Следующие несколько дней прошли как в тумане. Я делала все, чтобы забыть поцелуй Локи, не чувствовать боли, заглушить мучительные мысли о том, что мы больше никогда не увидимся. Следовало оставить прошлое в прошлом и жить дальше.

От тренировок с Туве у меня беспрестанно ныл затылок, а от бесконечного общения с его матерью голова наливалась каменной тяжестью. Вилла как могла пыталась сглаживать ситуацию, выступать буфером между нами, но, похоже, Аврора затаила злобу.

Элоре стало лучше, и она иногда присоединялась к нам. Я надеялась, что ее появление разрядит обстановку, но куда там — придирок Авроры хватало на всех, она и с Элорой вступала в пререкания.

Вечера мы с Дунканом проводили в библиотеке, я по-прежнему хотела узнать как можно больше об истории своего народа. Я нашла словарь трилле, и это стало большим подспорьем при изучении старых документов, мало-помалу я начала понимать затейливый алфавит.

Я сидела, уткнувшись в книгу при свете настольной лампы. Дункан перебирал фолианты на полках, выискивая, на его взгляд, наиболее подходящие. Его знания о трилле были, конечно, обширнее моих, но тоже не особо впечатляли.

— Полуночное бдение? — Голос Финна раздался так неожиданно, что я чуть не вскрикнула. Он стоял совсем рядом, но я не слышала, как он вошел.

— Что-то в этом роде. — Я снова уткнулась в потяжелевшие страницы, не желая отвлекаться.

После поцелуя с Локи я почти не общалась с Финном. У меня было неприятное чувство, что я ему изменила, что выглядело, по меньшей мере, странно, учитывая предстоящую свадьбу с Туве. Да и все, что было между нами, казалось теперь далеким и несущественным.

— Так, мне нужно еще проверить кое-что. — И Дункан деликатно улетучился.

В этом не было никакой надобности, не думаю, что Финн пришел поговорить о личном, но я оценила такт Дункана. Ободряюще улыбнувшись мне, он оставил нас.

— Что ищешь? — спросил Финн, разглядывая груды томов на столе.

— Кое-что, что-нибудь, да просто что угодно. Знакомлюсь с историей трилле.

— У трилле богатая история, — глубокомысленно заметил Финн.

— Да, я тоже пришла к такому выводу. — Я откинулась в кресле, чтобы было удобнее вести разговор. Лицо Финна скрывалось в тени, но наверняка, как всегда, хранило непроницаемое выражение.

— У тебя завтра помолвка, разве ты не должна наряжаться и прихорашиваться?

— Займусь этим утром. — Я вздохнула: день и вправду предстоял адский.

— Что ж, можно тебя поздравить?

— С чем?

Я подхватила книгу и направилась к шкафу, чтобы поставить ее на место. Не то чтобы она мне мешала, просто хотелось оказаться подальше от Финна. Меня более не радовала его близость.

— Ты выходишь замуж, — холодно сказал Финн. — А в таких случаях принято поздравлять.

— Спасибо. — Я с силой задвинула фолиант между двумя другими и повернулась к Финну.

— Ты что, злишься на меня за поддержку?

— Есть много причин злиться на тебя. — Я прислонилась спиной к книжному шкафу. — Но я никак тебя не пойму.

— А что тут понимать?

— Когда тебе померещилось, что я флиртую с Локи, ты мне чуть руку не оторвал, но вот я выхожу замуж за Туве — и что же? Ты как ни в чем не бывало общаешься и с ним, и со мной.

Финн покачал головой:

— Это совсем другое дело. Витра хотят навредить тебе. Он бы тебя покалечил, а Туве тебе предназначен.

Я фыркнула:

— Предназначен? Еще скажи, что ты всячески берег меня для него, чтоб никто, не дай боже, не испортил до свадьбы.

— Нет, конечно. Я просто защищал тебя, твое доброе имя и репутацию.

— Точно. Это именно так и делается. Чтобы спасти репутацию девушки, нужно свой язык засунуть ей в рот.

— Почему ты бываешь такой грубой?

— А почему ты всегда такой правильный? — вспылила я. — Один раз в жизни ты можешь сказать правду о своих чувствах? Я выхожу за другого! Тебе что, плевать?

— Нет, не плевать мне! — заорал Финн, сверкая глазами.

— Тогда почему ты ничего не делаешь? — спросила я, и предательские слезы навернулись на глаза. — Почему ты даже не попытался меня остановить?

— Потому что Туве будет о тебе заботиться, он тебя защитит. — Слова давались Финну с трудом. — Он может дать тебе то, чего я не смогу никогда в жизни. Так почему я должен мешать этому?

— Потому что я тебе не безразлична.

— Вот именно поэтому я и не делаю ничего!

— Что-то не сходится, — упрямо покачала головой я. — Ты так спокоен, когда мы с ним рядом, так почему же тебя бесил Локи? Да ты даже к Ризу меня ревновал, сам об этом говорил. А вот Туве тебя совсем не волнует.

— Волнует, — хрипло отозвался Финн, — но не так сильно. Когда ты с Туве, это совсем другое дело.

— И почему же это совсем другое дело? — спросила я, и предчувствие неприятным комом подкатило к горлу.

— Венди, да потому что он гей! — раздраженно выпалил Финн.

На миг я потеряла дар речи, потом мысленно перебрала воспоминания и факты. Финн, похоже, не врал.

— Гей? — спокойно переспросила я.

— Только не говори ему, что я тебе сказал, хорошо? — Финн смотрел на меня умоляюще. — Это его личное дело, в мои обязанности вовсе не входит разглашение чужих тайн.

— Тогда зачем он на мне женится?

— А что он сказал, когда делал предложение? — ответил Финн вопросом на вопрос.

Я вспомнила наш разговор с Туве.

— Ну, он сказал… потому что он в меня верит и хочет, чтобы я управляла народом.

Да, именно так: он меня уважает, будет защищать и поддержит меня во всем. Я приняла его предложение примерно по тем же самым причинам.

— Туве — гей, — повторила я, и меня захлестнула новая волна возмущения. — Так вот почему тебе все равно! Ты знаешь, что между нами ничего не может быть, поэтому мне позволительно выходить за него замуж? А в Локи ты видел совсем другую опасность — ты думал, что я могу его полюбить.

— Дело не только в этом, Венди, — Финн затряс головой, — Локи мог причинить тебе боль.

— Но не это приводило тебя в бешенство. Ты ревновал, тебя сводила с ума мысль о том, что я могу полюбить кого-то, — я чуть не задыхалась от гнева, — и ты рассудил, что пусть уж лучше я буду несчастна, чем достанусь другому.

— Ты думаешь, что могла быть счастлива с маркисом витра? — Финн усмехнулся. — Венди, да он же опасен. Я чувствовал угрозу каждую минуту, пока он был здесь.

— Ты чувствовал угрозу в моем отношении к нему!

— Да! У тебя не должно быть никаких отношений с мерзавцами!

— Ты ничего не знаешь о нем!

— Уж не хотела ли ты сбежать с ним? — Лицо Финна снова ничего не выражало, словно и не было недавней вспышки. — Ты это хочешь сказать? Что я помешал твоей сказке с маркисом витра?

— Нет, я хочу сказать другое, — ответила я, глотая слезы. — Это я сама помешала этой сказке, потому что нужна здесь, людям, королевству. Но я никак не могу поверить, что ты такой эгоист. Говоришь, что на все готов ради меня, а сам… А сам не помог мне бороться за счастье и заманил в ловушку, где я буду жить во лжи, но под твоим присмотром.

— В какую ловушку я тебя заманил?

— В эту! — Я ткнула пальцем в участок пола, разделявший нас. — Я не могу быть с тобой и не могу без тебя! И я не вижу выхода. И я не могу перестать о тебе думать, а ты обо мне вообще не думаешь!

— Венди… — Голос Финна дрогнул, он шагнул ко мне.

Я подалась назад и уперлась спиной в книжный шкаф. Финн попытался коснуться меня, но я оттолкнула его руки.

— Нет! — Слезы уже текли ручьем. — Я ненавижу то, что ты со мной сделал. Ненавижу себя за то, что схожу с ума по тебе. Ненавижу тебя]

Финн снова протянул руку, откинул мои волосы назад. Я дернулась, но он не убрал ладони, напротив, шагнул еще ближе. Теперь мы стояли вплотную. Я попыталась его оттолкнуть, но он не сдвинулся с места. Осторожно коснулся подбородка, поднял мое лицо.

И вот я снова в плену его черных, искрящихся глаз. Дыхание перехватило. Пальцы его пробежали по моему лбу, чуть касаясь волос. Весь мой гнев куда-то испарился, осталось одно лишь желание, пронизавшее все тело. Он наклонился и поцеловал меня — раз, другой, его губы жадно впивались в мои, отстранялись и снова впивались. Дрожь, сотрясавшая мои внутренности, распространилась по всему телу, и теперь меня колотило. А он все целовал и целовал меня, и было в его грубых поцелуях какое-то отчаяние, и щетина нещадно царапала мне лицо.

Когда поцелуи перекинулись на шею, я застонала и вцепилась ему в волосы. Он притиснул меня к шкафу, тот пошатнулся, и на нас обрушились книги. Мы свалились на пол вслед за ними.

— Финн! — прогремел голос.

Это был Томас.

Финн замер, перестал меня целовать и лишь прерывисто дышал, лежа на мне и глядя прямо в глаза. Желание в его взгляде сменялось ужасом от осознания, что он совершил нечто недопустимое.

— Финн! — снова крикнул Томас. — Встань, пока тебя никто не увидел!

— Да, сэр!

Финн вскочил и едва снова не упал, споткнувшись о книги. Я медленно встала и оправила платье.

— Вон отсюда! — приказал Томас. — И приведи себя в порядок!

— Да, сэр. Прошу прощения, сэр.

Финн не смотрел на меня, он вообще не поднимал глаз. Мгновение — и он исчез за дверью.

— Простите, — пробормотала я.

Щеки мои полыхали, а губы все еще жег поцелуй Финна.

— Вам не нужно передо мной извиняться, — сказал Томас уже гораздо мягче. — Ваше высочество, вам следует беречь себя. И сейчас вам лучше пройти к себе и забыть все, что здесь произошло. И, ваше высочество, молитесь, чтоб никто не узнал об этом.

— Да, конечно.

Аккуратно переступив через книги, я едва ли не бегом кинулась к двери, у которой меня настиг голос Томаса:

— Мой сын не посвящает меня в подробности личной жизни. Мы никогда не были с ним близки. У нас трудная работа, мы всегда немного в стороне, и этим наше положение сходно с вашим.

Я обернулась:

— Я никогда не бываю в стороне. Я всегда в центре.

— Значит, вам повезло, но так будет не всегда. Иногда приходится делать выбор между долгом и чувствами. Это самый трудный вопрос в жизни, но ответ на него всегда один.

— Вы имеете в виду долг?

— Я имею в виду, что для меня всегда ответ один — долг. И для Финна долг тоже всегда будет на первом месте.

— Да. Это мне хорошо известно.

— На искателей обычно смотрят свысока, — он поднял руку, не давая мне возразить, — не все, но многие. Нас жалеют. Но искательство — честь, ведь мы служим людям. Именно от нас зависит мир и покой этого королевства. Королева, как и искатели, служит народу. Ваша мать посвятила своим подданным себя целиком, без остатка. Нет большей чести, чем служение своему народу. И вы, принцесса, удостоены этой чести.

— Я знаю.

— И однажды вы поймете, что, жертвуя, вы получаете больше, чем отдаете. Было приятно с вами поговорить, а сейчас, ваше высочество, вам лучше уединиться в своих покоях.

— Да, благодарю вас, — ответила я.

Томас поклонился, и я, подхватив подол платья, кинулась к себе. Волосы растрепались, но я даже была этому рада — они спрятали мое лицо, мой стыд, мои слезы.