Я вернулась в Шанхай. Жизнь текла по-прежнему: хаотично, но предопределенно.

Мне казалось, что я съеживаюсь и таю: кровь превращалась в черные чернила, перетекала из вен в авторучку и каплями просачивалась в каждое написанное мною слово или фразу.

Из ресторана «Крошка из Сычуаня» малыш Дин регулярно доставлял мне еду. Когда у меня было хорошее настроение, я давала ему почитать книги. Однажды он принес мне небольшую статью под названием «Голос сердца», которую написал для публикуемой в шанхайской газете «Синьминь Ивнинг Ньюз» колонки рабочих-эмигрантов. Я прочла и приятно удивилась – стиль был неплох, а идеи довольно оригинальны. Он застенчиво признался, что мечтает сочинить книгу. Милан Кундера писал, что в двадцать первом веке любой из нас сможет стать писателем. Все, что для этого нужно, взять ручку и описать на бумаге реальные случаи из жизни. Стремление излить душу – естественная духовная потребность каждого человека.

Я писала по ночам, сидя за столом в пижаме, с растрепанными волосами. Проснувшись рано утром, с трудом поднимала от крышки стола усталую голову с отпечатками красных чернил на лбу. В комнате было пусто и тихо. Тиан-Тиан не появлялся, и телефон не звонил (правда, я часто выдергивала вилку из розетки, а потом забывала вставить). Я переползала на кровать, ложилась и снова засыпала.

Однажды около десяти часов вечера в дверь резко постучали. Я вздрогнула от неожиданности, но обрадовалась этому стуку: он раздался очень кстати, пробудив меня от кошмара. Мне снился старинный поезд с паровозом, вагон, переполненный совершенно незнакомыми людьми, и среди них – Тиан-Тиан. Я беспомощно наблюдала, как поезд тронулся и начал набирать скорость, тяжело разрезая воздух и чиркнув стальным боком прямо у моего лица. Облаченный в военную униформу и металлический шлем человек вскочил на подножку, я замешкалась на какую-то долю секунды, и поезд с ревом пронесся мимо. Издав крик невыразимого отчаяния, я кляла себя за то, что перепутала время отправления или забыла подвести часы. А в самый последний, решающий момент у меня просто не хватило смелости, чтобы впрыгнуть в уходящий поезд. Для меня этот сон означал, что наши с Тиан-Тианом пути расходились во мраке ночи.

***

Я открыла дверь. На пороге стояла Мадонна, вся в черном, с губ свисала сигарета. В черной одежде она казалась еще более стройной и длинноногой.

Я еще толком не проснулась, поэтому сначала не заметила в ее внешнем виде ничего особенного. Похоже, она выпила и слишком сильно надушилась «Опиумом». Волосы у нее были забраны назад на старинный манер, глаза лихорадочно блестели. Что-то в ней показалось мне странным.

– О, Господи, ты так и сидишь безвылазно в этой норе? Все пишешь без перерыва? – Она шагнула в комнату.

– Мне только что приснился кошмар. – Произнеся эти слова, я вдруг вспомнила, что весь день не ела. – Ты ужинала? – спросила я ее.

– Ладно, давай смотаемся куда-нибудь и как следует поедим. Я угощаю. – Мадонна загасила окурок сигареты, сбросила пальто и уселась на софу в ожидании, пока я оденусь.

Ее белый «Фольксваген Сантана-2000» был припаркован неподалеку. Она открыла дверцу машины и завела мотор. Я уселась рядом, пристегнулась, и автомобиль рванул с места, взвизгнув тормозами. Все окна были открыты настежь. Мне нравится курить на полном ходу, когда ветер вместе с дымом уносит прочь все твои печали. Мадонна въехала на мост. С тех пор как вокруг Шанхая понастроили такие мосты, появились и банды отчаянных автомобилистов-лихачей, гонявших по ним на бешеной скорости. Из стереомагнитолы доносились звуки популярной любовной песенки в исполнении известного тайваньского певца Джеффа Чана :

Постепенно до меня стало доходить, что Мадонна не в себе. Вдруг вспомнилось, как в пабе «Гойя» я встретила Ай Дика под ручку с кузиной Чжушей, и картина начала проясняться.

Мадонну нельзя было назвать открытой книгой. Она вела несколько безалаберную, беззаботную, но довольно активную жизнь. Ее прошлое, настоящее и будущее оставались для меня загадкой. Невозможно было определить, насколько серьезно было ее чувство к Ай Дику. Судя по ее тону и словам, таких любовников у нее было хоть пруд пруди. Поэтому можно было с легкостью предположить, что он далеко не последний на ее счету.

– Ну, что будем есть? Что-нибудь китайское, европейское или японское?

– Мне все равно, – ответила я.

– Ну уж нет, так дело не пойдет. Терпеть не могу, когда люди говорят, что им все равно. Давай-ка, пораскинь мозгами и решай!

– Хорошо, пусть будет японская кухня! – сказала я.

В Шанхае любят все японское. Сердца местных жителей давно и безраздельно завоевали песни Амуро Нами , книги Харуки Мураками , телешоу Такуя Кимуры , а также бесчисленные комиксы и электробытовые приборы японского производства, буквально наводнившие город. Мне тоже нравятся японская кухня и косметика, такие свежие и изысканные.

Мадонна остановила машину у ресторана «Эдо», что на улице Дунху. Мы вошли в зал. Сверху на изразцовый пол лился мягкий янтарный свет. Опрятные, похожие на кукол, официанты подавали традиционные японские блюда – чаван муши, суши из тунца, маринованные пикули, сушеные креветки и суп из морских водорослей.

– Ты в курсе, что я порвала с Ай Диком? – спросила Мадонна с мрачным видом.

– Неужели? А почему?

Конечно, я не знала всех подробностей, но мне не хотелось признаваться, что я видела Ай Дика и Чжушу вместе в пабе «Гойя». Все-таки Чжуша – моя кузина, а Мадонна – подруга. Поэтому я старалась быть беспристрастной.

– Ты что, так и живешь, как страус, спрятав голову в песок? Это твоя кузина Чжуша увела у меня мужика! – фыркнула Мадонна, залпом осушив стаканчик саке.

– А может быть, это все же была его инициатива? – поинтересовалась я спокойно.

Ведь Чжуша – леди до мозга костей. Утром, безупречно накрасившись, она отправляется в офис на такси или в автобусе, салон которого оборудован кондиционером. В полдень съедает свой обычный бизнес-ланч в каком-нибудь европейском кафе или ресторане. А вечером, лишь только загораются уличные фонари и огни реклам, она, как и многие другие молодые женщины, сначала неторопливо прогуливается вдоль витрин магазина «Дом моды» на улице Хуайхай, где в строгом великолепии красуются модные и дорогие вещи самых престижных фирм, и затем, слегка уставшая, но все еще свежая и довольная, спускается по эскалатору в подземку с улицы Чаншу.

Именно потому, что в Шанхае обитает так много женщин, подобных Чжуше, буйное и неуемное жизнелюбие этого города несколько уравновешивается мягкой женственностью. Именно здесь живут томимые бесцельной тоской незамужние героини из романов Айлин Чан, отсюда идет и утонченная меланхоличность, характерная для произведений Чэнь Дань-Янь . Некоторые называют Шанхай «городом женщин», но это скорее из желания противопоставить его грубовато-мужественным городам на севере страны.

– Я полагала, что хорошо знаю Ай Дика, что могу читать его мысли. Но даже и представить не могла, что так быстро ему надоем. У меня куча денег, но я уродина, да? – губы Мадонны скривились в улыбке. Она прикоснулась к моей руке и слегка повернулась лицом к свету.

Ее лицо, безусловно, нельзя было назвать красивым, а вот незабываемым – пожалуй. Тонкие черты, изогнутые дугой брови, бледная кожа со слегка расширенными порами и рот, густо накрашенный дорогой помадой, которая едва не капала с губ. От некогда прекрасной картины осталось одно воспоминание – нежные ивовые ветки засохли, пушистые облака растаяли, а лепестки осыпались на землю. На этом лице осталась неизгладимая печать бесчисленных наслаждений, игры страстей и несбывшихся надежд. Его выражение было волевым, но усталым, проницательным, но уязвимым.

Она улыбнулась, глаза увлажнились. Это была ходячая энциклопедия женской жизни, уникум, полное собрание всех женских чувств, заблуждений, ценностей и инстинктов.

– Тебе действительно не безразличен Ай Дик? – удивилась я.

– Не знаю… Думаю, что где-то в глубине души я просто не могу с этим смириться. В конце концов это он бросил меня, Я перегорела, и теперь мне не нужен ни один мужчина. А может, больше и нету молодых людей, которым я была бы интересна. – Она хлебала саке, словно воду, и лицо у нее побагровело, как подсолнух Ван Гога в лучах полуденного оранжевого солнца. Совершенно неожиданно для меня она швырнула чашку на пол, и та разлетелась вдребезги, как хрупкий белый нефрит.

К нам подбежал услужливый официант.

– Простите, это вышло случайно! – начала оправдываться я.

– А ты у нас везучая! У тебя есть Тиан-Тиан и Марк в придачу. У тебя все есть. Разве это не счастье для женщины? – Она все еще держала меня за руку, ладонь которой внезапно покрылась холодным потом.

– А что Марк? – я старалась выглядеть спокойной. Похожий на школьника официант наблюдал за нами. Молодые женщины, бурно обсуждавшие свою личную жизнь на людях, неминуемо привлекают внимание окружающих.

– Не пытайся провести меня, Коко! От моих старых опытных глаз ничто не ускользнет. У меня интуиция, знаешь ли. Я недаром столько времени содержала бордель на юге.

– Да ладно тебе, я ничего не собираюсь говорить Тиан-Тиану, – улыбнулась она. – Это его доконает. Он слишком слаб и наивен. А ты не сделала ровным счетом ничего плохого. Я тебя понимаю.

Я приложила руки ко лбу: предательски-безобидное саке ударило в голову. Перед глазами все плыло и кружилось, почва уходила из-под ног.

– Я пьяна, – пробормотала я.

– Пойдем в косметический салон, тут, неподалеку, – предложила Мадонна.

Она заплатила по счету, взяла меня за руку, вывела из ресторана и затащила в салон красоты, действительно находившийся рядом. Это было небольшое помещение. На стенах висели картины – копии и оригиналы. У владелицы было художественное образование. Изредка сюда заглядывали мужчины. Не для того чтобы поглазеть на женщин, а чтобы купить добротные картины в духе Линь Фэнмяня .

Приятная музыка. Легкий аромат фруктов. Нежные и молодые женские лица.

Мы с Мадонной лежали на стоящих рядом кушетках. У меня глаза были прикрыты кружочками свеженарезанного огурца. Молодая женщина мягко постукивала кончиками пальцев по коже лица. Музыка убаюкивала. Мадонна призналась, что очень часто засыпает во время косметической процедуры. В такие моменты между женщинами рождается чувство близости и взаимной симпатии. Поглаживания чутких женских пальцев на лице гораздо приятнее, чем прикосновения мужчины.

В салоне витал едва уловимый лесбийский дух. Кому-то делали татуировку на бровях, было слышно слабо различимое поскребывание металла о кожу. От этого звука у меня мурашки побежали по телу. Но потом я поддалась сонной неге и заснула, с радостью предвкушая пробуждение в облике помолодевшей Элизабет Тейлор.

***

Белый «Фольксваген Сантана» мчался по пустынной дороге быстрее ветра. Мы слушали радио, курили и наслаждались мгновением безмятежного покоя.

– Не хочу возвращаться домой, в эту огромную квартиру. Там так пусто и тихо. Без мужчины она похожа на могилу. Может, поедем к тебе? – предложила Мадонна.

Я кивнула в знак согласия.

Она долго возилась в ванной. Мне удалось дозвониться в отель до Тиан-Тиана, но у него был заспанный голос (почему-то он всегда такой по телефону). До моего слуха по телефонным проводам издалека долетало знакомое дыхание.

– Ты уже лег? Я перезвоню позже, – сказала я.

– М-м-м, ничего страшного… У меня все хорошо. Я, наверное, задремал, и мне снилась ты. И еще там пели птицы. Я съел бы тарелку русского борща… А в Шанхае сейчас холодно? – Он говорил гнусавым голосом. Должно быть, простудился.

– Да нет, не очень. Сегодня у меня ночует Мадонна. Она в скверном настроении. У Ай Дика с Чжушей роман. А как ты себя чувствуешь, как Пушинка?

– У Пушинки был понос. Я носил ее к ветеринару. Ей сделали укол и еще велели давать лекарство. А я немного простужен после того, как искупался в океане. Но ничего серьезного. Посмотрел фильм Хичкока. По стилю немного напоминает романы Гу Луна о боевых искусствах. Кстати, хотел тебе рассказать. Видел собственными глазами. Вчера, когда я садился в автобус, в салон вскочил молодой панк, на вид не старше четырнадцати – пятнадцати лет. И прямо у всех на виду сорвал с шеи пожилой женщины золотое колье. Никто даже не попытался его остановить. Он спрыгнул с подножки и исчез.

– Ужас! – сказала я. – Будь осторожнее. Я очень скучаю по тебе.

– Я тоже. Хорошо, когда есть кто-то, по кому можно скучать.

– А когда ты вернешься в Шанхай? – спросила я.

– Как только прочту пару книг и сделаю еще несколько зарисовок. Здешние люди совсем не похожи на шанхайцев. Тут больше чувствуется атмосфера Юго-Восточной Азии.

– О'кей! Целую тебя!

Мы послали друг другу звучный воздушный поцелуй и на «раз, два, три» одновременно повесили трубку.

Мадонна окликнула меня из ванной комнаты:

– Дорогая, принеси мне банный халат.

Я открыла гардероб и достала один из махровых хлопчатобумажных халатов Тиан-Тиана. Она уже открыла дверь и вытиралась, окутанная клубами пара.

Я бросила ей халат, а она приняла игриво-соблазнительную позу а-ля Мэрилин Монро.

– Как тебе моя фигура? Недурна?

Я скрестила руки на груди, окинула ее оценивающим взглядом и велела повернуться ко мне спиной. Она послушно повернулась вполоборота, а потом показалась со всех сторон.

– Ну, как? – Она смотрела на меня с воодушевлением.

– Сказать правду?

– Ну конечно.

– Твое тело хранит следы слишком многих мужчин, не менее сотни.

– Что ты имеешь в виду?

Она так и продолжала стоять передо мной без халата.

– Грудь у тебя недурна. Не очень большая, но есть за что подержаться. Ноги стройные. Шея лучше всего. Такая шея бывает только у европейских аристократок. Но твое тело изнемогает от усталости, оно знало слишком много мужчин.

Охваченная жалостью к себе, она поглаживала свою грудь, прикасаясь к ней бережно, словно к маленькому сокровищу. Затем она ласково провела по ногам и дотронулась до стройной шеи.

– Я обожаю себя. Чем больше мне лет и чем сильнее усталость, тем больше я себе нравлюсь. По-твоему, я привлекательна? – повторила она свой вопрос.

Я прошла мимо и вышла из ванной. Мне невыносимо было видеть, как она ласкает себя. Ни мужчина, ни женщина не смогли бы равнодушно смотреть на это.

– А твоя квартирка даже удобнее моей, – раздался ее громкий голос у меня за спиной.

Ей хотелось поболтать, поэтому мы нырнули в одну кровать, улеглись рядышком под пушистым пуховым одеялом и выключили свет. Когда я училась в университете Фудань, соседки по комнате часто подолгу болтали, лежа в одной постели. Чтобы поведать друг другу о своих секретах, страстях, желаниях и обидах, лучшего места было не найти. Ни один мужчина не в состоянии понять эти сокровенные мечты, доверительные и интимно-дружеские отношения и подспудные страхи. Она рассказала мне о прошлом, а я поделилась с ней своими воспоминаниями, конечно, не такими яркими и интересными, как у нее.

Ее жизнь была похожа на витиеватый китайский иероглиф – сумасшедший росчерк пьяного каллиграфа. Рисунок моей судьбы был более гладким и безмятежным: боль, печаль, счастье, несправедливость не превратили меня в изгоя. Я все еще оставалась умной, чувствительной девушкой, по крайней мере с точки зрения некоторых людей.

Мадонна выросла в убогом районе Шанхая Чжабей и с самого раннего детства мечтала стать художницей (наверное, поэтому почти все ее любовники были художниками). В шестнадцать лет она сбежала из дома. Ее отец и старший брат были пьяницами и, напившись в стельку, бросали в нее бутылками. Позже их насилие приобрело сексуальный характер, они все чаще тискали и пинали ее, гасили окурки о ее грудь. Слабохарактерная и робкая мать была не в состоянии защитить ее.

Однажды Мадонна не выдержала и села на первый попавшийся поезд до Гуанчжоу. Выбор у нее был небогатый. Она устроилась в бар развлекать клиентов, пока те выпивали. В то время города на юге страны росли как грибы после дождя, повсюду было много состоятельных людей, а некоторые были просто баснословно богаты. В отличие от девушек, приехавших из других провинций, каждое движение Мадонны отличалось грацией и изяществом. Она нравилась клиентам, ей делали комплименты, для нее были готовы на все. Ее положение быстро укрепилось. Прошло не так много времени, а она уже обзавелась собственным бизнесом и теперь сама нанимала девушек.

Ее называли «иностранной куколкой». Такое ласковое прозвище в Шанхае обычно дают хорошеньким девушкам с нежной кожей. Она щеголяла в длинных черных платьях на бретельках и в бриллиантовых кольцах, подаренных поклонниками. Черноволосая и белокожая, она напоминала королеву, живущую в уединенном дворце, укрытую от нескромных взоров толстым занавесом. Благодаря огромным личным связям она пользовалась большим влиянием.

– Вспоминая тот период моей жизни, а его можно назвать «Красавица и чудовища», я думаю об инкарнации: тогда я была другим существом. Я в совершенстве овладела искусством укрощения мужчин. Может быть, в старости я напишу книгу специально для женщин, научу их, как постичь образ мыслей мужчины, как понять мотивы его самых худших поступков. Змею можно убить одним сильным и метким ударом ниже головы, но выше брюшка. У мужчин тоже есть уязвимые точки, на которые можно надавить. Современные девушки, наверное, быстрее взрослеют, они сильнее и храбрее нас, но во многих отношениях женщины до сих пор находятся в невыгодном положении.

Она поправила подушку, взглянула на меня и спросила:

– Разве не так?

– Если уж быть до конца откровенной, то общество по-прежнему игнорирует потребности женщин и не поддерживает их стремление почувствовать уважение к себе, – ответила я. – Тех, кто посметливее и пораскованнее, называют грубыми и вульгарными. А к благовоспитанным относятся как к пустоголовым вазам для цветов.

– В любом случае женщинам нужно развивать ум. Немного мозгов никогда не повредит! – Мадонна сделала паузу и опять спросила, согласна ли я с ней.

Я утвердительно закивала. Мне не хотелось бы выглядеть непримиримым борцом за женские права, но многое из сказанного ею было верным. Благодаря этим словам мне неожиданно открылась новая, доселе незнакомая Мадонна – глубокомысленная и зрелая.

– А как ты познакомилась со своим покойным мужем? – поинтересовалась я.

– Кое-какие события в жизни убедили меня в том, что независимо от моего влияния и многочисленных связей я была всего лишь красивым, но беззащитным цветком, который могут сорвать в любой момент. В то время я подружилась с одной девушкой из Чэнду . Она изучала менеджмент в университете провинции Сычуань, была очень начитанной и могла беседовать со мной об искусстве. Возможно, я и вульгарная особа, но с детства неравнодушна к искусству. Тогда среди моих любовников был выпускник Художественного института Гуанчжоу, писавший сюрреалистические картины, как Ай Дик.

Девчонке негде было жить, и я пустила ее к себе в квартиру. Однажды вечером к нам вломились трое парней свирепого вида, которые искали ее. Оказалось, они были родом из ее родного города в провинции Сычуань. Они собрали крупную сумму наличными и отдали ей перед отъездом в Гуанчжоу, чтобы она вложила их во фьючерсы. Но практически за одну ночь она лишилась всех денег, а это было около ста тысяч юаней. Осталась без гроша в кармане, и ей пришлось устроиться работать в бар. Она старалась не встречаться с земляками, а инвесторам ничего не сказала о пропаже. Но в конце концов эти ребята разыскали ее и пришли с ней разбираться, вооружившись ножами.

Когда они заявились, я принимала душ. Заодно с ней они решили прихватить и меня. Это было ужасно. Все в комнате перевернули вверх дном, украли мои драгоценности и тридцать тысяч юаней. Я пыталась им объяснить, что не имею к этому ни малейшего отношения, но они все равно не отпускали меня. Просто сунули кляп мне в рот. Я испугалась, что они собираются продать нас работорговцам в Таиланд или Малайзию.

Нас заперли в чулане. От безнадежности и отчаяния я совершенно растерялась. Только представь себе, всего каких-то несколько часов назад я нежилась в роскоши, а теперь превратилась в кусок мяса, из которого вот-вот сделают отбивную! Что за страшное невезение! Потом они вернулись и до полусмерти избили ту девчонку, кричали, что она годится только в шлюхи. Когда они вытащили кляп у меня изо рта, я решила во что бы то ни стало спасать собственную шкуру, и гори оно все огнем! И я стала называть всех известных мне шишек и важных людей по обе стороны закона от начальника полиции до гангстеров, контролировавших каждую улицу в городе. Это поколебало их решимость на какое-то время, и они вышли посовещаться. Совещание затянулось, я слышала, как они ругаются между собой. Затем тот, что был повыше ростом, вернулся и сказал: «Сдается мне, ты – та самая знаменитая «Иностранная куколка». Произошла ошибка. Мы немедленно отпустим тебя».

Рассказывая эту историю, Мадонна судорожно цеплялась за меня холодными потными руками. Пальцы у нее дрожали от волнения.

– И ты решила выйти замуж? – спросила я.

– Да, чтобы бросить бизнес, – ответила она. – В ту пору один старый скряга – мультимиллионер и все такое – хотел на мне жениться. Мне было тошно подумать, что придется спать с этой морщинистой мумией. Но я преодолела отвращение и согласилась. Я надеялась, что он долго не протянет, и оказалась права. Теперь я богата и свободна, гораздо счастливее многих женщин. Может, я и глупа, как пробка, но денег у меня побольше, чем у какой-нибудь добродетельной безработной белошвейки.

– Моя соседка по этажу – безработная. Но все обстоит не так уж плохо. Она по-прежнему готовит овощи с рисом на ужин своему старику и поджидает, когда он и сын вернутся домой, – сказала я. – Они втроем садятся за обеденный стол, едят с аппетитом и довольны жизнью. Бог справедлив. Забирая одно, он дает что-то другое взамен. Поэтому иногда мне кажется, что моим соседям повезло.

– Ладно, будем считать, что ты высказалась. Пора и на боковую! – миролюбиво заключила Мадонна. Она крепко заснула, обняв меня за плечи и громко сопя мне в затылок.

Мне не спалось. Рассказанная Мадонной история занозой засела в мозгу. Ее тело прижалось к моему, и мне передались ее тепло, ее печаль и ее мечты. Она обитала на ничейной земле, между верой и неверием. Ее тело пугало своей чувственностью (как женщина, я ощущала ее тем сильнее), от него веяло скрытой угрозой. Ей довелось пережить то, о чем большинство людей и представления не имеют. Чувствовалось, что она может потерять самообладание в любой момент и быть беспощадной, как топор палача.

Я попыталась высвободиться из ее крепких объятий, потому что не могла заснуть, пока мы лежали так близко. Но она прижимала меня к себе все сильнее. Она застонала во сне и осыпала мое лицо страстными поцелуями, впиваясь в кожу хищными, влажными губами. Но я-то не была ни Ай Диком, ни кем-то еще из ее любовников. Я отчаянно пыталась вырваться, но Мадонна не просыпалась. Словно ядовитый плющ, она цепко обвилась вокруг моего тела, не разжимая объятий. Мне стало жарко, я запаниковала.

Вдруг она проснулась, широко открыла глаза, распахнув влажные от слез ресницы.

– Ты чего в меня вцепилась? – буркнула Мадонна. Но было видно, что она довольна.

– Это ты меня держишь, – ответила я шепотом.

– Ой, должно быть, мне приснился сон, – вздохнула она. – Мне снился Ай Дик. Наверное, я действительно запала на него. Мне так одиноко.

Она вылезла из кровати, надела халат Тиан-Тиана, пригладила волосы.

– Лучше уж я буду спать в другой комнате.

Выходя из спальни, она неожиданно улыбнулась, а на лице появилось странное выражение.

– А признайся, приятно было в моих объятиях?

– О, Боже! – скривилась я, глядя в потолок.

– Думаю, ты мне по-настоящему нравишься. Кроме шуток. Мы могли бы сблизиться. Наверное, это потому, что наши знаки Зодиака подходят друг другу, – и жестом отметая любые возражения, добавила: – То есть я хочу сказать, что могла бы стать твоим агентом и организовать рекламу для твоей новой замечательной книги.