Синоптики обещали теплую погоду до конца декабря, но, проснувшись этим утром, Маэда Хикари увидела за окном серебристую россыпь инея на увядших лужайках своего сада.

— Посмотрите, Така-сан, как изменился вид с нашей веранды, — сказала она своей единственной настоящей подруге, сидя на свежем воздухе и любуясь открывшимся видом. — В одну ночь сад стал нашим с тобой ровесником.

Престарелая служанка, расчесывавшая длинные волосы своей госпожи деревянным гребнем, ничего не ответила. Госпожа не любила, когда ее меланхоличные рассуждения прерывались чьими-либо комментариями.

— Прохладное утро, — продолжала Хикари. — Зима не заставит себя ждать. Сколько было уже зим с тех пор, как не стало моего доброго Кацуо? Я уже сбилась со счета. Не меньше двадцати. Может быть, даже тридцать. Время словно остановилось и напоминает о себе только сменой цвета нашего сада. То зеленый, то золотой, то белый… только он и говорит мне о том, что проходят годы.

«Хорошо вам, хозяйка. Мне вот еще давление и радикулит напоминают о том, что годы нашей юности давно-о-о прошли. Холодно, бр-р-р!»

Служанка поежилась и чуть плотнее закуталась в свое кимоно. Серое, цвета старости.

— Не печальтесь, госпожа, — произнесла она вслух. — Если вы пожелаете, я вынесу сюда того замечательного кенаря, которого мы купили весной у заезжего торговца? Ах, как он сладко поет!

— Щебет птицы украсил бы этот замерший мирок, только на холоде и кенарь не захочет петь. Пусть останется в доме, где тепло и уютно.

«И нам бы тоже не помешало бы уйти в тепло. Кровь-то у меня уже совсем не такая горячая, как в молодые годы. Вам хорошо, хозяйка, в шестислойном кимоно, а мне-то каково в двухслойном? Бр-р-р!»

— Хочу спросить вас, госпожа, — произнесла служанка с тоном бесконечной покорности. — Когда же вы порадуете наш дом, взяв себе ученицу? Та девочка, которую предлагала семья городского главы, создает хорошее впечатление. Она мила, умна и воспитанна, как подобает леди.

— Да. Совершенно очаровательный ребенок. Послушный и старательный. Она очень хорошо делала вид, что хочет стать моей ученицей, но я заметила ее собственное горячее желание остаться со своими родными, с отцом и матерью. Поэтому я была вынуждена со всем моим почтением и уважением отказать. Меньше всего я желаю причинять страдания ребенку и лишать его свободы.

Така печально вздохнула. Их особняк давно уже превратился в дом престарелых, а ей, как любой бабушке, хотелось немного понянчиться с молодежью. Как убедить хозяйку взять хоть кого-нибудь? Даже не в том дело, что пропадает создаваемое веками мастерство и искусство. Тяжело быть бездетной старухой. У леди Хикари есть хоть воспоминания о прошлом, а что у нее? Пустота холодная да боль за бессмысленно прожитую жизнь.

Не зная, что сказать, старуха продолжила расчесывать волосы своей госпожи и только печально взглянула на хромого старика-самурая, что появился из-за деревьев и теперь ковылял по тропинке сада в их сторону. Приблизившись, старый воин низко поклонился госпоже.

— Что-то хочешь сказать мне, достопочтенный Микио-сан? — спросила пожилая леди, ответив старику должным приветствием.

— Прошу вас простить меня за то, что нарушаю ваш покой, госпожа. Страж у главных ворот со всем почтением просит сообщить вам, что пришел мальчик из приюта, который вы содержите. Принес накладные и отчеты от господина Рюоты. Не желаете ли вы поговорить с этим мальчиком лично?

— Этот разговор доставит мне радость. Передай, прошу, мою благодарность господину Ясуо и просьбу пропустить воспитанника из приюта сюда.

Старый самурай не удивился тому, что госпожа знает, кто именно стоит сейчас на посту у ворот. Велика сложность угадать, если самураев в доме всего двое и один пришел с докладом!

Заверив, что немедленно исполнит просьбу госпожи, калека захромал прочь и минут через десять вернулся с мальчишкой, по виду которого никак нельзя было сказать, что тот совсем недавно был нищим бродягой.

Сытый, прилично одетый паренек, подрабатывающий теперь уличным продавцом газет, поклонился госпоже и по ее просьбе начал рассказывать о последних городских новостях. О начавшейся подготовке к празднику в честь восьмидесятилетия великого дайме, о прибытии в город высокопоставленных гостей из северных стран, держащих путь в столицу, о множестве мелких событий из жизни приюта, тоже готовящегося к грандиозным празднествам.

— Я надеюсь, что господин Рюота позаботится о том, чтобы вы в радости провели эти дни, — с улыбкой сказала Хикари. — Скажи мне, как жизнь у вас сейчас? Достаточно ли заботлив управляющий?

— О да, госпожа! — горячо заверил ее мальчишка. — Благодаря вам и господину Рюоте у нас совершенно нет никаких проблем. Два дня назад управляющий даже пригласил к нам знаменитого шиноби-иллюзиониста и его ученицу!

— Понравилось ли вам представление?

— Мы все… и я тоже… — мальчишка на миг запнулся, подбирая слова. — Я никогда не видел ничего подобного! Нам, конечно, рассказывали о представлениях волшебницы-лисы, но мы только смеялись и говорили, что это вранье. Только когда увидели, убедились, что эта девочка… она действительно может создавать другие миры!

— О чем ты?

— Иллюзионист, старый дед Такео, попросил ее показать нам мультфильм про крылатую небесную деву и бродягу-ронина. Помните такой? Так вот… мы все словно попали в тот мир и могли прикоснуться к траве, к животным, к людям и богам, когда те проходили мимо. Это были не просто видения. Когда я опустил руку в воду озера, то почувствовал прохладу и был уверен, что моя рука намокла! Но стоит вынуть руку, и ощущение холода пропадает.

— Гендзюцу — удивительная вещь, — произнесла Така. — Можно предположить, что эта ученица иллюзиониста может контролировать все чувства человека. Не только зрение.

— Ага, — мальчишка кивнул. — А потом, после представления, я ради шутки попросил Кицунэ показать нам Сачи, поющую лилию.

— Эту молоденькую певицу из страны Чая? Говорят, у нее удивительно приятный голос.

— Да, да, ее, — мальчишка кивал головой. В его глазах разгорался огонек торжества. — Кицунэ сказала, что видела Сачи по телевизору, в видеомагазине. Одно мгновение, и леди-поющая-лилия появилась перед нами! Красивая, как небесная дева! Все наши совершенно обалдели! Она говорила с нами и даже спела одну песню. Я стащил жемчужинку с ее платья, на память, но жемчужина исчезла, когда Кицунэ развеяла свою магию. Обидно… и все равно это было классное представление! Гораздо круче театра и кино! Госпожа Хикари, можно вас попросить? Пусть господин Рюота еще раз пригласит к нам Такео и Кицунэ? Пожалуйста!

— Молодому человеку не стоит слишком часто использовать в своей речи жаргонные и грубо звучащие слова, — не выдержала Така. — Мне доставило бы радость, если бы вы, юный господин, задумались о том, что вежливость — лучшая из благодетелей, ведь ее может позволить себе и богач, и бедняк.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, Така-сан. — сказала Хикари, останавливая служанку. — Я не сержусь на этого мальчика. Его переполняет восторг, и неосторожные слова простительны. Ну же, — леди с улыбкой посмотрела на бывшего бродягу. — Расскажи мне еще о той девочке, Кицунэ, и ее учителе. Кто они? Откуда?

— Они живут в нашем городе, — даже не поняв, что получил нагоняй за наглость и грубость, мальчишка посмотрел на леди перед собой и вдруг, низко поклонившись, сказал, что у него есть просьба.

— Чем я могу помочь тебе? — удивилась Хикари.

— Прошу вас, добрая госпожа… — бывший беспризорник слегка покраснел. — Позвольте мне взять одну из ваших лент? Тогда я смогу подарить ее Кицунэ, когда увижу снова…

«А палкой по пяткам не хочешь получить? — мысленно возмутилась Така. — Да за такую наглость тебя бы плеткой высечь!»

— Принеси мои ленты для волос, Така-сан, — сказала Хикари белой от ярости служанке. — Пусть мальчик сам выберет ту, которая, по его мнению, больше понравится его подруге.

Кицунэ, которой так и не позволили выспаться этой ночью, зевая, вышла в коридор в одном чулке и кое-как надетом хлопковом платье. Дедушка ушел провожать странного дядьку, который, похоже, умел только стоять столбом, хмуро смотреть и ничего не говорить. Даже когда Кицунэ попыталась с ним познакомиться, тот не произнес ни слова. Ну и ладно. Все равно он ей не нравился. Чем-то на злючку Такако похож. Взглядом, наверное. Вокруг хватало гораздо более симпатичных людей, с которыми приятно общаться.

Девочка, зевнув еще раз, поплелась на кухню и вежливо поклонилась, когда навстречу ей вышла высокая полнотелая женщина в домашнем халате.

— Здравствуйте, госпожа Мэна.

— Здравствуй, здравствуй, Кицунэ. Постой-ка минуточку. У меня вопрос к тебе. Не знаешь ли ты, кто над кошкой моей поглумился? Выкрасил в зеленый цвет.

— Не знаю, госпожа Мэна.

— Да ну? Не ври, прохвостка! Некому, кроме тебя! А ну, поклянись честью своих предков!

Кицунэ немножко смутилась.

— Клянусь честью своих предков, что я не вру вам, Мэна-сан.

Считается ли враньем исполнение приказа хозяина? Ведь Такео-сан сказал Кицунэ, чтобы та никому не сознавалась в проделке. Приказ хозяина абсолютен, так что… врет не она, а дедушка, но через нее! Вот так. И совесть чиста, и приказ исполнен, и по ушам не получила!

— Ну смотри, лиса маленькая! Узнаю, что обманываешь меня, все космы тебе выдеру!

Кицунэ насупилась и глянула на женщину с обидой: что, мол, зря обижаешь? Я хорошая и ни в чем не виновата!

Мэна растаяла, тяжело вздохнула и отправилась по своим делам, размышляя на ходу о том, кому еще могла взбрести в голову шутка с краской. Неужто пьяницам каким ее кошечка попалась?

Маленькая врунья же продолжила свой путь, прошла на кухню и взялась за готовку завтрака со всем старанием. Она видела, что Такео очень расстроен и подавлен после вчерашнего дня. Девочка, глубоко переживающая за деда, хотела хоть немного взбодрить и утешить его.

— Что это ты так взялась за кулинарию? — удивляясь, спросила женщина, что на той же кухне готовила обед для своей семьи.

— Хочу дедушке приятное сделать. А то у него из-за меня одни неприятности.

— Опять набедокурила? — участливо спросила женщина.

Кицунэ кивнула.

— Что натворила-то?

— В зоопарке в клетку к моржу залезла…

— О-хо-хо! Умеешь же ты чудить!

— А потом… потом, на улице… на самураев напала…

Деревянная ложка, которой женщина мешала суп в кастрюле, выпала из рук хозяйки.

— Ты… что?!

— Ну, дедушка в пивную пошел, а они следом. Я думала, что за ним… хотела деда спасти, а они, самураи, сильные… побили меня и в тюрьму утащили.

— Ты шутишь?

Кицунэ отрицательно мотнула головой.

— И правда не шутишь, — соседка ясно видела, в каком состоянии девчонка. Еще мгновение, и разревется в три ручья. — Вот ведь угораздило! Самураи же все от войны с ума посходили! Били тебя?

Кицунэ шмыгнула носом и кивнула.

— Ох ты, — женщина присела на корточки и обняла маленькую оборотницу. — Глупышка. Какие же они сволочи! Кем быть нужно, чтобы избивать ребенка, а?

— Я сама виновата. Я напала…

— Ну и что?

— А у деда, наверное, много денег отобрали. Я… я… так виновата…

— Ничего, образуется все. Не плачь, Кицунэ-чан. Маленькая моя, да ты же сама напугана до смерти! Нет, не думай, мы тебя в обиду не дадим. Деньги — чушь. Не плачь, глупенькая.

Реакция была совершенно противоположная. Чем больше женщина пыталась утешить ее, тем сложнее Кицунэ было сдерживаться, и на словах «не плачь» девчонка разревелась в полный голос. Та, кому Хебимару прочил славу страшнейшего из демонов, заливалась слезами, уткнувшись лицом в кимоно человека, которого знала всего пару недель. Если бы мог саннин-предатель увидеть сейчас эту сцену, он понял бы, сколько понадобится ему трудов и нервов для того, чтобы превратить это ласковое дитя в злобное чудовище.

— Все, слезы утекли и пусть не возвращаются, — выждав, когда Кицунэ немного успокоится, женщина улыбнулась и вытерла ей щеки рукавом кимоно. — Сейчас, давай я помогу тебе приготовить хороший завтрак, и ты сама будешь успокаивать своего деда. Никто так, как он, за тебя не переживает. Уж ты постарайся для него, хорошо?

Кицунэ ответила ей улыбкой, и слезы на глазах девочки начали исчезать. Выплаканное горе ушло.

Дедушка задерживался.

Кицунэ, приготовившая с помощью соседки вкусный и богатый завтрак, уже накрыла столик в комнате, успела привести себя в порядок и немного заскучать.

Прозвучал осторожный стук в дверь. Девочка решила, было, что это вернулся дед и предупреждает ее о том, что сейчас войдет. Но дверь не открывалась.

— Да? — смущаясь за задержку, Кицунэ открыла дверь и поклонилась, увидев стоящего в коридоре и поклонившегося ей мальчишку. — Могу ли я быть чем-нибудь полезна?

— Привет, — мальчишка, которого госпожа Хикари и ее слуги уже изрядно замучили непривычно вычурной речью, решил сразу сменить стиль разговора. — Я… Кицунэ-чан, ты не помнишь меня?

Кицунэ честно постаралась вспомнить, но не смогла. Слишком много перед ее глазами было в последнее время людей.

— Прошу простить мою неучтивость…

«Зараза! И эта нахваталась от гейш всякой словесной дребедени».

— А ты нормально разговаривать можешь?

— В каком смысле?

— Вот! Вот так и говори! Можно войти?

— Да, проходи. — Кицунэ сделала приглашающий жест. — Ты один из наших, с дедушкой Такео, зрителей. Верно?

— Да. Я из сиротского приюта господина Рюоты.

— А, да, мы выступали у вас недавно.

— Ага. Классное было представление! Кстати, меня зовут Сен! Дух дерева. А ты — Кицунэ, волшебная лиса. Здорово, правда?

— Приятно познакомиться, Сен, — девочка улыбнулась и бросила на мальчишку заинтересованный, хитрый взгляд. Люди нечасто называли ей свои имена. Если представился, значит, она ему нравится?

Кицунэ была еще совсем маленькая, но виденные в мультфильмах романтические и дружеские отношения уже манили ее. Щечки девочки-лисички украсил игривый румянец.

— Да, — мальчишка тоже начал краснеть и смущенно устремил взгляд в пол. — Я… я вот…

— Ты к нам в гости зашел? — ляпнула Кицунэ, все еще плохо знающая нормы человеческого общества.

— Не… я по делу! — Сен засуетился, краснея еще больше. Вот так, ни с того ни с сего, прийти в гости к девчонке? Глупости какие! У него очень важное дело, да. — Вот, — мальчик вынул из-за пояса кимоно небольшой конверт. — Это просила передать твоему дедушке госпожа Хикари.

— Хикари?

— Маэда Хикари. Очень знатная леди и близкая подруга великого дайме Торио! Еще бы, ведь она была одной из знаменитейших дам правящего двора! Говорят, ее много раз пытались похитить ниндзя сильнейших стран, присланные их дайме, но наши самураи крепко вломили подонкам! Если бы ты только знала, какая она, Хикари-сама, красивая! Обалдеть можно! А других таких добрых людей я вообще никогда не встречал. Знаешь, как ее называют? Камигами-но-отоме — Дочь богов!

Кицунэ взяла письмо и, задумчиво глядя на конверт, легким движением руки поправила прядь волос, соскользнувших при движении на ее лицо. Сен дрогнул и смутился еще больше. Леди Хикари истинно казалась дочерью богов, но и Кицунэ была красива и очень… очень… мальчишка еще не знал слова «женственна». Она была совсем не похожа на наглых и задиристых девчонок из приюта, не упускавших повода поддеть словом, высмеять или даже безжалостно унизить какого-нибудь мальчишку.

— А еще… — Сен протянул Кицунэ аккуратно сложенную на его ладони алую шелковую ленту. — Это… тебе. От меня…

Кицунэ посмотрела на ленточку и зарделась, но ее взгляд, брошенный на мальчишку, не содержал гнева или насмешки. Только ласковая благодарность и тепло.

Маленькая оборотница еще никогда не получала подарков. Только от деда, но это был совсем другой случай. Как реагировать? Как ответить на это действие?

Ответ дали все те же мультфильмы. Там мальчик подарил девочке красивую маленькую куклу в ярком платье. Наверное, ответ должен быть таким же, как в той сказке.

Кицунэ приняла ленточку и, шагнув ближе к мальчишке, встала на цыпочки. Положив руки ему на плечи, она осторожно коснулась его щеки губами.

Сен, обмерший, почувствовал, как его тело дрогнуло, словно пронзенное ударом молнии. Кицунэ, смущенная до крайности, отступила. Реакция мальчишки была совсем не та, что в мультфильме. Она опять что-то напутала?

Такео, возвращаясь к Кицунэ, встретил в коридоре общежития сияющего счастьем и блаженно улыбающегося мальчишку. Тот был настолько ослеплен наслаждением, что проплыл мимо старика, совершенно не замечая его присутствия.

— Не иначе опять лисичка моя постаралась, — Такео покачал головой. — Еще один без разума остался. Ох, эти девчонки! Все вокруг рушится, тени страшные из каждого угла лезут, а у них мысли только о сладостях да мальчишках!

Задумавшись о том, как жить дальше, Такео вошел в комнату без стука. Кицунэ вертелась перед зеркалом, завязывая в своих волосах пышный бант из алой ленты.

— Вот ведь прохвостка! — фыркнул старик. — Уже на подарок нарвалась от поклонников?

— А что? — Кицунэ кокетливо повернулась, взглянув на деда. — Красиво! Правда, деда?

— Красиво, красиво. Кто был тот молодой человек? Один из зрителей твоего художества?

— Да. Его Сен зовут.

— Понравился тебе?

— Симпатичный, — Кицунэ слегка покраснела и хихикнула. — Деда, а деда?

— Ну что?

— Можно я с ним на праздник в честь дня рождения дайме пойду?

— Пригласил?

— Да.

— И что ты сказала?

— Что мне нужно у тебя разрешения спросить.

Такео, вздохнув, сел к столу, попутно отмечая, как богато и аппетитно накрыт стол. Кицунэ для него расстаралась? Похоже на то. Нежданный посетитель сбил с настроя, эх. Сейчас был бы донельзя милый завтрак. Или, скорее, уже обед, в семейном кругу, с обоюдными извинениями и ласковыми фразами.

— Это хорошо, что ничего не наобещала напрасно, — сказал старик со вздохом. — Нам нужно уехать из города, Кицунэ.

— Надолго?

— Навсегда.

— Навсегда? — румянец на щеках Кицунэ начал таять, заменяясь бледностью. — Почему? Это… из-за меня?

— Я тоже виноват. Наши проделки с выступлениями были слишком заметны, и враги уже на пути сюда. Нам нужно скрыться. Понимаешь, Кицунэ?

Девочка поникла и с донельзя несчастным видом села к столу.

— Враги… я понимаю.

Снова все бросить. Мирную жизнь. Хороших, добрых людей, с которыми Кицунэ едва успела познакомиться. Зрителей, которые были благодарны ей за красивые сказки. Снова бежать, спасаться и прятаться. Девочка не хотела этого. Хотелось, очень хотелось, пойти на праздник вместе с тем мальчиком и повеселиться от души. Но… враги не станут ждать. Что им надо? Почему они не могут отстать и исчезнуть? Кицунэ ведь никому не желает зла.

Слезы хлынули из глаз девочки, и она, стыдясь своей слабости, закрыла лицо ладонями.

Такео печально отвел взгляд и вдруг увидел белый конверт, лежащий на краю столика. Это еще что?

Открыв письмо, старик развернул бумагу и вчитался в строчки знаков на белом листе. Не может быть!

Глаза старика изумленно округлились. Маэда Хикари? Та самая Маэда Хикари?! Та, что когда-то была светом надежды для печальной, умирающей страны и символом грядущего счастья? Такео, конечно, знал, что леди Хикари живет в Сандзе, но даже не надеялся когда-либо привлечь ее внимание. Хикари была для него столь же возвышенной особой, как богини и прекрасные девы из сочиненных им самим, сказок. Из сказок? А что если…

Человек, переживший боль тяжкой утраты, сможет понять и помочь другому, которому грозит подобное горе. «Связующая нить» — лишь средство отсрочить казнь. Лидеры селения Воды едва ли сочтут эти меры достаточными. Единственный шанс спастись для Кицунэ — найти себе могущественного и надежного покровителя.

Девочка плакала, съежившись и сжавшись. Не надо плакать. Может быть, еще не все потеряно.

Такео улыбнулся. «Тигренка нельзя путать с кошкой», — сказал ему Гесшин при расставании, с тем намеком, что тигренок вырастет в тигра и съест своих хозяев. Но не ошибся ли помешанный на войне шиноби, увидев тень котенка на земле и испугавшись схожести этой тени с тенью тигра? Что до пословиц, Такео знал еще одну, более подходящую для этого случая: «Из котенка тигра не вырастить».

Подсев к Кицунэ, старик протянул руку и провел ладонью по голове своей названой внучки.

— Все будет хорошо, Кицунэ-чан. Я никому не дам тебя в обиду.

Девочка прильнула к старику, даря нежность и прося защиты от всего плохого на свете.

«Я буду защищать тебя, Кицунэ, от любого врага. Даже если нам суждено расстаться уже сегодня. Даже нашим расставанием я буду защищать тебя. Ради того, чтобы встретившись позже, с гордостью увидеть, каким хорошим человеком ты стала».

Склонившись, Такео с любовью поцеловал мягкие волосы маленькой оборотницы.

Когда старик и его приемная внучка покидали дом, Такео не постеснялся применять гендзюцу отвода глаз.

Самурай, старый боец, в котором даже возраст и долгая мирная жизнь не смогли стереть след военной выучки, проводил гостей к покоям, в которых гостей приняла сама хозяйка дома, госпожа Хикари.

По пути девочка совершенно несдержанно озиралась по сторонам. Прекрасный сад, с маленькими прудами и искусственными водопадами, очаровал ее своим видом. Белый снег, впервые увиденный сегодня, Кицунэ воспринимала как диковинное украшение.

Однако дул довольно холодный ветер, и, одетая только в летнее кимоно, Кицунэ основательно продрогла. Большой радостью для нее было укрыться от зимней стужи в стенах хорошо отапливаемого, каменного особняка. Это здание строилось с учетом суровых зим, что приходили в страну Водопадов пусть с легким запозданием, но неизменно. Оставив обувь в холле и в одних носочках ступая по мягким коврам, Кицунэ слегка сомлела от окутавшего ее тепла и расцвела довольной улыбкой.

Самурай, не произнося ни слова, вел иллюзиониста и его воспитанницу за собой. По пути им встретилась пара служанок в черных платьях с белыми воротничками и передниками. Кицунэ отметила заинтересованные взгляды на себе с их стороны. Что такое? Она странно выглядит? Почему эти пожилые тети на нее так косятся?

Такео дернул Кицунэ за рукав, когда девочка начала смущенно поправлять одежду, выискивая допущенную несуразность. Дед ободряюще улыбнулся внучке: все в порядке.

Старый страж открыл дверь перед гостями, впустил их в большой зал с богатой, даже немного вычурной обстановкой и вошел следом, закрыв дверь и сев на корточки слева от входа. Кицунэ с удивлением оглянулась на него, потрясенная мгновенной переменой. Самурай, живой человек, вдруг словно обратился в одну из статуй, украшавших зал.

Такео слегка толкнул пальцами в плечо Кицунэ и, опустившись на ковер, пал ниц перед дамой в роскошных одеяниях, сидящей на возвышении у дальней от входа стены зала.

Девочка повторила действия своего деда, но украдкой продолжала следить за хозяйкой дома. Мальчик из приюта, Сен, говорил, что госпожа Хикари очень красива. Он не врал и не преувеличивал. А дедушка сказал, что леди Хикари — пожилая придворная дама. Пожилая — это бабушка? Может, Хикари уже и бабушка, но выглядит она куда красивее, чем многие тридцатилетние женщины. И дело тут далеко не только в роскошных нарядах или косметике. Лицо Хикари, лишенное морщин, ее глаза и улыбка лучились добротой. Кицунэ сразу решила, что этот человек ей нравится и достоин искреннего хорошего отношения.

— Скажите мне, Такео-сан, Кицунэ-чан, — произнесла Хикари, когда должные церемониальные приветствия были исполнены. — Не преувеличены ли слухи, что ходят о вас среди жителей этого города? Действительно ли вы можете создавать реалистичные трехмерные видения, повторяющие действие, виденное вами в фильме или даже в рисованной анимации?

— С вашего позволения, госпожа, отвечу я. — сказал Такео. — Мне такие силы неподвластны. Я могу создать объемную красочную иллюзию, но не могу копировать образы и звуки достаточно точно. Моя названая внучка, Кицунэ, наделена этим удивительным даром. Скажу без преувеличения, ее способности запоминания и повторения поистине удивительны. Она может воссоздать в трехмерном пространстве виденное на экране. Часто страдают пропорции… например, при последнем создании иллюзии известной певицы Кицунэ сотворила образ поющей лилии Сачи ростом со среднего человека. Внучка никогда не видела певицу вживую и потому не знает, что Сачи миниатюрна, гораздо ниже, чем большинство людей. По счастью, из зрителей никто тоже не видел Сачи, кроме как на экране, и не заподозрил ошибки.

Кицунэ обиженно глянула на Такео. Зачем перед людьми позоришь, деда? Можно было ведь и умолчать об этой промашке.

— Значит, при должном знании копии идеальны? — Хикари улыбнулась.

— Можно я покажу, дедушка? — пискнула Кицунэ. — Можно?

— Не болтай! — Такео схватил сидящую на корточках девчонку за макушку и силовым нажатием заставил ее ткнуться лбом в ковер на полу.

— Позволите ли вы мне взглянуть на вашу воспитанницу поближе, Такео-сан? — спросила хозяйка дома и, дождавшись разрешения от иллюзиониста, взглянула на Кицунэ. — Дитя, подойди.

Девочка поднялась и приблизилась к леди, которая протянула руку и, коснувшись ее подбородка, принялась рассматривать лицо.

— Какой очаровательный ребенок! — Хикари вздохнула, подарив девочке теплую улыбку. Кицунэ слегка покраснела, довольная похвалой, и бросила на женщину по-детски кокетливый взгляд. — Ты покажешь мне свое умение, Кицунэ-чан?

— Для меня будет радостью сделать приятное для вас, добрая госпожа, — ответила девочка с низким поклоном. — Какую иллюзию вы желали бы увидеть?

— У меня хранится несколько драгоценных кассет с видеозаписями. Можешь ли ты вернуть мне те времена, что скрыты в них, хоть на минуту?

— Хикари-сама! — одна из статуй позади хозяйки дома вдруг шевельнулась, оказавшись не деревянной куклой, а живой седовласой старушкой в блеклом кимоно. — Прошу вас, не нужно беспокоить тени умерших. Это ранит вашу душу еще больше, и ваши любимые…

— Я буду молиться о том, чтобы духи моей семьи простили мне эту слабость, Така-сан. Каждый день одиночества в этом мире мучителен. Увидеть образы тех, кого я люблю… это будет счастьем для меня, а не болью. Прошу, пойми и не осуждай. Проводи Кицунэ-чан в видеозал и покажи ей нашу семейную хронику.

Служанка довольно долго колебалась, но, не смея перечить госпоже, увела Кицунэ. Девочка оглянулась на деда, и тот хмуро кивнул ей. Хорошо, что поговорить с леди Хикари удастся без свидетелей. Если не считать за свидетеля молчаливого самурая у дверей.

— Не беспокойтесь, Такео-сан, — Хикари заметила, как посуровел иллюзионист. — Вас ждет щедрое вознаграждение.

— Благодарю, госпожа, но не о деньгах волнуюсь я сейчас. Я должен признаться в том, что пришел сюда, надеясь на вашу помощь. Теперь, когда Кицунэ увели, я могу поговорить с вами откровенно, не боясь смутить ее или испугать.

— О чем же вы хотите поговорить, Такео-сан?

— Кицунэ — не обычный ребенок. Она даже не обычное дитя шиноби. Это искусственно созданный человек, с некоторыми очень специфическими умениями. Ее можно было бы воспитать как грозного воина, уровня воина-дракона или даже выше.

— Она действительно так сильна?

— Сейчас ее умения совершенно не развиты, но даже намеков на их присутствие хватило для того, чтобы лидер скрытого селения Воды отдал приказ о ее казни…

Такео рассказал Хикари о том, как встретил Кицунэ, о Хебимару и событиях последних дней. Вкратце обрисовал умения, которыми Кицунэ владела или могла владеть по замеченным признакам. Умолчал старик только об умении девчонки менять свой облик.

— Чего же вы хотите от меня? — выслушав, задала вопрос Хикари.

— Молю вас, госпожа. Помогите мне спасти Кицунэ! Она никому не желает причинить зла и не заслуживает того, чтобы на нее охотились, словно на дикого зверя! Все что я хочу, это нормальная жизнь для моей приемной внучки. Пусть Кицунэ и не одной крови со мной, но за эти несколько дней она стала мне семьей и частью меня.

— Вы хотите, чтобы я взяла ее под свое покровительство?

— Этого будет мало. Ваше слово, может, и остановит шиноби Воды, но не воинов других клановых альянсов и не Хебимару, который может скоро появиться в Сандзе. Кицунэ нужно увезти отсюда. Посмотрите, — Такео показал Хикари свою ладонь, на которой была нарисована и въелась в кожу круглая черная печать, уменьшенная копия той, что была нанесена этой ночью на спину Кицунэ. — Это…

Такео рассказал о том, что вынужден был совершить ради отсрочки казни Кицунэ.

— «Связующая нить»… — Хикари содрогнулась.

— Теперь она привязана ко мне надежным узлом, который уже не снять с нее никому и никогда. Я использовал максимальную дистанцию привязки, но… если Кицунэ удалится от меня на расстояние, превышающее сорок километров, печать сожжет ее. Я не хотел… но выбора не было.

— Я понимаю, Такео-сан.

— Благодарю вас, госпожа, — Такео коснулся пола лбом в низком поклоне. — Но «Связующая нить» — не гарантия того, что враг успокоится. Я не могу снять нить с Кицунэ, но могу перевязать свою печать на кого-нибудь другого. Дайте мне надежного человека, который смог бы увезти Кицунэ из Сандзе. Куда угодно, хоть на край света! Когда все утихнет, я смогу снова найти их и заберу девочку, но сейчас мне нужно расстаться с ней и увести преследователей за собой. По пути сюда я взял на себя смелость воспользоваться гендзюцу отвода глаз, и никто не видел моего прихода к вам.

— Это весьма предусмотрительно. Вы правильно сделали, что обратились ко мне, Такео-сан. Прошло много лет с тех пор, как я лишилась своей семьи, но боль не утихла до сих пор, и я прекрасно понимаю ваше стремление спасти близкого человека.

— Благодарю вас, госпожа. Но я должен предупредить вас еще о некоторых вещах. Утаивать их и принимать согласие в помощи, укрывая от вас истину, — постыдно и недостойно с моей стороны. Кицунэ — искусственно созданный человек, я говорил вам уже об этом, но это не все. Она создана по модели первых поколений.

— Что?!

— Да. Она беспола и бесплодна. На это есть свои причины. Есть кое-что, что напугало даже ее создателя. Возможно, еще на стадии развития зародыша он понял, что создает очень сильное существо, и обезопасил себя на будущее, как пытались обезопасить себя ученые старой империи, создававшие первых шиноби и самураев. У Кицунэ никогда не будет детей.

— Что же внушило ее создателю страх?

— Иллюзии сами по себе очень сложно применять в бою. Контроль над тремя элементами Ци и обучаемость не делают Кицунэ равной воину-дракону. Все дело в том, что моя приемная внучка полностью оправдывает свое имя. Она — оборотень.

— Вы подразумеваете, что эта девочка может превращаться в лису? — Хикари смотрела на Такео с подозрением. В своем ли уме этот старик?

— В лису? Нет. Она может менять облик, превращаясь в любого человека, которого увидит или ясно представит. Сейчас она выглядит как шестилетняя девочка, только потому, что хочет так выглядеть. На самом деле Кицунэ чуть больше года.

— Что?! Один год? Вы шутите, Такео-сан?

— Я сам не поверил, когда Кицунэ сказала мне свой возраст, но ее поведение и масса глупостей, которые она натворила, убедили меня в том, что малышка не лгала. Это совсем еще маленький ребенок. Пусть оборотень, но она — глупое и доброе дитя, которое не успели испортить ни ее демон-хозяин, ни жестокость окружающего мира. Я только хочу… хочу, чтобы Кицунэ немного подросла, как все дети, огражденная от ужасов реальности. Хочу, чтобы она выросла человеком, а не озлобленным зверем, как многие дети шиноби, познавшие ненависть прежде, чем разум их успел окрепнуть.

— Значит, оборотень?

— Да, Хикари-сама. Если вы согласитесь помочь, я прикажу ей сменить облик. Никто не видел нашего прихода сюда, и о возможностях Кицунэ в городе неизвестно. Она изменит свою внешность, и вывезти ее из города тайно будет несложно.

— Я хочу взглянуть на ее умение перевоплощения.

— Как пожелаете, госпожа.

Така привела Кицунэ в комнату на втором этаже особняка. Девочка с интересом рассматривала, интерьер комнаты, исполненный в мягких, успокаивающих тонах, фотографии на стенах и блестящую, громоздкую аппаратуру.

— Садись здесь, — указав на кресло, сказала Така не слишком-то любезно. — Сейчас я включу видео. Можешь смотреть и запоминать. Ох, не нравится мне это. Совсем не нравится!

Кицунэ обиженно глянула на сердитую бабку, не понимая, на что та злится. Странно. Ну и ладно. Госпожа Хикари хочет увидеть иллюзии, значит, будут иллюзии. И дедушка разрешил. Все нормально.

Внимание девочки сосредоточилось на том, что происходило на экране.

Прогулка по саду. Донельзя помпезный выход в свет. Кадры с какого-то праздника. Купание в реке.

Кицунэ смотрела хронику, отмечая и запоминая образы людей, их одежду, голоса и движения. Это было интересно. Девочка смотрела на Хикари, совсем еще молодую, удивительно изящную и красивую. На ее мужа, представительного министра в строгом костюме и шляпе, на двух маленьких мальчиков, одного постарше, другого помладше, и на очаровательную юную леди, которую Кицунэ, увидев в первый раз, приняла за Хикари в детском возрасте. Ошибку свою она поняла, увидев госпожу и ее юное подобие рядом.

— Госпожа Така, а кто эта девочка? — спросила Кицунэ. — Это клон госпожи Хикари?

Така дернулась, словно ее ударили, и покраснела от гнева, едва сдерживая эмоции.

— Ни в коем случае при госпоже такого не произнеси! Надеюсь на ваше благоразумие, юная леди!

Пробормотав извинения, Кицунэ испуганно умолкла.

На экране меж тем Хикари, тиская в объятиях ту девочку, осыпала ее виски и волосы поцелуями. Похоже, госпожа очень любила ее. Интересно, где сейчас эта девочка?

Прошло немало времени, прежде чем в коридоре раздался звук тихих шагов и шорох одежды. Хикари, Такео и сопровождающий их самурай Микио вошли в комнату. Кицунэ вскочила с кресла и поклонилась им.

— Кицунэ-чан, — сказал Такео. — Госпожа Хикари хочет увидеть твою способность к перевоплощению. Возьми эту одежду, — иллюзионист протянул девочке пушистый банный халат, расшитый вычурными узорами. — И прими облик… одной из гейш госпожи Мегуми. Любой, на твой выбор.

— Хорошо, — Кицунэ обрадованно кивнула. Ей нравилось превращаться. Один и тот же облик много дней подряд — это так скучно! — А где мне переодеться?

— Микио-сан, будь добр, принеси ширму, — распорядилась Хикари. — Прошу тебя.

— Да, моя госпожа.

Самурай ушел в соседнюю комнату и вернулся со складной ширмой из дерева и плотной, красиво раскрашенной бумаги.

Укрывшись за ширмой, Кицунэ стянула с себя кимоно, чулки и белье. Повесив одежду на ширму, девочка задумалась. Гейши Мегуми? Она хорошо помнила облик тех женщин, но будет ли приятно леди Хикари видеть их? Чужих людей, к которым госпожа может испытывать только равнодушие?

Кицунэ не нравилось, когда к ней испытывали равнодушие. Ей нравилось веселить людей и доставлять им радость. В глазах госпожи светилось истинное счастье, когда она, в семейной хронике, обнимала ту девочку. Что если…

Кицунэ, хулигански хихикнув, начала превращение.

— Я готова, — сказала она минут через пятнадцать, заворачиваясь в мягкий халат. — Можно выходить?

— Выходи, — прозвучал голос Такео, и Кицунэ, склонив голову, шагнула из-за ширмы.

Старый иллюзионист удивленно посмотрел на воспитанницу. Среди гейш старухи Мегуми светловолосых никогда не было. Что это значит? Такео еще не успел понять, что случилось, когда Хикари, Така и даже самурай Микио начали вдруг стремительно бледнеть.

Золотоволосая юная леди лет шестнадцати, что вышла из-за ширмы, подняла голову и с милой улыбкой взглянула на четверых людей, ожидающих чуда, но совсем не такого. Синие глаза стройной красавицы были озарены нежным теплом, тонкие брови изгибались дугой, придавая лицу чарующее детское выражение.

Така и Микио обмерли, теряя способность двигаться, говорить, и даже дышать. Хикари вдруг со стоном осела и упала на колени.

— Хикари-сама! — Кицунэ, опережая служанку и самурая, дернувшихся к хозяйке, подскочила к женщине и подхватила ее под руки, не позволяя упасть.

— Аи-чан… — белая как мел Хикари подняла руку и коснулась лица Кицунэ. — Все боги мира… Аи-чан, ты…

— Хикари-сама, — слезы хлынули из глаз Кицунэ. — Простите меня! Простите, я не хотела вас напугать!

— Не плачь, Аи, — Хикари крепко стиснула девочку в объятиях. — Я не прощу себя, если снова увижу слезы на твоих глазах. Ты все такая же… ты все такая же, как в тот день… тот проклятый день…

Кицунэ прижалась щекой к щеке пожилой женщины, и слезы их смешались. Хикари судорожно всхлипнула.

— Я не могу простить себе, что мое сердце не остановилось вместе с сердцами твоих братьев, твоего отца и твоим сердцем. Зайчонок мой… мое солнышко… сколько я молилась всем богам мира о том, чтобы они вернули мне семью! Кого-нибудь… хоть тенью… видением во сне… но вот ты… Аи-чан, наяву… живая… со мной…

Растерянная, смущенная и напуганная эффектом своей шаловливой выходки, Кицунэ не могла удержать дрожь.

— Не бойся, дочка, — женщина сжала ее в объятиях еще крепче и принялась гладить по голове ладонью, с наслаждением чувствуя мягкость ее шелковистых волос. Ощущение, так и не забытое за долгие тридцать лет. — Я больше не позволю никому причинить тебе боль. Милая моя… больше я не позволю нас разлучить. Никогда.

Такео покинул дом госпожи Хикари через пару часов. Ладонь, лишенную печати «Связующей нити», жутко саднило, но старик не замечал боли, терзаемый противоречивыми чувствами. Выходка Кицунэ глубоко задела его. Что это было? Детская шалость по недомыслию или коварный расчет и игра с чужими чувствами? Такео так привык к Кицунэ, что воспринимал ее как обычного человека, но вот… она показала свою истинную сущность? Позавидовав кому-то, девчонка-оборотень приняла его облик и обратила незаслуженную любовь на себя. Какая подлость и бесстыдство лезть на чужое место! Могла ли девочка-лисичка обманывать и его, старика, желающего видеть в ней только хорошее? Похоже, что Кицунэ вовсе не так невинна, как казалась. Госпожа Хикари словно сошла с ума, увидев «воскресшую» дочь. Немудрено повредиться в рассудке после такой выходки!

— Негодная девчонка! — злой и глубоко расстроенный, Такео выругался. — Вот ты как, да? Эх, Кицунэ-чан!

Воин, лицо которого было закрыто пластиковой маской, наблюдал с крыши здания за стариком, слишком самоуверенно полагавшимся на свои иллюзии. Подняв радиопередатчик к лицу, разведчик сухо произнес:

— Шесть-два, лидеру. Объект покинул зону. Применение сильного дзюцу в здании подтверждаю. Уверенность в местонахождении цели — сто процентов.

— Поддерживайте защитный периметр, — приказал Сарутоби. — Всем быть настороже, не исключено, что Хебимару следует за нами по пятам.

— Но почему вы так уверены, Сарутоби-сама, — произнес лидер спецотряда, обращаясь к главе селения, — что эта девочка, которую привел в особняк старик-иллюзионист, именно тот самый ребенок, что скрылся от нас после разгрома базы Хебимару? Ее описывали как симпатичное дитя шести лет. Тому ребенку было лет десять, а не шесть, и он был вовсе не красив. Одни клыки во рту чего стоят!

— Всему ответ — гендзюцу. Клан Отани тем и силен, что может применять свои техники без опаски оставить следы и привлечь внимание самураев. Такео-сан мог обманывать зрителей и прохожих с помощью гендзюцу. Я уверен, что это именно та, кого мы ищем. Оставайтесь на месте. Я отправляюсь за ней, попробую поговорить с хозяйкой особняка. Вполне возможно, мне удастся убедить ее отдать нам создание Хебимару добровольно.

Кицунэ сидела в кресле, поджав ноги. Она понимала, что опять что-то сделала не так, сильно расстроила дедушку, рассердила самурая и служанку, а Хикари-сама…

Хикари-сама была потрясена. Глубоко потрясена.

— Дедушка самурай, простите меня, — сказала Кицунэ, жалобно взглянув на Микио, что сидел на коврике перед ней и не сводил с девочки внимательного взгляда. — Я правда не хотела ничего плохого! Честно-честно!

Самурай, больше похожий на статую, чем на живого человека, ничего не ответил. Еще больше смущенная и напуганная, Кицунэ всхлипнула и уткнулась личиком в свои коленки. Так она просидела минут десять, беззвучно плача.

— Можно мне принять прежний облик? — умоляюще произнесла девочка. — Пожалуйста!

— Нет, — без выражения в голосе ответил самурай. — Хочешь еще больше ранить госпожу Хикари?

— Нет, не хочу. А… а где дедушка? Куда он ушел?

Самурай ничего не сказал. Кицунэ сжалась в комочек и с детским максимализмом начала думать о смерти. Она наделала столько ошибок! Все считают ее настоящей дурочкой, она приносит только беды и огорчения окружающим. Может быть, будет лучше, если она умрет? Может быть, всем станет легче, а кто-нибудь даже пожалеет ее и вздохнет над ее печальной судьбой…

Глубоко раненная и впавшая в отчаяние, Кицунэ даже не заметила, как в комнату вошла Хикари. Увидев свою «дочь», сжавшуюся в кресле и беззвучно плачущую, женщина с мучительным вздохом бросилась к ней.

— Что с тобой, милая? Тебе плохо? Прости, что так надолго оставила тебя одну.

— Не извиняйтесь, госпожа. Вы простите меня. Ведь я… я не хотела…

Хикари стерла слезы со щек Кицунэ поцелуями, и улыбнулась.

— Я все понимаю. Пойдем со мной, Аи-чан.

— Но… но я…

Хикари коснулась губ Кицунэ пальцами, заставляя ее замолчать.

— Пойдем. Я кое-что покажу тебе.

В коридоре уже строем стояли все обитатели особняка. Четыре горничные, повариха, садовник, двое чернорабочих, служанка Така и второй из самураев, Ясуо.

Кицунэ в страхе спряталась за спину Хикари, но ее успели рассмотреть все. Самой младшей из слуг было уже больше сорока пяти, и каждый помнил юную леди, с исчезновением которой свет в этом доме померк на бесконечные тридцать лет.

Раздалось аханье женщин и вздохи потрясения мужчин. Две горничные, видевшие приход Кицунэ в этот дом, изумленно хлопали глазами. Им объявили, что иллюзионист Такео обманул их с помощью гендзюцу, до времени пряча истинный облик девочки, неотличимо похожей внешне на погибшую дочь хозяйки этого дома.

Хикари нахмурила брови, и прислуга спешно рассредоточилась по дому, начиная тихонько шептаться меж собой.

— Не обращай внимания на моих слуг, Аи-чан, — сказала Хикари, ободряя смущенную девочку. — Нельзя винить их за удивление.

— Хикари-сама, вы только не расстраивайтесь, но ведь я не…

Женщина снова заставила Кицунэ замолчать прикосновением пальцев к губам.

— Пойдем.

Хикари привела Кицунэ в большую и светлую комнату, аккуратно прибранную и ухоженную. Кицунэ с прорезавшимся сквозь смущение интересом огляделась по сторонам. Эта комната принадлежала девочке. Плюшевые зверята сидели в углу, зеркало сверкало над резным будуаром. У окна расположился удобный ученический стол, а возле него стоял открытый школьный портфель. Тетради и несколько учебников лежали на столе. Листы открытой тетради украшали аккуратно написанные значки арифметических уравнений. Недорешенная задачка, отложенная на потом. Ручка с белым, пушистым шариком на колпачке, оставлена возле тетради. Хозяйка даже не закрыла ее. Думала вскоре вернуться и снова сесть за уроки?

Лакированный шкаф был приоткрыт, на аккуратно прибранной постели лежала оставленная здесь при переодевании девчоночья легкая кофта. Мягкие тапочки, стоящие у кровати, ждали свою хозяйку, которая должна скоро вернуться.

Кицунэ присмотрелась и дрогнула. Те, кто ухаживал за комнатой, старательно пытались стереть следы времени, но люди не всесильны. Как давно уже лежат здесь эти вещи? Почему их хозяйка не возвращается?

— Посмотри, Аи-чан. Здесь все в точности так, как в тот день, когда ты ушла. Эта комната тридцать лет ждала твоего возвращения, как до сих пор ждут возвращения твоих братьев и отца их комнаты и кабинет. Никто не смеет что-либо менять. Я знала… что однажды кто-нибудь из вас, вернется сюда. В наш дом, где я не уставала ждать.

— Хикари-сама… — Кицунэ почувствовала жгучую горечь, подкатившую к ее горлу.

— Я не знаю, кого из богов мне благодарить, — Хикари опустилась на колени и взглянула в глаза девочки. — Но молитвы мои услышаны. Не может быть такого сходства. Уже тогда, когда я впервые тебя увидела, я была поражена и почувствовала… почувствовала, что это ты. Дело не во внешности. Твой взгляд и характер… отзвуки в голосе… этого не скопируешь. В тебе ее душа.

Кицунэ недоуменно молчала. О чем говорит эта тетя? В ее голосе столько боли и счастья! Она взаправду принимает ее за ту девочку, которая была снята на видео?

— Я виновата перед тобой, Аи-чан, — обняв окончательно растерявшуюся оборотницу, зашептала ей на ушко Хикари. — Моя боль и молитвы не позволили тебе обрести покой, и ты скиталась по миру, пока не смогла возродиться в виде меняющей обличья девочки-шиноби. Ты искала меня, даже все позабыв, и вот… ты здесь. Аи. Моя Аи.

— Вы ошибаетесь, госпожа. Молю вас, простите меня за этот обман. Я… я не ваша дочь.

— Может быть. Может быть, я сошла с ума и радуюсь самообману, заставляю себя видеть то, что хочу видеть, но даже если так, Аи-чан… Кицунэ… останься. Будь со мной. Прошу, не оставляй меня, снова.

Кицунэ обняла руками женщину за шею и, пытаясь утешить, ласково шепнула:

— Пожалуйста, госпожа, не плачьте. Если вы не хотите, чтобы я ушла, я буду счастлива остаться с вами. Я и дедушка, мы сможем показать вам множество очень красивых и радостных сказок. Вы добрый человек, и я придумаю для вас самую веселую историю! Такую, какую всегда хотел придумать дедушка.

— Аи-чан! — Хикари так стиснула девчонку в объятиях, что та испуганно запищала. Кицунэ еще не успела укрепить свои кости и испугалась, что хрящи могут сместиться.

— Хикари-сама…

— Извини, извини, — женщина смущенно рассмеялась, ослабляя объятия, а затем и вовсе освобождая только что вновь обретенную дочь.

Хикари отступила на шаг и долго любовалась Кицунэ, с наслаждением разглядывая ее.

— Хикари-сама… — не выдержала девочка после нескольких минут затянувшегося молчания.

— Ох, да что это я? — Хикари всплеснула руками. — Совсем голову потеряла! Аи-чан… Кицунэ… сейчас я пришлю… нет, лучше сама. Так! Ты, наверное, голодна? Конечно, голодна, я прикажу подать обед. Но сначала тебе нужно переодеться и привести волосы в порядок. Ох, милая моя, где же здесь гребень? Подожди, я сейчас все найду.

Степенная и важная леди превратилась в самую обыкновенную женщину и начала метаться по комнате, то принимаясь вынимать из шкафа одежду, то хватаясь за расчески, лаки для волос или косметику. Кицунэ, начиная успокаиваться, не сдержалась и хихикнула, столь забавно это выглядело.

Неожиданно раздался стук в дверь. Кицунэ и Хикари, отвлекшись от своих занятий, обернулись к вошедшей служанке и самураю, что ее сопровождал.

— Госпожа, — произнесла Така с поклоном. — К вам посетитель.

— Извинитесь перед ним, прошу…

— Это очень важный посетитель, он хочет поговорить с вами насчет этой юной леди, — служанка взглянула на Кицунэ.

— Он назвал себя?

— Да, госпожа. Это влиятельный человек из… из большой страны на западе.

Из страны Лесов? Шиноби Ветвей, не иначе. Служанка не хочет пугать Кицунэ и говорить ей о том, что враги уже нашли этот дом.

— Если так, то мне придется принять его. Така-сан, побудьте с Аи, пожалуйста. — Хикари, пробормотав извинения перед девочкой, поспешила удалиться.

Самурай Микио, последовал за ней, обменявшись быстрыми взглядами со служанкой.

Пара минут, и Така осталась наедине с девочкой.

— Визит гостя очень кстати, — произнесла старушка, приближаясь к маленькой оборотнице, нервно сжавшей в руках пару вещей из одежды. — Хорошая возможность разобраться с тобой. Положи все на кровать. Это не твое.

Кицунэ поспешила подчиниться. Служанка, миловидная старушка, с момента ухода госпожи вдруг сразу превратилась в грозную и величественную хозяйку, седовласую повелительницу с цепким взглядом. Отнюдь не теплым, и не дружественным. Почти без сопротивления Така раздавила волю Кицунэ своим авторитетом.

Высохшие от времени тонкие пальцы старухи вцепились в плечо девчонки.

— Ну, юная мошенница, — произнесла Така. — Теперь поговорим. Мне безразлично, оборотень ты, бог или демон. Я хочу знать, кто надоумил тебя затеять эту жестокую игру с моей госпожой. Хочешь, чтобы она повредилась в рассудке? Пытаешься выдать себя за ее дочь? Отвечай, негодница! Что тебе нужно? Деньги? Секреты мастерства? Имя благородной семьи? Наследство?

Кицунэ снова растерялась, не зная, что ответить и как поступить. Старуха, не терпя заминки, подняла обе руки и, приложив ладони к вискам Кицунэ, ударила парализующим гендзюцу.

— Я вызнаю все о твоих планах, мерзкая девчонка, и навсегда отучу пользоваться чужим горем! Открой мне… свой разум!

Вспышка боли резанула сознание маленькой оборотницы. Девочка испуганно закричала, но язык и горло уже онемели. По телу разливался холод, и реальность начали окутывать туманные видения.

Сарутоби внимательно смотрел на женщину, сидящую перед ним. Маэда — известная семья, но родовое имя леди Хикари получила от мужа. Министр внешней политики страны Водопадов, Маэда Кацуо действительно был очень богатым и влиятельным человеком, раз ему досталась в жены эта женщина.

Один из правителей старой империи, помешанный на женской красоте и обожавший гейш, отдал приказ центру генетических исследований создать красавицу, воплощавшую в себе его представления о богине. После полутора десятков лет труда и экспериментов задание было выполнено. Идеальная, по вкусам императора, девушка была создана и представлена владыке.

Появление ее произвело самый настоящий фурор в высшем обществе. Заказы от высокопоставленных лиц на генетически измененных гейш и наложниц потекли рекой, но жадный император отдал указ о запрете создания новых божественных красавиц.

Тайное производство продолжалось только для особых заказчиков, когда предложенные деньги перевешивали страх перед императорскими соглядатаями и смертной казнью. Генетически измененные гейши и ойран остались чрезвычайно редки, но в них было вложено все искусство создателей и воспитателей. Камигами-но-отоме, как с легкой руки императора начали называть их, пленяли умы властителей, поэтов и художников во все времена.

Удивительной красоты и кроткого нрава леди царили в высшем свете даже после развала империи, но постепенно их число уменьшалось. Часто, очень часто божественные куртизанки становились жертвами черной зависти и интриг. Созданные для любви, они были беззащитны против козней конкуренток, не способны на подлость и доверчивы как дети. Одну за другой камигами-но-отоме безжалостно вытесняли из этого мира.

Маэда Хикари не стала жертвой роковой красоты, губящей ее род, но беда, которая могла настичь любую женщину правящего круга, нанесла страшный удар. Желая избавиться от ее мужа-министра, высокопоставленные чиновники страны Водопадов подослали убийц. Маэда Кацуо сам принес в дом экзотический фрукт, подаренный его другом-путешественником. Хикари своими руками резала удивительный подарок от надежного человека, не подозревая, что незадолго до того подобравшийся шиноби успел наполнить фрукт смертельным ядом. Убийца вернулся к хозяевам с докладом об успехе. Министр и его дочь, случайная жертва, погибли.

Боясь мести от сыновей министра, заговорщики снова подослали шиноби. После первого, провалившегося покушения Хикари умоляла неизвестных врагов пощадить ее детей, но все напрасно. Второе покушение было удачным, и тридцативосьмилетняя женщина осталась одна в опустевшем доме.

Камигами-но-отоме Хикари так и не смогла прийти в себя после такого удара. Сейчас ей уже шестьдесят семь, но туман боли и страданий так и не исчез из ее глаз. Неудивительно то, что человек, подобравший на улице чудовищное создание безумного ученого, привел маленького монстра сюда. Мать, лишившаяся собственных детей, не бросит нуждающегося в защите ребенка, даже если у того изо рта торчат клыки, а лицо мало похоже на человеческое.

— Чем я могу быть вам полезна, Сарутоби-сама? — вежливо спросила хозяйка дома своего гостя.

— Я должен просить у вас прощения за неожиданный визит, госпожа Хикари, — ответил ей глава селения Ветвей. — Но чрезвычайные обстоятельства вынуждают меня нарушить ваш покой. Ребенок, которого привел к вам старик-иллюзионист, знаете ли вы, кто он?

— Да, Сарутоби-сама. Такео-сан поведал мне все, что удалось узнать ему самому и шиноби селения Воды.

— В таком случае вы должны знать о том, кто истинный хозяин Кицунэ.

— Не примите в обиду, Сарутоби-сама, но образ вашего ученика вышел в словах господина Такео весьма пугающим, и я склонна верить в правдивость описания.

— Не смею спорить. Талант и строгое послушание Хебимару затмили мне глаза. Гордясь учеником, я не успел вовремя разглядеть зародившегося в нем демона. Это моя вина, и отрицать ее бессмысленно. Но сейчас речь не о моем ученике. Та девочка, Кицунэ, ее благополучие важнее ошибок прошлого. Не скрою своих намерений, я хочу забрать ее с собой. Туда, где она будет в безопасности и сможет жить среди людей, которые спокойно примут ее отклонения от нормы.

— Позвольте заверить вас, что Кицунэ уже находится среди таких людей.

— Возможно, это и так, но все ли вы знаете об этом ребенке? Хебимару едва ли уделил бы столько внимания обычному созданию своих лабораторий. Несколько его бывших подопытных сейчас живут в селении Ветвей, и это нисколько не беспокоит моего ученика, но потерять это свое творение он явно очень не хочет. Отклонения Кицунэ могут проявиться позднее и очень явно.

— Я постараюсь справиться со всеми сюрпризами и помочь Кицунэ-чан, если они будут пагубно влиять на ее психическое состояние. Спасибо вам, Сарутоби-сама, за заботу обо мне и о моей приемной дочери.

Дочери? Это уже плохо.

— Прошу вас, госпожа Хикари, подумайте о том, что мы говорим о шиноби. Не об обычном человеке, даже не о самурае, с которыми вы общались всю жизнь, а о шиноби! Детям ниндзя нужно особое образование и общество равных сверстников, для того чтобы научить их направлять свою разрушительную силу не во вред людям!

— Уверяю вас, что Кицунэ-чан никому не сможет причинить вреда. Взгляните на это, — Хикари показала лидеру Ветвей свою ладонь. — Это оставил мне господин Такео.

Воин-дракон коснулся руки Хикари и внимательно осмотрел печать «Связующей нити».

— Это гарантия безопасности окружающих, — сказала женщина. — Демон, который заставляет вас беспокоиться, на надежном поводке. Пройдет несколько дней, и чернила сотрутся, но печать останется со мной, оттиском на моей ауре. Если Кицунэ удалится от меня на сорок километров или что-то случится со мной, связь меж печатями прервется и девочка погибнет. Вам больше не нужно бояться ее силы. Просто забудьте о ней.

Сарутоби задумался, и, выдержав паузу, снова заговорила Хикари:

— Надеюсь, теперь мы можем рассчитывать на спокойную жизнь? Прошу простить меня за невежливые слова, но видеть шиноби в своем доме не доставляет мне удовольствия. Еще меньше меня радует ваше желание забрать Кицунэ и превратить ее в… орудие для убийства людей. — женщина медленно теряла самообладание, и вот, гнев уже послышался в ее голосе. — Даже если бы не было «Связующей нити», я не позволила бы вам забрать девочку. Жаль, что моих сил не хватит для того, чтобы уберечь всех детей от зла этого мира, но Кицунэ я спасу от судьбы становления убийцей. Уходите, Сарутоби-сама. Прошу вас как можно скорее оставить наш дом. Я умоляю вас о покое. Только это и нужно нам с Кицунэ.

— Ваше недоверие и предвзятое мнение против шиноби понятно мне, Хикари-сама, — воин-дракон со вздохом склонил голову, выражая этим свою скорбь. — Но уверяю вас, вы неверно представляете себе селение Ветвей, его идеалы и стремления. Мы не наемные убийцы, как большинство шиноби других селений. Мы — стражи, берегущие покой мирных людей, таких как жители этого города, как вы и Кицунэ. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы освободить наше селение от кровавого морока эпохи Войн и теперь мало-помалу люди начинают успокаиваться. Простите за пафосные слова, но мы смотрим на мир иначе, чем селения Риса, Прибоя или Воды. Мне потребовалось время, но шиноби Ветвей, узнав жизнь без войны, изменились внутренне. Я не хочу делать из Кицунэ солдата. Я хочу дать ей жизнь. Нормальную, человеческую жизнь, в безопасном месте. Я хочу защитить ее от Хебимару. Это мое главное желание.

Така проникла в сознание Кицунэ почти без сопротивления. Уровень защиты был низок. Не выше, чем у любого обычного человека.

«Мастер иллюзий, не способный защищаться от гендзюцу? Забавно».

Служанка-телохранитель, в жилах которой текла кровь знаменитого клана самураев, закрыла глаза. Видения — память и мысли допрашиваемой — вспыхнули яркими картинами.

Бесконечные серые коридоры. Серые комнаты с жесткой кроватью, несколько деревянных игрушек. Шкаф с книгами. Много книг. Совершенно бесполезных. У хозяина банально не хватало времени на то, чтобы обучить своего воспитанника чтению как следует. Слишком много иероглифов было Кицунэ незнакомо. Выручили аудиозаписи. Голос хозяина звучал из динамиков. Занимаясь своими делами, Хебимару наговаривал в диктофон целые лекции по культуре, истории, военной тактике и стратегии. Генетика. Строение человека. Изменения на генетическом уровне. Теория бодибилдинга, лекции о тайдзюцу, стилях рукопашного боя. Известные кланы шиноби и самураев, сильные и слабые стороны воинов этих кланов. Энергия Ци. Ниндзюцу, гендзюцу.

Обширность знаний Хебимару потрясала. Иногда в лекциях звучали другие голоса, но в основном слышалась все та же, легко узнаваемая речь. Хриплый голос с оттенками язвительного и насмешливого тона.

Чуть позже в комнате установили видеоаппаратуру, но то, что показывали Кицунэ…

Така нервно сглотнула.

Узнай своего врага.

Кицунэ показывали самые грязные стороны человеческой жизни. Нищета. Голодные и грязные дети. Вечно пьяные, мерзостные взрослые. Нападение банды на крестьянскую деревню. Пьяный разгул в квартале нищеты. Злоба, вражда, драки. Серые, озлобленные людские лица, которые могли напугать не только ребенка.

«Смотри, мой ученик. Это — люди».

После небольшой подготовительной лекции видео стало еще жестче.

Издевательства над людьми и животными. Оборотень плакал, когда на экране били палками тощую собачку, отчаянно кричал, когда мучили кошек. Избиения нищих, беспомощных и больных. Где Хебимару брал такие жуткие записи? Уж не по его ли собственным приказам снималась эта мерзость?

«Человек жесток. Чтобы выжить, готовься к сражениям»!

И Кицунэ готовился. До полного изнеможения тренировался в рукопашном бою и применении ниндзюцу. Сутками сражался с тенями на полигоне, беспрекословно позволял колоть себе стимуляторы.

Он общался с людьми. Покрытые шрамами бандиты сверлили его взглядами, полными ненависти.

«Безликая нечисть», — свирепый пинок в лицо, бросивший ребенка на пол.

Така содрогнулась, когда в видении возник образ женщины. Толстая, мерзкая тетка в засаленном сером платье, с пожелтевшим от грязи передником. Она приносила оборотню еду и с каждым разом, видя безответность и робость с его стороны, наглела все больше. Тошнота подкатила к горлу служанки, когда она увидела, как тюремщица Кицунэ плюнула ему в миску с кашей. По счастью, брезгливость уже сформировалась у Кицунэ и он не стал есть опоганенную еду.

«Почему ты не отвечаешь им на издевательства, Кицунэ? Пока ты не покажешь им, что можешь свирепо мстить, они будут мучить тебя в надежде вырастить безвольным ничтожеством».

«Почему меня все ненавидят, хозяин?»

«Потому что боятся. Такова природа людей. Они презирают тех, кто ниже. Лелеют тех, кто равен им. Боятся и ненавидят тех, кто их превосходит. Ответь на их ненависть, не бойся! Они трусливы и слабы. Когда кто-нибудь снова посмеет тебя обидеть… убей!»

Но Кицунэ никого не убивал и терпел издевательства. Он не мог ударить человека и только однажды зарычал по-звериному на своих обидчиков, когда кто-то бросил в него камень. Волна хохота и насмешек заставила оборотня спасаться бегством.

Слабый духом, Кицунэ часто плакал. Тайком от всех, не желая расстраивать хозяина. Единственного, кто был к нему добр и которого маленький оборотень искренне любил.

«Мы должны сражаться, Кицунэ. Смотри. Так люди поступают с теми, кто слаб».

Видео показало сцены времен давних войн. Бунт Чистой Крови, учинившей настоящий геноцид против шиноби и поддерживающих их самураев. Тех самураев, что соглашались служить чистильщикам, щадили. За былые заслуги в истреблении шиноби.

Кицунэ дрожал от ужаса, глядя на безжалостные расправы. Чистильщики не щадили никого. Ни детей, ни женщин. Они снимали казни на видео и глумливо хохотали, пиная тела убитых.

Хебимару безжалостно погружал воспитанника в кровавый кошмар и победно ухмылялся, видя страх оборотня. Сначала пытаясь защитить себя, Кицунэ вступит в бой. Будет вынужден наносить раны нападающим на него врагам. Не сразу, но неизбежно, он потеряет контроль над собой и утратит уверенность в ценности человеческой жизни. Появится упоение кровью, желание унижать и убивать тех, кто казался так страшен, а на деле просто маскировал агрессивностью свою ничтожность!

«Смотри, Кицунэ-чан. Это — ты».

На экране была очередная сцена казни. Молодая девушка, отличающаяся от остальных только белыми, как молоко, глазами без зрачков, была поставлена на колени. Оператор снял крупным планом ее лицо, со следами текущих слез. Губы девушки дрожали. Она что-то пыталась шептать. Молитвы? Мольбы?

Палач приставил к затылку казнимой ствол длинного, тяжелого ружья и нажал на спуск. Голова девушки взорвалась, разбитая пулей, тело неуклюже дернулось и, извернувшись в агонии, повалилось набок.

Палачи разразились хохотом и улюлюканьем.

«Она была похожа на тебя. Так же слаба. Нельзя быть слабым, Кицунэ. Иначе — убьют».

Маленький оборотень трясся в истерике и давился слезами.

Така видела, как с течением дней мрачнел хозяин Кицунэ. Причина ясна. Оборотень превращался в забитое, жалкое существо, которое уже переставали бояться и начинали презирать. Вместо могучего воина Хебимару получал слабое и трусливое ничтожество, не способное ответить злом на зло, ударом на удар. В том не было вины хозяина. Вина была целиком на Кицунэ и его характере.

День за днем становилось все хуже, а потом… что-то случилось.

Видения стали гораздо туманнее. Кицунэ неосознанно старался отстраниться от произошедшего, забыть, как страшный сон. Старался забыть, но помнил. Руки, вцепившиеся в его шею и шелест хриплого, полного ненависти голоса:

«Ты ему уже не послужишь!»

Кицунэ ударил, хлынула кровь, и, воя от боли, злобный дядька метнулся прочь.

Все изменилось в один миг. Над Кицунэ перестали издеваться, люди расступались перед ним и отводили взгляды, в которых с прежней силой расцвел страх.

Чувства оборотня проходили сквозь восприятие старухи Таки. Одиночество, мучительная боль в сердце и единственная доступная радость — видеть хозяина, который вдруг снова стал к Кицунэ благосклонен.

Сцена с макиварой, бегство от врага и блуждания по миру…

Здесь, наверху, вне подземных лабиринтов, Кицунэ впервые поближе познакомился с людьми, которых хозяин тщетно пытался выставить в самом мрачном свете. Сначала все, что показывал хозяин, подтверждалось, но потом, неожиданно для маленького оборотня, рядом появился человек, обративший на него внимание, увидевший и понявший душу одинокого ребенка. Новый хозяин, благодаря которому маленький бродяга смог взглянуть на людей яснее и… они оказались вовсе не такими уж страшными и злобными. Другие грани жизни, другие цвета и чувства. Кицунэ встретился человек, в неволшебном мире сотворивший для маленького лисенка самую настоящую, удивительную сказку. Мгновенно отринув черный морок, лисенок расцвел душой и потянулся к людям, со всей теплотой, на которую был способен. Встреча с дедушкой Такео и общение со зрителями открыли лисенку-оборотню мир ярких красок, в котором не нужно было бояться, терпеть унижения или страх. Не нужно было больше мучить себя в стремлении стать сильным. Эта глупая гонка за силой… Кицунэ не хотел становиться ни самым сильным, ни самым богатым или влиятельным. Ему ближе было другое счастье.

То, которое он получал, встречаясь с детьми, которые смотрели его сказки. Счастье получать дружеские, неподдельные, улыбки окружающих.

«Хозяин Хебимару ошибался. Люди — хорошие».

Впервые Кицунэ по-настоящему полюбил жизнь.

Но этого ему было мало.

«Дедушка, почему этот город серый? Почему люди такие… странные? Однажды я сделаю для всех большую и светлую сказку! Чтобы город стал ярче, а люди добрее и начали помогать друг другу! Чтобы дети выросли другими и изменили мир, сделав его таким, как в наших с тобой сказках, деда!»

Така ощутила те чувства, что заставили Кицунэ принять облик дочери Хикари. Плохо зная мир, дитя мрачных подземелий оставалось слишком жадно до любви и ласки. Нестерпимое желание стать объектом нежности… что тут странного? Разве не этого же хотят все без исключения маленькие дети?

Но Кицунэ — не простой ребенок. Желая получить хоть немного любви, она в не меньшей степени желала доставлять людям радость. Хотела, чтобы леди Хикари улыбнулась и печаль отступила от глаз доброй госпожи. Надеялась получить дружеские чувства в ответ на свою… любовь.

Старуха отдернула руки, словно обжегшись. Перед ней действительно было дитя, жившее слишком мало, чтобы стать подлым и коварным. Слабый, запуганный и измученный, пытающийся исследовать окружающий мир и понять, действительно ли он так жесток и страшен, как внушал хозяин. Не жадность до денег или стремление стать ученицей знаменитой придворной дамы заставили оборотницу сыграть дурную шутку с леди Хикари. Просто это наивное дитя, как ни банально звучит, хотело доставить радость печальной госпоже.

Маленький перепуганный оборотень, обретая возможность двигаться, отпрыгнул метра на четыре, прячась от старухи за кроватью. Така успела уловить, разрушающимся дзюцу допроса, тени его мыслей.

«Враг! Враг!! Враг!!!»

И образы пыток, которыми пугал своего воспитанника Хебимару.

Кицунэ оскалила стремительно отросшие клычки и зашипела по-змеиному, предупреждая, что подходить к ней опасно. Получилось не слишком внушительно. Ужас, терзающий несчастного оборотня, сводил на нет все его жалкие попытки запугать противника. Дрожь, мечущийся взгляд, сбивчивое дыхание, выражение лица. Кицунэ не была воином. Така дрогнула, понимая, что еще мгновение — и маленький звереныш прыгнет в окно, выбив своим телом стекло и раму. Второе мгновение — и Кицунэ исчезнет, сбежав от тех, кто хочет причинить ей зло.

— Успокойся, девочка, — поспешно произнесла служанка. — Я ничего не сделаю тебе. Просто… я должна была убедиться, что ты не хочешь причинить вреда моей госпоже. Понимаешь?

Кицунэ снова зашипела. Из глаз ее потекли слезы страха и обиды. Стоило Таке сделать шаг к ней, оборотница отшатнулась к дальней стене.

— Прости меня, Кицунэ-чан, — снова попыталась помириться старуха. — Я приняла тебя за врага. За ВРАГА, понимаешь? Но теперь вижу, что ты не такая.

— Я… я не враг… — «волшебное» слово сразу все объяснило, и Кицунэ опустила голову, всхлипнув. — Я не злая! Я — хорошая!

Така расслабилась и улыбнулась, видя, как оборотень снова принимает человеческий облик.

— Теперь я тоже вижу это. Кицунэ-чан, прости меня. Я не буду больше тебя обижать.

Кицунэ насупилась, недоверчиво посматривая на старуху.

Така обошла кровать. Оборотница не пятилась, хоть и дрожала всем телом.

— Я не враг тебе, Кицунэ, — старуха подняла руку, протягивая к Кицунэ открытую ладонь. — Иди ко мне.

Немного поколебавшись, маленький монстр боязливо вжал голову в плечи и сделал шаг к человеку.

Воин-дракон селения Ветвей покинул особняк, и тотчас рядом с главой селения возник лидер спецотряда.

— Достичь согласия в переговорах не удалось, — произнес Сарутоби. — Придется действовать жестко. На девочке — «Связующая нить». Быстро за мной! Мы должны захватить того, кто ее наложил. Иллюзионист Такео единственный, кто может переписать контролирующую печать на другого человека. Получив печать, мы выкрадем Кицунэ.

— Каков радиус действия печати?

— Сорок километров.

— Максимальный из возможных, но даже с таким большим радиусом действия отмеченный шиноби может стать разве что стражем, не покидающим пределы селения. Полезность…

— Я не хочу превращать ее в воина. Мне нужна только уверенность, что в воина ее не превратит Хебимару.

* * *

Иллюзионист вернулся в общежитие и направился к своей комнате. Тоютоми Киеши выглянул из своей комнаты и приветливо поклонился соседу.

— Добрый день, Такео-сан. К вам приходила клиентка. Красивая молодая женщина. Одета как богатая леди. Спрашивала, когда вы можете вернуться, я сказал, что к вечеру.

— Спасибо, Киеши-сан.

— А где же Кицунэ-чан? — Киеши немного удивленно оглядел пустой коридор. — Я уже отвык видеть тебя одного, сосед. Осталась во дворе поиграть?

— Кицунэ преследует злобный человек. Больше ей нельзя оставаться здесь, Киеши. Я отдал ее тому, кто сможет защитить. Мне тоже нужно уходить, иначе враг сможет выйти на нее через меня. Если будут спрашивать, то говори, что Такео не такой дурак, чтобы распространяться, кому именно он отдал девочку. Сейчас я уйду, навсегда. Скорее всего, тобой мы больше не увидимся. Прости.

— Навсегда? То есть ты… — Киеши запнулся и вздохнул. — С тобой приятно было выпить вина в свободный день, Такео-сан. Удачи.

— Спасибо, друг. Извинись перед всеми за меня. Удачи вам. Прощай.

Такео махнул Киеши рукой и вошел в свою комнату. Старый иллюзионист желал забрать несколько вещей, которые были дороги ему. Забрать их и уйти.

Надо было собрать все сразу, когда уходил отвести Кицунэ к госпоже Хикари. Не пришлось бы возвращаться. Увы, в тот момент Такео был слишком сосредоточен на идее пристроить лисенка к влиятельному человеку и не был уверен, что это удастся. В случае неудачи он вернулся бы сюда с девочкой и прожил дома еще день-другой. Но все прошло достаточно хорошо. Кицунэ в безопасности. Теперь можно позаботиться о себе и скрыться из города.

Раздался стук. Такео вздрогнул и, открыв дверь, увидел перед собой молодую женщину в дорогом, красивом кимоно, на котором цепкий глаз шиноби сразу заметил следы долгой дороги. Пыль, помятости, следы дождевой воды. Использовать шикарное хомонги в качестве дорожной одежды? Какая дикость…

— Здравствуйте, Такео-сан, — женщина поклонилась. — Могу я поговорить с вами?

— Прошу прощения, прекрасная госпожа, — старик поклонился ей в ответ, примериваясь к тому, чтобы одним прыжком выскочить в окно. — Но я немного спешу. Внучка, которую я оставил на корабле в порту, ждет меня.

— На корабле, в порту? Вы собрались уезжать, Такео-сан? — лицо женщины отразило разочарование. — Я хотела пригласить вас от имени моей госпожи на выступление в ее доме. Мы наслышаны о невероятных иллюзиях, которые вы с помощницей, юной леди, можете сотворить для зрителей. Кицунэ, так, кажется, зовут вашу воспитанницу?

— Да, ее зовут так. Но я уже купил билеты и должен отправиться в порт немедленно. Мне очень жаль, что не могу принять вашего предложения. Передайте мои искренние извинения своей госпоже.

— Достаточно лжи, — ехидный голос прозвучал из-за спины Такео, и старик, дрогнув, обернулся. — Отправили девочку на корабль и побежали собирать вещи, Такео-сан? Вы непоследовательны. Очень непоследовательны.

Человек в одежде странствующего монаха стоял, опираясь спиной о стену. Он все это время был в комнате? Отводящее глаза гендзюцу? Идеальный контроль. Кто этот человек?

— Вам нечего бояться, Такео-сан, — произнес шиноби, пронзив попятившегося иллюзиониста взглядом своих ядовито-желтых глаз. — Я всего лишь хочу забрать то, что принадлежит мне по праву. Вы передали Кицунэ другому человеку. Кому? Скажите его имя, и никто не пострадает.

Такео хотел метнуться мимо человека с желтыми глазами, но вдруг, пробив деревянную стену, ободранные до мяса и истекающие черной слизью руки мертвеца захватили старика в свои объятия.

— У нас мало времени, Такео-сан. Не советую продолжать лгать. Поверьте, вам это невыгодно. — Хебимару сделал два шага, приблизившись к иллюзионисту вплотную. — Итак, отвечайте. Где Кицунэ?

Спешным шагом Хикари вошла в комнату, где оставались Кицунэ и Така.

— Ты еще не одета, Аи… Кицунэ… Скорее, собирайтесь, мы должны как можно скорее покинуть этот дом.

— Покинуть дом? — удивилась Така. — Но куда мы уходим?

— В Каибару, к моему родственнику, генералу Рийо. Или в столицу, ко двору дайме. Там остались люди, знающие меня. Они помогут. Скорее, Така-сан! Позови горничных, пусть займутся багажом. Отдай указания прислуге, чтобы присмотрели за домом в наше отсутствие. Скорее же!

— Да, госпожа. — Така спешно убежала.

— Нужно собираться, Аи… — Хикари снова осеклась, произнеся имя своей дочери. — Ты… ты не против, если я буду звать тебя так?

— Нет, госпожа, — ответила Кицунэ со стеснительной улыбкой. — Это хорошее имя, оно нравится мне.

Хикари взглянула на маленькую оборотницу с искренней лаской. Это дитя… ее дитя. Она никогда ее не покинет и никому не отдаст. Слишком похожа эта девочка на ту, которую Хикари когда-то потеряла. Сейчас, тридцать лет спустя, боги все же услышали молитвы старой женщины и вернули ей дочь.

— Вот, — Хикари вынула из шкафа темно-синее платье. — Одень это. На улице прохладно, нужно взять еще чулки поплотнее и пальто. Подойди… Аи-чан.

Минут через двадцать сборы были завершены. Когда Хикари, переодевшаяся в дорожное кимоно и пальто с пушистой меховой оторочкой, вывела из дома подготовленную для дороги Кицунэ, паланкин и двое дюжих носильщиков уже ждали их. Багаж быстро загрузили, дамы сели в паланкин, и носильщики, пятидесятилетние, но рослые и мускулистые мужчины, ухнув, водрузили деревянные оглобли себе на плечи.

Така, которой места в паланкине не хватило, внутренне проклиная свою старость, изготовилась к бегу. Двое самураев, шмыгнув в стороны, исчезли.

— На железнодорожную станцию, — шепнула Така носильщикам.

Хозяйка со свитой отбыла, оставив выстроившихся проводить ее слуг.

Четверо шиноби, оставленных следить за особняком, последовали за паланкином, но двое стариков-самураев, вооруженных катанами и вакидзаси, безошибочно вычислили разведчиков и преградили им путь.

— Советую оставить госпожу в покое, — произнес Микио, угрожающе принимая боевую позицию. — У вас нет прав следить за нами. Мы не будем вас убивать, сложности нам сейчас ни к чему, но если не хотите получить серьезных ран, отступите.

Воины спецотряда, поглядывая с легкой иронией на бравых стариков, переговорили с руководством по рации и удалились. В случае необходимости найти Хикари и ее приемыша будет несложно.

Вскоре, избавившийся от преследования, паланкин прибыл на железнодорожную станцию, и Така, силой воли стараясь подавить боль и слабость надорванного бегом старого тела, поспешила за билетами.

Самураи встали справа и слева от госпожи. Хикари, набросившая на голову капюшон плаща, чтобы не привлекать лишнего внимания, вошла в здание железнодорожного вокзала. Двери перед ней, Кицунэ и самураями открыли расторопные носильщики паланкина.

— Ты когда-нибудь путешествовала на поезде, Аи-чан? — спросила Хикари у Кицунэ, которая неотступно следовала за ней и только украдкой посматривала по сторонам, любуясь большим и красивым зданием.

— А что такое поезд? — наивно ответила вопросом на вопрос оборотница.

— Это такая большая железная повозка, которая выбрасывает вверх клубы дыма, громко пыхтит и грохочет.

— Я таких еще никогда не видела. А мы поедем на поезде?

— Да. Но ты не пугайся, когда его увидишь.

— Я не трусиха, — обиделась Кицунэ. — Это даже смешно — повозок бояться!

— Поезда — это недавнее изобретение. Многие люди до сих пор пугаются, когда они проезжают мимо.

— Но госпожа ведь не боится? Значит, и я не буду. Хикари-сама, а где дедушка Такео? Здесь столько людей! Я не могу его найти. Он поедет с нами?

— Боюсь, что нет, Аи-чан.

— Почему? — девочка остановилась посреди зала. — Я не хочу уезжать без дедушки!

— Милая моя, — Хикари присела перед Кицунэ и коснулась ее руки своей. — Дедушка сейчас не может быть с нами. Люди, что преследуют нас, уже близко, и Такео-сан отправился навстречу ему, чтобы увести за собой. Позже, когда враг потеряет след, дедушка Такео вернется к нам, и мы будем жить все вместе. А пока я буду заботиться о тебе. Хорошо?

— Но Такео-сан не воин… что если враг поймает его? Я… я должна вернуться и защитить дедушку!

— Самураи Сандзе и шиноби селения Воды помогут ему. Наши воины сильны. Они защитят Такео, и он скоро будет с нами.

Кицунэ, как обычно, доверившись взрослым, кивнула. Те самураи, с которыми Кицунэ сражалась, действительно были сильнее ее. И шиноби, наверное, тоже сильные. Если они с дедушкой, бояться нечего.

Желтые глаза Хебимару жгли Такео взглядом.

— Не заставляй меня ждать, старик, — произнес саннин, протянул руку и коснулся плеча Такео.

Фигура старика, которого сжимал в своих объятиях йома, на миг поблекла, и вдруг рука Хебимару провалилась сквозь тело пленника.

Раздался звук раскалываемого стекла. Обретая видимость, старик-иллюзионист, стоявший позади Хебимару, прыгнул в окно и вышиб хлипкую раму ударом плеча.

— Не уйдешь! — саннин вскинул руку, машинально указывая вслед беглецу. — Взять его!

Такео, обманувший захватчиков иллюзией проваливания руки сквозь его тело и иллюзией своего прыжка в окно, почувствовал, как получивший приказ от своего хозяина мертвец ослабил хватку. Одним рывком сбросив руки йома с себя, старик ринулся к выходу и оттолкнул со своего пути прыгнувшую ловить иллюзию Хитоми.

Мгновение, и Такео выскочил в коридор.

Хебимару скрипнул зубами в ярости, понимая, что попался на уловку. Одним усилием воли он развеял гендзюцу, но пары выигранных секунд для фокусника было вполне достаточно.

— Достойно похвалы, Такео-сан, — саннин-предатель, улыбнувшись, кивнул.

Йома получили мысленный приказ.

Двое чудовищ, засевших в комнатах, своротили деревянные перегородки справа и слева от удирающего человека. Такео пригнулся, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, и импульсом Ци оттолкнулся от пола, метнув самого себя к лестничной клетке.

Ухватившись в прыжке за перила, старик погасил инерцию движения и несколькими скачками между ведущими вниз лестничными пролетами очутился на первом этаже.

Очередной мертвец уже ждал его здесь. Из тела чудовища, разрывая плоть, вверх метнулись черные щупальца. Такео попытался отвлечь врага с помощью иллюзии, но тот не среагировал ни на создание фантомной копии удирающего артиста, ни на иллюзию обрушения потолка себе на голову. Щупальца зазмеились вокруг Такео, готовясь сомкнуться в жестком захвате.

Дверь общежития позади монстра взорвалась щепой, длинный каменный клинок устремился в спину твари.

Йома ловко обернулся, на его руке лопнула кожа. Черная слизь хлынула из раны, разворачиваясь в круглый щит. Каменный клинок ударил в щит затвердевшей слизи, заскрежетал острием по его поверхности и преломился, грудой щебня обрушившись на пол.

Плохо сбалансированное дзюцу. Недоученные воины селения Воды…

Воспользовавшись тем, что демон отвлекся на удар в спину, Такео прыгнул и приземлился чудовищу на плечи. Опершись рукой о голову ходячего умертвия, старик дал волю всей Ци, что успел за несколько секунд бегства скопить в своих ладонях.

Импульс Ци из ладоней одновременно швырнул потомка шиноби в развороченный дверной проем и заставил чудовищную тварь покачнуться, на миг заняться собственным балансом.

Такео выскочил на улицу и помчался прочь от здания.

— Стоять, — Хебимару, выскочивший в окно, приземлился перед иллюзионистом и ударил ногой, отбросив его метра на два назад. — Не уйдешь!

Гесшин и с ним еще трое шиноби возникли из теней, бросаясь на врага. Хебимару ударами ладоней мягко отвел устремленные в его сердце и горло клинки, а затем перешел в атаку, свирепыми ударами ломая ребра и разбивая в кровавую кашу лица воинов Воды. Все четверо, в разной степени искалеченные, разлетелись в стороны, как дворовые шавки, попавшие под удары лап медведя.

— Господин! Листогрызы! — Хитоми, скользнувшая к Хебимару, словно змея, вскинула руку, указывая на воинов в пластиковых масках, что целыми боевыми группами появлялись на крышах и улицах города. Шиноби Ветвей без промедления шли в атаку. Горожане Сандзе, в панике крича, разбегались кто куда. Назревала нешуточная битва между генетически измененными, и чувство самосохранения толкало людей, бросая все, спасаться бегством.

— Ко мне! — выкрикнул Хебимару. Четверо йома мгновенно окружили своего хозяина, вставая в оборонительную позицию. — Задержать!

Не ведающие страха демоны ринулись навстречу семнадцати врагам. Вспыхнула молния. Йома прыгнул, кувыркнулся через левое плечо и приземлился рядом с человеком, мечущим разряды электричества из развернутых ладоней. Воин, прервав дзюцу, едва успел встать в оборонительную стойку. Только умение блокировать и смягчать удары спасло его от тяжелых увечий. Рука демона мгновенно оделась черной броней. Замахнувшись до хруста в костях, йома отвесил человеку такой удар, что воин спецотряда, кувыркаясь, полетел прочь. Пробив деревянную изгородь своим телом, он пролетел через улицу и, протаранив по пути брошенную повозку рикши, врезался в стену. Любого обычного человека пришлось бы соскребать с камней, но кости шиноби перед боем укреплялись постоянно пропускаемой по ним Ци. Скелет выдержал, и потому израненный, покрытый кровью упавший воин с тяжелейшим сотрясением мозга даже попытался подняться. Разорванные обломками досок мышцы на руках и ногах отказывались повиноваться. Тяжело застонав, шиноби повалился на землю. Медики, без которых шиноби Ветвей не отправлялись ни на одно серьезное задание, подскочили к раненому, схватили его и спешно потащили прочь с поля боя.

Демоны всеми силами сдерживали натиск врага. Броня покрывала их тела, из глоток лилась черная слизь пополам со свирепым рычанием. Один из демонов, отрастив бритвенно-острые шипы, начал бешено вращаться на месте и заскользил над землей, обращаясь в подобие громадного волчка. Солдаты Ветвей отпрыгнули от него, волчок врезался в стену дома и, искрошив камень шипами в пыль, прошел насквозь почти без задержки.

— Ты получишь свое! — воин, на которого помчался прорезавший дом волчок, вскинул руки к маске и глубоко вдохнул.

«Элемент огня! Плевок лавовой саламандры!»

Но не успел шиноби выдохнуть даже первый из серии шар огня, как волчок выстрелил в его сторону чередой шипов.

Не увернуться!

Прерывая дзюцу, шиноби направил поток Ци в кольчугу на своем теле, и угодивший ему точно в грудь шип демона не пронзил воина насквозь, а лишь швырнул прочь на много метров.

На противоположной стороне двора сразу пятеро шиноби обрушили целый шторм из атак ниндзюцу на тощего подростка, сине-черного и полусгнившего, но все еще твердо стоящего на ногах. Черная слизь потоками хлынула из ран на теле парня и, стремительно разбухая, заключила его целиком в неровную сферу. Молнии, пламя и каменные шипы ударили в черную броню. Сильнейшие атакующие ниндзюцу бессильно рассыпались, оставляя на сфере только незначительные царапины.

— Обойдите мертвецов! Цель — их хозяин! — лидер спецотряда указал на Хебимару. — В атаку!

Шиноби пробежали мимо сферы, и вдруг та раскололась на части. Четыре куска стали лапами, верхняя часть — наспинным панцирем. Из-под края раскола показалась голова с клыкастой пастью. Казавшийся тяжеловесным, броненосец взмахнул лапой и нанес стремительный удар. Лидер спецотряда отпрыгнул в сторону, едва успевая увернуться от обрушившегося на мостовую справа от него кулака чудовища.

Женщина-йома окуталась призрачным пламенем демонической Ци. Не формируя печатей, не собирая силы перед ударом, она воздела руки к небу, и шлейфы алого тумана ручьями хлынули от нее во все стороны.

— Скорее! — трое шиноби устремились на демона с разных сторон. — Что бы она ни готовила, помешать!

— Элемент воды. «Терзающий поток»!

Мостовая лопнула. Лавина воды из развороченного водопровода хлынула вверх и обрушились на йома водопадом. Напитанная энергией Ци, вода разделилась на тысячи подобных иглам струек.

— Элемент воздуха. «Ревущий смерч»!

Воздух начал завиваться вокруг чудовища. Ци, наполняющая движущиеся потоки воздуха, накапливалась, создавая незримые подобия ножей мясорубки.

— Элемент молнии. «Ловчая сеть сотни солнц»!

Шаровые молнии поднялись над телом шиноби. Несколько десятков ослепительных сфер бешеной энергии в противоестественном явлении начали обмениваться дуговыми разрядами и сплели в воздухе крупноячеистую сеть.

Дзюцу высшего уровня, какие могли сотворить только хорошо обученные и опытные шиноби, обрушились на йома, но та не встревожилась ни в малой степени. Алая Ци приняла на себя удар, и, войдя в окутывающую чудовище зону влияния демонических сил, удары людей потеряли устойчивость. Шаровые молнии столкнулись меж собой и исчезли в ослепительных вспышках. Вода обратилась безвредным дождем, который разметал взбесившийся и неуправляемый ветер.

Йома протяжно завыла, и энергия Ци, растекающаяся вокруг нее, начала вдруг сгущаться в светящиеся алым символы. Три круга из горящих в воздухе таинственных знаков, словно щиты, закрыли демона от подступающих воинов Ветвей.

Защита?

Никогда не сталкивавшиеся с подобным, шиноби ринулись врукопашную и угодили прямиком в расставленную ловушку. Круги полыхнули, и вошедшие в облако Ци шиноби закричали от боли.

По их телам распространились цепочки пламенеющих знаков. Пространство начало сжиматься, затягивая людей и выталкивая их… куда?

Перед глазами пленников промелькнули холмы, окруженные шевелящимися черными озерами, состоящими из живой, подвижной тьмы. Каменистая, безжизненная земля, без единого клочка растительности. На склонах холмов в беспорядке свалены ржавые доспехи, кости людей и животных. Мир демонов.

— Дзюцу захвата сознания! Хо!

Йома согнулась, теряя контроль над творимым дзюцу. Пространство начало распрямляться, символы угасать. Видение проклятых, безрадостных земель, ставших ловушкой для тех, кто сражался с тварями тьмы в прошлом, тоже начало таять.

Трое шиноби, вырвавшись из гибельных объятий, отпрыгнули прочь от твари, внезапно пришедшей в движение и атаковавшей врагов прорвавшимися сквозь ее одежду шипами.

Среди руин дома, обрушенного волчком, лежало бесчувственное тело воина Ветвей.

— Рокуро-сан! — один из спасенных шиноби подскочил к нему. — Проклятье! Медика сюда!

— Все в порядке, — произнес другой шиноби. Голос его был хрипл, воин, едва не погибший, пытался отдышаться и собраться с силами перед новой атакой. — Он смог захватить демона своим дзюцу контроля сознания, но не сумел удержать. Теперь Рокуро придется минут пять восстанавливаться, прежде чем он снова сможет сражаться. Оставь его. Сейчас нам нужно заняться этой бестией, — воин кивнул на полностью обретшую прежние силы демоницу и вынул из оружейной сумки на поясе несколько сюрикенов. — Грозный враг, но… не таких били!

Земля сотрясалась от тяжких ударов, грохот оглушал. Камни и почва, подброшенные взрывами, сыпались сверху.

— Смотри мне в глаза! Назови имя! — Хебимару шипел и все крепче сжимал рукой ворот кимоно Такео. Саннин был в бешенстве. Проклятый старик сопротивлялся его гипнотическому взгляду. Гендзюцу рассыпались, человек, от которого не ожидалось даже малейшего сопротивления, отчаянно боролся. Да, этот жалкий фокусник далеко не шиноби и его защита на порядок слабее, чем была когда-то у обученных Отани, но… но что-то наделило этого дряхлого упрямца несгибаемой волей. Саннин тряхнул старика, как тряпичную куклу. — С кем ты оставил оборотня? Отвечай!

Внезапно, бросив свою жертву, Хебимару отпрыгнул метра на три. Вооруженный остро оточенным, легким копьем, воин-дракон Сарутоби обрушил на своего бывшего ученика серию стремительных рубящих и колющих ударов.

— Сенсей… — Хебимару с ехидной ухмылкой выхватил их ножен на поясе короткий прямой меч, и искры посыпались веерами, когда сталь начала сталкиваться со сталью. — Единственный, кого не удержать демонам? Хитоми! Сюда!

Словно вихрь налетел на Сарутоби слева, и воин-дракон был вынужден переключить все свое внимание на новую опасность. Женщина, куноичи в роскошном шелковом хомонги, была подобна разящей молнии. Два коротких клинка в ее руках сверкали и рассекали воздух с невероятной скоростью. Даже воину-дракону стоило большого труда сдерживать ее натиск.

— Йомигаэри Хитоми, я прав? — осведомился лидер воинов селения Ветвей. — Женщина, убившая много людей. И с ними своего благодетеля-мужа и маленькую дочку. Ты нашла себе достойного покровителя, гиена в женском обличии!

— Не твое дело, дряхлая обезьяна, — смертоносный танец Хитоми стал еще быстрее. — Заткнись и сдохни!

— Я покончу с тобой, — спокойно ответил воин-дракон.

Хитоми слегка пригнулась и нанесла еще одну серию ударов, которые Сарутоби все так же неизменно отразил.

— Попробуй, — прорычала свирепая бестия, и радужки ее глаз растянулись, превращая глаза женщины в подобие двух стеклянных шаров. — Обезьяны только и умеют, что визгливо верещать!

Хебимару сделал несколько шагов к Такео. Старик-иллюзионист, тяжело дыша, пытался подняться с земли. Все его силы ушли на борьбу с гендзюцу. Голова кружилась, тело плохо повиновалось. Возраст не тот. Сбежать будет сложно.

— Закончим все это, — Хебимару протянул руку к нему. — Говори!

Мгновение, и вдруг Такео исчез. Буквально растворился в воздухе.

— Гендзюцу? — Хебимару спешно применил дзюцу защиты от иллюзий. Упрямый защитник Кицунэ не появился. — Нет?..

Минуло мгновение, и Хебимару понял, в чем дело.

Шиноби Воды. В их арсенале было дзюцу, которое могло произвести такой эффект!

Кокон, сплетаемый из потоков Ци, заставлял свет огибать предметы и людей, которых он окутывал. Древнее и чрезвычайно полезное дзюцу разведчиков и тайных убийц.

— Держись за меня, дружище! — шепнул Катсуро, закрывая обессилевшего старика пологом из струящейся Ци, поднимаясь на ноги и устремляясь прочь от места боя. — Я вытащу тебя отсюда!

Энергетический кокон воздействовал только на свет. Но что если противник давно уже не пользуется обычным человеческим зрением?

Повинуясь мысленному приказу хозяина, демон-марионетка, покрытый чешуйчатой черной броней, прыжком отскочил от наседающих на него врагов и ударил, казалось, в пустоту.

Катсуро взвыл. Удар йома сбил его с ног и бросил на несколько шагов в сторону. Такео, все еще не обретший силы, снова растянулся на земле и, отчаянно пытаясь спастись, с трудом начал подниматься. Маскирующее дзюцу разрушено. Йома, чудовищная тварь, возвышался над стариком, словно башня.

«Захватить цель и бежать».

Демон протянул к иллюзионисту бронированную лапу.

Гесшин лежал на земле, давясь собственной кровью. Несколько ребер сломано, повреждены легкие, правая рука парализована.

«Связующая нить — не выход, Гесшин-сан, — главы селения, с которыми Гесшин связался по радио, были недовольны. Их приказ не исполнен, лидер группы проявил непозволительную слабость. — В прошлом получившие „Нить“ шиноби начинали действовать парами со своими собратьями, бравшими роль тюремщиков. Возможность перевязывать контролирующую печать на других имеет решающее значение. Не допустите захват гомункулуса никем из наших врагов!»

— Шиноби Ветвей… солдаты страны, грабившей нас… уничтожившей нас… унижающей… презирающей… — Гесшин сжал пальцами левой руки рукоять короткого меча. — Хебимару… демон и хозяин демонов… я… я дурак, что медлил… но я… не позволю!

Собрав все силы, Гесшин рывком поднялся на ноги и молниеносным движением подскочил к стоящему в нескольких метрах от него Такео.

Старик начал оборачиваться, очевидно, решив, что шиноби Воды намерен попытаться защитить его от демона.

Единым взмахом Гесшин с силой вонзил клинок меча в грудь иллюзиониста. Резкий рывок в сторону. Клинок легко разрубает плоть, ведь цель — не воин и не умеет укреплять скелет потоками Ци. Оттолкнувшись от земли импульсом энергии из ступней, шиноби отпрыгнул от удивленно посмотревшего ему вслед старика.

— Хитоми, сюда! — взвыл Хебимару.

Реаниматор, не желавшая, чтобы Кицунэ был найден, сделала вид, что слишком поглощена сражением с воином-драконом и не слышит крик господина.

Слабость, тягучая, окутывающая рассудок белым, ватным туманом, разлилась по телу. Горячая влага текла, пропитывая ткань кимоно. Самый лучший, концертный костюм. Такео посмотрел на изливающую кровь рану и печально улыбнулся. «Связующая нить». Если с владельцем контролирующей печати что-то случится, то пленник погибает. Неизбежно. Вот на что рассчитывал шиноби Воды. Но он просчитался. Кицунэ держит уже не Такео. Девочка останется жить. Вопреки бешенству всех тех, кто желал ей зла. Вопреки их страху и эгоизму Кицунэ-чан спасена.

* * *

— Деда, а правда сказка про самурая и лисенка хорошая? — спросила жадная до похвал Кицунэ, когда они закончили свое первое представление.

— Да, Кицунэ-чан. Очень хорошая. Знаешь, что я думаю, глядя на тебя? У меня так и не получилось… но, может быть, у тебя получится сочинить и показать людям ту, самую особенную сказку, о которой я мечтал!

— А о какой сказке ты мечтал, дедушка?

* * *

Покачнувшись, старик повалился и ткнулся лицом в землю, запачканную его собственной кровью. «Нить» снята с его руки, и самого страшного не случится. Серые тени не дотянутся до сказочного лисенка с золотистой шерсткой, полной солнечного тепла и света.

«Прощай, моя маленькая. Многие не признают в тебе человека, многие боятся. Не обращай внимания на дураков. Живи. Живи и будь счастлива».

Улыбка не угасала на бледнеющих губах Такео. Он тысячу раз проклинал себя за то, что тогда, много лет назад, позволил сестре пожертвовать собой ради него. Он не мог понять той ласковой улыбки, с которой сестра прощалась с ним, пряча маленького мальчишку в неприметный схрон. Чем была эта улыбка? Попыткой успокоить и ободрить его? Нет. Сестра была рада сознанию того, что родной ей человек останется жить. Что ей удалось защитить того, кого она любит.

Сейчас, умирая на грязной и размолотой взрывами мостовой, Такео смог ощутить, какое это… великое счастье.

«У меня так и не получилось. Но, может быть, Кицунэ-чан, у тебя получится сочинить и показать людям ту, самую особенную сказку, о которой я всегда мечтал. Сказку о человеке, который поможет не одному и не двоим… о герое, который подарит краски… всему… нашему… миру»…

— Хитоми! Сюда, живо!

Женщина-реаниматор, отпрыгнув от воина-дракона, подбежала к лежащему перед демоном старику и коснулась пальцами шеи Такео. Сарутоби не преследовал свою противницу, но с другой стороны на нее бросились двое воинов Ветвей. Хитоми, радуясь предлогу, тотчас отскочила. Пусть старик умрет! Пусть господин потеряет след и забудет о маленьком монстре!

Медик селения Ветвей подбежал к Такео, присел на корточки и принялся за лечение, пытаясь зарастить разрез на сердце старика, убрать залившую рану кровь и вновь заставить сердце биться.

— Он мертв! — выкрикнула Хитоми, обращаясь к Хебимару. — Листогрызы ничего не смогут сделать!

— Мозг еще не погиб! Мы сможем реанимировать его! Сенсей, прикажи своим людям убраться прочь! Живо!

— Выполняйте! — неожиданно выкрикнул Сарутоби. — Пусть женщина приблизится к раненому!

— Нет, господин! — приказ был отдан, но воины спецотрядов медлили. — Если Хебимару захватит этого человека, мы не сможем ни вернуть его, ни забрать Кицунэ! Тот ребенок будет захвачен предателем! Доверимся нашим медикам. Других вариантов нет.

Воин-дракон поколебался мгновение, но прислушался к мнению подчиненных. Выбора действительно не было. С пространственным дзюцу Хебимару уйдет от погони, пытками вырвет у старого иллюзиониста информацию о Кицунэ и заставит перевязать «Нить» на одного из своих воинов.

— Рассчитываю на вас, Теруо-сан, — сказал Сарутоби медику, направив оружие на своего бывшего ученика и изготовившись к атаке. — Сделайте все возможное!

— Проклятье! — рыкнул Хебимару. — Уходим!

Йома подскочили к своему хозяину. Развернувшееся пространственное искажение снова швырнуло их и двоих людей в Ущелье Забвения.

Шиноби Воды спасались бегством. Гесшин, убедившись, что дело сделано, начал отступать и, обернувшись, устремился следом за своими бойцами. Он знал, что нанесенную его мечом рану залечить не получится. Слишком серьезная травма. Со стариком покончено.

Медик убрал от раны Такео залитые кровью руки и обреченно покачал головой.

Сарутоби печально поник, до боли стиснул пальцы на жестком древке копья и отдал приказ отступать.

Через минуту, собрав своих раненых, воины Ветвей устремились прочь от места боя, желая поскорее покинуть город.

Люди Сандзе, простые горожане и несколько самураев, едва затих грохот боя, начали осторожно возвращаться к полуразрушенной улице и поврежденному зданию общежития артистов.

— Дайте пройти! — попытавшийся в самом начале боя задержать преследующих Такео врагов Киеши получил немало травм, когда йома смел его со своего пути одним ударом руки. Раны и ушибы болели нещадно, но музыкант мгновенно забыл о них, увидев того, кого обступили сбежавшиеся к месту боя люди.

На земле в луже крови лежало тело старика.

— Такео-сан… — Киеши протянул дрожащую руку и коснулся плеча друга. — Что же ты, дружище… вот и попрощались…

Неудержимые слезы хлынули из глаз музыканта, и он закрыл ладонью лицо. Плечи Киеши, добродушного и никогда не унывающего артиста, дрогнули от рыданий.

Толпа увеличивалась. Акина и Хошико, прибежавшие из расположенного неподалеку окия, чтобы узнать, не случилось ли несчастья с их знакомыми, не хотели верить своим глазам и стояли, боясь коснуться тела убитого и убедиться в том, что это реальность.

Люди шумели и волновались, а на другом краю города, там, где не слышно было грохота боя и нельзя было увидеть вспышки взрывов, маленькая девочка в нерешительности стояла перед открытыми дверями вагона поезда.

— Пойдем, Кицунэ-чан, — Така взяла ее за руку. — Поезд уже вот-вот отправится. Мы должны занять свои места.

— Да, да, сейчас, — рассеянно ответила Кицунэ. — Еще одну минуту…

Она искала в толпе проходящих мимо людей знакомое лицо. Девочка ждала и надеялась, что вот сейчас дедушка появится, улыбнется ей и со словами «все-таки успел» сядет в вагон вместе с ними. Нужно только подождать еще одну минуту или две. Дедушка обязательно придет.