сторону столицы! Мичиэ наверняка отправилась в последний бой!

Холодные речные воды плескались у опор большого каменного моста. Темная, глубокая вода медленно текла с запада на восток, с истинным равнодушием перечеркивая главный торговый тракт страны Водопадов.

— Удобное место, — сказала Мичиэ, обозревая окрестности с близлежащего холма. — Простор. Хорошо видны противоположный берег и дорога на нем. Незамеченным враг не подойдет.

«Едва ли он будет скрываться», — подумала леди Кохана, но вслух ничего не произнесла и только повела плечом, пытаясь лучше освоиться со щитом, намертво приваренным к ее левому наплечнику.

— Спешиться, — приказала Мичиэ. — Двое на пост, остальным — отдыхать. Надо набраться сил перед битвой.

Усевшись на песке, принцесса тотчас закрыла глаза и задремала. Как ей показалось, только на минуту.

Стражи нервно дернулись, Мичиэ тотчас очнулась и вскочила на ноги.

Враг?

Прямиком на крошечный лагерь Мичиэ с южной дороги вдруг выскочила светловолосая девчонка в синем кимоно. Увидев самураев, она встала столбом и вытаращилась на них, растерянно хлопая глазами.

— Кицунэ? — Мичиэ сделала шаг к ней, но оборотница испуганно шарахнулась прочь. Из-за шлема голос принцессы звучал глухо. Непросто было узнать в низкорослом железном увальне, закопченном и помятом, одну из четырех красивейших принцесс мира. — Кицунэ-чан, это же я!

Парой резких движений Мичиэ расстегнула ремни своего шлема и стянула его вместе с подшлемником. Длинные пепельно-серые волосы волной разметались по плечам девушки.

— Мичиэ-ча-а-ан!!! — в голос разревевшись от радости, Кицунэ подбежала к подруге и бросилась ей на шею. — Мичиэ-чан, ты живая!!!

— Ну вот, — хлюпая носом, принцесса едва нашла в себе силы, чтобы тоже не расплакаться. — Опять сопли развела! Глупая ты, глупая! Что мне будет? Я же генерал самураев, совершенно непобедимый! Ты сумела спастись от чудовища — вот самое настоящее, немыслимое чудо!

— Мичиэ-чан! — глаза маленькой оборотницы блестели от слез, что скатывались вниз по щекам двумя широкими ручьями. — Я так счастлива, что нашла тебя! И маму, и бабушку Таку, я нашла всех! А еще с нами дядя Бенджиро, он шиноби и мой друг! Он сказал, что знает, как нам сбежать от врагов. Он покажет дорогу!

— Это хорошо.

— Пойдем с нами, Мичиэ-чан! Бенджиро-сан сказал, что враги скоро будут здесь! Надо бежать! Всем нам надо бежать!

— Я не могу.

— Что? — Кицунэ удивленно захлопала глазами, думая, что ослышалась. — Ты не можешь ходить? Ранена? Мичиэ-чан, я понесу тебя!

— Не в ранах дело, Кицунэ. Кто я, по-твоему?

— Ми… Мичиэ…

— Я — самурай. Этим все сказано. Никогда враги не увидят, как принцесса Мичиэ из правящей семьи народа Лугов спасается бегством. Мы отступили из дворца, только желая отправить послание к нашим людям, предупредить их о предательстве Юидая. Нам это удалось. Теперь отец и братья смогут организовать оборону, а я могу смело выступить против жалких подонков, возомнивших, что внушили мне страх своим количеством!

— Но, Мичиэ-чан, это же глупо! Они, эти враги, никого не пощадят! Я знаю! Я это точно знаю! Мичиэ-чан, ты сошла с ума?! — вцепившись в наплечники принцессы, Кицунэ попыталась силой тащить ее за собой. Безуспешно. Все равно что пытаться стянуть бронзовую статую с постамента. — Пожалуйста, пойдем! Ведь никому не нужно, чтобы ты сражалась до смерти! Совсем никому, кроме врагов!

— Нет, Кицунэ. Это нужно очень многим людям. Знать, что правящая семья — не трусливые слабаки, а воины, для которых честь и доблесть значат очень многое, это действительно важно для народа и солдат. Это важно и для меня самой. Как смотреть в глаза отцу и братьям, зная, что я бежала от преследующего меня врага? Как носить звание генерала и требовать храбрости от людей, служащих мне, если сама я проявить храбрость в трудную минуту не смогла?

— Но Мичиэ-чан… я… я… — Кицунэ зарыдала, чувствуя в словах подруги готовность к гибели. — Я не хочу, чтобы ты умерла!

— А почему, собственно, ты решила, что я собралась умирать? — Мичиэ рассмеялась, пытаясь подбодрить подругу. — Помнишь мангу, которая тебе так понравилась? Про девочку-волшебницу Сору? Как она попала в подземный лабиринт с чудовищами и привидениями? Там тоже было опасно, правда? Но она была храбрая и спаслась!

— Это все глупости, Мичиэ-чан… это… это все…

На дороге показался запыхавшийся отряд шиноби, за которым следовала леди Хикари со своими слугами. Все они вздохнули с облегчением, увидев несносную девчонку не удирающей от армии врага, а хнычущей в объятиях подруги.

Принцесса подняла руку и погладила Кицунэ по голове ладонью в тяжелой латной перчатке.

— Не плачь. Вот увидишь, все будет в хорошо. Мы победим в этой битве и скоро все будем в безопасности. Я заберу тебя в свою страну. Дворец Лугов гораздо красивее и светлее, чем тот, в котором живут наши враги. Отец и братья, а особенно моя мама, будут очень рады познакомиться с тобой, Кицунэ-чан. Я представлю тебя им, а потом… потом знаешь что?

— Что? — всхлипывая, спросила маленькая оборотница.

— Потом мы выберем для тебя замечательную школу и ты сможешь ходить в нее каждый день! Самую настоящую школу, представляешь?! Это будет правильно, ведь я еще никогда не видела девочки, которая выглядела бы в школьной форме так же мило, как ты!

Кицунэ, продолжая ронять слезы, покачала головой.

— Ты обманываешь меня. Дразнишь, как обычно.

— Нет. На этот раз все, что я сказала — чистая правда. Мы скоро увидимся, Кицунэ-чан. В стране Лугов, далеко от сада за высокими стенами и всех чудовищ этого мира.

— Мичиэ-сама! — воскликнула вдруг Кохана, указывая на дорогу, ведущую на север. По тракту, словно огромная змея со стальной чешуей, ползла армия верховых самураев. Знамена на длинных древках высоко поднимались в небо. Синие полотна страны Водопада, с золотой бахромой стражей правящего дома. Солдаты принца Юидая.

— А сейчас, Кицунэ-чан, уходи, — голос Мичиэ тотчас зазвучал жестче. — Уходи как можно дальше! Когда битва закончится, я найду тебя.

— Нет! — вдруг выкрикнула Кицунэ с яростью и решимостью. — Я никуда не уйду и буду сражаться рядом с тобой! Я — воин и не стану убегать, когда другим грозит опасность! Никогда больше я не…

Все тело Кицунэ вдруг пронзила дикая боль. Сознание начало гаснуть.

— Ми… Мичиэ… — прошептала оборотница, оседая.

— Прости, Кицунэ-чан, — шепнула в ответ девушка-самурай, подхватывая маленькую оборотницу под руки и не позволяя упасть на землю. — Это больно, знаю, но другого выбора нет. Мне не нужны лишние жертвы.

Ясуо приблизился и забрал из рук принцессы потерявшую сознание Кицунэ.

— Не теряйте времени, — сказала Мичиэ, обращаясь к леди Хикари. — Уводите своих людей и уносите Кицунэ подальше отсюда. Как можно дальше и ни в коем случае не позволяйте ей возвращаться сюда даже после окончания битвы. Не надо.

Капитан Тоширо устремил взгляд на противоположный берег реки. Враг ждал их, очевидно, намереваясь атаковать в лоб при переходе через мост.

— Это или шутка, или жест абсолютного отчаяния, — Тоширо, не удержавшись, рассмеялся, оглядывая отряд врага. — Каковы доклады от шиноби?

— В пределах двадцати километров нет серьезных сил противника. Только эти девять конных самураев и десяток лошадей без хозяев. Без сомнений, неуправляемые лошади пойдут за другими животными из своего стада и тоже будут сражаться, но боевая эффективность их уменьшена вдвое. Маленький отряд шиноби и гражданских уходит на запад.

— Это слуги принцессы Мичиэ. Среди них было трое генетически измененных, простые соглядатаи. Боевой потенциал таких солдат в бою против самурая ничтожен. Лошади? Животных можно тоже не учитывать, урон они нам нанесут минимальный.

В итоге — девять самураев. Девять изможденных сумасшедших против четырех сотен свежих и яростных бойцов.

— Отправьте шиноби вперед. Пусть проверят мост и берега на наличие сюрпризов. Трусливые крысы из скрытого селения Ветра разнесли половину дворца, возможно, они заложили бомбы на нашем пути.

Несколько ниндзя устремились вперед, пробежались по берегу, облазили весь мост и выбрались на противоположный берег. Воины страны Лугов спокойно смотрели на то, как перед ними шныряют лазутчики врага, и позволили им спокойно удалиться.

— Чисто, — доложил лидер шиноби, возвращаясь к Тоширо. — Ни мин, ни ловушек.

— Головой отвечаешь, — ответил ему капитан и, включая радиопередатчик в шлеме, громко произнес: — Солдаты! Полтора столетия наша страна влачила жалкое существование, разграбляемая соседями! Нет числа злодействам, что творили в этих землях бандиты из стран Лесов, Рисовых Полей и, — Тоширо указал мечом на ожидающего их противника, — Лугов! Но сейчас — все иначе! Время, когда нас можно было унижать и втаптывать в грязь, навсегда прошло! Посмотрите на них! Враг уже смирился с собственной гибелью и готов пожертвовать собой в бессмысленной и глупой атаке! Кто-то назовет это храбростью, но на деле это не что иное, как признание своего поражения! Водопады восстают из руин, а враги… окажем им честь погибнуть от наших клинков!

Самураи Юидая дружно взревели, воздевая оружие к небу.

— Отряды, с первого по десятый на мост! Перейти на противоположную сторону и атаковать врага! Связать его боем, не позволить бежать! Одиннадцатый, двенадцатый! Переходите реку вброд справа от моста! Тринадцатый, четырнадцатый! Вброд слева! Окружайте врага, атакуйте с флангов и тыла! Сокрушите и растопчите их! Остальным отрядам — тактическое оборонное построение! Атакующие, доложить готовность!

Пару минут армия перестраивалась, а затем пришли доклады о готовности.

— Вперед, — отдал приказ Тоширо.

Копыта коней, закованных в тяжелую броню, ступили на камни моста. Пятьдесят конных самураев начали переход на противоположную сторону реки.

Мичиэ и ее воины спокойно следили за маневрами врага.

— Похоже, время настало, — произнесла принцесса. — Зерна, посеянные дайме Лесов, вставшим на защиту правящей семьи Водопадов и спасшим их пятьдесят лет назад, дали свои всходы. Война, которую мы уже наивно полагали закончившейся, разгорелась с новой силой. Все переговоры о мире и союзе, об отречении от взаимных обид, оказались просто туманом, призванным закрыть нам глаза на реальное положение дел. Никакого союза быть не может, пока Водопадами правят моральные уроды, такие как Юидай! Но наследный принц рано празднует победу! Дух воинов Лугов не так просто сломить, как он возомнил, зная только моральное состояние своих собственных солдат! Здесь и сейчас мы покажем, насколько наивны были планы Юидая по захвату нашей страны! Нас всего девять, но в силах девяти показать сотням врагов силу и стойкость, которая вселит ужас в холодные сердца! И этот ужас вырастет в сотни раз, когда враг увидит перед собой не одного и даже не девять самураев Лугов, а армию в несколько тысяч мечей! Наши предки презирали страх, сотни лет сражаясь против армий огромных империй запада и востока! Многие мечтали стереть с карт мира нашу маленькую страну, но все их усилия разбивались о щиты и храбрость ее стражей! Страна Лугов жива! И будет жить вопреки мечтаниям жадных подонков, мнящих себя гениями интриг и заговоров! Здесь и сейчас покажем врагу, каких сыновей и дочерей рождает наша земля! За дайме и наши кланы! За страну Лугов! В атаку!!!

Торжествующий рев людей и свирепое рычание боевых коней слились в единый громогласный хор. Кони самураев пошли вперед, постепенно наращивая скорость движения. Шаг, второй, третий, и вот полуторатонные стальные громады, оставляя копытами глубокие рытвины в смерзшейся земле, сорвались на стремительный галоп.

Мичиэ выкрикнула команду, и тяжелые копья в руках самураев опустились, нацеливая стальные наконечники на выходящих с моста и пытающихся спешно переформироваться солдат Юидая.

— Защиту! — заорал лидер первого отряда, вскидывая щит и закрываясь им от мчащейся прямо на него стальной лавины. — Держать строй! Держа-а-ать!

Пытаясь создать видимость непоколебимой храбрости, он молился всем богам и духам предков о спасении и проклинал судьбу, бросившую его в первую линию строя.

— Рази!!! — завопила Мичиэ.

Минуло бесконечное мгновение, и отряды столкнулись с такой силой, что земля ощутимо дрогнула по всему берегу. Грохот разлился в холодном воздухе над обледенелой, зимней рекой.

Женщина, с трудом сдерживая слезы, надела на сына шлем. Пластиковые латы с металлическим усилением. Хватит ли у десятилетнего мальчишки энергии Ци на то, чтобы укрепить эти игрушечные доспехи и превратить их хоть в какое-то подобие брони? Не потеряет ли он контроль над потоком сил при первом же ударе вражеского меча или копья? Сможет ли он собрать силы и волю на то, чтобы создать разрушающий импульс и сбить направленное на него смертоносное дзюцу?

Стыдно сомневаться! Этот мальчик — сын самурая, воин от рождения. Клан Сакума — один из старейших и сильнейших в стране Водопадов. Его воины исполнят свой долг вне зависимости от тренированности, сил и даже возраста!

— Ни о чем не беспокойся, мама, — твердым голосом сказал юный воин. — Я не позволю врагу ворваться сюда. Вы с бабушкой можете полагаться на мою защиту, пока отца и старшего брата рядом нет.

— Достойные слова благородного воина! — старуха, сидящая чуть в стороне, закивала, слыша слова малолетнего солдата. — Жаль, что ноги и глаза отказались мне служить! Сердце терзает стыд за то, что я не могу проводить в первый бой своего внука как подобает.

— Даики-доно! — в палатку заглянул седовласый дед в легкой броне, с укрепленным за спиной флагом. — Прошу поспешить.

Торопливо распрощавшись с матерью и бабушкой, мальчишка вышел из палатки и взял прислоненное к перекладине у входа тяжелое, длинное копье, назначение которого было быть защитой пехотинца от тяжелой кавалерии противника. Ножны катаны, чтобы они не волочились по земле при ходьбе, Даики закрепил за спиной. Щит? Щит придется взять детский, деревянный. Как не провалиться сквозь землю от стыда, забирая в бой тренировочное снаряжение только потому, что на более серьезное не хватает физических сил?

— На южный вал! — выкрикнул старик, обращаясь к отряду из десятка детей, в руках которых боевые катаны и копья выглядели просто нелепо. Что поделать, если старшему воину в этом отряде, кроме полуживого от старости командира, исполнилось всего одиннадцать лет?

Гремя железом, стуча пластиком и деревом, смешное воинство побежало следом за седым самураем туда, где над стайкой палаток поднималась темная стена защитного вала.

Они уже приблизились к стене, когда Даики задержался, услышав робкий оклик из-за одной из палаток.

— Кичи? — мальчишка обернулся к подбежавшей к нему девочке. — Что ты здесь делаешь? Уходи к остальным, в центр лагеря!

— Подожди! Сними шлем!

— Зачем?

— Сними.

Даики взглянул на розовеющие щеки девочки, и странная теплота наполнила его сердце. Мальчишка поднял руку и стянул с себя пластиковую каску с решетчатым забралом. Не успел он снова поднять взгляд на подругу, с которой не раз играл во дворе родного дома, как вдруг ощутил прикосновение теплых губ к своей щеке.

— Кичи! — не слишком достоверно изобразил возмущение Даики. — Ты что?

— Будь храбр, — выдохнула девочка и упорхнула, напоследок одарив мальчишку ласковым взглядом.

— Буду, — буркнул юный самурай. — И даже без твоих девчачьих глупостей.

Торопливо нахлобучив шлем, он побежал на стену и вернулся к своему отряду. Старик-командир не стал его отчитывать за нарушение дисциплины, а другие мальчишки не стали подтрунивать над товарищем. В другой ситуации все было бы иначе, но сейчас…

Даики видел, как один из его друзей машинально поправлял маленький бумажный цветок на своем шлеме. Видел старательно, но неумело вышитый символ клана на одежде другого. Похоже, вышивкой занимался кто-то не старше самого этого юного воина.

Конечно, Даики не был единственным, кто получил знак того, что кто-то думает сейчас только о нем.

Еще вчера, только вчера жизнь была совершенно иной и казалась бесконечной чередой спокойных дней, которых хватит на все. На взросление. На подвиги и признания в любви. На тренировки ради обретения силы и на романтичные прогулки с той, что станет частью собственной души.

Но сейчас…

Каждая секунда, неудержимо ускользающая из пальцев, стала вдруг значимой и неповторимой. Морозный воздух обратился в звенящий хрусталь, необычайно сладкий на вкус. Мрачное, серое небо. Черный лес. Белые палатки лагеря. Холодная земля защитного вала. Кто бы мог подумать, что на самом деле это все может так ласкать взор своим видом?

Влажный след от губ девочки на щеке. Даики так и не стал его утирать. Этот поцелуй был значимым событием этого дня и всей его жизни. Той жизни, что должна оборваться в ближайшие… несколько минут.

— Идут, идут! — раздался выкрик дозорного с наблюдательной башни.

Вдали показалось, быстро приближаясь, облако серой пыли. Те, у кого зрение было острее обычного человеческого, мог разглядеть множество темных фигур, движущихся в этом облаке.

Скорость движения потока тяжеловооруженных людей и лошадей впечатляла. Сотни и сотни верховых самураев шли вперед всесметающей, сплошной массой стали.

— Шиноби! — выкрикнул старик. — Дзюцу разрыва! Готовь!

Тело ребенка не способно собрать достаточно Ци в краткий момент. Разрозненные и слабые импульсы развеивающего дзюцу замедлили, но не смогли остановить смещение земли. Волна Ци сразу нескольких шиноби заставила почву сдвинуться с места. Широкий ров перед защитным валом, словно сам собой, схлопнулся и перестал существовать.

— Проклятье! — рыкнули командиры обороны. — Копья поднять! Вторая линия! Приготовиться укрепить стену потоками Ци!

— Нам бы хоть одного крепчака! — рыкнул старик, командующий отрядом Даики.

Мальчишка кивнул, соглашаясь со словами командира, и устремил взгляд на приближающуюся лавину бронированной кавалерии. Что кривить душой, сейчас защитникам не помешал бы не то что крепчак, а даже один настоящий самурай. Напрасно бабушка хвалила внука. Не зря в глазах мамы таился страх. Что может ребенок против воина-ветерана?

Земля задрожала от топота копыт. Грохот и лязг нарастали, сливаясь в монотонный гул. Кровь стыла в жилах юных самураев при взгляде на волну врагов, стремительно сокращающих расстояние до трехметрового вала, за которым укрылись женщины, немощные старики и дети мятежного клана. Даики уже мог различить рогатые шлемы и уродливые стальные маски под низко нависающими налобниками. Пласты брони, флаги на шестах, трепещущие за спинами. Грозные бойцы, не знающие пощады к побежденным.

— За наш клан! За тех, кого любим! — заорал старик, и дети, подбадривая себя самым свирепым боевым кличем, на который были способны, вскинули копья. — За честь Сакума!

— За клан! — адреналин ударил в голову Даики, развеивая страх. Мальчишка со свирепым ревом направил на ближайшего врага наконечник тяжеленного копья. — Плечом к плечу, братья! За честь и семью! Бей их!

Генерал Кенджи окриками и ударами пяток понукал своего коня бежать быстрее. Усталый зверь спешил как мог, остальные лошади отряда, в особенности сравнительно хилые скакуны городской стражи, едва поспевали за ним, но генералу все равно казалось, что движутся они слишком медленно. Нередко самураи-ветераны, прошедшие через много сражений и войн, начинали чувствовать битву за много километров. Энергия Ци. Излучение, распространяющееся намного быстрее, чем может двигаться человек. Ничтожные доли Ци, распыленные в воздухе. В них отзвуки титанических всплесков биополя солдат при столкновениях оружия и брони. Агония умирающих, вспышки страха и боли. Свирепое торжество побеждающих, отчаянные усилия, терпящих поражение, переломить ход сражения.

Воздух дрожал. Задолго до того, как Кенджи услышал крики сражающихся людей, конское ржание и лязг металла, он почувствовал битву такой свирепости, словно в ней сражались многотысячные армии.

— Скорее! — проорал Кенджи. — Построение для атаки! Ветераны, в первый ряд! Копья готовь! К бою! К бою!

Солдаты молча выполняли приказы. Не было ни боевых кличей, ни выкриков, славящих родную страну или клан. Люди деморализованы. Тем, что бросили свои семьи на верную смерть. Ни для кого из воинов клана семья не была пустым звуком, а что говорить про городских стражей, доверившихся мятежному генералу и этим погубивших не только себя, но и своих близких?

«Мы живем в темные времена, безжалостные ко всем».

Кенджи крепче сжал древко копья. Пусть его ненавидят, пусть проклинают, но он сделает все, чтобы жертва дайме Торио и тех обреченных, кто был захвачен в кольцо врагов, не была напрасной!

На стальном древке оружия генерала пылали холодным синим огнем сотни символов.

— Солдаты! — выкрикнул Кенджи. Лес расступался, грохот битвы, запах речной воды и свежей крови становились уже легкоразличимы. — Оставшись в лагере, мы бесславно погибли бы в бою с ничего не решающими марионетками Юидая! Но сейчас перед нами — истинный враг! Центр сил того, кто обрек на смерть не только нас и наши семьи, но и страну Водопадов! Вассалы Северной империи? Ха! Сейчас в последний раз прошу вас очистить свой разум и сплотиться в единство пусть обреченных, но людей со свободой воли и высокой силой духа! — отряд вылетел на склон холма. Мост и берег реки открылся их взорам. — Без страха, без отчаяния! Единым кулаком против тех, кто считал нас ничтожествами и ненавидел за то, что в нас еще горит огонь самурайской чести! В бо-о-ой!!!

Неожиданно даже для своего командира солдаты издали громогласный боевой клич. Ряды их сплотились, копья качнулись вниз и нацелили наконечники на врага, окружившего горстку отчаянно сражающихся людей и лошадей.

Пятьдесят против девяти. Подобное соотношение сил могло лишь вызвать презрительную улыбку у любого, кто услышал бы, что нападающими в этом случае были девятеро. Отчаянные храбрецы обречены, безусловно, но…

Улыбка пропала на губах Тоширо, когда он увидел последствия первого столкновения.

Маленький клин воинов страны Лугов вошел в занявшие оборону ряды водопадников, словно тяжелый топор в раскалываемое полено. Опрокидывая и топча врагов, они шли вперед, пока не завязли в месиве из брызжущего кровью металла.

За мгновение до столкновения на копье Мичиэ завился «Разящий вихрь» и стремительно ринулся вперед, ударив в край щита конного самурая напротив нее. Силой удара щит сбило в сторону, и копье, скользнув в открывшуюся брешь в обороне противника, ударило точно под наличник врага. Кольчуга и ремни не выдержали. Оглушенный воин потерял контроль над собственной Ци, и кости позвоночника поддались следом за доспехами. Голова в тяжелом рогатом шлеме, сорванная с плеч, кувыркаясь, полетела прочь. Серебристая Молния ударом плеча и шеи опрокинула скакуна обезглавленного самурая и устремилась дальше, почти не потеряв скорости.

Второй самурай успел сбить «Разящий вихрь» разрушающим дзюцу. Мичиэ долбанула в его щит копьем с такой силой, что воина развернуло в седле, заставив подставить спину и склониться. Выпустив древко копья, принцесса резким рывком выхватила катану из ножен и, прежде чем самурай врага успел обрести равновесие, вонзила клинок в приоткрывшуюся щель между броневой пластиной на его спине и нижним краем шлема. Кровь, обагрившая светлую сталь катаны, сказала о том, что подшлемник не защитил своего хозяина и удар достиг цели.

Самурай Юидая взмахнул руками, бессильно обвис в седле, а лошадь принцессы, оттолкнув его коня прочь, продолжила движение. Мичиэ, сделав длинный замах, с силой ударила катаной снизу вверх, в щит следующего врага. На щите остался глубокий рубец. Самурай потерял равновесие, щит его оттолкнуло в сторону, и следовавший за принцессой самурай Лугов не упустил шанс обрушить на наличник водопадника сокрушительный удар копья.

Но движение сквозь сплошную массу врагов не может быть долгим. Опрокинув стоящего на пути всадника вместе с лошадью, Серебристая вынуждена была остановиться.

Боевое безумие переполняло Мичиэ. Сердце, надрывая себя, все ускоряло частоту пульса, и энергия Ци потоками текла через тело дочери самураев. Мир вокруг двигался все медленнее…

Самурай справа от Мичиэ нанес удар катаной, но принцесса приняла удар на лезвие меча и отвела его в сторону, используя силу врага и инерцию против него самого. Вынужденный потянуться вперед, следом за скользящим вдоль клинка Мичиэ собственным оружием, самурай Юидая открылся для удара. На его шлем тотчас обрушился удар тяжелой боевой катаны одного из телохранителей принцессы. Оглушенный, но не убитый, латник обмяк, и следующим, добивающим ударом меча телохранитель смял и вбил его шлем в плечи. Голова солдата провалилась в грудную клетку.

Самурай Юидая слева от принцессы нанес свой удар, который та приняла на щит. Меч глубоко вонзился в сталь и, прорезая ее, двинулся дальше. Синее свечение энергии Ци на клинке других самураев казалось бледным туманом по сравнению с ярким сиянием его кринка. Ци текла по кромкам меча вверх и вниз, всплески ее в этом потоке становились зубьями, и меч рвал металл, словно цепная пила податливую древесину.

— Ты — труп, травяное чучело! — заорал самурай, уже возомнивший увидеть струи крови, бьющие из срезанной руки противницы. — Ничто не остановит мой меч!

Серебристая Молния изогнула шею. Стальной намордник вдруг разделился, нижняя часть его отвисла и открыла морду свирепого зверя, из-под губ которого торчали вовсе не лошадиные клыки. Разинув пасть, чудовище вцепилось в локоть врага и рвануло в сторону, а затем вниз. Ремни, удерживающие самурая в седле, не выдержали и полопались, один за другим. Латник упал на землю и завопил, когда вставшая на дыбы лошадь обрушила на него удары тяжелых копыт. Серебристая добавляла к ударам мощные импульсы Ци. Кровь брызнула во все стороны, когда оглушенный человек потерял контроль над укрепляющими доспехи потоками сил. Кираса его смялась, словно банка консервов, которую кто-то решил безжалостно сплющить кузнечным молотом.

Лошадь мотнула головой вверх, вырванная рука уже раздавленного человека полетела прочь. Брызги крови хлестнули по обступающим маленький отряд самураям. Грозное предупреждение о том, что любой, приблизившись, может даже не надеяться на пощаду.

Тоширо, на памяти которого было не так уж много настоящих сражений, с замиранием сердца смотрел на то, как пробивает строй его воинов клин солдат страны Лугов. Казалось, что враг пройдет их насквозь и вырвется на мост, но этого не произошло. В хаосе рубящих клинков, бьющих копытами и рвущих врага зубами коней отряд остановился, и кровавая резня закипела с новой силой. Грохот металла, вопли и торжествующие выкрики воинов гремели над рекой.

Если бы Кицунэ могла сейчас видеть эту картину, глубокий моральный шок был бы ей гарантирован. Даже бешеные звери не сражаются столь свирепо.

— Четыре отряда! На мост! — выкрикнул Тоширо, отправляя двадцать человек в подкрепление полусотне, которая потеряла почти половину своих солдат при первом же столкновении с боевой элитой страны Лугов.

Отправленные вброд солдаты уже выходили на противоположный берег. Конь самурая может ходить по воде, но с той массой стали, что он несет на спине, ступать ему приходится медленно и осторожно. Затраты Ци при этом огромны. Кони двадцати самураев Юидая, перешедших реку справа и слева от моста, тяжело дышали, пот заливал глаза животным.

— Вперед, вперед! — понукая усталых скакунов, латники устремились на самураев Мичиэ, атакуя их с флангов и тыла. — Смерть врагам Водопадов! Никто не уйдет!

Рухнул выбитый из седла ударом копыт вражеской лошади один самурай страны Лугов. Истекая кровью от множества колотых и резаных ран, повалился второй. Из одиннадцати коней с пустыми седлами пятеро уже бились в агонии на земле. Самураи Юидая воспряли духом и торжествующе взревели, предвкушая близкую победу. Кровавая цена еще не оплачена, но у врага нет ни единого шанса выжить!

— Никого не щадить! — скалясь от самодовольства, выкрикнул Тоширо в радиопередатчик. — Нужны только их головы! Убить! Убить всех!

Ослепленные боем и торжеством победителей, солдаты Водопадов рвались в бой. Каждому хотелось получить богатый трофей — голову телохранителя принцессы страны Лугов, твердую гарантию славы, наград и почестей.

— Я сам убью Мичиэ, — Тоширо направил своего могучего коня к мосту, намереваясь принять участие в битве. Четверо его лучших телохранителей привычно двигались справа и слева от капитана. — В режиме «Угасших глаз» принцесса травогрызов порубит слишком много наших солдат! Но… это еще кто?! Проклятье! Сакума! Атака с юга! Атака с юга!

Земля задрожала от топота копыт. На холме возникали десятки верховых воинов, и стальная лавина не мешкая устремлялась холма вниз, гневно крича и направляя длинные копья на сгрудившихся вокруг самураев Лугов ошеломленных и растерянных солдат Юидая. Несколько шиноби, которых предусмотрительно растил и воспитывал клан Сакума, сработали превосходно. Лазутчики лояльных Юидаю кланов были убиты прежде, чем успели сообщить о приближении нового врага. Появление самураев мятежного клана стало для армии Тоширо самым настоящим сюрпризом.

Стальной вал обрушился на деморализованных и не успевших переформироваться солдат принца и смял их ряды. Обрушив на отступающих врагов смертоносные удары, воины Сакума погнали их к воде. Берег усеяли тела людей и лошадей. На чистый речной песок хлестала горячая кровь, а над упавшими — мертвыми, ранеными и умирающими — продолжала бушевать битва, в которой десятки людей давали волю своей накопленной за века войн и интриг смертельной ненависти. Монахи говорили, что демоны — отражения людей, и сейчас любой, кто мог видеть этот беспощадный бой, не нашел бы в себе сил спорить с их утверждением.

Тоширо зарычал от бешенства. Добыча ускользает? Нет! Врагов все еще слишком мало! Сто пятьдесят или две сотни, на первый взгляд. В распоряжении Тоширо еще больше трех сотен самураев, и боевой дух их не так-то просто сломить!

— Слушайте все! — выкрикнул капитан в радиопередатчик, наблюдая за разгромом группы своих войск на южном берегу. — Если мы проиграем эту битву, весть о слабости и бессилии правящих кланов разойдется по стране! Наши враги, выдвинув принца Кано как нового наследника престола, восстанут! Прольется очень много крови, нашей крови! Наши кланы могут быть полностью уничтожены! Поэтому сейчас… отряды с семнадцатого по двадцать шестой — вброд справа от моста! С двадцать седьмого по тридцать шестой — слева! Остальные — по мосту вперед! За процветание наших кланов, за страну Водопадов!

Грохоча копытами по камням моста, кони самураев, понукаемые хозяевами, устремились в бой. Их удар был столь силен, что добивающие авангард армии Тоширо силы Кенджи и Мичиэ попятились и отхлынули прочь от моста. Слишком велико было различие сил.

— Не дать им отступить! — кричал Тоширо. — Иначе они переформируются и снова атакуют! Не позволяйте создать даже малый разрыв!

Битва закипела с новой яростью, и тут открылось нечто, заставившее самураев Юидая расхохотаться и уверовать в легкую победу. Почти две трети воинов генерала Кенджи носили легкую броню, были плохо вооружены и слабо тренированы. Городские стражи закона! Самураи, ведущие жизнь простых горожан, они могли разогнать с улиц людей в случае беспорядков, отдубасить и утащить в камеру пьяницу или бандита, могли даже справиться с шиноби среднего уровня. Но против элиты самурайских кланов, воинов, весь смысл жизни которых был в сражениях и тренировках, они выстоять были просто неспособны.

Без всякой жалости солдаты Юидая рубили городских стражей и теснили их, заставляя пятиться. Лошади и люди падали наземь перед наступающими. Самураи Сакума пытались удержать врагов, но их было слишком мало. Выходящие на берег отряды армии Тоширо, перешедшие реку по воде, атаковали с флангов и начали окружение бунтарей.

— Мы дорого продадим свои жизни, — прохрипел сквозь зубы раненный в колено и плечо генерал Кенджи. В рукопашном бою он уступал другим самураям и не мог мечом или щитом удержать наступающих на него врагов. — Так просто вам не отделаться!

Ци его, вобрав в себя элемент воды, уже несколько бесконечных минут распространялась по берегу. Это хорошо, что им приходилось отступать. Больше врагов оказалось в зоне поражения!

Кенджи еще держал в левой руке обломок копья, на котором пламенели синие силовые знаки.

С треском и хрустом воздух в нескольких метрах перед Кенджи смерзся. Самурай, рука и плечо которого попали под удар, не успев даже вскрикнуть, обратился в покрытую инеем ледяную статую.

— Берегись! — заорал другой воин. — Ледяной дракон здесь!

Вспышки холода прошлись сквозь ряды самураев Юидая, калеча и убивая, сея панику.

— Завесу! — заорал кто-то. — Он не сможет бить, если не будет видеть!

Вода рядом. Самураи Юидая применили дзюцу создания тумана, и белое облако, поднявшись над рекой, накрыло часть берега. Кенджи рассмеялся. Он и так не видел, в кого именно бьет, посылал импульсы Ци наугад. Враги только увеличили зону поражения его дзюцу, напитав воздух собственной Ци с элементом воды!

Удары холода продолжали разить солдат Юидая, правый фланг атакующих попятился. Конечно, лишь на время. Кенджи долго выжидал удобный момент, чтобы нанести врагу максимальный урон, и не просчитался. Больше тридцати самураев и их лошади попали под цепь вспышек холода.

Секунда, две, и вот враги, почувствовав, что смертоносное дзюцу льда перестало терзать их ряды, снова ринулись в атаку.

Из тумана слева от Кенджи вынырнул латник с гербом Маэда.

Меч лоялиста метнулся к шлему генерала, Кенджи едва успел блокировать его щитом. Раздался звук тяжелого удара, генерал опрокинулся набок и рухнул бы под ноги коней, если бы крепкие ремни не удержали его в седле.

Кенджи стиснул зубы в ожидании добивающего удара или свирепого крика своего коня, которого мог рубануть враг, но сквозь грохот битвы донесся человеческий крик. Из двоих телохранителей генерала один был убит в самом начале сражения, но второй, израненный не меньше генерала, по-прежнему держался рядом и пришел на помощь в критический момент. Воин Маэда, напавший на Кенджи, не успел перейти от атаки к обороне и лишился руки. Меч телохранителя снес ее у локтя. Завопив, солдат отшатнулся и скрылся за спинами союзников, спасая свою жизнь.

— Кенджи-сама! — отчаянно отбиваясь от наседающих врагов, выкрикнул телохранитель.

Генерал поспешил принять вертикальное положение в седле.

— Спасибо за помощь. Я в порядке.

Угасшие силовые знаки на обломке копья Кенджи снова начали разгораться холодным синим пламенем.

Продолжая теснить повстанцев и воинов страны Лугов, армия Юидая пыталась сомкнуть кольцо вокруг них. Фланг, на котором сражался генерал Кенджи, держался хорошо, но о левом фланге сказать то же самое было нельзя. Нещадно истребляемые, городские стражи поддались панике, строй их сломался. Обращаясь в бегство, горожане повернули коней и погнали их прочь от места битвы.

— Не преследовать! — выкрикнул Тоширо. — Это ничтожная грязь! Окружить и уничтожить центр сил врага!

Словно змея вокруг птичьего гнезда, правое крыло войск Юидая начало оборачиваться вокруг быстро тающих войск бунтарей.

— Назад! Все назад! — выкрикнул генерал Кенджи. Мичиэ, вошедшая в режим «Угасших глаз», командовать не могла. — Прижимайтесь спинами к лесу! Заросли густы, враг не пройдет!

Остатки войск Сакума и следом за ними воины Лугов отступили, приблизившись вплотную к деревьям и кустарнику. Естественная преграда должна защитить их тыл, но не только на это рассчитывал генерал. Враги обступили их полукольцом. Теперь даже малодушным некуда бежать, и они будут сражаться до последнего вздоха.

Беглецы с левого фланга, устремившиеся по дороге на юг, вдруг замешкались и начали топтаться на месте. Тоширо решил уже было, что они собираются снова атаковать его воинов, но вдруг потерявшие храбрость самураи бунтарей заметались и, словно напуганные мыши, брызнули врассыпную, продираясь сквозь лес.

По дороге к месту битвы мчалась еще одна армия. Кто это? Неужели воины Лугов так глубоко проникли на территорию страны Водопадов? Нет, это невозможно!

Пара мгновений, Тоширо смог рассмотреть флаги за спинами солдат и довольно ухмыльнулся. Вот значит, что? Самураи из близлежащих крепостей, заблокировавшие бунтарям путь на юг. Он отдал им приказ растоптать и уничтожить лагерь Сакума. Это не отняло у них много времени. Неудивительно, ведь, похоже, все воины Сакума здесь, значит, в лагере остались только женщины, старики и дети.

Раздавить их конями можно просто проехав сквозь лагерь.

Тоширо не мог знать того, что произошло на самом деле у расположившегося посреди тракта лагеря повстанцев. Шиноби закрыли ров перед земляным валом только для того, чтобы кавалерии легче было пройти мимо убежища мятежников.

Капитан самураев Юидая заорал в диком бешенстве, когда армия регулярных войск вдруг налетела на его собственных солдат, смяла, опрокинула и погнала к берегу, нещадно терзая и круша.

— Проклятые ублюдки! — выкрикнул один из телохранителей капитана дворцовой стражи. — Что они творят?!

Тоширо покрылся холодным потом. Случилось то, чего он больше всего боялся.

Солдаты из южных областей страны Водопадов взбунтовались. Их семьи, их кланы жили в городах и селениях ближе к границе страны. Кто-то, узнав об отправленной следом за Мичиэ армией лояльных Юидаю кланов, понял, на какие жертвы готов принц и его окружение. Среди регулярных войск нашлись быстро соображающие солдаты и командиры. Сейчас повернувшие против своих владык гарнизоны крепостей бьются не за страну Лугов, не за свержение Юидая, а за спасение собственных семей, ставших заложниками принца Таро!

Им плевать на придуманную советниками ложь о том, что отряд преследователей слишком поздно получил весть о радиосообщении из страны Лугов и не успел оставить преследование. Юг Водопадов, преданный и брошенный своими правителями, не пожелал молча ждать гибели.

— Что делать, господин? — в смятении спросил телохранитель у потрясенного капитана. — Войска на том берегу обречены!

Отряды мятежников все подходили и подходили. Солдат лояльных Юидаю кланов снова отогнали к воде, и легко было понять, что шансов на победу у них нет.

— Тоширо-сама!!! — телохранители попятились в страхе, когда солдаты повстанцев вступили на мост. — Тоширо-сама, мы должны уходить!

Командующий молчал, и тогда его телохранители, теряя остатки мужества, обратились в бегство. Подрубая крепления щитов и сбрасывая стальные пластины на землю, они били пятками коней и яростно орали, заставляя их скакать быстрее.

— Бегите, трусы. — лютым зверем прорычал Тоширо. — Бегите, спасайтесь. А я… мне все едино предложат вспороть себе живот за поражение в этой битве.

Капитан стражи вынул инъектор из сумки, притороченной к седлу, и, оттянув вниз кольчужный нашейник, вколол себе в шею две дозы стимулятора, сначала в правую сторону, затем в левую. Баллончик инъектора опустел, и капитан бросил прочь устройство, ставшее бесполезным.

— Покарать бунтарей и нанести тяжелый удар травогрызам сейчас можно только одним способом, — механическими движениями рук молодой самурай надел наличник и затянул ремни шлема. — Победа будет за нами, если я смогу… убить Мичиэ!

Капитан ударил коня пятками и устремился на мост. Игнорируя скачущих мимо солдат своей разбитой армии, он мчался на врага. Другие могут спасаться бегством. У него дороги назад нет. На это ему вовсе недвусмысленно намекнул советник Хокору.

Но повстанцы рано торжествуют!

Стимулятор, последнее средство, способное подстегнуть полумертвое тело, начинал действовать. Белый туман отступил, ощущение здоровья и силы вернулось.

— Я впишу свое имя в историю! — хохоча, выкрикнул Тоширо. — Вы все запомните меня, грязные недоноски!

Самураи предавшей Юидая армии заметили приближение одиночного врага и изготовились к обороне. Тоширо захохотал еще громче. Ничтожества! Они не смогут его остановить! Никто не сможет!

Седьмые врата, врата Чудес, не просто так получили свое название. Сжигая в собственном теле все, что не жизненно важно в данный момент, воин высвобождал огромное количество энергии Ци. Человек обретал способность творить невозможное. Одиночный боец, достигший открытия седьмых врат, мог истребить целую армию. Врата Чудес требовали большую плату с человека, открывшего их. Слепота, паралич, разрывы мускулов и связок, истощение, ранения внутренних органов. При длительном пребывании в режиме открытых седьмых врат две или даже три минуты человек получал тяжелые повреждения головного мозга.

Но во все времена находились люди, соглашавшиеся заплатить такую цену. Смертники, бросавшие на чашу весов свои жизни ради защиты близких людей, ради чести или… из желания мстить тем, кого смертельно ненавидели.

Ураганы избыточной Ци завивались в смерч вокруг тела лучшего из самураев Юидая. Седьмые врата. Стимуляторы помогли Тоширо открыть их.

— Какая немыслимая сила! — ошалев от неведомых ранее ощущений, капитан дворцовой стражи посмотрел на свои руки. — Пятые врата… жалкая тень этого!

Воины, открывавшие врата Чудес, описывали свои ощущения как переход в мир остановившегося времени и обретения силы, способной крушить скалы.

— Остановившегося времени? Точнее не скажешь!

Люди и лошади вокруг обратились в неподвижные статуи. Замерли клинки, повисли в воздухе капли льющейся из ран крови. Время остановило свой бег, для всего и всех, кроме одного человека.

Тоширо легким усилием мускул разорвал ремни, которыми был пристегнут к седлу. Конь, замерший вместе со всем остальным миром, перестал быть ему помощником. Оттолкнувшись ногами от седла, капитан прыгнул вперед и приземлился прямиком на плечи одного из самураев-повстанцев…

…Люди закричали в смятении и ярости. Кровь ударила фонтанами вверх и в стороны. Словно кто-то громадной кистью провел алую линию через строй латников. Тела самураев и лошадей разделялись на куски вместе с тяжелыми доспехами…

Хохоча и играясь, Тоширо рубил мечом всех на своем пути. Клинок его, сияющий от буйства Ци, словно солнце, не ведал преград. Клинок без сопротивления проходил сквозь доспехи и тела замерших врагов. Отталкиваясь ногами от разрубленных тел на своем пути, Тоширо устремился туда, где должна была находиться его цель. Потеряв главного врага из виду во время атаки армии предателей, капитан дворцовой стражи издал вопль радости, увидев перед собой малорослого самурая страны Лугов с генеральскими знаками отличия на доспехах.

— Умри! — ринувшись к нему, Тоширо нанес удар катаной, метя распороть противнику горло, но…

Катаны столкнулись, сталь заскрежетала о сталь. Генерал Лугов был похож на сонную осеннюю муху, но все же двигался и сотворил немыслимое — отразил удар человека, открывшего семь внутренних врат.

— Режим «Угасших глаз»? Впечатляет! — Тоширо снова замахнулся и обрушил на Мичиэ удар катаны сверху вниз, вкладывая всю свою ставшую истинно невероятной силу. — Отрази это!

Мичиэ отразила.

Клинки встретились, два потока Ци пересеклись, и мощь столкновения породила ударную волну, опрокинувшую близко стоящих самураев. Люди и лошади, сбитые с ног, падали друг на друга, но…

…Но это было будущее, которого в мире замершего времени просто не могло существовать. Все так же были неподвижны самураи вокруг, только ударная волна начала медленно растекаться в стороны и генерал страны Лугов склонился набок, едва не выбитый из седла силой удара.

— Получай! — Тоширо намного превосходил противницу в скорости и силе. Мичиэ ничего не могла противопоставить ему. Выхватив из ножен на поясе вакидзаси, капитан замахнулся и сильнейшим ударом вогнал бы клинок в лоб принцессе, прямиком сквозь металл шлема и кольчужный капюшон, если бы та, отчаянным усилием пытаясь уклониться, не мотнула головой назад.

Клинок вакидзаси ударил в стальную маску, защищающую лицо Мичиэ. Ци прорезала сталь словно бумагу, короткий меч по самую рукоять вошел в голову принцессы.

Сталь прорезала плоть и кости. Кровь, стремительным потоком бегущая по жилам, вырываясь из раны, моментально заполнила рот Мичиэ, залила ее лицо, хлынула на полузакрытые, слепые глаза. От переносицы, вниз, сквозь верхнюю челюсть, в шею, усиленная энергией Ци сталь проникала без сопротивления и остановилась, только когда гарда меча уткнулась в края разрезанной стальной маски.

Почти ничего уже не соображая от боли, умирающая принцесса уронила меч и вцепилась рукой в запястье Тоширо, мешая ему рвануть вакидзаси вверх и разрезать надвое ее голову.

— Не поможет! — торжествующе хохоча, Тоширо замахнулся правой рукой и вонзил катану в грудь Мичиэ, сквозь броневую плиту кирасы, точно в сердце. Обагренный кровью, клинок вышел из спины девушки на метр.

Роняя щит, левая рука принцессы вцепилась в запястье убийцы и крепко сжалась.

— Бесполезно, — выпучивая глаза и скаля зубы, Тоширо наслаждался агонией своего врага. — Я буду любоваться твоей смертью! Увижу, как все твои силы утекают, капля за каплей…

Воспоминания о жгучих разрядах электричества, которыми Мичиэ, играя, щелкала Кицунэ, могли бы предупредить Тоширо об опасности в этот момент, но капитан уже не верил, что умирающий враг может нанести ему удар.

Не раз и не два принцесса, хвастаясь перед подругами в институте, показывала довольно сложный в исполнении фокус — дуговой разряд электричества между разведенными в стороны руками.

Мичиэ ударила. Не видя ничего, теряя связь с миром, она еще чувствовала свои пальцы, сжавшиеся на запястьях врага.

Капитан дворцовой стражи вдруг заорал от дикой боли, изогнулся в агонии и начал корчиться, пытаясь высвободить руки из хватки Мичиэ. Малые дуги скользили меж пластинами его доспехов, белые искры разлетались веерами. Сила тока все нарастала. Повалил дым, крики Тоширо обратились в дрожащий хрип. Мичиэ использовала последний резерв своей энергии Ци весь, без остатка. Больше десяти тысяч вольт, прошедших сквозь тело Тоширо, спалили капитана дворцовой стражи до костей.

…Ударная волна от столкновения мечей опрокинула ряды самураев, но некоторые из воинов сумели устоять.

— Мичиэ-сама! — Кохана и еще двое телохранителей принцессы, расталкивая нежданных союзников из регулярных войск Водопадов, ринулись к Мичиэ и подхватили обмякшее тело своей госпожи. Самураи разрезали ремни, удерживающие принцессу в седле и, небрежным ударом отшвырнув прочь паленый труп командира врагов, торопливо стащили вниз и уложили Мичиэ на землю.

— Скорее! — Кохана выдернула из ран вакидзаси и катану Тоширо. — Она истекает кровью! Мы должны закрыть эти раны!

Приложив руки к броневой плите нагрудника принцессы, телохранители собрали жизненные силы своих тел, и руки их окутало зеленоватое свечение целебной Ци.

— Я медик! — один из самураев регулярной армии соскочил с коня и подбежал ближе. — Позвольте помочь!

Воины Лугов с благодарностью кивнули ему.

Битва была выиграна, лишь несколько лояльных Юидаю самураев спаслись бегством от преследующих их повстанцев, но эта победа не значила ничего. Тоширо успел нанести удар, победа в один миг обернулась поражением. Принц Таро сдержит свое слово, и новый виток эпохи войн снова пройдется по миру, словно чума, опустошая города.

Кохана не думала об этом. Глаза ее застилали слезы, а в памяти туманом всплывали картины недавнего прошлого. Отзвуки слов, произнесенных Мичиэ перед отправлением в страну Водопадов.

В эпоху войн каждый по-настоящему сильный самурай был невероятно ценен. Древнее понятие о чести, согласно которому особо приближенные самураи обязаны были умереть следом за своим господином, стало неприемлемо. Чувствуя приближение смерти, отправляясь на опасное задание или в бой, лидеры боевых групп при свидетелях произносили одну короткую фразу — «не следуйте за мной в страну теней». Это было приказом жить и продолжать служение стране или клану даже после смерти лидера, запрет совершать самоубийство и уходить из жизни следом за ним. Приказ не оставляет выбора, и, сохранив честь, самураи могли перейти под командование другого господина.

Никто не говорил об опасности, когда Мичиэ готовили к путешествию в страну Водопадов. Никто не предрекал принцессе смерти, но на железнодорожном вокзале, в окружении верных телохранителей, отца и братьев, солдат Багровой Тысячи и сотен других провожающих, Мичиэ задержалась на пороге вагона, чтобы громко и отчетливо произнести:

«Всем, кто отправляется в этот путь, я запрещаю следовать за мной в страну теней».

Принцесса произнесла эти слова, и тотчас смолкли веселые выкрики и праздничная музыка. На несколько секунд в воздухе повисла абсолютная тишина, которую спешно разорвал дирижер оркестра, спешно взмахнувший руками и заставивший очнуться замерших в смятении музыкантов.

Не на свадьбу к дружески настроенным соседям, а в логово врагов провожали они дочь своего правителя.

Убирая руку от кирасы неподвижно лежащей принцессы, Кохана расстегнула ремни и стянула с себя шлем, без стеснения показывая обступившим ее воинам свое залитое слезами лицо. Мичиэ знала. Знала, что идет на верную смерть и заботилась о них, верных солдатах. Тех, кто был по-настоящему дорог ей.

Двое самураев осторожно сняли искореженный наличник и шлем с головы девчонки. Изуродованное лицо, залитое подсыхающей кровью. Бледная кожа, слепые глаза, смотрящие в серое, зимнее небо. Все усилия лекарей были напрасны. Принцесса Мичиэ, младшая из детей дайме страны Лугов, мертва.

— Не следуйте за мной в страну теней? — произнесла Кохана, глядя в остекленевшие глаза своей воспитанницы. — Я… отказываюсь принимать эти слова. Не надейтесь умереть раньше меня, Мичиэ-химе. Когда вы подойдете к черте предела, я буду ждать вас там!

Протянув руку сидящему рядом самураю, Кохана попросила помочь ей снять латную перчатку. Самурай поспешил исполнить просьбу, и женщина потянулась вперед, коснувшись ладонью запачканной в крови щеки принцессы.

— У вас больше не осталось жизненных сил, моя госпожа. Прошу, возьмите мои.

Стиснув зубы как можно крепче чтобы не закричать от боли, Кохана запустила в своем теле процесс саморазрушения. Живые клетки отмирали сотнями, высвобождая заключенную в себе энергию. Наполненное живительной силой, зеленоватое свечение бурным потоком хлынуло из ладони наставницы, вливаясь в тело Мичиэ. По каналам Ци девушки снова заструилась энергия, надорванное и разрубленное сердце, в котором не было еще крови, начало слабо трепыхаться под действием реанимирующего дзюцу.

— Дзюцу воскрешения не сработает, сердце разорвано! — выкрикнул медик Водопадов. — Даже «Дар жизни» не поможет! Кровь вытекла! Это бесполезно!

— Я восстановлю ее сердце, — прорычала Кохана. — Потому что… не хочу… жить дольше своей госпожи!

Тело Коханы стремительно разрушалось, на внутренних органах начали расползаться болезненные пятна. Несколько минут, три, или даже четыре, она сможет продержаться. Этого должно хватить. Должно!

— Я попробую помочь с сердцем, — сказал медик и взглянул на самураев Лугов. — Вы, двое! Направьте Ци в головной мозг принцессы и постарайтесь замедлить гибель клеток!

Окутанные зеленым свечением, половинки сердца Мичиэ начали срастаться. Потоки целебных сил возвращали энергию умирающим клеткам, восстанавливали нарушенные каналы Ци. Организм начал вырабатывать новую кровь, наполняя ею сосуды. Сердце, оживая, ударило, и кровь двинулась по венам.

— Хорошо! Хорошо! — в восторге воскликнул медик. — Она еще очень молода, ее тело сильно! Она может выжить! Боритесь, госпожа, боритесь!

Сложно сказать, к кому больше относилась эта мольба, к Мичиэ или Кохане.

Раны закрылись. Наставница, несмотря на боль и багровый мрак, наползающий на ее сознание, почувствовала невероятное облегчение, видя как медленно розовеют иссиня-бледные щеки Мичиэ. Теперь все будет хорошо.

Ци, подпитывающая мозг принцессы, сделала свое дело, и, получив кровь, тот пришел в нормальное состояние почти сразу. Мичиэ очнулась, и судорожные конвульсии начали трясти ее тело. Наполненные кровью легкие пытались очиститься. Принцесса с удивлением чувствовала, как неведомая сила согревает ее изнутри, отводит боль и исцеляет. Ее лечат? Какая огромная живительная сила! Это медицинское дзюцу, оно похоже на… «Дар жизни». Подарок, который получает один, но неизбежно теряет другой.

Принцесса чувствовала ладонь наставницы на своей щеке и видела внезапно постаревшее, ставшее серым лицо своей наставницы. Жизнь, которую дарили Мичиэ, была жизнью…

— К-ко-ха…

— Моя госпожа… — Кохана склонилась, пытаясь разобрать слова Мичиэ, и вдруг та, собрав все силы, что успело накопить ее возрождающееся тело, заехала наставнице кулаком в скулу. Весьма сильно, для умирающей.

Не ожидавшая такого Кохана не успела даже охнуть и упала на бок, теряя сознание.

«Прости, но я отказываюсь принять твою жертву».

Мичиэ хотела бы сказать это, но поток возрождающей Ци прервался, а обычные медицинские дзюцу были слишком слабы, чтобы поддержать ее. Мучительная боль в сердце и лице вспыхнула жарче огня, мир окутал багровый туман, и Мичиэ вновь обмякла. Медик тревожно закричал, начал отдавать приказы двум телохранителям принцессы. Подоспели еще несколько врачей. Борьба за жизнь дочери дайме продолжалась, опасность еще не удалось отвести прочь, но жертва Коханы не была напрасной.

Мертвенная бледность отступила от щек девушки, и в сердцах отчаявшихся повстанцев затеплилась надежда.

Во дворце царила суета. Панические настроения усиливались, люди в страхе ждали развития событий.

Дверь рабочего кабинета распахнулась, через порог, пожалуй, впервые за все годы своего правления, шагнул принц Юидай. Главный советник поднял взгляд и, несмотря на всю тяжесть ситуации, внутренне усмехнулся. Он никогда не испытывал ни малейшего уважения к этому так называемому правителю. Даже чувствуя опасения за свое будущее, Хокору был рад знать, что принцу Юидаю еще хуже, чем ему.

Юидай снова был пьян, но не настолько, чтобы стать полностью невменяемым. На рыхлом, бледном лице его отражался страх, даже нечто большее, ближе к панике. Кое-как одетый, принц едва передвигал ноги. Похоже, он пробежался по коридорам дворца. Метров сто, наверное, осилил, прежде чем полностью выдохся.

— Господин советник!

«О, принц назвал меня господином!»

— Господин советник! Что нам делать? Враг подошел к стенам города и встал лагерем у южных ворот! Где наша армия? Сколько у нас войск? Почему мы их не атакуем?

— Армия, как вы справедливо заметили, мой принц, подошедшая к стенам вашей столицы, состоит из тысячи отборных самураев страны Лугов и, только представьте, двух тысяч самураев нашей страны! Собственные войска предали нас.

— Что? Но… но как?! Почему?!

— В условиях неизбежной войны они сделали свой выбор между долгосрочным процветанием наших земель под вашим руководством и сиюминутным благополучием своих семей, живущих в городах на юге.

— Я не понимаю! Ничего не понимаю! Как вы допустили такое…

— Не стоит повышать голос, мой принц. Сейчас важны не причины, а способы решения возникших проблем.

— Обратимся к отцу! Он очень влиятелен, люди послушают его!

— Ваш благородный отец совершил самоубийство прошлой ночью, мой господин. Мы не сообщали вам из соображений строгой секретности.

— Секреты? От меня? Советник, я…

— Не надо повышать голос, мой принц. Не забывайте, что это я держу вас у власти и только благодаря мне вы до сих пор живы. Только я могу спасти вас сейчас и поддержать в будущем.

— Но… но… — принц, привыкший считать себя центром вселенной, был шокирован такими словами.

— Прошу вас успокоиться и довериться мне, господин. — успокаивающим тоном произнес Хокору. — Я предвидел любое развитие событий и позаботился о путях к спасению. Наши замыслы о вашей женитьбе на принцессе страны Лугов увенчались полным успехом, этого вполне достаточно. Дальнейшее — забота дайме страны Камней. Все, что требуется от вас сейчас, мой принц, — успокоиться и довериться своим верным союзникам.

Открыв глаза, первое, что увидела Мичиэ, был белый полог палатки.

Где она находится? Принцесса вспомнила свирепую битву и свое тяжелое ранение. Ранение? В лицо и сердце. После такого не выживают, но загробный мир она, признаться, представляла себе совсем иначе.

— Моя госпожа, как я рад видеть, что вы очнулись! — в поле зрения возник человек, лицо которого отражало одновременно радость и тревогу. — Не пытайтесь двигаться и говорить. Ваше состояние можно оценить как хорошее, но лучше будет немного поберечься.

Мичиэ узнала этого человека. Личный врач наследного принца Таро, ее старшего брата. Откуда он здесь, в глубине владений Водопадов?

— Получив известие о вашем местоположении от наших лазутчиков, великий принц Таро-сама со своей гвардией поспешил вам на помощь, — не дожидаясь расспросов, начал пояснять медик. — К сожалению, принять участие в битве мы не успели и подошли спустя четыре часа после ее завершения. От лица всех воинов Багровой Тысячи скажу, что мы глубоко сожалеем о том, что у наших лошадей нет крыльев. Мы пропустили великую битву из-за проклятых законов скорости и расстояния. Когда мы прибыли, то увидели лагерь регулярных сил Водопадов, расположившийся вокруг большой хирургической печати, которую создали медики этой страны для лечения вас, госпожа, и вашей наставницы, леди Коханы.

— Ко… Коха… — с губ принцессы слетали едва слышные созвучия.

— Где-то у меня были хорошие стимуляторы, думаю, они будут вам только на пользу, — заворчал придворный врач, исчезая из поля зрения и через несколько секунд возвращаясь с алюминиевой походной кружкой в руках. — Вот, выпейте. Это увеличит скорость выработки Ци сердцем, вы сразу почувствуете себя лучше.

Мичиэ с помощью врача выпила содержимое кружки до дна. Головокружение и слабость начали постепенно проходить.

— Кохана-сан, что с ней? — спросила девушка минут десять спустя, собравшись с силами.

— Не все так хорошо, как хотелось бы. Она жива, но наша страна лишилась еще одного замечательного самурая в ее лице. Тело леди Коханы сильно пострадало от внутреннего разложения, мы исправили, что смогли, но повреждения нервной системы необратимы. Боюсь, что ей теперь будет сложно скакать верхом и размахивать оружием. Впрочем, это не помешало ей раскидать стражу у вашей палатки четыре часа назад и ворваться сюда, чтобы лично удостовериться, что вы живы. Она места себе не находит, травмируя и без того сильно пострадавшую нервную систему. Ради успокоения вас обеих я позову ее, если вы пожелаете, моя госпожа.

Мичиэ кивнула, и медик вышел из палатки, но когда он вернулся вместе с леди Коханой, Мичиэ уже спала сном младенца. Измученное боем и борьбой за жизнь, тело бескомпромиссно требовало отдыха. Наставница не стала будить свою воспитанницу и, игнорируя собственное тяжелое состояние, просидела у ее постели весь остаток ночи, до утра.

Ночь, сгустившаяся над столицей, робко отступала перед лучами прожекторов, освещающих посадочные площадки дирижаблей. Бегали люди, таскающие тяжелые ящики с сокровищами на борт воздушного корабля. Техники заканчивали последние приготовления к срочному старту. Без всякой торжественности и пышности по лестницам к люкам пассажирских кают забирались избранные, важнейшие люди из окружения Юидая.

Сам принц тащился одним из последних, не потому, что меньше других хотел покинуть осажденный город, а только потому, что в силу чрезмерной полноты тела слишком медленно двигался.

Рядом с ним плелась женщина, одетая в обычное кимоно горожанки. Золото и связи помогли Санго сбежать из дворца, спрятаться в городе и добыть простую одежду. Соклановцы искали ее, как ни прячься, поимка была лишь вопросом времени, и потому, невзирая на опасность, Санго пришла сюда, когда по городу распространился слух, что Юидай собирается бежать.

— Мой господин! — заливаясь слезами, Санго хватала принца за рукав, падала на колени, поднималась и снова семенила следом. — Мой возлюбленный господин! Не бросайте меня, умоляю вас! Возьмите с собой! Вспомните… вспомните, как я заботилась о вас и как верно служила!

— Мне вспоминается только то, как ты с кудахтаньем бегала по коридорам дворца! — Юидай брезгливо махнул рукой, отталкивая опозоренную гейшу от себя. — Хочешь, чтобы при дворе моего близкого друга, дайме страны Камней, все потешались надо мной, за то, что я держу при себе сумасшедшую извращенку?!

— Но я не виновата! Это был контроль разума! Я никогда не поступила бы так сама, мой возлюбленный господин! Умоляю вас! Пощадите…

— Стража! — гневно выкрикнул принц. — Отгоните от меня эту женщину! Я не желаю видеть ее!

Самураи схватили рыдающую Санго под руки и поволокли ее в сторону. Гейша выкрикивала мольбы, пыталась сопротивляться, но солдаты швырнули ее прочь, и женщина упала на бетон, сильно ударившись локтями и коленями.

Несколько секунд Санго боролась с рыданиями, а затем, усилием воли взяв себя в руки, начала искать путь к спасению.

У края поля стояли несколько легких планеров, каркасы из металлических трубок, обтянутые лавсаном. Возле них суетились люди в темных облегающих костюмах. Коюмори. Легкие разведчики и снайперы из скрытого селения Скалы. Воздушное прикрытие дирижабля страны Камней, снаряженного для перевозки принца Юидая в столицу горной империи.

Санго видела, как в установленные на двух планерах громоздкие корзины садятся женщины, одна из которых явно была беременна. Доглядчики и шпионы дайме Камней не стеснялись крутить любовь во дворце Водопадов и теперь забирали подруг с собой. Чувства? Или тонкий расчет? Обе девушки были дочерьми самураев, на глазах Санго нагло и неприкрыто шло хищение генетического материала.

Впрочем, гейшу нисколько это не волновало.

Не теряя времени, она подбежала к стайке планеров и замерла, когда высокий мужчина в черной одежде поднял руку, приказывая ей остановиться. Не торопясь разведчик приблизился к дрожащей и плачущей женщине.

— Я хочу поговорить с вашим лидером, — стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла Санго.

— Слушаю, — не представляясь, произнес шиноби. — Что надо?

— Я… мое имя — Курушима Санго. Вы слышали обо мне?

— Да.

— Мне нужно покинуть город… я погибну, если останусь здесь. Я могу многое сделать для вас, если вы поможете.

— Вы нам не нужны. У нас есть гены вашего клана, а вы сами потеряли власть и положение в обществе.

— Пожалуйста, не будьте бесчеловечны! — Санго пустила в ход свой арсенал взглядов и легких движений, призванных вызвать сочувствие и интерес у мужчины. — Умоляю, не бросайте меня на верную гибель, и я… я найду чем вас отблагодарить.

Шиноби на миг задумался, внимательно глядя на Санго.

— Все имеет свою цену, — произнес он.

— Что?

— У вас есть чем заплатить за нашу помощь?

— Деньги?

— Не унижайте меня. У гейши, которая столько лет была приближена к правителю страны, должно остаться что-либо особенное. Что вы можете предложить?

Женщина поколебалась пару мгновений, а затем вынула из тайника в своей одежде алмазную брошь изумительной красоты. Блюстители чести из родного клана могут появиться здесь в любой момент, и тогда Санго не спасут ни слезы, ни драгоценности. Ради жизни можно жертвовать многим.

— Реликвия времен единой империи, — сказала гейша, отдавая брошь шиноби. — Она бесценна! Поверьте, это не подделка.

— Хорошо, — воин Коюмори кивнул. — Что еще?

— Позвольте!

— Выкладывайте все, иначе останетесь здесь. Дирижабль почти готов к взлету, у нас нет времени ждать.

Покорившись, Санго отдала ему бриллиантовые серьги, канзаси из драгоценных камней и жемчуга, несколько перстней. Изрядно истощившийся мешочек с золотыми монетами тоже перекочевал в руки жадного шиноби.

— Больше у меня ничего нет, — произнесла женщина. — Но ведь этого достаточно?

— Почти, — шиноби снова смерил взглядом Санго. — Вы детородны?

— Но… да…

— Хорошо. Вы очень красивы и искусны как гейша. Согласитесь быть моей женой.

— Что?! — Санго боролась с собственной яростью как могла. — Вы не можете вот так…

— Как хотите, — засмеявшись, шиноби направился к своему планеру. Остальные уже были готовы к взлету, энергия Ци ниндзя заставляла подниматься ветер и создавать несущие потоки.

— Постойте! Вывезите меня из города, и мы поговорим об этом! Постойте! Я… я согласна! Не бросайте меня!

— Согласна? — ниндзя захохотал еще громче. — Это же просто шутка была, неужели не догадалась? Чтобы я себе в постель змею положил? Дураком быть надо, чтобы тебя в жены взять! Ты же любому яд в еду подсыплешь без стеснения. Мне это надо?

— Не бросайте меня!

— Пошла прочь с глаз. Мне нет дела до твоей судьбы, высокородная стерва.

— Вы же взяли плату! Вывезите меня или верните драгоценности!

— Подай на меня жалобу в суд.

— Ах ты… но… это же подло!!!

— Задумывалась ли ты о творимой подлости, когда губила людей ради увеличения влияния на Юидая? Непохоже. Поэтому не вспоминай о ней и сейчас.

— Стой!

Гейша побежала было за обманщиком, но тот обернулся и показал ей нож, покрытый черной краской во избежание демаскирующего блеска.

— Еще шаг или слово, и получишь это под ребра, — процедил ниндзя сквозь зубы. Тон его голоса не оставлял сомнений в том, что угроза реальна. — Пошла прочь.

Дирижабль оторвался от посадочной площадки и, набирая высоту, устремился в ночное небо. Планеры поднялись следом и вскоре стали неразличимы во тьме.

Обобранная, преданная, не нужная никому, кроме убийц из родного клана, Санго рухнула на колени и, закрывая лицо ладонями, разрыдалась от злобы, страха и бессилия.

Минула ночь, и наступил новый день. Войска повстанцев уже свободно проходили в город и выходили из него. Дворец был сдан стражами без боя, и потому, проснувшись утром, Мичиэ обнаружила у своей постели роскошное кимоно из собственного гардероба, найденного среди развалин жилого комплекса. Зачем его притащили сюда?

— Генерал Кенджи объяснит все, моя госпожа, — с улыбкой сказала Кохана. — Я помогу вам одеться, а затем вы должны выйти к людям.

— Не знаю, смогу ли держаться достойно, — произнесла Мичиэ, с трудом поднимаясь на ноги.

— Я надеюсь на вас, госпожа. Нельзя выказывать слабости. Это недостойно принцессы страны Лугов!

— Прости, Кохана. Я не подведу тебя и всех, кто мне близок. Никто не увидит моей слабости. Клянусь.

— Ваши речи согревают мне душу, госпожа. Ни болезни, ни врагам, не сломить вашу волю, в это я верила всегда, и сейчас я еще больше убеждаюсь, что вы — достойнейшая из дочерей правящей семьи!

— Хватит уже лести, Кохана-сан, — Мичиэ улыбнулась, но улыбку спрятала тряпичная маска, скрывающая ее лицо от переносицы и ниже. — Помоги лучше мне одеться. Нет! Пожалуй, я позову кого-нибудь из слуг.

— Нет, моя госпожа, прошу вас, позвольте мне! — Кохана поднялась, всем видом выражая готовность и способность действовать. — Хоть у меня теперь и только одна рука, но я тоже достойная дочь своего рода! Болезням и ранам не сломить меня, как и мою госпожу, которой я в меру сил стараюсь быть достойна!

Наставница и воспитанница тихонько засмеялись, радуясь жизнеутверждающему настрою друг друга.

Когда Мичиэ уже была полностью готова выйти к людям, в палатку вошел одетый в тяжелые боевые доспехи принц Таро собственной персоной. Поприветствовав сестру и сказав пару вежливых фраз Кохане, он снял латную перчатку. Подняв руку, Таро взял за край маски на лице принцессы и потянул вниз, открывая следы удара вакидзаси. Не удержав эмоций, принц присвистнул, разглядывая то, во что превратилось лицо его сестренки.

— Жаль, что ублюдок, сделавший это, уже мертв. Ему очень повезло.

— Прости, что не смогла взять его в плен.

— Не шути! Эх, сестренка. Вот и последствия твоих девчачьих замашек. «Не хочу быть самураем!», «У меня столько телохранителей, зачем мне меч?», «Мускулатура портит мою фигуру!» Помню, как мутузил тебя за эти высказывания, но, похоже, без толку. Упрямство у нас — семейная черта. Готов мизинец себе отрезать, если ты опять на диетах не сидела. Талия, талия! Вот тебе твоя талия. Надо было младшего братца замаскировать под телохранителя и с тобой отправить, было бы кому поганца Тоширо вместе с Юидаем в выгребной яме утопить!

Мичиэ смущенно отвела взгляд.

— Ладно, не переживай, — Таро любяще похлопал сестру по плечу, едва не добавив к ее травмам еще и выбитые из суставов кости. — Пластические хирурги исправят тебе череп и уберут шрамы. Будешь снова на приемах сиять, как самая яркая… лампочка в люстре.

— Ну, спасибо за сравнение, — Мичиэ улыбнулась.

— Маску надень, хватит людей в моем лице пугать. И не тушуйся, говорю. Как в столицу вернемся, сразу сдам тебя врачам… на опыты. А сейчас пойдем. Там уже весь лагерь собрался, тебя ждут.

— Но чего они хотят от меня? Я же не лидер восстания!

— Генерал Кенджи просил устроить встречу сразу, как только твое здоровье будет в безопасности. Иди. И не позорь правящую семью Лугов, падая в обморок через каждые три шага! Это, кстати, тоже эффект овощных диет! Клянусь всеми пальцами на руках, я мясом вытравлю из тебя вегетарианца!

Принц Таро не преувеличивал, говоря о том, что перед палаткой Мичиэ собрался весь лагерь. По самым скромным подсчетам, в толпе было никак не меньше пяти тысяч человек. Мичиэ заметила роскошные одеяния и высокие шапки чиновничьей верхушки, флаги лидеров знатных самурайских родов страны Водопадов. Пришлые из города? Зачем они здесь? Не силой ли их привели? То-то охраняют, словно преступников.

Что происходит? Что делать? Не стоять же, глупо ухмыляясь и помахивая им рукой?

Мичиэ не успела ничего предпринять. Из толпы выступил генерал самураев в броне, носящей следы жестокого боя. Кенджи некогда и не на что было сменить доспехи после битвы у моста.

Твердым шагом генерал приблизился к Мичиэ и вдруг встал на колени. Кенджи поднял руки, на его раскрытых ладонях лежал свиток, край которого был запачкан алой кровью. Генерал не расставался с ним даже в бою. Похоже, очень ценный документ.

— Леди Мичиэ, великая принцесса, дочь дайме, прямого наследника единого правителя! Это завещание моего благородного господина, дайме страны Водопадов, Торио-сама. Вы как жена его сына, принца Юидая, были объявлены наследницей всей власти и владений Торио-сама, правителя этой страны. Теперь, когда смерть прежнего дайме установлена, я говорю вам, что готов признать вас и следовать за вами. Всецело отдаю себя служению вам и говорю, что земля, на которой вы стоите, — ваша. Воздух, которым вы дышите, — ваш, все леса, реки, города и села этой страны — ваши. Люди, все жители страны Водопадов, вверены в ваши руки волей прежнего нашего господина, Торио-сама. Не принц Юидай, бросивший страну и бежавший, не принц Кано, не сделавший даже попытки бороться за власть, а вы, благородная леди Мичиэ-химе, объявлены наследницей всему, чем владел дайме Торио!

Мичиэ, не веря своим ушам, подняла руки, и генерал положил завещание ей на ладони.

Шорох тканей и лязг металла послышался со всех сторон. Люди склонялись перед Мичиэ. Тысячи воинов, чиновники, главы кланов. Принцесса посмотрела на своего брата и увидала, что тот тоже склоняется перед ней.

Перед правителем, великим дайме Водопадов.

Мир менялся. Багровые сумерки, сгущающиеся над двумя народами, отступили. Может быть, только на время, но сейчас пламя надежды все ярче разгоралось в людских сердцах. Расчет дайме Камней по предательскому захвату и превращению в сырьевые придатки двух стран потерпел полный крах. Из-за одного неучтенного фактора.

Мичиэ, чувствуя окутывающее ее душу тепло, закрыла глаза, пряча навернувшиеся слезы, и высоко вскинула вверх руку с зажатым в ней завещанием дайме Торио.

Солдаты ответили ей восторженным приветственным ревом, эхо которого достигло притихшего города, будущее которого, как и всей страны Водопадов, было в те дни сильно изменено. Не только для израненной и истощенной принцессы, но и для множества других людей мир в этот момент играл великим множеством красок. И небо, и земля сияли самыми глубокими оттенками цвета.

— Спасибо тебе, Кицунэ-чан, — едва сдерживая слезы счастья, тихо вздохнула Мичиэ. — Спасибо.

 

Эпилог

Нельзя сказать, что дайме страны Камней был рад видеть гостей, но церемония встречи по обычаю была пышной. Самураи в золоченной броне, придворные в роскошных одеяниях. Ветер трепал флаги, украшенные цветами и лентами. Навстречу наследному принцу Водопадов вышел император, правящий половиной мира, а в шаге позади отца, шел наследный принц Северной Империи. По обычаю, гордые властители поклонились союзнику как равному, но не удержали презрительные ухмылки, когда Юидай, пытаясь поклониться в ответ, потерял равновесие и позорно плюхнулся на ковер из серебряных и золотых нитей. Придворные Юидая спешно постарались замаскировать произошедшую оказию, тоже распростершись ниц и надеясь, что неуклюжесть господина будет выглядеть как выражение высочайшего почтения великому императору.

— Вы заметили, отец? — сказал наследный принц императору великих гор, когда церемония приветствия завершилась и правители-хозяева удалились на совещание со своими генералами. — Слухи не лгут. Наследный принц трона Водопадов… как бы это помягче… любит выпить.

— Этот вонючий слизень… — великий сегун Хадзиме, высший генерал всех вооруженных сил империи, дрогнул от омерзения. — Он действительно нужен нам, мой господин?

— Нам нужны только его земли. — ответил император, удобнее усаживаясь на мягких подушках. — Не нужно опускаться до оскорблений, мой дорогой друг. Отдадим благородному принцу должное, он довел свою страну до абсолютного упадка и сделал ее легкой добычей для нас. Будем благодарны ему и его жадным советникам. Все, что с таким трудом создавал дайме Торио, уничтожено. Большинство генералов и деятельных людей Водопадов обвинены в измене и казнены, самураи превратились в разбойников и воров. Если бы дела сейчас обстояли так же, как в пору правления моего отца, я поостерегся бы поднимать армии против альянса Лугов и Водопадов, но теперь… нужно только протянуть руку и забрать их богатства.

— Но существует угроза, что страна Лесов возьмет малые страны под свою защиту, как это было уже прежде несколько раз.

— Да. Хадзиме-сама, отзовите Серебристых с наших южных границ. Пусть скрытно переместятся к восточным границам империи. Серебристые, наша непобедимая армейская элита, разгонят серых оборванцев Водопадов и втопчут в землю гордую кавалерию Лугов. Вместе с регулярными войсками наших восточных рубежей, они создадут всесокрушающий кулак, который заставит образумиться генералов Лесов, если давний враг решит вмешаться в наши дела.

— Да, господин. А… что насчет златохвостого демона?

— Юная камигами-но-отоме, способная превратиться в огромное чудовище? Еще один непримечательный мутант, отродье лабораторий, которое чернь приняла за посланницу богов. В минуты отчаяния человек способен поверить в любую глупость, если та дает ему надежду на спасение. Джомей-сама, отправьте несколько групп шиноби. Я приглашаю милого лисенка в гости. Если получится, пусть доставят живой. Но если лисичка начнет сопротивляться и выкажет этим свое неуважение к нам… в мире достаточно много мутантов и без нее.

— Я понимаю, мой господин. — черный воин-дракон, глава скрытого селения шиноби Скалы, поклонился императору. — Ваш приказ будет исполнен в кратчайшие сроки.

— Может быть принц Юидай и был не слишком хорошим правителем, но используя его, мы могли захватить Водопады и Луга почти не проливая крови. Но лисенок и его подружка из страны Лугов лишили нас такой возможности. — лицо императора исказила злобная ухмылка. Глаза беспощадного палача, учинявшего бойни на захваченных землях и железными пальцами давившего глотки непокорным, сверкнули безумием. Новая возможность доказать свою силу и власть всему миру! Заставить слабаков дрожать от страха и молить о пощаде. Новая война. — Теперь мы просто вынуждены действовать жестко! Великий сегун! Не берите в рабство семьи тех, кто осмелится поднять оружие против нас! Рубите головы мужчинам, вспарывайте животы женщинам, а детей скармливайте боевым коням! Не важно, сколько будет жертв. Тех, кто сохранит верность Юидаю, мы переселим на юг, в страну Речных Долин и на захваченные земли страны Песков. Остальных убить, без пощады. Пусть восставшие против нас города Водопадов опустеют. Мы найдем, кем их заселить.

— Да, мой господин. На самом деле, те, кто изгнал Юидая, оказали нам большую услугу. Пока серые крысы будут копошиться в своем гнезде и выяснять кто теперь главный в их мусорной куче, мы одним ударом раздавим их всех и, зачистив земли, возведем новые линии обороны. Теперь нам не придется проводить долгую политику тайного геноцида и строить из себя добрых господ перед ненадежным вассалом. Покончим с малыми странами одним ударом и всерьез займемся противостоянием с сильнейшими империями востока.

Совещание завершилось. Во все районы страны полетели зашифрованные радиосообщения. Наместники имперских земель читали тексты шифровок и, ухмыляясь, отдавали команды своим солдатам. Исполинский монстр запада пришел в движение, жадными лапами потянулся к легкой добыче.

Изможденные, худые рабы, круглые год работающие на полях южных регионов или дробящие скалы регионов северных, пустыми взглядами провожали вереницы солдат и телеги обозов, потянувшихся к восточным рубежам со всех краев страны. Рыжие от коррозии, цепи на руках и ногах тех, кто склонился под угрозой меча, глухо позвякивали.

— Много же отправлено солдат… — шепнул один из рабов другому.

— Да, много. — ответил второй раб. — Знаешь, почему? Испугались! На востоке волшебная золотая лиса объявилась! Вестница скорого краха империи!

— С ума сошел? Ты же был самураем! Не притворяйся серым дикарем, верящим в богов и волшебство.

— Может она и не богиня, но золотохвостая действительно существует! Не зря же вся эта неисчислимая орда зашевелилась?

— Не зря. Идут грабить и убивать, так же, как к нам когда-то пришли. Жди, скоро приведут новых рабов.

— Не будь ты таким пессимистом! Вокруг нас полно демонов. Но если есть демоны, значит, где-то должны быть и боги? Может быть сейчас, впервые за пятьсот лет бесконечных войн, одна из великих богинь снизошла до людей и решила сотворить чудо?

Печальные улыбки, полные сарказма, расцветали на губах рабов. В сером мире, затянутом пеленой безысходности, никто всерьез не верил в чудеса.

Анатолий Хохлов

1 января 2009 г — 18 сентября 2010 г.