Из дневника герцогини Роксборо

Мой дядюшка говаривал: «Сожаление — горькая приправа, и лучше всего идет с теплым хлебом». Понятия не имею, что это значит, однако всякий раз, когда я цитирую эту поговорку, слушатели округляют глаза, словно услышали величайшую мудрость.

Сейчас я думаю: а вдруг эта мудрость может сейчас быть полезна моему племяннику? Нужно хоть чем-то воодушевить мальчика…

Данн придирчиво осмотрел дорогие хозяйские башмаки и, заметив грязь под каблуками, сокрушенно покачал головой:

— Неужто ее светлость приказали накрыть обеденные столы в чаще леса?

— Нет, это случилось до обеда, во время охоты, — Син протянул озябшие ноги к огню.

— А-а-а… на охоте, стало быть. И перед обедом… Ну, поскольку я не вижу на вашем теле ни ран, ни синяков, то, вероятно, мисс Бальфур вас на охоту не сопровождала…

— Как раз она-то там и была…

— Чего и следовало ожидать. Я поставлю ваши башмаки в коридор и прикажу их вычистить.

Син рассеянно кивнул. Их с Роуз «прогулка» на озеро послужила, пожалуй, единственной цели: из их отношений исчезла безысходность. Роуз явилась на обед с двадцатиминутным опозданием, которое объяснила тем, что подол ее платья внезапно отпоролся. А герцогиня, обычно нетерпимая к опоздавшим, приняла объяснения весьма благосклонно и даже предложила девушке воспользоваться услугами ее личного портного, чтобы решить все проблемы с гардеробом.

Порадовало и другое: впервые со дня их приезда в замок Флорз они с Роуз сидели не в разных концах столовой — их разделяло всего двое гостей. Непринужденная беседа была, разумеется, невозможна, однако несколько раз они обменялись понимающими взглядами и улыбнулись милым глупостям, произнесенным соседями. И каждая такая улыбка напоминала о поцелуях… о прикосновениях… по крайней мере, Син обо всём этом с великим удовольствием вспоминал. Роуз же, чьи щечки хоть и окрашивал время от времени очаровательный румянец, похоже, была куда равнодушнее…

Приходилось признать: это были самые странные отношения за всю его жизнь — они более всего напоминали игру с огнём, опасную и смертоносную.

Данн подошел к камину, над которым висел небольшой оловянный котелок. При помощи щипцов он снял котелок с огня и приподнял крышку. Комнату тотчас заполнили ароматы гвоздики и рома. Син потянул носом:

— Твой горячий пунш поистине колдовское зелье, Данн!

— Мне не раз об этом говорили, милорд…

Камердинер наполнил горячей ароматной жидкостью чашку и вручил ее господину.

— Благодарю, Данн. Ты воистину добрый человек.

— Вам спасибо, милорд. Дозволено ли мне будет поинтересоваться вашими планами на завтрашний день, чтобы я заранее подобрал вам костюм?

— За обедом что-то говорили об игре в пэлл-мэлл, впрочем, тебе известно, как я это занятие презираю…

— О да, — сухо заметил Данн, — примерно так же, как и стрельбу из лука, и вист…

— Позволь напомнить тебе, что у дерзости должны быть разумные границы, — Син прекрасно понял намек своего камердинера.

Данн улыбнулся и отвесил господину церемонный поклон.

Син был совершенно уверен, что и тетушке Маргарет прекрасно известно его пренебрежительное отношение к игре в пэлл-мэлл. Он-то надеялся, что герцогиня затеет что-нибудь иное и он улучит драгоценные мгновения, чтобы остаться с Роуз один на один — теперь, когда стена молчания между ними рухнула. Однако обе мисс Стюарт были в бурном восторге от перспективы сыграть, да и мистер Манро тоже — и Сину ровным счётом ничего не оставалось делать…

— Наверное, я проедусь верхом, пока остальные будут играть в эту гнусную игру…

— Конечно, милорд, — откликнулся камердинер и направился к гардеробу, а Син тем временем с наслаждением прихлебывал горячий пунш.

Сегодня всё вышло не так, как он надеялся, однако Роуз понемногу оттаивает… А ведь осталась всего-навсего неделя до отъезда! Как было бы хорошо поехать с нею вместе на верховую прогулку… но как это сделать? Шансы его таяли с каждым днем. Может быть, настало время отринуть гордыню? И пусть он во всеуслышанье объявил тетушке, что нипочем не станет играть…

В коридоре послышался какой-то шум.

— Данн, ты это слышал?

Камердинер, раскладывая сорочки по полкам, нахмурился:

— Что я должен был услышать, милорд?

— Не обращай внимания. Мне, наверное… — Син встал и подошел к дверям, но непонятный звук тотчас стих.

Жестом приказав камердинеру молчать, Син прильнул ухом к двери и прислушался, держась за дверную ручку. Через несколько секунд он рывком распахнул дверь, желая застать врасплох виновника непрошеного шума. Однако коридор был пуст.

Син сурово нахмурился. Странно… Но я же слышал, как кто-то…

Тут взгляд его упал на башмаки, выставленные камердинером в коридор.

— Черт тебя возьми, маленький пройдоха! Сейчас же прекрати жевать мои башмаки!

Он поднял за толстенький загривок маленького коричневого мопсика и состроил ему страшную рожу. Щенок в ужасе прижал ушки, отчаянно виляя поросячьим хвостом, и раздражение Сина тотчас улеглось.

Данн осмотрел ботинки, горестно качая головой:

— Пряжка на левом пострадала от зубов, а на правом… он просто-напросто оторвал и проглотил её, — Данн взглянул на собачку. — Отнести эту гадкую шавку на кухню, милорд?

Одна из дверей распахнулась, и в коридоре появилась горничная герцогини — она явно что-то искала. При виде собачонки она просияла:

— Ах, вот ты где! Ее светлость разыскивает этого негодника целый вечер! — Миссис Деннис подхватила мопсика на руки, приговаривая: — Ах, миленький щеночек! Благодарю вас, мистер Синклер, за то, что отыскали его!

— Вообще-то я вовсе его не искал, — скривился Син. — Малыш просто слонялся по коридору.

— Обычно он так себя не ведет, милорд, он привык заходить в гости к мисс Бальфур, — горничная указала на третьи двери от апартаментов Сина, — щеночек в ней души не чает! Но нынче дверь ее оказалась заперта, и он не смог войти, вот и явился к вам…

— Простите, мадам, — ледяным тоном сказал Данн, — но ваш милый щеночек сожрал одну пряжку с башмака лорда Синклера и изгрыз вторую…

— О нет! — Миссис Деннис испуганно посмотрела на песика. — Не может этого быть!

— Уверяю вас, мадам, именно так оно и есть!

— Бедный малыш! — Горничная прижала собачку к груди. — Надеюсь, он не захворает…

— Бедный малыш? Скорее бедный лорд Синклер! Пряжки-то были золотые…

Миссис Деннис поджала губы:

— Я доложу леди Маргарет, что пряжку надлежит вам возвратить! Мы пошлем грума с мопсами на прогулку, и он отыщет…

— Нет-нет! — торопливо воскликнул Син. — В этом нет никакой надобности! — Взяв Данна за локоть, он втолкнул камердинера в комнату. — Спокойной ночи, миссис Деннис. И передайте поклон от меня тетушке.

— Будет исполнено, ваша светлость! — миссис Деннис присела в торопливом реверансе.

Данн поднес к свету пострадавший башмак:

— Невыносимая женщина! Если бы она знала, сколько стоит эта обувь, заговорила бы по-иному…

— Не переживай, я закажу новые пряжки, — рассеянно успокоил камердинера Син, втайне ликуя. Так вот где находится спальня Роуз! С улыбкой он вновь уселся у камина, вытянув ноги. Спасибо тебе, собачка! Эти сведения, ей-богу, стоят двух золотых пряжек!

Вечером следующего дня Роуз вышла на лужайку и потуже затянула ленты своего капора, чтобы его не унес ветер. Девушка вдохнула всей грудью, наслаждаясь ароматом теплой травы и золотым закатным светом. Это был тот самый час, когда светило уже идет на покой, щедро золотя мир на прощание. Ее любимое время дня…

А день выдался на славу. Они с Сином пришли к некоему согласию: он был с нею вежлив и предупредителен и беседовал с нею столь непринужденно, что девушка несколько раз искренне рассмеялась. Минуты эти были и сладкими, и горькими одновременно, потому что ее сердце по-прежнему томилось по этому человеку…

Послышался разноголосый радостный лай. Роуз оглянулась — стайка радостных мопсиков резвилась на лужайке. Завидев девушку, щенки опрометью кинулись к ней. За ними бежал запыхавшийся лакей. Окружив девушку, мопсики принялись выражать ей свою нежную привязанность. Когда Тинни уселся на голову Минни, та жалобно заплакала, и лишь тогда Тинни соизволил слезть. Роуз укоризненно покачала головой:

— Хорошо, что я не твоя сестричка, Тинни!

Однако щенок, вывалив из пасти розовый язычок, лишь восторженно улыбался, виляя хвостиком. Бинни звонко залаял, встав на задние лапки. С улыбкой Роуз склонилась, чтобы почесать шелковые ушки и кругленькие пузики, но тут триумфально явилась леди Шарлотта с ее неизменной корзинкой для рукоделия, и вся стайка устремилась на террасу.

Улыбаясь тихонько, Роуз направилась туда, где под присмотром Макдугала лакеи уже устанавливали обручи для игры в пэлл-мэлл. Завидев девушку, Макдугал с улыбкой спросил:

— Как по-вашему, мисс, всё в порядке?

Роуз пригляделась:

— Два последних обруча стоят чересчур близко друг к другу.

— Вы так считаете, мисс? — Макдугал достал из кожаного чехла деревянный молоток и тщательно промерил расстояние. — Впрочем, вы совершенно правы! Эй! — подозвал он лакея, — Дэвис, будь любезен, отодвинь-ка чуток последний обруч…

Лакей кинулся исполнять приказание.

— Частенько играете в пэлл-мэлл, мисс? — вежливо поинтересовался дворецкий.

— О да! Мы с сестрицами частенько так забавляемся.

…И она почти всегда выигрывает. Лили не особенно интересуется игрой — за исключением случаев, когда на кону занятный приз. А вот если приза нет, девушка часто отвлекается от игры, и ей приходится напоминать, что пора бить по шару…

Но вот Далия… Роуз нежно улыбнулась. Младшая была азартна, почти как она сама. И всегда стремилась к победе — совсем как Роуз.

Девушка выбрала самый яркий, красный молоток.

— Не лучший выбор, — прозвучал глубокий мужской голос.

Обернувшись, Роуз не без удивления увидела Сина. Из-за полей своей шляпки девушка не заметила, как он приблизился.

— Чем вам не угодил красный молоток?

— Он несчастливый. Вы наверняка слышали об этом…

— Напротив, я слышала, что красный — самый счастливый цвет! — возразила Роуз.

Син всё еще был в костюме для верховой езды — это объясняло его отсутствие в течение всего вечера. Улыбка его была совершенно обезоруживающей.

— Лучший цвет — зеленый, однако, к несчастью для вас… — он склонился и взял зеленый молоток, — он уже занят.

Сердце девушки затрепетало.

— Так вы играете? Вы, кто еще вчера обзывал эту игру «детской» и «занудной»?

— Я просто отсекал нежелательных соперников. И кажется, мне это удалось — сдается, на поле никого нет, кроме нас с вами. — Он улыбнулся Роуз, глядя на нее сверху вниз — лучи предзакатного солнца сделали его похожим на льва, золотистого и могучего. — Да, тут нет никого, кроме нас…

Никого, кроме нас… То, как он произнес эти слова, заставило Роуз улыбнуться.

— А как вам удалось заставить остальных отказаться от игры?

— При помощи хитрости и коварства.

— Ну, в этом я не сомневаюсь, — рассмеялась девушка.

— На самом деле мне пришлось всего-навсего убедить гостей, что вы здесь — достойнейшая представительница слабого пола, тогда как я — достойнейший образчик сильного. После чего все радостно согласились наблюдать с террасы за нашей поистине эпической битвой…

Девушка придирчиво оглядела мужчину с ног до головы, отчаянно стараясь не задерживать взгляд на некоторых местах его тела.

— Что ж, надеюсь, вы недурной игрок. И у лакея будет не так уж много работы: мисс Изобел обыкновенно бьет что есть мочи, и шары улетают бог знает куда… вчера один угодил во-он в то дерево!

— Отсюда? — Прикрыв ладонью глаза, Син поглядел на деревце, растущее на самом берегу озера. — Впечатляющий удар. Чудо, что никто не пострадал.

— Ее светлость особенно опасалась за окна…

— И полагаю, не без оснований. — Син указал на первый обруч. — Не пора ли нам начинать?

Когда они шли через лужайку, между ними, казалось, установилась своего рода тайная связь. Роуз кинула на мужчину взгляд из-под роскошных ресниц:

— Признаюсь, это куда приятнее, нежели мое вчерашнее плавание на лодке…

— Вероятно, я обязан принести вам свои глубочайшие извинения.

— Вероятно, и мне стоит извиниться перед вами — за то, что шарахалась от вас, словно от чумного. И еще… я хотела возобновить наш с вами разговор в библиотеке.

— И мы с вами снова заспорим? Если так, то лучше бы у нас с вами в руках не было молотков…

— Обещаю и клянусь никогда не использовать молоток для пэлл-мэлл в качестве оружия, так что вы в полнейшей безопасности, — расхохоталась Роуз.

— Присягаю в том же самом! — Син торжественно поднял руку и забормотал — в этом неразборчивом монологе различимы были слова «молоток» и «никогда».

— Ну вот, — он опустил руку. — Теперь вас не постигнет ужасная кончина…

— Вы возвращаете меня к жизни, — произнесла девушка, силясь не расхохотаться. — Как я уже говорила, я позволила опасениям вашей милой тетушки увлечь меня на безопасный путь. Она права: нам надлежит быть осторожными, но мне следовало именно так вам и сказать. Вместо этого я попросту стала вас избегать. Это постыдная трусость. Я сожалею…

— Возможно. Впрочем, возможно также, что это был хитрый ход. — Син сверкнул глазами. — Если бы я сказал, что не желаю оказаться с тобой в одной постели, я бы беззастенчиво солгал. Я хочу этого. И солгал бы, сказав, что оставлю попытки тебя туда заманить! Я буду это делать. — И, склонившись к ушку девушки, шепнул: — Одно я могу твердо обещать тебе, Роуз Бальфур: однажды ты на это согласишься!

Роуз подняла глаза на мужчину, и по телу ее словно пробежала теплая волна. Если бы даже она зажмурилась, всё равно ощущала бы его присутствие рядом — она чувствовала его зов всем своим существом…

И ей мучительно хотелось откликнуться. Она честно сознавалась себе, что была бы разочарована, если бы Син оставил попытки соблазнения. Его настойчивость покоряла девушку.

— Возможно, я тоже так полагаю, — вдруг сорвалось с ее уст.

Син изумленно взглянул на Роуз, глаза его засияли — и она поняла: он хочет ее поцеловать. Она с трудом поборола желание обвить тотчас же руками его шею. Ну почему всё хорошее в жизни так быстро кончается, а всё дурное и унылое длится без конца? И он — часть этого недолгого счастья, которое не может длиться вечно и о котором она никогда не будет сожалеть…

Син склонил голову к плечу, ветер взъерошил его волосы, а глаза его в свете вечернего солнца казались золотыми. У меня остается всего неделя свободы. Еще неделю я буду просто Роуз — не Роуз-Домоправительница, не Роуз-Вязальщица Носков, не Роуз-Старшая Сестрица… Мне следует сполна насладиться этим временем. Если я этого не сделаю, то вечно буду терзаться запоздалыми сожалениями…

Сердце ее стучало оглушительно, и Роуз, будто со стороны, услыхала собственный голос:

— Мы могли бы сделать нашу игру еще более увлекательной. Полагаю, мы можем вновь побиться об заклад…

— Да, да… тысячу раз да! И что получает победитель?

— Всё, что захочет.

Син поклонился, глядя ей в глаза с бесконечной нежностью. И Роуз почувствовала, что оживает. Никогда еще не ощущала она в себе столько жизни! Она указала на первое кольцо:

— Ну что, начинаем игру? Просто чтобы убить время перед… прочими делами?

— Если бы за нами сейчас не наблюдали с террасы, я показал бы тебе, насколько я готов к… прочим делам!

— За нами наблюдают? — Роуз проследила направление его взгляда. — Господи Боже мой… Герцогиня и леди Шарлотта, мистер и миссис Стюарт… и еще леди Мафарлин. Даже викарий!

— Да, мы — лучший аттракцион сегодняшнего вечера. Я чувствую себя как на сцене.

— Я спела бы, но боюсь, это опечалило бы окрестных коров… Придется вместо песен потрясти аудиторию моей виртуозной игрой в пэлл-мэлл.

— Виртуозной игрой? В сравнении с кем, позволь поинтересоваться? Ребенком я тоже играл недурно…

— Не сомневаюсь, что ты недурно играл… когда был ребенком. А теперь прошу, отойди на пару шагов — и любуйся, как играют взрослые!

Девушка склонилась, покрепче взялась за молоток, прицелилась и — бам-м-м! — с силой ударила по шару.

Брови Сина поползли вверх:

— Недурно.

Он положил на траву свой шар, половчее взялся за ручку молотка и послал шар в кольцо. Шар Сина остановился в футе от шара Роуз.

— Весьма недурно, — Роуз бросила на Сина озорной взгляд, — однако не идеально.

— Я лишь разогреваюсь, мисс Бальфур. У меня своя тактика: я предпочитаю копить силы до самого финиша.

— Неплохая тактика… если бы вы были лошадью.

Игра продолжалась, и вот Роуз допустила промашку: не заметила ямки в земле, и ее шар укатился в сторону.

— Проклятие!

Леди Шарлотта, сидящая на террасе, приложила руки рупором ко рту и завопила:

— Немного левее, детка!

Не веря своим ушам, Роуз обернулась, а Син весело хихикнул:

— Не ожидал подобной прыти от леди, сидящей в кресле с вязаньем…

Роуз смело взглянула мужчине в глаза:

— К счастью, я просто не могу проиграть. Ведь у меня счастливый красный молоток!

— А у меня — счастливый зеленый. Боюсь, один из молотков на поверку окажется фальшивкой…

— Ну, только не мой! — Роуз потрепала Сина по руке.

И обыграла его как младенца у следующих двух колец.

Син отчаянно хотел победить — и не только из-за обещанного приза. Однако с Роуз равняться было нелегко. Он удвоил усилия — и обыграл ее у двух колец подряд.

Так состязались они еще в течение получаса. На каждый удар Роуз Син отвечал достойно… или почти достойно, но как ни старался, не мог обставить девушку. С террасы то и дело раздавались советы, по большей части бесполезные и все без исключения приводящие игроков в бешенство.

Наконец, они достигли четырех последних колец. Роуз покрепче ухватила молоток и прицелилась. Но не успела она ударить по шару, как с террасы раздался вопль леди Шарлотты:

— Не хочу сбивать тебя с настроя, детка, но учти: мы поставили на тебя уйму денег!

— Вот и прекрасно, — пробормотала Роуз.

— Но ты не нервничай, милая, — кричала леди Шарлотта, — просто играй как обычно!

— Только лучше! — присоединилась герцогиня.

— Да, чуть лучше! — верещала леди Шарлотта. — Вперед, мисс Бальфур!

— Да они еще хуже моих сестричек! — вполголоса проговорила Роуз.

Поднялся легкий ветерок, и теперь девушке приходилось следить еще и за своими юбками: ведь если ветер подхватит подол и он заденет молоток, то удар пропал!

Дождавшись, пока ветерок уляжется, девушка ударила по шару, и он угодил прямиком в очередное кольцо.

С террасы раздались рукоплескания женской части аудитории и стоны разочарованных мужчин.

Сина позабавил энтузиазм соперницы. Он тщательно прицелился — и удар у него получился столь же блестящий. И вновь раздались аплодисменты.

И вот Роуз и Син подошли к самому последнему кольцу. Солнце уже почти село, и времени до темноты оставалось совсем немного.

— Эта часть лужайки не совсем ровная, — со знанием дела сказал Син.

— Да, тут придется явить настоящие чудеса, — откликнулась Роуз.

— Господи, кто-нибудь собирается бить или нет? — закричала миссис Стюарт. — Я поставила на девочку целых двадцать соверенов! Спите вы там, что ли?

Роуз расхохоталась и лукаво поглядела на Сина из-под полей шляпки.

— Последние шары… и пусть выиграет сильнейший!

— Согласен!

Син отступил в сторону, любуясь девушкой. Роуз готовилась к решающему удару — изучила направление ветра, все ямки на траве, половчее перехватила молоток. Личико ее было решительным и сосредоточенным. Опустив голову, она тщательно целилась. Между шляпкой и воротом платья обнажилась полоска нежной кожи — и Сина вдруг охватило жгучее желание прямо сейчас прильнуть поцелуем к девичьей шейке… и ощутить, как дрожь охватывает все ее тело…

Он шагнул к девушке, не отрывая взгляда от вожделенного местечка на ее шее. Ах, если бы за ними не следило так пристально множество чужих глаз…

Роуз размахнулась и…

— Ох! — Син схватился за ушибленное колено и запрыгал на одной ноге. — Проклятие! Черт подери!

На террасе творилось нечто невообразимое — все видели последствия удара Роуз. Половина зрителей улюлюкала и хохотала, другая половина гневно что-то кричала. И все это вместе сливалось в совершенно адскую какофонию, отчего колено Сина заныло еще пуще.

Роуз глядела на него, широко раскрыв глаза и прижав ладошку ко рту.

— Ты тут ни при чем, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Син. Нога все еще болела, но он пересилил боль и выпрямился. Сделав несколько глубоких вдохов, он наконец произнес почти нормальным голосом: — Бей по шару, Роуз. Если ты сейчас этого не сделаешь, эти гиены с террасы разорвут в клочки нас обоих!

Роуз кинула взгляд на террасу и согласно кивнула. Снова прицелилась и ударила по шару. Он покатился прямиком к шесту, обозначающему финиш, по пути задев шар Сина, который уныло откатился в сторону.

— Удар что надо! — крикнула герцогиня.

— Один-ноль в пользу леди! — воскликнула леди Шарлотта и захлопала в ладоши.

— И отменный, профессиональный удар по колену! — орал мистер Стюарт. — Великолепная стратегия!

Син, потирая ушибленное колено, тихо прорычал:

— Стервятники, вот кто они все!

— Да, не очень-то они добры, — согласилась Роуз.

— Что ж, у меня остается последний удар — и я намерен победить тебя! И наплевать мне на колено! — Син внимательно осмотрел траву и захромал к своему шару. Склонился было, чтобы прицелиться, но вдруг выпрямился и повернулся к девушке: — Ты загораживаешь мне свет!

Роуз покорно отступила. Снова поднялся ветер, и ей приходилось теперь придерживать юбки, чтобы те ненароком не задрались…

Син уже замахнулся… и тут сильный порыв ветра подхватил легкую ткань юбки Роуз — девушка не смогла ее удержать, как ни старалась. Краем глаза Син заметил волнующее трепетание шелка на ветру, взгляд его помимо воли устремился на девушку — и молоток дрогнул на середине замаха. Вместо того чтобы ударить по шару, молоток лишь чиркнул по круглому боку — и шар, завертевшись волчком, укатился в кусты.

— Проклятие! — воскликнул Син.

— Два-ноль в пользу леди! — раздался ликующий вопль леди Шарлотты. — Благодарю вас, лорд Синклер! Я только что выиграла два шиллинга у викария!

— И я заодно! — крикнула герцогиня.

Викарий хмуро смотрел на игроков и молчал.

— О Боже, — ахнула Роуз. — Надеюсь, что он не спорил еще и с миссис Стюарт. Она на редкость злорадная особа…

Син не отвечал. Обернувшись к нему, Роуз увидела, что зеленый молоток уже уложен в кожаный чехол. Увидела она и удаляющуюся спину мужчины — он прихрамывал, а широкие плечи, освещенные последними лучами солнца, были горестно опущены…