Мы пришли на кладбище. Были и другие точки выхода, по словам Константина, но они вели в более заметные места. Это было наименее приметным, чтобы выбраться из люка канализации.

Кладбище было в виде узкого прямоугольника в нескольких кварталах от центра города.

Вечнозеленые растения создали живую ограду вокруг него, обеспечивая нам столь необходимое прикрытие.

Нас окружали густые лиственные растения, а их ветви переплетались вверху, создавая занавес. Летом они цвели яркими цветами, но сейчас с них свисали сосульки, как алмазные украшения.

Я заметила почти невидимого в полумраке бородача-ягнятника, сидящего на одной из веток. Он поднял голову, его острые глаза впились в меня. Я затаила дыхание, опасаясь, что он закричит и выдаст наше положение, но он просто наблюдал за нами, прежде чем улететь.

В центре кладбища стояли четыре больших мавзолея, направленных входами в каждую из четырех сторон, в нем были похоронены члены королевской семьи и высокопоставленные маркизы и марксины. Так как участок был небольшим, большинство умерших были погребены в заливе. Несколько оставшихся мест обычно были зарезервированы для додсфалл — героев, которые погибли, защищая королевство.

Мы двигались ползком, держа голову низко на случай, если рядом патрулируют охранники, когда Ридли вдруг резко остановился, и я столкнулась с ним. Константин полз впереди, петляя среди надгробий, а Бальтзар и Финн следовали сразу за ним.

Я хотела было спросить Ридли, почему он остановился, но потом увидела, куда он смотрел. Это было разбитое посредине надгробие. На нем кто-то оставил распотрошенную рыбу, кровь и внутренности примерзли к граниту.

Даже, несмотря на то, что оно было разбито, я смогла разобрать большую часть слов, остальное додумала:

РЕЙНХАРД МАЙКЛ ДРЕЗДЕН

1963–1999

ГЕРОЙ КОРОЛЯ

ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ МУЖ И ОТЕЦ

Отец Ридли был убит, защищая короля во время восстания Виктора Далига. Его почитали как героя… пока Ридли не дезертировал из Дольдастама, и теперь, судя по рыбе, они наказывают Рейнхарда за проявленную Ридли лояльность к Скояре. Ко мне.

Я положила руку на его плечо и прошептала:

— Мне так жаль.

Его челюсть напряглась, а глаза стали жесткими. Он один раз качнул головой.

— Нам просто нужно убраться отсюда.

Он отвернулся и пополз прочь. Я хотела поправить камень и очистить замерзшую кровь, но у нас не было времени. И что изменило бы, если бы мы сделали это? Ущерб уже был нанесен.

Когда мы добрались до конца кладбища, Константин, Бальтзар и Финн давно ушли. Я знала, что Финн пришел за своей семьей, но где были Константин с Бальтзаром, я понятия не имела. Присев возле ограды, Ридли прошептал, что нам нужно разойтись — он отправиться за своей мамой, а я за своими родителями.

Казалось, это лучший способ убраться отсюда поскорее, поэтому он быстро поцеловал меня в губы и бросился в противоположном направлении, в то время как я неслась по оледеневшему булыжнику к городской площади.

Едва я подумала, что было бы замечательно не встретить охрану, когда заметила двух массивных солдат Омте, шагающих прямо в мою сторону. Я нырнула в узкий промежуток между двумя зданиями, едва достаточный, чтобы боком пролезть в него, и я начала протискиваться дальше. Где-то посредине почувствовала, что ребра не проходят, и мне пришлось задержать дыхание, чтобы продвинуться.

Когда я высунула голову с другой стороны, то увидела члена Хёдраген, патрулирующего в конце квартала, всего в трех дверях от дома моих родителей. Он все время ходил взад-вперед в одном и том же ритме. Он исчезал примерно на десять секунд и снова возвращался.

Я не была его командиром, но точно знала, что он должен был патрулировать гораздо большую территорию. Но благодаря своей лени, он сильно усложнил мне проникновение в дом родителей.

По моим подсчетам у меня было двадцать секунд, чтобы добежать до дома моих родителей. Так как выбора у меня не было, я сделала рывок и побежала по льду гораздо быстрее, чем рассчитывала. Когда я попыталась остановиться, то почти заскользила мимо их дома, и мне пришлось ухватиться за стену. В самый последний момент я заскочила в щель между домом родителей и соседей.

Над раковиной на кухне было глухое окно. Но моя мама всегда называла его бесполезным, потому что из него было видно только стену соседа. Но сегодня оно собиралось доказать, что совсем не бесполезно, когда я вскрыла его и залезла внутрь.

Мне удалось протиснуться, схватиться за раковину на кухне и подтянуться. Я надеялась на более изящное приземление, но закончила тем, что упала на пол головой вперед, снеся по пути несколько стаканов.

Это было достаточно громко, чтобы разбудить родителей и наверху загорелся свет. Я едва успела подняться к тому моменту, когда папа примчался вниз по лестнице в своей пижаме и торчащими во все стороны волосами. У него никогда не было оружия, поэтому он вооружился старинным скандинавским мечом, который приобрел из-за его исторической ценности.

— Я не побоюсь убить вас, маленькие засранцы, — рявкнул папа и включил на кухне свет.

— Папа, это я, — я отодвинула капюшон, чтобы он мог хорошо рассмотреть меня, и он едва не выронил меч от шока.

— О, боже, Брин, — он мгновенье просто стоял и смотрел на меня, а потом, наконец, бросил меч и подбежал ко мне.

— Ивер? — позвала мама с лестницы. — Ивер? Все в порядке?

— Руна, спустись сюда, — ответил папа, сжимая меня в медвежьих объятиях, я даже подумала, что он сломает меня. Но обняла его в ответ также сильно.

— Ивер? — насторожено спросила мама, но затем, видимо увидела меня, потому что я услышала ее вздох.

Когда она подошла ко мне, то уже плакала, и я освободила одну руку, чтобы притянуть ее в объятия.

— О, Брин, мы не верили, что когда-нибудь снова увидим тебя, — сказала она между всхлипами.

— Знаю, знаю, — я наконец оторвалась от них. — Я люблю вас и тоже по вам скучала. Но мы можем поговорить об этом позже. Прямо сейчас мы должны убираться отсюда.

Мама кивнула, вытирая глаза:

— У меня сумка собрана. Мы ждали шанса убежать. Просто дай мне переодеться.