Телевизор на заднем сидении транслировал обновлённый прогноз погоды. Финн был прав, передавали дождь. Я выключила телевизор и до Бруклина мы доехали в тишине. Я настаивала на том, чтобы оплатить поездку, но Финн мне не позволил.

— Я добавлю это в счёт, — сказал он наконец, когда я в третий раз протянула ему деньги.

Выйдя из такси, мы оказались между двумя промышленными зданиями.

Финн мигом поставил сумку на тротуар и достал камеру.

— Мы собираемся делать это здесь? — спросила я. Нас окружали дорожный знак, вывернутое мусорное ведро и длинное ограждение из проволоки.

— За углом, — сказал он. — У этого здания довольно тихо, по крайней мере, по стандартам Нью-Йорка. Не так уж и плохо для города с населением более восьми миллионов человек.

Я немного прогулялась по тротуару. Не так уж и много людей были здесь по какой-либо причине. Нас окружали уродливые серые плиты и голые деревья.

— Я думала мы поедем в какой-нибудь парк или вроде того.

— Возможно, если бы это была свадебная съёмка, — сказал он прямо позади меня, и я подпрыгнула на месте. — АВЭК современное агентство. Съёмка в парке была бы слишком традиционной.

Я обошла вокруг разломанного пенопластового контейнера.

— А это современно?

Он навёл на меня объектив, но не сделал фото.

— Позволь мне делать свою работу. Если фотографии тебе не понравятся, мы пойдём в парк.

Я вздохнула.

— Договорились.

— Пойдём, — он направился к бетонной стене с углублениями и разрисованной граффити. Я последовала за ним, не скрывая замешательства. Он взял меня за плечи и прислонил меня спиной к зданию, лицом к улице. Взяв меня за подбородок, он поднял мою голову, поворачивая то на дюйм вправо, то на миллиметр влево. Он хмурил брови, концентрируясь. Не было ничего романтичного в его прикосновении, но, несмотря на это, в моей голове творилось безумие, и я не могла отвести взгляд от его лица.

— Красивая, — пробормотал он.

— Мы ещё ничего не сняли.

Он отступил на шаг.

— Сними пальто.

Я спустила его с плеч, но не знала, куда его положить.

— Я…

— На землю. Бросай. Ну же.

Неохотно, пытаясь не сдвинуть голову, я отбросила его на пару футов, чтобы оно не попало в кадр. С шарфом я поступила также. Вот для чего нужна химчистка.

Он уже начал снимать, хотя я ещё не заняла позицию.

— Подожди. Стой. Что я должна делать?

— Просто стой там. Не улыбайся.

Не улыбаться для съёмки оказалось сложнее, чем я предполагала. Мои мышцы лица подёргивались всё сильнее, чем больше я старалась их расслабить. Я, чёрт возьми, не знала, что делать с руками.

Он опустил камеру.

— Забудь о съёмке. Просто посмотри на меня.

Я так и сделала. Солнце сияло прямо над нами, глаза Финна были ошеломляюще зелёного цвета.

— Хорошо, — сказал он, — просто продолжай смотреть на меня. Думай обо мне.

— Одну секунду, — я закрыла глаза, и передо мной возник образ Финна, когда я увидела его в первый раз в коридоре, его белая майка, влажные от пота волосы. Я снова открыла глаза. Я представила, что я нахожусь здесь, чтобы изучить его, понаблюдать за ним в его стихии. Он сделал фотографию и затем что-то настроил. Я была растеряна. Годами я жила без камеры, пока у меня не появился смартфон. Когда я упомянула об этом на нашем третьем свидании, Натан резко поднял голову. Я запуталась, когда это было? Или на четвёртом свидании? Мы были в Мексиканском ресторане в Hell’s Kitchen, и выпили по две маргариты.

— Замри, — внезапно сказал Натан, сидя напротив за маленьким уютным столиком.

— Что…

— Не двигайся. Просто оставайся на месте, — он сфотографировал меня. — Я хочу показать её моему отцу. Он не верит, что ты самая красивая девушка на Манхэттене.

— Натан, — я закатила глаза, в тайне надеясь, что он и вправду верил во все комплименты, которые мне говорил. Через какое-то время я узнала, что он верил в каждое произнесённое слово.

Только через пару месяцев я узнала, что у меня на щеке было пятно от авокадо.

Теперь, когда я ворчу по поводу стоимости ниток или кофе, Натан показывает мне этот снимок, и мы складываемся пополам от смеха.

— О чём ты только что подумала? — спросил Финн.

— Что? — я моргнула будто от вспышки. Я медленно возвращалась в реальность. — Я не знаю, — солгала я. — Ни о чём. А что?

— Постарайся вернуться в это состояние. Ты не улыбалась, но выглядела… счастливой. Это было идеально.

Слишком поздно. Момент был упущен. Идеально. Такое вообще может существовать? Я никогда в это не верила до встречи с Натаном. Моё детство определённо было несчастным. Мои родители пропустили мой пятнадцатый день рождения, потому что потеряли счёт времени в казино. Когда я задувала свечку на капкейке, который принёс мой брат, я пожелала новых родителей, идеальных. Это был не единственный раз, когда я этого желала.

— Я просто следую твоим указаниям, — сказала я Финну.

— Тогда будь естественной, — он подошел и протянул мне камеру. На экране я немного сузила глаза и расслабила губы. Мои щёки раскраснелись от холода. Он поднял моё пальто и накинул мне на плечи. — Пойдём дальше. Тень от серого здания немного тебя затемняет.

Я последовала за ним, бережно прижимая к груди его аппаратуру. Я была не совсем уверена, что мне понравилось фото. Для работы на нём было слишком много эмоций. Но я решила не указывать на это прямо сейчас.

Он остановился перед стеной из красного кирпича.

— Вот это место подойдёт. Как ты себя чувствуешь?

От моего дыхания образовывался пар, но я не дрожала.

— Хорошо.

Он погладил меня по руке вверх и вниз, прежде чем начал растирать плечи. Даже через шерстяное пальто я почувствовала, какими сильными были его пальцы. И снова, в его прикосновении не было ничего сексуального, но моему телу стало тепло, и не только от его рук.

Всегда приятно, когда о тебе беспокоятся, заботятся, даже если это длится всего пару секунд.

— Готова? — он снял с меня пальто и положил его на землю. — Облокотись на стену.

Он забрал у меня камеру и отступил назад не оглядываясь. Парочка в стёганых пальто чуть не сбила его с ног. Он даже не заметил, сфотографировал, посмотрел, что получилось и снова вернулся ко мне. Он отодвинул меня от стены и поправил причёску, переместив волосы вперёд на плечи. Он пропустил сквозь пальцы пару прядей и расположил их на платье. Кожу головы начало покалывать, затем покалывание распространилось дальше по шее и до кончиков пальцев. От ощущения, возникшего между ног, я втянула в себя воздух.

Он тут же посмотрел мне в глаза. Морщины между его бровей стали глубже. На долю секунды показалось, что он вообще забыл, что мы здесь по работе. Он облизал нижнюю губу. Жар отразился в его глазах. Я видела его и раньше, но в этот раз он был очень интенсивным, хотя я точно не могла припомнить, когда он так смотрел на меня раньше.

— И снова здравствуй, — прошептала я.

Его лицо расслабилось.

— Привет.

— Ты сказал это, когда мы впервые встретились. Почему?

— Я говорил тебе, я принял тебя за другую соседку.

— Кто-то ещё в здании выглядит как я?

Он поднимал мой подбородок, пока моя голова не дотронулась до кирпичной стены. Моё горло было выставлено на показ. Он отошёл от меня, чтобы сделать фото, которое даже и близко не могло быть профессиональным. Я выпрямилась, он не остановил меня, просто изучал моё лицо.

— Твои глаза зачаровывают, как будто ты носишь цветные контактные линзы.

— Откуда ты знаешь, что я их не ношу?

Он наклонил голову.

— Теперь можешь улыбнуться.

Следующие десять минут он был весь в работе. Подходил ближе, приседал на корточки, вставал. Говорил «облокотись на эту ногу» и «скрести руки», «давай попробуем без помады».

У меня заняло добрых пару минут, чтобы стереть толстый слой помады. Он наблюдал за мной, смеясь.

— Ты как будто целовалась с клоуном, — он взял мою косметичку и нанёс немного жидкой основы вокруг губ спонжем. Его прикосновения согревали. Мне было некуда смотреть, только на него. Его губы были ярко розовыми, как и кончик носа. Они были приоткрыты, нижняя так и просила, чтобы её куснули. Я подумала о том, что должно быть у него замерзли руки и лицо.

Финн оставил меня, а сам направился на середину улицы. Он хотел, чтобы я надела пальто, затем сняла, накинула на плечи. Он всерьёз возмущался, когда ему приходилось отходить, чтобы пропускать машины. Мне нравилось наблюдать за ним, зная, что он изучал меня через объектив.

С ударом молнии он опустил камеру. Мы оба посмотрели на небо. Огромная серая туча образовалась вдалеке.

— Чёрт, давай возвращаться, — наконец сказал он, собирая свои вещи.

Я быстро надела пальто и шарф, и затем вызвала такси. Теперь, когда съёмка закончилась, меня затрясло, будто до этого мое тело сдерживалось. Мои щёки болели. Я размяла шею.

— Ты была прекрасна, — сказал он. — У нас определённо что-то получилось.

Я не была в этом так уверена. Я переживала, что эти фото не совсем подойдут для работы.

— Может нам сделать пару обычных снимков для надёжности?

Он рассмеялся, складывая камеру.

— Ты ничуточки мне не доверяешь, ведь так?

— Нет. Доверяю, правда, — сказала я слишком поспешно. — Я правда тебе очень признательна.

Такси притормозило у тротуара. Финн повесил камеру на плечо и открыл дверь.

— Если погода будет позволять, мы можем сделать пару простых фото возле деревьев у нашего дома. Для твоего успокоения.

Мы проскользнули на заднее сидение и поздоровались с водителем.

— Не то, чтобы я сомневалась…

— Да я просто дразню тебя, — он обнял меня за плечи и притянул к себе.

— Замёрзла?

Мне следовало отодвинуться. Но почувствовав его тепло, было невозможно от него отказаться, оно ощущалось таким необходимым.

— Немного.

Он прижал меня к себе, поглаживая своей рукой вверх-вниз по моей.

— Ты дрожишь.

Водитель посмотрела на нас через зеркало заднего вида.

— Вы, ребята — милая пара.

— Спасибо, — сказала я.

Финн изогнул бровь. Он выглядел довольным, потому, что она подумала, что мы вместе, или потому, что я не поправила её? На самом деле, мне не хотелось поправлять её. Я скучала по таким взглядам, которым она наградила нас, она больше завидовала, чем ревновала. Я всегда получала такие взгляды, когда была с Натаном. От этого приятного чувства и тёплого воздуха от обогревателя, я почувствовала лёгкое головокружение.

Я говорила себе, что мы просто, как актёры в кино. Через несколько минут необходимость в тепле уменьшилась, но появилась другая, менее срочная, но всё же важная потребность. Потому что возбуждение так ощущалось — необходимым. И чем больше его игнорируешь, тем интенсивнее оно растёт. Я прижалась к нему. Всего лишь его рука на моём бедре могла породить фантазии о нём. Как он повалит меня на заднее сидение, потому, что он уже не может себя контролировать. Запустит свои пальцы под моё платье и найдёт меня полностью для него готовой.

Нижняя часть моего тела страдала от внезапного желания.

— Некоторые фото я сделал для себя, — прошептал он мне в ухо. Он просто не мог выбрать худший вариант, чтобы подразнить меня. Мои ноги превратились в желе. — Это тебя злит?

Я проверила, не обращает ли внимание на нас водитель. Она просто обязана была знать, что я замужем. Как что-то настолько существенное и определённое в моей жизни может быть скрыто?

— А что если я скажу, что да?

— Я их удалю. Если ты уверена, что это тебя не… заводит.

Я попыталась скрыть участившееся дыхание.

— Почему это должно меня возбуждать?

— Представь, что я потом буду любоваться ими.

Я повернулась к нему. Наши губы были так близки, ещё чуть-чуть, и они бы соприкоснулись, снова. У его губ был такой цвет, будто они были закалены на солнце, а шёпот был таким мягким. Я не могла перестать представлять, как он, сидя перед монитором, смотрит на мои фото, его член в кулаке. Это должно было вызвать чувство отвращения, но напротив, мои трусики промокли.

— Можешь не отвечать, — сказал он, и машина остановилась у тротуара. — Всё написано у тебя на лице.

Он вышел из машины так, будто ничего не произошло, поддерживая меня под локоть.

— Давай попробуем вот здесь, — предложил он. Несколько деревьев перед зданием образовали коричнево — золотой навес. Прохладный воздух был наэлектризован. Угроза дождя была очевидна, но Финн всё равно достал камеру. В этот раз он не сказал, какую позу мне принять и не прикасался ко мне. Он просто сделал пару крупных планов.

— Нам даже не нужно было покидать наш район, — пошутила я.

Прячась за объективом, он произнёс.

— Прекрати пытаться разрушить моё творческое видение.

— А это помогает тебе, ну ты понимаешь? Когда ты будешь просматривать их позже, один в темноте, ты будешь думать, «О боже, вот эта такая высокопрофессиональная»?

— Ты что, дразнишь меня? — проворчал он с приподнятой бровью.

Улыбка у меня на лице была вынужденной для съёмки, поэтому он не мог догадаться по моему лицу.

— Я…

— Я взрослый человек, не какой-то там подросток, который прячется в подвале от родителей, — сказал он. Щёлк. — Я не ублажаю себя в темноте, если только я не в постели, — сконцентрировавшись на работе, он больше не смотрел мне в глаза. — И мой ответ — нет. Я, чёрт возьми, не могу думать о композиции, пока смотрю на тебя.

Внезапно я почувствовала жар. Он не был нежен. Но и я не была осмотрительна.

Флиртовать с ним было приятно, как бальзам на душу.

— Давай я хотя бы подкрашу губы.

— Нет. Ты мне больше нравишься без неё.

Я уже почти открыла рот, чтобы сказать ему, что съёмка для работы, и с помадой было бы более профессионально, но была прервана раскатом грома. Без предупреждения капли дождя начли барабанить по моей макушке.

— Я думаю, это сигнал для нас.

Он не сдвинулся с места.

— Оставайся на месте.

— Но моя причёска…

— И что? Это то, что нам нужно. Не улыбайся.

Дождь усилился, мелкий дождь перешел в ливень. Через пару минут я совсем промокла, а он всё снимал.

— Твоя камера сломается.

— Постарайся не реагировать на дождь, — он приблизился к моему лицу, убрал пару прядей, которые прилипли к щеке. — Я знаю, это трудно. Просто позволь этому случиться с тобой.

Я стояла неподвижно, руки неуклюже свисали по бокам. Я бы никогда не смогла этим зарабатывать себе на жизнь: ни работая моделью, ни участвуя в съёмках. Я чувствовала себя нелепо, но Финн снимал так, будто нашёл золотую жилу.

— Ты выглядишь, Господи, Сэди, просто божественно, — обожание в его глазах успокоило мой озноб. Я забыла о том, что я в чертовски дорогих туфлях месила мокрую листву и что моя сумочка от Chloe мокла на земле.

— Правда? — спросила я.

Он выглядел оскорблённым.

— Ты что шутишь? Ты уверенная в себе, сексуальная. Жаль, что ты не можешь увидеть себя через мой объектив.

Да, я уверена в себе. Это лишь в последние месяцы я об этом забыла. Финн не скрывал, чего он хотел. Он не играет в игры. С ним я вспомнила, каково это, когда тебя замечают. Почувствовав себя обожаемой, я закрыла глаза и подставила своё лицо дождю.

— Ты убиваешь меня, — пробормотал он. — Всегда просто убиваешь меня. Повернись.

Теперь я больше доверяла Финну, я снова почувствовала себя прежней, поэтому я сделала, как он просил, и повернулась лицом к улице.

— Теперь снова посмотри на меня.

Я повернула голову, положив подбородок на плечо. Должно быть моя тушь размазалась. Капли дождя стекали в вырез моего платья и собирались в бюстгальтере.

— Вот так?

— Одного такого взгляда достаточно, чтобы мужчина сошёл с ума. Чтобы он забыл своё собственное имя, — он потряс головой. — Ты говоришь, что это не искусство? Разве это не заставляет тебя что-то чувствовать?

Я прикусила нижнюю губу зубами. Внимание Финна заставляло меня испытывать много всего. Его желание было написано у него на лице. Оно вернуло мне ту силу, которой я лишилась, когда Натан перестал смотреть на меня так, как это сейчас делал Финн.

От раската грома мы оба подпрыгнули, как от удара хлыстом.

— Нам нужно пойти внутрь, — сказал он, будто это только что пришло ему в голову.

Пока я собирала свои вещи, он схватил с земли сумку для камеры и уже держал входную дверь, поторапливая меня. Мои каблуки проваливались в землю, замедляя шаги. Он рассмеялся достаточно громко, я расслышала его смех даже сквозь дождь.

— Просто сними их.

Я сняла бежевые туфли и, бережно прижав их к груди, побежала босиком по траве к нему. Внутри мужчина выходил из лифта с зонтиком в руках, Финн устремился вперёд, чтобы задержать двери.

— Ты, должно быть, замёрзла, — сказал он, пока мы ехали на шестой этаж. Финн руками пригладил волосы. Я почесала нос.

— Да, так и есть.

— Оно того стоило. Ты себя даже не узнаешь.

— Я уверена, мой босс их оценит, — язвительно произнесла я.

Его смех был глубоким и хриплым.

— Я говорю о последних. Они не для работы.

Моё платье было мокрым и полностью прилипло к телу. Пока двери не открылись, в маленьком замкнутом пространстве витало напряжение, несмотря на то, что мы были уже не во власти грозы. Пока мы быстро шли по коридору, капли воды стекали с нас и капали на изношенный ковёр. Финн побрякивал ключами в кармане, пока мы не дошли до его квартиры.

— Я впервые благодарен моему чёртовому обогревателю, — он открыл дверь, и мы поспешили внутрь. Тепло окутало нас. Я оставила сумочку и туфли у входа рядом с его сумкой для камеры, а он повесил моё пальто и шарф.

— Они быстро высохнут, — сказал он и исчез дальше по коридору.

Я уже была на полпути в гостиную, когда остановилась и осознала, где нахожусь. Почему я здесь? Обогреватель, душ и сменная одежда ждут меня на другой стороне коридора — но не более того. Финн вернулся, неся в руках полотенце. Я взяла его, чтобы отжать лишнюю воду из волос.

— Финн…

Он сдёрнул простыню с дивана, подняв при этом облако пыли в желто — сером послеполуденном свете.

— Присядь, посмотрим, что получилось.

Моё тело расслабилось от тепла. Я промокнула полотенцем ключицу и грудь.

— Мне, наверное, следует пойти домой. Снять с себя эту одежду.

— Наверное, — но никто из нас не сдвинулся с места. Наконец он снял камеру с шеи и аккуратно положил её на новый кофейный столик. — Я сделаю нам попить что-нибудь погорячее.