В столь многочисленной и пестрящей формой и размерами компании, мы не могли воспользоваться основными видами транспорта, в том числе поездом, на котором мы обычно пересекали территорию Канады, направляясь в Дольдастам.

К счастью, в большей части Манитобы зима закончилась, и упростила наш путь по бездорожью. Чтобы достичь цели нашего пути, во многих местах дорог буквально не было, мы будем полагаться на карты Скояре, GPS и четырехколесный двигатель, чтобы добраться туда.

Трилле были достаточно любезны, чтобы предоставить нам свой транспорт — видоизмененные армейские грузовики. Большинству из нас удалось разместиться в кузовах, под прикрытием непромокаемого брезента, остальным же пришлось ютиться в небольшом автопарке Скояре — Jeep Wranglers.

Для того чтобы не попасться людям на глаза, нам предстояло держаться, как можно дальше от цивилизации и часто используемых дорог. И если люди все-таки заметят нас в тех случаях, когда нам понадобится остановка или дозаправка, несколько Трилле с нами используют силу убеждения и заставят их забыть обо всем.

Как только мы достаточно приблизимся к Дольдастаму, мы оставим конвой и остаток пути пройдем пешком, так как все наши автомобили будут слишком громкими и очевидными. Так у нас был шанс использовать элемент неожиданности. Маскирующая способность охранников башни хорошо работала на людях, но гораздо хуже на других троллях, особенно когда они пытались скрыть такую большую движущуюся цель.

Я сидела в одном из грузовиков между Ридли и задним бортом. Лавки, закрепленные по обе стороны вдоль бортов были полны охранниками Скояре постарше, и, хоть они пытались выглядеть уверено, я видела, что они нервничают.

Константин тоже был в этом грузовике, но не сидел, как все на лавке, а лежал на полу, используя свою сумку в качестве подушки. Некоторые из охранников возмущались, но Константин сказал, что ему нужно вытянуть ногу, чтобы она быстрее зажила, поэтому они отстали от него.

Несмотря на толчки и тряску во время поездки, Константин безмятежно спал, иногда подпрыгивая. Это была жесткая поездка по скалистой местности, наполняющая меня болью и ломотой каждый раз, когда мы останавливались, чтобы отдохнуть и сделать перерыв на туалет.

Большую часть дороги мы ехали молча. Шум двигателя мешал слушать, да и говорить было нечего. Ты боишься, что Омте буквально раздавит тебя? О, я тоже!

Ридли лишь раз заговорил со мной, спросив, не хотела ли часть его обеда. С момента его признания вчера вечером, мы на самом деле не говорили ни о чем, кроме военных вопросов и планов действий. Но я не возражала. Времени на что-то другое не было.

Когда мы вместе вернулись в грузовик после одной из наших остановок, он положил руку мне на ногу, мягко сжимая каждый раз, когда мы попадали на большой ухаб, и это утешало больше, чем если бы он что-то сказал.

К темноте мы преодолели примерно две трети нашего пути и остановились для ночевки под открытым небом. Езда по бездорожью целый день довольно быстро вымотала нас, и нам был нужен отдых прежде, чем мы прибудем в Дольдастам. Мы знали, что нам придется ночевать под открытым небом, и хорошо к этому подготовились.

Было меньше двадцати градусов, и ночевка на улице ожидалась довольно холодной, поэтому мы торопливо ставили палатки. Девочка из Трилле предложила разделить со мной палатку, и я согласилась. Другие солдаты занялись разведением костров, мы установили свою палатку на окраине лагеря, так как я предпочитала выспаться, а не пытаться всю ночь заснуть под разговоры у костра.

Пока она заканчивала устанавливать палатку — маленькую из белого плотного холста, которое хорошо держало тепло и холод — я вернулась к грузовику взять шкуры животных, чтобы не примерзнуть к земле.

Когда я подошла к машине, Ридли уже был там, вместе с Финном раздавал шкуры и спальные мешки. Пятеро стояли в очереди, ожидая своего спальника, и, когда я присоединилась к ним, Ридли посмотрел на меня, а свет от костров отразился в его темных глазах.

— У нас уже есть спальные мешки, — сказала я, когда подошла моя очередь.

— Эй, Финн, ты справишься с этим? — спросил Ридли, оглядываясь на двоих, стоящих после меня. — Я хотел бы поговорить с Брин минутку.

— Да, уверен, — Финн пожал плечами. — Я думаю, у большинства все уже есть.

— Отлично. Спасибо, — Ридли бросил ему улыбку и переключил внимание на меня.

— О чем ты хочешь поговорить? — спросила я.

Он покачал головой.

— Не здесь, — он повернулся и пошел, маневрируя между крытых грузовиков, и я последовала за ним.

Большинство автомобилей были припаркованы по краю лагеря, создавая площадку, которая выглядела частной и тихой, а большие грузовики блокировали звуки и большую часть света от костров.

— Что происходит? — спросила я Ридли, когда почувствовала, что мы ушли достаточно далеко. Я остановилась первой, и он повернулся ко мне. Луна над нами освещала его лицо, а он так смотрел на меня, словно ожидал, что по моим следам следует шпион.

— Ридли, что такое? — требовательно спросила я, начиная нервничать, потому что он ничего не говорил.

Он на мгновенье закусил губу, глядя на меня сверху вниз, а потом внезапно набросился на меня. Его губы прижались к моим, холодные и бодрящие, по сравнению с теплом моей плоти.

Он подтолкнул меня назад, и я споткнулась, но его руки были там, держали меня, поднимали меня, пока я не почувствовала, что прижимаюсь к ледяному металлу грузовика. Его поцелуи были жесткими и голодными, его зубы царапали мою кожу, посылая по телу волны приятного тепла.

Но я компенсировала его свирепость, проявляла не меньшее неистовство, обхватив его ногами и зарываясь пальцами в его спутанные волосы.

Почти интуитивно я начала расстегивать его куртку, отчаянно желая добраться до горячих, твердых контуров его тела. Ридли переместил руки под мой зад и бёдра, плотно обхватывая их, пока нес меня за угол к задней части грузовика.

Как только он посадил меня, я откинулась назад, и он взобрался на меня. Его нетерпеливые губы овладели моими. С быстрым отчаянием его руки нашли путь под моими слоями рубашек, холодные по сравнению с моей кожей.

Ридли сел, отстранившись от меня, чтобы быстро снять рубашку. Я не думаю, что когда-либо раздевалась так быстро, и когда толстовка застряла у меня на голове, Ридли был более чем рад мне помочь.

Он поспешно стянул ее с моей головы, чтобы снова меня поцеловать, оставив мои руки, запутавшиеся в ней, в ловушке за спиной. Его губы спустились ниже, путешествуя по моей шее.

Его губы и нежное покалывание щетины посылали волны наслаждения через все мое тело.

Опираясь на одну руку, второй он расстегнул застежку моего бюстгальтера. Мои руки все еще были в ловушке за спиной, но я прекратила шевелиться и пытаться освободиться. Я не хотела мешать Ридли, прикасаться ко мне.

Он обхватил меня одной рукой, приподнимая так, чтобы я слегка выгнула спину, и тогда его холодные губы овладели моей грудью. Я отчаянно застонала, желая от него большего.

Тогда он отпустил меня, чтобы стянуть с себя джинсы. Я, наконец, освободила руки из толстовки и отбросила лифчик. Ридли переключился на мои штаны, стянув их одним резким, быстрым движением.

Он подполз ко мне, приподнявшись надо мной, и я заглянула в его глаза. Я положила руку на его щеку, и он наклонил голову, нежно целуя мое запястье. Его губы спускались по моей руке, пока снова не нашли путь к моим губам, сливаясь со мной в глубоком поцелуе.

Несмотря на холод, его тело было подобно огню для меня. Он был сильным и уверенным, держа меня и словно дополняя.

И тогда я притянула его к себе, не в силах больше ждать. Я приподнялась, прижимаясь к нему, и, тяжело дыша, он, наконец, вошел в меня. Я снова застонала, не в силах сдержаться, и он заставил меня замолчать, накрыв мой рот своим.

Вскоре, я дышала ему в плечо, впиваясь пальцами в его спину, чтобы удержаться от крика, а он двигался глубоко во мне, пока тяжело не выдохнул и не расслабился надо мной.