Я проснулась, едва солнце начало вставать, а значит было четыре часа утра. После беспокойного сна с моими обычными кошмарами, я была благодарна за отсрочку, которую обеспечивало бодрствование.

Мы покинули хижину Кейт вскоре после того, как она призналась, то Мина была ее сестрой. Прежде чем уйти, я спросила ее, почему она была так откровенна с нами, а Кейт просто пожала плечами и сказала:

— А почему, нет? Мы с Миной никогда не были близки, и у меня нет причин хранить ее секреты.

Улла была очень возбуждена от того, что мы узнали, даже несмотря на то, что много не понимала. Проведя детство в изоляции, она теперь видела себя втянутой в заговор измены и шпионажа.

От меня потребовалось не сильно много убеждения, чтобы выпроводить ее вчера из моей комнаты, лишь сказать ей, что нужно лечь пораньше. Но, на самом деле, мне просто нужно было время, чтобы все хорошо обдумать.

После того, как я сложила все рассказанное Константином и Кейт вместе, получился портрет дьявольской неудержимой сумасшедшей. И Мина, и Виктор были невероятно терпеливы и годами ждали осуществления своего плана.

И сейчас, когда это случилось, я была уверена, что Мина сделает все, чтобы убрать всех со своего пути. Она не позволит развалиться в конце тому, что планировалось десятилетиями.

Мне нужно было вернуться во Фьоренинг. Я думала, что у меня, наконец, будет достаточно доказательств, чтобы убедить королеву Вэнди, что Трилле должны свергнуть Мину.

Если, конечно, предположить, что Вэнди поверит мне, поскольку Кейт не собиралась покидать Искиль для дачи свидетельских показаний.

Я упаковала свою сумку, открыла дверь и обнаружила Уллу сразу за дверью моей комнаты на лестничной площадке. Она переоделась с прошлого вечера и спала, используя свою сумку вместо подушки, а пальто в качестве одеяла.

Когда она услышала, что дверь открылась, то начала подниматься.

— Наконец-то. Ты проснулась.

— Наконец-то? — переспросила я. — Что ты делаешь?

— Я ждала тебя, — она встала и потянулась. — Я иду с тобой.

— Ты не можешь пойти. Ты слышала, что я сказала тебе вчера. Это слишком опасно.

— Знаю, но я могу помочь, — настаивала Улла. — Кроме того, я здесь никому не нужна. У меня нет причин оставаться.

— У тебя, может, и нет причин, но у меня есть. Я не могу позволить себе взять тебя с собой.

У меня едва хватит денег, чтобы купить билет на самолет и вернуться домой, — объяснила я.

— У меня есть деньги. Я копила каждый дайм (монета в 10 центов) и никель (в 5 центов), который когда-либо получала, — Улла полезла в карман и вытащила довольно толстую пачку денег. — Я могу оплатить себе дорогу и помочь тебе.

Я вздохнула:

— Сколько тебе лет?

— Четырнадцать с половиной, — сказала она, выпрямляясь, словно это могло заставить ее казаться старше. Она была выше меня и шире в плечах, вероятно, благодаря генам Омте. — Все-таки я зрелая и сильная для своего возраста. Я могу помочь тебе.

Я собиралась отказать ей, но отчаянное, убитое горем выражение ее лица поколебало меня. Судя по тому, что Улла и Кейт рассказали мне, на что похожа жизнь здесь, я не думала, что это могло быть нормальным для кого угодно.

— Ладно, но если ты будешь задерживать меня, я брошу тебя, — сказала я, хотя это была лишь пустая угроза.

Улла едва не запищала от радости, но я заставила ее замолчать, а затем прошла мимо и спустилась по лестнице. Взять ее с собой было не так уж плохо, потому что я возвращалась к Трилле. Улла была бы в безопасности с Трилле, и они могли помочь ей, найти свое место в мире.

Только когда мы приехали на снегоходе в ближайший город, я поняла, что Улла никогда прежде не была за пределами Искили. Она поражалась и восторгалась каждой мелочью, и мне приходилось постоянно напоминать ей, что мы путешествуем инкогнито, и она не могла позволить обнаружить нас.

На удивление она гораздо легче перенесла самолет, чем я. Поездка оказалась еще более бурной, чем в прошлый раз, а пилот сказал мне, что это из-за начинающейся снежной бури.

Наше приземление было в два раза грубее в этот раз, но, в конце концов, мы остались живы. И все-таки пилот был прав насчет бури. С севера шел порывистый ветер, неся за собой сильный снегопад. Улла предложила остановиться на ночь в мотеле и выехать утром, но я подозревала, что она просто хотела получше рассмотреть город.

С другой стороны, я не хотела терять время. У меня была информация, и мне нужно было добраться до Трилле, как можно быстрее. Все в Дольдастаме зависели от этого, знали они об этом или нет.

Поэтому, несмотря на то, что чутье путешественника подсказывало мне, не делать этого, я арендовала внедорожник и направилась на юг. Со своей стороны, Улла, кажется, была не против бури и медленного движения. Мне кажется, она просто была в восторге от всего, что я делала.

Первый час или чуть больше движение шло нормально. Я ни разу не разогналась выше тридцати, но мы все же двигались. А потом все. Мы врезались в сугроб, настолько большой, что внедорожник не смог его преодолеть. Мы застряли.

— Не волнуйся. Я вытащу его, — сказала Улла. Она сняла сапоги, пока мы ехали, но сейчас натянула их обратно вместе с толстыми перчатками.

— Что ты имела в виду под «вытащу его»? — спросила я, но она уже открывала дверь и выпрыгивала в снег. — Улла!

Я не собиралась дать ей исчезнуть в метели, поэтому выпрыгнула вслед за ней. Она шла к задней части внедорожника и надела что-то, напоминающее старые лётные очки. Они были прикреплены к козырьку ее шапки и выглядели довольно смешно, но, вероятно, хорошо помогали защитить глаза от жалящего снега.

— Что ты делаешь? — спросила она меня, словно это я выпрыгнула из машины без объяснений. — Внедорожник на нейтралке?

— Нет. На ручнике. Зачем? Что ты делаешь?

— Я собираюсь освободить нас. — Она согнула руки.

Это звучало смешно, но в ней текла кровь Омте. Она могла не быть размером с огра Торуна, которого я видела в Фюлатраске, но у нее могла быть часть его силы.

— Будь осторожна, — попросила я, но позволила ей сделать это.

Я вернулась в машину и поставила ее на нейтралку. И поправила зеркало, чтобы видеть ее. Ее голова наклонилась, когда она дернула на себя, и внедорожник слегка дернулся.

Несколько секунд ничего не происходило, и вдруг он рванулся вперед, пробиваясь прямо через сугроб. Снег летел из-под колес автомобиля, а он скользил к более чистому участку дороги с другой стороны сугроба.

Как только внедорожник остановился, я поставила его на ручник и выскочила из машины, чтобы удостовериться, что Улла не пострадала. Все-таки это был очень сильный толчок.

— Улла! — закричала я, когда не увидела ее сразу, и бросилась в сугроб.

Девушка стояла на дороге, устремив взгляд направо, но казалась невредимой.

— Улла, — повторила я. — Это было удивительно.

— Нам, кажется, нужно убираться отсюда, — глухо сказала она.

— Что? Почему? — спросила я, стараясь понять, куда она смотрела.

В нескольких футах от дороги, почти невидимые в снегу, стояли два детеныша белого медведя. Старший, более пушистый, пятился назад, а младший по какой-то причине решил, что нестись к нам с большими восторженными глазами — это хорошая идея.

Прожив всю жизнь возле столицы мира белых медведей, в Дольдастаме, я выучила один важный урок — там, где были детеныши, рядом всегда была разъяренная мамаша-медведь.

— Пошли, — скомандовала я.

Улла заторопилась к внедорожнику мимо меня. Я повернулась, чтобы последовать за ней, но было уже поздно. Мама-медведь появилась откуда ни возьмись. Гигантский белый зверь рычал и топал между мной и машиной. Мне некуда было бежать, но это не имело значения, потому что она не позволила бы мне бежать вообще.

Прежде, чем я успела отскочить в сторону, она махнула гигантской лапой, и это было последнее, что я видела.