К телефону подошел адъютант Уотлинга — изнывающий от скуки лейтенант конной гвардии; в министерстве обороны к этому времени происходило «слияние».

— Понимаю… Лучше возвращайтесь поскорее и доложите лично. Едва он повесил трубку, как в кабинет торопливо вошел сам Уотлинг, возбужденный и озабоченный после очередного совещания с Осборном.

— Ля-ля-ля… только и делают, что языком чешут. — Он швырнул портфель на стул.

— Что-нибудь новое?

— Звонил Харрис.

— Ну и?.. Уотлинг утвердился за своим письменным столом. Это было громоздкое металлическое сооружение — вполне под стать суровой, неба приглядной комнате с голыми бетонными стенами и пожарной инструкцией на дверях. Гвардеец привычно поднял свою кавалерийскую бровь.

— Он сообщил, что Бриджер замечен с известным лицом.

— С кем? Да бросьте вы этот жаргон.

— С Кауфманом, сэр.

— С Кауфманом?

— С агентом «Интеля» — это международный картель. Уотлинг уставился на голую стену. В те времена, несмотря на антитрестовские законы и существование Общего рынка, все еще существовало несколько больших международных картелей. Деятельность их трудно было назвать вполне законной, но они были чрезвычайно мощными и иногда брали за горло всю европейскую торговлю. В эпоху, когда Западу все время грозил бойкот со стороны какой-нибудь одной, а то и сразу всех стран, поставлявших ему сырье, это, естественно, открывало широчайшие возможности для торговых компаний, не страдающих особой щепетильностью. «Интель» прославился полным отсутствием таковой и снискал всеобщую ненависть. Все, что попадало ему в лапы, в наиболее благоприятный момент с максимальной выгодой продавалось в столице того или иного государства.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Они сделали два или три круга в кауфмановском баре на колесах, а затем вернулись к месту, откуда началась поездка. Поглаживая подбородок, Уотлинг обдумывал полученные сведения.

— Вы считаете, что это результат его деятельности в Болдершоу?

— Так считает Харрис.

— И поэтому-то на Харриса тогда напали, избили и бросили его?

— Отчасти.

— Но, как бы то ни было, чем меньше эти господа будут осведомлены в данном вопросе, тем лучше. Если уж какие-либо сведения попадали в руки «Интеля», то проследить их дальнейший путь было чрезвычайно трудно. У картеля имелось совершенно легальное представительство в Лондоне, официальная контора в Швейцарии и отделения на трех континентах. Информация передавалась по приватным каналам картеля с молниеносной быстротой, и едва ли можно было воспрепятствовать этому. Никакое расследование здесь не помогло бы. Пока вы перерывали контору на Пикадилли, интересующие вас сведения уже обменивались на марганец или бокситы за границей, в какой-нибудь не слишком дружественной вам стране. Для «Интеля» не существовало ничего святого, неприкосновенного.

— Полагаю, что Бриджер будет и дальше поставлять им сведения, — сказал Уотлинг.

— Но считается, что он уходит, — напомнил ему адъютант.

— Теперь он вряд ли уйдет. Они купят его с потрохами. — Он вздохнул. — Так или иначе, а он все знает от Флеминга. Их ведь водой не разольешь.

— Вы считаете, что Флеминг в этом замешан?

— А-ах! — Уотлинг даже отодвинулся на стуле и безнадежно махнул рукой. — Этот — просто невинный младенец. Он разболтает что угодно, только бы показать, какой он независимый. Вспомните, что произошло в Болдершоу. А теперь они к тому же осчастливят нас своим присутствием.

— Как так?

— Как? Придется-таки вам изучить их лексику и фразеологию. Они перебираются под крылышко нашего министерства — вот как. Вся компания. Флеминг непременно хочет строить свою сверхмашину в ракетном исследовательском центре в Торнессе!

— О-о!

— Но это совершенно секретно.

— Разумеется, сэр, — произнес адъютант с должной сдержанностью. — Это уже согласовано?

— Будет согласовано. Я всегда нюхом чую, когда готовится глупость. Ванденберг в ярости. Наверное, и весь комитет. Но Рейнхарт целиком за это, и Осборн, и их министр тоже. Надо думать, кабинет согласится.

— Значит, мы не можем не пустить их?

— Мы можем следить за ними. Для начала надо бы оставить при них Харриса.

— У них в Торнессе своя служба безопасности. Армейская, — с гордостью добавил адъютант. Коммодор авиации презрительно фыркнул.

— Харрис может сотрудничать с ними.

— Харрис хочет выйти из игры.

— Почему?

— Он уверен, что его засекли.

— Я не понимаю. Как так? — Уотлинг с улыбкой взглянул на него.

— Ну, они же зверски избили его в Болдершоу и, возможно, считают, что он раскопал нечто важное.

— Может быть, так оно и есть. Где он сейчас?

— Следит за ними. Потом явится доложить лично. Но Харрису не суждено было больше ни о чем докладывать. На следующее утро Джуди и Флеминг обнаружили его труп под чехлом флеминговской машины. После того как Джуди оправилась от тошноты и они побывали в полиции, тело было увезено и они наконец вернулись в институт, где их ждала телефонограмма: Флеминга срочно вызывали в министерство науки. Джуди ожидала его возвращения в обществе Кристин; чувствуя себя расстроенной и несчастной, она рассказала обо всем приехавшему Уотлингу. Кристин продолжала спокойно работать и оторвалась лишь для того, чтобы дать Джуди две таблетки аспирина. При этом у нее был вид человека, творящего добро безотносительно к достоинствам страждущих. Уезжая в министерство, Флеминг поцеловал Джуди в щеку. Она слабо улыбнулась в ответ.

— Зачем им понадобилось подбрасывать его мне? — недоуменно спросил Флеминг.

— Это не тебе. Это мне, в виде предупреждения. Флеминг возвратился в полдень, не чуя под собой ног от радости. Он стащил Кристин со стула и прижал ее к груди.

— Утверждено и подписано!

— Что? — изумленно спросила Джуди.

— Разрешение в трех экземплярах от начальства нашего турбореактивного коммодора! Они распахивают врата и пропускают нас за свои драгоценные проволочные заграждения.

— Торнесс? — спросила Кристин, выкручиваясь из его объятий. Флеминг плюхнулся на ее стол.

— Нам милостиво разрешается работать на их распрекрасных машинах, построенных на денежки налогоплательщиков. До сих пор эти машины берегли для игры в солдатики.

— Когда? — спросила Джуди. Флеминг соскользнул со стола и, подойдя к Джуди, заключил ее в объятия.

— Как только будем готовы! Мы получим первоочередное право для работы на главной машине, кроме случаев, которые уморительно именуются «государственной необходимостью». Нас избавят от утренних проверок. Нас снабдят пропусками. У нас снимут отпечатки пальцев, нам промоют мозги и поищут, не завелись ли в голове насекомые. И мы построим чудо этого века! — он отпустил Джуди и простер руки к Кристин. — Вы и я, дорогая! Мы им покажем, правда? Как это их министерское сиятельство спросил: «А это доказано?» Мы ему докажем! «Возьмем мир за углы и встряхнем», как сказала одна звезда стриптиза. А Серебряные Крылышки придет снабдить нас инструкциями. Он принялся насвистывать «Серебряные крылья на поле золотом» и потащил обеих девушек завтракать, но Джуди не могла есть. О Бриджере не было ни слуху ни духу. Уотлинг явился во второй половине дня, спокойный, но суровый, как зашедший в класс директор. Он усадил их и принялся поучать.

— Смерть Харриса — прямое следствие того, что он работал с вами.

— Но ведь он был простым лаборантом.

— Он был агентом контрразведки.

— Да ну-у? Это было новостью для Кристин и Флеминга. Последний спросил издевательски, с напускным легкомыслием:

— Нашей, что ли?

— Нашей.

— Очаровательно!

— Не льстите себя мыслью, Флеминг, что все произошло из-за того, чем вы занимаетесь. Вы еще не настолько значительная персона. — Девушки тихо сидели и слушали, а Уотлинг обращался уже только к Флемингу. — Вероятно, Харрис, охраняя вас, наткнулся на что-то еще.

— Ну, а зачем же он охранял нас, если мы такие незначительные?

— Но другим — кое-кому — не известно, важна ваша работа или нет. Им известно, что какие-то события происходят, потому что вы тогда распустили язык. И это может быть важным в стратегическом отношении, а может и не быть.

— Вы знаете, кто убил Харриса? — тихо спросил Флеминг. До него, кажется, стало доходить, насколько он причастен к этой смерти.

— Да!

— Это уже кое-что.

— И мы знаем, кто им заплатил.

— Ну, тогда ваше дело в шляпе.

— Если не считать, что нам не разрешат их даже пальцем тронуть, — сухо заметил Уотлинг, — по дипломатическим соображениям.

— Совсем прелестно!

— Видите ли, этот мир вообще нельзя назвать прелестным. — Он поглядел на них с видом человека, выполняющего неприятный долг. Уотлинг был сдержан и скромен, он не любил поучать. — Вам, людям, привыкшим к спокойной и тихой жизни в ваших лабораториях, придется усвоить, что отныне вы выполняете задание.

— Что выполняем? — спросил Флеминг.

— Задание. Если эта ваша идея правильна, то мы получим нечто очень ценное.

— Кто это «мы»?

— Страна.

— Ах, да, конечно! Уотлинг оставил эти слова без ответа. Он уже достаточно слышал об отношении Флеминга к существующему государственному строю.

— Даже если ничего не выйдет, ваша работа привлечет внимание. Торнесс — важное место, и кое-кто ни перед чем не остановится, лишь бы узнать, что там происходит. Вот почему я вас предупреждаю. Вас всех! — Он взглянул на каждого проницательными синими глазами. — Вы теперь не в университете — вы в джунглях. Пусть на первый взгляд они покажутся вам душным бюрократическим мирком, где политиканы и чиновники, вроде меня, твердят банальности, но все равно это джунгли. Можете мне поверить. Секреты продаются и покупаются. Идеи крадутся. И при этом иногда страдают люди. Вот как делаются дела в нашем мире! Пожалуйста, помните об этом. После его ухода Флеминг вернулся к счетным машинам, а Джуди отправилась в Уайтхолл за дополнительными инструкциями. К концу дня объявился Бриджер; он был чем-то встревожен и разыскивал Флеминга.

— Деннис! — Флеминг выскочил из дверей машинного зала. — Мы уезжаем!

— Уезжаете?

— В Торнесс! Мы теперь важные!

— Прекрасно, — без всякого выражения сказал Бриджер.

— Министр науки взял верх. Человечество готовится шагнуть в джунгли, как утверждают наши друзья в мундирах. Может быть, все-таки передумаешь, а? Присоединяйся к толпе счастливых!

— Да, конечно. Спасибо, Джон. — Бриджер опустил глаза и болезненно сморщился, мучительно преодолевая нерешительность. — Как раз поэтому я тебя искал. Я действительно передумал. К тому времени, когда Джуди добралась до Осборна, тот уже все знал.