Тиан-Тиан снова начал принимать наркотики, играя в орлянку с дьяволом.

Я жила в кошмаре. Снова и снова я в бессилии наблюдала, как его забирают в полицию. Смотрела, как собственной кровью, фонтаном бьющей из вены, он писал эпитафию самому себе на куске белой ткани. Слышала, как земля содрогнулась и разверзлась у нас под ногами. Видела, как на наши головы камнем рухнул свод небес, разбившись на мельчайшие осколки. Я не могла больше этого выносить.

Однажды вечером, когда, вколов очередную дозу, он отшвырнул шприц, ослабил резиновый жгут на руке и, обмякнув, лег на кафельный пол в ванной, я сняла с себя ремень, подошла к нему и крепко связала ему руки.

– Как бы ты ни поступила со мной, – пробормотал он, – я… я ни в чем не виню тебя, Коко. Я люблю тебя, ты слышишь, Коко, я люблю тебя! – Затем его голова безвольно упала набок, и он отключился.

Я рухнула на пол, закрыла лицо руками и зарыдала. Соленые капли сочились сквозь пальцы, утекая так же безвозвратно, как утекает счастье, которое приходит к человеку помимо его воли и которое нельзя удержать навсегда. Глядя на это почти бездыханное, безвольно лежащее на холодном полу в ванной тело горячо любимого человека, которого покинули остатки мужества, я могла лишь молча плакать, пока горло не перехватило от слез. Кто был виноват во всем этом? Мне хотелось найти виновного, чтобы обрушить на него ненависть и гнев.

Тиан-Тиана не трогали ни мольбы, ни угрозы, ни скандалы, ни возможное расставание. Все было тщетно. С его лица никогда не сходила печальная и невинная улыбка.

– Коко, как бы ты ни поступила со мной, я тебя не виню. Я люблю тебя, Коко. Помни об этом. Пожалуйста, всегда помни об этом!

Наконец, я не выдержала и нарушила слово, данное Тиан-Тиану. Я позвонила Конни и рассказала ей правду, признавшись, что я в ужасе, что Тиан-Тиан играет со смертью и что я могу потерять его в любую минуту.

Не успела я положить трубку телефона, как смертельно бледная Конни уже стояла на пороге нашей квартиры.

– Тиан-Тиан, – ласково обратилась она к нему, сделав жалкую попытку улыбнуться. От этого ее заплаканное лицо покрылось сетью мелких набегающих друг на друга морщинок, и она сразу постарела. – Твоя мать умоляет тебя. Она совершила множество ошибок. Я не должна была покидать тебя надолго. Я была плохой матерью, я думала только о себе… Но теперь мы снова вместе. Мы можем начать все сначала. Ты ведь дашь своей маме шанс все исправить? У меня нет сил смотреть на то, что ты делаешь с собой. Лучше умереть!

Тиан-Тиан равнодушно отвел глаза от экрана телевизора и посмотрел на бледную, измученную тревогой мать.

– Пожалуйста, не плачь, – сказал он спокойно. – Ведь все последние десять лет ты была счастлива и можешь дальше оставаться такой же счастливой. Из-за меня у тебя не будет проблем, я не помеха твоему счастью. Надеюсь, ты всегда будешь красивой, богатой и беззаботной. Ведь ты добиваешься всего, чего хочешь.

Потрясенная Конни закрыла лицо руками, не понимая смысла его слов. Ну как родной сын мог говорить такое матери? Она снова разрыдалась.

– Не стоит плакать! От этого быстро стареешь. И вообще, мне не нравится, когда кто-то плачет. Оставьте меня в покое. Мне хорошо, – Тиан-Тиан встал и выключил телевизор.

Он только что посмотрел передачу о французской супружеской паре вулканологов, которые всю жизнь ездили по миру и исследовали вулканы. Они погибли во время последней экспедиции в Японии, их погребло под неожиданным выбросом раскаленной лавы. В этой передаче за кадром звучали слова, произнесенные одним из них: «Мы влюблены в вулканы. Эти красные огненные потоки подобны крови, фонтаном бьющей из сердца земли. Где-то в глубине земных недр бурлит и кипит жизнь. И если когда-нибудь нам суждено найти могилу в этой огненной бездне, мы будем невыразимо счастливы».

Их заветное желание исполнилось. В конце программы сообщили, что они оба сгинули в кроваво-красной кипящей лаве.

Тиан-Тиан говорил сам с собой.

– Представьте себе, что ощутили те французы перед смертью. Уверен, они были счастливы, – мечтательно произнес он, как бы отвечая на собственный вопрос.

Даже сейчас, по прошествии времени, я не думаю, что между гибелью французских вулканологов и смертью Тиан-Тиана было что-то общее. Но наряду с этим чувствую, что его неудержимо влекло в небытие какой-то неведомой, неодолимой силой. Ведь если земля может в мгновение ока извергнуть смертоносную лаву и забрать любого из нас в вечность, то почему потерянные души, бессильные и беззащитные перед лицом суровой реальности, не вправе сами разрушать свою жизнь, подтачивая ее изнутри?

Это неизбежно и необъяснимо. Когда любимый покидает вас навсегда, даже выплакав все слезы мира и иссушив себя до дна, вы не сможете вернуть его. Он уйдет навеки и унесет с собой истлевшие пеплом обрывки воспоминаний, оставив лишь одинокую, неприкаянную душу.