Декабрь. Недобрый месяц. В старинных глухих двориках нет цветущей сирени. На каменных садовых ступенях и в ярко украшенной аркаде ресторана Такаси «Китайский гарсон» на улице Хэншань больше не видно прекрасных обнаженных танцовщиц. Ни голубей, ни взрывов веселого смеха, ни грустных отзвуков джаза.

Нескончаемо моросит мелкий зимний дождь, оставляя на языке горьковатый привкус. Из-за вездесущей сырости кажется, что вы прогнили насквозь, до мозга костей. Зимняя слякоть в Шанхае отвратительна, как будто у природы месячные.

Тиан-Тиан надумал путешествовать. В это время года он всегда уезжал из Шанхая. Он не выносил холодов и промозглой сырости. Изредка выныривающее тусклое зимнее солнце не греет, от прикосновения его холодных лучей по коже бегут мурашки.

– Хочу уехать ненадолго, – сказал Тиан-Тиан.

– И куда?

– На юг. Куда-нибудь, где яркое солнце и голубое небо. Хоть в Хайкоу .

– Поедешь один?

Он утвердительно кивнул.

– Ладно, поезжай. Но будь осторожен. У тебя естъ телефонная карта, можешь звонить в любое время. Я буду дома, собираюсь работать над романом.

Меня пугала мысль, что мне так никогда и не удастся закончить этот роман. Но после отъезда Тиан-Тиана у меня будет больше времени и, в каком-то смысле, больше физической свободы. Понятия не имею, сознавал ли Тиан-Тиан, что его предстоящий отъезд был временным бегством от опасности, таившейся в нашей чрезмерной близости. Он был необычайно чувствительной натурой, в сотни раз более чутким, чем обычные люди. Временами взаимное чувство связывало нас по рукам и ногам так, что не продохнуть. И когда силы были уже на исходе, а творческая фантазия иссякала, кому-то из нас нужно было трогаться в путь.

Кроме того, Марк с неумолимостью раковой опухоли вклинился в самое слабое звено сковывающей нас с Тиан-Тианом цепи отношений. Эта раковая опухоль, как неистребимая зараза, засела в моем уязвимом теле, безнадежно пораженном неизлечимым вирусом плотского влечения.

Многие люди искренне полагают, что любовь и секс не следует смешивать. Для многих эмансипированных женщин идеал личной жизни – найти мужчину, способного довести ее до оргазма, в котором она будит желание и которого желает сама. Такие женщины убеждены, что несовпадение любви и секса ничуть не противоречит нормальному, здоровому отношению к жизни. Интуитивные устремления и чаяния женщин формируются под влиянием повседневной реальности. Они непроизвольно стремятся к образу жизни, сулящему безопасность. А ключ от заветной дверцы, за которой сокрыты все тайны жизни, они кладут под подушку. Еще пятьдесят лет назад женщины были менее свободными, тридцать лет назад – менее привлекательными и десять лет назад – менее изощренными в достижении оргазма.

Внизу у подъезда припарковалось вызванное по телефону такси. Я в последний раз просмотрела багаж Тиан-Тиана: блок сигарет «Тед Лапидус» (в Шанхае их можно купить только в специализированных киосках), бритвенные лезвия «Жилетт», ополаскиватель для полости рта, пять пар белого нижнего белья, семь пар черных носков, портативный проигрыватель для компакт-дисков, сборник избранных стихов Дилана Томаса, дневник Сальвадора Дали, фильмография Альфреда Хичкока и наша с ним фотография в рамочке. В другую сумку Тиан-Тиан посадил Пушинку, с которой не захотел расставаться. Мы прихватили зонт, спустились и сели в такси. Поскольку Тиан-Тиан вез котенка, то не мог лететь самолетом и решил ехать до Хайкоу в спальном вагоне.

Капли дождя ударили в ветровое стекло. Улицы заволокло серым туманом, в котором размытыми цветными кляксами мелькали магазины и прохожие. Тиан-Тиан сосредоточенно чертил пальцем на запотевшем стекле какие-то непонятные иероглифы. По радио исполняли слащавую популярную песенку Ричи Рена «Девочка моя, оглянись».

Такси уже подъезжало к вокзалу. Тиан-Тиан схватил мою руку и прижал к своим коленям. Во мне росло чувство неловкости и растерянности. Мы расставались на целых два месяца. И на следующее утро, проснувшись, оба уже не увидим близкого лица рядом на подушке. Никто больше не будет барабанить в дверь ванной, чтобы вместе принять душ. Не нужно будет готовить или стирать на двоих. Не нужно будет выслушивать ничьи жалобы и вытирать ничьи слезы. И прислушиваться к чужому бормотанию во сне.

Вокруг вокзала по-прежнему сновали толпы рабочих-мигрантов. Я велела Тиан-Тиану понадежнее спрятать документы, кредитку, телефонную карту и железнодорожный билет. Мы подошли к эскалатору, плывущему на второй этаж, где проверяли билеты. И вот Тиан-Тиан, помахав мне на прощание, с Пушинкой в правой руке и с чемоданом в левой, влился в поток людей, устремившийся к перрону.

***

Дождь на улице прекратился. Я села в автобус и, доехав до магазина «Дом моды», сошла. Эта часть улицы Хуай-хай походила на торговый квартал любого западного города, слегка переделанный на своеобразный китайский манер с учетом массового вкуса. Здесь все время стайками собиралась модная молодежь. Она приходила на улицу Хуатин , чтобы поднабраться новых веяний, не отстать от моды. Эта маленькая улочка символизирует присущую шанхайцам способность с пользой осваивать каждый сантиметр пространства. Куда ни кинешь взгляд, повсюду развешана стильная недорогая одежда, выставлены сумки, обувь, шляпы, изделия народных промыслов и игрушки. На этой улице, упоминающейся во всех путеводителях по Шанхаю для иностранных туристов, сосредоточены самые модные товары, и продаются они здесь значительно дешевле, чем в других местах. Как-то на ярмарке гонконгских товаров, проходившей в Шанхайском выставочном центре, мне попалась на глаза расшитая стеклярусом шелковая дамская сумочка за 250 юаней. А в тот же вечер на улице Хуатин я выторговала платье со стеклярусом всего за 150 юаней.

Когда на душе кошки скребут, я, как и многие женщины – мои сверстницы, отправляюсь на улицу Хуатин, заглядываю во все магазинчики и накупаю всякой всячины. Но, разобрав дома ворох купленных вещей – иногда таких прелестных, что в них хочется порхать, словно бабочка, – я обычно надеваю их всего раз или два. Наверное, потому, что они куплены с горя и, как правило, претенциозны и слишком фривольны. Они годятся лишь на то, чтобы наряжаться дома, как Мэрилин Монро, и с упоением любоваться собственным отражением в зеркале.

На улице Хуатин было полным-полно подростков, которых по одежде не отличишь от уличных оборванцев. Группка японских мальчишек на роликовых коньках демонстрировала виртуозное мастерство. Они были похожи на механических бабочек. Выкрашенные в яркий цвет волосы торчали во все стороны, как перья в метелке для смахивания пыли. Мимо пронеслись шанхайская девчушка вместе со своей подружкой. У одной на губах была серебристая помада, у другой – черная и у каждой за щекой торчал леденец «Фруктовое сокровище». Некоторые врачи опасаются, что девочки их возраста съедают вместе с леденцами слишком много дешевой губной помады и постепенно травятся чуть ли не до смерти. Однако пока не было никаких официальных сообщений о подобных случаях.

В толпе прохожих появилась группа элегантно одетых бизнесменов. Один из них приветливо помахал мне рукой. Я решила, что этот жест адресован кому-то позади меня, и продолжала идти, никак не реагируя на приветствие. Но он упорно делал мне знаки и окликнул меня по имени. Я уставилась на него в немом изумлении.

– Привет, это же я, Паучок!

Я была готова подумать, что сегодня Первое апреля. Паучок, которого я когда-то знала, был тщедушным юнцом, зависшим где-то между школой и работой, с криминальными наклонностями и пугающе высоким IQ. Я-то полагала, что сейчас он превратился в хакера, либо лихо грабящего банки с помощью компьютера, либо через пень-колоду выполняющего днем какую-нибудь немудреную работу, а ночи напролет просиживающего за компьютером, как одержимый бродя по киберпространству.

Но передо мной стоял молодой человек с жизнерадостной белозубой улыбкой и в очках без оправы, столь популярных среди китайских «белых воротничков».

– О боже, да ты меня не узнаёшь!

«О, боже» – извечная мантра Паучка.

Я рассмеялась.

– Клево выглядишь.

– Ты тоже, – ответил он серьезно. Каждый его жест был размеренным и солидным.

Мы зашли в кафе «Манабе». Сели за столик друг против друга. В воздухе стоял сильный, терпкий и пьянящий аромат кофе. Многие, пристрастившись к нему, как к наркотику, проводили в кафе целые вечера. И даже если добрую пятую часть своей жизни они бесцельно просиживали здесь, им было хорошо до тех пор, пока грезы помогали забыть об изматывающей работе. Здесь всегда звучала приглушенная неназойливая музыка, а официанты виртуозно вальсировали с подносами, словно танцоры.

Мы вспомнили «Зеленый стебель».

– Славное было местечко, – сказал Паучок. – Жаль, что когда я там работал, то думал только о деньгах.

– И еще о том, как бы грабануть сейф, – поддразнила его я.

– О боже! Даже не вспоминай об этом! Я теперь совсем другой человек, – засмеялся он и протянул визитную карточку сотрудника компьютерной фирмы «Голден Эппл». По его словам, эту небольшую компанию он основал вместе с несколькими однокурсниками. Они занимались разработкой программного обеспечения, установкой компьютерных сетей, продажей компьютеров. Дела вроде бы шли неплохо.

– Думаю, к концу года начнем получать приличную прибыль.

Он так и не избавился от своей страсти к наживе, но теперь стал значительно благоразумнее.

– А что слышно о Соблазнительнице? Вы все еще общаетесь? – вспомнила я его подружку по Интернету.

– Мы часто встречаемся за чашкой кофе, ходим в кино или играем в теннис.

– Ну, слава богу! Значит, мои предчувствия насчет нее не оправдались. Похоже, у вас все на мази. Подумываешь жениться?

– Ни за что. Соблазнительница была виртуальной женщиной. А в жизни – это парень, – сообщил он и, видя мое удивление, поспешно добавил: – Конечно, мы с ним просто друзья. – Он рассмеялся, ничуть не заботясь, верю я ему или нет.

– Если в Интернете он притворялся женщиной, чтобы завлекать парней, то, наверное, он страшно закомплексован, – заметила я.

– Пожалуй. Одно время он даже подумывал сменить пол. Я общаюсь с ним, потому что он добрый и умный. Он знает, что я не голубой, но мы все равно можем дружить, верно?

– Я бы не прочь познакомиться с этой Соблазнительницей. Судя по всему, он незаурядная личность.