Один
Финн
28 октября, суббота
Мрачная пелена из дождя и снега мешала пробиться рассвету. Октябрь выдался необычайно сырой и холодный, но распутица не стала помехой гостям, ехавшим на празднование помолвки ее высочества. Во дворе своего дома, затерянного среди утесов, Финн различал шум моторов и шорох шин, доносившийся с дороги, что вела к парадным воротам.
Отец Финна последние дни постоянно пропадал на службе — обеспечивал безопасность, но сам Финн от участия в охране дворца устранился. Он надеялся, что мировое соглашение на какое-то время убережет дворец от непрошеных визитов витра.
Искатель редко возражал и уж тем более отказывал королеве, но на этот раз у него были веские на то причины. Финн получил хороший урок и твердо усвоил, что от Венди нужно держаться подальше. До того случая в библиотеке он готов был руку дать на отсечение, что у него с Венди нет и быть не может никаких отношений во веки вечные, но все обернулось совсем иначе.
Финн был обескуражен и озадачен и все пытался понять, чем же его привлекает эта девушка. Ведь Венди — самая настоящая заноза: фантастически упряма, остра на язычок и никогда не упустит случая, чтобы его поддеть. Похоже, от стычек и перепалок она получает удовольствие и обожает лезть на рожон. В уме ее высочеству, конечно, не откажешь, да вот беда — к голосу разума она прислушивается крайне редко.
По всем законам здравого смысла Финну не стоило думать о Венди, и он поклялся поставить точку в этой истории. Уважение, доброжелательность и учтивость — вот рамки, за которые не стоит выходить ни при каких обстоятельствах.
В последнее время Финн все охотнее брался выполнять поручения за пределами Фьонинга — лишь бы от принцессы быть подальше. Но сейчас он решил повременить с дальними поездками: во дворце все вверх дном из-за торжеств, а с коварными витра лишняя бдительность не помешает, да и матери нужна помощь в хозяйстве.
Финн принялся укладывать брикеты соломы, разбросанные козами по всему овину. Громыхнула входная дверь дома, и Эмбер, младшая сестра Финна, сердито протопала к сараю, с хрустом впечатывая шаги в землю.
— Так нечестно!
Финн подхватил охапку грязной соломы, забросил ее подальше на пастбище, повернулся и с недоумением посмотрел на сестру:
— Что нечестно?
— Как что?
Наряжаясь в это утро, Эмбер вся изнервничалась, ведь с нарядами у нее было туговато. Аннали прекрасно шила, но дочка-сорванец платьям предпочитала свободные штаны. Голубое платье, которое Эмбер надела, было тесновато и коротко. Черные кудри она старательно подколола невидимками, но волосы все равно торчали в разные стороны. На ногах у девочки были тяжелые отцовские башмаки. Распугивая коз топотом, она вошла в сарай.
— Все жители королевства идут на помолвку, а мне мама не разрешает, разве это справедливо?
Эмбер прислонилась к стене и стала разглядывать голубей, ворковавших на балках высоко под крышей.
— Кто это все? Ни я не иду, ни мама, и кто из твоих друзей собирается там быть?
— Ну, ты-то мог пойти! — Эмбер глянула на брата с вызовом. Черные глаза, казалось, еле умещаются на ее лице, придавая ему совсем детское выражение.
— Однако не иду же.
У Финна не было никакого желания заводить разговор о принцессе.
— Вот именно. И твое место могла занять я.
— Если бы я пошел, то не как гость, а как телохранитель, а для этой работы ты пока мала.
— Но я же тренируюсь! — Эмбер погладила козленка, норовившего пожевать подол ее платья. — Через каких-то три года я стану настоящим искателем, и к тому же в классе я одна из лучших.
Финн улыбнулся:
— Нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. А торжественных приемов и вечеринок на твой век хватит, вот увидишь, ничего интересного там не происходит, тебе еще надоест такая жизнь.
— Не надоест, — буркнула Эмбер и сердито пнула солому.
Финн вздохнул и подошел к сестре.
— Не хочу тебя разочаровывать, но поверь мне, в королевских дворцах сказок не больше, чем здесь, ну разве что наряды настоящие. Что ж, я все убрал, пойдем в дом? Здесь холодно.
— Не пойду.
— Что так?
— Лучше останусь с козами и замерзну до смерти, чем снова ругаться с мамой.
Финн хотел было начать уговаривать, но увидел, что руки сестренки покрылись гусиной кожей, и решил, что скоро она сама прибежит.
Эмбер вышла из овина вслед за братом, но осталась во дворе вместе с парой таких же отважных коз, которым холод был нипочем. Она разбежалась и прыгнула в лужу, вымещая обиду на мутной жиже, и гнев ее мелкими грязными брызгами разлетелся вокруг.
А Финн с удовольствием нырнул в теплые объятия домашнего очага. На Фьонинг у него накопилось немало обид, но только здесь, в родном доме, ему было хорошо и спокойно.
В воздухе витал аромат корицы и свежей выпечки. Аннали сидела за отполированным временем столом и штопала вещи Финна.
— А где сестру потерял? — спросила Аннали, не отрываясь от рукоделия.
— Играет во дворе. — Финн прошел к раковине, чтобы смыть грязь с рук.
— Вот и ладно, а то я боялась, что она улизнет на праздник.
Аннали подняла взгляд от штопки, уловив напряжение сына.
Финн выглянул в небольшое круглое оконце над раковиной — Эмбер ожесточенно носилась по лужайке.
— Знаешь, я мог бы сводить ее, чтобы она посмотрела на…
— Нет, — резко оборвала его мать. — Нечего вам там делать, обойдутся и без вас.
— Но если она увидит своими глазами, какие все там скучные и надутые, может быть, она перестанет бредить принцессами и дворцами? Она же на них чуть не молится.
— Удивляюсь, откуда в ней это, — сухо съязвила Аннали.
Финн повернулся к матери:
— Ты меня имеешь в виду?
— Ах, если бы только ты. Еще и ваш отец, про школу так вообще промолчу, пропади она пропадом, там же с утра до вечера талдычат про величие королевского семейства и ничтожество всех остальных.
— Все не так уж плохо, — возразил Финн.
Аннали, конечно же, преувеличивала, но была недалека от истины. В школе детям объясняли, что высокородные трилле занимают столь важное положение в обществе благодаря своим исключительным способностям, а благородный долг искателей — защищать жизнь сановных особ, и это тоже огромная честь. И дураку ясно, что благородный долг и великие почести — совсем не одно и то же, но все же детям искателей изо дня в день пытались внушить, что они полноправные трилле и что каждый из них так же ценен для общества, как любой маркис или марксина.
— Но и ничего хорошего в этом нет. Порой мне хочется забрать Эмбер из школы и увезти подальше из этих мест. — Аннали тяжело вздохнула.
— Так что тебе мешает? — Финн сел за стол напротив матери. — Если здесь тебе все ненавистно, почему ты никуда не уедешь?
— О чем ты говоришь? Куда?
— Да куда хочешь, мы же не в тюрьме.
— Что ты, спаси и сохрани! — Аннали даже руками замахала.
— Так почему же ты осталась здесь?
Аннали редко вела откровенные беседы с сыном, но знала, что ему известно о романе его отца с королевой, — шила в мешке не утаишь. В былые времена Аннали и Томас частенько скандалили из-за Элоры, а в их домишке ничего не скроешь.
— Твой отец никогда бы не покинул Фьонинг, а куда я без него? Что бы там ни было, я его всегда любила.
— Как ты можешь любить его после всего, что он сделал?
— Сынок, не надо. — Аннали посмотрела Финну в глаза. — За нас не беспокойся. Я его простила, а все остальное неважно.
— Как скажешь. — У Финна словно камень с души свалился.
— А вот тебе, пока есть возможность, лучше бы убраться от этой семейки подальше.
Аннали потянулась и погладила шершавой натруженной рукой ладонь сына.
— У тебя есть все основания не любить королеву и ее дочь, но при чем здесь я?
— Потому что ты можешь найти свое счастье. У тебя вся жизнь впереди. Встретишь девушку, полюбишь ее, а она полюбит тебя. А вот на милость ее высочества и не рассчитывай, никогда она не ответит тебе взаимностью. — Аннали смотрела на сына с мольбой и жалостью. — Разобьет эта девушка твое сердце, и сама покоя не обретет. Забудь, оставь ее, иди своей дорогой.
Финн тяжело вздохнул:
— Я знаю, поэтому подыскиваю работу в другом месте.
— Вот и правильно. Я буду очень скучать по тебе, но ты должен о себе позаботиться. Свою жизнь приносить в жертву ты совсем не обязан.
В дом ворвалась Эмбер. Беготня на свежем воздухе ничуть не улучшила ее настроения. Девочка хотела было небрежно стряхнуть с ног отцовские башмаки, но, поймав суровый взгляд Аннали, сняла обувь и аккуратно поставила у двери.
Желая поднять сестре настроение, Финн предложил Эмбер переодеться и поупражняться в технике боя. Идея маленькой бунтарке пришлась по душе, и она заметно повеселела, ведь больше всего на свете Эмбер мечтала стать классным искателем.
Весь остаток дня Финн и Эмбер совершенствовали боевые навыки, однако сосредоточиться им не удавалось. Нет, дело было не в холоде и не в дожде со снегом, мысли настойчиво уносили брата и сестру во дворец, на прием в честь помолвки принцессы. Но Финн старательно отрабатывал приемы, гоня прочь мечты о журавлях в небе. Нужно дорожить тем, что имеешь. В конце концов, у него есть родные, отчий дом. Не всякому выпало такое счастье.
Два
Туве
28 октября, суббота
Туве не запомнил ни одного имени и искренне радовался, что в бурном потоке лиц, мыслей и слов не забыл, как зовут его невесту. Именно поэтому на приеме в честь их помолвки он был немногословен, предоставив Венди развлекать гостей светскими беседами. Когда официально-приветственная часть закончилась и гости приступили к трапезе, Туве заметил, что Венди улыбается через силу, а ее аура отливает грязновато-горчичным цветом. В очередной раз Туве задумался, правильно ли он поступает.
С одной стороны, они с Венди уже не раз все обсудили и пришли к выводу, что это самый верный шаг. Венди предстояло управлять королевством, а Туве и его семья станут хорошим подспорьем в этой нелегкой миссии. Туве не желал, чтобы принцесса решала проблемы государства в одиночку. Кроме того, ни ему, ни ей не грозил брак по любви, а друг к другу они питали самую искреннюю симпатию. Не так уж и плохо быть с партнером по браку добрыми друзьями и не ждать, что твоя семейная жизнь вот-вот превратится в ненавистную клетку, как это случилось у родителей Туве.
И все-таки, наблюдая, как Венди с вежливой улыбкой проглатывает очередную изысканную шпильку его матери, Туве не мог избавиться от мысли, что заманил девушку в капкан. Да, он хочет помочь принцессе, но не пытается ли при этом спасти и собственную шкуру? Ведь в кои-то веки Аврора перестала чинить сыну допросы о девушках, которых в его жизни и не было.
Когда-то Туве задумывался над побегом из Фьонинга: таким, как он, в королевстве все равно уготована судьба изгоя. Однако и дорога в мир людей ему тоже заказана, он это прекрасно сознавал. Подростком, когда только-только начал проявляться дар, его упекли в психбольницу: необычные способности Туве сильно сказывались на его поведении, он слишком выделялся среди своих обычных сверстников. День, когда Финн разыскал Туве и рассказал ему, что он вовсе не сумасшедший, а нормальный трилле, стал самым счастливым днем в жизни юноши.
Так что бежать из Фьонинга некуда. Ценой, которую он заплатил за свободу, стала любовь, которой у него никогда не будет. Дорого, но Туве был уверен, что жизнь на свободе, вне стен психиатрической клиники, стоила того. Но имеет ли он право ждать такой же жертвы от Венди?
— Как ты? — тихо спросил Туве.
— Как я? — Принцесса с отсутствующим видом ковыряла вилкой салат.
Туве к еде не притронулся — он всегда терял аппетит на подобных сборищах. Несмотря на тщательные утренние приготовления, гул в его голове так и не стих и мигрень уже прочно зажала затылок в тиски.
— Да, ты как? — повторил Туве, отодвинул тарелку и водрузил локти на стол.
Нарушение этикета не осталось незамеченным — Элора неодобрительно цокнула языком, однако замечания делать не стала. Жених и невеста сидели рядом со своими родительницами и, к своему великому облегчению, были избавлены от протокольных бесед с незнакомцами.
Туве, Венди, их родители, а также Гаррет и Вилла восседали за длинным столом во главе бальной залы, и их групповой портрет символично напоминал Тайную вечерю. Гостей рассадили за множеством небольших столиков, и равномерный рокот голосов пружинисто отскакивал от стен.
— Спасибо за заботу, — Венди устало улыбнулась, — нормально. А ты сам?
Туве понизил голос:
— Венди, еще не поздно все отменить. Ты только скажи.
— Нет-нет, все хорошо. — Но ответ прозвучал не слишком убедительно.
— Туве, о чем вы там шепчетесь? — Аврора подалась вперед, вгляделась в лицо сына.
— Да вот обмениваемся милыми глупостями, разве ты не знаешь, о чем болтают влюбленные?
Аврора недоверчиво прищурилась, а Венди звонко рассмеялась, и ее искренний смех невольно заразил всех за столом. Туве не уставал удивляться, насколько красивей становится Венди, когда смеется.
— Не нужно ничего отменять. — Аура Венди медленно посветлела до светло-желтой — значит, напряжение немного отпустило. — Я рада, что ты здесь, рядом со мной. Сам знаешь, друзья познаются в беде.
— Что верно, то верно.
— Если только тебе самому это не в тягость. Но я справлюсь, ты вовсе не обязан взваливать на себя заботу обо мне.
— Я с тобой, можешь на меня рассчитывать, — торопливо возразил Туве. — Поверь, на свете есть вещи куда ужаснее женитьбы на тебе.
К примеру, изгнание из королевства и пожизненный плен в дурдоме — мысленно закончил Туве. Он откинулся на спинку кресла, отпил вина и попытался расслабиться. Казалось, ему не в чем себя винить: Венди прекрасно понимает, что ни влюбленности, ни намека на пылкую страсть между ними нет. Но ведь они так молоды, она еще может встретить кого-то и выйти замуж по любви. Туве дал себе слово, что, если Венди полюбит, он никогда не станет чинить препятствий ее счастью.
— Ваше высочество, вы что-то плохо едите, — снова подала голос Аврора, полируя хищным взглядом изумруд на пальце Венди. Кольцо для невесты Туве выбрал сам, и его матери оно не пришлось по вкусу. Однако Туве и не нуждался в ее одобрении и очень веселился всякий раз, когда замечал, что Аврора придирчиво рассматривает руку Венди.
— Да я, в общем-то, уже закончила, — ответила Венди и отложила вилку.
— Очень вовремя, потому что скоро начнутся танцы.
— Мы что, еще и танцевать должны? — В голосе Туве прозвучало отчаяние.
— Таковы традиции, — вступила в разговор Элора. — Обрученные всегда танцуют вальс на помолвке.
— О да, что может быть романтичнее танца перед толпой незнакомцев, — съязвил Туве.
— А при чем здесь романтика? К браку это слово не имеет никакого отношения, — осадила будущего зятя Элора.
Вскоре заиграла музыка. Камерный оркестр разместили неподалеку от главного стола. В зале было довольно тесно, повсюду стояли столики, но для танца жениха и невесты места было вполне достаточно.
Музыка заиграла громче. Туве показалось, что это Дебюсси, и даже сквозь разнообразный фоновый шум он отчетливо услышал в своей голове голос матери — она приказывала ему пригласить Венди на танец.
Туве встал и протянул руку принцессе:
— Пойдем?
— Что же, раз таковы традиции…
Венди поднялась. Гости зааплодировали. Когда молодые проходили мимо Авроры, та прошипела: «Улыбайтесь, улыбайтесь. С такими лицами только у гроба стоять».
Пара вышла в центр залы, аплодисменты стихли. Туве кожей чувствовал внимание каждого из гостей, и ему это мешало. Он посмотрел на невесту, постарался мысленно отряхнуть с себя взгляды сотен незнакомцев, и они закружились с Венди в медленном, немного неловком вальсе.
— Зря я мало вина выпил.
— Так все достало? Ты какой-то совсем задерганный.
— Слишком много людей, — кивнул Туве и слегка поморщился. — Клянусь, накануне свадьбы я передвину все, что можно и что нельзя, чтобы измотать свой мозг как следует.
— А тебе помогает, если ты отвлекаешься? Например, когда ты со мной разговариваешь, шум в твоей голове стихает?
— Немного.
— Что ж… — Венди на миг задумалась, подыскивая тему для разговора. — Под какую песню мы будем танцевать на свадьбе?
— Неужели Аврора еще не выбрала?
— Нет, я не позволила ей замахнуться на святое. — Венди рассмеялась, увидев выражение лица Туве. — Видишь ли, хоть эта свадьба и не совсем настоящая, но другой у меня не будет. Аврора и Вилла могут решать все что угодно, но нашу песню я хочу выбрать сама.
После слов «другой у меня не будет» Туве увидел, как на короткий миг, меньше чем на секунду, аура Венди потемнела почти дочерна, хотя сама она по-прежнему безмятежно улыбалась. Что ж, она совершенствуется в искусстве лжи, роль будущей правительницы трилле дается ей все легче. Но к радости и восхищению Туве примешивалась грусть — жаль, что Венди уже никогда не будет наивной и непосредственной.
— Так какую песню ты бы предпочла? — спросил он беспечно.
— Да я еще не успела выбрать, я и о свадьбе-то всерьез думаю всего пару дней. Но совершенно точно знаю, что не хочу ничего заезженного и слащавого, никакой сентиментальной чепухи.
— Значит, все песни, в которых поминается «вечная любовь», из списка вычеркиваем?
— Боюсь, что так. А у тебя есть идеи?
— Ни одной, я в этом ничего не понимаю.
— Тогда давай решим вместе? Какая музыка тебе нравится?
Туве задумался, перебирая в уме любимые мелодии.
— Ну… скажем, мне всегда нравилась Этта Джеймс.
— Да ну?!
— Ну почему, почему у тебя всегда такая бурная реакция на мои музыкальные пристрастия? В прошлый раз вы с Дунканом чуть не умерли от новости, что я слушаю «Битлз», теперь вот удивляешься Этте Джеймс.
— Наверное, потому, что я никогда не видела, как ты слушаешь музыку… Не знаю, как это объяснить. — Венди тряхнула головой, и локоны затанцевали на ее плечах.
— Вообще-то я очень люблю музыку. Она прочищает мозги.
— Ах, ну да, я как-то не подумала.
Венди пристально посмотрела на жениха.
— Что-то не так?
— Все так странно. — Венди замолчала, но Туве терпеливо ждал. — Я почти ничего о тебе не знаю, но мы собираемся прожить вместе целую жизнь.
— В таком случае времени для того, чтобы узнать друг друга как следует, у нас с тобой предостаточно, — попытался отшутиться Туве.
К их радости, вальс наконец-то закончился и они вернулись на свои места, где их поджидало испытание посуровее танца. Настало время поздравлений, и к столу потянулась нескончаемая вереница гостей. Под благовидным предлогом пожеланий счастья в семейной жизни чуть ли не каждый второй норовил ввернуть какую-нибудь личную просьбу или жалобу.
Настоящим чемпионом по многословию оказался канцлер. Он будто приклеился к месту и, не замечая толпы, дышавшей ему в затылок, говорил без остановки. Больше всех пострадала от его внимания Венди — поросячьи глазки канцлера прошивали ее вдоль, поперек, насквозь и по поверхности. Туве с трудом выносил старого извращенца и с ужасом ждал, что тот сморозит какую-нибудь пошлость. К счастью, маркис был слишком озабочен государственными делами и на этот раз обошелся без сальностей.
— Простите за беспокойство, — робко обратился к Туве маркис, подошедший с другой стороны. — Я будто бы действую в обход, но в аудиенции с ее высочеством у меня нет особой надобности. То есть я хочу сказать, что я бы с радостью, но она занята, а вы вроде бы свободны…
— Все в порядке, говорите. — Туве с готовностью повернулся к собеседнику.
Бейн отвечал за расселение подменышей, и Туве не раз с ним сталкивался мимоходом, но повода для разговоров у них никогда не возникало.
Пронзительно-голубые глаза маркиса Бейна переливались от густой сини до нежной бирюзы, этим он разительно отличался от кареглазых соплеменников. Кроме Бейна Туве знал только одного трилле с голубыми глазами. Скорее всего, в предках у Бейна затесались тролли из племени скояр, известные своей привязанностью к воде. Впрочем, это мать Туве была помешана на родословных, а ему самому никогда не было дела до генеалогических сплетен.
— Я хотел пожелать вам удачи.
— Что ж, спасибо. — Туве вежливо улыбнулся.
— Должен сказать, я немного удивился, узнав, что ее высочество остановила свой выбор на вас… — Бейн заметно смутился. — Нет, нет, вы прекрасная пара, но вы… Я только…
Туве наклонился к собеседнику и тихо сказал:
— Уверяю, я и сам поражен до глубины души тем, что женюсь на принцессе.
Бейн был ненамного старше Туве. Изящного, даже хрупкого сложения, он чем-то напоминал Джонни Деппа в юности, а его аквамариновые глаза притягивали почти с магнетической силой. Бейн посмотрел на Туве пристально и задержал взгляд немного дольше, чем дозволяет вежливость.
— Что ж, теперь, когда вы будете жить во дворце, полагаю, мы будем видеться чаще.
— Это замечательно, — ответил Туве и смешался. — Э-э… до встречи.
Бейн учтиво кивнул и отошел. Туве проводил его долгим взглядом, повернулся и заметил, что канцлер все еще истязает Венди нескончаемой тирадой.
— Ваше время истекло, закругляйтесь.
Канцлер поперхнулся и застыл на полуслове.
— Прошу прощения? — Пуговичные глазки вельможи сделали отчаянную попытку увеличиться в размере.
Аврора закашлялась, намекая сыну на излишнюю грубость, но Туве проигнорировал ее сигналы.
— Вы меня прекрасно поняли. Вам пора.
Канцлер что-то возмущенно пропыхтел и двинулся прочь. Венди едва успела благодарно улыбнуться Туве и прошептать одними губами «спасибо», как на месте канцлера возникла новая поздравительница. Однако женщина быстро пожелала всяческих благ, и эта перемена в темпе поздравлений так обрадовала Туве, что он решил сказать ответное слово, да чуть не оконфузился — память снова подвела его. На его счастье, Венди очень ловко и вовремя ввернула имя марксины.
Казалось, что череде чествующих не будет конца. Туве понял, что упорно выискивает в толпе ярко-голубые глаза, и это осознание, как ни странно, укрепило его уверенность в том, что брак с Венди — единственно правильное решение. Совесть снова кольнула Туве за то, что он, втягивая Венди в авантюру, поступает как конченый эгоист, но ведь только власть способна изменить устои и подарить каждому трилле свободу следовать зову сердца в выборе любимых. Он должен стать королем.
Три
Локи
28 октября, суббота
Локи мерил шагами камеру и с тоской наблюдал, как под потолком в агонии мерцает лампочка. Темница вызывала у него отвращение, но не ужас, который, видимо, пытался внушить Орен. Сырость, грязь, стражи-карлики за дверью — все было настолько нарочито и предсказуемо, что не имело абсолютно никакого устрашающего эффекта.
Поначалу Локи приковали к стене тяжелыми цепями, но кладка была совсем дряхлой от времени, и ему не составило особого труда вырвать оковы вместе с кирпичами. Так, с куском стены на привязи, он и расхаживал по камере.
Брякнули железные затворы, и Локи, вторя им, скрипнул зубами.
— Сэр, если вы собираетесь проводить со мной так много времени, не проще ли поселить меня в уютную спаленку по соседству с вашими покоями? Это сохранит вам время и силы.
— Это всего лишь я, извини, — сказала Сара.
Локи замер от неожиданности. Сара поклялась не иметь с ним больше никаких дел, если он провалит задание, а ведь именно это и случилось. С момента возвращения Локи в Андарики королева витра с ним и словом не перекинулась — и вот вдруг собственной персоной является в подземелье, да еще с подносом в руках. Разносолов, конечно, узнику не полагалось — так, жалкие объедки да кружка воды. Локи окинул Сару быстрым и цепким взглядом — убедился, что ни синяков, ни ссадин на ней нет.
— Зачем явились?
— Ты разговариваешь со своей королевой, — хладнокровно напомнила Сара.
Захлопывая дверь, Сара заметила, что та закрывается слишком туго, — уж не Локи ли повредил? Парень хоть и говорит, что ему наплевать на собственную жизнь, но разве стал бы тогда рваться на свободу столь отчаянно?
— Ах, простите, ваше величество, за грубость! Не наказать ли меня? Давайте посадим меня в тюрьму!
— Ты знаешь, что это не моя идея. Я никогда не хотела лишать тебя свободы.
— Не хотела? Но ты не помешала ему.
— Локи, а что я могла сделать? Ты подвел короля и сам прекрасно это понимаешь.
Локи отвернулся. Рубашки на нем не было, и Сара видела, что к старым следам от побоев на его спине добавились совсем свежие.
Король пока что разминался. Всем было известно, что этот человек способен растягивать наказание на месяцы, а то и годы, изобретательно подвергая свою жертву бесчисленным мукам.
— Я принесла тебе поесть.
Сара спокойно протянула поднос Локи и, встретив его насмешливый взгляд, испугалась, что тарелки сейчас разлетятся по камере. Однако Локи, придерживая цепи, взял кружку с водой и даже поблагодарил, прежде чем жадно, в один глоток, опустошить ее.
— Поешь, тебе еще пригодятся силы.
— Зачем? Меньше сил — ближе смерть.
— Прекрати, ты ведь на самом деле так не думаешь.
— Я так не думаю? — Локи мрачно хохотнул. — Орен собирается замучить меня до смерти, так уж пусть его удовольствие не будет долгим, вот что я думаю.
— Может быть, он еще сменит гнев на милость?
— Может быть, и рак на горе свистнет, а я вдруг окажусь бессмертным, как сам король, и проведу в этом вонючем подземелье, ему на радость, целую вечность. Вот уж счастье так счастье!
— Почему ты просто не привез ее обратно в Андарики? — воскликнула Сара, в глазах ее блеснули слезы. — Если бы ты вернул принцессу, то был бы сейчас на свободе.
Локи покачал головой, удивляясь, что нужно объяснять очевидное:
— Я не мог так с ней поступить.
— Если тебя так волнует ее участь, следовало вернуть ее. Король бы вас поженил, и вы жили бы долго и счастливо, управляя королевством.
— Во-первых, король никогда не уступит трон, и ты это знаешь лучше меня. Он просто хочет заполучить себе новую забаву, отнять у трилле игрушку. Ни о каком наследовании престола речь не идет.
— Рано или поздно он откажется от управления, ему необходим наследник.
— Он хочет преемника, который будет точной копией его самого, а Венди совсем другая. Он бы сломал девочку, вбивая в нее свои варварские методы и ценности, она бы здесь погибла.
— Нет, я бы ему не позволила, я бы защитила ее.
— Так же, как ты защищала меня?
Сара досадливо поморщилась:
— Я пыталась, но ты же знаешь Орена…
— Вот именно. — Локи тотчас пожалел о своих словах. — Я не виню тебя ни в чем, я сам решил свою судьбу, это мой выбор. Король отправил меня за принцессой, и я прекрасно знал, что меня ждет, если я вернусь без нее.
— Так и не возвращался бы. — Голос Сары дрожал, и она опустила поднос на пол, чтобы вытереть слезы.
— А я и не собирался. — Локи колебался, стоит ли рассказывать всю правду Саре. — Король отправил меня втереться в доверие к Венди и забрать ее с собой, именно так я и сделал — предложил принцессе убежать вместе. Я имею в виду, предложил удрать подальше отсюда, насовсем.
— А она отказалась?
Локи долго молчал, в его облике разом проступили усталость и отчаяние.
— Все к лучшему. Бегство Венди могло обернуться настоящей катастрофой для трилле. Орен сразу же обвинил бы их в нарушении перемирия и в том, что они взяли меня в заложники. Тут бы он и развернулся, ведь ему и меньших поводов хватало для жестоких мер и военных действий. А без Венди трилле обречены на поражение.
— Так вот почему ты вернулся.
— Орен мог уничтожить всех трилле и забрать Венди. Я решил, что моя собственная шкура не стоит жизни тысяч троллей.
— Локи, — Сара попыталась взять его за руку, но он отшатнулся, — ты должен бежать. Я помогу.
— Мне уже поздно бежать, а вот ты сама уноси ноги.
Дверь распахнулась, и Сара торопливо отступила от Локи. В камеру быстрым шагом вошел Орен. Верхняя пуговица на рубашке расстегнута, рукава закатаны, в правой руке король сжимал меч, словно приготовился к решительной схватке. Бриллианты на крестовине меча зловеще поблескивали.
— Надо было сказать мне, что ты собираешься навестить Локи, — вкрадчиво улыбнулся король. — Я бы избавил тебя от таких трудов.
— Я лишь принесла еду, он же совсем ослабеет.
— Ерунда! — Локи громыхнул цепями, отмахиваясь от слов Сары, и показал на меч: — Король уже пришел меня убивать.
Улыбка короля сделалась еще шире.
— А ты все шутишь. Ничего, скоро будешь молить меня о смерти.
— Как предпочитаете, чтобы я это делал, сэр? На коленях? Готов приступить прямо сейчас.
— Локи! — воскликнула Сара.
— Королева, не могли бы вы нас оставить? — Резкий голос Орена в замкнутом пространстве темницы точно кнутом стегал.
— Да, ваше величество. — Сара нервно сцепила руки, глаза ее были полны страха. — Прошу вас, ваше величество, не принимайте поспешных решений.
— Я никогда не спешу. А теперь оставь нас.
Сара виновато глянула на Локи, он в ответ не решился даже кивнуть: любой жест Орен мог истолковать как угодно, а затем отыграться на жене. Сара бесшумно выскользнула за дверь.
Локи и Орен смотрели друг на друга в упор.
— Моя жена слишком уж заботится о тебе.
— Что значит «слишком»? Для такого бессердечного создания, как вы, даже капелька заботы и сочувствия — уже слишком.
Король скрежетнул коротким, но оглушительным хохотком.
— Признаюсь, Локи, я всегда находил тебя забавным. Никто не может рассмешить меня так, как ты.
Орен не прекращал поигрывать мечом, блеск лезвия почти гипнотизировал Локи, но он заставлял себя смотреть королю в лицо.
— Я догадывался, что мое настоящее призвание — быть придворным шутом.
— Так ты им и был, и у тебя хорошо получалось. А вот если бы сгодился на другую службу, то не сидел бы сейчас здесь. Знаешь, что меня всегда в тебе бесило?
— Молодость? Обаяние? Лохматые волосы?
— Ты никогда не умел заткнуться вовремя.
Неожиданно Орен взмахнул рукой, и острие меча уткнулось в грудь Локи, но тот и бровью не повел, продолжая смотреть королю прямо в глаза.
— Я могу убить тебя прямо сейчас.
— Не скажу, что я расстроюсь.
— Знаю. — Лицо короля расплылось в самодовольной ухмылке. — Именно поэтому и не доставлю тебе такой радости.
Король провел острием по груди Локи, струйка алой крови поползла по коже. Юноша собрал все силы, чтобы не показать, как ему больно.
— Хочу, чтоб ты страдал так же, как заставил страдать меня.
— Как вы? Да что вы знаете о настоящей боли? Вы никогда…
Локи не успел договорить, король быстро и резко ударил его рукояткой меча по лицу. Пленник еле устоял на ногах, но выпрямился, выдохнул, сплюнул кровь и с удвоенной дерзостью уставился на Орена.
— Можете не стараться. Как бы вы ни уродовали меня, я всегда буду гораздо симпатичнее вас, — улыбнулся Локи.
Орен подался к нему, зашептал:
— Знаю, ты хочешь смерти, поэтому не убью тебя. А еще я знаю, что ты не можешь жить без внимания. Даже мои истязания доставляют тебе удовольствие. Ты жаждешь этого.
— О, нет большего счастья, чем получить рукояткой меча в челюсть или плетью по спине. А тем дням, когда вы избивали меня, я посвятил венок сонетов.
— Самая страшная мука для тебя — равнодушие, — продолжал Орен.
— Тонко подмечено. Что меч в сравнении с безвестностью и всеобщим забвением! На миру и смерть красна, был бы зритель — мне и гильотина в радость.
— Давай, старайся, все равно никто не оценит твоего остроумия. — Орен отступил к двери. — Я запрещу Саре навещать тебя, и ни один из охранников с тобой словом не перекинется. Я лишу тебя всего, и ты пожалеешь, что родился на свет.
— Сэр, это единственное, о чем я жалею всю свою жизнь.
Скрежещущий смех Орена еще долго царапал стены коридора и был слышен даже сквозь плотно закрытую дверь. Локи подхватил поднос и с силой швырнул в стену, незамысловатое угощение разлетелось по камере.
Локи привалился к стене, сжал голову руками. Он понятия не имел, насколько хватит его сил. Заключение, побои, постоянные обещания скорой смерти — ничего другого Локи и не ожидал, но его готовность к страшной участи нисколько не облегчала мучений.
— Что ж, будем надеяться, что принцесса стоит того, — пробормотал он.
Локи помнил каждый взгляд, каждый жест, каждое слово Венди. Встречи с ней были всегда скоротечными, но они подарили ему столько эмоций, сколько он не переживал никогда, и теперь вся прежняя жизнь казалась ему мутным, неинтересным сном. А как отважно Венди бросилась на его защиту! Ведь даже соплеменники Локи мизинцем не шевельнули, чтобы спасти его от трилле, а Венди взбунтовалась против своих.
Да, принцесса стоит всех его мук. Ради нее можно пойти и на большие жертвы. И неважно, какие истязания уготовил ему король, Локи с радостью примет все до одного, лишь бы Венди миновала та же участь.