Пока мы с Финном неспешным шагом направлялись к нашему многоквартирному дому, я убеждала себя, что это предел нашей дружбы и дальше она просто не может зайти. Мы просто соседи, а соседям не обязательно проводить много времени вместе. У меня нет причины видеться с ним и дальше, просто дежурные «снова здравствуй» в коридоре, и на этом всё. Но, когда Финн остановился возле своей двери и повернулся ко мне со своими взъерошенными пшеничными волосами, я не смогла первой пожелать приятного вечера.

Он переместил пакет из Home Depot в другую руку.

— Итак…

— Итак.

— По поводу распаковки вещей. Было бы здорово, если бы ты помогла с кухней.

Я посмотрела на металлическую табличку с надписью 6А на его двери.

— Сейчас?

— Когда будешь свободна, но до Дня Благодарения.

— Грандиозные планы?

— Вроде того, — он отвёл взгляд на пол. — Дело в том, что…

Я ждала. Он переступил с ноги на ногу и перебирал ключи в ладони.

— Да?

— Как я упоминал, у меня была причина переехать в Гринвич.

— Работа, — сказала я. — Многие финансисты так поступают.

— Да, но я также имею в виду, что были и другие причины. Стой… Подожди… Дай мне немного времени.

Теперь он, суетливо перебирал кольцо для ключей, раскрывая его ногтем. Его лицо покраснело. Неужели он нервничал? До того, как Натан сделал мне предложение, он столько раз вытирал ладони о брюки, что я чуть не свалилась со смеху. Он мгновенно успокоился, встал на одно колено и попросил моей руки. Он всегда говорит, что смех лучше, чем Ксанакс.

Но Финн — незнакомец. Я не знаю его индивидуальные особенности, признаки, выдающие его состояние, его привычки. Что бы он не пытался сказать, это было личным. Мы просто соседи, мне постоянно приходится напоминать себе об этом. И на основании того, что мне было очень любопытно, что же он не мог сказать, мне следовало его остановить.

— Все нормально, тебе не нужно ничего объяснять.

— Но я хочу.

Я подняла вверх руки.

— Не нужно. Нат, наверное, меня ждёт.

— Конечно, — он посмотрел на свои руки, его настроение упало. А я подумала, хотел ли он, чтобы его тоже кто-нибудь ждал.

— Извини. Я не хотела напоминать об этом.

Он немного приподнял голову. Его меланхолия сменилась любопытством.

— Напоминать о чём?

— Что кто-то ждёт меня, а ты… — я остановилась как раз вовремя, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Что?

Один. Настала моя очередь выглядеть глупо. Я хотела пожелать ему удачи в распаковке вещей. Переезд — хороший повод узнать кто твой настоящий друг, а вот декорирование — совсем другое дело. Я надеялась, что у него было к кому обратиться за помощью. Вместо этого я сказала.

— Ничего. Приятного вечера.

— Тебе тоже, — он открыл свою дверь и вошёл внутрь.

Я с Джинджер вошла в нашу тёмную квартиру. Время уже перевалило за шесть вечера, а Натана ещё не было дома. Я прислонилась спиной к входной двери. После приятного и лёгкого вечера с Финном, я не могла избавиться от чувства холодной дистанции, которое установил Натан.

Возможно, Финн и был одинок в своей квартире, но прямо сейчас я была одинока в своём браке. Ко мне осознание этого пришло впервые, я распознала одиночество в глазах у Финна, потому, что чувствовала то же самое.

Флиртовал ли Финн? Или он просто искал компанию, дружелюбную соседку, у которой можно одолжить сахар? Привлекательный, атлетичный, не расположенный к готовке Финн, занимающийся выпечкой. Такая картина заставила меня улыбнуться. Мне стало интересно, как далеко он зашёл в процессе распаковки кухни, которую он по его словам не использует.

Я покормила Джинджер и проверила телефон. От Натана не было вестей. Воспоминание о том, что возможно он не придёт к ужину не помогло унять зияющую пустоту в моей груди. Мне нужно было отвлечься, а Финну нужна была помощь. Когда мы переехали в эту квартиру, у Натана не было проблем с такой трудной задачей. Я поручила ему расстановку книг на полки, подключение принтера, установку шкафа в прихожей. Остальное было на мне. Возможно, небольшой физический труд поможет мне избавиться от грустных мыслей.

Я оставила Натану записку.

Я в квартире напротив, 6А. Приходи за мной, когда вернёшься домой.

Я нарисовала сердечко и приклеила стикер на холодильник. Натан скажет мне, если ему не понравится, что я провожу время с Финном. Я буду честна с ним по этому поводу.

Я пробежалась расчёской по волосам. Ключи, мобильный телефон, и портативный плеер, музыка — спасительное средство при переезде — всё это было у меня в руках, пока я возвращалась к квартире Финна. Подойдя к его двери, я остановилась. Лифт издал звуковой сигнал на пути от первого этажа. Я подождала, чтобы посмотреть, может, Натан был там, но лифт проехал мимо, поэтому я постучала в дверь.

Финн открыл не сразу. На самом деле он довольно долго не открывал, я даже подумала, что он снова куда-то вышел. Я постучала немного сильнее. От безысходности я постучала в третий раз. Я уже собиралась уходить, но он рывком открыл дверь. Я на миг увидела мышцы его пресса, до того, как его майка их прикрыла. Он одёрнул край майки и прошёлся рукой по беспорядку на голове.

— Я в неподходящее время? — спросила я. Он был одет в майку без рукавов и пижамные штаны вместо джинсов, в которых он был на улице.

— Нет, — сказал он запыхавшись. Он жестами указал за свою спину. — Я просто поднимал тяжести.

Я подняла брови в удивлении.

— А как же распаковка вещей?

— Я этим тоже занимался, только между упражнениями.

— Может, я зайду попозже?

— Нет, — он шире открыл дверь. — Прошу.

В тёмной квартире было тепло и пахло тыквенными специями. Атмосфера была противоположна дружественной. Романтичная.

— Прошу прощения за освещение, — сказал он. — У меня только одна лампа, поэтому ношу её из комнаты в комнату. Всё остальное прибудет с доставкой мебели.

Несколько горящих свечей в главной комнате были объяснением, почему так пахло осенью.

— Здесь уютно.

У меня возникло странное чувство, когда я вошла в квартиру идентичную моей, только практически без мебели и с новым ковром. Белые стены увеличивали пространство, но также выглядели неестественно. Мы с Натаном покрасили стены в гостиной в серо — синий цвет в апреле, в тот день, когда у меня началась менструация. Мы обсуждали покупку квартиры с двумя спальнями в этом районе. Натан должен был получить продвижение по службе, и мы знали, что рано или поздно нам понадобится детская. Но мы так и не воплотили эту идею в течение месяцев, потому как стало известно, что беременность не дастся нам легко.

— Тебе нужно покрасить стены, — сказала я. — Белый слишком…

— Белый, — сказал он.

— Да.

— Возможно, если будет время, — он кивнул на плеер. — Что это?

— Я передумала, насчёт оказания помощи тебе, и принесла музыку, на случай если у тебя нет.

— Лучшая идея за сегодняшний день. По крайней мере, одна из, — он посмотрел на коробку рядом с нами и отодвинул её ногой за дверь. — Пойдём на кухню.

Я последовала за ним. В его квартире был коридор с четырьмя дверьми, все кроме одной, ведущую в ванну, были закрыты. Квартира с тремя спальнями казалась слишком дорогой для проживания одного человека. Но опять же, может он что-то планировал на будущее.

В кухне не было свечей, там был верхний свет, но Финн его не включил. Он распаковывал что-то из целлофанового пакета. Я подождала на пороге кухни, пока мои глаза привыкли к темноте.

— Лампочка, — сказал Финн, поднимая её вверх. — Из Home Depot, — он был таким высоким, что ему не нужен был стул, чтобы достать до потолка.

— У тебя есть фонарик? — спросила я.

— Дай мне минутку, — он положил лампочку на стол и пошел в направлении выхода. Виден был только его силуэт, едва освещённый сиянием свечей из другой комнаты. Впадинки на его щеках были в тени. Возвращаясь обратно, он остановился возле меня. Возможно из-за низкого потолка, казалось, что Финн вдвое больше меня.

Уровень адреналина в моей крови подскочил. Это место было мне незнакомо. Тёмное. Уединённое. Атмосфера между нами изменилась, потяжелела, стала более двусмысленной.

Он положил свою тёплую руку мне на плечо.

— Извини.

Мурашки побежали у меня по коже. Я блокировала дверной проём. Я отступила на шаг, чтобы он мог пройти. Мог мозг медленно оживал, постепенно разворачивая мысли, будто они были плотно упакованы. Мне нравилось, что он передвигался с лёгкостью, его скромное очарование. То, как его нижняя губа выдавалась вперёд, будто он вечно надувал губы. Он привлекал меня.

— Ты не возражаешь? — спросил он.

Я чуть не выпрыгнула из своей кожи.

— О чём ты?

В руках он держал фонарь.

— О том, что хочу поменять лампочку.

— О, — я взяла фонарь. — Да, конечно.

Он занял позицию. Я включила фонарь и направила на него.

Он прикрыл лицо руками.

— О боже, мне нужно видеть лампу, ей не обязательно видеть меня, — сказал он.

Я хихикнула и посветила на потолок.

— Прости.

— Если ты лишишь меня зрения, тебе придётся заботиться обо мне.

Я уже задыхалась от смеха.

— С чего ты взял?

— Из-за чувства вины, — просто ответил он.

— Вины? — поддразнила я. — Что это такое?

— Ха. Сколько у тебя времени? — он вкрутил лампочку и вытер руки о штаны. — Всё готово.

Я нажала на включатель. Но ничего не произошло.

— И так всегда?

— Да. Ты уверена, что это тот включатель?

— На нашей кухне этот включает свет.

Я посмотрела на стены в поисках других включателей. Финн выкрутил лампочку и подул на неё.

— Я думаю, мы облажались, — сказала я. — Эта маленькая лампочка смеётся над тобой.

— Очень смешно, — он бросил лампочку в полное мусорное ведро возле раковины. — Спасибо большое, Home Depot. И что теперь?

Я принесла две свечи из гостиной и поставила их на кухонную стойку.

— Нам нужно двигаться вперёд. Нам есть чем заняться.

Он склонил голову.

— Ты уверена?

— Шоу должно продолжаться.

Он тихо засмеялся.

— Мне следует приглашать тебя почаще. Ты как плакат, вдохновляющий человечество.

— Хм-м, — я пыталась придумать что-то смешное, касающееся включения света. Знакомая цитата пришла на ум. — Я буду любить тебя как при свете солнца, так и в темноте, — прошептала я, хотя, наверное, мне надо было оставить её при себе.

— Теперь ты звучишь, как совет из Pinterest.

— Это из клятвы Натана, — я заставила себя улыбнуться. — Он сам это написал.

— А — а, — Финн вышел из комнаты и вернулся с коробкой в руках. — Кастрюли и сковородки.

Я заглянула внутрь.

— Их довольно много, для человека, который не готовит.

— Может разместим их под плитой? — спросил он, как будто это была наша квартира.

— Давай. Где остальное?

— Слева за дверью.

Я нашла коробку, на которой было написано Столовое Серебро. Подчерк Финна был необычно чётким. Я взяла ещё одну коробку, которая стояла ниже, так как в ней были предметы, относящиеся к кухне, включая разделитель для посуды. Первые две надписи были зачёркнуты чёрным маркером: Марисса. Подаренное. Кухня.

Марисса? Бывшая подружка? Это и есть реальная причина переезда Финна?

Я не спросила. Это было не моё дело, и я сказала себе, что мне лучше не знать. Я вернулась на кухню, чтобы распаковать коробки в том порядке, который казался правильным для меня. Я раскладывала столовые приборы с характерным звуком в разделитель. Мне пришлось сосредоточиться, чтобы ничего не перепутать. Финн производил много шума, пытаясь расставить сковородки.

— Твоя кухня в Коннектикуте случайно не была вдвое больше? — спросила я.

— Как ты догадалась? — он вздохнул, доставая массивную чёрную сковородку. — Что это, чёрт возьми, такое? Могу я прожить без этого?

— Чугунная сковородка, — сказала я. — Зачем она тебе, если ты даже не знаешь для чего она?

Он согнул руку со сковородкой, будто это была гантеля.

— Чёрт возьми, мне даже не нужен тренажёрный зал, пока у меня есть такая сковорода.

— Сковородки прокачивают фриттату , а не фигуру, — я сказала слово «фигуру» кокетливо. Подходящее слово.

— Фри — что?

Я зажмурила глаза от смеха. Его нахмуренные брови заставили меня сложиться пополам.

— Я серьёзно, — сказал он.

— Я знаю, — ответила задыхаясь. — Поэтому мне так смешно, — я указала на комнату у меня за спиной. — Там есть коробка с надписью подаренное, если хочешь, можешь положить её туда.

Он посмотрел туда мельком, но оставил сковородку там, где она была.

— Спасибо, но так как ты прервала мою тренировку, думаю мне надо наверстать упущенное.

Я улыбнулась, и в последовавшей тишине, подумала о руках Финна. Как бы они ощущались на женщине. Как бы они ощущались на мне. Это так приятно, когда тебя обнимают. Я бы хотела, чтобы Натан постучал в дверь. Забрал меня домой. Обнял меня. Занялся со мной любовью. Вспомнив о его клятве, я почувствовала теплоту. И, возможно, чувство вины, что было для меня не характерно. Я никогда не была большим приверженцем чувства вины или сожаления.

Я вспомнила недавний разговор, который состоялся у нас с Натаном летом. Моя подруга призналась за бокалом вина, что у неё были сомнения по поводу её жениха. Я пришла домой, включила прикроватную лампу и всё рассказала Натану.

— Она всё равно выйдет за него? — спросил он.

— Думаю, да. Из-за чувства вины, по крайней мере.

— Ты бы не стала выходить за меня замуж, если бы у тебя были сомнения, — сказал он.

— Я надеюсь, ты тоже.

— Возможно, нет. Хотя, не знаю. У меня их никогда не было, — он сел повыше у изголовья кровати, его взгляд был сонным, но увлечённым. — И чувство вины это единственное, почему она останется со своим женихом. Как это ужасно. Представь, чтобы было, если бы никто не испытывал чувства вины. Мы были бы свободны от наших демонов.

— Без чувства вины, не было бы и угрызений совести, — сказала я. — Конечно, мы все были бы счастливы, если бы могли простить себе и то, и это. Но представь, в каком мире мы бы жили, если у людей не было причин дважды подумать о том, как они поступают с другими.

— Всё верно, но чисто гипотетически, если бы общество научилось справляться с чувством вины, наше существование стало бы лучше. Ты так не думаешь?

— Мне нужен пример.

Он на мгновение задумался.

— Возьмём твою подругу. Если бы её не мучало чувство вины по поводу отмены свадьбы за неделю до церемонии, она бы уберегла себя от множества страданий. Да, это будет ужасно. Люди бронируют авиабилеты и номера в отелях, и обе стороны вкладывают в это много денег. Но в данном случае, случится следующее — они вернутся из медового месяца, и реальность их настигнет. Может быть, сразу они этого не осознают. Может у них даже появится ребёнок или даже два. Через десять лет они разведутся, разорвав семью на части, сражаясь зубами и когтями, пережитый стресс заберёт годы их жизни.

Я кивала, соглашаясь со всем, что он говорил. Натан не только умный, но и эмоционально развит. Я люблю это в нём.

— Или останутся вместе и будут плохим примером для детей, — сказала я, подумав о моих родителях. — Но я думаю то, о чём ты говоришь, это чувство стыда. Ей будет стыдно отменять свадьбу, от того как это будет выглядеть, и сколько это каждому будет стоить. Она не обязательно будет сожалеть.

— Что насчёт тебя? — спросил он. — Ты утверждаешь, что никогда не испытываешь чувства вины.

Я нахмурилась на него.

— И представь, что остальные люди были бы как я.

— Ужас, — он потянулся ко мне и повалил меня на кровать для поцелуя. — Реально внушает страх.

Я погладила его по щеке.

— Я хочу больше походить на тебя.

— А какой я? — прошептал он.

— Я не знаю. Но ты всё всегда делаешь правильно. Ты всегда знаешь, что мне нужно, даже если это личное пространство.

— Личное пространство, — проговорил он задумчиво. — Это то, чего я не дам тебе слишком много. Обещай мне тоже самое.

И, конечно, я пообещала. Нарушала ли я теперь обещание, не давя на него в признании мне о причине его беспокойства? Каждый день мне хотелось поднять этот вопрос, но что-то всегда меня останавливало. Я подожду до выходных, в случае если это что-то важное. Или я думала, после праздников. Или. Возможно, завтра он станет другим. Так же была вероятность, что он переживал из-за внезапного ухудшения состояния его отца. Я не хотела его изводить.

Но это крошечное, красное пятно являлось зацепкой, и теперь я волновалась пуще прежнего.

— Что-то ты притихла, — сказал Финн.

Вспотев, я стянула мой кардиган с плеч и повесила его на спинку стула. Моя майка прилипла к животу.

— Жарко? — спросил Финн.

— Вроде того, — у моих ног оказалась ещё одна коробка, хотя я не помнила, чтобы она там была до этого. Она казалась тяжёлой, поэтому я открыла её на полу. Осторожно я подняла набор обеденных тарелок на кухонную стойку. — Я думала о том, что ты говорил раньше.

— Извини за шутку о Printerest. Я даже не совсем представляю, что это за сайт…

— Не об этом, — сказала я. — Я не настолько нежная. Я имела в виду чувство вины, когда ты спросил меня, сколько времени у меня в распоряжении. По какому поводу ты можешь испытывать чувство вины?

Он прочистил горло.

— О. Ты имеешь в виду… прямо сейчас?

— Вообще. От чего оно тебя удерживает?

Его выдох закончился смешком.

— Это сложный вопрос. Если ты хочешь увидеть, как американец паникует, спроси его, где он сегодня напортачил. Иногда я удивляюсь, почему нас всех не повязали ещё во время завтрака.

— Интересно, звучит как эпидемия.

— Что-то в этом роде, но я тоже в этом виновен, — мы оба рассмеялись. — Вина из-за чувства вины.

— Я не испытываю чувства вины, — продекларировала я как будто в суде. Как будто, пыталась убедить его. — Я ни о чём не сожалею.

— Вообще ни о чём? — спросил он удивлённо.

— Ни о чём. Бывает случается то, что я не в силах контролировать. А там, где могу, я всегда стараюсь принять верное решение, используя имеющуюся информацию. Во всяком случае, решения, лучшие для меня.

— И для твоего мужа.

Я остановилась, ополаскивая тарелку.

— Ну, да. Я имею в виду, что лучше для меня практически всегда лучше для Натана.

— А если это не так?

Я вытерла тарелку и поставила её на полку к остальным. Однажды, довольно давно, я приняла решение за Натана. Это было нелёгкое решение. Многое люди даже сказали бы, что оно было плохим. Неверным. Но моя жизнь с Натаном лучше благодаря этому, и как я теперь могу страдать от чувства вины?

Я попыталась подумать о выборе, который я сделала, который не был лучшим для Натана, но я всё равно его сделала. Натан — самое важное в моей жизни. Хотя могу ли я сказать без тени сомнения, что ставлю его нужды выше своих? В идеале ответ был бы положительным. И в большинстве случаев так и есть.

Но затем я вспомнила о наших неудачных попытках забеременеть. Возможно, Натан считает нормальным тот факт, что я вернулась к противозачаточным таблеткам, но это не продлится долго. Он готов использовать любую возможность. Хотя я знаю, что люди не всегда получают то, чего хотят. И должен быть предел, когда несчастье становится невыносимым, когда кто-то говорит довольно, хватит. Предстоит принять трудное решение, но такое, которое удовлетворит интересы нас обоих.

— Компромисс, — сказала я. Это заранее приготовленный ответ, но выбор является правдой, я не знала, как поступлю, в случае, если бы пришлось выбирать между тем, что лучше для меня, и тем, что лучше для него.

— Где он? — спросил Финн через мгновение.

— Кто? — я подняла тяжёлый поднос, подула на него, и подумала, что поставлю его в старомодном шкафу в углу, только нужно было освободить для него место.

— Твой муж, — он прочистил горло. — Где он?

— А, — с некоторым усилием я положила тарелку в отделение для посуды, закрыла шкафчик, и вздохнула. — Я не знаю. У нас очень свободные…

— Да, ты говорила, — сказал он. — Но неужели тебя не волнует, где он?

Я посмотрела на свои руки. Финн продолжал давить на то, о чём я думать не хотела. Я пришла сюда, чтобы отвлечься, а не встречаться со своими демонами лицом к лицу. Я могла бы попытаться и угадать, где Натан мог быть, но суть в том, что он был не здесь. Что удерживает его вдали от дома? Другая женщина? Или ещё хуже — я? Помимо вечеров в боулинге, у него много других причин пропускать ужин дома.

— Конечно, меня волнует, — сказала я. — Но я доверяю ему.

— Я не знал, что мы говорим о доверии.

Я тоже.

— Что-то не так? — спросил Финн.

Я стояла к нему спиной.

— Нет, — я достала тарелку с цветочным рисунком. Где, чёрт возьми, он это достал, на блошином рынке? Мужчины.

Финн вытер руки о тряпку, забрал тарелку из моих рук, и отставил её в сторону.

— Я знаю, мы не настолько хорошо друг друга знаем.

— Мы вообще друг друга не знаем, — я повернулась к нему. — Мы только продвинулись на полшага от незнакомцев.

Он вздрогнул, практически незаметно.

— Ладно, представь, что я — незнакомец. Иногда гораздо легче довериться тому, кого ты не знаешь.

У меня что-то сжалось в груди. На самом деле, я не ощущала, что Финн — незнакомец, мне наоборот казалось, что мы знаем друг друга уже давно. Даже дольше чем мы знакомы с Натаном, что казалось вообще бессмысленным. Встреча с Натаном была чем-то новым, как начало, как будто он только родился и сразу пришёл в мою жизнь. Финн мог бы быть старым другом, как майка, которую я уже сто раз надевала.

— Я наткнулась на кое-что, — слова просто вырвались из меня.

— На что?

— Это глупость, банальность. Даже не стоит упоминать об этом, — я закатила глаза и облокотилась спиной на кухонную стойку. — Я нашла след от помады.

— Когда? — судя по выражению лица, он закрылся. — Где?

— Прошлой ночью на его галстуке.

— Боже, Сэди, — Финн запустил обе руки себе в волосы, реагируя так, будто я сказала это о его собственной супруге. Его лицо исказила гримаса. — Мне жаль.

— Правда? — моё сердце пропустило удар. — Почему? Ты думаешь, это что-то значит?

— Я, — он почесал шею сзади. — Я просто, я имею в виду, откуда мне знать. Я его никогда не встречал. Но каждый раз, когда я вижу тебя, ты всегда одна.

— Я говорила тебе, прошлым вечером он был в боулинге.

Он поднял вверх обе руки.

— Я ничего не утверждаю. Туда, в боулинг, ходят женщины?

— Я не знаю, — я туда не ходила. Хотя, наверное, стоило.

Финн потянулся и нерешительно погладил меня по голому плечу. Основание его шеи блестело от пота, кожа моей головы вспотела. Я перекинула волосы на одно плечо, и его рука поднялась немного выше, и он надавил большим пальцем на мою ключицу.

Я приоткрыла губы, когда он снова это сделал, и закрыла глаза.

— Это приятно.

Он не был нежным. Я могла почувствовать силу его рук, пока он массажировал мои плечи, затем и шею.

— Дело в том, что… — сказала я в темноте. — Что я была не самой лучшей женой, а он был безупречным мужем. Поэтому это не имеет смысла.

— Ты спрашивала его об этом?

— Нет. Мне кажется, нелепо поднимать эту тему. Каждый, кто знает нас… — я остановилась, не зная, как всё объяснить. — Он не мог.

Мы немного постояли в тишине. Финн плавно подвинул бретельку моей майки. Она съехала вниз по моему плечу.

— Извини, — пробормотал он.

Я не стала поправлять её.

Он продолжил снимать напряжение в моей шее.

— Когда ты сказала, что не была лучшей женой…

— Это не то, о чём ты подумал, — я покачала головой. — Я никогда ему не изменяла. Я хочу сказать это тот случай, когда одна половинка идеальна, а вторая обязательно будет разочаровывать. Я не всегда говорю или поступаю правильно.

— А он всегда?

— Всегда, — прошептала я. — До этих последних двух месяцев.

— А что случилось два месяца назад?

Я сильно прикусила нижнюю губу. Это было то, о чём я постоянно себя спрашивала. В один день он был самим собой, а на следующий — всё изменилось.

— Он узнал, что его отец умирает.

— Мне жаль.

— Он отказался от продвижения по службе, чтобы всегда быть рядом, в случае если он понадобится отцу. Но пару месяцев назад я получила продвижение, и сейчас я зарабатываю немного больше его.

— Этого было достаточно, чтобы остыть к тебе?

— Я так не думаю. Разница на самом деле незначительная, — Натан которого я знала, не был таким мелочным, но в последнее время, я узнаю много нового о мужчине за которым я замужем.

— Казалось, он был рад за меня.

— Значит, ты думаешь?

— Что?

— Я не дурачок, я не собираюсь произносить это первым.

— Что он встретил кого-то? Нет. Я так не думаю. Должно быть какое-то другое объяснение, — я открыла глаза, Финн оказался ближе, чем был пару секунд назад.

— И снова здравствуй, — сказал он.

— Привет, — мой голос был скрипучим. — Какой диагноз?

Он вернул свой палец на заднюю часть моей шеи. Моя кожа покрылась мурашками.

— Немного напряжена, но относительно без осложнений.

— Это хорошо.

— Да, это так, — он глубоко вдохнул и взглянул на меня. — Мне нужно кое-что тебе сказать.

Мои волосы встали дыбом. Я почувствовала, что это будет что-то серьёзное, и не была уверена, что хочу это услышать. Я выдавила кривую улыбку, которая возможно выглядела также неловко, как я себя чувствовала.

— Я пахну собачьей едой?

— Я хочу поцеловать тебя, — он выпалил на одном дыхании. — Я не стану, просто думал, что тебе следует знать.

У меня внутри что-то упало, будто я была в свободном полёте. Я неосознанно прикусила губу, затем отпустила её, подумав, что это может выглядеть как приглашение. Он на самом деле это произнёс? Без побуждения, без колебаний? Ты можешь хотеть кого-то поцеловать, но не сказать об этом. Должна ли была я разозлиться на его признание? Я не разозлилась. Мне было любопытно. Я даже была взволнована. Так как мы были честны друг с другом, я спросила о том, о чём хотела.

— Почему?

— Почему я хочу поцеловать тебя? Или почему я сказал, что хочу?

Моё сердцебиение ускорилось. Но я не струсила.

— Второе. Это не то, что ты можешь просто прийти и сказать незнакомке. Замужней незнакомке.

— Потому, что ты мне нравишься, — он рассеянно гладил мой затылок кончиком пальца. — Поэтому я хочу быть честным.

Я положила руку на его запястье, и он остановился. Сейчас и на протяжении последнего часа казалось, что мы единственные люди на планете. Плохая Жена и Незнакомец. Если бы я позволила ему поцеловать меня, никто бы никогда не узнал об этом. У него не было помады на губах, и у меня тоже.

— Ты уходишь, не так ли? — спросил он.

Я кивнула. Мне не пришлось убирать его руку. Он сам её убрал.

— Возможно, так будет лучше, — он протянул мне кардиган и плеер. Мы забыли включить музыку. — Я сам справлюсь с остальным.

До того, как я смогла что-либо произнести, он провёл меня к входной двери.

Я сказала только.

— Приятного вечера.

— До встречи, — он открыл дверь, потом снова её закрыл. Он вздохнул. — Поговори с ним. Если хочешь узнать, что случилось, просто спроси у него.

Я завернулась в кардиган, несмотря на то, что волосы прилипли к моему затылку. Мои ноги вспотели в ботинках.

— Спасибо.

— Не за что, — он выпустил меня.

Я прошла по коридору, отрыла дверь своей квартиры, и увидела, что свет был включён. Я положила ключи, когда Джинджер прибежала ко мне, виляя хвостом.

— Нат?

— Я здесь, — отозвался он из гостиной.

Я сняла ботинки и носки, положила их на полку при входе, а затем нашла его на диване.

— Почему ты не пришёл и не забрал меня?

Он нажал на паузу, он смотрел какой-то спортивный канал.

— Я не знал, где ты была.

— Я оставила тебе записку.

— Правда? — он нажал на плей на пульте и вернул своё внимание телевизору.

Я пошла на кухню. Стикер всё ещё висел на холодильнике, но был сдвинут немного влево. Он только что мне солгал. Я отклеила его и вернулась в гостиную.

— Ты не видел записку? — спросила я.

Он выключил телевизор, встал и потянулся. Он был таким высоким, что кончики его пальцев задели потолок.

— Я думал, ты пошла в магазин или ещё куда-нибудь.

— Тебе следовало мне позвонить. Как насчёт ужина?

— Я сделал бутерброд с запечённым сыром.

У меня не было слов. Если он был дома, я всегда готовила ему ужин. И точка. Я хотела сказать ему об этом. Сказать, что знаю, что он видел и сдвинул записку. Я была уверена, что он это сделал. Хотя я могла и ошибаться. Запомнила ли я, куда точно её приклеила? Если я не права, то буду звучать как истеричка.

— Где ты был сегодня вечером?

— Я заехал к отцу.

— Без меня? — спросила я. — Мы могли бы встретиться в больнице.

— Я это не планировал. Я просто спонтанно решил заскочить к нему после работы.

Я скомкала стикер в руке. Состояние отца Натана быстро ухудшалось с тех пор как мы узнали, что у него рак лёгких. Когда мы узнали, он уже некоторое время был болен. Натан винил себя в том, что не убедил упрямого отца сразу же обратиться к врачу.

— Лучевая терапия подкосила его сильнее, чем обычно. Поэтому они оставили его в больнице.

— Ты звонил своей маме?

— Да. Она посылает «спасительную энергию» из Калифорнии, — он бросил пульт на диван. — Я закончил с телевизором, так что он в твоём распоряжении.

— Может, посмотрим что-то вместе?

Некоторые программы мы смотрим с Натаном вместе, некоторые врозь. Я ненавижу медицинские драмы в прайм-тайм. Он же покинет комнату, если увидит Тима Гана. Но, когда мы найдем программу, которую оба любим, мы всегда смотрим её с отрытыми ртами. Смеёмся над одним и тем же, даже если другие не находят это смешным. Покрикиваем на дурацких персонажей.

— Я пойду почитаю, — сказал он. — Хочу, наконец, начать книгу Эрика Ларсона, которую я заказал сто лет назад.

Исторический документальный роман. Не в моём вкусе. Я знала, что он ждал её с нетерпением.

— Хорошо.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Я была у соседа, — сказала я. — Это было в записке. Он попросил меня помочь с распаковкой вещей на кухне.

— Как мило с твоей стороны. Переезжать одному, не так уж и весело.

— Я думаю, он бы тебе понравился, — сказала я запинаясь. Возможно, если бы они познакомились, мой соблазн в виде Финна исчезнет. Забавно, но мне казалось, что они поладят. — Тебе следует как-нибудь подойти и поздороваться. Я не думаю, что у него много друзей.

Натан повернул голову ко мне.

— Его обогреватель всё ещё барахлит?

— Да, — я пробежалась рукой по взмокшей шее и вспомнила о прикосновении пальцев Финна. — Я обливаюсь потом.

Натан посмотрел на меня долгим взглядом и открыл рот, будто хотел что-то сказать. После короткой паузы он спросил.

— Как его зовут?

— Финн, он работал в банковской системе.

Натан смотрел на меня, переминаясь с ноги на ногу.

— Я попытаюсь зайти к нему и взглянуть на обогреватель, но не обещаю.

Он пошёл в спальню. Я приготовила себе поесть и смотрела телевизор, не вникая в то, что происходило на экране. Сегодня ничего особенного не произошло, но мои мысли все время метались от пятна помады и того, что Натан игнорировал меня прямо сейчас. До сильных рук Финна и его признания. Что такое поцелуй на самом деле? Соприкосновение двух частей тела, как например рук. Мысль о запретном поцелуе с Финном задевала что-то глубоко внутри меня.

Я всё ещё была липкой, поэтому я отложила мытьё посуды на утро и решила принять душ.

Натан полностью сосредоточился на книге. Я переоделась в халат в гардеробной. Когда я принимала противозачаточную таблетку, я заметила, что в мешке для химчистки лежали какие-то вещи. Я присела на колени и просматривала вещи, пока не нашла галстук. Я быстро достала его, выпрямляя и разравнивая его на ковре. Он был скомкан, но чист. Я вздохнула со смесью облегчения и замешательства. Я склонилась над мешком. Потом понюхала, и почувствовала запах сигарет.

Я стиснула зубы. Натан бросил несколько лет назад и ни разу не срывался. Это не его запах, он просто остался на его одежде. Это чей — то запах. Или он из бара. В любом случае, он не из больницы. Насколько нужно быть безрассудным, чтобы врать насчёт больного отца?

Мои щёки начали гореть. Я с трудом сформировала мысль, которая не включала нецензурные ругательства. Я оставила вещи и рванула к изножью кровати.

— Где ты был сегодня вечером?

Он перевернул страницу.

— Я уже говорил тебе. В больнице.

Запах засел в моём носу. Я сильно потёрла нос.

— Где ещё?

Он посмотрел на меня.

— Я поехал туда после работы, потом сразу домой. Я немного посмотрел телевизор до того, как ты пришла, — он поднял голову. — А что?

Я пыталась успокоить дыхание, глубоко вдыхая. Он превращает меня в кого-то, кого я не узнаю — в подозрительную жену. Мои друзья и коллеги держали своих мужей на коротком поводке, я никогда не понимала почему. Это то, что может случиться, если не внимательно за ними следить?

— Ничего, просто у меня был странный день, — сказала я.

Это должна была быть та часть, в которой он откладывает книгу и спрашивает почему. Затем обнимает меня и говорит, что я единственная женщина в его жизни раз и навсегда.

— Ну… — он опустил взгляд в пол, к моим ногам, нахмурил брови, будто тщательно обдумывал свой следующий шаг. Он колеблется так долго, что молчание стало неловким. — Это странный город, — наконец произнёс он, и вернулся к чтению книги.

Это должно быть была очень интересная книга. Меня прямо подмывало спросить, неужели она больше заслуживает его внимания, чем его собственная жена. Или нужно было пропустить это пассивно-агрессивное развитие событий и обвинить его в том, что он спит направо и налево с кем-то за моей спиной. Что бы он на это ответил?

Эта паранойя была для меня в новинку, так же, как и его новое отношение ко мне. Мне это не нравилось. Я бы хотела, чтобы всё было как раньше.

— Я уже отнесла вещи в химчистку, — я сказала невозмутимо.

— Я знаю.

— Твоя вчерашняя одежда была довольно грязная. И сегодняшняя тоже.

— Я тоже ходил в химчистку пару раз. И я всегда забирал твои вещи.

Я сузила глаза. Это правда, только наполовину. Он любит порядок. Хотя и я не оставляю за собой беспорядок. Я могу отложить что-то до утра, но утром всегда всё убираю.

— Я не это имела в виду.

Так ли иначе, он всё еще казался, занятым чтением.

— Натан.

Он снова поднял на меня взгляд и сделал движение, как будто хотел отложить книгу, но затем передумал. Я увидела проблеск нерешительности, затем выражение его лица прояснилось.

— Что?

У меня в животе запорхали бабочки. Мы обещали друг другу, и я хотела ему сказать. Если бы мы почувствовали соблазн сделать что-то, предполагалось, что мы об этом признаемся друг другу. И сейчас я как раз была той, кто почувствовала соблазн. Если бы Финн просто поцеловал меня без предупреждения, остановила бы я его или нет? Я не знала. Это значило, что мне нужно было сказать об этом Натану. Таков был наш договор. Хотя его было не так легко выполнить. Как я могла сказать человеку, которого люблю больше всего на свете, что он меня теряет? И что у другого мужчины выходит лучше? Может Натан пытался всё исправить, но не мог. Мы бы поговорили об этом, будь всё так просто.

— Что такое? — спросил он. — В этой книге куча деталей. Мне нужно сконцентрироваться.

— Ничего, — я развернулась и захлопнула за собой дверь в ванной.

В душе меня начало трясти. Не из-за того, что Натан сказал, а из-за того, что он вообще это сказал. Он не отталкивал меня, не злился на меня, и не покидал комнату, когда я входила.

Мне стало страшно.

Я ждала, что он придёт и извинится, но он не пришёл. Когда я вышла из душа, он уже заснул, на час раньше, чем обычно. Я забралась в постель, но я с таким же успехом могла бы быть где угодно, а он всё равно не заметил бы.

Возможно даже в соседней квартире.