Натан не делал абсолютно никакого секрета из своего позднего возвращения домой после боулинга. Входная дверь с грохотом захлопнулась. В спальне вспыхнул свет. Сначала мне показалось, что это всего лишь сон. Я села на кровати и потёрла глаза, чтобы взглянуть на часы. Красные цифры отозвались резью в глазах, они показывали два часа ночи.

— Нат?

Он заполнил дверной проём и стоял там, будто забыл, зачем пришёл.

— А?

— Ты разбудил меня.

— Извини.

Он не выглядел и не звучал виновато. Его галстук сбился в клубок в кулаке, пуговицы на воротнике были расстёгнуты. В последнее время он укладывал волосы гладкой волной, как трюфель из тёмного шоколада. По-другому, но мне нравилось. Его причёска практически пережила все его сегодняшние приключения, кроме нескольких упрямых прядей, выбившихся и свисавших на лоб.

Мой муж брюнет с оливковой кожей, его тёмно — каштановые волосы практически того же тона, что и глаза. Но для меня важнее внешности его личностные качества, он добрый и отзывчивый. Но сегодня, с ним творилась какая-то непонятность.

— Где ты был?

— Там, где и всегда по вечерам понедельников.

Всё ещё пытаясь угадать его настроение, я спрятала своё презрение.

— Да, я знаю. Я имею в виду после.

— Никаких после. Я сразу пошёл домой.

— Ты так набрался в боулинге?

Он потёр переносицу.

— Я устал повторять тебе, это не просто место, где ты катаешь шары. Это… — он вздохнул. — Не важно. Я не набрался. Мы немного выпили. Что в этом плохого?

— Это не плохо. Я когда-нибудь запрещала тебе пойти выпить? — я посмотрела на часы. — Мне кажется уже слишком поздно для вечера понедельника, но…

Он расстроено вскинул руки и пошёл в гардеробную. Галстук и пиджак оказались на полу, до того, как он расстегнул ремень и начал раздеваться. У Натана всегда была классная и крепкая попка. Когда я первый раз его увидела, я уставилась на него, и только, когда моя подруга Джил позвала меня, я смогла оторвать от него взгляд. Это было ещё до того, как он стал постоянно заниматься. Сейчас он посещает тренажерный зал четыре раза в неделю, я определённо не единственная женщина, которую радует результат.

— Натан… — учитывая нашу прежнюю активную сексуальную жизнь, мне все ещё было трудно смириться с тем фактом, что мы так долго спим бок о бок, не прикасаясь друг к другу. — Ложись в постель.

— Я ложусь, — сказал он из-за плеча.

— Я говорю сейчас. Прямо сейчас, — я прикусила свою нижнюю губу. Я более явственно ощутила шелковый материал простыни. Который сейчас час для меня уже не имел никакого значения. Два месяца без секса довольно странный срок для молодой пары. Когда прошла неделя, день или два, я даже не задумывалась об этом. Но иногда, из ниоткуда, моё желание просыпалось внутри. Два месяца недостаточный срок, чтобы забыть, как мне было с ним хорошо.

Натан стоял ко мне спиной, снимая свою одежду и бросая её на пол.

— Утром уберу.

Даже пьяный Натан беспокоится о беспорядке. Я никогда не просила его складывать носки в корзину для грязного белья или забирать вещи из химчистки, как поступают многие из моих подруг. Он более опрятный, чем любой из моих знакомых.

— Не важно, — сказала я. — У тебя достаточно костюмов. Ложись спать.

— Я сказал, что лягу.

Мы оба замолчали. Он повернул голову, но смотрел в пол. Я прислонилась к спинке кровати. Меня не волновало, что он выпил в компании друзей. Я наоборот поддерживала его. Он общительный. Я не очень. Когда он счастлив, я тоже. Хотя сегодня он не прислал сообщение и не позвонил. Раньше мы с Натаном были очень близки — виртуально и физически. Раньше он писал мне, чтобы просто сказать привет, или рассказать что-то о событиях своего дня. Он придерживал меня за локоть, когда мы переходили улицу, и оставлял любовные послания в самых неожиданных местах. Он хотел меня в любое время. Мы постоянно были на связи. То, что мы из одной крайности бросились в другую, раздражало. Раньше, когда Натан шёл куда-нибудь со своими друзьями, он делал это с неохотой. Он не хотел, чтобы я страдала от одиночества. Он хотел, чтобы я ходила с ним, и, если я присоединялась, он делал всё возможное, чтобы я хорошо проводила время. Ни один из его друзей не поступал так же, и частично из-за этого я и остаюсь дома два вечера в неделю. Он должен веселиться с друзьями, а не беспокоиться обо мне.

Когда стало понятно, что Натан не собирается извиняться, я нырнула под одеяло и поправила подушку под головой.

— Извини меня за желание переспать со своим мужем.

Он пробурчал что-то себе под нос. Я почувствовала, как закипаю, пытаясь разгадать его ответ. Мне показалось, он сказал «мне нужен перерыв». Неуместная и банальная отговорка. Ни он, ни я не умеем вести боевые действия. Мы нечасто это делаем. Я должна была в этом преуспеть, учитывая, что мои родители ссорились каждую неделю, когда я была ребёнком, и это продолжается до сих пор. Мой отец начал пить, когда я была совсем маленькой и его несчастье очень скоро просочилось в нашу семью. Моя мать вскоре тоже стала пить. Она была скрытым алкоголиком. Во время драки она убегала в их спальню. А щелчок дверного засова ещё быстрее доводил до крайности моего отца. Когда мой брат подрос, отец начал драться и с ним. Эндрю врывался в мою спальню и запирал дверь, хотя отец никогда не приходил за мной. Эндрю находил меня под кроватью или в моей ванне. Я рисовала, когда была помладше. А когда подросла, слушала музыку или читала журналы, так я уходила от реальности. Брат целовал меня в лоб, затем выбирался через окно и уезжал на своём мотоцикле. Как и моя мать, я пряталась пока отец не успокаивался, что он всегда и делал.

Я отвернулась от Ната и сделала успокоительный вдох. Я не хотела дойти с ним до драк или ссор. Он впечатлительный, а я могла сказать что-нибудь, о чём позже пожалею.

— Выключи свет, пожалуйста, — я сказала ему. — И не прикасайся ко мне сегодня. Или когда-либо ещё, пока я не разрешу тебе.

Я ожидала резкий ответ, может какое-то бормотание, или пассивно-агрессивное отношение. Ничего из этого не последовало. Половица скрипнула. Натан выключил свет, но в постель не лёг. Через несколько секунд я услышала резкий звук голосов в соседней комнате, затем он перешёл в приглушённый шум. Телевизор посылал яркие вспышки света в спальню. Моя сторона матраса прогнулась.

— Ты как чёртова Принцесса на горошине, — Натан сказал мне однажды за завтраком. Мы встречались около месяца или двух и спали в одной постели уже много раз. — Мне пришлось обнимать тебя всю ночь, чтобы ты постоянно не крутилась.

Я улыбнулась и покраснела.

— Откуда ты знаешь, может я притворялась, чтобы ты меня обнимал?

— Ты же знаешь, мне не нужен предлог, чтобы обнять тебя… Принцесса.

— Принцесса? — я спросила удивлённо. Он никогда прежде меня так не называл. — Кто тебе это сказал? Я не Принцесса.

Он ухмыльнулся.

— Тогда ты Горошина.

Шесть месяцев спустя, когда он ласково назвал меня «Горошиной» в третий раз, я перебила его.

— Мне не нравится это прозвище.

— Почему нет? — он спросил серьёзно. — Ты не хочешь быть Горошиной?

— Сморщенным зелёным шариком, который люди только делают вид что любят, а на самом деле ненавидят, — я выпятила нижнюю губу.

Он долго смеялся.

— Да. Это точно. Это ты.

Каждые несколько месяцев, хотя я думала, что он милостиво забыл об этом, он называл меня «Горошиной» совершенно неожиданно.

— Ещё вина, Горошина? — прокричал он в переполненном ресторане, или в другой раз, когда мы были одни. — Моя дорогая Горошина, я уже вынес мусор.

Сегодня, я уставилась в стену, я не могла заснуть. Мои проблемы — это маленькие зелёные овощи под матрасом. Я никак не могла заставить его отделаться от этого дурацкого прозвища, зато теперь я не могла вспомнить, когда он последний раз меня так называл. Это ещё одно дополнение к растущему списку вещей, которые мне следует воспринимать как должное.

Я встала с кровати. Сейчас я хотела не только физической близости с Натаном, но и очень тосковала по нему эмоционально. Это комбинация одиночества. Я остановилась в дверном проёме спальни. Было темно, не считая вспышек света от телевизора, и я знала, что он видел меня с того места, где он лежал на диване в своих боксерах. У меня были приёмы, которые я ещё на нём не испробовала, и сейчас самое время их применить. Когда он поднял на меня взгляд, я сняла мой немодный топ от пижамы, и затем медленно спустила трусики.

— Натан, — опять начала я. — Пойдём в постель. Ты знаешь, что мне нужно.

Он пристально на меня смотрел. Если он не ответит, я буду умолять. Я уже не выше этого. Натан раньше никогда не давал мне повода сомневаться в его влечении ко мне, и два месяца недостаточно, чтобы уничтожить мою уверенность.

Через мгновение он ответил, его голос был резким.

— Чего ты хочешь?

— Ты знаешь, о чём я, — повторила я. Я пробежалась рукой по груди, спустилась ниже к животу. И ещё ниже, я была готова сделать всё, что угодно. Он плавно поднялся с дивана. На мгновение я подумала о Финне, он сидел здесь всего пару часов назад. Запах пива, когда он произнёс моё имя.

Все эти мысли тут же улетучилось из моей головы, как только Натан направился ко мне. Внезапно, я занервничала при мысли о сексе с собственным мужем. Он остановился прямо передо мной. Единственным звуком было наше дыхание. Я больше не могла ждать. Я стала на носочки и прижала свои губы к его. Наконец он запустил руки мне в волосы и поцеловал. Я обняла его за шею. И он оттаял — прямо в моих руках. Это был Натан, которого я знала, тот, который обожал меня, несмотря на то, что творилось в его голове. На вдохе, он обнял меня за талию и повёл назад в спальню.

— Господи, детка, — произнёс он между бешеными поцелуями. — Ты на вкус такая…

Я простонала.

— Натан.

Он остановился, без предупреждения выпустил меня из рук, как будто моя кожа горела огнём. Я чуть не упала в попытке сохранить равновесие.

— Что такое? — спросила я, восстанавливая дыхание.

Я видела, как он помрачнел. Я не хотела терять его, но он смотрел на меня, будто совсем меня не знал. Тишина становилась все более дискомфортной. Он накрыл мои плечи своими огромными руками и медленно развернул меня.

— Ты уверена?

Я продолжала смотреть вперёд и тяжело сглотнула.

— Уверена… в чём?

Он шагнул вперёд и прижался к моей спине.

— Ты уверена, что готова? — спросил он хрипло в моё ухо. Его жесткая длина упиралась мне в поясницу. А он бесспорно был готов. — Потому что два месяца — это большой срок для воздержания от того, чего хочу я. Я понемногу схожу с ума.

Я кивнула затаив дыхание.

— Я готова. Тебе не нужно сдерживаться.

— Хорошо. Я не буду, — он толкнул меня. Это застало меня врасплох, я упала вперёд на кровать. Я ухватилась за одеяло. Он был так возбуждён, я с трудом его узнавала. Даже голос у него был другой. И мне это чертовски нравилось. Я прямо там, где я хотела быть, в полном распоряжении Натана. Месяцы, наполненные желанием, прошли через меня. Я практически тряслась от предвкушения. Он дотронулся до моего местечка между ног. Я была мокрая. Он был твёрд. Нам не нужна была прелюдия.

— Трахни меня, — потребовала я.

Он убрал руку, её место занял его член. Головкой он надавил на мой вход. Он нагнулся к моей спине и медленно заскользил внутрь. Я повернула голову, чтобы поцеловать его, как раз, когда он вошел в меня. Я вскрикнула, снова уткнувшись лицом в матрас.

— Да, — я простонала, когда он начал двигаться во мне.

— Да? — он тянул меня за волосы, пока я не увидела переднюю спинку кровати. Он брал меня быстро, жадно, стуча кроватью в стену. — Так нравится?

— О, боже, Нат…

Когда он рукой накрыл мне рот и горячо прошептал «ш-ш», у меня по коже мурашки побежали. Он дышал в изгиб между моей выгнутой шеей и плечами. Он ощущался слишком хорошо. Это было так давно. Никто из нас не продержится долго, если он будет надвигаться на меня так стремительно, было в его движениях что-то животное. Я хотела этого. Я хотела взорваться на миллион частей и когда все закончится, чтобы он собрал меня как осколки разбитого стекла и склеил обратно. Его стоны в моё ухо стали громче. Мой собственный оргазм приближался. Он сильно шлёпнул меня по ягодицам. С этой неожиданной острой болью, я сжалась вокруг него. Он был грубее сегодня, более необузданный. Натан мог заниматься со мной любовью часами, но тот факт, что я все ещё могла заставить его потерять контроль в считанные минуты, превратил меня в желе.

Он усилил хватку в моих волосах.

— Тебе нравится, когда тебя имеют сзади, не так ли, шлюха?

Я прикусила нижнюю губу с резким вздохом. Натан никогда в жизни не называл меня шлюхой. От чистейшего шока, мои мышцы начали сокращаться вокруг него, принимая его глубже.

— Твою мать! — прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Ещё два толчка, и я с пылающим лицом кончила, кончила слишком сильно. Более интенсивно, чем считала возможным за такой короткий промежуток времени.

— Кому-то нравится быть шлюшкой, — пробормотал он сверху.

Было ясно, что я получила новое прозвище. У меня не было слов, я чувствовала, каким влажным был его член от меня. Я снова была готова.

— Угу, — я выдохнула.

Он выпрямился, взял в руки мои бёдра и стал направлять меня на себя быстро и жёстко. Ещё один оргазм зарождался во мне. Но до того, как я успела дойти до него, он погрузился глубоко и кончил в меня. Мы оставались в таком положении несколько секунд. Он продолжил свои движения входя и выходя из меня, теперь медленно, неспешно. Он погладил мою поясницу. Мои глаза закрылись от удовольствия. Этот взрыв, давно сдерживаемого оргазма сопровождаемый нежным прикосновением, был истинным блаженством.

Натан вышел из меня. Я подползла к изголовью кровати, он плюхнулся рядом. Мы лежали в темноте часто дыша. Моё тело все ещё гудело. Он был голым, сексуальным. Я никогда не была его маленькой шлюшкой, и после семи лет проведённых вместе, такой сюрприз в спальне меня очень возбудил. С другой стороны, это также могло быть сигналом тревоги. Почему он меня так назвал? Неужели он хочет шлюху? Следует ли мне его об этом спросить? Я подождала несколько секунд, полагая, что он начнёт говорить.

— Нат…?

Он только хмыкнул. Его дыхание выровнялось. Я поняла — уже поздно, и он действительно много выпил. Это было не самое лучшее время для серьёзных разговоров. В любую другую ночь, я могла бы прокатиться на этой причудливой волне. Могла бы побыть для него плохой девочкой. Но учитывая тот факт, что в последнее время он вёл себя по-другому, я не уверена, что был повод для беспокойства.

Я забралась под одеяло. Может, чары разрушены и сегодня был победный прорыв, и завтра всё уже будет другим. Я зарылась головой в подушку и отпустила все тревоги, выдохнув. Даже если ничего действительно не изменится, я цеплялась за надежду, что завтра станет для нас новым началом.